– Отвезешь корзинку к Лайкенсам, а по дороге заедешь в церковь и напомнишь отцу, что у Эйчорнов вчера родился ребенок и его надо окрестить. Малыш слабый, так что лучше это сделать сегодня днем, – распоряжалась Сузанна. Она стояла в кухне около ларя для муки – квадратного, похожего на стол сооружения, где в одном отделении была пшеничная мука, а в другом кукурузная. Эмили и Сара Джейн с полными корзинками выходили через заднюю дверь.

Был почти полдень. Настроение у Сузанны оставляло желать лучшего, хотя она всячески старалась это скрыть.

– Бедняжка Элеонор! Она так ждала ребенка!

– После того, как уже потеряла двоих, Господь мог бы оставить ей этого.

– Ты не должна сомневаться в мудрости Господней, Эмили.

– Да перестань ты всех поучать, Сара Джейн.

– Ты стала просто невозможной занудой.

– Прекрати, Эмили! – Вмешательство Сузанны было более резким, чем требовала ситуация.

Сара Джейн и Эмили удивленно взглянули на нее. Так злиться Сузанне было несвойственно.

– На обратном пути спуститесь на ферму к ручью и захватите сметану, – добавила старшая сестра более миролюбиво.

– А где же Мэнди? Что она собирается делать, пока мы бегаем по этим поручениям? – сердито спросила Эмили.

– Мэнди уехала кататься на бричке Тодда Хаскинса. Он с сестрой заехал сюда минут пятнадцать назад и пригласил ее. – Сузанна уже снова месила тесто. Теперь она набрасывалась на него с куда большим остервенением, чем обычно.

Хаскинсы являлись богатыми плантаторами, прихожанами многочисленной англиканской церкви. Здание церкви было самым высоким сооружением в Бьюфорте. Аристократы, члены англиканской церкви, презрительно смотрели на баптистов, но Тодд Хаскинс был так очарован Мэнди, что не обращал внимания на такие социальные барьеры. Однако Сузанна не видела перспектив в этом знакомстве и не поощряла его. Вряд ли молодой Хаскинс думал о женитьбе. Но если этот вопрос возникнет, различие вероисповеданий может оказаться непреодолимым препятствием как для семьи Редмонов, так и для семьи Хаскинсов,

– Зачем ты ей разрешила? – поинтересовалась Сара Джейн, заранее зная ответ.

– А почему бы и нет, скажи пожалуйста? Мистер Хаскинс красив как бог и к тому же богатый. Я бы не возражала, чтобы кто-нибудь вроде него заинтересовался мною. Да и ты тоже была бы не против, готова поспорить, – заявила Эмили.

– Ты забыла, что я помолвлена, Эм.

– Ничего я не забыла, но мне бы очень хотелось, чтобы забыла ты! Честно, Сара Джейн, ты стала…

– Если вы не поторопитесь, то так и будете торчать на пороге, пока не стемнеет. – Сузанна резко оборвала перепалку.

Эмили испуганно замолчала, а Сара Джейн вопросительно взглянула на Сузанну. Та продолжала мужественно бороться с тестом. Краем глаза она заметила, что сестры недоуменно переглянулись и молча вышли. Оставшись наконец одна, Сузанна с облегчением вздохнула. Она очень любила девочек, но в последнее время с ними становилось все труднее, причем с каждой по-своему. Эмили переживала обычные сложности подросткового возраста, за Амандой вился шлейф поклонников, а Сара Джейн прямо на глазах все больше превращалась в чопорную даму. Во всех случаях от Сузанны требовался такт, но сегодня ей было не до дипломатии. – Доброе утро. – Сузанна, погрузившаяся в свои думы, вздрогнула от неожиданности и увидела стоящего на пороге Коннелли.

Она намеренно избегала его со вчерашнего завтрака. Переделав все домашние дела, сестры Редмон во главе с Сузанной отправились помогать с похоронами миссис Купер. Обычно девушки приходили только на отпевание, как дочери пастора, но вчера Сузанна заставила их вымыть и украсить цветами всю церковь и потренироваться в исполнении “Гимна Создателю”, чтобы его можно было спеть квартетом. В результате всех этих приготовлений миссис Купер удостоилась великолепных похорон, а родственники засыпали Сузанну благодарностями. Они и не догадывались, что благодарить им следует, по сути, нового работника Редмонов. Если бы Сузанна не стремилась, чтобы она и сестры пореже с ним встречались, все было бы гораздо скромнее.

