Она была белой как лист бумаги, ее глаза казались огромными и пустыми, раскрывшийся рот судорожно втягивал воздух. Спина прижималась к стене, на подложенную под голову руку падал каскад кудрей, и — боже всемогущий — ее била дрожь.

— Все, забудь об этом. — Мэтт взял ее за руку и потянул к себе. Он не мог видеть ее в таком состоянии, хотя в целом картина была приятная. В комнате было тепло, кондиционер почти не помогал, но когда Мэтт коснулся ее обнаженного предплечья, кожа Карли оказалась ледяной и влажной. — Не нужно. Карли…

— Я вспомнила, — дрожащим голосом сказала она. Карли сейчас казалась потерявшейся маленькой девочкой. У Мэтта сжалось сердце. — Это были глаза. Когда ты посмотрел на меня поверх матраса, я вспомнила эти глаза. Именно их я видела в кошмарных снах, Мэтт. Его глаза. Светло-голубые. Без ресниц. Те же глаза, что и у чудовища, которое напало на меня. Он сказал: «Теперь я вспомнил тебя». — Она судорожно вздохнула. — Да, теперь я его тоже вспомнила.

— Рассказывай. — Мэтт напрягся так, словно Карли пытали у него на глазах. Впрочем, именно это и происходило. Но если она вспомнит, если сможет назвать ему преступника, все разом кончится и Карли будет в безопасности. Он успокаивающим жестом потрепал ее по руке.

— Это было по ночам. Всегда по ночам. Я боялась заснуть, потому что тогда не увидела бы его прихода. Он открывал дверь, и я видела, как он стоял в проеме. В лазарете было темно, а в кабинете горел свет, так что я видела большой черный силуэт. А потом он входил, закрывал дверь и… и начинал.

Теперь она дрожала так, что у нее стучали зубы. Мэтт стиснул челюсти. Ему отчаянно хотелось стащить Карли с кровати и прижать к себе, но он сопротивлялся этому желанию изо всех сил, боясь того, что сейчас услышит, и не зная, как это воспоминание подействует на Карли.

Однако он уже открыл шлюз, и вода хлынула наружу. Мэтт думал, что это нужно прекратить, увезти ее отсюда и поискать какой-то другой способ, но Карли продолжала говорить:

— Он ходил от кровати к кровати. Обычно начинал оттуда, — она показала на противоположную стену, — и двигался снизу вверх. Я была последней. — Карли задрожала всем телом. — Он подходил ко мне, смотрел на меня, я прижималась спиной к стене, как сейчас, и видела его глаза. — Она сделала вдох и всхлипнула. — Я притворялась, что сплю, а он клал тряпку мне на лицо — она была холодная, мокрая и отвратительно пахла чем-то сладким — и шептал: «Баю-бай, принцесса». Я боялась сопротивляться, боялась пошевелить пальцем, а он клал тряпку мне на лицо, и я засыпала.

Этот ублюдок усыплял ее хлороформом, понял Мэтт. Подлый ублюдок приходил в спальню маленьких девочек и усыплял их хлороформом! Рука Мэтта сжалась в кулак.

— Только это не всегда получалось. После первой ночи я научилась отворачиваться, совсем немножко, и не дышать. Тем более что ему было не до меня. Он интересовался другими девочками. Понимаешь, они были старше, более развиты физически, а я была только слегка одурманена, но не спала и слышала, как он ложился к ним в постель. Слышала, как скрипят пружины.

Карли вздрогнула, и кровать под ней заскрипела.

— Карли… — Он не мог это вынести. Не мог слышать. Ни минуты. Если этот ублюдок прикоснулся к ней… У Мэтта разрывалось сердце, он сходил с ума от боли и гнева.

— Я все вспомнила, Мэтт, — еле слышным, жалобным голосом сказала Карли и так посмотрела на него, что Мэтт понял — он никогда не сможет забыть выражение этих глаз. — В последнюю ночь перед приходом бабушки одна из них — помню, ее звали Дженни, ей было лет тринадцать, она была грубоватая, и я побаивалась ее — проснулась, когда он был с ней в постели, начала кричать, и он ударил ее. Ударил кулаком, а потом чем-то еще — я слышала, как что-то глухо стукнуло.

Затем он вылез из койки, взял ее на руки и ушел из комнаты.

