Как бы старательно Саша не отмахивалась от реальности, справиться с засевшей в душе злостью, это совсем не помогало. Первую неделю пребывания Ефимова в городе, она ещё тешила себя надеждой, что сможет остаться в стороне — и от Толи, и от всего происходящего. У неё ведь собственных забот целый ворох, что ей до Ефимова и его дел? К тому же, решила некоторое время не звонить сестре, чтобы против воли не стать свидетельницей, а не дай Бог и участницей воскрешения былой любви. И без того всё знала. Тётя Валя ахала, рассказывая Саше о Толе («Кто бы мог подумать, Саня, кто бы мог подумать!»), Каравайцева звонила через день, иногда сообщить пикантные подробности, в которые её посвятили люди, с которыми Толя в эти дни пересекался по работе или случайно. Ведь любопытно было всем, и далеко не все стеснялись это самое любопытство демонстрировать. А Саше приходилось изображать интерес и спокойствие. Но спокойствия не было.

Уже неделю она жила без настроения, без сердца, зато с огромной, причём обоснованной злостью в душе. А в один из дней судьба и вовсе повернулась к ней спиной, потому что к ней в бутик пожаловала Лика. С фирменными пакетами в руках, их было не меньше пяти, видимо, Анжелика не на шутку разгулялась, заполучив к себе в постель человека, способного и желающего оплачивать приступы её шопоголизма. И она сияла улыбкой, была в настроении, причём, миролюбивом, что случалось не так уж и часто. А уж после развода с её душевностью и добротой и вовсе серьёзные проблемы приключились, но в последнее время Анжелика расцвела. И все, конечно же, решили, что это заслуга Ефимова, но Саша так не считала. Скорее уж дело было в его платёжеспособности. Не даром Лика так радуется, её на банальное «люблю» не купишь. Ей доказательства нужны. А доказательством мужской любви и страсти, является готовность жертвовать и тратить на женщину своё время и деньги. Не скупясь, не задумываясь. Это был своего рода тест, и Ефимов в данный момент его проходил. И что-то Саше подсказывало, что Толя ещё где-то в начале тестирования, ему повезёт, если к середине приближается. Но ещё интереснее было: догадывается ли о происходящем сам Толя?

Лика же появилась в бутике, осветила его своей лучезарной улыбкой, а свои пакеты с покупками, не долго сомневаясь, свалила на стойку.

— Привет.

— Привет, — отозвалась Саша, разглядывая фирменные названия и логотипы на пакетах. На сестру открыто взглянула далеко не сразу. А когда решилась, поняла, что Лика её разглядывает, но в глазах веселье. Даже кивнула ей.

— Киснешь?

— Работаю.

— А по виду, киснешь.

Саша с тоской оглядела пустой зал магазина. Вот когда надо, так никого нет. С каким бы удовольствием, она сейчас отвлеклась на других покупателей.

— Зато тебе, смотрю, весело.

Лика плечами пожала. Огляделась, взгляд был ищущим.

— Новая коллекция пришла?

Саша не удержалась от усмешки, правда, смотрела при этом в сторону.

— Что-то мне подсказывает, что интересует тебя не повседневное бельё.

— Что делать, Сашуль. К тому же, Толя платит. За то, чтобы я его радовала.

— Конечно.

— Ой, прекрати. — Лика наконец обратила внимание на Сашино настроение, и, разозлившись из-за этого, фыркнула. — Хватит строить из себя святошу. Тебе уже давно не семнадцать, а всё придуриваешься.

Саша от такой наглости ненадолго оторопела.

— Я придуриваюсь?

— А разве нет? Саша, это всегда происходит так, это взрослые отношения, а не сказка. — Лика при этом многозначительно на младшую сестру взглянула. — Понимаешь? Мужчинам от нас нужно кое-что определённое, не всегда приличное и правильное. И это нужно понимать и принимать, а не изображать из себя влюблённую дуру. И я не понимаю, почему я должна смотреть на них влюблённым взглядом и млеть от одного их желания. Мне тоже в ответ что-то нужно. И скажу тебе кое-что ещё: Ефимов это прекрасно понимает. В смысле, что я для него стараюсь, а не только деньги трачу. — Лика хмыкнула в некоторой задумчивости, откинула волосы за спину. — Не знаю, что его изменило, но эти перемены определённо пошли Толе на пользу.

— Ты имеешь в виду, что он научился платить за удовольствия?

— И это тоже. — Лика, кажется, потеряла интерес к этому животрепещущему разговору, снова огляделась и побарабанила пальчиками с идеальным маникюром по мраморной стойке. — Так что, у вас есть что-нибудь интересное? — Улыбнулась. — Чтобы у Толи крышу снесло.

Саша изобразила улыбку, даже не старалась казаться воодушевлённой.

— Да ради Бога. Хотя, я понятия не имею, отчего у Ефимова может крышу снести. — И тише, себе под нос добавила: — Каждый по-своему с ума сходит.

Лика этого уже не слышала, прошлась по залу магазина, придирчиво разглядывая представленный товар. Понравившееся снимала, осматривала, тёрла тонкую нежную ткань между пальцев, кое-что передавала Саше. Через несколько минут у той в руках скопилось достаточно много комплектов белья. Лика даже не подозревала, с каким трудом той удаётся сдерживаться, и молча следовать за ней и наблюдать. Но в какой-то момент Саша всё же не выдержала и спросила:

— Ты собираешься устроить масштабное наступление? — И тут же съязвила: — Как бы Толя с ума от счастья не сошёл.

