Молли ужаснулась собственному открытию. Она лежала неподвижно, уставившись в белый шершавый потолок, стараясь прогнать непрошеную мысль. В одном углу висела воздушная паутина.

Уилл распластался на ней и весил, казалось, целую тонну.

Под потолком мигал крошечный красный огонек противопожарной сигнализации.

Ее руки все еще лежали на спине Уилла под так и не снятой рубашкой. Его кожа была теплой и влажной от пота.

Один угол потолка прорезала легкая трещинка.

Уилл повернул голову, и его песочного цвета щетина прошуршала по ее щеке. Его рука крепче сжала талию Молли. Он прижался губами к мягкой коже чуть пониже уха.

У Молли затекли мышцы, и она толкнула его в плечо.

Он поднял голову и улыбнулся ей. Улыбка была сладкой, нежной, так что от нее замирало сердце, и таким же был его взгляд.

Молли убрала руки из-под его рубашки, чтобы не ощущать шелковистость его кожи, крепость мускулов. Ей не хотелось узнавать о нем больше, чем она уже знала.

Чего и так уже было чересчур.

– Дай мне встать, пожалуйста.

– Сейчас? – Он чуть нахмурился, как будто анализировал причину, вызвавшую столь настоятельную просьбу, и скатился с нее. Молли соскользнула с постели и встала, оглядевшись в поисках одежды, стараясь не замечать того, что он лежит на спине, заложив руки под голову, и наблюдает за ней. Он был голым, если не считать распахнутой рубашки и носков. Уилла явно не беспокоила собственная нагота.

Она тоже была обнаженной. Ее первым инстинктивным желанием было найти хотя бы что-нибудь, чтобы прикрыться. Взгляд Уилла, устремленный на ее тело, был внимательным, оценивающим и смущал девушку. Молли понимала, что, прикрыв наготу, она обнаружит свое смущение, а это, в свою очередь, сделает ее уязвимой. Ей же больше всего не хотелось предстать перед Уиллом слабой и беззащитной.

Так что Молли притворилась, будто нагота ее ничуть не смущает. Гордо вскинув голову и отбросив назад волосы, она позволила ему смотреть куда хочется и постаралась убедить себя в том, что не находит в ситуации ничего щекотливого, хотя на самом деле это было не так.

Она привыкла являть миру свою смелость и выдержку, и это неизменно выручало ее. Но суть свою – незащищенность и неуверенность – она свято хранила в глубине души, подальше от посторонних глаз, словно краб в своем панцире.

Молли давно уяснила для себя, что это был своего рода способ выживания.

Брюки Уилла лежали возле кровати. Они были почти вывернуты наизнанку. Бумажник и какая-то мелочь, золотистый пакетик с презервативом были разбросаны по ковру. Молли предположила, что презерватив предназначался для нее. Но он им так и не воспользовался. Любовный финал оказался таким страстным, горячим и скорым, что было не до предосторожности.

Отыскав наконец свои трусики, колготки и туфли, Молли грациозно двинулась, чтобы поднять их.

Суетиться она не стала, поскольку сочла, что это будет унизительно.

– Что ты делаешь? – прозвучал ленивый вопрос.

– Одеваюсь, – коротко ответила Молли. Подняв с пола лифчик и платье, она скорее расслышала, а не увидела, как он сел в постели.

– В чем дело? – Уилл хмурился.

Молли заметила это, когда осмелилась взглянуть на него. Сидевший посреди кровати, взъерошенный, в рубашке и носках, он являл собой самое сексуальное создание из всех, кого она видела.

– Ненавижу секс с мужчинами в носках, – презрительно бросила она, направляясь в ванную и по пути схватив свою сумочку. Он свесил ноги с кровати, но опоздал. Она успела забежать в ванную и закрыла за собой дверь.

И прижалась лбом к ее холодной серой поверхности.

Дернулась ручка двери.

– Молли. Разреши мне войти. Она отступила от двери.

– Я занята, – сказала она и спустила воду в унитазе в подтверждение своих слов.

– Молли.

– Уходи, – бросила она, раскладывая на столике туалетные принадлежности. Взгляд ее упал на отражение в зеркале. Какое-то мгновение она рассматривала его. Ее волосы являли собой спутанную массу, рот вспух от поцелуев, а в глазах застыло странное, сродни шоковому, выражение. Опустить взгляд ниже она не осмелилась.

