1
Зазвонили колокола церквей в Коломне. На паперти Николо-Богоявленского собора сидели Анатолий и Павел. Они мирно беседовали в окружении голубей и ворон, не входя в храм. Из собора к ним вышли после второй части литургии трое подвыпивших оглашенных, живущих подаянием от сердобольных грешников. Они шли, причитая, что плачущие – утешатся, а алчущие – насытятся.
Милостыню нищим никто не подавал, но самые нетерпеливые прихожане жалостливо бросали им монеты в грязные ладони.
– Вот бизнес, который построен на слезах нищего, – произнес Павел, – сколько слезинок, столько и денег, и все без налогообложения. Вот она живая церковь. Эх, сколько денег пропадает, я бы ввел налог на слезы.
– Уловил мысль, что в стране чудес закон обратной силы не имеет, у революции и перестройки один общий закон, бери не столько как видит один глаз, а сколько сможешь взять в обе руки.
– Да, не хватает нам в компании нашего друга Димы, засосала его семейная идиллия, красивая жена, здоровый ребенок, что еще надо для семейного счастья. – Павел сделал паузу. – Какой поэт погиб, что делает любовь с мужчинами. Такова расплата за идеал красивой жизни. Противно, даже, так думать, что любовь и женщина бесповоротно определяют судьбу мужчины.
– Павел, думай, как нам создать первичный капитал, – многозначительно произнес Анатолий. – Надо подниматься с кооператива, а потом создать предприятие многопрофильного направления. Устав организации: купи, продай, учи и лечи. Вот философия дня, и тут нужны не поэты, а бухгалтера.
Тут подошли, молодая парочка, пугливо озираясь по сторонам, обратились к нищим, разыскивая икону святого Николы, который благоволит бизнесменам, те махнули рукой на другую церковь, и они торопливо засеменили по пыльной дорожке к северу, нищие, осклабились, и сплюнули, будто чертей из рая прогнали. Беззубая круглолицая баба подмигнула бородатому мужику, подбодрив разговор, что тут нечего этим отморозкам церковь, поганить, которые даже копейку им не подали, никакого благородства у нового поколения.
Анатолий и Павел обернулись на развеселившихся бродяг.
– Слышал Павел, что народ толкует. Смотри, и нам подают монетки. Наши люди сердобольные. Главное в жизни сейчас, не упустить время. Деньги – это время потехи.
– Это ты правильно сказал, отдай эти деньги нищим, пусть порадуются нечаянной прибыли.
Анатолий протянул деньги старшему нищему, тот прищурился, и сделался мудрым старцем. Одну монету он протянул Павлу, тот взял ее на память, и получил напутствие, мол, не теряй пятачок, а то счастье убежит.
Купола церкви были в строительных лесах, шло обновление храма. Голуби разлетелись по саду.
Старец Сергей оживился, и попросил задержаться молодых людей на минуту. Он начал говорить, сначала хрипловато, потом пронзительно звонко: «Живете, как в телевизоре, одеваетесь, как в телевизоре, думаете, как в телевизоре. Грех отдаляет вас от людей, и только святость приближает к богу. О тишине не думаете. Любовь превращаете в секс. – Тут молодые люди ухмыльнулись. – Что не правду, говорю? Правду! Только истина эта не всем, по нутру. Я скажу вам о семи грехах человеческих, которых надо бояться больше смерти».
Анатолий и Павел решили дослушать старца, они стояли перед ним, как на исповеди. Старик обратился к Анатолию.
– Бойся женщин, не по своей воле живешь.
Потом он обратился к Павлу.
– Чти отца и мать. Не отвращайся от их судьбы, а то старость они встретят без тебя.
Старец вознес свои очи к небесам. И стал читать молитву, перекрестился, и продолжил говорить о будущем: «Придет новый мир – другие люди. Но люди будут, как бабочки, появляться и исчезать. У детей компьютер станет учителем…». Он и дальше, что-то говорил в небеса, причитая молитвами, неистово клал поклоны на кресты куполов.
Молодые люди украдкой перекрестились, и вышли из церковного двора.
2
Есть такие перемены, которые меняют судьбы, но не характеры.
Дмитрий довольствовался постоянной работой, и стабильной заработной платой, живя в долг. Ирина предпочла своевременно перестроиться, кончив курсы английского языка, бухгалтерский учет в финансовом институте, и научилась крепко держать в руках теннисную ракетку на большом корте. Диалектику перемен каждый постигал кто, как мог, или умел, что было не одно и то же. Дмитрий в глубине души презирал, эту пьянеющую улицу разбитых фонарей, бумажный хруст денег. Он искал спасенье жизни – в улыбке дочери.
Ирина томилась головной болью, до мигрени, от суеты города за окном. Она в интернете на своей странице выложила такие строки: «Способен тот испить меня до дна, кто может оценить всю стоимость молодого вина». Ей в ответ посыпались неприятные комментарии, так что ей пришлось закрыть свою страничку в интернете.
Дмитрий не принимал перемен, мечтая о тихом житейском счастье. Он не мог повлиять на ее болезненную тоску молодой страсти, ощущая себя утомленным путником. В ней было столько еще огня любви, которая переполняла ее через край, и она по наивной юности, не отдавая отчета, готова была отдаться мимолетному порыву чувства. Так как, они поэты, то их жизнь без предрассудков. Она считала, что без вдохновения и свободы от житейских забот их любовь умирает. Ирина на желтом листке написала беглым почерком: «Я только для тебя на свете жить хочу, и видеть каждый день твои глаза, но по течению мне надоело плыть». Когда случайно это прочитал Дмитрий, то он схватился за сердце. Он разозлился на неё, как прозаик на поэта, и приписал к ее стихам: «Пес скулит, но не тронет чужие объедки. Когда ревность разъест душу, то и счастье исчезнет, как солнце за горизонтом».
