1

— Джо! — Голос матери слабым эхом достиг его спальни. Он медленно перевернулся и взглянул на будильник. Было одиннадцать утра. Он повернулся обратно и закрыл голову подушкой.

На этот раз голос матери прозвучал громче. Он выглянул из-под подушки. Дверь в его комнату была открыта, и двоюродная сестра Мотти стояла в коридоре рядом с дверным проемом. Он уставился на нее.

— Какого черта ты здесь делаешь?

— Ты нужен своей маме, — сказала она.

— Я слышал, — резко ответил он. — Я еще не выспался.

— Тебе лучше встать, — сказала Мотти — Это важно.

— Подождите еще полчасика, — сказал он, снова ныряя головой под подушку.

Через секунду он почувствовал, что с него срывают одеяло.

— Что, черт тебя дери, ты делаешь? — взорвался он, прикрываясь руками.

Мотти засмеялась.

— Ты опять дрочил.

— Нет, — сердито ответил он, садясь на постели.

— Дерьмо трепливое, — сказала она — Я же вижу пятна на простыне.

Он взглянул на простыню.

— Это во сне.

— Угу, — саркастически сказала она. — Ты всегда так говоришь. Мне лучше знать. Я ведь знаю тебя с тех пор, как ты был совсем малышом.

— Когда ты успела стать таким специалистом? — поинтересовался он. — Ты же ненамного старше меня.

— Мне уже двадцать пять, — ответила она почти высокомерно. — Это вполне достаточно. Я помню еще то время, когда я купала тебя, ты был практически еще младенцем.

— И все это время ты играла моим членом, — сказал он.

— Неправда! — возмутилась она.

Он убрал руки.

— У меня стоит, — сказал он. — Не хотела бы ты опять меня искупать?

— Свинья! — огрызнулась она. — У тебя извращенный ум. Я читала рассказы, которые ты пишешь для этих журналов. Сомнительные эротические рассказы, сомнительные детективные рассказы, сомнительные приключенческие рассказы.

Он взглянул на нее.

— Тебя никто не заставлял их читать.

— Мне было интересно узнать, чем ты занимаешься.

— Они зацепили тебя?

— Они отвратительны, — сказала она. — Если тебе хочется называть себя писателем, почему ты не пишешь для каких-нибудь приличных журналов? “Сетердей ивнинг пост”, “Коллиерз”, “Ледиз хоумджорнал”.

— Я пытался, — ответил он. — Я не могу писать в их стиле. — Он секунду помолчал. — Но все не так уж плохо Я получаю за свои рассказы пятьдесят долларов в неделю.

— Это не так уж много, — сказала она — Я зарабатываю тридцать пять в неделю за то, что пишу рекламные образцы.

— Я бы не назвал это “писанием”, — сказал он. — Кроме того, ты еще стоишь в магазине за стойкой.

Проигнорировав это замечание, она направилась к двери.

— Лучше бы тебе спуститься, — сказала она. — Твоя мама расстроена.

Прежде чем вылезти из кровати, он переждал, пока не услышал, как она спускается по лестнице, ведущей в нижний холл. Он выпрямился перед широко раскрытым окном и глубоко вздохнул. Уже наступил октябрь, но воздух был по-прежнему теплым и влажным. Казалось, лето никогда не уйдет. Он перевесился через подоконник и посмотрел вниз, на узкий проезд, разделявший их дом и соседний. Он увидел Мотти, выходящую из боковой двери.

— Ты, похоже, опоздаешь на работу, — прокричал он.

— Сегодня четверг. Магазин по четвергам открывается позже. — Она посмотрела — вверх, на него. — Ты сегодня работаешь допоздна?

— Нет, — сказал он.

— Может, зайдешь за мной в магазин? Мне не хочется возвращаться одной. Вечером это кошмарный район.

— Я тебе позвоню, — ответил он. — Я постараюсь.

— О’кей, — сказала она и пошла по проезду по направлению к улице.

Он повернулся лицом к комнате. Мотти вообще-то классная девчонка, несмотря на то, что иногда бывает настоящей язвой. Она жила с ними с тех пор, как ей исполнилось десять. Ее мать и отец погибли в автокатастрофе. И теперь его мать была ее единственной родственницей.

Он окинул комнату взглядом. Кровать брата все еще стояла у противоположной стены, как будто его ожидали в любой день. Стивен был на семь лет старше и учился на третьем курсе Высшей медицинской школы в Оклахоме, а домой приезжал только на две недели в году, на каникулы. Иногда он сомневался, что Стивен действительно его брат. Стивен был всегда серьезен, всегда занимался и с детства знал, что хочет стать врачом. Он обычно дразнил Стивена тем, что тот хочет стать врачом для того, чтобы Мотти перед ним раздевалась, а он осматривал ее. Но у Стивена не было чувства юмора. Он никогда не смеялся.

Джо вытащил сигарету из пачки, лежавшей на столике, зажег ее и затянулся. Вкус не был, строго говоря, потрясающим. На самом деле он предпочитал “Лаки”, но они стоили дороже, чем “Твенти Грандз”, которые он курил сейчас. Он затушил сигарету, не докурив до конца, и осторожно положил ее в пепельницу, так, чтобы можно было докурить позже. Он надел халат и вышел в коридор, пройдя мимо комнаты родителей в ванную.

Когда он вошел в кухню, мать стояла к нему спиной. Она не повернулась к нему. Продолжая чистить морковку над раковиной, она сказала, обернувшись через плечо:

— Ты будешь завтракать?

— Нет, спасибо, мама, — сказал он. — Только чашку кофе, пожалуйста.

Она все еще не повернулась к нему лицом.

— Тебе вредно пить кофе на голодный желудок.

— Я не хочу есть, — ответил он, усаживаясь за кухонный стол и крутя окурок между пальцами, пока горелый конец сигареты не отвалился.

Ставя перед ним кофе, мать заметила сигарету.

— Сигареты для тебя — самое худшее, — сказала она. — Ты перестанешь расти.

Он рассмеялся.

— Мама, во мне уже пять футов десять дюймов Сомневаюсь, что я еще вырасту.

— Ты уже видел письмо? — внезапно спросила она.

Он поставил обратно на стол чашку с кофе, так и не отхлебнув.

— Какое письмо?

Оно лежало на кухонном столе. Она пододвинула письмо к Джо. Конверт выглядел официальным. Он был уже вскрыт. Джо взял письмо, действительно оказавшееся официальным, — оно пришло из его призывного пункта. Он быстро достал письмо из конверта. Ему было вполне достаточно увидеть первую строчку: “Здравствуйте”.

— Черт! — вырвалось у него, и он посмотрел на мать.

Она уже плакала.

— Перестань, мама, — сказал он. — Все-таки это еще не конец света.

— Один-А, — сказала она, — они хотят, чтобы в течение трех недель ты пришел в Главный центральный пункт для прохождения медицинской комиссии.

— Это еще ничего не значит, — возразил он. — Я — один-А уже больше года. Кроме того, в газетах пишут, что только сорок процентов призывников проходят комиссию. Я могу не пройти.

— Тебе для этого должно очень повезти, — шмыгая носом, сказала она.

Он засмеялся.

— Я уверен, что мы сможем что-то сделать. Папа — очень близкий друг Эйба Старка. И есть еще кое-кто, с кем мы могли бы поговорить. — Он не хотел говорить при ней, что папа в прекрасных отношениях с ребятами из Браунсвилля. Она и сама это знала, но никогда не упоминала об этом. Она даже не хотела допустить, что ее муж занимается не только своим птичьим рынком на Питкин-авеню, но еще и берет деньги под проценты.

— На призывные пункты никто не может повлиять, — сказала она — У тебя действительно должно быть что-то не в порядке.

— Может быть, они обнаружат у меня триппер.

Она посмотрела на него.

— У тебя он в самом деле есть? — Она не знала, нужно ли ей обрадоваться или рассердиться.

— Нет, — сказал он.

— Что произошло с твоей работой в “Дейли ньюс”? — спросила она. — Газетчиков не призывают. Ты не должен был уходить оттуда.

— Я оттуда не уходил, — сказал он, — я тысячу раз тебе говорил, что они меня выставили. Они не хотят, чтобы у них работал кто-нибудь разряда один-А, потому что не могут зависеть от неопределенной ситуации: может быть, человек будет работать у них постоянно, а может быть, и нет.

— Эта твоя девушка, она же там пишет. Она могла бы как-нибудь помочь тебе.

Он промолчал. Он никак не мог сказать ей, что его выставили именно из-за того, что он трахал Китти. Он зажег окурок, выпустил дым, потом поднес чашку с кофе к губам.

— По крайней мере, тебе не нужно беспокоиться о Стивене, мама, — сказал он. — Его не будут трогать еще четыре года.

— Тебя бы тоже не трогали, — сказала она, — если бы ты тогда устроился в магазин к дяде Иззи.

— Тогда еще не было войны, — ответил он. — Кроме того, ты же знаешь, что я не могу заниматься такой работой. Я писатель.

— Ты должен был пойти в Городской колледж, — сказала она. — Может быть, ты получил бы отсрочку.

— Может быть, — ответил он. — Но я не сдал вступительные экзамены.

— Вся беда в том, что ты никогда ни к чему не относился серьезно, — сказала она, — только шатался с разными шлюшками.

— Продолжай, мама, — сказал он. — Теперь ты скажешь, что я должен был жениться.

— Для отсрочки, — сказала мать. — Я бы не жаловалась, даже если бы ты женился на одной из этих шлюх.

— И что бы я выиграл в таком случае?

— Три-А, — сказала она, — а если бы был ребенок, может, и больше.

Он покачал головой.

— Поздно сокрушаться.. Я уже не сделал ни одной из этих вещей, так что давай о них забудем.

Она посмотрела на него, и у нее снова потекли слезы.

— Я говорила с твоим отцом. Он хочет, чтобы ты зашел к нему на работу и побеседовал с ним.

— О’кей, — сказал он и улыбнулся. — Может, мне поспать три-четыре ночки на птичьем рынке, прежде чем идти в Главный центральный. Может быть, на мне будет кишеть столько куриных блох, что меня сразу же выкинут вон.

— Не делай посмешище из своего отца, — сказала она.

Он промолчал. Она заставила отца построить душ в гараже, где тот оставлял свою рабочую одежду и мылся перед тем, как идти домой.

Она пошла обратно к раковине.

— Иди наверх и оденься, — сказала она. — Я все-таки накормлю тебя завтраком перед тем, как ты уйдешь.

* * *

Он медленно пробирался сквозь толпу на Питкин-авеню. Заглянув в окна ресторанчика “Литл Ориентал”, он мог видеть, что все столики уже заняты и целая очередь ожидает, когда освободится место. Через дорогу перевешивали рекламу дневных сеансов кинотеатра “Лоевз Питкин”; теперь до шести часов вечера вход будет стоить всего двадцать пять центов. Его не интересовали двойные сеансы, объявленные в рекламе. Ему больше нравилось, когда там представляли фильм и сценическое шоу. Тогда выступали великие мастера — Дик Пауэлл, Оззи Нелсон, и все было просто чудесно. Были и другие, но сейчас все они уехали сниматься в Голливуд.

Он прошел еще четыре квартала. Здесь уже не было дорогих магазинов; а те, что были, — проще и хуже оформлены. Даже у Розенкранца не продавали такой пиццы, как у Вулверта, а расстояние между ними только пять улиц.

Он свернул в переулок, где находился птичий рынок его отца и занимал довольно большую территорию, полностью обнесенную проволочной изгородью. В углу площадки помещалось маленькое строение площадью примерно в двадцать квадратных футов, затем, за зданием, проволочная изгородь продолжалась, а в ее середине находились широкие ворота, позволявшие заезжать грузовикам, привозившим птицу из-за города. В дальнем конце площадки был длинный навес, под которым в узких клетках беспорядочно бегали цыплята и прочие птицы, добавляя к уличному шуму свое кудахтанье и пронзительные крики. Джо еще не перешел на противоположную сторону улицы и теперь смотрел на большую вывеску, занимавшую целую сторону изгороди.

ФИЛ КРОНОВИТЗ — АЛЬБЕРТ ПАВОНЕ ЖИВЫЕ ЦЫПЛЯТА БЕРИТЕ КОШЕР

Находится под наблюдением раввина. Оптом и в розницу.

Вывеска была написана белыми буквами на сияюще-зеленом фоне. Он стоял здесь, на обочине, пока не докурил сигарету. Отцу не нравилось, когда он курил.

Он бросил сигарету на землю и, перейдя улицу, подошел к небольшому строению. Подергал за ручку. Дверь была заперта. “Вот черт!” — сказал он себе. Джо ненавидел проходить через рынок, ненавидел вонь, шум и кровь птиц, пронзительно вопящих в клетках.

Он прошел за зданием, миновав длинный навес. Первые клетки были отведены под кошерную птицу. Перед ними находилось около дюжины железных корыт, ко дну каждого из которых была приделана труба, опускавшаяся в ведро. Здесь шохет перерезал цыпленку горло и потом держал его вниз головой над корытом, пока из тела не стекала вся кровь. Потом шохет бормотал молитву и отдавал птицу покупателю или за лишние десять центов вручал цыпленка помощнику, который ощипывал его и быстро опаливал, чтобы избавиться от блох и оставшихся перьев. Это была часть рынка, принадлежавшая отцу.

Ал, партнер отца, был толстый, улыбчивый итальянец. Он продавал гораздо больше птицы, чем Фил Кроновитз, — не только потому, что цены у него были ниже, но и из-за того, что у него не было ритуала, замедлявшего работу. Его ребята просто перерезали цыплятам горло, оставляя их бегать, как безумных, с хлещущей из шеи кровью; когда они умирали, их швыряли в чан с кипящей водой, после чего перья можно было снять большой проволочной щеткой.

Перед отцовской стороной не было ни одного покупателя. Двое помощников и шохет сидели у стены здания конторы. Шохет курил. Это был высокий человек с длинной черной бородой и пейсами, свисавшими по обе стороны его изрытого оспой лица.

Джо заговорил по-английски:

— Как поживаете, рабби?

— А как я должен поживать? — отозвался шохет — Их мах а лебен, — добавил он на идише, хотя Джо знал, что он говорит по-английски не хуже его.

Джо кивнул.

— Где отец?

— А где он должен быть? — ответил вопросом на вопрос шохет.

— В конторе никого нет, — сказал Джо. — А где Джози?

Джози была крупная леди, исполнявшая обязанности кассирши и бухгалтера.

— Она вышла на ленч, — сказал шохет.

— Вместе с моим отцом? — спросил Джо У него всегда было ощущение, что отец увивается за Джози. Она была полногрудая, с большим задом — как раз в стиле отца.

Шохет, похоже, думал то же самое.

— Я занимаюсь своими делами. Я не знаю, кто что делает во время ленча.

“Болван дерьмовый”, — подумал Джо и перешел на другую сторону площадки, где рядом с чанами кипящей воды стоял Ал.

— Буон жиорнОг тио Алберто, — улыбаясь, сказал Джо.

— Васе махст ду, Юсселе, — рассмеялся Ал. — Не так плохо для лакш?

Джо тоже рассмеялся.

— Вы говорите на идише лучше меня, дядя Ал.

Ала не нужно было спрашивать.

— У твоего отца ленч в “Литл Ориентал” Он предупредил меня, что ты зайдешь.

— В “Литл Ориентал”? — переспросил Джо — Я думал, Джейк не пустит его в ресторан, побоявшись, что он занесет туда куриных блох.

— Твой отец вымылся и одел приличный костюм, — сказал Ал. — Но даже если бы он этого не сделал, Джейк все равно впустил бы его У твоего отца ленч с мистером Бачелтером.

— С Гуррахом? — спросил Джо. Алу не было нужды отвечать. Джо знал, кто они. Гуррах и Лепке хозяйничали в Браунсвилле и восточном Нью-Йорке Даже мафия не будет с ними связываться.

— О’кей, дядя Ал. Я пойду прямо туда. Спасибо.

— Сочувствую тебе. Один-А — это неприятно, — сказал Ал. — Надеюсь, все будет хорошо.

— Спасибо, дядя Ал, — сказал он. — Все будет в порядке, как бы оно ни обернулось.

2

Луис Бачелтер был примерно пяти футов семи дюймов ростом, с полным обрюзгшим лицом и глазами без всякого выражения, затененными широкими полями низко надвинутой на лоб мягкой шляпы. Возле него на круглым столиком сидели еще два человека. Джо опустился на стул рядом с отцом.

— Так ты тот самый писатель? — спросил Бачелтер на удивление тонким голосом.

— Да, сэр, — ответил Джо.

Бачелтер бросил взгляд на отца Джо.

— Он красивый парень. Так в чем же ваши проблемы?

— Он в разряде один-А, и его мать сходит с ума.

— Его уже вызвали на комиссию?

— Да, — сказал Фил. — В течение трех недель.

Бачелтер помолчал.

— В Главный центральный? — произнес он наконец. — Это будет дорого стоить. Было бы легче, если бы это был местный призывной пункт.

— Но вы могли бы это сделать? — обеспокоенно спросил Фил.

— Сделать можно все, — ответил Бачелтер. — Но как я уже сказал, это будет дорого стоить.

— Насколько дорого? — спросил Фил.

Глаза Бачелтера были непроницаемы.

— Две штуки наличными и двадцать пять процентов прибылей вместо десяти.

Джо посмотрел на отца.

— Это не стоит того, папа. У меня есть сорокапроцентный шанс получить четыре-Ф.

— Гроссер к’нокер! — рассердился отец. — С чего ты взял?

Джо замолчал, а Фил повернулся к Бачелтеру.

— Другого выхода нет, Луис? — спросил он.

Бачелтер покачал головой, потом секунду помолчал. Он смотрел на Джо, но обращался к Филу:

— У него есть работа?

— Нет, — сказал Фил. — Он работает дома. У него в комнате пишущая машинка.

— Мог бы он работать в магазине? — спросил Бачелтер.

— В каком магазине? — спросил Фил.

— Там все чисто, — ответил Бачелтер. — Все, что ему нужно будет делать, — это отвечать на телефонные звонки и время от времени доставлять кое-какие пакеты.

Фил молчал.

— Тогда поменять его разряд будет легче. Магазин находится в Манхеттене, и, если у него будет комната рядом, мы сможем потерять его документы и сделать новые, на другое имя. — Бачелтер посмотрел на Джо. — Ты будешь получать двадцать пять в неделю.

— Отлично, — сказал Джо. — Но будет ли у меня время писать?

— У тебя будет все время, какое тебе только потребуется, — ответил Бачелтер. — В этот магазин не ходят покупатели.

— Я не хочу, чтобы моего сына упекли за решетку, — заявил Фил.

— Фил, неужели ты думаешь, что я так тебя подставлю? — спросил Бачелтер.

— Знаю, что нет, — ответил Фил. — Но иногда все оборачивается не так, как бы нам хотелось.

— Я даю тебе гарантии, — сказал Бачелтер. — Если ты сделаешь это для меня, можешь забыть о двадцати пяти процентах прибыли и мы вернемся к старым цифрам.

— А две тысячи? — нажал Фил.

— Их тебе придется заплатить, — ответил Бачелтер. — Эти деньги не для меня. Они для тех парней, что будут заниматься бумагами.

Фил мгновение молчал, потом протянул руку и произнес:

— Это дело.

Бачелтер пожал его руку и повернулся к Джо.

— Призывная карточка и извещение у тебя с собой?

— Да, сэр, — ответил Джо.

— Давай их сюда.

Джо достал документы и передал через стол. Бачелтер мельком взглянул на них и отдал человеку, сидевшему рядом с ним, который положил их в карман пиджака.

— Кроновитз, — произнес Бачелтер. — Нам нужно изменить эту фамилию. Есть предложения?

— Я пишу под псевдонимом Джозеф Краун, — сказал Джо.

— Подойдет, — сказал Бачелтер Он повернулся к сидевшему рядом с ним мужчине — Запиши.

Тот кивнул. Бачелтер снова повернулся к Джо.

— Запиши имя и адрес. Подойдешь туда завтра, к десяти утра. — Он подождал, пока Джо достанет ручку и записную книжку. — “Кариббиан импорте”, угол 35-й улицы и 10-й авеню. Имя человека, который тебя там встретит, — Джамайка. Номер телефона можешь посмотреть в телефонной книге.

— Да, сэр, — сказал Джо.

— Что-нибудь еще? — осведомился Бачелтер.

— Нет, спасибо тебе, Луис, — ответил Фил. — Я тебе действительно очень благодарен.

— Для этого и нужны друзья, — сказал Бачелтер. Он поднялся, двое мужчин тоже. — Я выйду через кухню. — Он снова бросил взгляд на Джо. — Удачи, малыш.

— Спасибо вам, мистер Бачелтер.

Отец подождал, пока Бачелтер и двое мужчин ушли, потом посмотрел на сына.

— Если бы не твоя мать, — горько сказал он, — я бы позволил тебе идти в армию и дать себя убить.

Джо молчал.

Фил взглянул на него и печально покачал головой.

— Хочешь есть?

— Нет, спасибо, папа, — сказал Джо. — Мама накормила меня завтраком.

Отец встал. Он был высоким, почти шесть футов.

— Тогда пошли, — сказал он. — Сегодня четверг, и у нас будет много дел на рынке.

К столику почти подбежал Джейк.

— Здесь что, исключительно место для встреч? — пожаловался он. — Никто не ел.

Фил посмотрел на него с презрением и бросил на столик десятидолларовую купюру.

— Это тебя утешит, — сказал он и вышел.

Джо остановился рядом с отцом перед рестораном.

— У меня деловая встреча в журнале.

Отец взглянул на него.

— Тебе больше нечего сказать?

Джо поднял глаза на отца, потом, чуть приподнявшись на носки, поцеловал его в губы.

— Спасибо, папа.

В глазах Фила стояли слезы.

— Увидимся вечером, тателех.

* * *

Он вышел из подземки на Канал-стрит. Грохот грузовиков, въезжавших и выезжавших из Холланд-туннеля, оглушал его. Стоя на углу, он ждал зеленого сигнала светофора, чтобы перейти на противоположную сторону улицы, к зданию, где помещались офисы журнала.

Это был дом, некогда использовавшийся как склад, но теперь перестроенный и приспособленный к новым нуждам; старый грузовой лифт теперь перевозил пассажиров. Лифтер открыл перед ним проволочную решетку. Он вышел на пятом этаже и прошел через стеклянные двери к помещениям, занимаемым штатом журнала. Простая вывеска гласила: “Серчлайт комикс”.

Он пошел по длинному коридору Справа, у окон, в просторной светлой комнате работали иллюстраторы и художники. Слева находилась комната, разделенная стеклянными стенами, тем самым образуя крошечные офисы, похожие на ряд тюремных камер, только без дверей. Он остановился, потом вошел в один из таких офисов.

Мистер Хейзл, один из редакторов журнала, был почти скрыт кипой рукописей и эскизов, громоздившихся на его рабочем столе. Он выглянул из-за нее и помахал рукой, приглашая Джо.

— Входите, Джо, — сказал он. — Я как раз думал о вас.

Джо улыбнулся.

— Здравствуйте, мистер Хейзл. Надеюсь, у вас есть для меня чек.

— Будет буквально на днях, — отвечал мистер Хейзл, глядя на него из-под круглых очков совиными глазами. — Причина, по которой я хотел поговорить с вами, — то, что нам очень понравился ваш рассказ для “Спайси адвенчер”.

— Это хорошо, — сказал Джо, все еще стоявший у стола. В крошечном офисе не было места для второго стула.

— Я говорил с боссом, — сказал Хейзл. — Ему рассказ тоже понравился, но он считает, что две тысячи пятьсот слов — это слишком много. Вместе с иллюстрациями он займет десять страниц, а наш лимит для рассказа — пять страниц.

— И что же делать? — спросил Джо.

— Босс сказал, что рассказ настолько ему понравился, что он хочет, чтобы вы превратили его в сериал глав на двадцать, по одной в каждом выпуске.

Джо посмотрел на него.

— Тысяча двести слов в каждой главе, по пенни за слово — это только двенадцать долларов за главу. Я знаю, что иллюстраторы получают больше, двадцать пять долларов за страницу.

— Такой уж у нас журнал, — сказал Хейзл. — Наши покупатели не читают, они хотят смотреть на сиськи и зады.

— И все же я должен получать больше, — сказал Джо.

Хейзл уставился на него.

— Есть идея. Боссу понравился рассказ, особенно главная героиня. Душка Прелесть. Может быть, я смогу уговорить его сделать постоянный ежемесячный раздел, новое приключение с Душкой Прелестью В таком случае он будет платить вам два цента за слово, а лимит для рассказа из постоянной рубрики — семьсот пятьдесят слов. Это даст вам пятнадцать долларов в месяц, но не помешает писать и другие рассказы для нас.

— Вы думаете, он согласится?

— Я прямо сейчас пойду и спрошу его, — сказал Хейзл. — Можно?

— Конечно, — ответил Джо.

— Садитесь на один из стульев в коридоре, — сказал Хейзл — Я вернусь через пару минут.

Джо сел, а мистер Хейзл дошел до конца коридора и вошел в единственный на этаже офис с дверью. Джо достал из кармана пачку сигарет, прикурил, глубоко затянулся и посмотрел на девушку, сидевшую напротив него за машинкой. Она быстро взглянула на него и снова склонилась над машинкой. Затягиваясь сигаретой, он рассматривал ее и то, как она печатает.

Через секунду она повернулась к нему и спросила.

— Вы Джо Краун?

Он кивнул.

— Я так и думала, — сказала она. — Я читала большинство из того, что вы присылали сюда. Вы хороший писатель, наверно, лучший из тех, кто печатается здесь. Сам Хейзл это сказал.

— Это хорошо, — сказал он.

— Это вы слишком хороши для них, — заявила она — Наверно, вам следует попытаться пробиться в какие-нибудь журналы получше.

— У меня нет контактов, — сказал он. — Нужны контакты; иначе они даже не читают ваших рассказов.

— У вас должен быть агент.

— И для этого тоже нужны контакты. Агенты не желают тратить время на новичков.

Она посмотрела на него.

— Я дам вам имя агента, — сказала она. — Только не говорите мистеру Хейзлу, что это я вам сказала.

— Хорошо, я обещаю, — сказал он.

Она оглянулась, проверяя, не возвращается ли Хейзл. Потом быстро отпечатала имя на листке бумаги и отдала листок Джо.

— Положите его в карман, быстро, — явно нервничая, попросила она.

— А вас как зовут? — спросил он, пряча бумажку в карман.

— Мое имя и телефон посмотрите там же, — ответила она. — Но мне можно звонить только по воскресеньям. Это мой единственный выходной.

— О’кей, — сказал он — Я позвоню. Большое вам спасибо.

Она кивнула и снова повернулась к машинке, как раз в тот момент, когда в коридоре появился Хейзл. Джо поднял на него глаза.

— Мистер Кан хочет вас видеть, — сказал Хейзл.

Джо прошел за редактором к офису с закрытой дверью. Он не был большим, но в нем помещалось четыре окна. Стены были обшиты панелями из фанеры, имитирующей красное дерево, стол тоже был подделкой под него. На стене висели эскизы журнальных обложек.

Мистер Кан был высокий, веселый человек с пышной растительностью на голове, глаза прикрывали большие очки в черепаховой оправе Он вышел из — за своего стола и протянул вперед руку.

— Джо, — сказал он глубоким баритоном, — я всегда рад познакомиться с талантливым писателем и считаю, что вы у нас — один из лучших.

— Спасибо, мистер Кан, — сказал Джо.

— Я уже сказал Хейзлу, что это решенное дело Вы будете получать два цента за слово Как я уже сказал, мы поощряем таланты.

— Спасибо, мистер Кан.

— Не стоит благодарности, Джо, — сказал издатель. — Просто приходите в любое время, когда вам нужно будет со мной встретиться. Мы здесь все одна семья. — Он направился к своему столу. — Жаль, что сейчас мы не сможем поговорить подольше, но у меня просто завал работы.

— Я понимаю, мистер Кан. Еще раз спасибо, — сказал Джо и вышел из офиса вслед за Хейзлом.

Хейзл зашел в свой собственный крошечный офис.

— Я знал, что он пойдет на это. — Он улыбнулся.

— Почему вы были так уверены? — спросил Джо.

— Помните последнюю сцену вашего рассказа, когда араб разрезает лифчик Прелести своим ятаганом и вываливаются ее роскошные груди?

— Конечно, помню, — ответил Джо.

— Мистер Кан рассказывал, что, когда он вообразил эту сцену, у него встал, как не вставал с тех пор, как он читал “Афродиту” Пьера Луи.

— Может быть, вам нужно было запросить у него по три цента за слово? — рассмеялся Джо.

— Только дайте ему время, — сказал Хейзл. — Принимайтесь за работу. В первую очередь вам нужно превратить рассказ в две с половиной тысячи слов в три рассказа по семьсот пятьдесят.

3

Он вышел на улицу перед офисом и только тогда позволил себе посмотреть на листок бумаги, который дала ему машинистка.

Лаура Шелтон.

Агентство “Пиерсолл и Маршалл”

34 Восток 39-я улица.

Тел. Лексингтон 2200

Внизу было имя машинистки Кэти Шелтон Тел Йоркс-вилл 9831. P.S.. Не звоните моей сестре до завтра, чтобы я могла рассказать ей о вас сегодня вечером. К. Ш.

У него было отличное настроение. Это же настоящая удача, он слышал об этом агентстве — одно из лучших литературных агентств города. Он несколько раз пытался пробраться туда, но секретарь, ведущий прием посетителей, никогда не пускал его дальше передней.

Он медленно шел по Канал-стрит. Начался час пик, улица была заполнена машинами. Он посмотрел на часы, было почти пять. Он зашел в кондитерскую на следующем углу и заказал лично — шоколадный коктейль.

Человек за стойкой посмотрел на него.

— Маленький или большой?

Он все еще чувствовал себя счастливым.

— Большой, — сказал он.

— Семь центов, — сказал продавец, ставя перед ним шоколадный коктейль с белой пенной шапкой.

Он положил на стойку десятицентовик и направился к платному телефону, висевшему напротив. Неся свой стакан в дрожащей руке, он опустил жетон и набрал номер. Это был один из новых платных аппаратов, и странно было, поднимая трубку, не услышать голоса телефонистки. Он отхлебнул коктейль. Голос в трубке произнес:

— Алло.

— Лютеция? — спросил он. — Джо.

Ее голос казался тоненьким и далеким.

— Как дела, Джо? — Она казалась слегка обкуренной.

— Китти дома? — спросил он.

— Да. Но она спит.

— В отрубе? — спросил он.

— В полном, — ответила Лютеция.

— Черт, — сказал он. — Она обещала отдать мне пять долларов за работу, которую я для нее сделал. Она сказала, они будут у нее сегодня.

— Если она сказала, что они у нее будут, возможно, они у нее и в самом деле есть, — сказала Лютеция. — Но тебе придется сначала ее разбудить.

— Я рассчитывал на эти деньги, — сказал он.

— В любом случае заходи, — сказала она. — Может быть, тебе повезет и она проснется.

Он секунду подумал. У него на сегодня больше не было никаких дел.

— О’кей, — сказал он. — Я буду где-то через полчаса.

* * *

Когда он поднялся по лестнице, Лютеция уже стояла в открытом дверном проеме. Свет в коридоре насквозь просвечивал ее легкую шифоновую ночную рубашку, так что было видно голое тело.

— Она еще спит, — сказала Лютеция.

Он вошел, Лютеция закрыла дверь, он повернулся к ней и увидел в ее руке бокал красного вина Она двигалась, как в замедленной съемке, ее длинные песочно-каштановые волосы рассыпались по плечам, увеличенные зрачки словно плавали посреди голубых радужек. В квартире витал запах марихуаны.

— Ты, по-моему, и сама порядком отъехала.

— Не как она, — сказала она.

Он прошел за ней в комнату, служившую одновременно гостиной и столовой. Она растянулась на кушетке, ее рубашка задралась до талии, охваченной мягким кушаком. Она посмотрела на него.

— На коктейльном столике бутылка вина и стаканы, — сказала Лютеция.

— Не для меня, — ответил он. — Я шел пешком с Канал-стрит. Жара и влажность просто доконали меня. Я бы с удовольствием выпил чего-нибудь холодного.

— В морозильнике канадский сухой и кока-кола, — сказала она. — Ты знаешь, где взять.

Когда он вернулся с кухни со стаканом имбирного зля, она прикуривала очередную сигарету с марихуаной Комнату наполнил резкий запах. Она наклонилась над коктейльным столиком, волосы упали ей на лицо. Теперь верхняя часть ночной рубашки соскользнула с плеч, открывая грудь. Она протянула ему “косяк” — набитую марихуаной сигарету.

— Хочешь затяжку?

— Не сейчас, — отказался он, садясь на стул напротив нее и отхлебывая свой эль.

Она еще два раза глубоко затянулась “косяком”, потом положила его в пепельницу и, снова откинувшись на спинку кушетки, подняла свой бокал.

— Мне скучно, — сказала она.

Он улыбнулся.

— Что еще новенького?

— Я чувствую себя возбужденной, — сказала она.

— И ты не можешь справиться с этой проблемой? — спросил он.

— Я мастурбировала весь день, — сказала она, — но это не такое уж большое удовольствие в одиночку.

— Мастурбация — сольный спорт, — сказал он.

— Не обязательно, — ответила она.

Не отвечая, он сделал еще один глоток.

Все еще откинувшись назад, она развела колени широко в стороны и, раздвинув средний и указательный пальцы в виде буквы V, раскрыла покрытые белокурыми волосами большие губы влагалища так, что показались малые, розовые и влажные. Она наблюдала, как он смотрит на нее.

— У тебя встает? — поинтересовалась она.

— Я же не мертвый, — ответил он, ощущая слабую пульсацию внизу живота.

— Хочешь попробовать эту норку? — спросила она.

— Не возражаю, — ответил он, потирая член через ткань брюк. — Но мне-то в этом какой интерес?

— Я тебя подрочу, — сказала она.

— Я сам сделаю это гораздо лучше, — рассмеялся он. — Отсоси или давай трахнемся, и то и другое пойдет.

— Ты же знаешь, что я не трахаюсь, — сказала она. — Ваши... члены, они такие безобразные.

Он расстегнул ширинку и вытащил пенис. На головке уже выступила прозрачная капля. Джо посмотрел на Лютецию.

— Вот и он, — сказал он. — От тебя требуется всего лишь немножко пожертвовать собой.

— Ой, х-й! — воскликнула она.

— Да, это он, — рассмеялся Джо. — Ему так хочется, чтобы его пососали.

Она с секунду смотрела на него, потом кивнула.

— Хорошо, подойди сюда.

Он встал, перешагнул через упавшие брюки, подошел к ней. Держа ее голову обеими руками, он притягивал ее лицо к своему члену. Она крепко сжимала губы.

— Открой свой паршивый рот, сука! — яростно выпалил он.

Она упорно отворачивалась, мотая головой из стороны в сторону. Когда ему наконец удалось притянуть ее голову к себе, было уже поздно. Его сотряс оргазм, сперма обливала ей лицо и шею.

— Это отвратительно, — шептала она дрожащим голосом, тщетно пытаясь совладать с собой. — Отвратительно.

— Лесбийская сука! — выдохнул он, вытираясь подолом ее ночной рубашки. Одев брюки, он повернулся к ней.

— Куда ты собрался? — спросила она.

— Ухожу, — ответил он.

— Ты не можешь уйти сейчас, — сказала она. — Ты же обещал взять в рот.

— При том условии, что ты сделала бы то же самое.

— Я собиралась, — сказала она. — Я же не виновата, что ты не мог потерпеть, пока я приготовлюсь.

С секунду он ошарашенно смотрел на нее, потом расхохотался.

— Хорошо, ты, сучка, — сказал он. — Вытри с себя сперму и вылезай из этого дурацкого кимоно. Я буду лизать тебя, пока у тебя кишка из задницы не вывалится.

Прошло два часа. Китти все еще спала. Он взглянул на Лютецию.

— Уже почти восемь. Боюсь, она сегодня уже не проснется.

— Наверное, ты прав, — ответила Лютеция и вдруг улыбнулась. — Знаешь, для мужчины ты делаешь это очень хорошо.

— Спасибо, — сухо ответил он. — Могу я воспользоваться вашим телефоном?

Она кивнула. Он позвонил двоюродной сестре, договорившись встретиться с ней у главного входа магазина на Фултон-стрит. Положив трубку, он сказал:

— Мне пора идти.

— О’кей, — ответила она. — Что передать Китти?

— Я свяжусь с ней завтра.

— О’кей, — сказала она, беря со столика бокал. — Ты же не сердишься на меня, правда?

Он улыбнулся.

— Нет Но в следующий раз я потребую равного времени.

* * *

Когда он подошел к главному входу “Абрахама и Страуса”, стрелки больших часов показывали без пяти девять. Полисмен занял свое место у внутренних дверей; через несколько секунд у наружных встал второй. Первыми начали выходить покупатели; к девяти, когда зазвенел звонок, большинство из них уже вышло, и полисмены заперли все двери, кроме одной, маленькой. Ушли последние покупатели, и в дверях появились первые служащие.

Мотти запаздывала, когда она вышла, была уже почти половина десятого. Увидев Джо, она улыбнулась.

— Извини за опоздание, — сказала она. — Но менеджеру потребовалось внести кое — какие изменения в рекламные объявления в последнюю минуту.

— Все в порядке, — ответил он, беря ее под руку. Они завернули за угол, пройдя ресторан “Гайдж и Толлнер”. Ресторан был заполнен до отказа.

— Многие из нашей администрации обедают здесь по четвергам, — сказала она.

— Ну и как? — спросил он.

— Это дорого, — ответила она.

Боковыми улицами они шли к станции подземки на Атлантик-авеню. Это был самый короткий путь, почти на три квартала короче, чем через Фултон. Улицы были темными, по обе стороны выстроились многоквартирные дома, заполненные цветными и пуэрториканцами, живущими на пособие по безработице. Люди, которых они встречали по дороге, не казались особенно дружелюбными. Видимо, поэтому Мотти бессознательно сжимала его руку, торопливо перебирая ногами. Завидев яркие огни Атлантик-авеню, она вздохнула с облегчением. Вход в подземку был на углу.

У него были приготовлены монеты в пять центов, и они прошли через турникеты, быстро дошли до части платформы, где останавливается первый вагон, в нем обычно меньше народу; кроме того, выйдя из головного вагона, как раз попадаешь напротив выхода из станции “Нью-Лотс”, куда они направлялись.

Им повезло. Первый же подошедший поезд оказался почти пустым “Нью-Лотс-авеню экспрессом”. Они сели на длинное жесткое сиденье Он взглянул на нее.

— Все в порядке?

Она кивнула.

— Спасибо, что зашел за мной. На прошлой неделе одну из наших девушек изнасиловали на боковой улице.

— Может быть, она этого хотела, — сказал он.

— Это неправда, — рассердилась она. — Я хорошо ее знаю. Она хорошая девушка. Почему вы, парни, всегда думаете, что девушки хотят, чтобы их изнасиловали?

— Но они действительно этого хотят, — сказал он. — Только посмотри, как они одеваются, даже ты. У тебя такой вырез, что сиськи вываливаются, а платье так обтягивает задницу, что каждое движение кажется приглашением.

— У тебя и в самом деле грязный ум.

— Это нормально, — рассмеялся он. — Сиськи и задницы. У любого парня встанет.

— У тебя всегда встает, — сказала она. — Даже когда ты был маленьким.

Он не ответил.

— Ты встречался с отцом? — спросила она.

— Да.

— И что произошло?

— Ничего, — ответил он. — Все в порядке.

— Твой отец сердился?

— Ты же знаешь папу, — сказал он. — Но все сработало. Я получил работу в крутой компании.

— А что с призывом? — спросила она.

Он почувствовал раздражение.

— Я же сказал, что обо всем позаботились.

Она помолчала, потом, потупив глаза на свою сумку, тихо произнесла:

— Я получила письмо от Стиви. Он хочет жениться на мне, когда приедет домой на каникулы.

В его голосе прозвучало удивление:

— Мой брат?

Теперь она была раздражена.

— Ты знаешь еще какого-нибудь Стиви?

— Не понимаю, — сказал он. — Как ты могла получить письмо до мамы? Мать всегда вскрывала всю корреспонденцию перед тем, как отдать получателю.

— Он не посылал его к нам домой, — сказала она. — Я получила его в магазине, когда пришла туда сегодня утром.

— Он пишет тебе?

— Время от времени, — ответила она.

— Он упоминал об этом когда-нибудь раньше?

— Нет.

— Паршивый ублюдок, — сказал он и посмотрел на нее. — Что ты собираешься делать?

— Не знаю, — ответила она. — Я боюсь того, что может об этом подумать твоя мать. Мы все-таки двоюродные брат и сестра.

— Это ни черта не значит, — сказал он. — Это совершенно нормально для еврейских семей. Ты же знаешь, что говорят, будто браки внутри семьи укрепляют ее.

— Это не шутки, — сказала она.

Он взглянул на нее.

— А что ты сама об этом думаешь? Ты хочешь выйти замуж за Стиви?

— Он мне нравится, — ответила она. — Но я никогда не думала о том, чтобы выйти за него замуж. Он пишет, что всегда думал обо мне. И что если бы мы поженились, то прекрасно жили бы. Во-первых, в следующем году он заканчивает медицинскую школу, и, если бы мы поженились, ему бы не пришлось идти в армию, он бы пошел работать в больницу на три года вместо службы в медицинских частях. Ему уже предложили места в восьми больницах, в разных штатах. Мы могли бы жить, где захотели. Врачи требуются везде.

Он внимательно посмотрел на нее.

— Это хорошо звучит. Даже мама не будет с этим спорить. Не думаю, что нужно тревожиться насчет ее реакции.

Она молчала.

— Что тебя беспокоит? — спросил он.

— Не знаю, — ответила она, и в ее голосе послышались слезы. — Понимаешь, все это кажется таким сухим и прозаичным. Я всегда мечтала о любви и романтике. Может быть, это глупо. Мне уже двадцать пять. Идет война, мужчин вокруг нет. Еще несколько лет, и я буду старой девой.

Он взял ее руку в свои.

— Не думай так, — сказал он. — Ты чудесная девушка.

В ее глазах стояли слезы.

— Но нигде в письме он даже не упомянул, что любит меня.

— Совсем? — спросил он.

— Может быть, только в самом конце. Он подписался: “С любовью, Стиви”.

— Тогда на что ты жалуешься? Он написал это. — Он улыбнулся. — Это же Стиви, мой брат. Он врач, а не писатель.

Она невольно рассмеялась.

— Так ты думаешь, что все в порядке?

— Все просто великолепно! — воскликнул он. — И всегда помни, что, если он не будет удовлетворять тебя, ты сможешь обратиться ко мне. Для этого у мужей и существуют братья.

4

Ряды ручных тележек выстроились по всей западной стороне 10-й авеню между 52-й и 54-й улицами. Продавцы были в большинстве итальянцы. Джо смотрел на тележки, на которых громоздились овощи и фрукты; на других были итальянские сыры, завернутые в марлю. Были и тележки, на которых разложили дешевые домашние платья и белье, с некоторых продавали ножи, вилки, тарелки и другую посуду. Вокруг них толпились спорящие друг с другом, торгующиеся мужчины и жен — шины. Было уже почти десять часов, когда, пробравшись между тележками, Джо перешел улицу и оказался перед окошком магазина, на котором была вывеска, гласившая: “Кариббиан импортс”.

Окошко было таким пыльным, как будто его не мыли несколько месяцев. Заглянуть в магазин было невозможно, поэтому он открыл дверь, такую же грязную, как и окно. На ней красовалась табличка “Открыто”.

Внутри была стойка, комнату тускло освещала единственная лампочка. Он огляделся. На нескольких полках были выставлены ножи и вилки различных размеров с деревянными и стальными ручками. На прилавках с трудом можно было разглядеть деревянных кукол, тоже разных размеров, в национальных костюмах. На стенах висели квадратные и прямоугольные картинки, все нарисованные яркими красками, представляющие сцены из жизни обитателей Карибских островов.

Так он простоял несколько секунд. Магазин казался пустым — ни одного человека, ни малейшего звука. Он постучал по прилавку, подождал. Ответа не последовало. Тогда он посмотрел на заднюю стену, за прилавком, где находилась дверь, с надписью неровными буквами. “Посторонним вход воспрещен”. Он поколебался, потом тихо постучал в дверь.

