В течение следующих дней Ронни была занята по горло. Она выступала перед избирателями, посещала заседания попечительских советов и блистала на публичных обедах. Отъезд в Вашингтон был назначен на пятницу после Дня труда, так что времени на подготовку оставалось мало. Впервые за все годы, проведенные с Льюисом, Ронни с сожалением думала о том, что вскоре ей придется променять более или менее скучную жизнь в Седжли на изысканные приемы Капитолия. Раньше она при известии о переезде в столицу начинала с нетерпением считать дни.

Должно быть, в какой-то мере чувство сожаления было связано с Томом. Да что там, единственной причиной возникновения этого чувства был, естественно, Том. Ронни почему-то казалось, что уехать в Вашингтон означает оставить в невозвратном прошлом Тома. Нелепо, конечно; конец двадцатого столетия – эра авиации, поэтому в Вашингтоне Ронни, вероятно, будет видеться с Томом не реже, чем в Джексоне.

Однако видеться с ним – мало.

Один раз он позвонил ей – на мобильный телефон. Это случилось в первый день учебного года, и Ронни была тогда в поездке по школам дельты реки Миссисипи. Как выяснилось, школьные здания в штате находятся в плачевном состоянии, а учащиеся по большей части бедны, как церковные мыши. Кенни задумал этот тур по школам как доказательство особого интереса жены сенатора к проблемам образования. Ронни же была искренне поражена, в какой нищете прозябают храмы науки.

Когда раздался звонок, рядом с Ронни находились двое полицейских штата, Tea и два репортера, освещавшие ее вояж, так что ей поневоле пришлось отвечать односложно. И тем не менее, услышав голос Тома, она от всей души пожелала, чтобы дети, учителя, Tea и все прочие провалились сквозь землю хотя бы на несколько минут и оставили ее с Томом наедине. Слова, которые она хотела ему сказать, предназначались исключительно для его ушей.

Когда она закончила разговор, Tea подозрительно спросила:

– Это не Том?

Ронни подтвердила, что звонил Том. В это время она всем своим видом показывала, что ее внимание поглощено развешанными на стенах глиняными масками, которые дети изготовили на уроках изобразительного искусства.

– Что ему нужно? – недоверчиво допытывалась Tea. Насколько ей было известно, прежде Том ни разу не звонил Ронни напрямую. – Я должна ему перезвонить? Почему он звонит не в офис?

Ронни удалось сохранять невозмутимый вид.

– Он спрашивал, не стану ли я возражать против интервью для другого женского журнала.

Этим ответом Ронни по праву могла бы гордиться, поскольку у всех в памяти была свежа история с отменой интервью для “Женского домашнего журнала”. Любопытство Tea сразу же потухло.

А Ронни с удвоенной силой затосковала по Тому. Даже время оказалось на этот раз плохим доктором: с каждым часом ей все острее не хватало его.

Он планировал вернуться в субботу, однако случилось так, что он появился в Миссисипи в пятницу в середине дня. Ронни в этот день прибыла на традиционный воздушный парад, посвященный Дню труда. Сказав несколько общих слов об истории праздника, она должна была открыть парад, разрезав красную ленточку. Ей уже передали ножницы, когда она увидела Тома, стоявшего в первом ряду среди зрителей.

Она не сразу его узнала. На нем были джинсы и футболка, и он наблюдал за ней из-под козырька бейсболки. Она же заметила просто высокого, атлетически сложенного мужчину, по всей видимости, нагловатого, так как он буквально сверлил ее взглядом.

А потом глаза их встретились, и она поняла, кто перед ней.

Улыбка мощностью в тысячу киловатт осветила ее лицо, и она запнулась на полуслове.

– Увидели знакомых, миссис Ханнигер? – весело спросил ее Чип Вайнс, главный организатор мероприятия, с которым она только что беседовала.

Вопрос привел Ронни в чувство.

– Да-да, – торопливо отозвалась она.

Бросив быстрый взгляд на Кенни и Tea, стоявших чуть поодаль рядом с телохранителем, она заметила, что они усиленно машут Тому, но тот не замечал их. Все его внимание целиком было поглощено ею.

– Я хотела бы подойти поздороваться, если больше от меня ничего не требуется, – добавила она и протянула Вайнсу ножницы.

– Конечно, мэм. Мы все вам очень признательны за участие.

