Девушка оделась и пошла домой, вверх по холму, высота которого не превышала семидесяти пяти футов и имела форму усеченного конуса. На его тупой вершине стоит дом; обозреваемый со всех сторон, словно орлиное гнездо. С холма на север взору открывались склоны Сванских гор, являющихся отрогами Большого Кавказа, а на юг — Джавахетские горы, упирающиеся в Гурийское предгорье. На востоке простирается утопающая в зелени Имерети, а на западе необъятное Черное море, или Понт Эвксинский — Гостеприимное море, как его называли древние. От подножья холма до самого моря пролегла широкая равнина, которая, подобно огромным входным воротам, раскинулась между склонами Сванских гор и Гурийским предгорьем. Повсюду кукурузные поля и леса. Там и сям видны озера и болота. По равнине, словно блестя чешуей, тянутся длинными лентами реки Цхенис-Цкали, Абаша, Кодори, а также знаменитый Риони. Древние называли его Глаукос, Гиппос, Коракс и Фазис. Это — Мегрелия, или Колхида далеких времен. На берегах Фазиса пришельцы когда-то увидели необыкновенную птицу, которую они по месту ее обитания назвали фазианусом, то есть фазаном. Эту птицу, как сообщает в своем стихотворении Марцмал, аргонавты привезли затем в Грецию:
Дом, стоящий на холме, срублен из крепкого дуба. Это ода с тремя комнатами. В самой большой из них пол глиняный. Дом построен не из досок, а из бревен, плотно пригнанных друг к другу. Спиленные и разрезанные, деревья как бы застыли в летаргическом сне. От этого зрелища становится немного не по себе. Крыша дома сделана из камыша. По вечерам вокруг оды порхают летучие мыши, эти порождения мрака, ищущие свет своими трепещущими, клейкими лапками. Из густого лиственного леса, расположенного недалеко от дома, в полночь слышится жалобный зов совы.
Девушка вышла на балкон. Она была сегодня одна в доме. Душный зной, нависший над миром, казалось, объял и ее. Она смотрит вдаль, на широкую равнину. Ее глаза цвета морской волны, так часто загоравшиеся от гнева, впервые восприняли картину родной земли, представшей перед ней словно огромные триумфальные ворота. Мужество, наполнившее сердце девушки там, у источника, вдруг покинуло ее, и теперь в душе осталась тревога. Это был страх перед неизведанным.
Мысленно она ясно видела перед собой незнакомца с соколом на левой руке. Этот сокол лишь теперь стал отчетливо обрисовываться в ее сознании. Она вспомнила вдруг, что он ведь был белым. Такое считалось редкостью даже в Мегрелии. Она ясно представила себе и необычную желтую полоску вокруг его шеи, похожую на серп молодого месяца. Девушка сама не знала, кто больше смутил ее сердце: незнакомец или его сокол. Девушка погрузилась в созерцание широкой Мегрельской равнины. Солнце пылало. Но здесь солнце пылает не как в других южных странах.
«Неподалеку от Кавказских гор, исходив всю гористую местность, он покинул солнечную страну восточных равнин, обратившись лицом к полуденной границе солнца». Так пишет Ноннус из Панополиса в Египте о легендарном походе Диониса в Индию. Не была ли та «солнечная страна восточных равнин» частью древней Колхиды? Дионис прошел мимо нее и «обратился лицом к полуденной границе солнца». В Мегрелии этой границы солнца нет. Поэтому Дионис, возможно, прошел мимо этой страны. Здесь солнце не палит, здесь оно сушит, ибо вся эта страна пронизана невидимой, но вездесущей сыростью. «У народов, обитающих на берегах Фазиса, болотистая, жаркая и сырая земля, покрытая лесами. В любое время года здесь идут проливные дожди. Люди здесь проводят свою жизнь в болотах. Прямо в воде они строят себе жилища из дерева и хвороста, которые они покидают лишь тогда, когда идут на базар или в город. Передвигаются они на своей земле по многочисленным каналам, в лодках, выдалбливаемых ими из цельных бревен. Они пользуются теплой, стоячей водой, гниющей на солнце или собираемой ими после дождя». Так пишет Гиппократ о Колхидской низменности. Когда читаешь его описание этой страны, оживает картина сегодняшней Мегрелии.
Земля здесь вся как бы погружена в дремоту. Она отдыхает, спит. Но сон ее полон сновидений. Может быть, поэтому люди этой страны придают такое же важное значение сновидениям и их толкованию как древние египтяне. Над ее полями простирается не золотой покров аполлоновских очертаний, а туманная дымка. Страна погружена в сон, и все предметы парят в воздухе, как сновидения, как сливающиеся друг с другом призраки. Сознание и воспоминание подобны темному лону матери-земли. Все переменчиво в этом сознании. Здесь стираются воспоминания, словно сновидения детей Священного Писания, не отличающие правую сторону от левой. Каждый предмет имеет несколько названий, ибо единственной в своем роде вещи здесь нет. Люди нарекаются не одним именем, а несколькими, будто в одном лице воплощено множество людей. Сама страна также не имеет одного, раз и навсегда установленного названия: древние называли ее Колхидой, а ныне она называется то Мегрелией, то Одиши. Здесь все бродит и грезит. Здесь не найдешь элемента, который с самого же начала не был бы подвержен постоянному изменению. Мысли, едва родившись, превращаются в фантомы. Повсюду волшебники, ведьмы, на каждом шагу торгаши мудростью, знахари, шарлатаны, заклинатели духов, прорицатели, оборотни и лешие, словно на шабаше призраков. Это страна луны, а не солнца. Здесь обитают не солнцепоклонники, а почитатели Луны, в страхе и трепете служащие и поклоняющиеся своему божеству. Самый таинственный день для чих — понедельник — день луны. При виде молодого месяца одни обнажают саблю, другие — нож, приветствуя его таким образом. При этом они снимают перед ним свои шапки. Луна — космическое олицетворение кажущегося, призрачного, небесный знак двойника. Все дурные влияния исходят от нее в виде астральных потоков. Своими чередующимися фазами она регулирует и определяет жизнь женщины. Для Мегрелии это вполне домашняя планета. Здесь она выглядит не так, как в других местах, она как бы пропитана клейкой желчью и напоминает цветом застоявшуюся мочу. Да она сама, пожалуй, не что иное, как лужа буйволиной мочи. Кругом сырость, болотные испарения, лихорадка. Малярия в крови кур, и всюду царит желтизна, лихорадочная лунная желтизна. Вещи здесь — отблеск лунной зеркальной поверхности, люди — элементы лунного сияния, особенно мужчины, ибо женщинам нет надобности уподобляться луне: ведь они изначально содержат в себе лунные свойства. Дочери Мегрелии — самые женственные, самые нежные создания во всей Грузии, и не только в Грузии. Они волшебницы и чародейки, русалки и лесные феи…