– Сара, – Лиза обратила внимание на то, что Доминик смотрит куда-то мимо нее, и обернулась. Старшая сестра сердито глядела на нее. Лиза отпустила руку Доминика с таким видом, будто она стала раскаленной, как железо, и вскочила. Кремовая юбка, женственные оборочки на шее и подоле трепетали при каждом движении. Сара нахмурилась сильнее. Она осознавала, что рядом с мягкой, милой Лизой выглядит суровой и непривлекательной – одним словом – настоящей старой девой.

– Лиза, что ты здесь делаешь? – Сара старалась говорить ровным голосом, сдержанно, прекрасно понимая, как легко будет вцепиться в юную сводную сестру.

– Пришла проведать Доминика, – вызывающе ответила девушка, надула очаровательную нижнюю губку, вздернула подбородок и окинула Сару с ног до головы вызывающе-презрительным взглядом.

– Доминика? – удивляясь фамильярности обращения, повторила за ней Сара, подняв брови. Считалось неприличным называть не только каторжника, а любого постороннего мужчину по имени. Но, вообще-то, везде по-разному, все зависело от человека. Доминик не проронил ни слова. Он слегка наморщил изящный лоб, скрестил руки на груди и молча слушал девушек.

– А почему мне нельзя называть его Домиником? Ты же так его называешь, – Лиза казалась возмущенной до глубины души.

Сара удивленно распахнула глаза, непроизвольно взглянула на Доминика, он добродушно смотрел на нее. Конечно же, он не мог рассказать Лизе об их отношениях…

– Думаю, что тебе нельзя оставаться в этой комнате. Это неприлично, ты все прекрасно знаешь сама, – тихо сказала Сара, решив не давать повода для ссоры. Лед примирения и без того достаточно хрупкий.

Но внезапно Лиза зло огрызнулась:

– Ты прекрасно проповедуешь приличия, сестричка. Все эти годы ты вела себя как леди. Мама говорила, что когда-нибудь все изменится, но я ей не верила. Однако теперь я не такая глупая, как раньше – тебе нравятся красивые мужчины точно так же, как и мне! Тебя раздражает, что они не обращают на тебя внимания. Конечно, если они не каторжники, как Доминик, или не делают этого по принуждению.

– Лиза! – Сара была потрясена.

– Все, юная леди, достаточно! – рявкнул Доминик, он приподнялся с подушек, на которых лежал в ленивой разнеженной позе и ровно сел на кровати. Потом пристально посмотрел на Лизу сердитыми синими глазами.

Лиза взглянула на него, у нее от негодования задрожал подбородок.

– Как ты смеешь разговаривать таким тоном со мной, ты, каторжник! То, что я заигрывала с тобой, не позволяет тебе переступать черту со мной! Я не такая, как моя сестра. Она – старая дева, не удивительно, что ты мог поцеловать ее разок. Она позволяет тебе быть с ней фамильярным. Я – леди, не смей забывать об этом!

– Имеет ли ваша вспышка гнева какое-то отношение к тому, что я только что вежливо отказался поцеловать вас? – очень ласково спросил Доминик.

Лиза сердито сверкнула глазами и сильно покраснела.

– Хватит, Доминик, – торопливо вмешалась Сара. Лиза была готова завизжать от возмущения, она могла начать биться в истерике. Все признаки налицо. – Лиза, полагаю, что ты должна объясниться.

– Полагаю, что тебе самой надо объясниться, сестричка, – парировала юная девушка со злостью в голосе. Она повернулась к Саре, сжала кулаки, лицо было красным от стыда. – Ты только что назвала его Домиником. Он что – твой любовник? Мама утверждает, что это так.

– Лиза!

– Замолчи.

Сара и Доминик воскликнули одновременно, Сара – потрясенно и умоляюще, Доминик – сердито и неприязненно.

Лиза подозрительно оглядела обоих.

– А что? Ты же целовалась с ним. Я знаю, видела.

