– Папа, ты в последнее время не делал ничего тако­го, о чем мне следовало бы знать? – спросил Джо, отхо­дя от телефона.

Звонил Томми. Шериф попросил его приехать как можно скорее, но отказался сообщить, о чем пойдет речь.

Тон его был сугубо деловым, и это слегка встревожи­ло Джо. Он знал Томми много лет и понимал: что-то слу­чилось. Они договорились встретиться в десять сорок пять. Если не считать детей, единственным человеком, из-за которого ему мог звонить Томми, был старый Кари. Но дети ушли в школу, и спросить их было нельзя. Поэ­тому он немедленно пошел искать отца.

– Джои, мальчик, ты только представь себе! Этот су­кин сын прошел три четверти мили за одну и десять!

Кари с секундомером в руке стоял у беговой дорожки позади сарая, прислонившись к открытым воротам. По­скольку в этот момент мимо ворот галопом пронесся Виктори Данс под седлом старого жокея Лона Маклауда, ра­ботавшего у них берейтором, Джо без труда понял, о ком идет речь.

– Слушай, папа, Томми попросил меня заехать к нему в офис, и… – закончить Джо не успел. Отец повер­нулся и схватил его за руку.

– Джо, Джо, ты меня не слушаешь! Это же он! Наш счастливый билет!

Джо тяжело вздохнул. Он и правда едва взглянул на высокого рыжего жеребца, легким галопом снова проскакавшего мимо ворот, хотя поднял руку, приветствуя Маклауда, который давал лошади остыть после забега.

– Папа, сейчас у меня есть более важное дело, чем эта четвероногая дохлятина, которую ты уговорил меня купить за тридцать тысяч. Только что мне позвонил Том­ми и попросил приехать как можно скорее. Сказал, что ему необходимо со мной поговорить. Так что скажи мне правду: ты что-нибудь натворил в последнее время?

Кари посмотрел на него с обидой:

– Ничего подобного, черт побери! Почему как чуть что, так сразу я? У тебя трое детей.

– Я подумал об этом. Но они далеко, а ты близко.

– А ты не думаешь, что это может иметь отношение к тебе? Нет, конечно, нет. Ты у нас совершенство.

– Папа!

– Слушай, Джои, сейчас мне наплевать на Томми. Эта лошадь творит чудеса! Она летает! Просто летает!

– Ты можешь поклясться, что ничего не натворил?

– Джои, ты меня не слушаешь!

– Ты меня тоже, черт побери!

Какое-то время отец и сын стояли нос к носу и сер­дито смотрели друг на друга, а потом у Кари заслезились глаза и он резко отвернулся.

– Как ты похож на мать, когда выходишь из себя. Вылитая Луиза. Она редко злилась, но уж если делала это, то хоть святых выноси.

– Ах, папа…

Гнев Джо исчез так же быстро, как и возник, и он обнял отца за плечи. После смерти жены и дочери отец так и не оправился. Хотя с тех пор прошло много лет, до­статочно было одного упоминания о них, чтобы довести его до слез.

– Я тоскую по ней, Джои. По ней и твоей сестре, – тихо сказал Кари. – Иногда ужасно тоскую.

– Папа, я тоже тоскую по ним. – Джо на мгновение стиснул плечи отца, а потом отпустил. Они редко дели­лись чувствами, и Джо решил разрядить атмосферу. – Так ты говоришь, что этот мешок с костями отмахал три четверти мили за минуту десять? Проверь свой секундо­мер. Черт побери, эта машинка старше меня!

– Он служит так же хорошо, как в те времена, когда был с иголочки. Джои, этот Виктори Данс – наш счас­тливый билет! Счастливый билет!

– Ладно, расскажешь позже. – Джо посмотрел на дорожку и снова увидел приближавшегося Виктори Данса. На этот раз жеребец шел шагом и тяжело дышал. – Я должен увидеться с Томми, а в час у меня встреча с несколькими банкирами насчет финансирования на­шей затеи с общественной конюшней. Ты не заедешь за Джен, а? Я могу не успеть.

– Ладно, ладно. – Кари махнул Маклауду, подзывая его поближе. – Лон, скажи моему парнишке, что я еще не выжил из ума: эта лошадь умеет бегать!

Лон, сидевший на коне верхом, кивнул.

– Он умеет бегать, Джо. – Здорово. – Джо посмот­рел на отца. – Так ты не забудешь про Дженни?

– Разве я когда-нибудь забывал про своего малень­кого розанчика? – Кари снова воззрился на приближав­шихся коня и всадника. – Лон, дружище, тебе не кажет­ся, что он слегка разворачивает копыта наружу?

– Да, но, похоже, это ему не мешает.