Через несколько секунд голос, явно принадлежавший черному, но с легким английским акцентом, спросил из-за закрытой двери:

— Это новый парень?

— Да, — ответил он. — Джо Краун.

— Привет! — отозвался голос — Уже десять?

— Да, сэр, — ответил Джо.

Громыхнула снимаемая цепочка, и в образовавшуюся щель выглянул высокий негр.

— Здесь еще кто-нибудь есть?

— Нет, — ответил Джо. — Только я.

— Закрой входную дверь и переверни табличку Потом иди сюда. — Негр смотрел, как Джо запирает дверь магазина, потом широко распахнул дверь, за которой скрывался. Он стоял посреди дверного проема совершенно голый, протягивая руку — Я Джамайка, — сказал он звучным голосом.

Джо поймал его руку.

— Джо Краун.

— Заходи, — сказал Джамайка. — Я влезу в штаны.

Джо вошел в заднюю комнату. На старомодном столе стояла дающая тусклый свет лампа. В воздухе чувствовался слабый запах марихуаны. Джамайка взял со стула свои трусы и брюки и натянул их. Со стороны дальней стены послышался какой-то звук, и Джо повернулся.

В центре комнаты стояла полуторная софа. В изумлении он открыл рот На кровати лежали три хорошенькие черные девушки, тоже абсолютно голые.

Джамайка взглянул на них и улыбнулся, показав крупные белые зубы.

— Не обращай на них внимания, — сказал он. — Они все жены.

— Ваши жены? — Джо чувствовал себя довольно глупо.

— Типа того, — сказал Джамайка. — Это мои девочки. Они работают на меня. У меня их еще шесть. Я их сладкий мужчина.

Джо уставился на него.

— Как вы можете заботиться обо всех них?

Джамайка рассмеялся.

— Это легко. Я никогда не беру в постель больше трех за раз.

— А как вы запоминаете их имена? — спросил Джо.

— Это тоже легко, — ответил Джамайка. — У них у всех одно имя. Лолиты, — он повернулся к девушкам на кровати, — подымайте задницы, одевайтесь и за работу, — сказал он — У меня дела с этим парнем.

Он снял со стула рубашку, начал просовывать руки в рукава, потом посмотрел на Джо.

— Я забываю о хороших манерах, — сказал он. — Ты не хотел бы трахнуть одну из них, пока они не оделись?

— Нет, спасибо, — ответил Джо, глядя на него во все глаза.

— В любое время, — сказал Джамайка. — Они в твоем распоряжении. И для тебя это бесплатно Одно из преимуществ этой работы.

Джо кивнул.

— Тогда пошли в магазин, — сказал Джамайка. Затем он обернулся и посмотрел на девушек. — Одна из вас, Лолиты, поднимает свою задницу и идет в магазин на углу за кофе и сладкими булочками.

Джамайка прошел в магазин вслед за Джо и уселся за стойкой. Он смотрел на Джо.

— Мне сказали, что ты писатель!

— Это правда, — ответил Джо.

— И что ты пишешь?

— Рассказы. Для журналов — ну сами понимаете, — сказал Джо.

— Я не так уж много читаю, — сказал Джамайка. — Но я уважаю писателей.

— Очень приятно, — сказал Джо.

Джамайка посмотрел на него.

— Эти девчонки не часть твоей работы, — сказал он. — Это, так сказать, побочная линия моей.

— Неплохо, — улыбнулся Джо.

— Много возни, но вообще — то это о’кей, — сказал он.

Джо кивнул.

— Твоя работа в основном — сидеть в магазине и подходить к телефону, потому что я часто ухожу. Иногда нужно будет доставлять кое-что, после того, как магазин закрывается. За это будет доплата. — Джамайка снова взглянул на него. — Нормально?

— Прекрасно, — сказал Джо. — Но я все еще не знаю, что я должен делать и что мы здесь продаем. Я не знаю ничего об этих вещах на полках и стенах.

Джамайка покачал головой.

— Мистер Би тебе ничего не говорил?

Теперь пришла очередь Джо покачать головой.

Джамайка встретился с ним глазами.

— “Гамболз”, “гэнч” и “хэппи даст”. Опиум, марихуана и кокаин.

— Мистер Би не говорил мне.

— Беспокоиться не о чем, — сказал Джамайка. — Большинство наших клиентов — музыканты и люди высшего общества Это надежно. Кроме того, у мистера Би договор с синдикатом. У нас такая крыша, что никогда не бывает проблем.

Джо молчал.

— Это хорошая работа, — сказал Джамайка. — Большинство времени ты не должен здесь ничего делать и можешь писать, сколько тебе захочется. И кроме положенных двадцати пяти долларов, ты будешь делать, наверно, двадцать — тридцать доплаты за доставку посылок.

— Отлично, — сказал Джо.

Прищурившись, Джамайка посмотрел на него.

— Ты что, испугался?

Джо кивнул.

— Смотри на это так, — сказал Джамайка. — Лучше уж тебе бояться здесь, чем бояться и остаться без башки в армии.

Джо не ответил. Конечно, на это можно было смотреть и так.

Открылась дверь, и вошла одна из девушек. На ней было дешевое платье из набивной ткани, туго обтягивавшее ее высокую грудь и мускулистые ягодицы. Она с любопытством посмотрела на него темными глазами, потом встряхнула головой так, что мягкие завитки волос, струящихся вдоль щек, взлетели вверх, и повернулась к Джамайке.

— Можно купить кофей булочки и для нас тоже?

Он взглянул на нее.

— Рабочие столы готовы?

— Почти, — ответила она.

Он вытащил пятидолларовую купюру из кармана.

— О’кей, — сказал он — Только быстро, у нас куча работы.

Она взяла деньги и посмотрела на Джо.

— Сливки и сахар в ваш кофе?

— Нет, спасибо, я пью черный, — сказал Джо.

Она улыбнулась.

— Если вы любите черный кофе, значит, вы как раз мой тип мужчины.

— Тебе пора идти, — резко сказал Джамайка. — Оставь свои штучки до того времени, пока мы закончим работу. — Он провожал ее взглядом, пока она не вышла из магазина, потом повернулся к Джо. — Девчонки — настоящий геморрой, — сказал он — За ними нужен глаз да глаз.

Джо молчал.

— Ты будешь работать с полудня до семи, — сказал Джамайка. — Меня здесь не будет с часу до шести.

Джо кивнул.

— Ну пошли, — сказал Джамайка. — Давай посмотрим, как там девочки.

Джо прошел в заднюю комнату вслед за ним. За это время она превратилась в лабораторию. От двух флюоресцентных ламп на потолке исходил яркий голубой свет. Убранная и сложенная софа оказалась диваном из искусственной кожи. Два стола, покрытые черной клеенкой, были составлены вместе в виде буквы Т. Две находившиеся в комнате девушки тоже были одеты в дешевые домашние платья из набивной ткани.

Джамайка достал из одного из карманов связку ключей. И тут Джо впервые заметил, что вдоль одной стены стоят высокие, запертые на замки металлические шкафы, а в дальнем углу помещаются два новых электрических холодильника. На дверцах холодильников тоже были замки. Джамайка быстро открывал шкафы и холодильники.

Девушки тем временем так же быстро и привычными движениями доставали оборудование и расставляли на столах.

Вскоре там уже стояли большая ручная кофемолка, электрический миксер, сито с глубокой миской — поддоном. В середине стола были весы с маленькими гирьками весом от половины грамма до двух унций. На противоположном конце меньшего стола лежали голубые и розовые кусочки бумаги; за ними стояли коричневые стеклянные пузырьки, на которые уже были наклеены ярлычки. Джо взглянул на один. На каждом была наклейка: “КОКАИН. Семь (7) грамм”.

Более длинный из столов был поделен на две части. На меньшей из них был ручной пресс на десять таблеток. Другой, побольше, с зубцами в виде шипов, предназначался для того, чтобы срезать листья марихуаны с веток; затем, при помощи сита, листья отделялись от зерен. Рядом помещался ручной станок для сворачивания сигарет.

Джамайка достал из холодильников несколько коробок. Две из них, серые, он поставил на стол. Потом он открыл коробки, в каждой из которых было по десять бутылочек, в которых, судя по наклейкам, содержался кокаин. Рядом с бутылочками он поместил большую круглую жестянку с надписью “Лактоза” и маленький пузырек с наклейкой “Стрихнин”. Он взглянул на Джо.

— Этот кокаин на семьдесят процентов чистый. Он может запросто разнести тебе мозги, — сказал он — Мы смешиваем равные части кокаина и лактозы, потом добавляем чуть-чуть стрихнина, чтобы придать горьковатый привкус, делающий незаметным сладость лактозы. Таким образом все остаются довольны.

Джо ничего не ответил. О том, что так увеличивалась прибыль, Джамайка даже не упомянул. Джо смотрел, как Джамайка кладет большой прямоугольный коричневато-черный блок прессованного опиума перед одной девушкой и коробку с марихуаной перед другой.

Джамайка посмотрел на него.

— Употребляешь что-нибудь из этого?

Джо отрицательно покачал головой.

— Ну разве что “косячок” иногда. Не хочу втягиваться Это делает меня чокнутым.

Джамайка улыбнулся.

— Ну и правильно Если не можешь держать это в своих руках, лучше не связывайся.

В дверь постучали, и девушка, которую посылали за кофе, просунула голову в комнату.

— Кофе на стойке, — сказала она.

Джамайка улыбнулся.

— О’кей, — сказал он, окидывая девушек взглядом. — Пошли.

Та из девушек, что стояла за Т-образным столом, повернулась к Джамайке.

— Можно нам всем понюхать? — спросила она. — Нам нужно встряхнуться. Между прочим, мы не так уж много спали ночью. Было уже семь утра, когда мы сюда пришли.

Некоторое время Джамайка молча смотрел на нее, потом кивнул. Он достал небольшую склянку и крошечную серебряную ложечку.

— Хорошо. Но только по одному разу каждая, — ответил он. — Не забывайте, у нас сегодня много работы. Скоро выходные.

Девушки сгрудились вокруг него, как стайка воробьев, подбирающих хлебные крошки. Джамайка взглянул на них, потом на Джо.

— Все они Лолиты, — он ухмыльнулся. — Все сучки.

Джамайка поднялся со стула, поставив свою пустую чашку настойку.

— Перерыв окончен, — сказал он девушкам. — Пора за работу.

Когда они направились в заднюю комнату, он проводил их взглядом и повернулся к Джо.

— Можешь начать завтра в полдень?

— Конечно, — ответил Джо.

— Попозже я объясню тебе, что ты должен будешь делать, — сказал он. — А сейчас мне нужно приглядывать за девочками. Если меня не будет рядом, они все растащат.

— О’кей, — сказал Джо.

Зазвонил телефон, Джамайка поднял трубку.

— “Кариббиан импортс”, — сказал он настороженно. Потом в течение нескольких секунд он слушал. — Это нужно прямо сейчас? — спросил он. Прошло еще несколько секунд. — Хорошо, я все устрою, — наконец ответил он.

Он положил трубку и посмотрел на Джо.

— Ты можешь оказать мне услугу?

Джо кивнул.

Джамайка жестом попросил Джо следовать за ним в заднюю комнату. У девушек уже кипела работа. Джамайка достал из шкафа два коричневых бумажных пакета, вложил один в другой, потом наполнил их и закрыл. Его движения были настолько быстрыми, что Джо не успел рассмотреть, что именно он упаковал.

Джамайка перевязал пакеты коричневым шнурком и отдал их Джо. Адрес он нацарапал на маленьком листке бумаги.

Джо взглянул на бумажку.

“25 С. П. В. Пентхауз С. $1000.00.”

— Все понял? — спросил Джамайка.

Он кивнул.

Джамайка дал ему пятидолларовую купюру.

— Дай это швейцару, — сказал он. — Он тебя пропустит. — Он вышел в помещение магазина вместе с Джо. — Этот покупатель — большой человек, — сказал он. — Он известный бродвейский композитор, так что сделай все побыстрей. В два часа он уезжает в Калифорнию.

— Оплата при доставке? — спросил Джо.

— Мы делаем бизнес только так, — ответил Джамайка.

На то, чтобы добраться до многоквартирного дома, у Джо ушло меньше чем десять минут. Швейцар внимательно посмотрел на него, потом сунул в карман пять долларов и проводил Джо до лифта, довез его до нужного этажа Он ждал в открытых дверях лифта, пока Джо отдавал пакеты и получал конверт Джо проверил конверт, и, прежде чем он успел открыть рот, чтобы поблагодарить, дверь квартиры закрылась.

Он вернулся к лифту.

Еще примерно через десять минут он вернулся в магазин. Он был пуст. Джо постучал во входную дверь, и из задней комнаты вышел Джамайка.

Джо отдал ему конверт, Джамайка зашел за прилавок и пересчитал деньги, потом положил их в карман.

Вытащив десятидолларовую бумажку, он протянул ее Джо.

— Только что звонил покупатель и сказал мне, что так спешил, что даже не успел дать тебе чаевые.

— Все в порядке, — сказал Джо. — Я могу подождать.

Джамайка улыбнулся.

— Бери-бери, — сказал он. — До завтра.

— Спасибо, — сказал Джо. И, уже выйдя на улицу, он осознал, что только что прошел проверку.

5

Он плотно закрыл дверь телефонной будки, чтобы уличный шум не мешал ему разговаривать.

— Мисс Шелтон? Это Джо Краун, — сказал он в трубку. — Я тот самый писатель, которому ваша сестра разрешила позвонить.

У мисс Шелтон был вежливый, но самоуверенный голос хорошо образованной женщины.

— Да, мистер Краун, — ее тон никак нельзя было назвать ободряющим.

— Могу ли я встретиться с вами?

Она ответила все тем же холодным тоном:

— Так вы тот самый писатель?

— Да, мисс Шелтон.

— Какие из ваших произведений уже изданы? — спросила она. — Кроме тех рассказов в журналах, о которых я уже знаю.

— Ничего, — ответил он. — Но я написал довольно много рассказов и новелл.

— Вы предлагали их журналам? — спросила она. — Какова была их реакция?

— Только отказы со стороны тех, кто их читал, — ответил он. — Обычно они возвращались ко мне нераспечатанными, с запиской, в которой говорилось, что они читают только рукописи, представленные агентами.

— Кэти считает, что вы сможете стать хорошим писателем, — сказала она.

— Ваша сестра приняла во мне большое участие.

— Вы можете прислать мне несколько рассказов, чтобы я могла оценить вашу работу? Постарайтесь выбрать те, которые считаете лучшими.

— Я сделаю это, мисс Шелтон, — сказал он. — Лучше будет послать их почтой или самому доставить в ваш офис?

— Можете послать почтой, это вполне подойдет, — сказала она. — Я свяжусь с вами, как только у меня будет время прочитать их.

— Большое вам спасибо, мисс Шелтон, — сказал он.

— Не стоит благодарности, — официально ответила она. — Я чрезвычайно уважаю мнение моей сестры и с удовольствием прочитаю ваши работы. До свидания, мистер Краун.

— До свидания, мисс Шелтон, — сказал он. В трубке раздался щелчок, потом гудок. Когда он положил трубку, то услышал, как пятицентовик со стуком упал внутри автомата. Он машинально сунул палец в возвратное отверстие. Сегодня действительно был его счастливый день — в ладони было четыре пятицентовика.

Одну из монет он потратил на то, чтобы позвонить двоюродной сестре. Мотти сняла трубку.

— Что сказала мама? — спросил он.

— Я не говорила с ней, — сказала она. — Мама ушла еще до того, как я проснулась.

Он кивнул. Он и забыл, что по пятницам на птичьем рынке много работы и в эти дни мать помогает отцу. Это был единственный день недели, когда для того, чтобы справиться с запаркой, на рынке требовалось два кассира.

— Когда ты собираешься сказать ей?

— Я думаю, лучше всего будет сделать это в воскресенье. По субботам всегда такая суматоха. Утром — шул, а потом бегом домой — готовить обед.

— О’кей, — сказал он. — Если тебе нужно будет помочь в разговоре с ней, зови меня.

Он нажал на рычаг, опустил еще одну монету и набрал номер. К телефону подошла Лютеция.

— Китти дома? — спросил он.

— Подожди минутку, сейчас я ее позову.

Через несколько секунд в трубке послышался голос Китти:

— Джо?

— Да, — ответил он. — Я заходил вчера днем, но ты спала.

— Я знаю, — сказала она. — Я просто вырубилась.

— Сейчас с тобой все в порядке?

— Все отлично, — сказала она. — У меня есть для тебя деньги, отдам, если ты сейчас зайдешь.

— Уже иду, — сказал он, чуть подождав, пока монета скользила вниз. Но на этот раз ему не повезло.

* * *

Марта отвернулась от окошка кассы, выходившего на птичий рынок. Фил поворачивал ключ в замке нижнего ящика своего стола. Она, смотрела, как он пристегивает кобуру и проверяет кольт 38-го калибра. Глядя на мужа, она сказала, как говорила каждую пятницу, когда он брал с собой пистолет:

— Разве обязательно идти с пистолетом, когда собираешь паршивые пятидолларовые бумажки?

— Это не просто пять долларов, — как обычно ответил он. — Днем сумма доходит до тысячи или двух тысяч долларов. И найдется полно мешаггеиеров, которые с удовольствием присвоили бы их.

— И что же, ты собираешься убить их? — спросила она.

— А ты хочешь, чтобы я дал им уйти с деньгами?

— А если они убьют тебя первыми? Ты у нас такой снайпер, ты будешь быстрее? — взорвалась она.

— Ты не понимаешь, — сказал он. — Я беру с собой пистолет не для того, чтобы стрелять из него. Просто если они будут знать, что у меня пистолет, они ко мне не полезут.

Ей пришлось умолкнуть, так как к окошку подошел покупатель. Потом она опять повернулась к мужу.

— Где шикса? — спросила она. — Она всегда опаздывает.

— Сейчас только половина первого, — сказал Фил.

— Прошло всего лишь полчаса с тех пор, как она ушла. А у нее есть час на ленч.

— Она же знает, что пятница у нас — самый тяжелый день. Ей нужно было бы проявлять к нам больше внимания и уходить на полчаса. Но что можно ожидать от шиксы? — с кислой миной сказала Марта.

— Ей нужно готовить ленч для ее двух ребятишек, когда они приходят домой из школы, — сказал он.

— Она должна была заранее с тобой договориться, — сказала она.

Фил не ответил ей. Джози давно с ним договорилась.

Он открыл дверь.

— Я вернусь часа в четыре.

— Будь осторожен, — прокричала ему вслед Марта. Она повернулась обратно к окошку, перед которым уже начала выстраиваться маленькая очередь.

Квартира Джози находилась всего в двух кварталах от рынка. Дверь была незаперта. Он вошел в гостиную. Джози вышла из кухни.

— Что тебя так задержало?

— Было много работы, — сказал он, снимая пиджак и вешая его на спинку стула.

— Ты хочешь сказать, твоя жена катила на меня бочку, — раздраженно сказала она.

Не отвечая, он отстегнул кобуру и уже начал расстегивать рубашку, когда заметил, что она все еще полностью одета.

— Что тебя беспокоит?

— Твоя жена меня не любит, — сказала она.

— Да?

— Она знает, — сказала она.

— Дерьмо она знает, — сказал он. Он снял брюки, бросил их на пол, вытащил свой член, уже большой и твердый. — Пощупай эти чертовы яйца, — сказал он. — Они на ощупь, как чертовы камни.

— У нас только двадцать минут, — сказала Джози. — Я опоздаю. Ты же знаешь, твоя жена будет писать кипятком и всю остальную часть дня мне придется тяжело.

— Единственная тяжесть, которую тебе сегодня придется испытать, это мой член в твоей горячей влажной норке, — сказал Фил рассерженно.

— Пока я сейчас разденусь, а потом опять буду одеваться, пройдет целый час, — сказала Джози.

— Перегнись через кушетку, и я войду в тебя сзади,

— сказал он. — И не надо будет раздеваться.

Она с секунду смотрела на него.

— Презерватив у тебя с собой?

— Что ты, черт бы тебя побрал, со мной делаешь? — Фил почти кричал на нее. — Ты хочешь, чтобы я с ума сошел?

Она молча повернулась к нему спиной и перегнулась через ручку кушетки. Потом высоко задрала юбку, подняла нижнюю часть пояса. Он не дал ей времени, чтобы снять трусики, просто стянув их с нее, так что они упали к ее ногам. Она почувствовала, как его сильные руки сжали ее бедра и он с силой вогнал в нее свой член.

— О, Господи! — простонала она. — Ты засунул эту чертову штуку до самого моего горла!

Снова и снова вбивая в нее член, он чувствовал себя молотом, прессом, каким-то неутомимым механизмом, из его горла вырвался звериный рык. Она обернулась к нему через плечо. Его лицо было багровым от прилива крови.

Она еще нагнулась, просунула одну руку у себя между ног и взяла его за мошонку, нежно сжимая ее.

— Как мне нравятся твои яйца, Фил, — прошептала она, переводя дыхание. — У тебя самые большие яйца, какие я только видела у мужчины. — Она начала сжимать их сильнее. — О Боже, Фил! — воскликнула она. — Ну почему мы всегда должны делать это так быстро? Почему мы не можем проводить больше времени вместе?

— Черт возьми, можешь не болтать, ты, сука! — проскрежетал он. Потом у него перехватило дыхание. — О, черт! — заорал он. — Я кончаю!

Она потянулась к его фаллосу.

— Презерватив на тебе? — спросила она испуганным голосом.

— К черту чертов презерватив! — прокричал он.

Ударом локтя она сердито выпихнула его из себя, оттолкнув его, и повернулась к нему лицом.

— Боже мой! — сказала она. — Ах ты сукин сын. Ты же до сих пор заливаешь своей спермой мою кушетку.

Он молча смотрел на нее, пока не отдышался.

— Дай мне полотенце вытереть член. Он весь мокрый.

— Наплевать мне на твой член! — взорвалась она. — Посмотри, что ты сделал с моей кушеткой! Ты испортил ее!

Внезапно он почувствовал себя совершенно измотанным.

— Я куплю тебе другую кушетку, — сказал он. — Только дай мне полотенце и одевайся. Ты уже опоздала на работу.

Она посмотрела на него и улыбнулась.

— Пойдем со мной в ванную, — сказала она — Я тебя вымою. А до рынка мне идти пять минут.

Он пошел за ней в ванную. Она встала на колени, обтирая его Запрокинув голову, она посмотрела на него.

— Ты не можешь прийти ко мне вечером, вместо того, чтобы идти в шул? — спросила она.

— Я бы очень этого хотел, — серьезно ответил он. — Но сегодня я один из миньян. Один из тех десяти человек, что выносят Тору. Может быть, в следующую пятницу получится.

Она смотрела, как он одевается.

— О’кей, — сказала она.

— Мне пора, — сказал он.

— Я знаю, — печально ответила она. Она поднялась на носки и поцеловала его. — Ты знаешь, Фил, я действительно люблю тебя.

Когда он заговорил, странная грусть слышалась в его голосе.

— Я знаю, — сказал он. — Я знаю, Джози.

Когда он вернулся на рынок, было уже почти пять часов. Глядя в окно, он мог видеть, что территория рынка уже убрана и вычищена, а сам он закрыт.

— Как дела? — спросила Марта.

— А как они должны быть? — ответил он вопросом на вопрос. — Идут, — он не смотрел на Джози, которая, сидя у окна, считала выручку. И она ни разу не взглянула на него.

— Джози закончит через пару минут, — сказала Марта.

Все еще не глядя на Джози, Фил обратился к ней:

— Сколько там получается?

— Сто пятнадцать долларов, мистер Кроновитз, — ответила она.

Марта посмотрела на Джози.

— Постарайтесь поторопиться, — мягко сказала она — Мистер Кроновитз может опоздать в шул.

— Я, пожалуй, пойду подгоню машину, — сказал Фил. — Мне нужно оставить ее в двух кварталах от шула, а то рабби увидит.

Джози взглянула на него и направилась к двери.

— Желаю вам хорошо провести выходные, мистер Кроновитз, — сказала она, выходя.

— И вам тоже, Джози, — сказал Фил, оглядываясь на нее. — И вам тоже.

Забираясь на переднее сиденье автомобиля рядом с ним, Марта спросила:

— Она не работает по выходным?

— Она работает в субботу. Ал доплачивает ей за то, что она помогает ему.

— Значит, она не выходит на работу по воскресеньям? — спросила она. — Почему?

— У гоев тоже есть право на Шаббес, — ответил он.

6

Китти Брэнч сидела за печатной машинкой, как обычно, справа от нее на столе стояла чашка кофе, а слева — пепельница, наполненная окурками. Ее короткие вьющиеся волосы цвета соли с перцем и очки в черной оправе как — то удивительно сочетались, создавая ее собственный, очень привлекательный стиль. Несмотря на то, что в квартире было тепло, на ней была серая льняная юбка и мягкая хлопчатобумажная рубашка с длинными рукавами. Когда Джо вошел в комнату, она подняла голову и посмотрела на него. Ее голос был хриплым от виски и усталости.

— Тебе кофе или чего-нибудь холодного, Джо?

— Кока-кола подойдет, — ответил он и посмотрел на нее. — Ты выглядишь усталой.

Несмотря на внешность настоящей леди, она разговаривала, как водитель грузовика.

— Я затрахалась. Мне нужно завязывать. Слишком много проклятой выпивки. Она убьет меня.

Джо опустился на стул напротив нее.

— Ты сама знаешь, что тебе нужно.

— Конечно, знаю, — сказала она. — Только я этого никогда не делаю.

Джо не ответил.

Она прокричала в соседнюю комнату:

— Лютеция, принеси Джо кока-колы. — Потом, снова повернувшись к Джо, достала из ящика стола пять купюр по одному доллару и протянула их ему. — Ты мне очень помог, спасибо, — сказала она.

— Тебе спасибо, — ответил он. — Я был рад сделать это для тебя.

Лютеция принесла бутылку кока-колы и стакан с кубиками льда.

— Изволите еще чего-нибудь? — мрачно осведомилась она.

Китти несколько секунд смотрела на нее. На Лютеции была та же, полупрозрачная шифоновая ночная рубашка, что и вчера.

— Ради Христа! — раздраженно воскликнула Китти. — Ты оденешься когда-нибудь?

— А какого черта? — огрызнулась Лютеция. — Мы больше не выходим из квартиры. Все, что ты делала всю эту неделю, это пила и вырубалась, пила и вырубалась. Я начинаю уставать от этого.

— Почему ты не найдешь себе какую-нибудь долбаную работу? — набросилась на нее Китти.

— И что я там буду делать? — сердито спросила Лютеция. — Единственное, чем я могу зарабатывать деньги, — это быть натурщицей в “Нью скул”, а ты не хочешь, чтобы я позировала голой.

— Ты была хорошей секретаршей, — сказала Китти.

— Конечно. За двадцать в неделю. А позируя, я могу получать пятнадцать долларов в день, двадцать пять в день за частные сеансы. И по крайней мере, я хотя бы разговаривала с какими-то людьми. — Она взглянула на Джо, потом опять повернулась к Китти. — Единственный человек, которого я вчера видела, — вот этот твой дерьмовый дружок, который уверен, что на его члене свет клином сошелся! — И она вылетела вон из комнаты.

— Какая оса ее укусила? — спросил Джо.

Китти посмотрела на него.

— Боюсь, что она скоро бросит меня.

Он наполнил свой стакан.

— Не трепи себе нервы из-за этого. Пусть идет.

— Ты не понимаешь, — сказала Китти, и в ее голосе послышались слезы. — Я люблю ее.

Не отвечая, Джо отхлебнул из своего стакана. Китти покосилась на него.

— Она сказала мне, что ты пытался ее изнасиловать.

Он встретился с ней взглядом.

— И ты веришь этому?

Китти поколебалась, потом отрицательно покачала головой.

— Нет. Я ее знаю. Она с ума сходит, даже если я хочу трахнуться раз в несколько месяцев.

Джо молчал.

— Что произошло вчера? — спросила Китти.

— Она хотела, чтобы я пососал ее, — ответил он.

Китти посмотрела на него.

— И ты сделал это?

— Да.

— А что она сделала для тебя взамен? — спросила она.

— Надула меня, — ответил он. — Обещала взять в рот, а сама тянула, пока я не кончил ей в руку.

Китти рассмеялась.

— Она настоящая сучка.

— Ага, — саркастически ответил он.

— Но у нее самая сладкая норка, какую я только пробовала, — вздохнула Китти.

— Сладкая норка — это еще не все, — сказал он. — Это не единственная вещь на свете.

— Она все еще ребенок, — сказала Китти. — Она еще ничего в жизни не знает.

— О’кей, — сказал он. — Но могу поспорить, что это не помешает ей вконец извести тебя.

Китти подняла на него глаза, потом потянулась за сигаретой.

— Я знаю, — грустно сказала она. — Но что я могу сделать? Я люблю ее.

— Мне очень жаль, — сказал он.

Она пожала плечами.

— Я переживу, — сказала она. — Я уже проходила через это. — Она взглянула на него. — Я слышала, что редакции нужен рассказ в пяти частях о семействе Голд. Ты же знаешь, они построили нью-йоркский Центральный вместе с Асторами. Если дело выгорит, у меня будет для тебя работа часов на двадцать.

— Прекрасно, — сказал он. — Сейчас я временно работаю в одном магазине, и, кроме того, у меня договоренность на несколько рассказов в журнале, но я с удовольствием возьму и эту работу.

Она улыбнулась.

— Было бы здорово, если бы ты мог связаться с одним из приличных журналов.

— Может быть, мне повезет, — сказал он — Но пока я не жалуюсь. Может, я получаю не так уж много денег, но, во всяком случае, мне платят их за писательскую работу.

— Все правильно, — заметила она. — Так и должно быть. — Она затушила сигарету. — Ты не пропадай, хорошо? Может быть, как-нибудь вместе пообедаем?

— Ладно, — ответил он, вставая. — Надеюсь, у тебя все сложится хорошо.

Она проводила его до двери.

— И я надеюсь, — сказала она.

* * *

Мотти шла по узкому проезду между домами. Гараж был открыт. Машины дяди Фила там не было. Она отперла боковую дверь дома и вошла на кухню. Дом казался пустым. Стенные часы показывали шесть. Это было вполне нормально для пятницы. Она рано приходила с работы, а ее дядя и тетка проводили вечера в синагоге. Обычно они приходили домой не раньше десяти или одиннадцати вечера.

Она подошла к плите, на которой стояли две кастрюли, и заглянула в них. Мясо и молодая картошка в одной, побольше, и циммес — морковь и горох, приготовленные с медом или сахаром, — в другой. Все, что ей оставалось делать, — это подогреть еду на маленьком огне. Она поколебалась. Она не чувствовала себя особенно голодной и поэтому решила подняться в свою комнату и принять душ перед обедом.

Когда она начала подниматься по лестнице, то услышала стук печатной машинки, раздававшийся из комнаты Джо. Она остановилась перед его дверью. Машинка трещала, как пулемет. Она постучала в дверь.

— Это я, — сказала она.

— Я работаю, — прокричал он из-за двери.

— Я знаю, — ответила она. — Я иду принимать душ Позови меня, когда закончишь, и я разогрею нам обед.

— О’кей! — прокричал он.

Снова затарахтела машинка. Мотти вошла в свою комнату. Она медленно закрыла дверь. Внезапно она ощутила усталость. Она сняла с себя платье и в лифчике и трусиках растянулась на кровати. Закрыв глаза, она сразу же задремала Она еще не совсем заснула, когда ей уже начал сниться сон.

Это был не просто сон, а самый настоящий кошмар. Ее тетя Марта кричала на нее:

— Только через мой труп ты выйдешь замуж за моего Стиви! Ты, наверное, рехнулась! Сколько у тебя денег, чтобы помочь ему? Сможет он открыть собственный офис? Снять квартиру и обставить ее? Мой Стиви станет врачом, профессионалом. Ему нужно жениться на девушке из богатой семьи. А не на девушке, которую мы воспитали, о которой должны были заботиться, а иначе ей пришлось бы расти на улице!

Она почувствовала, что по щекам текут слезы.

— Но, тетя, мы любим друг друга. Мы всегда любили друг друга, даже когда были детьми.

— Любовь, морковь! — орала тетя Марта. — Вон! Вон из моего дома, ты, шлюха, ты, Иезавель! Вон!

Плача, Мотти повернулась к Стиви.

— Стиви, скажи своей матери! Мы любим друг друга. Скажи ей!

Стиви смотрел на нее через стекла очков в роговой оправе, вид у него был, как всегда, серьезный.

— Нам нужно обдумать все это, — нервно сказал он. — Может быть, мы поступаем неосмотрительно. Мама просто пытается помочь нам.

Теперь все, что она могла делать, это плакать, пока слезы не застили ей глаза, так что видела все как будто в тумане. Потом она почувствовала, как кто-то сильный берет ее руки в свои.

— Стиви! — вскрикнула она. Со все еще мокрыми от слез щеками она открыла глаза и взглянула наверх. — Джо.

— Ты так громко кричала, — сказал он. — Я услышал тебя из своей комнаты.

Она села на кровати.

— Извини.

— Не извиняйся, — сказал он. — У всех бывают плохие сны.

— Так глупо получилось, — Сказала она и снова посмотрела на него. — Наверное, я действительно очень боюсь твою мать. Ты же знаешь, как она относится к Стиви.

Джо рассмеялся.

— Знаю. Ей кажется, что ни одна девушка его не достойна. Ее сын — врач.

— Насчет тебя у нее ничего подобного нет, — заметила она.

— Я — “негодник”, — сказал он. — Для нее писатель — это тот, кто не работает.

— Это просто другой вид работы, — возразила она.

— Я знаю это. Ты знаешь это. Но она этого не знает, — поморщившись, сказал он.

— Давай я переоденусь и подогрею обед.

— Не торопись, — сказал Джо. — Я буду работать. Просто позови меня, когда все будет готово.

Она сидела на краю кровати, пока не услышала стук его машинки. Потом медленно стянула с себя лифчик и трусы и посмотрела на свое отражение в зеркале комода. Под глазами были темные круги. Дневной свет быстро угасал. Она включила верхний свет и бра над кроватью, снова повернулась к зеркалу. Теперь тени под глазами казались еще темнее. На теле, там, где были резинки нижнего белья, виднелись красные полосы. Она потерла их, потом обхватила ладонями груди. Они были тяжелыми, и она забеспокоилась, не становятся ли они еще больше и мягче. Она надеялась, что нет. И так 36-й размер лифчика был достаточно большим. Она всегда стеснялась размера своей груди. На работе мужчины всегда смотрели на ее бюст. Грудь побаливала.

Она бросила быстрый взгляд на календарь. До месячных оставалось всего несколько дней. Может быть, поэтому она и чувствует себя такой отяжелевшей. Она всегда набирала несколько фунтов веса перед месячными, и, возможно, именно в этом причина того, что она будто в воду опущенная. Автоматически она дотронулась до своего лобка. Он тоже казался набухшим. Она быстро потерла пальцем клитор, но сразу остановилась, как только ощутила возбуждение. Она всегда чувствовала себя очень возбужденной перед месячными, но ведь хорошие девушки никогда не занимаются подобными вещами. Она направилась в ванную. После душа ей станет лучше.

Дверь в комнату Джо была открыта, когда Мотти поравнялась с ней, направляясь к лестнице. Дробный стук машинки становился все быстрей и быстрей.

— Я спускаюсь на кухню, — крикнула она Джо.

Машинка продолжала стучать, казалось, он не услышал ее слов. Она с секунду поколебалась, потом вошла в комнату и остановилась за его спиной, глядя на встав — ленную в машинку страницу.

“Острый, как бритва, ятаган рассек ее бюстгальтер (Мотти читала напечатанные на листе слова.) Она быстро попыталась прикрыть свои пленительные округлости руками, но безуспешно. Ее груди были слишком большими, и ее тонкие, изящные пальчики не могли закрыть их. Потом она почувствовала горячие губы Араба на своей шее, они спускались все ниже и ниже, пока она не ощутила их на груди. Прелесть хотела закричать, но поблизости никого не было. Она была полностью во власти Араба, и некому было помочь ей. Она попыталась оттолкнуть его одной рукой, но он только рассмеялся и просунул ятаган под пояс ее гаремных шаровар, медленно разрезая их; лоскуты падали к ее ногам, открывая взгляду очаровательно округлые бедра и стройные ноги.

— Нет! — закричала Прелесть. — Пожалуйста, нет. Я девственница!

Гарун Рашид улыбнулся, и охватившее его желание выразилось в его взгляде.

— Конечно, — сказал он своим чарующе сексуальным голосом — Только кровь девственницы достаточно чиста для того, чтобы смешаться с любовью шейха.

Сверкнул ятаган. Она быстро вырвалась, подбежала к выходу из шатра и только тогда осознала, что совершенно обнажена. Полог шатра откинулся, и два нубийских воина-раба гигантского роста, выступив вперед, схватили ее за руки.

— Приведите ее сюда, — приказал шейх.

Они вывели ее, все еще извивающуюся и пытающуюся вырваться, на середину шатра.

— Привяжите ее запястья и лодыжки к центральным столбам.

Они мгновенно повиновались, потом молча вышли из шатра. Прелесть попыталась двинуться, но это было невозможно. Она была крепко привязана. Она тряхнула своими белокурыми волосами. Ей не оставалось ничего, как только смотреть, как он медленно ходит вокруг нее, вглядываясь в каждую потаенную складочку ее обнаженного тела. Затем он остановился сзади. Она почувствовала, как его руки прикасаются к спине, гладят плавные изгибы ягодиц.

— Что вы хотите со мной сделать? — крикнула она.

— Увидишь, — мягко сказал он, встав прямо перед ней и не двигаясь. Правой рукой он вытащил из-за пояса шелковую девятихвостую плетку.

Она смотрела на него испуганными расширенными глазами.

— Вы хотите причинить мне боль, побить меня! — закричала она.

— Нет, моя любовь, — мягко ответил он. — Поверь мне, не будет никакой боли, только удовольствие. Удовольствие, которое зажжет в твоем теле то страстное желание, которое сможет удовлетворить только волшебство любви.

Как завороженная, Прелесть смотрела на плетку в его руке, поднимавшуюся все выше и выше. Когда плеть наконец начала опускаться, у нее перехватило дыхание...”

Внезапно стук печатной машинки прекратился. Джо, обернувшись, смотрел на нее, его взгляд был отсутствующим, как будто он был где-то далеко.

Глядя на него, Мотти ощущала какой-то странный жар внутри.

— Бог мой! — воскликнула она, вдруг осознав, — что он сидит в одних трусах. — У тебя стоит!

Он бросил взгляд вниз, потом наверх, на нее.

— Все правильно.

— Как ты можешь писать, когда у тебя стоит? — спросила она.

— Когда я пишу о подобных вещах, у меня всегда стоит, — ответил он. — Я чувствую все то, о чем пишу. Когда я пишу о слезах, я плачу, когда о страхе — боюсь. Я даже чувствую то, что чувствуют другие люди, когда я пишу о них.

— Даже реальные люди? — спросила она.

— Даже мама и папа. Стиви, кто угодно.

— Эти чувства начинаются, когда ты пишешь, или ты сначала чувствуешь, а потом пишешь?

— Не знаю, — сказал он — Иногда одно предшествует другому, иногда наоборот.

Она снова посмотрела на него.

— У тебя все еще стоит.

Он приспустил трусы и взял свой член в руку.

— Да.

— И как ты с этим справляешься?

— Иногда дрочу, иногда принимаю душ — подходит и то и другое, — он посмотрел на нее.. — Ты читала рассказ через мое плечо. Он тебя возбудил?

Она не ответила. Честно говоря, она действительно возбудилась. Ее бедра были как будто охвачены огнем.

— Нет, — резко ответила она.

— Потрогай его немножко, — настойчиво попросил он. Внезапно он припомнил одну фразу из своего детства. — Поцелуй его, и он станет лучше.

Она была шокирована.

— Я собираюсь выйти замуж за твоего брата!

— Но пока ты еще не замужем, — сказал он.

Она с шумом вдохнула воздух.

— Ах ты дерьмо!

— Совершенно верно, — заключил он.

Она стояла перед ним несколько секунд, задыхаясь от возмущения, потом улыбнулась.

— Я думаю, ты не такой плохой, каким ты хочешь казаться людям.

— У меня все еще стоит, — сказал он.

— Это твои проблемы, — ответила она. — Я иду вниз подогревать ужин.

7

Впервые за те две недели, что он здесь работал, зазвенел висящий у двери магазина колокольчик. Он встал из-за печатной машинки на маленьком столике, который он установил в узком проходе за стойкой. Пестро одетая, хорошенькая черная девушка стояла перед дверью.

— Привет, Джо, — сказала она мягким голосом с южным акцентом.

Он, не узнавая, смотрел на нее. Она улыбнулась.

— Вы не помните меня, не так ли? Я Лолита.

Он все еще не мог ее узнать, но помнил, что в тот день, когда он в первый раз пришел в магазин, здесь было три девушки.

— Я помню, — сказал он. — Но которая ты Лолита?

Она рассмеялась.

— Та, что ходила за кофе.

Он кивнул, но на самом деле так и не узнал ее.

— Лолита? — произнес он вопросительно.

— Мое имя по-настоящему не Лолита, — сказала она. — Просто Джамайка всех нас так называет. Меня зовут Чарлет. Лучше Чарли.

— Приятно познакомиться, Чарли, — сказал он, протягивая ей руку. Ее ладонь была маленькой и теплой.

— Что я могу для тебя сделать?

— Я просто оказалась поблизости и решила зайти, — объяснила она. Ее ладошка все еще была в руке Джо. — Чем вы заняты?

— Работаю, — он махнул рукой в сторону печатной машинки за стойкой.

Она взглянула туда.

— Пишете?

— Пытаюсь.

Она вытащила руку из его руки.

— Джамайка здесь?

— Вернется только в шесть часов, — сказал он и взглянул на часы. Было только без четверти четыре.

— Я надеялась застать его здесь, — сказала она. — Я хотела попросить у него немного травки.

— Извини, — ответил он. — Я-то не занимаюсь этим. Я только отвечаю на телефонные звонки.

— В любом случае я смогу найти окурки в задней комнате, — сказала она.

— Задняя комната заперта, — ответил он. — И он забирает ключ с собой.

— Вот черт! — сказала она. — Я просто помираю, — она посмотрела на него. — Ты не знаешь, как тяжело на улице. Я должна три раза пройти по Бродвею туда и обратно от Колумбус-Серкл до площади Таймс. За это время я даже ни разу не затянулась.

Он почувствовал, что как-то разочаровался в ней. Потом он вспомнил.

— У меня есть маленький окурок “косяка”. Не знаю, насколько он годится. Он валяется у меня уже довольно долго.

— Сейчас даже он поможет, — сказала она.

Он достал пачку “Твенти Грандз” и вытащил из нее окурок. Она взяла его осторожно, кончиками пальцев, поднесла к ноздрям и понюхала.

— Не так уж плохо, — сказала она. Она открыла свой кошелек, достала заколку для волос и аккуратно вставила в нее окурок, как в проволочный каркас. Потом зажгла спичку, прикурила, медленно и глубоко затянулась, взглянула на него сквозь клубы дыма. — Это просто Божья помощь!

Он закурил “Твенти Грандз” и молча стоял рядом с ней. Терпкий запах марихуаны перебивал запах табака. У него слегка закружилась голова от дыма ее “косяка”.

Он бросил взгляд на ее груди, выступавшие из глубокого прямоугольного выреза блузки.

Она улыбнулась ему.

— Нравятся эти черные красавицы?

— Просто потрясающие!

Пальцем она оттянула вырез вниз.

— Когда-нибудь видел такие пурпурные соски? — спросила она. — Они торчат как маленькие пенисы.

Он молчал, не в силах оторвать взгляда, чувствуя, что его член уже поднимается. Не переставая улыбаться, она положила руку ему на ширинку и рассмеялась.

— У тебя здесь неплохой дружок.

— Давай лучше прекратим, — сказал он. — Входная дверь открыта.

— Это ни черта не значит, — возразила она. — Никто никогда сюда не заходит. Любишь по-французски?

— Я же не дурак, — ответил он.

— Я делаю это лучше всех в мире, — сказала она. — Пошли в тот угол за стойкой Там нас будет не видно.

Они вместе прошли за стойку. Она осторожно затушила “косяк”, встала на колени перед Джо и расстегнула его ширинку. Умелым движением она взяла его яички, так что член оказался у нее на ладони, а ее язычок тем временем начал описывать медленные круги вокруг головки члена, кроме того, она легонько покусывала его.

