Объединения преподавателей и студентов – как в рамках общих, так и раздельных организаций – были известны уже в раннем Средневековье в монастырских и епископальных школах, где существовали Universitates Civitum, сообщества, которые могли выбирать администрацию школ, своих должностных лиц (казначеев, секретарей), коллегиально вырабатывать учебные планы, даже определять жалованье преподавателям. Universitates Civitum выполняли важные функции: они защищали права и интересы своих членов, тут осуществлялся контроль старших над младшими, сочетавшийся с помощью в учебе, тут существовали ритуалы, связанные с принятием новичков, переходом из младших категорий в старшие. Universitates Civitum были организациями, сочетавшими одновременно иерархический и демократический принципы в своей деятельности. В некоторой мере они заложили основу университетов, обретя судебные, финансовые и прочие привилегии, что позволило со временем появиться и университетской автономии.

Первые студенческие союзы – прототипы будущих корпораций появились, как известно, в XIII в. в Болонском и Парижском университетах. Учившиеся там немецкие студенты (Scholares) начали объединяться в союзы, называвшиеся nationes. Это были, по сути дела, землячества, они ориентировались на взаимную поддержку в ситуации необходимости интеграции в другое, более обширное сообщество. У них были статуты, отличительные знаки, они имели своих выборных должностных лиц, организовывали кассы помощи, проводили собрания, отмечали праздники. В 1250 г. сформировались две крупные организации студентов – цитрамонтанов (в переводе с итальянского «по эту сторону гор», то есть Альп, куда входили преимущественно итальянцы) и ультрамонтанов («по ту сторону гор», то есть прочих, иностранцев), которые, в свою очередь, распадались на этнические группы, а группы уже делились на землячества. В сохранившихся болонских статутах 1317–1347 гг. перечислены «нации» обеих корпораций; здесь встречаются представители почти всех областей Италии и народов Европы. По примеру Болонского и Парижского университетов похожие организации студентов начали возникать и в других европейских университетах: в Пражском с 1348-го, в Лейпцигском с 1409-го и других. Позднее эта традиция складывается на территории Восточной Пруссии, в Кенигсбергском университете. В Парижском университете более распространенными считались объединения на основе принадлежности к одному факультету (колледжу), члены которых еще и жили вместе, в общежитиях, тоже называвшихся колледжами или бурсами.

Латинское слово бурса (bursa, букв. – «карман», «кошелек») в Средние века означало общую кассу какого-либо союза или учреждения, например монастыря, братства и т. п. Затем его стали применять преимущественно к кассе общежития учащихся и к самому помещению общежития. Такие общежития под названием бурса возникли во Франции, где большей частью на средства благотворителей (а потом и за собственную плату) студентам университетов предоставлялась общая квартира с полным содержанием, причем жившие тут вместе студенты (называвшиеся bursarii или bursiati) находились под строгим надзором, должны были одеваться согласно предписаниям, регламентировалось их поведение. Подобные институты существовали во Франции в конце XIX в. (фр. bourse), это были безвозмездные вакансии в пансионах при учебных заведениях или стипендии для учащихся. На Украине под именем бурсы известно прежде всего специальное общежитие при Киевско-братском училище (впоследствии Киевская духовная академия), возникшее в первой половине XVII в. От Киевской духовной академии название бурсы перешло вообще на все общежития при духовных учебных заведениях Украины, а потом и России, особенно при семинариях. В первой половине текущего столетия состояние этих бурс было довольно жалкое: крайняя неопрятность и запущенность помещений, злоупотребления при снабжении воспитанников пищей и одеждой, антигигиенические условия жизни, жестокость в обращении с воспитанниками, нерациональные педагогические приемы. Картина нравов бурсы ярко очерчена в известных «Очерках бурсы» Н.Г. Помяловского, публикация которых вызвала широкий общественный резонанс, а потом и в других сочинениях.