С тех пор они перестали говорить на кухне вслух о поэзии, и они стали жить, как все молодожены, завтрак на бегу, днем с передышкой, к вечеру с перебежкой на халтуру, и так до ночи. Тут так, если, что случается до полудня, то это произошло сегодня, если после – то это уже завтра.
В тихий рождественский день им было тепло и уютно, и они решили в этот вечер не ссориться из-за пустяков. Он хотел любить не хмурясь. Она желала любить еще нежнее. Наверно в этот вечер они одновременно придумали новое счастье, их руки соединились и губы сомкнулись в поцелуе. Он почувствовал её нежность, а она его заботу. Но это счастливое мгновение невозможно было остановить, так как тишину комнаты разорвали телефонные звонки с праздничными поздравлениями.
За окном собор, на котором осыпалась известка. Когда счастливые люди объявляются в этом городе, то они начинают обновлять жизнь вокруг себя, и жить фантазиями любви.
Ирине пришлось неожиданно пережить новый любовный роман, как обман чувств, как сон, как сомнение. Она оправдывалась, что это другая любовь, новые чувства, которые всколыхнули новые ощущения, как от долгожданной встречи. Вместо истинной любви, она отдавалась циничным образом своим капризам. В ней проснулось трепетное состояние любовницы, от постигшего чувственного охлаждения занудной семейной жизни.
В ней произошло пробуждение, когда она переступила порог отеля у моря. Поездка к морю это всегда самое незабываемое событие в жизни женщины. Женщина и море – это самые сочетаемые слова в поэзии. Море – это женщина, а женщина – это море. Её охватила опасная игра воображения, поиск новых ощущений, новых встреч.
Об этих фантазиях она рассказала врачу, который заметил, что это её приключения на свободную тему, плоды воображения поэтессы. Если это не кризис возраста, то ей следует забыть, как милое увлечение, как любимое стихотворение, которое она больше не будет читать вслух. Врач снова прописал ей транквилизаторы на курс лечения.
3
Ирина решила посвятить все свое свободное время ребенку, и развивать и воспитывать по Споку, а именно, вместо пеленок – памперсы, вместо грудного молока – молочные смеси, и конечно, без шлепков, без насилия, с полной свободой передвижения. Такое воспитание ребенка, конечно, стоит огромного Сизифа труда, с одной только надеждой, что саморазвитие инстинктов в цивилизованной системе ценностей трансформируют ребенка в нового человека с полным ощущением вселенского счастья.
Маленькая Алла рано прочувствовала свою значимость, когда она оказалась в центре Вселенной, а именно, в центре семьи, где спокойствие и мир зависит от нее, и если, кто имеет право нарушать тишину в доме, так только она. К пяти годам капризная девочка, отказывалась выполнять даже мелкие просьбы старших, и никак не реагировала на команды, и все чаще Ирине приходилось переходить на окрики сначала по поводу её поведения, а потом, и без повода. Молодая мама на третьем году дрессировки решила отказаться от модного метода воспитания индивидуальности в своей дочери, стараясь развить задатки к музыке, рисованию, полностью исключив мальчишеские игры из её домашнего расписания. И что удивительно, дисциплина и чужой распорядок жизни, не помешали девочке остаться эмоционально теплой и отзывчивой. К четырем годам малышки в воспитании наступил родительский компромисс. На лето девочку увозили на юг к морю, что нарушило их привычную домашнюю жизнь, обнаружив холодность семейных отношений.
Вечером, в среду, во время ужина, Ирина взорвалась возмущенной тирадой, объясняя Дмитрию свою концепцию, что необходимо предпринять активные действия, и стать успешным, как его друзья Анатолий и Павел, которые уже создали фирмы, стали генеральными директорами контор с ничтожной ответственностью. На что он отшутился, так как он не участвует в играх в стране чудес, где талантливые люди превращаются в посредственности. На что она жестко парировала, что если жить в этом мире, то лучше директором, чем дураком. Он не понимал, к чему она клонит, говоря об инфляции, и когда Ирина дошла до объяснения, что такое дефолт для нее, то она порывисто сняла блузку, обнажив грудь. Дима разинул рот от удивления. Он невольно подумал, что она, просто, глупая красавица. Дмитрий присел на стул, и произнес, что все понял, и в его смысле слова – это означало, что их отношения безнадежны. Ему было обидно, что Ирина не хочет мириться с временными бытовыми трудностями. В этот вечер они опять помирились, каждый оставаясь на своей позиции. У каждого была своя правда.
Ночью Дмитрий проснулся и увидел, что Ирина смотрит куда-то в потолок, и на вопрос, почему она не спит, ответ был короткий, что болит голова. Не зная зачем, он задал вопрос: «Ты меня любишь?». Она, презрительно улыбаясь в темноту, произнесла, тяжело выдыхая из себя: «Обожаю». После чего Дмитрий произнес: «Взаимно, с нежностью», и крепко заснул.
После этого случая она мысленно составила договор с жизнью, которая в ее понимании создана для удовольствия, так как у нее самая обычная философия молодой женщины. «Ценит ли она себя? – Да! Заводит ли знакомства с неординарными людьми? – Да. Близким подругам не говорит правды? – Да. А другу – мужчине? – Да. Вопросы: от кого исходит инициатива, и что влечет к мужчине, она оставила без ответа. Отдели зерна счастья от плевел. Наслаждайся: все проходит!» Ирина свой девиз «Жизнь коротка, а любовь вечна» нанесла в виде татуировки вдоль спины.