Сара старалась не обращать внимания на то, что по лицу разливается краска стыда и вины. Без сомнения, это очередная выходка раздраженной самоуверенной девчонки.

– Если ты будешь неуважительно разговаривать со старшей сестрой, то придется отшлепать тебя так, что ты месяц сидеть не сможешь, – угрожающе выдавил Доминик. И если Лиза не слишком хорошо знала его характер, то Сара отлично поняла, что он разгневан не на шутку.

– Не надо, Доминик! – попыталась предупредить она. – Успокойся, – она снова обратилась к сестре:

– Лиза, должно быть, тебе лучше пойти в свою комнату. Я пришлю к тебе Мэри, она принесет свежий чай.

– Не надо разговаривать со мной покровительственным тоном, Сара Маркхэм! Я знаю много больше! Я сама видела, как ты целовалась с ним в конюшне за день до того, как он сбежал.

Сара вздрогнула, она внезапно вспомнила все. Конечно, Доминик поцеловал ее в конюшне на следующее утро, после той ночи в саду. Это был сильный, жестокий поцелуй… И Лиза, оказывается, видела. Внезапная догадка мелькнула в голове. Сара вновь обратилась к Лизе.

– Лиза, кому ты сказала о поцелуе? – Сара спросила так тихо и убийственно холодно, что Лиза сразу же стала похожей на виноватую девчонку и отвела глаза.

– Мистеру Персивалю, – сказала она беззлобно. – Я возвращалась из конюшни, а он в это время выходил из дома. Кажется, что-то забыл в то утро и вернулся в дом. Он заметил, что я расстроена, спросил, что случилось. Я и рассказала. Он страшно рассердился, сказал, что прикажет выпороть грязную тв… э, каторжника. Я ответила, что папа не позволит самоуправствовать. Но он заявил, что не собирается ничего объяснять папе. И приказал мне тоже ничего не рассказывать, иначе он расскажет, что я делала кое-что непозволительное. Вас это не касается.

Внезапно молодая девушка посмотрела на старшую сестру вызывающе.

– Не надо смотреть на меня так. Кому от этого было плохо? Доминик успел сбежать, Персиваль же не избил его. Если бы он не исчез, а мистер Персиваль и, правда, начал расправляться с ним, то я бы все рассказала папе. Правда, Сара, поверь мне!

Лиза внезапно стала очень юной, очень искренней. Сара вздохнула, укоризненно покачала головой и почувствовала, что не может злиться. Неважно, какие последствия имели действия Лизы, девочка не хотела никому зла, она просто приревновала.

– Я знаю, что ты рассказала бы все, милая, – мягко успокоила Сара.

Лиза улыбнулась в ответ, немного неуверенно, потом вдруг заплакала и выбежала из комнаты, догадавшись обо всем.

– Она, правда, не хотела никому зла, – сказала Сара, приближаясь к кровати. Он все так же опирался на подушки, выглядел ошеломленным и подавленным.

– Она еще очень молода, – тихо пробормотала Сара.

– Испорченное отродье, – проворчал Доминик с отрешенным видом, – наверное, ты это хотела сказать? – Он помолчал, якобы заинтересовавшись узором на одеяле, потом поднял глаза на Сару. – Твой отец прошлой ночью заходил сюда. Он был на удивление спокоен, отнесся ко мне по-доброму, если учесть подобные обстоятельства. Сначала я был немного настороже, полагая, ITO он выхватит пистолет и пристрелит меня в сердцах, как последнего мерзавца. Но он сдержанно поблагодарил меня за то, что я нашел тебя в буше и привез домой, когда ты была ранена. Он даже извинился за случившееся, потом объяснил, что если бы знал всю историю от начала, то не поступил бы со мной столь жестоко. Я до сих пор не перестаю удивляться, теперь же кое-что начинаю понимать. Он ничего не знает о нас, верно?