Бурса, исчезнув, не только дала имя корпорантам (bursant, bursch), но и оставила им в наследство многие ритуалы и обычаи. Так, на церемонии вступления в корпорацию новичка (Grunschnabel, нем. «молокосос») приносилась клятва верности, готовности проходить ступени: сначала Pennaler (от латинского penna – «перо, пух»), потом Fuchs (возможно, от латинского faex – «отброс, подонок», хотя есть и другие версии происхождения этого слова). В течение некоторого времени (один или два семестра) пенналер и фукс были обязаны во всем прислуживать старшему студенту – своему лейб-буршу, который учил своего лейб-фукса, посвящал его в таинства ритуалов. За соблюдением правил следил старший над новичками – Abbas beanorum, впоследствии называемый также Fuchsmajor. Бурши имели определенную власть над своими фуксами и защищали их, если тех обижали чужие. Пройдя все испытания, фукс становился полноправным буршем на церемонии посвящения, за чем следовала дружеская пирушка.

В Новое время начали складываться такие организации, как Corps, Burshenschaften, Landsmannschaften. Первые письменные сведения о Landsmannschaften относятся к 1615 г., но землячества появились примерно на столетие раньше и к началу XVII в. уже имели оформленный свод ритуалов, свой корпорантский жаргон, свои песни и четкую структуру – институт старшин (Senior, Consenior), выбираемых на два семестра, заведующих финансами (Fiskale, Kassier), церемониймейстеров и привратников (Pedelle, Hauswart). В XVII–XVIII вв. в корпорациях сложился своеобразный рыцарский дух. К 1763 г., когда Landsmannschaften впервые провели нечто вроде слета в Йене, в корпорациях уже широко практиковали дуэли. Лицо, изрезанное шрамами, и буйный нрав стали неотъемлемыми признаками настоящего бурша; многие корпорации даже обязали своих членов носить оружие. М.В. Ломоносов, обучавшийся в Германии, писал о них: «Зело задиристы, то и дело в ход пускают кулаки, а то и шпаги».

В 1793 г. на имперском рейхстаге в Регенсбурге студенческие землячества запретили, но они продолжали существовать полулегально. В XVIII в. в студенческую среду проникают идеи Просвещения, на своих пирах-коммершах корпоранты начинают обсуждать пути достижения всеобщей гармонии, свободы и равенства. Все сильнее звучат революционные мотивы, а также тема объединения Германии. То, что изначально корпорации были основаны на принципе землячества, не исчезло и в дальнейшем. Так, в Правилах корпораций Дерптского университета, 1855 г., читаем: «Каждая корпорация имеет особое название, заимствованное от родины ее, и отличается от других цветами для взаимного разузнавания». Но специфическая форма организации корпораций выделила их на фоне многих других студенческих и прочих объединений.

Цели землячеств и корпораций были в определенной мере сходны с целями средневековых гильдий и заключались в создании и поддержании социального баланса: организации конкретных групп и определении их статуса в данной стране, в общественной системе. Проблема обретения своего места в чужой среде была актуальной для всех приезжих студентов: в городах средневековой Европы люди, не принадлежащие к какому-либо сообществу, – гильдия, цех и т. п. – не имели прав и, по сути дела, находились вне закона. Объединение в корпорации давало им возможность легитимироваться и затем, возможно, находить покровительство со стороны власти, духовной (церковь часто способствовала созданию университетов, назначала стипендии) и светской, даже и императора. Корпорации были единственными официально признанными студенческими организациями, в которые входили также и преподаватели, способствовали стабилизации университета, ведь в то время нередки были переходы из одного университета в другой, как профессуры, так и студентов.

Параллельно с землячествами и корпорациями создавались студенческие союзы, подобные религиозным орденам, с мистическим характером. От их членов требовался обет не разглашать подробности деятельности общества. Первыми студенческими орденами, возникшими в 1770 г., были Amicisten, Unitisten, Konstantisten и Harmonisten. В последнюю корпорацию в отличие от первых трех входили не только студенты (обычно из высших кругов общества), но и офицеры и бюргеры. Они – как и огромное число других обществ второй половины XVIII в. – испытывали сильное влияние масонских идей и способов самоорганизации, развивали универсалистские идеи. Таинственность таких орденов вызывала некоторые подозрения властей; в 1778 г. некоторые из них запретили, а в самом начале XIX в. эти организации перестали существовать. Но элементы закрытых, тайных церемоний, черты рыцарской эпохи, символизм наблюдаются в культуре всех студенческих корпораций. Отдельные элементы культуры корпораций восходят к обычаям средневековых гильдий, к рыцарским традициям, к масонским ритуалам XVIII–XIX вв. Об этом свидетельствуют, в частности, атрибутика – гербы, декели, циркели, цветные ленты, гимны – и многое другое.