Она снова всхлипнула и быстро закончила рассказ:

— Утром приехала бабушка. Когда я уезжала, Дженни еще не вернулась.

Мэтт уже навел справки и узнал, что Дженни Оуден, тринадцати лет, предположительно сбежала из Дома двадцать два года назад, в ночь на тринадцатое августа. Они вели поиск, но пока безрезультатно. После этой даты о ней никто ничего не слышал.

Теперь Мэтт понял, что они должны были искать труп девочки, а не взрослую женщину.

— Кто это был, малышка? Кто это сделал? Ты помнишь имя? — Мысль о том, какое испытание пришлось пережить Карли, была нестерпима. Голос Мэтта стал хриплым, сердце колотилось, он с трудом сдерживал гнев и старался говорить мягко, чтобы не напугать и без того напуганную Карли.

Она еле заметно кивнула.

— Ослятник. Мы называли его Ослятником. Ослятник. Фамилия? Детский вариант фамилии?

Описание внешности? Человек, который подарил Дому осла, ухаживал за ним, имел к ослу какое-то отношение? Какое именно?

— Тогда я думала, что Дженни куда-то убежала и спряталась, как сделала я сама, когда за мной приехала бабушка. Вернее, я просто не думала об этом. Это было страшно, но кончилось, и у меня не было причины вспоминать. Но сейчас… — Она сделала паузу и выдохнула: — Я думаю, что он мог убить ее.

— Да. Я тоже так думаю. — Он получил то, за чем пришел. Мучить Карли дальше не было смысла. Мэтт наигранно бодро сказал: — Хорошо, а теперь вылезай оттуда. Мы уезжаем.

— Мэтт…

— Хватит, я сказал. — Видя, что Карли не может пошевелиться, Конверс потянул ее к себе. Плевать на аккуратно застеленную кровать! Когда Карли села, он взял ее за талию и снял. Взрослая Карли весила столько же, сколько пятиклассница, а в восемь лет была не больше комара. Мысль о том, что за ней охотился здоровенный детина, сводила Мэтта с ума.

«Ну, гад, я тебя достану!» — страстно поклялся он. У Карли подогнулись колени. Если бы не Мэтт, она упала бы на линолеум. Конверс подхватил ее на руки и понес к двери.

— Мэтт, не надо. Подожди. — Она начала вырываться из его объятий.

— Что? — Он остановился и посмотрел на Карли сверху вниз. Она дышала медленно и размеренно, пытаясь восстановить самообладание. Лицо было бледным, но губы больше не дрожали, и из глаз исчезло затравленное выражение.

— Мы не можем выйти отсюда в таком виде. Отпусти меня.

— Если я отпущу тебя, ты растечешься по полу.

— Не растекусь. — Она толкнула его в плечо. — Тут дети… Пусти меня. Пожалуйста.

Мэтт неохотно позволил ей встать, придерживая на случай, если у нее снова подогнутся колени. На мгновение Карли прислонилась к Мэтту и оперлась о его плечо. Потом выпрямилась, осторожно отпустила его, потому что тоже не совсем верила в свои силы, и шагнула вперед.

Мэтт посмотрел на Карли, почувствовал прилив нежности, сила которой потрясла его самого, и дернул ее за локон.

— Кудряшка, ты у меня молодец!

Карли улыбнулась. Тут к ним подошла пожилая женщина и вежливо проводила до стоянки.

На обратном пути Карли не сводила с него глаз. Ее голова лежала на спинке сиденья, лицо было усталым и бледным. Будь у Мэтта поменьше дел, он остановился бы на обочине и целовал Карли до тех пор, пока она не раскраснеется. Но теперь до этого малого надо было спешить. Негодяй был почти в их руках. Оставалось определить его личность, поймать и заставить платить по счетам. Нужно заполнить еще несколько пробелов, и они возьмут его. И тогда он снова будет вместе с Карли.

— Мэтт… — Гм-м?

— Просто для твоего сведения. Если не считать тряпки, положенной на лицо, он ни разу не прикоснулся ко мне. Его интересовали девочки постарше.