– Нет, – Сара отрицательно качнула головой, – я прямо спросила, приказывал ли он высечь тебя, он все отрицает. Кем бы мой отец ни был, он не лжец.

– Значит, ваш чертов надсмотрщик все делал по собственной инициативе… Теперь я понимаю, почему ни разу тогда не видел твоего отца. Но Персиваль утверждал, что выполняет приказ мистера Маркхэма.

– Я тоже пришла к подобному заключению.

Доминик молчал, он отвел глаза, делая вид, что с интересом рассматривает покрывало.

– Я должен извиниться перед тобой, – сказал он внезапно и взглянул на нее ярко-синими глазами.

– Я согласна выслушать, – Сара постаралась говорить серьезно и замерла в ожидании.

Он нахмурился, потом усмехнулся, вздохнул и наконец заговорил:

– Хорошо, сварливая дама, прошу прощения. Я должен был поверить тебе, когда ты уверяла меня, что не жаловалась отцу. Ну а раз уж разговор повернул в такое русло, то заодно извиняюсь и за вчерашнее недостойное поведение тоже. Если сказать честно, то я чертовски рад видеть тебя, а еще рад, что выбрался из того мерзкого гадюшника.

Сара нахмурилась, делая вид, что размышляет, как поступить. Потом улыбнулась и подошла к постели вплотную.

– Не надо бы, наверное, но я все-таки прощу тебя. Если ты простишь меня, вот что.

Доминик, недоумевая, посмотрел на нее. Теперь она стояла совсем близко с кроватью, юбки цеплялись за матрац, Сара нервно сцепила руки перед собой, она чувствовала себя неуверенно, а момент был таким подходящим! А если он передумал и больше не хочет жениться на ней? Что если он просто шел на поводу у обстоятельств, когда делал ей предложение? Что, если получив отказ, он успокоился, забыл про угрызения совести, про гордость? И потому, в конце концов, он должен хотеть жениться на ней? Она такая невзрачная…

– За то, что я отказалась выйти за тебя замуж, – сказала Сара, слова произносились с таким трудом, губы пересохли от волнения и смущения. Рассудок требовал остановиться, оставить все как есть. Но сказав так много, Сара решила броситься в омут, не обращая внимания на приличия.

– Доминик, скажи, твое, э-э, предложение еще в силе?

– Какое предложение?

Он внезапно заулыбался. На правой щеке вновь появилась уже знакомая ей столь милая ямочка. Доминик стал таким красивым, что Сара оцепенела, сжав кулаки. Она не верила, что этот очаровательный мужчина может по-настоящему любить ее и хочет на ней жениться. Он преувеличивал ее достоинства, а, может быть, на какое-то время сошел с ума…

– Ладно, забудем, – торопливо пробормотала Сара, теряя терпение, ей было ужасно стыдно. Опять оказалась в дураках, не желая слушать его добрые успокаивающие слова.

Внезапно Доминик дико взвизгнул, протянул руку и схватил подол ее платья. Он остановил Сару, потянул к себе. Она тоже взвизгнула и оказалась в непристойной позе на кровати. Доминик крепко обнимал ее. Падая, Сара отчетливо услышала треск рвущейся ткани. Доминик крепко держал ее, а она смеялась и отбивалась, потом посмотрела на платье и обнаружила, что через огромную прореху выглядывает простая нижняя юбка.

– Мое платье! Посмотри, что ты наделал!

Доминик наклонился, лаская ее глазами. Она чувствовала под спиной его крепкие сильные бедра, было невыразимо приятно лежать у него на коленях! Белая льняная рубашка подчеркивала загар, кожа казалась еще темнее, а глаза – синее. Доминик выглядел безумно привлекательным в домашней одежде.

Сара опять засомневалась. Разве может такой мужчина действительно любить ее?

– К черту твое платье, оно все равно ненамного лучше тряпки. Как большинство твоих нарядов, Сара. Когда ты станешь моей женой, я запрещу тебе носить подобные платья, твоя одежда должна подчеркивать твою красоту, а не скрывать.

