Белфаст. 6 октября — 9 октября

Билли стояла в дверях комнаты с бассейном и наблюдала, как Агне и Ксавье раз за разом пересекают двадцати метровую дистанцию, встречаясь то у правого, то у левого бортика и перебрасываясь парой фраз. Она не верила в реальность этого союза, пока не увидела его сама. За спиной Билли суетились Фоссы собираясь в дорогу, а она почти тридцать минут смотрела, как её падчерица раз за разом переплывает проклятый бассейн.

Билли скрыла багровые пятна на шее длинным воротником свитера, все утро смотрела на них в огромное зеркало Пандоры. Неужели есть женщины, которые вынуждены видеть это на себе после каждой ночи с парнем? За все годы с Хавьером она едва ли трижды прибегала к тональному крему, а тут не поможет даже толстенный слой. Самый плотный крем, только слегка осветлял следы, бесполезно и грязно смотрелся на бледной коже.

— Ужас какой! — вздыхала Пандора, наклоняясь над шеей Билли с тюбиком очередного крема. — Если это не поможет — ничего не поможет! — заявила она.

Крем не помог и Билли укуталась в самый объемный свитер, скрывающий все следы, если сильно не шевелиться и не выходить на свет.

Остаток ночи Билли провела в спальне Пандоры, потеснив перед этим Поппи, которая сбежала под утро. Они спали втроём, как будто после пижамной вечеринки, и никто не задал ни одного вопроса. Когда Поппи ушла, Пандора переползла на половину Билли и молча её обняла. Я все понимаю, говорили её руки. Когда они проснулись, Пандора только спросила есть ли у Фел шанс и Билли покачала головой.

— Он сказал, что от него ничего не зависит.

Потом Билли пошла в комнату Фелисы, которая уже болтала по телефону с Марком, хоть на часах ещё не было и десяти утра. По лицу Билли Фел поняла, что что-то не ладно.

— Билли?

— Я не знаю как именно тебе помочь. Но если что, мы просто уедем в Швейцарию или на юг, ладно? Папа, Билл или бабуля с дедулей нас примут, всех.

— А Марк….

— Я не позволю вам расстаться. Положись в этом на меня, куплю ему билет если понадобится. Ты же уверена, что это любовь?

Фел уверенно кивнула и покраснела, она была уверена на все сто процентов и была готова хоть завтра под венец.

Думая об этом, Билли с тоской смотрела на дом, который разваливался в её мире на части. При виде родственников, которые дружной командой собирались ехать в аэропорт, она очень хотела взять сумку и рвануть с ними, и будь что будет. Заполнившее её нутро желание "чего-то", так и не оформилось, хотя ночью казалось, что вот вот проклюнется мысль. Однако, в момент, когда Билли выходила из своей спальни всё снова стало пресным, никаким. Она бы уехала, бросила всё и уехала, но помимо сердца была ещё и голова.

— Где же мои очки? Вы их не видели? — спросила прабабушка, шаря вокруг себя руками.

— На! Я их вечно за тобой подбираю! — прадедушка достал из кармана очки и вручил их жене.

Билли старалась не думать о Ксавье, который все ещё плавал с Агне в бассейне, она с улыбкой наблюдала за своими стариками. К ней присоединилась Пандора, а следом и Билл с Мару, которые предоставили детям собираться самим, и теперь спорили о выборе новой книги.

— Я из-за них бросила Лео, — тихо призналась Пандора. Билли округлила глаза и уставилась на подругу.

— О чем ты?

— Это было на ужине в честь вашей с папой помолвки. С тобой были Уилл и Мару, кажется она только родила близнецов, — припомнила Пандора.

— Да, им было по три или четыре недели.