Анжелика же рассмеялась.

— У него крепкая психика, не переживай.

— Не замечала, — проговорила Саша себе под нос, не в силах смирить раздражение в душе.

Наконец Лика удалилась в примерочную кабинку, задёрнула занавеску, а Саша вздохнула, оказавшись одна. Присела на пуфик неподалёку. Сидела и думала, разглядывая стену напротив. Затем спросила:

— Он у тебя живёт?

Лика высунула руку из-за занавески.

— Давай красное. — Саша подала ей требуемое, а сама с нетерпением ожидала от неё ответа. — Можно сказать, что живёт. Но знаешь, всё не так просто. — Лика хмыкнула, причём не слишком довольно. — Выяснилась одна деталь. Раньше вроде за ним подобного не замечала, но с возрастом, видимо, приобрёл. Оказывается, Ефимов очень любит, чтобы за ним ухаживали. В бытовом, до противного банальном смысле. Представляешь? Готовили для него, убирали, расстилали постель.

Саша еле слышно хмыкнула.

— Ты, конечно, лучшая кандидатка на эту роль.

Лика за занавеской посмеялась.

— Я стараюсь. Хотя, не понимаю, ради чего. Куда проще было бы нанять домработницу и кухарку.

— Ты ему об этом сказала?

— Намекнула. Саня, ты же сама понимаешь, ему куда проще будет согласиться. Его ведь ещё и кормить надо. А то, что ем я, его, видите ли, не устраивает! У меня такое чувство, что он вечно голодный.

Вот это как раз было очень знакомо. Но беспокоил не аппетит Ефимова, конечно, нет, и даже не его желание превратить Анжелику в хозяйку дома со всеми вытекающими. Беспокоило как раз желание Лики Толе угодить. Насколько её желания хватит, не ясно, но Ефимов за это время вполне может окончательно потонуть в её кристально-чистых голубых глазах. Чисто по-человечески Толю было жаль. Саша прекрасно помнила, во что сестра превратила свою семейную жизнь с Петечкой. Точнее, во что она превратила нервную систему супруга, в мочало. И понадобилось на это не так уж и много времени. Всего лишь пара лет. Остальное они доживали вместе по инерции. Петя ещё дёргался и порывался угодить красавице-жене, но чем больше он старался, тем большего хотела от него Лика. И при этом Саша верила, что сестра делает это не от злости и вредности, просто Анжелика искренне хотела лучшего, но планка ею же бесконечно поднималась, и Петя, в итоге, надорвался, плюнул на всё и подал на развод. А вот теперь Лика снова говорила о будущем, теперь уже в отношении Ефимова, и даже для Саши, с её злостью и желанием хоть как-то этому Казанове отомстить, показалось это излишними страданиями. Такого он не заслуживал.

Или наоборот заслуживал? Получить по лбу и, наконец, прозреть?

Но всё же не могла ни отметить:

— Я смотрю, у тебя на него серьёзные планы.

— Я об этом думаю всю последнюю неделю, — призналась Анжелика. — И, кажется, планы на самом деле серьёзные. По крайней мере, я совсем не против претворить их в жизнь. — Её рука снова возникла над Сашиным плечом. — Чёрное. — Полминуты, и Лика продолжила: — Ты видела его машину?

— Нет, откуда?

— Даже я обалдела, Сашка. Сразу видно, что Толя очень старался и всерьёз преуспел. Я так до конца и не разобралась, чем именно он занимался, похоже, что всем подряд, но это ведь не так важно, правда? Какая разница чем торговать: подгузниками или пилюлями для похудания? Главное, результат. Это самое приятное. Смотришь на человека и сразу понимаешь — прошёл большой путь. И поверь моему опыту: это как раз о Ефимове. Удача ему в Москве улыбнулась.

— Ты думаешь, он ею с тобой поделится?

— Я бы не отказалась.

Кто бы сомневался!

— Сколько он ещё здесь пробудет?

— Говорит, до августа точно, а дальше видно будет.

До августа?! Это просто катастрофа.

— Саня, он же здесь два автосалона строить собрался. Представляешь? Автосалоны! — Лика за занавеской усмехнулась. — Иногда я даже забываю, что это всё к Ефимову относится. Я же помню, каким он был. Честолюбивый, щепетильный, гордости через край. Денег нет, а гордости полно.

— А ты? — задала Саша вопрос, и даже дыхание затаила. Кажется, не в первый раз, но волновалась из-за этого разговора всё больше и больше.

— Что?

— Ты же что-то решила для себя.

— Я решила. — Лика от души развеселилась. — Неужели по мне не видно, что я влюблена не на шутку? Всё очень серьёзно.

Саша же решила не скрывать своих сомнений и заметила:

— Вижу, что довольна, а вот насчет «влюблена»…

Анжелика выглянула из-за занавески, взглянула на неё со значением.

— Сделай милость, держи эти мысли при себе. Или ты не хочешь пристроить старшую сестру?

Саша не ответила. Смотрела по-прежнему в стену напротив, и только молча подала Анжелике очередной комплект белья и кружевную комбинацию. Сама же призадумалась. Если честно, то о мужской глупости.