– О, Доминик, – воскликнула Сара радостно. – А ты уверен, что у тебя все в порядке со зрением? Боюсь, я очень некрасивая.

– Чтобы я больше этого не слышал, – Доминик прямо-таки рассвирепел. – Чтобы ты даже не думала об этом. Сара, тебя заставили так думать, твоя мачеха-сука и маленькая дрянь-сестрица! Ты, конечно, не похожа на них! И не надо! Они милые, но в общем смысле! В мире сотни, тысячи таких женщин, как они. Но ты – ты уникальна. Ты – красавица, Сара. Если бы не боялась показывать собственное очарование. С сегодняшнего дня, каждое утро, вставая с постели, ты будешь смотреть в зеркало и твердить: «Доминик говорит, что я красавица!» Ты слышишь, Сара? Я хочу, чтобы все было только так!

– Я буду думать, что тебя слышит весь дом, – Сара улыбнулась, Доминик тоже улыбался, потом нагнулся и чмокнул ее в нос. Добравшись до узла волос, принялся вытягивать шпильки.

– Что ты делаешь? – всполошилась Сара.

– Начинаю с изменения твоей прически, Сара. У тебя прекрасные волосы, просто преступление прятать их в безобразный узел. Я не хочу.

– А я и не должна отчитываться перед вами, сэр, – поддразнила она и улыбнулась.

– Разве нет? Сейчас? Но будешь отчитываться, как только выйдешь за меня замуж, – самодовольно заявил он.

Сара посмотрела на его красивое лицо, он такой красивый, она и до сих пор не может поверить, что все происходит с ней. Это же просто чудо, что он хочет жениться на ней, что он очень любит ее, что она действительно сумеет перешагнуть через все условности и выйдет замуж за столь очаровательного, соблазнительного, чудесного мужчину, несмотря на то, что он – каторжник. Папа с ума сойдет от негодования. Сара понимала, что им с Домиником придется навсегда оставить Ловеллу. Но если предстоит выбирать между Ловеллой и Домиником, она не станет колебаться и долго раздумывать. Она выбирает Доминика и не собирается раскаиваться по этому поводу.

– Сара, ты выйдешь за меня замуж? – он сказал фразу таким нежнейшим голосом, что девушка поняла – это официальное предложение.

Она счастливо улыбнулась, зная, что улыбка преображает ее внешность: золотистые глаза светятся от радости, между полных, розовых губ белеет полоска зубов, щеки горят. Волосы, которые Доминик распустил, окаймляют лицо словно золотистая грива. Сара чувствовала, что в эту минуту стала восхитительно прекрасной. Она улыбнулась возлюбленному.

– Да, Доминик, – Сара прошептала эти два слова и, затаив дыхание, посмотрела ему в глаза.

Губы Доминика были мягкими, бесконечно нежными, ласкающими, любящими, чувственными… Сара потянулась к молодому человеку, как тянется цветок к солнцу. Губы раскрылись, стали слегка припухшими и ответили на поцелуй. Она обняла мужчину за шею, притянула к себе. Доминик внезапно сморщился, выругался и отпустил ее, потирая плечо.

– О, Доминик, извини. Тебе очень больно? Я совсем забыла…

Девушка разволновалась, как могла она совершенно забыть о ранении?

– Просто резкая боль. Но она уже прошла. Тебе не о чем волноваться.

Молодой человек попытался шевелить плечом, потом вновь навис над молодой женщиной, явно намереваясь продолжать прерванное занятие. Но Сара решительно отстранилась, уперлась рукой ему в грудь.

– Я пришла для того, чтобы проверить, как заживает твоя рана. Но сначала одно, потом другое, все время что-то мешало. Я совсем забыла, зачем пришла, а теперь вспомнила.

