Белфаст. 14 октября

Билли, Ксавье и Пандора приехали первыми, Агне ехать наотрез отказалась, а Фел с собой взял Кристофер. Весь вечер дедушка беседовал с Фелисой, объяснял что-то и советовал, рассыпал комплименты и даже ловил на себе недовольный взгляд Оливии, и все это с сухим профессионализмом, уверенностью в себе и невероятным спокойствием.

— Мы появимся вместе! Под руку и я представлюсь твоим дедушкой. А потом, ты можешь, конечно от меня отходить, но чуть что ищи меня! — говорил он, пока Фел поправляла волосы. От бардовой пряди она не избавилась, хоть Валерия и настаивала на этом, напротив уложила волосы в косу вокруг головы, причудливым венком, и теперь яркая марсала выделялась в чёрных волосах, будто на картине Фриды Кало.

Билли отдавала сегодня Фел все лавры, предпочитая оставаться в стороне. В шелковом чёрном платье, с самой скромной укладкой и без излишеств в макияже. Ксавье правда немного нахмурился, когда они столкнулись в коридоре, и удерживая Билли от падения, он на секунду коснулся её талии под гладким прохладным шелком. Она ему понравилась. А её сильно и остро кольнуло чувство искреннего наслаждения чужой растерянностью.

— Ты решила сама податься в невесты? — спросил он, вкрадчиво и спокойно.

— Да. Как думаешь, возьмут? — Билли хотела быть дерзкой и самоуверенной, как в самые первые их встречи, но на лице Ксавье появилась тёплая улыбка, а не ярость. Билли из последних сил сдерживала чертей, готовых плясать в её глазах кизомбу.

— Не думаю. Об этом, — рвано ответил он, прокашлялся и поспешил уйти.

И в просторном светлом холле, где они ждали Пандору, пока она очистит платье от шерсти Нэны; и в машине, где они сидели бок о бок, и бедром Билли чувствовала его бедро; и во дворе дома Валерии, где он подал ей руку — Билли ощущала на себе взгляд Ксавье. Ей было невероятно стыдно, до удушливого гневного трепета, потому что эти взгляды ей очень льстили. Больше того, она следила за ним, волнуясь, чтобы ни один такой взгляд не попал на другую девушку. Билли как ревнивая собака, без устали искала взглядом хозяина, забыв на мгновение цель приезда, но вовремя себя одернула, приосанилась и отошла в сторону. В дом вошли они, с ними никто соревноваться не сможет: рядом с настоящим дьяволом, пусть и седым, но невероятно стильным, шла милая чертовка с бордовой косой, будто пылающей короной на голове. Она смотрела на окружающих томным, гордым взглядом и не удостоила никого улыбкой.

— Мистер… Фосс?.. — удивленно поинтересовался высокий черноволосый мужчина, похожий на маленького юркого оловянного салдатика с усиками. Билли поняла, что перед ней Вайнс, юлит и почти униженно кланяется.

— Мистер Вайнс, — в голосе Кристофера было столько безразличия, что у Билли даже зашевелились волосы на руках от мурашек. Дедушка был приветливым, милым малым, а не статным суровым человеком. Она практически задохнулась от восторга, не ожидала такого поворота. Фел имела вид ещё более безразличный.

— Позвольте представлю мою правнучку, мисс Фелиса Остер! — дедушка отступил, будто над Фел светил прожектор.

— Позвольте, — Валерия выступила вперёд, с мерзкой самодовольной улыбкой, но из-за спины Кристофера почти в ту же секунду вышла Оливия. Это был её выход. Бабуля бросилась к нелюбимой родственнице с распростертыми объятиями и восклицаниями: «Ах, ты устроила просто невероятный приём, милая!». Валерия была устранена, а место Оливии заняли Билли и Пандора. Обе натянули на лица отстраненное выражение и отметили, что ловят-таки восхищённые взгляды гостей.

Нетрудно было оценить ситуацию, в своей очаровательной гостиной, Валерия собрала кучу разодетых людей, высшего сорта. А среди них, пятьдесят процентов заняли гости Вайнса, пришедшие поглазеть на беззащитную девочку-невесту. Девочка-невеста выглядела настолько защищённой, что даже у самых нахальных лиц полезли на лоб глаза. Шёпот о том, что тот самый Фосс, в логове которого побывал чуть ли не каждый в этой комнате, разлетелся так стремительно, что Билли чуть было вслух не присвистнула.