— Так вот. Она была такой красивой, просто бомба, а он ходил следом и смотрел на неё влюблёнными голодными глазами. Я чуть с ума от зависти не сошла. Я только через пару часов поняла, что она ещё не оправилась после родов, была прямо скажем в теле, но я этого не заметила. Потому что Билл её боготворил. Лео меня очень любил, но так не смотрел. И эти их шуточки, они как будто говорили на одном языке, и мы все его не понимали. Они шутили про роды и всякую ерунду, пошлости всякие. Лео никогда бы так не смог, он шутил про всё подряд, но мне почти всегда было просто неловко. Короче тогда я всё и поняла. Не могу я так мелко брать…

— Ну и дура. Лео на тебя всегда смотрел не хуже, чем Билл на Мару, и сейчас смотрит, — улыбнулась Билли.

— Ну ага. Скажешь тоже, — вздохнула Пандора.

* * *

Фел не хотела отчаиваться, но новости от Билли были слишком неутешительными. Она попробовала всё, но ничего у неё не вышло. Она поговорила с Ксавье — но это ничего не дало. Она, кажется, пошла на какие-то жертвы, но никто об этом не говорит, а Пандора только печально вздыхает. Печально… Это Фел сейчас печально, а никто ничего не может поделать. Фел вспоминала историю бабушки, но что-то ей подсказывало, что ей так повезти не может, если можно назвать это везением. Она, Фел, явно осталась бы в пролёте. Ещё, могло быть как в дешевых романах, таинственным женихом мог бы оказаться Марк Уотсон. Его бы привели в дом, где шла бы коктейльная вечринка. Марк бы оглядывался по сторонам, с отчаянием на лице искал бы девушку на которой должен будет жениться, а под всеобщий вздох по лестнице бы спустилась Фел. Как Наталья Орейро в “Диком ангеле”, Фел смотрела его с Бьянкой. Потом свадьба и три года спустя пухлый малыш бежит за ними по полю, а на фоне стоит огромный особняк.

Но Фел прекрасно знала, что её жизнь не пишут сценаристы, потому она сидела одна в квартире Пандоры и крутила в руках телефон, нервно вздыхая.

— Значит, ты выйдешь замуж?

— Или мы можем сбежать в маленькую церковь и тайно обвенчаться, — засмеялась Фел, но Марк оставался серьёзным. — На самом деле Билли сказала, что она просто нас увезёт. Сегодня вечером.

— Ничуть не лучше. Что за бред? — Марк хмурился всё сильнее.

— Ты переживаешь?

Фел очень хотела, чтобы он переживал, горячился и что-то говорил. Он делал ровно то, чего она хотела, но в фильмах и книгах это звучало обнадеживающе, как очень неплохой выход, а в жизни это было глупо.

— Фел… Я вообще-то к тебе чувствую… — он растерялся. Они ещё не говорили о любви, но оба понимали, как обстоят дела. — Ладно, давай на чистоту. Ты самая крутая девчонка, которую я когда-то встречал, — равнозначно признанию. — Я серьёзно, до сих пор не верю, что ты смотришь на меня…

— Как смотрю? — Фел покраснела. Она сама не свыклась с мыслью, что ей есть на кого смотреть и кто-то, кто говорит ей такие вещи.

— Не знаю. Влюблённо, да? — вдруг сказал он и сел перед ней на пол. Фел покраснела ещё сильнее, лицо её горело, как будто она долго стояла на сильном ветру. Она никак не могла признаться, боялась, что он рассмеется и скажет, что она глупая итальяночка. Потом появилась ещё более странная мысль: это последний шанс. Она скажет что-то важное и он что-то придумает.

— Да, — тихо ответила она, и чтобы он не видел её лица бросилась ему на шею, спрятала лицо и глубоко вдохнула. — Не смейся, ладно?

— Идиотка, — тихо ответил он. — Я ничего не буду говорить, надеюсь ты сама знаешь. Но теперь вот что, я приду в тот день, когда к тебе притащат жениха и сверну этому цыпленку шею. Лады?

Фел засмеялась, но конечно не поверила. Нет смысла сомневаться, что никто просто так ничего не исправит, если все так быстро закрутилось.

