Прошло два месяца. Это время стало для Сузанны настоящим кошмаром. Два месяца непрекращающихся душевных мук. Сузанна страдала так глубоко, что не могла плакать, и ей казалось, что она скоро задохнется под грузом своего горя. Прилагая неимоверное мужество и упрямство, Сузанна продолжала жить день за днем, от одной серой зари до другой. Теперь, без Айана, весь мир для нее был окрашен в тусклый серый цвет.
Она очень боялась, что он умер, хотя какая-то крошечная часть ее души подсказывала, что он жив. Но если Айан жив, где он? Констебль, не долго думая, прямо заявил, что он просто сбежал. Но Сузанна не могла, не хотела в это поверить. Он бы не ушел, не сказав ни слова, после всего, что между ними было. В этом она была абсолютно уверена.
Официально Айан числился пропавшим рабом. По всей округе, вплоть до Ричмонда, были развешаны плакаты с его описанием, и его полагалось арестовать на месте. Но никто нигде его не видел.
В ближайшем болоте поисковая группа нашла труп, и вот тут Сузанну охватил дикий ужас. Покойника сильно повредили крокодилы, поэтому опознать его было сложно. Стоило Сузанне представить, что ее великолепный Айан закончил свою жизнь таким нелепым образом, как ее вырвало. Но вскоре выяснилось, что это пропавший Крэддок. Решили, что он спьяну забрел в болото, где и утонул либо попал в пасть хищникам. Сузанна понимала, что ей надлежит скорбеть о безвременной кончине своего батрака, но она ощущала лишь огромное облегчение. Во время поминальной службы и похорон она с трудом нашла в своей голове единственную молитву за упокой души Крэддока. Язык говорил одно, а душа пела совсем другое: “Слава Богу! Слава Богу! Слава Богу, что это не Айан!”
Через неделю или около того обнаружили еще один труп. Тело было закопано в неглубокой могиле в сосновом лесу и засыпано сосновыми иголками. На этот раз поисковую группу привлек сильный запах тлена, тело возвращалось в прах, из которого оно и возникло. Убитый человек был чужаком в их краях, поэтому Сузанна проявила лишь умеренное любопытство к этой трагедии. Зато весь Бьюфорт гудел как пчелиный улей – выдвигались различные версии, выяснялись новые подробности, задавались бесчисленные вопросы. Но Сузанну не интересовали ответы. Она знала главное – это не Айан.
Хайрам Грир все еще наведывался к ним в дом под предлогом сообщения последних новостей о пропавшем рабе. Мэнди категорически отказалась видеть его и не принимала никаких извинений. Правда, кроме Сузанны, никто не знал о его проступке, а она слишком боялась лишиться даже самых незначительных сведений об Айане и поэтому не могла прогнать его. Теперь Грир пару-тройку раз в неделю заезжал к Редмонам. Вдобавок больше всего на свете Сузанна хотела забыть о происшествии в розарии – слишком болезненными были эти воспоминания об Айане. Поэтому злиться на Грира у нее просто не хватало сил.
Слава Богу – она не забеременела. Ее месячные продолжались в обычном порядке. Сузанна понимала, что это подарок судьбы, но все равно безумно тосковала о своих неродившихся детях, впрочем, не меньше она тосковала и по Айану.
Сузанна находилась в таком расстроенном состоянии, что даже не могла, готовить. Раньше никогда не случалось, чтобы она не нашла утешения в работе, и это обстоятельство очень обеспокоило бы ее. Но сейчас все эмоции умерли. Отчаяние переполняло ее. Больше она ничего не чувствовала.
Приближалась свадьба Сары Джейн, и Сузанне пришлось заставить себя приступить к приготовлениям. И если она изредка плакала за шитьем свадебного платья, то окружающие искренне жалели ее, думая, что ее расстраивает предстоящая разлука с сестрой. Правду знала только сама Сузанна – она плакала о своей с Айаном свадьбе, которой никогда не суждено состояться, о детях, которые никогда не родятся, о прекрасном будущем, которым судьба поманила ее и тут же безжалостно отняла.
Сузанна понимала, что ведет себя эгоистично, но горе ее было безутешно, и она совсем не испытывала чувства стыда.