— Ты гений, — услышала Билли шёпот, направленный куда-то в обнаженное плечо. Тепло коснулось основания шеи и мурашки пробежали, шевеля волосы на макушке.

— Ты сомневался? — она повернула голову и задохнулась во второй раз за вечер. Горло перекрыло, будто его сковал отек Квинке.

Ксавье промолчал. А Билли мысленно взмолилась, чтобы он ненароком не коснулся сейчас талии или бедра, она уже ощущала его невесомое прикосновение, знала что его пальцы замерли в каком-то миллиметре от неё, кожу покалывало в этих местах, но он всё же сделал шаг назад.

— Это мой сын! Генри Вайнс, — наконец выдавил мистер Вайнс, Генри вышел навстречу Фел, но она только вздёрнула бровь. Не протянула руку и не сказала ни слова, будто не знала зачем весь этот приём. Будущий жених оказался застрявшим в девяностых секс символом, у него были светлые, свисающие на лоб волосы (которые можно было назвать сальными, если бы не его положение в обществе), щедро сдобренные какой-то дрянью, не то гелем, не то воском. Классическая щетина, желтоватая и, видимо, очень сексуальная, и нахальная улыбка, делали его похожим на «спасателя Малибу».

— Видимо я несу ответственность за этих леди, потому разрешите я продолжу, — Крис указал на Билли, которая сделала крошечный шаг вперёд. Ксавье оказался ещё дальше и Билли почти потеряла ощущение его тепла за спиной. Зато «спасатель Малибу» одарил Билли красноречивой улыбкой, мол: «А эта тоже ещё ничего!».

— Смотри-ка, он решил, что ты сойдёшь за “маму Стифлера”! — Билли снова почувствовала, как Ксавье приблизился.

— Эй! Мы с ним ровесники!

— А дело не в возрасте, а в том, чтобы быть чьей-то мамкой, — Билли не смогла подавить смешок, и поторопилась сделать улыбку как можно более благородной и обращённой к Пандоре, которая хмурилась, ничего не понимала, но улыбку приняла и всё выглядело почти невинно.

— Не компрометируй меня! Я должна держать лицо! — Билли сказала это Пандоре, которой хватило сообразительности не задавать вопросов.

— Лицо “мамы Стифлера”! — Ксавье был дальше всех от гостей и мог смеяться сколько угодно.

— Моя внучка, Билли Остер. Мачеха Фелисы. Моя внучка Пандора. Конечно, мой внук Ксавье Остер, я полагаю его вы знаете. И моя жена Оливия!

На лице Оливии расцвела удивительная улыбка, гордая и самодовольная. Она приобрела Фел за плечи, будто та была её родной правнучкой и покровительственно на неё посмотрела. На лицах окружающих было недоумение, семья Вайнса и его близкие друзья выглядели так, будто им очень неловко. Все они ждали совсем другого шоу.

Дом Валерии был восхитительно вульгарен. Отделанные лепниной и цветной штукатуркой стены, бесконечный витраж, каменная кладка и цветной кафель. Этот дом заявлял о себе, как о дорогом украшении, которое увы некуда носить. Оно вышло из моды, не смотрится ни с одним платьем и просто вынуждено лежать в изысканном футляре. Гости бродили по дому, как по музею, не чувствуя себя в нем уместно, даже сидеть на стульях было неловко, будто сейчас появится смотритель и отругает за порчу имущества. Даже стол, скатерть и посуда создавали неловкое ощущение, будто все и одеты не к месту, и для такого приёма недостаточно хороши. Валерия светилась как новогодняя гирлянда, у неё такие вещи были в крови, устроить приём, на котором всем будет максимально неловко и стать его царицей.

— Прекрасный обед, Валерия! — восклицал кто-то за столом, а остальные вежливо улыбались.

— Эти рулетики, просто чудо! — восклицал кто-то другой. Все начинали шептаться и кивать.

— Какое прекрасное вино! — и снова две минуты все это обсуждают.

