Для Алекс поездка с Джо и Кари стала настоящим кошмаром. Кари изрыгал самые чудовищные ругатель­ства и тщетно пытался вырваться из цепких объятий сына. Джо лишь изредка отпускал лаконичные реплики, а все остальное время приказывал отцу замолчать, хотя это помогало как мертвому припарки. Алекс, сосредото­чившись на дороге, молчала.

Запах перегара, стоявший в тесной кабине, был та­ким сильным, что Алекс пришлось открыть окно, иначе ее стошнило бы. Наконец, они добрались до поворота на Филдс-лейн. Тут Кари умолк. Удивленная, Алекс огляну­лась и увидела, что старик бессильно привалился к плечу сына.

– Он отключился, – хмуро сказал Джо.

Они проезжали мимо Уистлдауна. В окнах горел свет, который она всегда оставляла включенным, когда куда-нибудь уезжала вечером. Казалось, что дом ждет ее воз­вращения…

Мгновение спустя ее взгляд по сложившейся в пос­леднее время привычке упал на галерею второго этажа. Там стоял человек – точно так же, как раньше. Его тем­ная фигура была ясно видна на фоне освещенного окна.

– Ради бога, Алекс, следи за дорогой! – внезапно воскликнул Джо.

Переключив внимание, Алекс быстро выровняла ма­шину, свернувшую к обочине, и, не удержавшись, обер­нулась еще раз. Человек на галерее исчез. Она моргнула и посмотрела снова.

Никого не было.

– Джо, – настойчиво сказала Алекс. – Человек на галерее. Я только что видела его опять.

– О господи, только не сегодня, – без всякого во­одушевления сказал Джо.

Он посмотрел на дом, но, конечно, ничего не увидел. К тому времени они уже миновали особняк.

– Джо, но я его видела.

– Радость моя, давай по порядку, ладно? – В голосе Уэлча звучала неимоверная усталость.

Алекс быстро взглянула на его лицо и тут же умол­кла. О том, что она видела, можно будет поговорить позже.

В данный момент у них есть дела поважнее. Может быть, увиденное и в самом деле лишь плод ее воображения. Или обман зрения.

Но она не верила в это.

Гравийная дорожка, которая вела к флигелю Кари, огибала сарай и уходила вдаль, к деревьям.

Когда они припарковались перед флигелем, Джо взвалил отца на плечо и попросил Алекс открыть дверь. Та кивнула, поднялась на две ступеньки и оказалась на узком крыльце. Потом, отперев дверь, распахнула ее на­стежь. Джо, неся Кари на плече, как куль с мукой, вошел в дом.

Алекс вошла за ним, закрыла дверь и стала искать выключатель; тем временем Джо, хорошо знавший доро­гу, пошел вперед и скрылся за углом.

Она нашла выключатель и щелкнула им. Зажглась лампа, и Алекс поняла, что находится в гостиной. Дом был разделен на части невысокими перегородками. Одна из них, на которой стоял серый телефон и лежал спра­вочник, отделяла гостиную от маленькой кухни. Кухня была очень практичной, с недорогой деревянной мебе­лью, белой плитой и маленьким круглым столом в центре.

Выгороженный коридорчик сворачивал налево. По­скольку Джо исчез именно там, Алекс решила, что про­ход ведет к спальням.

Гостиная была уютной. Стены, покрытые белой шту­катуркой, удобный диван, обтянутый потертым красным вельветом, кресло с поношенной обивкой из золотисто­го твида и старинное кресло-качалка из гнутого дерева.

Алекс включила лампу с круглым плафоном, укра­шавшую сосновую тумбочку около дивана.

Перед диваном стоял длинный кофейный столик; у противоположной стены – телевизор с большим экра­ном. Там стояли фотографии в рамках, и Алекс подошла ближе, чтобы их рассмотреть.

