Было четыре часа того же дня, и Джесси с несчастным видом вглядывалась в большое зеркало в углу своей спальни. Тьюди, стоявшая позади нее, вынимала шпильки изо рта и втыкала их в ненадежно держащийся на голове тяжелый узел волос. Сисси, ползающая на корточках у ног Джесси, споро пришивала оборку к низу переделанного платья, чтобы оно прикрывало лодыжки. Косые солнечные лучи вливались в окна, выходящие на боковой двор, омывая Джесси и ее помощниц своим ярким светом. То, что увидела Джесси в зеркале, заставило ее поморщиться.

Скромное платье из белого муслина, выбранное Селией три года назад, тогда уместное для юной девушки, с тех пор слегка пожелтело. Крошечные розовые узоры в виде веточек, которыми оно было украшено, поблекли, и розовая оборка, пришитая Сисси в надежде, что она освежит и изменит платье, выглядела неуместно. Как и розовый атласный пояс, одолженный Сисси у Минны, горничной Селии, который та откопала среди кучи выброшенной Селией одежды, хотя розовый пояс был от того же платья, что и розовая оборка.

Дело ухудшалось еще и тем, что лиф, как ни старалась Тьюди, был слишком тесен. Впервые в жизни Джесси пришлось надеть корсет, чтобы втиснуться в это платье, и хотя он немного и сужал талию, зато делал грудь еще пышнее, и излишки девичьей плоти выпирали из скромного полукруглого выреза, выставляя напоказ мягкую белую ложбинку, что казалось чересчур неприличным для девушки такого нежного возраста, как Джесси.

Шокированная Тьюди была за то, чтобы выбросить платье, но у Джесси не было ничего другого, подходящего к случаю. Идея позаимствовать платье из обширного гардероба Селии вообще не годилась. Ни одно платье, сшитое на хрупкую и изящную фигурку Селии, невозможно было натянуть на крепкое белое тело Джесси. Поэтому Сисси, которая в свои четырнадцать была самой искусной швеей в доме, предложила компромисс: она позаимствует еще одну часть розового платья и сделает из нее рюши вкруг шеи. С таким добавлением платье будет если и не модным, то хотя бы приличным.

– Стойте спокойно, мисс Джесси.

Слегка задаваясь от сознания собственной важности, Сисси предупредила Джесси строгим тоном, поднимаясь, чтобы приладить такую важную оборку. Тощая и на несколько дюймов ниже Джесси, с волосами, все еще заплетенными в детские косички, Сисси должна была приподняться на цыпочки, чтобы шить. Нервничающая Джесси старалась стоять смирно, надеясь, что добавление розовой рюши каким-то волшебным образом преобразит ее внешность.

Не преобразило. Когда Сисси отступила назад и Джесси было позволено полюбоваться результатами ее стараний, она снова посмотрела на свое отражение в зеркале и почувствовала, как внутри у нее все опустилось.

– Я выгляжу просто ужасно, – убежденно сказала она.

– Ну что ты, ягненочек, это не так, – запротестовала Тьюди, глядя на отражение Джесси из-за ее спины.

– Вы выглядите замечательно, мисс Джесси, – решительно добавила Сисси.

– Я похожа на голштинскую корову в платье.

– Мисс Джесси! – громко возмутилась Тьюди, но все же, как и Сисси, не смогла удержаться, чтобы не хихикнуть. Джесси, угрюмо хмурясь, поняла, что ее сравнение было верным.

– Ну правда. Волосы у меня слишком рыжие, а лицо слишком круглое. Что же до всего остального, то я просто толстая.

– Немедленно прекрати так думать! – Во взгляде Тьюди, когда Джесси встретилась с ним в зеркале, была свирепость. Тьюди никому никогда не позволяла принижать своего ягненочка, как она называла Джесси, когда та была маленькой. Даже самой Джесси. – У тебя красивые волосы с глубоким красноватым отливом, а вовсе не рыжие. И они вьются. Бог мой, да мисс Селия душу бы продала за то, чтобы иметь такие волосы. Минна говорит, она каждую ночь спит в папильотках. И у тебя очень симпатичное лицо с большими карими глазами, маленьким, чуть курносым носиком и круглыми щечками, какие и должны быть у юной девушки. И кожа у тебя нежная.