Он почувствовал слабость в ногах, как будто электрическая искра пробегала от его паха к заднему проходу. Внезапно зазвонил телефон.

— Черт бы тебя подрал! — воскликнул он. — “Кариббиан импортс”, — сказал он в трубку.

До него донесся чрезвычайно официальный женский голос.

— Мистер Краун?

Он с трудом смог выдавить из себя:

— Да.

Он посмотрел вниз, на черную девушку Она казалась по-настоящему увлеченной своим занятием, ее глаза улыбались ему, ее крупные белые зубы продолжали покусывать его член.

— Лаура Шелтон, — продолжал голос в трубке. — У меня для вас хорошие новости.

Ему пришлось опереться рукой о стойку, чтобы не упасть.

— Да, мисс Шелтон, — удалось ему сказать.

— Извините, что не позвонила вам раньше, но я была очень занята. Но, несмотря на это, я проделала для вас большую работу Помните тот рассказ, что вы мне прислали, “Воровка и детектив”?

— Да, — выдохнул он.

— Я продала его в журнал “Коллиерз” за сто пятьдесят долларов, — сказала она.

— О, Боже мой, — не в силах больше сдерживать себя, заорал он. Оргазм сотрясал все его тело. Он взглянул вниз, на девушку его сперма стекала из углов ее рта, капала на подбородок и щеки. — О, Боже мой! — кричал он.

Она не могла не заметить странность его голоса.

— Мистер Краун? — торопливо спросила она. — Мистер Краун, с вами все в порядке?

— Да, — выдохнул он. — Я просто был так потрясен.

— Вы должны быть очень взволнованы, — сказала она, и в ее голосе послышались самоудовлетворенные нотки. — Особенно если учесть, что мы никогда не видели друг друга.

Он взглянул на Чарли, все еще стоявшую перед ним на коленях; ее рука еще сжимала его член, язычок вылизывал его, как будто это был леденец.

— Да, — сказал он уже более спокойно. — Я никогда не испытывал ничего подобного.

— Нам нужно отработать кое-какие детали, — сказала она — Не могли бы вы зайти в агентство завтра утром? У меня уже подготовлен для вас контракт агентства и чек журнала.

— Половина одиннадцатого подойдет? — спросил он.

— Вполне, — ответила она.

— Большое вам спасибо, мисс Шелтон, — сказал он, — и также передайте вашей сестре, что я очень благодарен ей за то, что она познакомила нас.

— Обязательно, мистер Краун, — сказала она. — Я с удовольствием наконец-то увижусь с вами, до свидания, мистер Краун.

— До свидания, мисс Шелтон, — ответил он и положил трубку. Он посмотрел вниз, на девушку, которая все еще крепко сжимала его член в кулачке. — Что, черт возьми, ты пытаешься сделать? — спросил он. — Оторвать его?

Тыльной стороной другой руки она отерла сперму со своих щек и подбородка и слизнула ее.

— Один хороший оргазм заслуживает другого, — улыбнулась она. — В твоих яйцах еще много сока.

Он оторопело смотрел, как она снова засовывает его член себе в рот. Она втянула щеки, ее губы плотно сжали его головку. Потом ослепляюще острая боль пронзила его задний проход — она с силой всунула туда два своих пальца с длинными ногтями. Боль рикошетом отдалась у него в паху. Он взвыл и почта: автоматически ударил ее по лицу открытой ладонью, так что она упала на пол.

— Сука! — зло крикнул он.

Она прижимала руку к щеке; когда она посмотрела на него, на лице было странное выражение.

— Я просто хотела сделать тебе приятное, — сказала она.

Внезапно дверь задней комнаты растворилась. Джо и забыл о потайной двери, ведущей в заднюю комнату, которой иногда пользовался Джамайка. Джамайка взглянул на него, потом вниз, на девушку.

— Ты хотела причинить этому мальчику боль, Лолита? — Его голос был ледяным.

Она попыталась подползти к нему поближе; когда она ответила, в ее голосе слышался страх:

— Нет, мой сладкий. Мы просто дурачились.

— Сука! — прорычал он. Своим тяжелым ботинком он пнул ее под ребра, так что она откатилась в сторону.

— Сколько раз можно говорить вам, чтобы вы никогда не приходили сюда, когда я об этом не просил?

Плача, она свернулась в комочек.

— Я не хотела ничего плохого, — сказала она. — Я только хотела трахнуться с вами и пришла, чтобы вас увидеть.

— Ты лжешь, сука! — холодно сказал он и начал снимать ремень со своих брюк. — Ты искала здесь травку или кокаин.

Он хлестал ее ремнем по спине и ягодицам, пока она не осталась лежать на полу в полубессознательном состоянии. Потом он подхватил ее одной рукой под мышки, так что ее ноги волочились по полу, оттащил в заднюю комнату, бросил там и запер дверь. Вставляя ремень обратно в брюки, он повернулся к Джо.

— Извините меня, Джамайка, — сказал Джо.

— Ты не виноват, — ответил Джамайка. — Она настоящая сука.

— Я не хотел, чтобы ее так избили, — сказал Джо.

Джамайка посмотрел на него так, как будто он был круглым дураком.

— Но ты же ударил ее?

Джо не ответил.

— Ты что, не понимаешь, что это именно то, чего она хотела? — улыбнулся Джамайка. — Она так ловит кайф. Сейчас она счастлива. Теперь она чувствует себя любимой.

— Я не могу этого понять, — сказал Джо.

— Ты еще слишком молод, — улыбнулся Джамайка. — Потом поймешь. — Он посмотрел на телефон, все еще стоявший на стойке Обычным его местом была полка внизу. — Кто звонил?

— Мой агент, — ответил Джо. И тут его внезапно осенило. Ведь теперь он самый настоящий писатель. — Журнал “Коллиерз” купил мой рассказ!

— В первый раз? — с любопытством спросил Джамайка.

— Да. Это настоящий классный журнал, — ответил Джо.

— Отлично, — сказал Джамайка. — Поздравляю.

— Спасибо, — поблагодарил его Джо. — Я все еще не могу в это поверить. Могу поспорить, она подумала, что я рехнулся. Лолита сосала меня, пока я разговаривал по телефону.

Джамайка рассмеялся.

— Неплохо, — сказал он. — Ты получал кайф двумя способами.

Джо тряхнул головой.

— Я все еще не осознал это до конца.

— Мне кажется, пахнет травой, — сказал Джамайка, принюхиваясь.

— Да, — признался Джо. — У меня было “полкосяка”. Я дал его ей.

— Ни капли этого дерьма ни одной из этих девчонок, пока я не одобрю этого. Сечешь? — тон Джамайки был очень выразительным.

— Секу, — сказал Джо. — Извините.

— Теперь ты знаешь, забудем об этом — Джамайка раскрыл маленькую записную книжку. — У меня к тебе несколько поручений по доставке. У тебя есть на них время?

— Это моя работа, — ответил Джо.

8

Агентство “Пиерсолл и Маршалл” размещалось в недавно отремонтированном коричневом здании, в середине улицы, между 5-й и Медисон-авеню. Прикрепленная к железной ограде табличка извещала о том, что офисы расположены на четвертом этаже. Он вошел через главный вход в маленький холл, подошел к старомодному лифту с железной решеткой. Лифт был пуст, и он зашел в него, закрыл за собой дверь и нажал на кнопку. Поскрипывая, лифт довез его до четвертого этажа.

Выйдя из лифта, он оказался в небольшой приемной. Секретарша посмотрела на него.

— К мисс Шелтон, — сказал он.

— Ваше имя? — официальным тоном осведомилась она.

— Джо Краун.

— У вас была предварительная договоренность?

— Да, — кивнул он.

Она подняла трубку одного из телефонов, стоящих у нее на столе.

— Здесь мистер Краун к мисс Шелтон, — сказала она. Несколько секунд она молча слушала, потом положила трубку. — Присаживайтесь, — сказала секретарша. — Сейчас у мисс Шелтон деловая встреча, но она освободится через несколько минут.

Небольшой диванчик и два стула, обитые старой потертой кожей, окружали маленький столик, заваленный журналами. Он огляделся вокруг. Стены были покрашены желтовато — коричневой краской, на них висело несколько гравюр, обрамленных одинаковыми рамками.

Он взглянул на секретаршу. Она игнорировала его, уставясь в пространство невидящими глазами. Зазвонил телефон.

— “Пиерсолл и Маршалл”, — пропела она в трубку. Потом в ее голосе зазвучало волнение: — Да, мистер Стейнбек, я соединяю вас с мистером Маршаллом, — она нажала на какую-то кнопку, затем повернулась к Джо. — Это звонит Джон Стейнбек, наш автор, — с непередаваемым выражением объявила она.

Джо кивнул.

— Я уверена, что вы слышали о нем, — сказала она. — Он один из наших клиентов.

Его возмутил ее снобизм.

— Я тоже один из ваших клиентов, — сказал он.

Она наморщила нос.

— О вас я никогда не слышала.

— Еще услышите, — пообещал он, вставая. — Где у вас тут туалет?

— Он внизу, на первом этаже, у лифта, — сказала она. — Но мисс Шелтон может освободиться, чтобы принять вас, в любую минуту.

— Значит, ей придется подождать, — заявил он, направляясь к лифту. — Если вы, конечно, не хотите, чтобы я пописал в тот горшок с пластмассовыми цветами, — и прежде чем она смогла ответить, он нажал кнопку первого этажа. Лифт пошел вниз.

— Второй офис слева за той стеклянной дверью, — поджав губы, проинформировала его машинистка, когда он вернулся.

— Спасибо, — поблагодарил он и пошел к стеклянной двери. Имя мисс Шелтон было написано на табличке, висевшей на дверях ее офиса. Джо постучал.

— Входите, — послышался из-за двери ее голос.

Он вошел. Это был маленький офис, рабочий стол был завален рукописями, впрочем аккуратно разобранными на стопки. Она оказалась высокой девушкой лет двадцати пяти, волосы песочного цвета были стянуты в тугой пучок, светлая кожа словно сияла в свете настольной лампы, яркие голубые глаза смотрели на него из-за стекол очков. Она встала и протянула ему руку.

— Мистер Краун, — приветливо сказала она.

— Приятно познакомиться, мисс Шелтон, — ответил он.

Она указала ему на стул.

— Вас удивил мой звонок? — улыбаясь, спросила она.

— Больше того, — ответил он. — Я просто не мог в это поверить.

— Я поняла это по вашему голосу, — сказала она. Их взгляды встретились. — Вы должны подписать кое-какие документы.

— Я понимаю, — сказал он.

— Только три вещи, — пояснила она. — Во-первых, контракт агентства, уполномочивающий нас представлять вас в течение одного года с момента каждой продажи нами какого-либо из ваших произведений. Эти сроки не плюсуются — год отсчитывается с последней продажи.

Он кивнул.

— Во-вторых, нам с вами надо составить вашу биографию, тогда мы сможем снабжать информацией издателей и критиков, которые могут вами заинтересоваться. Несколько фотографий тоже не помешали бы.

— Какого рода биография? — спросил он.

— Возраст, где вы родились, образование, хобби. Что-то вроде этого.

— Это легко, — рассмеялся он. — Я не так уж много успел. Родился в Бруклине, возраст — двадцать пять лет (это была ложь — ему было двадцать два). Закончил школу “Таунсенд Харрис” в 1938 году (тоже вранье). Учился в Городском колледже, специализировался по литературе и журналистике, но не закончил — ушел с третьего курса в связи с необходимостью материально помогать семье, — ложь, все ложь.

Она посмотрела на него.

— Какие-нибудь хобби? Спортивные игры, шахматы?

— Ничего из этого, — ответил он.

— Но у вас же есть какие-нибудь увлечения, интересы? — спросила она.

— Да, — сказал он. — Но я не думаю, что это можно было бы обнародовать.

— А об этом предоставьте судить мне, — сказала она.

Он поколебался, потом пожал плечами.

— Секс, — честно признался он.

Слегка покраснев, она рассмеялась.

— У вас восхитительное чувство юмора, мистер Краун.

— Называйте меня Джо, — улыбнулся он. — Вы что-то говорили о третьем пункте.

Она казалась немного смущенной.

— Ах да. У меня тут для вас договор и чек из “Коллиерза”. Вы видите, что договор заключен на сто пятьдесят долларов. Из этой суммы мы вычитаем наши обычные десять процентов плюс издержки на телефонные переговоры, почту и тому подобное. По чеку вы получите на руки сто двадцать восемь долларов.

Джо взглянул на чек, потом на нее.

— Мисс Шелтон, я с удовольствием поцеловал бы вас, — сказал он.

Она рассмеялась.

— Не сейчас, — сказала она. — Подождем, пока у нас не будет на счету еще нескольких контрактов Теперь давайте договоримся, что вы будете посылать мне столько материала, сколько сможете, и мы начнем завоевание рынка. Вы хороший писатель, мистер Краун. Я чувствую, что у вас большое будущее.

* * *

Когда он вошел в магазин, Джамайка стоял за стойкой.

— У меня для тебя хорошие новости, — улыбнулся он.

Джо был озадачен.

— Хорошие новости?

Джамайка кивнул.

— Тебя переводят ближе к центру города, на лучшую работу.

— Но я не хочу, — сказал Джо. — Меня и эта вполне устраивает.

Джамайка посмотрел на него.

— У тебя нет выбора, — без всякого выражения сказал он. — И у меня тоже. Это распоряжение мистера Би.

Джо секунду помолчал.

— Что за работа?

— Я объясню тебе в машине, — сказал Джамайка Джо прошел за ним в заднюю комнату. Она была пуста. Рабочие столы были убраны, девушки уже ушли.

Джамайка запер шкафы и холодильник.

— Запри входную дверь, — сказал он. — И жди меня на улице.

Через несколько секунд Джамайка уже подъехал к Джо на своем новеньком блестящем черном “паккарде”. Он сделал приглашающий жест, и Джо забрался на заднее сиденье.

— А кто будет приглядывать за магазином? — спросил Джо.

— Я присмотрю, — ответил Джамайка. — Это дело важнее, — он свернул на 8-ю авеню, объехал по Колумбус-Серкл и миновал Центральный парк, прежде чем заговорить снова. Он искоса посмотрел на Джо. — Ты помнишь Лолит, которых я опекаю?

— Да.

— У меня есть еще одна группа Лолит, — продолжил он. — Это девочки высокого класса. Девочки для высшего общества. Это дело с размахом, мистер Би и итальянцы владеют долей в пятьдесят процентов.

Джо молча смотрел, как Джамайка умело лавирует в потоке машин, запрудивших улицу.

— А я-то тут при чем? — наконец спросил он.

— Я — хозяин четырех домов на 92-й улице. Я соединил их и превратил в один меблированный многоквартирный дом.

Там около семидесяти квартир, и почти половину из них снимают девочки. Мы содержим там уборщиц, прачечную, консьержа и рабочего для всех неполадок. Девочки платят нам от двухсот до четырехсот в неделю, в зависимости от того, как у них идут дела. Наш предыдущий менеджер надувал нас.

— Вы выставили его? — спросил Джо.

— Типа того, — ответил Джамайка. — Но я этим не заведую, и я не спрашиваю моих партнеров, что они сделали. Мистер Би позвонил мне сегодня утром и сказал, чтобы я прислал тебя на эту работу.

— А что, если я не захочу там работать? — спросил Джо.

Джамайка бросил на него быстрый взгляд.

— Это будет не очень-то хорошо с твоей стороны. Мистер Би помогает тебе и твоему отцу. Он делает что-то для тебя, ты должен сделать что-то для него.

Джо молчал.

— Это не постоянная работа, — мягко сказал Джамайка. — Два-три месяца, пока они не найдут на это место профессионала. Они знают, что ты писатель и не подходишь для такой работы. Мистер Би сказал, что, если ты поработаешь там некоторое время, он будет считать твой долг выплаченным.

Джамайка сбавил скорость и свернул на 92-ю улицу. Он въехал на обочину и остановился у подъезда, над которым красовался желтый навес.

Джо посмотрел на подъезд. Над входом была надпись, сделанная крупными печатными буквами:

“ДОМ “АПТАУН”. Меблированные квартиры”.

В подъезд вели широкие стеклянные двери.

— Здесь есть для меня офис? — спросил он.

— Можешь называть его и так, — ответил Джамайка. — Но на самом деле это будет твоя квартира.

— Почему квартира?

— Ты будешь здесь жить, — объяснил Джамайка. — Это входит в твои обязанности. Мистер Би уже предупредил твоего отца. Он считает, что тебе надо держаться подальше от вашего дома. Соседи могут настучать в призывной пункт, если будут видеть тебя поблизости.

— Пока у них нет повода стучать. Я даже еще не получил новую призывную карточку.

Джамайка достал из кармана маленький конвертик и протянул его Джо. Он наблюдал за лицом Джо, пока тот открывал конверт и читал карточку. “ДЖО КРАУН. Разряд: 4-Ф. 22-е окт. 1942”.

— Теперь она у тебя есть, — без всякого выражения сказал он.

Джо смотрел на него во все глаза. Джамайка улыбнулся.

— Это еще не конец света. Больше того, если ты действительно так любишь потрахаться, как ты говоришь, то можешь подумать, что очутился в раю.

9

Мать посмотрела на него с подозрением.

— Когда это за работу консьержа платили сотню долларов в неделю? Да еще и с трехкомнатной квартирой? Консьержи счастливы, если им бесплатно дают комнату на чердаке, не говоря уже о том, чтобы еще и получать деньги. В этом есть что-то не то, ты можешь оказаться за решеткой, если не случится что-нибудь похуже.

— Боже правый! Мама, — остановил ее Джо. — Во-первых, я не консьерж. Я — менеджер. Я управляю семьюдесятью квартирами, которые приносят семь, может быть, десять тысяч долларов дохода в неделю. И у меня будет достаточно времени для того, чтобы писать. Это самое важное. Этот первый чек на сто пятьдесят долларов от журнала “Коллиерз” — только начало.

— Во-первых, не на сто пятьдесят, а на сто двадцать восемь, а во-вторых, откуда ты знаешь, что тебе удастся продать еще какой-нибудь рассказ? У тебя есть на это гарантия?

— Черт! — сказал Джо. Поднявшись из-за стола, он посмотрел на отца, который до сих пор вел себя на удивление спокойно. — Папа, объясни ей, пожалуйста, почему я должен пойти на эту работу.

Отец взглянул на Джо, потом повернулся к жене.

— Это хорошая работа, Марта, — мягко сказал он. — Поверь мне, мой друг никогда не сделает ничего такого, что навлечет на него неприятности.

— Твой друг — самый настоящий гангстер! — выпалила Марта.

Лицо Фила побагровело от гнева.

— Гангстер? — взревел он. — Кто хотел отмазать своего маленького мальчика от призыва, ты или мой друг? Но именно мой друг сделал то, что ты хотела. Теперь у Джо разряд четыре-Ф. И он должен платить за это, и я должен платить за это, нравится это тебе или не нравится!

— И мой сын должен попасть в тюрьму или быть убитым, или произойдет что-нибудь еще хуже! — кричала она.

— Твой маленький сыночек пойдет в перетраханную тюрьму, если когда-нибудь узнают про его долбаную призывную карточку! — Фил почти задыхался. — И заткнись, пока у меня не начался еще один чертов сердечный приступ!

Марта перепугалась.

— Фил, успокойся. Успокойся, сейчас я дам тебе таблетку, — она посмотрела на Джо. — Смотри! Смотри, до чего ты довел отца!

— Со мной уже все в порядке, — сказал Фил. — Все, что я хочу, — это хоть немного мира и покоя.

— Я бы хотела взглянуть на квартиру перед тем, как он переедет. Там может быть полным — полно тараканов и мышей. Как я могу быть уверена в том, что там хотя бы чистые простыни?

Фил заговорил уже спокойно:

— О’кей. Ты сможешь сходить посмотреть. Но не сейчас. Подожди, пока он там устроится. Тогда никто не будет его беспокоить.

— О’кей, — наконец согласилась Марта. — Но что я скажу соседям, когда они не будут видеть его поблизости?

Фил в изумлении покачал головой.

— Вся округа знает, что ему нужно пройти медицинскую комиссию. Скажи им, что он пошел служить. Поэтому нам и нужно, чтобы он уехал отсюда.

— А как же свадьба Мотти и Стиви? Что скажут соседи, если он не придет домой на свадьбу своего брата?

Джо посмотрел на Мотти, все еще сидевшую за столом. Она не сказала ему ни слова о том, что уже говорила с его родителями о себе и Стивене. Мотти отвела взгляд. Он повернулся к матери.

— Может быть, к тому времени, когда это произойдет, я смогу зайти домой, чтобы присутствовать на ней.

— Нет, — категорично заявил Фил. — В это время будет считаться, что он находится в учебной части, и каждый дурак знает, что оттуда не отпускают домой.

— Я, пожалуй, лучше пойду в свою комнату и начну собираться, — сказал Джо.

Фил поднялся из-за стола.

— Я уйду на пару часов, — сказал он. — Буду дома в половине одиннадцатого.

— Каждый понедельник и среду ты уходишь вечерами на несколько часов собирать деньги, — пожаловалась Марта. — Почему они не могут выплачивать все в пятницу, как было всегда?

— Наш бизнес расширился, — ответил Фил. — И если я не буду сам заниматься этим, мы никогда не получим наши деньги, — он направился к двери, повторив: — Я вернусь в половине одиннадцатого.

— Не забудь положить свои таблетки в карман, — напомнила ему Марта.

Фил подбросил на ладони маленький пузырек.

— Они у меня есть, они у меня есть, — пробормотал он себе под нос.

Джо как раз закончил укладывать свои вещи и закрывал чемодан, когда услышал, как машина отца подъезжает к дому. Потом открылась боковая дверь, на лестнице раздались тяжелые шаги отца, направляющегося в его с Мартой спальню. Через несколько секунд зашумел душ в ванной родителей; потом все звуки затихли, и Джо заметил, как угасла полоска света, видневшаяся из-под их двери.

Джо взял несколько рукописей с кровати. Вдруг одна из них привлекла его внимание, и он присел на край кровати, чтобы перечесть ее. Это был рассказ, набросанный карандашом на желтой линованной бумаге лет пять назад. Он написал его, чтобы поразить воображение своей школьной учительницы английского, которая была первым человеком, сказавшим ему, что у него есть талант и ему надо стать писателем.

Тот факт, что глубокий квадратный вырез ее платья открывал ему исчерпывающе полный и волнующий вид ее упругих грудей и розовых сосков, не имел ничего общего с его решением стать писателем. Но вырез платья сыграл свою роль. Об этом в основном и говорилось в рассказе. Школьник влюбляется в свою учительницу английского, потому что думает, что она намеренно позволяет ему заглядывать в декольте. Его мечты разбились вдребезги, когда он пришел к ней с букетом цветов, а дверь открыл ее муж. Почти целый год она жила в его снах и мечтах, почти десять банок вазелина были потрачены на его стертый, воспаленный пенис Сейчас, перечитывая рассказ, он подумал, что о том времени и вправду стоит написать рассказ, — но не тот, что он уже написал. Он швырнул рукопись на пол, разделся и лег в постель. С секунду он сомневался — не встать ли ему, чтобы почистить зубы, но он слишком устал; он выключил бра над кроватью. Он смотрел в темноту; слабые отблески уличных фонарей лежали на потолке. Тени уже начали темнеть, когда в комнате послышался тихий стук.

Он сел в кровати. Это было странно. Звук шел не от двери и не из коридора. Тихий стук раздался снова. Еле слышный голос Мотто послышался из-за стены, у которой стояла кровать Стиви, в дальнем конце комнаты.

Встав на кровати Стивена на колени, он приложил ухо к стене.

— Мотти?

— Да, — прошептала она. — Выдерни болты из старых дверей между нашими комнатами.

Теперь он вспомнил — двери между комнатами закрыли, когда Мотти отдали комнату Стиви. Он слегка отодвинул кровать от дверей, потом выдернул болты. Это было довольно трудно: болты закручивались на совесть, на много лет. В конце концов, негромко заскрипев, они поддались. Ему удалось приоткрыть дверь.

Между дверями показалось лицо Мотти.

— Ты не спишь? — спросила она.

— Конечно, сплю, — саркастически ответил он. — Я же всегда делаю подобные вещи во сне.

— Не будь придирой, — сказала она. — Мне нужно с тобой поговорить.

Он все еще стоял на коленях на кровати Стиви, его лицо было на одном уровне с ее.

— Тогда почему ты не пришла через нормальную дверь?

— Я не хотела, чтобы твои родители увидели меня в коридоре, — объяснила она. — Ты знаешь, как бы они к этому отнеслись. Особенно твоя мать.

Он кивнул.

— Я понимаю. Заходи сюда, — он начал отодвигать кровать дальше от дверей.

— Лучше ты иди сюда, — сказала она. — Их спальня у тебя за стенкой.

Он молча перелез через кровать, протиснулся в узкий проход между дверями в ее комнату и оказался позади комода. Выбираясь из-за него, он сильно оцарапал плечо.

— Вот дерьмо! — воскликнул он, потирая плечо.

— Ты ушибся? — спросила она.

— Ничего страшного, — ответил он, глядя на нее. — Теперь рассказывай, что это за дела, с которыми ты не могла подождать до утра?

Ее глаза широко раскрылись от удивления.

— Ты же голый!

— Я, к твоему сведенью, спал, — отрезал он. — И не планировал наносить визиты.

— Я дам тебе полотенце, — сказала она.

Он смотрел, как она идет в другой конец комнаты и достает из шкафа полотенце. На ней был халат, под ним — ночная рубашка. Отведя глаза, она протянула ему полотенце. Он обернул его вокруг бедер и сказал:

— О’кей.

Она подняла на него глаза.

— Я еще не поздравила тебя с тем, что твой рассказ взяли в “Коллиерз”.

— Спасибо, — улыбнулся он. — На самом деле это я должен поздравить тебя. Помнишь, ты рассказала мне, как магазинный детектив поймал воровку в магазине, отвел ее в заднюю комнату, чтобы обыскать, и изнасиловал?

— Этот рассказ и купил “Коллиерз”? — ее глаза стали совсем круглыми.

— Я все слегка изменил, — сказал он. — Превратил в любовную историю. Как будто он пытался защитить ее и поплатился тем, что потерял работу.

— Как здорово, — прошептала она, — действительно здорово, — она помолчала, потом ее глаза вдруг стали наполняться слезами.

— Так что же, черт побери, случилось? — спросил он.

— Я боюсь, — прошептала она.

— Чего? — удивился он. — Все в порядке. Ты и Стиви скоро поженитесь. Мама рада за вас и счастлива, что я получил четыре-Ф. Чего же тут бояться?

— Все теперь будет по-другому, — сказала она. — Ты переезжаешь. Ты больше не будешь жить в соседней комнате.

— Это ни хрена не значит, — сказал он. — Ты сможешь встречаться со мной в Нью-Йорке, Это же только на другом берегу реки, а не на другом конце света.

— Но мне будет не с кем поговорить здесь, дома.

Он обнял ее одной рукой за плечи, положил ее голову себе на плечо.

— Не будь плаксой, — мягко сказал он. — Мы сможем все время разговаривать по телефону.

— Это не то же самое, — прошептала она.

— Скоро ты выйдешь замуж, и все будет хорошо, — сказал он, легко поглаживая ее волосы и чувствуя, как она дрожит. — Все будет хорошо, вот увидишь.

— Нет, — всхлипывая, сказала она. — Это будет не то же самое.

Он заглянул ей в лицо, глубоко погружая взгляд в ее глаза. Он медленно прикоснулся губами к ее лбу, потом к щеке и, наконец, к губам. Он чувствовал жар ее прижавшегося к нему тела. Его фаллос дико рванулся к ней. Он попытался оттолкнуть ее от себя.

— Это сумасшествие, — хрипло прошептал он.

Она не двигалась, только еще теснее прижимаясь. В полном молчании они переместились на кровать, полотенце упало с его бедер. Он быстро снял с нее халат, потом ночную рубашку и наклонился над ней.

— Мотти! — сказал он.

— Ничего не говори, — сказала она. — Просто трахни меня!

10

С улицы послышался шум двигателя — это машина дяди Фила задним ходом выезжала из проезда между домами. Она быстро выскочила из кровати и подбежала к окну. В сером утреннем свете она увидела, как он развернул машину и уехал. Она тихо вернулась в постель.

Джо все еще спал, лежа голышом на одеяле. Она долго смотрела на него. Это было так странно. Как будто они всегда спали вместе. Раньше она думала, что, если когда-нибудь они сделают это, она будет чувствовать себя виноватой и огорченной. Но сейчас все было совсем не так. Вместо этого она досадовала на свою глупость. Почему она не давала воли своим желаниям столько лет? Она легонько дотронулась до его плеча.

Не просыпаясь, он повернулся на бок. Глядя на его утреннюю эрекцию, она почувствовала растущее волнение. Она осторожно взяла его член рукой, обхватив пальцами. Глаза Джо открылись, в них начало появляться осмысленное выражение. Он взглянул вниз, на ее руку, сжимающую его член, потом наверх, на ее лицо.

На ее лице появилась мягкая, нежная улыбка.

— Это прекрасно, — сказала она.

Он не ответил.

— Почему мы не сделали этого раньше? — прошептала она.

— Я хотел, но ты...

— Я была дурой, — прервала его она. — Но я боялась.

— Но теперь, когда мы это уже сделали, мы найдем способ...

Она мотнула головой.

— Нет, — мягко сказала она. — Это было прекрасно, и пусть оно таким и останется. Если мы попытаемся сделать это чем-то большим, то превратим просто-напросто в обыкновенную грязь, и это будет плохо для всех нас. Для всей семьи.

Он почувствовал, как его пульс участился.

— Если так будет продолжаться, я скоро кончу, — он посмотрел на капельку, выступившую на его члене.

— У меня тоже там все уже мокрое, — сказала она, посмотрев на него. — Вот черт! — в изумлении воскликнула она. — Простыня вся в крови!

— В чем дело? — нервно спросил он. — У тебя начались месячные?

Она отошла от кровати.

— Нет, глупый ты дрочила, я просто была девственницей.

Он уставился на нее, раскрыв рот.

— Теперь нужно спрятать простыню, — торопливо проговорила она. — Если твоя мать увидит ее, она поймет, что произошло, и убьет меня.

Он невольно почувствовал прилив гордости. Никогда ему еще не приходилось “сбить целочку”.

— Мама ничего не узнает. Просто скажи, что у тебя неожиданно начались месячные.

— Твою мать этим не обманешь, — прошептала она. — Она знает мой цикл лучше, чем я сама.

* * *

Оказалось, что Джамайка уже перевез на новую квартиру из магазина его печатную машинку, коробки с рукописями и чистую бумагу. Джо начал распаковывать вещи.

Квартира была неплохая. Мебель, пожалуй, отдавала дурным вкусом, но была вполне пригодна для пользования. В гостиной стояла трехместная кушетка из искусственной кожи, такой же стул был около журнального столика, по обеим сторонам кушетки помещались тумбочки с настольными лампами на них. В одном углу комнаты, у окна, выходившего на улицу, стояли обеденный стол и два стула. Маленькая кухонька была отгорожена ширмой. Стены в спальне были покрашены в темно-зеленый цвет Деревянная полуторная кровать, накрытая зеленым же покрывалом более светлого оттенка, составляла один гарнитур с туалетным столиком и комодом. В ванной все было установленного образца: желтая занавеска отгораживала душ, другая такая же занавешивала маленькое окошко. В ванной было две лампы: одна на потолке, другая над ящичком для гигиенических принадлежностей, висевшим над раковиной.

Меньше чем за два часа Джо разложил по местам свои вещи и положил оба чемодана в стенной шкаф. Он осторожно поставил печатную машинку на обеденный стол, положил рукописи и чистую бумагу по обе стороны от нее. Он все еще смотрел на нее, когда раздался стук в дверь. Он подошел к двери и распахнул ее.

Джамайка ухмылялся во весь рот.

— Как дела?

— Я уже распаковал вещи, — ответил Джо.

Джамайка вошел в квартиру.

— У меня есть для тебя еще пара вещей. Фред сейчас несет их сюда.

Фред был один из рабочих, обслуживающих дом.

— О чем это вы? — спросил Джо.

— Мы принесем сюда новый холодильник и настольную электроплиту Здешняя не пашет. Телефон подключат днем. У нас свой коммутатор внизу. Все звонки идут через него.

— Включая девочек? — спросил Джо.

— Особенно девочек, — ответил Джамайка. — На коммутаторе контролируют их звонки, и каждое утро тебе будут давать список количества их клиентов Телефонистка с коммутатора будет говорить тебе, сколько нам должна каждая девочка.

— Довольно сложно, — сказал Джо.

— Это только так кажется, — возразил Джамайка. — Девочки в среднем зарабатывают пятьсот баксов за ночь — это пять клиентов, по сто баксов с рыла. Специальное обслуживание типа групповух, стриптиза и так далее девочки устраивают на свое усмотрение; деньги за это идут в их карман.

Джо посмотрел на него.

— А что тут за девочки?

Джамайка рассмеялся.

— Самые шикарные цыпочки на свете. Тебе может показаться, что каждая из них пришла сюда прямиком из шоу “Билли Роузез Даямонд”. Эти малышки тебе не Лолиты. Настоящие девицы для высшего общества. Вполне возможно, ты затрахаешь себя до полусмерти меньше чем за неделю.

— Ни за что, — улыбнулся Джо: — Мне нужно работать. Трахаться или писать — одно исключает другое. И то и другое занимает слишком много времени.

— Может быть, — ухмыльнулся Джамайка. — Но это твоя проблема, не моя. — В дверь снова постучали. — Это, наверно, Фред с вещами.

Но Джамайка ошибся. На пороге стояла молодая девушка.

Длинные прямые каштановые волосы, очки в роговой оправе, коричневая юбка, свободный желтовато-коричневый свитер — она больше походила на студентку колледжа, нежели на проститутку.

Она посмотрела на Джамайку и сказала мягким приятным голосом:

— Я решила спуститься вниз, чтобы познакомиться с нашим новым менеджером и узнать, не могу ли я чем-нибудь ему помочь.

Джамайка кивнул и сделал представляющий жест.

— Джо Краун — Аллисон Фовелл.

Аллисон протянула ему руку.

— Приятно познакомиться, Джо.

Джамайка остановил руку Джо.

— Мистер Краун, — проговорил он тоном, не терпящим возражений.

Аллисон удивленно посмотрела на Джамайку.

— Но он кажется таким молодым.

В голосе Джамайки послышались ледяные нотки.

— Мистер Краун, — повторил он.

Аллисон повернулась к Джо.

— Приятно познакомиться, мистер Краун. Могу ли я чем-нибудь помочь вам?

— Нет, спасибо, — беря пример с Джамайки, холодно, но вежливо ответил он. — Но если что-нибудь будет нужно, я позову вас.

Джамайка закрыл за ней дверь.

— Сука! — сказал он. — Скоро ты познакомишься с остальными. Все они захотят взять над тобой верх.

— Что, в самом деле? — спросил Джо.

— Никогда нельзя им этого позволять, — заявил Джамайка. — Если хочешь получать с них доход, веди себя со всеми одинаково — если тебе не нравится то, что она делает, просто врежь ей.

— Не знаю, способен ли я сделать это, — сказал Джо.

Джамайка, прищурившись, посмотрел на него.

— Просто думай о том, что каждая из них хочет залезть своими ногтями тебе в задницу, как это сделала Лолита. Тогда тебе будет легче им врезать, — он помолчал и добавил: — Всего лишь помни о том, что не важно, насколько шикарными они выглядят, — все равно они всего-навсего шлюхи.

* * *

К телефону подошла его мать.

— Уже восемь часов, — сказала она, узнав его голос.

— Ты уже пообедал?

— Еще нет, мама, — ответил он. — Я разбирал вещи и устраивался все это время. И мне еще нужно было узнать все подробности о моей новой работе.

— Там поблизости есть кошерный ресторан?

— Да, здесь найдется пара хороших местечек.

— Как квартира, чистая? А кровать удобная?

— Все в полном порядке, мама, — успокоил он ее. — Не беспокойся за меня, я уже взрослый, — он переменил тему: — Папа уже дома?

— Нет еще, — ответила Марта. — Сегодня один из тех вечеров, когда он собирает деньги.

— А Мотти?

— Да, — сказала она. — Позвать ее?

— Да, мама, пожалуйста.

В трубке послышался голос его двоюродной сестры:

— Джо?

— Ты в порядке? — спросил он.

— Я в порядке, — она понизила голос до шепота. — Дом кажется пустым.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, — сказал он.

— Как тебе работа? — спросила она.

— Работа как работа, — коротко ответил он. — Все будет о’кей. Джамайка сказал, это только временно. Не больше трех месяцев.

— А чем ты займешься потом?

— Еще не знаю. Но я выплачу свой долг и буду свободен. Буду писать и осматриваться.

— Твоя мать ходит как в воду опущенная. Я думаю, она по тебе скучает.

Он не ответил.

— Я тоже скучаю по тебе, — добавила она.

— Может быть, мы встретимся как-нибудь вечером, — предложил он. — Посидим в каком-нибудь китайском ресторанчике.

— Лучше не надо, — ответила она. — Не думаю, что я смогу держать себя в руках, если мы проведем какое-то время вместе. Поверь, нам лучше не встречаться.

— Наверно, ты права, — вздохнул он.

— Но ты же будешь звонить мне, правда?

— Конечно, — ответил он. — Не грусти.

— Ты тоже, — сказала она и повесила трубку.

Он продолжал смотреть на телефон. Он не сказал этого Мотти, но он тоже чувствовал себя одиноким. Как-никак он в первый раз оказался вдали от дома. В дверь постучали. Он поднялся с места, чтобы открыть.

На пороге стояла Аллисон.

— Я пыталась вам дозвониться, — сказала она. — Но на коммутаторе сказали, что у вас занято.

Он кивнул.

— Да, я разговаривал.

Она протянула ему бутылку шампанского.

— Это дал мне один из моих клиентов. Я решила, что будет очень мило, если мы выпьем его вместе. Что-то вроде небольшого домашнего праздника по случаю новоселья.

Он посмотрел на нее.

— Но у меня еще не было времени раздобыть бокалы.

Она улыбнулась и вынула из-за спины вторую руку, протягивая ему два бокала.

— Я позаботилась и об этом.

Он поколебался, потом отступил на несколько шагов.

— Входите, — он закрыл за ней дверь.

— Открывайте шампанское, — сказала она, направляясь к столу. — Я, пожалуй, пойду устроюсь в спальне.

Он открывал шампанское впервые, наконец пробка вылетела, и он направил струю в бокалы.

— Несите шампанское сюда, — раздался ее голос из спальни.

Он вошел в открытую дверь. Горела одна только маленькая лампочка на ночном столике. Аллисон, полностью обнаженная, раскинулась на покрывале кровати Искоса наблюдая, как он смотрит на нее, она протянула руку за шампанским.

— Нравится?

Он рассмеялся.

— Интересно, что я должен ответить? Что ты уродина?

Она отпила шампанского из бокала и улыбнулась.

— Так почему ты не скидываешь одежку?

Он молчал. Тогда она быстро протянула руку и расстегнула его ширинку.

— И что ты тянешь? — спросила она. — Ты уже готов.

— Я всегда готов.

— И я тоже, — рассмеялась она, направляя его напряженный член себе в рот.

11

В канун Дня Благодарения выпал первый снег. Джо стоял у окна и смотрел вниз, на улицу. Снег тихо кружился в воздухе, а на проезжей части машины уже превратили его в грязную слякать. Он закурил сигарету и взглянул на часы — половина четвертого. Он знал, что сегодня офисы, закроются раньше. Предпраздничный день, да еще и непогода. К ночи на улицах не будет ни души.

Телефон, стоявший рядом с его печатной машинкой, зазвонил. Он поднял трубку. Джо сразу же узнал голос.

— С праздником Благодарения, — сказала Лаура Шелтон.

— С праздником Благрдарения, мисс Шелтон, — ответил он. — Вы все еще на работе?

Она рассмеялась.

— Я решила сообщить вам хорошие новости, чтобы завтрашний день стал для вас действительно настоящим праздником.

— Вы продали еще один рассказ? — взволнованно спросил он.

— И это тоже, — ответила она. — И кое-что еще более значительное.

— Не сводите меня с ума, — рассмеялся он.

— “Коллиерз” купил ваш рассказ “Праздник острова Кони” за двести пятьдесят долларов.

— Отлично, — сказал он. — Что может быть лучше, чем это?

— “Юниверсал пикчерз” прочитала “Воровку и детектива” и хочет снять по нему фильм. На главные роли они хотят пригласить Маргарет Сулливан и Джеймса Стюарта. Вы, без сомнения, помните, какой они имели успех в “Магазине за углом”.

— Я не могу в это поверить! — воскликнул он.

— Но это правда, — сказала она. — Они предложили две с половиной тысячи за права на фильм и дают вам еще пять тысяч, если вы съездите в Голливуд на пять месяцев и будете соавтором сценария. Кроме того, они оплатят все дорожные издержки.

— Но я ничего не понимаю в сценариях, — сказал он — Это им известно?

— Конечно, известно, — ответила она. — Но это их обычная практика. Поэтому они и хотят, чтобы с вами работал опытный сценарист Но все это — только их первый шаг Я уверена, что смогу поднять расценки. Три с половиной тысячи за права и семь с половиной тысяч за сценарии.

— Не спугните, — занервничал он. — Может быть, они подумают, что это не стоит того.

— Я не спугну их, — успокоила она его. — Я знаю, как к этому подходить. Мы всегда можем принять их условия.

— Вы настоящий ас в этом деле, — сказал он — Я играю на вашей стороне.

— Спасибо, — сказала она. — Я ценю ваше доверие.

— Нет, мисс Шелтон, — возразил он. — Это вам спасибо.

— Ни о чем не беспокойтесь, — сказала она. — Мы все решим в выходные Я обязательно позвоню вам в понедельник.

Джо рассеянно положил трубку, продолжая смотреть на телефон, и новости постепенно доходили до него.

— Черт раздери! — заорал он и снова схватил трубку, набирая номер родителей. Может быть, теперь они наконец поверят, что он действительно писатель. Но к телефону никто не подошел.

Он чувствовал, что новости переполняют его. Ему нужно было с кем-нибудь поделиться. Он позвонил двоюродной сестре на работу.

— Я как раз убегаю на одну встречу, — торопливо сказала Мотти.

— Это займет одну минуту, — сказал он. — У меня для тебя новости. Я только что продал “Коллиерзу” еще один рассказ, а “Юниверсал” хочет снять фильм по “Воровке и детективу”.

— Поздравляю, — сказала она, но в ее голосе не чувствовалось волнения — У меня тоже есть для тебя новости.

— Что за новости? — спросил он.

— По-моему, я беременна, — прошептала она в трубку — У меня трехнедельная задержка.

— Вот дерьмо! — воскликнул он. — Ты уверена?

— Я боюсь пойти к врачу, — сказала она. — Стиви приезжает на следующей неделе Что я ему скажу?

— Ничего не говори, — ответил он. — Свадьба назначена на выходные. Пять недель — это ерунда. Первый ребенок часто рождается раньше срока.

— Ах ты дерьмо, — рассерженно сказала она. — Стиви твой брат. Это что, для тебя ничего не значит?

— Конечно, значит, — ответил он. — Поэтому я и советую тебе сидеть тихо. Если ты откроешь рот, у всех появятся проблемы. У всей нашей семейки, черт бы ее побрал.

Она помолчала.

— Ты думаешь, это сработает?

— Без сомнения, — уверенно заявил он — До трех месяцев все равно ничего не будет видно.

— У меня груди уже отяжелели, — сказала она.

— Это может быть и предменструальным, — сказал он. — Ты много раз мне говорила, что у тебя так бывает перед месячными.

— Я боюсь, — сказала она. — Стиви врач. А вдруг он поймет, в чем дело?

— Врач, не врач, — ответил он. — Стиви в этих делах еще молокосос. Ты просто делай, что я тебе говорю.

— Мне пора бежать, — сказала она. — Я уже опаздываю.

— Поговорим позже, — сказал он. — Главное, не волнуйся, — он услышал щелчок — она положила трубку. Он смотрел на трубку в руке. — Полный дурдом! — сказал он себе. — Какой мудозвон сказал, что девственницы никогда не залетают с первого раза?

* * *

Фил положил себе на тарелку большой кусок бруст фланкена, посыпал его редиской. Он посмотрел на Марту и Мотти, сидевших за столом напротив него, и заговорил с набитым ртом.