Однажды, она увидела на улице старую женщину лет под девяносто, которая безмолвно и злобно на нее смотрела, когда она вышла из ворот подъезда дома. Ирина не смогла отвести от этой старухи взгляд, которая всем своим видом говорила, что и она была красавицей, только вот старческие лета избороздили ее лицо хуже, чем оспа, и вот она перед всем миром, сейчас, дряхлая женщина, с желтой морщинистой кожей лица и тела, шаркая ногами, просит милостыню. Ирина попятилась назад, у нее на лице отразилась вся брезгливость молодости к умирающей старости. Она смотрела на нее, как на фреску Помпеи, с адом, без рая, где одни грешники. Потом Ирина увидела, как старуха открыла рот, обнажив вставные зубы, проговорила ей, что и она станет когда-нибудь такой, а может еще и хуже, так как она не видит в ней доброты. Ирина закрыла рукой лицо, боясь, что она также сморщится шагреневой кожей от проклятий злой старухи. Старуха исчезла. Ирина пришла в себя, посчитав, что с ней произошло какое-то наваждение, в тоже время, обнаружив, что у нее исчезло с руки колечко.
4
В один из сентябрьских дней Ирина встретила случайно Анатолия на мраморной лестнице в публичной библиотеке, когда она пришла за научными рефератами для дипломной работы. Анатолий был принят в аспирантуру, ему приходилось часто встречаться с научным руководителем в библиотеке. Он выглядел импозантно в светлом костюме, и тут, что-то неуловимое Ирина почувствовала в себе при этой встрече. Тем не менее, встреча была случайная, и никчемная, про которую оба скоро забыли.
На кухне Ирина, в понедельник, обронила по рассеянности вилку, Дмитрий шутливо заметил, что жди в гости женщину. Вечером нежданно зазвенел в коридоре звонок. На пороге квартиры стояла белокурая красивая девушка, с двумя хозяйственными сумками, с продуктами из городского рынка. Внезапное знакомство с гостьей было неожиданным, оказалось, что она приходится Ирине сводной сестрой по отцу, и все эти годы – это была семейная тайна, которая, так неожиданно, открылась через двадцать шесть лет. Ирина без оглядки приняла Татьяну, которая приехала погостить к сестре на несколько дней, и осталась в квартире на два месяца. Уезжая, на прощание, в отсутствие Дмитрия, она со зла оговорила его, обвинив в домогательствах к ней, и поэтому она вынуждена покинуть, раньше времени, их славненькое мещанское гнездышко, не по своей воле. Татьяна потом ни как не могла объяснить этой злой выходки, ей было в ту минуту обидно за себя. Эта встреча, так и осталась для Ирины солью на ране. В семье Беловых произошла большая ссора.
Ирину этот случай обескуражил и привел к опрометчивым действиям, она, как в бреду, на пожаре, стала рассказывать о своих грехах. Он не верил в ее бред фантазий. Потом она сказала, что влюбилась в хорошего человека, да, она еще не была с ним близка, если только во сне. У неё с ним был дуэт, тогда Дмитрий иронично ответил, что вызовет ее любовника на дуэль, но и эта шутка не помогла замять размолвку.
Они незаметно для себя в ссоре прошли точку не возврата, когда ничто не может спасти от окончательной разрыва семьи. С двадцать первого на двадцать второе число под покровом ночи, они расстались навсегда.
Еще месяц они лечились самостоятельно: она транквилизаторами, он – водкой.
Дни и ночи превратились в часы оглушенного сна, из которого она вышла в никуда. Сначала она увидела под собой людей, величиной с лилипутов, потом люди стали для нее великанами, а потом всех их вернули снова на землю.
Ирине разъяснили, что её действительно увозили с передозировкой транквилизаторов в приемный покой больницы, где были капельницы и другие инъекции, и через неделю ее отпустили из больницы домой, о чем она смутно припомнила.
Дмитрий через два месяца оказался во Владивостоке, где он устроился на работу матросом на рыболовецкое судно. Он ходил с рыбаками в море, как настоящий моряк. Команда судна заботливо приняла его к себе, как поэта. Он, иногда выпив стакан спирта в беспамятстве, вспоминая былые идеалы в жизни, читал стихи, повторяя забытые строки, что не видно звезд… да и луна пропала… и тучи – плотной пеленой… и от компаса толку мало…и потерян навсегда курс домой…
5
Ирина поздним жарким июльским вечером пришла в ночное кафе, где снова случайно встретила Анатолия. Он уже знал всю ее историю развода, посочувствовал, с момента пропажи Дмитрия из семьи прошло больше года. В ночном кафе Ирина присела около стойки, чем вызывала интерес у случайных посетителей, выпила два винных коктейля. Вокруг неё вертелся подозрительный тип, вор-щипач, но когда к ней подошел Анатолий, он незаметно исчез, пристроившись к двум девицам. Музыка, коктейли, танцы растормошили толпу, зал завибрировал в судорожном ритме опьяненных тел. Ей так захотелось потанцевать с Анатолием, что она не удержалась и сама пригласила его на танец. Она ощутила привлекательный запах мужских духов. В час ночи они покинули кафе, и поднялись к ней в квартиру. Она смеялась любой его шутке, не понимая, почему так легко поддается новому влечению, ощущению страстного желания.
Ирина проснулась в постели одна. Одежда пропахла сигаретами. Теперь за все в ответе она одна, такова была цена свободы любви. Она написала в блокноте: «Ты – это ты, я – это я. И если случиться, нам найти друг друга, то это прекрасно».
У нее постоянно, будто высверливая мозг, крутилась одна мысль: «Что делать? Как делать? Чтобы, наконец, сказать всему миру – я начинаю!»