Доминик не унимался, какое-то время он даже не бросал попыток поцеловать ее, но не выдержал, откинулся на гору подушек и посмотрел на Сару, как одержимый, в глазах горела страсть. Сара снова чуть не забыла, зачем находится в спальне.

– Сара, моя милая, я смогу показать тебе рану только в том случае, если выберусь из одеяния. Оно не состоит из куртки и брюк, это только рубашка.

Сара недоуменно вскинула бровь.

– Ну так и выбирайся из нее!

Он наиграно вытаращил глаза, изображая ужас.

– Но под ней абсолютно ничего нет.

– Не поздновато ли для скромности, а? – сказала она, как говорил он ей однажды. Доминик усмехнулся, показывая, что тоже все помнит.

– Должно быть, ты права. Раз надо – значит, надо. Но, Сара, тебе тогда придется закрыть дверь. Мне не хочется, чтобы глазеть собрался весь дом.

Сара посмотрела на дверь, она была приоткрыта. Кто угодно может заметить, как она валяется на постели у Доминика… Девушка вспыхнула, вскочила и бросилась к двери.

Когда она вернулась к постели, молодой человек лежал обнаженный, на левом плече белела аккуратная повязка. Контраст между бронзовым телом, покрытым на груди вьющимися волосами, и снежно-белой постелью оказался разительным. Сара с трудом сдерживала волнение и дрожь. Ей едва удалось отвести глаза.

– Моя хорошая, не стоит так беспокоиться и волноваться. Какой пустяк – рана в мягких тканях.

Он говорил сейчас с таким сильным ирландским акцентом, который, как уже заметила Сара, появлялся у него в минуты нежности. Она улыбнулась.

– Тем не менее, ты так ослаб, что еле передвигал ноги.

– Это было вчера. Сегодня я сыт, выспался в удобной постели, чувствую себя поэтому, как новый.

– Какая жалость! А мне только начал нравиться старый.

– Нравиться? Нравиться! – он грозно зарычал, поймал ее за руку, потянул на себя, уложил на спину, а сам, все еще прикрываясь одеялом, лег сверху. – Женщина, ты должна признаться, что безумно влюблена в меня. Слышишь?

– Я безумно влюблена в тебя, – повторила она, словно он загипнотизировал ее, и счастливо рассмеялась.

Доминик ухмыльнулся, оскалил зубы по-волчьи, наклонился и поцеловал в губы. Потом поднял голову и заметил, что Сара смотрит на него страстно и взволнованно. Кровь стучала у нее в висках, Сара дышала прерывисто и часто.

– А теперь скажи это снова, – приказал он.

– Я безумно влюблена в тебя, – послушно повторила она, не шутливо, а задыхаясь от восторга.

– Теперь звучит гораздо лучше, – с удовлетворением объявил он и вновь наклонился к ее губам.

Сара обняла его за шею, стараясь не забывать о раненом плече, и закрыла глаза. Она позволит себе побыть в его объятиях несколько минут, а потом осмотрит рану…

Но как только ее пальцы коснулись шелковистых волос на затылке Доминика, Сара стала оттягивать минуту расставания. Ее восхищал контраст между теплой, упругой кожей и прохладными завитками волос. Его требовательные поцелуи, движения смелого, чувственного языка дарили неизъяснимое наслаждение. Она встретила его язык своим язычком, погладила легкими прикосновениями, и Доминик уступил, отдал ей инициативу, позволил искать новые пути к обоюдному удовольствию. Сара погладила спину молодому человеку, под пальцами явственно проступали рубцы от плетки. Конечно, пройдет время, рубцы затянутся, от них не останется и следа. Доминик навсегда забудет о рабстве… Сара обрадовалась этой мысли. Да, придет время и он забудет о каторге.

Тем временем пальцы Доминика принялись расстегивать пуговицы на платье Сары. Застежка была на спине, пальцы вздрагивали, ошибались. Доминик еле слышно сыпал проклятиями. Сара просунула руку под спину и остановила молодого человека. Его запястья были крепкими, сильными, шершавыми от волос.

