Таня проснулась раньше всех. Посмотрела на мобильник. Полседьмого утра. До завтрака - еще два с половиной часа. До начала обхода - все три. А перевязка уже потом..

 В коридоре больницы, белом и всегда до блеска вымытом, звучали шаги. Тихо погромыхивали крышки котлов на кухне. На дворе тоже наблюдалось движение. Скреб метлой асфальт равнодушный ко всему дворник. Спешил к соседнему корпусу доктор Константин Львович, заканчивавший ночную смену. Операцию Таньке делал не он. Но девушка всегда с ним здоровалась. Константин Львович был импозантен. Ростом под метр девяносто, широкоплечий. Таньке нравилось в нем все. Кроме, пожалуй, бородки. Она была просто ужасна, росла какими-то клочками. Как стекловата на трубе теплотрассы. А ведь Танька видала по-настоящему бородатых мужиков. Вот у тех - растет, так уж растет: кустистая, колючая. А у Константина Львовича не борода была, а баловство.

 Обручальное кольцо доктор носил на левой руке. Иногда, бездельничая и куря во дворе, Танька гадала. что же случилось с Константином Львовичем? Из-за чего он развелся с женой? Есть ли у него дети? Платит ли он алименты? Да пускай даже и платит, но ведь и получает немало!

 Девушка понимала, что в настоящий момент у нее нет ни одного шанса обратить на себя внимание доктора, который, к тому же, не имел к ней ни самого малого отношения. Танька в его глазах, конечно же, была очередной безликой куклой. Таких в этой клинике очень много.

 Но уже сегодня ситуация изменится.

 Через несколько часов с Таньки снимут бинты, и вот тогда…

 После операции Танька так и не видела себя в зеркале. Теоретически она стала красавицей. Теперь у нее - нос с горбинкой. И скулы она приподняла. Хорошо, что решилась. А то уже тридцатник скоро, а жениха - нет и в помине.

 Лицо под бинтами чесалось и горело огнем. Танька изнывала. Ей хотелось поглядеть на свое отражение в зеркале. Но бинты и маску под ними снимать было категорически нельзя.

 Танькино лицо заживляли препаратами со специальными бактериями. Эти маленькие твари боялись света. Перевязки происходили в полной темноте. Медсестры запретили даже щупать лицо. Танька изнывала.

 Иногда ей казалось, что бинты у нее на лице шевелятся, словно под ними находилось что-то живое. Запах из-под бинтов исходил тоже не самый приятный.

 - Не переживайте, - ласково улыбался во время обходов хирург Михаил Андреевич, оперировавший Таню. - Изумительно нормальные симптомы заживления. И чесаться должно. И запах… А что же вы хотите? Это же верминобактерии!

 Название у бактерий было, конечно, смешное. Вермишель напоминало. К тому же и вермишель в больничной столовке подавали часто.

 Танька нащупала в тумбочке сигареты. Курить до завтрака вредно, но как еще скоротать долгие часы, когда и проспаться вроде рано, и не заснешь уже.

 К тому же в обратную сторону мог проходить симпатичный Константин Львович, заканчивавший ночное дежурство. У него могут кончиться сигареты. А у Таньки они будут с собою. Может, и беседа завяжется.

 Проходя мимо большого зеркала, посмотрела на отражение. Как есть человек-невидимка из старого фильма.

 Порою, когда у Таньки кончались сигареты, она ходила за ними в палатку за больничной оградой. Продавцы не обращали на нее никакого внимания.

 - Мы тут и не таких фантомасов видали, - услышала как-то Танька.

 А вот случайные, ничего не подозревающие прохожие, при Танькином появлении, бывало, вздрагивали. Это было забавно.

 Однажды вечером Таня выходила из палатки, и ее увидел мальчик лет пяти, который как раз направлялся туда вместе с мамой. Та была одета с вопиющим шиком. При виде Тани ребенок застыл. Казалось, он потерял дар речи, он окаменел. Таня расслышала, что он тоненько поскуливает. Мама принялась истерично трясти его за плечики, с ненавистью зашипела что-то вслед Тане.

 Инцидент произвел на девушку гнетущее впечатление. Конечно, она была ни в чем не виновата. Но вдруг этот ребенок заикаться потом начнет? Но и мамаша тоже - дура. Не знала, что ли, что у больницы «фантомасы» водятся?

 Таньку не покидало впечатление, что она откуда-то знает и этого мальчика, и его надменную гусыню-мамашу. Этого не могло быть. Таня совершенно определенно видела их впервые в жизни. Но ощущение не проходило.