Она, как все начинающие свой бизнес, пошла на тренинги к психологу. Там она увидела, что не одна такая беспомощная дитя перестройки. Психолог, наконец, поколебал ее равновесие. Надо решаться на все – время идет, и дорогу осилит идущий.
Ирина выбрала себе в наставники Анатолия. В этой гонке он лидер, у него желтая майка. Она будет рядом с ним, что означало, чему научите босс, то она беспрекословно все исполнит точно. Хаос – это ее форма жизни, и она использует еще один важный ее шанс – молодость. Когда тело перестанет быть в цене, то она тогда продаст свой ум. Ирина чутьем волчицы почувствовала назревающую перемену в обществе, начало большого кризиса. Для нее наступил звездный час, ей то и повезет, как в карточной игре, и тут она не упустит из рук свои козырные карты – тройку, семерку, туза.
Анатолий при встречах отшучивался от ее проектов, делая ей маленькие подарки, уделяя ей внимание, как джентльмен, но, не привлекая к своему бизнесу.
Разговор однажды все-таки состоялся, и она почувствовала, что важное событие должно произойти сегодня, и она вырвет от него согласие, и охотно перейдет черту дозволенности. Анатолий шутливо начал объяснять премудрости новой жизни.
– Сейчас у меня джип, а в детстве не было даже велосипеда. Чего страдать, не было, так и нет, как и сейчас. – Ирина попыталась сразу вникнуть в суть сопливых комплексов Анатолия, – потому что я не могу поменять машину на велосипед. Качество жизни другое. Ирина, пойми количество своих машин, домов, кошек, и прочего, не делают нас счастливыми. В таком мире вещей всегда чувствуешь себя нищим. Вот, например, у одного в месяц сто рублей, а у меня тысяча, я богач, но тут оказывается у того миллион, он капиталист, а тот у кого миллион, узнает, что у другого миллиард. И каждый от злобы готов застрелиться. И все завидуют друг другу до ненависти.
– Я буду твоим ангелом хранителем, – произнесла Ирина, и прямо посмотрела ему в глаза, он отвел взгляд.
Потом Анатолий тяжело произнес: – Хорошо! Ты хочешь быть повязана на моем бизнесе, я сделаю тебя вторым человеком в компании, назначу тебя главным бухгалтером. Устраивает тебя такое предложение.
Ирина почувствовала, что вот пришел её час победы, она близка к успеху. Они отправились в будущий офис, как выразился Анатолий, который оказался полуподвальным помещением с железной дверью и комнатой с двумя компьютерными столами.
– И сколько нас человек в компании? – растерянно спросила Ирина.
– Двое: ты, главбух, и я, генеральный директор. Компания наша называется «Террикон», это красивое название созвучно со знаменитой вулканогенной горой Везувием. Это может стать самым большим проектом делового бизнеса нашего века. Почти «ННН», если все раскрутить, как надо, то оно не уступит никому по размаху в настоящем деловом мире.
Ирина была шокирована этой шуткой, но она решила все выслушать до конца, понимая всей своей хищной натурой, что и в абсурде вещей всегда есть зерна рациональности.
Анатолий продолжил: – «Террикон» это модель пирамиды, в Египет не надо ходить, когда тут все под ногами. Для всех терриконы – это искусственные горы, которые сложены из пустой породы при извлечении руды. Это мировые запасы чепухи, без которых человечество не существует. Я жил в детстве в таком дымном шахтерском городишке, где, именно, отвалы этой породы составляют почти бюджет европейского княжества. Люди, живущие, возле террикона прозябают в нищете от своей глупости. Мы подарим всем красивую жизнь. – Тут он сделал паузу и продолжил крикливо. – Чем круче террикон, тем стремительнее растут цены на акции, главная игра на бирже, там настоящий оборот денег. Акционеры становятся алчными, когда думают, что это их выгода, то продадут вся и всех, чтобы иметь только прибыль и быструю наживу. В этом и есть гениальный фокус, что никто не будет разбираться, какую нашли там руду, им всем важно будет видеть, как быстро растет гора, даже, если из пустой породы. Вкладчики, они будут только удивляться высотой наших пирамид, и в этом зиждется вся мощь финансовых империй, и эти пожиратели акций вытряхнут последние копейки из старых копилок своих бабушек, и понесут к нашему фараону Террикону, и будут только ему молиться и поклоняться, как великому валютному идолу нового века.
Ирина начинала понимать, как велик риск, а соблазн наживы ещё желаннее. Она продолжала его слушать и поклоняться ему, как шаману племени.
– Наша задача простая, нарыть по стране десяток таких терриконов земли, и поднять их выше египетских пирамид. Акционерам нужны Боги, и мы их дадим, а нам нужны деньги, и мы их получим взамен за миф. Ты, моя Клеопатра, будешь вести нашу бухгалтерию акций, со временем этот проект будет работать в мировом масштабе, международные корпорации всего мира включатся в этот бизнес, а потом вместо терриконов мы будем строить острова в Тихом океане, которые после успешной сделки будут смывать непредсказуемые цунами. Форс-мажор никто не отменяет в договорах, даже с дьяволом. Есть еще на свете прекрасные дикари, которые добрые внутри. Па-ра-па-пам!
– Ты гений! Я поняла, что за всё надо платить. – И она развязала небрежно шарф. Анатолий что-то еще хотел сказать, но махнул рукой, давая понять, что проект принят за основу.
В офисе погас свет, и только тени от ног, проходящих по тротуару, мелькали, в мерцающем свете уличных фонарей, которые бликами скользили по кафельному полу кооператива «Террикон».