Ситуация накалилась три дня назад, в день отъезда из дома родственников Билли. Вечером пришла Валерия и сказала, что в её особняке состоится приём. Потом она подмигнула Фел, будто они знали что-то, чего не знают другие. У Фел сердце упало, она поняла, что бабушка сделала страшное. Потом Валерия сказала, что на праздник придёт один очень интересный молодой человек и Фел непременно нужно прикупить симпатичное платье, а ещё перекрасить эту ужасную бордовую прядь. Пандора тут же взорвалась, к ней присоединилась Билли и вышел ужасный скандал, а Скай случайно пролила на пальто Валерии шоколадное молоко Боно. На следующий день Валерия притащила целую дюжину платьев, каждое было забраковано Фел и она сказала, что вообще не сможет прийти. Валерия раскричалась, мол эти хиппи-родственнички испортили её внучке голову. Она даже разрыдалась и заявила что в этом доме её не любят. Тем же вечером Билли купила три билета до Цюриха и попросила Скай и Бьянку тайком готовить чемоданы.

Все было решено и встреча с Марком была прощанием, к которому Фел не была готова, но с которым смирилась. Марк говорил, что все исправит, а она делала вид, что верит.

На самом деле это были кошмарные три дня, которые пролетали как плохие сны: закрываешь глаза, видишь что-то страшное, а потом звон будильника. Так, часы утекали от Фел вместе с последними надеждами. По дому носилась Билли, делала какие-то звонки, все время что-то обсуждала с Пандорой, а атмосфера все больше пугала. За один день Билли надавила на всех, от кого что-то зависело и в обход бабушки и Ксавье устроила эти тайные каникулы, так что даже в школе Агне, где к пропускам относились крайне негативно, все прошло без сучка без задоринки. Фел знала всё в общих чертах, но не решалась написать смску Марку или подружкам о том, что уезжает, она в это не верила. Заходила к Билли, спрашивала что и как, а Билли только отрывалась на секунду от телефона и говорила: «Все хорошо, не переживай. Они тебя не получат!». А при Ксавье она становилась шелковой, как ни в чем не бывало строила планы на выходные, договаривалась встретиться с подругами и сходить в кино с Пандорой.

Это был тайный заговор, дворцовый переворот, как в приключенческом романе, и Фел была главной героиней, вокруг которой плетут интриги.

— Ты правда уедешь? — спросил Марк. Он держал руки Фел, целовал её пальцы.

— Пока что так. Мы будем у мистера Фосса, пока Билли не докопается до истины. Она считает, что за этим стоит что-то большее, но тут опасно, мне даже свидание с этим парнем назначили….

— Если ты встретишь там швейцарца и влюбишься — я перестану верить красивым женщинам! — серьёзно предупредил Марк. — И увлекусь БДСМ.

— Красивая женщина будет тебе верна, — Фел покраснела, но даже смогла засмеяться.

Она не была уверена, что через восемь часов окажется на борту самолета, так что мысль о швейцарцах казалась смешной.

— Я видела билеты на самолёт, у меня даже есть электронная копия, но я не верю, что это случится.

— Почему?

— Не знаю. Я настолько не верю, что все ещё думаю, в чем пойду к бабушке, — Фел наклонилась, зарылась пальцами в волосы Марка и прижалась лбом к его лбу.

— Иди в чём-то отвратительном! Чтобы точно ему не понравиться….

— Ты во мне неуверен?

— Ты слишком красива и идеальна, чтобы я думал, будто мне так повезло! Я конечно не неудачник, но такие как ты встречаются с другими парнями.

— С какими? — Фел улыбнулась, она знала о чем он. Парни из крутых университетов, которые приезжают к родителям на выходные и паркуют у их домов свои крутые тачки. У таких парней есть будущее и оно уже прописано, а на девушек они тратят тысячи баксов. Глядя на Марка Фел вспоминала Лео и Пандору. Нет, Марк, конечно, не Лео, но ушли недалеко: простой сильный парень, который знает что-то о «реальной» жизни и девочка Остеров.

«Клише!» — подумала Фел.

— С такими, которого притащит тебе бабка. Но ты не думай, что я испугался! Мне дали попробовать вино высшей категории, и столовое я больше не пью! — сказал он. Фел недавно учила Марка разбираться в вине. — Я не верю, что это так легко решат, ты моя девчонка! Я стану футболистом, а ты первой не тупой женой футболиста!

