Грустные каникулы

– Женя-я-а-а… – раздался под окном чей-то крик. Женя высунулась из окна и увидела девчонок.

– Выходи на улицу, в резиночки попрыгаем.

– Не хочу, жарко.

– А мы будем на другой стороне, там тенечек.

– Ладно, только сейчас у предков спрошу, – ответила она.

Мама в этот день легко согласилась ее отпустить, но с условием, что как только она придет, вместо компьютера она сядет читать Гоголя. «Мертвые души» были у них по программе, и мама строго следила, чтобы Женя за лето успела прочитать самые крупные произведения. Она и так уже одолела Мольера, Грибоедова, Пушкина. И кстати, «Евгений Онегин» ей очень понравился, особенно взволновал ее лиричный образ Ленского. Да и над мольеровским господином Журденом она смеялась вполне искренне.

И все-таки никогда еще Жене Ромашиной не было так скучно и грустно, как в это лето. Казалось, наступили каникулы, и можно было наслаждаться долгожданным отдыхом. К тому же, она этот отдых заслужила, потому что весь минувший учебный год старалась изо всех сил.

И хоть она не слыла отличницей, но оценки у нее в этом году были гораздо лучше, чем в прошлом, не считая математики. С математикой она была не в ладах.

Ей больше нравилось читать книги по истории, биологии, о разных путешествиях, занимательных приключениях, которые были придуманы или произошли на самом деле.

Она и сама была большая фантазерка. Ей нравилось сочинять всевозможные истории о вымышленных героях. Она часто придумывала такие истории и записывала их в толстую тетрадь. Наверное, это досталось ей от мамы, она ведь у нее писательница. Мама постоянно что-то пишет – или от руки или на компьютере, и вообще она очень занята, вечно сосредоточена, и как Жене кажется, мало обращает на нее внимания.

А Женя даже ведет дневник, правда, нерегулярно, но ведет. И еще у нее куча разных тетрадей-анкет для сверстников, с самыми разными вопросами. Когда она была совсем маленькой, она записывала туда совершенно дурацкие вопросы, а теперь она почти взрослая, ей недавно, двадцатого июня исполнилось четырнадцать лет. И в ее анкетах появились совсем другие вопросы, например: «Кто тебе симпатичен?» или «Что такое любовь?» или «Что такое жизнь?». Правда, сама Женя еще не знает ни что такое любовь, ни что такое жизнь, но уже задумывается. И небезуспешно.

Однажды родители сделали ей неожиданный и удивительный подарок. Ко дню ее рождения преподнесли небольшую книжечку «Тихое cчастье», это был первый сборник ее стихов. Книжка была почти как настоящая. Здесь была помещена даже ее фотография, а на последней странице указан тираж – один экземпляр. И стояло название издательства «Три дружные пчелки», так они называли сами себя, свою семью.

А семья их небольшая, но зато, в самом деле, дружная. Папа – Сергей Владимирович, работает экономистом в банке, мама – Полина Викторовна, пишет книги, и Женя – ученица средней школы, в этом году она закончила восьмой класс и перешла в девятый.

Семья Ромашиных жила на тихой улице тихого российского города. Но в самом скором времени здесь предстояло произойти событиям знаменательным и весьма загадочным.

Держа в руках первое издание своих полудетских сочинений, Жене было так чудно читать собственные стихи, сверстанные в виде такой вот книжечки. А потом это чувство прошло.

Но в это лето ей писать ничего не хотелось. Поначалу она не могла оторваться от книг, читая о приключениях Озмы из страны Оз писателя Баума, потом увлеклась, как и все, Гарри Поттером. Потом в сотый, наверное, раз перечитала любимую книгу Лагерлеф о Нильсе. И наконец, вернулась, к русским сказкам. И хоть они давно уже были читаны-перечитаны, все равно было невероятно интересно. Здесь же все понятное, родное и близкое. И даже нечисть в русских сказках какая-то своя и даже по-своему добрая.

А потом уже мама заставила ее читать программную литературу.

Но и чтение любимых книг не могло развеять ее нескончаемой грусти. Многие девчонки из класса были еще в городе и часто звали ее гулять, как, например, сейчас. И она иногда ходила к ним во двор, но приходя домой, снова томилась.

Родители в отпуск пока не собирались, потому что у папы на работе было много дел. Бабушка звала Женю к себе в Сасово, небольшой городок, где она жила, но и к ней девочку пока не отпускали. Словом, Женя была предоставлена сама себе.

А совсем недавно родители и вовсе укатили по делам в Москву, Женя осталась дома, ей не захотелось никуда ехать. К тому же, она знала: вместо развлечений там будут скучные встречи, неинтересные разговоры на литературные и издательские темы. И хоть эти разговоры порой происходили в местах довольно интересных, ей все равно это было скучно. Сидят взрослые люди и толкуют о том, как трудно в наше время издавать книги. Дескать, дорого.

– Какая глупость, – думала Женя, – если бы это было так трудно и дорого, книжные магазины не были бы завалены книгами. Странные люди, эти взрослые, – не видят очевидных вещей. Или делают вид, что не видят. Создают себе значимость.

С Женей в те дни остался дядя Вова. Он, как и папа, работает в банке и выглядит очень важным. На самом деле он добрый, покладистый и даже сентиментальный человек. Женя готовила к ужину разные изысканные, как ей казалось, блюда, например, лапшу с грибами, колбасу в кляре, тушеное мясо и накрывала стол. Но дядя приходил домой поздно, и ей весь вечер приходилось быть одной, и она снова нестерпимо скучала.

Когда родители, наконец, приехали домой, она им очень обрадовалась. Оказывается, когда родители рядом, это одно дело, а когда их нет, начинаешь скучать и томиться.

Но вот они снова были дома, и пошла привычная жизнь.

Женя целыми днями теперь просиживала за компьютером – играла в различные игры, просиживала за интернетом, что-то записывала на диски, потом донимала папу, чтобы он все это распечатал. И так проходили каникулы.

 

Дачные радости

Единственной настоящей радостью оставалась дача. Это была именно дача, потому что они здесь только отдыхали. Они купили ее несколько лет назад, запущенную, заросшую травой. Яблони, которым было лет по пятнадцать, а то и двадцать, стали разлапистыми, развесистыми, их надо было срочно приводить в порядок, потому что многие сучья просто-напросто высохли и мешали расти здоровым ветвям.

Кусты черной и красной смородины так разрослись, что к ним трудно был подойти. А кусты крыжовника и вовсе походили на больших зеленых ежиков. Две старые сливы готовы были вот-вот переломиться пополам, а вишни пустили столько побегов, что их следовало бы как можно скорее вырубить, иначе они грозили заполонить собою весь сад.

Вдоль забора росла, как водится во всех российских садах, малина. Но она так одичала, что выглядела уже не культурным садовым растением, а пугающими зарослями, которые топорщились высохшими, перепутавшимися, острыми стеблями. Кроме того, малинник так перепутался с вишенником и зарос крапивой, что сюда и подходить-то было страшно, потому что все это выглядело сплошной колючей стеной.

Сначала родители пригласили садовника, он помог им справиться с зарослями и кустарниками. А потом и сами принялись облагораживать свой сад. Женя принимала в этом самое живое участие. Она выносила охапки травы, поджигала кучи мусора, словом, делала самую разнообразную работу.

Теперь их сад было не узнать. Радовали глаз постриженные кусты ягодников, аккуратная малина, ухоженные яблони. Мама всюду посадила цветы. Каких цветов у них только не было! Можно сказать, у них сад – настоящий цветник. А вот огорода у них нет. Так, грядочка петрушки величиной с метр, да такая же грядочка салата.

Когда-то они пробовали посадить капусту, помидоры, перец, огурцы, баклажаны, но с этим дело не заладилось – то на помидоры нападет какая-то страшная и непонятная фитофтора, то вдруг вся капуста покроется ужасными мохнатыми гусеницами, а перец и баклажаны и вовсе не успевали вызревать. Огурцов же было так мало, что два-три огурчика казались им чудом и торжественно поедались за обедом. Они отказались от огородных радостей, хотя им всем это очень нравилось. Но на них, в самом деле, не хватало времени.

И тем не менее, на цветы у мамы время находилось. С самой ранней весны их сад благоухал. Сначала расцветали нарциссы и тюльпаны. Они росли огромной клумбой и вдоль дорожек. Особенно стало красиво, когда среди красных тюльпанов они посадили желтые и белые. Женя могла бесконечно любоваться этой красотой. Почти одновременно зацветала примула – белая, желтая и розовая. Она росла вдоль дорожек и весело покачивала крупными яркими соцветиями.

Потом сад наполнялся ароматом ландышей, которые росли у садового домика. Что это было за чудо! А в углу сада распускалась лиловая, махровая, пушистая сирень, и ее ветви мягко опускались под тяжестью ее великолепных соцветий.

На смену белым ландышам и лиловой сирени вспыхивали ярко-розовым цветом кусты пионов. Они были так хороши, что их даже не хотелось срезать и нести домой, так они и горели огнями среди темно-зеленой листвы, радуя глаз.

По всему саду была посажена вербена, которая теперь сильно разрослась, то тут то там выглядывали ее веселые желтые цветы.

Рядом с пионами под огромной раскидистой яблоней в саду стоял круглый стол. Его накрывали белой скатертью, специально предназначенной для дачи, и выносили из домика старенькие кресла. Как здорово было здесь в жаркий день!

Надо сказать, что место, где располагалась их дача, было необычным. Говорили, что где-то неподалеку бьет семь родников, но они пока обнаружили только пять. Один их находился совсем рядом, он бил из-под земли так сильно, что люди даже вырыли небольшой колодец. Он вскоре заполнился чистейшей ключевой водой, и сюда устремились многочисленные дачники, да и не только дачники. С разных концов города сюда на машинах приезжали жители с бидонами и канистрами.

Колодец славился чистотой своей воды. Вода и впрямь была здесь так вкусна, что казалась сладковатой. Женя часто бегала сюда и подолгу не уходила. От калитки их дачи было метров пять до лестницы, которая вела вниз, к колодцу. Ступеньки, выложенные бетонными плитами, давно потрескались трещинами и щербинками и всегда скользили от влаги. Деревянные перила растрескались, а кое-где совсем были поломаны и давно требовали замены.

Но зато здесь было так интересно! Особенно здорово было заглядывать в темноту колодца и разглядывать в воде свое отражение. Оно слегка колыхалось и казалось загадочным. Женя опускала руку, плескала водой, отражение путалось, исчезало и появлялось снова. Ей казалось, что там, в глубине кто-то живет. Этот кто-то будто манил ее и одновременно страшил.

По всему саду у них росли большие белые колокольчики. Они были неприхотливы и росли очень дружно. Каким-то образом они появились и у колодца, видимо, семена занесло сюда ветром, и они разрослись. С тех пор в их семье и появилось выражение – колокольчиковый колодец.

В это жаркое лето Женя особенно часто бегала к колодцу.

 

Шум на дне колодца

Этот день был очень жаркий. Особенно это было заметно после довольно прохладного и дождливого июня. Но с началом июля погода переменилась, и все вокруг преобразилось – от следов влаги почти не осталось и следа.

Женя пришла на дачу вместе с мамой, папа был на работе. Они вынесли под яблони любимые кресла и занялись каждый своим делом.

Мама с собой принесла рукопись новой книги, она писала сейчас книгу о культуре славян и часто зачитывала готовые главы. Женя всегда слушала с интересом мамины произведения, но сейчас ее интересовало другое.

Она первым делом побежала к колодцу. Колокольчики приветливо встретили ее, покачивая белыми головками. Женя посмотрела на свое отражение в воде, – вода была спокойна и темна. На гладкой, почти зеркальной поверхности отразилось ее озорное лицо. Она подразнила сама себя, повертела головой в разные стороны. Ей стало смешно.

Потом она опустила руку в ледяную воду и подняла сильные брызги. И в этот момент на дне колодца что-то глухо ухнуло. Женя в испуге отскочила от края, но поскользнулась и полетела на мокрые доски, которыми была покрыта земля перед колодцем. Она сильно ударила ногу, локоть и оцарапала ладонь. С бьющимся от страха сердцем она медленно поднялась и стала подниматься по ступенькам.

– Что с тобой? – спросила мама.

– Упала. Ты знаешь, там, кажется, кто-то живет, – ответила девочка.

– Где?

– В нашем колодце, – уточнила Женя.

– Конечно, живет. Лягушки, например, или какие-нибудь водяные жучки, – насмешливо сказала мама, – а около воды вообще-то и крысы любят поселяться.

– Да нет, я не о том, – возразила девочка.

– Знаю я, о чем ты, – убежденно сказала мама.

– Там сейчас что-то на дне сильно ухнуло, – возразила Женя, – может, это был чей-то голос или стон? Может, там кто-то в беде и зовет на помощь?

Мама отложила рукописи и внимательно посмотрела на дочку.

– Женя, умоляю тебя, не живи этими фантазиями, – сказала она, – а если они тебя мучат, записывай их, как это делаю я.

Женя, казалось, ее не слышала.

– Мама, мама, погоди… – воскликнула она, – а вдруг наоборот, это меня кто-то хотел испугать?

– Ты опять о своем, – сокрушенно сказала мама, – записывай, голубушка, записывай, а не донимай меня своими выдуманными страстями, и не ленись. Это будет гораздо лучше.

– Не хочу, – сказала Женя.

И тут она поняла, что маму понесло.

– Сейчас опять начнет мне читать лекцию, – вяло подумала она.

И мама, в самом деле, горячо заговорила о писательском труде.

– Да, это работа. Ну, так я и хочу, чтобы ты с этих лет знала, что писательство – это не легкий труд и не забава. Это испытание, наказание, дар свыше, но это и большое счастье, – ведь человек с ним становится невероятно, просто сказочно богат. Он во власти собственного вымысла, а что может быть интереснее этого? Он может представить себя другим человеком, богатым, бедным, счастливым, несчастным. Он может представить себя даже собакой или кошкой, да кем угодно.

– А цветком? – перебила Женя мамин поток красноречия.

– Что… цветком? – спросила мама.

– Ты себя можешь представить цветком?

Мама кивнула.

– И деревом?

– И деревом.

– Тогда можешь сейчас, на моих глазах, написать сказку о… Ну, о ком, например?

– Да о ком хочешь, – сказала мама.

– Тогда о бабочке… Нет, о гусенице, которая становится бабочкой, – придумала Женя.

– Договорились. Дай мне полчаса, и будет тебе сказка, – согласилась мама и тут же в упоении продолжила свою речь.

– Только ты должна понять, что свой вымысел ты не должна путать с реальной жизнью. Это разные вещи, иначе со стороны это будет восприниматься как обман, да-да. И потому твои фантазии должны как-то воплощаться, в данном случае, ложиться на бумагу. И тогда перед нами уже не обман, а сказка, рассказ, повесть или роман. Что такое сказка? По сути – ложь, вымысел. Но перенесенный на бумагу вымысел становится литературным произведением. Все писатели наделены бурной фантазией, но ее надо обуздывать, придавать ей художественную форму.

– Опять ты со своими лекциями, мамочка, как они мне надоели, – захныкала Женя, – а у меня нога, между прочим, болит. И локоть, кажется, содран. Посмотри, пожалуйста, что там.

– А ты знаешь, Жень, здесь нет даже царапины, – осмотрев предполагаемые раны, сказала мама, – и нога в полном порядке.

– Странно. А вот ладонь-то я точно оцарапала, посмотри, – и Женя протянула раскрытую ладошку.

– И здесь ничего нет, она даже не грязная, – снова сказала мама.

– Слушай, тогда что это было? Что за таинственный шум? Давай вместе сходим к колодцу, ты сама послушаешь.

– Не хочу я никуда идти, – ответила мама, – сходи сама, а я пока быстренько придумаю для тебя обещанную сказку.

– Не пойду я одна, я боюсь. Лучше рассказывай сказку сразу.

– Ты ставишь меня в затруднительное положение, вообще не даешь времени. Ладно, что-нибудь придумаем.

И мама начала рассказывать сказку.

 

Сказка о Бабочке

Пушистая разноцветная Гусеница проснулась с первыми лучами Солнца.

– Ах, какое счастье, – подумала она, – сегодня, наконец, выглянуло Солнце. Я так истомилась за эти две недели, пока шли почти непрерывные дожди. Приходилось прятаться за большими листьями Лопуха и ждать, ждать, когда же уйдут тучи и выглянет долгожданное солнышко. К тому же, мне нельзя намокать, у меня такое нарядное платье.

И она с наслаждением потянулась на зеленом листочке Подорожника.

– Доброе утро, Подорожник, – сказала она, – я так хорошо выспалась на твоей просторной постели, благодарю тебя.

– Доброе утро, Гусеница, – ответил Подорожник, – мне было приятно доставить тебе это удовольствие. К тому же, мне с тобой ночью было гораздо теплее. Твое пушистое тельце согревало меня. Если понадобится, ты сможешь снова заночевать здесь.

– Спасибо, мой добрый друг, а теперь мне надо умыться.

Гусеница распрямила лапки, окунула их в капельку росы, оставшейся после ночи, и умылась. Она почувствовала себя юной и свежей. И, наверное, она засмеялась бы сейчас от счастья, если бы умела это делать.

– Надо подкрепиться, – снова подумала она и стала спускаться по толстому и довольно невысокому стеблю Подорожника. Он уважительно наклонил его, чтобы Гусенице было удобнее.

Она знала, куда ей ползти. Рядом рос удивительно ароматный и вкусный Клевер. Ах, как она любила его сладкие розовые лепестки и листочки. При мысли об этом она чуточку заторопилась.

– Доброе утро, Клевер, – сказала она, – ты угостишь меня сегодня вкусным завтраком? А то я, кажется, проголодалась.

– Доброе утро, Гусеница, конечно, угощу, – ответил он, – я же знаю, что тебе нужны силы для того, чтобы превратиться в настоящую Бабочку. Смотри, как хороши и душисты мои цветы. А вон, внизу, видишь, один цветочек как будто поник, ты можешь им воспользоваться.

– Спасибо, друг мой, – ответила Гусеница, – когда я стану Бабочкой, ты дай мне знать, если тебе понадобится моя помощь.

Потом она спокойно позавтракала и попрощалась с Клевером.

В этот день она чувствовала себя необычно. Она поняла, что именно сегодня ей предстоит сделать еще один важный шаг в своей жизни – она станет куколкой.

Весь день она пребывала в этом предчувствии. К ночи она вернулась к знакомому Подорожнику и попросилась на ночлег. А ближе к вечеру Гусеница сплела вокруг себя шелковый кокон и заснула.

Так прошло некоторое время. И вот, наконец, наступил час ее нового пробуждения.

Как все было ново и непривычно Гусенице в тот день. Это было словно ее второе рождение. Ей вдруг стали тесны ее шелковые одежды, и ей захотелось потянуться, распрямиться, освободиться от этой тесноты.

Она поняла, что сегодня должно совершиться таинство ее превращения из ползающей Гусеницы в летающую Бабочку.

Она с непонятным волнением взглянула на небо. Какое оно было сегодня чистое, промытое, сияющее голубизной. Облака на нем были так легки и пушисты, что казались перьями волшебной полупрозрачной птицы.

Ей захотелось туда, в эту неведомую высоту, в эту волшебную голубизну небес.

Она встрепенулась. И в этот миг почувствовала, как с легким шелестом и сладкой болью освобождается от шелкового плена.

Она выпорхнула, взмыла вверх и почувствовала, что она уже не пушистая неповоротливая Гусеница, а легкокрылая красавица Бабочка.

Добрый Подорожник слегка качнул ей вслед своими широкими листьями. Клевер зашелестел на ветру, качая розовыми цветами. И даже старый Лопух не удержался и наклонил свой мощный стебель.

– Доброго тебе пути, Бабочка, – сказали они, – не забывай нас. Прилетай хоть иногда порадовать нас своей красотой.

– Да-да, друзья мои, – восторженно ответила им Бабочка, – я не забуду вашей доброты. А к Клеверу я еще прилечу опылять его дивные цветы.

И она помахала им своими нежными крыльями и полетела вдаль. Впереди у нее была целая жизнь, длиною в несколько дней.

 

Сон среди пионов

– Откуда ты взяла эту сказку? – удивленно спросила Женя маму.

– Сочинила.

– Когда?

– Только что, на твоих глазах, – ответила мама.

– Как здорово, мамочка, но почему тогда тебя мало печатают?

– Не знаю, так получается, – ответила она, – но не так уж и мало, книжки-то выходят.

– А ты напиши какую-нибудь необыкновенно красивую сказку, не похожую на другие, ее напечатают, и ты сразу станешь известной всем-всем-всем, – предложила Женя.

– Я подумаю, – ответила мама и улыбнулась.

– Скажи, а я тоже так смогу?

– Думаю, сможешь, если не будешь по пустякам расплескивать свою фантазию, поняла?

Женя молчала. Ей очень понравилась эта сказка. А мама продолжила:

– Если Бог дал дар все видеть и все чувствовать, этот дар надо воплощать. Он просто так не дается. За него, знаешь, как спросится.

– Кем спросится? – спросила девочка.

– Богом.

– Ой, мама, ты меня совсем заморочила. И напугала. Давай лучше придумаем название твоей сказки.

– Давай, – согласилась мама.

– А как зовут твою бабочку? Почему у нее нет имени?

– Не знаю, так получилось.

– А я знаю, давай назовем ее Белла – предложила Женя.

– Это от французского «бель» – красота? – спросила мама, – да ну, мне не нравится.

– Тогда давай… бабочка Беляночка, – предложила Женя.

– Согласна, – сказала мама, – значит, сказка так и называется – «Бабочка Беляночка». А теперь, моя красавица, оставь меня, пожалуйста, в покое. Мне надо заняться другим делом. И кстати, как твоя нога?

– Ой, ты знаешь, вообще не болит, – удивленно ответила Женя, – самой странно. Я уж теперь думаю, а не послышалось ли мне все это?

Она посмотрела на руки, ноги, но нигде не было ни царапины.

– Ну ладно, я тоже займусь своими делами. Где моя анкета?

Женя сдвинула два кресла и улеглась на них. Но вместо анкеты она стала смотреть на пионы. И хотя кусты их росли под яблоней, света им вполне хватало. Как они были хороши! Как пышно и величественно грациозны! Подумать только, создает же природа такую красоту!

Рядом с яблоней она вдруг увидела небольшую муравьиную кучку.

– Надо маме сказать, что у нас на даче муравьи, – подумала она, – они ведь такие вредные.

А муравьи тем временем куда-то носили продолговатые белые и желтые яйца. Со стороны казалось, будто они куда-то перебирались. И очень при этом спешили.

Муравьи были так близко от Жени, что ей в какой-то момент послышался чей-то ворчливый голос. Она посмотрела на маму, но та сидела молча, сосредоточенно углубившись в свои бумаги.

– Что-то сегодня со мной не то, – подумала девочка. Она еще некоторое время последила за муравьями, а потом неожиданно уснула.

Разнеживающее тепло, проблескивающее сквозь яблоневую листву солнышко и цветочный аромат убаюкали девочку.

– Что ты медлишь, Мур, надо торопиться, – услышала она чей-то голос.

Женя посмотрела и увидела, что это говорила Муравьиха. Но Женя этому не удивилась, потому что она спала.

А Муравьиха продолжала:

– Рум, хоть ты поторопи брата. Нам же надо успеть. Если мы вовремя не перейдем на новое место, они нас уничтожат.

– Мура, успокойся, – ответил тот, кого Муравьиха называла Муром, – не нервничай, мы успеем.

– Да, Мура, твой муж старше меня, он свое дело знает, и он нас вовремя переведет в безопасное место, – заметил другой муравей.

Это были две семейные пары, два брата – Мур и Рум и их жены – Мура и Рума. В мире муравьев так заведено: каждая самка, став женой, принимает имя своего мужа.

Разговор между тем продолжался. Теперь заговорила Рума:

– Ах, я ужасно устала. Может быть, передохнем?

– Передохнуть-то можно, да не было бы поздно, – нервно возразила Мура.

– Я тоже считаю, что нам всем следует отдохнуть, – спокойно ответил Мур. – Опускайте яйца. Вы уже почти падаете от тяжести и усталости.

– Но нам надо успеть, – снова занервничала Мура, – неужели вы не видите, как они быстро наступают.

– Мы успеем, – спокойно повторил муравей Мур, – для нас сейчас главное – проложить дорогу, а за нами пойдут наши соплеменники. Что будет толку от того, если мы упадем здесь бездыханными? Тогда погибнет все наше племя. Мы за всех в ответе.

И муравьи расположились на отдых.

Теперь Женя смотрела на них во все глаза. Но поскольку это был только сон, эти события не казались ей сказочными.

Разговор продолжался.

– Мы сейчас с Румом принесем цветочной пыльцы, нам надо подкрепиться.

– Ах, Мур, лучше я сама займусь этим, – на этот раз мягко и дружелюбно ответила Мура.

– Хорошо, может быть, это занятие немного отвлечет тебя от грустных мыслей, – ответил ей рассудительный муравей.

– Ах, Мур, если бы ты знал, как я боюсь за всех нас, и особенно за наше потомство. Я не знаю, что нас может спасти от этой беды, потому и нервничаю. А нектар я сейчас с удовольствием принесу.

– Я тоже пойду с тобой, – поддержала ее Рума, – я даже отсюда вижу великолепный Клевер и Колокольчики, они наверняка поделятся с нами нектаром.

И подруги пошли искать пищу.

– Трудно нам сейчас приходится, – сказал Мур брату, – но мы должны выдержать это испытание. И я думаю, мы найдем способ справиться с этой бедой.

– Ты уже что-то знаешь?

– Недавно прилетала Золотая Стрекоза Злата с дальнего озера.

– Ты имеешь в виду с Уржинского озера? – спросил Рум.

– Да, оттуда. Она кое-что узнала, но рассказывать пока не спешит, потому что сама еще толком не разобралась. Но она обязательно прилетит снова, ты же знаешь, она нас никогда не подводила.

В это время подошли Мура и Рума, они принесли с собой вкусный цветочный нектар. Друзья подкрепились и снова отправились в путь.

– Ой, – вскрикнула в этот момент Женя, проснувшись от боли. Одна нога ее свесилась вниз, и на ней преспокойно сидел муравей. Она пристально посмотрела на него, а тот торопливо сполз на траву и был таков.

– Ну и ну, – только и смогла сказать девочка.

– Что такое? – встрепенулась мама, – проснулась? Ты так хорошо спала.

– Меня укусил муравей, – сонно ответила она.

– Ну и что? Бог с ним, – сказала мама.

– Это ладно, – ответила девочка, – но мне сейчас приснился такой сон.

– Опять фантазии?

– Нет, мама, нет, мне приснились говорящие муравьи.

И Женя рассказала маме свой удивительный сон.

– Куда это они так спешили? – вдруг заинтересованно спросила мама, – и от кого убегали?

– Понятия не имею, – ответила Женя.

– А знаешь, Жень, я бы с удовольствием написала такую сказку. И кажется, это замечательное начало.

– Напиши, – загорелась Женя, – и ее опубликуют. Напиши, мамочка, я даже название придумала для твоей сказки.

– Какое название? – недоуменно спросила мама.

– Колокольчиковый колодец, – вот какое!

– А причем здесь колодец?

– М-м-м… Не знаю, – ответила Женя, – название красивое.

– Поживем – увидим, – резонно заметила мама.

В этот день больше ничего удивительного не произошло. Они вместе еще раз сходили к колодцу, набрали воды и пошли домой.

Но и дома Женя все никак не могла успокоиться. Весь вечер на разные лады она рассказывала папе и о происшествии у колодца и о своем удивительном сне. Потом она приставала к маме с просьбой написать об этом сказку. Она долго не могла уснуть, ворочаясь с боку на бок.

Но ночь прошла совершенно спокойно.

 

Утренние чудеса

Утром девочка проснулась раньше обычного, даже папа еще не успел уйти на работу. Понятное дело, что на каникулах не было нужды вставать ни свет ни заря, и потому Женино появление на кухне в такую рань было воспринято с удивлением.

– Ты что поднялась в такую рань? – спросила ее мама.

– Мне захотелось проводить папу на работу, – ответила она.

Женю в это утро вообще было не узнать. Из резковатой, с неровным характером, как говорят, отроковицы, она вдруг в одночасье превратилась в приветливую, доброжелательную и сдержанную барышню. Она поставила чайник, налила папе чаю и приготовила ему бутерброды.

Папа пил чай и выглядел чрезвычайно довольным.

И тут что-то произошло с мамой. Она неожиданно заявила, что ей давно необходим для дачи минитрактор, и что она уже не может без него жить.

– Понимаете, после того, как попишу-попишу, я потом попашу-попашу, и это будет компенсировать мою умственную и физическую нагрузку, – сказала она.

Женя, чтобы успокоить маму, достала кофе, помолола и сварила свежий и ароматный напиток. Это тоже было необычно, потому что, как правило, в ответ на мамины бурные эмоции она тоже реагировала довольно бурно.

А папа, съев бутерброды и выпив мамин кофе, вдруг заявил, что он вообще на работу сегодня не пойдет.

– Она мне ужасно надоела. Одни счета, чужие реквизиты, операции с валютой и прочая ерунда. Надоело, – заявил он.

Самое удивительное, что мама спокойно все это выслушала и сказала:

– Правильно, Сергей, не ходи. Так давно надо было поступить. Сколько можно работать на чужого дядю?

– Интересно, на какого это чужого дядю работает папа, если он служит в государственном учреждении? – подумала Женя. И рассудительно сказала:

– Папусик, но ведь у тебя будет прогул, тебя за это могут наказать.

– Какой прогул? У меня не может быть никаких прогулов, потому что я не знаю, что такое прогул вообще, – странно ответил папа.

– Может быть, ты плохо себя чувствуешь? Тогда давай вызовем врача и возьмем «больничный», – снова предложила девочка.

– О чем ты говоришь? – неожиданно спросила мама, – зачем нам это нужно? Отец решил правильно, он просто не пойдет сегодня на работу, и все.

И она обратилась к нему:

– Какой ты у меня умный. Действительно, все гениальное просто. Ты знаешь, ведь до такого решения еще надо додуматься – не хочет человек идти на работу и не идет. И при этом даже не надо ломать голову. Ты настоящий мудрец, Сергей. А чем ты думаешь сегодня заняться?

– Я буду пить кофе и сибаритствовать, – ответил папа и обратился к дочери, – Женя, свари мне, пожалуйста, еще кофейку.

Надо сказать, папа решительно не любил кофе и пил его крайне редко. Теперь же он с удовольствием поглощал чашку за чашкой.

Мама от кофе почему-то отказалась, что тоже было довольно странным, потому что она-то как раз кофе обожала. Она снова завела речь о минитракторе.

– Это просто невозможно. Трактор мне необходим, как воздух, что мне там без него делать? – затараторила она.

– Правильно, Полина, – неожиданно и без тени улыбки поддакнул папа, – действительно, как может современная женщина, и тем более – писательница – обходиться сегодня без трактора?

– Вот именно, – согласилась она, – Лев Толстой в свое время землю пахал плугом, но мы должны идти в ногу с прогрессом.

Женя взглянула на родителей, но никакой тени иронии она не заметила, и папа и мама были совершенно серьезны.

– Так… – тихо, как бы про себя сказала Женя, – маму понесло и папу, кажется, тоже.

Мама между тем продолжала.

– Нет, понимаете, трактор сегодня в работе писателя – предмет первой необходимости. Можно, конечно, работать и лопатой, это, знаете, как писать сначала ручкой, и в этом есть определенный ритуал. Если хотите, – таинство. Если хотите, – магический обряд, священнодействие. Да, в этом проявляется невидимая связь между писателем и неведомыми силами, между рукой и чистым листом бумаги. И я, например, тоже с удовольствием потом набираю с рукописного листа собственный текст, но ведь мы же не будем противоречить своему времени, упорствовать и продолжать писать только так.

– Сколько при этот тратится сил, – добавил папа, – какая потеря времени! Надо идти в ногу с техническим прогрессом.

– Так и работа на земле, – продолжала мама, – мы не можем, не имеем права обрабатывать ее, как в доисторические времена – мотыгой и лопатой.

– Мама, – перебила этот страстный монолог Женя, – а что такое мотыга?

Но родители ее словно не услышали.

– Правильно, Поленька, – воскликнул Сергей Владимирович, – сейчас же идем покупать тебе трактор. Сколько можно без него жить? Лопата – это давно вчерашний день, как стационарный компьютер. Идем, моя хорошая, купим то, что нам нужно, а потом мы с тобой будем сибаритствовать. Идем немедленно.

– Идем, – подхватила мама, и она действительно стала собираться.

Женя смотрела на них с удивлением.

– Интересно, зачем это им понадобился трактор, тем более маме? – думала девочка, – что они с ним собираются делать? И вообще, он, наверное, стоит приличных денег, а они не миллионеры, чтобы незапланированно тратить такие суммы. К тому же, они собирались в отпуск, и деньги им были нужны на другое.

Еще удивительнее было потом, когда папа стал обуваться, а мама, нарядная, при макияже, вместо того, чтобы идти вместе с ним, как они договорились, поцеловала его на дорожку и дала с собой бутерброды. То есть, в этом не было ничего особенного, напротив, так было всегда, когда папа уходил на работу. Но сейчас-то они как будто куда-то собирались вместе.

Нелогичность поступков, так хорошо видная со стороны, родителями не замечалась вовсе.

– Все, Женюлек, – сказал папа, – мы идем покупать трактор нашей маме.

– Хорошо, – ответила ошеломленная Женя, – удачи вам.

Мама при этом как ни в чем не бывало закрыла за папой дверь, но и теперь она, казалось, не замечает никакой странности. Она была весела, энергична и деловита, как всегда.

Девочка не стала ее ни о чем расспрашивать. К тому же, ей не терпелось на дачу к Колокольчиковому Колодцу, и она начала торопить маму.

Они, как обычно, позавтракали и вышли из дому.

Надо сказать, что их дача находилась в пяти минутах от дома. Дело в том, что дом, в котором они несколько лет назад приобрели квартиру, стоял в живописном месте. Окна их квартиры выходили на сады, и круглый год можно было любоваться чудесным пейзажем.

Если было лето, – перед окнами простиралось зеленое шумное море. Если приходила осень, – золото листвы до самой глубины трогало душу своей новой красотой. Когда наступала зима, – волшебная белизна покрывала сады, они стояли тихие и успокоенные до самой весны. А весной они сначала покрывались легкой, едва заметной листвой, потом зацветали нежно-розовым цветом, и опять разливалось перед окнами зеленое шумное море.

 

Новые чудеса на даче

Удивительно, но мама снова стала прежней, словно не было этих утренних странностей. На даче она занялась привычным делом, а именно – уселась за стол с бумагами, а Женя вспомнила вчерашний сон о муравьях. Она посмотрела на то место под яблоней рядом с пионовыми кустами, но никаких муравьев там уже не было.

– Мама, а что такое «сибаритствовать»? – спросила Женя.

– Сибаритствовать? – переспросила мама, – это впустую проводить время, ничего не делать, развлекаться.

– А почему папа сегодня собирался сибаритствовать?

Мама посмотрела на Женю так, словно видела ее впервые.

– Ты что, голубушка, когда это папа у нас бездельничает? Он работает день и ночь, а на пустые развлечения у нас нет времени. Ты, кажется, что-то путаешь.

– Я ничего не путаю, – ответила Женя, – он сам сегодня это заявил.

– Я замечаю, что с тобой явно что-то происходит, – сказала мама, – думаю, на твое воображение слишком сильно действует прочитанная литература. Да тебя и саму Бог воображением не обделил. Я тебе, голубушка моя, советую сдерживать свои страсти. От них одни беды.

– Мама, тебя опять понесло. Ну, о каких страстях ты говоришь? Мне вообще только четырнадцать лет.

– Действительно, что это я, – заговорила мама, – однако я должна предупредить тебя о многих неприятных вещах, которые могут случиться с молодыми девушками. А ты уже почти взрослая девушка, через год-другой заневестишься. Но ты до сих пор не научилась управлять своими эмоциями.

– Мама, ради Бога, лучше сиди и пиши, мне так спокойнее.

– Хорошо, а ты сходи на родник, принеси свежей водички, – примирительно сказала мама.

– Ты хочешь сказать – к колодцу? – спросила Женя.

– Да, а что тут такого? Или ты до сих пор под впечатлением вчерашнего происшествия? А вернее, своей собственной выдумки? – спросила мама.

Женя сделала недовольный вид, а потом уже миролюбиво сказала:

– Ладно, схожу, но чуть позже. Я лучше пойду сейчас посмотрю, нет ли спелой клубники.

– Вот-вот, займись делом.

И мама углубилась в свое привычное занятие.

Женя нашла всего лишь несколько спелых ягод. Дело в том, что последние две недели действительно шли сильные дожди, и было довольно прохладно. Жара наступила буквально на днях, и ягоды еще не успели вызреть.

Она стала думать о странном муравьином разговоре. Интересно, от кого они спасались? Кто им угрожает? И кто это на них наступает? А еще они говорили о какой-то Золотой Стрекозе Злате. Кто это? Какой интересный, просто сказочный сон.

А что это происходило сегодня утром с мамой и папой?

И тут вдруг Женя подумала о том, что она и сама все утро вела себя не совсем обычно.

Она решила просто прогуляться по саду, ведь здесь было на что посмотреть. Вот расцвели ярко-красные, даже какие-то огненные маки. Они их посадили только в прошлом году, но они замечательно прижились и уже в этом году зацвели. Это были яркие, крупные, какие-то декоративные цветы. Среди зелени листвы издали были видны их огненные и нежные языки. Наверное, тот, кто впервые сравнил маки с живым пламенем, был прав, потому что легкое трепетанье лепестков действительно было похоже на колышущееся пламя.

А вот ярко-желтая вербена, она обильно разрослась по всему саду.

Расцвела и турецкая гвоздичка, ее соцветия сейчас весело выглядывали из травы.

Белела то тут, то там пышная гипсофила, мелкие цветочки которой издали напоминали большой кружевной шар.

Распустился и дельфиниум, очень красивый цветок российских садов. Пышные гроздья его цветов радовали своим торжественным великолепием.