Джо сокрушенно покачал головой и ушел. Его отец свято верил, что в конце концов появится она – великая лошадь, которая спасет его репутацию, создаст репутацию Джо и изменит всю их жизнь. Эта вера хоть как-то под­держивала его на плаву.

Сам Джо тоже надеялся на это, но не слишком. Он убедился, что чудес не бывает, и больше рассчитывал на собственные усилия по созданию консорциума вкладчи­ков, который мог бы купить Силвер Уандер, пару-тройку других лошадей и тем самым положить начало его обще­ственной конюшне.

Он верил в упорную работу и инициативу.

Не в чудеса. Нет.

Офис Томми находился в крошечном Симпсонвилле. Здесь имелись ресторан, маленький торговый центр, несколько семейных лавочек со всякой ерундой и пер­вая баптистская церковь, которая была единственным двух­этажным зданием в городке и возвышалась над всеми ос­тальными, несмотря на отсутствие шпиля.

Джо доехал туда за десять минут. Рабочее место Том­ми, расположенное в торговом центре рядом с обувной мастерской «Квин-Пик» и скобяной лавкой Гюнтера, на первый взгляд казалось такой же лавчонкой со стеклян­ной витриной. Однако надпись на двери гласила «Офис шерифа», а внутри за стойкой на черном хлорвиниловом кресле сидел помощник шерифа в коричневой форме и что-то писал.

– Привет, Джо! – сказал лысый, дородный помощ­ник Томми, которого звали Билли Крэддок. Он оторвал­ся от своих бумаг и улыбнулся. Билли, которому было уже за шестьдесят, занимал эту должность столько времени, сколько Джо себя помнил. Черт побери, когда Джо был буйным подростком, именно Билли проводил с ним ду­шеспасительные беседы.

– Привет, Билли. Томми здесь?

– У себя в кабинете. – Билли кивнул на дверь, и Джо вошел без всякого дополнительного приглашения.

Кабинет Томми представлял собой комнатку со сте­нами из шлакобетона, выкрашенными белой краской. Комната напротив с зарешеченными дверью и единст­венным окном при необходимости служила арестант­ской. Джо сомневался, что туда попадал кто-нибудь, кроме сквернословящих пьяниц или буйных подростков. Если кого-то нужно было отправить в тюрьму графства, пре­ступник либо сидел с Томми и ждал, пока за ним из Шелбивилла приедет спецфургон, либо Томми отвозил его туда сам. Таков был тихий и мирный Симпсонвилл, снис­ходительный даже к лиходеям.

Томми сидел, положив ноги на стол и забросив руки за голову. Он откинулся на спинку кресла и беседовал с Робом Мейхью, развалившимся в кресле напротив. На стене за головой Томми висела светлая фанерная доска, заполненная всякими объявлениями, в том числе черно-белыми фотографиями «Их разыскивает ФБР». Томми все еще надеялся, что во вверенном ему округе появится звезда преступного мира, и он ее поймает. Кроме того, тут были листовки с объявлениями о пропавших без вести. Одна из них, с двумя фотографиями хорошенькой блон­динки лет восемнадцати-двадцати и юноши того же воз­раста, была относительно новой и висела поверх старых.

– Томми, что стряслось? – без предисловий спро­сил Джо, войдя в комнату.

Он посмотрел на собеседника Томми, тоже старого приятеля по кличке Аттила Великий, ставшего адвокатом.

– Привет, Роб.

Томми и Роб несколько секунд молча смотрели на него. Потом Томми убрал ноги со стола и сел прямо.

– Будь добр пройти и закрыть за собой дверь, – ска­зал он.

Джо вытаращил глаза.

– Черт побери, Томми, ты меня пугаешь, – сказал он. – Выкладывай, в чем дело, если не хочешь, чтобы я умер от сердечного приступа.

– Джо, я присутствую здесь как твой адвокат. – Роб встал и положил руку на его плечо. – И я заявляю тебе прямо: ты не должен говорить Томми ни слова. Ни Том­ми, ни кому-нибудь другому. Точнее, я настоятельно со­ветую тебе этого не делать.

– Что? – Джо перевел взгляд с Роба на Томми.

– Я позвонил ему сам, Джо. Решил, что было бы не­честно говорить с тобой без твоего адвоката. Если бы я сделал это, то злоупотребил бы нашей дружбой.

Джо вылупил на Томми глаза так, словно у того вырос второй нос.

– Том, о чем ты говоришь, черт побери?

– Ты будешь говорить со мной?

– Да, буду. Но о чем?

– Я хочу задать тебе несколько вопросов. И, если не возражаешь, запишу твои ответы на диктофон.