— Эй! А Виктория Бекхэм? — возмутилась Фел.

— Ну допустим второй. Хотя ещё у Руни норм жена. Но в основной массе… сама же их видела! — Фел погладила скулы Марка большими пальцами, потёрлась носом о его нос.

— Ничего! Я же не одна, если потребуется сбегу из-под венца прямо в платье и побегу к тебе на стадион.

— А я тебя увижу и забью решающий гол! — засмеялся Марк. — Итальяночка… не уезжай. Хотя нет, проваливай куда подальше, я подожду! Буду думать о тебе… ай, какие соплищи!

— Эй, эй, Марк, — она поймала его руки, даже решилась поцеловать костяшки пальцев. — Я все и так знаю, не говори. Для меня это очень много значит!

* * *

Билли в последнюю ночь вернулась в свою вторую спальню, в которой жила без Хавьера. Чемоданы убрала на всякий случай в шкаф, проверила, что билеты открываются без подключения к интернету и она сможет их распечатать в аэропорту. Спать ложилась с волнительной дрожью, но не было причин сомневаться, что все получится.

Сон совсем не шёл, Билли ворочалась и никак не могла продержаться с закрытыми глазами даже пяти минут. Находилось какое-то дело и она срывалась с места. В итоге спустилась за чаем, который ничем бы не помог, но иллюзия какой-то деятельности отодвигала в сторону необходимость засыпать. На кухне Билли согрела чайник, а пока ждала увидела пачку «Мальборо» забытую Оливией на кухонном столе, бабушка приходила прощаться с девочками, с каждой по очереди, чтобы не устраивать собрания. Валерия проторчала в доме до самого вечера и мешала собирать вещи и прощаться, а стоило ей уйти, как приехал враг номер два — Ксавье. Пока Билли сцеживала ромашковый сбор и убирала все следы своего присутствия, в голову прокралось воспоминание из студенческих лет, как она и подружки баловались сигаретами, уверенные, что это круто. С появлением Хавьера, Билли съехала из просторного лифта, который снимала с одногруппницами и привычка осталась в его кирпичных стенах. Билли помнила, как её сразу клонило в сон после сигареты и она держалась из последних сил, чтобы не терять авторитета перед девчонками.

Пачка «Мальборо» была заполнена на треть, а в кухонном ящике нашлись спички. Билли взяла свой чай, спички, пачку сигарет и вышла на задний двор. Беседка в которой часто курила с книгой Пандора, не выглядела особенно привлекательно, сырой ветер слишком уж сильно трепал зелень, которая опутывала белые опоры. Билли поставила кружку прямо на ступеньку крыльца, села на ту же ступеньку, ёжась от пронизывающего холода. Относительно тёплые для октябрьской ночи тринадцать градусов, были на самом деле лютым морозом для человека в шелковом халате. На садовом кресле, которое Макс затаскивал под крышу террасы на ночь, лежал его вязаный плед. Билли потянулась и закуталась в ужасно холодный плед, надеясь, что скоро он нагреется от её тела. Она достала сигарету из пачки и долго на неё смотрела, оттягивая момент, она обожала процесс прикуривания, в этом было что-то ужасно поэтичное. Билли вставила в расслабленные губы сигарету, чиркнула спичкой и поднесла огонь к белой папиросной бумаге. Бумага и табак тут же занялись, пошёл дым, который чуть унялся, когда Билли сделала глубокую затяжку.

Она выдыхала сизый дым, наслаждаясь эстетикой этой сцены куда больше, чем поступающим в кровь никотином.

— Странный сюрприз, — сказал Ксавье. Его появление было ожидаемым поворотом. Билли слышала, как минут десять назад его машина заехала в ворота. Она даже не отрицала про себя, что возможно это и вытянуло её из постели. Быть честной с собой, когда то очень много для неё значило. Как ни крути, а за это её полюбил Хавьер. — Не знал этого о тебе.