Прошлой осенью Женя с мамой пересаживали колокольчики, и теперь они озорно выглядывали изо всех уголков сада. На высоких упругих стеблях качались крупные белые головки, все колокольчики в саду были белого цвета.

А вот время лилий и роз было еще впереди. Но надо сказать, что минувшей зимой кусты роз сильно подмерзли, хотя и были надежно укрыты. Потом они как будто отошли и даже появились зеленые побеги, но сил, видно, им уже не хватило, и они погибли. Значит, роз у них в этом году не будет, и нужно будет сажать новые кусты.

Ближе к осени покрывались бледно-сиреневыми цветами пышные зеленые кусты сентябрин. И распускались розовые и бордовые хризантемы, особенно любимые мамой цветы, которые она предпочитала даже классическим розам. Мама их любила почти мистической любовью и часто говорила, что ее жизнь схожа с жизнью этих цветов.

– Послушайте, – говорила она, – хризантемы цветут тогда, когда уже ничто цвести не может. Стоит поздняя осень, пора глухая, но по-своему прекрасная. Вся природа в ожидании. Еще чуть-чуть, и придет настоящая зима – со снегом и метелями. Но уже сейчас по утрам вас охватывает пронзительный холод. И уже начались первые заморозки, и тонкая корочка льда покрыла мелкие лужицы. Когда на них наступаешь, под ногами слышится легкое, колкое потрескивание.

Женя всегда с замиранием сердца слушала эти мамины монологи. И потому сидела, затаив дыхание.

– Но почему-то очень уютно жить на свете в такую стылую пору, – продолжала мама, – когда у тебя есть теплый дом, любимая семья и добрые друзья. Но если всего этого нет, становится очень грустно. И тогда эти первые заморозки, и корочка льда на лужицах, и ледяной порывистый ветер превращаются в настоящее испытание. И скажите, пожалуйста, разве может в такую пору что-то цвести? Оказывается, может. И это – хризантемы!

Но ведь это же не простое цветенье, друзья мои, когда к тому всё располагает – солнце, трава, теплый ветер, несущий ароматы юга, запахи нектара.

Здесь всё не то.

Здесь стужа.

Здесь колкая синь холодных небес.

И это цветенье – поступок, подвиг, личная победа.

Это – цветенье вопреки всему!

Тут мама замолкала и потом грустно добавляла:

– Мне иногда кажется, это похоже на мою жизнь.

После таких слов Женя бросалась к маме и прижималась к ней. Ей хотелось успокоить, утешить ее, но она ничего не могла сказать и только молча обнимала ее, а потом начинала по-кошачьи урчать. Это смешило маму, и они начинали урчать вместе.

Но сейчас до поздней осени было еще очень далеко, и это обрадовало девочку. Она решила, что ей надо снова сходить к колодцу.

Она спустилась по скользким ступенькам и осмотрела то место, где поскользнулась и упала. Место как место, ничего особенного. И тут ей вдруг снова стало не по себе. А было ли это? Падала ли она вообще? Ведь нога потом ни капельки не болела, на локте не было никакой ссадины, и даже ладошка оказалась чистой. Значит, не падала?

Женя решила заглянуть в колодец.

Колокольчики приветливо покачивали головками.

– Они живые, – подумалось Жене, – они же меня приветствуют.

Но ей вовсе не было сейчас страшно. И она заглянула в колодец.

Темная вода была спокойна, темна и зеркально чиста. Ничто не смущало ее поверхность. Девочка увидела свое отражение, но ей не хотелось сейчас нарушать этой тишины и покоя. Не хотелось, как всегда, шуметь, плескаться и брызгаться. Она стояла и смотрела в эту темную воду.

И в какую-то минуту вода вдруг заколыхалась сама – бесшумно и страшно, словно изнутри что-то большое и сильное пыталось подняться на поверхность.

Не помня себя от страха, Женя со всех ног помчалась от колодца. И тут голова у нее закружилась, нога подвернулась, и она опять полетела на скользкие мокрые доски у колодца.

И опять, как вчера, она едва поднялась от боли и теперь уже медленно и осторожно стала подниматься по ступенькам. Коленка была содрана и саднила, руки все были в царапинах и грязи.

Она испуганно пролепетала маме о случившемся. Та выслушала ее молча, вздохнула и попросила показать ушибленную коленку и испачканные руки. Каково же было удивление Жени, когда она протянула и показала маме совершенно чистые, даже словно вымытые ладошки. А коленка оказалась совершенно невредима.

Женя ничего не понимала. От обиды она даже заплакала.

А потом сдвинула кресла и попыталась читать, но чтение совсем ее сейчас не увлекало.

– Отдохни, – сказала мама, – может, уснешь, и повторится твой волшебный сон?

– Так бывает только в сказках, – откликнулась Женя.

– Да, ты права. А мы, к сожалению или счастью, живем в реальном мире.

– Нет, мам, я начинаю думать по-другому, – сказала Женя.

– Как знаешь, дружок мой, но все равно – отдохни, – сказала мама.

– Да, я хочу полежать, я ведь…

– … упала? – продолжила мама.

– Да, упала.

– Может быть, ты и упала. Значит, очень удачно, если даже не испачкалась, – ласково сказала мама.

– Мама, ты мне не веришь. Видела бы ты меня там, когда вода заколыхалась сама по себе, понимаешь, сама по себе… Там кто-то был… я от страха помчалась со всех ног.

– Верю, деточка, верю. Иди лучше ко мне, полежи, отдохни, успокойся.

И Женя послушно, как в детстве, положила голову маме на коленки, и от пережитого волнения почти сразу заснула.

 

Золотая Стрекоза Злата предупреждает об опасности

Золотая Стрекоза Злата среди лесных жителей пользовалась большим авторитетом. Она дружила даже со многими городскими птицами, не говоря уж о своих, лесных. Ее все знали в лицо.

Она жила на Уржинском озере, что находилось километрах в сорока от города. Это были великолепные места. Несмотря на то, что таких мест в их чудесном краю было много, это озеро все же было особенным, правда, никто из местных жителей этого не знал.

Дело в том, что именно здесь птицы и звери собирались на свой Совет. Тишина, чистейшая озерная вода, воздух, настоянный на хвое и ароматах лесных цветов и трав, – способствовали тому. К тому же, оно находилось недалеко от города, – а это было немаловажно, потому что там тоже жили их сородичи.

Но в последнее время на озере стало так грязно и шумно, что звери начали подумывать о том, не выбрать ли им для своего Совета другое место.

В жаркие летние дни сюда приезжало много отдыхающих, и все бы ничего, если бы люди не оставляли после себя горы мусора. Неужели непонятно, что его можно было забрать с собой или сжечь, или, на худой конец, закопать.

И если на берегу он все же был собран в одну большую кучу, которая время от времени убиралась, то в ближайшем лесу такие кучи попадались уже на каждом шагу. Для зверей и птиц это было невыносимое зрелище. С этим надо было срочно что-то делать, но что?

Казалось, люди не понимали, что они пришли сюда гостями и что здесь тоже есть свои жители и хозяева этих мест. Но поскольку людям они этого объяснить не могли, лесные жители подумывали навсегда оставить эти благодатные места и углубиться в чащу.

И все-таки озеро Уржинское было местом особенным.

Сегодня Золотая Стрекоза Злата устремилась в город, где у нее были важные дела, уже к полудню она появилась на даче у Колокольчикового Колодца.

В это время Женя спала, устроившись на двух креслах. Сон ее был неровен и тревожен, мама то и дело поглядывала на нее.

Дальнейшие события приняли совершенно неожиданный оборот. Мама обратила внимание, что на цветок белого дельфиниума уселась ослепительно красивая золотая стрекозка и стала покачиваться на его верхушке. К ним часто в сад залетали стрекозки, потому что рядом было много воды – пруд и колодец.

Они кружились над водой – голубые и зеленые, похожие на цветы, но таких красивых мама еще никогда не видела. Однако она никак не могла предположить, что эта золотая стрекоза прилетела именно к ее дочери, которая сейчас так тревожно спала под яблонями.

В какой-то момент ей даже показалось, что стрекоза за ней наблюдает, и ей захотелось вдруг с ней поздороваться.

– Что за ерунда, – подумала мама, – я, кажется, становлюсь похожей на Женю. Не надо путать реальность с вымыслом.

И потому, полюбовавшись такой красавицей еще какое-то время, она погрузилась в свои занятия, а Женя в это время услышала голос:

– Добрый день, Женя.

– Здравствуйте, а вы кто?

– Ты обо мне уже слышала, это обо мне говорили Муравьи – Мур и Рум. Я – Золотая Стрекоза Злата.

– Ах, да, я слышала о вас. Вы, кажется, живете на Уржинском озере? – спросила Женя.

– Да, я сейчас прилетела как раз оттуда, – ответила Стрекоза.

– А я сейчас сплю? – спросила девочка.

– Спишь, но это дела не меняет.

– Какого дела? – удивилась Женя.

– Мне надо с тобой поговорить, – сказала Золотая Стрекоза Злата.

– А мама не услышит?

– Конечно, нет, ты же спишь, – уверенно ответила гостья.

– А что случилось? – поинтересовалась девочка.

– Погоди, обо всем по порядку.

– Это не связано с муравьями, Колокольчиковым Колодцем и какой-то страшной бедой, о которой они говорили? – спросила Женя.

– Именно об этом я и хочу с тобой поговорить. Дело в том, что нам всем угрожает большая беда.

– Что за беда? – с испугом спросила Женя.

– Началось новое страшное нашествие Серых Срулей, – заговорщическим голосом сказала Золотая Стрекоза Злата.

– А кто это? – в страхе снова спросила Женя.

– Это ужасные существа, особые насекомые, что-то вроде саранчи, которые пожирают на своем пути все. Они не останавливаются ни перед кем и ни перед чем. Они пожирают листья и траву, деревья и кусты.

– Они такие огромные? – удивилась девочка.

– В том-то и дело, что нет. Они маленькие и почти незаметные, но очень опасные. Они оставляют за собой пустыню, где не растет ни одной былинки.

– Какой ужас! – всплеснула руками девочка.

– Есть сведения, что Серые Срули появились уже и здесь, в городе, недалеко от городка Сасово их видели птицы, там даже есть одно место, где они сожрали уже почти всю растительность, – сказал Стрекоза.

– Ты что, Злата, – заволновалась Женя, – у меня же именно там живут бабушка и дедушка.

– Вот ты и предупреди их об опасности, – сказала Золотая Стрекоза Злата, – но к сожалению, Серые Срули появились уже не только там. Просто я назвала тебе родные места, которые ты хорошо знаешь.

– А где еще? – спросила Женя.

– Их заметили под Москвой, Рязанью, Калугой, Тулой, Тверью, Воронежем, Петербургом и во многих других местах.

– Что же теперь будет? Как их остановить? – со страхом спросила девочка.

– Наши птицы делают все, что могут, и пока они справляются. Но если так дальше пойдет, то здесь будет пустыня, – грустно ответила Золотая Стрекоза Злата.

– И что же тогда? – снова спросила Женя.

– Ты задала правильный вопрос. Если с лица Земли исчезнет растительность, исчезнут все животные и птицы, – заметила она.

– И что? – с еще большим страхом спросила девочка.

– Значит, исчезнут и люди. Исчезнет сама жизнь на планете, – продолжила Злата, – ты понимаешь, Женя, что под угрозой оказалась жизнь?

Женя часто-часто заморгала глазами, ей хотелось плакать. Ей даже захотелось сжаться в комочек от страха перед этой неизвестной бедой. А Злата продолжала:

– На Земле останутся одни Серые Срули, да и то лишь на время, потому что они не смогут существовать на такой Земле, но они не понимают этого.

– Почему? – спросила Женя.

– Да потому что они начнут пожирать друг друга.

– Самих себя? – в страхе прошептала девочка.

– Да, самих себя, – ответила Золотая Стрекоза Злата.

– Скажи, а откуда они взялись?

– Ты задала страшный вопрос. Дело в том, что их послал сам Злой Зайтан.

– А кто это? – спросила Женя.

– Это тот, кого вы, люди, называете бесом, сатаной, шайтаном…

– А знаю, знаю, – сказала девочка, – я слышала об этом.

– Его еще называют Люцифером, Вельзевулом, это все его имена, – сказала Золотая Стрекоза Злата, – он в течение тысячелетий злобствует на весь мир и время от времени насылает на людей различные бедствия. Он придумывает все новые и новые средства, чтобы уничтожить весь род людской.

– А зачем ему это нужно? – удивилась девочка.

– Ах, я и сама многого не понимаю. Доброй душе всегда трудно понять, что движет душой недоброй. Я знаю только, что Серые Срули – служители Злого Зайтана, и что они – заодно. Самое страшное, что Злой Зайтан не понимает, что его собственная злоба может обернуться против него самого. Но пока он очень силен, и справиться с ним одни мы не сможем, – грустно заключила она.

– А что же делать?

– Надо собрать все силы, чтобы остановить нашествие Серых Срулей.

– А как это сделать? – не унималась Женя.

– В том-то и дело, что никто толком не знает, как это сделать, – ответила Золотая Стрекоза Злата, – все знают, что теперь это может сделать только человек, все люди, общими усилиями.

Женя теперь немного успокоилась, страх ее прошел, и его место занял здоровый интерес к тому, что рассказывала ей эта лесная жительница. В душе девочки росло негодование и зрела решимость что-то сделать, чтобы не допустить ни нашествия этих загадочных и страшных Серых Срулей, ни победы Злого Зайтана, ни уничтожения ее прекрасной Земли. Ведь здесь живут они с мамой, папой и кошкой Лизой. Здесь ее город, дом, школа, девчонки. Здесь, наконец, дача и ее любимый Колокольчиковый Колодец.

Неужели это все должно исчезнуть, погибнуть? Она не хочет этого и не может этого допустить.

Женя решила расспросить Золотую Стрекозу Злату обо всем подробно, но гостья, кажется, утомилась и загрустила.

– Отдохни немного, Злата, – сказала ей девочка, – хочешь, я принесу тебе попить.

– Спасибо, – растроганно ответила Стрекозка, – водички я выпью с удовольствием.

 

Тайна Колокольчикового Колодца

Когда Золотая Стрекоза Злата немного отдохнула и пришла в себя, Женя стала расспрашивать ее дальше.

– Ты сказала, что остановить нашествие Серых Срулей могут теперь только люди. А что для этого нужно?

– Понимаешь, для начала должен найтись человек, который готов пожертвовать собой ради спасения всех.

– Неужели ты думаешь, что такой человек не найдется? – спросила Женя.

– Это не так просто, как ты думаешь – возразила Золотая Стрекоза Злата.

– Допустим, такой человек найдется, и не один, – предположила девочка.

– Но он должен быть честным и бесстрашным.

– И что ему надо сделать? – спросила Женя.

– Он должен прыгнуть в Колокольчиковый Колодец.

– И всего-то? – искренне удивилась девочка.

– Ты думаешь, это так легко? – выразила сомнение Злата, и в этот момент ее крылышки быстро-быстро затрепетали.

– Тогда объясни, зачем, и не томи меня, пожалуйста.

– Ах, я и сама толком ничего не знаю, – сказала гостья, – это все знает наш мудрый Филин Филипп.

– А кто это? – спросила Женя.

– Он много лет руководит нашим Советом, – сказала Злата, – вот он точно знает обо всем на свете, и тебе нужно будет с ним встретиться.

– А как? И где он живет?

– На нашем Уржинском озере, – ответила гостья.

– И как я могу с ним встретиться? – спросила девочка.

– Приезжай к нам на озеро, только учти – днем он не появляется никогда, его время – ночь. К тому же, людей он в последнее время вообще не жалует, – ответила Злата.

– Наверное, за то что они оставляют после себя мусор? – предположила Женя, – я знаю, видела, мы часто бываем там с родителями.

– Да, – грустно ответила Золотая Стрекоза Злата, – но твоя дорога теперь только к нему. А я больше рассказать ничего не могу.

– Скажи, Злата, а что же такого необычного в этом Колодце?

– Это наша большая тайна, – ответила Злата.

– Ты можешь мне ее открыть? – спросила девочка.

– Могу, и даже должна это сделать, – просто ответила Золотая Стрекоза Злата.

– Ну, вот, а говоришь, что больше ничего не знаешь. И что же это за тайна? – с нетерпением спросила Женя.

– Это вход в Волшебную Страну, – понизив голос, ответила Злата.

– Да? – восторженно воскликнула девочка, – так это же здорово!

– Это раньше было здорово, – грустно обронила гостья, – а теперь… – и она замолчала.

– Что… что теперь? – с тревогой спросила Женя.

– Теперь этот вход закрыт, – вздохнув, ответила Злата.

– Почему?

– Его сторожит сам Злой Зайтан.

– А зачем? – не унималась с вопросами Женя.

– Зачем? – переспросила Злата, – чтобы жители Волшебной Страны не смогли помогать нам.

– Ой, – развеселилась Женя, – а там есть жители? Кто они?

– Об этом ты сама спроси старого Филина Филиппа. Я знаю, что они все еще очень сильны. Пока они могли нам помогать, они помогали, но теперь у входа сам Злой Зайтан, и они ничего не могут для нас сделать.

– Так это он тогда ухал на дне Колодца? – поинтересовалась Женя.

– Он.

– И это он поднимался на поверхность и баламутил воду?

– Он, – снова подтвердила Злата.

– Вот в чем дело, – сказала Женя, – поэтому-то люди и стали туда бояться ходить.

– Да? – удивилась гостья, – значит, и вы это уже заметили?

– Понимаешь, они слышат то какие-то голоса, то стоны. А еще нам рассказывали, будто одну женщину кто-то потащил вниз, а я не верила. Теперь я понимаю, что все это правда.

– К сожалению, да, – вздохнула Злата.

– Но как же с этим совладать? – спросила девочка.

– Поговори об этом со старым Филином Филиппом, – ответила Золотая Стрекоза Злата.

– Значит, теперь к Колодцу ходить опасно? – снова спросила Женя.

– Опасно, – подтвердила Злата.

– И мне?

– И тебе – в первую очередь, – ответила Злата и заторопилась, – ну ладно, девочка, мне пора, у меня еще куча дел.

– Погоди, Злата, – остановила ее Женя, – скажи, а куда так торопились Муравьи?

– Они перебирались в более безопасное место, спасаясь от Серых Срулей. Мур и Рум вместе со своими семьями прокладывали дорогу для своих соплеменников.

– Они успели?

– К счастью, да, но зато уже погибло много других муравейников.

– Так об этой опасности нужно предупредить всех, – воскликнула девочка.

– Вот поэтому мне и надо лететь дальше, – сказала Злата.

– Погоди еще секундочку, Злата. Скажи, пожалуйста, а кто именно из людей должен спуститься в Колокольчиковый Колодец?

– Я тебе сказала: это должен быть бесстрашный человек, и он должен понимать всю ответственность своего поступка. Тот, кто решится спуститься в Колокольчиковый Колодец, очень сильно рискует собой.

– Почему? – тихо спросила Женя.

– Потому что он обязательно с глазу на глаз встретится с самим Злым Зайтаном, – ответила Злата.

– А это страшно? – спросила Женя.

– Страшно, – ответила Злата, – у каждого ли хватит на это духу, хотя для чистой души ничего невозможного нет.

– Скажи, Злата, и этот человек должен будет сразиться с ним?

– Возможно, и так, – ответила Злата, – но по крайней мере, он с ним встретится, и если он ослабит и обескровит его, он спасет всю живую Природу, а значит, и всех людей.

– А как можно его ослабить? – снова спросила Женя.

– Если бы я знала, – грустно ответила Золотая Стрекоза Злата.

– Ах, Злата, какую страшную и коварную месть придумал для людей Злой Зайтан.

– Да, он очень коварен. Для своего последнего места жительства он не случайно выбрал Колокольчиковый Колодец. Ведь это испокон веков был главный вход в Волшебную Страну.

– Ты сказала – главный. Значит, есть еще и другие? – спросила девочка.

– Были, но их Злой Зайтан давно уничтожил. И теперь это – один-единственный путь – вздохнула Злата, – а теперь я полечу, друг мой. Думай сама, решай сама, как тебе поступать. Я желаю тебе удачи. До свидания.

И Золотая Стрекоза Злата слегка коснулась руки девочки своим прозрачным золотым крылышком.

Женя почувствовала, как что-то нежное и мягкое коснулось руки. Она открыла глаза, сонно потянулась к этому месту, но там ничего не было. И тут она услышала удивленный голос мамы:

– Женя, что с тобой? Ты где была?

– А что случилось? – еще ничего не понимая, спросила Женя.

– Ты же спала на моих глазах и никуда не отлучалась! – горячилась мама.

– Да что случилось, мама?

– У тебя на коленке огромная ссадина, все руки в царапинах и грязи. Что происходит? Я вообще ничего не понимаю.

– Это проделки Злого Зайтана, мамочка.

– Что? – почти закричала мама, – какого еще Злого Зайтана? Погоди… Злой Зайтан… это кто?.. Зайтан… Зайтан… сатана… шайтан… лукавый… О Боже, что за напасти на нас! – в отчаянии воскликнула она.

Дома все без комментариев выслушали новую престранную историю девочки, и теперь никто уже не говорил, что это был всего лишь сон.

Событиям предоставили развиваться так, как им было предопределено. А в выходные дни решено было отправиться на озеро Уржинское, ведь именно там жил старый Филин Филипп, о котором говорила Золотая Стрекоза Злата.

 

Поездка на Уржинское озеро

В течение нескольких дней Женя не ходила к Колокольчиковому Колодцу. Только однажды она заглянула туда с верхней ступеньки лестницы и неожиданно обнаружила, что колокольчики, которые росли рядом с колодцем, поникли. Женя грустно отметила это.

– Странно, чего им здесь не хватает? Воды предостаточно. Солнышка, конечно, здесь маловато, но ведь росли же они здесь до сих пор, – подумала она. И тут ее осенило:

– Неужели здесь появились Серые Срули?

Теперь она с нетерпением ждала выходных дней, когда они поедут на Уржинское озеро. И хоть она совсем не представляла, где и как искать старого Филина Филиппа, она не сомневалась, что встретит его. Но до выходных было долго, неделя еще только началась.

А лето теперь стояло самое настоящее – жаркое, душистое, с чудесными ароматами и высокими травами, в которых на все лады пели свои замысловатые песни светлячки, кузнечики и цикады.

Но странно – в эти жаркие дни люди почему-то стали гораздо реже приходить на родник. Соседка по даче, добрая пожилая женщина Александра Павловна как-то пожаловалась, что недавно набрала ведро воды и чуть не упала с ним в колодец. И хоть сама Александра Павловна, будучи по натуре человеком решительным, давно никого и ничего не боялась, но и она стала заглядывать сюда все реже. Она стала говорить, что ей просто тяжело в такую жару подниматься по лестнице с полными ведрами.

Другой соседке показалось, что ее словно какая-то сила потащила вниз, когда она стала зачерпывать воду в колодце.

Многие дачники жили в своих летних домиках весь сезон и потому постоянно приходили к Колокольчиковому Колодцу за чистейшей родниковой водой. Теперь же они предпочитали ходить к другому источнику, который назывался родник Святой Марии. Там теперь даже выстраивались небольшие очереди, а у Колокольчикового Колодца стало пусто. Редкие жители теперь отваживались ходить сюда за водой. Зато здесь продолжали хиреть цветы, и даже стала никнуть неприхотливая трава.

Семья Ромашиных никогда не оставалась на даче с ночевкой, в этом не было нужды, потому что их дом находился в двух шагах отсюда. Правда, они частенько оставались здесь допоздна. Летом темнеет не скоро, да и ненадолго, а вечером, в тишине и прохладе так приятно было посидеть на природе, как говорили в старину, под сенью дерев, поговорить о приятном, попить чайку.

В один из таких дней они так же засиделись допоздна. Приятно было развести под старой яблоней костерок и приготовить ужин на ароматных вишневых углях.

Женя обожала такие умиротворенные вечера.

Круглый стол был накрыт белой скатертью. В незатейливой вазочке стояли свежие цветы. Дымок костерка распространял аромат по всей округе. Отужинав и отдохнув, они стали уже собираться домой, как вдруг в тишине они явственно услышали глуховатый рев, который доносился со стороны колодца.

– Что это? – воскликнула эмоциональная мама.

– То самое, – прошептала Женя.

А папа сказал, что может сходить посмотреть, в чем дело.

– Не надо, – тронула его за рукав мама, – давайте лучше пойдем скорее домой.

И все стали собираться.

На следующий день они заметили, что некоторые цветы, листья и даже сорные травы на их даче поникли. Надо было скорее ехать на Уржинское озеро, теперь все чувствовали, что это необходимо.

И вот наступили долгожданные выходные дни. И хоть с утра небо было слегка затянуто тучками, они отправились в лес. Ехать сюда было недолго. Уржинское озеро находилось в сорока километрах от города, и дорога туда вела замечательная.

Места эти, в самом деле, слыли превосходными для отдыха. Сюда на выходные дни устремлялись многие горожане, устав от шума, пыли и сутолоки привычной жизни. Это был самый краешек, начало, а вернее, преддверие знаменитого Мещерского края, этого заповедного, удивительного места на свете, который можно назвать по-настоящему сказочным.

Здесь огромное множество заповедных озер, поверхность которых украшают желтые кувшинки и белые лилии – Светлое, Белое, Черненькое, Ласковое, Великое, Уржинское. Здесь два Келецкие озера – Большое и Малое, куда добраться можно только пешком. А уж сколько рек и речушек пересекает чудную Мещеру – и не сосчитать.

Вода в этих озерах и реках удивительного цвета, похожего на темное золото. Когда солнце направляет свои живительные лучи в их темную глубину, вода словно вспыхивает червонными искрами. А рыбы здесь столько, что она играет у самой поверхности золотой воды, сверкая серебряными боками.

В глубине лесов здесь бродят умные лоси, в зарослях сухими сучьями трещат дикие кабаны, а в глухих местах меняют свои пестрые шкурки мудрые змеи.

Красавцы дятлы здесь спокойно сидят на деревьях и выстукивают свои веселые чечетки. Неприметные кукушки самозабвенно и нескончаемо долго выводят свое грустное соло. А веселые белочки перескакивают с дерева на дерево, собирая орешки.

Болота здесь усеяны пунцовой клюквой, которая держится на тонких веточках, словно на шелковых нитках. А вдоль болот растет брусничник, весь покрытый ярко-красными, сладковатыми и всегда прохладными ягодами.

Под молодыми березками и осинками дружно растут крепкие грибки – целыми семьями. На мягкой, устланной многолетней хвоей земле, тут и там веселыми стайками сидят озорные желтовато-оранжевые лисички.

Разве это не настоящее волшебство?

Разве все это сочинил, придумал и создал не истинный художник, поэт, волшебник?

Конечно, Волшебник, и зовут его Господь Бог, Творец Вселенной.

Против него издавна замышлял зло лучший его ученик по имени Денница. Потом его стали звать сатаною, бесом, шайтаном и, наконец, Злым Зайтаном, и у него появилось много прислужников, рвущихся с его помощью к власти над всем сущим на Земле.

Вот сюда-то, в эти сказочные места и устремились наши герои.

 

Мамин каприз

Машина легко скользила по дороге, которая была похожа на серпантин. Здесь было множество поворотов – крутых и не очень. За рулем сегодня была мама, она обожала водить машину на загородных трассах. В городе она предпочитала оставаться в роли пассажира, и здесь уже за рулем почти всегда был папа.

Вдруг мама неожиданно спросила:

– А зачем мы в пасмурный день вообще выехали за город? К тому же, у меня нет с собой ноутбука. Что я без него буду делать в лесу?

– В самом деле, – поддержал ее папа, – что мы будем делать в лесу без компьютера? Это же невозможно пережить.

Женя тревожно посмотрела на родителей. Она поняла: опять с ними происходит что-то неладное. А мама между тем продолжала возмущаться:

– Все деловые женщины давно ездят в лес с ноутбуком, а я страдаю, вы разве не видите, как я страдаю?

– Поленька, я предлагаю заехать в любую деревню и купить его в ближайшем магазине, – предложил папа, – думаю, мы подберем тебе то, что ты захочешь.

– Ага, – подумала Женя, – как же, в деревне все прилавки так и завалены ноутбуками, а все местные бабульки ходят и придирчиво выбирают новейшие образцы.

Понятно, что она этого не произнесла вслух, потому что понимала – сейчас с родителями лучше не спорить.

– А трактор? – снова спросила мама.

– И трактор сейчас купим, – охотно откликнулся папа.

– С хорошей памятью, – заметила мама.

– С хорошей памятью, – откликнулся папа.

– С приличной видеокартой, – подчеркнула мама.

– Разумеется, – без тени сомнения снова откликнулся папа, – теперь все трактора производят исключительно с видеокартами.

Жене стало за родителей страшно. Надо что-то делать, подумала она, надо переключить их внимание на что-нибудь реальное.

– Ой, смотрите, белочка, – воскликнула она.

– Где? – в один голос спросили родители.

– Да вон, с дерева на землю прыгнула, наверное, увидела гриб, – ответила Женя.

– Жаль, я ее не увидела, – сказала мама.

– Я думаю, их здесь много, и мы их еще увидим, – заключил папа, – а грибы – это здорово, да, ребята?

– Ах, здесь и в самом деле творятся самые настоящие чудеса, – сказала мама.

– И мы здесь насобираем кучу грибов, – воскликнул практичный папа и заметил, – вон уже и Ласковое озеро, еще немного и мы на месте.

Женя порадовалась, что ей так легко удалось вернуть родителей к действительности. Но не тут-то было. Неожиданно показалась какая-то деревня, и папа попросил маму притормозить.

Женя очень хорошо знала дорогу на Уржинское озеро, они не раз бывали здесь, и потому она очень удивилась появлению здесь незнакомой деревни. Раньше ее здесь точно не было, и откуда она взялась – было непонятно. Да спроси любого городского жителя, и он тебе скажет, что от Ласкового озера до Уржинского рукой подать, километра три-четыре, не больше и никакой деревни здесь точно нет.

Самое удивительное, что в обычном сельском магазине действительно был огромный современный отдел компьютерной техники, хотя внешне магазин выглядел вполне заурядно, и даже женщины за прилавками имели одинаковые выражения лиц – пресытившиеся и брезгливые.

– Ну вот, что я вам говорил, – обрадовался папа, – технический прогресс пришел в сельскую местность.

За прилавком нужного им отдела стоял красивый молодой человек с тонкими чертами лица. Он был в темно-бордовом жилете и такого же цвета бабочке, но не большой, какие обычно одевают на торжественные случаи, а скорее изящной и очень стильной, что ему очень шло. Жене, однако, его лицо не понравилось.

– Скалится, как злой пес, – подумала она.

И молодой человек действительно оскалился, обнажив острые клыки, а вернее, он просто улыбнулся.

– Боже, как приятно, что продавцы у нас стали такими обходительными, – улыбнулась мама в ответ.

Продавец почему-то поморщился.

Зато папа был чрезвычайно любезен и почему-то суетлив, чего за ним обычно никогда не замечалось. Он попросил показать им имеющиеся модели. Они долго выбирали и, наконец, сошлись на одной, но довольно дорогой, около семидесяти тысяч рублей, со всеми техническими, как сейчас говорят, «наворотами».

Женя с удивлением наблюдала, как папа достал из кармана рубашки портмоне и спокойно отсчитал необходимую сумму наличными деньгами.

Мама даже не удивилась этому, только сказала:

– На мороженое Жене оставь, пожалуйста.

– Хорошо, – весело согласился папа.

Продавец упаковал товар, заполнил гарантийный талон, и они отправились дальше.

За все это время Женя не проронила ни слова.

Когда они отъехали от деревни, она обернулась и увидела дорожный знак с указанием окончания населенного пункта. На нем значилось: Бесовка.

– Вот те раз, – подумала Женя, – где же мы были?

И тут ей стало не по себе.

– И кто же нас обслуживал в этой Бесовке? – холодея от догадки, подумала она, – уж не сам ли бес? То-то мне этот продавец не понравился, особенно его мерзкая улыбка.

Женя нахмурилась и продолжала молчать. Зато мама весело щебетала:

– Ну, вот и слава Богу, теперь мне есть, чем заняться в лесу.

– В самом деле, – поддакнул папа и добавил, – а трактор мы тебе купим на обратном пути.

И родители залились каким-то визгливо-ненатуральным смехом, от которого Женя поежилась.

Минут через пять они были на Уржинском озере.

 

Грибная охота

Благодаря тому, что с утра день был пасмурным, народу на Уржинском озере в этот день было немного. Обычно здесь, что называется, яблоку негде упасть.

Берег озера, живописный когда-то теперь совсем не радовал глаз. Мусор был разбросан где попало, хотя для этого имелось специально отведенное место. Чего здесь только ни валялось – бумажные пакеты, целлофановые мешки, пробки, пластиковые бутылки от газированной воды, стеклянные бутылки из-под напитков более горячительных.

Радовало, что на берегу были специально организованные кострища, но люди умудрялись разводить костры и в других местах, хотя здесь их разводить вообще было нельзя по причине довольно простой – опасность пожара. На много километров здесь шли сплошные торфяники, которые, как известно, превосходно горят. Именно благодаря торфу вода в реках и озерах имела здесь тот удивительный, благородный оттенок темного золота.

Женя заметила, что родители снова стали прежними и совсем не вспоминали о странной покупке, словно ее и не было.

Они радовались как дети – живописной природе, хорошей погоде, изумительному цвету озерной воды, благородной и успокаивающей зелени, выглядывающим из травы цветам, да каждой травинке. К тому же выглянуло солнышко, и под его лучами все как будто повеселело.

В течение целого дня они купались, дурачились, играли в мячик, загорали, потом с аппетитом пообедали – помидорами, огурчиками, зеленым луком, вареной картошкой – снеди было предостаточно. И все чувствовали себя вполне счастливыми. Никому не хотелось думать о каких-то делах, пусть даже и волшебных. Хотелось просто почувствовать, что наступило настоящее лето и долгожданное тепло.

Потом им овладела новая идея – грибная охота. И хотя дело было к вечеру, они решили: если грибы в лесу есть, они есть в любое время суток. Чуть проехав дальше, они оставили машину в удобном месте и устремились вглубь леса на поиски грибов.

Сначала никаких грибов не было вовсе, попадались одни поганки и какие-то никому неизвестные виды. Этого и следовало ожидать, потому что настоящая грибная охота начинается на заре, а не после полудня.

Но по мере углубления в лес картина стала меняться. Сначала появились сыроежки, потом пошли и благородные грибы – крепкие подосиновики, плотные подберезовики и даже боровики. На мшистых хвойных полянках дружными стайками сидели лисички.

Первым находкам все радовались как дети, а грибов между тем становилось все больше и больше.

Теперь они стали попадаться так часто, что наши герои стали выбирать только самые отборные. Их укладывали в большие кучи прямо на земле, чтобы на обратном пути к ним вернуться.

А потом и вовсе стало происходить что-то невероятное. Грибы уже росли целыми полянами и манили наших героев все дальше и дальше. Но теперь они росли какими-то необычными, странными кругами.

Женя сначала радовалась им так же, как и родители, но именно она первой забеспокоилась о возвращении назад.

– В самом деле, нам пора возвращаться, – согласился папа, – грибов мы набрали достаточно. Нам надо идти по нашему же следу.

Они на удивление легко нашли обратный путь, собрали грибные кучи и уложили их в багажник. И тут только Женя вспомнила, ради чего они приехали на Уржинское озеро. Им же надо было найти старого Филина Филиппа. Но не оставаться же им на ночь в лесу. Собственно, в этом не было ничего необычного, они часто ездили на природу с ночевкой, но сейчас у них был полный багажник грибов, которые нужно срочно переработать.

Однако уже вечерело, скоро должно было сесть солнце, и где искать старого Филина Филиппа, было не совсем ясно.

– Погодите, – сказала Женя, – Золотая Стрекоза Злата говорила, что он не любит показываться людям. Это во-первых, а во-вторых, он – птица ночная. Значит, хотим мы или нет, но нам надо дождаться темноты.

– Правильно, – согласился папа, – а грибы подождут, ничего с ними часа за два не случится.

– Тогда можно я погуляю по лесу, – спросила Женя, – я буду здесь недалеко, вдруг что замечу.

– Хорошо, только мы должны тебя слышать, – неожиданно легко согласились родители, – подавай нам голос, ладно?

Женя кивнула в ответ.

– А мы тем временем опробуем нашу новую игрушку, верно? – обратилась она к папе, – теперь вы понимаете, для чего в лесу жизненно необходим ноутбук?

Тот опять как-то странно засуетился, обрадовался, и через минуту они забыли о просьбе дочери, настолько были увлечены компьютером.

Между тем время шло, солнце село, и наступила ночь. Известно, что в лесу темнеет очень быстро. Густая тьма обступила наших героев со всех сторон, нигде не было видно ни малейшего огонька. Да и откуда ему было взяться, если вокруг них высокой стеной стоял могучий русский бор, а немногие отдыхающие к тому времени уже успели угомониться.

Время от времени где-то вдали ухал филин, тревожными голосами кричали какие-то ночные птицы.

То тут, то там из глубины леса раздавались довольно резкие звуки. Казалось, это бежит какой-то зверь, а его настигает другой. Потом эти звуки смолкали, и слышался треск сучьев, словно кто-то шел по бурелому, не разбирая дороги.

И снова раздавалось стонущее уханье филина.

Со стороны озера раздавались другие звуки – плеск воды, крики все тех же ночных птиц и хлопанье крыльев.

Невесел лес в такую пору, что и говорить, – ни для лихого, ни для доброго человека. Однако родители словно ничего этого не замечали, они увлеклись новым компьютером и даже забыли о дочери, которая одна углубилась в ночную чащу, полную неизвестности и тайны.

 

На поиски старого Филина Филиппа

Когда Женя вошла в лес, ей показалось, что стемнело сразу же, хотя на поляне было еще достаточно светло. Но когда со всех сторон обступают высокие и мощные деревья, ощущения меняются.

Сквозь листву она видела только поблескивающий время от времени яркий свет фар, это папа включил дальний свет. Потом этот свет стал для нее путеводной звездочкой, и только поэтому она не боялась заблудиться.

Женя шла медленно, озираясь по сторонам и пытаясь услышать или увидеть какой-то знак. Но время шло, а знака все не было.