– Может быть, это лучше сделаю я, – предложила Сара, он посмотрел на нее, потом отпустил и скатился на бок.

Сара встала и, не сводя глаз с Доминика, начала расстегивать крошечные застежки на спинке платья. Молодой человек смотрел на нее пристальным, тягучим взглядом. Его глаза в эти минуты были такими голубыми, что даже сапфирам было бы стыдно сравниться с ними цветом. Освободив последнюю застежку, Сара медленно сняла платье с рук и опустила вниз по бедрам. Выпрямившись, оказалась в белой льняной сорочке, не украшенной ничем нижней юбке. Но он смотрел на нее восхищенно и восторженно, словно бы она стояла перед ним в самом тонком изысканном белье. Сара посмотрела ему в глаза, он глядел на нее с любовью, в глазах светилось откровенное желание. Захотелось сделать для него что-то такое, что усилило бы его наслаждение…

Выпростав ноги из туфель, она нарочно поставила ногу на край кровати, сняла простую голубую подвязку, потом крепкий хлопчатобумажный чулок. Делала все с соблазняющей медлительностью. Глаза Доминика следили за каждым движением ее рук. Сара специально поддразнивала его, он словно бы ласкал глазами обнаженную стройную ногу, но внезапно нога исчезла под длинной юбкой.

Сара улыбнулась, заметив, как темнеет его лицо, какими бездонными становятся глаза. Он хочет ее, она довольно часто видела эти признаки, так легко было распознать их. Но она намеревалась помучить его, чтобы желание стало еще сильнее… Пальцы принялись развязывать тесемки на юбке. Она развязывала их одну за другой, тщательно разглаживала измятые ленты, все время пристально глядя на Доминика. На верхней губе молодого человека выступили крошечные капельки пота.

– Иисус Милосердный! Сара, быстрей! – хрипло прошептал он.

Она соблазнительно улыбнулась и бросила юбку на пол. Сара стояла перед ним в короткой сорочке, длинные стройные ноги были белыми и светились, грудь под белой тонкой сорочкой была напряжена, соски бесстыдно просвечивали сквозь материю. Сара перестала ощущать себя приличной, сдержанной старой девой. Она превратилась в красавицу Сару, любимую Сару, обольстительницу Сару, которая вскоре станет молодой женой Доминика Галагера…

– Сара, если ты не сбросишь эту чертову штуку и не ляжешь ко мне в постель, ты превратишь меня в инвалида до конца жизни, – предупредил Доминик низким, хрипловатым голосом.

– Сейчас, – прошептала Сара и улыбнулась.

Она просунула руки под тоненькие бретельки и сбросила сорочку. Перешагнув через нее, Сара посмотрела на Доминика, взгляд у него был неистовый, глаза горели, он рассматривал с жадностью ее нагое тело. Сара затрепетала, почувствовав безмолвный призыв. Внезапно расхотелось дразнить его и играть… Она бросилась в постель, утонула в объятиях любимого мужчины, страстно ответила на его поцелуй, обвила руками шею, в объятиях Доминика стала подвижной, как ртуть.

– О, Сара, моя Сара, я хочу тебя, – прошептал он ей на ушко и принялся ласкать набухшую грудь женщины. Она закрыла глаза, чувствуя, как дрожь наслаждения пронизывает каждую клеточку, потом протянула руку, погладила очевидное свидетельство его страстного желания. Когда ее пальцы сомкнулись на напряженной мужской плоти, Доминик застонал. А Сара принялась ласкать так, как он ее учил. Пальцы дразнили прохладой и нежностью, распухший, напряженный ствол пульсировал и вздрагивал в ладони. Доминик попытался перевернуться и накрыть ее своим телом, но она удержала его. Она обнаружила, что испытывает неведомое доселе пьянящее чувство, превратившись в агрессора. Ей захотелось довести его до того же лихорадочного восторга, до которого доводил ее он. Она вырвалась из крепких рук и оттолкнула его, потом придержала, упираясь рукой в грудь.