Церемония закончилась. Влиятельные лица, стоявшие на трибуне, сошли с нее, и трибуну тут же увезли. Ронни, ее свита и полицейские стали пробираться в передние ряды зрителей.

Первый из военных самолетов выкатился из ангара на взлетную полосу. Толпа взорвалась ликующими криками.

Том встретил Ронни радостной улыбкой. Ронни едва не поддалась порыву и не бросилась ему на шею, и по глазам Тома она видела, что ему хочется обнять ее и уже не отпускать от себя, никогда. Но она удержалась, просто протянула ему руку и сказала:

– Привет, Том.

Глаза ее сказали ему намного больше. Он задержал ее руку в своей намного дольше, чем принято.

– Привет, Ронни. – Он глянул на Tea и Кенни. – Привет, Кенни, привет, Tea. Хорошо поработали над речью. Милые дамы, вы знакомы с моим сыном?

Только сейчас Ронни заметила, что Том не один. Рядом с ним стоял рослый парень лет восемнадцати.

– Марк, это миссис Ханнигер. Мисс Кембридж.

– Здравствуйте, – сказал Марк и кивнул вначале Ронни, а потом Tea.

– Очень приятно.

Ронни с улыбкой протянула Марку руку. Tea последовала ее примеру. Кенни – он, разумеется, давно знал Марка – дружески его приветствовал. Ронни тоже видела паренька в июле, в тот день, когда ей довелось побывать на ферме у матери Тома; впрочем, тогда Том не представил ей сына. Марк был почти одного роста с Томом, и сходство их черт, в первую очередь рта и подбородка, не оставляло сомнений в их близком родстве. Марка можно было назвать светлым шатеном, тогда как Том был блондином. Как и отец, Марк был строен, но не худ.

С легким удивлением Ронни обнаружила, что Марк восхищенно смотрит на нее, хотя в его взгляде, конечно же, не было ничего от мужского вожделения.

Ронни перевела взгляд на Тома. Ей стало любопытно, как Том отнесется к несомненному интересу к ней Марка. Но Том беседовал о чем-то с Tea, поэтому ничего не заметил.

– Чего это ты явился сегодня? Разве ты не собирался приехать в субботу?

Кенни задал Тому именно тот вопрос, который занимал Ронни.

– Марк решил выбраться сюда на выходные, так что я постарался закончить дела пораньше.

Толпа опять взревела от восторга, так как на взлетную полосу вырулил второй самолет.

– Он только час назад прилетел, и вдруг ему вздумалось побывать на авиапараде, – вставил Марк. – Если б я знал, то попросил бы бабушку его встретить.

Том весело переглянулся с Ронни.

– Ну слабость у меня к военной авиации. – Он беззаботно пожал плечами. – А ты, Марк, можешь не бурчать. Успеешь ты на свидание.

– Я должен заехать за Лорен в шесть тридцать.

– Я сказал – успеешь.

– Не в моих правилах отбиваться от компании, – вступила в разговор Tea, – но мне нужно ехать. У меня сегодня тоже свидание.

– Тодд Фарбер? – слегка удивленно спросила Ронни, вспомнив имя молодого человека, которого Tea притащила с собой на день рождения Льюиса.

Tea кивнула.

– Тогда, наверное, и мне лучше уехать, – проговорила Ронни.

Изо всех сил она старалась не показать, насколько ей не хочется покидать Тома. Может быть, лучше было вообще его не видеть, чем увидеть на несколько минут на глазах у сотен людей.

– Мы вас проводим до машины, – предложил Том.

– По-моему, только что ты хотел смотреть авиапарад! – возмущенно воскликнул его сын.

– Парад мы увидим и оттуда, – с легким раздражением возразил Том.

Вся компания двинулась в сторону автостоянки. Ронни едва подавила улыбку.

Полицейские штата прокладывали им путь в толпе. Марк, Tea и Кенни шли за ними. Том придержал Ронни за руку, и они чуть отстали.

– Скучала? – очень тихо спросил он.

Она взяла его под руку и сжала пальцами запястье. Увы, никак иначе она не могла к нему прикоснуться. Многие из присутствующих знали ее в лицо, на празднике присутствовали представители прессы, и она не могла позволить себе рискованные поступки, хотя всеобщее внимание было сейчас приковано не к ней, а к самолетам.