– Я жирная, – удрученно сказала Джесси, выпрямившись. Высокий узел, над которым Тьюди билась целых двадцать минут, покачнулся, и Джесси поняла, что он долго не продержится. Ее волосы при движении рассыпались, и это было одной из причин, почему она и не пыталась соорудить на голове что-либо приличное. Непослушные пряди начнут щекотать шею, а сам пучок задолго до конца вечера собьется набок либо распустится вовсе. Так всегда случалось, когда она старалась принарядиться.

– Ты здоровая, ягненочек, а не жирная. Это просто мисс Селия такая крошечная, а ты всегда сравниваешь себя с ней.

– Ох, Тьюди. – Джесси знала, что спорить нет смысла. Тьюди, глядя на свою подопечную глазами любви, никогда бы не признала, что во внешности Джесси может быть хоть какой-нибудь изъян. Но, глядя на себя в зеркало, Джесси вынуждена была смотреть в лицо горькой правде. Пяти с половиной футов, Джесси была достаточно высокой для женщины, хотя это было не так уж страшно. Но она была, мягко говоря, полноватой. Короткие рукава-фонарики врезались в руки, грудь выпукло натягивала лиф, и талия вовсе не была узкой. Джесси не сомневалась, что и бедра ее тоже выпирали бы под юбкой, если бы та не была такой пышной.

– Вот, давайте-ка я надену их на вас, мисс Джесси. Может, они помогут. – Сисси потянулась, чтобы вставить в уши Джесси пару жемчужных подвесок, которые принадлежали матери Джесси. Тьюди застегнула на шее Джесси составляющее комплект с подвесками жемчужное ожерелье.

Когда они отошли, девушка еще раз оглядела себя в зеркале. То, что она увидела, чуть-чуть ее ободрило. Возможно, серьги и ожерелье действительно помогли. Во всяком случае, они, кажется, привлекали внимание к обрамленным густыми ресницами карим глазам, которые были ее лучшей чертой, и соболиным темно-коричневым бровям, которые разлетались, как крылья, резко выделяясь на фоне белизны лба.

– Тьюди, я зову тебя уже целую вечность! Вот уж не ожидала, что мне придется отправляться на поиски слуг в собственном доме!

Голос Селии, послышавшийся позади них, заставил всех троих виновато вздрогнуть и повернуться к ней. Стоя в дверном проеме, она смотрелась очаровательно с красиво уложенными белокурыми волосами, в нежно-розовом шелковом платье с юбкой, собранной по моде на спине в стиле, который наиболее выгодно подчеркивал ее изящную фигурку. Руки была затянуты в кружевные перчатки, и в одной руке она держала изысканно украшенный веер, которым обмахивалась с томной грацией.

– Милостивый Боже, – проговорила она, остановив на Джесси взгляд насмешливо расширившихся глаз. – Но, полагаю, с этим уже ничего не поделаешь.

Селия сделала короткую паузу, во время которой никто не произнес ни звука.

– Я рада, что ты готова. Стюарт уже приехал, чтобы отвезти нас, и мне бы не хотелось заставлять его ждать. Тьюди, я хочу, чтобы ты обязательно вынесла мое постельное белье завтра на улицу, чтобы его выбелило солнце. Оно становится ужасно желтым – почти такого же цвета, как платье Джесси.

– Да, мэм. – Лицо Тьюди напряглось, но Селия уже отвернулась и не видела его выражения.

– И, Сисси, ты можешь начать вышивать те чайные салфетки прямо сейчас, поскольку тебе не надо помогать. Роуз с ужином Вы же знаете, что я не терплю бездельников.

– Да, мэм. – Голос Сисси был таким же лишенным эмоций, как и у Тьюди.

– Идем, Джесси. И помни, что я тебе говорила, дорогая.

Селия уже спускалась по лестнице, и ее голос, долетающий до Джесси, внезапно сделался сладким, как сироп. Джесси догадалась и оказалась права, что Стюарт Эдварде, должно быть, ждет в пределах слышимости в холле внизу.