Алёнка, кстати, её размышления и неутешительные выводы, поддержала и даже не удивилась направлению Сашиных мыслей. Забежала после работы к Саше домой, принесла с собой коробочку бисквитных пирожных, и негодование в полной мере поддержала. С аппетитом съела котлету, попробовала новый салат, оценила, и уже после этого принялась поддерживать. Положила себе на блюдце пирожное, вздохнула вполне удовлетворённо, после чего поторопилась кивнуть, выслушав Сашу.

— Всё так и есть, Саня. Дураки, причём озабоченные. Ты помнишь, как на Лику смотрели в вечер встречи? И это люди, которые учились с ней не один год, прекрасно её знают, а всё равно!.. Так что, Ефимов далеко не один в этом идиотизме. Новиков аж дар речи потерял, как увидел её… — Алёна выразительно хмыкнула. — В небесно-голубом! Я ему лично рот прикрыла.

Саша присела напротив подруги, без аппетита взглянула на пирожные с красивыми кремовыми розочками, покрутила чайную ложечку в руке, после чего даже отложила её в сторону.

— Я просто не понимаю, неужели он всё забыл?

— Конечно, забыл! Только в очень злопамятных людях обида десять лет кипит. К тому же, Лика ему обрадовалась и объятия открыла, сама говоришь. Вот у Толи мозги и отказали. — Каравайцева выразительно постучала себя по лбу, потом ложку облизала от крема и крошек.

— Не понимает, идиот, что она его теперь доить будет. Видимо, надеется, на большую и чистую любовь. — Алёна вдруг усмехнулась. — Слушай, давай устроим ему встречу с Петечкой, пусть тот поделится впечатлениями.

Саша над этими словами задумалась, но всего на мгновение. Решила, что если всерьёз начнёт рассуждать об этом и демонстрировать беспокойство, даже если только с подругой это обсуждать, то выдаст себя с головой. И поэтому решила отмахнуться.

— Я не собираюсь ни во что вмешиваться. Просто… — Что «просто»? Обидно, страшно, злость и ревность душат? — Беспокоюсь немного.

— За кого? За Лику? Так она своего не упустит. Она, в этом смысле, умнее нас с тобой вместе взятых. — Каравайцева всё-таки присмотрелась к Саше внимательнее и вдруг весело хохотнула. — Или за Ефимова переживаешь?

Саша тут же возмутилась. Слишком явно и бурно, но назад уже не вернёшь.

— Вот ещё! Каждый сам себе проблемы выбирает, — сказала она, в конце концов. И даже добавила: — И, знаешь, Толя этого заслуживает.

Алёна помолчала, после чего плечами пожала и куда спокойнее и рассудительнее проговорила:

— Может быть. Ты же помнишь, как он её хотел. Он мечтал, он планы строил. И уехал, как говорят, из-за неё. Это что-то да значит. Кто знает, может, он все эти годы только и мечтал о том, чтобы всю оставшуюся жизнь исполнять Ликины желания и капризы?

Саша сверлила её взглядом, потом опомнилась и отвернулась, но сказать ей всё равно было нечего. На душе снова кошки заскребли. Это уже становилось привычным ощущением.

— Вы уже чай пьёте? — поинтересовался Митя, появляясь на кухне. Кстати, минуту назад за стеной слышался грохот, явный признак того, что сын вот-вот появится на глаза, но Саша была занята своими мыслями и никак не отреагировала. А вот сейчас поторопилась сыну улыбнуться и даже руку к нему протянула. Правда, Митька ещё и пожаловался: — Сами пьёте, а меня не зовёте.

— Ты пирожное будешь? — тут же спросила его Каравайцева, придвинула ему тарелку и пирожное с самой большой розочкой на неё положила. А Саша поднялась, чтобы налить сыну чай.

Митька тут же вооружился ложкой, на лакомство посмотрел с восторгом. «Будто вечно голоден», пронеслось у Саши в голове, и захотелось вздохнуть. Но вместо этого волосы сыну пригладила.

— Как в школе дела? — спросила тем временем Алёна, а Митя откровенно поморщился.

— Хочу каникулы. Меня уже тошнит от учёбы.

— Митя, — не удержалась от лёгкого окрика Саша. Головой качнула. — Так нельзя говорить.

— Почему? — бесхитростно переспросил ребёнок.

А пока Саша раздумывала над правильным ответом, Каравайцева отмахнулась.

— Это нормально. Мои такие же. Им бы всё гулять и веселиться, а тут такая незадача — в школу надо ходить. — Она к мальчику присмотрелась, улыбнулась его аппетиту. — Кушай, кушай. Протолкни знания пироженкой поглубже.

— Ты уроки все сделал? — спросила Саша, решив, что сын слишком близко к сердцу примет слова о том, что нежелание учится вполне нормально для всех детей его возраста.

— Осталась математика и немножко по английскому дописать.

— А чего тогда не дописываешь, если немножко?

Митя глянул на неё со всем его детским возмущением.

— Мама, я же ем! Мне силы нужны. — Головой качнул, вроде бы в потрясении, но получилось смешно. Саша снова по волосам его погладила, наклонилась и поцеловала в вихрастую макушку. Правда, для себя отметила, что нужно срочно Митьку отвести в парикмахерскую. Эти кудри становятся попросту неприличными.