Если ее тело хранило на себе следы любви Уилла, она не хотела этого видеть.

– Молли!

– Я принимаю душ! – крикнула она, отворачиваясь от зеркала, и включила кран.

К тому времени, когда она вышла из-под теплого душа, к ней вернулось самообладание. Она вытерлась, оделась, причесалась и нанесла макияж. Когда туалет был закончен, по внешнему виду Молли нельзя было догадаться о том, что у нее только что состоялся умопомрачительный секс с мужчиной, которого она любила.

Мужчина, которого она любила. Одна мысль об этом отзывалась в ней паникой. Она отказывалась даже думать об этом.

Любовь означала разбитое вдребезги сердце. Она усвоила это после тяжких уроков, которые ей преподносила нелегкая жизнь.

Она была дурой, что позволила себе зайти так далеко в отношениях с Уиллом. О чем она думала, черт возьми? Как не предусмотрела, что ее атавистическое желание найти сильного, доброго, заботливого мужчину в сочетании с бешеной сексуальностью породит такую гремучую смесь, как любовь? От которой уже не было лекарства.

И какого результата она ждала? Что он понесет ее на руках навстречу счастливому безоблачному будущему? Через пару недель он укатит в Чикаго. Может, она вообразила, что он прихватит ее с собой? С детьми, собакой и прочим скарбом?

Да, как же. Одно она давно поняла: в жизни не бывает счастливых финалов.

За дверью ванной было тихо. Молли прислушалась, но ничего не услышала. Она знала, что он не мог уйти, оставив ее. Значит, он ждал ее в комнате, и избежать встречи с ним было невозможно.

Молли расправила плечи, вздернула подбородок и взяла сумочку. Потом открыла дверь ванной и вышла в комнату.

Уилл сидел в одном из серых велюровых кресел. Он был в рубашке, застегнутой до середины груди, в узких светло-голубых спортивных трусах и черных носках. Закинув ногу на ногу, он лениво помахивал свободной ступней. В руке у него был неизменный стакан с молоком, который он поставил на столик, как только Молли показалась из ванной.

– Язва разыгралась? – с лукавой улыбкой спросила Молли. Она намеревалась сопротивляться его чарам изо всех сил, пытаясь сохранить то, что еще осталось от ее израненного сердца, не давая ему возможности овладеть им полностью. Она знала, что тема язвы для него больная в прямом смысле, и бередить ее не стоит, ведь он открыл ей тайну в обмен на ту, которую узнал о ее матери. Но сейчас ее не смущали даже грязные способы игры, все было уместно, лишь бы только оградить себя от грядущей боли.

– Можешь себе представить. – Если даже упоминание о язве и задело его, Уилл ничем себя не выдал. Вместо этого он спокойно отпил еще молока. Взгляд его задумчиво скользнул по ее фигуре, потом переместился на лицо.

– Ты не мог бы отвезти меня домой? Уже поздно.

– Еще даже нет девяти.

– Я устала.

– Свидание накоротке? Молли пожала плечами.

Уилл поднялся и направился к ней. Молли с трудом сдержалась, чтобы не броситься наутек. С гордо вскинутым подбородком девушка застыла на месте. Она была на каблуках, он – в носках, так что голова ее приходилась на уровень его бровей. И все равно он казался великаном рядом с ней – широкоплечий, мускулистый и, как Молли уже знала из собственного опыта, фунтов на семьдесят тяжелее ее.

Он имел все данные для того, чтобы внушить страх. И Молли действительно испытывала трепет, но вовсе не из-за его габаритов. Все дело было в чувствах, которые он пробуждал в ней.

Уилл остановился перед ней и, протянув руки, взял ее за локти. Молли резко высвободилась из его объятий.

Какое-то мгновение он пристально смотрел на нее, потом сложил руки на груди.

– В чем дело, Молли? – На этот раз в вопросе звучала нежность.

Молли плотно сжала губы.

– Ни в чем.

Уилл вздохнул.

– Именно так говорят все женщины, когда в действительности что-то происходит. Особого ума не требуется, чтобы догадаться, что ты вдруг разозлилась на меня. Вопрос лишь в том почему.