– Сара? – хрипло позвал он, безропотно откинувшись на простыни. Темное тело выделялось на белизне постели. Сара стояла перед ним на коленях, обнаженная, возбужденная с набухшей грудью, распущенные волосы ниспадали с плеч, смешиваясь с черными завитками у него на груди.

– Сара, – теперь в голосе слышалось настойчивое требование, он попытался снова обхватить ее за талию.

Она снова выскользнула, мягко погладила пальцами плоский живот мужчины, потом ладонь прокралась под одеяло и легонько коснулась твердого, возбужденного члена, после чего рука Сары двинулась назад к животу. Лицо у Доминика побагровело, у нее закружилась голова, а внутри все сжалось. Оказывается, она умеет возбуждать его с такой же легкостью, как и он ее. Сара очень удивилась, когда поняла одну вещь – ей доставляет огромное удовольствие ласкать его, касаться руками напряженной плоти, которая все сильнее трепещет и напрягается от ее ласк.

Захотелось узнать его получше, выяснить все, что только возможно, все интимные подробности, обследовать каждый потаенный уголок его тела. Ведь он так много успел узнать о ней.

Одеяло завернулось, опутав Доминика вокруг бедер, он шумно вздохнул и отбросил его. Теперь молодой человек оказался совершенно обнаженным. Длинные сильные ноги раскинулись на постели. Синие глаза подернулись дымчатой поволокой.

– Сара, какого черта? – голос был хриплым и грубым, но Доминик больше не делал попыток прикоснуться к ней.

Сара долго и пристально глядела на него, потом переключила внимание на другую, внезапно сильно заинтересовавшую ее часть тела мужчины, протянула руку и погладила живот. Мышцы напряглись от нежного прикосновения. Она наклонилась и заменила руки губами, потом легонько прикусила кожу. Густой, мягкий коврик волос щекотал ей нос. Губами она чувствовала, как напряглась плоть. Краем глаза Сара успела заметить, что пальцы Доминика сжались в кулаки, как только она двинулась по дорожке волос ниже.

Внезапно Сара замерла, она нервничала, не зная, сможет ли пройти через то, что задумала? Доминик не двигался и, кажется, затаил дыхание. Руки были сжаты так сильно, что побелели костяшки пальцев, лицо искажено от напряжения, губы слегка приоткрылись, глаза казались безумными.

Сара поцеловала нежную кожицу, Доминик застонал, словно в предсмертных муках. Ободренная, Сара погладила губами по всей длине, облизала, потрогала языком. Плоть была солоноватой, немного пахла мускусом и странным образом обжигала.

– Господи, Сара! – Доминик рванулся вперед, поймал ее за талию и потянул на себя. Голос был низким, вибрирующим. Молодой человек тяжело дышал, лицо покраснело, руки вздрагивали.

– Тебе понравилось? – прошептала Сара, глядя ему прямо в глаза. Она подумала, что сделала что-то не так. Должно быть, подобные вещи делают только с дамами?

– Понравилось? – простонал Доминик в изнеможении и перевернул ее. Теперь она лежала на спине, бесстыдно раскинувшись перед мужчиной, который навис над ней. Кажется, Доминику было трудно говорить.

– Ты ведь делал это со мной, – заметила она едва слышно.

– Боже мой! – вырвался у него новый стон. Ноги Доминика оказались между ее бедер. Мужчина дрожал от нетерпения и вошел в нее с такой силой и так стремительно, что женщина закричала от боли и страсти. Доминик наклонил голову, заглушил неистовый крик нежным, но требовательным поцелуем и увлек Сару за собой в сильном, стремительном ритме. Струя горячего семени излилась из него в ее лоно. Женщина догадалась, что мужчине очень понравилось ее нововведение.