— Ешь, — сказала она негромко.

— Я сделаю английский, — пообещал он. Голову закинул и на мать посмотрел, с намёком на хитрый прищур. — А ты мне потом почитаешь?

Саша встретилась с сыном взглядом, и впервые за этот день улыбнулась искренно и даже чуть мечтательно.

— Почитаю.

Это был их общий с Митькой секрет. Они никому об этом не рассказывали, и дело было не в том, что их общие фантазии казались им самим неловкими или глупыми, просто не хотелось никого впутывать. Началось это давно, с тех пор, как Митька подрос достаточно для того, чтобы слушать сказки в мамином исполнении. Поначалу Саша придумывала сказочные истории на ходу. Придумывала героев, ситуации, волшебство и победу добра над злом. Всё, что так нравится детям. Не получив высшего образования, не осуществив свою мечту, от желания писать и фантазировать, не избавилась, и позже нашла возможность выражать себя, придумывая сказки для сына. Сначала простенькие, понимала, что в два года Митю больше интонации её голоса завораживают, чем сюжет. Он смеялся, когда Саша говорила басом и делала ему козу. Но сын рос, и с ним росли герои Сашиных историй, сюжеты становились более замысловатыми, характеры более сложными, а приключениями рискованными и опасными. И как-то незаметно Митя стал участвовать в процессе, ему нравилось придумывать, он приходил в восторг от новых историй, и Саша, затаив дыхание, наблюдала за сыном, вспоминая саму себя в детстве, вспоминала, как любила читать, те же сказки, додумывать их и фантазировать о дальнейшем. В этом Митя был очень на неё похож. И со временем историй накопилось столько, и забыть их было настолько жалко, что захотелось их записать. И очень быстро это превратилось в творческий процесс, в котором с удовольствием участвовала не только она, но и Митя. Ему шёл девятый год, но он до сих пор обожал, когда Саша ему читала, особенно, когда читала то, что сочинила сама. Поэтому его «мама, почитай», означало нечто другое, чем в любой другой семье. Это был секрет, тайна, и Митя очень ею дорожил. Саша и сама не стремилась разговаривать о своём увлечении с родственниками и друзьями, и если бы не сын, скорее всего, писала бы в стол. Но, к её радости, человечество придумало Интернет, и писать можно было теперь не в стол, а в ЖЖ. Выкладывать уже после того, как они с Митей всё обсудят, обдумают, она лично раз десять исправит текст, и тогда уже поместить на обозрение незнакомых людей. И уж чего Саша точно не ожидала, что её блог начнёт пользоваться популярностью. У мамочек, но со временем стали подтягиваться дети и подростки, которых не на шутку увлекли приключения её героев. Это было удивительное чувство, это превратилось в настоящее дело, возможно, даже главное дело жизни. Нельзя же всерьёз расценивать торговлю нижним бельём, как творческий, жизненно важный процесс? Саша считала свою работу временной, правда, это время уже три года, как не заканчивалось. А влечение к писательскому делу спасало от рутины и раскрашивало жизнь особыми, яркими красками. И не хотелось, чтобы эти краски потускнели от замечаний и комментариев некоторых людей, пусть и любимых. Да, да, она имела в виду Лику. Та и без того всегда считала Сашины мечты стать настоящей писательницей, блажью, а все её задумки называла именно сказками. И из уст Анжелики это слово звучало не слишком презентабельно и даже обидно в некоторых случаях. Поэтому Саша и перестала распространяться о своём увлечении. Ей достаточно было того, что сын её целиком и полностью поддерживает. Да и другие почитатели её, возможно, и скромного таланта появились и даже множились. Любимое дело, само по себе, благосклонно сказывается на душе и характере, а уж когда получаешь реальную отдачу, причём, не только моральную, но и материальную, и вовсе приятно становится.

Но пока о сказках не думалось, в последние недели совсем тяжело стало, никакого желания что-то писать, даже придумывать. Голова другим занята, более насущным. Но раз уж пообещала сыну почитать, пришлось откинуть в сторону все сводящие с ума мысли, отставить в сторону свою нервозность, и провести час, разговаривая с сыном о том, что было интересно и важно ему, в том числе и новой придуманной истории. Но неожиданно Саша поймала себя на том, что смотрит на Митю, наблюдает за ним, а думает о Ефимове. Невольно сравнивает их, присматривается и пытается понять — насколько похож? Ей самой было трудно определить, но другие, кажется, особого сходства не отмечали, хотя, скорее не задумывались и не приглядывались, но всё равно Саша пришла к выводу, что лучше Мите с Ефимовым не встречаться. Сколько будет возможно держать их вдали друг от друга, столько и нужно стараться.

Но её решения далеко не всегда совпадали с тем, что судьба заготовила. Сюрпризы, неожиданности, даже неприятности, которые вдруг раз — и приключаются. Не ожидаешь совсем, а оказываешься в ловушке. И Саша совсем не ожидала, что забежав в один из вечеров к тётке, чтобы забрать сына домой, столкнётся там с Ликой и Ефимовым. Вот совсем не ожидала. Тётя Валя только вчера вечером ей по телефону жаловалась, что дочь совсем про неё позабыла, общаются лишь по телефону, «Анжелика вся в любви». Это заявление показалось смешным и в то же время обидным, но Саша, конечно же, промолчала. Да и что она могла сказать? Что Толя идиот, а Лика этим вовсю пользуется? Вряд ли бы тётка это заявление в её исполнении оценила.