Томми вынул маленькую серебряную коробочку и по­ложил ее на стол. Раньше Джо ничего подобного у друга не видел.

– Ты что, серьезно?

– Джо, ты не должен на это соглашаться. – Рука Роба по-прежнему лежала на его плече. – Советую этого не делать.

– Да, я серьезно. И дело серьезное. Может быть, тебе следует послушаться своего адвоката. Говорю тебе это как твой друг, а не как шериф.

– Господи Иисусе, Томми, ты когда-нибудь присту­пишь к делу? Можешь записывать меня хоть до воскре­сенья, если тебе хочется. Помолчи, Роб, я понял, что не должен ничего говорить.

– Значит, ты даешь мне разрешение записывать, да, Джо?

– Да, черт возьми. Да! Томми включил диктофон.

– Я говорю с Джо Уэлчем в четверг, семнадцатого ноября, приблизительно в одиннадцать часов утра, с его позволения, в присутствии его адвоката, – сказал он, а затем посмотрел на Джо. – Джо, я хочу тебе кое-что по­казать.

– Джо, если я скажу, чтобы ты молчал, ты будешь мол­чать, – настойчиво сказал Роб.

Джо махнул на него рукой.

Томми выдвинул ящик стола, достал пару тонких бе­лых хирургических перчаток и надел их. Потом взял сто­явший на полу рядом с креслом черный пластиковый ме­шок для мусора и поставил его на стол. Он открыл мешок, вынул оттуда другой черный мешок, потертый, грязный и явно более старый, чем первый. В комнате запахло пле­сенью. Осторожно держа второй мешок, Томми открыл его и вынул поношенную женскую сумочку. Запах пле­сени усилился, заставив Джо поморщиться. Пахло и вправду омерзительно. Когда-то сумка была темно-ко­ричневой, но теперь стала частично черной, частично заплесневевшей и такой плоской, словно по ней не­сколько раз проехал трактор.

– Узнаешь это? – спросил Томми, не сводя глаз с лица Джо.

Джо перевел взгляд с сумочки на лицо друга.

– Ну, чертовски ясно, что это не мое, – ответил он.

Роб улыбнулся и слегка расслабился, но Томми был необыкновенно серьезен и даже мрачен. Честно говоря, это начинало раздражать Джо.

– Ты долго будешь мариновать меня? Что это? – не­терпеливо спросил Уэлч.

Томми встретил его взгляд.

– В сумочке лежит удостоверение личности, – ска­зал он. – Женский бумажник. Косметика, щетка для во­лос, всякие другие мелочи, но главное – это удостовере­ние личности. Знаешь, на чье оно имя?

– Нет, Том, не знаю, но надеюсь, что завтра или в какой-нибудь другой день ты мне это скажешь.

– Это вещи Лоры, Джо. Лоры, твоей жены.

– Что?! – Джо потянулся за сумочкой, но Томми ока­зался быстрее и отдернул ее. Джо злобно уставился на него. – Дай взглянуть!

Держа сумку так, чтобы Джо не мог до нее дотянуть­ся, Томми открыл ее и вынул бумажник, достал испещ­ренные пятнами водительские права, запечатанные в ко­гда-то прозрачный пластик, и две кредитные карточки, еще с прорезями. Он помахал ими перед лицом Джо, и тот схватил их.

– Эй, ты оставишь на них отпечатки своих пальцев! – запротестовал Томми.

– Не имеет значения. Ты сам сказал, что все уже проверено. Если они снова заберут бумажник, мы ука­жем, что вновь обнаруженные отпечатки были сделаны во время допроса, – вставил Роб.

Джо пристально вгляделся в водительские права. Сквозь поцарапанный пластик на него смотрело лицо Лоры.

– Это Лора, – подтвердил он и вернул бумажник Том­ми. – И что все это значит?

– Что значит? – Томми посмотрел на него как на умственно отсталого. – Джо, где Лора?

– Откуда я знаю, черт побери? Ты забыл, что мы раз­велись? Я не видел ее и не слышал о ней ничего несколь­ко лет.

– Ты когда-нибудь подавал запрос на ее розыск?

Джо воззрился на него.

– С какой стати? Разве она пропала? Насколько я понимаю, она может жить где угодно, хоть в Мексике. Кроме того, я не хочу ее искать. Мне и детям без нее луч­ше, и ты знаешь это не хуже меня.

– Ладно, Джо, а теперь молчи, – вмешался Роб.

– Что? Вы что, ребята, с ума посходили? Нашли ста­рую сумку Лоры! Подумаешь, какое дело!

Роб посмотрел на Томми.

– Слушай, и ежу ясно, что он ничего не знает. Он не такой уж хороший актер. Помнишь «Золушку»?