— Сегодня мы продали сто двадцать одну индейку.

— Ну и очень хорошо, — как будто оправдываясь, сказала Марта.

— Лакш продал больше четырехсот, — проворчал он.

— Не жалуйся, — сказала его жена. — Я помню, пять лет назад мы радовались, если нам удавалось сбыть с рук двадцать или тридцать Кому в те дни нужны были индюшки? Цыплята и каплуны — это да, но индюшки были для гоев.

Он начал вытирать тарелку куском хлеба.

— Очень было вкусно, Марта, — сказал он, откусывая от пропитанного соусом хлеба.

— Тебе повезло, что ты этим занялся, — сказала она.

— Если санитарная проверка мяса и дальше будет идти так же, как сейчас, может быть, ты скоро будешь есть индейку вместо бруст фланкена. Сейчас цыплят и каплунов трудно достать, поэтому люди и покупают индеек.

— Мне придется сначала основательно попоститься, — ответил он. — В мясе индейки нет шмальца, а без шмальца нет и удовольствия.

— Перестань жаловаться, — повторила Марта. — Ты делаешь на индейках больше денег, чем на всем остальном.

— Ты такая к’нокер, — сказал он. — Почему ты больше не приходишь на рынок, как раньше? Тебе нечего делать целый день дома.

— Жена Ала не ходит на рынок, — возразила она.

— Она никогда этого не делала, — ответил Фил. — У нее нет для этого времени — она слишком занята, рожая по ребенку каждый год.

— Это не важно! — взорвалась она. — Как это будет выглядеть, если я буду приходить на рынок, а она — нет? Все будут думать, что у тебя дела идут хуже, чем у него.

— Никто не должен совать свой нос в мои дела, — заявил он, положив в тарелку еще один кусок мяса. — Евреи всегда попадают в беду, если люди думают, что у них слишком хорошо идут дела Как ты думаешь, почему на них ополчились нацисты? Да потому, что они нам завидуют.

— Это Америка, а не Европа, — сказала она.

— Не будь дурой! — взорвался он — У нас здесь достаточно нацистов, поэтому мы должны сидеть тише воды ниже травы Не надо давать им повода завидовать нам.

— Может быть, дядя Фил и прав, — внезапно вмешалась в разговор Мотти.

— Что ты имеешь в виду? — спросила, поглядывая на нее, Марта.

— Ну, мне кажется, что большая свадьба в “Твин Канторз” — не совсем то, что сейчас нужно. Идет война, а ведь все знают, как дорого регистрировать брак в “Твин Канторз”

— Ты хочешь сказать, что не хочешь свадьбы в “Твин Канторз”? — в изумлении спросила Марта — Да любая девушка в мире была бы счастлива выходить замуж в “Твин Канторз”!

— Постой, — прервал ее Фил. — Возможно, девочка права. Не только из-за денег, но и из-за того, что у нас двое сыновей, и ни один из них не служит. Найдется много людей, которым это не понравится.

— Стиви — врач, и все знают, что женатые врачи не служат в армии.

— Конечно, знают, но все будут думать, что он женится именно поэтому, — сказал он. — И есть еще люди, которые думают, что Джо уклоняется от призыва. Зачем давать им шанс подтвердить это?

Марта помолчала, потом повернулась к Мотти.

— Тогда что за свадьбу ты хочешь?

Мотти посмотрела на тетю.

— Только мы, родственники. В Борог-Холле, где нас никто не знает.

— Без рабби? — Марта казалась шокированной.

— Там, в Борог-Холле, нет рабби, — сказала Мотти. — Но это имеет такую же законную силу.

— А может быть, просто здесь, у нас, с рабби? — спросила Марта. — Без рабби и чупы как-то не получается, что ты действительно выходишь замуж.

Мотти кивнула.

— Мы могли бы сделать это здесь, но не забывайте, что в таком случае Джо не сможет прийти. Мы не можем рисковать тем, что кто-нибудь увидит его и будет задавать лишние вопросы. А в Борог-Холле никто и знать не будет, кто он такой.

Фил посмотрел на жену.

— У девочки есть сайчел. Тише воды ниже травы — вот как это надо сделать.

Глаза Марты начали наполняться слезами.

— Все, что я хочу для своих детей, — это начез, а не проблемы.

Мотти подошла к тете, обняла ее за плечи.

— Пожалуйста, тетя Марта, — мягко произнесла она, а в ее глазах тем временем тоже показались слезы. — Ну, пожалуйста.

— Почему, Боже мой? — рыдала Марта. — Почему это должно произойти в такие времена, как наши?

— Не вини Бога, — сказал Фил, поднимаясь из-за стола. — Черт бы побрал Адольфа Гитлера!

Слезы Марты перешли в гнев.

— Тогда я не позволю! Без рабби, без свадьбы. Я не позволю моим детям жить во грехе!

Зазвонил телефон, Фил поднял трубку.

— Алло, — он несколько секунд слушал, потом бросил им через плечо: — Это Джо, — затем продолжил в трубку: — Да, Джо!

Джо рассказывал взволнованным голосом:

— Я продал еще один рассказ в “Коллиерз”, а “Юниверсал пикчерз” хочет купить первый рассказ и снять по нему фильм в Голливуде — Они собираются заплатить мне семь с половиной тысяч долларов!

— Семь с половиной тысяч долларов? — недоверчиво переспросил Фил. — Что-то тут не так.

— Все так, все в порядке, папа, — ответил Джо. — Я просто иду в гору. Они хотят, чтобы я поехал в Голливуд писать сценарий.

— Когда? — спросил Фил.

— Прямо сейчас, на следующей неделе.

— Так скоро?

— Это не имеет значения, папа, — сказал Джо. — Такой шанс бывает один раз в жизни!

Фил повернулся к жене.

— Марта, — гордо сказал он, — наш Юсселе — настоящий писатель. Он едет в Голливуд снимать фильм. Я думаю, это значит, что в конце концов ты можешь себе позволить сыграть свадьбу с рабби.

12

Джамайка сел, вытянув длинные ноги и положив их на стол. Он бросил короткий взгляд на Джо, склонившегося над своей машинкой, и спросил:

— Ты не выглядишь довольным?

— Я затрахался, — мрачно ответил Джо.

— Не понимаю, о чем ты, — сказал Джамайка.

— Мне предлагают эту работу, писать сценарий в Голливуде, — объяснил Джо.

— Это звучит хорошо, — улыбнулся Джамайка. — За хорошие деньги?

— Да, — ответил Джо. — Но тут есть одна проблема. Я нужен им в Голливуде на следующей неделе, а мистеру Би я был нужен на три месяца. Мне остается еще шесть недель.

— Так скажи мистеру Би, — подсказал Джамайка. — Он разумный человек.

Джо скептически посмотрел на Джамайку. Если верить газетам, на совести мистера Би была половина всех убийств в Бруклине и он был главой всех рэкетиров. Он промолчал. Джамайка понял, что у него на уме.

— Ты вполне мог бы поговорить с ним. Не так страшен черт, как его малюют.

— А не могли бы вы поговорить с ним обо мне? — спросил Джо.

Джамайка покачал головой.

— Не я с ним договаривался, и за свою жизнь я научился никогда не лезть в чужие дела. Так можно нарваться на неприятности.

— Вы можете просто сказать ему, что я не справляюсь с работой, — предложил Джо.

— Даже несмотря на то, что это чистая правда, — сказал Джамайка, — он босс. Я ничего ему не скажу.

Джо встретился с ним взглядом и спросил:

— Вы его боитесь?

— Ты можешь прозакладывать свою белую задницу, — честно ответил Джамайка. — Я всего лишь маленький ниггер, который пытается как-то выжить в этом жестоком холодном мире, — он рассмеялся. — Но тебе не о чем беспокоиться. Самое худшее — это он скажет тебе, что ты должен оставаться на работе. А ведь он может сказать и “о’кей”. Но если ты не спросишь, то уж точно не получишь своего.

Джо несколько секунд смотрел на него — потом вдруг ощутил укол самолюбия.

— А что, я действительно один из худших на этой работе?

Джамайка улыбнулся.

— Самый худший, — спокойно ответил он. — Но ведь это — не твоя любовь на всю жизнь. Ты писатель, а не сутенер. А хорошим сутенером нужно родиться.

— Писателем тоже нужно родиться, — оправдывающимся тоном ответил Джо.

— Не знаю, как насчет писателей, — сказал Джамайка, — но факт тот, что наши доходы с твоим приходом упали больше чем на двадцать процентов. Девочки прохлаждаются, лежа на задницах, а не работают. Ты ни разу не побил ни одну из них. А вспомни, что я тебе об этом говорил. Так ты приобретаешь уважение.

— Я же говорил, что не смогу сделать этого, — сказал Джо.

— Правильно, — с легкостью согласился Джамайка. — Именно поэтому я и не жалуюсь, — он помолчал, потом встал. — Ты действительно нравишься мне, малыш, — сказал он — И я надеюсь, что мистер Би отпустит тебя. В таком случае все будут довольны. Ты получишь, что хочешь, а мы будем снова делать настоящие деньги.

Джо посмотрел на стоявшего перед ним негра.

— Джамайка, вы — это что-то особенное, — сказал он с уважением в голосе — Спасибо вам.

Джамайка кивнул.

— Ну что, ты спросишь его?

— Да, — сказал Джо — Только мне нужно поговорить с отцом перед тем, как встречаться с мистером Би. Это мой отец представил меня ему.

* * *

Меньше чем за час Джо доехал на метро от станции на 96-й улице до конца линии “Нью-Лотс” и теперь пересекал Питкин-авеню, подходя к рынку Окна магазинов на авеню горели, но на рынке было темно.

Только один огонек пробивался сквозь закрытую дверь конторы. Джо открыл ворота. Машина отца все еще стояла рядом со зданием конторы. Было уже половина восьмого, но он знал, что отец остается после закрытия рынка, чтобы проверить выручку. Он повернул дверную ручку. Эта дверь, так же как и та, что выходила на улицу, была заперта.

Он уже собирался постучать, когда изнутри раздался пронзительный женский крик. Он автоматически нажал на дверь плечом, и запор тут же выскочил из прогнившего дверного косяка.

Из маленького офиса отца раздался второй крик. Дверь сразу же открылась, офис не был заперт. И тут он, пораженный, застыл в дверном проеме.

Испуганные глаза Джози, повернувшейся к нему, умоляюще смотрели на него.

— Твой отец! — закричала она — Твой отец.

Фил, вытянувшись во всю длину, лежал на ней, его брюки были спущены до колен, его бедра все еще сжаты толстыми ляжками Джози, платье которой было задрано выше грудей. Глаза Фила были почти закрыты от боли, он судорожно ловил ртом воздух, медленно сползая на пол.

Джо схватил пиджак отца со стула, стоявшего за рабочим столом, и достал пузырек с таблетками, который всегда был у отца в нагрудном кармане. Он присел и положил голову отца к себе на колени.

— Дайте воды! — прокричал он Джози.

Дрожа, она схватила со стола всегда стоявший там стакан с водой. Джо быстро всунул таблетку в рот отцу, тот непроизвольно сглотнул и проглотил ее. Джо посмотрел на дрожащую Джози.

— Звоните доктору Гилтину. Скажите ему, что это срочно. И пусть он вызовет “скорую”!

Отец с трудом дышал. Когда Джо повернул голову отца набок, из его рта закапала слюна. Потом его вырвало.

— Доктор Гилтин будет здесь через несколько минут, — сказала Джози, положив трубку.

— Дайте влажное полотенце вытереть папе лицо! — сказал Джо. Он начал вытирать испарину со лба отца.

— Мне так жаль, Джо, — плача, выговорила Джози. — Я не виновата. Я всегда просила его быть осторожным. “Тебе нельзя много трахаться, — вот что я всегда ему говорила. — французская любовь легче и лучше для тебя”. Но он старомодный человек, и ему нравятся старомодные вещи.

— Вы не виноваты, Джози, — сказал Джо, смотря на лицо отца. Оно слегка расслабилось, его цвет был уже почти нормальным, да и дышал отец уже легче. — Дайте еще одно полотенце вытереть ему член, — сказал Джо. — И помогите мне натянуть на него штаны. Не нужно, чтобы кто-либо увидел его в таком виде.

Она все еще плакала и не сделала ничего из того, о чем он просил.

— Мне жаль, Джо, мне так жаль, — повторяла она. — Я больше никогда не позволю ему заниматься этим.

— О’кей. Не беспокойтесь. С ним все будет в порядке, — сказал он. — Теперь уходите отсюда и идите домой. И никому ничего не говорите. Просто приходите завтра на работу, как будто ничего не случилось.

— Спасибо, Джо, — с благодарностью сказала она и побежала к двери. — Спасибо.

Отец пошевелился, потом открыл глаза и, увидев Джо, спросил слабым голосом:

— Что... что случилось?

— Ничего, папа. Ты в порядке. Отдыхай.

— Но что случилось? — хрипло настаивал Фил.

— Ты чуть не перетрахался до смерти! — сказал он; его страх начал перерастать в гнев. — Теперь лежи тихо и отдыхай. Доктор Гилтин будет здесь через пару минут фил глубоко вздохнул.

— А Джози?

— Она хорошая девушка, папа, — ответил он. — Ее здесь не было.

Фил посмотрел в лицо сыну.

— Мне стыдно, — сказал он, глядя ему прямо в глаза. — Я порядком сглупил. Милтон предупреждал меня, но я не обращал внимания.

— Ты не сглупил, папа, — сказал он. — Ты просто человек.

— Но я люблю твою маму, и я не должен был этого делать.

— Теперь все позади, забудь об этом. — Джо услышал, как к зданию подъехала машина. Через несколько секунд, держа свой маленький медицинский саквояж, в офис вошел доктор Милтон Гилтин.

Он взглянул на них.

— Что произошло?

— Я вошел сюда, — начал рассказывать Джо, — и увидел, что отец задыхается на полу. Я дал ему таблетку из тех, что вы прописали.

Доктор Гилтин был неглупым человеком. Он заметил беспорядок в одежде Фила, но не сказал ни слова Он открыл свой саквояж, достал стетоскоп и быстро прослушал фила, одновременно прощупывая его пульс. Потом он проверил кровяное давление и посветил крошечным фонариком в зрачки. Затем он кивнул, набрал в шприц адреналина и впрыснул его в руку филу.

— С вами все будет в порядке, — сказал он — Когда “скорая” повезет вас в больницу, вам дадут кислородную подушку.

— Я не поеду в больницу, — заупрямился Фил.

— Вы поедете в больницу, — твердо сказал доктор Гилтин. — У вашего сердца была серьезная перегрузка, и в таком состоянии вас вполне сможет прикончить обыкновенная ангина. Если все будет в порядке, я отпущу вас утром.

* * *

Рассерженная Марта влетела в комнату для посетителей больницы; Джо поднялся со стула навстречу ей. Позади нее он увидел Мотти. Он поцеловал мать в щеку.

— Привет, мама.

Она смотрела на него, так и пылая негодованием.

— Почему они позвонили тебе, а не мне? Я его жена, разве не так? Это мое право — мне должны звонить первой!

— Все правильно, мама, — сказал он. — Но я был прямо там, на рынке, когда это произошло. Я дал ему таблетку и позвонил доктору Гилтину.

— Я все еще не знаю, что случилось, — сказала она. — Дежурные медсестры в больницах никогда ничего толком не скажут.

— У него был сердечный приступ.

— И отчего же так могло получиться? — подозрительно спросила она.

— Поднять двадцать клеток с цыплятами — это может убить и быка, — быстро соврал Джо.

— Дурак, — взорвалась она. — Он же знал, что ему нельзя делать таких вещей. Но твой отец всегда считал себя Самсоном.

— Как он сейчас? — спросила Мотти.

Джо поцеловал ее в щеку.

— Лучше, гораздо лучше.

— Давайте поднимемся в его палату, — сказала мать.

— Подожди минутку, мама, — вмешался Джо. — Доктор Гилтин сказал, что позволит нам войти, как только они закончат обследование.

— Твой отец — шмак, — сказала Марта. — Иногда мне хочется просто убить его, такой он дурак.

Джо укоризненно посмотрел на нее.

— Он чуть было не избавил тебя от этих забот, — саркастически сказал он.

Марта, широко раскрыв глаза, уставилась на него, потом вдруг расплакалась.

— Мой Фил, мой Фил!

Джо обнял ее.

— У него все будет о’кей. Успокойся.

— Это просто счастье, что Джо оказался рядом с ним, тетя, — сказала Мотти.

— Да, да, — сказала Марта, потом посмотрела на Джо. — А откуда ты там взялся? Я думала, ты должен был держаться подальше от Бруклина.

— Мне нужно было задать папе один вопрос, — ответил он.

— Что за вопрос? — настаивала она.

— Не может ли он попросить мистера Би, чтобы он отпустил меня с работы, так чтобы я смог поехать в Голливуд.

Марта посмотрела на него и выпрямилась. Тут она была на страже.

— Не беспокойся. Этот подонок сделает все, что ты хочешь, а иначе ему придется пожалеть, что он родился на свет!

В комнате для посетителей появился доктор Гилтин. Улыбаясь, он подошел к ним.

— Все в порядке. Электрокардиограмма нормальная, серьезной опасности больше нет, кровяное давление — тридцать пять на восемьдесят пять, температуры нет. Ему нужно хорошо поспать ночью, и утром он сможет поехать домой.

— Спасибо, доктор, — благодарно сказала Марта. — Я могу его сейчас увидеть?

— Конечно, — ответил он. — Но помните, что вы должны вести себя спокойно, не волновать его и оставаться в его палате не дольше десяти минут. Я хочу еще удостовериться, что он спит.

— Мы подождем здесь, мама, — сказал Джо. Подождав, пока мать не вошла в лифт вслед за доктором Гилтином, он повернулся к Мотти. — Ты хорошо выглядишь, — сказал он.

— У меня почти пятинедельная задержка, — с сарказмом в голосе ответила она. — По-моему, считается, что именно в это время беременные женщины выглядят лучше всего.

Он попытался вызвать у нее улыбку.

— Этим ты просто осчастливишь Стиви.

Она не улыбнулась; вместо этого она нахмурилась.

— Стиви будет здесь послезавтра. Это будет среда. Свадьба назначена на воскресенье, на двенадцать часов. Это, конечно, если он не заподозрит чего-нибудь раньше.

— Не заподозрит, — уверенно сказал он.

— Я не убеждена в этом, — ответила она, поглядывая на него. — Когда ты собираешься уехать?

— Мой агент сказала, что в субботу, на “Твентиз Сенчури”, с Главного Центрального.

— Понятно, — ответила она. — Ты знаешь, мне все-таки не по себе.

— Ты почувствуешь себя лучше, когда выйдешь замуж, — сказал он.

— Не знаю, — ответила она. — Я нервничаю. Я боюсь. Может быть, свадьбу отложат из-за болезни твоего отца.

— Отец уже утром вернется домой. Все пройдет согласно плану. И перестань беспокоиться.

— Я не могу перестать.

Он улыбнулся.

— А, нормальный предсвадебный мандраж.

13

Мисс Шелтон протянула Джо через стол два конверта.

— В первом конверте — ваши билеты на поезд естественно, первый класс. Во втором — рекомендательное письмо к мистеру Рэю Кроссетту, заведующему на студии отделом рассказов и вашему непосредственному начальнику. Также вы найдете там свои чеки, один за права, на две с половиной тысячи минус наши обычные десять процентов, то есть на две тысячи двести пятьдесят долларов, и еще на сто долларов на дорожные издержки. Чеки на вашу недельную зарплату будут пересылаться сюда, а мы будем посылать вам наши чеки, с вычетом процентов.

— Даже не знаю, как вас благодарить, — сказал Джо, глядя на конверты на просвет. — У меня в жизни не было такого количества денег.

— Не благодарите нас, — сказала она. — Вы написали рассказ, и вы заработали эти деньги.

— И все-таки мне кажется, что я должен сделать что-нибудь для вас, — сказал он. — Что, если мы вместе сходим куда-нибудь?

— Не думаю, чтобы это была такая уж хорошая идея, — ответила она. — У нашего агентства строгие правила. Здесь не разрешаются личные отношения служащих с клиентами.

— Ну что же здесь такого личного — просто сходить пообедать и на шоу?

Она секунду внимательно смотрела на него.

— Вы уже предлагали это моей сестре Кэти, раньше.

— Она мне так и не позвонила, — сказал он. — Я решил, что она не была заинтересована.

— Она была заинтересована, — возразила Лаура. — Но она переехала в Лос-Анджелес, нашла там лучшую работу; фактически она работает в той же студии, что и вы. Обязательно позвоните ей, когда туда приедете, возможно, она чем-нибудь вам поможет.

— Я ценю ее готовность помочь мне, — сказал он. — Но что насчет нас с вами? Никто в агентстве не будет знать, что мы делаем в наше личное время.

— Я бы с удовольствием пошла с вами, но я буду все время нервничать, опасаясь, что нас кто-нибудь увидит. А для меня это будет настоящей проблемой. Я не собираюсь всю жизнь работать агентом. Я хотела бы стать редактором у одного из крупных издателей.

— Это хорошо звучит, — сказал он. — Но я слышал, что редактор должен представлять каких-нибудь писателей.

Она посмотрела на него.

— Напишите роман. Вы действительно хороший писатель, и это могло бы помочь мне.

— Я несколько раз подумывал о том, чтобы написать роман, но я ничего об этом не знаю, — признался он.

— Пятьдесят процентов моей работы здесь — это работа с романистами. Я могу вам помочь, — сказала она. — Когда мы сделаем это, то оба получим, что хотим.

— Мне нужны деньги, — сказал он.

— А мне — работа редактора. Напишите хороший роман, и те деньги, что вам дают сейчас, покажутся грошами по сравнению с тем, что вы за него получите.

— А вас — то чем не устраивает агентство?

— Честно говоря, оно ни черта мне не дает, — сказала она. — Я зарабатываю здесь всего тридцать пять в неделю, тогда как любой редактор имеет в своем распоряжении от ста до ста двадцати пяти долларов.

— А сколько можно сделать на романе?

— За бестселлер можно получить двадцать пять тысяч и больше.

Он поднялся со стула.

— Вы мне нравитесь все больше и больше.

Она вышла из-за стола и протянула ему руку.

— Вы мне тоже нравитесь.

— И когда-нибудь мы сможем вместе пообедать? — спросил он, задерживая ее руку в своей.

— Все, что вы захотите, — рассмеялась она.

— Я уже сгораю от нетерпения, — улыбнулся Джо.

Она выпустила его руку и вернулась к столу.

— Счастливой поездки на Побережье, и поддерживайте со мной связь.

— Обязательно, — ответил он, направляясь к двери. — Только не забывайте о своем обещании. Мы будем перезваниваться. А сейчас — пока.

* * *

В самый разгар обеденного времени Джо еле протолкался к “Стейж Деликатессен”. Он быстро окинул взглядом столики. Стиви уже сидел за одним из них и теперь махал ему рукой.

Джо уселся за столик напротив Стиви и улыбнулся.

— Я уже начал бояться, что мы никогда не встретимся.

— Я был очень занят, — сказал Стиви. — У меня было семь собеседований с разными больницами. И везде мне предложили постоянное место.

— Замечательно, — сказал Джо.

Подошел официант. Он поставил на стол блюдо с солеными огурцами, маринованными томатами и кислой капустой и спросил:

— Что будете заказывать?

— Ростбиф с сельдереем, — сказал Джо.

— Мне то же самое, — сказал Стиви и улыбнулся Джо. — Чего ты не найдешь в Оклахоме — так это таких забегаловок.

Джо засмеялся.

— Волнуешься перед свадьбой?

— Мама развела из этого целую историю, да и Мотти, по-моему, тоже. У нее сегодня девичник с девочками с работы. Наверное, свадьба — событие более важное для женщин, чем для мужчин.

— Ты совсем не волнуешься? — удивленно спросил Джо.

Официант поставил перед ними слоеные бутерброды с мясом и сельдереем. Стиви сразу потянулся за своим бутербродом и откусил от него большой кусок.

— Очень вкусно, — объявил он с набитым ртом.

Джо откусил от своего бутерброда.

— Как дела дома?

— Папа в порядке. Он уже вернулся на работу. Мама вся в хлопотах перед свадьбой. Все в порядке.

— А Мотти? — спросил Джо. — По-моему, она прекрасно выглядит.

— У нее все нормально, — ответил Стиви. — Мне кажется, она слегка полновата, но так и должно быть. Еврейские девушки всегда полнее, чем шиксы.

Промолчав, Джо еще раз откусил от бутерброда. Он думал о том, не заподозрил ли Стиви чего-нибудь.

Стиви посмотрел на него.

— И все-таки ты действительно это сделал, — сказал он.

— Что сделал? — не понял Джо.

— Ты говорил, что станешь писателем, и стал им. Теперь ты едешь в Голливуд. Папа сказал, что тебе заплатили семь с половиной тысяч долларов.

— Это правда, — ответил Джо.

— Это большая сумма, — в голосе Стиви прозвучали завистливые нотки. — Все больницы предлагают мне три с половиной тысячи за постоянное место в год. И это в Нью-Йорке. За городом дают меньше.

— Ты знал об этом заранее, — сказал Джо.

— Да, — ответил Стиви. — Через год я смогу войти в штат и получить прибавку от полутора до двух тысяч.

— Это совсем неплохо, — сказал Джо. — А я не знаю, смогу ли я заключить новый контракт. В моей работе нет гарантий.

Стиви взглянул на часы.

— Вот черт! — воскликнул он. — Уже час дня, а в половине второго у меня собеседование в еще одной больнице, — он быстро доел бутерброд и встал. — Мне пора бежать.

— Как жалко, — сказал Джо.

— Мне тоже жаль, — сказал Стиви. — Самое худшее — это то, что ты не сможешь присутствовать на свадьбе.

Но Джо понимал, что на уме у брата совсем другое. Они пожали друг другу руки.

— Удачи тебе, — сказал Джо.

— Спасибо, — поблагодарил его Стиви.

— И поцелуй за меня невесту, — улыбнулся Джо.

— Обязательно, — рассеянно проговорил Стиви и заторопился к двери.

Джо снова сел, лениво доел бутерброд, позвал официанта со счетом и улыбнулся. Стиви никогда не платил по счетам. Он был скуповат.

* * *

Джо поднялся по лестнице к квартире Китти. Дверь открыла Лютеция.

— Она тебя ждет, — сказала она вместо приветствия.

— И все-таки тебе это удалось! — взволнованно проговорила она.

— Кажется, да.

— Я тобой горжусь, — совершенно искренне сказала Китти. Взяв со стола листок, она протянула его Джо. — Здесь список телефонов всех моих тамошних друзей Обзвони их. Они будут рады с тобой познакомиться.

— Спасибо, — сказал он.

— У тебя есть время выпить? — спросила она.

— Да, только быстро, — ответил он. — Мне еще надо укладываться.

— Лютеция! — позвала Китти.

Лютеция вошла в комнату с бутылкой шампанского и тремя бокалами. Она привычным движением открыла бутылку и наполнила бокалы.

Китти подняла свой бокал.

— Поздравления и бон вояж!

— И удачи, — добавила Лютеция.

— Спасибо вам, — неожиданно растрогался Джо. — Большое вам спасибо.

* * *

Было уже одиннадцать часов вечера, когда в квартиру вошел Джамайка. Он взглянул на чемоданы.

— Все сложил?

— Почти, — ответил Джо.

— У меня есть для тебя кое-что, — сказал Джа — майка, протягивая ему небольшую картонную коробочку.

Джо открыл ее. В коробке поблескивали маленькие коричневые пузырьки.

— Зачем это? — спросил он.

— Подстраховка, — ответил Джамайка.

— Но вы же знаете, что я не употребляю всего этого, — сказал Джо.

— Я знаю, — сказал Джамайка. — Но здесь пятьдесят грамм, и ты сможешь получить от двадцати до пятидесяти долларов за грамм. Ведь ты не можешь быть уверен, что не окажешься на мели. Поэтому я и называю это подстраховкой. Это лучше, чем деньги.

Джо рассмеялся.

— Спасибо. Я этого не забуду.

— Когда ты выйдешь отсюда утром?

— Часов в десять, — сказал Джо.

— Значит, завтра мы уже не увидимся? — спросил Джамайка.

— Наверное, нет, — ответил Джо.

— Нервничаешь? — поинтересовался Джамайка.

Джо кивнул.

— Есть немного. Я надеюсь, что справлюсь с работой.

— Ты справишься, — успокаивающим тоном сказал Джамайка. — Все звезды в Голливуде, ведь так?

— Да, это так, — ответил Джо.

— Тогда у тебя все пойдет о’кей, — сказал Джамайка. — Ты только помни, что поступаешь правильно. Ты можешь коснуться звезд.

* * *

Утром, перед выездом на вокзал, он позвонил домой. К телефону подошел Стиви.

— Мама или папа дома? — спросил Джо.

— Они в шуле, — ответил Стиви.

— А Мотти? — спросил он. — Я бы хотел попрощаться с ней.

— Она только что ушла на работу, — сказал Стиви.

Джо поколебался, потом сказал в трубку:

— Тогда передай им всем, что я люблю их и что позвоню из Калифорнии.

— Я передам, — сказал Стиви. — Еще раз желаю тебе удачи.

— Тебе тоже, — сказал Джо и положил трубку.

Он в последний раз обошел квартиру, чтобы удостовериться, что ничего не забыл, потом подхватил чемоданы, спустился вниз, вышел на улицу и поймал такси до Центрального вокзала.

* * *

Носильщик взял у него чемоданы у входа со стороны 42-й улицы.

— Куда нести? — спросил носильщик. — Билеты у вас на руках?

— Идите со мной, — сказал Джо.

На больших вокзальных часах была четверть двенадцатого. Проход к “Твентиз Сенчури” был как раз слева от них. Джо проверял свой билет, когда кто-то прикоснулся к его руке.

— Это я, — сказала Мотти.

Он в изумлении уставился на нее.

— Стиви сказал мне, что ты пошла на работу.

— Это он так думает, — возразила она, внимательно на него посмотрев, а затем добавила: — Я никуда не иду, я еду с тобой.

— Ты с ума сошла! — воскликнул он.

— Нет, — сказала она. — Я его не люблю. Теперь знаю, что никогда его не любила. И он тоже меня не любит. Я для него — просто удобство. Он так ни разу и не поцеловал меня — даже тогда, когда я встречала его на вокзале. Он только пожал мне руку.

— Наш Стиви всегда был суховат, — сказал Джо.

— Он не думает ни о ком, кроме себя. Он считает себя лучше всех на свете, даже своих родителей.

— Но свадьба должна быть завтра! — воскликнул он.

— К чертям собачьим эту свадьбу! — резко ответила она.

— Они же все с ума сойдут, — почти закричал он.

— Они это переживут, — ответила она, подходя к нему ближе. — Я люблю тебя. Я всегда тебя любила. И ты это знал, ведь правда?

Он сделал глубокий вдох и медленно кивнул.

— Тогда ты берешь меня с собой... или нет? — дрожащим голосом спросила она.

Он видел, что она борется с подступившими к глазам слезами. Неожиданно для себя он привлек ее и поцеловал. Она крепко прижалась.

— Лучше бы вам поспешить, сэр, — вмешался носильщик. — До проверки билетов осталось всего пятнадцать минут.

— Тогда отведите нас к кассе, нам нужно срочно взять еще один билет, — сказал Джо. — Это бессмертная любовь!

14

Лежа в постели, он смотрел, как она, еще не одетая, красится перед большим зеркалом. Она аккуратно, умелыми движениями, подводила карандашом брови.

— У тебя роскошная задница, — восхищенно сказал он.

Продолжая подводить брови, она поглядела на его отражение в зеркале.

— Ты говоришь это всем женщинам, — без всякого выражения сказала она.

— Не всем, — улыбнулся он. — Только тем, у кого она действительно есть.

— Ты невыносим, — сказала она. — Ты собираешься работать сегодня утром или нет?

— Сегодня я пойду в бюро по безработице.

— Тебя опять уволили?

— Временно, — сказал он. — Эй Джей говорит, что у него будет для меня работа через неделю-две.

— В прошлый раз, когда он сказал тебе то же самое, — с сарказмом заметила она, — ты ждал два с половиной месяца.

— На этот раз он обещает наверняка, — сказал Джо и переменил тему разговора: — Где малышка?

— Каролина внизу, на кухне с мексиканкой. У нее на завтрак хуэвос ранчероз.

Джо покачал головой.

— Что это за завтрак для еврейского ребенка? Бейгелз, лососина и сливочный сыр подошли бы больше.

— За тридцать долларов в месяц у тебя мексиканская прислуга, — ответила Мотти. Закончив краситься, она повернулась к Джо лицом. — Моя косметика в порядке?

— Конечно, — сказал Джо. — Так же, как и твой тридцать четвертый размер и сладкая норка.

— Это все гимнастика, — сказала она. — Я обязана этим нянечке из роддома. Она сказала, что, если я не буду сидеть на диете и заниматься гимнастикой после родов, у меня все отвиснет.

— Я пошлю ей благодарственное письмо, — сказал Джо, сбрасывая с себя одеяло. — Ты только посмотри, — притворно удивился он, — у меня стоит.

— Что еще новенького? — рассмеялась она, направляясь к шкафу.

— Есть время быстренько перепихнуться?

Она снова засмеялась.

— И испортить мою косметику? Ни в коем случае. У меня сегодня утром важная встреча.

— Что может быть важнее утреннего траха?

— Новая работа, — ответила она. — Мистер Маркс, исполнительный вице-президент филиала на Беверли-Хиллз, хочет назначить меня заведующей отделом моды.

— Я думал, ты довольна своей работой в рекламном отделе? — спросил он.

— Я действительно была ею довольна. Но здесь мне предлагают вдвое больше денег, и, кроме того, сейчас, когда со службы возвращаются ветераны, я не уверена, что мне удалось бы удержаться в том отделе. До войны в отделе рекламы работали в основном мужчины.

— И сколько ты будешь получать? — спросил он.

— Возможно, до тысячи в месяц, но, скорее всего, восемьсот. Но это о’кей. На этой работе много дополнительных доходов.

Он промолчал; потом поднял на нее глаза.

— Откуда доходы? Ты будешь с ним трахаться?

— У тебя грязное воображение, — раздраженно сказала она. — Ты только об этом и думаешь. Мистер Маркс — очень консервативный человек. Всегда носит полосатый галстук и бутоньерку. Кроме того, ему по меньшей мере пятьдесят.

Он смотрел, как она застегивает лифчик и надевает трусики.

— Студия переполнена пятидесятилетними бабниками, — проворчал Джо.

Она одела белую шелковую блузку с длинными рукавами и начала застегивать пуговицы.

— Это совсем другой бизнес. Студия переполнена шлюхами, которые хотят стать актрисами.

— Когда ты говоришь что-нибудь подобное, ты все больше начинаешь напоминать мне мою мать, — сказал он.

— Ты прав, — без всякого выражения согласилась Мотти. — И то, что я видела следы губной помады на твоих трусах, может служить доказательством тому, что я сказала.

Он молчал, пока она надевала юбку и выравнивала стрелки на чулках.

— Я думал, у нас стирает Роза.

Она не ответила.

— Ты не хочешь, чтобы я объяснил? — спросил он.

— Нет, — отрезала она. — Здесь нечего объяснять. Как будто я раньше тебя не знала. Я знаю тебя всю жизнь.

Он удивленно посмотрел на нее.

— И ты не сердишься?

Она несколько секунд смотрела ему прямо в глаза, потом отвернулась.

— Мне пора идти, — сказала она, В дверях она остановилась и снова поглядела на него. — Если у тебя нет других дел, кроме как идти в бюро по безработице, почему бы тебе снова не поработать над твоей книгой? Ты можешь много успеть за две недели.

Он не ответил.

— Твой агент, Лаура, сказала, что, если ты пошлешь ей хоть часть готовой рукописи, она сможет провернуть для тебя неплохое дело.

— Угу, — без всякого энтузиазма ответил он. — Конечно, и она станет редактором, чего она на самом деле и хочет.

— Пожелай мне удачи, — сказала она.

Он встал с постели и подошел к ней.

— Удачи тебе, — целуя ее, пожелал он. Он провожал ее взглядом, когда она прошла на балкон, опоясывающий гостиную, и спустилась вниз по лестнице. Потом он вернулся в спальню и закрыл за собой дверь. Присев на край кровати, он взял с тумбочки сигарету и закурил.

— Дерьмо, — прошептал он.

Он услышал, как захлопнулась входная дверь, потом, с сигаретой в руке, вышел на балкон.

— Роза! — позвал он служанку-мексиканку.

Она вышла из кухни в гостиную и посмотрела вверх, на него.

— Si, senor?

— Ты не могла бы принести мне кофе?

— Horita, senor, — она хихикала, все еще смотря на него снизу вверх.

— Над чем ты смеешься? — раздраженный, спросил он.

Она вечно хихикала.

— Nada, senor, — ответила она.

— Nada, дерьмо, — сказал он. — Ты над чем-то смеешься.

Она продолжала хихикать, не отводя от него глаз.

— Los pantalones de sus pijamas estan abiertos.

Он взглянул вниз. Ширинка его пижамных штанов была и вправду открыта. Он застегнул пуговицу.

— Не смотри сюда, — сказал он. — Ты слишком молода для таких вещей.

— Si, senor, — ответила она, игнорируя его слова. — Toma usted el cafe en la camara?

— Нет, — сказал он. — Я буду в кабинете, — он смотрел, как она медленно идет обратно на кухню.

“Ну и сучка”, — подумал он, когда она встряхнула своими блестящими длинными черными волосами, падающими почти до самых бедер, которыми она откровенно виляла, когда шла. Она остановилась в дверях кухни и, обернувшись через плечо, улыбнулась ему.

Он повернулся и пошел назад по балкону. Он прошел мимо детской, в которой на узкой кровати спала их Роза, к маленькой комнате, первоначально предназначавшейся для прислуги, в которую он ухитрился втиснуть столик с печатной машинкой, высокий стул, сидя на котором ему было удобно печатать, несколько книжных полок и обитый потертой кожей второй стул.

Он уселся за стол и посмотрел на машинку. В нее был вставлен чистый лист. Он попытался вспомнить, над чем работал, когда вставил сюда этот лист. Он не мог вспомнить. Рассердившись, выдернул лист из машинки, смял и выбросил в ведро для бумаг. Не вставая со стула, он наклонился и взял коробку, в которой держал рукопись романа. Открыв коробку, он уставился на заглавный лист.

И НЕ ПРЕСЛЕДОВАТЬ ЗВЕЗДУ...

роман Джозефа Крауна

Он быстро пересчитал страницы. На сорока двух страницах были заметки, и только десять содержали начало самого романа. Он смотрел на них с отвращением. Всего лишь десять страниц, и он даже не закончил первую главу о птичьем рынке. С тех пор, как он написал это, прошло восемь месяцев. За это время он сделал два сценария. Он снова посмотрел на рукопись. Это было дерьмо. В конце концов сценарии писать приятнее. Ты можешь работать вместе с кем-то, заводить новые знакомства и шататься по городу. Писать роман — одинокая работа. Только ты и печатная машинка. Все, что ты получаешь, — ты получаешь из написанных тобою же страниц. Это та же мастурбация, которая приносит сомнительное удовлетворение. И тут еще Лаура со своими предложениями.

— Senor? — раздался из-за двери голос Розы.

Он повернулся к ней. Она держала поднос с кофейником, чашкой на блюдце, сладкой булочкой на тарелке, сахарницей и ложкой. Он жестом указал ей на стол.

— О’кей.

Наклонившись над столом, она поставила перед ним поднос. Ткань ее мягкого хлопчатобумажного платья отстала от тела, и через вырез у шеи он мог видеть ее маленькие, похожие на яблочки, груди и плоский живот вплоть до волосков лобка. Она распрямилась, только наполнив его чашку, затем взглянула на него.

— Esta bien?

Он отхлебнул из чашки.

— Хорошо, — сказал он Она повернулась, чтобы уйти, но он остановил ее вопросом: — Ты показывала сеньоре следы помады на моих трусах?

Он знал, что она понимает, о чем он говорит.

— Нет, senor.

— В таком случае как она об этом узнала? — спросил он.

— Sefiora каждый день проверяет гора lavada.

— Всегда?

— Todo, — сказала она.

Не отвечая, он снова отпил из своей чашки. Он закурил еще одну сигарету и, хмуро смотря на нее, выпустил клуб дыма из ноздрей.

— Вы сердитесь на меня, senor? — спросила она.

Он отрицательно покачал головой.

— Не на тебя. На себя, — он опустил голову и посмотрел на машинку.

Ничего не получается. Он знал, что книга там, внутри него, но он не мог заставить себя выплеснуть ее из себя. Может быть, здесь, в Голливуде, ему слишком легко жилось. За те три с половиной года, что он провел здесь, он сделал больше денег и меньшее количество работы, чем он мог себе когда-либо представить в Нью-Йорке. Все было легче. Девушки были красивее и доступнее. Секс для них был образом жизни. Только трахаясь с писателями, продюсерами и режиссерами, можно было сняться в фильме. Маленькая роль или большая — не имело значения, главное — попасть на экран. Здесь даже климат был мягче. Иногда шел дождь, но никогда не было по-настоящему холодно, не бывало того пронзительного холода, к которому он привык в Нью-Йорке.

Даже Мотти говорила, что здесь живется легче. Единственная проблема, с ее точки зрения, заключалась в том, что здесь было совершенно нечего делать. Поэтому она и пошла работать через полгода после рождения ребенка. Уже через несколько месяцев она стала заместителем главы отдела рекламы. Она, смеясь, говорила, что калифорнийские продавщицы никогда бы не смогли работать в Нью-Йорке, потому что единственной вещью, которую они в совершенстве изучали в школе, был теннис.

Он оторвал взгляд от машинки. Роза все еще стояла в дверях. Он был в замешательстве — он забыл, что она не ушла. Ее тело, освещенное сзади, просвечивало сквозь платье. Он почувствовал, что у него начинает вставать.

— Почему ты не носишь белья? — сердито спросил он.

— У меня только одна смена, — сказала она. — Днем обычно никого не бывает дома, поэтому я ношу его, только когда выхожу гулять с малышкой. Я стираю его каждый вечер.

— Сколько стоит белье? — спросил он.

— Лифчик, трусы и комбинация — dos dolares, — ответила она.

Он выдвинул тот ящик стола, в котором всегда у него лежали какие-нибудь мелкие деньги. Там было несколько купюр — три по одному доллару и пять одной бумажкой. Он вытащил деньги из ящика и протянул ей.

— Вот, возьми, — сказал он. — Купи себе белье.

Она медленно подошла и взяла деньги.

— Muchas gracias, senor.

— Por nada, — ответил он.

Она опустила глаза.

— Вы грустите, serior, — низким голосом сказала она. — Может Роза вам помочь?

Сначала он не понял, что она имеет в виду, потом осознал, что она все это время смотрела на вздымающуюся ширинку пижамных штанов.

— Откуда ты знаешь о таких вещах? — спросил он.

— У меня пять братьев и отец, — ответила она. — У нас на casa я помогаю им всем.

Он в изумлении уставился на нее.

— Сколько тебе лет, Роза?

Она все еще не поднимала глаз.

— Tendo шестнадцать, serior.

— Дерьмо, — выругался он. — Ты со всеми с ними трахаешься?

— Нет, senor, — сказала она. — Solamente, — она сжала руку в кулак, как будто обхватив что-то пальцами, и поводила им вверх-вниз перед собой.

Он улыбнулся.

— Это не обязательно, Роза, — мягко сказал он. — Но в любом случае, спасибо тебе.

Она серьезно кивнула и вышла из комнаты. Он смотрел, как она идет, виляя бедрами. Это для нее ничего не значит, думал он. Она просто так живет.

Он затушил сигарету в пепельнице и откусил кусочек сладкой булочки. Она была действительно сладкой, не то что булочки в Нью-Норке. Здесь их покрывали сахарной глазурью. Он запил ее кофе.

Он снова бросил взгляд на машинку.

— Ну как насчет этого? — спросил он. — Как насчет того, чтобы написать роман?

Чистая белая страница немо смотрела на него. Зазвонил телефон, он поднял трубку.

— Алло.

— Доброе утро, — сказала Кэти. Как ему и говорила ее сестра, Кэти работала на студии одной из секретарш Эй Джей. — Что ты сегодня делаешь?

— Я сейчас без работы, — ответил он — Сегодня регистрируюсь в бюро по безработице.