6
Во время перестройки в стране жизнь завертелась в безумстве бумажных и виртуальных проектов. Ирина тоже была вовлечена в эту гонку за прибылью.
В скором времени был открыт офис, куда приглашали всех, кто хотел быть успешным.
Ирине предложили, как системному менеджеру, посодействовать подбору персонала в салон красоты.
Это было новое направление в её деятельности. Перед ней сидели молодые особы, которые еще вчера работали на улице.
Ирина убедила этих женщин, что это их новый путь, создав особую схему легенды о ступенях успеха. Она рассказывала этим милашкам занимательную историю, как личную, так, что сама начинала верить в то, что говорила претендентам на успех.
«Я отработала в школе три года, и что? Подрастающие неполноценные дети и учительская зарплата. Профсоюзная путевка в дом отдыха вместо курорта. Теперь я летаю к морю два раз в год, а то и три, и четыре раза.
Я открою вам секрет, как все это получилось со мной. Мое финансовое положение стало быстро улучшаться, когда я начала приглашать к сотрудничеству близких и знакомых людей, но это работает на пятьдесят процентов. И когда стали приглашать энтузиастов, как вас с улицы, то тогда и пришел настоящий успех. Со своими партнерами по бизнесу я начала подниматься по ступеням карьерной лестницы, – Ирина стала показывать шагами, как она переступала со ступеньки на следующую ступеньку. – Через четыре месяца я достигла звания директора, еще через шесть месяцев – я стала Золотой директор. Еще немного – и меня поздравляют со званием Алмазного директора».
В этот момент она продемонстрировала статуэтку с профилем Клеопатры, все дружно зааплодировали, поддавшись магии массового гипноза.
«В моей команде – мои родственники и мои близкие люди, у нас большая семья. Наша работа нас объединила, ещё больше подружила, и научила жить интересно, и главное, красиво. У меня стали сбываться мечты».
Ирина в такие минуты входила в исступление, будто это была ее правда.
«Но жизнь не предсказуема, в августе случился финансовый кризис, который застал моих коллег врасплох, разрушил мечты. Самое страшное то, что кризис произошел в умах. Многие оставили наш бизнес, боясь оказаться невостребованными, но если вы не нужны тут, то и на Сенной площади вы тоже не нужны. Да, скажу откровенно, когда ряды дистрибьюторов стали таять, объемы продаж упали, а мы, директора с ужасающей скоростью теряли свои квалификации, казалось, что подиум ускользает из под наших ног.
Я сказала себе: «Дорогая, это временные трудности, познай секреты преуспевающих людей, и тебе откроются банки и кредиты под самые безумные проекты». Самое главное – я никогда не сомневалась в себе, ни в своих лидерах. Есть лидер – есть компания. Жизнь интересна тем, что приходится что-то отстаивать, и я не люблю терять, но если надо отдам, самое дорогое, потому что за все надо платить. Как вы брали плату за свои услуги. По неписанному закону: ты – мне, я – тебе.
В таких ситуациях надо придумать свой девиз, потому что у каждого своя философия, и сделать татуировку на теле, так например, быть первым среди тысячи людей, при этом объясняя всем, что такие возможности есть у каждого, кто с нами.
Это и есть мотивация на успех, я приобрела мобильный телефон, села за руль личного автомобиля, марка машины зависит, на какой ступени успеха вы находитесь, такое и качество вашей жизни, новое состояние счастья, а именно, на пятой передаче вашего автомобиля.
Вспоминаю, слова спонсора, когда он говорил, что все получится», – тут она невольно расстегнула верхнюю пуговицу блузки, спохватившись, снова её застегнула, откинув голову, обнажив дорогое колье на шее, продолжила речь, звучащая, как фонограмма. – «Я горжусь вами, и благодарна вам, что вы верите в меня, воспринимаете своим лидером, я своих не сдаю, и твердо верю в нашу цель – сверхприбыль, мотивирую вас к полному успеху!»
В четверг были распроданы все акции, и люди с цветными бумажками в руках, на которых были цифры с тремя и четырьмя нулями, уходили счастливыми из зала кинотеатра.
В этих лицах и тусклых глазах вновь засветилась надежда на новый успех. Все дольщики кооператива были приглашены на следующий день на платный тренинг за смешные деньги.
Через полгода фирма перестала существовать, на дверях офиса повесили табличку с надписью, что фирма временно не работает по техническим причинам.
7
У Ирины изменилась не только прическа и одежда, поменялся стиль поведения, она выжгла из себя все ненужные эмоции, стала жесткой и прагматичной, до тянущей боли в груди.
Её деловой костюм скрывал изгибы спортивного тела, широко открытая шея, узкая ложбинка груди, в которой лежала с тонким плетением золотая цепь, левая кисть руки была обрамлена золотым браслетом, вместо часов, и остроносые туфли, с высокими каблуками, указывали на недопустимость возражений против её любых аргументов. Подкрашенные губы для эффекта деловой встречи, чтобы никто не тянулся к её прекрасным устам, боясь вызвать ложные подозрения у коллег. Перед сном она брезгливо стирала помаду с губ. Иногда она ловко касалась сорочки клиента, оставляя следы помады. В сумочке всегда находился дежурный пробник духов и сигареты.
При каждой встречи Анатолий ни как не мог уловить её привычное состояние, в ней чаще присутствовало какое-то рваное настроение, на грани смеха и плача, которое чаще сменялось странной выходкой.
Она отправлялась с Анатолием на окраину города в придорожную гостиницу, прячась за толстыми шторами. Их руки жадно тянулись друг к другу. Её глаза выражали безумие, выражая в одном взгляде, и любовь, и ненависть.