А скорее всего, просто не поняла бы, с чего это Саше пришло в голову язвить. Но, видимо, пожаловалась она не только Саше, но и дочери, и та, наконец, вняла жалобам матери, и приехала в гости. Сашу, естественно, предупредить никто не подумал, и она попала в ту самую идиотскую ситуацию, которой так сильно опасалась в последнюю неделю. И мало того, что Лика открыла ей дверь и впустила в квартиру, так ещё выяснилось, что ни тётки, ни Мити, дома ещё нет. Тётя Валя отправилась забирать Митю из секции по дзюдо, и, по всей видимости, им пришло в голову где-то задержаться. То ли Митька бабушку на мороженое раскрутил, и они зашли в кафе, то ли на новую детскую площадку завернули, где отстроили новый детский городок со всевозможными горками, лестницами, качалками и трубами, по которым надо скатываться, как в аквапарке. Митя обожал эту площадку, но это означало, что дома он появится грязный с головы до ног. Но сейчас Саша этому даже обрадовалась бы, пусть придёт грязный, лишь бы побыстрее, она схватит сына под мышку и умчится домой. Подальше от всего этого кошмара.

А пока вошла в квартиру, с чувством обречённости.

— Привет, — сказала она сестре. Даже проходить в комнату не надо было, Ефимова и из прихожей было прекрасно видно. Он сидел на диване, в расслабленной позе, жевал бутерброд с варёной колбасой и щёлкал пультом от телевизора. А когда Саша в квартиру вошла, голову повернул и уставился на неё. Смотрел и жевал. Саша едва удержалась от того, чтобы из квартиры не выбежать. Мысль подождать тётю Валю и Митю у подъезда, мелькнула.

Лика же недовольно выдохнула, разглядывая её.

— Это ты. Я надеялась, что мама.

— Мама? Звонит в собственную квартиру?

— Не умничай. — Лика отвернулась от неё, прошла в комнату, а Саше пришлось снимать куртку и разуваться под взглядом Толи. Причём тот с неё глаз не сводил, видимо, забыл отвернуться. Разглядывал и не здоровался. А Саша не торопилась здороваться с ним. Остановилась перед зеркалом, слегка взбила волосы, в глаза своему отражению посмотрела, мысленно приказала себе собраться, и тогда уже вошла в комнату вслед за сестрой. На Ефимова посмотрела. На него, на тарелку с бутербродами, на бокал с горячим чаем у него в руке, и вместо «здравствуй», заметила: — Язву заработаешь на сухомятке.

Толя изобразил улыбку.

— Ты добрая. Сходу так нарисовала мне картину маслом.

Она лишь плечами пожала и повернулась к сестре.

— Давно ждёте?

— Да полчаса уже! — отозвалась Анжелика в лёгком возмущении. — С мамой всегда такие приключения. То жалуется, что её все бросили, а она больная и беспомощная из дома выйти не можешь, а как приезжаешь, её и след простыл.

— Так ты бы приезжала почаще. И предупреждала заранее. А то наверняка, завернули по пути в ресторан.

Ефимов неожиданно хмыкнул.

— Ты прям провидица, Санёк.

— Ага, — отозвалась она достаточно вяло, и даже не глянув на него.

А Лика тем временем руками развела.

— Вот куда её унесло на ночь глядя?

— Ещё только семь, Лика. И тётя забирает Митьку из секции.

После этого признания на Сашу взглянули, как на виновницу всех бед.

— И как я не догадалась!

— Лика, хватит тебе ныть, — неожиданно оборвал её Толя. — Сейчас придут. К тому же, я уже наелся.

Саша всё же посмотрела на него, встретила внимательный взгляд, но лишь губы поджала, показывая тем самым, что ни один его взгляд её за душу не возьмёт. А вот Анжелика тоже не сдержалась:

— А тебе бы только поесть! Нас люди ждут, забыл?

— Подождут.

— Конечно. Это ведь им надо. Не тебе.

— Тебе что-то конкретное от матери нужно? — заинтересовалась Саша.

— Вообще-то, я не видела её больше недели. Волнуюсь. Или ты не знаешь, что у неё давление скачет?

— Я-то как раз знаю. Но думаю, этот вечер она переживёт. А ты можешь приехать завтра. Думаю, это будет лучшим решением.

— А ты не хочешь с нами в ресторане поужинать? — вдруг предложил Ефимов, и, кажется, совсем не ожидал, что на него устремятся две пары удивлённых женских глаз. Лика даже рот открыла, но что сказать, не знала. Уставилась на сестру. Саша этот её взгляд оценила, и, не смотря на всё предостережение, что читалось в глазах сестры, и сама бы ни за что не согласилась на этот ужин. Да и с чего бы? Кстати, этот вопрос как раз и задала.

— С чего бы?

Толя, как ей показалось, несколько растерялся. Плечами пожал.

— Да ни с чего. Просто ужин. За две недели мы встретились всего несколько раз, и толком так и не поговорили. Пообщались бы. Сегодня я точно работать и что-то серьёзное обсуждать, не собираюсь.

— Да Саня терпеть не может рестораны! — Лика повернулась к ней и посмотрела с явным намёком. — Так ведь?