Остеры и Фоссы заняли места в самом конце длинного стола, так чтобы ни между ними, ни напротив, никого не оказалось. Во главе стола оказалась Фел, по правую руку от неё Билли и Пандора, по левую Ксавье, дедушка Крис и Оливия. А как раз напротив оказалась Валерия. Это было настолько впечатляюще, что гости на мгновение затаили дыхание. Две прекрасные итальянские дивы, одной едва двадцать, второй за семьдесят. Хоть бабушка и не была соперницей, но это ощущение было очень сильным, и Билли не доверяющая Валерии, была отчего-то уверена, что это два фронта, которые переходят к атаке.

Генри нервно улыбался, поглядывая на Фелису, у него прямо таки поджилки тряслись. Он думал, что ему приведут стадную корову и он будет от души над этим потешаться, но по всему выходило, что даже заговорить с девчонкой ему страшно.

— Не знал, что вы в родстве, — неопределенно махнул рукой в сторону Фел, Вайнс. Он не решался смотреть на девушку. Как и в его сыне, в Вайнсе она вызывала непонятный страх.

— Да, так уж распорядилась судьба, — Оливия бесстрашно и так же неопределенно махнула в сторону самого Вайнса, глядя при этом на Генри, которому стало окончательно не по себе.

— Мы не кровные родственники, но за Фел мы готовы убивать, — улыбнулся Кристофер.

— Что начет Генри? — спросила Билли, будто «спасатель Малибу» не сидел с ними за одним столом.

— Простите? — худосочная, обвисшая во всех местах, жена Вайнса подняла голову и высокомерно посмотрела на Билли, но тут же проиграла битву взглядов и опустила глаза.

— Образование? Хобби? — Билли спрашивала так, будто это было собеседование в младшую школу.

— Мне тоже интересно. Чем увлекается Генри? — спросила Фел, победно глядя на миссис Вайнс. Дедушка из последних сил сдерживал улыбку. Теперь и Фел говорила о «женихе», будто его тут нет или он умственно отсталый.

— А ты, деточка? — миссис Вайнс сверлила Фел глазами.

— Что же вы, — Оливия нацепила самую очаровательную улыбку. — Мы можем подумать, что вы избегаете этого вопроса!

— А мне вот совсем не стыдно сказать, что я сейчас получаю высшее образование в университете Квинса, веду активную социальную работу и увлекаюсь балетом! — равнодушно ответила Фел. Она как будто предвидела едкий вопрос миссис Вайнс, и продолжила не переводя дух. — Я нисколько не стесняюсь того, что мой университет не самый именитый. Главное — качество образования, ты согласен Генри?

«Спасатель Малибу» закашлялся, до этого он молчал и тупо смотрел по сторонам. Стоило представиться случаю сказать что-то, он тут же ухмыльнулся и заговорил с видом эксперта.

— Я люблю футбол! — он прямо-таки прожег Фел взглядом. Когда она потерялась на секунду, еле заметно нахмурилась, сжала губы, он решил что сказал что-то слишком сложное, для глупого девчачьего мозга. — Ну там, топлю за клуб. «ФИФА», катки смотрю.

— За кого топишь? — Фел даже не задумалась, когда спросила, она привыкла к этому сленгу. Растерянность же была только от того, что очень больно кольнуло сердце и захотелось, чтобы рядом сидел Марк. А ещё лучше быть там, где Марк сейчас, даже если он в гараже своего дяди копается в железках.

— Воу! «Тоттенхэм», конечно!

— Жаль, я за «Челси», — равнодушно ответила Фел и подставила бокал, чтобы его наполнили, она смотрела прямо на Генри, даже чуть улыбалась и Билли хотелось аплодировать.

Вайнсы были уничтожены, но война не выиграна.

* * *

За кого в этой истории Валерия? За Фел или за Вайнсов. Никто её не спрашивал. Валерия кипела, она сжимала свой бокал и чувствовала как растёт от гнева давление. Валерия сходила с ума от ненависти, к проклятой шлюхе Билли и её паршивой семейке, которую она с собой притащила. В гостиной сейчас были отъявленные люди, серьезные. Это были самые беспринципные и нечистые на руку люди, и в этом логове оказался Кристофер Фосс. Да из-за этого человека Валерия всегда была противницей этого идиотского брака. Сын мог развлекаться с кем угодно, но не с внучкой Фосса, который был настолько чист перед законом, что хотелось блевать. Валерия знала, что его боятся и ненавидят за то, что во всех кабинетах его казино работают камеры. За то, что он настолько отвратителен, что вызывает полицию по каждому удобному случаю, не терпит мошенничества и какого-то хрена считает, что имеет право губить чужие карьеры приводами. Кто он такой? Какая у него история?