Случай свел Ирину с бывшей женой Анатолия, эффектной дамой во всех отношениях, со злыми глазенками, как у лисицы. Они схватились в схватке взглядов, та мертвой хваткой вцепилась в Ирину, которая ловко отвела взор, и в упор высверлила взглядом соперницу до холодного пота. Они отошли на шаг друг от друга.
– Ты наверно меня осуждаешь, что я встречаюсь с Анатолием.
– Любовь зла! – насмешливо ответила ей Виктория. – И я этому рада. Он использует тебя, как консьержку. И он, как паук, исчезнет из твоей жизни навсегда, вдруг, нежданно и негаданно.
– Мне это не интересно, я за свою любовь денег не беру.
– Он и это тебе рассказал, а я считаю это женской справедливостью брать деньги за супружеский долг. Может с любовников этого не требуют, а вот муж должен платить по счетам. В его бизнесе деньги и моих родителей, так что двадцать процентов акций вашего предприятия, милочка, мои.
– Ваши бывшие супружеские отношения мне по барабану, мне хватает мыльных сериалов.
– Как же, сама себе режиссер, ты в своей семье не разобралась, сделала несчастным Диму, а теперь влезла в чужую жизнь, бог тебя накажет.
Ирину задели слова о высшем суде, даже не о том божьем суде, а здесь на грешной земле, и что осуждает её соперница, чувства которой являются простым мирским эгоизмом. Если и бывает яд у женщин, то в такие минуты их укус смертельный. Слова Виктории были ни чем иным, как месть Ирине, за то что она не разделила всеобщее мнение об Анатолии, который обязан был по ее мнению публично страдать в глазах посторонних, а не пребывать в очередной раз в счастливом медовом настроении. Эти упреки для Ирины ничего не значили, а вот то, что у Анатолия кредиторская задолженность насторожила ее, и она приняла решение, во что бы то ни стало выкупить закладные акции, и с бонусов обязательно подарить Анатолию спортивный велосипед.
8
Женщина не находится долго в плену эгоизма, или глупости, или гордости, просто из-за своей неустойчивой природы. Непостоянство женщины, которое чаще складывается из непрерывности проверять свои новые чувства. И именно состояние любви в женщине развивает таланты. Любовь и женщина вот драматургия нашего времени.
Ирина считала, что любовь – это жизнь. Её дар любить и быть любимой. Это её талант. Она думала, что возраст мужчины, зависит, прежде всего от внешнего блеска женщины.
Притязания к мужчине у женщин становятся высокими, что неизменно приводят к вынужденному одиночеству, взамен независимости. Она утеряла смысл женской сущности, лишив себя возможности, вновь быть любимой. Многие женщины обращаются за помощью к Интернету в поисках знакомств, теряя настоящие эмоции, но экономя время на острых ощущениях. Ирине ближе ожидание чуда любви, а не вызов по телефону на свидание. Счастье всегда подразумевает любовь, гулять по набережной, мимо глади воды, с пришвартованным фрегатом на Неве, или около Летнего сада, наслаждаясь дивными лучами заката, в долгие белые ночи. Факт случайной встречи её радовал больше, чем переписка по почте. Интернет, решая одну проблему эмансипации, приводит к другой, лишая загадочности характера женщины, оставляя в одиночестве у входа в метро.
Ирина до определенного времени считала себя сильной женщиной, которая имеет такую крепость характера, что может прожить без мужской ласки, хотя ей до слез хотелось просто уткнуться в теплое плечо любимого мужчины.
В четверг её губы ощутили тепло от его губ. Потом она ушла. Она не поверила ему. Был еще вечер, а потом ночной разговор.
«Я чувствую, что ты стал очень близким и дорогим… Я слышу твой голос… Ты слышишь мой голос… Я верю… и не верю… Ты завтра уедешь? Уеду… Ты напишешь мне… Напишу…»
Он уходил по дороге, и она смотрела ему вслед.
Она идет по вечернему городу. Она частица бесконечного движения большого города. Она растворена в рекламном море огней большого города.
Тут Ирина осознала, что она не имеет права обрекать ни себя, ни близких людей на одиночество.
И когда появился Анатолий, она вспомнила о счастье, которого всегда боялась. Он сказал, что с ним такого еще не было, и возможно не будет никогда. Не верила… Боялась поверить. Провинциалка. Всегда ждала его, думала о нем, знала, что он есть. И она шепчет в ночи: «Любимый, не будет тебя – не будет и меня». И снова ночь с бессонницей.
Скоро наступит утро. Хмурое утро, с предвестием дождя под писк комаров. И надрывно кричащие чайки над заливом. Капли дождя падают на оконное стекло. Но пусть наступит по – настоящему для нее желанное утро.
«Я люблю тебя. Я всю жизнь тебя ждала. Какая была в детстве? В шестнадцать – не целовалась, ходила в библиотеку. Выскочила замуж. Зачем? Я не знаю. Предопределено? Нет. Вот встреча с тобой – это предопределено свыше. Я люблю тебя так, не зная, как это выразить словами, но прислушайся к моему биению сердца. Ты самый любимый человек на свете. Это свыше всякого счастья – быть с тобой.
У одного всегда – есть, у другого всегда – нет. Оба живут в заботах. Один – чтобы осталось то, что есть; другой – чтобы не было еще хуже».
Ирина входила в исступление от чувств, как от голода и холода: «Поверь, я люблю. Любовь, ты послана мне. Я тупею от любви».
9
В субботу Анатолий повез Ирину к своим родителям. В сосновом массиве, небольшой поселок, бывшее военное поселение, осколок гарнизонной жизни. Молодежь, подрастая, переезжает в поисках работы в город, навещая по выходным дням своих родителей. В поселке около десяти многоэтажных домов и более пятидесяти коттеджей, напоминая курортный городок с северной размеренной жизнью.