Семья обеспокоено наблюдала, как Сузанна становится все бледнее и пассивнее. Наконец Сара Джейн предложила съездить на пару недель в Чарлстон, расположенный в сорока милях, чтобы пережить там августовскую жару. Такие сезонные миграции были обычным делом среди плантаторов и их семей. Хаскинсы, миссис Грир и некоторые местные аристократы уже уехали до конца лета в город, где у них были свои дома, но Редмоны, как простые фермеры, никогда не следовали их примеру. Преподобный отец Редмон предавал анафеме все городские празднества и развлечения. Правда, на сей раз он поддержал Сару Джейн, считая, что смена обстановки может помочь Сузанне прийти в себя, хотя сам он отказался от поездки под вполне законным предлогом – если он уедет, некому будет читать проповеди по воскресеньям. Сама Сузанна всего несколько недель назад тоже бы воспротивилась такому замыслу: кто будет выполнять ее работу? Но тоска и отчаяние все больше мучили ее, поэтому она безропотно разрешила Саре Джейн и отцу начать сборы. И только тогда, когда ей пришло в голову, что в Чарлстоне она не сможет быстро получить сведения об Айане, Сузанна начала возражать. Но было уже поздно: вся семья находилась на борту судна, ходившего летом вдоль берегов.
Даже море не спасало от жары. Сузанна с сестрами большую часть пути просидели на палубе под тентом, специально натянутым для дам. От легкой качки Сузанну и Сару Джейн слегка мутило, и они, застыв на месте, наслаждались легким ветерком. Мэнди и Эм были так возбуждены, что не могли сидеть на месте. Они все время вскакивали и вскрикивали по поводу то показавшейся из воды рыбы, то далекого паруса. Компания подобралась подходящая, и обстановка на палубе напоминала церковное сборище. Шли часы, тошнота прошла, и Сара Джейн рискнула выпить лимонада, съесть пирожное и присоединиться к восторгам сестер. Но Сузанне становилось все хуже. Ей хотелось одного: чтобы это путешествие поскорее закончилось.
Неожиданно ей подумалось, что без Айана больше уже ничего не доставляет ей удовольствия.
Темнело, когда “Голубой колокол”, а судно называлось именно так, резво вошел в гавань Чарлстона. Капитан объяснил, что они пропустили прилив и что дует сильный западный ветер, и теперь он намеревался встать на якорь в гавани, а пришвартоваться утром. Пассажиры тем временем могут отправиться в город на лодке.
Желающих оказалось одиннадцать человек, так что лодка была переполнена. Сузанна, сошедшая по веревочному трапу только при помощи силы воли, отчаянно боролась с головокружением: лодка качалась на волнах, как хлипкая скорлупка. Сузанна истово молилась, закрыв глаза и сжав зубы, чтобы Господь позволил ей добраться до берега, не опозорившись.
Солнце уже скрылось за горизонт, оставив на закатном небе яркие розовые, оранжевые и золотые полосы, когда лодка подошла к пристани. Веселый матрос практически вынес Сузанну из лодки и поставил на пристань. Сара Джейн, Мэнди и Эм, высадившиеся в первую очередь, заботливо щебетали вокруг старшей сестры.
– У нее, видать, морская болезнь, – сказал матрос, уходя за багажом. – Пусть она маленько постоит, будет как новенькая.
Сузанна сглотнула и открыла глаза.
– Он прав, – простонала она слабым голосом. – Дайте мне постоять минутку. Я знаю, у меня под ногами земля, но мне кажется, что пристань колышется. Боюсь, из меня плохой моряк.
– Я посмотрю, нет ли кареты, – предложила Сара Джейн, оглядываясь по сторонам. – Говорили, что ее можно нанять сразу у причала.
– Не ходи одна. – Сузанна заметила свой сундук среди багажа, выгружаемого из лодки, подошла к нему и со вздохом облегчения села. Вот если бы еще лечь. Голова у нее болела, в животе было неспокойно.
Она взглянула куда-то в пространство, в сторону города, и ей показалось, что горизонт с неровными контурами домов и двумя шпилями наклонился. Смотреть в сторону моря было еще хуже: за голыми мачтами и сложенными парусами кораблей был виден вовсю разгулявшийся океан. Сузанна вздрогнула и перевела взгляд на ближайшие предметы.