Постепенно уже настоящая ночная тьма обступила ее со всех сторон, и в этой тьме ничего нельзя было разглядеть. Но сквозь листву все еще ярко блестел огонек, который теперь казался ей родным.

– Филин Фили-и-ипп, – тихо и протяжно позвала Женя, – но в ответ не услышала ничего.

Она продолжала углубляться в лес, но по-прежнему ничего странного не замечала. Да и невозможно было что-то заметить, потому что тьма стояла непроглядная. Огонек теперь мелькал не так ярко и казался далеким.

И вдруг кто-то схватил ее за волосы и сильно потащил к себе.

Женя взмахнула руками, пытаясь освободиться от невидимого врага. Но он вцепился в нее изо всех сил и не хотел выпускать из своих колючих лап. Она закричала и рванулась, но и это не помогло. Тем не менее враг не проявлял никаких признаков жизни, он, можно сказать, бездействовал.

Женя поняла, что она просто зацепилась за сук. Удивительно, как этого не произошло раньше. Она решила теперь идти еще осторожнее и торить дорогу крепкой палкой, чтобы не наткнуться на такой сучок в другой раз. К сожалению, она сильно ободрала обе руки, но от страха боли почти не чувствовала.

И только она сделала новый шаг, как вдруг в голове у нее все закружилось, и она поняла, что куда-то летит.

Сердце у девочки бешено колотилось, она закричала от страха и ужаса. Она поняла, что провалилась в какую-то яму. К счастью, яма оказалась не такой уж глубокой. Но пытаясь выбраться, она наткнулась рукой на что-то мягкое и теплое, а это было еще страшнее, чем просто провалиться в яму. Видимо, там спал какой-то зверь. Он страшно взвизгнул, и Женя взвизгнула вместе с ним. Неизвестно, кто испугался больше. Женя не помня себя отдернула руку и одним прыжком взлетела наверх.

Она посмотрела в сторону, где должен был светить ее огонек, и не увидела ничего. Липкий страх от затылка полосой прошелся по всей спине.

Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы в эту минуту ее не окликнул чей-то тихий голос:

– Женя, я здесь, подойди ко мне.

– Ты… кто? – прерывающимся от страха голосом спросила девочка.

– Я – старый Филин Филипп. Прости, что тебе столько пришлось пережить в этих поисках. Я крепко спал и к тому же, из-за старости стал на ухо совсем слаб.

– Ах, это вы. Наконец-то я вас нашла, – упавшим голосом сказала Женя, – но где вы? Я вас не вижу.

– Не волнуйся, вот мое крыло, протяни руку вперед.

Женя протянула руку вперед и почувствовала теплое и мягкое и в то же время сильное и крепкое крыло большой птицы.

– Тебе надо сделать вперед несколько шагов, и ты окажешься на моей поляне. Сейчас я прикажу Светлячкам зажечь огоньки, и тебе станет светло, – продолжал Филин Филипп, – я и в молодости плохо видел, а теперь почти совсем ослеп. У меня больные глаза и только при свете Светлячков мне становится легче.

И в самом деле, тут и там вспыхнули чудесным зеленоватым светом маленькие огоньки. Их было так много, что от их мягкого сияния, в самом деле, стало довольно светло. И тут Женя увидела, что на толстом древесном стволе сидит большая и величественная птица.

 

Знакомство и важный разговор

– Здравствуйте, уважаемый Филин Филипп, – почтительно сказала она.

– Здравствуй, Женя, – ответила старая Птица, – вот при каких обстоятельствах пришлось нам с тобою встретиться. Я еще раз прошу у тебя прощения.

– Да что вы, – смутилась Женя.

– Да, это я виноват, – продолжил старый Филин Филипп, – надо было приказать Светлячкам с самого начала освещать тебе дорогу сюда. Я забыл, что ты не знаешь волшебного заклинания, чтобы сразу оказаться здесь.

– Все не так уж плохо, – сказала девочка, – к тому же, я сама захотела попасть к вам. Мне очень хотелось с вами поговорить.

– Я знаю, девочка. И потому в следующий раз, когда ты захочешь меня увидеть, произнеси такое вот простенькое заклинание:

– Оно волшебное? – спросила Женя.

– Конечно, – ответил старый Филин Филипп, – произнеся его, обернись вокруг себя один раз, и ты окажешься рядом со мной. Только одно условие: никогда и никому, ни при каких обстоятельствах не говори этого заклинания, иначе оно станет для тебя бесполезным. Рассказать о нем можно будет только по моему разрешению.

– Его нельзя говорить даже моим родителям? – спросила Женя.

– Пока даже для них это табу, – ответил старый Филин Филипп, – ты же видишь, что с ними иногда творится что-то неладное.

– Вижу, и не знаю, что с этим делать.

– А ничего, – сказал он, – предоставь событиям развиваться так, как им положено. Однако нам действительно надо с тобой поговорить.

– А ничего, что сейчас так поздно? – спросила Женя.

– Ничего, ты даже не заметишь времени. Да и время здесь течет по-другому. Золотая Стрекоза Злата живет неподалеку от меня, и я часто поручаю ей важные задания. Теперь настала очередь тебе поручить очень важное задание.

– Я внимательно слушаю вас, – сказала Женя.

– Дело в том, что Злой Зайтан в этом году напустил на всю живую Природу, как ты уже знаешь, страшных вредителей – Серых Срулей. Они готовы захватить и уничтожить всю живую Природу, а значит, весь мир. Беда грозит и всем людям.

– Да, я знаю, что без зеленого покрова человек не сможет прожить ни дня, – заметила девочка.

– Верно, но они страшны еще и другим.

– Чем? – спросила Женя.

– Это ты узнаешь чуть позже. Но ты уже поняла, что план Злого Зайтана очень коварен, и потому злодея надо обезвредить.

– А как? – поинтересовалась девочка.

– А вот это самое трудное. И теперь это сделать сможет только сам человек. Сначала один человек, – подчеркнул Филин Филипп, – а потом вы все вместе должны будете одолеть эту беду. Колокольчиковый Колодец, который находится у твоей дачи, всегда был главным входом в Волшебную Страну, а теперь он и вовсе остался одним-единственным входом, потому что Злой Зайтан уничтожил все остальные.

– А почему он так важен? – снова спросила Женя.

– Понимаешь, мы всегда черпали силы именно там и тем самым поддерживали жизнь на Земле. Прости меня за откровенность, но мы давно уже не верим и не надеемся на мудрость и здравомыслие людей.

– Почему? – спросила девочка.

– Ты же видишь, какими стали многие из них, вернее, из вас. Вы ведете безумную жизнь, вы забыли о любви и добре. Вы пьете, курите, сквернословите, лжете, ненавидите друг друга, – сказал Филин Филипп.

– Это так, – грустно сказала Женя.

– Вы губите леса, убиваете животных, отравляете воздух, – продолжал он.

– И это так, – еще более грустно сказала девочка.

– А что вы сотворили с Матушкой Землей? Она едва терпит надругательства над ней, но иногда и она содрогается от ужаса.

– И тогда происходят землетрясения, извержения вулканов? – спросила Женя.

– Ты правильно понимаешь, девочка. И вот, больше не надеясь на людей, мы решили сами спасать нашу красавицу Землю.

– А кто «мы»? – поинтересовалась девочка.

– Мы – звери и птицы, рыбы и грибы, деревья и травы. И долгое время нам это удавалось, потому что у нас были надежные помощники в Волшебном Мире.

– А кто они?

– Это все те, кто живет в той стране, – ответила мудрая птица, – цветы, травы, кустарники, деревья, птицы, звери и так далее. Там каждая травинка – наш друг и наша сила. Они уже давно помогают нам очищать Матушку Землю от всего дурного, от любой скверны и сохранять ее жизнь.

– А людей там нет? – спросила Женя.

– А вот людей там, к сожалению, нет, – тихо ответил старый Филин Филипп.

– Золотая Стрекоза Злата говорила мне, что жители Волшебной Страны очень сильны, – заметила Женя.

– Да, это так, и мы им доверяем. А вот людям мы уже доверяем мало. Ты не обижайся, но очень скоро ты сама убедишься в том, что многие из них так осквернили свою душу, что уже и не достойны называться Землянами.

– Расскажите мне подробнее об этой Волшебной Стране, – попросила девочка.

– Видишь ли, эта Страна – крохотный островок всего нашего Мира, каким он когда-то был. И каким ему надлежит быть снова. Это мир Гармонии и Любви, Добра и Света. Это мир, где Творец всегда рядом со своими творениями.

– Вы хотите сказать, что такой когда-то была жизнь и на Земле? – спросила Женя.

– Да, но таким он был до появления на Земле Злого Зайтана. Ты ведь знаешь, что сам Злой Зайтан когда-то был добрым и честным, а потом решил взять власть в свои руки и захватить Землю.

– Я слышала, что был какой-то хороший ангел, который потом стал дурным и нечестным, – ответила девочка.

– Верно, но Творец Вселенной не позволил ему этого сделать, и с тех пор идет война Добра и Зла, Света и Тьмы.

– И сейчас? – спросила девочка.

– Разумеется, – кивнул он, – и к сожалению, война эта идет с переменным успехом. Если бы люди были честнее и добрее, они бы были нашими сторонниками в этой битве. Увы…

– И как же быть?

– Людям нужно меняться, девочка, но произойдет это не в одночасье.

– А как же быть сейчас? – нетерпеливо спросила Женя.

– Как быть? – переспросил старый Филин Филипп, – для начала нам нужно проникнуть в Волшебную Страну, но на пути стоит сам Злой Зайтан.

– А как же туда проникнуть? – тревожно спросила Женя.

– Как? – снова переспросил старый Филин Филипп, – нужно просто прыгнуть в Колокольчиковый Колодец, но никто из наших жителей этого сделать не может.

– Почему? – удивилась Женя.

– Это под силу только человеку, – сказал Филин Филипп, – и этот человек должен осознавать, на что он идет, ведь ему предстоит встретиться с самим Злым Зайтаном.

– А я смогу это сделать? – осторожно спросила Женя.

– Это решить должна только ты сама, неволить мы не имеем права. Запомни, что этот поступок должен быть добровольным.

– Скажите, уважаемый Филин Филипп, а как можно победить Злого Зайтана?

– Никак. Мы можем только ослабить его и обескровить. Раньше мы думали, что Зло можно уничтожить только Злом, но потом поняли, что это не так. Затем мы решили, что Зло уничтожается Добром, но и это не совсем верно. И теперь мы думаем иначе, в наших силах только ослабить зло, уменьшать его количество на Земле.

– А кто же его может победить окончательно? – спросила Женя в недоумении.

– Только сам Творец. Это лишь в его власти, – убежденно ответил старый Филин Филипп.

– А почему он этого не делает?

– Он дает нам время самим бороться со злом. Он смотрит, как мы будем поступать – смиримся или нет. Наверное, Творцу Вселенной нужны сильные создания, которые были бы его верными помощниками. Заметь – его помощниками, друзьями, соратниками, а не прислужниками и не подневольными рабами. Серые Срули у Злого Зайтана именно прислужники, а не друзья. Они у него на службе, и будь их воля, многие из них предадут его тут же. Но пока они его боятся.

– Скажите, пожалуйста, уважаемый Филин Филипп, а как жители Волшебной Страны помогают вам охранять Землю? – спросила Женя.

– Как? Очень просто. Разве ты не знаешь, что в мире сосуществуют две силы – силы Добра и Зла. И что добрые мысли и чувства увеличивают в мире количество Добра, а злые увеличивают количество Зла.

– Вы говорите – мысли и чувства? А при чем тут они? – искренне удивилась Женя.

– Неужели ты этого не знаешь? – чуть громче воскликнул ее собеседник, – а хотя чему я удивляюсь, сейчас почти все люди этого не знают. А между тем каждая мысль и каждое чувство имеют свой вес и свое значение. Добрые – делают мир чище и краше, злые – наоборот. А вообще природа добра и зла намного сложнее.

– Как интересно вы рассказываете, добрый Филин Филипп.

– А ведь когда-то все люди это знали, – вздохнул он, – и жили в гармонии с Природой, и потому на Земле царила Вечная Весна. Людей тех в разные времена называли по-разному, но какая разница, главное, на земле была совсем другая жизнь.

– Вы ее видели? – спросила девочка.

– Видел, – ответил он, – и если ты спустишься в Колокольчиковый Колодец, ты тоже увидишь ее своими глазами, вернее, то, что от нее сохранилось. Но повторяю, людей там сейчас нет.

– А может ли снова на Земле наступить такая жизнь? – снова спросила Женя.

– Может, – кивнул Филин Филипп, – только они сначала должны вернуться к своим истокам, помочь своей Земле и самим себе. А для начала пусть хоть кто-то из них поможет нам. И между прочим, в той стране к друзьям принято обращаться только на «ты», даже к Творцу обращаться следует на «ты». А на «вы» раньше обращались только к врагам.

Женя смутилась, потому что она обращалась к Филину Филиппу только на «вы».

– А я не могу так сразу себя переделать, – сказала она.

– Ничего, это придет со временем, и ты сама должна это почувствовать, – ответил Филин Филипп.

– Скажите, пожалуйста, а можно ли мне рассказать об этом своим родителям, друзьям, знакомым? – спросила Женя.

– Не только можно, но и нужно, – поддержал ее старый Филин Филипп, – ты рассказать можешь все, кроме заклинаний.

– Ой, тогда я расскажу об этом и своей тете – Веронике, и двоюродным сестрам и брату. И еще у меня много друзей – в обычной школе и в музыкалке, – обрадованно воскликнула девочка.

– Ты учишься в музыкальной школе? – спросил старый Филин Филипп.

– Да, по классу скрипки и фортепиано. Правда, по скрипке я уже сдала в этом году выпускной экзамен, но хочу еще один год поучиться, может, буду поступать в музыкальное училище.

– Музыкант – замечательная профессия, но она ленивых не любит. А ты, Женя, ленива?

– Бывает, – призналась девочка.

– Это большая беда, – заметил Филин Филипп, – но она поправима. Лень ведь тоже от лукавого, девочка. Однако в наших силах изменить себя. Если мы, звери и птицы, будем ленивы, как некоторые люди, Земле будет тяжко.

– Почему? – удивилась она.

– Потому что каждый выполняет свой долг, – ответил старый Филин Филипп, – ты говоришь о музыке, но ведь все наши лесные птицы – природные музыканты и великолепные исполнители. Ты слышала, как поет в ночном саду соловей? Или иволга, спрятавшаяся в зарослях? Или жаворонок в предутренний час?

– Соловья я слышу часто, потому что наши окна выходят на сады, – ответила девочка, – и потом, мы же в это время часто бываем на даче, а там чего только не услышишь – и щелканье, и чириканье, и свист.

– Да, верно, это стараются наши птицы. Вот и учись у них трудолюбию, – посоветовала мудрая птица, – мастерство не приходит само. Не надо надеяться только на способности. Кому Бог дал великий талант, тому тем более необходимо трудолюбие.

– А я думала, если у человека есть талант, ему и трудиться нужно меньше, ведь ему все дается легко, – заметила девочка.

– Да, если Бог много дал человеку, то со стороны всегда кажется, что ему все дается легко и просто, но при этом все забывают, что Бог с талантливого человека и спросит больше, чем с других. И спросит строго. И потому лень – не наш помощник, особенно теперь, когда нам предстоит борьба.

– Я хотела спросить, как попасть туда, как спуститься в Колокольчиковый Колодец? – поинтересовалась Женя.

– О, это очень просто. Нужно всего лишь прыгнуть в него, и тот человек, который на это решится, попадет в Волшебную Страну.

– И только-то? Так это же действительно просто, – весело воскликнула Женя.

– Да, просто, – согласился Филин Филипп, – но выйти оттуда просто так он уже не сможет, ты забыла, что этот вход сторожит сам Злой Зайтан, и он обязательно встретит этого смельчака с глазу на глаз. А вот когда и при каких обстоятельствах эта встреча произойдет, не знает никто. Может быть, сразу, а может быть, в конце пути.

– Это очень страшно?

– Очень, девочка, очень. Если бы это не было так страшно, я бы не говорил сейчас с тобой так долго.

– Ой, мне, наверное, уже пора. Меня ведь родители ждут, – спохватилась Женя, – да и времени прошло уже порядочно.

– За это не волнуйся, – успокоил ее Филин Филипп, – для твоих родителей прошло не более десяти минут, они еще даже не начали волноваться.

– Но мне же еще долго идти назад, – забеспокоилась Женя.

– И за это не переживай. Я тебя перенесу на опушку в мгновение ока. Только еще одно важное условие: если ты решила идти в Волшебную Страну, то в Колокольчиковый Колодец ты должна прыгать только одна, поняла? Никто не должен сопровождать тебя.

Женя вспомнила, что у нее дома осталась ее любимая кошка Лиза, и она спросила:

– А с кошкой можно?

– С кошкой? – переспросил он. – Можно. Я сейчас говорил лишь о человеке.

– Спасибо, добрый Филин Филипп.

– Но это еще не все, – остановил он ее.

– А что еще?

– Тебе надо запомнить Заклинание Волхвов. Когда ты встанешь на край Колокольчикового Колодца, ты должна будешь произнести его. Вот оно, запоминай:

– Как интересно! – восторженно сказала Женя.

– Но и это еще не все, – продолжил старый Филин Филипп, – на обратном пути ты должна будешь повторить это заклинание, но последние слова должны быть другими:

– Запомнила? – спросил он.

– Запомнила, – ответила девочка.

– Тогда давай прощаться, друг мой. До нового и доброго свидания, я тебе желаю удачи, и пусть тебе помогут древние Боги Вселенной.

– Спасибо, уважаемый Филин Филипп. До свидания, – почтительно сказала Женя.

– А теперь иди, – сказал он напоследок.

И в ту же минуту Женя оказалась на опушке. Метрах в десяти от нее стояла, сияя дальними фарами, машина.

В этот момент родители девочки увидели, что к машине кто-то приближается. Человек шел со стороны леса и махал им руками. При дальнейшем приближении оказалось, что это Женя.

– Ты где была так долго? – набросились они на нее с вопросами.

– Совсем даже недолго, – возразила Женя, – взгляните на часы.

В самом деле, оказалось, что она гуляла в лесу не более десяти минут.

– Рассказывай, что ты увидела и узнала, – начали, было, они, но Женя замахала руками.

– Ах, ради Бога, все потом, поехали домой. Я ужасно устала. Да и про грибы вы, кажется, уже совсем забыли.

Через несколько минут они уже ехали домой.

 

Исчезнувшие грибы и серая куропатка

Ехать по ночной дороге было приятно, встречных машин попадалось немного, освежающая прохлада обвевала со всех сторон, и хвойный аромат леса вселял бодрость и силы.

И только когда они проезжали то место, где должна была находиться деревня Бесовка, никакой деревни там не оказалось вовсе. Но родители даже не обратили на это внимания.

– Странно, нет даже того указателя, – отметила про себя Женя и покосилась на ноутбук, который аккуратно лежал на заднем сиденье рядом с ней. Она отодвинула его подальше в угол и накрыла легкой курткой, которая находилась тут же.

Но самое удивительное их ожидало позже.

Вскоре они подкатили к дому. У подъезда в этот поздний час стояли какие-то люди, но как оказалось, это был подвыпивший сосед Куропаткин со своими приятелями.

– Здоров, Владимирыч, откуда это ты?

– Здравствуй, – неохотно откликнулся папа, – из лесу.

Он не любил этих, вечно подвыпивших мужичков, которые день и ночь ничего не делали, они кучками собирались во дворе, играли в карты, пили, обсуждали соседские новости, а между тем сам двор был в грязи и запустении. Здесь не было даже детской площадки – ни качелей, ни песочницы, ни каких-либо других возможностей поиграть их же детям.

Когда же в их доме поселился сосед, крепкий русский мужик Михаил Иванович, приехавший откуда-то с юга, он привез к дому грузовик песка, но его быстренько растащили местные жильцы по своим хозяйским нуждам. Сосед снова привез грузовик песка, сделал качели и лавочки. И теперь, наконец, детям было, где поиграть.

Сергей Владимирович, встречаясь с ним, испытывал стыд за своих соседей.

– Это уже не те русские люди, какими мы когда-то были, – говорил он.

– Да они просто пьют день и ночь, – вторил ему новый сосед.

– А ведь русские люди никогда такими не были, никогда, – горячо говорил Сергей Владимирович, – это как будто какая-то особая, искусственно выведенная порода.

Говорить об этом с мужичками было бесполезно, они каждый день собирались все теми же кучками, и первоочередной задачей их было опохмелиться. И потому Сергей Владимирович не мог любить этих спившихся и почти потерянных для общества людей, каким был и упомянутый сосед Куропаткин.

– Из лесу? Поди, грибов набрали? – спросил между тем Куропаткин.

– Набрали, – согласился папа.

– Грибы – это хорошо, в этом году их, говорят, полно. Закуска будет мировецкая, – снова сказал Куропаткин, стараясь казаться трезвым, – а каких набрали-то?

– Да все больше благородные, один к одному, – ответил папа, едва скрывая раздражение, и открыл багажник. Ему совсем не хотелось общаться с Куропаткиным, но тот, как на грех, проявил активность и подошел ближе.

Вероятно, папа раздражился бы еще более, если бы не радовали собранные грибы, и потому он довольно бодро начал разбирать багажник. Но оказалось, что он доверху наполнен обыкновенной древесной листвой. И лишь на дне лежало совсем немного грибов, тех самых, которые они собрали в самом начале.

– Что такое? Ничего не понимаю, где грибы? – недоуменно спросил он, обращаясь к жене.

– Может быть, мы не все кучи собрали? – предположила она.

Все недоуменно смотрели в багажник, который час назад был битком набит самыми отборными грибами.

– И где же ваши благородные грибы, господа благородные? – желчно спросил сосед и засмеялся злобным смехом.

– Все, с меня хватит! Что за чертовщина! – гневно сказал папа. – Начинаем жить обычной жизнью. Хватит с нас экспериментов со стрекозами и филинами, колодцами и грибами.

– Какие эксперименты, сосед, ты что говоришь? – снова встрял в разговор пьяный Куропаткин, продолжая смеяться.

– Ах, отстаньте, пожалуйста, сейчас не до вас, – раздраженно ответил папа.

– Да отойду, отойду, подумаешь, какая птица, – сказал он.

– Сам ты птица, – неожиданно ответил ему папа, совсем не имея в виду «птичью» фамилию соседа.

– Что ты сказал? – процедил сосед, – повтори, что ты сказал? Кто тут птица? Это я – птица? Ты хочешь сказать, я – птица? – и он угрожающе двинулся вперед. Но в этот момент подошли его приятели и за руки отвели в сторону.

Куропаткин еще некоторое время хорохорился, а потом вдруг неожиданно и очень часто замахал руками, уменьшился в размерах и буквально на глазах превратился в смирную серую куропатку.

Полупьяные приятели заорали благим матом и разбежались кто куда, оставив в одиночестве то ли своего собутыльника Куропаткина, то ли настоящую птицу куропатку, невесть откуда появившуюся здесь.

Наши герои в оцепенении наблюдали эту картину. И тут Женя неожиданно сказала:

– Теперь я понимаю, почему они росли кругами.

– Кто? – в один голос спросили родители.

– Грибы, – ответила девочка.

– Почему? – снова в один голос спросили родители. И тут все поняли, в чем дело.

– Это же сатанинские круги, – со вздохом протянула опечалившаяся мама, – значит, нас кружила нечистая сила.

– Да, мамочка, и она же сейчас потешилась над Куропаткиным.

– И над нами? – спросил вдруг папа.

– Ты имеешь в виду грибы? – устало спросила его мама.

– И над нами, – грустно сказала Женя.

Папа был так расстроен таинственным исчезновением грибов, что даже не стал загонять машину в гараж, а оставил ее тут же, у подъезда.

– Ничего с ней до утра не случится, – сказал он.

– А ты все-таки встретилась со старым Филином Филиппом? – успокоившись, спросил он Женю.

– Да, он многое мне рассказал.

 

Утренний разговор с Денисом

Странности продолжались и на следующий день, в воскресенье. На каждом шагу теперь происходило нечто, совершенно непонятное.

Началось с того, что папа проснулся часов в девять, но привычно стал собираться на работу. Мама тоже встала и уже хлопотала на кухне, собирая завтрак.

– Который час? – спросил папа.

– Пятнадцать минут десятого, – ответила мама.

– Пора уже на работу.

– Конечно, а то опоздаешь.

Женя тоже уже проснулась в своей комнате и прислушалась к этому странному разговору.

– О чем они? – подумала она, – какая работа? Сегодня же воскресенье. К тому же, если папе надо на работу, то он всегда уходит в половине восьмого, а не в десятом часу. Что это опять происходит с ними?

В это время кошка Лизка, видя, что Женя проснулась, прыгнула к ней на кровать и принесла ей любимую игрушку – цигейковый шарик, приглашая к игре.

– Что, Лизок, играть хочешь? – спросила Женя и бросила шарик в угол комнаты. Лиза мгновенно оказалась там и уже несла шарик обратно. Они разыгрались, и Женя перестала слышать, о чем говорили родители. Она услышала только, как хлопнула входная дверь, – значит, папа действительно вышел из дому. Женя решила вставать.

В это время Сергей Владимирович вышел из дому и прямо у подъезда встретил соседа Дениса.

– Здоров, сосед, – сказал тот.

– Здравствуй, – довольно сухо ответил Сергей Владимирович.

– Куда собрался-то?

– На работу.

– Так сегодня воскресенье, – удивился сосед.

– Надо.

– А что не на машине? – снова спросил сосед.

– В гараж за ней иду, – ответил Сергей Владимирович.

– А это разве не твоя? – снова удивленно спросил сосед, кивая на машину.

– Нет, я свою на ночь здесь не оставляю, – ответил Сергей Владимирович и пошел.

Денис посмотрел ему вслед, потом взглянул на машину.

– Да это же его машина, – подумал он, – точно, вот он, его серебристый «Нисан», и номер его – КВР 893. Он мне еще сам говорил, что в ГАИ ему номер удобный дали, три последние цифры его телефона.

Он покрутил пальцем у виска ему вслед:

– Вот дурак.

И тут он увидел, что сосед остановился, достал мобильник, с кем-то коротко поговорил и повернул назад.

– Дошло, наверное, – подумал Денис, – а то крутит мне мозги. Я что – его машину не знаю, что ли? Это у меня барахло барахлом, «семерка», будь она неладна.

И он подумал о том, как она ему надоела.

– Рыдван чертов, драндулет собачий. Не успеваю запчасти менять, сколько денег на нее угробил, а на новую где взять? – и он произнес завистливо:

– У Владимирыча-то машина совсем новая, а моя крашеная, ржавая, днище гнилое.

Правда, у Дениса была еще одна машина – старый-престарый горбатый «Запорожец», на нем теперь по двору катался его сын. А Денис мечтал о настоящей, новой, красивой машине, с кожаным салоном, автоматической коробкой, климат-контролем. Он всю свою жизнь крутит баранку, но так и не посидел еще в настоящем добротном автомобиле.

И «семерка» его – чермет, таратайка. Первая передача включается плохо, зад виляет, руль неповоротливый, переднее сиденье передвигается рывками. Правда, движок еще неплохой, и то ладно.

– Вернулся? Дошло, что ли? – спросил он у соседа.

– С работы позвонили, отменили все дела, – ответил Сергей Владимирович.

– Что это с ним? – подумал Денис, – уж не свихнулся ли часом? Что-то сегодня все на сумасшедших похожи. Вон и мужики с утра бегают, какую-то чудную историю рассказывают.

– Слушай, сосед, – обратился он к Сергею Владимировичу, – а ты не слышал, что тут вчера произошло?

– Нет, не слышал.

– Как это не слышал? А говорят, будто ты вчера вместо грибов из леса листья привез.

– Да, грибов набрали немного, – неохотно ответил Сергей Владимирович.

– А мужики наши вчера до того напились, что говорят, будто Куропаткин в куропатку превратился, представляешь, прямо у них на глазах. Говорят, махал-махал руками и домахался. Враз, говорят, маленьким стал. Ты, часом, не видел?

– Нет, не видел, – ответил Сергей Владимирович.

– Ну, ты даешь. Да он же, говорят, к вам и приставал, – не унимался сосед.

– Ну и что?

– Как что? Он все утро с нами был и все рассказывал, никак отойти не может. Как в птицу превратился, помнит, а потом вроде как без сознания был. Очнулся, говорит, под утро, лежит на земле, потрогал себя – весь в перьях. Потом отошло.

– Как это отошло? – удивился Сергей Владимирович, – что значит отошло? Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Чего ты не понимаешь? Человек очнулся в перьях весь, сечешь?

– Ну и что? – повторил Сергей Владимирович.

– Как что? Человек в птицу превратился, ты что, не понимаешь?

– А в какую птицу? – неожиданно спросил Сергей Владимирович.

Денис тупо посмотрел на соседа:

– Как в какую? – спросил он так же тупо.

– Ну, есть же разные птицы – орлы, вороны, куропатки.

– В куропатку, наверное… – вяло произнес Денис, – он же Куропаткин.

– Тогда все понятно, – заключил Сергей Владимирович.

– Что тебе понятно? – небрежно сказал сосед, – тут весь двор гудит, и никому ничего непонятно. Куропаткин вон за бутылкой побежал, говорит, если не опохмелится, то точно с ума сойдет.

– Почему?

– Как почему? Такое с ним приключилось.

– Так может, ему лучше пить бросить, чем опохмеляться? А то ненароком и не такое приключится.

– Он так и хочет. Только, говорит, опохмелюсь в последний раз и в завязку, – объяснил сосед.

В это время с балкона раздался голос жены Дениса:

– Иди, тебя к телефону.

– Кто это там?

– Не знаю, какая-то девушка с приятным голосом. Я только не поняла, кто это и откуда.

– Иду, – откликнулся он, – ладно, сосед, давай, я пойду.

И Денис заторопился домой.

 

Неожиданный звонок

– Денис Иванович Таратайкин? – спросили в трубке.

– Да.

– Вас беспокоят из регионального представительства фирмы «Форд» в вашем городе. Меня зовут Флора Язвицкая. Мы проводим рекламную кампанию, что-то вроде лотереи, и хотим вам сообщить, что по её результатам вы выиграли одну из моделей автомобиля «Форд Фокус», – прощебетала она.

– Я не понял, – упавшим голосом произнес Денис.

– Вам повторить? – послышалось в трубке.

– Я не понял, – снова повторил Денис.

– Что… что такое? – испуганно спросила жена.

– Отойди, – мрачно процедил он. И так же мрачно сказал в трубку:

– Повторить.

Девушка словно заученно произнесла то, что он уже слышал.

– А откуда вы взяли мой адрес? – подозрительно спросил Денис.

– Из милиции? – снова вмешалась жена, вытирая мокрые руки о фартук.

– Да уйди ты, – цыкнул он на неё.

– Наше представительство имеет несколько филиалов во многих городах мира, – затараторила она, – недавно мы стали активно работать и в России. В частности, сейчас мы внедряем новую систему мониторинга спроса и реализации нашей продукции в вашем городе, по всем его районам, в том числе и вашему. По определенной схеме мы выбирали улицы, номера домов и квартир. Так получилось, что мы выбор пал на номер вашего дома и квартиры, – отчеканила девушка.

– И что теперь? – с недоверием обратился с ней Денис, начинающий понимать, что ему выпала редкостная удача.

– В ваших интересах подойти к нам в офис как можно быстрее, при себе иметь документы – паспорт и военный билет.

– А военный билет вам зачем? – натужно спросил Таратайкин.

– Вы же понимаете, что выигрыш нешуточный, нам нужно проверить все данные и занести их в картотеку.

– Какую еще картотеку? – насторожился он.

– Это простая формальность. Давайте сейчас сверим адрес. У вас улица масона Кутузова, дом 6, квартира 12?

Денис вдруг подумал, что улица и номер дома названы были правильно, а вот квартиру у него была не 12, а 11. Но он почему-то ответил утвердительно.

– Замечательно, значит, мы вас ждем. Наш офис находится в проектном институте, что на углу улиц Черноземной и Беловежской.

– Так это ж совсем рядом, – почему-то обрадованно подумал Денис.

– Да, это рядом, – подтвердила девушка, – и запомните, у нас тринадцатый офис. Он находится на первом этаже, на теневой стороне, прямо по коридору до конца, вы легко нас найдете, к нему ведет красная ковровая дорожка. До свидания.

В трубке раздались короткие гудки.

Денис сидел ошеломленный. Жена недоуменно заглядывала ему в лицо:

– Что, что случилось? Какой военный билет? Какая картотека? Куда ты опять попал? – засыпала она его вопросами и уже по привычке хотела было заголосить, какой дурак ей попался и как он испортил ей жизнь, но недоуменно-напряженный вид Дениса ее остановил.

– Вот это да-а-а… – протянул Денис, – ты понимаешь, Валентина, мы с тобой выиграли иномарку, – торжественно произнёс он.

Через час весь двор гудел об этой новости. Еще не успели толком обсудить историю с Куропаткиным, а тут новое грандиозное событие. Теперь все только об этом и говорили. Еще бы, ведь такое, действительно, случается не часто. Мужики по этому поводу, как всегда, собрались за дворовым столиком и на разные лады обсуждали ошеломляющую новость, даже забыв на время о привычных картах.

– Надо же, как везет дуракам, – бросил кто-то.

– А ты слышал про это представительство? – спросил другой.

– Что-то припоминаю, – ответил третий.

– Но это официальный дилер или как? – поинтересовался четвертый.

– Да кто ж его знает… и какая разница, главное – мужику подфартило.

– Да-а-а… у нашего Дениса теперь будет целый парк автомобилей, – заметил еще кто-то.

– А что он будет делать со старой «семеркой»? – интересовались они.

– То-то мужик заживет, – пришли они к выводу, продолжая на разные лады судачить об одном и том же.

Сам же счастливчик уже мчался в офис с документами.

 

Форд Фокус

На пороге проектного института его встретил вежливый консьерж, который показал ему, где находится тринадцатый офис. Он действительно располагался впереди, в конце длинного коридора, и к нему вела широкая ковровая дорожка красного цвета.

В кабинете за столом сидела миловидная девушка с каким-то совершенно невинным личиком.

– Это, наверное, и есть Флора Язвицкая, – подумал Денис и поздоровался.

– Здравствуйте, да, это я звонила вам, – вежливо сказала девушка и улыбнулась.

Денис поразился, как улыбка неузнаваемо изменила ее лицо. У нее обнажились островатые клыки зубов, и улыбка была больше похожа на оскал.

– Лучше бы ты не улыбалась, – подумал он.

– Почему? – вежливо спросила девушка.

– Что… почему? – переспросил Денис.

– Почему мне не надо улыбаться? – невозмутимо обратилась она к нему.

– Я… – замямлил он, – разве я это говорил? – еле произнес он, и веко у него дернулось.

– Почему вы так нервничаете? – участливо спросила она, – у вас впереди столько интересных событий, а вы так себя не бережете. Вон у вас даже веко дергается.

– Какое веко? – тупо спросил Денис.

– Левое.

– Разве? – вслух произнес он и тут же подумал, – ах ты, бестия.

– Ну, какая же я бестия? Я – рядовой сотрудник фирмы. Вы бы видели остальных наших сотрудников, особенно тех, кто нами управляет, – продолжала девушка.

Денис теперь боялся и говорить и думать. А девушка продолжала:

– Давайте перейдем к делу. Вы принесли документы?

– Принес, – обрадовался он тому, что теперь можно не бояться собственных мыслей.

– Давайте их мне. Я занесу ваши данные в нашу картотеку.

И она стала быстро набирать его данные на компьютере. Денис обратил внимание, что у нее необычные ногти – длинные, голубого цвета, а поверх был нанесен какой-то замысловатый абстрактный рисунок.

– Искусственные, наверное, сейчас все такие наращивают, – подумал Денис, – моя Валентина тоже такие хочет.

– Хочет – пусть сделает, – прокомментировала Флора, – на то она и женщина.

Денис почувствовал, как у него слабеют ноги.

– Что с вами? – озабоченно спросила девушка, – вам плохо?

– Нет, ничего, – вяло ответил Денис, но все же присел.

– У нас иногда такое случается, – участливо заговорила Флора, – ведь не каждому выпадает такое счастье – бесплатно получить иномарку, которая стоит пятнадцать тысяч условных единиц.

– Она стоит пятнадцать тысяч долларов? – еще больше слабея, переспросил Денис.

– А вы сколько думали? Мы же вам дарим новую машину, а не рухлядь, как ваша реэкспортная «семерка».

– А откуда вы знаете о моей машине? – осторожно спросил он.

– У нас своя база данных, – вежливо ответила Флора.

– Ну и язва, – не удержался и подумал Денис.

– Разве? – мило улыбнулась девушка, – вы опять за свое – то бестия, то язва. А мне такие видные мужчины комплименты делают, – с достоинством закончила она. И тут же засыпала его градом странных и даже неуместных вопросов, – а вы что, – не мужчина? Или у вас с этим проблемы? Может быть, вам помочь?

Пока Денис тупо соображал, о чем его спрашивают, Флора Язвицкая неожиданно добавила:

– А вот мыслями своими действительно надо управлять, потому что каждая мысль имеет свой вес.

– Я не понял, – тупо произнес Денис. Он действительно ничего уже не понимал.

– Что вы не поняли? – деловито спросила Флора, заканчивая работу, – что тут может быть непонятного? Ну, вот и всё.

И она протянула ему распечатанные на принтере документы.

– Проверьте, пожалуйста. Это наш контракт.

Денис прочитал, отметив про себя, что номер его квартиры снова указан не 11, а 12, но промолчал, испугавшись, что из-за этой досадной ошибки ему может не достаться машина. Дочитав до конца, он сказал:

– Все, кажется, правильно.

– Так кажется или все правильно? – мило осведомилась девушка.

– К-к-кажется, – заикаясь, повторил Денис.

– Когда что-то кажется, у вас крестятся, так ведь? – оскалилась девушка, – но лучше этого не делать, просто у вас нервишки расшалились от такого неожиданного подарка.

– Да уж, – только и смог вымолвить Денис.

– Ну, вот и замечательно, – сказала Флора и снова улыбнулась. Денис отвел глаза в сторону.