Ирина попросила остановить машину, не решаясь войти в дом, она решила прогуляться по старому парку. Анатолий поднялся на третий этаж в квартиру. Отец спросил насмешливо, что опять один, на это Анатолий весело произнес, чтобы накрывали на стол, через полчаса придут гости. Мать всплеснула руками.
– Ты, мать, баснями соловья не корми, на стол накрывай, слышала, праздник сегодня.
Анатолий нашел Ирину недалеко от машины, сидящую на поваленном бревне, молча, обнял ее, и она послушно пошла за ним. Ирина понимала, что для Анатолия мать – самая главная женщина в его жизни, и эта встреча для неё была испытанием, будто она отнимает у любящей матери сына, самого дорогого мужчину в ее жизни. Он улыбнулся растерянно, и промямлил, что об этом он как-то и не подумал, конечно, мать – это святое, тут и говорить нечего. И он попросил Ирину, чтобы она больше его хвалила, тогда, и она её полюбит, как дочь, без ревности.
Алексей Ильич разлил коньяк по стопкам. Выпили дружно, не поморщившись, только Надежда Петровна поперхнулась, приговаривая, как эту гадость пьют, и не закусывают, только, что если лимоном. Анатолий по – детски был услужлив, он прошел с матерью на кухню, где она запричитала слезливо.
«Красивая женщина – вечная невеста. И пьет? От горя! Так у кого жизнь, то, сладкая. Я сколько за твоим отцом замужем, и то намучилась от счастья. Ирина ушла от мужа, и сейчас с ребенком, который вам не помеха. Пока маленькая девочка – игрушка, а подрастет, то характер проявится того рода. Что на белом свете делается, думала, что у тебя жизнь будет спокойнее. Любишь? Люби! Я всегда тебе счастья желаю, и молюсь за тебя. Опять в хомут залезаешь? Гражданский брак! Это ответственно, ребенок есть, значит, и семья есть. Это я так, считаю, меня особо не слушай, мои причитания не от горя, а от суеты. В начале все невесты ласковы, а потом… Она не такая? Ты её любишь? А любовь пройдет, что дальше будет, семью не по любви строить надо, а по разуму, чтобы перед соседями не стыдно было».
Они вернулись в большую комнату. Посидели вместе за столом. Им постелили раздельно, но в одной комнате. Ирина лежала в чисто накрахмаленных простынях, от которых пахло озоном, как после дождя в лесу. Анатолий присел на край кровати, она прижалась к его руке, и скоро заснула. Он поцеловал её в щеку, и ушел к отцу продолжать мужской разговор на кухне.
Отец разлил по стопкам водки. Они выпили. Алексей Ильич вытер нос рукой, повеселевший, заговорил.
«Женщина в доме это хорошо. Если нет, женщины, то собаку заведи. Это замечательно, когда женщина в доме. Подарки ребенку делай чаще, женщины через это привязываются сильнее к мужчине».
Ирине снился сон, она в чистой луже купается, и смеется. Кругом мелькают лица, которые она не узнает. Она кричит им всем, что она счастлива, но ее никто не слышит.
В окно светила полная луна. Она встала и увидела уличный фонарь, вокруг лампы кружились мотыльки, доживая свой век, обжигая крылья. Придомовая дорога была размыта дождем.
10
Дмитрий из Владивостока перебрался на остров Русский, на котором поселение в несколько тысяч человек. Ему понравились бухты, которые вдавались в берега острова. Сам остров весь в сопках, будто шлемы витязей. Здесь летом муссоны с туманами и моросью. К середине апреля только освобождаются берега ото льда. Тут реликтовый лес, где черная пихта, и кедр, и дуб, и орех маньчжурский, а в подлеске прячется жимолость, шиповник, боярышник, и иногда виноград, и лимонник.
Дмитрию по образу жизни этот остров напоминал Кронштадт.
Утром он с Петром, братом Любы, отправились на рыбалку к ручью, который впадал в залив. Словоохотливый Петр развел костер, поставил ведро, для двойной ухи. Две собаки, одной породы – лайки, лежали у костра уткнувшись мордами друг в друга, только уши, то поднимались при шорохе в кустах, то опускались при улавливании истонченного дымка ухи из закопченного котла.
Мужики сидели в рыбацких робах, покуривая папиросы, и пропуская в горло, как лекарство, по стопке водки. Дмитрий, молча, слушал Петра, иногда кивая головой, что он его внимательно слушает, и понимает то, о чем толкует повидавший мир, бывалый человек.