— Сделай это утром, — сказала она — Эй Джей хочет видеть тебя в три часа.

— У него есть для меня работа? — спросил он.

— Я не знаю, — ответила она. — Он просто просил тебе позвонить. Может быть, тебе повезет.

— Я обязательно приду, — сказал он. — Что ты делаешь сегодня вечером?

— Ничего особенного.

— Как насчет часочка для счастья? — спросил он.

— У меня дома или в баре?

— У тебя дома.

Она поколебалась.

— У меня дома... — сказала она. — Но ты приносишь бутылку. Шесть часов подойдет?

— О’кей, — сказал он.

— И еще принеси резинки. У меня опасный период, — добавила она.

— Я позабочусь об этом, — сказал он. — Увидимся в офисе, в три.

Он положил трубку и взял со стола чашку с кофе.

— У тебя еще один выходной, — обратился он к печатной машинке. Машинка ему не ответила.

Он допил кофе. Тридцать тысяч долларов в банке, хорошая квартира, две машины, трехлетняя дочь и жена, которая сама зарабатывает, — чего еще он мог хотеть?

У него не было ответа на этот вопрос. В его жизни ничего не изменилось. Все, о чем он когда-либо думал, — это новая девочка и новые деньги.

15

— Главному этажу магазина на Беверли-Хиллз нужен новый внешний вид, — сказал мистер Маркс, сидевший за большим дубовым рабочим столом. — Более изысканный вид, что-то более похожее на Нью-Йорк. Теперь, когда война закончилась, мы должны привлекать к себе молодые супружеские пары.

Мотти серьезно кивнула.

— Я с вами согласна.

— Вы работали в нью-йоркских магазинах, и вы знаете, что я имею в виду, — сказал он.

— Конечно, — сказала она. — Что-то вроде “Сакс” на 5-й авеню.

— Да, — ответил он — Но вместе с тем что-то похожее на “Мейси”. Мы должны осознавать, что наша клиентура еще не готова совершить прыжок сразу к высоким ценам. Мы должны дать им иллюзию, что мы магазин высшего класса, но более дешевый.

— “Блуминглейд”, — сказала она.

— Попали в точку, — он улыбнулся и посмотрел на несколько разложенных у него на столе светокопий. — У меня тут эскизы по оформлению главного этажа. Хотите посмотреть?

— Даже очень, — сказала она.

Повинуясь его жесту, она обошла стол и, стоя рядом с ним, стала разглядывать светокопии, представлявшие собой на первый взгляд беспорядочную сетку белых линий. В них было нелегко разобраться.

— Это главный вход, — он указал пальцем, — справа от него мы планируем поместить отдел заказов. Это показывает класс. Слева будет роскошно выглядящий меховой салон, а прямо перед входом и по всей задней части магазина разместятся отделы лучших пальто и платьев.

Он взглянул на нее, ожидая ее мнения. Она молчала.

— Что вы об этом думаете? — спросил он.

— Я не знаю, — честно призналась она. — У вас больше опыта, поэтому я, наверное, должна согласиться с вами.

Он придвинул стул ближе к ней, и до него донесся слабый аромат ее духов.

— Я не из тех людей, которые любят, чтобы им поддакивали. Причина, по которой я хотел, чтобы вы перешли на эту работу, — это то, что вы всегда высказываете свое собственное мнение.

Она посмотрела на него, а его взгляд путешествовал по ее декольте. Она почувствовала, как ее соски набухают, и в смущении покраснела. Сейчас она злилась на себя за то, что одела шелковую блузку, а не что-нибудь менее облегающее. Она знала, что ее соски проступают через ткань.

С легкой улыбкой он взглянул ей в лицо.

— Так что же вы об этом думаете? — спросил он.

Она сделала глубокий вдох. Если она скажет правду, то может не получить эту работу, и она думала, как ответить.

— Это действительно покажет класс, — наконец проговорила она, — если это то, чего мы добиваемся. Но мне показалось, что наша задача — привлечь новую, молодую клиентуру. Тех, кто покупает, а не просто смотрит.

Теперь его внимание переключилось на дела.

— Что вы имеете в виду?

— Вы дали мне идею, — тактично сказала она. — Вы упомянули “Мейси”. Я недавно получила письмо от одной подруги, которая там работает. Они переносят отдел заказов с первого этажа на седьмой, потому что он не приносит прибыли.

— Чем они его заменяют? — спросил он.

— Об этом она не писала, — ответила она. — Я не знаю, решили они уже этот вопрос или нет.

— А что бы вы предложили?

Она встретила его взгляд.

— Косметику. Духи. Средства ухода за кожей и так далее. На пол-этажа, чтобы покупатель увидел это, как только вошел в магазин.

— Но это же “Вулверт”! — запротестовал он.

— На это приходится почти двадцать процентов продажи, — сказала она. — И это никак не испортит вид этажа.

— Но все это — дешевые товары.

— Мы делаем шаг вперед. Теперь, когда война окончена, все французские компании будут выходить на наш рынок. Они будут иметь успех, а их товары ненамного дороже. Мы можем устроить отдельный прилавок для каждого вида товаров. Это привлечет к ним внимание, а мы получим именно ту клиентуру, которая нам нужна.

— Это может дорого нам обойтись, — сказал он.

— Им нужен выход на наш рынок, — сказала она. — И я могу поспорить, что они разделят с вами все расходы.

Он посмотрел на нее.

— А вы действительно хорошо соображаете.

— Спасибо.

— У вас есть еще предложения?

— Все это только что пришло мне в голову. Я никогда серьезно об этом не думала, — ответила она. — Я скажу вам, что лично я купила, когда они начали возвращаться на наш рынок: электрический утюг, тостер, фритюрницу. Новую посуду, кастрюли и сковороды. Шелковые чулки, белье. Я думаю, мне нужно серьезно изучить этот вопрос.

— Наверное, нам всем не помешало бы узнать обо всем этом больше, — он отвернулся, переведя взгляд на план этажа. — Здесь тридцать тысяч квадратных метров. Нам нужно, чтобы каждый метр окупал себя.

Она обошла вокруг стола и встала к нему лицом.

— Да, мистер Маркс.

— И мы не можем позволить себе ошибиться, — сказал он.

— Я это понимаю, — ответила она.

— Я хочу, чтобы магазин на Беверли-Хиллз стал нашим флагманом, — продолжил он. — Мы можем либо составить себе имя, либо погореть на нем, — он посмотрел на нее через разделявший их стол. — Может быть, нам следовало бы съездить в Нью-Йорк, поднабраться у них опыта. Их техника маркетинга на год опередила нашу.

Она посмотрела ему в глаза.

— Вы хотите, чтобы я поехала с вами в Нью-Йорк?

— Это входит в ваши обязанности, — спокойно ответил он. — Возможно, вам, кроме того, придется совершать по меньшей мере одну поездку в год в Париж.

— Я никогда не была в Европе, — сказала она.

— Я бывал там много раз, еще до войны, — сказал он. — Это очень волнующе. Я смог бы показать вам много вещей, которые сейчас вы даже не можете себе представить.

— Но я замужняя женщина с ребенком, мистер Маркс, — запнувшись, сказала она.

— А я женатый мужчина, миссис Краун, — спокойно сказал он. — Мы говорим о делах. Ни о чем больше.

Хотела бы она поверить ему, но даже ее соски ему не верили. Они горели, когда его глаза ласкали их. Она избегала его взгляда.

— Об этом мне нужно переговорить с моим мужем.

— Конечно, миссис Краун, — вкрадчиво сказал он. — Вы можете объяснить ему это тем, что ваша основная зарплата — восемьсот пятьдесят долларов в месяц, а с премиальными за командировки вы можете получать до полутора — двух тысяч в месяц. А это очень хороший заработок.

— Я понимаю это, мистер Маркс, — она протянула ему руку, надеясь, что ее ладонь не вспотела. — Большое вам спасибо.

* * *

— Папа идет на работу? — пролепетала Каролина со своего стульчика, когда он вошел на кухню.

Он наклонился и поцеловал девочку.

— Правильно, дорогая.

— Принесет мне конфет? — Она улыбалась, ее каштановые кудряшки мягко блестели.

— Обязательно.

— Сейчас, — настаивала она.

Он взглянул на Розу, потом, сдаваясь, развел руками Достав две “Тутси Роллз” из кармана пиджака, он отдал их малышке.

— Что говорит Каролина? — спросил он.

— Спасибо, — она улыбнулась, разворачивая фантик. Сейчас ее внимание было уже полностью поглощено конфетами, он ее больше не интересовал.

Зазвенел дверной звонок. Он вышел из кухни, пересек гостиную и открыл дверь. На крыльце стоял почтальон.

— Вам посылка, мистер Краун.

Джо взял у него прямоугольную коробку. Слова “Возвращенная рукопись” были написаны на коробке красным карандашом в нескольких местах. Джо молча расписался в книжечке почтальона.

— Мне очень жаль, мистер Краун, — сказал почтальон. — Не везет вам. Это уже второй возврат за этот месяц.

Джо посмотрел на него. Почтальон сочувственно кивнул.

— Бывает и так, — сказал Джо.

— Может быть, потом дела пойдут получше, — сказал почтальон. — Удачи вам.

— И вам, — ответил Джо, закрывая дверь.

Он посмотрел на посылку. Он никогда не думал, что почтальон может так интересоваться тем, что он доставляет людям. Он быстро сорвал бечевку и снял с посылки оберточную бумагу. Он заглянул в открытую коробку, в ней было сорок аккуратно запечатанных бумажных конвертов, в каждом из которых содержалась четверть грамма кокаина. Двадцать, пять долларов за конверт — здесь тысяча долларов для него. Он послал Джамайке только двести пятьдесят за эту партию Он закрыл коробку. Теперь, он уже твердо решил, он снимет почтовый ящик. Ему повезло, что Эй Джей позвал его на студию. Час на площадках музыкальной записи — и он избавится от всех конвертов. Музыканты были лучшими покупателями любой наркоты. Был бы у него только доступ к “гэнчу” — и он стал бы миллионером.

Он вернулся к открытой двери кухни. Личико Каролины было уже вымазано шоколадом. Роза стирала в глубокой лохани. Оглянувшись, она посмотрела на него.

— Скажи сеньоре, что я пошел на студию, — сказал он.

— Si, senor, — она принялась выжимать одно из полотенец. — Tengo polio veracruzana por comida. О’кей?

— О’кей, — сказал он. — A las ocho.

— Si, senor, — ответила она.

Было около десяти часов, когда он припарковал свой довоенный “крайслер-эрфлоу” на улице, напротив здания калифорнийского Бюро по трудоустройству. Стоянка была уже полным — полна, автомобили выстроились в очередь перед входом. В тот момент, когда одна машина выезжала со стоянки, другая тут же заезжала. Он окинул улицу взглядом. Он припарковал машину в нескольких кварталах от фонтана; рядом он приметил несколько лимузинов с шоферами, как будто прятавшихся от обычных людей. Он улыбнулся. На студии это называли “Калифорнийским клубом”. Иногда здесь выстраивались своеобразные автомобильные очереди из кинозвезд, пришедших за своим недельным пособием по безработице, благодаря чему это место уже стало популярной остановкой для экскурсионных автобусов.

Он миновал главный вход и прошел к задней части здания, где находился служебный вход. Войдя внутрь, приветственно помахал-рукой старику в форме сторожа. Черными буквами на матовом стекле двери в конце коридора было написано просто: “Мистер Росс”. Он легонько постучал и открыл дверь.

Джек Росс, кряжистый человек с начинающими редеть волосами, поднял на него глаза, сидя за своим рабочим столом. Улыбнувшись, он жестом показал Джо, чтобы тот входил.

— Как дела, Джо?

Джо пожал плечами.

— Как обычно, Джек, — сказал он. — Меня опять уволили.

Росс взял чистый бланк из лежавшей подле него стопки.

— О’кей, — сказал он. — С этого и начнем.

Джо кивнул.

— Тут есть одна проблема. В следующем месяце Рождество. А первый чек будет только через шесть недель.

Росс, прищурившись, посмотрел на него.

— Таковы правила.

— Может быть, мы сможем их немножко смягчить? — неуверенно спросил Джо.

— У нас настоящая запарка, — сказал Росс. — Так всегда бывает перед праздниками.

— Я знаю, — сказал Джо. — Я видел лимузины за углом.

Росс улыбнулся.

— Даже настоящие звезды показываются. Иона Мэсси. Ричард Арлен.

— Самый сезон показаться в обществе, — заметил Джо.

Росс посмотрел вниз, на бланки.

— Я могу переменить дату на семь недель назад, но это, естественно, не бесплатно. Двадцать пять долларов вперед и десять процентов от каждого чека, который вы получите.

— Отлично, — сказал Джо. Он положил двадцать пять долларов на стол перед Россом.

Деньги тут же исчезли в кармане Росса. Он быстро заполнил бланк и придвинул его к Джо.

— Распишитесь в трех отмеченных местах.

Джо подписал и отодвинул листок.

— Когда я получу чек?

— Он будет у меня завтра утром, в половине десятого, — сказал Росс. — У вас будут двухнедельные чеки.

— Спасибо, Джек, — сказал Джо. — Значит, увидимся завтра.

Росс улыбнулся.

— Я буду ждать. А вы не забывайте о нашем уговоре, слышите?

— Я не забуду, — сказал Джо. — И кстати, почему бы нам не пообедать вместе на днях?

— После праздников, — сказал Росс. — Сейчас я очень занят.

— О’кей, — направляясь к двери, ответил Джо. — Вы назначите день. Еще раз спасибо.

16

Студии “Трайпл С” располагались в низине. Уступая в размерах “Юниверсал” и “Ворнер Бразерз”, они все же включали в себя четыре больших съемочных площадки и три площадки поменьше, использовавшиеся попеременно для съемки фильмов и для звукозаписи В скучном сером трехэтажном кирпичном здании, как раз за воротами, помещались офисы администрации. Позади него было два двухэтажных деревянных дома, покрашенных той же серой краской. В одном из них находились офисы продюсеров, на первом этаже второго был ресторан, а на верхнем этаже — тесные норы, служившие офисами писателям и сценаристам. Ветхие бунгало, сгрудившиеся вокруг стоянки студии, были отданы режиссерам и их персоналу, а одноэтажные домики военного времени в дальнем конце территории студии служили пристанищем для музыкального отдела. В больших, похожих на казармы зданиях находились декорационные и костюмерные отделы.

Скучающий парень в серой рубашке, стоявший на контроле у ворот студии, довольно странно посмотрел на Джо, когда тот затормозил у ворот.

— Я думал, вас вчера уволили, — сиплым голосом сказал он.

— Это правда, — улыбнулся Джо. — Но Эй Джей назначил мне здесь встречу.

Парень зашел в свою будку и сверился со списком посещений. Выйдя, он проворчал.

— Назначено на три часа. А сейчас только час.

— Я люблю приходить заранее, — сказал Джо — Где мне лучше будет припарковать машину?

— На вашем обычном месте. Оно еще числится за вами.

— Спасибо, — поблагодарил его Джо — Не видали ли здесь Мэкси Кейхо?

— Что, есть что-нибудь новенькое о бегах? — с любопытством спросил парень. Мэкси Кейхо заключал музыкальные контракты студии, кроме того, он был неофициальным студийным букмекером.

— Не сегодня, — сказал Джо.

— Я недавно видел его, когда он шел к ресторану, — сказал сторож.

Джо помахал ему рукой и, обогнув угол, въехал на стоянку, находившуюся напротив писательского здания. Он запер машину и вошел в ресторан, представлявший собой длинную комнату, на стенах которой красовались фотографии кинозвезд и просто известных актеров, снимавшихся в фильмах студии. Ресторан был разделен на две секции: задняя секция, с аккуратными столиками, которые обслуживали официантки, была предназначена для менеджеров, продюсеров и актеров, игравших главные роли; основная секция занимала большую часть комнаты. В ней была оборудована стойка, уставленная различными блюдами, а обслуживание было скорее как в кафетерии — вы просто брали себе еду и усаживались за любой столик, оказавшийся свободным. Обычно первые покупатели пытались занимать места за столиками для своих друзей. Частенько это им не удавалось, особенно когда ресторан был заполнен. Но никто никогда не осмелился бы побеспокоить Макси Кейхо, занимавшего каждый день один и тот же столик в течение вот уже нескольких лет. Столик этот находился в углу, рядом со входом, где он мог видеть каждого, входящего в ресторан.

На Кейхо, как обычно, был черный костюм, рубашка и галстук; он сидел один. Никто не садился за его столик без приглашения. Когда он взглянул на Джо, то в его водянистых светло-голубых глазах появилось любопытство.

— Я думал, тебя вчера уволили, — не поздоровавшись, сказал он.

— Меня сюда позвал Эй Джей, — сказал Джо.

— Садись, — пригласил Кейхо — Что у вас за дела?

— Я еще не знаю, что нужно Эй Джей, — усаживаясь, ответил Джо. — Я думал, может, ты знаешь.

Кейхо пожал плечами.

— Единственное, что я слышал, — это то, что сегодня он встречается с очередным банкиром из Нью-Йорка.

— Не знаю, имеет ли это отношение ко мне, — сказал Джо, потом понизил голос: — Кстати, о Нью-Йорке. Я только что получил еще один пакет. Может быть, ты сможешь пристроить его?

С секунду Кейхо внимательно смотрел на него, затем произнес:

— С деньгами напряженка. Все сейчас остаются без работы.

Джо не ответил.

— Сколько? — спросил Кейхо.

— Сорок конвертов, — сказал Джо. — Вообще — то это стоит штуку, но я не знаю, будет ли у меня время ходить по студии продавать. Я уступлю тебе всю партию за восемьсот пятьдесят.

— Семьсот, — предложил Кейхо.

— Семьсот пятьдесят, и ты провернешь неплохое дельце, — сказал Джо.

— По рукам, — согласился Кейхо. — Они у тебя с собой?

— В багажнике моей машины.

Кейхо кивнул.

— После обеда, в половине третьего. Я буду у входа на площадку звукозаписи К.

Джо поднялся со стула.

— Увидимся там.

Он подошел к стойке и взял себе поднос. Настроение у него было отличное. Семьсот пятьдесят — это было совсем неплохо. Навар в пятьсот долларов, и не надо целую неделю шататься по студии, выискивая покупателей. Он прошел вперед по линии самообслуживания и остановился перед девушкой, стоявшей за столом с горячими блюдами.

— Салисберийский бифштекс и картофельное пюре с подливкой, — заказал он и оглянулся через плечо, чтобы увидеть, нет ли здесь, в зале, кого-нибудь из знакомых ему писателей.

* * *

Он открыл дверь и посмотрел на Кэти, сидевшую за своим столом, и поинтересовался:

— Я не рано?

Продолжая телефонный разговор, она жестом пригласила его в комнату. Он закрыл за собой дверь, подошел к ее столу; она как раз положила трубку.

— Где Джоани? — спросил он.

Джоани была главным секретарем.

— Она позвонила и предупредила меня, что заболела, — ответила Кэти. Телефон зазвонил снова — Ужасно много работы, — добавила она, поднимая трубку. Она переключила звонок к Эй Джей и снова повернулась к Джо — Придется отменить наш “часочек счастья”, — сказала она. — Джоани нет, и теперь я буду работать допоздна.

— О’кей, — сказал он.

Она уставилась на него.

— Ну, ты и негодяй. Ты даже не кажешься разочарованным.

— А чего же ты хочешь? — спросил он. — Я знаю, что если тебе нужно работать — значит, нужно работать.

— Эй Джей звонил Лауре. Он хотел знать, годишься ли ты для его нового проекта.

— И что она сказала? — спросил Джо.

— Она сказала, что годишься, — она взглянула на него. — Потом она подозвала к телефону меня. Она сказала, чтобы я держалась от тебя подальше.

Джо был удивлен.

— Странно, почему она это сказала?

— У меня есть одно объяснение, — сказала Кэти. — По-моему, Лаура сама положила на тебя глаз.

— Она никогда мне этого не показывала, — сказал он.

— Это же Лаура, — сказала она. — Она всегда скрывает свои чувства. Это ее деловой камуфляж.

— Я этого не понимаю, — заявил он. — Может быть, она просто узнала о нас?

— Не в этом дело, — сказала Кэти и продолжила уже совсем другим, холодным тоном: — Как только Эй Джей перестанет разговаривать, я предупрежу его, что ты здесь.

— Мне жаль, что все пришлось отменить, — сказал он. — Я оставлю бутылку водки в твоей машине, когда буду уходить.

— Да зачем же, — отказалась она.

— Я так же разочарован, как и ты. И не твоя вина, что так вышло.

Она не ответила.

— А как насчет завтра? — спросил он.

— Возможно, — ответила она. На ее столе, рядом с телефоном, загорелся белый огонек. Она сняла трубку — Джо Краун здесь, мистер Розен, — несколько секунд она слушала, потом кивнула и жестом показала Джо, чтобы он входил. — Он уже идет, сэр.

— Спасибо, — направляясь к двери офиса Эй Джей, поблагодарил Джо.

Она подняла на него глаза.

— Удачи тебе, — искренне пожелала ему она.

Эй Джей, восседавший за своим столом, смахивал на жирного, лысого Наполеона. Под ним был высокий стул, так что он мог поглядывать на сидевших напротив него посетителей сверху вниз. Его толстые щеки расплылись в улыбке.

— Спасибо, что сразу пришли, Джо, — сказал он.

— Я сделал это с удовольствием, мистер Розен.

— Возможно, у меня будет для вас работа, — значительно произнес Эй Джей. — Вы уроженец Нью-Йорка, не так ли?

— Я там родился и вырос, — ответил Джо.

— Фильмы о Нью-Йорке делают сейчас хорошие сборы, — сказал Эй Джей. — “Дети тупика”, снятые “Юниверсал”, “Дети окраины”, которых сняли на “Монограм” после того, как от них отказались “Юниверсал”, из них еще сделали сериал.

Джо серьезно кивнул. Он все еще не понял, о чем говорит Эй Джей.

— Я подумываю о картине, более значительной, чем эти. Что-то похожее на “Тупик” Сэма Голдвина.

— Хороший фильм, — сказал Джо.

— Один из моих нью-йоркских банкиров подал мне для него идею, — продолжал Эй Джей. — И идея в самом деле неплохая. Нью-йоркский гангстер влюбляется в шикарную шоу-девочку и решает привезти ее в Голливуд, чтобы она стала кинозвездой.

Джо выразил требуемый от него энтузиазм.

— Это действительно отличная идея, мистер Розен. Эй Джей улыбнулся.

— Я так и думал, что вам понравится.

— Мне нравится, мистер Розен, — кивнул Джо. — Зная вас, я могу поспорить, что вы уже подобрали актеров на главные роли.

— У меня уже есть девушка, — ответил Эй Джей. — А вот насчет главной мужской роли я еще не решил. Выбираю между Богартом, Эдди Робинсоном и Кэгни.

Джо серьезно кивнул. Он так же хорошо, как и сам Эй Джей, знал, что ни один из этих актеров не годится для этой роли.

— Вы сказали, что у вас уже есть девушка, — тактично заметил он.

— Да, есть, — сказал Эй Джей, вынимая из стола фоторекламу и пододвигая ее к Джо. — Джуди Антоини.

Джо взглянул на чрезвычайно смелую фотографию девушки в обтягивающем серебряном платье, которое начисто уничтожало и Бетти Грейбл, и Лану Тернер.

— Я ее знаю, — сказал Джо.

— Да весь свет ее знает, — с энтузиазмом проговорил Эй Джей. — У нее был контракт на шесть месяцев и, несмотря на то, что она ни разу не снималась, мы получаем по тысяче заказов в неделю на ее фотографии. Она в каждом журнале и в каждой газете в стране.

— Очень сексуальная, — согласился Джо. Он не хотел говорить Эй Джей, что на студии ее прозвали Крикунья, за то, что она очень громко вскрикивала, когда трахалась. Она даже однажды быстренько перепихнулась с ним в обмен на то, чтобы он представил ее режиссеру того фильма, над которым тогда работал.

— Даже мой банкир считает, что она идеально подходит для этой роли, — Эй Джей покивал, потом продолжал так, как будто эта мысль только что пришла ему в голову. — Я и моя жена пригласили этого банкира отобедать с нами у “Перино”. Почему бы вам не взять Джуди и не присоединиться к нам?

Джо потер щеку, пробуя, не отросла ли щетина.

— Сегодня вечером?

— Сегодня вечером, — кивнул Эй Джей.

— Может быть, она не сможет, — предположил Джо.

— Она сможет, — твердо сказал Эй Джей — Я с ней договорился.

— Мне придется объяснить это моей жене, — сказал Джо.

— Она поймет, — отпарировал Эй Джей — Это бизнес.

Джо с секунду подумал.

— О’кей. И когда же вы хотите, чтобы я начал работу?

— Прямо сейчас... Получите две с половиной тысячи за предварительные наброски; если доберемся до сценария, будет еще двенадцать тысяч.

Джо кивнул:

— Это нормальные деньги.

— Обед начинается в половине восьмого. Кончится между половиной десятого и десятью.

— Что я должен делать после этого?

— Довезти ее до гостиницы банкира и подождать, пока она не позовет вас в коктейльный зал. Потом можете проводить ее домой. Вы, я думаю, управитесь с этим к полуночи.

Джо молча кивнул.

Эй Джей проницательно посмотрел на него. В конце концов и до него доходили студийные слухи.

— И попросите ее не орать слишком громко. Банкиры — народ нервный. У него может упасть.

Джо закрыл за собой дверь офиса Эй Джей и посмотрел на Кэти.

— Ты знала?

Она кивнула.

— Я узнала об этом только после того, как Джоани позвонила и сказала, что заболела. Обычно такими делами занимается она.

— Это дерьмо, — сказал он.

— Это дерьмовый бизнес, — ответила она. — Но какого черта, ты же здесь работаешь. Теперь лучше позвони Лауре и скажи ей, что ты получил работу.

17

Он направился к писательскому зданию и, пройдя через ресторан, поднялся по обшарпанной лестнице на второй этаж.

Первая же дверь вела в бюро стенографисток, заставленное маленькими, теснившимися друг к другу столиками. Старшая стенографистка, восседавшая за столом у дальней стены комнаты, больше походила на учительницу в классе. Только две девушки печатали на машинках, старшая стенографистка корректировала сценарий. Когда он вошел, она посмотрела на него.

— Я уже слышала, что вы возвращаетесь, — улыбнулась она. — Я даже не сняла табличку с вашим именем с двери офиса.

— Спасибо, Ширли, — поблагодарил он.

Она выдвинула ящик стола и достала ключ от его офиса.

Он взял у нее ключ.

— Там все, что вам нужно, — сказала она. — Бумага, карандаши, даже печатная машинка.

— Спасибо, — повторил он.

— Что за новый проект? — спросила она.

— Нью-йоркская история, — ответил он. — Я и сам пока знаю об этом не слишком много.

— Это должно быть что-то сногсшибательное, — сказала она. — Не так уж часто Эй Джей пребывает в такой спешке.

— Думаю, вы правы, — согласился он. — Мне еще нужно сделать пару звонков. Я снова зайду завтра.

— Если я могу чем-нибудь помочь, дайте мне знать, — сказала она. — Удачи, Джо.

— Спасибо, Ширли, — ответил он и, выйдя из бюро, прошел по коридору к крохотной комнатке, служившей ему офисом.

Он отпер дверь. В офисе только-только помещались рабочий стол и два стула, один перед столом, другой позади него. Если бы здесь оказалось больше чем два человека, им пришлось бы стоять в дверях или в коридоре. Он запер дверь и уселся за стол. Он несколько мгновений смотрел на телефон, и как только он протянул руку к трубке, раздался звонок.

Он поднял трубку и произнес:

— Джо Краун.

— Джуди Антоини, — нежно пропел ему в ухо девичий голос. — Я слышала, что вы сегодня меня сопровождаете.

— Я тоже об этом слышал, — ответил он.

— У вас есть две сотни?

— О чем вы говорите? — спросил он.

— Две сотни баксов, которые я получаю за ночь, — сказала она.

— Постойте-ка, — сказал он. — Мне никто об этом не говорил. Я просто подставное лицо для Эй Джей и его банкира на этот обед. Я думал, все устроит рекламный отдел.

— В рекламном отделе мне сказали, что об этом позаботитесь вы, — сказала она и добавила: — У меня множество расходов. Как вы хотите, чтобы я перебивалась на те сто двадцать пять в неделю, которые они мне платят? Одна моя квартира в Сансет-Тауэрз стоит триста в неделю.

— Разве вам не говорили, что вы получите главную роль в картине, над которой я сейчас работаю?

— Постоянно, — ответила она. — Я слышала это по меньшей мере тысячу раз.

— Это исходит от самого Эй Джей, — сказал он. — Банкир, который будет финансировать картину, без ума от вас. Предполагалось, что я привезу вас в его гостиницу после обеда и подожду в коктейльном зале. Я думал, вы уже обо всем договорились.

— На трах я трачу свое собственное время, — без выражения сказала она. — В моем контракте об этом ничего не сказано.

— И чего же вы теперь от меня хотите? — осведомился он.

— Моих денег, — заявила она. — Иначе я не приду. Держите меня в курсе дела, я буду дома до половины шестого.

— Погодите, Джуди, — взмолился он — Разве я не представил вас Рею Стерну, режиссеру, когда вам это понадобилось?

— Я не помню, — ответила она.

— Мы трахались, облокотившись о стену моего офиса, потому что здесь нет места для кушетки, — пытался напомнить ей Джо.

— Я не помню, — повторила она — Все вы для меня одинаковы. Просто достаньте для меня деньги, — и она повесила трубку.

Он еще мгновение смотрел на гудящую трубку в руке, потом набрал номер офиса Эй Джей. К телефону подошла Кэти.

— Мне нужно поговорить с Эй Джей, — сказал он.

— Он уже ушел, — сказала она.

— Но я должен с ним поговорить.

— Мне очень жаль, Джо, — ответила она. — Я ничем не могу тебе помочь. Он как раз на пути домой.

— Могу я застать его там?

— Не раньше половины седьмого, — сказала Кэти — А что, это так важно?

— Достаточно важно, — ответил он. — Его претендентка на главную роль — проститутка. Она не придет, если ей не заплатят вперед две сотни.

— Вот черт! — воскликнула Кэти — Я бы с удовольствием тебе помогла, но касса закрылась в три часа.

Джо с секунду подумал.

— О’кей, детка, — сказал он. — Не беспокойся об этом. Я найду какой-нибудь выход.

Он повесил трубку и еще некоторое время смотрел на телефон. Потом достал из кармана пиджака бумажник, значительно отяжелевший благодаря семистам пятидесяти долларам, которые дал ему Кейхо. Он медленно вынул оттуда четыре пятидесятидолларовые купюры и положил их себе в карман. Платить деньги проституткам было против его принципов. Но работа есть работа, и он действительно заинтересован в ней. Он снял трубку и набрал номер квартиры Джуди в Сансет-Тауэрз.

* * *

Мотти вошла в спальню, когда он завязывал галстук.

— Роза днем сказала мне, что ты пошел на студию.

Он кивнул, не отрывая глаз от галстука в зеркале, развязал его и начал завязывать снова.

— Меня позвал Эй Джей. Я получил работу. Новый фильм.

— Хороший? — спросила она.

— Все они хороши, когда только начинаешь над ними работать, — ответил он, заканчивая завязывать галстук. Он повернулся к ней. — Ну как?

Она критически посмотрела на узел.

— По-моему, великоват.

— Он таким и должен быть, — объяснил он. — Это называется “винздорский узел”. Синатра только такой и завязывает, — он протянул руку к темно-синему пиджаку.

— А почему ты одеваешь выходной костюм? — с любопытством спросила она.

— Эй Джей пригласил меня на обед со своим банкиром к “Перино”.

— Это что-то новенькое, — сказала она. — Такого еще никогда не было. Только вы втроем?

— Жена Эй Джей и старлетка, на которую положил глаз банкир.

Она посмотрела ему в глаза.

— А как ты вписываешься в эту компанию?

— Я ее сопровождаю, — он улыбнулся.

— Ты знаком с этой девушкой?

— Очень поверхностно, — ответил он. — Но это нью-йоркская история, а я нью-йоркский писатель, поэтому я получил работу. Банкир хочет, чтобы она снялась в главной роли, а я должен буду привезти ее к нему и потом проводить домой.

— Как ее зовут? — спросила Мотти.

— Джуди Антоини.

— Никогда не слышала о ней, — сказала Мотти. — В каких фильмах она играла?

— Она пока еще ни разу не снималась, — ответил он. — Но на последние три месяца у нее был контракт старлетки. Она — фотомодель студии номер один.

— Проститутка, — ровным голосом сказала Мотти.

Он рассмеялся.

— На этот раз ты совершенно права. И из худших, — в тот же момент, когда эти слова сорвались с его губ, он уже знал, что лучше бы ему было вообще не открывать рта.

— Эй Джей поручил тебе эту работу, уважая твой опыт как сутенера или как писателя? — цинично поинтересовалась она.

— Эй, это нечестно! — запротестовал он.

— Ты мог бы ему отказать, — сказала она. — Мы не настолько отчаянно нуждаемся в работе. Ты всегда можешь заняться своей книгой.

— Это займет много времени, — ответил он. — Возможно, больше года. У нас нет для этого достаточного количества денег.

— Мы бы продержались, — сказала она. — Мистер Маркс сделал мне одно предложение. Я буду получать восемьсот пятьдесят в месяц, а с командировками — от полутора до двух тысяч.

— Если тебе дают такие деньги, в этом должен быть какой-то подвох, — сказал он.

— Конечно, я должна буду совершать несколько закупочных поездок в сезон.

— И куда же? — спросил он.

— В Нью-Йорк, — ответила она. — Возможно, в Париж.

— Одна? — скептически осведомился он. — Без него?

— У тебя грязное воображение, — фыркнула она.

— А откуда ты знаешь, что у него не грязное воображение? — отпарировал он. Он достал деньги из ящика стола, переложил их в карман, потом снова повернулся к ней. — Если мне приходится быть сутенером для того, чтобы заработать себе на жизнь, я все-таки лучше буду сутенером для незнакомой женщины, а не для собственной жены.

* * *

Он уселся у стойки, в углу слабо освещенного коктейльного зала перед входом в “Коконат Гроув” Из шоу-зала доносились звуки музыки. Когда он приканчивал вторую рюмку, к нему подошел бармен.

— Там, внизу, через несколько минут начнется шоу — сказал он. — Зарезервировать для вас столик?

— Нет, спасибо, — отказался Джо.

Бармен указал рукой на рюмку.

— Наполнить?

Джо отрицательно покачал головой.

— Две — мой предел, — он вытащил из пачки сигарету.

Бармен щелкнул своей зажигалкой. В ее неверном свете Джо взглянул на часы. Без десяти одиннадцать. Бармен заметил его взгляд.

— Ваша девушка запаздывает?

— Нет, — улыбнулся Джо. — Это я пришел слишком рано.

Бармен показал на столик в противоположном конце зала.

— Если она так и не покажется, — сказал он, — вон там сидят две прехорошеньких леди. Я могу вас представить.

Джо рассмеялся.

— Спасибо, — он положил на стойку перед барменом пятидолларовую бумажку.

Деньги исчезли в кармане бармена.

— Просто стараюсь помочь, чем могу, сэр.

Позади стойки зазвонил телефон. Бармен взял трубку.

— Вы мистер Краун? — смотря на Джо, спросил он. Джо кивнул. Бармен положил трубку. — Ваша девушка сказала, что встретится с вами в холле.

Он как раз входил в холл, когда она вышла из лифта.

— О’кей? — спросил он.

— О’кей, — ответила она.

Они молча вышли из гостиницы и подождали, пока служащий стоянки не подогнал машину Джо.

Джо дал служащему доллар и вывел машину на улицу.

— Отвезти вас домой? — спросил он, поглядывая на нее.

— Не могли бы вы подвезти меня в “Дейвз Блю Рум”?

— Как вы хотите, — ответил он.

Джуди взглянула на него.

— Этот парень и в самом деле?

Джо притормозил у светофора.

— Мистер Метакса?

— Ага, — сказала она. — Он и вправду владеет всеми этими банками?

— Я не знаю, — трогаясь с места, ответил Джо. — Все, что я знаю, это то, что сказал мне Эй Джей: договор на ссуду в два миллиона долларов будет подписан утром.

— Он сказал, что вкладывает деньги в мою картину и что теперь у меня будет новый контракт, по которому я буду получать пятьсот долларов в неделю вместо тех ста двадцати пяти, что мне платили раньше. И еще он хочет снять для меня другую квартиру, где он сможет навещать меня раз в две недели, когда приезжает сюда.

Джо посмотрел на нее.

— Вы, наверное, устроили ему грандиознейшую ночь в его жизни.

— Вот чего я не могу понять, — удивленным тоном сказала она. — Мы ничего не сделали.

— Ничего? — в свою очередь удивился Джо.

— Он даже не снял пиджак, — сказала она. — Я стояла там, перед ним, голая, а он просто продолжал болтать со мной, как будто я все еще в платье. Не думаю, чтобы он даже заметил, когда я снова его одела.

— Я этого не понимаю, — согласился с ней Джо.

Она поглядела в окно машины, потом снова перевела взгляд на Джо.

— Вы знаете Мики Кохена?

— Гангстера?

— Кого же еще? — ответила она.

— Только из газет, — сказал он.

— Хотите с ним познакомиться?

Он посмотрел на нее.

— Сегодня?

— Да. Это с ним я сейчас встречаюсь.

— Я бы с удовольствием с ним познакомился, — сказал он. — Но мне пора домой. У моей жены сегодня и так слишком много оснований беситься.

— Могу поспорить, что Мики знает что-нибудь о мистере Метакса, — задумчиво произнесла она.

И тут в мозгу Джо забрезжил свет.

— Вы давно знакомы с Мики?

— Достаточно давно, — сказала она. — Это он посоветовал мне ехать в Голливуд, когда я еще жила в Нью-Йорке. Оц говорил, что у меня есть все, чтобы стать кинозвездой.

Джо опять остановил машину у светофора и уставился на нее.

— И это Мики поддерживал вас здесь?

Она кивнула.

— Мы действительно хорошие друзья.

Ему приходилось заставлять себя сосредоточиваться на управлении машиной. Это, безусловно, она и была. Это была та же история, что рассказал ему Эй Джей. Он остановил машину перед “Дейвз Блю Рум”. Мгновение он колебался, не пойти ли ему с ней, потом раздумал. Сейчас не время. Ему нужно было собрать чуть больше информации о банкире.

Швейцар открыл перед ней дверь. Она повернулась к Джо и вежливым тоном сказала:

— Спасибо вам.

— Не стоит благодарности, — столь же вежливо ответил он. — Позвоните мне завтра на студию. И передайте мистеру Кохену, что я буду счастлив встретиться с ним в любое удобное для него время.

Он проводил ее взглядом, когда она входила в ресторан, затем развернул машину и отправился домой.

18

— Прекрасный сценарий, — доносился из трубки голос Эй Джей. — Но у нас есть кое-какие проблемы.

— Что-то не понимаю, — ответил Джо.

— Вы видели хоть одну из ее проб? — спросил Эй Джей.

— Нет, — ответил Джо. — Никто мне не предлагал.

— Встретимся в проекционной кабине Б, — сказал Эй Джей. — Тогда вы поймете, что я имею в виду.

Джо бросил взгляд вниз, на переплетенный в белую бумагу сценарий, лежавший на рабочем столе. До настоящей минуты он не вызывал у Джо никаких сомнений. За три месяца он закончил сценарий, который, он знал, был действительно отличным, может быть, самым лучшим из всех, что он написал. Сначала он было решил взять сценарий с собой в проекционную кабину, но все равно это ничего не изменило бы, и он оставил сценарии на столе.

Эй Джей был в проекционной кабине не один. С ним были мистер Метакса, банкир. Рей Стерн, режиссер, и еще один человек, с которым Джо не был знаком.

Эй Джей кивнул Джо.

— Вы знаете мистера Метакса и Рея. А это — Мики Кохен.

Джо посмотрел на низенького коренастого человека и протянул ему руку.

— Приятно познакомиться, мистер Кохен.

Пожимая руку Джо, маленький человек улыбнулся.

— Рад наконец познакомиться с вами, Джо, — низким голосом сказал он. — Я слышал о вас много хорошего.

— Спасибо, мистер Кохен, — поблагодарил его Джо.

— Зовите меня Мики, — сказал Кохен.

Эй Джей указал Джо на стул; в кабине погасили свет. Следующие пятнадцать минут они смотрели пробы Джуди. Одна была даже на цветной пленке. Джуди пела, танцевала, декламировала — все плохо. Только цветная проба вышла удачной. На Джуди был закрытый купальник, она бежала по пляжу. Она бежала прямо на камеру, потом поворачивала к воде. У воды она оглядывалась лицом в камеру. Камера открывала все секреты ее тела, показывала выступающие из — под ткани соски твердых грудей и даже курчавые волоски лобка, выбивающиеся из шелкового купального костюма. Это была проба без звука, и кончалась она на крупном плане лица Джуди Она тяжело дышала после бега. Выражение ее лица создавало впечатление, что она переживает оргазм. Потом экран потух, в комнате зажегся свет.

Джо молчал. Остальные тоже не произнесли ни слова Все ждали комментариев Эй Джей.

Наконец Эй Джей испустил глубокий вздох.

— Мы сами себя надули.

— Может быть, ей следует еще потренироваться, — предположил мистер Метакса.

— Она три месяца занималась у нас с лучшими учителями, — сказал Эй Джей. — Все они забраковали ее. Теперь мы действительно попали в переделку. Я уже подписал контракт на главную мужскую роль со Стивом Кочраном на пятнадцать тысяч и одолжил у “Ворнер” Пата О’Браена на вторую роль за десять штук. А вы видели, как это место выпирает у нее из купальника? Оно выглядит больше, чем член и яйца танцора в балетном трико. Если мы не напялим на нее какую-нибудь юбчонку, нам никогда не протащить ее через цензуру.

— На сколько мы влипли, Эй Джей? — спросил Метакса.

— Я подписал обязательство на семьдесят пять тысяч долларов с “Синеколор”, потому что это была половина от той суммы, что запросили у меня в “Текниколор”. Если прибавить и остальные обязательства, получится почти двести тысяч, — голос Эй Джей никак нельзя было назвать обрадованным.

— А если бы с ней вдруг произошел несчастный случай, — предложил Кохен, — страховые компании возместили бы нам эти деньги?

— Не раньше, чем мы начнем снимать, — ответил Эй Джей. — Кроме того, мы не можем прибегать к таким способам...

— Это была просто идея, — сказал Кохен.

— Паршивые дела, — сказал Рей Стерн. — Джо написал один из самых литературных сценариев из тех, что я когда-либо читал. Я с нетерпением ждал, когда начну его снимать Может быть, на эту картину мы сможем одолжить у “Юниверсал” Марию Монтес или Ивонну Де Карло?

— Не выйдет, — ответил Эй Джей. — Мы уже связаны обязательствами на продажу фильма с Джуди Антоини.

Джо посмотрел на него.

— Мы не продавали им саму историю?

— Нет, — сказал Эй Джей. — Мы продавали только ее фоторекламу.

— “Шина, королева джунглей”, — сказал Джо.

— Вы что, с ума сошли? — уставился на него Эй Джей. — Вы же знаете, что “Монограм” владеет на нее всеми правами.

— “Королева амазонок”, — предложил Джо. — Стив и Пат — пилоты грузового самолета, который разбивается в джунглях. Их находит затерянное племя амазонок. Такие фильмы снимали уже тысячу раз, и тем не менее это всегда срабатывает. Все, что нам нужно, — это полный экран полуголых девочек, и Джуди — их королева. Ей не надо будет даже произносить полной строчки диалога. Она будет чем-то вроде Тарзана женского пола. Ты Стив, я — Джуди, мы трахаемся.

Эй Джей уставился на него, потом обвел взглядом остальных.

— Это действительно может сработать, — произнес он. — Сколько времени вам нужно для того, чтобы написать сценарий?

— Десять дней, две недели — как хотите.

Эй Джей посмотрел на банкира.

— Что вы об этом думаете?

— Я ничего не понимаю в фильмах, — сказал Метакса. — Но я не хочу терять свои деньги, даже не попытавшись снять картину.

— Я согласен, — сказал Кохен. — Надо попробовать снять.

Эй Джей повернулся к Джо.

— Начинайте писать.

— Это уже новая работа, — сказал Джо. — Какие деньги я за это получу?