В самом конце XVIII в. появляются новые ордена – сorps (фр. «корпус», читается как «кор»), основной отличительной чертой которых был отказ от земляческого и сословного принципов, аполитичность и нерелигиозность. Тут была выработана четкая процедура приема и строго регламентированный кодекс чести, требующий обязательного участия в дуэлях (Mensur). Эти корпорации уже имели определенные знаки отличия (фуражки цветов ордена, перевязи, знамена, гербы, девизы, гимны и т. п.), которые распространены и у современных корпорантов. Одна из первых, Corps Onoldia Erlangen, была основана в 1798 г. как полноценная студенческая корпорация (существует и сейчас, причем здесь сохраняется обычай дуэли). Под влиянием идей Французской революции ее идеология сначала была довольно радикальной (был провозглашен отказ от всех сословных привилегий, всеобщее равенство и т. д.), но позднее закрепилась традиция принимать главным образом дворян.

Оккупация Наполеоном германских земель еще больше политизировала немецкое студенчество, усилила патриотические мотивы в деятельности корпораций. Аполитичность, равнодушие к общегерманской идее, царившие в Landsmannschaften, а также элитарность орденов ушли в прошлое, уступив место новому типу корпорации – Burschenschaften, братству буршей. Ритуалы остались сходными с предыдущими, но основным содержанием деятельности новых корпораций стала борьба за изгнание французов и объединение Германии. Одним из основателей нового движения был выдающийся поэт-романтик Генрих фон Клейст. В 1810 г. при его активном участии был принят устав организации Urburschenschaft, провозгласившей борьбу за единую Германию главной целью корпорации. Во время Освободительной войны 1813–1815 гг. многие корпоранты пошли сначала в партизаны, а потом в войска антинаполеоновской коалиции. Бурши выступали против абсолютизма, требовали равенства и демократии (в их уставе предписывалось обращаться друг к другу только на «ты») и в то же время стремились к объединению Германии как восстановлению Великогерманского рейха. Часть корпорантов (тайное «Черное общество») даже была склонна к насильственным методам борьбы. В 1815 г., ознаменованном завершением Наполеоновских войн в Европе, в результате освобождения немецких земель сформировалась организация Deutsche Burschenschaft с девизом «Ehre, Freiheit, Vaterland» – «Честь, свобода, отечество». Одной из частей Deutsche Burschenschaft, кстати, стала корпорация Curonia в Геттингене, объединявшая немецких дворян из Курляндии и имевшая девизы «Сердце – честь курземца» и «Друг – другу». В Геттингене же возникла первая в истории русская студенческая корпорация – Landsmanschaft Ruthenia Göttingen (существовала в 1808–1809 гг.).

В 1815 г. в рамках организации Urburschenschaft возникла корпорация Teutonia Halle. Отличительными цветами здесь стали цвета мундиров, в которых отряд йенских корпорантов воевал с Наполеоном, черный, красный и желтый – цвета нынешнего флага Германии. Корпоранты из Teutonia Halle провели несколько слетов, ставших, по сути дела, манифестациями, призывающими к объединению Германии. Важнейшим оказался слет в Вартбурге в 1817 г., посвященный трехсотлетию Реформации и трехлетию Битвы народов под Лейпцигом. Политическая деятельность корпорантов начала беспокоить царствующие германские дворы и прежде всего Вену, которую немецкие патриоты считали главным врагом желаемого объединения. В 1819 г., после убийства корпорантом Карлом Людвигом Зандом писателя Августа фон Коцебу, австрийского вельможи, состоявшего на русской службе, Teutonia Halle была запрещена, а ее членов начали преследовать. Тем не менее в 1827 г. в Бамберге было создано Всегерманское братство буршей – Allgemeine Deutsche Burschеnschaft, объединившее и студентов, и гимназистов. В нем сразу же обозначились два течения: либеральное – «арминии» (Arminen), выступавшее за мирное демократическое объединение страны на основе науки и религии, и ультранационалистическое – «германцы» (Germanen). Всегерманское братство как единое образование существовало вплоть до его запрета в 1848 г. из-за участия корпорантов в революционном движении. Либеральные Burschеnschaften со временем превратились в культурные общества. В 1883 г. они объединились во Всегерманский союз буршей – Allgemeiner Deutscher Burschenbund; дуэли тут были запрещены. Позднее в этот союз вступили и католические организации, также называвшиеся корпорациями. Первое из них (Bavaria) было образовано в 1844 г. (существует до сих пор; до этого корпорации создавали только протестанты). В 1864 г. родилась первая австрийская католическая корпорация Austria. Либеральные корпорации принимали к себе иностранных студентов и евреев. Так, Франц Кафка во время учебы в Пражском университете вступил в корпорацию «Галерея». В Праге действовала и чисто еврейская корпорация студентов, которая сначала называлась «Маккавеи», а с 1899 г. – «Бар-Кохба».