Валерия ненавидела его, Билли и даже Ксавье, который не отводил от этой патаскухи взгляд весь вечер, как голодный пёс. Её милый красивый внук, который должен был стать на её сторону, вдруг проникся историей о силе любви? Никто не выбирал себе судьбу, кроме Хавьера, который зачем-то женился на малолетке, и кроме Пандоры, которая опозорилась и родила без мужа. Валерия вышла за того, кого одобрили родители. Первой женой Хавьера была дочь не примечательного, но богатого человека. Одобрена семьей. Мать Валерии, дочь серьёзного человека, имеющего самое прямое отношение к мафии, вообще договорной брак!

Фелиса — любимая внучка. Она должна пойти по правильной дорожке. Не Пандора, не Агне. Фелиса. Её нарекли итальянским именем, определили её семью, когда Валерия взяла маленькую тёмненькую девочку на руки девятнадцать лет назад, она знала, что именно этот ребёнок возродит в семье славные традиции, вернёт им славу и вес в обществе. Хавьер не смог довести дело до конца, он был слишком принципиален, но в Фел было все, чтобы стать женой правильного, глупого мужа и со временем он построил бы ей трон.

* * *

Ужин закончился непонятным фуршетом, на котором все беседовали и отпускали шуточки, обходя стороной и Фел, и Кристофера. «Родственнички» стояли в стороне, дедушка учил Фелису пить виски. Билли помнила, как на подобном вечере, она слушала похожий урок.

«Намочи губы, не делай глотка. Хорошо, теперь собери с них виски и привыкни ко вкусу. Теперь глоток, подержи немного во рту и прочувствуй вкус!»

Фел смотрела Крису в глаза и улыбалась, делая первый глоток.

— Чего мы добились? — спросил Ксавье, снова оказываясь за спиной Билли. Он страшно хотел коснуться её кожи на спине, он видел ровный ряд косточек позвоночника из-под чёрного шелка и руки так и чесались провести по ним пальцем.

— Помолвку сегодня не объявят. Сынок свалил в туман. Мы отсрочили этот момент до следующего приема, а устраивать вечеринки раз в неделю даже твоя бабушка не сможет.

— Ты все ещё ей не веришь?

— Она не поддерживала нас сегодня. Она смотрела на нас волком. Давай не об этом? — вдруг Билли повернулась и не смогла сдержать улыбки. Она тут же себя отругала, но кривляться было уже поздно, потому оставалось только отойти в сторону и присоединиться к скучающей Пандоре.

Он нашёл её снова. Не подошёл и не заговорил, просто поймал взгляд и тут же отвёл. И каждую следующую минуту Билли это ощущала, не отступающее ни на шаг от неё внимание, пристальное не ревнивое. Она говорила с кем-то, а он исподтишка наблюдал, но никакого собственнического порыва, никакого яростного заступничества. Ксавье наслаждался её красотой, как наслаждаются прекрасной птицей в дикой природе, сознавая, что это не домашнее животное, это часть самой жизни.

Это стало маленькой нелепой игрой, и заинтригованная сходящая с ума от азарта Билли, сама установила правила. Она шла к столу и замечала его тень за собой, говорила с Оливией у камина и Ксавье оказывался поблизости. Брала очередной бокал вина и видела, как он ловит её движения. Совсем скоро этого стало недостаточно. Интерес возрос, и теша своё самолюбие и женское тщеславие, Билли стала провокатором в этой игре. Перед ней даже не Ксавье был, а представитель мужского пола, красивый, заинтересованный и притягательный, а она давно не смотрела так на мужчин. Вся комната сошлась в одну точку, в Ксавье, взгляд которого уже туманился, будто он долго был под гипнозом. Билли смеялась чьим-то шуткам, кому-то улыбалась, красиво скрещивала затянутые в чёрный нейлон ноги и иногда проверяла как там её жертва. Ей то было важно чтобы он больше ни на кого не посмотрел и он удовлетворял её желание. Ещё немного и это будет непристойно, ещё немного и люди заговорят про это. Билли уже видела колкие взгляды других женщин и на себе и на Ксавье, когда в очередной раз прошла мимо него и невзначай коснулась его плеча. Дерзость и явное внимание друг к другу. Даже Пандора следила за этой игрой из своего угла.