Саша помедлила немного, в итоге, вздёрнула подбородок и выдала ледяную улыбку, и всё это, глядя сестре в глаза.

— Если честно, я понятия не имею. Меня в рестораны весьма редко приглашают. Исключительно на встречи выпускников.

— Тем более.

Анжелика к Ефимову повернулась.

— Что ты пристал к ней? Она не хочет.

— А, по-моему, просто стесняется, — усмехнулся он.

Саша сглотнула, понадеялась, что незаметно.

— Мне некогда. Мне нужно сына ужином кормить и уроки с ним делать. Как-то не до ресторанов.

Толя устремил на неё внимательный, как запугала себя Саша, весьма проницательный взгляд, и долго молчал. А она поняла, что задыхается. Делала один осторожный вдох за другим, но воздуха всё равно не хватало.

Лика прошлась по комнате, руки на груди сложила, посмотрела на Ефимова, затем на Сашу взгляд перевела, и сказала той:

— Мы в субботу улетаем отдыхать. Хотела маме эту новость лично преподнести, но… это невозможно. Вот куда они пропали?

— Отдыхать? — переспросила Саша в некоторой растерянности. Что-то кольнуло прямо под лопаткой, она расправила плечи, постаралась сесть поудобнее, а заодно удержать на лице спокойное выражение. — Ну, вот, говоришь, что волнуешься.

— Саша, не будь такой злой. — Лика, судя по всему, на самом деле обиделась на её замечание. — Конечно, я волнуюсь за маму. Поэтому и приехала сама, а не по телефону ей сообщила. Хотя, у меня совершенно нет времени.

Ефимов хмыкнул и кивнул. Подтвердил:

— Совершенно нет.

Лика повернулась к нему и взглянула укоризненно.

— Ты ещё поиздевайся. К твоему сведению, у меня минуты свободной нет. Это ты забил в свой планировщик дату вылета, и всё. А мне нужно решить кучу вопросов. Нужно собрать чемоданы, продумать всё, подготовиться. А вылет уже через два дня.

Саша совершенно случайно столкнулась с Толей взглядами, и на несколько долгих секунд они замерли, глядя друг другу в глаза. Ефимов выглядел насмешливым, губы кривились, и хотя злости и напряжения в нём не чувствовалось, но и особо довольным он не выглядел.

Чтобы как-то отвлечь и себя и его, спросила:

— Куда летите?

Толя слегка нахмурился, судя по всему, вспоминая, а Анжелика вместо него сходу ответила:

— На Мальдивы. Всегда мечтала там побывать. Но Пете больше нравилась Греция.

— А мне Валдай нравится, — достаточно флегматично проговорил Ефимов, а Лика поморщилась.

— Не надо про рыбалку.

Саша натянуто улыбнулась Толе.

— Поймаешь там акулу.

— Чего с ней делать-то? Я нормальную рыбу люблю. Поймал и съел.

Лика глаза закатила.

— Тебе только есть, Толя.

— Да, — не стал тот спорить. — Я за двоих ем. За тебя и за себя. Сань, она питается йогуртами.

— Знаю, — вздохнула Саша. — И хлебцами.

— Такая дрянь. Так даже на зоне над людьми не издеваются.

Саша всё-таки улыбнулась, вполне понимающе, а вот Анжелика рукой на них махнула.

— Вы ничего не понимаете. Вы оба живёте ради того, чтобы есть. Один бесконечно ест, а другая бесконечно думает, что готовить. Я бы давно с ума сошла.

Толя на Сашу посмотрел, заинтересованно.

— Понятия не имею, как малыш готовит.

— Хорошо она готовит. У неё Митька лопает всё подряд.

Саша, которая уже несколько минут чувствовала себя более-менее спокойно, подавилась воздухом и закашлялась, как только услышала имя сына. А Ефимов понимающе кивнул.

— Настоящий мужик. Маму защищает, хорошо ест. Богатырь вырастет.

— Ага, богатырь Богатырёв, — фыркнула Лика, и выдохнула, услышав, как в замке входной двери ключ поворачивается: — Наконец-то. — И ринулась в прихожую, встречать.

А Саше впору было руку к груди прижать, потому что от волнения сердце остановилось и дыхание пропало. Но Толя её разглядывал, именно разглядывал, и выдавать своё волнение было нельзя. Правда, сглотнула, не смогла с собой справиться.

— Мама, где вы гуляете? Мы вас ждём уже столько времени!

— Лика, ты приехала!

— Приехала, а ты, конечно же, телефон оставила дома. Зачем он тебе, не понимаю.

— Так мы с Митей…

— Тётя Лика, мы и так торопились! — послышался чересчур громкий и бодрый голос её сына, и от него тоже Саша внутренне обмерла.

— Мы все заметили, как вы торопились.

— А мама пришла за мной?

— Я здесь, Митя, — отозвалась Саша, а сама лишь в последний момент сумела глаза от Ефимова отвести. Совершенно не понимала, в какую игру они играют, но смотрели друг на друга и, наверное, это что-то да значило, но что именно Саша никак не понимала. Толя только таращился на неё, без всяких эмоций, изучал, как букашку под микроскопом.