Дуэльные корпорации националистического толка оформились в 1864 г. в Kartell, преобразованный в 1870 г. в Der Allgemeine Deutsche Burschenbund. В рамках данного направления создавались аристократические корпорации с высоким вступительным взносом. Известно, что членами одной из таких корпораций Borussia были Отто Бисмарк и Вильгельм II. Тем не менее германские корпорации во многом оставались временными объединениями студентов. В студенческих корпорациях сложился обычай комитата – выбывания из корпорации: студенты, заканчивавшие обучение, как правило, покидали университет и тот город, где они учились, и, соответственно, выбывали из корпорации. Несколько иной характер комитат приобрел в балтийском мире, прежде всего – в Дерптском университете. Тут комитат не означал, что человек покидает корпорацию, напротив, он переходил в другой, отчасти более пассивный, но также и в определенной мере более привилегированный статус. Так складывались продолжительные связи, не разрывающиеся иногда на протяжении всей жизни. Окончание университета и автоматическое выбывание из корпорации было распространено далеко не во всех студенческих корпрациях; нередко студент, перед отъездом домой, становился филистром, пройдя ритуал комитата.

Закрытость внутренней жизни корпораций, тайный характер некоторых церемониалов дает основание искать взаимосвязь культуры корпораций и масонства. Действительно, вполне «корпорантской» является формулировка задачи масонства Дж. Оливера: «…сферой нашей деятельности является духовное совершенствование и улучшение своих моральных качеств». Весьма похожи отдельные ритуалы посвящения членов некоторых лож и корпораций, застольные ритуалы. Можно предположить, что определенная идейная, а возможно, даже и организационная преемственность между студенческими корпорациями Дерпта и Санкт-Петербурга XIX в. и «тайными обществами», в частности, масонскими организациями, существовавшими в Митаве, Риге, Дерпте и Санкт-Петербурге, имелась. Соблюдение конфиденциальности, «конвентских тайн» входило в число клятв, приносимых во время посвящения новичка. Тем не менее если масонство носит прежде всего духовный, отчасти даже религиозный характер, то корпорации – светские организации, использующие для объединения своих членов эмблематику, а не символику. Кроме того, в настоящее время члены студенческих корпораций, например, Латвии подчеркивают: их организации не являются тайными, более того, корпорантам не разрешается вступать в масонские и другие тайные сообщества.

Своеобразное сочетание консервативности (в общей иерархии, четком различении статусов, в подчинении общим решениям, в лояльности власти, в неизменности самих корпорантских обычаев) и демократических традиций (система самоуправления, выборность сениора и других должностных лиц, равенство и равноправие членов) сформировало дух корпораций. Корпорации в чем-то можно сопоставить с закрытыми клубами. Речь идет о высокой степени частности, приватности, закрытости. Однако студенческая корпорация обычно описывается самими корпорантами как «дисциплина разума, твердости духа», стремления следовать высоким образцам в своем труде, любви к Родине, раскрытия в себе самых лучших качеств и способности делиться с другими. Объединение людей разных возрастов, взращенных в определенной традиции, формирует своего рода проекцию расширенной, большой семьи, имеющей свой круг «семейных друзей».

В немецких землях XIX в. корпорации становятся более четко организованными, формируется их система самоуправления. В середине XIX в. начали образовываться объединения корпораций, создавались их своды правил – Komment (в котором выделялись Kneipkomment – «Устав о пирах», Paukkomment – «Устав о дуэлях» и другие). В 1855 г. сформировался Кезенский конвент сениоров, к которому присоединились многие корпорации. Германские буршеншафты с 1874 г. избрали своим управлением Allgemeiner Deputierten-Convent, который в 1881 г. признали все корпоранты. В 1868 г. землячества также объединились в Кобургский конвент землячеств – Koburger Landsmannschafter-Convent.