— Что ты делаешь? — шепнул он, наконец, когда они снова оказались на одной территории, в холле, в ожидании такси.

— Ничего, — недоуменно ответила она.

— Я минимум трижды был… — он не решился сказать больше. Имеет ли он право после всего что было, признаться, как хотел бы утащить её в самую уединенную комнату дома, он то знает их все, и снять с неё уже это шелковое платье. Он порой забывал с чего начались эти «отношения», а когда память подсовывала кладовку и тёмную спальню он начинал ненавидеть себя и бояться Билли. Он не имеет права её теперь хотеть, как хочет мужчина красивую женщину. Выбросить бы из прошлого эти ужасные вещи, стали бы они просто людьми, но куда уж там. Они — люди с историей.

— Ты был?.. — а вот Билли очень хотела услышать, и именно от него, что-то грязное и ужасное, чтобы покраснеть.

— Ничего. Одевайся, пойду за девочками.

Он накинул на плечи Билли пальто, используя эти две секунды, чтобы коснуться кожи на обнаженном плече и ушёл в душную гостиную.

* * *

Фел истерично строчила СМС всю дорогу, и Билли даже думала предложить подкинуть её до Марка, но говорить не стала. Если Фел захочет — сама поедет. Они не говорили про Генри, про его семью и Валерию, которая даже не проводила внучек. Пандора тоже уткнулась в телефон, а Ксавье уехал провожать Криса и Оливию, в последнюю секунду, запрыгнув в их такси.

— Бойд завтра будет? — отвлеклась от телефона Пандора.

— Нет, — Билли, единственная кто любовался ночным городом, покачала головой и отвернулась от окна. — Попросил выходной, отвез нас и сразу укатил на побережье. А что?

— Ничего. Просто. Боно просил свозить его к Марку на стадион.

— Я могу, — заметила Фел.

— Лады, — вздохнула Пандора. — Я тогда отвезу к ветеринару Нэну, Боно говорит, что она вялая.

— Он её просто загонял, — вздохнула Фел. — У Агне выставка в понедельник?

— Ага, — Билли кивнула. — Нужно бумагу купить завтра.

— Она говорит, ты её в бассейн записала.

— Со вторника. Вдруг, Агне решает стать пловчихой, — Билли закрутила волосы в узел и завязала без всяких резинок и шпилек. Из смешного пучка красиво выпали несколько вьющихся прядей. — Если она в итоге завалит полугодие — виноват Ксавье!

— Эм, да! Ксавье! Никак не “Dastany”… - улыбнулась Фел и убрала в сумку телефон, машина свернула к дому.

Девушки вышли из машины, обсуждая насущные, семейные дела. Билли совсем не хотела спать, она хотела сделать себе ромашковый чай и сидеть на столе прямо в красивом платье, как в детстве.

Чай нашёлся, последний пакетик. Билли сделала пометку в блокнотике прикрепленном к холодильнику, чтобы чай добавили в список покупок. За окном было непроглядно темно, Билли не стала включать свет и теперь единственным источником света был телефон Билли, который она держала в руках. Листать ленту в "Instagram”, прижимать к щеке горячую кружку, сидеть прямо на столе пока Эстель не видит: какие-то детские радости, Билли улыбалась собственной беззаботной свободе. Какже она скучала по всей этой ерунде!

Кухню осветили автомобильные фары. Шум, лязг ворот и в холе скрипнула дверь.

— Разреши мне подойти, — попросил Ксавье.

Билли знала, что он стоит в дверях, она слышала как он вошёл в дом и приблизился к кухне. Когда Ксавье открыл дверь и замер на пороге она повернулась к нему и так они сидели, глядя друг на друга как голодные волки, пока он не решился задать вопрос.

— Ты хочешь сказать, что я решаю за двоих?

— Как я могу что-то решать? Ты…

— Я..