 Покурив, она вернулась обратно в палату, легла и неожиданно быстро заснула.

 ***

 Ирина старалась не нервничать и курила прямо в салоне. Ромка заходился воплем на заднем сиденье. Орал как младенец. А ведь пять с половиной лет, пора бы и повзрослеть…

 - Хватит орать, а то сейчас обратно в больницу вернемся! - процедила сквозь зубы Ирина.

 Когда ее эффектный, алый Chrysler PT Cruiser встал в пробке при выезде с Третьего Транспортного на Ленинский, Ирина повернулась к сыну.

 - Ну, что с тобой, Ромочка? - натужно проворковала она.

 Причина для того, чтобы сменить гнев на милость имелась. Шикарный брюнет в стальном BMW X5. Брюнет заинтересованно смотрел на Ирину. Пробка предстояла долгая, могло даже состояться знакомство. На виду у брюнета Ирина не имела никакого права орать на ребенка. Хотя и хотелось.

 - Тети этой все боишься?

 Рома, хныкая, кивнул. Его трясло. Он по-настоящему дрожал, хотя начало сентября выдалось теплым, и даже жарким.

 - Глупыш! Тете просто операцию сделали, на лице. Была тетя уродкой, а станет теперь красавицей. Помнишь ведь сказку про Зо… про гадкого утенка?

 - Она страшная. Я боюсь.

 - Да брось! Зачем ее бояться?

 - Мама! Ты не слышала, а она мне шептала!

 - Господи! Да что ж она шептать могла такое?

 - Она мне прошептала: «Я иду за тобой. Я убью тебя!»

 - Так…

 Ирина почувствовала, что ее тоже начинает трясти. Вернуться, что ли? Найти тварь, которая угрожала малышу? Отхлестать по свежепрооперированым щекам, чтобы швы расползлись?

 Хотя найдешь ее, как же…Они там, в отделении, все одинаковые.

 Ирина была не понаслышке знакома с пластической хирургией. Ей ли не знать, что женщины, долгими неделями лишенные возможности посмотреться в зеркало, могут по-настоящему сойти с ума. Могло ли какой-нибудь дуре прийти в голову пугать детей? Да вполне!

 И зря эта дешевка с бинтами на роже думает, что Ирина ее не найдет. Ирина запомнила ее фиолетовый халатик. Найдет, если надо.

 Впрочем, возвращению к больнице мешал дорожный затор. Развернуться, выехать не было ни единой возможности.

 Брюнет в BMW X5 жизнерадостно улыбался Ирине. «Дантистом хвастается!» - вдруг сообразила Ирина. Ей тоже было, что продемонстрировать. Своих зубов, обработанных при помощи революционных технологий отбеливания, она, курильщица со стажем, нисколько не стеснялась.

 Как бы между прочим Ирина коснулась пальцами правой руки мочки уха. Теперь мужчина в BMW мог видеть, что кольца на руке нет.

 Очень сильно мешал Ромка. Как же некстати он устроил истерику!

 - Не бойся, малыш! Тебе показалось!

 - Нет!

 - Помнишь, ты раньше с Данюшей дружил? А ведь Данюши на самом деле и не было.

 Таким странным именем звали воображаемого друга Ромки. Впрочем, вот уже полгода, как Данюша не появлялся.

 - Эта тетя на самом деле со мной разговаривала!

 - Да как она могла с тобой разговаривать? Она даже не повернулась к тебе!

 Брюнет с досадой косился на ребенка. Ирина пожала плечами.

 А что ты, мил человек, хотел? Одинокая молодая женщина на «крайслере» должна иметь хоть один недостаток. В случае Ирины это - капризный и совершенно несносный ребенок.

 Ирина не расстраивалась. Она знала, что производит на брюнета очень выгодное впечатление.

 - Рома, хватит дурака валять, - продолжала Ирина. - Тетя на самом деле красавица.

 - А раньше уродиной была?

 - Ну, нет. У нее, наверное, был просто очень длинный нос.

 - Как у Буратино!

 - Да, тетя была Буратиной! Не боишься, маленький?

 - Я не маленький, - проворчал Ромка и плюнул в маму.

 Ирине захотелось съездить ему по физиономии. Но гаденыш как знал, что ничего ему не будет, да еще и на глазах постороннего. Он мелко захихикал, и в душе Ирины пропали всякие остатки симпатии к нему.

 Брюнет в BMW снисходительно усмехнулся и закрыл окно со своей стороны.