Студенческие корпорации постепенно начали складываться и в Российской империи. Ruthenia – первая русская балтийская студенческая корпорация, возникшая в 1829 г. при Дерптском университете. Основателями ее стали поэт Н.М. Языков и А.Н. Карамзин (сын знаменитого писателя). Большинство участников сочувствовало декабристам, хотя прямо не участвовало в организации восстания. Поэт Николай Михайлович Языков родился 4 марта 1803 г. в Симбирской губернии, в семье зажиточного образованного помещика. Учился в петербургском Горном кадетском корпусе, в Институте инженеров путей сообщения (1814–1820), на философском факультете Дерптского университета (1822–1829), но диплома так и не получил; много занимался самообразованием. В 1829 г. он переехал в Москву, где в 1833 г. тяжело заболел, уехал за границу и прожил еще пять лет. Умер он 26 декабря 1846 г. в Москве. Лучшие стихи создал во время обучения в Дерптском университете, они были наполнены вольнолюбивыми мотивами; позднее, в 1830–1840-х гг., он стал склоняться к консерватизму, сблизился со славянофилами (что во многом подобно и эволюции самих корпораций). Историк студенческого движения С. Мельгунов считает, что Н.М. Языков и поспособствовал появлению корпорации в Санкт-Петербургском университете.

Два стихотворения Н.М. Языкова вошли в «золотой фонд» русских корпорантских песен. Стихотворение Н.М. Языкова, обозначенное как «Песня» или – по первой строфе – «Из страны, страны далекой» (1827) стало очень популярно среди русских корпорантов, да и вообще – студентов. В 1839 г. ее положил на музыку Александр Алябьев.

Первоначальный авторский текст в студенческой среде менялся, вплоть до того, что к концу XIX в. наполнился новым, революционным смыслом:

Любопытно, что немало слов, имеющих отношение к студенческим корпорациям, так или иначе вошло в русский язык, использовалось в художественной литературе. Некоторые из них требуют особого историко-литературного анализа, но в результате оказываются ключом к интересным страницам прошлого. Например, исследование одной из лицейских кличек В. Кюхельбекера – «гезель». Слово «гезель» употреблялось в немецком студенческом жаргоне как синоним слова «бурш». Р.Г. Назарьян в своей статье показывает корпорантское происхождение и коннотацию слова «гезель»:

Слово «гезель» (Gesell) существует в немецком языке и имеет несколько значений – подмастерье, парень, товарищ, спутник. Этим словом некогда называли бродячих студентов, вагантов, кочевавших по Европе и слагавших стихи. Затем в различных городах Германии стали создаваться, по образцам профессиональных цехов, студенческие объединения – корпорации. Тогда-то слово «гезель» стало обозначать члена студенческой корпорации, совместив в себе несколько традиционных значений – товарищ, спутник, студент и подмастерье (в значении «ученик, еще не ставший мастером»). Именно это значение слова было принято в студенческой среде германских университетов. Слово «гезель» из Германии перекочевало и в Дерпт вместе с приглашенными оттуда профессорами, чиновниками и различными специалистами. И надо полагать, это обращение, бытовавшее в студенческой среде, было принесено в Лицей именно Кюхельбекером. Но, как нередко бывает, слово это не закрепилось среди царскосельских воспитанников, а стало прозвищем самого Вильгельма. Оно подразумевало и его германское происхождение, и «германический дух» его поэзии, и ее незрелость (недоучка, подмастерье, ученик) [43] .

Дух корпорации Ruthenia, как и других корпораций, был отчасти близок масонскому духу того времени; при посвящении брались клятвы сохранять конвентские тайны. Но после подавления декабрьского восстания была введена присяга лояльности государству и декларирование принципа аполитичности, исключение политики из числа целей организации. Вступающий должен знать, что корпорация – не политическая организация. Тем не менее члены корпораций были, как правило, общественно активными людьми, и по большей части принадлежность корпорации означало консервативную, преимущественно правую настроенность.