– Теперь печать и подписи обеих сторон, и потом заверим у нашего нотариуса Симановича.

Денис устало подумал, что и нотариус окажется таким же ясновидящим, как и Флора, но он оказался как будто самым обыкновенным мужчиной предпенсионного возраста и вполне добродушным.

– Представляете, – защебетала Флора над ухом Дениса, – он когда-то служил секретарем у самого Григория Распутина.

– Что вы говорите? – участливо спросил Денис, даже не вникнув в смысл сказанных слов.

– А теперь служит у нас, и я считаю, тем самым он оказывает нам большую честь, – заключила Флора.

– Да, да, конечно, – кивнул Денис.

– Он столько знает, – продолжала щебетать она, – столько хранит тайн! И каких! Это же настоящий кладезь! Если бы он все это кому-нибудь рассказал – никто бы не поверил! И о самом Распутине, и о его окружении! Там такое творилось! Такие интриги! И надо сказать, не без нашего участия.

– Что? – рассеянно спросил Денис.

– Я про секретаря Григория Ефимовича Распутина, – уточнила она.

– Какого Распутина? – испугался Денис.

– Как какого? – возмутилась секретарь, – вы что, меня совсем не слушали? Наш нотариус Симанович – бывший секретарь Григория Распутина.

– Он же помер давно, – заметил Денис.

– Кто? – удивилась она.

– Р-Р-Распутин, – неуверенно ответил он.

– Кто вам это сказал?

– Н-н-не знаю.

– Не знаете, так и не говорите, – отчеканила она, – и Симанович его, как видите, жив и вполне здоров. Впрочем, давайте перейдем к делу.

– Да, лучше к делу, – совершенно ошалело согласился он, – вы мне лучше скажите, что теперь?

– А что теперь? – переспросила секретарь, – что вы имеете в виду?

– Когда я смогу получить мою машину? – задал волнующий вопрос Денис Таратайкин.

– Господин Таратайкин, – вдруг официально заговорила секретарь, – позвоните нам, пожалуйста, после обеда, думаю, уже сегодня вы получите все, причитающееся вам.

– Как вы оперативно работаете, – заметил Денис.

– Да, мы солидная компания, наш шеф расхлябанности не терпит.

– Что значит заграница, – мечтательно подумал Денис, – нам бы так, как по ту сторону океана.

– Как вы сказали? – всплеснула руками с голубыми ногтями секретарша, – заграница? По ту сторону океана?

– Я ничего не сказал, – неуверенно произнес Денис.

– Как же, как же… по ту сторону… Если бы вы знали, как вы правы. А знаете, что? Давайте лучше мы позвоним вам сами. До встречи.

– До встречи, – нервно ответил Денис и скорее побежал домой. Ему не терпелось рассказать всем, что с ним произошло.

А двор уже гудел об этом вовсю. Теперь, казалось, об этом знал не только весь дом, но даже весь район.

Денис сбивчиво рассказал собравшимся и о странной девушке, и о заключении договора, и о пожилом нотариусе Симановиче, который когда-то служил секретарем у самого Гришки Распутина.

– Какого Гришки-то? – уточнил кто-то.

– Того самого, говорит, Григория Ефимовича, – ответил Денис.

– Ты что, Денис, он же помер давно.

– Так я ей сказал то же самое.

– А она что? – спросили его.

– А она говорит, нет, мол, он жив и здоров, так же, как и его секретарь Симанович.

– Так ты что, был на приеме у этого самого Симановича? – испуганно спросил кто-то.

– Ну, – ответил Денис, – ничего, нормальный мужик.

– А ты часом не спятил? – спросили мужики.

– Не знаю, – честно признался он, – но с этой секретаршей Язвицкой легко умом тронуться.

После такого подробного разговора народ решил, что все странности эти оттого, что Денис сильно нервничал. Еще бы, было от чего нервничать.

Теперь Денису оставалось только ждать звонка. Время тянулось нескончаемо медленно. Он уже видел себя обладателем темно-синего автомобиля. Почему-то ему представлялся именно такой цвет. На радостях он решил подарить свою старенькую «семерку» брату, который жил в районном городке.

– Осчастливлю брата, пусть учится ездить, – рассуждал он, – я ведь тоже когда-то с этого начинал. Зато теперь буду с шиком кататься на новеньком «Фокусе», не зря его так рекламируют по всем каналам.

И Денис лениво предался мечтам, продолжая рассуждать:

– Да, «Форд Фокус» – это тебе на мой рыдван, стеклоподъемники, электропакет, пусть не полный, но все же. В моей «старушке» стекла аж со скрипом опускаются. Что там еще? Ах, да, передний привод, моя давнишняя мечта. Движок новый, пусть нашей сборки, ну и что. А еще подогрев сидений, мать честная.

Когда раздался звонок, Денис судорожно схватил трубку.

– Денис Иванович Таратайкин? – услышал он уже знакомый голос Флоры Язвицкой.

– Да, я слушаю.

– Это Флора Язвицкая.

– Я вас узнал, – с волнением сказал Денис.

– Замечательно, но видите ли, тут одна неувязочка.

– Что такое? – испуганно спросил Денис.

– Дело в том, что в договоре указан номер вашей квартиры как 66, а у вас в паспорте указан другой номер – 67.

– И что теперь? – окончательно испугался он.

– Да вы так не пугайтесь, – поспешила успокоить его Флора, – просто вам надо снова подойти сюда, и мы все уладим. Даже если у вас и 67 квартира, вы все равно получите свой темно-синий автомобиль. У нас все по-честному, без фокусов.

– Что вы хотите этим сказать? – пролепетал он.

– Ах, какой же вы непонятливый, Денис Иванович. Лучше скорее приходите, мы вас ждем. К тому же, вы забыли у нас свои документы – паспорт и военный билет.

Денис чуть не подскочил:

– Как забыл?

– Вот так. Да вы не переживайте. Они у нас. До встречи.

Через минуту Денис уже мчался в проектный институт, в офис номер тринадцать, где располагалось региональное представительство знаменитой фирмы, а точнее, ее районный филиал, и где его ждала странная девица с голубыми ногтями Флора Язвицкая.

Странности начались тут же, у входа в институт.

Во-первых, никакого вежливого консьержа он не увидел. Вместо него за стеклянной стойкой сидел старый вахтер в видавшем виды ватном жилете. Не было и красной ковровой дорожки.

– Что такое? – пробурчал про себя Денис. И пошел в конец коридора, где находился тот самый, тринадцатый офис, в котором он сегодня был. Но в конце коридора был туалет.

– Да что же это такое, в самом деле! – закричал Денис, – а где тринадцатый офис?

На его крик выглянули сотрудники соседних отделов.

– Вы что-то ищете? – спросили его.

– Куда делся тринадцатый офис?

– Что значит «куда делся»? Он на месте, в подвальном помещении. Там у нас, кажется, архив.

– Да я сегодня был уже у вас, – раздраженно сказал он, – в тринадцатом офисе находится региональное представительство фирмы «Форд».

– По-моему, здесь у нас такого никогда не было, – ответили ему.

– Как это не было, – возмутился Денис, – когда меня туда сегодня вызывали. Они проводили рекламную компанию, и я выиграл автомобиль.

– Конечно, поздравляем, но вы, наверное, все-таки что-то путаете, здесь никогда не было ничего подобного.

– Как же не было? А сотрудница Флора Язвицкая… У нее еще такая некрасивая улыбка… и ногти голубые… А договор, который я подписал… А мои документы, наконец…

– Мы не знаем такой сотрудницы, – сказали ему.

– Как же так… – удивился Денис, – но Симанович-то у вас работает.

– Какой Симанович? Иван Абрамович, что ли?

– Я не знаю его имени-отчества, но такой приятный человек, он еще когда-то у Григория Распутина секретарем служил.

Сотрудники молча переглянулись друг с другом.

– Надо вызвать «Скорую», – шепнул кто-то из них, – человек, кажется, не в себе.

Денис между тем терял терпение.

– Ладно, не хотите говорить, не надо, сам пойду искать.

На всякий случай он спустился в подвальное помещение, но и там ничего не нашел. В тринадцатом кабинете располагался архив, и ни о каком региональном представительстве здесь ничего не слышали.

Он снова бросился наверх, подбежал к вахтеру и забросал его вопросами:

– Говори, где тут у вас тринадцатый офис? Где консьерж? Где ковровая дорожка? Где Симанович, секретарь Гришки Распутина?

Вахтер, ничего не говоря, вызвал охранников, которые быстренько ответили на все вопросы Дениса. Он размахивал руками, бросался на них с кулаками и кричал что-то, совершенно непонятное окружающим, больше похожее на бред больного или пьяного человека:

– А, гады, мою машину забрать хотите. А электропакет, а подогрев сидений? Даже ковровую дорожку убрали. Это чтобы я вас не нашел? Я вас все равно найду! Где мои документы? Куда вы дели Флору? Язвицкая она, понимаешь ли, язви ее в душу, эту ясновидящую с голубыми ногтями. А где консьерж? Где тринадцатый офис? Подсунули мне туалет вместо офиса. И этого нотариуса хитренького! Куда вы дели мой «Форд Фокус»? Может, Гришке Распутину отдали? Квартира их моя не устраивает, номер, видите ли, не тот. Это вы специально подстроили, я вас понял! Я вас раскусил! То-то она мне сразу не понравилась – мы, говорит, рядом с вами находимся. Откуда она это знала?

Его вывели на улицу, и Денис, обессиленный борьбой, яростью и злобой, споткнулся, упал и покатился по лестнице. Едва поднявшись, он дошел до ближних кустов и свалился в беспамятстве. Там он пролежал до вечера.

К вечеру, когда солнце уже собиралось садиться, Денис очнулся. Он с трудом вспомнил, что с ним произошло. Он решительно ничего не мог понять. Голова болела, все тело было в побоях и ссадинах.

Надо было идти домой. Вечер был чудесным. В прохладном воздухе носились ароматы серебристого лоха, который совсем недавно расцвел, весь покрывшись мелким желтоватыми цветами.

– Вот тебе и «Форд Фокус»… фокус… да еще какой, – пробормотал Денис.

Он сунул руки в карманы и нащупал там что-то твердое.

– Ба, да это же мои документы. Откуда они у меня появились? Подсунули, наверное, когда я чуть дуба не дал, – со слабой злостью подумал он и пошел домой.

В течение целого дня весь двор был в напряженном ожидании. Все с минуты на минуту ждали Дениса, думая, что вот сейчас он появится на новенькой иномарке, как победитель на белом коне. Но его все не было. Мужики заподозрили неладное и не расходились. Когда же они увидели Дениса, чуть живого и едва стоящего на ногах, мужики участливо обступили его.

– Номер квартиры не совпал, – еле пробормотал он.

– Вот так дурят нашего брата, – вздохнули мужики, – вот тебе и весь фокус.

 

Магазин «Золотой телец»

Этот воскресный день и в самом деле, был необыкновенно странным.

Когда папа вернулся домой, мама ничуть этому не удивилась, и они спокойно сели завтракать. Однако неожиданно она спохватилась.

– А где наш ноутбук?

– В самом деле, где он? Мы же совсем забыли о нашей покупке, – заметил папа.

– Так он же остался в машине, а машину мы вчера не стали ставить в гараж. Значит, он там.

– Да? – спросил папа, – хорошо, тогда я сейчас за ним схожу.

Когда через минуту он вернулся, мама поняла, что что-то случилось.

– Ты понимаешь, его там нет.

– Как нет? – с испугом спросила она.

– Нет.

– А где мы его оставили?

– На заднем сиденье, – ответил папа.

– Да, и я его еще прикрыла курткой, – вступила в разговор Женя.

– Куртка на месте, – сказал папа.

– Тогда я ничего не понимаю, – заметила мама, – может быть, его у нас украли?

– Не думаю, потому что больше ничего не взяли, – сказал папа, – и потом, видно, что машину не открывали.

– Слушай, тогда нам снова надо ехать в тот магазин, может быть, нам возместят ущерб, – предложила мама.

– Ты права. Конечно, нам надо ехать, – согласился папа, – тем более, у нас есть время, сегодня же воскресенье. И нам обязательно возместят ущерб.

– Опять они не в себе, – грустно подумала Женя, – ну, какие магазины работают по воскресеньям, и к тому же, в деревне? И где это видано, чтобы магазины возмещали ущерб за украденную вещь?

Но она промолчала, вздохнула и стала собираться.

Всю дорогу Женя сидела в напряженном ожидании, думая, что им больше не покажется эта странная деревня Бесовка. Но на этот раз она увидела новенький, сияющий свежей краской указатель.

– Вот те раз, – подумала она, – опять начинается.

Они вошли в магазин, и тот же продавец встретил их как давних знакомых.

– Что вы желаете приобрести в этот раз? – услужливо спросил он.

Мама и папа наперебой стали объяснять ему, что случилось. Он вежливо выслушал и сказал:

– Наша техника, к счастью, настолько совершенна, что ее невозможно украсть.

– Как это так? – спросил папа.

– Это элементарно, – сказал продавец, – спутниковая система охраны, вы же знаете, что в дорогих автомобилях устанавливают специальное противоугонное средство, которое дает знать хозяину, где в данный момент находится его транспортное средство.

– Да, конечно.

– Здесь то же самое, наша фирма устанавливает такие же датчики на своих компьютерах. В обычном режиме они словно спят, а когда хозяину нужно узнать, где находится его вещь, он эти датчики с помощью специальной кнопки оживляет. Вот и все.

– Какое замечательное нововведение, – отметил папа.

– А как же, технический прогресс на месте не стоит, пока мы его контролируем. Думаю, ваш компьютер спокойно лежит там, где вы его оставили. Проверьте, пожалуйста.

Мама с папой переглянулись, поблагодарили продавца, который им премило улыбнулся, обнажив острые зубы-клыки. Улыбка до неузнаваемости изменила его лицо.

– Фу, – подумала Женя, – ну и рожа.

Продавец понимающе посмотрел на нее.

– Я вас понял, – сказал он, обращаясь именно к ней.

Она не смутилась и не растерялась, а прямо посмотрела ему в глаза. Что-то было в этих глазах нездешнее, хищное и злое, даже не злое, а леденяще-пронзительное, въедливо-проницательное, словно это были глаза не человека, а неизвестного существа в человеческом облике.

– Почему же мама с папой этого не видят, – подумала девочка.

– Они заняты другим, – доверительно наклонившись в ее сторону, ответил продавец. А потом спокойно обратился к родителям:

– Посмотрите, пожалуйста, у себя в автомобиле или, если желаете, мы посмотрим вместе.

Они вышли на улицу все вместе. Женя отошла от них подальше, она больше не могла смотреть на этого продавца. А он продолжил:

– Кстати, мы собираемся расширять свою сеть, и уже начали заниматься продажей автомобилей, в основном, зарубежного производства. Не желаете ли присоединиться и стать участниками программы? Прецеденты уже есть.

Женя покосилась на него и подумала:

– Небось, уже кого-нибудь, надул, как того же Куропаткина.

– Разумеется, это дело нашей фирмы, – громко, чтобы она слышала его, сказал продавец и продолжил, – заботиться о клиентах.

К всеобщему удивлению, ноутбук преспокойно лежал на прежнем месте, накрытый курткой.

– Кто и когда накрыл его курткой? – спросил папа.

– Я еще вчера, – ответила Женя.

– И мы даже не потрудились здесь посмотреть, – вздохнули родители.

– Да, и я утром не обратил на это никакого внимания, – заметил папа, – лежит себе куртка и лежит, и Бог с ней.

В это время за их спиной раздался резкий неприятный кашель, это продавец неожиданно поперхнулся. Он смутился, но быстро оправился, говоря:

– Как видите, я был прав. Наша техника никогда не подводит. Кстати сказать, приобретая покупку на сумму более двух тысяч долларов, вы имеете право получить дисконтную карту нашего магазина, к тому же, персональную. Если желаете, можете получить ее хоть сейчас, – услужливо сказал он.

– А что это нам даст? – поинтересовался практичный папа.

– Скидку на все последующие товары в размере пятидесяти процентов.

– Ого, тогда игра стоит свеч, – сказал папа, – мы согласны.

Они снова вошли в магазин, и продавец вручил им персональную дисконтную карту.

– А как называется ваш магазин? – неожиданно спросила мама.

– У нас сеть магазинов фирмы «Золотой телец», – ответил продавец.

– Сеть? – переспросил папа.

– Да, сеть. И наши представители активно работают повсюду, – услужливо осклабился продавец.

Папа сразу же подумал о дисконтной карте и спросил:

– Скидки на иномарки распространяются?

– Разумеется.

– Что ж, это приятно, – ответил папа, – нам, может быть, стоит присмотреть другой автомобиль.

– Конечно, в семье должен быть свой автомобильный парк, – заметил продавец и опять осклабился.

– И он будет оснащен такой спутниковой охраной? – деловито поинтересовался папа.

– Само собой, – закивал продавец, – скажу вам больше, скоро эта услуга вообще распространится на каждого человека. Это очень удобно – всё и все под контролем, в техническом плане осталось сделать лишь чуть-чуть.

– Да-а-а… плоды техногенной цивилизации, – заметил папа, – это вы о чипизации говорите?

– Ну, как вам сказать… Мир сейчас такой неспокойный, терроризм, экстремизм и прочее, люди живут в страхе, надо же с этим что-то делать.

– Как любопытно вы говорите, – вмешалась мама.

– Еще как любопытно, – согласился он, – а главное, это действительно очень удобно, практично, надежно, никто никуда не денется, все будут как на ладони, подумайте, какие замечательные перспективы нас ожидают.

– Извините, – сказала мама, – но мы до сих пор не поинтересовались вашим именем, а вы так для нас стараетесь.

– Что вы, я для вас еще ничего не сделал. За что же меня благодарить? Я бы очень хотел оказаться для вас полезным, – как-то очень значительно произнес он, – а зовут меня Адам Давидович Бескович.

– Очень приятно, – заулыбались родители.

На этом они попрощались. Путь их лежал на Уржинское озеро.

 

В поисках деревни Бесовки и долгий путь домой

Деревья весело мелькали за окнами машины. Мама, сидя за рулем, щебетала что-то приятное, папа согласно кивал ей в ответ, кажется, они обсуждали возможность приобретения второго автомобиля.

– Ты знаешь, я бы хотела «Армаду», – мечтательно сказала мама, – как мне она нравится!

– А я бы с удовольствием приобрел «Бентли», – весело заметил папа.

– Зато «Армада» – это действительно автомобиль для женщины – большой и удобный.

– Он не просто большой, – сказал папа, – он громадный.

– Именно такой мне и нужен, – заметила мама, – не понимаю, почему некоторые дамы предпочитают миниатюрные автомобильчики. Меня, например, устраивает только большая машина.

– Конечно, ты права, – сказал папа в ответ. Они засмеялись. И только Женя невесело молчала, тем более что она заметила очередную странность.

Судя по прошлому опыту, от магазина до озера езды было минут пять, не больше. Но они ехали уже минут пятнадцать, а озеро все не появлялось.

– Что такое? Что за чертовщина? – неожиданно выругалась всегда воспитанная, хотя и эмоциональная мама, – где мы? И куда делось озеро? Мы же никуда не сворачивали.

– В самом деле, мы едем, как в прошлый раз, – забеспокоился папа.

– Папусик, дай мне твою дисконтную карту, – попросила Женя и стала разглядывать ее глянцевую красивую поверхность. Крупными буквами на ней было написано название магазина – «Золотой телец».

– Ну и названьице, – произнесла она с неприятием. И вдруг в углу карточки она увидела какой-то номер, который был написан очень мелко. Она пригляделась и увидела три цифры – 666.

– Мама! – закричала она, – да он бес, этот ваш продавец!

– Что ты такое говоришь? – возмутились родители.

– Погодите, давайте остановимся и все обдумаем, – предложил папа. Когда же и они пригляделись, открытие их не обрадовало.

– Вот это да. Уж не влипли мы? – продолжил папа, – где этот чертов ноутбук?

Как ни странно, но он лежал на заднем сиденье. Папа полез в карман и достал из портмоне гарантийный талон, который, к счастью, он не выложил дома.

– Мы возвращаемся в тот магазин, – решительно сказал он.

– Для чего? – поинтересовалась мама.

– Там мы с ним спокойно во всем разберемся, – ответил он.

И тут вступила в разговор Женя:

– Вы что, не видели раньше, какой противный этот продавец?

– Женя, противный – это не аргумент, – сказал папа.

– Еще какой аргумент, – ответила девочка, – мама говорила, что интуиция – великая вещь. Может быть, у меня интуиция?

– Это прекрасно, – задумчиво произнесла мама, – но как мы не догадались раньше о том, что имеем дело с нечистой силой?

– Неужели же вы ничего не видели? – спросила Женя, – откуда в этих местах появилась вдруг новая деревня? А вы знаете, как она называется?

– Как? – в один голос спросили родители.

– Бесовка.

– Откуда ты знаешь?

– Видела на дорожном знаке – и когда мы вчера туда ехали, и сегодня, – сказала Женя.

– Почему ты нам об этом не сказала сразу?

– Скажешь вам, как же, вы же не поверите и скажете, что это – мои фантазии. И мама опять начнет читать свою лекцию о том, что свои фантазии нужно воплощать в художественные образы. И потом, вы не подумали, откуда в деревенском магазине такой навороченный отдел?

– В самом деле, – согласился папа, – почему мы об этом не догадались? Почему не видели всей нелепости происходящего?

– Вот-вот, можно подумать, что все деревенские бабульки день и ночь сидят за интернетом или играют в компьютерные игры, – поддержала его Женя. – И разве вы не видели, как улыбался этот продавец? Как он скалил свои мерзкие клыки? Кстати, как его зовут? Адам Давидович Бескович, – все сказано в имени.

– Женя, – мне страшно, – испуганно сказала мама.

– И у него, как он сам сказал, целая сеть, где активно работают его помощники, – подчеркнул папа.

– А бояться надо было раньше, – продолжала Женя, – когда ты вдруг неожиданно стала просить папу купить тебе то трактор, то этот ноутбук. И когда папа неожиданно согласился на эту покупку.

– А где я взял на него наличные деньги? – спросил вдруг папа.

– Откуда мы знаем, но только лично я видела, как ты достал из кошелька деньги и расплатился с продавцом, – сказала Женя.

– Даже так? – сокрушенно покачал головой папа.

– Да я вообще не понимала, что с вами происходит. Ты помнишь, как позавчера, в пятницу, ты заявил, что не пойдешь на работу, потому что она тебе надоела? А сегодня, в воскресенье ты, наоборот, пошел на работу.

– Что же с нами? – теперь уже мама сокрушенно покачала головой.

– А то самое, – заключила Женя, – наверное, мы имели дело с самим Злым Зайтаном или кем-то из его помощников.

– Вот это да, – сказал папа, – значит, теперь нам надо держать ухо востро, – и вспомните, что он говорил… иномарки… спутниковая охрана… все как на ладони… Это же электронный контроль. Ну, что ж, сейчас мы возвращаемся в тот магазин. Разворачивайся, – решительно сказал он маме.

Они развернулись и поехали назад к магазину «Золотой телец». Но вот они проехали уже приличное расстояние, а магазин все не показывался. Не появлялась и деревня Бесовка.

– Значит, мы заблудились, и теперь нам надо ехать в другую сторону, – решили они. Но деревня Бесовка словно провалилась сквозь землю. Более того, по пути им не попалось вообще ни одного населенного пункта.

– Но ведь этого не может быть, – сказал папа, – здесь много разных деревень.

– А может быть, мы заблудились и заехали уже куда-нибудь в другую область или в Мордовию? – предположила мама.

– А там что, люди не живут, что ли, – возразил папа, – деревень-то по дороге полным-полно.

– А может, нас просто бес кружит? – предположила мама.

И папа, и Женя с опаской посмотрели на нее, молча согласившись с ее нехорошей догадкой.

Покружив так часа два, наши путешественники решили возвращаться домой. Осталось только решить, в какой стороне был их дом.

– Пусть нам поможет Бог, – грустно сказала мама и неожиданно повеселела, – а давайте-ка, друзья мои, перекусим.

Они выбрали красивое местечко и расположились на отдых. Надо было собраться с мыслями и успокоиться.

Зеленая трава, высокие сосны, пряный аромат цветов, пение птиц, в самом деле, оказали на них благотворное влияние.

– В конце концов, чего нам бояться? – вдруг сказал папа, – мы же вместе, и мы дружная семья. Пусть Адам Давидович Бескович завидует нам, хоть он и богач, и такой всемогущий.

– И никакой он не всемогущий, – возразила Женя, – мне даже показалось, что это он нас боится, он просто вор и злодей.

– И мошенник, – неожиданно добавила мама, – кстати, шестерки эти в дисконтной карте тоже краденые, я читала, что это число солнца и власти, и он его тоже украл.

В этот момент мимо них неожиданно на большой скорости промчалась машина, потом другая, третья. И тут машины понеслись сплошным потоком.

Герои наши огляделись и увидели, что они расположились в совершенно неподходящем для отдыха месте. Рядом находилась трасса. Это было совсем недалеко от города, почти рядом с мостом через Оку. Более того, именно здесь начиналась развилка, и от нее грунтовая дорога прямиком вела к берегу Оки. Проезжающие машины всегда поднимали здесь ужасную пыль, и более неудобное место для пикника трудно было найти.

Неудивительно, что на них удивленно поглядывали проезжающие мимо люди, кто-то даже повертел пальцем у виска.

– Вот это да, – снова сказал папа, – нам действительно нужно держать ухо востро.

И они поехали домой, через полчаса они были уже дома. Во дворе в тот день было как-то очень людно и шумно. Народ волновался и что-то заинтересованно обсуждал.

– Что-нибудь случилось? – спросили они у соседей.

– Да, Денис наш неожиданно выиграл машину «Форд Фокус», фирма проводила рекламную компанию.

– Что вы говорите, он, конечно, доволен? – спросил папа.

– Да что вы, это какие-то мошенники орудовали под видом солидной фирмы.

– Как это вы узнали?

– Так его просто-напросто кинули. Да еще и избили.

Наши герои понимающе переглянулись.

– Еще одна жертва, – сказала Женя.

– Вот тебе и сеть, – заключил папа.

 

Невероятная история с шубами

Воскресный день принес много сюрпризов жильцам дома по улице масона Кутузова, причем, сюрпризов самого разного толка.

Соседка семьи Ромашиных – Людмила Львовна Жадовская проживала в этом же дома, но на четвертом этаже. Она была женщиной, мягко сказать, прижимистой, впрочем, в этом она вполне соответствовала своему супругу Борису Ефимовичу.

Людмила Львовна заправляла небольшой фирмой с громким названием «Мнемозина», которая занималась распространением пищевых антибиодобавок, и это приносило неплохую прибыль. Борис Ефимович вскоре оставил службу, где он получал жалкие инженерные гроши и стал во всем помогать своей преуспевающей супруге.

Вскоре они стали обладателями нескольких складов своей продукции, и дело завертелось еще веселее. Супруги приобрели трехкомнатную квартиру в престижном доме, купили серебристый красавец «Лексус». И уже задумывались о строительстве большого коттеджа, обязательно с зимним садом, крытым бассейном и бильярдной. Они уже даже приобрели участок земли в три гектара, а вот денег на такой коттедж им пока не хватало.

Людмила Львовна не любила выходные дни, потому что они отнимали у нее возможность зарабатывать деньги. Она считала, что сначала надо поработать так, чтобы потом вся жизнь была похожа на праздник.

В этот воскресный день она томилась от безделья. Мужа дома не было, он как раз поехал с главным архитектором Иннокентием Дмитриевичем Аборским осматривать участок. Она решила выйти из дома и заглянуть в магазины, чтобы немного развеяться. Но выйдя из дому, почему-то передумала и, купив свежую газету с объявлениями, вернулась домой.

Дома она стала подробно изучать объявления, и вдруг взгляд ее упал на одно интересное сообщение: «Внимание! Небывалая летняя распродажа зимней меховой одежды. Большие скидки. В ассортименте шубы по баснословно низким ценам. Спешите». Указан адрес и телефон.

Какая женщина не откликнется на такое предложение, и Жадовская тут же набрала номер. Через полчаса она уже была на месте. Ее удивило, почему в магазине так мало покупателей. Неужели так мало желающих приобрести шубы, пусть среди жаркого лета, но зато по такой действительно выгодной цене? И, тем не менее, те дамы, которые здесь были, весьма охотно примеряли шубки, а некоторые покупали, даже не примерив.

– В чем дело? – поинтересовалась Людмила Львовна, и тут же была шокирована, узнав цены. Натуральная шуба из пластин черной американской норки стоила три-четыре тысячи рублей. Надо сказать, что реальная ее цена была от двух тысяч долларов и выше, что соответствовало от шестидесяти – восьмидесяти до ста пятидесяти – трехсот тысяч рублей.

– Что происходит? – подумала она, не веря своим глазам. Ее забила нехорошая дрожь.

Еле сдерживая себя, она обратилась к продавцу – консультанту, на что та ей вяло ответила, что все эти шубы греческого и турецкого производства, и товар просто-напросто залежался. К новому сезону они привезут новую партию, и не одну, а куда девать эти нереализованные вещи – непонятно. Некоторые фирмы поступают иначе, они предпочитают товар уничтожить, чтобы только не снижать его стоимость, а их директор распорядился по-другому, и они решили пустить его в продажу по таким вот шоковым ценам.

– А почему народу мало? – осторожно спросила Жадовская.

– Так мы только дали объявление. Их не будет уже к завтрашнему дню, а то и к вечеру. Вы когда газету купили?

– Только что.

– Ну вот, – сказала ей продавец, – сейчас женщины узнают и быстро набегут.

– А сколько вы даете в одни руки? – поинтересовалась Людмила Львовна. Она уже смекнула, что потом все эти шубы она продаст по другой цене, и это принесет ощутимую прибыль.

– Да сколько хотите, – равнодушно ответила продавец, – нам какая разница, кому продавать.

– А можно десять штук? – спросила она.

– Можно.

– А двадцать?

Продавец взглянула на Людмилу Львовну, как ей показалось, насмешливо, но поскольку она предвкушала редкостную удачу, она не обратила на это внимания.

– Да покупайте себе, сколько хотите, мне-то что, – через секунду ответила она.

– И все по такой цене? – поинтересовалась Жадовская.

– Почти. Только голубую норку и чернобурку хозяин пустил по пять тысяч.

– Почему же черная американская норка у вас дешевле голубой? Она же считается самой лучшей? – спросила Людмила Львовна.

– Не знаю, сами смотрите, – ответила продавец, явно больше не желая разговаривать с настырной покупательницей.

Людмила Львовна подошла к шубам из голубой норки и примерила одну из них. Покрой был чуть ли не королевский, расклешенный низ шубки слегка фалдил, она даже ахнула от восторга.

Домой она ехала на такси, с большим трудом погрузив тридцать разных шуб – из черной и голубой норки, из енота и чернобурой лисы, из хонорика и песца. За все это богатство она выложила всего-то сто тридцать тысяч рублей. Она уже подсчитывала барыш, какой выручит от перепродажи, и он получался нешуточный – ведь если она продаст хотя бы двадцать шуб по недорогой цене, тысяч по шестьдесят, семьдесят, то ее куш составит полтора миллиона. А это очень даже неплохо при таком раскладе.

Она уже подумывала, не вернуться ли ей снова в тот магазин, пока не поздно и подкупить еще столько же шуб, а то и больше, ведь таким макаром она сможет за полдня часть суммы на дом набрать, то-то муж будет рад. Он, как ушел с работы с этой нищенской зарплатой, стал крутиться похлеще, чем она сама. Да, наверное, надо вернуться, в конце концов, это мое дело, зачем я беру такое количество, да и продавцам, кажется, это безразлично, плавают, как амебы, вот ведь девки неделовые пошли. Нет, чтобы подсуетиться, а то ведь, поди, ума только на то и хватило, чтобы себе пару-другую шубенок справить, а мы мыслим широко.

Людмила Львовна с удовольствием потерла руки, но возвращаться не стала. Как жаль, что мужа до сих пор не было дома. Ей не терпелось поделиться с ним радостью. Она уже по несколько раз примерила все шубы, а потом с любовью разложила их на широкой кровати, чтобы видна была вся их роскошь.

Огорчало немного то, что часть денег она взяла не свои, а ее подруги Розы. Правда, о ней в этой нервной спешке Людмила Львовна даже не вспомнила, и теперь ей предстоит с ней неприятное объяснение. Конечно, та обидится и выговорит, что лучшая подруга не предложила ей такое выгодное дело.

В передней раздался звонок, это приехал муж. Она бросилась к нему навстречу, радостная, сияющая, помолодевшая.

– Что случилось? – спросил Борис Ефимович.

– У меня сюрприз, – защебетала она, – зайди скорее в спальню.

– Что за сюрприз у меня в спальне? – засмеялся он.

– Сейчас увидишь, – кокетливо ответила она.

– Погоди, дай хоть руки помыть.

– Только скорее, я тебя прошу, – нетерпеливо попросила она.

– Ты пока ужин подогрей, я очень устал, – ответил Борис Ефимович.

Людмила Львовна пошла на кухню разогревать ужин. А минут через пять сюда вошел недоумевающий муж:

– Ну, что ты мне хотела показать?

– А ты в спальне был? – спросила она.

– Был.

– И что? – с хитринкой в голосе спросила Людмила Львовна.

– Ничего, – ответил супруг.

– Как ничего? – удивилась Людмила Львовна, – ты что, ничего не увидел?

– А что я там должен был увидеть? – недоумевал супруг.

– Как что? Шубы. Натуральные шубы, – с восторгом ответила ему жена, – я же сегодня купила тридцать натуральных шуб за сто тридцать тысяч рублей. Они сейчас лежат у нас на кровати.

– Эти крысиные хвосты стоят сто тридцать тысяч? – удивился Борис Ефимович.

– Что ты говоришь? – возмутилась супруга, – какие крысиные хвосты?

– Обыкновенные, – ответил он.

– Я всегда говорила, что ты ничего не понимаешь в натуральных мехах, – заключила она.

– Послушай, что ты меня разыгрываешь? – начал терять терпение Борис Ефимович.

– Это ты меня разыгрываешь, – рассердилась она, – пойдем в спальню.

Они вместе вошли в спальню, и глазам счастливых супругов предстала странная картина. На широкой двуспальной кровати лежали разбросанные в беспорядке крысиные хвосты. Самое удивительное, что на каждом из них была этикетка с указанием: «Хвост крысиный. Натуральный». И даже было указано: «Сеть магазинов и услуг фирмы «Золотой телец».

Людмила Львовна спокойно подошла к кровати и медленно рассмотрела каждый. Сомнений не было, это действительно были крысиные хвосты.

– И ты, в самом деле, отдала за них сто тридцать тысяч? – спросил муж.

– Да, – упавшим голосом ответила Людмила Львовна.

– Ты в своем уме? – поинтересовался Борис Ефимович.

– Я ничего не понимаю, – сказала она, – кто-то меня здорово разыграл, только я не понимаю, кто и как. Я же это не придумала.

И тут она вспомнила, что утром купила газету «Толкучку» со свежими объявлениями.

– Ах, я совсем забыла, надо найти газету, я же сегодня купила свежую «Толкучку».

Она бросилась искать газету.

– Какую «Толкучку»? Ты о чем? Она же выходит по понедельникам и средам, а сегодня воскресенье, – возмутился муж.

– Действительно, – в недоумении остановилась Людмила Львовна, – но я же в самом деле покупала эту газету.

– В самом деле? – с недоверием спросил муж.

– Да вот же она, – обрадовалась она, увидев газету, – на, читай.

– Тогда я ничего не понимаю, – сказал сбитый с толку Борис Ефимович, – завтра же едем туда снова.

На следующий день на своем новом «Лексусе» они отправились к тому магазину, но ни такого отдела, ни даже магазина они не нашли. По этому адресу находилось какое-то скучное чиновничье учреждение, где на них посмотрели с недоверием и выслушали неохотно.

– Ты смотрела дату, которая стояла на газете? – спросил жену чуть погодя Жадовский.

– Нет. Зачем? Она же была свежая, только что купленная в киоске.

– Где она? – со злобой спросил он.

– На заднем сиденье.

Оба обернулись и увидели, что там ничего не было.

 

Семейная сцена

Борис Ефимович был не просто обескуражен этими событиями, он был почти раздавлен. Ночь прошла беспокойно. О каком сне тут могла быть речь? Борис Ефимович вставал, ходил по дому, пил кофе, снова ложился. Людмила Львовна пила корвалол и рыдала. К утру уснули оба коротким, тревожным и болезненным сном.

Будильник прогремел как набат. Но и утром ничего не изменилось. Надежда на то, что это был дурной сон, не оправдалась. Около кровати валялись все те же крысиные хвосты. Людмила Львовна застонала, увидев их.

– Ты дура, понимаешь, ты сама настоящая дура! – закричал на жену Борис Ефимович, – страшно не то, что в трубу улетели сто тридцать тысяч, а то, что ты со своей инициативой вечно вляпаешься в какое-нибудь дерьмо.

– А-а-а… – застонала на одной ноте Людмила Львовна, – молчи, не говори мне ничего-о-о…

Тут Борис Ефимович словно спохватился:

– К тому часть из них – чужая.

Она зарыдала.

– А если Розе вдруг срочно понадобятся деньги, что мы ей скажем? – не обращая внимания на ее рыдания, спросил он.

– Не знаю-ю-ю…

– Ну ладно, в конце концов, это небольшая сумма, отдадим, – вне себя продолжал кричать он, – но зачем ты вообще брала у нее деньги?

– Ты же знаешь, это ее заначка от мужа, – рыдая, отвечала она, – их ей дает любовник.

– Ах, вот вы какие все, заначки от мужей делаете? – багровея, зарычал он, отстаивая интересы сильной половины человечества, – у тебя, наверное, тоже есть?

И уже почти теряя самообладание, рявкнул:

– И любовник, наверное, тоже имеется? А?

– Я… я… никого у меня нет… я никогда от тебя ничего не скрывала, – пролепетала в ответ сквозь слезы несчастная и обессиленная жена. Если бы она не была сейчас так потрясена случившимся, она бы ответила своему муженьку, что это она вывела его в люди, что это он долгое время сидел у нее на шее и что это благодаря ей он стал таким деловым. Но Людмила Львовна находилась в шоковом состоянии и не была способна на какие-либо решительные действия.