Это были семейные снимки. На одном из них были запечатлены молодые Кари и Джо, рядом с ними стояли женщина и совсем юная девушка (Алекс догадалась, что это покойные мать и сестра Джо), на другом – Джо в чер­ной шапочке и мантии во время вручения диплома об окончании университета. Были здесь и школьные фото­графии всех трех внуков Кари. Внимание Алекс привлек портрет молодого и очень красивого Джо в темно-синем костюме и белой рубашке с красной бабочкой. Кроме него, на фотографии были запечатлены женщина и ма­ленькие Али и Джош. Мальчики сидели у Джо на коле­нях, женщина стояла позади. Взрослые и примерно трех­летний Али улыбались, а малыш Джош был готов рас­плакаться. Жена Джо была красива, лет двадцати двух – двадцати трех, с пышными прямыми золотистыми воло­сами, достававшими почти до талии. Ее рука властно ле­жала у Джо на плече. Алекс изучала ее лицо, круглое, ру­мяное, улыбающееся и очень юное.

Так вот она какая, мать Али, Джоша и Дженни. Быв­шая жена Джо. Джо говорил, что ее звали Лорой.

Когда Джо вернулся, Алекс, все еще не отрываясь, смот­рела на фотографию.

Широкоплечий и узкобедрый, в шерстяной рубашке и джинсах, он постоял несколько секунд молча, пригла­живая иссиня-черные волосы. Он был таким красивым, таким милым и таким родным, что у Алекс часто заби­лось сердце и по телу разлилось тепло. Джо выглядел уста­лым и слегка встревоженным. Алекс поставила фотогра­фию на место и подошла к нему.

– Уложил отца?

– Да. Спит как убитый. Раньше полудня не проснет­ся, а потом будет мучиться похмельем. – Он посмотрел ей в глаза и криво усмехнулся: – О боже, ну и денек.

– Прости меня за Нили, – тихо сказала Алекс. Он не то засмеялся, не то фыркнул, затем поднес к губам ее руку и поцеловал в ладонь.

– «Ты не сторож сестре своей», – перефразировал он Библию и слегка улыбнулся.

Джо подвел Алекс к дивану, сел, посадил ее рядом, привлек к себе и обнял за плечи. Потом положил ноги в ботинках на кофейный столик, скрестил лодыжки, уста­ло откинул голову на спинку дивана и искоса посмотрел на Алекс.

– Я понимаю, тебе с ней не справиться. Так же, как мне не справиться с Али. Когда дети достигают опреде­ленного возраста, они должны принимать решения само­стоятельно. Мы надеемся, что их решения будут правиль­ными, но поручиться за это невозможно. Я не виню твою сестру в том, что сделал Али. Он сам так решил.

– Что ты с ним сделаешь?

– Наверно, не выпущу из дома до окончания школы и заставлю работать на ферме до изнеможения, чтобы у него не оставалось сил на всякие фокусы. – Джо тяжело вздохнул и посмотрел в потолок; морщины у его глаз уг­лубились. – Я готов был держать пари, что Али на такое не способен. Похоже, я что-то упустил.

– Джо, он чудесный мальчик.

Джо состроил гримасу.

– Никогда не знаешь, чего от них ждать. – Он снова посмотрел на Алекс. – А ты что будешь делать с сестрой?

Алекс беспомощно пожала плечами.

– Поговорю с ней. Скорее всего, снова отправлю в закрытую школу… Что я могу с ней поделать? На самом деле она вовсе не такая уж испорченная. Просто бро­шенная, в полном смысле этого слова. Мы имели все, что нам хотелось, но Нили была нужна только любовь. Кото­рой, сказать по правде, ей доставалось не так уж много.

– Ты любишь ее.

– Да, но я ее сестра. Это не в счет. Ей была нужна лю­бовь отца. Нили знала, что отец ее не любил.

– Иногда я думаю, что одной отцовской любви тоже недостаточно. Может быть, на самом деле детям нужна мать. Я не умею выбирать платья для Дженни, не умею выводить Джоша из постоянной хандры, а теперь Али начал курить «травку». – Он невесело рассмеялся. – Черт побери, я старался изо всех сил, но этого оказалось мало.