— А что ты обо мне знаешь? — спросила она и посмотрела ему прямо в глаза, пока делала очередную затяжку. В её расслабленной позе и изяществе с которым она держала меж тонких пальцев тлеющий окурок, было слишком много той её чувственности, что является её вечной спутницей.

Ксавье не удержался от того, чтобы чуть более шумно чем хотел, сглотнуть. Его уверенность рассыпалась у её ног, он снова мог только лицезреть и упиваться её силой и женственностью, даже за таким сомнительным занятием. В его жизни были девушки, достающие после секса пачку сигарет, но он обычно или сразу тушил и сминал сигарету, или выставлял за дверь саму девушку. Этого он не любил. Но вид курящей, с такой непринужденностью, Билли, вызвал в нем совсем другие чувства. Он будто подглядывал за тайной жизнью высшего существа, которое все ещё его карает за посягательство на его территорию.

— Наверное меньше, чем хотел бы, — осторожно сказал он, эта рокировка его пугала. Он стал жертвой, впервые.

— Ты помнишь нашу первую встречу? — с легкой улыбкой спросила она.

— С трудом, но припоминаю. Я был страшно пьян.

— Верно, — Билли кивнула. — Ты пришёл во время ужина, который устроил для меня Хавьер. Это был первый наш ужин в его доме. Ты минут пятнадцать поливал меня отборными матами, пока Хавьер не выставил тебя за дверь, а когда ты уходил, ты сказал, что мы оба можем сдохнуть, а ты даже не пошевелишь пальцем, потому что это всё грязный фарс и предательство. Ты был очень пьян.

— Зачем ты всё это запомнила?

— Я и не помнила, пока Хавьер не умер и я не поняла, что победили те, кто был против нас, — пожала плечами Билли, потом улыбнулась и Ксавье увидел в этой улыбке то, что, возможно, видели все пять лет люди, которые не верили в их пару и не видели их будущего.

Билли не смотрела вдаль и не скрывала за своей улыбкой печали, не скрывалась за масками и не смеялась сквозь слезы. Она сейчас улыбалась, потому что в победе злых языков была и её большая победа. Она осталась женой своего мужа, даже после того, как в крышку гроба забили последний гвоздь. Она не сбежала на девятый день с любовником, не ушла из дома на сороковой, объявив себя банкротом, она несла то, что возложило на неё замужество, пока он, Ксавье не вмешался. Эта улыбка была ещё и смехом над его поступком, слишком низким, чтобы хоть как-то затронуть её недосягаемое имя.

— Я хочу тебе сказать что-то.

— Опять? — она выбросила давно дотлевший окурок и одним махом допила остывший чай. Сонливость вызванная никотином почти прошла, и скоро займётся рассвет, а она так и не уснула.

«В самолете посплю!» — решительно подумала Билли.

— Я тебя хочу попросить, не совершай опрометчивых поступков.

— Ты хочешь, чтобы я позволила тебе испортить Фел жизнь? — спросила она.

— Ни от меня, ни от тебя ничего не зависит. И ты и я должны смириться, понимаешь?

— Нет. Не понимаю.

— Хорошо, ты не понимаешь. Тогда просто пообещай, что ты не наломаешь дров. Я прошу тебя как человек, который пытается что-то сделать, но пока не может. Не делай ничего, поняла?

— О чем ты?

— Я не буду объяснять. Я просто не могу. Обещай мне!

— Нет.

— Обещай! — настаивал он, но Билли упрямилась, и он видел по её невероятно спокойному взгляду, что никакие слова её не трогают. Она была совершенно пуста внутри. Там был не вакуум, как у идиоток без мозга, там была огромное, некогда застроенное принципами и привязанностями пространство, которое выгорело подобно деревянному городу от одной спички.

— Тебе — я ничего не обещаю. Прости. Я буду воевать на своём фронте, так как посчитаю нужным. Ты не говоришь мне всей правды, а я не говорю тебе, — она пожала плечами и встала со ступеньки.

— Значит ты что-то задумала?

— Ничего. Ни слова я тебе не скажу. Я тебе ничего не должна.

Она ушла с террасы, а Ксавье бессильно опустился в садовое кресло.