– Ты понимаешь, – немного успокоившись, продолжал Борис Ефимович, – мне именно сейчас нужны деньги. Я вчера говорил с главным архитектором Иннокентием Дмитриевичем, и мне сегодня нужно внести в кассу сорок тысяч за скважину, пятьдесят – за газ. Нам первым начинают бурить скважину, ты понимаешь, дура?

– А почему так дорого? – бессильно спросила она.

– Да потому что у нас будет самый настоящий и глубокий колодец, выложенный бетонными кольцами. И столбы поставят в первую очередь на нашей улице, и в первую очередь именно здесь протянут линию.

Людмила Львовна тяжело вздохнула. Муж продолжал:

– Но самое главное, он мне сегодня устраивает прием у генерального подрядчика.

– Ну и что? – спросила она.

– Как что? Ты что, ничего не понимаешь? – снова багровея, закричал Борис Ефимович.

– Да не кричи ты, – остановила его Людмила Львовна, – он что, такая важная птица? Кто он такой?

– Я еще сам толком ничего не знаю. Знаю только то, что он – то ли генеральный директор то ли президент всего холдинга «Адонирам».

– А зачем же он тогда мелочится на какие-то рядовые работы? – недоуменно спросила Людмила Львовна, – у него что, помощников нет?

– Он курирует особо важные проекты, – так мне объяснил Иннокентий Дмитриевич.

– Значит, мы… такие важные фигуры? – приосанилась Людмила Львовна, вытирая покрасневшие от слез глаза.

– Ты как будто только на свет родилась, – усмехнулся супруг, – у нас же все держится на личных связях!

– И деньгах, – добавила супруга.

– Вот, вот, – согласился он, – и деньгах. Вот ты мне и скажи, где мы сейчас возьмем эти деньги.

– Не знаю, – ответила она.

– Не понимаю, – снова начал горячиться Борис Ефимович, – ну, как ты могла вляпаться в эту историю? Ведь об этом никому нельзя рассказать. Ладно бы, действительно, были шубы, я бы еще похвастался мужикам, что жена шуб накупила, все профукала. А тут как быть? Ни шуб, ни денег. Или рассказать им, что ты вчера была на распродаже и купила за сто тридцать тысяч рублей тридцать крысиных хвостов? Что мне они скажут? Вот-вот, скажут, что пора в желтый дом.

– На Баженова? – испуганно спросила жена.

– На Баженова, – подтвердил муж.

– Я туда не хочу.

– И я не хочу! – крикнул супруг.

– Ну, ведь у нас же есть деньги… у тебя на карточке, у меня… а остальное возьмем в долг, – робко предложила жена.

– Придется, – вздохнул он, – придется расставаться с последними кровными денежками. Еще неизвестно, как пройдет встреча с этим генподрядчиком. Но говорят, мужик он видный и дельный.

– Он… наш человек? – спросила Людмила Львовна.

– Это шеф Иннокентия Дмитриевича! Значит, наш.

– А как его зовут? – снова спросила она.

– Не знаю, – ответил супруг, – Иннокентий Дмитриевич мне сегодня позвонит и скажет, куда и во сколько подъехать. Погладь мне лучше рубашку и приготовь галстук, знаешь, какой… А лучше сама выбери.

– Да, да, Боренька, я сейчас, – захлопотала Людмила Львовна.

– От этой встречи очень многое зависит. Я же не знаю, что он мне предложит, и какая будет стоимость проекта, может, пять-семь миллионов, может, десять, а может и все двадцать.

– Ты меня не пугай, – сказала она.

– А что пугать? Думаю, наш домик обойдется нам в копеечку.

– Да ты что? – ахнула Людмила Львовна.

– А сколько ты думала? Мы тут с Иннокентием Дмитриевичем прикинули, получается, что-то около девяти миллионов, и это – почти по себестоимости.

– Какой ужас, Боря, а где же мы столько возьмем? – воскликнула Жадовская.

– Заработаем, – уклончиво ответил муж, – на худой конец, один склад продадим.

И Борис Ефимович стал собираться на встречу.

 

Строительный холдинг «Адонирам»

Вскоре позвонил главный архитектор Иннокентий Дмитриевич Аборский.

– Доброе утро, Борис Ефимович. Звоню, как договорились.

– Доброе утро, дорогой. Хоть вы нас не подводите, – ответил Жадовский.

– Что вы, как можно. Мы же свои люди, – сказал Аборский, – так, записывайте адрес и фамилию генподрядчика, но знайте, это очень важная персона, вы даже себе представить не можете, насколько важная.

– Я вам верю, Иннокентий Дмитриевич, – сказал Жадовский, – верю, как самому себя.

– Только, знаете, у него не совсем обычная фамилия, – заметил Аборский, – такая необычная, что некоторые поначалу ее даже пугаются.

– Как же это можно испугаться фамилии? – засмеялся Борис Ефимович.

– Берия, – произнесли на другом конце провода.

– Что значит Берия? – испуганно спросил Жадовский.

– Фамилия у него такая, представляете.

– Как это… Берия, – почему-то холодея, спросил Борис Ефимович.

– Да вы не пугайтесь, бывают такие странные совпадения, – засмеялся собеседник, – но мужик он, я вам скажу, замечательный. Он, между прочим, занимается не только строительством, это, если хотите, его хобби. И если я расскажу вам о делах, которыми он ворочает, вы не поверите. Я его знаю уже очень давно, так что я предложил ему вашу кандидатуру по великому блату.

– Ой, благодарю вас, Иннокентий Дмитриевич, – залопотал Борис Ефимович.

– Да полно вам, – перебил его собеседник, – вы с ним обязательно поладите. Поезжайте, он сейчас у себя в офисе. Я вам желаю удачи.

– Благодарю, благодарю, Иннокентий Дмитриевич, – засуетился Борис Ефимович и аж слегка вспотел. Через несколько минут он уже ехал на встречу с генеральным директором этого загадочного холдинга и своим подрядчиком с пугающей фамилией Берия.

Офис строительной компании «Адонирам» находился в центре города, на площади, недалеко от памятника вождю всех мировых люмпенов.

С этим памятником в городе произошла настоящая кутерьма. Когда к власти пришли демократы, они тут же снесли памятник и увезли его в неизвестном направлении. Но все эти демократы были вчерашние чиновники, хорошо кормившиеся при прежней власти.

Мало кто догадывался, что они сами и организовали эту историю со сносом памятника. Зачем? Во-первых, они привлекали внимание к своим персонам. Во-вторых, в глазах одураченного народа они выглядели теперь чуть ли не борцами за истинную свободу. В-третьих, и что было самым главным, ради чего все это и затевалось, – им во что бы то ни стало нужно было удержать власть в своих руках.

И мало кто понимал, что шумиха, поднятая вокруг этого события, была организована ими же. Печать подняла шум, на который нужно было как-то реагировать, и реакция на него была организована немедленно.

Один видный чиновник заявил, что готов на свои собственные деньги приобрести этот священный для него памятник и поставить у себя на даче.

Увы, среди демократов находились и наивные простачки, которые ничего не знали о скрытых пружинах происходящего. Они больше всех галдели и требовали независимости и свободы. Такие мечтатели, идеалисты находятся во все времена. Им кажется, что от них что-то зависит. На самом же деле они всегда становятся жертвами и игрушками в руках все тех же держателей невидимых нитей. Правда, на какое-то время им дают слово, и они, принимая все за чистую монету, стараются вовсю, не понимая, что ими умело руководят.

Вот тогда-то их руководители и назначили тому видному чиновнику сумму, за которую он мог приобрести столь любимый им памятник. Но после названной суммы тот даже не пискнул, начисто забыв о священном долге и своих попранных чувствах.

Что же касается местонахождения памятника, слухи об этом были самые различные. Одни говорили, что он стоит теперь где-то недалеко от городской свалки, указывая вытянутой рукой прямо на горы мусора. И что около него бомжи устроили свое жилище, дескать, удобно, защищает от ветра. Другие уверяли, что его поместили в каком загородном пансионате.

И все же газеты продолжали муссировать эту тему. Тем не менее какое-то время в центре города зиял пустой постамент, а потом кто-то додумался поставить на него огромный крест с поперечной перекладиной. Зрелище было зловещим и символичным.

Когда же в городе уже открыто установилась прежняя власть, правда, под другим соусом, первым делом они водрузили любимый памятник на прежнее место. И вождь мировых люмпенов по-прежнему указывал горожанам путь в пропасть и, к тому же, частенько, заметьте, левой рукой.

Вот именно здесь, на площади рядом с памятником и находился офис строительной компании, куда приехал господин Жадовский.

– Богатая компания, – отметил он, поднимаясь по мраморным ступеням, – вон какой солидный офис себе отгрохали. Приятно с такими людьми иметь дело.

Его встретила секретарь, худенькая женщина лет тридцати, с птичьими чертами лица.

– Это, наверное, от худобы, – подумал Борис Ефимович и представился.

– Да, вас уже ждут, – сказала она вдруг неожиданно резким голосом, словно каркнула. Жадовский вздрогнул.

– Что значит, плохо выспался, – мелькнуло у него в голове.

– Заходите, – снова каркнула секретарь, и ему показалось, что у него за спиной кто-то захлопал крыльями. Он обернулся на шум и увидел, что это просто со стола упали на пол какие-то бумаги.

– Ах, черт, – снова подумал он, – мерещится неизвестно что.

Жадовский направился к кабинету, и тут он увидел латунную табличку, на которой крупными буквами было выгравировано – Л. П. Берия.

Борису Ефимовичу стало дурно.

– Позвольте, я присяду, я сегодня плохо спал, а у меня давление, знаете ли, скачет.

– Давление? – каркнула секретарь, – выпейте воды, – и она протянула ему хрустальный стакан. Жадовский обратил внимание на ее необычные ногти, очень длинные и некрасивые, слегка загнутые вниз.

– Как птичьи когти, – снова промелькнуло у него в голове. Он сделал несколько глотков и поперхнулся.

– Что с вами? – поинтересовалась секретарь и протянула руку, чтобы постучать ему по спине. И тут он увидел у нее на руке свежий птичий помет.

– Что это? – вяло воскликнул он, чуть не теряя сознание.

– Где? – резко спросила его секретарь.

Жадовский молча ткнул пальцем.

– Вы разве не заметили? – снова каркнула она, – у нас попугай.

– Попугай? – тупо переспросил Борис Ефимович.

– Да, вон его клетка, – куда-то указала она.

– Я не заметил, – попытался улыбнуться Жадовский.

– И я иногда выпускаю его полетать, – добавила секретарь.

– Полетать? – снова зачем-то переспросил он.

– Да, ему тоже нужна свобода, – каркнула секретарь.

– Свобода? – удивился Борис Ефимович.

– Да, свобода, – ответила она, вытирая помет.

– Попугай? – повторил Борис Ефимович, – а он возьми меня и по-пу-гай.

– Замечательная игра слов, – засмеялась секретарь. Но Жадовскому опять послышалось хриплое карканье.

– Идите, Лука Петрович вас ждет, – уже строго сказала она и наклонилась над каким-то бумагами, давая понять, что его присутствие в приемной явно затянулось.

– Лука Петрович? Он – Лука Петрович, – обрадованно произнес он, – слава Богу, а я уж думал…

– Все сначала так думают, – отрезала секретарь, – а потом понимают, что Лаврентий Павлович по сравнению с ним – никто.

И секретарь резко дернула головой, как птица, и во взгляде ее промелькнуло что-то недоброжелательное.

– Ворона ты худосочная, – подумал Жадовский и взялся за ручку двери. Взгляд его снова упал на латунную табличку, на которой он явственно увидел – Лука Петрович. Ему стало легче.

– Ах ты, бес, что ли, меня попутал?

И он открыл дверь.

 

Прием у Л. П. Берия и выгодное предложение

Лука Петрович оказался человеком сколь доброжелательным, столь же и практичным. Они долго и подробно обсуждали строительство будущего дома. Зимний сад и крытый бассейн сильно удорожали его стоимость, получалось, как и предполагал сам Борис Ефимович, что-то около девяти миллионов рублей.

– Понимаете, – честно признался он, – я сейчас несколько стеснен в средствах, и у меня таких денег нет.

– Ничего страшного, я могу подождать, – легко согласился собеседник.

– Понимаете, ко всему прочему, моя жена попала в неприятную историю с какими-то мошенниками, – заговорил Борис Ефимович, – её обманули, правда, на небольшую сумму, но все же. Нам сейчас дорога каждая копейка.

– Понимаю, сейчас тьма таких мошенников, – согласился Лука Петрович, – как их теперь называют – лохотронщики. Нужно знать, дорогой мой, с кем связываться. Я думаю, нынче дело нужно иметь только с проверенными людьми или же пользоваться рекомендацией.

– Я тоже так думаю, – поддакнул Борис Ефимович.

– Как в старые времена, помните, – перебил его Берия, – чтобы сунуться к какому-нибудь важному чиновнику и тем более в незнакомом городе – извольте иметь при себе рекомендательные письма известных господ, которые, собственно, и открывают все двери, так же, впрочем, как и деньги.

– Да-да, – опять поддакнул Жадовский.

– Значит, мы с вами поладим, – сказал Лука Петрович. И неожиданно добавил, – а вы знаете, я могу пойти вам навстречу.

– Что это значит? – заинтересовался Борис Ефимович.

– Я могу вдвое снизить стоимость вашего дома, – предложил он.

– Каким образом? – удивился Жадовский.

– Понимаете, я далеко не бедный, но определенный интерес все же имею. И мне, конечно, лучше получить с вас девять миллионов, но это слишком долго по времени, ведь я получу их только после окончания строительства, то есть где-то через год. А я хотел бы завершить все как можно раньше.

– Я вас понимаю, – согласился Борис Ефимович – вам нужны наличные.

Лука Петрович засмеялся:

– Ну, что вы, господин Жадовский, у меня есть и безналичные и наличные, и какие угодно – в любой валюте и любом драгметалле, даже более, чем вы думаете. Но понимаете, у меня есть свои планы, – добавил Лука Петрович, – свои виды на людей.

– Конечно, конечно, – согласился Жадовский, хотя не понимал, о каких видах на людей идет речь.

– И потому я хочу предложить вам выгодную сделку, – заключил Лука Петрович.

– Какую? – Борис Ефимович насторожился.

– Да вы не волнуйтесь, все будет исключительно между нами.

– Это – криминал? – спросил Жадовский.

– Нет, что вы, это для меня мелко, а люблю интригу.

– Как же это будет выглядеть? – спросил Жадовский.

– Как? Вы платите мне всего четыре с половиной миллионов рублей. Всего, – сказал Лука Петрович с расстановкой.

– То есть? – перебил его Борис Ефимович.

– Дайте мне договорить, уважаемый. Да, вы мне платите всего четыре с половиной миллиона рублей, но сразу. И я строю вам дом. Причем, в первую очередь.

– А за какой срок? – поинтересовался Жадовский.

– Так, сейчас подумаем. У нас нынче начало июля, – начал рассуждать Лука Петрович, – думаю, до конца месяца с основным объемом работ мои хлопчики управятся, а к концу августа все будет готово, а то и раньше.

– Всего за два месяца? Как же вы успеете? – удивился Жадовский.

– Дорогой мой, это уже мои проблемы. Во-первых, у меня специализированные бригады, которые на этом деле давным-давно поднаторели. А во-вторых, вы видели моих хлопчиков?

– Ну, откуда же?

– То-то же. А они в работе, скажу я вам, сущие дьяволы, – весело сказал собеседник.

– Хочется верить, – сказал Борис Ефимович.

– Что значит «верить», когда это так и есть, – засмеялся Лука Петрович.

– И у меня через два месяца будет готовый дом? – снова удивленно спросил Борис Ефимович.

– Именно так – готовый дом, с зимним садом, крытым бассейном и бильярдной, мечтой всей вашей жизни.

– Откуда вы знаете?

– Да кто же из нормальных людей об этом не мечтает? – снова засмеялся Лука Петрович.

– В самом деле, – согласился Жадовский.

– Если хотите, организуем вам и боулинг, – потирая руки, сказал Берия.

– Все это замечательно, – начал Борис Ефимович, – но таких денег сразу у меня не найдется.

– А это уж вы думайте сами. Как-нибудь поднапрягитесь.

– Тяжело, Лука Петрович, – заметил Жадовский.

– Что значит «тяжело»? Возьмите у кого-нибудь в долг, а еще лучше, оформите кредит, к примеру, в «Адпромбанке», – предложил он.

– Там большие проценты, – заметил Борис Ефимович.

– Знаю, что большие. Можно даже сказать, грабительские проценты, – согласился Лука Петрович.

– Что же вы тогда мне это предлагаете? – осторожно спросил Жадовский.

– А что делать? – сокрушенно молвил Берия, – пока не во всех делах мы управляем. Порой управляют и нами. И потому надо приспосабливаться. Сначала – чтобы выжить, потом – чтобы встать на ноги.

– Верно, верно, – согласно кивнул Жадовский.

– Вот когда мы придем к власти, тогда дела пойдут лучше, – заверил его собеседник.

– Что значит лучше? – удивился Жадовский.

– А то и значит, что лучше. Тогда мы все будем делать открыто, и уже ни от кого не таясь, – заверил его Лука Петрович.

– А кто мы? – спросил Борис Ефимович.

– Наша партия.

– У вас своя партия?

– Да, а вы разве не знали? – в свою очередь удивился Лука Петрович.

– Нет.

– Что вы, голубчик, вам обязательно надо ознакомиться с нашей программой! – воскликнул Берия, – мы даже название придумали ей замечательное – «Поле чудес». В печати нас даже уже окрестили – «чудесники». Неужели не читали и не слышали?

– Нет. Я только передачу знаю с таким названием, – ответил Борис Ефимович.

– Да нет, это не то. Передача – это пустяки по сравнению с тем, что мы затеваем, хотя и они работают неплохо.

– А мне эта передача не нравится, – заметил Борис Ефимович.

– Ну, это дело вкуса. Наши цели, дорогой мой, гораздо серьезнее. Вы даже не представляете, но мы намерены управлять всей мировой политикой, – заверил его Лука Петрович.

– Ну и размах у вас, Лука Петрович!

– А что вы думаете, милейший? Мы времени зря не теряем, все идет к тому, ошейники уже почти готовы.

– Какие ошейники? – испуганно спросил Жадовский.

– Да это я так, к слову, – улыбнулся Берия, – но размах у нас действительно серьезный.

– Да это я уже понял, – сказал Борис Ефимович.

– Но я думаю, это дело будущего, а пока давайте вернемся к моему предложению. Ну, что, по рукам?

– Честно говоря, не знаю, – неуверенно ответил Жадовский, – я боюсь вас обмануть.

– Меня… обмануть? – засмеялся Лука Петрович, – да вы знаете, как за глаза зовут меня мои подчиненные?

– Как?

– Лукавый.

– Это что, производное от имени? – как можно более учтиво спросил Жадовский.

– Верно, – согласился Лука Петрович, – я уже, дорогой мой, прошел огонь и воду, и медные трубы. И еще кое-что похуже.

– Что уж хуже?

– Да я, милейший, всю жизнь кручусь, как в аду, – захохотал Лука Петрович. Борис Ефимович вяло засмеялся вместе с ним.

– Как на раскаленной сковородке, – продолжая смеяться, сказал Лука Петрович, – хоть и сам… лукавый.

Теперь они хохотали вместе. Жадовский хотел было что-то сказать, но Лука Петрович, перебивая его своим гомерическим хохотом, произнес:

– Я сам кого хочешь обману, а меня еще никто и никогда обмануть не смог.

Жадовскому показалось, что этот совместный смех их как-то сблизил, по крайней мере, уменьшились его неприятные опасения, и куда-то улетучилась нежелательная тревога. Он успокоился, и риск показался ему минимальным.

– Да и нет вовсе никакого риска, – вдруг подумалось ему.

– Милейший, давайте решайтесь, – сказал Лука Петрович, перестав смеяться, – вы ведь ничем не рискуете. Дело выгодное.

Борис Ефимович вздрогнул оттого, что его собеседник словно прочитал его мысли:

– Не знаю, Лука Петрович, надо подумать, – сказал он.

– Что тут думать? Я не каждый день такие предложения делаю, и далеко не всем. А если и делаю, то, уж будьте уверены, только проверенным людям.

– Я понимаю, Лука Петрович, но наверное, я все-таки не найду сразу таких денег.

– Как не найдете? Давайте подумаем вместе, – предложил Берия.

– Давайте, – согласился Жадовский.

– Кое-что есть у вас в заначке – это раз.

– Откуда вы знаете?

– Ну, у какого же добропорядочного бизнесмена нет заначки на всякий пожарный случай? Это же ясно… м-м-м… – протянул он.

– … как Божий день, – продолжил за него фразу Жадовский.

Лука Петрович неожиданно зашелся кашлем:

– Все эти проклятые кондиционеры, – успокоившись, – начал он, – представляете, простыть в такую жару.

– Что это вы себя не бережете? – участливо обратился к нему Борис Ефимович.

– Да это все моя секретарша. Она совершенно не выносит жары и выбирает невыносимый для меня режим. Ей, видите ли, жарко, а мне – холодно. Сколько раз ей об этом говорил, а она делает по-своему.

– Что же на нее, и укорота нет? – удивился Жадовский.

– Да понимаете, привык я к ней, – признался Берия, – вот и терплю ее капризы. Дама все-таки, хотя и бывает рассеянной, как ворона. Однако продолжим.

– Да, да, давайте, – согласился Борис Ефимович, опять потеряв спокойствие.

– Итак, как мы сказали, кое-что есть у вас в заначке, это раз. Затем вы берете кредит в «Адпромбанке» – это два. Ну, и продадите парочку своих складиков, это три.

– Откуда вы и про складики знаете? – снова насторожился Борис Ефимович.

– Дорогой мой, вы же пришли ко мне не с улицы, – начал Лука Петрович, – ваш друг и мой давнишний приятель, главный архитектор Иннокентий Дмитриевич Аборский мне все о вас рассказал. Я знаю, что у вас хорошо налажено дело, более того, мне нравится ваш бизнес. Ваши пищевые антибиодобавки – это то, что сейчас надо людям, я это очень и очень одобряю.

– Тогда мне понятна ваша осведомленность о моих делах.

– И потом, – добавил Лука Петрович, – у вас ведь в запасе останется еще один складик, верно?

– Верно, – растерянно кивнул Жадовский.

– Пока вам хватит, чтобы остаться на плаву? – участливо спросил он.

– Хватит, – согласился Борис Ефимович.

– Тем более что вы, благодаря этому шагу приобретаете солидный коттедж. Так?

– Так.

– А что вы при этом теряете? Да ничего. Считайте, что вы просто вложили свои деньги в выгодное дело. Потом-то вы обязательно купите еще несколько таких складиков, если, конечно, они будут вам тогда нужны.

– То есть? – удивился Жадовский.

– Я имею в виду, что каждый совершает свой путь, кто-то растет, кто-то скатывается вниз. Но вы ведь желаете развивать свое дело и увеличивать капитал, верно?

Борис Ефимович молча кивнул, он сидел озадаченный этим предложением.

– Мне надо подумать, – сказал он.

– Хорошо, – согласился Лука Петрович, – но даю вам на размышление неделю. И потом вы говорите мне свое решение.

– Я вас понял, – ответил Борис Ефимович.

– Если «да», то в течение этого времени вы приносите мне деньги, и мы начинаем активно работать. Если «нет» – все остается по-прежнему.

– То есть… – начал Борис Ефимович.

– То есть, ваш дом строится, но на общих основаниях, – продолжил Лука Петрович, – без всяких привилегий и в лучшем случае, в течение года. Если, конечно, кто-то более сообразительный не перекупит ваш престижный участок.

– Что вы хотите этим сказать? – недоуменно спросил Жадовский.

– По-моему, все проще простого. У кого деньги – у того и право принимать решения, – ответил Лука Петрович.

– Да, разумеется.

– Кроме того, стоимость вашего дома будет уже далеко не четыре с половиной миллионов, – заметил собеседник.

– А сколько? – опасливо спросил его Жадовский.

– А сколько вы насчитали с Иннокентием Дмитриевичем? – ответил ему вопросом на вопрос Лука Петрович.

– Девять миллионов.

– Вот и подумайте, милейший, что вам выгоднее. Собственно, тут и думать нечего. Но дело ваше.

– Хорошо, договорились, – ответил Борис Ефимович.

– Да, кстати, посоветуйтесь, если хотите, с Аборским, он человек дельный, – сказал напоследок Лука Петрович.

Они попрощались. Берия уважительно проводил его до двери.

На удивление, секретаря в кабинете не было. Но закрывая за собой дверь, Жадовский услышал хлопанье крыльев.

– Развели в солидном учреждении птичник, – с неприязнью подумал он и оглянулся. В дверном проеме он снова увидел латунную табличку: «Генеральный директор Л. П. Берия».

– Тьфу ты, черт, – сплюнул Борис Ефимович и отправился домой.

 

Первый сигнал

Через неделю они подписали с Лукой Петровичем контракт, который сулил им обоюдную выгоду.

Теперь Жадовскому предстояло в самый короткий срок найти деньги, чтобы начать строительство. Лука Петрович оказался настолько порядочным и обязательным в делах, что поручил бригадам приступить к работам, даже еще не получив от Жадовского обговоренной суммы. Борис Ефимович убедился в этом, съездив на участок, который находился в чудесной деревне Облепиховке. Работа там уже кипела вовсю.

– Дело мастера боится, – удовлетворенно подумал он.

И через неделю на столе у Луки Петровича лежали наличными четыре с половиной миллиона рублей. Ждать оставалось всего два месяца.

В это жаркое лето супруги Жадовские работали не покладая рук. Они даже увеличили продажу пищевых антибиодобавок, но пришлось, правда, повысить стоимость товара. Зато они приобрели новейшую медицинскую программу по компьютерной диагностике и открыли платный консультационный пункт, который приносил им такую огромную прибыль, какой они не имели с продаж. Дела шли блестяще.

Кроме того, им очень повезло с врачом. Вероника Викторовна Василькова имела большой опыт врача-практика, слыла ходячей медицинской энциклопедией и к тому же, работала, что называется, с огоньком. Пациенты шли к ней весьма охотно.

Ее врачебный авторитет был на руку основной деятельности Жадовских. Объемы продаж пищевых антибиодобавок значительно возросли. Прибыль увеличилась. Но алчность мешала им достойно оплачивать работу по-настоящему ценного сотрудника.

Зато настроение у самих супругов было превосходное. История с крысиными хвостами была уже почти забыта. Работа ладилась. Дом строился. Супруги время от времени ездили в Облепиховку, следили, как продвигается строительство и довольные, возвращались домой.

Тесен мир, что и говорить, и все в нем удивительно переплетено. Дело в том, что врач Василькова была сестрой нашей героини, писательницы Ромашиной, которая жила в одном доме с Жадовскими.

Вероника Викторовна часто делилась с сестрой своими невеселыми мыслями о работе, и вскоре она написала заявление об уходе. Конечно, это не испугало Жадовских, но все-таки принесло им немало хлопот. Мало того, что нужно было найти врача такой же высокой квалификации, его еще следовало обучить работе с новой компьютерной программой.

Все вновь приходившие кандидаты хотели достойного оклада, социальных гарантий, кое-кто заводил речь о бонусах и так далее.

Вскоре они все-таки приняли на работу нового врача, но дела пошли не так успешно, как им хотелось бы. Прежней прибыли уже не было. И хоть поначалу их грела надежда, что дело все же наладится, но дело не налаживалось, а наоборот, разваливалось все больше. И тогда они снова обратились к Васильковой с предложением вернуться на прежнее место, но она от него отказалась.

Это была первая ощутимая неприятность, первый удар судьбы, вернее, ее звоночек. Супруги, пребывая в счастливом ожидании, почти не обратили на него внимания. Разве что-нибудь могло омрачить их радость, ведь приближалось время окончания строительства и сдачи их дома под ключ.

А обратить внимание на этот первый сигнал все же стоило. Мало ли, как может сложиться человеческая жизнь. В ней возможно все – и взлеты, и падения.

И тут им повезло, неожиданно нашелся подходящий доктор, правда, не местный, приехавший откуда-то с юга. Вот только фамилия у него была неприятная – Струпьев, но говорили, в своем деле он был большой дока и хороший практик, а это для них было самым главным.

 

Самостоятельное решение

Женя уже несколько раз пыталась подойти к Колодцу, но что-то останавливало ее. Наверное, это был самый обыкновенный страх. Время шло, а она еще ничего не сделала.

Она с замиранием сердца наблюдала теперь, как цветы, листья и травы на даче тускнеют, жухнут и никнут.

– Что же теперь будет с ними? И что будет с нами? Неужели мы все погибнем, – думала она. И тут вдруг она вспомнила, что старый Филин Филипп не сказал ей, в какой именно день и час ей нужно прыгнуть в Колокольчиковый Колодец. И она решила, что ей надо встретиться с ним еще раз.

– К такому серьезному путешествию нужно подготовиться хорошо, – сказала она себе. И наконец, Женя выбрала день.

Мама была занята привычной работой, теперь она писала сказку – не то для взрослых, не то для детей, и была очень увлечена этой работой. В этот раз она писала от руки, и только потом набирала текст на компьютере. О новом ноутбуке теперь никто не заводил и речи, он так и остался лежать в машине по молчаливому согласию всей семьи.

Настроение у всех в последнее время было довольно тревожным – все ждали каких-то неожиданностей, к тому же, причины для тревоги имелись. События последних дней, происходившие в доме номер 6 по улице масона Кутузова, были у всех на слуху. И все это очень напоминало коллективное помешательство.

Сначала произошла эта непонятная история с соседом Куропаткиным, который теперь вообще не пил, потому что опасался снова превратиться в куропатку.

– Все, мужики, завязал, не приставайте, – говорил он, – я белой горячки боюсь.

Потом Денис Таратайкин нарвался на каких-то мошенников, которые его обманули, зло посмеялись, да еще и избили. Затем просочились слухи о крысиных хвостах, которые за бешеные деньги купила их соседка Жадовская. Причиной этих слухов стала сама Людмила Львовна, она не удержалась и обо всем рассказала своей подруге Розе.

Может, она бы и скрыла от нее эту историю, но той срочно, как на грех, понадобились деньги, которые она держала у Людмилы Львовны. И Жадовской пришлось обо всем рассказать. Деньги она ей вернула, но Роза, сначала обидевшись насмерть, потом простила свою незадачливую подругу. И даже обрадовалась, что так получилось, потому что она точно так же вляпалась бы в эту авантюру.

События последних дней очень изменили Женю, она стала намного серьезнее. Если раньше она легко могла не выполнить папино поручение или нагрубить маме, то теперь она стала относиться ко многому по-другому. Она будто менялась на глазах, а может быть, просто взрослела.

Девочка понимала, что только от нее самой зависит – решится она прыгнуть в Колокольчиковый Колодец или нет. Никто не может ее заставить сделать это, и так же никто не может ей это запретить – даже папа или мама, которая сидела сейчас за письменным столом и увлеченно писала.

– Ах, мамочка, мамочка… Если бы ты знала, как мне сейчас трудно, – подумала Женя, – тебе хорошо, ты взрослая, все знаешь. А мне-то как поступить?

Но Женя понимала, что все зависит от ее личной воли и мужества. Она помнила, что это должен быть только один человек – таково условие. И этот человек должен понимать всю меру ответственности за свой поступок.

– Старый Филин Филипп говорил, что это опасно, – размышляла Женя, – а почему это опасно? Да потому что где-то там притаился Злой Зайтан. Ну и что с того? Что он мне может сделать? Ничего. Ну, и увижу я его. Ну, и поговорю. И тогда я его обязательно спрошу:

– Ты зачем, Злой Зайтан, закрыл Колокольчиковый Колодец? Ты зачем не даешь жителям Волшебной Страны помогать людям Земли? Почему ты такой злой? Неужели тебе нравится быть злым? Мне, например, это совсем не нравится. Когда человек на кого-то сердится, он становится некрасивым. Давай лучше будем с тобой дружить. Ты ведь, наверное, даже не пробовал дружить с людьми? Ты вообще знаешь, что такое дружба? А ведь это так здорово! У меня, знаешь, сколько подруг! Юля, Наташа, Оля, Настя, Таня! А еще наши мальчишки в классе! Вот это я ему и скажу, – продолжала размышлять Женя, – конечно, ему станет стыдно. И тогда я ему предложу сделать для людей что-нибудь хорошее.

– Освободи Колокольчиковый Колодец! – скажу я ему, и он освободит. А потом он уйдет к себе домой, спрячется куда-нибудь далеко-далеко и будет долго думать о своей жизни. И когда-нибудь он все поймет. И снова станет добрым. Ведь старый Филин Филипп мне рассказывал, что когда-то он был очень хорошим ангелом.

– Злой Зайтан, – скажу я ему напоследок, – вспомни, пожалуйста, кто ты на самом деле. А он мне скажет:

– Я – бес.

А я ему скажу:

– Нет, ты – ангел. И стань им снова.

Размышляя таким образом, Женя поняла, что она должна прыгнуть в Колокольчиковый Колодец. Но сначала нужно отправиться к старому Филину Филиппу, причем, самостоятельно, без мамы и папы. Правда, одной ей было все же страшновато. Она взяла на руки кошку Лизу, прижала ее к себе, подошла к окну и, закрыв почему-то глаза, произнесла заклинание:

К ее удивлению, ничего не произошло. Она так и осталась стоять у окна, а Лиза стала вырываться из рук и громко мяукать.

– Что ты терзаешь кошку? – раздался из соседней комнаты голос мамы, – отпусти ее, пожалуйста.

– Ладно, ладно, – откликнулась она.

И тогда Женя поняла, что она допустила ошибку. Она же решила отправиться к старому Филину Филиппу не одна, а с Лизой. Может быть, заклинание следует произнести дважды? И Женя произнесла заклинание дважды и обернулась вокруг себя.

Женя даже не поняла, что произошло. Просто она оказалась в кромешной темноте, хотя на дворе был белый день. И в этой темноте она услышала нежный голосок:

– Ой, какая темнота. Где это мы?

– Кто это? – осторожно спросила Женя. А голосок продолжил:

– Я гораздо лучше тебя вижу в темноте, и то ничего не пойму, а тебе совсем трудно.

– Да кто это? – настойчиво спросила девочка. И тут она догадалась, что это разговаривает ее кошка, ее белоснежная красавица Лиза.

– Лиза, ты что, умеешь разговаривать? – спросила она удивленно.

– А что, по-твоему все так просто в жизни? Если кошка – значит, уж и поговорить нельзя?

– Да нет, я не о том. Когда ты научилась? – удивленно спросила Женя.

– Я всегда это умела, только ты этого не замечала, – ответила Кошка.

– А почему, Лиза?

– Да потому что люди сейчас живут примитивными представлениями о мире, а звери сохранили древнюю память, – ответила Лиза.

– И что это значит? – спросила Женя.

– Это значит, что когда-то все живые создания – люди и животные, птицы и гады, деревья и травы, понимали друг друга.

– Ой, как интересно! – воскликнула девочка.

– Конечно, интересно.

– А почему ты мне об этом никогда не рассказывала?

Лиза недоуменно посмотрела в сторону девочки, но в темноте ничего нельзя было разглядеть. И хоть длилось это какие-то секунды, им показалось иначе.

Темнота, казалось, приглушала все звуки. Было почему-то очень тихо, и в этой тишине Лиза прошептала:

– Женя, я тобой горжусь.

– Почему? – откликнулась девочка.

– Ты приняла самостоятельное и правильное решение.

 

Новая встреча со старым Филином Филиппом

В этот момент вокруг них вспыхнули слабым зеленоватым светом огоньки. Их было так много, что вскоре они разглядели небольшую полянку и ствол могучего дерева, на котором сидел старый Филин Филипп.

– Здравствуйте, уважаемый Филин Филипп, – обратилась к нему Женя.

– Здравствуй, девочка, – ответил он, – а кто это с тобой?

– Эта моя любимая кошка Лиза, – ответила Женя, – можно она будет присутствовать при нашем разговоре?

– Можно, – согласился он, – у меня от друзей секретов нет.

В этот момент Лиза грациозно поднялась на задние лапки и сделала изящный реверанс в знак приветствия почтенного Филина Филиппа.

– Какая воспитанная Кошка, – отметил он, – думаю, вы очень дружите, верно, Лиза?

– Да, уважаемый Филин Филипп, – заговорила Лиза, – у меня замечательные хозяева.

– Всегда ли справедлива и добра к тебе Женя? – снова спросил старый Филин Филипп.

Лиза смутилась, потом посмотрела на Женю и сказала в некотором замешательстве:

– И справедлива, и добра… – и окончательно смутилась.

– Что же ты? Продолжай, пожалуйста. Почему ты не договорила?

– В семье ко мне относятся с нескрываемой нежностью, и мы действительно очень дружны, – ответила Лиза.

– А почему же ты смутилась? Или Женя тебя обижает? – снова задал вопрос Филин Филипп.

– Что вы, уважаемый Филин Филипп, такого не бывает никогда.

– Может быть, Женя бывает с тобою груба? – продолжал допытываться он.

– Иногда, – ответила Лиза, – но это бывает очень редко.

– К сожалению, девочки, это беда нашего времени, – заговорил старый Филин Филипп, сейчас многие люди относятся к животным свысока. Они не видят в них больше своих друзей. Если бы эти люди знали, как они не правы.

– Но я думаю, к нам это не относится, – заметила Лиза.

– Я тоже так думаю, – сказала старая птица, – ведь в Жене есть и природная доброта, и открытость.

– Я очень люблю Женю, – вдруг обронила Лиза.

– И это замечательно, – заметил он, – но в мире, к которому мы стремимся, не место даже малейшей лжи и ханжеству. Вы согласны со мной, друзья мои?

– Конечно, согласны, – откликнулась Лиза, – можно было бы и мне сейчас промолчать, но не хочется начинать наше знакомство с полуправды. Прости меня, Женя.

И Лиза еще раз присела в грациозном реверансе.

– Замечательно. Похвально. Браво, Лиза, – тихо захлопал крыльями старый Филин Филипп, – думаю, ты для Жени настоящий друг, впрочем, как и она тебе.