 Ромка был проблемным, совершенно запущенным ребенком без малейшей способности находиться в коллективе. Его желания были непредсказуемы, он мог наброситься и избить другого малыша совершенно ни за что, без причины. Он постоянно капризничал, лез к маме со всяким вздором.

 Ирина всячески стремилась относиться к сыну хорошо. Но удавалось это не всегда. Некоторые из его выходок доводили мать до белого каления.

 Например, сегодня Рома сорвал поход в развлекательный центр. В магазинах опрокидывал манекены. В кино кидался попкорном в лысого мужчину в очках в паре рядов перед ними, целился в макушку.

 Ирина выволокла маленького мерзавца наружу и повезла домой. В пути он принялся канючить, что хочет мороженого. Пришлось остановиться у первого же попавшегося ларька. Там-то они и повстречались с кошмарной теткой в бинтах. Встреча стала подлинным апофеозом идиотской прогулки.

 Кроме вредности характера Ромка отличался еще и чрезвычайной болезненностью. К разного рода простудам иммунитет у него отсутствовал напрочь. Рома любил болеть и валяться в кровати. Любил, чтобы за ним ухаживали. Он даже уколы, которые прописывал врач, любил. Только во время разного рода хворей он был спокоен и не осуществлял диверсий.

 Что греха таить, Ирина, после гибели мужа погрязшая в делах бизнеса, была даже рада, что видит сына совсем не часто.

 …На Ленинском пробок не было. Ирина ехала со всей возможной скоростью. Хотелось, чтобы дурацкая прогулка поскорее закончилась.

 Ромка притих. И вдруг, на одном из светофоров, Ирину накрыла паника. А вдруг угроза действительно имела место? Вдруг кто-то решил заняться ею по-настоящему? Ведь ее мужа все-таки убили три года назад. Взорвали в «джипе». Кто это сделал, так и не узнали. Может, теперь этим людям и от Ирины что-то понадобилось?

 Мысль была слишком жуткая, чтобы ее додумывать. Ирина была еще молода, ей хотелось пожить, не говоря уже о том, чтобы во второй раз выйти замуж.

 ***

 Ирина вошла на кухню. За столиком пила чай Марь Ильинична, управляющая домом, надежная подмосковная бой-баба, бывшая завуч, держащая в ежовых руковицах весь штат особняка. Многие из прислуги Марью Ильиничну боялись. В свои сорок три года бой-баба ходила в любовницах у начальника охраны Мартынова, бывшего подполковника. Вместе они были непобедимы.

 Но главным было то, что Ирина доверяла Марье Ильиничне. Доверяла во всем. В целом доме у Ирины не было человека ближе. Своей управляющей по дому Ирина платила очень щедро. Они были на «ты».

 Покойный муж Ирины очень любил гангстерские фильмы. «Крестного отца» пересматривал столько раз, что Ирина тоже до сих пор могла цитировать по памяти целые фрагменты. Если использовать мафиозную терминологию, то Марья Ильинична была consigliery - ближайшим и довереннейшим советником.

 - Обалденно выглядишь, Ира, - как бы невзначай бросила управляющая. - Это не комплимент, если что. Это моя бессильная женская зависть.

 Ирина улыбнулась, оценив лукавство. Ирония судьбы, но могущественная хозяйка была совершенно несчастна в любви. В отличие от своей подчиненной.

 Ирина рассказала Ильиничне про отвратительное поведение Ромки в развлекательном центре и по дороге домой.

 - О чем думаешь, когда без охранников ездишь? - укоризненно покачала головой Ильинична. - За себя не боишься, так хоть о ребенке подумай.

 - Мне кажется, он меня терпеть не может, - поделилась Ирина. - Хнычет, канючит. И скривившийся ходит, будто бы зубы болят. Почему так?

 - Я, кажется, знаю ответ на этот вопрос, - произнесла Ильинична.

 - Ой, только не надо мне опять говорить, что я им мало занимаюсь, - скривилась хозяйка. -Я ведь все понимаю, Маша.

 - Кто я такая, чтобы наставлять тебя на путь истинный? - усмехнулась управляющая. - Дело ведь не только в этом.

 - Что-то случилось? - нахмурилась Ирина.

 - Можно сказать и так. Ира, мне нужно показать тебе кое-какой видеоматериал. Я не хотела тебя волновать, но дело зашло, как мне кажется, слишком далеко.

 Ирина и Марья Ильинична направились в курительную. Там уселись на диван. Ирина, готовясь к гадостям, закурила тонкую сигаретку. Управляющая включила плазменный телевизор, затем видеомагнитофон.