Да и не волновало её это в данный момент. Саша могла думать только о том, что через секунду Митя войдёт в комнату, и в первый раз увидит отца. Конечно, не догадается, не узнает, но… Это будет один из важнейших моментов его жизни. Может, она не права, что скрывает? В конце концов, если не Ефимов, то её сын достоин правды. Вот только вопрос: каким отцом станет Толя, с его любовью к ресторанам, красивым женщинам и отдыху на широкую ногу? Вдруг станет мучением для Мити? Тогда она себя проклянёт, что не смолчала. Что превратила отношения сына с отцом в муку для первого, в бесконечное ожидание встречи, звонка, в жизнь в обиде и непонимании.

Но всё равно не могла не думать о том, что вот сейчас Митя войдёт, они посмотрят друг на друга, и всё сразу же поймут. Митька, с его отросшими кудрями, с задорной, как у отца улыбкой… Саше казалось, что все вокруг должны понять и заметить сходство.

Вот только её сын в комнате появился в шапке, натянутой на самые глаза, и хмурый, как туча. На неё глянул, затем недолго Ефимова разглядывал, и, забыв поздороваться, печально вздохнул. Саша тут же позабыла обо всём на свете.

— Митя, что случилось? Что ты натворил?

— Да ничего я не творил! — тут же возмутился ребёнок, причём в полный голос. — Это бабушка натворила!

— Бабушка?

— Саша, не слушай его! — Тётя Валя в комнату вошла, увидела Толю, и на мгновение сбилась, кивнула ему со всей обстоятельностью и даже улыбаться начала, но затем вспомнила, что заслужила возмущение внука, и повернулась к нему и Саше. Лика маячила у неё за плечом. А тётя Валя тем временем рукой махнула. — Не слушай его, всё очень хорошо.

— Да что случилось-то, — не сдержалась Саша. — Вы скажите или нет?

А Митька вместо ответа, стянул с головы шапку. И Саша вполне искренне ахнула. А Митя похлопал ладонью по стриженой макушке и уныло проговорил:

— Лысая башка, дай пирожка.

Ефимов откровенно ухмыльнулся, а вот тётя Валя решительно взмахнула рукой.

— И не выдумывай. Очень хорошо и аккуратно подстригли. Мальчиков и должны всегда так стричь. Раньше всегда так стригли, приятно посмотреть. А то наросло, как у льва. В мороз без шапки можно ходить.

Митька упал в кресло, притворно хныкнул и заныл:

— Мама!

Саша постаралась взять себя в руки. Понимала, что тётка перестаралась, Митю явно стригли под машинку, а она так с сыном никогда не поступала, и поэтому он сейчас расстроен и даже обескуражен, но с другой стороны… нельзя не отметить, что это весьма кстати. Поэтому подошла и успокаивающе мальчика погладила. Не по голове, по щеке. Побоялась ещё больше сына расстроить.

— Ладно, не переживай, — негромко проговорила она. — Волосы отрастут.

— Да? А у меня будет воспаление лёгких, потому что у меня голова мёрзнет. Мне теперь в шапке спать?

— Не преувеличивай, — попросила его тётя Валя, причём добавив в голос строгости. А Лика из-за её спины ещё и добивала любимое:

— И не умничай. Мал ещё.

А вот Толя снова рассмеялся, и этот смех почему-то Сашу стал пугать. Она без конца косилась на Ефимова, а стоять старалась так, чтобы закрывать от него Митю, хотя бы частично. Но делать это было невозможно, потому что Митя, немного поостыв по поводу своей беды, начал проявлять любопытство, и сам незнакомого мужчину рассматривать принялся. А Ефимов, чёрт бы его побрал, ещё и руку ему протянул, как взрослому.

— Здорово, коленка. Меня Толей зовут.

Митька носом шмыгнул.

— А я Митя. — Снова макушку потёр. — Не хочу быть коленкой.

Саша глаза закатила.

— Митя, он шутит.

— Не шучу, — возразил Толя. Но тут же мальчика успокоил: — Отрастут. И это даже круто, все крутые пацаны, бритые.

Митя нос сморщил, но задумался.

— Да? А ты крутых знаешь?

Саша тут же сына одёрнула

— Где твоё воспитание? К взрослым надо обращаться на «вы».

— Да ладно, Сань, остынь. — Это уже Ефимов её одёрнул.

Саша вдруг поймала себя на том, что ни Лика, ни тётя Валя их не перебивают, оглянулась и поняла, что тех в комнате и нет. Вышли на кухню и теперь там шептались. То есть, Лика что-то матери нашёптывала, а та ахала и, кажется, хваталась за сердце. Ясно, уже представляет, чем закончится отпуск дочери. Когда Анжелика летела отдыхать, тётя Валя всегда переживала, она сама терпеть не могла самолёты, хотя ни разу в жизни никуда не летала, но её фобии это никак не уменьшало. Вот и теперь перепугалась.

— Я много о тебе слышал, — тем временем сказал Толя её сыну.

Митька глаза округлил.

— От кого?

— От мамы твоей, от кого. Она тобой прямо хвасталась.

— Не хвасталась, — мягко воспротивилась Саша, а саму качало, будто на волнах, без всяких путешествий на Мальдивские острова. Ей хватало лишь того, что Толя улыбался и разговаривал с её сыном. С их сыном. Она даже не представляла, не ожидала, что почувствует, когда это произойдёт. Настраивала себя так, что Толя ребёнку кивнёт и отвернётся, в конце концов, что он может знать о детях? А Ефимов, кажется, заинтересовался, то ли на самом деле детей любил (кто знает, что с ним стало за десять прошедших лет), то ли дело было в том, что это именно её сын.