Женя посмотрела на Лизу, и та подала ей лапу. Старый Филин Филипп отечески обнял их обеих, словно укрыл от всяческих неприятностей.

– А теперь, друзья мои, давайте поговорим о деле. Вы ведь, я надеюсь, пришли для этого?

– А почему здесь ночь, уважаемый Филин Филипп, – спросила Женя, – ведь сейчас на самом деле день.

– На самом деле? – переспросил он, – на самом деле то, что ты видишь вокруг себя. Разве не так? И кто скажет, что сейчас на дворе ясный и белый день, когда вокруг непроглядная тьма? Мир субъективен в наших ощущениях, девочка. Никогда не забывай об этом.

– Вы настоящий философ, уважаемый Филин Филипп, – сказала Женя.

– Какой уж я теперь философ, девочка, когда силы на исходе. К тому же, все обстоит гораздо проще. Ты же помнишь, что у меня болят глаза от яркого света?

– Конечно, помню, – ответила она.

– И потому я его избегаю и стараюсь дневное время проводить в глухой и темной чаще. Но ты произнесла волшебное заклинание, которое обязывало меня подчиниться ему. И я подчинился. Но поскольку сейчас действительно белый день, друзья пришли мне на помощь.

– А кто они? – спросила Женя.

– Кто? Вся Божественная Природа – деревья, птицы, травы, муравьи, цветы, облака и даже камни, – ответил Филин Филипп.

– А как они помогли?

– Очень просто. Все деревья так низко склонили свои мощные кроны, так тесно сомкнули листву, что здесь стало темно, как ночью. А Светлячки в неурочный для них час зажгли свои фонарики, чтобы мягкий свет озарил эти потемки, – ответил он.

– Как здорово и как действительно просто! – воскликнула Женя.

– Да, это привычная забота о ближнем, только и всего, – добродушно ответил старый Филин Филипп.

– Простите нас, уважаемый Филин Филипп, – сказала Женя, – я этого не знала. В следующий раз я не буду беспокоить вас среди бела дня, а буду дожидаться темноты.

– Нет, девочка. В следующий раз ты делай это тогда, когда в нашей встрече будет нужда. Потому я и спросил – вы, наверное, пришли по делу?

– Да, уважаемый Филин Филипп, я забыла спросить о самом главном – о сроках. Когда, в какой день и час я должна спуститься в Колокольчиковый Колодец?

– А ты уже точно решила, что ты сможешь это сделать? – поинтересовался он.

– Думаю, да, – ответила Женя.

– Ты к этому готова? – снова спросил он.

– Готова, – твердо ответила девочка.

– Тогда ты задала вполне серьезный вопрос, – начал он, – я специально не стал касаться его в прошлую нашу встречу. Я догадывался, что ты об этом подумаешь. Так вот, слушай: в день, когда тебе нужно будет спуститься в Колокольчиковый Колодец, ты получишь особый знак.

– Какой?

– А вот догадаться об этом ты должна сама, – сказал Филин Филипп.

– А я догадаюсь? – спросила девочка.

– Конечно, ведь ты теперь гораздо более прозорлива, чем прежде. Ты больше знаешь, ты уже увидела истинное лицо некоторых людей, их алчность, ненасытность, злобу, мстительность, корыстолюбие.

– Увидела… – грустно сказала Женя.

– А ведь эти люди могли быть другими, если бы не поддались соблазнам Злого Зайтана и не пошли на поводу у зла. А скажи мне, Женя, могут ли такие люди улучшить атмосферу Земли?

– Конечно, нет, – ответила Женя.

– А теперь ответь мне честно, всегда ли ты бываешь доброй и справедливой?

– Не всегда, – потупившись, ответила Женя.

– Всегда ли слушаешь своих родителей, которые желают тебе только добра, а тебе кажется, что они что-то делают тебе назло. Всегда ли ты сама бываешь к ним достаточно добра?

– Не всегда, – еще более потупившись, ответила Женя.

– Не смущайся. В каждом человеке намешано много хорошего и дурного. В душе его постоянно идет борьба – света и тьмы, добра и зла, а по сути – Бога и сатаны. И кто победит в этой борьбе – зависит от самого человека.

– А почему?

– А потому что путем тьмы идти легко, для этого сил почти не нужно, можно просто плыть по течению, вернее, катиться вниз, – ответил Филин Филипп.

– А как это проявляется? – продолжала задавать вопросы Женя.

– Такой человек в школе учится, как правило, плохо, потому что он ленив. В юности он легко оказывается в дурной компании, потому что он легкомыслен, – ответила мудрая птица, – и это очень заметно по его поведению. Он дерзок с родителями, грубит посторонним, он пробует дурное бесовское зелье и травит себя дымом трав.

– Это очень опасно? – спросила Женя.

– А как же? Такой человек почти останавливается в своем нравственном развитии и легко становится управляемым в чужих и недобрых руках, – заключил старый Филин Филипп.

– Как это – управляемым? – удивилась девочка.

– Очень просто, – ответил он, – человеком руководят, как хотят, а ему кажется, что он все делает по своей воле. И скоро это управление станет еще более страшным, если люди и мы, ваши помощники, ничего не предпримем.

– Но ведь взрослые, наверное, это видят? – поинтересовалась девочка.

– Умные взрослые это видят, – отметил собеседник, – а тот, кто смолоду живет как попало, и взрослым остается таким же. Только теперь он совершает более серьезные проступки. Он обманывает, крадет чужие вещи, а потом выходит на большую разбойную дорогу и убивает порядочных людей.

– Страшно, – сказала Женя.

– Конечно, страшно, – согласился он, – и разве в душе такого человека побеждает Бог?

– Нет, – ответила девочка.

– В душе такого человека побеждает сатана, тот самый Злой Зайтан, который теперь прячется в Колокольчиковом Колодце и буквально не дает всем нам дышать. Разве ты не видишь, как тяжела атмосфера Земли, как трудно живется на ней сегодня добрым людям?

– А что же нам делать? – воскликнула девочка.

– Единственное наше спасение – ослабить Злого Зайтана, выдворить его оттуда и дать возможность нашим друзьям помогать нам, – закончил свою длинную речь мудрый Филин Филипп.

– А как это сделать? – снова воскликнула Женя.

– Погоди, я еще хочу тебе сказать, девочка, что четырнадцатилетний возраст не случайно называют возрастом переходным, – сказал Филин Филипп, – это не только переход из мира детского во взрослый мир. Это еще переход духовный – или от тьмы к свету или от света к тьме.

– А отчего это зависит? – спросила она.

– Это зависит оттого, у кого какое прошлое за плечами, – ответил старый Филин Филипп.

– А разве у человека в четырнадцать лет уже есть прошлое? Он же еще ничего не успел сделать, – удивилась девочка.

– А как же? И это прошлое длиной даже и не в четырнадцать лет, а гораздо более долгое.

– Как это понимать? – еще более удивленно спросила девочка.

– Ты разве не знаешь, что такое карма? – начал он, – есть такая богиня Карна, в древности о ней знали все. Она строго следила за поступками людей и воздавала всем по заслугам. Ты разве не слышала, что человек рождается и умирает, снова рождается и снова умирает и так много раз. Он столько раз будет рождаться и умирать, пока не выполнит свое задание на Земле, пока не выучит заданный ему самим Богом великий урок.

– Значит, и у меня есть свой урок? – поинтересовалась девочка.

– Конечно, ты же мыслящий человек. А в переходном возрасте в человеке происходят важные изменения, и не только в теле, но прежде всего, в душе. И кстати, все дурное, что в нем есть, именно в этот время выходит наружу. Это как грязная пена на поверхности чистого и глубокого моря.

– И со мной это тоже происходит? – испугалась Женя.

– Ах, Женечка, силы тьмы не дремлют, они охотятся за каждой незрелой душой. Переходный возраст – очень ответственный период в жизни человека, ведь он в это время словно находится на развилке, на перепутье, и он выбирает свой путь. Представляешь, как в это время нужно вести себя осторожно – и родителям, и детям. Родителям нужно усилить внимание, а подросткам, правильнее сказать, отрокам – больше прислушиваться и к своему сердцу и к близким людям.

– Мои за мной всю жизнь следят, – вздохнула Женя.

– И правильно делают, потому что вам кажется, что вы уже достаточно взрослые, а на самом деле ваши души еще совсем неокрепшие, и вас в этом возрасте можно повести куда угодно. Но тяжек путь греха, друзья мои. Сохрани вас Создатель от этой участи! – заключил Филин Филипп.

– А почему нам никогда не говорили об этом в школе? – спросила Женя.

– В школе? – переспросил он, – понимаешь, девочка, если бы вам говорили об этом с самого раннего детства, наверное, мир не зашел бы в такой нравственный тупик.

– Наверное, – согласилась Женя.

– А вот люди, которые жили на Земле в глубокой древности, все это знали. И старались с юности не совершать неблаговидных поступков, чтобы не печалить богиню Карну и не отягощать свою судьбу, потому они жили долго, честно и красиво. Они любили друг друга и заботились о ближнем. Они не допускали ни корысти, ни зависти. Они не знали, что такое стяжательство и не ведали, что такое ненависть.

– Как это было, наверное, здорово! – мечтательно произнесла Лиза.

– Конечно, – согласился Филин Филипп, – в ту далекую пору не было даже такого понятия, как уныние и тоска. Ты вот, Женя, знаешь, что такое тоска? – спросил он.

– Наверное, это сильная печаль, – предположила она.

– Не совсем так. Первоначально это слово означало – пустота. Понимаешь, тоска – это пустота. Подумай сама, если человек гармоничен, разве ему бывает скучно? Никогда. Его душа полна мыслей и чувств, добрых побуждений и благородных стремлений. В его душе тоски нет, нет этой разъедающей пустоты.

– А если человек тоскует? – спросила Женя.

– А если человек тоскует – значит, его душа пуста, и он, пусть на какой-то миг, но пошел на поводу у Злого Зайтана, он дал ему себя повести, – ответил старый Филин Филипп.

– А есть люди, которые не идут на поводу у Злого Зайтана? – спросила Женя.

– Конечно, есть. Если бы их не было, мир давно бы закончил свое существование. И к тому же, сама Природа подсказывает человеку, как ему следует жить.

– А как она подсказывает ему?

– Посмотри вокруг себя внимательным взором и ты многое увидишь. Кстати, не случайно этот вопрос задала мне именно ты, а не Лиза. Она лучше тебя чувствует законы Природы, верно, Лизок?

Она слегка кивнула в ответ.

– Но сейчас мы будем прощаться, – сказал старый Филин Филипп, – я немного устал. Вы сейчас окажетесь около Уржинского озера, там встретите старых знакомых – муравьев Мура и Рума с их семьями. Поговорите еще с ними, они расскажут вам кое-что полезное.

– Так они здесь? – воскликнули Женя и Лиза.

– Здесь. А теперь давайте прощаться. Тебе, Женя, я желаю удачи. И пусть тебе помогут в этом светлые силы. И с тобой я прощаюсь, добрая Лизонька, помогай своей хозяйке во всем, и будьте всегда дружными. Не зря ведь говорят: где лад, там и клад.

После этих слов старый Филин Филипп поднял свое большое крыло и прикрыл ими глаза. В этот момент все зеленые огоньки стали гаснуть.

– Спасибо тебе, добрый Филин Филипп, – уже в темноте раздались слова Жени и Лизы. И через несколько мгновений они оказались около Уржинского озера.

Был яркий солнечный день, и они с непривычки сначала даже зажмурились.

 

Старые знакомые

Осмотревшись, около неглубокого овражка Женя и Лиза заметили целую вереницу муравьев. Они поняли, что это большое семейство братьев Мура и Рума. Женя наклонилась к ним поближе и услышала знакомый голос Муры.

– Ах, Мурчонок, сколько раз я тебе говорила: каждый должен делать свое дело, – говорила она кому-то, – и делать он его должен очень хорошо, понял?

– Понял, – пискнул в ответ тот, кого назвали Мурчонком.

Надо сказать, что это была очень эмоциональная Муравьиха.

– Так это их дети, – догадалась девочка и окликнула:

– Мура, здравствуй.

– Здравствуйте, а кто со мной говорит? – откликнулась та.

– Это я, Женя. Ты меня помнишь?

– Конечно, помню, – ответила Мура, – здравствуй, друг мой, я рада нашей встрече. А кто с тобой рядом?

– Это моя подруга, кошка Лиза, познакомьтесь.

– Наслышана о вас много хорошего, – приветливо сказала Лиза, красиво склоняя головку.

– Мы только что были у старого Филина Филиппа, – заметила девочка, – он подсказал нам, что вы теперь здесь.

– Да, мы наконец, в целости и сохранности перебрались сюда.

– Я так рада, что снова вас вижу, – сказала Женя.

– И мне очень приятно.

– Но скажи, Мура, как вы спаслись? – спросила девочка.

– Нам удалось вовремя уйти, – ответила Мура, – но Серые Срули уже действуют почти открыто, они наступают, их теперь повсюду намного больше.

– Ты знаешь, я заметила это, у нас на даче происходит что-то неладное, у нас вянут цветы, – заметила Женя, – и это посреди лета.

– И сохнет трава, – добавила Лиза.

– Это они, – подтвердила Мура, – но дело обстоит еще хуже, чем вы думаете. В некоторых местах появились уже совершенно голые участки земли, под Сасово есть такой, там еще совсем еще недавно была растительность, а теперь это словно выжженная и мертвая земля.

– Но ведь там мои бабушка и дедушка, – взволнованно воскликнула Женя, – а с ними еще и кошка Прошка. Вдруг эти Серые Срули доберутся и до города?

– Конечно, доберутся, думаю, что уже добрались. Надо как можно скорее их предупредить, чтобы они всем знакомым рассказали об этой опасности.

– Хорошо, Мура, я обязательно это сделаю, – пообещала Женя.

– Серые Срули сильно расплодились и у вас на даче, и на соседских дачах, они ползут по зесле и пожирают на своем пути все. Ты знаешь, они даже появились уже здесь, на нашем озере.

– Как здесь? – не на шутку испугалась Женя, – мама говорила, что эти места заповедные.

– Представь себе, – сказала Мура, – Золотая Стрекоза Злата, которая очень хорошо видит, вчера заметила здесь нескольких Серых Срулей, правда, они были какие-то хилые, но все равно, это недобрый знак. И что им оттого, что это заповедные места, они не считаются ни с чем. Если так дальше пойдет дело – беда.

– Мура, не пугай.

– Я не пугаю, я рассказываю об опасности, которая угрожает всем нам. Скажу больше: есть еще одна опасность, которая исходит от них.

– Какая? – почти шепотом спросила Женя.

– В городах ведь гораздо меньше зелени, чем в полях и лесах, и потому там Серые Срули стали нападать на людей.

– Как это? – еле слышно прошептала Женя.

– Ну, не нападают, а слегка кусают. Они же маленькие и неприметные, к тому же, прекрасно приспосабливаются к внешней среде.

– Это называется мимикрией, я знаю, мы проходили это, – воскликнула девочка.

– Но ты не знаешь главного.

– Чего? – испугалась девочка.

– Человек, укушенный Серым Срулем, вырождается. Он становится безвольным и не способным к самостоятельным поступкам, – ответила Мура.

– И что это значит? – с прежним испугом спросила девочка.

– Беда в том, что такой человек даже не понимает, что им управляют, он больше не может развиваться.

– Почему? – допытывалась девочка.

– Потому что он становится игрушкой в чужих руках, – ответила Муравьиха Мура.

– Старый Филин Филипп говорил нам о таких людях, – обронила Женя.

– И к сожалению, у таких людей нет будущего, – подчеркнула Мура.

– Почему?

– Да потому что у них рождаются такие же недоразвитые и безвольные дети, как и они сами.

– Мура, а у нас, кажется, много таких людей, – в страхе прошептала девочка.

– Ну, вот видишь, значит, дело действительно зашло уже далеко, – отметила Мура.

– А что делать с такими людьми? – спросила девочка.

– С ними ничего уже не сделаешь, – грустно ответила Муравьиха Мура, – они обречены.

– А что тогда делать с этими Серыми Срулями? – в отчаянии спросила Женя.

– И с ними, наверное, ничего не сделаешь, – ответила Муравьиха.

– Так что же, это тупик и конец? – возмутилась Женя.

– Нет, не тупик. Выход всегда есть. Но для того, чтобы не было Серых Срулей, надо победить Злого Зайтана, вот и все, и тогда они исчезнут сами.

– Опять этой Злой Зайтан, везде он. Но почему это так?

– Да потому что он – первопричина зла вообще, – вдруг откликнулась Лиза.

– Лиза, ты совершенно права, – ответила Мура, – Серые Срули появляются на Земле только тогда, когда возрастает его темная сила и наоборот, они исчезают с увеличением на Земле света и добра. Все очень просто, поняла?

– Поняла, – кивнула Женя, – но значит, от людей очень много зависит?

– Верно, – согласилась Мура.

– Получается, что дурными поступками мы как бы помогаем Злому Зайтану, так? – спросила девочка.

– К сожалению, так, – ответила Мура.

– Мура, миленькая, мне страшно.

– Это плохо. Тебе должно быть не страшно, – сказала Муравьиха, – тобой и всеми нами должны владеть совсем другие чувства – силы и справедливого гнева.

– Как ты сказала?.. Силы и справедливого гнева?

– Именно так, – ответила Муравьиха Мура, – врагу потакать нельзя. Его надо ясно видеть и иметь мужество с ним бороться, а не закрывать глаза, делая вид, что тебе все равно.

– Если бы так рассуждал каждый… – грустно обронила Женя.

– Тогда вы были бы хозяевами на своей земле, – ответила Муравьиха Мура, – и потому, долой все страхи. Я вижу, Лиза твоя совсем не боится Серых Срулей.

– Ничуть, – спокойно ответила Лиза, – я даже готова сразиться с ними.

– Лизонька, какая ты у меня умница! – воскликнула Женя и обняла Кошку. Лиза приосанилась и сказала:

– Ты что, забыла? Когда я родилась, я два месяца жила на даче, и у меня в то время появились блохи – очень неприятная штука, скажу я вам, но мы с ним справились, правда, Женя?

– Еще бы, – откликнулась Женя.

– Так вот, – продолжала Кошка, – для меня эти Серые Срули как обычные блохи.

– И потому нечего сидеть сложа руки, – заключила Мура.

– Ты права, Мура, – сказала Лиза, – а скажи, как вам сейчас живется, на новом месте?

– Хлопотно и дружно, – ответила Муравьиха, – у нас всегда так. И тосковать нам некогда. Жизнь наша так заполнена делами, что пустоте места нет.

– Да, старый Филин Филипп говорил, что тоска всегда от пустоты, – заметила Женя.

– А сейчас вот прибавилось еще забот с детьми, ведь их надо всему научить.

– А чему вы их учите? – поинтересовалась Женя.

– О, это целая наука и очень непростая, – ответила Мура, – наша жизнь интересна и многообразна.

– Как у людей? – спросила Женя.

– Я бы сказала, как в правильно организованном обществе, ведь у нас каждый занят своим делом.

– Как это? – удивилась девочка.

– Мы просто соблюдаем законы Природы, вот и все. Потому бездельников у нас нет.

– Вот это да, – снова удивилась девочка, – а у нас хоть пруд пруди.

– Я знаю. Но мы-то строим свою жизнь, руководствуясь строгими правилами.

– А что это за правила, можно узнать?

– К примеру, у нас есть рабочие муравьи, и есть охранники. Есть свои жнецы, и есть муравьи медовые, – пояснила Мура.

– Ой, как интересно, расскажи, пожалуйста, – вдруг оживилась Лиза.

– Хорошо, расскажу, – согласилась она, – но чуть погодя, я только взгляну, куда запропастился мой Мурчонок.

Малыш оказался совсем недалеко от мамы. Он нашел веточку хвои, которая была раз в двадцать больше него, и пытался взгромоздить ее себе на спину.

– Мурчонок, погоди, – остановила его мама, – тебе еще рано носить такие тяжести.

– Но ты же носишь, а я хочу быть, как ты, – упрямо ответил малыш.

– Ты и будешь, как я. А вернее, как папа, – ответила ему мама, – только сначала подрасти. А сейчас подожди меня немного, и не убегай далеко, хорошо? Можешь попить росинки с листочка Клевера. Он, конечно, тебе не откажет, но ты обязательно сначала попроси у него, а я скоро подойду.

 

Урок Муравьихи Муры

Пока Муравьиха Мура разговаривала с малышом, Женя и Лиза осмотрелись вокруг. Яркий солнечный свет заливал небольшую полянку. Сквозь деревья хорошо просматривалось озеро. Вода сегодня в нем была так тиха и чиста, что в ней отражались редкие белые облака. У берегов среди крупных зеленых листьев плавали желтые кувшинки, над водой летали голубые стрекозки.

– Неужели такой красоте может что-то угрожать? – воскликнула Женя.

– Оказывается, может, – откликнулась Лиза, – и теперь я даже думаю, чем совершеннее красота, тем она опаснее для врагов.

– Почему, Лизок?

– Я так думаю. Просто среди красоты хочется красиво жить и делать что-то доброе.

– Да, верно, – согласилась девочка, – а это – прямая опасность для Злого Зайтана.

В это время к ним подошла Муравьиха Мура.

– А вот и я, у нас все в порядке, слава Богу.

– Малыш никуда не убежит? – спросила Женя.

– Да нет, он здесь неподалеку, – ответила она, – вы просили рассказать, как мы строим свою жизнь. У нас строгие правила, – начала она, – самое главное для нас – это забота о своем большом семействе, о своих ближних. Мы ведь и живем одним большим домом, сообществом.

– Муравейником, – подсказала Лиза.

– Да, именно так. И потому мы все заботимся друг о друге, и у нас четкое распределение обязанностей.

– А что делают ваши жнецы? – спросила Женя.

– Что делают жнецы? То, что положено жнецам. Они собирают траву, режут ее на кусочки и кладут на хранение. Когда наступает голодное время, все другие муравьи питаются этими запасами.

– Вот это да! – воскликнула Женя, – а им не обидно?

– Не обидно, потому что другие тоже заняты делом, например, они их охраняют, – ответила мудрая Муравьиха Мура.

– А почему медовые муравьи так называются? – снова задала вопрос неугомонная Женя.

– Медовые муравьи тоже заботятся обо всех других, только чуть по-другому. В теплое время года они усиленно пьют цветочный сок и нектар и так напиваются, что их брюшко становится похожим на большую виноградину.

– Разве в этом – забота о ближнем, чтобы наесться и напиться самому? – удивилась девочка.

– В том-то и дело, что они едят и пьют не для себя, – пояснила Мура, – их брюшко – это наша муравьиная кладовая. Когда другим нечего есть – они питаются этим цветочным нектаром.

– Вот это да! – удивилась Лиза.

– Так что, как видите, у нас все при деле, и каждый – при своем, – заключила Мура.

– Зато у людей часто бывает по-другому, – сказала Женя, – мама говорит, что все безобразия у нас оттого, что многие занимаются не своим делом.

– Все верно, – согласилась Мура, – человек, который занимается своим делом, делает его на совесть. Жизнь его интересна, содержательна, и у него все успешно получается. А те, которые занимаются не своим делом, злятся на весь мир и всем завидуют. Они не могут понять, как это у других все получается и, вместо того, чтобы найти свой путь, проводят свои дни в ненависти.

– А может быть, они просто укушены Серыми Срулями? – предположила Женя.

– Возможно, – согласилась Муравьиха, – и коли так, мы вместе должны их одолеть.

– Ох, доберусь же я до этих Серых Срулей, как до блох, – воскликнула Лиза, – всех у себя на даче перекусаю, даю вам честное кошачье слово.

– Лиза, как ты здорово сказала, я такого не слышала ни в одной сказке. Спасибо тебе, – растроганно произнесла Женя и обняла свою любимицу. Лиза приосанилась и горделиво выпрямила спину.

– Спасибо тебе, Мура, за хороший урок, – сказала Женя.

– Ну, какой это урок, это наша обычная жизнь, – ответила Мура.

– Ой, Мура, забыла тебя спросить, скажи, пожалуйста, а как муравей-жнец или медовый муравей знает, что ему нужно заниматься именно этим делом, а не каким-то другим?

– Во-первых, у него есть родители, так что он знает это по праву рождения. Дети всегда идут по стопам родителей.

– А у людей не всегда так, – сказала Женя.

– Я знаю. Но согласитесь, разве это плохо, когда дети продолжают дело своих отцов?

– Наоборот, хорошо, – согласилась девочка.

– Вот именно. Это – нормальное развитие, естественный ход событий, при этом вековой накопленный опыт становится природной сущностью.

– Я знаю, у людей это называется инстинктами, – вставила Лиза.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Женя.

– Слышала, когда ты учила биологию.

– Молодец, Лиза, – отметила Мура, – но нам с тобой не надо объяснять, что это такое. А вот люди это почти утратили, потому что не прислушиваются ни к голосу своей крови, ни к голосу своей души.

– Что это значит? – поинтересовалась девочка.

– А то и значит, что в Природе каждый идет по своей колее, и чужая ему не нужна. У нас никто не занимает чужого места, понимаешь, девочка?

– Понимаю, – со вздохом сказала Женя, – и как это, наверное, мудро.

– Конечно, мудро. Именно поэтому в Природе царит гармония, а не хаос.

– И медовый муравей никогда не станет охранником? – спросила девочка.

– Никогда, – ответила Мура.

– И охранник никогда не станет жнецом?

– Тоже никогда, – ответила Муравьиха Мура, – они очень хорошо знают, что природное равновесие нарушать нельзя. И потому каждый делает только положенное ему.

– Спасибо тебе, Мура, ты дала настоящий урок, по крайней мере, мне, – сказала Женя.

– Я рада, что смогла быть для вас полезной, – любезно ответила Муравьиха Мура.

– Но нам пора идти, – сказала девочка, – да и задержали мы тебя. Вон и Мурчонок твой куда-то снова запропастился.

– Да, только бы в овражек не свалился, – забеспокоилась Муравьиха.

Они тепло попрощались. Потом Женя дважды произнесла заклинание, и они с Лизочком оказались дома.

Дома Лиза стала вести себя, как обычная домашняя кошка, словно ничего необычного не произошло. Она, наверное, сделала вид, чтобы мама ни о чем не догадалась.

Правда, чуть погодя Женя обо всем рассказала родителям.

 

Страсти от Луки: в поисках Облепиховки

Накануне торжественной приемки собственного коттеджа супруги Жадовские снова встретились с Лукой Петровичем Берия, сердечно обо всем поговорили и уехали, довольные друг другом. На следующий день супруги должны были принимать дом, что называется, под ключ.

Они страшно волновались и провели почти бессонную ночь. Но это были уже не те волнения, которые когда-то пережили супруги. Это было предчувствие счастья, гордости и сознания собственной значимости.

Целых три гектара ухоженной земли, на которой теперь был молодой сад самых лучших пород, огромная плантация ремонтантной клубники, разбиты цветники, оформлены куртины, сооружены альпийские горки, сплошь увитые шиловидными розовыми флоксами, ярчайшими красными и желтыми цветами портулака, белой ясколкой и черт еще знает, какими невиданными и диковинными цветами.

В глубине участка был вырыт пруд, на котором плавали черные и белые лебеди. По краям пруда был посажен лилейник. Цветы самых разнообразных оттенков, непонятным образом прижившиеся за такой короткий срок и уже благоухающие, украшали эту замечательную картину.

И центром этого великолепия был, конечно, красавец дом – трехуровневый, из дорогого красного кирпича, с двумя крытыми балконами, одной летней террасой, черепичной крышей, окруженный солидным забором из такого же кирпича.

По краям забор был украшен башенками. Въезд украшали литые чугунные ворота – любо-дорого было посмотреть на это чудо.

И вот долгожданный день настал.

Известный уже нашим читателям серебристый «Лексус» легко и уверенно скользил по шоссе. Казалось, его несла мечта. Может, так оно и было на самом деле. Людмила Львовна и Борис Ефимович не волновались так, кажется, даже в день своей свадьбы.

Вот уже показался знакомый поворот, вот небольшая рощица, за ней водонапорная башня, еще чуть-чуть, и перед ними откроется прекрасный панорамный вид. А там, на окраине села с красивым названием Облепиховка – настоящее чудо, их дом, их семейное уютное и надежное гнездышко, предмет гордости хозяев и зависти окружающих.

В самом деле, Жадовские не раз замечали, как жители села часто приходили сюда и наблюдали за строительством, как за каким-то чудом. Они смотрели на них странно и отрешенно.

– Конечно, люди завидуют, – поговаривали супруги, – ведь они всю жизнь прожили в своих развалюхах, а тут по соседству с ними возводят даже не коттедж, а можно сказать, дворец. Будешь тут заглядываться на чужое добро.

И гордость распирала супругов.

Часто прибегали местные мальчишки, они стайками носились вокруг стройки, и Борис Ефимович порою даже замахивался на них:

– Ух, вот я вам, бегают тут всякие! Не видите, люди работают.

Мальчишки заливались смехом и убегали. Некоторые потом выглядывали из-за кустов, вертели у виска или показывали язык.

– Совсем распоясалась молодежь, – ругался Борис Ефимович, – мы такими не были. У нас, бывало, мать цыкнет, а отец только глазом поведет, и мы тише воды становились.

– Правильно, – соглашалась с ним Людмила Львовна, – и любой взрослый мог сделать замечание чужому ребенку, если тот расшалится, а сейчас попробуй.

– В лучшем случае, матом пошлют, а то еще и ударить могут, – вторил ей Борис Ефимович, – молокососы, голодрань чертова.

– Что ты ругаешься, Боренька, – успокаивала его Людмила Львовна, – это просто невоспитанные дети невоспитанных родителей, нищета, деревенщина. Не трать зря нервы.

– Да, ты права, что с них взять, свиньи есть свиньи, – сыто откликался муж.

Но сейчас было не до этих мелких неприятностей. Сейчас они предвкушали только радость. Вот уже миновали знакомую рощицу и водонапорную башню, и даже проехали село, а дом почему-то не показывался.

– Что такое, Борис? – спросила Людмила Львовна, – куда ты едешь? Ты что, спятил?

– Сама ты спятила, я не вижу, где наш дом, – озабоченно ответил супруг.

– Его же невозможно не заметить.

– Без тебя знаю, – огрызнулся он.

– Может, ты на радостях не туда повернул? – снова спросила жена.

– Я что, по-твоему, дурак, идиот, сумасшедший?

– Давай спросим, какое это село, – предложила Людмила Львовна, но губы все-таки обиженно поджала.

– Вот те раз, строили-строили, ездили сюда целых два месяца, а теперь будем у людей спрашивать, какое это село. Нас же за умалишенных примут.

– В самом деле, – согласилась она, – но как же быть?

– Надо остановиться, – предложила она.

И они остановились на окраине села, где как раз был вырыт котлован для будущего дома. Вокруг никого не было, ни одной живой души.

– У кого же мы спросим? Здесь никого нет, – тихо произнес Борис Ефимович.

В этот момент из-за деревьев показался прохожий, это был обыкновенный деревенский мужик.

– Эй, приятель, скажи-ка нам, какое это село?

– Как какое? Какое отродясь здесь было, – весело ответил мужик.

– А как оно называется?

– Как его деды назвали, так и нынче называется.

– А как, как? – теряя терпение, спросил Борис Ефимович.

– Обыкновенно как, – ответил мужик и пошел себе своей дорогой.

– Обыкновенно как, – повторил за ним Борис Ефимович, – Люсенька, ты что-нибудь понимаешь?

– Понимаю, понимаю, – весело ответила ему жена, – теперь понимаю, мы с тобой почти всю ночь от волнения не спали, вот и заехали не туда.

Он посмотрел на нее обрадовано и тоже засмеялся:

– В самом деле, это же другое село. Фу ты, черт, мне чуть плохо не стало.

– И мне тоже, – сказала она облегченно.

– Надо поворачивать к городу и ехать знакомой дорогой, только ты теперь сама следи, куда мы едем, – попросил ее успокоенный муж, – ты у меня теперь за штурмана.

Людмила Львовна нервно засмеялась, и они повернули назад.

Всю дорогу они потешались над собой.

– Вот потом вспоминать будем, – весело говорил Борис Ефимович, – и не поверит никто.

– В самом деле, – подхватывала, смеясь, Людмила Львовна, – настоящий анекдот.

 

Невеселое знакомство с сержантом Стружкиным

Доехав до города, супруги Жадовские развернулись и теперь уже с большой осторожностью поехали к своему селу, которое носило веселое название Облепиховка.

Они ехали не спеша, то и дело заглядывая в карту, хотя в том не было никакой нужды. Дорога сюда вела прямая и наезженная. До села было километров пятнадцать, да и находилось оно вдоль трассы, ошибиться было просто невозможно.

И вот, наконец, показался поворот, знакомая рощица, водонапорная башня, какое-то село, а дома опять не было, зато появился котлован. Они снова в недоумении остановились около него.

– Что же это такое, черт бы нас побрал, – выругался Борис Ефимович, – где наш дом? Куда мы опять приехали?

– Борис, а ты видел указатель села? – о чем-то догадываясь, спросила его жена.

– Нет.

– То-то и оно, значит, мы опять заехали не туда, – сделала вывод Людмила Львовна.

– И что же, снова разворачиваться? – глупо улыбаясь, спросил супруг.

– А что, прикажешь оставаться здесь?

Они снова повернули к городу, и доехав, развернулись назад. На этот раз Борис Ефимович даже спросил на посту ГИБДД, как проехать в Облепиховку.

– Да тут прямо, не ошибешься, – ответил ему дежуривший сегодня сержант Стружкин и добавил, – а это не ты ли, часом, проезжал здесь недавно?

– Я, только перепутал что-то, заехал не туда.

– Спьяну, что ли? – спросил гаишник, – а то пойдем, дохнешь, – весело предложил он.

– Какой там, стрезва, – испуганно ответил Борис Ефимович, начисто забыв о своей важности, – и добавил, – дом там построил, а найти не могу.

– Ты что, мужик? – искренне удивился сержант. – В самом деле, что ли?

Борис Ефимович кивнул.

– Ну, ты даешь. Я такое в первый раз вижу. А где, говоришь, дом-то?

– В Облепиховке.

– Так чего ж тут плутать? – удивился сержант, – говорю тебе, поезжай прямо по этой дороге. Село твое вдоль трассы.

Жадовские поехали по указанной дороге, и вскоре опять показался поворот, рощица, башня. А потом вынырнуло село, и знакомый котлован.

Ничего не понимая, Жадовские остановились у котлована.

– Люсенька, это Облепиховка? – устало спросил жену Борис Ефимович.

– Думаю, нет.

– Значит, надо разворачиваться? – спросил он еще более устало.

– Думаю, да.

И они повернули назад.

Проезжая мимо поста ГИБДД, постовой тормознул его.

– Ну, что, нашел свой дом? – спросил он у Жадовского.

– Нет, не нашел.

– Слушай, мужик, ты, наверное, больной или пьяный. Пройдем-ка, все-таки дохнешь мне в трубку.

Борис Ефимович покорно согласился, его воля была почти парализована. Да и чего ему было бояться, если он даже не помнил, когда и выпивал-то в последний раз. Заботы по строительству дома отнимали все свободное время, не говоря об основной, предпринимательской деятельности по продаже пищевых антибиодобавок. Где уж тут уж было расслабляться. Но каково же было его удивление, когда в крови обнаружился алкоголь.

– Вот оно в чем дело, – сказал гаишник, – он мне тут про дом заливает, про Облепиховку, а сам еле на ногах стоит.

– Что вы такое говорите? – возмутился, было, Борис Ефимович.

– Я знаю, что говорю. Надрался, поди, какой-нибудь самодельной облепиховки, вот и крутит мне мозги.

– Да вы что? Кто надрался? – продолжал возмущаться Борис Ефимович.

– Ты из меня дурачка не строй, не прикидывайся тут ягненком, – повысил голос постовой.

– Да я на вас жаловаться буду! – закричал на него Жадовский, багровея.

– Что ты сказал? Жаловаться будешь? На кого? На меня? Да ты посмотри, сколько ты на грудь принял.

– Я вообще не пил, – внезапно успокоившись, ответил Жадовский.

– Сопротивляешься, – покачал головой сержант Стружкин, – запротоколированному, можно сказать, факту?

– Какому факту? – еще более спокойно спросил Борис Ефимович.

– Такому, смотри, какой у тебя уровень алкоголя, – сказал сержант, аж зашкаливает! Ладно, если бы я к тебе просто так придирался, деньги из тебя тянул. Но вот показатели прибора, я же их не выдумал.

И тут Борис Ефимович понял, что происходит нечто невообразимое, чудовищное, нелепое, чего он себе никак не мог представить ни наяву, ни в каком дурном сне.

– Ну, все, мужик, тебе капец, – сказал гаишник.

– Что значит капец? – пробормотал он.

– А то и значит. Лишение прав – раз. Машину забираем – два. Платишь штраф – три.

– Да что вы себе позволяете? – снова попытался возмутиться Жадовский.

– Ты еще недоволен? Или ты еще ничего не понял? – спросил сержант Стружкин, – может, наряд вызвать?

События принимали серьезный и неожиданный оборот. Но размышлять о том, как и почему это произошло, было некогда. Сейчас надо было срочно как-то выпутываться из этой истории. И Борис Ефимович понял, как это сделать, и потому он резко сменил тон.

– Я сейчас вам деньги отдам, – покорно произнес Жадовский.

– А мне сейчас не надо, – ответил сержант, – у нас теперь порядок другой. Я выписываю квитанцию, ты оплачиваешь, понял?

– Понял, – ответил Борис Ефимович.

– Сколько дашь? – неожиданно спросил сержант.

– Тысячи хватит?

– Хватит, – легко согласился тот.

Жадовский отсчитал ему деньги, и в этот момент вспомнил, что ему обязательно нужно позвонить главному архитектору Иннокентию Дмитриевчу Аборскому.

– Я позвоню только, – обратился он к сержанту.

– Звони, если хочешь, но тебе это не поможет, – ответил тот как-то странно.

– Почему мне это не поможет? – теряя самообладание, спросил Борис Ефимович.

– Алкоголь в крови есть – есть, так что все равно не отвертишься, – ответил гаишник.