– По крайней мере, ты любишь их, и они это знают.

– Да, я люблю их.

– Джо…

– Что?

Голова Алекс уютно лежала на его сильном плече. От Джо пахло свежим воздухом, дымом костра и совсем чуть-чуть перегаром. Наверно, она и сама пропиталась этой мерзкой вонью, до отказа заполнявшей машину. Алекс повернулась, чтобы видеть выражение его лица.

– Расскажи о своем отце. Он всегда был таким – я имею в виду, пил – или?..

У Джо дернулся уголок рта, глаза уставились в пото­лок. Алекс обняла его за талию.

– Отец пил, сколько я себя помню. Наверно, еще до того, как я родился. Когда я был маленьким, это не так бросалось в глаза. Он напивался до отключки, но не слиш­ком часто, примерно раз в два месяца. Кто-нибудь при­крывал его на это время. Он был тренером, причем зна­менитым. Ты знала это? – Алекс покачала головой. – В Черчилл-Даунс у него была своя конюшня, битком на­битая чистокровками. Однажды вечером он напился и уснул прямо в стойле, а когда проснулся, оказалось, что жеребец Винса Аткинсона, стоивший двенадцать милли­онов, сломал ногу так, что нижняя часть висела на по­лоске кожи. Лошадь пришлось пристрелить, Аткинсон получил за нее страховку, но пошел слух, будто отцу за­платили, чтобы он на все закрыл глаза и позволил Аткинсону отхватить круглую сумму. Через несколько ме­сяцев Аткинсон обанкротился, а отцу больше не доверя­ли дорогих лошадей. Его карьера покатилась под откос. Лошади были все хуже и хуже, жокеи и берейторы тоже, и в конце концов, все кончилось. Он оказался не у дел. Отцу просто некого было тренировать. Никто не доверил бы ему и четверти лошади. Конечно, отец должен был пла­тить страховые взносы, но он плохо разбирался в таких вещах. И тогда он начал пить по-настоящему, а к тому времени, когда погибли мать и сестра, он стал тем, что называется «алкоголик по выходным». Теперь он пьет через день. Вот почему он живет здесь, а не со мной. Я не хочу, чтобы дети видели его в таком состоянии. Обычно он пьет здесь в одиночку и отрубается. Но каждые три-четыре месяца устраивает концерты вроде сегодняшне­го. Скажу тебе честно, я уже сыт по горло. Ты видела лица Али и Джоша? Он позорит моих детей. Можешь не со­мневаться, завтра я как следует поговорю с отцом. Он подает им дурной пример.

– А что потом?

В тихом голосе Алекс звучало сочувствие. Она глади­ла его мускулистую грудь, обтянутую мягкой шерстяной тканью. Уэлч, не замечавший этого, пожал плечами.

– Не знаю. Что я могу сделать? Только отругать его, когда это случится снова. – Джо покосился на нее, и вы­ражение его лица стало мягче. Он снял ее руку со своей груди и поднес к губам. – Ты просто чудо.

Алекс улыбнулась и потянулась к нему, но Джо неж­но положил палец на ее губы.

– Прежде чем мы продолжим, я должен тебе кое-что рассказать. Может быть, после этого ты передумаешь.

Алекс широко раскрыла глаза.

– Что?

– Сегодня утром Томми попросил меня приехать к нему в офис, – сказал Джо. – Заодно он пригласил туда адвоката, нашего общего друга Роба Мейхью. Потом ше­риф предъявил мне женскую сумку и туфли и сказал, что они нашли в пластиковом мешке для мусора останки, которые могут оказаться человеческими. – Джо посмот­рел ей в глаза. – Сумка и туфли принадлежали Лоре. Том­ми считает, что и останки, возможно, тоже ее.

Когда сказанное дошло да Алекс, она резко выпря­милась.

– О боже! Шериф думает, что твою бывшую жену убили? Мать Али, Джоша и Дженни?