Эй Джей укоризненно посмотрел на него.

— Как можно в такой момент думать о деньгах?

Джо промолчал. На самом-то деле он и не заботился о том, чтобы получить больше денег. Все, о чем он думал, это о том, чтобы хотя бы собрать ту сумму, на которую рассчитывал за прошлый сценарий. Он закончил его первый вариант, и теперь, если ему не придется редактировать и окончательно обрабатывать его, ему не заплатят за это последних пяти тысяч долларов по контракту.

Эй Джей знал это не хуже, чем он сам.

— Вы пишете новый сценарий, и я выплачиваю вам по предыдущему контракту все до последнего доллара и еще тысячу сверх того, когда мы начнем съемки.

— О’кей, — сказал Джо и окинул взглядом комнату.

— Если джентльмены меня извинят, я, пожалуй, лучше вернусь к работе.

* * *

В течение часа он делал заметки на линованной желтой бумаге. Потом, полностью удовлетворенный, еще раз просмотрел их. Вся основная сюжетная линия была уже выстроена. Он поднял трубку и позвонил в стенографистское бюро.

К телефону подошла Ширли.

— Да, Джо?

— Мне тут нужна ваша помощь, Ширли, — сказал он.

— Для этого я здесь, — ответила она.

— Вы не могли бы достать для меня несколько сценариев “пляжных” фильмов, которые делали “Юниверсал” и “Коламбия”? Мне нужно изучить их стиль.

— Я понимаю, что вы имеете в виду, — сказала она.

— Завтра утром не слишком поздно?

— Отлично, — ответил он.

Она понизила голос. Слухи уже дошли и до нее.

— У нее плохие пробы?

— Хуже, чем вы можете себе представить, — ответил он.

— Мне очень жаль, — сказала она — Мне так нравился ваш сценарий.

— Спасибо, — поблагодарил он.

— Подождите минутку, — она отошла, не вешая трубку.

Она снова подошла к телефону.

— Здесь мистер Кохен. Он хотел бы зайти к вам в офис.

— Так ведите его сюда, — он положил трубку и встал.

В это время Ширли уже открывала дверь в его офис. Мики пришлось отступить в сторону, чтобы она смогла закрыть за ним дверь. Джо указал ему на стул перед рабочим столом.

Мики сел, окидывая взглядом крохотную комнатку.

— Они называют это офисом? — сказал он — Это больше смахивает на чулан.

Джо рассмеялся.

— Я чуланный писатель.

Мики улыбнулся.

— Думаю, вам любопытно, зачем я пришел сюда?

— Это не мое дело, — сказал Джо. — Вам не нужно ничего объяснять.

— Я знаком с вашим отцом, — сказал Мики. — В свое время мы были в Бруклине хорошими друзьями.

— С отцом все в порядке, — сказал Джо.

— У него все еще птичий рынок?

Джо кивнул:

— На том же месте.

Мики снова улыбнулся.

— Передайте ему от меня привет.

— Обязательно, — ответил Джо.

Мики посмотрел на него.

— Это, конечно, неофициально, — сказал он, — но я здесь как менеджер Джуди.

— Ясно, — сказал Джо.

— Что вы обо всем этом думаете? — спросил Мики. — Мы выкарабкаемся из этой истории?

— Я сделаю сценарий, — ответил Джо — Остальное зависит от Эй Джей.

— Он сворачивает это дело, — сказал Кохен — Он уже развязался с соглашением с “Ворнер Бразерз” насчет Пата О’Браена.

— О’Браен в любом случае не стал бы сниматься в такого рода фильме, — сказал Джо.

— Режиссер тоже отказался, — продолжал Мики. — Он не работает над такими картинами.

— Здесь пруд пруди режиссеров, так что без проблем, — сказал Джо.

— Эй Джей сократил и съемочные дни до двенадцати дней вместо тридцати.

— И правильно, — ответил Джо. — На этот фильм больше и не нужно.

— Метакса обеспокоен, — сказал Мики.

— Надо думать, — сказал Джо. — Это его деньги и его девушка.

— Неправда, — вдруг заявил Мики. — Не его деньги, не его девушка.

Не отвечая, Джо вопросительно посмотрел на него.

— Вы знаете о нью-йоркском Судье?

Джо кивнул. Судья был неофициальным арбитром всех мафиозных группировок.

— Метакса представляет его. Они одалживают студии деньги по той причине, что для них это хороший бизнес. Это законно и чисто. Мне пришлось привезти сюда Джуди, из-за того, что жена Судьи имела на нее зуб.

Джо взглянул на него.

— Джуди об этом знает?

— Все она знает, — сказал Мики. — Но ни хрена не делает. Она думает только о себе.

Джо помолчал.

— На меня можете положиться, — сказал он наконец. — Я сделаю все, что смогу.

Мики поднялся со стула.

— Сделайте эту работу, и мы будем очень вам благодарны, — он направился к двери. — Держите меня в курсе дел. Если что, предупредите меня через “Дейвз Блю Рум” В любое время, днем или ночью. Еще увидимся.

— О’кей, — сказал Джо.

Мики кивнул ему и вышел из офиса Джо сделал глубокий вдох. На самом — то деле ничего не изменилось. На верху любой пирамиды всегда кто-то стоит. Он посмотрел на свои заметки “Интересно, — подумал он, — действительно ли Эй Джей считает себя хозяином собственной студии или же нет?”

* * *

Когда он вернулся домой, было уже почти восемь часов. Он начал подниматься по ступенькам в спальню, и в это время из кухни выглянула Роза.

— Полчаса на то, чтобы закончить обед, О’кей? — спросила она.

— О’кей, — ответил он и поднялся в спальню.

Пока он надевал халат, вышла из ванной Мотти. Когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, она подняла на него глаза.

— Ты выглядишь усталым.

— Я устал, — ответил он.

— Тебе надо поесть, — она покачала головой. — Я сказала Розе, чтобы приготовила телячьи отбивные.

— Замечательно, — без всякого энтузиазма сказал он.

Она посмотрела на него.

— Что случилось?

— Фильм накрылся.

— Все уже закончилось? — удивилась она. — И ты не будешь редактировать?

— Все закончилось, но еще не закончилось, — ответил он. Заметив ее недоуменный взгляд, он объяснил. — Пробы Джуди — просто мусор. Она не умеет ничего: ни играть, ни петь, ни танцевать — только стоять или бегать. Эй Джей рвет на себе остатки волос. Он сказал, что влип уже на две сотни штук. Они не могут снимать по этому сценарию.

— Я все еще не понимаю, — сказала она. — И что же он теперь собирается делать?

— Я подкинул ему идейку, — пояснил Джо. — Я припомнил один из своих рассказов для “Спайси эдвенчер”. Помнишь, “Королева амазонок”.

— Ты сказал им о журнале?

— Конечно, нет, — ответил он. — Я не такой дурак. Я сделал вид, что это только что пришло мне в голову. И они купили эту идею.

— Не могу в это поверить, — сказала она.

И тут комичность ситуации наконец дошла до него. Он рассмеялся.

— Я тоже. Но они купили ее, и я должен написать “Королеву” за две недели.

— Значит, тебя не уволили?

Он кивнул.

— И кроме того, я получу еще штуку, когда они начнут снимать, — он снял с себя пиджак и бросил его на кровать: — А сейчас я помою руки, и мы сможем пойти обедать.

Она пошла за ним в ванную.

— Ты читал о новом стиле в женской моде? Это идет из Парижа. Первая важная коллекция с довоенных времен.

— Я ничего об этом не знаю, — ответил он, включая горячую воду. — И что теперь?

— Мистер Маркс хочет, чтобы у нас она была раньше, чем в остальных магазинах Лос-Анджелеса. Из наших ателье на Седьмой авеню сообщили, что старые образцы уже не идут. Он попросил меня съездить в Нью-Йорк и выбрать, что для нас подойдет.

Он мыл руки, не поворачиваясь к ней.

— Ты поедешь?

— Это часть моей работы, — ответила она.

Смывая с рук мыло и снимая с крючка полотенце, он молчал.

— Я говорила с твоей матерью, — сказала она. — Она предложила мне остановиться у них и привезти с собой Каролину.

Джо посмотрел на нее.

— Удивительно. — Его мать вообще не желала разговаривать, с ними, пока не родилась малышка, — и даже после этого, пока они не переслали ей копию своего брачного свидетельства, чтобы она удостоверилась, что все было законно. Но она все еще относилась к Джо весьма прохладно. К счастью, она не дулась больше на Мотти. В конце концов во всей этой истории была виновата вовсе не Мотти — это он воспользовался неопытностью невинной девушки. — А про меня она спрашивала? — спросил он.

— Жаловалась, что ты никогда ей не звонишь.

— Наконец-то она сдалась, — сказал он. — Мать всегда сразу же передавала трубку отцу или просто клала ее, когда я звонил. На какое время ты уезжаешь?

— Примерно на двадцать дней, — ответила она. — Если я уеду в пятницу, то буду в Нью-Йорке в воскресенье вечером. Тогда я смогу выделить целую неделю на работу и отправлюсь обратно в конце следующих выходных. Мистер Маркс был очень любезен. Он сказал, что, если я возьму Каролину, он оплатит для нас спальное купе.

— Он едет с вами?

Она посмотрела на него.

— Он уезжает раньше нас, в среду. С ним едет его жена.

Джо кивнул.

— Нормально.

Мотти улыбнулась.

— И еще замечательно то, что твои мать и отец наконец-то увидят свою единственную внучку, — спускаясь в кухню впереди него, она вздохнула с облегчением. Она ничего не сказала ему о том, что миссис Маркс отправляется обратно в Лос-Анджелес в то самое воскресенье, когда они с малышкой приедут. Она ни словом не обмолвилась и о том, что мистер Маркс зарезервировал для нее номер в гостинице “Пенсильвания” на 34-й улице, конечно, исключительно на тот случай, если она заработается и возвращаться домой в Бруклин будет слишком поздно.

19

Успех приносит с собой удачу. Прошло пять месяцев с тех пор, как он закончил сценарий “Королевы амазонок”, и вот однажды, когда он сидел за печатной машинкой, работая над романом, ему позвонили из офиса Эй Джей.

— Эй Джей приглашает тебя и твою жену на обед к себе домой. В пятницу вечером. Коктейль в семь, сам обед начнется в восемь, — сказала Кэти.

Он удивился. Это был первый раз, когда его вообще пригласили.

— С какой стати Эй Джей меня зовет?

— Ты что, не читаешь газет? — спросила она. — Твой фильм — настоящий хит. У Джуди уже были рекламные поездки в Техас и во Флориду. Только в округах Интерстейт и Вометко картина собрала шестьсот тысяч долларов.

— Не могу в это поверить, — сказал он. — Рецензии ее убили.

— Но зрители ее купили, — сказала она. — Похоже, она станет блокбастером, в самом деле! Об этом говорят сборы. Владельцы кинотеатров уже просят снимать с Джуди новую картину. Мне кажется, поэтому Эй Джей тебя и пригласил.

— Я приду, — сказал Джо. — Но Мотти в Нью-Йорке. Она должна ездить туда в закупочные командировки каждые три месяца.

— Я была в их магазине. Они действительно изменили его. У них хорошо идут дела?

— Насколько я знаю, да, — ответил он. — Ее назначили главным закупщиком фирмы.

— А чем ты занимался все это время?

— Я уже закончил роман, — ответил он. — Я напечатал около ста сорока страниц, основанных на предложениях Лауры. Но это тяжелая работа. Это горазда труднее, чем писать сценарии.

— Лаура говорит, что это будет один из лучших романов, который она когда-либо читала.

— Она пристрастно его оценивает, — сказал он. — Но именно сценарии приносят деньги Хотя до настоящего момента я больше не получил ни одного предложения. Такое впечатление, что в ту же минуту, когда я закончил “Королеву”, все продюсеры, которые до этого со мной общались, перестали отвечать на мои звонки Боюсь, все они посчитали этот сценарий таким куском дерьма, что решили со мной больше не связываться.

— Они к тебе вернутся, — доверительно сказала Кэти. — Я знаю этот город. Они не читают сценарии, они читают доходы.

Вдруг его осенила идея.

— А почему бы тебе не пойти туда со мной?

— Извини, — ответила она. — Во-первых, я съехалась с моим молодым человеком. А во-вторых, Эй Джей не любит, чтобы на его вечеринках присутствовали мелкие служащие.

— Член у него мелкий, а не служащие, — проворчал Джо.

— Это Голливуд, — рассмеялась она. — А почему ты не пригласишь Лауру? Она никогда не была на голливудской вечеринке.

— Как я могу ее пригласить? — спросил он. — Она же в Нью-Йорке.

— Разве она тебе еще не звонила? — удивилась Кэти.

— Нет, — ответил он. — Последний раз я говорил с ней около месяца назад. Мы обсуждали роман.

— Она здесь, — сказала Кэти. — Приехала вчера вечером. Я была уверена, что она тебе уже позвонила. Она остановилась в отеле “Бел Аэр”, в двадцать первом номере.

— Я ей позвоню, — сказал он. — Спасибо, Кэти.

— У меня к тебе одна просьба, — сказала она. — Не говори Лауре, что это я дала тебе знать, что она здесь.

— Но почему? — удивился он.

— Моя сестрица до сих пор злится на меня из-за наших с тобой отношений.

— Но как она об этом узнала? — спросил он.

— Это же Голливуд. Тут все обо всех болтают, а у нее в наших краях есть несколько друзей.

— О’кей, Кэти, — сказал он. — Я разыграю это как по нотам, и, когда я ее обработаю, она не будет верить ни одному слову из того, что ей наговорили.

Пока он набирал номер Лауры, его взгляд упал на стоявшие на рабочем столе часы, и он сообразил, что уже почти пять. Он положил трубку. Скорей всего, она ушла по делам и вернется в гостиницу не раньше половины седьмого-семи. Все приезжие с востока страны обычно появлялись в своих номерах в это время.

Ему в голову пришла идея — неожиданный визит: она ему не позвонила, поэтому он сделает ей сюрприз. Быстро отобрав сделанный под копирку второй экземпляр напечатанных им ста сорока страниц, он положил его в папку, потом позвонил в цветочный магазин и заказал дюжину роз, за которыми договорился зайти в половине седьмого.

— Роза! — выйдя из своего крошечного кабинета на балкон, позвал он.

Она вышла из кухни в гостиную и, задрав голову, посмотрела на него.

— Si, senor?

— Белая выходная рубашка для меня готова?

— Я могу погладить ее за несколько минут, — ответила она.

— Я иду в душ, — сказал он. — Принесешь ее мне в спальню.

— Senor куда-нибудь уходит на обед? — спросила она.

— Еще не знаю. Возможно, — ответил он, зайдя в спальню, и, стягивая с себя домашние брюки и трусы, отправился в ванную.

* * *

Было без пяти семь, когда, держа в одной руке букет из двенадцати роз, а в другой — бутылку “Дом Периньона” в ведерке со льдом, он постучался в дверь Лауры.

Лаура открыла дверь. Он улыбнулся ей.

— Добро пожаловать в Лос-Анджелес!

Она в удивлении смотрела на него.

— Какая прелесть, — произнесла она, беря цветы.

— А еще у меня с собой бутылка “Дом Периньона”, — сказал он.

— Ну, это уж слишком, — она улыбнулась. — Заходите.

Он прошел в со вкусом обставленную комнату.

— Вы не можете представить, как я удивился, узнав что вы здесь.

— Вам сказала моя сестра? — спросила она.

— Нет, — ответил он. — Я не разговаривал с ней с тех пор, как закончил работать над своей последней картиной. Это было четыре месяца назад.

— Но кто-то же должен был вам сказать, — заметила она.

— Местные газеты. Они ежедневно публикуют списки отъездов и приездов.

— Вы хорошо выглядите, — сказала она. — Очень по-калифорнийски.

— Вы и сами выглядите неплохо, — рассмеявшись, возразил Джо.

— В этом старом халате? — спросила она, качая головой.

— Не ждите от меня критики, — заявил он. — Для меня вы всегда выглядите прекрасно.

— Дайте мне пять минут на то, чтобы облачиться во что-нибудь более соответствующее случаю, — сказала она. — А вы тем временем можете открыть шампанское.

— Кроме всего прочего, я принес еще и сто сорок отпечатанных страниц рукописи, — сказал он.

— Отлично, — ответила она.

— А что привело вас сюда?

— Мне нужно было привезти одному клиенту кое-какие контракты, — сказала она. — А сейчас дайте мне хотя бы несколько секунд, или я никогда не буду готова.

Она вошла в ванную и закрыла за собой дверь. Через секунду он услышал, как зашумел душ. В ведерке со льдом вместе с шампанским были упакованы два бокала. Бутылку он открыл, но наполнять бокалы не стал.

В углу комнаты он заметил радио, включил свою любимую радиостанцию, передававшую всех поп-певцов — Синатру, Кросби и других, — потом уселся на двух-местную кушетку.

Примерно через пятнадцать минут она вышла из ванной уже накрашенная и одетая. На ней было обтягивающее голубое платье из тонкой шелковистой чесучи.

Он взглянул на нее.

— О, вы уже совсем одеты Вы, должно быть, храните все вещи в ванной.

— Я готова к любым неожиданностям, — улыбнулась она.

Он налил шампанское.

— За удачу!

— За удачу! — кивнула она и отпила шампанского.

— Очень вкусное.

— Да, хорошее, — согласился он. — А что вы хотите на обед?

Она посмотрела на него.

— У меня встреча с клиентом и его поверенным.

— Так перенесите ее на завтра, — предложил он.

— Я не могу этого сделать, — сказала она. — Агентство устроило все еще до того, как я сюда приехала.

— Тогда мы пообедаем вместе завтра? — осведомился он.

— Я вылетаю обратно завтра в семь часов утра.

— Тогда как насчет ужина? — он снова наполнил бокалы.

— Мы едем к клиенту домой, чтобы обсудить контракт в деталях, — ответила она. — Я даже не знаю, когда мы закончим.

Он посмотрел на нее.

— Вам обязательно нужно вернуться в Нью-Йорк? Меня пригласили на вечеринку с коктейлями домой к Эй Джей. Там может быть весело, креме того, вы сможете познакомиться с важными для вас людьми, режиссера — ми, продюсерами.

Она отрицательно покачала головой.

— Я бы с удовольствием. Но я не могу нарушать инструкции агентства. Мне нужно возвращаться.

— Вот черт, — сказал он. — Мы даже не успеем обсудить мою рукопись.

— Я прочитаю ее в самолете и позвоню вам, когда приеду, — ответила она и посмотрела на него — Я уверена, что вы сможете пригласить на обед кого-нибудь другого. Как я слышала, вы пользуетесь у женщин большим успехом.

— Я хочу тебя, — сказал он. — Никого больше.

— Я опаздываю, — сказала она. — Мой клиент зайдет за мной в вестибюль в восемь часов.

Он встал и встретился с ней взглядом.

— Ну что же я должен сделать, чтобы ты пошла со мной куда-нибудь? — спросил он. — Ждать, пока мы не продадим наш роман?

— По-моему, вам лучше сейчас уйти, — холодно сказала она.

Быстро он обнял и поцеловал ее, прижавшись своим уже напрягшимся пенисом к ее паху Он увидел, как ее лицо сначала побледнело, потом покрылось краской; она оттолкнула его от себя.

Он пошел к двери и, уже открыв, повернулся к Лауре.

— И чтобы ты знала — я никогда не трахал твою сестру. Я всегда хотел только тебя.

Он захлопнул за собой дверь и спустился вниз, к стоянке, на которой оставил машину.

20

Все еще взбешенный, он вошел в свою квартиру, поднялся по лестнице на балкон и зашел в спальню. Он сорвал с себя пиджак, потом галстук и рубашку.

— Сука! — сказал он громко. — Паршивая, холодная, как ледышка, сука!

Зазвонил телефон. Из трубки послышался голос Лауры.

— Джо, — сказала она. — Я не хотела бы, чтобы вы сердились на меня.

— А как же, интересно, я должен себя чувствовать после того, как меня прогнали с членом наперевес? — проворчал он.

— Не говорите так, — сказала она. — Вы же сами знаете, что я вам ничего не обещала.

— И это “ничего” я от вас и получил, — ответил он.

— Вы ведете себя глупо, — сказала она. — Во-первых, вы женатый человек с ребенком. Во-вторых, у нас чисто деловые отношения, и если бы в моем агентстве когда-либо заподозрили, что этим дело не ограничивается, меня бы выставили, а это означало бы конец нашим надеждам.

Буквально мгновение он думал над ее словами.

— Может быть, вы и правы, но все равно это паршиво.

— Успокойтесь, — сказала она. — Я прочитаю новые страницы романа и позвоню вам послезавтра.

— О’кей, — ответил он. — По-видимому, у меня нет выбора. Придется играть по вашим правилам.

— Это звучит уже более разумно, — сказала она. — А теперь мне пора идти. До свидания.

— Хорошего полета, — пожелал ей он. — Счастливо.

Он продолжал смотреть на телефон. Его заводил один звук ее голоса.

— Проклятье! — сказал он, потом вышел на балкон и позвал: — Роза!

— Si, serior, — откликнулась она из гостиной.

— Могу я выпить кофе?

— Si, serior.

Он смотрел, как она шла на кухню. На ней было все то же тонкое хлопчатобумажное платье; из-под него просвечивали черные лифчик и трусики. “Интересно, понимает ли она, что когда двигается, то выглядит настоящей шлюхой”, — спросил он сам себя.

Джо вернулся в спальню, прошел в ванную, откинул крышку унитаза и расстегнул ширинку. Только закончив и повернувшись лицом к спальне, он осознал, что у него до сих пор наполовину стоит. Она стояла рядом с кроватью, наблюдая за ним, в руках у нее был поднос с кофе. Он почувствовал, как его член растет у него в руке, он не сделал ни движения, чтобы как-то спрятать это или закрыться.

— Поставить на тумбочку у кровати? — спросила она.

— Можешь оставить его там, — все еще стоя в ванной, ответил он.

— Si, serior, — она поставила чашку с кофе на тумбочку рядом с кроватью. — Что-нибудь еще, serior?

— Ничего не надо.

— Хотите высечь меня, serior? — не сводя с него взгляда, спросила она.

— Почему это я должен хотеть тебя высечь? — спросил он.

— Иногда мой папа делает это, когда у него вот так стоит, — ответила она.

— Я не твой папа, — сказал он.

— Но вы мужчина, — сказала она. — Вы провели четыре ночи без senora. Это должно быть mucho тяжело для вас, serior. Когда мой папа сечет меня, он кончает много раз и ему становится легче.

Он почувствовал, как его член обмяк. Возбуждение прошло.

— Извини, Роза, — устало сказал он. — Выйди отсюда, — он подождал, пока она ушла, потом растянулся на кровати.

Он смотрел вверх, на потолок, и злился на себя. Он не думал об этом, пока Кэти не позвонила ему насчет вечеринки у Эй Джей. Это был первый деловой звонок за четыре месяца.

Если бы не деньги, которые зарабатывала Мотти, им пришлось бы тратить его сбережения для того, чтобы прожить. У нее-то дела шли отлично. Сейчас она получала двадцать четыре тысячи в год, больше, чем он делал даже в самые лучшие для себя времена.

Он сел на кровати и отхлебнул кофе. Это была ее третья поездка в Нью-Йорк В первый раз она остановилась у его родителей, взяла с собой ребенка, последние два раза она жила в гостинице “Пенсильвания” объясняя это тем, что гостиница расположена в том же районе, что и магазины, где она должна делать закупки для фирмы. Но это еще не все. Мотти изменилась — она больше не была той девчонкой из магазина, которую он помнил. Казалось, она приняла какое-то решение. Ее тщательно сделанный макияж, ее прическа, одежда опережали последние фасоны. Но больше всего изменились ее глаза. Раньше они были открытыми и юными, а теперь в них появилось что-то скрытое и настороженное, как будто она жила в каком-то своем мире, куда ему вход был запрещен.

“Хотел бы я знать, — подумал он, — трахается ли она со своим боссом, мистером Марксом”. Конечно же, трахается. Ни одна женщина, как бы хорошо она ни работала, не будет получать деньги и повышение по службе другим путем. Даже то, как она трахается, изменилось — теперь Мотти делала это более изощренно, но больше замыкаясь в себе, чем раньше. Раньше она могла кончать по многу раз подряд — теперь один оргазм, и она останавливалась. Потом она сразу же бежала в ванную спринцеваться, чтобы его сперма случайно не проникла в нее глубже, чем нужно. Он действительно был дураком. Герою-любовнику наставил рога червяк с позолоченным членом. Он с размаху поставил чашку на блюдце, она опрокинулась, кофе потек по столу.

— Роза! — позвал он.

Она немедленно появилась в дверях, ее глаза выражали испуг.

— Si, senor.

Он указал на пролитый кофе.

— Вытри.

Она кивнула, вышла из спальни и через секунду вернулась с мокрой тряпкой в руках. Встав на колени рядом с ним, она принялась вытирать кофе. Продолжая стоять на коленях, она повернулась к нему лицом и сказала:

— Нет проблем.

Он выдернул ремень из своих брюк и позволил им упасть к его ногам, на пол.

— Их надо постирать На них кофейные пятна.

Она молча смотрела на его член и яички.

— На что ты уставилась? — рассерженно бросил он.

— Ты хочешь их потрогать, ведь так?

Все еще стоя на коленях, она не отвечала ни слова Он дал ей оплеуху.

— Черт тебя возьми! Ты хотела потрогать их!

Почти благоговейно она слегка коснулась пальцами его мошонки.

— Muy grandes cojones, — прошептала она, потом сжала в руке его член.

Он рывком поднял ее на ноги.

— Не так, — хрипло сказал он. — Раздевайся.

Молча, не глядя на него, она сняла с себя платье, расстегнула свой черный хлопчатобумажный лифчик и вместе с трусиками сбросила его на пол. Потом прикрыла руками лобок.

— Не трахаться, — прошептала она. — Я еще девочка.

— А, дерьмо! — его гнев внезапно утих. — Одевайся.

Он прошел мимо нее в ванную.

— Сейчас я приму душ, а потом уйду на некоторое время.

* * *

— Полностью готовые норковые жакеты за двести долларов, — сказал мистер Сэмюел. — Настоящая темная норка, самая модная.

— Ну и какой выигрыш мы получим? Не забывайте, наши магазины в Лос-Анджелесе, а не в Нью-Йорке, — ответила Мотти.

— Норковые жакеты на такой подкладке, — сказал он, — вы можете пустить в продажу по четыреста девяносто пять долларов, и их расхватают как горячие пирожки.

— Насчет цены мистер Сэмюел совершенно прав, миссис Краун, — заметил Маркс.

Мотти поглядела на него.

— Только не забывайте о том, мистер Маркс, что наши меховые салоны всегда приносили нам убытки. А пространство первого этажа слишком дорого, чтобы размещать там убыточные отделы.

— Это все из-за того, что ваши продавцы ничего не смыслят в мехах, — взорвался Сэмюел. — Хороший меховщик сделал бы там большие деньги.

— Не буду с вами спорить, мистер Сэмюел, — сказала Мотти. — Но нам приходится работать с теми людьми, которые у нас есть. Может быть, у вас найдется более приемлемое для нас предложение.

— Если вы хотите повысить класс ваших магазинов, — настаивал Сэмюел, — вам необходимо иметь престижный меховой салон.

Мотти взглянула на Маркса, потом на меховщика.

— А как насчет концессии? Вы говорите, что лучше справляетесь с этим делом, чем мы, и я охотно вам верю.

— Даже не знаю, — осторожно ответил Сэмюел. — Как раз сейчас мы собирались слегка сократить штаты. У нас уже есть концессия с “Хадсонз” в Детройте. Это зависит от того, о каких деньгах мы сейчас говорим.

— Я еще об этом не думала, — сказала Мотти и повернулась к Марксу. — А каково ваше мнение, мистер Маркс?

— Я тоже еще не думал об этом, — ответил он. — Во сколько нам обходится площадь первого этажа?

— Около девяноста тысяч в магазине на Беверли-Хиллз, — сказала она.

— А в остальных четырех магазинах?

— Около пятнадцати тысяч каждый. “Беверли-Хиллз” делает пятьдесят процентов всех наших продаж мехов, — ответила она.

— Это слишком дорого, — торопливо вставил Сэмюел. — Мне придется вывезти к вам товара на четверть миллиона долларов, чтобы создать объем торговли, который позволил бы нам обойтись без убытков.

— Мы-то теряем, если сделаем это, — сказал Маркс, — и в том случае, если мы этого не сделаем.

Сэмюел внимательно посмотрел на него.

— Вы это серьезно?

Маркс кивнул.

— Да, совершенно серьезно.

Теперь кивнул и Сэмюел.

— Тогда о’кей. Я сделаю вам предложение получше. Я даю вам пятьдесят тысяч за концессию и двадцать процентов от всех продаж, если вы согласитесь разделить с нами расходы на рекламу и возьмете на себя торговлю в кредит. Если мой расчет верен, мы сделаем хорошие деньги.

— А если он неверен? — спросил Маркс.

— Ну что ж, мы немного потеряем, — ответил Сэмюел. — Но вы говорили, что так и так несете убытки.

Маркс повернулся к Мотти.

— Что вы думаете?

Мотти посмотрела на Сэмюела.

— Я верю в мистера Сэмюела. Он знает, что делает.

— Спасибо, миссис Краун, — сказал Сэмюел. — А что вы скажете, Джералд?

— Мы сделаем это, — ответил Маркс, протягивая ему руку.

Сэмюел пожал его руку.

— Я приеду туда к вам через неделю и займусь кое — какими переделками в салоне, — он улыбнулся. — Я уже представляю себе рекламные объявления. “Пол, салон мехов в “Беверли-Хиллз”.

— “Пол” не подойдет, — сказала Мотти.

— Почему это? — спросил Сэмюел. — В Детройте, в “Хадсонз”, это прекрасно подходит.

— То Детройт, — ответила Мотти. — А это Беверли-Хиллз. Им нужно что-то более броское.

Сэмюел посмотрел на нее.

— Может быть, вы хотите что-то вроде “Ревиллона”?

— Нет, — рассмеялась она. — Назовите его просто.

“Пасло в “Беверли-Хиллз”. Меха последних моделей” Лос-Анджелес — провинциальный город. Иностранные имена производят там большое впечатление.

— “Пасло в “Беверли-Хиллз”, — улыбаясь, повторил Сэмюел. — “Меха последних моделей”. Мне это нравится. Давайте за это выпьем.

Прошло не меньше часа, прежде чем они закрыли за Сэмюелом дверь. Мотти откинулась на спинку кушетки; Маркс повернулся к ней.

— Я ужасно устала, — сказала она. — Я думала, он никогда не закончит говорить.

Он взглянул на свои часы.

— Сейчас почти семь, — сказал он. — Почему бы тебе не принять расслабляющую ванну? Потом оденешься, и мы сходим куда-нибудь пообедать.

— Нам обязательно нужно куда-то идти? — спросила она.

— Нет, — ответил он. — Мы можем пообедать в номере.

— Мне бы очень этого хотелось, — сказала она. — Я слегка устала выходить обедать на люди.

— Мы пообедаем здесь, только ты и я, — он наклонился и поцеловал ее. — Я весь день мечтал об этом.

— Я тоже, — она обвила руками его шею и поцеловала. — Доволен? — спросила она.

— Очень, — ответил он. — Мы хорошая команда. По-моему, мы заключили с Сэмюелом хорошую сделку.

— Да, — сказала она. — Хотелось бы мне, чтобы все наши проблемы могли решиться с такой легкостью.

Он улыбнулся, глядя на нее.

— Одна из них уже решена.

Она вопросительно посмотрела на него.

— Я свободен, — сказал он. — Мне звонил мой юрист. Моя жена вернулась из Рино, развод состоялся, и теперь она — моя бывшая жена.

Она молча смотрела на него.

— Кажется, ты не очень — то рада, — сказал он.

— Я рада, — ответила она. — Но кроме того, я еще немножко боюсь.

— Рано или поздно тебе все равно придется сказать ему, — заметил он.

— Я знаю, — сказала она. — Но именно сейчас он переживает такое тяжелое время. Мне бы просто хотелось, чтобы он нашел себе какое-нибудь занятие.

— Всегда будут какие-то проблемы, — сказал он — С твоих же слов выходит, что у него найдется достаточно девиц для того, чтобы его утешить. К тому же ты не собираешься требовать у него содержания, алиментов на ребенка или раздела имущества. Так что он все это переживет.

Она продолжала молчать.

Он заглянул ей в глаза.

— Разве ты больше не хочешь выйти за меня замуж?

Она притянула его к себе и, положив руку ему на пах, почувствовала, как его член вырастает под ее пальцами.

— Конечно, я хочу выйти за тебя замуж, — прошептала она.

21

Довоенный “крайслер” Джо явно не смотрелся среди “роллс-ройсов”, “кадиллаков” и “континенталей”, припаркованных на улице перед домом Эй Джей, расположенным на углу Родео и Ломитаз в Беверли-Хиллз. Служащий в красной форменной куртке дал ему талон и, сев за руль его машины, поехал выбирать для нее место Джо несколько секунд смотрел, как машину паркуют в дальнем конце улицы, подальше от роскошных машин, стоявших прямо перед домом. Джо улыбнулся и направился к дому — даже автомобили стали жертвами кастовой системы.

Китаец-дворецкий в смокинге распахнул перед ним дверь.

— Ваше имя, сэр?

— Джо Краун, — ответил он.

Китаец сверился со списком, который держал в руке, и кивнул. Жестом он указал Джо на гостиную, уже заполненную гостями.

Бланш Розен, жена Эй Джей, стояла у входа в гостиную. Это была привлекательная женщина, выглядевшая гораздо моложе своих сорока лет. Она улыбнулась, протягивая ему руку.

— Джо, — теплым тоном сказала она. — Я так рада, что вы смогли прийти.

— Спасибо за то, что пригласили меня, миссис Розен.

— Называйте меня просто Бланш, — сказала она и взмахом руки обвела комнату. — Уверена, что вы знакомы с большинством из этих людей. Чувствуйте себя как дома. Бар вон там, в дальнем углу.

— Спасибо, Бланш, — поблагодарил он, но она уже приветствовала следующих гостей.

Он направился к бару. Он узнавал лица многих гостей, но только с несколькими был по-настоящему знаком. Бармен-негр встретил его широкой улыбкой.

— Что прикажете, сэр?

— Скотч с водой, — сказал Джо.

Он взял у бармена стакан и отошел. Эй Джей стоял в кружке людей, рядом с ним, одетая в легкое черное просвечивающее насквозь платье в блестках, расположилась Джуди. Все они, казалось, разговаривали одновременно.

Толпа у входа в гостиную внезапно заволновалась Эй Джей поспешно схватил Джуди за руку и почти потащил ее по направлению к дверям. Джо, провожая их взглядом, увидел шляпу вошедшей женщины, этого было достаточно: он сразу же понял, кто она. Ее шляпы были знамениты, они стали ее своеобразной визитной карточкой. Хедда была одним из двух наиболее значительных голливудских фельетонистов. Сразу же появились фотографы, замелькали вспышки. Даже Эй Джей склонился перед фельетонисткой.

Прямо над ухом у Джо раздался приглушенный голос Рея Стерна:

— Я и в самом деле сам себя надул, а?

Джо повернулся к режиссеру.

— Почему вы сделали такое заключение?

— Я мог бы снять этот фильм, а я его проворонил.

— Это не настолько значительная картина, чтобы о ней жалеть.

Стерн взглянул на него.

— Любая картина станет значительной, если сделает такие сборы.

— Мне-то пока это ничего не дает, — сказал Джо. — С тех пор я так больше и не получил работы.

— Сейчас вы ее получите, вот увидите, — произнес Стерн. — А почему, вы думаете, Эй Джей пригласил вас на эту вечеринку? Вы написали сценарий самой доходной картины студии за этот год.

Джо молча смотрел на него.

— Вполне возможно, прежде, чем вечер кончится, он уже подпишет с вами контракт на продолжение фильма.

— Он даже еще не видел меня, — сказал Джо.

— Э, не болтайте ерунду, — воскликнул Стерн. — Он все видит.

Джо пожал плечами.

— Ну, не знаю, — он посмотрел на режиссера. — Над чем вы сейчас работаете?

— Ни над чем, — ответил Стерн. — Он не возобновил мой контракт. Даже не знаю, почему меня пригласили. Возможно, меня просто забыли вычеркнуть из списка приглашенных на прошлую вечеринку.

— Не вешайте носа, — сказал Джо. — Все не так уж плохо.

— Ну и черт с ним, — мрачно ответил Стерн. — Пожалуй, пойду-ка я лучше еще выпью.

Джо смотрел, как он идет к бару. Вдруг позади него послышался женский голос:

— Это вы Джо Краун?

Он обернулся. Рядом с ним стояла высокая девушка с голубыми глазами и длинными золотисто — рыжеватыми волосами, спадающими на обнаженные плечи и облегающее шелковое голубое платье.

— Да, — ответил он.

Она взглянула на него.

— Я Тэмми Шеридан. Разве вы меня не узнаете?

Он почувствовал себя слегка неловко.

— Извините.

— У меня была вторая ведущая женская роль в вашем фильме, — сказала она. — Девушка, которая дралась с Джуди.

— Теперь действительно извините, — он улыбнулся. — Я не смотрел этот фильм. Ни разу.

— Ни разу? — недоверчиво переспросила она. — Даже в проекционной кабине?

— Меня никто никогда не приглашал, — ответил он. — И все это время я не появлялся на студии. Наверно, я посмотрю его, когда он будет в широком прокате в Лос-Анджелесе.

— Но я слышала, что вы уже пишете продолжение, — сказала она. — Думала, смогу уговорить вас слегка увеличить мою роль.

Он рассмеялся.

— Вы можете меня уговорить. Но сначала мне нужно получить эту работу.

Теперь засмеялась она, не поверив ни одному его слову.

— Вы один? — спросила она.

— Да.

— Без девушки?

— Без девушки, — ответил он.

— Забавно, — сказала она. — А я слышала, что вы женаты и что вы путаетесь с Джуди.

— Сколько всего вы слышали, — сказал он — Я действительно женат. Но моя жена уехала в Нью-Йорк, и я не путаюсь с Джуди.

— Я слышала, вы устроили ее в этот фильм.

— Это не так.

— Тогда как она получила эту роль? — осведомилась она. — Она же ни черта не может сыграть. В свои худшие дни я играю, как Гарбо, по сравнению с ней.

Он развел руками.

— Я не знаю. Я всего лишь написал сценарий.

Тэмми бросила взгляд на другую сторону комнаты, где фотографы снимали Джуди и только что вошедшего в гостиную Стива Кочрана.

— Вот паршивая сука! — ревниво процедила она сквозь зубы, потом опять повернулась к нему. — У вас есть машина?

Он кивнул.

— Я приехала на такси, — сказала она. — Может быть, вы подбросите меня домой после вечеринки?

— Конечно, — ответил он.

— Не теряйте меня из виду, — сказала она. — А я пока попробую уговорить кого-нибудь из этих фотографов сделать с меня несколько снимков.

Он смотрел, как она направляется к фотографам, как ищейка по следу, потом вернулся к бару и заказал себе еще один скетч. В гостиной становилось жарко, и он подошел к окну, чтобы глотнуть свежего воздуха Здесь к нему присоединился мистер Метакса, банкир.

— Джо, — оживленно сказал он, — мои поздравления.

Джо улыбнулся.

— Спасибо, мистер Метакса. Но с чем?

— Хороший сценарий. Теперь этот фильм сделает большие деньги. Может быть, до двух миллионов. Мы очень довольны.

— Я тоже рад, — сказал Джо.

Метакса взял его за руку.

— Пойдемте, — сказал он. — Здесь один итальянский продюсер, мой большой друг, он хочет с вами познакомиться.

Джо последовал за ним; они вместе подошли к высокому, красивому мужчине с седыми волосами. Метакса быстро проговорил что-то по-итальански, потом перевел для Джо.

— Джо Краун, scrittore, — сказал он. — Великий итальянский продюсер Раффаэло Сантини. Синьор Сантини имел большой успех в Риме — “Одноколесный мотоцикл”.

Джо слышал об этой картине. Это был один из первых неореалистических фильмов, привезенных из Италии. Критики были от него в восторге. Он даже чуть было не выиграл Премию Академии за лучший зарубежный фильм.

— Для меня большая честь познакомиться с вами, мистер Сантини, — сказал Джо.

— И для меня большая честь и удовольствие познакомиться с вами, мистер Краун, — произнес Сантини по-английски с заметным итальянским акцентом. — Мне понравился ваш фильм. Он очень занимателен и показывает, что вы хорошо знаете, что хотят видеть зрители на экранах. И нам нужно больше такого знания.

— Спасибо, мистер Сантини, — сказал Джо.

Сантини серьезно кивнул.

— Может быть, когда-нибудь вы поедете со мной в Италию и мы сможем вместе снять фильм.

— С удовольствием, — ответил Джо.

Сзади раздался голос Эй Джей:

— Что за заговор вы, итальяшки, устраиваете за моей спиной с моим писателем номер один? Пытаетесь сманить его у меня? — Улыбка на губах противоречила его словам.

— Конечно, нет, — поспешно ответил Метакса. — Мистер Сантини только хвалил работу Джо.

— У нас с ним контракт на три картины, — сказал Эй Джей.

Джо уставился на него. Он слышал об этом впервые, но промолчал.

— Мы встречаемся в понедельник утром на студии для обсуждения первого сценария, — сказал Эй Джей, поглядывая на Джо, — Ведь так, Джо?

— Да, это так, — ответил Джо.

— И как будет называться новый фильм? — спросил Сантини.

Эй Джей взглянул на него, потом повернулся к Джо.

— Можете сказать ему, Джо.

Джо ответил итальянцу без малейшего колебания.

— “Возвращение королевы амазонок”.

— Ну конечно же, — понимающе заметил Сантини. — Как просто и как мудро. Уже название обеспечивает картине сборы.

— Не забудьте. В девять часов утра, в понедельник, — улыбаясь, сказал Эй Джей и отошел.

Итальянцы провожали его взглядами. Понизив голос, Сантини что-то сказал Метаксе по-итальянски, потом снова повернулся к Джо.

— Не забывайте о моих словах, мистер Краун, — сказал он. — Когда-нибудь мы вместе сделаем картину в Риме.

Краем глаза Джо приметил направляющуюся к ним Тэмми.

— Джо! — воскликнула она таким тоном, как будто они были старыми друзьями. — Вы должны представить меня мистеру Сантини. Он мой самый, самый любимый филммейкер.

— Мистер Сантини, — сказал Джо. — Мисс Тэмми Шеридан.

— Я была в таком восторге от вашего фильма! — заливалась соловьем Тэмми. — Я голосовала за вашу картину на Премии Академии. Я так ужасно огорчилась, когда вы ее не получили.

— Спасибо, мисс Тэмми, — вежливо поблагодарил ее итальянец.

— Уже объявляют обед, — сказала она. — Можно мне сесть рядом с вами? Я хотела бы задать вам кучу вопросов о вашем чудесном фильме.

— Мне очень жаль, — извиняющимся тоном сказал мистер Сантини, — но я не остаюсь на обед. У меня была предварительная договоренность на обед в “Шазен”.

— Мне тоже очень жаль, — совершенно искренне сказала Тэмми.

Итальянец взял ее руку и, наклонившись, поцеловал.

— Ciao, — сказал он.

Тэмми вздохнула, провожая его взглядом.

— Что за чертовски интересные манеры у этого мужчины, — прошептала она. — Когда он прижался губами к моей руке, я почти что ощутила, как его язык щекочет мой клитор.

— Ерунда, — сказал Джо. — Я могу это сделать.

Тэмми посмотрела на него.

— Так же поцеловать мне руку?

— Нет, — Джо улыбнулся. — Пощекотать языком твой клитор.

22

Голливудские вечеринки кончались рано. Обычно это объяснялось тем, что всем нужно было быть на студии в семь часов утра. Актеры уходили первыми, так как должны были приходить в гримерку между половиной шестого и шестью. В одиннадцать часов вечера Тэмми уже садилась рядом с ним в машину. Он дал служащему, занимавшемуся парковкой автомобилей, доллар и тронул машину с места.

— Где ты живешь? — спросил он, поглядев на нее.

— В Вэлли, — вызывающе смотря на него, ответила она.

— О’кей, — легко согласился он. — Только объясни мне, как туда добраться.

— Надо пересечь Каньон-Лорел. Мой дом в двух кварталах от Вентуры.