– Ты же сам знаешь, что да.

Небольшой предмет скользнул в ее руку. Взглянув, Ронни увидела, что это сложенный вчетверо конверт. Внутри прощупывалось что-то твердое. Она вопросительно посмотрела на Тома.

– Это ключ от моей квартиры. Марк уедет самое позднее в шесть тридцать.

Сердце Ронни бешено забилось, в глазах мелькнули веселые искры.

– Так ты приглашаешь меня на ужин?

– Вроде того.

– Папа, давай быстрее!

Голос Марка заставил их вздрогнуть и ускорить шаг, чтобы присоединиться к остальным.

В семь тридцать Льюис должен был выступать на совещании владельцев табачных плантаций. Предполагалось, что Ронни будет его сопровождать, но она сослалась на непереносимую головную боль и осталась дома. Дороти принимала гостей – около двадцати пожилых дам явились в Седжли поиграть в бридж. Это означало, что Дороти не заметит отсутствия Ронни.

Однако Ронни не рискнула выбираться из дома тайком; в этом случае кто-нибудь мог все-таки хватиться ее или же встретить при возвращении. Так что она объявила Селме, что поедет куда-нибудь прогуляться, потому что голова скорее всего пройдет на свежем воздухе.

Таким образом она, не таясь, села за руль белого “БМВ” и выехала с территории поместья.

Том жил в Белхейвене, на северном конце Фор-тификейшн-стрит. На конверте с ключом она нашла адрес и указания, как удобнее проехать.

Белхейвен считался престижным районом. Здесь на каждом шагу встречались старые кряжистые деревья и столь же старые просторные дома. Архитектуру Белхейвена отличало разнообразие стилей.

Ронни подъехала к трехэтажному кирпичному особняку викторианской эпохи, впоследствии превращенному в кондоминиум. Том занимал здесь весь третий этаж.

Она свернула в близлежащий переулок и остановилась там – чтобы кто-нибудь (хотя кто бы это мог быть?), проезжая по улице, не узнал ее машину.

Было еще светло, стоял по-летнему теплый вечер. Людей на улице было немного, и Ронни не боялась быть узнанной, тем более что оделась она так же, как Том во время авиашоу: футболка, джинсы, бейсбольная кепка.

Тем не менее она не стала мешкать, а быстро направилась к подъезду, вошла в дом и поднялась по лестнице. Возле дубовой двери третьего этажа висела табличка в латунной рамочке, на которой тушью было выведено: “Том и Марк Куинланы”.

Она нажала на кнопку звонка.

Дверь открыл Том.

Ронни вошла.

Том запер дверь и молча прижал ее к себе.

Ее бейсболка упала на пол.

Некоторое время спустя, когда Том и Ронни отчасти утолили страсть, разгоревшуюся за время разлуки, Том поднялся и прошлепал на кухню, чтобы организовать ужин, и потащил Ронни за собой. Он заявил, что умирает с голоду, так как израсходовал весь запас энергии в спальне. Ронни присела к столу со стеклянной поверхностью, стоявшему в углу кухни, и принялась наблюдать, как Том шарит по полкам. Улыбаясь, она отметила про себя, что он только натянул джинсы, но не позаботился ни о рубашке, ни об обуви.

– Что скажешь про сандвич с ветчиной? – Том достал с нижней полки холодильника большой кусок ветчины, завернутый в фольгу. – Сандра считает, что я не кормлю Марка как следует, вот и прислала нам ветчину и банку фасоли. – Он издал смешок. – Вообще-то она права. Мы с Марком обычно питаемся готовой пиццей.

– Сандвич с ветчиной? Отлично, – отозвалась Ронни и тут же спросила нарочито небрежным тоном: – А вы с Сандрой в хороших отношениях?

– В целом да. Ради Марка. Мы оба очень его любим. Конечно, когда слушалось дело о разводе, я бы тебе ответил несколько иначе.

Том достал нож, тарелки, хлеб и принялся резать ветчину.

– Значит, вы разошлись из-за того, что ты часто уезжал, а она тем временем заводила любовников?

Ронни не забыла, что Том рассказывал ей в первый день знакомства.

– Угу.

– Неужели ты действительно ничего не подозревал?

Ронни в самом деле не могла в это поверить. Она-то подозревала Льюиса с самого начала. Нет, не подозревала. Она знала о его изменах.