Он кивнул.

– Похоже, что так.

– Здесь, в Шелби-Каунти? Не может быть! – В ее голосе звучало недоверие.

– Да, именно здесь. Конечно, еще может оказаться, что все это какая-то ерунда. Во всяком случае, я на это сильно надеюсь. И ничего не скажу детям, пока не будет убедительно доказано, что это она. Томми просил дер­жать это в секрете до получения результатов анализа из лаборатории.

– Скорее всего, результат будет отрицательным. – Алекс слегка успокоилась, но тут же сдвинула брови и посмотрела на Джо. – А почему ты решил, что это может заставить меня передумать насчет нас?

Его задумчивая улыбка была такой чарующей, что у Алекс заныло сердце.

– Нас, да? Мне нравится это слово. – Его улыбка угасла. – Если окажется, что это все-таки Лора, это бу­дет значить, что ее убили. Здесь, в «Райском графстве». Примерно восемь лет назад, предположительно в июне, судя по дате на билетах, найденных в ее сумке. – Он сде­лал глубокий вдох. – Именно тогда я видел ее в послед­ний раз. Она пришла навестить детей. С тех пор я ничего о ней не слышал и был рад этому. Но Томми уже поду­мал, что ее мог убить я. Так же могут подумать многие.

Алекс уставилась на него.

– Не может быть.

– Еще как может, – уныло ответил Джо. – Я знаю Томми с детского сада, а он записывал нашу беседу на диктофон, надеясь, что я сознаюсь в убийстве.

– Но это смешно! – выпалила Алекс.

Джо улыбнулся ей:

– Ты не спросила, не моих ли рук это дело.

– Я знаю ответ.

– Слепая вера, да? – Его улыбка стала шире и теп­лее.

– Я знаю таких мужчин, как ты. Иногда они бывают дерзкими и невыносимыми. Грубыми и упрямыми. Но женоубийцами? Невозможно.

Когда она закончила, Джо улыбался от уха до уха.

– Спасибо за исчерпывающее описание. Я больше никогда не рискну попросить у тебя характеристику.

– Правда ранит, – с мимолетной улыбкой повтори­ла Алекс слова, когда-то сказанные ей Джо.

Уэлч взял руку Алекс, лежавшую у него на груди, под­нес к губам, поцеловал ладонь и пощекотал ее языком. Почувствовав прикосновение его языка, Алекс затрепе­тала. Ее веки дрогнули, а губы призывно приоткрылись.

– Ты ведь не думаешь, что я на самом деле, как это – дерзкий, невыносимый, грубый и упрямый, правда? – Губы Джо прижались к ее запястью. Пульс забился как бешеный. Алекс поняла, что Джо это почувствовал. Впро­чем, это не имело значения: то же самое он мог прочитать в ее глазах.

– Именно так я решила с первого взгляда.

– Странно. Потому что, когда ты пришла увольнять меня, я сразу подумал: ах, какая сладкая малышка!

– Врун, – рассеянно сказала Алекс.

Глаза ее наслаждались разительным контрастом между ее бледными, хрупкими пальцами и державшей их силь­ной смуглой рукой, а тело безуспешно пыталось спра­виться с учащенным дыханием и дрожью предвкушения.

– Клянусь, это правда. – Внезапно его глаза замер­цали. – Ты ведь не считаешь, что я выдумал всю эту ис­торию только для того, чтобы залезть к тебе в трусики?

Она с трудом сосредоточилась и посмотрела ему в глаза:

– А разве не так?

Он покачал головой:

– Я действую более прямо.

– Серьезно?

– Абсолютно. Поверь мне, если бы я хотел залезть к тебе в трусики, то для начала положил бы тебя на ди­ван – вот так, – он подхватил Алекс под колени и заставил лечь, – потом наклонился бы, – он навис над ней, – и поцеловал.

Когда Джо прильнул губами к ее влажному рту, руки Алекс уже обвили его шею.