«Золушку» они играли в шестом классе. Выбранный на роль принца только потому, что он был единственным мальчиком, рост которого превышал рост исполнитель­ницы заглавной роли, Джо в день премьеры заболел стра­хом сцены. Он застыл в свете прожектора, как пень, и роль, которую он с таким трудом выучил, начисто вылетела у него из головы. Золушке – Синди Уэббер (ныне Гаррисон) – пришлось шептать ему его текст, который он по­вторял как попугай, и только потом подавать свои реп­лики.

Это была его первая и последняя попытка выступать на сцене, но Джо знал, что его друзья, бывшие однокласс­ники и земляки никогда этого не забудут.

– Пошел к черту, – вяло ответил он Робу.

Томми перевел взгляд с Джо на Роба и кивнул.

– Ты прав. Он не такой хороший актер. Ладно, Джо, садись и позволь рассказать тебе, что здесь случилось.

– Я не хочу сидеть.

В этот момент Джо не чувствовал никакого удоволь­ствия от общения со старым другом.

– Не хочешь – не надо. – Томми пристально по­смотрел на него. – В сумке были бумажник Лоры и пара узких туфель на высоком каблуке восьмого размера, а у Лоры был восьмой размер и минимальная полнота, верно? Сегодня утром все это нашли у фермы Боба Толера. Их выудили из ручья. Боб чистил пойму, которую затопило после субботней грозы и разлива ручья, нашел это и вы­звал меня.

– Откуда ты знаешь размер обуви моей бывшей же­ны? – прищурился Джо.

– Слушай, Джо, я тоже встречался с ней. Как все, кто учился в средней школе Шелби-Каунти. Я говорил тебе об этом еще до того, как ты женился на ней.

– Ладно, ребята, давайте не будем вспоминать дела давно минувших дней, – быстро прервал их Роб. – Джо, есть и еще кое-что. Томми, ты скажешь ему?

– Чуть ниже на том же поле мистер Толер нашел еще один пластиковый мешок, возможно, содержавший останки человека. Кости, немного волос и тому подоб­ное. Этот мешок сейчас находится на пути в криминоло­гическую лабораторию штата. Я отошлю этот мешок с сумкой и туфлями туда же. Подозреваю, что черные пятна на сумке могут быть пятнами крови.

Джо смотрел на Томми так, словно сказанное только сейчас дошло до его сознания. Внезапно у него задрожали колени, а живот свело судорогой.

– Думаю, мне лучше сесть.

Он придвинул кресло, освобожденное Робом, и плюх­нулся в него.

– Я тебе говорил, – пробормотал Томми.

– Ты думаешь, останки – это Лора?

Джо сделал глубокий вдох.

– Я бы сказал, что это вполне возможно. Учитывая, что мешок для мусора точно такой же, как тот, в котором лежали сумка и туфли. Джо, в сумке лежали деньги – сто тридцать два доллара – и неиспользованный авиабилет до Калифорнии, датированный июнем тысяча девятьсот девяносто первого года. Едва ли она сама сунула сумку в мешок для мусора и решила выбросить ее вместе с туф­лями. Когда ты в последний раз видел Лору?

– Не отвечай, Джо, – быстро сказал Роб.

– Господи Иисусе, Томми, ты вызвал меня сюда и задавал мне эти вопросы, потому что думаешь, что ее убил я? – Возмущенный, Джо вскочил с кресла.

– Следи за своим языком, Джо, – строго предупре­дил Роб.

– Заткнись, Роб, – с досадой сказал Томми. – Джо, я не думаю, что ее убил ты. Признаюсь, когда я увидел все это в первый раз, я сразу вспомнил все, что знал о ва­ших с ней отношениях. Ну, как она вела себя с детьми, и все прочее. Тогда мне пришло в голову, что ты действи­тельно мог убить ее. Если бы ее мужем был я, я бы тоже мог ее убить. Теперь я вижу, что ты ничего не знаешь, а на нет и суда нет, так что не смотри на меня волком. Я ни в чем тебя не подозреваю и тем более не обвиняю. Те­перь я просто хочу выяснить, что тебе известно. Может быть, мы все-таки сумеем найти того, кто это сделал.

– Если кто-то действительно это сделал, – уточнил Роб Мейхью. – Томми, пока что у тебя нет ничего, кро­ме мусорного мешка со старой сумкой Лоры с темными пятнами на ней и парой туфель. Выбросить сумку и туф­ли – это еще не преступление. А останки – если это дейст­вительно человеческие останки, чего мы пока не зна­ем, – могут не иметь к Лоре никакого отношения.

– Это правда, – сказал Томми. А потом снова по­смотрел на Джо: – Так когда ты в последний раз видел Лору?