– Я тебе деньги дал, от чего еще я не отверчусь?

– Закон есть закон, – нахально ответил сержант.

– Сейчас я во всем разберусь, – ответил Борис Ефимович, набирая номер.

– Алло, Иннокентий Дмитриевич, здравствуйте, это Жадовский. Я в ГАИ, они говорят, что я пьяный, а я не могу найти свой дом.

– Здравствуйте, Борис Ефимович, я вас что-то плохо понял. Повторите, пожалуйста, что вы сейчас сказали.

– Я ехал в Облепиховку, сегодня должен был принимать дом, но мы не нашли село.

– Погодите, что значит «принимать дом» и что значит «не нашли село»? – спросил его Аборский.

– Сам не знаю. Несколько раз возвращались, а села на месте нет, – ответил Борис Ефимович.

– Да что вы такое говорите, уважаемый.

– Так и есть. Даже пришлось обратиться к постовому. А теперь он меня забрал и утверждает, что я пьяный, – чуть ли не с отчаянием воскликнул Жадовский.

– Так вы, может быть, и в самом деле выпили? – предположил Аборский.

– Да нет же, – возмутился Борис Ефимович, – сам не понимаю, что происходит. Подъезжаем с женой, как и куда положено, вроде все похоже, а дома на месте нет.

– Какого дома, Борис Ефимович? – недоумевающе спросил Аборский.

– Как какого? Моего.

– А откуда же ему еще быть? – снова спросил Аборский.

– Как это откуда? – возмутился Жадовский, – говорю же вам, что сегодня я должен был его принимать.

– Так его же еще и не начинали строить, только котлован вырыли, – продолжал недоумевать Иннокентий Дмитриевич.

– Какой котлован? Что за чертовщина? – возмутился Борис Ефимович.

– Обыкновенный, какой необходим для фундамента, – ответил Аборский.

– А как же Берия? – задал вопрос Борис Ефимович.

– Не понимаю, при чем здесь Берия? Вы, простите, в своем уме?

– Вы же сами познакомили меня с гендиректором холдинга или президентом, кто он там у вас называется, и моим генподрядчиком Берией, который за четыре с половиной миллиона рублей обещал мне за два месяца построить шикарный дом. Я отдал ему эти деньги, – напирал Жадовский.

– Борис Ефимович, вы действительно напились, как не знаю, кто и несете, извините, полную чушь, – невозмутимо ответил Аборский.

Гаишник ошалело слушал этот бредовый разговор. А Борис Ефимович продолжал:

– Не, погодите, а как же Берия? И его секретарша, похожая на птицу?

– О чем вы, уважаемый?

– И еще попугай у нее в кабинете, он даже нагадил ей на руку, – продолжал Жадовский.

– Борис Ефимович, – участливо откликнулся Иннокентий Дмитриевич, – голубчик, вы не заболели часом?

– Нет, я не заболел, – ответил Жадовский, – а еще Берия мне предложил продать два складика и взять кредит в «Адпромбанке».

– В каком, каком банке?

– В «Адпромбанке», – повторил Жадовский, – правда, там процента огромные, но Лука Петрович сказал, что банк зато очень надежный.

– Так и сказал? – поинтересовался Аборский.

– Да, говорит, проверенный уже многочисленными клиентами и хорошо себя зарекомендовавший.

– Что вы говорите…

– Да, и еще он предложил мне вступить к нему в партию.

– В какую еще партию?

– «Поле чудес» называется.

– Так это телепередача, дорогой мой, – мягко возразил Иннокентий Дмитриевич.

– Нет, Берия сказал, что это политическая партия, значит, так и есть, – ответил Борис Ефимович, – и врать он мне не будет, потому что он свое слово сдержал и построил мне дом.

– Знаем мы, какие Берия дома строил, – ошарашено произнес гаишник.

– И знаете, какой дом? – продолжал Жадовский, – трехуровневый, с крытым бассейном, зимним садом, бильярдной, альпийским горками.

– Это все пока ваши мечты, – перебил его Аборский.

– И забор красного кирпича с башенками по краям, – продолжал Борис Ефимович, не слушая собеседника, – и ворота такие чугунные.

– Ай-яй-яй, дорогой мой, – снова перебил его Иннокентий Дмитриевич, – что это, в самом деле, с вами? Или вас кто обманул?

– Вот вы, Иннокентий Дмитриевич, и обманули меня! – внезапно выкрикнул Жадовский, – и мне кажется, вы вообще врете мне с самого начала. Куда вы дели мои деньги?

Гаишник не выдержал:

– Так вот в чем дело, приятель. Ты еще и мошенник. Будут тебе ворота чугунные.

Он встал и решительно направился к Жадовскому, но тот неожиданно размахнулся и ударил милиционера изо всех сил. Милиционер, никак не ожидая такого поворота, растерялся, но быстро спохватился и уж хотел, было, дать ему сдачи, как Борис Ефимович вдруг стал валиться на пол.

В этот момент на шум прибежала Людмила Львовна. Увидев такую картину, она подхватила на руки своего обессиленного мужа и визгливо закричала:

– Что вы сделали с моим мужем? Он умирает, ах, он умирает! У него инсульт! «Скорую», давайте скорее «Скорую»! Что вы тут с ним делали? Вы его били? Вы над ним издевались? Я вижу по вашему лицу, что это так!

Сержант тупо смотрел на эту истерику и ничего не предпринимал.

– Черт с вами, бесово отродье, катитесь, куда хотите, только подальше отсюда со своим Берией! А то с вами спятишь!

Людмила Львовна еле дотащила мужа до машины, и здесь Борис Ефимович пришел в себя, но решительно ничего не мог сначала понять.

– Тебя били? Скажи, тебя били? – нервно спрашивала его супруга, – на тебе же лица нет. Едем скорее отсюда, подальше от этого проклятого места.

– А наша Облепиховка? – еле выговорил он.

– Ну ее, дома разберемся, – ответила жена.

И тут Бориса Ефимовича словно прорвало.

– Дома?.. Что значит дома?.. Мы здесь построили наш дом… Здесь… Где он? Где-е-е?

– Вот дома и разберемся, поехали, Борис. Позвоним Иннокентию Дмитриевичу, он поможет нам и подскажет, что делать, – ласково сказала Людмила Львовна.

– Аборскому? – разъярился он, – чем может помочь нам этот прохвост?

– Борис, дорогой, что ты такое говоришь?

– Я знаю, что говорю, потому что только что звонил ему! – воскликнул разъяренный Жадовский.

– Да-а-а? – протянула Людмила Львовна, – и что он сказал?

– Он сказал… Он сказал… – почти простонал несчастный супруг, – что не знает никакого генподрядчика Берию.

– Как это не знает? Он же сам познакомил вас, – возмутилась Людмила Львовна.

– Именно, а теперь отказывается от своих слов.

– Как это отказывается? Он в своем уме? – спросила она.

– Не знаю. Но только он считает, что это я не в своем уме! – закричал супруг.

– Надо к нему съездить, – предложила Людмила Львовна.

– Я тоже так думаю, – согласился Борис Ефимович, – но сначала давай заедем к этому Берия.

– Давай.

– И я даже хочу явиться к нему без звонка, – предложил супруг.

– Точно, – поддакнула Людмила Львовна.

– Вдруг, они заодно? – предположил Жадовский.

– И уже поделили наши денежки? – продолжила мысль жена.

– А теперь разыгрывают из меня дурачка, – хитро прищурился Борис Ефимович.

– Правильно, Борис, какой же ты догадливый, – с облегчением произнесла супруга, – а я сразу и не додумалась.

И супруги покатили, как договорились к генподрядчику Луке Петровичу Берия, роскошный офис которого находился в центре города напротив известного уже нашим читателям памятника.

 

Что за чудесный человек Лука Петрович!

Вот и шикарный офис Луки Петровича Берия. Вот широкая мраморная лестница, которая ведет в кабинет высокого начальника. И вот, наконец, приемная, где сидит странная секретарша, похожая на птицу.

– Здравствуйте, – радостно заулыбался ей Борис Ефимович, и взгляд его упал на латунную табличку. И тут ему показалось, что на ней выгравировано: «Лаврентий Павлович», а не как в прошлый раз – «Лука Петрович». Конечно, это было именно так, сомнений не было. И теперь он даже разглядел крупные буквы, которыми четко и ясно было написано именно это, знакомое всем из истории имя.

– Что это? – он грубо ткнул пальцем в сторону таблички.

– Здравствуйте, – каркнула секретарь ему в ответ, – что вам здесь не нравится?

Борис Ефимович медленно осел на стул. Людмила Львовна ничего не понимала. Она подскочила к мужу и посмотрела в сторону, куда он указывал, но ничего особенного там не заметила.

– Простите, пожалуйста, – заговорила она с секретаршей, – Борис Ефимович переутомился, перенервничал со строительством дома, да еще эта жара. Доложите Луке Петровичу, чтобы он нас принял.

– Луке Петровичу? – тихо и как бы сам с собой заговорил Борис Ефимович и засмеялся, – а мы думали он – Лаврентий Павлович.

– Боренька, милый, что ты говоришь, – пролепетала Людмила Львовна и продолжила, обращаясь уже к секретарше:

– Мы, конечно, без предварительного звонка, но у нас особые обстоятельства.

Секретарша, на говоря ни слова, вошла в кабинет Луки Петровича.

Супруги, оставшись вдвоем, огляделись, весь стол секретарши был усыпан серым птичьим пухом и перьями.

– О-о-о… – простонал Борис Ефимович.

– Тебе нехорошо? – спросила жена.

– Нехорошо… – вяло произнес Жадовский, – и как он ее терпит?

– Кого?

– Эту ворону.

– Ну, почему ворону? Она еще достаточно молодая женщина, правда, резковатая, но каждому свое.

Жадовский начал понемногу приходить в себя. В это время в углу за занавеской кто-то завозился, потом раздалось хлопанье крыльев.

– Это попугай, – пояснил Борис Ефимович, – он меня еще в прошлый раз напугал, – и он заглянул за занавеску, но там, к его удивлению, никого не было. И тут ему на голову что-то мягко шлепнулось.

– Люсенька, посмотри, что там такое.

– Ой, Борис, да это же птичий помет, – сказала она растерянно.

– Говорю же, где-то здесь живет попугай. Клетку его, наверное, секретарша куда-то переставила, – со злобой сказал Борис Ефимович. И тут они, в самом деле, увидели попугая. Тот сидел на занавеске под самым потолком.

Это был самый обыкновенный, ничем не примечательный зеленый попугайчик, каких любят заводить немолодые одинокие женщины. Клюв у него был приоткрыт. Казалось, он хитро уставился на Бориса Ефимовича и как будто хотел ему что-то сказать.

– Кыш, чертова птица, – замахнулся он на нее.

– Борис, успокойся, я уже все убрала, – пыталась утешить мужа обеспокоенная Людмила Львовна, – сейчас войдет секретарша и пригласит нас к директору. Успокойся, говорю тебе. Бог с ним, с этим попугаем.

И в этот же момент попугай четко и отрывисто закричал:

– Бер-рия хор-роший… Бер-рия хор-роший…

Дверь открылась так неожиданно, что супруги Жадовские вздрогнули.

– Лука Петрович вас ждет. Заходите, – как всегда резко, произнесла секретарша.

И тут произошло невероятное – секретарша внезапно замахала руками, как крыльями. Надо полагать, это был жест приглашения.

– Благодарю, – как можно более приветливо сказала ей Людмила Львовна, и они вошли в кабинет генерального подрядчика, директора строительной фирмы «Адонирам» Луки Петровича Берия.

Что за чудесный человек был этот Лука Петрович! Он сдержанно выслушал сбивчивый рассказ Бориса Ефимовича, поддержал эмоциональную речь Людмилы Львовны и тут же сказал им, успокаивая обоих:

– Сейчас мы во всем разберемся.

– Да вы понимаете, дома на месте нет! – в отчаянии воскликнул Борис Ефимович.

– Как это нет, дорогой мой? Он там, где ему положено быть, – ответил Лука Петрович.

– А где ему положено быть? – оживился Жадовский.

– На своем месте.

– В Облепиховке? – спросила Людмила Львовна.

– В Облепиховке, – подтвердил Лука Петрович.

– Но мы там были несколько раз, и там ничего, кроме котлована, нет, – суетливо заметил Жадовский.

– Это вам показалось, друзья мои. С людьми иногда еще и не такое случается. Им мерещится черт знает что, вот и вам померещилось то, чего на самом деле нет, – загадочно произнес Берия.

– Как вас понимать, Лука Петрович? Значит, нам и дом померещился? – испуганно уточнил Жадовский.

– Что вы, милейший, я как раз считаю наоборот. В нашем ведомстве все наоборот, – и он добавил значительно и с расстановкой, – на-о-бо-рот.

– Что… на-о-бо-рот? – с нарастающим испугом спросил Жадовский.

– То и значит, что дом ваш на своем месте. Мы своих подопечных не обманываем, дорогой мой Борис Ефимович, а вы, я вижу, здорово перенервничали.

– Как же не перенервничать? Несколько раз подъезжаем к дому, а его все нет, – возмутился Жадовский.

– Я, конечно, вас понимаю, но простите за банальность, нервы надо беречь, – посоветовал Лука Петрович, – они вам еще пригодятся.

– А как же главный архитектор? – спросил Жадовский.

– Что главный архитектор? – переспросил Лука Петрович.

– Да вы понимаете, он сказал, что вас вообще не знает, – возмущенно произнес Борис Ефимович, – он мне сам только что это заявил.

– Это Иннокентий Дмитриевич-то меня не знает? – Лука Петрович засмеялся, – вы явно что-то путаете, дорогой мой. Мы с Аборским приятели давнишние, вы даже не представляете себе, насколько давнишние, и мы с ним не одно дело уже сделали.

– Позвоните ему, пожалуйста, сейчас, – попросила Людмила Львовна, – отчитайте как следует, чтобы он от своих слов не отказывался.

– Хорошо, – согласился Лука Петрович и поднял трубку, – Клара Карловна, соедините меня, пожалуйста, с Аборским.

– Клара Карловна… – испуганно спросил Борис Ефимович, – кто это?

– Это секретарь. Да вы ее знаете, вон она, в приемной сидит, – ответил Лука Петрович и участливо добавил, посмотрев на Жадовского, – ой, голубчик, да вы явно перенервничали, явно. Вам, батенька, к доктору бы надо.

– Надо, да все нет времени, – согласился Жадовский, – мы так много работаем с Людмилой Львовной в нашей компании, что о себе и подумать некогда.

– Что значит «нет времени»? – усомнился Лука Петрович, – вы хотите, чтобы его было у вас много?

– Хотелось бы, – утвердительно сказал Жадовский.

– Может, когда-нибудь это так и будет, – загадочно ответил Лука Петрович, – а пока я вам посоветую вот что. Есть у меня один знакомый доктор, чудесный, я вам доложу, специалист. Дело свое знает лучше многих. Может, слышали? Его фамилия Струпьев.

– Струпьев? Откуда вы его знаете? – воскликнул Борис Ефимович, но в это время Лука Петрович уже говорил по телефону с главным архитектором Иннокентием Дмитриевичем Аборским.

Секретарь включила громкую связь, чтобы их разговор был слышен Жадовским.

– Иннокентий Дмитриевич? Это Берия. Голубчик, что там у вас произошло с моими подопечными Жадовскими?

– Все нормально, Лука Петрович, рабочий момент, так сказать, – ответил главный архитектор.

– Вы, пожалуйста, не обижайте Бориса Ефимовича, а то сами нас познакомили, а теперь какие-то непонятные жалобы на вас, – громко и отчетливо произнес Берия.

– Лука Петрович, не беспокойтесь. Все сделаю, как положено, как вы распорядитесь.

– Я надеюсь на вас, милейший, – закончил Лука Петрович и положил трубку. Потом он обратился к Жадовским:

– Вы можете не волноваться, Борис Ефимович, Аборский ничего не делает без моего распоряжения.

– Ой, благодарю вас, дорогой Лука Петрович, вы просто сняли груз с плеч, – горячо заговорил Жадовский. Но Лука Петрович жестом остановил его речь.

– Не за что, уважаемый, не за что. И потом, он всего лишь архитектор, так сказать, теоретик, а я практик. Он только предлагает проект, но руковожу, осуществляю и воплощаю в жизнь этот проект я.

– Да, конечно… – согласно кивнул Жадовский.

– А самое главное, он давно уже работает со мной по контракту.

– А Струпьев? – вспомнил вдруг Борис Ефимович.

– Что… Струпьев? – переспросил его Берия.

– Вы упомянули доктора Струпьева. Откуда вы его знаете? – снова поинтересовался Жадовский.

– Я знаю его очень давно, – ответил Лука Петрович, – мы когда-то жили с ним в одном городе и даже по соседству. Он ведь с юга сюда приехал.

– С юга, – подтвердил Борис Ефимович, – только я не знаю, откуда.

– Так и я оттуда родом, друзья мои, – горячо воскликнул Лука Петрович, – ой, какая же там жара… ой, какое пекло, прямо как в аду.

– Как же вы там жили? – спросила его Людмила Львовна.

– Так это же моя родина, что мне это пекло, я там как в своей тарелке, – заверил Лука Петрович, – а вот приезжие там мучились, ох, как же они мучились. Прямо как на сковородках поджаривались.

– Какие вы страсти рассказываете, – испуганно сказала Людмила Львовна.

– Но что делать, у кого как жизнь сложилась… Что заслужили – то заслужили, – весело сказал Лука Петрович, – но мы с вами ушли от темы.

– Да, да, ушли, – растерянно кивнул Жадовский.

– А я говорил вам, Борис Ефимович, что вам бы не мешало показаться доктору.

– Да, надо, надо, – опять кивнул Жадовский.

– А то вы какой-то чересчур эмоциональный, – заметил Лука Петрович, – я бы сказал, экспрессивный, вам бы стихи писать. Не пробовали?

– Ну, что вы, Лука Петрович, – засмущался Борис Ефимович, – я далек от этого.

– Вы так думаете? – весело спросил Лука Петрович.

– Конечно, – ответил Жадовский.

– А я думаю, нет, может, попробуете, уважаемый?

– Да что вы, Лука Петрович, – еще больше смутился Жадовский.

– Жизнь покажет, – сказал Берия, – а со Струпьевым вы все-таки познакомьтесь. Он человек надежный и специалист проверенный, я вам его советую.

– Да что мне его советовать, когда он сейчас работает у меня в компании, – с воодушевлением сказал Жадовский.

– Что вы говорите? Так вам, дорогой мой, повезло! – воскликнул Лука Петрович.

– Он пришел к нам после того, как уволилась врач Василькова, – пояснил Борис Ефимович.

– С Васильковой лучше не связываться, – неожиданно заметил Лука Петрович.

– Вы и ее знаете? – подивился Борис Ефимович осведомленности Берия.

– Знаю, милейший, знаю. Через мою компанию проходит столько людей.

– Как прикажете понимать ваш совет? – поинтересовался Жадовский.

– Видите ли, голубчик, все хотят иметь добротный дом и жить хорошо. Она тоже хотела у нас дом строить, а потом передумала, – очень трудный она для нас человек и, знаете ли, себе на уме.

– Так она и с нами не сработалась, потому и ушла из компании, – заметил Жадовский.

– Да, батенька, с ней каши не сваришь. А Струпьев давно к вам устроился?

– Только что.

– С ним, Борис Ефимович, вы на верном пути. Он свое дело знает и доведет вас… до ума, – подытожил Лука Петрович и встал из-за стола. Супруги тоже вскочили со своих мест.

– Я предлагаю вам, друзья мои, сейчас вместе съездить в Облепиховку, – предложил Берия, и вы примете свой дом, что называется, из первых рук.

Радость охватила супругов. Людмила Львовна даже бросилась обнимать Луку Петровича, а Борис Ефимович нервно и долго тряс его руку.

Выходя из приемной, Борис Ефимович даже игриво подмигнул секретарше:

– Клара Карловна, а ваша птичка, знаете ли, того-с… нашалила.

– Какая птичка? – резко спросила секретарь.

– Ваш зеленый попугай.

– Его здесь давно уже нет, – отрезала она.

– Что значит нет? – смущаясь, заговорил он, – а кто же мне тогда, прошу прощения, сегодня накакал на голову? – спросил Жадовский, и улыбка сползла с его лица.

– Вам виднее, – снова отрезала она, – а мы подарили ее соседнему отделу.

– Не обращайте внимания, Борис Ефимович, – шепнул Лука Петрович на ухо Жадовскому, – у дамы ранний климакс, и она иногда кажется странной.

– А-а-а… – протянул Жадовский, – то-то я думаю, будто с ней что-то не в порядке.

– Едем, едем, – поторопил его Лука Петрович.

 

Битва Лизы с Серыми Срулями

Июль стоял в самом разгаре. В последнее время установилась такая жара, просто нечем было дышать. Солнце жгло немилосердно. И хоть частенько после полудня набегали тучи и даже случались дожди, духота стояла невыносимая. Одежда липла к телу, и все время хотелось пить.

И даже кошка Лиза искала себе более прохладное место. Она ложилась на непокрытый пол и дремала так почти что сутками. Она даже совсем перестала играть.

– Лиза, тебе жарко? – спрашивала ее Женя, но та не отвечала.

– Конечно, ты теперь у нас важная, с самим Филином Филиппом познакомилась, – говорила ей Женя.

Лиза смотрела на девочку такими глазами, словно хотела сказать:

– Да при чем тут «важная»? Просто мне жарко, как и всем. И я хочу на дачу.

– Ах, Лизочек, ну почему ты сейчас со мной не разговариваешь? – вздыхала девочка, – скажи мне, что ты сейчас хочешь?

– На дачу я хочу, – казалось, отвечала ей кошка, но Женя не слышала этих слов. И тогда она обращалась к маме, которая, как всегда, сидела за компьютером.

– Послушай, совершенно нечем дышать. Мама, бери лучше ноутбук и пошли на дачу, хватит сидеть дома.

– Во-первых, ноутбук я не возьму, потому что… я согласна пойти с тобой на дачу просто отдохнуть.

– Ура, хоть на это ты согласилась. А вообще, скажи пожалуйста, когда, наконец, у папы отпуск? – спросила Женя.

– Ты же знаешь, что отпуск у папы с начала августа, и мы все вместе поедем отдыхать, – ответила мама.

– А почему вы меня сейчас не отпускаете к бабушке? – спросила девочка.

– А к бабушке мы тебя отправим уже на этой неделе, – успокоила ее мама.

– Да? Ну, наконец-то, хоть какая-то хорошая новость! – воскликнула девочка и вдруг осеклась и спросила, – мама, а что мы будем делать с тем ноутбуком?

– Он… чужой, и нам нужно его вернуть Бесковичу, – сказала мама.

Женя притихла и подумала о том, что никуда теперь не уедет – ни к бабушке, ни с родителями, пока не выполнит обещания, которое она дала старому Филину Филиппу. Просто она томилась от духоты и ворчала по старой привычке. Теперь она со дня на день ждала появление особого знака, который должен подсказать, когда ей следует прыгнуть в Колокольчиковый Колодец. Но все чудеса, казалось, закончились, и ничего необычного в эти дни не происходило.

– На дачу, так на дачу, – сказала мама, вставая из-за стола, – пошли.

– Только я с Лизой, ладно? – спросила ее Женя.

– Хорошо, но присматривать за ней будешь ты сама. Ты уже не помнишь, как она однажды испугалась и залезла в соседский подпол?

– Ладно, присмотрю, – согласилась Женя.

На даче тоже все было как обычно. Они тут же вынесли из домика кресла и расположились под яблонями. Но казалось странным, что посреди лета в саду так много пожелтевшей травы.

– Что это за напасть? – тревожно спросила мама, – ей что, воды не хватает?

– Наверное, это Серые Срули, мамочка, – отметила Женя.

– Ой, Женя, не пугай меня. Я и так после всех этих событий сама не своя. То исчезнувшие грибы, то неизвестная деревня Бесовка, то этот продавец Бескович… Господи… А говорящие Филин, Стрекоза, Муравьи… А тут еще какие-то загадочные Серые Срули. Кто это? И что с нами происходит?

– Я сама ничего не понимаю, – ответила девочка.

– А ты знаешь, Женя, я всему этому начинаю верить, – сказала мама.

– Как же не верить, когда все это происходит с нами на самом деле.

– А почему именно с нами? – задала вопрос мама.

– А вот этого я не знаю, – ответила девочка, – может быть, мы попали в эту историю, потому что наша дача случайно оказалась рядом с волшебным Колокольчиковым Колодцем?

– Это не объяснение, – возразила мама, – судя по опыту, случайного в жизни вообще ничего нет. Даже сам факт, что мы оказались рядом с этим колодцем, говорит о том, что это было предопределено.

– Кем, мамочка?

Мама вздохнула и ничего не ответила.

– Серые Срули очень опасны для людей, нам надо быть осторожнее, – сказала Женя.

– Почему? – озадаченно спросила мама.

– Да потому что они, помимо всего прочего, еще и кусают людей.

– Они разносят какую-то инфекцию?

– Хуже, – ответила Женя, – укушенный человек обречен на верную гибель и не способен к дальнейшему развитию. И даже дети, которые рождаются у такого человека, точно такие же.

– Так это же это тупик, Женя, это же вырождение, гибель цивилизации! – воскликнула мама.

– Серые Срули тем и страшны, что несут разрушение.

– Откуда ты все это знаешь?

– От старого Филина Филиппа, – ответила девочка.

– Ты мне этого не говорила.

– Я же вам рассказывала, как прошла наша новая встреча. Просто мы говорили с ним о многом, мамочка. Может быть, я что-то и упустила. Он очень мудрый, этот старый Филин Филипп. И еще Муравьиха Мура мне многое объяснила.

– Не пугай меня, пожалуйста, я и так живу теперь в постоянном беспокойстве.

– Я и не пугаю, я говорю, как есть. Дай-ка я лучше пойду посмотрю, что у нас творится на даче, – сказала Женя и взяла Лизу на руки, – мы пойдем погуляем по саду.

– Хорошо, только будь всегда у меня на глазах.

А в это время с Кошкой явно происходило что-то непонятное. Она вела себя очень беспокойно. Если всю дорогу на дачу она спокойно сидела на руках, с интересом разглядывая все вокруг, то теперь ее было просто не узнать. Она стала вертеться и вырываться из рук.

– Ну, куда я тебя отпущу? – сказала ей Женя, – чтобы ты снова убежала в чужой подпол? Где мы потом будем тебя искать?

Но Кошка упрямо вырывалась из рук. Она взглянула Жене в глаза и громко сказала:

– Отпусти меня.

Но Жене послышалось простое «Мяу».

Они миновали клубничную грядку, подошли к кустам крыжовника, и тут Лиза буквально вцепилась ей когтями в руку.

– Ты что творишь? – закричала на нее Женя, – мне же больно!

Но Кошка не отпускала.

– Немедленно отпусти меня на землю! – снова сказала она очень громко. Но Женя не слышала, не понимала этих умоляющих слов своей Кошки, ей опять послышалось только требовательное «Мяу!». Она рассердилась на Лизу:

– Все равно я тебя никуда не отпущу. Сиди на руках или я сейчас же отнесу тебя в домик.

И вдруг около малинника она увидела на земле странную плешь, которой здесь никогда не было. Наоборот, именно здесь трава вырастала такой высокой, что им приходилось ее постоянно убирать, чтобы она не заглушала малину. Теперь же здесь зиял голый участок земли, покрытый каким-то сероватым налетом.

И тут Лиза, уже не обращая внимания ни на что, с громким криком вырвалась из рук Жени, сильно оцарапав ее, и прыгнула на землю. Она казалась невменяемой. Женя ничего не могла понять, что с ней происходит, и только растерянно наблюдала за Кошкой.

А Лиза словно стала кого-то ловить, кусать и царапать. Она на кого-то наскакивала, драла когтями землю, и при этом гневно сверкала глазами на Женю и громко мяукала. И тут Женя услышала:

– Отойди отсюда… отойди… Скорее, скорее… Не видишь, сколько их здесь…

– Кого? – в страхе спросила Женя.

– Вот же они… Серые Срули… уходи отсюда… – продолжала гневаться Лиза.

Женя посмотрела на землю, но ничего не увидела. Она присела на корточки, нагнулась и тут же резко отпрянула. Ее чуть не стошнило.

Преодолевая брезгливость, она все же рассмотрела, что вся земля по краям голого куска земли была усеяна какими-то мелкими, отвратительными, вертлявыми гадами. Они находились в непрестанном движении, словно кривлялись, но на самом деле они просто пожирали на своем пути любую живую зелень.

Это были даже не насекомые и не червячки, а какие-то странные существа черного цвета, однако сероватый налет, который покрывал все их тело, делал их почти незаметными на земле.

– Мимикрия, – выдохнула Женя.

Целая масса этих гадов двигалась в разные стороны от голого куска земли, шевелилась, дергалась, но это было бы совсем незаметно, если бы после себя они не оставляли этой отвратительной сероватой плеши.

– Так вот еще чем они опасны, – со страхом подумала Женя, – они почти незаметны, – и тут же отскочила от страшного места.

А с Лизой в это время творилось что-то невероятное. Она яростно наскакивала на серых гадов, давила их лапами, била хвостом, подпрыгивала вверх, чтобы сверху наброситься на них всем телом и каталась по земле. Иногда она делала несколько шагов назад, а потом с новой силой набрасывалась на врагов.

Она уже явно устала и тяжело дышала, к тому же, было очень жарко.

– Лиза, я принесу тебе попить, – на ходу крикнула ей Женя и побежала за водой.

– Не смей подходить сюда, – крикнула ей в ответ Кошка, но девочка ее уже не слышала. Когда она вернулась с водой, то увидела, что Лиза лежит на боку, рот у нее открыт, а язык высунут наружу. Женя чуть не заплакала:

– Лизок, что с тобой, на попей, – и она поднесла ей воды.

– Отойди, – еле слышно прошептала Кошка, – они могут тебя укусить.

– А тебя разве не могут?

– Мне их укусы не страшны.

– Все равно попей, а я сейчас отойду, – сказала Женя и заплакала.

Лиза сделала несколько глотков.

– Спасибо, а теперь отойди подальше, – тихо сказала она.

– Они тебе ничего не сделают? – спросила Женя.

– Ничего, не бойся, только отойди.

– Сейчас, Лизок, сейчас…

Немного отдохнув, Лиза будто с новыми силами набросилась на Серых Срулей, и все началось сначала. Кошка не успокоилась до тех пор, пока около малинника не осталось ни одного гада. Она еще долго сидела, выжидая, нет ли в траве какого подозрительного шороха.

Поле битвы выглядело внушительно. Лиза уничтожила целое полчище врагов, но теперь они были уже не страшны. Сама же героиня выглядела усталой и обессиленной.

Женя на руках перенесла ее в тенистое место под яблоню, уложила на кресло, напоила водой и еще долго-долго обмахивала ее платочком, чтобы Лизе было прохладно.

Они ни о чем не говорили. А мама молча наблюдала эту сцену. Потом она сходила к малиннику и вернулась, потрясенная увиденным.

– Мамочка, Лиза сказала, что это место нужно обработать, – сказала ей Женя, лучше всего развести там костер, огонь сам все очистит.

Мама послушно пошла выполнять то, о чем ее попросила кошка.

А духота в тот день была почти невыносимая. Костер разгорелся моментально. От него шел такой жар, что рядом стоять было невозможно. Помимо того, по всей округе от него распространялся страшный смрад. И слава Богу, что в такую жару костер прогорел очень быстро.

Вскоре на этом месте осталось большое выжженное, а вернее, опаленное пятно, которое напоминало о том, что совсем недавно здесь произошла страшная битва.

И никто на Земле, кроме нескольких человек, не знал о том, что была эта битва не на жизнь, а насмерть.

 

Таинственный знак

Часа два Лиза лежала почти недвижимо и тяжело дышала, потом она успокоилась и уснула. И Женя в это время рассказала маме все, что произошло около малинника.

– Она очень боялась, чтобы они тебя не укусили, – сказала со слезами мама, – и потому постоянно гнала тебя оттуда. Господи, какая благородная и бесстрашная кошка, – надо ее сегодня искупать, хотя она этого не очень любит и воды боится. А здесь не испугалась такой страсти!

И она восхищенно и благодарно погладила Лизоньку по головке, потому что та уже просыпалась и хитро приоткрыла глазки.

К вечеру в саду стало немного прохладнее, даже птицы оживились и повеселели. Теперь в листве были слышны их нежные лирические трели, озорное чириканье и легкий свист. И Женя решила снова обследовать сад.

– Я пойду, мамочка, погуляю.

– Иди, но только уже скоро мы пойдем домой, а тебе еще надо нарвать зелени.

– Петрушки, что ли? – уточнила Женя.

– Да, и салата побольше нарви, папусик его очень любит.

– Ладно, – ответила Женя и собралась уж, было, вприпрыжку помчаться по дорожке, как услышала нежный голосок:

– А как же я?

– Лизонька, ты пришла в себя? – обрадовалась Женя.

– Да, и мне хочется размять лапы, – сказала она.

– Как ты себя чувствуешь, Лизок?

– Спасибо, Женя, кажется, уже хорошо, – ответила Кошка, – я отдохнула.

Тут их разговор услышала мама и подошла к ним. Она взяла Лизу на руки, прижала ее к себе, а потом пожала ей лапку и проникновенно сказала:

– Я очень благодарна тебе, Лизонька. Но я даже предположить не могла, какая ты у нас отважная. Мы всегда относились к тебе как к члену семьи, а теперь я просто убедилась, что это так и есть, – и она поцеловала Лизу в лобик.

Лиза немного смутилась, а потом от удовольствия заурчала. Ее урчание подхватила Женя, а потом заурчала даже мама.

– А теперь бежим, – воскликнула Женя.

– Бежим, – подхватила Лиза, и они со всех ног помчались вместе в глубину сада. Никто уже не боялся, что Лиза со страху снова забьется в подпол соседской дачи. Теперь это даже вспоминать было как-то неудобно, потому что ее бесстрашие и мужество были доказаны сегодня наилучшим образом.

Они носились друг за другом по саду, играли, прятались среди цветов, а потом даже вместе полили клубнику. Вернее, поливала Женя, а Лиза все время находилась рядом и вертелась возле ног.

Вдвоем им было весело и ничего не страшно.

Все это время Женя совсем не думала о Колокольчиковом Колодце, но на самом деле ей не терпелось туда сходить. Однако что-то ее удерживало, хотя это был вовсе не страх. Она ждала особый знак, который стал бы для нее сигналом, но его все не было.

Время приближалось к семи часам, и мама позвала их домой, ведь скоро должен прийти с работы папа, и нужно было приготовить ужин.

– Окрошку приготовь, – подсказала ей Женя, – папа же любит окрошку.

– Но ведь ты ее не любишь, – удивилась мама.

– Ладно уж, потерплю, – добродушно добавила Женя, – надо же когда-то начинать меняться в лучшую сторону.

Они засмеялись.

– Тогда пойди, наконец, нарви зелени, и самое главное, не забудь салат, – попросила мама.

И Женя побежала к грядкам. Лизок устремилась за ней.

Грядка петрушки находилась рядом с клумбой, где в прошлом году пышно цвели розовые кусты. Каких сортов роз у них только не было! Розовые «Фламинго», белые «Утро Москвы», пунцовые «Бордо». А еще были какие-то оранжевые, кремовые, ярко-красные, – Женя даже не знала названий всех сортов, это мама у них специалист по этой части.

Но минувшей зимой все розы в саду замерзли, потому что погода была на редкость неровная, и кусты приходилось то приоткрывать, чтобы они не задохнулись, то закрывать снова, чтобы они не замерзли. В какой-то момент после резкого похолодания наступила оттепель, кусты запарились, а потом их охватило внезапным морозцем, и розы погибли.

Весной некоторые кусты пустили, было, несколько новых росточков, да и те вскоре засохли. Только куст белых роз оставлял надежду, что он все-таки оживет.

И вот подойдя к грядке петрушки, Женя увидела, что рядом расцвели три белые розы. Одна из них была крохотная, на низком стебле, другая повыше, а третья стояла красивая, высокая, даже какая-то статная, на мощном стебле, с крупным и пышным цветком.

Казалось, эта роза хотела не просто выжить, но и доказать – себе и всем, что ничем не убьешь великую силу жизни и красоты. Она словно вобрала в себя могучие и живительные соки Земли, и теперь стояла, благоухая и сияя своей величественной красотой.

Женя ахнула:

– Как это мы не увидели такое чудо!

– А еще носились здесь полдня, – сказала Лиза.

– Надо обязательно сказать маме.

– Побежали к ней, – предложила Кошка.

И они помчались к маме, чтобы сообщить ей эту новость, потому что для нее это будет самый настоящий праздник. У мамы к цветам было особенное отношение, она с ними разговаривала, холила и лелеяла, и они отвечали ей взаимной любовью. Их сад с весны до поздней осени радовал цветочным великолепием.

– Мама, мама, – издали закричала Женя, – у нас белые розы расцвели.

– Не может быть, – спокойно ответила мама, – я недавно подходила к ним, и там ничего, кроме зеленых побегов, не было. Не могли же они распуститься за три дня.

– Значит, могли, – возразила Женя, – пойдем, сама посмотришь.

В самом деле, три великолепные розы, как три божественных светильника, сияли на невысоком зеленом кусте.

Восторгам мамы не было предела. От радости она чуть ли не исполнила «Танец дикарей» композитора Накада, который Женя когда-то играла на фортепьяно. Успокоившись, она сказала необычную фразу:

– Ей-Богу, это знак небесный.

– Знак? – чуть не поперхнулась Женя, – какой знак?

И тут она тоже чуть было не пустилась в пляс.

– Я поняла, я поняла, – подпрыгивая от радости, воскликнула она, – это действительно, знак!

– Что ты хочешь сказать? – спросила мама.

– Да, мамочка, да, это знак, о котором мне говорил старый Филин Филипп.

– Значит, пора? – спросила мама. И тут Женя, словно опомнилась и сказала уже серьезно:

– Да, значит, пора.

– И мы готовы, – подтвердила Лиза.