Он сжал челюсти и невидящим взглядом уставился в лобовое стекло. Было уже около полудня, предстоял еще один невыносимо знойный день, и даже дети и насекомые стремились провести самую худшую его часть под крышей. Мимо мелькали кукурузные поля, пастбища и маленькие домики. Но Мэтт их не замечал. Он думал только о Карли, беспомощной восьмилетней девочке, оказавшейся во власти извращенца.

— Как ты догадалась, о чем я думаю? Она лукаво улыбнулась.

— Ну, во-первых, когда мы сели в машину, ты стиснул зубы. Во-вторых, я слишком хорошо тебя знаю.

Мэтт посмотрел на нее, понял, что его зубы действительно стиснуты, и попытался расслабиться.

— О'кей. Я хочу убить эту сволочь. Можешь подать на меня в суд.

— Мой герой, — сказала Карли, нежно глядя на него своими невинными голубыми глазами. А потом добавила: — Я люблю тебя.

Ну что тут можно было сказать? Он съехал на обочину и сделал то, что ему давно хотелось сделать — целовал Карли до тех пор, пока она не разрумянилась. А потом поехал дальше.

Около часу дня он сдал ее с рук на руки Майку. С его помощником явно что-то творилось. Ладно, он разберется в этом потом, когда засадит ублюдка за решетку…

Мэтт не остался даже на ленч. Когда Карли напомнила, что сегодня вечером состоится генеральная репетиция венчания, он только кивнул в ответ. К восьми часам он будет в церкви, непременно в костюме, а потом поедет обедать в «Корнер-кафе». Но эту информацию тут же похоронила лавина других мыслей. Свадьба — даже свадьба любимой сестры — сегодня была для него далеко не в первой десятке самых важных дел.

Конверс помчался к особняку Бидла. До сих пор они тянули пустышку: не помогали ни служебные собаки, натасканные искать трупы, ни металлоискатели, ни высокотехнологичные методы вроде протыкания почвы в разных местах. Но тело было там, Мэтт знал это, и они найдут его. Правда, желательно, чтобы это случилось как можно раньше.

Телу бедной маленькой Дженни Оуден предстояло дожидаться своей очереди. После двадцати двух лет оно сказало бы им гораздо меньше, чем более свежий труп Марши. Они приблизительно знали, где зарыта Марша; найти Дженни было бы куда труднее. Преступник был бы круглым дураком, если бы зарыл ее где-нибудь вблизи Дома. А все предыдущие события доказывали, что этот малый кто угодно, только не дурак.

Мэтт уже видел особняк Карли, когда диспетчер Дорис Мурмен вызвала его по рации обратно в офис.

Исследование компьютера Марши задерживалось из-за пустяка: Кенан не знал ее пароля. Видимо, ответ из службы «Америкен он-лайн» наконец пришел, и Энди взялся за дело.

Войдя в офис, Мэтт увидел, что дружок его сестры сидит за письменным столом, перед ним горит экран монитора, а за спиной стоят Антонио, Дорис и Энсон Джарбо, который накануне снова попросился в тюрьму, решив устроить себе очередные короткие каникулы.

— Не суй нос. Это расследование уголовного дела, — сказал он Энсону, тоже пристроившись за спиной Энди.

— Брось, Мэтт, — запротестовал Энсон. — Я никому ничего не скажу.

Мэтт покачал головой и показал на дверь.

— Ты свободен. Отправляйся на волю.

Он смотрел на экран, но в присутствии ворчавшего Энсона воздерживался от комментариев. Это расследование было слишком важным, и Мэтт не хотел, чтобы его подробности стали известны всему городу еще до того, как преступник попадет за решетку. Пришлось временно мобилизовать Энди и взять с него подписку о неразглашении, но будь он проклят, если позволит участвовать в столь серьезном деле такому ненадежному человеку, как Энсон Джарбо.

Они были близки к цели, и у Мэтта чесались руки от нетерпения.

— Ну, что мы имеем? — спросил он.

— Гляньте-ка на это. — Энди щелкнул «мышью», и на экране возник электронный почтовый ящик Марши. Потом он щелкнул по ярлыку «Исходящие», и Мэтт увидел электронное сообщение, судя по дате, посланное Маршей Хьюз меньше чем за неделю до ее исчезновения.

Оно было адресовано некоему Сильверадо-42.

«Слышала о твоем везении. А я сейчас на мели. Может быть, поделишься ? Если да, то я никому ничего не скажу».