— Понятно, — сказал он, сворачивая на Сансет.

— К ночи становится так холодно, — сказала она — Я вся дрожу. Можно включить обогреватель?

Он молча включил его. По салону начал циркулировать теплый воздух.

— Это уже лучше, — она повернулась к Джо. — Вы собираетесь делать этот фильм?

Он пожал плечами.

— Эй Джей хочет встретиться со мной в понедельник.

— Вы собираетесь его делать, — убежденно сказала она.

— Посмотрим, — сказал он. — Я еще не знаю. Он пока не упоминал о деньгах.

— Он позаботится об этом, — заявила она. — Эта картина для него — все равно что деньги в банке.

Он улыбнулся ей.

— Ты рассуждаешь скорее как агент, а не как актриса.

Она рассмеялась.

— Еще бы. Я хорошо разбираюсь во всем этом, так как слишком давно в этом городе.

— Для этого ты слишком молода, — сказал он.

— Судите сами, десять лет — это приличный срок. Мне двадцать шесть, — ответила она. — А приехала сюда, когда мне было шестнадцать.

— Ты выглядишь моложе.

— Косметика, — ответила она, наполовину серьезно — Вам эта работа гарантирована, — добавила она.

— Почему ты так думаешь?

— Миссис Розен, жена Эй Джей. Она положила на вас глаз.

— Я этого не заметил, — сказал он. — Она сказала мне всего лишь несколько слов.

— Но я видела, как она смотрела на вас. Очень часто, — она переждала, пока машина не свернула с Сансет к Каньон-Лорел. — Вы знали, что она была у него редактором сценариев, прежде чем вышла за него замуж?

— Нет.

— Она до сих пор читает все сценарии. Эй Джей их никогда не прочитывает. Она любит писателей. Особенно молодых.

— Я не вижу, как из этого вытекает, что работа мне гарантирована, — сказал он.

— А я подскажу, какие шаги требуются от вас. Вы посылаете ей цветы с благодарственной запиской, — сказала она. — Через день — два она звонит вам и приглашает на ленч в их дом в Малибу на неделе. Она всегда так делает, все это знают.

Он взглянул на нее.

— Ты действительно хорошо разбираешься в здешних делах.

Она кивнула.

— Но мне это ничего не дает, — с оттенком горечи в голосе сказала она. — Это уже третья студия, с которой я подписываю контракт, но я так ни разу и не получила главной роли.

— Говорят, третий раз бывает счастливым, — подбодрил ее он.

— Буду надеяться, — без особого энтузиазма ответила она.

Они молчали, пока дорога не повернула и перед ними засияли огни бульвара Вентура.

— Сверните направо на третьем углу, — сказала она. — А там второй дом.

Он повернул и остановил машину перед ее домом, небольшим, но аккуратным и чистеньким.

— Выглядит неплохо, — сказал он.

— Я бы вас пригласила, — сказала она. — Но здесь кроме меня живут еще две девушки.

— Все в порядке, — ответил он.

Она положила руку ему на колено.

— Я могу немножко пососать у вас прямо здесь, в машине.

Он улыбнулся.

— Не надо. В любом случае, спасибо.

— Я классно это делаю, — сказала она.

— Я верю, — он кивнул. — Но я могу подождать.

Она наклонилась к нему и поцеловала его в щеку.

— Спасибо за то, что меня подбросили, — сказала она. — Я позвоню вам на студию.

— Хорошо, — он снова улыбнулся. — Спокойной ночи.

Он смотрел, как она взбегает на крыльцо своего дома, потом развернул машину и отправился домой. В начале первого он был уже в постели.

* * *

— Вы стали важной персоной, — сказала Ширли. — Нам шепнули словечко сверху, и мы переводим вас в угловой офис.

— Я подписал с Эй Джей новый контракт двадцать минут назад, — сказал он.

— Должно быть, он был в этом уверен, — улыбнувшись, она добавила: — Он распорядился насчет офиса еще в пятницу, — затем взяла со стола связку ключей. — Пойдемте, я вам покажу.

Он последовал за ней в конец коридора. Дверь его нового офиса была деревянная, без окошка из матового стекла, которое не позволяло ощутить себя в полном уединении. Он отворил дверь и вошел в офис вместе с Ширли. На полу находилось ковровое покрытие, стены обшиты деревянными панелями. Диван и два стула были хоть и старые, но обиты натуральной кожей, а машинка стояла на отдельном маленьком столике, а не на рабочем столе.

— Нравится? — спросила она.

Он кивнул.

— Наконец-то я смогу свободно дышать.

— Вот и хорошо, — сказала она. — Я уже приготовила вам бумагу, копирку и карандаши. Телефон подсоединен к коммутатору напрямую, так что вы можете звонить, минуя меня. Вот там, рядом с телефоном, кнопочка, на которую вы можете нажать, если выходите и хотите, чтобы я отвечала, когда вам будут звонить, или если будете слишком заняты, чтобы отвечать самому.

— Звучит отлично, — сказал он.

— Как вы думаете, сколько времени у вас займет этот сценарий? — спросила она.

— Около месяца уйдет на рабочий вариант, и еще примерно месяц — на окончательную доработку. Эй Джей хочет начать снимать картину в июле.

— Да, вам дают не так уж много времени.

— Я справлюсь, — сказал он.

— Ну, оставляю вас здесь устраиваться, — она направилась к двери. — Позвоните мне, если вам будет что-нибудь нужно.

— Спасибо, Ширли, — поблагодарил ее он.

— Удачной работы на новом месте, — сказала она, закрывая за собой дверь.

Он сел за рабочий стол и окинул взглядом офис. Действительно, неплохо. На стенах даже висело несколько довольно приличных эстампов в рамках. Выложив на стол пачку сигарет, он задумчиво прикурил одну. Несмотря на лучший офис, Эй Джей все равно дерьмо. Вместо трех сценариев, обещанных им на вечеринке, только на этот, первый, был подписан контракт. Правда, он был заключен на сумму в двадцать тысяч долларов. На другие два сценария были опционные соглашения, подлежащие окончательному обсуждению позже, когда будет закончен первый сценарий.

Звонок телефона прервал его раздумья. Он взглянул на часы. Было всего лишь одиннадцать утра. Он поднял трубку.

— Джо Краун.

Женский голос произнес:

— Мистер Краун?

— Да, — настороженно ответил он.

— Бланш Розен, — представилась женщина. — Поздравляю с новым офисом.

— Спасибо, миссис Розен, — сказал он.

— По-моему, мы договорились, что вы будете называть меня Бланш, — кокетливо сказала она. — Я звоню, чтобы поблагодарить вас за чудные цветы. Это было очень мило с вашей стороны.

— Рад, что доставил вам удовольствие, — ответил он. — Мне действительно очень понравился обед, и еще раз спасибо вам за то, что пригласили меня.

— Я читала много ваших произведений, — сказала она. — Включая несколько рассказов. Вы очень хороший писатель, Джо. Гораздо лучший, наверное, чем вы сами себя считаете.

— Спасибо, Бланш.

— Я знаю, о чем говорю, — сказала она. — Я была редактором в “Даблдей” в Нью-Йорке и сюда приехала как редактор сценариев и консультант Эй Джей перед тем, как мы поженились. И я все еще читаю представляемые на рассмотрение сценарии.

— Это очень интересно, — сказал он.

— Я знаю, что на этот раз предложил вам Эй Джей, и могла бы дать несколько советов, которые помогут вам избежать тех трудностей при написании сценария, с которыми вы можете столкнуться. Почему бы вам не приехать ко мне на ленч во вторник? У меня есть маленький домик в Малибу, ничего особенного, но там мы будем одни и сможем поговорить.

— Вы очень добры, — сказал он.

— В половине первого сможете? — спросила она.

— Половина первого вполне подойдет, — ответил он — Я буду с нетерпением ждать этого ленча.

Он положил трубку. Тэмми была права. Она назвала заранее чуть ли не каждую реплику миссис Розен.

Следующей позвонила Тэмми.

— Поздравляю, — сказала она. — Я же говорила, что вы получите эту работу.

— Ты была права, — согласился он.

— Я бы хотела к вам зайти, — сказала она — У меня есть подарок на ваше новоселье в новом офисе. Сейчас удобно?

— Заходи, — пригласил он — Я пока еще не начал работать.

— Заскочу через десять минут, — пообещала она и повесила трубку.

Телефон опять зазвонил. Он поднял трубку.

— У тебя все время занято, — сказала Кэти.

— Отбою нет, — согласился он. — Я даже и не подозревал, что все уже знают, что я здесь.

— Ты сказал Эй Джей, что никогда не видел фильма?

— И это правда, — ответил он.

— Он сказал мне, что сегодня у нас предварительный просмотр в кинотеатре “Пасифик Пелисейдз” Он приглашает тебя туда. Ты лучше все прочувствуешь в присутствии зрителей, в кинотеатре, чем в проекционной кабине.

— Передай ему, что я приду, — сказал он.

Через секунду снова раздался звонок. На этот раз это была Лаура из Нью-Йорка.

— Поздравляю, — сказала она. — Я слышала, вы пишете продолжение к “Амазонкам”.

— Новости распространяются быстро, — сказал он. — Контракт был подписан только что.

— Со студии нам прислали телетайп этого контракта. Вы им довольны?

— Конечно, — ответил он. — Двадцать тысяч — неплохие деньги.

— Но как это отразится на романе? — спросила она.

— Замедлит работу, но только на месяц. Состряпать этот сценарий — плевое дело.

— Надеюсь, что это так, — сказала она, — То, что вы уже написали, — просто великолепно, и мне бы не хотелось, чтобы вы теряли рабочее настроение.

— Со мной все будет в порядке, — сказал он. — С тех пор, как вы уехали, я сделал еще пятьдесят страниц. Я пришлю их вам.

— Сделайте это, — сказала она. — Я очень хочу их прочесть. Если они так же хороши, как те, которые я уже прочла, значит, вы на полпути домой.

— Я сделаю эту книгу, не беспокойтесь об этом, — сказал он. — Но сейчас двадцать штук мне необходимы.

Ее голос смягчился.

— У вас все хорошо? — спросила она. — Я слышала, у вас проблемы дома.

— Где вы это слышали? — спросил ее он. — Лично я ничего подобного не слыхал.

— Кое-какие знакомые с Побережья рассказали мне, что ваша жена проводит много времени вдали от дома.

— Это все паршивая здешняя “фабрика слухов”. Это ее работа. Мотти главный закупщик в своей фирме и должна ездить в рабочие командировки.

— О’кей, — сказала она. — Я рада, что у вас все в порядке.

— Обо мне не беспокойтесь, — сказал он.

— Если когда-нибудь вам понадобится моя помощь в любом деле — сразу звоните мне. Я на вашей стороне.

— Спасибо, — поблагодарил он. Попрощавшись с ней, он продолжал смотреть на телефон. Откуда в людях столько дерьма? Все, что они хотят, — это создать вам лишние проблемы. Какое им дело до того, как живет кто-то другой?

В дверь постучали.

— Входите, — позвал он.

Тэмми вошла в комнату и закрыла за собой дверь. На ней была обтягивающая тело водолазка и короткая юбка. Она вся состояла из грудей, зада и красивых длинных ног — как на афише рекламного щита на Сансет-Стрип. Она оглядела офис.

— Он не хуже, чем некоторые офисы продюсеров, в которых я бывала.

— Да, неплохой, — согласился он.

Она положила перед ним на стол маленькую прямоугольную коробочку в подарочной упаковке.

— Это вам.

Он быстро раскрыл коробку и рассмеялся. Там оказалась упаковка из двенадцати покрытых смазкой презервативов.

— Надеюсь, ты правильно выбрала размер, — сказал он. — Обычно они бывают мне малы.

— Эти — другое дело. Они безразмерные.

— Я отложу их, — сказал он. — Но когда у нас появится возможность воспользоваться ими?

Она повернулась и заперла дверь офиса.

— Я подумала, будет очень мило, если мы наконец-то трахнемся. А потом можете сводить меня вниз на ленч.

* * *

Первым, кого он встретил, вернувшись в вестибюль кинотеатра после просмотра фильма, был Мики Кохен. Они обменялись кивками и пожали друг другу руки.

— Мне понравилось, — сказал Мики. Джо посмотрел на него, определяя, говорит ли он серьезно, но Мики, казалось, высказывал то, что думал.

Джо промолчал.

— Публика была в восторге, — сказал Мики. — Они все время вопили, особенно школьники на балконе. Могу поспорить, они успели подрочить не меньше трех раз за это время. Джуди на это вполне потянет.

— Я этого не понимаю, — сказал Джо.

— А вам и не надо, — заметил Мики. — Просто сделайте это снова.

— Не знаю, смогу ли я, — ответил Джо. — Не знаю, смогу ли я еще когда-нибудь писать так же паршиво.

— За двадцать тысяч, которые вам дают, — ровным голосом произнес Мики, — будете писать любое дерьмо и еще радоваться.

23

В одиннадцать часов утра в его офис без стука ворвалась Джуди.

— Эй Джей сказал, что в новом фильме вы даете мне намного больше текста, — заявила она, даже не поздоровавшись.

Он посмотрел на нее через стол, за которым сидел.

— Если Эй Джей сказал, значит, так оно и будет.

— Я бы хотела посмотреть несколько страниц, — потребовала она.

— Не будь долбаной звездой, Джуди, — сказал он. — Я работаю над сценарием только два дня и еще не написал ни одного диалога.

— Я вам не верю, — заявила она.

— Спроси у Эй Джей, — ответил он. — Сначала я должен сделать черновую разработку, потом сам сценарий Только тогда и появляются диалоги.

— Вы меня не проведете, — сердито бросила она. — Миллион долларов сборов говорят мне о том, что я — звезда. Теперь я не должна сосать ничей член, чтобы получить эту чертову работу.

— Ты права, — согласился он.

— У меня есть контракт.

— И у меня, — сказал он.

— Я могу сделать так, что вы за милую душу вылетите из этого фильма! — взвилась она.

— О’кей, — сказал он. — Сделай так, чтобы я вылетел из фильма. Тогда у тебя не будет фильма, в котором ты можешь быть звездой. Мне-то так и так заплатят.

Она вытаращила на него глаза.

— Это правда?

— Правила Гильдии сценаристов, — ответил он.

Она внезапно успокоилась.

— Тогда как же мне защищать свои права?

— А почему бы тебе не подождать, пока я закончу сценарий? Тогда сможешь требовать всего, что тебе захочется.

— Вы трахаете Тэмми, и она болтает на каждом углу что вы дадите ей больше текста, чем мне.

— Все уверены, что ты трахалась со мной, чтобы получить роль в первом фильме, — сказал он. — Это не студия, а настоящая “фабрика слухов”.

Секунду она молча смотрела на него.

— Тогда почему вы никогда не пригласите меня пообедать?

Он улыбнулся.

— Я не могу себе это позволить В прошлый раз это стоило мне двести пятьдесят баксов, и Эй Джей так и не возместил мне их.

— Я больше этим не занимаюсь, — сказала она — Можете сводить меня пообедать бесплатно.

— Тогда я тебя приглашаю.

— Как насчет пятницы? — предложила она. — Может “Шазен” или “Романофф”. А после можем поехать в Мокамбо.

Он покачал головой.

— Это за пределами моих возможностей, Джуди. Я не делаю такие деньги “Браун Дерби” — мой максимум.

— Дешево, — сморщилась она.

— Я сам зарабатываю себе на жизнь, — сказал он, — рестораны мне никто не оплачивает.

— А что, если мне заставить заплатить за это отдел рекламы? Они вечно гоняются за мной, чтобы сфотографировать.

— Просто достань мне у них талон на обед, и мы сможем кутить всю ночь.

— Я еще позвоню, — сказала она и ушла так же, как и пришла, не попрощавшись.

* * *

Потянув за шнур, он позвонил в колокольчик, подвешенный на воротах глухого деревянного забора. Из-за ворот раздался голос Бланш:

— Кто это?

— Джо Краун, — ответил он, поглядывая вверх, на солнце. Становилось жарко.

Ворота отворились, она отошла за одну из створок, впуская его. Она завернулась в большое пляжное полотенце, а все открытые части ее тела покрывал крем для загара.

— Вы пришли рано. Сейчас только двенадцать часов. — Она отнюдь не казалась рассерженной.

— Простите, — сказал он. — Я никогда раньше здесь не был и боялся опоздать.

— Ничего страшного, — любезно ответила она. Он последовал за ней в сад, потом через маленький домик они прошли на деревянный настил, построенный над пляжем. Она повернулась к нему.

— Хотите искупаться перед ленчем?

— Да нет, лучше не буду, — ответил он.

— У нас здесь есть плавки. Уверена, что вы найдете ваш размер.

Он извинился:

— Простите, но я не умею плавать.

Она рассмеялась.

— По крайней мере, вы честно признаетесь в этом. Большинство людей находят другой выход из положения, — она взглянула на солнце. — Но вы все равно должны надеть плавки. Вы же изжаритесь во всей этой одежке, даже если будете все время оставаться в тени.

Он нашел себе старую соломенную шляпу, чтобы прикрыть голову от солнца. Все плавки оказались ему малы. Он выбрал одни, подходившие ему по бедрам, но даже из них сверху виднелись волоски его лобка. Он приметил брошенный взгляд в его сторону и понял, что она это все подстроила.

— Я приготовила водку с тоником, — сказала она.

— Это подойдет?

— Просто отлично, — ответил он.

Она присела на мат, лежавший на деревянном полу, и протянула ему стакан.

— Добро пожаловать в Малибу.

— Спасибо, — он попробовал водку. Она была обжигающе холодная и отличного качества.

Они чокнулись, и в тот же момент ее пляжное полотенце частично соскользнуло, открыв одну сторону тела, от груди до курчавых, маслянистых от крема, сверкающих на солнце волосков на лобке. Она видела, что он смотрит на нее.

— Надеюсь, вы не ханжа.

Он отрицательно покачал головой.

Она позволила полотенцу совсем упасть и, закинув руки за голову и откинувшись назад, подставила тело солнечным лучам.

— Я обожаю природу, настоящая солнцепоклонница, — сказала она.

— Прекрасно.

Она повернулась к нему.

— Давайте я хоть слегка смажу вас кремом. Он поможет вам не сгореть.

— Не думаю, — сказал он.

— Почему? — спросила она.

— У меня очень низкая температура кипения, — ответил он. — Сейчас мне приходится прилагать массу усилий, чтобы оставаться спокойным.

— Я не слепая, — заметила она, глядя на него в упор. — Твой член уже виднеется из-под плавок. По-моему, у тебя встает быстрее всех на Западе. Будем надеяться, что ты не кончаешь с такой же скоростью.

Он рассмеялся.

Она притронулась к его члену, потом, взяв Джо за руку, заставила его лечь рядом с собой.

— Сначала я хочу немножко полизать его, — она стянула с него плавки и, обхватив член рукой, заглянула ему в глаза. — Ты знаешь, что у Долорес дель Рио была такая прекрасная кожа из-за того, что она заставляла двенадцать молодых людей одновременно дрочить на нее и потом втирала все это?

— Никогда не слышал об этом, — рассмеялся он. — Знаете, вы действительно сумасшедшая леди.

Она тоже засмеялась.

— Но при этом еще и действительно очень милая. В конце концов в том, что ты жена босса, тоже есть свои преимущества.

— А я-то думал, что у нас будет сценарная конференция, — сказал он.

— Это и есть конференция, — ответила она, направляя его член себе в рот.

* * *

Мотти ходила по гостиной номера, прокладывая себе путь между вешалками с платьями. Среди них нужно было выбрать образцы для закупки. Она быстро подсчитала их — здесь было по меньшей мере двести наименований. Она посмотрела на Джералда.

— Мы никогда не разберемся со всем этим.

— Может, нам стоит остаться еще на неделю? — предложил он.

— Нет, не получится, — ответила она. — Пол-Меховщик будет уже в Лос-Анджелесе.

— Может, мы управимся с ними к субботе, — сказал он.

— Даже в таком случае мы не выедем раньше воскресенья. Значит, в Лос-Анджелесе мы будем в среду утром. Так можно нарваться на неприятности. Ты же знаешь Пола-Меховщика — он начнет один и сразу же нас облапошит.

— Есть идея, — сказал Джералд.

Она взглянула на него.

— Самолет, — пояснил он. — ТВА, “Юнайтед” и “Американ” совершают рейсы из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Самолет вылетает из Нью-Йорка в девять, делает две остановки — в Чикаго и Денвере и садится в Лос-Анджелесе в одиннадцать часов вечера того же дня. Мы можем отправиться в воскресенье.

— Даже не знаю, — замялась она. — Это так страшно. Я никогда не летала самолетом.

— Говорят, это просто замечательно. Бесплатная выпивка, обед, хороший сервис. Говорят, чувствуешь себя так, как будто не выходил из собственной гостиной. И весь полет занимает только четырнадцать часов — ночевать будешь уже в своей постели.

Она посмотрела на него.

— Я предпочла бы твою постель. В конце концов меня не ждут дома раньше понедельника.

— Я бы тоже предпочел такой вариант. Но в аэропорту всегда полно журналистов, так же, как и на вокзале. Это попадет в газеты. Тебе это может быть неприятно — о моем — то разводе в газетах уже писали.

Она на мгновение задумалась.

— Наверное, ты прав, — подавленно ответила она.

— Ты должна решить все проблемы с Джо, как только вернешься домой, — сказал он. — Иначе мы никогда не сможем делать то, что хотим.

Она медленно кивнула.

— Наверное, ты прав, — она помолчала — А ты действительно думаешь, что летать самолетом безопасно?

— Я бы не предложил этого, если бы так не думал, — ответил он.

Она обвела взглядом ряды вешалок и наконец сказала.

— О’кей. Можешь брать билеты.

— Я займусь этим, — он посмотрел на нее. — Ты собираешься обедать с приемными родителями?

Она кивнула.

— Я обещала.

— Если ты должна, то О’кей, — сказал он. — Но постарайся вернуться пораньше. Я буду скучать.

* * *

— Я так люблю шарики из мацы, тетя, — сказала Мотти. — И цыпленка в горшочке вы готовите лучше всех на свете.

Удовлетворенная ее словами, Марта кивнула.

— Нужно выбирать подходящих цыплят, не слишком жирных.

Фил, как обычно, молчал. Наконец он рыгнул и произнес:

— Сейчас это не так уж просто. Во время войны цыпленок был королем, а теперь всем подавай мяса. Бифштекс — король. Не так легко сейчас купить хороших цыплят.

— Но у нас дела идут нормально, — сказала Марта. — Наши покупатели нам верны. Они не забыли о том, что мы помогали им во время войны, когда они не могли ничего достать.

— Я знаю, — сказала Мотти, отодвигая от себя тарелку наполовину полной.

Марта заметила это.

— Ты плохо себя чувствуешь?

— Я устала, — ответила Мотти.

— Может быть, тебе нужно уйти с работы, — сказала Марта. — Заботиться о ребенке уже достаточно тяжелый труд.

— О Каролине заботится Роза, — сказала Мотти. — Мне не приходится ничего делать.

Марта проницательно посмотрела на нее.

— Джо работает?

— Он только что начал новый сценарий, — ответила она.

— А что с его книгой? — спросила Марта: — Он всегда говорил, что собирается написать ее.

— У него не получается уделять ей много времени, — сказала Мотти. — Он все время старается получить новый сценарий.

— Ему не нужно этого делать, — заявила Марта. — Ведь ты пошла на работу специально для того, чтобы у него было время для работы над книгой.

— Но это у нас не вышло, — сказала Мотти.

Марта посмотрела ей в глаза.

— Он все еще шатается по девочкам?

Мотти отвела взгляд и промолчала.

Марта начала собирать тарелки со стола. Складывая их в раковину, она заговорила, оглядываясь через плечо.

— Он никогда не изменится, — произнесла она ровным голосом. — Он никогда не вырастет, чтобы взять на себя ответственность, как нормальный женатый человек.

— Это неправда, — защищая сына, вмешался Фил. — Просто он не похож на других мальчиков. Мы всегда это знали.

— Мальчики не мужчины, — сказала Марта. — Вот мой Стиви — мужчина. Он скоро откроет собственный офис.

— Прекрасно, — сказал Фил. — Но это не имеет никакого отношения к Джо. Он человек творческий, а не практичный.

Марта вернулась к столу с тремя стаканами крепкого темного чая, поставила один из стаканов перед Мотти.

— Что бы ты ни делала, — сказала она, — не заводи еще одного ребенка.

Мотти встретилась с ней глазами.

— Я и не собираюсь.

— А что ты собираешься делать? — спросил фил.

Мотти не ответила.

Марта соображала хорошо.

— У Мотти очень хорошая работа. Она уже зарабатывает больше, чем Джо. Ей его деньги не нужны. Может быть, она разведется с ним и найдет себе другого, более подходящего ей человека.

Фил рассердился.

— Что ты несешь? Евреи не разводятся. Это будет шанда.

Марта уже все поняла и встретилась взглядом с Мотти.

— Не в Калифорнии, — сказала она. — Многие евреи в Калифорния разводятся. Там это не считается позором. Читай газеты. В Голливуде все разводятся. Даже имя мистера Маркса, босса Мотти, появилось в газетах, когда он развелся.

Фил перевел взгляд с одной на другую и потом вновь уставился на свой стакан с чаем. Когда он заговорил, его голос звучал совершенно спокойно.

— Только помните об одной вещи, — сказал он. — Говорят: не спеши выплескивать воду, пока сам не вымылся.

24

В дверном проеме стоял почтальон. Он отдал Джо пакет, помеченный, как обычно, “возвращенная рукопись”, протянул свою книжечку, чтобы Джо расписался о получении посылки.

— Еще одна, мистер Краун, — сочувственным тоном сказал он. — Мне очень жаль.

— Писатели привыкли к отказам, — философски ответил Джо, расписываясь в книжечке.

Он присел за маленький столик в гостиной и раскрыл пакет На этот раз Джамайка кое-что прибавил к обычной порции. Кроме сорока конвертов с кокаином в посылке был сделанный из фольги пакет с дерущей горло ямайской травкой. Он покачал головой — опять забыл снять почтовый ящик.

С чашкой кофе для него из кухни вышла Роза. Она поставила чашку на столик перед ним, потом взглянула на пакет.

— Марихуана, — она улыбнулась.

Он поднял на нее глаза.

— Ты знаешь о ней?

— Si, si, — она рассмеялась. — Marijuana mexicana es la mejor.

— Ты куришь ее? — с любопытством спросил оню.

Она кивнула.

— Даже дети с пяти, шести лет. Para tranquilidad. Хорошо для сна.

— Хочешь немного? — спросил он.

— У меня есть, — ответила она. — Если хотите, могу принести вам из дому. Tengo mucho.

— Спасибо. Когда-нибудь я поймаю тебя на слове и попрошу, — засмеявшись, он взял один из конвертов и раскрыл его так, чтобы она могла видеть белый порошок — А это знаешь что такое?

Она кивнула.

— Cocaina.

— Его ты тоже употребляешь?

Она отрицательно покачала головой.

— Нет, senor. Становишься слишком нервной, не спишь.

— Понимаешь, что к чему, — он рассмеялся и добавил. — Но иногда, для amor, говорят, это очень хорошо.

— Для amor, — сказала она, — мы в Мексике делаем чай с пейотом и марихуаной. Видишь много снов.

— Я никогда об этом не слышал, — сказал он.

— Это старая индейская medicina. Мой отец все время это пьет Muy bueno.

— Сколько лет твоему отцу? — спросил он.

— Cuarenta у tres anos, — ответила она. — Как и у вас, у него много девушек.

— А что говорит твоя мать?

— Nada. С hombres всегда так.

Он взял со стола чашку и отхлебнул кофе.

— Desayuno, senor? — спросила она.

— Не думаю, — ответил он — Мне нужно идти на студию.

— Senora будет дома в выходные?

— Она вернется не раньше понедельника, — ответил он.

— Будете обедать дома в эти дни?

— Да, — сказал он. — В эти выходные я собираюсь работать дома.

— Bueno, senor, — сказала она.

Внезапно солнечный луч упал на нее сзади, через окно, перед которым она стояла.

— Я давал тебе деньги на белье, чтобы ты носила его под платьем, — сказал он.

— Я как раз собиралась надеть его после того, как принесу вам кофе, senor, — ровным голосом ответила она.

Он уставился на нее.

— Да ты же просто дразнила меня, сучка!

— Нет, senor, — без всякого вызова ответила она. — Я собиралась его надеть.

Он знал, что она лжет.

— Повернись ко мне спиной, — рассерженно потребовал он. Задрав ее юбку до талии, он отвесил ей два тяжелых шлепка — по одной ягодице и по другой. Она не издала ни звука; отпечаток ладони на коже превратился из белого в ярко-розовый. — Может быть, это улучшит твою память.

Она посмотрела на него, обернувшись через плечо. Ее лицо ничего не выражало, юбка была все еще задрана выше бедер.

— Вы похожи на моего отца, senor, — спокойно произнесла она. — Но он бьет меня сильнее и больше.

Он в изумлении уставился на нее.

— Тебе это нравится, ты, сучка!

— Это входит в обязанности женщины, senor, — сказала она.

Ему нечего было ей ответить. Это был просто другой образ жизни.

* * *

Кейхо вошел в его офис и огляделся.

— Здорово, — весело сказал он — Становишься большим человеком. Идешь в гору.

Джо рассмеялся.

— Ну и дерьма же в тебе.

— Да брось ты, — сказал Кейхо. — Это один из лучших писательских офисов.

— Мне повезло, — заметил Джо.

— Тебе услужили миллионные сборы, — сказал Кейхо.

— Лучше бы мне дали денег, — ответил Джо. — Без офиса я могу прекрасно обойтись.

— В свое время ты получишь и деньги, — сказал Кейхо. — Все, что тебе нужно, — это правильно разыграть свои карты.

— Дерьмо собачье, — прокомментировал. Джо.

Зазвонил телефон, и раздававшийся из трубки голос Джуди отдавал металлом.

— Отдел рекламы не одобряет талон на обед для вас, — сказала она. — Они считают, что ваше имя ничего не говорит газетчикам и фотографам. Они хотят, чтобы я показывалась на люди с другими звездами. Ну знаете, как Ван Джонсон, Питер Лофорд, даже Мики Руни.

— Я мог бы предсказать это заранее, — сказал он.

— Тогда с кем же ты пойдешь?

— Они сказали, что работают над этим, — ответила она.

— О’кей, попробуем в другой раз, — сказал он.

— Вы не сердитесь на меня? — спросила она. — У меня нет выбора. Должна же я защищать свой статус звезды. Вы понимаете, правда?

— Конечно, понимаю, — ответил он, вешая трубку, потом посмотрел через стол на Кейхо — Это была Джуди, — объяснил он. — Теперь, когда она звезда, она может выходить на люди только с другими звездами. Вот сука.

— Это Голливуд, — сказал Кейхо. — Это я и имел в виду, когда советовал правильно разыграть свои карты.

Джо взглянул на него.

— Я весь внимание.

— Тебе нужно заиметь своего человека в газетах или на радио.

— Для чего? — спросил Джо. — Я писатель, а не звезда.

— Писатели тоже могут быть звездами, — ответил Кейхо. — Сам подумай. Дэшел Хэмметт, Фолкнер, Скотт Фицджеральд, Хемингуэй. Они писатели, но, кроме того, они еще и звезды.

— Я пока не в их компании, — сказал Джо. — Им пришлось неплохо поработать, чтобы добиться этого.

— Ну так что? — сухо заметил Кейхо. — Хороший журналист сделает тебя не менее известным, чем любой из них. Это мошенничество, но его не надо недооценивать. Сами жулики — лучшая мишень для жульничества. Они увидят твое имя в печати достаточное количество раз и поверят, что ты — сам воскресший Шекспир.

— Даже не знаю, — с сомнением в голосе произнес Джо. — Кроме того, я даже не знаком ни с одним журналистом.

— Зато я знаком, — сказал Кейхо. — Сын моей сестры. Он работает фельетонистом в отделе рекламы в “Коламбиа пикчерз”, имеет клиентов и на стороне. Собирается открывать свой независимый офис.

— И дорого он берет?

— Это зависит от того, сколько работы ты хочешь, чтобы он сделал. Пять газетных материалов в неделю — двадцать пять долларов, десять материалов — пятьдесят баксов, больше — сто в неделю.

— Это настоящая куча денег, — сказал Джо — Ты уверен, что на него можно положиться?

— Как насчет пары строчек в колонке Винчелла в понедельник?

— Если он это сделает, я с удовольствием поцелую его в задницу.

— А это уже не обязательно, — сказал Кейхо — А предположим, о тебе еще упомянут в воскресном обозрении Винчелла на радио? Стоит ста долларов?

— Они у тебя уже есть, — сказал Джо, выкладывая на стол пакет — Возьмешь товар?

— По той же цене что и в прошлый раз, — сказал Кейхо — Сотню сбавляю в счет племянника.

— Я добавлю ямайской травки. Там достаточно, чтобы сделать сто “косяков” по пять долларов каждый. Ты даешь мне прежнюю цену. Так мы оба понемногу заработаем.

— Трава хорошая? — спросил Кейхо.

Джо раскрыл пакет.

— Ты заторчишь, только понюхав ее.

Кейхо принюхался.

— По рукам, — он протянул руку к пакету.

— Когда я встречусь с твоим племянником?

— Ленч в понедельник подойдет? Я приведу с собой Джина. Малыш тебе понравится.

— Если у него ничего не получится, — сказал Джо, — можешь не приводить. Просто вернешь мне сотню.

— Все у него получится, — уверенно ответил Кейхо. — Другая его тетка — старший секретарь Винчелла.

* * *

— Эй Джей хочет с тобой поговорить, — секретарским тоном произнесла Кэти. — Не вешай трубку, я соединяю.

Почти сразу же послышался самодовольный голос Эй Джей:

— Как идет работа, Джо? Когда я смогу просмотреть несколько страниц?

— Скоро, Эй Джей, — ответил Джо — Я работаю над сценарием.

— Я знаю, — сказал Эй Джей — Но звоню я по другому поводу Мы только что получили кое-что из нью-йоркского магазина деликатесов Барии Гринграсса. Я подумал, может, вы захотите подъехать в наш пляжный домик в Малибу на второй завтрак около двух часов в воскресенье. Там будут интересные люди.

— Спасибо, Эй Джей, — ответил он. — Я с удовольствием приеду.

— Кэти даст вам адрес, — сказал Эй Джей — Там и увидимся. Может, сможем подробнее обсудить сценарий. У меня есть несколько новых идей.

— Это меня интересует больше, чем деликатесы, — ответил Джо. — Увидимся в воскресенье.

Он положил трубку и взглянул на часы. Половина первого. Время для ленча. Он было направился к двери, но новый звонок телефона заставил его вернуться. Он поднял трубку.

— Джо Краун.

— Что ты делаешь? — спросила Бланш.

— Работаю, — ответил Джо. — Собственно говоря, этим я должен здесь заниматься.

— А я-то думала, ты занят чем-нибудь поинтереснее, — сказала она. — Дрочишь, например.

— Не говори так в этом гадюшнике, — сказал он — У меня такое впечатление, что все звонки, проходящие через коммутатор, прослушиваются.

— Не умею говорить иначе, — сказала она. — Эй Джей пригласил тебя на воскресенье?

— Да.

— А куда ты собираешься пойти на ленч сейчас?

— Спущусь на первый этаж, в ресторан.

— А почему бы тебе не заехать ко мне? — предложила она.

— Тогда у меня уже не получится вернуться на студию, — ответил он.

— Не сходи с ума, сегодня же пятница, — сказала она. — Никто и никогда не возвращается на студию после ленча в пятницу.

Он почувствовал прилив крови внизу живота.

— Буду у тебя через час, — сказал он.

25

Было три часа дня, и вторая откупоренная Эй Джей бутылка шотландского виски уже наполовину опустела Если бы не появившаяся у него манера повторять почти каждое предложение по нескольку раз голосом громче обычного, то никто не догадался бы, что он пьян в стельку Он сидел, развалившись в шезлонге, и смотрел на пляж.

Джо присел на деревянные перила веранды рядом с шезлонгом Внизу, на пляже, гости, одетые в купальные — костюмы, прогуливались вдоль берега, сменяя друг друга за затененными пляжными тентами столиками. Солнце все еще жарило вовсю.

— Хорошо веселимся, — сказал Эй Джей, указывая на пляж поднятым бокалом. — Хорошо веселимся.

— Действительно, хорошо веселимся, — согласился Джо.

— И приятные люди, — сказал Эй Джей. — Очень приятные люди.

Джо кивнул. Он узнал многих работников студии, кроме того, было множество актеров и актрис, два режиссера и один продюсер. Несмотря на то, что Эй Джей предупреждал, что приедет Эррол Флинн, Джо его так здесь и не увидел.

Эй Джей поднялся и облокотился о перила.

— Вы видели Бланш? — спросил он. — Где Бланш?

Джо окинул взглядом пляж.

— Я видел ее буквально несколько секунд назад, — сказал он. — Но сейчас не вижу.

Эй Джей отхлебнул виски из стакана.

— Сука! — сказал он. — Сука!

Джо молчал.

Эй Джей вглядывался в прибрежную полосу.

— Ее нигде нет, — сказал он. — Нигде. И это бывает всякий раз, когда мы устраиваем эти пляжные сборища. Вдруг она ушла. Исчезла. Каждый раз.

Джо продолжал молчать.

Эй Джей вперил в него тяжелый взгляд.

— Она думает, я не знаю, чем она занимается. А я знаю. Сука! — Он снова отпил виски из стакана. — Затащила какого-нибудь парня в укромный уголок и сейчас сосет у него. Она — чертова нимфоманка, — он снова посмотрел на Джо. — Вы знали об этом, Джо? Она чертова нимфоманка.

Джо не знал, что и сказать. Ему казалось не очень уместным соглашаться с Эй Джей.

Эй Джей в отчаянии затряс головой.

— Вы и не представляете, что чувствует человек, когда знает, что его жена трахнулась, наверное, с каждым мужчиной здесь, и даже ничего не может на это сказать, — он взглянул на Джо. — Вы еще ее не трахнули, а? — спросил он и тут же сам ответил на свой вопрос: — Конечно, нет, вы здесь недостаточно долго Но дайте ей время, она доберется и до вас.

Он рухнул обратно в шезлонг, снова наполнил стакан и с мрачным видом отхлебнул виски.

— Черт побери, вся проблема в том, что я ничего не могу с этим поделать. Я даже не могу развестись с ней, потому что все, что я имею, записано на ее имя из — за налогов. Если я разведусь с ней — я разорен. Ни одного пенни на мое имя. Ни одного пенни.

Джо почувствовал, что должен как-то его утешить.

— Все не может быть настолько уж плохо, Эй Джей.

— Молокосос, — пробормотал Эй Джей. — Откуда, черт возьми, вы можете об этом знать?

Джо снова промолчал.

— Вся долбаная студия знает об этом, — сказал Эй Джей. — Весь долбаный город знает об этом. Но всем плевать. Все думают, что и я получаю свою долю. Но что, черт побери, они знают? Я вообще больше не могу заставить его подняться.

— Не могу в это поверить, Эй Джей, — сочувственно произнес Джо. — Вы еще молодой человек. Вы были у врача?

— Я был у десятка врачей, — с отвращением сказал Эй Джей. — Ничего. Все они говорят одно и то же. Это из-за лихорадки, которая была у меня лет семь назад, когда я подцепил триппер у одной китайской шлюхи. И это был конец всему.

— Боже мой! — воскликнул Джо. — Я никогда не слышал ни о чем подобном. Но сейчас, после войны, появилось множество новых лекарств.

— Не для моего случая, — ответил Эй Джей. — Но она ведет себя так вовсе не из-за этого. Она всегда была такой. Всегда была помешана на мужчинах. Когда я мог держать все это в своих руках, это было прекрасно, мы даже частенько развлекались вместе, menage и trois и все в таком роде. Сейчас я получаю шиш.

Джо, продолжавший сидеть на перилах, заметил Бланш, выходящую из-за дома. Она переоделась, сменив купальник на купальный халат.

— Я вижу ее, — сказал он. — Может быть, она просто переодевала купальник. Может быть, ей стало холодно. Солнце понемножку садится.

Эй Джей подошел к перилам и посмотрел вниз.

— Это не солнце садилось, — саркастически сказал он, — а она ложилась.

Джо молча поглядел на него.

— Я не сумасшедший, — многозначительно заявил Эй Джей. — Посмотрите только на удовлетворенное выражение ее лица. Я знаю это выражение. У нее всегда такой вид, когда она получила то, что хотела, — он снова уселся в шезлонг, сначала откинулся назад, потом резко повернулся к Джо. — Не обращайте на меня внимания, — сказал он — Я немного пьян.

— Со всеми нами это время от времени случается, — сказал Джо.

— Мы никому не будем об этом рассказывать, правда? — слегка пристыженный, спросил Эй Джей.

— Я не болтаю, — сказал Джо — Это не мое дело.

— Хороший мальчик, — пробормотал Эй Джей, потом рассерженно добавил хриплым голосом — Но если все-таки случится так. что вы будете трахать ее. вздрючьте ее хорошенько за меня. Чтобы потом сидеть не могла!

Джо не ответил.

Эй Джей встал.

— Я слишком утомлен, — произнес он внезапно ослабевшим голосом. — Пойду-ка в дом и сосну.

— Думаю, и мне пора домой, — сказал Джо.

— Вы работали над сценарием в выходные? — спросил Эй Джей.

— Да, — ответил Джо. — Дома.

— Хорошо, — кивнул Эй Джей, пожимая руку Джо. — Увидимся завтра на студии.

* * *

Каролина как раз обедала, когда он вошел в дом.

— Папа! — закричала она, размахивая вилкой и уронив с нее при этом спагетти на стол. — Пасгетти! — воскликнула она.

Он рассмеялся. Она никогда не могла произнести это слово правильно.

— Вкусно? — спросил он.

— Очень вкусно, — серьезно ответила она. — Но “Тутси Роллз” я люблю больше.

— После обеда я дам тебе немножко “Тутси Роллз”, — пообещал он.

— Хорошо, — она накрутила еще одну вилку спагетти. — А когда мама приезжает домой? — спросила она.

— Завтра, — ответил он.

— Мама всегда привозит подарки, — заулыбалась Каролина.

— Да, — сказал Джо.

— Я люблю мамины подарки.

“Это правда”, — подумал он. Интересно, почему ему никогда не приходило в голову что-нибудь ей подарить. Просто он никогда не знал, что можно ей дать кроме “Тутси Роллз”. Он смотрел, как она ест. Это было так странно. Конечно, он знал, что она его ребенок. Но другие мужчины все время говорили о своих детях и носили с собой их фотографии. Он же — никогда. В какой-то мере он и не воспринимал ее как ребенка. Она была больше похожа на игрушку, на куклу. Может быть, это было из-за того, что он не мог общаться с ней. Возможно, когда она подрастет и сможет больше говорить, может быть, тогда он будет лучше понимать то, что связано с ней. Он любил ее, это он знал твердо Но за что именно — этого он не понимал. Может быть, это и значило быть отцом — не понимать своего чувства, но осознавать налагаемую им ответственность.

— Я ходила в парк с Розой, — сообщила она.

— Тебе понравилось? — спросил он.

— Мы видели рыбу в пруду, — сказала она.

— Замечательно, — он посмотрел в противоположный угол кухни, на Розу. — Ей понравилось?

Роза кивнула:

— Mucho.

— Mucho, — повторила Каролина и указала на пустую тарелку вилкой — Все съела, — она засмеялась. — Теперь “Тутси Роллз”?

Джо достал конфеты из кармана, где всегда держал их, и положил три из них на стол.

— Одна сверх нормы.

— Хорошо, — Каролина радостно рассмеялась, разворачивая конфету.

— Что ты говоришь? — спросил он.

Она подняла на него глаза.

— Спасибо, папа.

— Не за что, дорогая, — сказал он, целуя ее в щеку. Потом распрямился и посмотрел на Розу. — Я буду обедать в восемь, когда она пойдет спать.

— Si, senor.

Он еще раз поцеловал Каролину в щеку.

— Папа пойдет ненадолго прикорнет, солнышко. А ты хорошо спи ночью.

— Спокойной ночи, папа, — ответила она, жуя первую “Тутси Роллз” и разворачивая вторую.

Он поднялся по ступеням в маленький кабинет и просмотрел напечатанные страницы чернового варианта сценария. Тридцать страниц. Не так уж плохо. Сейчас работа пойдет легче. Может быть, ему и удастся закончить его через две недели.