Кругом все суетились. Прибывшие и отъезжающие пассажиры плакали и обнимались. Матросы обменивались грубыми шутками и лениво переругивались. Свою лепту в общий шум вносили бочки, разгружаемые с ближайшей баржи. Откуда-то сверху визгливыми лебедками спускались грубые сетки с товаром.
– Я возьму с собой Эм, а Мэнди побудет с тобой, – сказала Сара Джейн, с беспокойством всматриваясь в лицо Сузанны.
Мэнди слегка надулась, но возражать не стала, хотя ей очень хотелось побыстрее попасть в город. И тут Сузанна сказала, что ей лучше всего побыть одной и отдохнуть, а если придется присматривать за Эм или Мэнди, она совсем расклеится.
– Идите втроем. Я здесь посижу. Возможно, если хоть минуту отдохну, мой желудок сообразит, что мы уже на суше.
Сара Джейн строго взглянула на Эм и Мэнди и неохотно согласилась.
– Мы скоро вернемся.
Сузанна махнула им рукой, закрыла глаза и расслабилась. Если бы лечь…
Она не знала, что заставило ее внезапно открыть глаза – внутренний голос, холодок по спине? Но она вдруг напряженно стала вглядываться в поток людей, бурливший в нескольких футах от нее.
Женщина в нарядном алом платье и фантастической шляпе из перьев болтала с солдатом, чья форма могла по яркости посоревноваться с ее платьем. Двое пацанов гонялись друг за другом, причем первый стремился отнять у второго мяч. Семейство – семь ребятишек и папаша – во главе с беременной женщиной медленно двигалось к спущенному с корабля трапу. Высокий мужчина в развевающемся синем плаще и надвинутой на глаза треуголке перегнал семейство, стремительно направляясь к трапу.
Глаза Сузанны стали огромными. Она вскинула голову и рванулась с сундука.
– Айан, – едва прохрипела она. Потом произнесла громче: – Айан!
Нет, этого не может быть. Но походка, манера держаться – все так знакомо. Не может быть, и все же…
– Айан! – Теперь Сузанна кричала, и прохожие стали оглядываться.
Мужчина, подойдя к трапу, искоса посмотрел в ее сторону. Шляпа закрывала его глаза, а высокий воротник скрывал нижнюю часть лица. Сердце Сузанны сжалось – как знакомо ей это движение головы!
– Айан! – Сузанна побежала. Все плыло перед глазами как в тумане. Как это может быть?.. Но сердце подсказывало: так оно и есть. Женщина в красном и солдат проводили ее любопытными взглядами, когда она неслась мимо. Сузанна их почти и не заметила.
Мужчина вроде бы заколебался, но потом продолжил путь, пожалуй, даже более решительно. Сузанна помчалась быстрее.
– Айан!
Все больше людей останавливалось и оборачивалось. Мать семейства, которое только что рассматривала Сузанна, прижала младших детей к своей юбке. Сузанна вихрем проскочила мимо. Она бежала за призраком, который может в любой момент превратиться в облачко пара и исчезнуть, если она не настигнет его. Сердце готово было вырваться из груди, кровь стучала в висках, Сузанна еле дышала. Но всего этого она не замечала.
– Айан! – Наконец Сузанна догнала его и схватила за плащ. Пальцы утонули в мягкой шерсти и дернули. Если она ошиблась и дернула плащ незнакомца, ее сочтут сумасшедшей. Может быть, она и в самом деле сошла с ума. Горе могло лишить ее разума. Она знала… она знала… Когда она потянула мужчину за плащ, тот вынужден был обернуться. Что он и сделал на один чудесный и жуткий миг. Сузанна увидела перед собой серые, как штормовое море, глаза. В уголке прекрасного рта дергался мускул. Ровный, прямой нос, высокие скулы, подбородок с ямочкой – ничего не изменилось. На щеках и подбородке слабая синева щетины. Сузанна невольно подняла руку, чтобы коснуться колючей щеки.
– Айан, – прошептала она уже уверенно и еще крепче сжала пальцы, ведь Айан исчезнет, выпусти она плащ из рук. Секунду Сузанна просто смотрела ему в лицо. Но тут внезапно нахлынула слабость. Она неожиданно качнулась, в глазах потемнело.
Первый раз в своей жизни Сузанна упала в глубокий обморок.