В следующем сообщении, отправленном в тот же вечер, но немного позже, говорилось:

«Не волнуйся, все эти годы я держала рот на замке и буду держать его на замке до самой смерти. Но это будет тебе кое-чего стоить. Скажем, миллион долларов».

Третье лаконичное сообщение, отправленное в тот же вечер, гласило:

«Ты все прекрасно помнишь. И я тоже. Все. Дженни была моей подругой».

— О боже, она пыталась шантажировать его! Остальные послания были в том же духе. Мэтт читал их с мрачным ликованием. Все, о чем он догадывался, оказалось правдой. Потом Конверс посмотрел на электронный адрес, по которому они были отправлены. Этот пароль ничего ему не говорил и не вызывал никаких ассоциаций.

— Кто же это такой? Кто?

Человек, который мог позволить себе заплатить миллион долларов. Черт побери, это исключало из списка подозреваемых почти всех, кого он знал…

— Сильверадо-42, — задумчиво промолвил Антонио. — «Сильвер» — серебро. Может быть, речь идет о пожилом человеке, родившемся в сорок втором году и имеющем седые волосы?

— А может быть, он служил в Форте-Сильверадо, как мой муж, — сказала Дорис. Потом она опомнилась и сама испугалась своих слов. — Ох, Мэтт, ты ведь знаешь, что это не он!

Мэтт, который был уверен, что маленького и тщедушного мужа Дорис можно вычеркнуть из списка подозреваемых, сказал:

— Не волнуйся, Дорис, я не сомневаюсь, что Фрэнк чист, — а потом посмотрел на Энди.

— Ты знаешь какой-нибудь электронный фокус, с помощью которого можно узнать, кто этот малый?

— Боюсь, что нет. Нам придется снова обратиться в службу «Америкен он-лайн», — сказал Энди. — Хотите посмотреть на его ответы? Мэтт чуть не расцеловал парнишку.

— Да. Да, хочу.

В первом было написано:

«Кто ты? О чем ты говоришь?»

Затем следовало:

«Это Марша ? Или Сорайя ? Или Карли ?»

А потом:

«Марша? Я знаю, это ты».

Итак, Марша навлекла на себя смерть, пытаясь шантажировать человека, который набрасывался на беззащитных маленьких девочек. Человека, который убил одну из них. Он напал на Маршу, стремясь заставить ее замолчать. Потом он напал на Карли. И почти наверняка напал на Сорайю.

До сих пор найти Сорайю им не удалось, хотя они проверили все ее адреса и пытались обзвонить ее друзей и знакомых. Мэтт чувствовал, что им придется искать еще один труп. Если так, то три из четырех девочек, которые, на свою голову, одновременно угодили в лазарет детского приюта, были мертвы. Единственной выжившей оставалась Карли. Его Карли.

От этой мысли в жилах Мэтта застыла кровь.

— Это тот, кто нам нужен. Нужно срочно выяснить, кто он. Немедленно позвонить в «Америкен он-лайн» и сказать им, что это срочное полицейское расследование. В общем, что угодно, лишь бы они побыстрее ответили… — Он посмотрел на Антонио. — Я уже говорил тебе, это связано с Домом. Карли вспомнила, что там произошло. — Детали он хотел сообщить позже, в отсутствие Энди и Дорис. Рассказывать подробности личной жизни Карли при посторонних не следовало. — Она запомнила его имя. Ослятник. Может быть, это фамилия, может быть, ее детский вариант. Кличка, вызванная особенностями его внешности. Или человек, ухаживавший за ослом, который тогда жил в Доме на конюшне. Я хочу, чтобы ты еще раз поднял все документы Дома и нашел человека, которого могли так прозвать четыре испуганные маленькие девочки.

Антонио кивнул.

— Будет сделано.

Когда Мэтт час спустя снова отправился к особняку Бидла, он заметил, что цвет неба слегка изменился. За сверкающим золотом появился намек на холодное серебро. Солнце еще сияло, на улице было жарче, чем в аду, однако воздух стал неподвижным и в нем начало накапливаться что-то грозное.

И в самом деле грозное, подумал он, посмотрев на небо. На горизонте собирались черные грозовые тучи.

Казалось, вскоре пойдет дождь. Впервые за полтора месяца.