— В какую секцию ходишь, чемпион?

— В дзюдо. Но я туда только три месяца хожу.

— Нравится?

Митька на кресле развалился, явно баловался, но Саша его не одёргивала, внимательно наблюдала. Плечами пожал.

— Мне нравится, как старшие дерутся. А в моей группе одни коротышки. Я самый высокий.

— Ну, это здорово. Что самый высокий.

— Я же не дождусь, когда они вырастут!

Толя рассмеялся.

— Дождёшься. А ещё чем увлекаешься?

Митя нос почесал. Почесал и так замер, а Саша с ужасом наблюдала за тем, как застывает взгляд Ефимова. Всего секунда, Толя нахмурился, а она поторопилась сына из кресла выдернуть.

— Ты голодный?

— Ещё бы. С этой стрижкой…

— Забудь уже, всё. Постригли и постригли.

— Ага, тебя бы так…

— Митя, не ной. Одевайся, пойдём домой.

— Бабушка обещала блинчиков, — предпринял ребёнок попытку донести до матери свою заинтересованность. Но Саша осталась непреклонна.

— Я сама напеку дома.

Он вздохнул, на Ефимова взглянул и смешно развёл руками. А Толя понимающе усмехнулся.

— Я тебе завидую. Блинчики, да в исполнении твоей мамы…

— А тебе кто блинчики печёт? — заинтересовался Митя.

Ефимов вздохнул совершенно несчастно.

— Никто.

— Совсем?

— Ему тётя Лика печёт, — вроде как успокоила сына Саша, но на самом деле торопилась и подтолкнула его в сторону прихожей. — Пойдём одеваться.

Но Митя не удержался и обернулся на нового знакомого. Бесхитростно ужаснулся.

— Тётя Лика? Бе.

Ефимов захохотал, потом рукой мальчику махнул.

— Пока, дзюдоист.

— Тётя Лика мне однажды кашу варила. — Митя скроил недовольную физиономию и печально качнул головой. — У мамы даже из прокисшего молока вкуснее получается.

— Очень за тебя рад. Значит, мне не так повезло, — сказал Ефимов, а на Сашу устремил долгий, многозначительный взгляд. Вот только верить в его серьёзность Саша не спешила, поэтому выразительно прищурилась, и Толя под её взглядом руки вскинул, сдаваясь.

А Саша негромко сказала ему, правда, не скрывая иронии:

— Хорошо тебе отдохнуть.

— Ты злишься?

— Я? — Очень старалась выглядеть удивлённой. — Из-за чего?

Митя ушёл в прихожую, обувался, Саша с Толей ненадолго остались с глазу на глаз, и почему-то перешли на шёпот. Будто говорили о чём-то сокровенном. Но ведь не было ничего сокровенного, если только взгляды можно было расценить по-особенному, но Саша запретила себе это делать.

— Не знаю. Ты дёрганная, малыш.

— Наверное, меня давно никто на Мальдивы не приглашал, — нашла в себе силы съязвить она.

— И это странно.

— Правда?

— Мужики, явно, ослепли.

Саша кивнула.

— И первый в этом списке ты, — сказала она, но тут же добавила, чтобы Ефимов ничего лишнего себе не придумал: — Лика тебя ослепила.

— Ты хочешь об этом поговорить?

— Не имею никакого желания.

— Что вы шепчетесь?

Саша обернулась на голос сестры, немного смущённо кашлянула, после чего головой качнула, отказываясь.

— Не шепчемся. Ты тётю успокоила?

— Успокоила. Вроде бы. Теперь будет ахать, пока я не вернусь. Это просто мания какая-то.

Слушать Саша дальше не стала, к тому же, Лика потянулась к Ефимову, обняла того и прижалась губами к его губам.

— Толя, поедем уже в ресторан. Мне нужно отвлечься.

— От чего?

— От семейной рутины.

Саша усмехнулась в сторону, рывком застегнула молнию на куртке, после чего взяла сына за руку.

— Скажи «до свидания».

— До свидания, — послушно повторил Митя. И громче добавил: — Бабушка, пока!

— Милый мой. — Тётя Валя растолкала Лику и Ефимова, протиснулась в узкую прихожую и к Мите наклонилась, расцеловала того. — Ты ведь на меня не злишься?

— Нет. — Митька хоть и вздохнул напоказ, но заверил: — Не злюсь. Смысла в этом всё равно нет.

Саша сына за руку дёрнула.

— Митя!

Тётя Валя снова его поцеловала, потом выпрямилась и на Сашу посмотрела:

— Идите. Он уже есть хочет.

— И читать ещё, — начал жаловаться Митя, правда, к этому моменту уже вышел в подъезд, — и писать упражнение.

— До свидания, — попрощалась она, улыбнулась тётке, затем посмотрела на сестру и Толю. Заставила себя смирить злость пополам с отчаянием, и им улыбнулась. — Хорошо вам отдохнуть.

— Пока, пока, Санечка. — Лика лучезарно улыбнулась ей и сделала ручкой.

А вот Ефимов промолчал, только взглядом её пытал. От этого взгляда Саша и поторопилась сбежать. Вышла из квартиры и хлопнула дверью.