 

Под сенью нового дома

Две машины неслись по шоссе по направлению к знакомой Облепиховке – серебристый «Лексус» и иссиня-черный, цвета вороного крыла автомобиль неизвестной марки. Вот уже показался небезызвестный пост ГИБДД. Лука Петрович велел водителю остановиться.

Гаишник, увидев знакомый «Лексус», не на шутку испугался. К тому же, в этот раз он был в сопровождении такого шикарного и совершенно неизвестного ему автомобиля. А главное, не было ведь никаких указаний и распоряжений и приезде столь важного чиновника. Кто же это мог быть? Как бы то ни было, это явно не сулило ему ничего доброго.

Лука Петрович неторопливо вышел из машины.

– Сержант Стружкин? – обратился он к постовому.

– Так точно, – отчеканил тот и вытянулся в струнку.

– Деньги, гад, с людей берешь? – спокойно спросил его Берия.

– Так точно, – снова отчеканил тот.

– Хамишь им? – так же неторопливо продолжал свой допрос Берия.

– Так точно, – ничего не понимая, ответил сержант.

– А зачем, падла? – ласково спросил его Лука Петрович.

Сержант Стружкин ошалело молчал и не смел пошевелиться. А Лука Петрович продолжал:

– А зачем ты, сволочь, Борису Ефимовичу голову заморочил? Едет человек в Облепиховку в свой новый дом. Говорит тебе по делу, мол, так и так, заблудился. А ты что делаешь? Зачем в трубку его дышать заставил? Зачем штрафом ему угрожал? А зачем стращал расправой? А если я тебя сейчас за это накажу? Если я сейчас с тебя самого стружку спущу? Что скажешь на это, а, Стружкин?

Сержант Стружкин молчал и не шевелился, словно превратился в соляной столп.

– Так вот, приятель. Еще одно твое неверное движение, и ты труп. Здесь бандитов проезжает много, кто-нибудь ненароком и зацепить может. Тебе задание: с людьми быть всегда вежливым. Всегда, понял? И никого не обижать. А Бориса Ефимовича вообще больше не трогать, ясно? Он и так уже… тронутый, понял?

– Так точно, – оживился гаишник.

Через минуту машины снова летели по направлению к Облепиховке.

И вот он, знакомый поворот, зеленая рощица, водонапорная башня. И уже через секунду широкой панорамой перед ними раскинулось село, на самом краю которого возвышался красавец-дом, вернее, дворец и чудо архитектурной мысли.

Все было на месте.

Компания расположилась во дворе, в прохладной тени резного навеса, который был сделан из лиственницы какой-то редкой породы. Лука Петрович торжественно вручил хозяевам ключи от дома.

Они долго пробыли здесь в тот день. И даже на радостях выпили настоящей облепиховки, которая так кстати оказалась у Луки Петровича.

– Чудесный лечебный напиток, рекомендую, – говорил он.

Борис Ефимович слегка захмелел и все пытался выяснить у Луки Петровича, как же они могли так ошибиться и проехать мимо собственного дома.

– Все очень просто, – отшучивался тот, – вы же свернули от своей деревни в другую сторону.

– Как это в другую сторону, – удивлялся Жадовский, – если там ехать все время по прямой?

– Дорогой мой, сразу за водонапорной башней начинается небольшая развилка, и вам надо было забирать вправо, а вы поехали налево, вот и весь секрет.

– Люсенька, ты слышишь, – кричал уже захмелевший Борис Ефимович, – мы с тобой, оказывается, свернули на-ле-во…

– Что ты говоришь, Боренька, – подхватила его плоскую шутку Людмила Львовна, – и это в нашем-то возрасте.

– А что? Я у тебя еще хоть куда, – хорохорился пьяный муж, – и ты у меня – ягодка.

– Бес, наверное, нас попутал, – предположила порозовевшая от комплимента и выпитой облепиховки Людмила Львовна.

– Точно, – весело ответил ей Борис Ефимович, – а мы-то с тобой чуть не умерли со страху, – и он громко захохотал над собою.

– Бес, конечно, бес, – согласно закивал головой довольный Лука Петрович.

Они провели чудесный вечер в собственном доме.

Людмила Львовна любовалась прекрасным бассейном, облицованным редкостным бирюзовым материалом, отчего вода, подсвеченная изнутри, казалась чудом природы. А зимний сад поражал своими живописными уголками и диковинными растениями, которые, казалось, были собраны со всего света.

Борису Ефимовичу больше по душе пришлась бильярдная. Он по-хозяйски хлопал по столу рукой и уже приглашал Луку Петровича в выходные сыграть с ним партию.

– Некогда мне, дорогой мой, некогда, – смеясь, отвечал Лука Петрович, – да я уже, собственно, свое дело сделал. А у вас теперь начинается совсем другая жизнь.

– Да, это точно, – соглашался с ним Жадовский, – это другой коленкор.

Как ни прекрасен был вечер в новом собственном доме, нужно было возвращаться в город. На этом настаивала Людмила Львовна. Во-первых, нужно было закончить кое-какие дела. И во-вторых, необходимо было собрать вещи, чтобы уже завтра начать перебираться сюда, в этот новый, добротный дом.

Домой они возвращались в чудесном настроении и все никак не могли проститься с Лукой Петровичем.

– Отец наш родной, – расслабленно повторял Борис Ефимович и все лез к нему обниматься. Тот отмахивался, смеялся, и они в очередной раз желали друг другу спокойной ночи.

Дома супруги еще долго не могли успокоиться и прийти в себя. Они вспоминали события сегодняшнего дня, пытаясь разобраться в том, что произошло.

А вот что происходило потом в квартире Жадовских, не знает никто. Но мы приоткроем эту завесу. Счастливые супруги весь вечер собирали вещи. Они упаковывали чемоданы, заворачивали посуду, укладывали одеяла, подушки, полотенца и прочий хозяйственный скарб. На всякий случай прихватили и бутылочку облепиховки, которую им подарил Лука Петрович, – вдруг, пригодится.

Вещей оказалось так много, что перевезти их даже в багажнике своей машины не представлялось возможным, с утра нужно было заказывать грузовик. Но все эти хлопоты были приятными и не казались утомительными. Воодушевленные предстоящим переездом, они почти не чувствовали усталости.

Эту ночь они спали как счастливые и блаженные люди.

 

И снова страсти от Луки

Утро наступило свежее, сияющее, промытое ночным дождем.

Их ждала новая жизнь.

И снова впереди ровной лентой стремилась дорога, маня в прекрасную даль. За серебристым «Лексусом» теперь ехал груженый вещами грузовик.

Сержант Стружкин, заметив успевшую надоесть машину, сделал вид, что ее просто не увидел. Он боялся, что повторится вчерашняя история с поисками села и так далее. А потом снова появится этот «авторитет» на автомобиле неизвестной марки, и ему кранты. Как тому объяснишь, что у него семья, и что жена родила недавно, их ведь кормить надо.

– Сейчас на ребенка денег надо больше, чем на взрослого, – вспоминал сержант слова жены, – одни памперсы чего стоят. А кроватка, коляска… – и он досадливо махнул рукой.

– Придумали слово дурацкое – памперсы, – раздраженно подумал сержант, – всю жизнь были подгузники, вот и говорили бы так. Чуть не ползарплаты на них уходит. А детское питание, а пеленки, а одежда для малыша.

Сержант Стружкин вспомнил его, это чудесное крохотное создание, и у него потеплело на душе. Сейчас бы домой, к своим, а не сидеть здесь, в этой будке, к тому же, второе дежурство подряд. Хоть бы платили побольше, а то ведь даже на сносную жизнь не хватает.

А тут еще едут мимо разные сволочи на своих иномарках, можно подумать, они заработали их честным путем, да еще права качают.

– Где это видано, чтобы ползунки столько стоили, а эти, как их, пинетки… – ай-яй-яй, – и сержант Стружкин досадливо сплюнул.

Но машина на этот раз промчалась мимо, даже не притормозив.

– И слава Богу, – подумал сержант.

За «Лексусом» следовал грузовик, груженый вещами.

– Значит, правда, дом построили и переезжают, – подумал гаишник.

Между тем город кончился, и начались поля. Супруги Жадовские были в прекрасном настроении, ничто не омрачало их счастливого ожидания.

Вот появился знакомый поворот, потом показалась роща, за ней – водонапорная башня.

Вот и небольшая развилка.

– Ах, как это вчера я ее не заметил, – воскликнул Борис Ефимович, – Люсенька, ты подумай, как это мы ее проскочили!

И вот, наконец, открылась чудесная панорама села.

И показался вырытый котлован.

Борис Ефимович забился в истерике.

Людмила Львовна почти в бессознательном состоянии привезла мужа домой. Все, что происходило дальше, казалось нереальным.

Едва они переступили порог квартиры, раздался телефонный звонок. Это звонил доктор Струпьев.

– Ах, как вы вовремя, доктор, – запричитала Людмила Львовна, – у нас беда. У Бориса Ефимовича сильнейший стресс. Он невероятно, просто невероятно расстроен, и я не знаю, чем ему помочь.

– Что случилось? – участливо спросил доктор.

– Случилось ужасное, мой дорогой, но сейчас не время говорить об этом. Лучше скажите, как мне помочь мужу? – почти взмолилась Людмила Львовна.

– Пусть примет облепиховки, – неожиданно ответил тот, – знаете, очень помогает.

– Какой облепиховки? – пробормотала несчастная женщина.

– Как какой? – весело спросил он, – а какую вы вчера пили с Лукой Петровичем?

– А откуда вы знаете? – удивилась Людмила Львовна.

– Так это я ему и посоветовал, – ответил он, – и вам рекомендую. Стакан или два свежей облепихи залить бутылкой водки и настаивать в течение месяца. Принимать по столовой ложке по мере надобности.

– И… что?… – вяло спросила его Жадовская.

– Как что? Помогает от многих хворей, выгоняет простуду, лечит кашель, восстанавливает иммунную систему, а главное – укрепляет нервы.

– Нам сейчас не до этого, Леонид Семенович, – перебила его Людмила Львовна, – лучше срочно приезжайте к нам.

– Как не до этого? – воскликнул доктор Струпьев, – как раз вовремя. Знаете, народные целители говорят, что облепиховка помогает даже от нечистой силы.

Людмила Львовна вздрогнула.

– Что он сказал? – еле слышно спросил жену Борис Ефимович.

– Советует принять облепиховки, – обреченно ответила она.

– О-о-о… – тихо застонал Борис Ефимович.

В этот же день в психиатрической больнице на улице Баженова появился новый пациент. Правда, к таким здесь давно привыкли. Но этот новенький, в самом деле, казался необычным даже для видавших виды докторов.

Он рассказывал о себе удивительно связную и не лишенную логики историю, из которой выходило, что его обвел вокруг пальца какой-то мошенник, выудив у него, якобы, на строительство дома четыре с половиной миллиона рублей. Все это очень походило на правду, если бы не одно обстоятельство. Дело в том, что фамилия того мошенника была… Берия.

Самого же пациента привезли прямо с центральной площади города. Рассказывали, что неизвестный человек бегал по площади и все искал какой-то строительный офис со странным названием «Адонирам».

– Это что-то библейское, – предположил кто-то.

– Да, это был знаменитый строитель, который Соломону построил храм, – уточнил другой.

А третий заметил:

– Мне кажется, это скорее связано с нечистой силой.

– Где Берия? – кричал неизвестный человек, – куда вы спрятали Берию?

Люди шарахались от него в сторону и крутили пальцем у виска.

– Может, он коммунист, – предположил кто-то.

– Или демократ, – отметил другой.

– Да какая разница, шизанулся человек на своей политике, – предполагали третьи.

Когда за ним приехали санитары, он отбивался и требовал, чтобы его отвели к самому Берия!

– Отведем, отведем, – у нас там всякие есть, – отвечали ему, – и Берия твой найдется обязательно.

Надо ли говорить, что звали пациента Борис Ефимович Жадовский.

– Какие вы страсти рассказываете нам, – говорил ему потом палатный врач, – прямо-таки от Лукавого.

– От Лукавого?… – прошептал Борис Ефимович, – от какого Лукавого?

– Как от какого, – засмеялся врач, – от того самого.

– От Луки Петровича, что ли?

И он еле слышно пробормотал:

– От Луки… Страсти от Луки…

 

Тревожный сон обитателей дома по улице масона Кутузова

После того, как Женя с мамой увидели расцветший куст белых роз, который после суровой зимы считали погибшим, они решили, что это и есть тот особый знак, который должен послужить сигналом к дальнейшим действиям.

И страшно, и робко было Жене прыгать в Колокольчиковый Колодец, и надо было на это решиться, потому что предстоял очень ответственный шаг, а главное – впереди была неизвестность.

Мама предложила пойти домой, дождаться папу и посоветоваться с ним.

Так и сделали.

После легкого ужина из ароматной окрошки, приправленной свежей зеленью, они начали обсуждать последние новости. Папа был взволнован, услышав рассказ о подвиге Лизы, сама же Лиза чувствовала себя героиней дня.

– Я даже не знаю, как тебя благодарить, – сказал он.

Решено было, что Женя и Лиза должны, прежде всего, хорошо выспаться.

Вскоре на город мягко опустилась ночь. Звезды высыпали на небе. Казалось, их сегодня было больше обычного. А может, им просто было любопытно: что же сейчас происходит там, на Земле, у волшебного Колокольчикового Колода?

Но у Колокольчикового Колодца пока ничего не происходило. Ночь царила в мире. Обитатели дома номер 6 по улице масона Кутузова погрузились в сон.

Разный сон был у обитателей этого дома.

Денис Таратайкин во сне ворчал и ворочался с боку на бок. Нет, ему больше не снился вожделенный «Форд Фокус», ему снилось совсем другое. Теперь он жаждал найти и отомстить своим обидчикам. Только он никак не мог понять, кто они и куда подевались. В конце концов, не эта же секретарша Флора его так надула. За ее спиной, наверное, крутые ребята, хотя и сама она – черт в юбке.

– Но куда же они все-таки делись? – думал Денис и ничего не понимал. Казалось, чем больше он думал, тем больше запутывался в собственных мыслях.

Да и кто это мог быть? Кто мог так зло подшутить над ним? Ведь у него и врагов настоящих никогда не было, и сам он зла никому не желал. Завидовать – завидовал, ну и что? Зла-то не делал.

Как бы то ни было, Денису теперь часто снилось, что он находит своих обидчиков, этих неизвестных крутых ребят, дерется с ними, и конечно, побеждает.

Сосед Куропаткин, на какое-то время бросив пить, теперь успокоился и начал снова понемногу закладывать за воротник. Страх его несколько утих, да и разговоры его об одном и том же всем уже порядком надоели. Куропаткин, предоставленный самому себе, вернулся к своему порочному увлечению. Потихоньку его ночные приключения стали обрастать легендами, и теперь ему самому не верилось, что с ним произошла подобная история.

– Померещилось, наверное, все-таки спьяну, – говорил он себе, – допился я.

Но когда на землю опускалась ночь, и мир погружался в сон, ему часто снилась эта страшная история. Она повторялась снова и снова, и Куропаткин, просыпаясь среди ночи, в страхе и холодном поту ощупывал себя:

– Что… что… опять… перья…

Потом он долго не мог уснуть, наконец, засыпал, но тревога уже не покидала его, не отпускала, и Куропаткин остаток ночи проводил в каком-то тревожном полусне.

– Надо все-таки бросать пить, – думал он и проваливался в тяжелое предутреннее забытье.

Людмила Львовна Жадовская жила теперь словно в прострации. Днем она еще кое-как крепилась, а вот ночами ее одолевали тяжелые мысли и жуткие страхи. Она большими дозами пила успокоительные средства и проваливалась в болезненный сон. Каждое утро она просыпалась теперь с головной болью.

Борис Ефимович Жадовский, бывший предприниматель, а ныне пациент психиатрической клиники, спал теперь на казенной койке. Но и его сон был тревожен и беспокоен. А ведь ему так нужны были силы, чтобы выдержать ежедневный дневной кошмар, потому что его теперь окружали по-настоящему больные люди.

Самое главное – никому нельзя было ничего рассказать. Палатный врач относился к нему явно, как к больному. Оставалась одна надежда – на главного врача.

– С ним, только с ним я должен поговорить, – ворочаясь, думал Борис Ефимович. Ему необходимо было поделиться с кем-то всей правдой, страшной и непонятной правдой о себе, пусть даже для этого пришлось бы рассказать о себе нелицеприятные вещи. Что ж, если это меня спасет – значит, так надо.

А сон все не приходил к нему. Пролетало полночи, а он не мог сомкнуть глаз. И оттого днем он чувствовал себя совершенно разбитым. И с каждым днем ему становилось хуже и хуже.

Ночь царила в мире, но и ее время истекало. Звезды, которые только что светили так ярко, постепенно бледнели. Наступал новый день, неся каждому заслуженные радости и печали.

Но пока дом номер 6 по улице масона Кутузова стоял, окутанный тьмою, которую озаряли лишь росчерки метеоритов да вспышки далеких и неведомых звезд. Ближе к утру все небо затянули сплошные серые тучи.

 

Некоторые подробности из жизни доктора Струпьева

Леонид Семенович Струпьев действительно приехал из южного города одной из республик, которая находилась в составе ныне развалившегося государства. И у него там действительно была хорошая практика, он долгие годы успешно работал врачом-гинекологом.

А поскольку местные дамы афишировать свои амурные похождения не желали, они часто обращались к нему за деликатной помощью, и он, по доброте душевной, никогда им не отказывал.

Сколько загубленных душ было в его послужном списке – не сосчитать. Леонид Семенович их и не считал, он любил считать деньги. И для него они ничем не пахли – ни слезами раскаявшихся женщин, ни кровью убиенных младенцев, ни страшным грехом, ни обжигающим стыдом за содеянное злодеяние.

Леонид Семенович Струпьев, можно сказать, даже любил свою работу и слыл специалистом высокой квалификации.

В Россию он приехал не один, а с женой Нонной Яковлевной. Правда, она носила другую фамилию – Вирус. Выходя замуж, она пожелала оставить свою девичью фамилию, ей совсем не хотелось становиться Струпьевой, хотя и ее фамилия была довольно красноречива для врача.

Поле ее деятельности было не столь широко, как у ее супруга, она работала скромным педиатром, но и она в своей области довольно преуспела.

У них были дети, двое мальчиков, и родители надеялись увидеть в них свое достойное продолжение.

Надо сказать, Нонна Яковлевна никогда не любила своего мужа. Замуж за него она вышла из практических соображений, поскольку Струпьев еще в институте отличался завидными деловыми качествами, и все сулило ему блестящую карьеру, и в этом смысле она в нем не ошиблась.

Но все совместно прожитые годы Нонна Яковлевна отчаянно изменяла мужу. Ее мечтой было когда-нибудь оставить его, но не просто оставить, а уйти к другому мужчине – более удачливому и состоятельному. Ей хотелось, чтобы он был чиновником высокого ранга или, на худой конец, человеком творческой профессии. Но поскольку такой человек ей пока не попадался, а материальное благополучие преимущественно зависело от кошелька нынешнего мужа, она благоразумно помалкивала.

Переехав в Россию, Нонна Яковлевна еще более затосковала. Ее здесь раздражило буквально все – люди, нравы, климат. Не было дня, чтобы она здесь была спокойна и счастлива.

А началось все с того, что жить в той южной республике лицам не местной национальности становилось все труднее. Супругам пришлось оставить удобное насиженное место, и они чуть ли не в одночасье потеряли почти все – благоустроенную квартиру, доходную и престижную работу и, наконец, авторитет. Буквально за бесценок они вынуждены были продать машину, дачу, мебель.

Но переезжая на новое место, они никак не предполагали, что все это они купят теперь очень не скоро, по крайней мере, жить в нищете не входило в их планы. Но они даже представить себе не могли, как круто распорядится с ними судьба.

На новом месте сразу же возникли трудности с жильем. Их никто не ждал, и областной отдел здравоохранения бесплатно предоставлять им квартиру явно не собирался. При этом здесь никто не обратил внимания на их профессиональный опыт и прочие заслуги. Здесь хватало своих специалистов.

Им пришлось на свои кровные покупать небольшую двухкомнатную квартиру в спальном районе города. На это ушли почти все их деньги.

Потом начались поиски работы. Оказывается, и с работой их никто не ждал. Все хорошие места давно были заняты. Им пришлось довольствоваться тем, что есть. Правда, Струпьеву все же предложили место высокого начальника от медицины, но за большую мзду – у Леонида Семеновича таких денег уже не было.

Нонна Яковлевна вскоре пристроилась в детской поликлинике участковым врачом, а Леонид Семенович стал перебиваться на «Скорой помощи».

Можно сказать, они бедствовали. Денег на хорошую жизнь не хватало. Вскоре кончились последние небольшие запасы, и тут они столкнулись, что называется, лицом к лицу с реальностью. Начались тяжелые будни.

Нонна Яковлевна приходила домой уставшая и раздраженная. Леонид Семенович, совершенно не знакомый со спецификой работы на «Скорой помощи», выглядел буквально измочаленным. Надо отдать ему должное – он очень старался, чем заслужил себе добрую репутацию.

Дети были предоставлены сами себе, и того строгого контроля, к какому они привыкли с первого класса, уже не было. Мальчишки разболтались, стали плохо учиться, уже пробовали курить и вскоре окончательно распоясались. Для Нонны Яковлевны это было страшнее всего, но ничего изменить она не могла, потому что с утра до вечера пропадала на работе. А денег на няню или горничную взять было неоткуда. Все это напоминало ей мышеловку, тупик, откуда выхода, казалось, не было.

Она ненавидела мужа все больше и больше, и во всех бедах, конечно, винила его одного.

– У меня порвались последние башмаки, – кричала она ему, – мне завтра не в чем идти на работу.

– Ну и что? – спокойно отвечал он, – а у меня завтра нет денег даже на обед.

– Возьмешь супчик в баночке, – язвительно говорила она ему в ответ.

Вскоре у Нонны Яковлевны появилась мечта. Она стала задумываться об отъезде за рубеж. Но муж думал иначе, и уезжать он никуда не собирался. Он прекрасно понимал, что нечего мотаться по свету, и куда бы он ни приехал, таких, как он, много, и потому нужно устраиваться здесь.

Леонид Семенович не сомневался, что ему повезет.

– Свои люди найдутся везде, – говорил он.

– Что же не находятся? – продолжала язвить жена, – пока тебе только за взятку предлагали хорошее место.

– Ничего, я подожду, – отвечал он, – мое время еще придет.

– А я ждать не хочу, – заявила Нонна Яковлевна. И после этого она стала думать об отъезде уже всерьез. Она стала ходить на специальные занятия, записалась на языковые курсы и посещала клуб, где собирались такие же бедолаги, как она.

И Нонна Яковлевна действительно уехала, разведясь с мужем и забрав детей с собой.

Леонид Семенович не возражал. Во-первых, он думал, что жена одумается. А во-вторых, за годы совместной жизни она ему тоже так осточертела, что большой потери от ее отъезда он не ощущал. Их брак всегда был скорее хорошей сделкой, чем настоящим супружеством, основанном на любви и взаимопонимании.

Одно не давало Струпьеву покоя – дети. Расставаясь с ними, он искренне горевал.

Однако после отъезда Нонны Яковлевны Леонид Семенович повеселел и даже округлился. Тут ему неожиданно подвернулась хорошая работа – врачом-диагностом в стабильной компании «Мнемозина».

Супруги Жадовские, возглавлявшие компанию, предложили ему неплохой оклад и все необходимые социальные гарантии – оплачиваемый больничный, отпуск и так далее. Леонид Семенович согласился, и дело пошло довольно успешно.

Однако, после того, как произошла известная уже история с хозяином фирмы Борисом Ефимовичем Жадовским, ситуация изменилась коренным образом. Теперь Леониду Семеновичу пришлось иметь дело с одной только Людмилой Львовной, супругой Бориса Ефимовича, поскольку тот угодил в клинику, и кажется, надолго.

– Вы не представляете, как мне тяжело, – жаловалась ему Людмила Львовна, – даже рассказать об этом некому.

– Вы можете рассчитывать на меня, – сердечно отвечал ей Леонид Семенович, – можете даже считать меня своим семейным доктором.

Как ни странно, они сработались, более того, они даже подружились. Вскоре Леонид Семенович смекнул, что неплохо было бы ему и вовсе оказаться на месте Бориса Ефимовича, да и Людмила Львовна, кажется, ничего против этого не имела.

И у них начался роман.

Вскоре многие заметили, как неожиданно расцвела и похорошела Людмила Львовна.

– Что-то тут не так, – говорили одни.

– Наоборот, тут все шито белыми нитками, – говорили другие.

– Или черными, – добавляли третьи.

 

Неожиданный визит Золотой Стрекозы Златы

Весь день стояла страшная духота, по этой причине окна в доме Ромашиных были распахнуты. Прохладный ночной воздух заполнял комнаты. В доме все крепко спали.

Вечером на семейном совете было решено, что Женя и Лиза отправятся выполнять свое важное задание завтра рано утром.

Женя, как ни странно, спала безмятежно, раскинувшись на широкой двуспальной кровати. Она утомилась за день, и казалось, ничто не могло помешать ее здоровому сну отроковицы.

В это время в ее комнату влетела Золотая Стрекоза Злата. Она уселась Жене на руку и спокойно сказала:

– Доброй тебе ночи, Женя.

– Доброй ночи, Злата, – обрадовано ответила девочка, – как ты меня нашла?

– О, это легко. Я была на твоей даче, и мне подсказали Светлячки, где находится твой дом, – сказала Злата.

– А я сейчас сплю? – спросила девочка.

– Конечно, спишь, но это дела не меняет.

– Какого дела? – снова спросила Женя.

– Как какого? Ты получила знак?

– Думаю, да. У нас в саду расцвел куст роз, который замерз нынешней зимой, и мы думали, что он погиб, а сегодня я увидела, что на нем три розы, – с восхищением сказала Женя.

– Так чего же ты медлишь? – задала ей вопрос Золотая Стрекоза Злата.

– Сейчас ведь ночь, – удивилась девочка.

– Ну и что?

– И мы ведь спим, – сказала Женя.

– Но разве это помеха для путешествия в Волшебную Страну?

– Как странно, – сказала она.

– Ничего странного. Пора, Женя, пора. Торопись, – и Золотая Стрекоза Злата легонько коснулась ее руки свои прозрачным крылышком. Этого оказалось достаточно, чтобы девочка почувствовала себя бодрой и выспавшейся.

– Хорошо, я только возьму с собой Лизу, – сказала она.

И она хотела уж, было, позвать Кошку, но та и сама, услышав шум, уже шла из родительской спальни. Очень часто она спала в их комнате. Лиза выглядела бодрой, словно сейчас был самый обыкновенный день, а не глубокая ночь.

– Здравствуйте, уважаемая Золотая Стрекоза Злата, – сказала она, – я много слышала о вас, и теперь рада с вами познакомиться.

Золотая Стрекоза Злата, смутившись от такого теплого приема, тихо зашелестела крылышками в знак приветствия.

– Вы готовы? – спросила она.

– Готовы, – ответили Женя и Лиза.

– Тогда, девочки, в путь.

– А родители не проснутся? – забеспокоилась Женя.

– Не волнуйся, они крепко спят.

– А это не будет похоже на обман? – снова спросила Женя.

– Не будет, – успокоила ее Золотая Стрекоза Злата, – понимаешь, им так будет даже спокойнее.

– А мы до утра успеем вернуться? – поинтересовалась Лиза.

– Трудно сказать, – честно призналась та.

– А что они подумают, когда обнаружат, что нас с Лизой нет дома? – забеспокоилась Женя.

– За это не волнуйся, – успокоила ее Золотая Стрекоза Злата, – я им все объясню.

– А как мы будем выходить из дома? – тихим шепотом снова спросила Лиза, – ведь мы будем проходить мимо спальни родителей.

– Ой, какие вы смешные, – ответила Золотая Стрекоза Злата, – думаете, для чего я к вам прилетела? Вот вам горсточка пыльцы с моих крылышек, натрите ладошки, и вы легко подниметесь в воздух.

– А мне все четыре лапы натирать или только передние? – деловито поинтересовалась Лиза.

– Можешь только передние, – засмеялась в ответ красавица Стрекоза.

– А если нас кто-нибудь заметит из соседей? – спросила Женя.

– Вот это нежелательно, потому что не стоит пугать людей, кто бы это ни был, – ответила Золотая Стрекоза Злата.

Через минуту все трое легко вылетели в окошко, которое находилось на втором этаже дома номер 6 по улице масона Кутузова.

На улице стояла кромешная тьма. Почему-то сегодня не горели фонари – ни у магазина «Ковчег Завета», что находился неподалеку, ни вдоль улицы. Не было даже луны, которая хоть немного освещала бы им путь. И ни одна звездочка не мигала им с небосвода.

– Ой, какая темнота, – прошептала Женя.

– Не бойся, я с тобой, – откликнулась из этой темноты Лиза, летя бок о бок с хозяйкой.

– Я даже не вижу, где приземляться, – сказала девочка.

– Сейчас вам будет значительно светлее, – сказала Золотая Стрекоза Злата, – я зажгу свои маленькие фонарики.

И тут, в самом деле, стало светлее. Хозяйка и Кошка осторожно опустились на землю.

И в этот момент из какого-то окна раздался страшный крик, потом что-то с грохотом упало.

– Вдруг, это кто-нибудь из соседей нас заметил? – спросила Женя своих друзей.

– Возможно, но что делать, девочки, мы торопимся, – на лету сказала Злата.

– Да, конечно, – согласились они.

– К сожалению, вы не можете лететь дальше, потому что действие моей пыльцы кратковременно, – деловито сказала Золотая Стрекоза Злата, – но я полечу вперед, а вы будете видеть мой огонек и идти за ним.

– А что это у тебя за фонарики? – спросила Женя.

– Это мои собственные крылья, – засмеялась Золотая Стрекоза Злата, – в темноте они могут светиться, если мне это необходимо.

И она полетела вперед. Женя и Лиза увидели, как в темноте снова вспыхнули два крошечных золотых фонарика. Они словно плыли над землей, освещая тропинку. Теперь идти им было удобно и совсем не страшно.

Женю однако насторожило, что на улице так пугающе тихо.

– Лиза, ты не знаешь, почему так тихо? – спросила она у Кошки.

– Сама ничего не могу понять, – ответила та, – я ведь каждую ночь, когда вы засыпаете, сижу у окна.

– Зачем? – удивилась Женя.

– Понимаешь, я ведь все-таки зверь ночной, – ответила Лиза.

– И что?

– Мне нравится любоваться ночной природой, слушать ночные звуки.

– Мне тоже это нравится, – сказала девочка.

– Ты просто романтик, а у меня, наверное, это зов крови, – ответила Кошка.

– Ну, ты, Лиза, даешь… – удивленно покачала головой Женя.

– А что тут такого? – сказала Лиза.

– Да ничего, просто интересно. И долго ты так сидишь? – поинтересовалась девочка.

– Когда как. Как чувствую, что начинаю дремать, так ухожу спать. Я изучила ночные звуки. Знаю, как сонная птица хлопает крыльями среди ветвей… Знаю, как стрекочут в траве насекомые…

– Да это ты у нас романтик, Лизок! – воскликнула Женя.

– А если бы ты слышала, как ночью заливаются лягушки, ты даже не представляешь, – увлеченно рассказывала Лиза, – а сегодня почему-то даже лягушек не слышно. Не пойму, почему.

– Надо у Златы спросить, – предложила девочка.

Золотая Стрекоза Злата уверенно летела впереди над тропинкой, сияя своими крылышками-фонариками. Тропинка вела на дачу, к Колокольчиковому Колодцу, где вот-вот должно было произойти важное событие.

 

Прыжок в Колокольчиковый Колодец

И вот, наконец, перед ними калитка, сад, небольшой домик под старыми яблонями и лестница с влажными ступеньками, ведущими к Колокольчиковому Колодцу. Все как будто привычно и знакомо, и тем не менее, в самом воздухе чувствовалось напряжение.

– Злата, скажи, пожалуйста, а почему сегодня так тихо? – спросила Лиза.

– Ой, девочки, самой чудно, – ответила она, – наверное, Природа чувствует, что сегодня должно произойти что-то очень важное.

– И потому все в ожидании замерли? – уточнила Лиза.

– Да, Лиза, ты права, – ответила Золотая Стрекоза Злата.

– Как в засаде? – снова уточнила Лиза.

– Похоже, – подтвердила Злата.

– Как перед бурей или битвой? – не унималась Кошка.

– Наверное, – снова согласилась та, – а ты, Лиза, молодец. Я видела место, где ты так доблестно сражалась. Это была героическая битва.

Лизу явно смутила эта похвала. Она стала нервно махать хвостом, потом тряхнула головой и поднесла лапу к глазам, как будто что-то смахнула.

– Скажу тебе, все в восхищении от твоего поступка, – продолжала Золотая Стрекоза Злата, – не смущайся, ты действительно, героиня, ведь Серых Срулей теперь здесь нет.

– Как нет? – удивилась Лиза.

– Так. Их слабое место в том, что они сначала повсюду расползаются, а потом собираются кучками, вот ты и накрыла их всех сразу. Все звери, птицы, насекомые и растения передают тебе свою благодарность.

– Лизок, я тобой горжусь, – сказала ей Женя и обняла свою любимицу.

Лиза опять смутилась, на этот раз она стала чесать лапой ухо.

– Ладно, девочки, теперь мне надо дать вам последние наставления, – сказала Золотая Стрекоза Злата, – вот вам еще одна горстка пыльцы с моих крылышек, вдруг пригодится.

– А тебе это не повредит? – спросила ее Женя, – ты же берешь ее у себя.

– Но я ведь помогаю вам, а вы – всем, – ответила она, – у нас общий враг и общие задачи.

– Спасибо, Злата, – растроганно сказала Женя.

– И вот вам еще Чудесное Перышко, которое передал старый Филин Филипп. Это из его крыла.

– А почему оно Чудесное? – спросила Лиза.

– Если вам станет трудно или вас оставят последние силы, Чудесное Перышко вам поможет, – ответила он, – вы можете использовать его по вашему усмотрению, оно помогает любому доброму делу.

– А что для этого надо сделать? – спросила Женя.

– Да ничего особенного, нужно просто дунуть на него, а дальше все произойдет само собой.

– Спасибо, – теперь уже в один голос сказали Женя и Лиза.

– Это еще не все, – сказала Злата, – он передал вам еще этот фонарик.

– Что это за фонарик? – спросила Женя.

– Здесь светящееся вещество, которым поделились с вами наши Светлячки, – объяснила им Золотая Стрекоза, – мало ли где вам пригодится.

– О нас даже Светлячки вспомнили? – удивилась Лиза.

– Конечно, ведь вам предстоит такое ответственное дело, – заметила Золотая Стрекоза Злата, – и нам надо торопиться, потому что скоро уже начнет светать.

– А я, кажется, забыла дома свой талисман, – спохватилась девочка.

– Что еще за талисман? – спросила ее Злата.

– Золотое солнышко, – ответила Женя, – мне его мама подарила на день рождения, и я с ним никогда не расстаюсь, только на ночь снимаю.

– А ты без него никак не можешь обойтись? – спросила Лиза.

Женя отрицательно покачала головой.

– Мы торопились, и я его забыла, – сокрушенно сказала она.

– Просто ты волнуешься, – заметила Злата, – но если тебя это успокоит, тогда давайте быстрее к дому.

И они повернули назад. Действительно, начинало потихоньку светать, и фонарики Золотой Стрекозы Златы горели теперь не так ярко. Летом рассветает очень быстро, не успеешь оглянуться – и вот уже бледнеет небо, и тают звезды, и ранний ветерок начинает задевать верхушки деревьев. Но сегодня не было никакого предутреннего ветерка, было очень тихо.

Золотая Стрекоза Злата понимала, что им надо спешить, но она также понимала, как важно в особо ответственные моменты сохранять спокойствие и доброжелательность, тем более что им предстояло такое важное дело.

Они подошли к дому, Женя с Лизой снова натерли руки и лапы волшебной пыльцой и поднялись в воздух. Золотая Стрекоза Злата осталась их ждать внизу. Именно в этот момент их снова и увидел доктор Струпьев, ведь этот именно он закричал от страха, увидев полчаса назад летящих по воздуху девочку и кошку. В этот раз он беззвучно рухнул в обморок. Но наши героини этого не знали и не слышали. Они очень торопились. Женя взяла свой талисман-солнышко, надела его на себя, и они с Лизой снова вылетели в окно лоджии.

– Так, девочки, – сказала им Золотая Стрекоза Злата, – теперь не мешкаем ни секунды, ни сига и скорее летим к Колокольчиковому Колодцу.

И снова перед ними замелькали ее золотые крылышки-фонарики. Правда, теперь они светили чуть слабее, потому что она поделилась с друзьями своей волшебной пыльцой.

Жене показалось, что она не была у Колокольчикового Колодца целую вечность, хотя на самом деле прошло всего несколько дней.

И здесь тоже стояла та странная, загадочная, полная напряженного ожидания тишина.

Удивительно, но колокольчики теперь не выглядели поникшими. Напротив, они высоко и бодро держали свои белые головки. Женя обрадовалась:

– Значит, в мире что-то изменилось к лучшему, – подумала она.

– Ну, девочки, в путь! Мы все желаем вам удачи, – взволнованно сказала Золотая Стрекоза Злата, от волнения ее крылышки слегка затрепетали, и воздух заискрился от рассыпающейся пыльцы.

Женя встала на край Колокольчикового Колодца, взяла на руки Лизу, и они вместе произнесли Волшебное Заклинание:

Сначала им показалось, как будто стало еще тише. Природа замерла. Мгновение остановилось.

А потом как будто всколыхнулись волны мирового эфира.

И тут в ответ им раздался страшный рев, который словно рассек ночную тишину пополам. Он раздвоил ее, распорол и заставил всех содрогнуться.

И все, кто его слышал, поняли, что в этот миг столкнулись две силы – света и тьмы, яви и нави, добра и зла.

И всей Природе стало ясно, что найти примирение им будет невероятно трудно.

Женя вздрогнула от этого рева. Лиза тоже напряглась всем телом.

– Ах, так, – подумала Женя, – не будет тебе пощады от нас никогда.

И они прыгнули в черную глубину Колокольчикового Колодца навстречу неизвестности.