— Ты что-то недосягаемое, — он не мог сдвинуться с места, но весь тянулся вперёд. В итоге вцепился в край столешницы, на которой сидела Билли и оказался невозможно близко. Духи, масло для тела, кожа, все это смешалось в какой-то женский, отключающий голову запах. Почему он раньше этого не чувствовал? — Ты все решаешь. И я себя ненавижу! Настолько, что если ты скажешь сейчас, чтобы я убирался, я уйду сжав зубы. Я недос… недостоин прикосновения!..

Билли спрыгнула со стола и остановилась к нему лицом. Страшное, сильное чувство самоуверенного восторга, власти над кем-то, затопило её. Она разрывалась между местью и жалостью, задыхалась от неизвестной энергии накачавшей вены, как анаболики мышцы. Протянула руку, и коснулась напрягшихся вен на его руке. Он дрожал, смотрел не на неё, боялся увидеть на лице Билли презрение, что плохо, или желание, что ещё хуже. Увидеть, что это божество, которому он готов на самом деле молиться, хочет от него что-то получить, это слишком огромный и неприемлемый подарок. Увидеть, что она сама его хочет — значит понять, что она не осознаёт всей его мерзости и низости. Ей нечего в нем хотеть, она слишком прекрасна. Слишком совершенна. Слишком сильно он её затронул. Ксавье дернулся как от ожога, отступил и поднял руки над головой.

— Нет. Ты не понимаешь, что делаешь. Ты что все забыла? — он шёл ва-банк. Если сейчас она убежит в страхе, он будет спокоен. Такие грехи не отмаливаются, даже у очень милосердных богинь. — Очнись. Я… тот же Ксавье Остер, что был месяц назад! На этой самой кухне.

Он дрожал, дышал глубоко и смотрел такими бешеными глазами, какими никто и никогда на Билли не смотрел. Так смотрит на очередную дозу наркоман, на метадоновом лечении; так на жирный бургер смотрит худеющий толстяк; так смотрит на обезболивающее раковый больной.

— Я же чудовище. Животное. Да, Билли? Да? — он отступал, а она делала шаг за шагом. Она хотела посмотреть, что будет дальше. Она не видела ещё такого сумасшествия, хоть и знала, что привлекает мужчин. Билли не была простушкой, но даже для неё это было слишком шокирующим. Она знала, сейчас дело уже не в её женских чарах, Ксавье не слабого десятка, она и сама еле на ногах стоит. Это было похоже на то, как два магнитных шарика отталкиваются, пока не найдут одной точки, в которой их не так просто расцепить.

— Ты можешь, хоть слово сказать?! — он повысил голос, отступил и наткнулся на стол, как некогда сама Билли.

— Иди ко мне…

Билли сделала шаг вперёд, но тут же оказалась сбита с ног, захвачена в его чудовищно сильное объятие, сжата, оторвана от земли. Губы были мгновенно, бесцеремонно раздвинуты, обожжены, заняты. Голова до боли в шее запрокинута, закружилась, потерялась. Руки обнимали, искали, царапали. Умирали.

Поцелуи не голодные, пьяные. Страшные и болезненные, как удары в боях без правил.

— Тише, тише. Пожалуйста, тише, — шепчет он в приоткрытые уже искусанные губы. Но она только смеётся. По-королевски, уверенно и дерзко. Он сам её короновал, теперь не ему с ней спорить. — Билли.

— Что?

— Спальня, Билли. Не здесь.

— Долго!

— Нормально!

Он догадывался, что она даже не понимает что делает. Сдержаться или расслабиться? Делать все то, что хочется с ней делать или заткнуть свои желания подальше и не пугать. Маленькая проверка перед падением: Ксавье с силой провёл по позвоночнику Билли ладонью, добрался до шеи и сжал ее, будто собирался делать массаж, она замерла, прижавшись лбом к его губам и тяжело настороженно дыша, а потом хрипло вскрикнула, когда он потянул за волосы, подхватил на руки и она оказалась прижата к нему всем телом. Невозможно отвернуться, невозможно отстраниться.

«Только не испугайся, прошу тебя!» — думал он, глядя в глаза, дыша синхронно с ней, так что непонятно где заканчивается её дыхание и начинается его.

— Не страшно, — смело сказала она и заставила снова себя поцеловать.