– Я не разозлилась на тебя. Я просто хочу домой. Если ты не можешь отвезти меня, я дойду пешком.

– Двадцать с лишним миль в темноте? Не думаю, что это удачная идея.

– Ну тогда поймаю машину. Или позвоню Эшли, попрошу, чтобы она заехала за мной.

Он посмотрел на нее. Что-то в ее лице убедило его в том, что она не шутит, поскольку тон его заметно изменился.

– Ты действительно хочешь домой?

– Да.

– Тогда я отвезу тебя. Дай мне только одеться. Молли старалась не смотреть на него, пока он шел к шкафу, доставал оттуда спортивный костюм, который швырнул на кровать. Трусы плотно облегали его ягодицы и бедра. Молли не могла не заметить, что у него великолепные ноги – мускулистые, загорелые, опушенные волосами. Он расстегнул и снял рубашку, нисколько не стесняясь ее присутствия, в то время как она стояла, переминаясь с ноги на ногу и старательно избегая смотреть на него.

– В холодильнике есть кока-кола, если хочешь. Я принес ее специально для тебя.

И тогда она взглянула на него, и это была ее ошибка. Он был в одних трусах. Его тело, которое она так и не успела разглядеть как следует, открылось ей во всей своей красе. Оно было великолепно. Широкие мускулистые загорелые плечи, такие же мускулистые руки, широкая крепкая грудь, опушенная золотистыми волосками. Живот подчеркивали налитые мышцы. Бедра узкие, длинные и мощные ноги.

Молли молча уставилась на него, потом отвела взгляд. То, что произошло между ними, уже не могло повториться. Она ни за что не позволит себе стать для него безделушкой.

– Я не хочу кока-колы, – сказала она.

– Там есть и кое-что из еды. Холодный цыпленок. – Уилл натянул спортивные брюки, причем движения его были неторопливыми и даже ленивыми, как будто у него вся ночь была впереди.

– Я не голодна.

– Еще совсем недавно это было не так. – В его реплике звучала некая двусмысленность, которую Молли не могла не уловить.

– Я пережила, – коротко бросила она.

– Так все это из-за того, что я был в носках? – Уилл затянул веревку на поясе.

Молли опять отвернулась.

– Пожалуйста, нельзя ли побыстрее? Мне действительно нужно домой.

– Почему? В последний раз, когда ты была на свидании, ты вернулась домой ближе к полуночи. – Уилл надел через голову спортивную куртку, просунул руки в рукава. Как и брюки, куртка была серого цвета, с какой-то надписью типа атлетического лозунга.

Разумеется, речь шла о ее свидании с Джимми Миллером, которое до сих пор вызывало в Уилле дикую ревность. И хотя его тон оставался мягким и спокойным, слова были пропитаны ревностью. Молли вспомнила о засосе и тут же подумала о том, что сейчас на ее шее красуется след любви, оставленный Уиллом.

– Послушай, ты случайно не из тех, кто мусолит происшедшее до самой смерти? Да, у нас был секс, верно? Ты этого хотел, я тоже хотела, мы оба сделали то, что хотели, а теперь каждый возвращается к своей жизни.

Секунду-другую Уилл лишь смотрел на нее.

– Ты хочешь сказать, что для тебя я – случайный эпизод? – Уилла, казалось, это забавляло. Молли сложила руки на груди и наблюдала за тем, как он обувается и зашнуровывает ботинки. Она чувствовала себя как уж на сковородке, и его ленивые движения могли вот-вот завести ее.

– Я бы сказала иначе, но ладно, более или менее верно, – огрызнулась она.

– Ты мне не звони, я сама позвоню? – спросил он, выпрямляясь.

– Да.

Уилл двинулся к ней, теперь уже полностью одетый, неотразимо сексуальный в своем сером спортивном костюме. На лице его не было улыбки. Молли ожидала… но чего? Что он попытается обнять ее и поцеловать? Что он скажет, что она ведет себя глупо, и попросит подумать? Что он будет злиться, обижаться или, может, умолять?

– Ну, если ты так хочешь… – пожал плечами Уилл и передал ей коричневый свитер, который взял со стула.