Первая студенческая корпорация в Москве, носившая название Landsmannschaft, возникла в 1829 г., но существовала очень недолго. В нее вошли студенты-немцы, а также несколько русских студентов. Общество напоминало студенческую корпорацию немецких университетов. Об этом обществе сохранились воспоминания И.Я. Костенецкого, который был в то время студентом Московского университета. В своих воспоминаниях Костенецкий упоминает о том, что в Московский университет из Дерптского перешли несколько студентов юридического факультета. Они-то и создали между собою общество, включив туда и нескольких русских студентов, среди них был и автор воспоминаний. Для своих собраний студенты наняли большую комнату, куда собирались почти ежедневно и где учились драться на рапирах и совершали свои вечерние попойки. Кроме этого велись и ученые прения, и дружеские разговоры. И.Я. Костенецкий с восторгом вспоминает об этих товарищеских сходках, которые оказали на него большое влияние. Однако корпорация эта просуществовала недолго.

При Санкт-Петербургском университете в 1837 г. возникают сразу две корпорации: русская Ruthenia (одним из ее создателей и вдохновителей стал все тот же Н.М. Языков) и немецкая Baltica, а также сходное с ними общество «Аристократы», которые действуют до 1848 г. В 1844 г. эти корпорации были обнаружены Министерством народного просвещения, и правительство поручило чиновникам полиции из III Отделения собрать о них сведения. В архивах III Отделения сохранилось дело о студентах Санкт-Петербургского университета, образовавших между собою три общества. В деле подробно сообщается о характере деятельности этих обществ. Все три общества имели тайные уставы, но сами уставы не имели ничего предосудительного, кроме правил самоуправства или поединков. Общества эти управлялись старшинами, которые решали какие-либо споры между студентами и назначали место и время поединков и попоек. В деле имеется также интересная подробность о том, что в общество Ruthenia входят дети знатных особ, в том числе сын господина министра просвещения. В III Отделении предполагали, что необходимо объявить о закрытии этих обществ, так как они были все же тайными, а всех студентов обязать подписками впредь не создавать никаких тайных обществ. Здесь следует заметить, что тайные общества были запрещены университетским уставом 1835 г., однако правительство не приняло никаких строгих мер к уничтожению этих обществ, и те постепенно сами распались.

Студенческие корпорации первых российских университетов оставили некоторый след в студенческой среде: Н. Макарова отмечает, что

они способствовали выработке «кодекса чести» студента университета, поддерживали престиж в обществе и студентов, и университетов, а также способствовали смягчению студенческих нравов, изгоняя из университетской среды такие явления, как пьянство и дебоши, уличные драки и нарушения правил общественного порядка студентами [46] .

Отношение к студенческим союзам и объединениям со стороны власти в России было очень настороженным. Университетский устав как 1835-го, так и 1861 г. запрещает студенческие объединения. Тем не менее, например, в 1883 г. была создана Санкт-Петербургская студенческая корпорация, которая уже в 1884 г. была ликвидирована полицией, так как ее члены подпали под сильное влияние подпольной террористической организации «Народ и воля». В начале XX в. отношение власти к студенческим организациям меняется; в Санкт-Петербурге основывается более 20 студенческих обществ, отчасти похожих на дерптские корпорации. В октябре 1908 г. студенты Императорского Санкт-Петербургского университета, Горного и Политехнических институтов создают Академический союз с девизом «Наука и отечество».

Латышские корпорации появлялись в конце XIX – начале XX в. и в Москве, и в Санкт-Петербурге; в 1896 г. латышские студенты Петербурга образовали Fraternitas Petropoliensis (позднее переименованную в Fraternitas Petropolitana), а в 1902 г. в Москве – Fraternitas Moscoviensis, которая находилось на полулегальном положении, а в 1913 г. раскололись на корпорацию Fraternitas Moskoviensis и Oriens. Часть корпорантов после Первой мировой войны переехала в Латвию, и уже в Латвии они взяли названия Fraternitas Lettica и Austrums (первая стала корпорацией, вторая – академическим обществом, обе организации существуют по сей день). В Санкт-Петербурге сложилась немецкая корпорация Nevania, она установила связи с корпорациями в Дерпте и Риге. В 1902 г. оформилось общество Fraternitas Moscoviensis, но в 1913 г. оно распалось, часть членов организовались в корпорацию, некоторые вошли в общество Oriens (Austrums). В целом все же корпорации оставались явлением непривычным для российской культуры вне Остзейских губерний. В начале XX в. в Москве, СПб., Киеве, Казани, Харькове, Варшаве при одобрении царской власти возникают студенческие организации, называемые корпорациями («Денница», первоначально – Fraternitas Borealis, при Санкт-Петербургском университете, с 1902 г.; «Единение-сила» в Новороссийске, с 1903 г.; «Ласточка» в Киеве, с 1904 г., и другие, всего в 22 высших учебных заведениях; фактически это все были крайне правые организации).