– Ничего. И в мыслях ничего подобного не было. Просто однажды я вернулся домой из очередной поездки – средь бела дня, – вошел в квартиру и застукал их. Не очень красиво получилось.

Не в первый раз Ронни подумала, что Том – мастер невинных формулировок.

– Наверное, это было отвратительно.

– Ну да. – Он повернул голову. – Горчицы?

– Нет, спасибо. Ничего не надо.

– А майонеза?

– Нет.

Том подошел к столу с двумя бумажными тарелками в руках. Когда одна из тарелок оказалась перед Ронни, она поразилась. Сандвичи были такими огромными, что каждого из них хватило бы на троих.

– Спасибо, Том.

Том опустился на стул напротив нее и откусил кусок сандвича.

– Значит, развод с Сандрой был ошибкой? – спросила Ронни, вытягивая из сандвича ветчину.

– Желаешь знать все перипетии? – Том усмехнулся. – Знаешь, я сказал бы, что да, будь я умнее. Я много работал, а значит, много времени проводил далеко от дома. Естественно, в ходе работы я иногда встречал женщин и…

Он не закончил фразу, а вместо этого выразительно поднял брови.

– Спал с ними, – мягко договорила за него Ронни.

– Ну, если честно, да. Женился я в двадцать один год, а Сандру разлюбил года два спустя.

– Понятно. – Ронни откусила от сандвича. – Но тем не менее ты был удивлен, когда узнал, что твоя жена спит с другим.

– Нет, не удивлен. – Том отложил сандвич, взял банку колы, подержал ее в руке и, не отпив, поставил на стол. – Я обезумел. Его встряхнул так, что чуть не сломал ему шею, до смерти напугал Сандру и уехал. Бракоразводный процесс длился почти два года. Сандра боролась за раздел всего: дома, машин, страховок, Марка… Пока процесс не закончился, я не мог сосредоточиться на работе, и дела конторы шли все хуже и хуже. В конце концов нас обвинили в незаконном получении крупных сумм для одного из наших клиентов. Мы не были ни в чем виноваты, но это обстоятельство не сыграло роли. Об этом раструбили во всех газетах; даже странно, что ты ничего не слышала. Нам пришлось выплатить огромную неустойку, и фирма обанкротилась. Нам с Кенни пришлось все начинать сначала. – Он улыбнулся. – Ты стала нашим шансом на спасение. Мы опять пошли в гору. Должен, правда, сказать, что этот опыт многому меня научил.

– Том…

Ронни запнулась. Ее позабытый сандвич одиноко лежал на тарелке.

– Что?

– Ответь мне на один вопрос: какое место отведено мне? Я подпадаю под категорию женщин, с которыми ты встречался по долгу службы? Или ты все еще “руководишь моим поведением” в интересах избирательной кампании?

Том вскинул голову и отложил сандвич в сторону. Глаза его сузились.

– К твоему сведению, связи, которые я имел на стороне, будучи женатым, были абсолютно случайными. Никаких чувств. Моим партнершам ничего не было нужно от меня, мне – от них. И секс с клиентками не входит в число моих методов работы.

– Хорошо, что большинство твоих клиентов – мужчины.

Том немедленно повеселел.

– Да, это хорошо.

Ронни поднялась, Том тоже встал, положил руки ей на плечи и заглянул в глаза.

– Итак, ты желаешь знать, какое место отведено тебе? Я правильно понял твой вопрос? Отвечаю: не отведено никакого. Ты для меня – неразрешенная проблема. Мне казалось, что моя жизнь только-только стала налаживаться. Ты для меня – причина профессионального самоубийства. Ты – повод для такого скандала, о каком мне не хочется думать. И все это – в невероятно роскошной оболочке. Я делал все возможное, чтобы избежать такого вот оборота. И ничего не смог сделать. Я думаю о тебе целыми днями, а по ночам вижу тебя во сне. Когда я вижу тебя, это означает, что после затяжного дождя показалось солнце.

Пока он говорил, взгляд ее постепенно прояснялся, а складка над переносицей разглаживалась.

Помолчав, Том добавил:

– Мне представляется, что теперь от тебя зависит, какое место будет тебе отведено.

Ронни встала на цыпочки и поцеловала его. И в ту же секунду, когда их губы сомкнулись, громко хлопнула входная дверь.