«Уха будет отменная. Тут и специй не надо добавлять по вкусу. Дмитрий, ты все молчишь, и молчишь, будто пришибленный, наверно не всегда такой был. Ты когда-нибудь был веселый? Так чего тут – нос повесил. Природа вокруг, тут вон какая, красота, так, что поэту только здесь и жить. Моей сестре Любаше нравится твоя поэзия, а вот мне – нет, не люблю я поэтов. – Петр выпил еще стопку водки, Дмитрий подбросил ветки в огонь, собаки вытянувшись лежали около вязанки хвороста и рюкзаков. – Скоро пойдет большая рыба – большие деньги. Выйдем в море на простор. Вот это – по мне, такая жизнь, морская. Ты вот меня не знал, а стихи, как про меня сочинил. Как там, туманны сопки – каменные лица. – Дмитрий в тон вместе за ним прошептал. – Гигант гранитный в побережье врос… Он сед, ругает молодежь… капитану стукнет скоро… тридцать лет». – Они снова выпили по стопке, помянув погибших в море. – «Ты пиши стихи! Они в трудную минуту завсегда нужны. Правильных мужиков сыскать нынче большая редкость. Я понимаю, так, что много зависит от женщины, но и от нас мужиков тоже польза есть, только настоящему бойцу не следует ломаться через бабу. – Петр сделал паузу, секунду подумав, надо ли говорить о вечных вопросах или нет, взял с пол оборота, да и перешел на житейскую тему. – Вот, вы живете с Любой, так, тут все живут так, а вот, да не так. По понятиям, любовь – большой идеал в жизни каждого из нас. Как родственник, как её брат, я за нее в ответе, как старший. Она к тебе мягкая, но не думай, что и к другому также, ничего подобного, если кто не по ней, то и в глаз даст, это у нас такая порода. Если надумаете жениться, то делайте полюбовно, а так, не надо. Особенно, из жалости, подло, а от скуки, еще гнуснее. От любви в сердце – огонь, как пожар».
Дмитрий смотрел на костер, на слабеющие искры огня от догорающих веток. Петр повернул голову, и посмотрел на унылого Дмитрия, и двинул его кулаком, тычком, в плечо, потом еще раз, тот ответил ему толчком левой рукой, будто отталкивая, потом Петр собрал силу в кулак, и резко двинул в грудь, Дмитрий нанес в ответ той же силы удар.
Собаки задрали головы, каждая оскалив зубы, кусали за бока друг друга. Потом вскочили и закружили вокруг костра.
Дмитрий привстал и потащил за собой Петра, тот вывернулся и боксерским апперкотом нанес удар в голову, Дмитрий ответил разбитым в кровь кулаком ударом снизу в солнечное сплетение, который смягчился от брезентовой робы.
«Давай-давай, спецназ, в атаку, тебя морская пехота встречает огневым ударом», – в этот момент Дмитрий перебросил его через себя на камни, и они перекатываясь, скатывались с сопки в сторону залива. Тут Петр схватил палку с земли и огрел ею по спине Дмитрия, при попытке нанести второй удар, его рука оказалась в цепкой ловушке в локте на изломе. «Ты говоришь против лома – нет приема!» – как в этот момент Дмитрий почувствовал звон в голове от удара в скулу, и неловко размахнувшись руками, упал, получив удар ногой в бедро, тогда он скинул бушлат, и заработал обеими руками, уходя, изгибаясь, нанося крепкие удары противнику в голову, чаще в живот. Они дрались без злобы, как в кулачном бою, но без правил.
Собаки все громче лаяли и еще яростнее кусали, вырывая куски шерсти, друг из друга, мстя за своего хозяина. Клыки, слюна с пеной, клочья, озлобленное рычание, собаки забыв о голоде, скатывались кубарем с сопки к воде. Они разбегались, то сворачивались в клубок, то носились, друг за другом с громким лаем.
У Дмитрия была рассечена бровь, у Петра – губа. Они разгоряченные борьбой не чувствовали боли, до момента, когда они схватили себя за грудки, и не удержавшись упали в воду, пытаясь каждый утопить голову неприятеля глубже, обхватив шею друг друга, то наклоняя, то сгибая до хруста в позвонках, не уступая в силе, и только неловкое движение, да скользкое дно под ногами, опрокинуло их в воду. Оба почувствовали на теле иголки холода. Вынырнув из воды, отжимали друг друга, как мокрое полотенце, вопя от холода: «Ура-Ура! Морская пехота… Спецназ… Без боя никто не сдается».
По берегу бегала собака Дмитрия, надрывно и хрипло лая, другой пес убежал в поселок.
Петр приставил свой мокрый лоб в лоб Дмитрия: «Спецназ надо выжить! Надо просто жить! Живи… Забудь прошлое… Нет четверга на среду. Нет пути для тебя назад. Нет прошлого – есть будущее. Тебя жизнь учит, ты пойми, твоя судьба переменилась… Это, как берешь другое имя, и этим меняешь судьбу… Ты Сокол, тогда будь – Соколовым… Такой уже есть поэт? И что? Ты его брат, близнец, как я тебе – брат…»
Рыбаки тихо запели песню, потом громче, ещё громче, горланя во весь голос, и она зазвучала эхом между сопками: «Хлопьями несутся мгновения, но не замерзну я, вновь меня согреют женские прикосновения».
Они пошли к берегу, собака закружила за своим хвостом, костер под ведром с ухой, разгорелся до пламени от ветра. Лайка звонко залаяла в сторону сопки, с которой сбегал пес Петра, а за ним бежала Люба, спотыкаясь, размахивая платком навстречу им.
«Мой пес, Калтан, сдал меня все-таки, как его не корми, все в поселок смотрит, сейчас будут разборки, чур, я тут не при чем» – и Петр спрятался за Дмитрием, заметно отстав от него. Люба подбежала к Дмитрию прижалась к нему, отерла запекшуюся кровь на лбу, она что-то сказала, только Петр так, и ничего не расслышал, потом она подошла к брату, и стукнула его в грудь.
«Ты чего, Люба, дерешься, мне же очень больно, я тут ни при делах, это у нас мужской десантный разговор, ты скажи мне, что он там про меня напел, то есть сказал, повтори. Хочет жениться на тебе, то я, как родственник, конечно, даю добро, согласен, это честно». Она ему уголком платка, подсушила распухшую губу, обняла, и погрозила перед его носом кулаком.
Они шли в гору, в поселок, Дмитрий с Любой под руку, за ними Петр с ведром ухи, и собаки предано бежали перед хозяевами. Над островом опускался туман, вдалеке мигали огни Владивостока.