Вот что писал о студенческих организациях вообще и корпорациях Д.И. Менделеев в 1905 г.:

Сущность дела сводится к тому, что студентам высших учебных заведений нельзя обходиться без взаимного общения, и там, где никогда, сколько я знаю, студенческих беспорядков, более или менее носящих политический оттенок, не было, например, в Англии, Швеции, Голландии и Германии, студенческого общения не избегают, а, напротив того, всемерно поощряют. В Англии это достигается при помощи колледжей или общежитии, где студенты живут совместно и составляют вполне отдельную семью со своими отдельными преданиями, приемами и даже соперничеством с другими колледжами. В Голландии, Швеции, Германии и т. подобных странах, где студенческий быт совершенно своеобразен, взаимное общение достигается при помощи отдельных корпораций, более или менее напоминающих запрещаемые у нас землячества и направляющихся иногда в стороны, до того чуждые университетским началам, что в Гейдельберге в 1860 г., когда я там был, существовала корпорация, при вступлении в которую требовалось условие во все время пребывания в составе корпорации не посещать университетских лекций.

Свое удовлетворение дают студентам даже и такие уродливые корпорации, назначаемые преимущественно для кутежей и спортов всякого рода. У нас господствует предубеждение против корпоративного начала в студенчестве преимущественно ввиду таких исключительных уродств, забывая при этом, что большинство корпораций назначается для взаимной помощи студентов, для удовлетворения их потребности в общении и, что всего важнее, для сложения самостоятельных начал, которые затем проводятся в жизни. На основании соображений, здесь более или менее выступивших в намеках, я не только склоняюсь в пользу открытых студенческих корпораций, но и в пользу закрытых учебных заведений, где взаимное общение студентов наиболее может быть развито, и полагаю, что господствующие ныне в правительстве и литературе предубеждения против корпоративного начала и закрытых учебных заведений чрезвычайно вредят успехам нашего высшего образования.

Теперь, когда мне уже минуло 70 лет, я только с великой благодарностью вспоминаю то влияние, которое произвело на меня пятилетнее пребывание в закрытом учебном заведении с товарищами, оставшимися на всю жизнь друзьями и, я думаю, единомышленниками [49] .

В советский период пороком «старого студенчества» был объявлен «буржуазный индивидуализм», противопоставленный социалистическому коллективизму. Вот что об этом писала Александра Коллонтай:

Весь быт, все мышление молодежи, студенчества старого режима построено было на индивидуалистическом мышлении. Была корпоративность, большая корпоративность, действовали «скопом», вместе. Но не было той органической спайки в едином деле, в общей задаче, не было того внутреннего, бессознательного слияния себя с коллективом в стенах и за стенами университетов и рабфаков, какой характеризует лучшую часть красного студенчества сейчас. Как бусы, их можно собрать в один мешок, и все же и в тесном мешке каждая бусина остается отдельной бусинкой, соприкасающейся с другой лишь частью своей поверхности. Теперешнее красное студенчество скорее похоже на каменную глыбу, в которую вкраплены и крепкий гранит, и рассыпчатый песчаник, и легко вспыхивающий кремень, и вялая глина. А вместе – глыба, единая и законченная каменная глыба. Ее не свернешь с пути, не рассыплешь, как бусы из мешка… [50]

Резкая критика старых институтов, разрыв сложившихся социальных связей привели к ликвидации многих малых общественных групп и сообществ. Особенно отчетливо это стало проявляться во второй половине 1920-х годов. Студенческие корпорации были подвергнуты остракизму и прекратили свое существование, тем более что многие из них были связаны с белым движением, потерпевшим поражение в Гражданскую войну. На долгие годы тема студенческих корпораций практически выпала из поля зрения и российских исследователей, мало что знала об этом и широкая читающая публика. Однако рядом с Россией, в получивших впервые в истории независимость балтийских республиках Латвия и Эстония, студенческие корпорации продолжали свое существование.