Эта мысль угнетала Сузанну, усиливая чувство вины.

– Разве Бен не приносил тебе завтрак? – Сузанна уставилась на тесто. Но ей и не надо было глядеть на Коннелли. Его пиратский облик навечно запечатлелся в ее памяти. К большому своему огорчению, Сузанна отметила это еще вчера. Даже в церкви она иногда невольно вспоминала его гибкое, сильное тело и волчьи глаза. Мало того, эти воспоминания будили ее ночью.

– Да, приносил. Все как вчера. Наверное, я должен быть благодарен, что меня не стали морить голодом.

– Да, вероятно, должен. Зачем же ты встал с постели?

– А тебе действительно надо знать? – Он прошел через кухню и вышел в дверь.

Удивленная Сузанна оставила тесто в покое и последовала за Коннелли. Что еще он задумал? Она ни капли ему не доверяла. Хотя куда, он пойдет босиком и в ночной рубашке? Коннелли уже стоял на крыльце, когда Сузанна появилась на пороге.

– Если не хочешь полюбоваться, шла бы ты в кухню, – бросил он через плечо. – Я ищу уборную.

– Уборную?

– Но должна же она быть у вас?

Когда Сузанна сообразила, в чем дело, краска бросилась ей в лицо.

– Вон там… на холме, за курятником. – Она заскочила обратно в дом.

Еще раз он умудрился смутить ее. Сузанна была уверена, что он это прекрасно понимает и поэтому забавляется. Знать бы заранее, так она и сама могла над ним посмеяться. Наверное, в Англии у них есть такие удобства, как уборные, но в Каролине все прекрасно обходились сиденьем над выгребной ямой. Коннелли вернулся так быстро, что Сузанна начала подозревать, что до холма он не дошел.

– Здесь всегда так чертовски жарко? – Он стоял посреди кухни, вытирая пот со лба.

– Мы здесь не ругаемся. – Она счищала остатки еды со сковороды в ведро для свиней. – Коннелли! – Сузанна круто повернулась к нему. – Мой отец – служитель Господа. Ты не станешь употреблять имя Господа всуе в этом доме! И не будешь ругаться! Я ясно выражаюсь?

Он разглядывал ее, прислонясь плечом к стене и скрестив руки на груди. Коннелли выглядел бы сильным и уверенным, но коротенькая рубашка ее отца делала его забавным.

– Абсолютно, мисс Сузанна.

– Вот и прекрасно, – произнесла Сузанна, проигнорировав легкую иронию в его голосе.

– Что ты там делаешь? – Коннелли кивнул на сковородку, стоящую на столе из выскобленных сосновых досок.

– Похлебку для свиней. – Она снова занялась делом.

– Свиней! – повторил он, будто никогда не слышал о существовании этих животных.

– Да, свиней, – кивнула Сузанна и с некоторым злорадством добавила: – Это одна из причин, почему я тебя купила – чтобы присматривать за ними.

– Ты хочешь, чтобы я заботился о свиньях?

– Да. – Она повернулась к нему, держа перед собой сковороду обеими руками.

Он бросил быстрый взгляд на ошметки, плавающие в остатках вчерашнего молока, и тут же отвернулся.

Сузанна не верила своим глазам. Не было сомнений, что вид помоев был ему отвратителен.

– А что же ты делал раньше? – Ей на самом деле было любопытно. Хотя она сама никогда не была в Англии, но почему-то не сомневалась, что свиньи там есть. Если ему не приходилось ухаживать за ними, значит, он не фермер. Шай упомянул, что Коннелли образован, это подтверждала и его манера говорить. Кем же ом тогда был, может, клерком? Или это слишком честная профессия для таких, как он? Сузанна задумалась. Какой помощи от него можно ожидать? Или он из тех, кто боится тяжелой работы? И ей снова пришло в голову, что, купив работника, она совершила ужасную ошибку.

– Ну, разное. Это неинтересно, уверяю тебя, – ответил Коннелли, подтвердив ее худшие опасения.

– Что же, здесь тебе придется работать, причем много, – мрачно пообещала она и, обойдя его, вышла с кормом для свиней за дверь.