 Это значило, что скрытые камеры, установленные в особняке практически повсюду, что-то засекли.

 Ильинична щелкнула пультом. Появилось черно-белое изображение интерьера, в котором Ирина без труда распознала свою спальню на втором этаже.

 Число на пленке было позавчерашнее. Время - 19.47. В это время Ирины совершенно точно не было дома. Ее рабочий день редко кончался раньше десяти вечера. Что же могло произойти в ее спальне в ее отсутствие?

 В фокусе камеры появилась человеческая фигура. Вошла, тихонько притворив дверь, какая-то женщина, в которой Ирина несколько секунд спустя узнала Таньку - няньку своего ребенка.

 - Интересно? - усмехнулась Ильинична. - Дальше еще интересней будет.

 Танька на экране направилась к шкафу, открыла дверцу и достала черепаховую шкатулку, в которой Ирина держала несколько золотых колец, два кулона, шесть-семь цепочек. Воровка открыла шкатулку и достала одну из цепочек, быстро положила ее в карман джинсов, закрыла ящичек, притворила дверь.

 - Ты давно об этом знаешь? - спросила Ирина, стараясь не выдавать эмоций.

 - С позавчерашнего вечера, - ответила управляющая. - Мартынов обнаружил, совершенно случайно. У него на мониторе только периметр выведен, а внутри - что может происходить? Так, посматривают время от времени…

 - Короче, - перебила Ирина.

 - Мартынов вчера включил панорамный обзор внутренних камер, и заметил движение у тебя в спальне. Обратил внимание.

 - Молодец он у тебя все-таки, - сказала Ирина.

 - Не то слово, - кивнула Ильинична.

 - А вот ты - не молодец, - продолжала хозяйка. - Ты позволила ей уйти. И ты ничего не сказала об этом мне. Почему, теть Маша?

 - Потому что я не хотела тебя расстраивать. Я хотела дознаться, что это значит.

 - Это значит, что в нашем доме завелась мерзкая воровка, и я требую, чтобы…

 - К тому же я знаю, что ты можешь делать скоропалительные выводы… Нянька - не тот человек, которого мы можем позволить себе потерять.

 - Нянька? - фыркнула Ирина. - Да ее здесь в два счета не станет.

 - Все не так просто, Ирочка. Эту воровку очень любит твой ребенок. Он хвостиком за ней ходит, я-то знаю.

 - Как полюбит, так и разлюбит…

 - Не скажи. Еще полгода назад он дичился всех, был неуправляем, дружил с каким-то несусветным Данюшей.

 - Это так, - согласилась Ирина.

 - А с этой Танькой он стал спокойным. Поэтому не следует избавляться от нее, не найдя замену.

 - Да, ты права, - признала хозяйка.

 - Вчера я поговорила с Танькой, - продолжала Ильинична. - Я открытым текстом спросила ее, зачем она ворует? Неужели ей мало платят?

 - А она?

 - Оказалась умной девочкой, не стала запираться… Тут же во всем призналась, покаялась, на колени бросалась.

 - Так почему она воровала? - брезгливо спросила хозяйка.

 - Танька рассказала мне трогательную историю про больного папочку. Она, мол, таскала золотишко и продавала его для того, чтобы купить лекарства. Я ни на секунду в это не поверила. Но сделала вид, что принимаю это за чистую монету.

 - Что дальше? - Ирина нервно закурила вторую сигарету.

 - Дальше я сказала ей, что сумма ущерба будет установлена и вычтена из ее зарплаты. Может быть, вычеты растянутся на несколько месяцев.

 - Она?..

 - Согласилась. Я не стала пускаться в объяснения. Умненькая девочка, сама все поймет. И что с ней будет, если рецидив случится, тоже понимает.

 - Где шкатулка? - спросила Ирина.

 - Здесь, - Ильинична направилась к столику красного дерева, протянула Ирине черепаховую шкатулку. - Посмотри сама, чего тут не хватает.

 Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять - вороватая нянька влезла в долги на много месяцев вперед.

 - Много пропало, - сказала Ирина. - Я вспомню чуть попозже. Но мне кажется, стоит все-таки ее выгнать.

 - Ты еще не все знаешь. После этого разговора я задумалась: почему все-таки Ромка так ее любит? Мы с Мартыновым провели расследование, он отсмотрел кучу "внутренних" видео и, кажется, нашел кое-что интересное.

 - Что? Хватит интриговать!

 - Выпить не хочешь? - спросила Ильинична. - То, что ты сейчас узнаешь, тебе очень не понравится.