Он пошел в спальню, быстро разделся и принял душ. Целый день на солнце утомил его. Горячая вода приятно щекотала кожу. Он вытерся большим полотенцем и растянулся на кровати. В квартире было тепло. Сбросив полотенце на пол, он перевернулся на живот и заснул.

Ему приснился странный сон. Сначала Бланш делала ему минет, чуть не проглатывая его яйца, потом он трахал ее, вбивая в нее член, как дикий зверь, и все это время над ними стоял Эй Джей и кричал ему: “Вздрючь ее хорошенько! Вздрючь эту суку так, чтобы она не смогла сидеть!”

Чья-то мягкая ладонь нерешительно коснулась его плеча. Он проснулся. Роза смотрела на него, стоя рядом с кроватью.

— Уже девять часов, senor, — тихо сказала она. — Вы будете обедать?

Он затряс головой, стряхивая остатки сна, и, начав поворачиваться на спину, остановился, чувствуя, как эрегированный член давит ему на живот.

— Во-первых, дай мне полотенце, — сказал он, указывая на лежащее на полу полотенце.

Она молча его протянула. Он обернул полотенце вокруг бедер, все еще опасаясь того, как будет выглядеть его эрекция даже под таким прикрытием.

— El senor tiene muchos suenos de amor, — сказала она со слабой улыбкой.

Он проигнорировал ее замечание.

— Включи радио на первом этаже, — сказал он. — Я буду обедать за маленьким столом в гостиной Сейчас приду.

— Si, senor, — ответила она, выходя.

Он отправился в ванную и снова залез под душ, на этот раз ледяной. Быстро растеревшись полотенцем, накинул халат и спустился в гостиную.

Когда он сел за стол, программа Уолтера Винчелла уже началась. Роза принесла и поставила перед ним салат.

— Пива, senor? — спросила она.

— Да. Пива, — он прислушивался к скороговорке Винчелла. Эффект был потрясающий: казалось, что все, о чем сообщает этот человек, имеет жизненно важное значение.

И почти в самом конце программы Джо наконец услышал то, ради чего он попросил включить радио.

Студия “Трайпл С”, больше известная широкой публике как производитель второсортных фильмов, неожиданно выпускает настоящий хит сезона — “Королеву амазонок” В главных ролях снимались Стив Кочран, известный как Кларк Гейбл “для бедных”, и Джуди Антоини, известная только как звезда рекламных снимков. “Королева” собрала полтора миллиона долларов за две недели. Полтора миллиона баксов, мистер и миссис Америка, это вам не ерунда.. Гений, стоящий за этим гребущим деньги фильмом, — никому пока не известный писатель, Джо Краун... Джо Краун, автор двух рассказов, опубликованных “фоли” в сборнике лучшей американской прозы, написал сейчас сценарий фильма, сочетающего в себе фантазию и блистательную интригу, которому знатоки отдают предпочтение перед такими гигантами проката, как “Кинг Конг”, “Затерянный мир”, “Тарзан” Триумф картины, хотя и имевший место не без помощи целого сонма весьма легко одетых красоток, тем не менее принадлежит исключительно гению Джо Крауна. Запомните это имя, мистер и миссис Америка, — Джо Краун.. Вы еще услышите о нем в наших передачах. В эту самую минуту каждая студия в Голливуде пытается заключить с ним мультимиллионный контракт.

Уже через секунду после окончания передачи начал звонить телефон. Первым позвонил Эй Джей.

— Только не забывайте о том, что у нас подписан контракт, Джо. Никому не позволяйте сбить вас с толку.

— Все в порядке, Эй Джей, — сказал Джо — Я знаю, что вы всегда на моей стороне.

— Это точно, сынок, — ответил Эй Джей. — Я хочу видеть вас завтра утром Приходите к открытию офиса.

— Я приду, Эй Джей.

В то же мгновение, когда он положил трубку, снова раздался звонок. Видимо, Эй Джей сразу же опять набрал его номер.

— По-моему, я забыл сказать об одной вещи, — произнес он. — Хотел сказать об этом днем на пляже Я удваиваю цифры на контракте до сорока тысяч вместо двадцати.

— Спасибо, Эй Джей, — сказал Джо и снова повесил трубку. Кейхо был прав. Жулики первыми попадаются на жульничество.

В течение следующих двух часов телефон звонил не переставая. Почти каждый, с кем он был знаком в Голливуде, и многие, с кем он не был знаком, звонили, чтобы его поздравить. Только часам к двенадцати звонки наконец прекратились; Джо не удалось даже попробовать обед. Он встал из-за стола и растянулся на кушетке.

— Вы не притронулись к обеду, serior, — сказала Роза.

Он повернулся к ней.

— Времени не было, — он сел и посмотрел на нее. — Ты не любишь носить белье, не так ли?

— Нет, senor, — улыбка притаилась в уголках ее рта, когда она взглянула на него. — Я собиралась идти спать, senor.

— О’кей, — ответил он. — Только принеси мне чашку кофе и можешь ложиться.

— Si, senor, — сказала она и снова взглянула на него.

— У меня есть sigarillos Mexicanos, serior. Может, они помогут вам успокоиться и вы будете хорошо спать.

— Марихуана? — спросил он.

Она кивнула.

Он на секунду задумался.

— Какого черта, — сказал он наконец. — О’кей, может быть, это сработает. — Он был все еще слишком взволнован, чтобы уснуть.

Скоро она вернулась с чашкой кофе и тонкой сигаретой.

— Спасибо, — поблагодарил ее он, закуривая и глубоко затягиваясь.

Марихуана была со сладковатым привкусом, мягкая, в отличие от ямайской, дым которой был горьким и драл горло. Он снова затянулся и сразу же начал чувствовать себя лучше.

— Es bueno, sefior? — спросила она.

— Очень хорошая, спасибо, — ответил он. — А теперь можешь идти спать.

— Я могу успокоить вас еще больше, serior.

— Я и так уже совершенно успокоился, чувствую себя слегка глупо, — ответил он.

Она громко засмеялась.

— Mire, sefior, — сказала она, указывая пальцем. Он взглянул — вниз. Его член никогда еще не казался таким большим. Он просто поражал своими размерами.

Его разобрал смех.

— Это смешно, — он попытался придавить член вниз под халатом, но в тот момент, когда отпустил его, член выпрямился и шлепнул его по животу. Он рассмеялся еще громче и посмотрел на нее. — Черт возьми, я совершенно уторчался.

— Si, senor, — она улыбалась.

— Лучше бы тебе сейчас идти спать, — сказал он, пытаясь рассуждать разумно. — Или дело кончится тем, что я всуну его тебе в задницу, — это было действительно забавно. Он не мог перестать смеяться.

— О’кей, в задницу, — сказала она. — Я девственница до замужества.

Он захохотал.

— В этом есть свой смысл.

Стянув с себя платье через голову, она повернулась к нему спиной.

— Сначала нужно сделать его влажным, — она плюнула себе в ладонь и растерла слюну по его члену. — Так хорошо? — оглядываясь на него через плечо, спросила она.

— Хорошо, — ответил он, снова затягиваясь сигаретой. — Действительно, очень хорошо, — смеялся он.

Она осторожно вынула сигарету из его пальцев и положила в пепельницу. Потом раздвинула ягодицы обеими руками и начала садиться на него. В последний момент она схватила член одной рукой и направила его в себя.

— Айии! — завизжала она, полностью садясь на него.

— Фантастика! — ее задний проход был мягким, как бархатная перчатка.

Она начала двигаться вверх и вниз. Он обхватил руками ее бедра.

— Держись крепче, — кричал он, — или улетишь сквозь потолок!

Раздался звук поворачиваемого в замке ключа, и она внезапно застыла. Через секунду она уже бежала вверх по лестнице. Потрясенная Мотти стояла в дверном проеме.

Он с трудом поднялся на ноги, пытаясь вести себя серьезно.

— Мотти! — воскликнул он. — Что ты здесь делаешь? Тебя до завтра не ждали.

Мотти с грохотом захлопнула за собой дверь.

— Оно и видно, — сказала она ледяным тоном.

Он торжественно поднял вверх указательный палец.

— Ты не поверишь в то, что я собираюсь тебе рассказать, — заявил он.

Она молча стояла перед ним.

Тогда он взглянул вниз, на себя. Его эрегированный член указывал точно туда же, куда и поднятый палец. Это было уже слишком — слишком смешно, чтобы быть правдой. Теперь он уже не мог себя контролировать. Он упал на пол и перекатывался со спины на живот и обратно: его бока болели от смеха. Он попытался сесть, но не смог. Он смеялся и не мог остановиться, из его глаз текли слезы.

— Это же так смешно! — удалось ему выдохнуть между судорожными приступами смеха.

Потом начался кошмар.

26

— Он будет моим новым папой? — спросила Каролина, скорее заинтересованная, чем обеспокоенная всем происходящим.

Джо посмотрел на стоящую перед ним девочку. Дети всегда видят самую суть, хотя, может быть, до конца не осознавая происходящего и не понимая. Он взглянул в угол комнаты, где за маленьким круглым столиком сидели, обсуждая условия развода, Мотти, мистер Маркс и адвокаты обеих сторон. Несколько грузчиков выносили чемоданы и коробки с вещами Мотти и Каролины в стоявший у дверей дома грузовик. Он не знал, что ответить ребенку.

— Наверное, так, — поколебавшись, сказал он.

— А ты больше не хочешь быть моим папой? — озадаченно спросила Каролина.

— Конечно, я хочу быть твоим папой, но мама переезжает, а маленькие девочки должны жить со своими мамами, — успокоил он ее.

Каролина покачала головой.

— Я скучаю по Розе, — сказала она. — Мама не умеет делать huevos rancheros.

— Я уверен, что мама найдет другую девушку, которая сможет их тебе готовить, — ответил он.

— Вот будет здорово, — сказала она. — Она и в парк меня будет водить?

Джо кивнул.

Каролина взглянула на него.

— Тебе нравится спать на кушетке, папа?

Джо рассмеялся.

— Не очень.

— Тогда почему ты не спишь в кровати с мамой?

Джо покачал головой. Это была пятница. Он проводил ночи на кушетке с тех пор, как Мотти приехала, то есть с воскресенья. Всю неделю в доме был настоящий ад. В понедельник утром Мотти сказала ему, что хочет разводиться.

— Это глупо, — сказал он. — Я действительно уторчался. Я даже не трахался с ней, ни капельки.

Мотти была тверда, как алмаз.

— И не только Роза. Всегда были какие-то девушки.

— Дерьмо, — сказал он. — Они никогда ничего не значили. Если я и трахался с ними, то только немножко. По-дружески.

— Я совершенно этого не понимаю, — ответила она.

— Ты всегда был таким. Я думала, ты переменишься после женитьбы.

— Я старался, — сказал он.

— Плохо старался, — ответила она. — Ты бегал за девками, даже когда я была беременна, с того самого момента, как ты начал работать на студии.

— Я не смогу отговорить тебя от этого?

— Нет.

— Тогда тебе нужен юрист, — сказал он. — Вся эта процедура обычно занимает довольно много времени.

— У меня уже есть юрист, — ответила Мотти. — Тот же, что вел развод мистера Маркса.

— А какое отношение к этому может иметь мистер Маркс?

Она молчала.

Он пристально посмотрел на нее, и тут в его голове забрезжил свет.

— Ты собираешься выйти за него замуж?

Она покраснела.

— Бог ты мой! — воскликнул он. — Я был настоящим идиотом. Ты трахалась с ним все это время!

Она рассердилась.

— Ты все на свете превращаешь в грязь.

— Ты превратила все в грязь, — ответил он. — Я, по крайней мере, не строил из себя ангела.

Она переменила тему разговора.

— Ты пойдешь в офис сегодня?

— Придется, — ответил он. — У меня назначена встреча с Эй Джей.

— Я остаюсь дома с Каролиной и попрошу юриста, чтобы позвонил тебе туда, — сказала она.

— Я буду дома вечером. Он может поговорить со мной, когда я буду здесь, — возразил Джо.

— В спальню ты больше не войдешь, — сказала она.

— Я могу поспать и на кушетке внизу, — согласился он. — Но я не вижу смысла в том, чтобы выезжать отсюда. Не я подаю на развод.

— Я уеду в конце недели, — без выражения сказала она и ушла.

* * *

Эй Джей смотрел на него, сидя за письменным столом.

— Не знаю, как вам это удалось, — сказал он — Этот материал у Винчелла означает еще полмиллиона сборов.

— Мне повезло, — ответил Джо.

— Это больше, чем везение, — сказал Эй Джей — Никто из нашего отдела рекламы ни разу не смог добиться и строчки в программе Винчелла.

Джо молчал. То ликующее настроение, с которым он вчера вечером слушал Винчелла, каким-то образом улетучилось. Уж больно паршивым выдался остаток ночи.

Эй Джей проницательно посмотрел на него.

— Вы отнюдь не выглядите счастливым. По правде говоря, вы выглядите так, как будто вас только что переехал грузовик.

— Неприятности с женой, — ответил Джо.

— Серьезные? — спросил Эй Джей.

— Она хочет разводиться, — ответил Джо.

— Вы говорили с ней?

— Пока не позеленел, — сказал Джо. — Она действительно этого хочет. Собирается выйти замуж за своего босса.

Эй Джей присвистнул.

— За Джералда Маркса, связанного с магазинами?

Джо кивнул.

— Вы с ним знакомы?

— Я с ним знаком, — сказал Эй Джей. — Я слышал, он недавно развелся.

— Что он за человек? — поинтересовался Джо.

— По-моему, с ним все о’кей, — ответил Эй Джей. — Он не то, что мы. Очень ответственный, серьезный И целая куча денег. Единственный наследник всей своей семьи. В один прекрасный день вся сеть магазинов будет принадлежать ему. У вашей жены губа не дура.

— Чертова сука, — горько сказал Джо. — У нее уже есть юрист. Адвокат Маркса.

— Это уже серьезно, — покачал головой Эй Джей. — Он собирается обчистить вас до нитки.

— Зачем? — удивился Джо — У Маркса есть деньги. У нее будет все, в чем она нуждается, а от меня ей ничего не будет нужно.

— Какая наивность, — с видом опытного в таких делах человека заявил Эй Джей. — Так не бывает. Ее юрист будет советовать, чтобы она взяла вас за горло Лучше бы вам самому нанять ловкого юриста, пока они из вас всю душу не вытрясли.

— Да им и взять нечего, — сказал Джо. — Мебель ни хрена не стоит. В банке у меня где-то двадцать пять-двадцать шесть штук.

Эй Джей встал.

— Так они возьмут их. Кроме того, они потребуют с вас алименты на ребенка. А подождите, когда они узнают о новом контракте, который мы собираемся подписать, вот тогда вам небо с овчинку покажется.

Джо поглядел на него.

— И что же мне делать?

— Во-первых, вы нанимаете юриста. Я знаю подходящего человека, и он не слишком дорого берет, — ответил Эй Джей. — Затем я предлагаю отложить подписание новых контрактов до того времени, когда развод будет закончен, в противном случае они вас просто уничтожат.

— Мотти никогда не пойдет на это, — сказал Джо.

— У нее нет выбора, — заметил Эй Джей. — Я беру вас на минимальную зарплату. Если они нажмут уж слишком круто, просто договоримся о том, чтобы временно вас уволить.

Джо молчал.

— А когда это все закончится, мы сразу подпишем контракт. — Эй Джей посмотрел на Джо, все еще не произнесшего ни слова. — Вы можете доверять мне, Джо, — сказал он. — Всегда помните, что я на вашей стороне. Мне совсем не хочется, чтобы такого талантливого парня, как вы, ободрали как липку.

— Вы действительно думаете, что она это сделает? — спросил Джо.

— Все бабы суки, — ответил Эй Джей — У вас общий счет в банке?

Джо кивнул.

— Лучше бы вам забрать свои деньги, пока этого не сделала она.

— Она этого не сделает, — сказал Джо.

— Да? — подчеркнуто скептически произнес Эй Джей. — Позвоните в банк и наложите на счет запрет. Можете воспользоваться моим телефоном.

Джо снял трубку и набрал номер банка. Подошел помощник вице-президента банка. Джо попросил его наложить запрет на счет и стал ждать.

Через несколько секунд банковский служащий вернулся к трубке.

— Извините, мистер Краун, — сказал он, — но у нас только что побывала миссис Краун. Она забрала все вклады и закрыла счет.

Джо повесил трубку и обернулся к Эй Джей.

— Она взяла все деньги, — сообщил он сдавленным голосом.

Эй Джей пожал плечами.

— Я же вам говорил.

— Но все деньги, — ошеломленный случившимся, повторил Джо.

— В точности, как я предупреждал, — ответил Эй Джей. — Когда дело доходит до денег, все бабы только сучки и потаскухи, больше ничего.

— И что же мне теперь делать? — спросил Джо.

— Я устрою вам встречу с юристом, и чем быстрее это произойдет, тем лучше, — сказал Эй Джей.

* * *

Джо вытащил из кармана две “Тутси Роллз” и дал их Каролине, потом бросил быстрый взгляд на столик, за которым сидели Мотти, мистер Маркс и юристы Адвокат Джо, Дон Сойер, еще молодой человек, был племянником Эй Джей. Был ли он компетентен или нет, Джо не мог судить, так как казалось, что все этапы процедуры предусмотрены заранее. В конце концов у Джо не было выбора. Мотти была хозяйкой положения — она хорошо подготовилась.

Его адвокат положил перед ним на кофейный столик несколько бумаг.

— Это очень просто, — сказал он. — Здесь только четыре соглашения. Вы подписываете их — и все закончено.

Джо смотрел на бумаги, в то время как Дон придвигал к столику стул, чтобы сесть рядом.

— Что за соглашения? — чувствуя себя довольно глупо, спросил он.

Дон кивнул.

— Во-первых, вы обязуетесь не оспаривать мексиканский развод; во — вторых, соглашение об общности владения имуществом; в — третьих, вы отказываетесь от своих прав на посещение ребенка в обмен на то, что не будете выплачивать алиментов; и четвертое — вы принимаете обратно десять тысяч долларов из тех денег, которые раньше лежали у вас на общем счету, кроме того, мебель в квартире принадлежит вам с того момента, когда развод будет завершен. Это произойдет где-то на следующей неделе.

— А что будет, если ей не удастся получить развод в суде? — спросил Джо.

— Она его получит, — доверительным тоном сказал Дон, понизив голос, чтобы его не подслушали. — Они заинтересованы в разводе больше, чем вы.

— Вот дерьмо, — сказал Джо, не отрывая глаз от бумаг. — Боюсь, у меня нет выбора.

— Разве что вы захотите бороться до конца, — ответил Дон. — И даже в этом случае вы все равно останетесь в проигрыше. Калифорнийские суды и законы — все против вас.

Джо бросил взгляд на другой конец комнаты, где сидела Мотти. Она отвернулась, и он не мог видеть ее лицо. Он повернулся к Дону.

— Одолжите мне вашу ручку, — сказал он. — Я подпишу.

Он быстро подписал соглашения и Дон отнес их обратно к адвокату Мотти.

Мотти посмотрела на своего адвоката.

— Я уже могу уходить? — спросила она.

Он взглянул на документы.

— Все подписано. Можете уходить, когда сочтете нужным.

Перейдя на другой конец комнаты, она взяла Каролину за руку.

— Пошли, Каролина, — сказала она. — Мы уходим. Девочка посмотрела на Джо. Ее мордашка была уже вся перепачкана в шоколаде.

— Пока, папочка, — весело попрощалась она.

— До свидания, детка, — ответил он с вымученной улыбкой, потом повернулся к Мотти — Ну, теперь ты довольна? — с горечью в голосе спросил он.

Она не ответила, лицо ее пылало. Она направилась к двери, ведя за собой ребенка.

Джо провожал ее взглядом. В ее лице, в том, как она шла, было что-то такое... вроде бы ничего нового, но он видел это и раньше... Внезапно он вспомнил.

— Черт возьми, да ты же брюхата! — закричал он. Она выбежала за дверь вместе с ребенком. Он повернулся и посмотрел на Маркса, спешившего вслед за ней.

— Болван! — кричал он. — Я не единственный болван на свете! Точно так же она и меня охомутала!

Но Маркса уже не было в комнате. Джо повернулся к своему адвокату.

— Не удивительно, что они так торопились, — сказал он. — Мы были идиотами. Я был идиотом. Я должен был догадаться!

И тут его гнев улетучился так же быстро, как и возник. Он криво улыбнулся.

— Конечно, меня обвели вокруг пальца. Но, возможно, я удачно вывернулся.

Дон кивнул.

— Все могло быть и хуже.

— Угу, — согласился Джо. — Ведь могло оказаться, что я отец двух детей. А один из них даже не мой!

27

Было почти шесть часов, когда адвокат собрал все документы и сложил их в портфель.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал он. — Родители моей жены сегодня приходят ко мне обедать.

— Понятно, — кивнул Джо.

— Вы бы не хотели присоединиться к нам? — спросил Дон, с сочувствием посмотрев на него.

— Не думаю, — ответил Джо. — Но в любом случае, спасибо.

— Вам нужно пообедать где — нибудь в городе, может быть, сходить в кино. Не очень — то вам будет весело сидеть здесь одному. Первая ночь после того, как подписаны бумаги на развод, всегда бывает тяжелой.

Джо с любопытством поглядел на него.

— Откуда вы знаете?

Дон кивнул.

— Я прошел через это. Сейчас женат во второй раз.

Джо на мгновение задумался.

— Наверное, каждый думает, что он единственный человек, с которым это произошло.

— Здесь, в Калифорнии, это почти что образ жизни, — улыбнувшись, сказал Дон.

— Со мной все будет о’кей, — сказал он, пожав ему руку. — Спасибо вам за все.

— Я позвоню вам в начале недели, — сказал Дон. — Как только они вернут мне официальные соглашения.

Заперев дверь за адвокатом, Джо открыл бутылку шотландского виски. Быстро выпил три рюмки одну за другой. Почувствовал, как огненная жидкость жжет ему горло, и закашлялся. “Дерьмо!” — выругался он, потом включил радио и завалился на кушетку. Он настраивал радио, пока не нашел станцию, передававшую только музыку, — у него было совсем неподходящее настроение для того, чтобы слушать программы новостей, обычно транслировавшиеся в это время. Он опрокинул еще одну рюмку и откинулся на спинку кушетки Внезапно он почувствовал себя совершенно обессиленным. Глаза горели, и он медленно потер их. Слез не было, он никогда не плакал. Потом он заснул.

Ему показалось, что он слышит детский плач, — он открыл глаза. В комнате было темно. Звук, разбудивший его, оказался гудением радио — станция уже закончила свою работу в эфире. Он выключил радио и включил стоявшую рядом с кушеткой лампу. На кофейном столике стояла полупустая бутылка шотландского виски. Он затряс головой, пытаясь развеять туман. Видимо, он слишком много выпил. На часах была половина второго.

Он окинул взглядом комнату — она показалась ему странной, будто он видел ее впервые в жизни. Потом он осознал, что незнакомой ему кажется тишина. В квартире всегда слышались какие-то звуки. Сейчас — ничего. Он зажег сигарету, глубоко затянулся и выпустил дым через ноздри. Посмотрел на руки — они дрожали Снова затянулся. Кроме дрожания рук, у него была еще и адская головная боль.

Он медленно встал и побрел на кухню. Вынул из холодильника бутылку пепси, снял с полки пузырек с таблетками. Закинув три таблетки аспирина в рот, он запил их пепси-колой. Прикончив бутылку, поднялся по лестнице в спальню.

Он включил свет и, стоя в дверях, оглядел спальню. Там все было вверх дном. Дверцы шкафов были распахнуты, вешалки разбросаны по полу, ящики комода и шкафов выдвинуты и пусты. Заглянув в ванную, он увидел, что дверцы шкафчика для принадлежностей тоже раскрыты; в нем оставались только его крем для бритья и лезвия. Удивительно, но его зубная щетка и паста тоже исчезли.

Он отправился в комнату Каролины, в ней остались только узкая кровать и небольшой шкафчик, выделенные Розе. Ему было интересно, забрала ли Роза с собой свои вещи, когда убежала из дома в ту ночь. Он не потрудился заглянуть в шкафчик. В любом случае это не имело никакого значения. С тех пор она не возвращалась.

Он закрыл дверь и прошел в свой кабинет. Подошел к столу. Папка с рукописью была все так же аккуратно сложена. На печатной машинке лежал листок бумаги Он взял его. Это был почерк Мотти.

Черт бы тебя побрал!

Ты просто литературный поденщик, больше ничего. Ты не умеешь писать. Ни одна твоя вещь и гроша ломаного не стоит. Даже вшивый комикс, и тот ты не можешь написать. Мало того что ты не умеешь писать, ты и трахаться не умеешь. Теперь, когда у меня есть настоящий мужчина, я действительно узнала, что это такое — трахаться. У тебя за сто лет не получится того, что он делает за одну минуту. И если ты воображаешь, что у тебя такой уж большой молодец, — забудь об этом. У него в два раза больше, чем твой, и то, что он им выделывает, тебе и во сне не приснится. Ты ребенок, а не взрослый мужчина, и все, на что ты годишься, — это дрочить.

С любовью, Мотти.

В гневе он смял записку в комочек и швырнул в угол комнаты.

— Сука! — сердито бросил он.

Потом поднял бумажку с пола, разгладил ее и положил перед собой на стол. Вгляделся, и вдруг на его лице появилась улыбка. “Вот безмозглая шлюха, — подумал он. — Она подписала это “С ЛЮБОВЬЮ”.

Он взял с дальнего конца стола стоявшую там фотографию в рамке, быстро вынул стекло, потом, аккуратно сложив записку, поместил ее так, чтобы она закрывала нижнюю часть фотографии, а опущенные глаза Мотти оказались смотрящими на нее. Возвращая стекло обратно и ставя на стол рамку, он улыбался. Если ему когда-нибудь понадобится напоминание о том, как его может втоптать в грязь женщина, оно всегда будет под рукой.

Он почувствовал голод, так как не ел со вчерашнего ленча. Джо вернулся на кухню. Холодильник был фактически пуст — початая бутылка молока, несколько бутылок пепси и две банки пива — больше ничего. Он поскреб в затылке. Завтра придется поехать на рынок и прикупить продуктов.

Он вышел из квартиры, сел в машину и направился в ночное кафе, находившееся на углу Сансе и Каухенги, там можно было поесть, не выходя из автомобиля. Был уже третий час ночи, и в кафе почти не осталось посетителей. Он въехал на территорию кафе, выключил двигатель и опустил окно.

Через несколько секунд к его машине подошла, стуча высокими каблучками красных туфелек, миловидная миниатюрная блондинка в французской матросской шапочке с алым помпоном и яркой блузке без рукавов, почти закрывавшей ее короткие и узкие шорты. Она прикрепила поднос с зажимом к дверце его машины.

— Кофе? — Она держала в руке наполненный бумажный стаканчик.

— Да, пожалуйста.

Она поставила стаканчик на поднос, положив туда же два кусочка сахара и тонкую деревянную ложечку.

— Сегодня у нас в меню две говяжьи сосиски на булочке с соусом чили и французским картофелем-фри.

— По — моему, звучит отлично, — сказал он. — А как насчет пива?

— После двух часов нельзя, — ответила она. — Таковы правила. Ни пива, ни вина.

— А могу я выпить стакан воды? — спросил он.

— Конечно. Но у нас есть кока-кола и другие газированные напитки.

— Я привез с собой друга, — сказал он, приподнимая лежавшую рядом с ним на сиденье бутылку шотландского виски так, чтобы женщина смогла ее увидеть. — Джонни.

Она рассмеялась.

— Джон Ячменное Зерно — всеобщий друг. Даже мой.

— Принесите два стакана, и я вас представлю.

— Не на работе, — сказала она. — Мне за это голову оторвут.

— Мы можем всех провести, — ответил он. — Просто принесите два стакана.

Он смотрел, как она заходит за стойку, потом включил радио. Единственная еще работавшая станция передавала мексиканскую музыку. Не так уж плохо; отлично пойдет с чили. На подносе, который она принесла, стояли два стакана. Сосиски с соусом чили лежали на бумажной тарелке, к которой прилагалась деревянная вилка, картофель-фри был в квадратном бумажном кювете. В маленьких пакетиках из фольги были кетчуп и горчица.

Он налил виски в один из стаканов. Ставя его на поднос, задел кювет с картофелем, опрокинув его на землю.

— Простите, — извинился он, указывая высунутой в окно бутылкой виски вниз на рассыпанный картофель.

Улыбаясь, она присела, чтобы поднять кювет, одновременно взяла у него второй стакан с виски и выпила его залпом.

— Нет проблем, сэр, — сказала она, вставая с кюветом в руках. От выпитого виски краска бросилась ей в лицо. — Я принесу вам другой.

К тому времени, когда она принесла новую порцию картофеля, он успел съесть половину сосиски.

— Здорово придумано, — она усмехнулась.

— Было бы желание, а способ найдется.

— Это было мне просто необходимо, — сказала она.

— Сколько часов вы работаете?

— Шесть, — ответила она. — Еще пятнадцать минут — и я могу идти домой.

— А вам обязательно нужно идти домой? — спросил он.

— Вообще-то нужно, — сказала она, — муж любит, чтобы я была дома, когда он возвращается Он работает в ночную смену на “Хаджес Эркрафт” и обычно приходит в пять утра.

— Сейчас половина третьего, — сказал он — У Джонни есть брат-близнец у меня дома, и он еще даже не откупорен.

— Даже не знаю, — с колебанием в голосе ответила она — Машины у меня, нет. Я живу всего в двух кварталах отсюда. Поэтому я и пошла на эту работу.

— Я вовремя доставлю вас домой, — предложил он — Я, вы и Джонни составим прекрасную menage a trois.

— Я даже не знаю вашего имени, — сказала она.

— А я вашего, — ответил он — Но какое это имеет значение? Давайте оставим все, как есть.

— Какой вы негодник, — улыбаясь, она оглянулась на здание кафе, потом перевела взгляд на Джо и молча положила на поднос счет.

Он бросил туда пятидолларовую бумажку.

— Сдачи не надо.

Она забрала счет и деньги и еще некоторое время пристально смотрела на него.

— Где вы работаете?

— Я сценарист.

— На студии?

— “Трайпл С”.

— Может, вы проведете меня туда на собеседование? — спросила она. — Я участвовала во всех школьных спектаклях.

— Может быть, — ответил он.

Она снова взглянула на него.

— Я пойду переоденусь. Буду ждать вас на углу следующего квартала. Поднос заберет другая девушка.

Он смотрел, как она заходит за стойку и скрывается в задней части кафе. Почти доев вторую сосиску, он увидел, как она выходит из боковой двери. Он просигналил, и другая официантка почти немедленно забрала у него поднос. Он дал задний ход и, осторожно выехав на улицу, последовал за блондинкой. Она остановилась на углу следующего квартала. Он подогнал машину поближе к тротуару и открыл дверцу.

Она села на переднее сиденье рядом с ним. Бутылка с виски стояла между ними. Она подняла ее и рассмеялась.

— Если вы такой же твердый, как ваш дружок Джонни, — сказала она, — мы неплохо проведем время.

Он смотрел, как она открывает бутылку и подвесит ее к губам.

— Хорошее виски, — сказала она, предлагая бутылку ему. — С черной этикеткой. Самое лучшее.

Он отодвинул бутылку.

— Не за рулем.

— Правильно, — сказала она, многозначительно кивая и опять поднося бутылку к губам.

К тому времени, когда они подъехали к его квартире, бутылка была пуста, а женщина совершенно опьянела. Он открыл перед ней дверцу. Она попыталась выйти из машины, но ее ноги подогнулись, и она растянулась на лужайке перед дорожкой, которая вела к черному ходу.

Он приподнял ее, придерживая под мышки, и посадил обратно в машину.

— Я отвезу вас домой, — предложил он.

— Со мной все будет в порядке, — сказала она. — Просто мне нужно немножко поесть. Я никогда не ем в кафе. Ненавижу ту пакость, которую там подают.

— Но у меня дома нечего есть, — сказал он. — Поэтому я и поехал в кафе.

— Паршиво, — сказала она. — Паршиво.

— Где вы живете? — спросил он.

— В двух кварталах от кафе, — ответила она.

Он вернулся в машину и завел двигатель. Доехать до ее дома не заняло много времени; зато на то, чтобы довести ее от машины до двери, ушло десять минут.

Она, слегка покачиваясь, прислонилась к дверному косяку.

— Спасибо вам за прекрасный вечер, — вежливо сказала она.

— Не стоит благодарности, — ответил он и поехал домой.

В квартире было все так же тихо. Сумасшествие. Он и не подозревал раньше, что может чувствовать себя таким одиноким. Приняв еще три таблетки аспирина и выпив две рюмки виски, он поднялся в спальню Заглянул в кабинет, забрал оттуда фотографию с вставленным под стекло письмом и поставил ее на тумбочку рядом со своей кроватью.

Раздеваясь и по привычке аккуратно складывая одежду, он не сводил глаз с фотографии. Потом лег в постель и выключил свет Но сон не шел к нему Странная тишина в квартире не давала ему заснуть. Он ворочался с боку на бок, наконец включил радио, но нашел только ту же самую мексиканскую станцию Сев в кровати, он включил свет, закурил и снова посмотрел на фотографию. Затушив сигарету, потянулся к выключателю лампы. Мотти на фотографии глядела прямо на него. Внезапно его охватил гнев.

— Чертова шлюха! — закричал он и швырнул фотографию в другой конец комнаты.

Звук разбиваемого стекла утихомирил его ярость. Это был тот же звук, какой он слышал, когда раздавил ногой стакан в день их свадьбы. Это было правильно — их супружество должно было закончиться тем же старинным обрядом, каким начиналось. Он сразу же заснул.

* * *

Где-то в отдалении послышался телефонный звонок. Он перевернулся в постели и открыл глаза Девять часов утра. Он заставил себя подняться и подошел к телефону.

— Алло.

— Джо? Это Лаура Шелтон Звоню из Нью-Йорка.

— Доброе утро, — сказал он.

— Я вас разбудила? — спросила она. — Я уже слышала о вашем разводе. Мне очень жаль, — продолжала она — Но если у вас плохое настроение, может быть, хорошие новости его немного улучшат.

— Хорошие новости должны мне помочь, — ответил он, прикуривая сигарету Ему показалось, что он чувствует запах кофе, идущий с первого этажа. Но это должна была быть иллюзия.

— Сантини, итальянский продюсер, хочет, чтобы вы съездили в Европу на две картины. Гарантирована оплата в тридцать пять тысяч за каждую и пять процентов от сборов. Я уже получила контракт и чек на десять тысяч, если вы захотите его подписать.

— Я думал, это был просто пустой треп на вечеринке, — сказал Джо.

— Он действительно имел это в виду, — сказала Лаура. — Он звонил мне из Рима, очень хочет, чтобы вы сразу же принялись за работу.

Аромат кофе не был обманом чувств. В дверях спальни появилась Роза со сладкими булочками и кофе на подносе. Он молча взглянул на нее. Она поставила поднос на постель рядом с ним и вышла. Он отпил из чашки. Кофе был очень горячий и согрел его.

— Сразу же? — переспросил он у Лауры. — А как же моя договоренность с Эй Джей?

— У меня есть чувство, что Эй Джей собирается отказаться от этого проекта, — сказала Лаура. — Кэти сказала мне, что Став Кочран не будет принимать в нем участия, а Джуди заявила Эй Джей, что тоже не согласится сниматься, если он не подпишет с ней новый контракт на большую сумму. Эй Джей пока этого не сделал.

— А я здесь при чем? — спросил он. — У меня уже почти готов черновой вариант.

— Сколько вам нужно времени на то, чтобы его закончить?

— Еще неделя.

— У вас же не подписан контракт, — сказала она. — Можете сдать этот вариант сценария и идти своей дорогой. В самом — то деле, мне кажется, что Эй Джей вздохнет с облегчением.

Он снова отпил кофе Если у него не будет дел с Эй Джей, его ничто не будет связывать с этими местами Вся его жизнь здесь крутилась вокруг работы Настоящих друзей он тут не приобрел.

— Вы говорите так, как будто что-то знаете, — сказал он — Вы что, уже беседовали с Эй Джей?

Она слегка замялась перед тем, как ответить.

— Я хороший агент, — сказала она — Я не хочу, чтобы у вас были неприятности по какому бы то ни было поводу. Эй Джей сказал, что не будет стоять у вас на пути.

Он молчал.

— И кое-что еще, — добавила она. — Я говорила с главным редактором “Райнхарта”. Они заинтересованы в вашем романе.

— Да, вы не сидели без дела.

— Я ваш агент, — сказала она. — Я прощупывала ситуацию в “Райнхарте”. А ваша рукопись сейчас в “Даблдей”. Они могут предложить гораздо больше денег со всеми этими своими книжными клубами.

— Я уже чувствую себя лучше, Лаура, — сказал он. — То, что вы делаете, намного превышает то, что вам велит долг.

— Это не долг, Джо. — Она помолчала. — По-моему, у вас есть две возможности. Вы можете использовать обе. Что скажете?

Он сделал глубокий вдох.

— Давайте попробуем.

— Хорошо. Документы и бумаги для вас будут у меня здесь, в Нью-Йорке. Вы сможете подписать их, когда будете тут на пути в Европу.

— Значит, увидимся через неделю О’кей?

Снова последовала пауза.

— Этим займутся в моем офисе. Просто подписать документы — и все будет в порядке.

— Вы не хотите при этом присутствовать? — спросил он.

— Хочу или не хочу — не в этом дело. У меня такое сложное чувство к вам, и я не знаю, как справиться с этим. Я работаю на вас, но, честно говоря, считаю, что будет лучше, если мы не будем сейчас встречаться.

С секунду он просто смотрел на телефон.

— Вы путаете меня, Лаура.

— У вас теперь есть новый режиссер, новый мир фильмов. У вас есть книга, которую покупают издатели, — это тоже целый новый мир. Достаточно, чтобы испугать кого бы то ни было, так зачем добавлять к этому еще одну запутавшуюся в своих чувствах женщину? У вас ведь уже было много таких, ведь так? Надо работать, а не устраивать романы.

— Сейчас вы действительно говорите, как агент.

— Нет, не как агент, Джо. Я действительно забочусь о вас, не только о вашем таланте и о деньгах, которые вы заработаете, но именно о вас. Пока, Джо.

Он положил трубку и позвал.

— Роза!

Послышались ее шаги вверх по лестнице, и она вошла в спальню.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он.

— Я пришла за своей одеждой, senor, — ответила она. — А когда я увидела, что вы спите, а на кухне нет ничего для завтрака, я сходила на рынок и купила немного продуктов.

— Спасибо, — поблагодарил он, вглядываясь в ее лицо. На нем виднелось несколько кровоподтеков, под глазом был след синяка.

— Что это с тобой случилось? — спросил он.

— Папа побил меня за то, что я потеряла работу, — просто ответила она. — Мне нужно найти другое место, или он отошлет меня обратно в Мексику, к матери.

— Прости, — сказал он.

— Вы не виноваты, senor, — сказала она, поднимая на него глаза. — Может быть, вы смогли бы взять меня в служанки. Я бы готовила и убирала, как раньше, и прошу у вас только двадцать долларов в месяц.

Он взглянул на нее. Это было на десять долларов меньше, чем та сумма, которую они ежемесячно платили ей до того, правда, тогда она должна была еще и ухаживать за ребенком.

— Я оставлю тебе прежнюю плату, — сказал он. — Но я пробуду здесь недолго. Очень скоро я уезжаю работать в Европу.

— Мне поможет даже работа на одну неделю, senor, — ответила она. — Может быть, за это время я подыщу себе другое место.

Он на секунду задумался. Без прислуги ему придется туго. Сам он не сможет вести хозяйство.

— О’кей, — сказал он.

Подойдя к нему, она быстро наклонилась и поцеловала его руку.

— Спасибо, senor. Mil gracias.

— Все в порядке, — сказал он.

— Простите меня за то, что случилось, sefior, — прошептала она.

— Все это в прошлом, — ответил он. — Теперь мы оба должны жить уже завтрашним днем.

28

— “Белл Старр и Энни Окли”, — произнес Сантини. — Одно название стоит миллиона долларов.

— Мне до сих пор не верится, — сказал Джо, выходя вместе с продюсером из проекционной кабины. — Картина получилась неплохая.

— Это работа гения! — воскликнул Сантини со свойственными итальянцам пафосом и склонностью к преувеличениям. — И это была целиком ваша идея. Ведь именно вы уговорили Джуди Антоини приехать сюда, чтобы сниматься вместе с Марой Бенетти. Даже не знаю, как это могло прийти вам в голову.

— Приманкой послужили Джон Вейн и Кэри Купер, — рассмеялся Джо. — И это сработало. Но настоящий гений — это вы. Я себе и представить не мог, что две большие пары грудей могут так хорошо сочетнуться на одном экране.

— Мы — итальянцы, — улыбнулся Сантини. — Мы привыкли к большим грудям. У всех итальянских женщин такие, — он повернулся к маленькому человечку, всегда неотступно следовавшему за ним. Джузеппе был у него на побегушках. — Джузеппе, il carro, — он прищелкнул пальцами.

— Si. maestro, — Джузеппе поклонился и исчез.

Сантини снова обернулся к Джо.

— Ну, мой друг, какой новый проект предложит нам ваш гений?

— Я думаю, мне пора немного отдохнуть от фильмов и поработать над романом, — сказал Джо. — Надеюсь, вы сможете произвести со мной расчет — мне нужно на что-то жить.

Сантини улыбнулся.

— Нет проблем, — сказал он. — На будущей неделе я буду заключать договора на прокат, тогда и вышлю вам деньги.

Джо не верил своим ушам. Те же самые слова он слышал, когда они закончили работу над первой картиной, сценарий которой он написал для Сантини, — “Шеркьюлз”. Это была почти точная копия “Королевы амазонок”. Но найденная Сантини итальянская актриса оказалась еще более волнующей, чем Джуди. Фильм довольно успешно прошел в Штатах, а итальянка была утверждена на одну из главных ролей в следующем фильме. И несмотря на все это, Джо не получил деньги за первую картину, пока не начал работать над второй. От обещанных процентов — ноль. Итальянская бухгалтерия была даже более нечестной, чем американская.

— Прямо сейчас мне бы пригодились пять тысяч долларов, — дипломатично сказал Джо — Мне нужно оплатить довольно много счетов.

Сантини достал из кармана свою чековую книжку и ручку.

— Я сделаю это немедленно, — он выписал чек и отдал его Джо.

Джо взглянул на чек. Он был на пять тысяч долларов. Лицо Джо оставалось бесстрастным. Они оба знали, что чек — фиктивный.

— Спасибо, maestro, — вежливо поблагодарил он.

— Что вы будете делать в августе? — так же вежливо спросил Сантини. — Поедете в Венецию, как в прошлом году?

— Я еще не решил, — ответил Джо. — Сейчас это для меня дороговато. Потом, в прошлом году я повстречал там одну чудесную девушку, просто невероятно. Она прожила со мной все те три недели, что я провел там. А когда собрался уезжать, объявился ее папаша и вытряс из меня солидную сумму. Я-то думал, ей по меньшей мере двадцать, а ей было четырнадцать. И кроме всего прочего, она наградила меня триппером.

Сантини расхохотался.

— Летние романы. Они всегда таковы. Любовь и разочарование, — он взглянул на Джо. — Была ли она хотя бы хороша в постели?

Джо рассмеялся.

— Лучше всех.

— Значит, все было не так уж плохо, — сказал Сантини, тем временем увидавший сквозь стеклянные двери, как на подъездную аллею въезжает его автомобиль. — У меня деловая встреча, — уходя, он помахал Джо рукой. — Позвоню в начале недели Ciao.

— Ciao, — сказал Джо.

Проводив взглядом машину, он снова посмотрел на чек, аккуратно сложил его и спрятал в бумажник. Он уже знал, как банк вернет ему чек ввиду отсутствия средств на счету плательщика, как ему придется связаться с Метаксой в Нью-Йорке, чтобы тот собрал для него деньги по чеку. Если повезет, их удастся собрать за три-четыре месяца. Он медленно вышел из здания и направился по боковой улочке к виа Венета.

Было шесть часов; удушливо — влажный, горячий римский воздух тяжело стелился по тротуарам. Туристы уже возвращались из музеев, Ватикана и от других достопримечательностей. Сейчас они заглядывали в витрины магазинов или садились у столиков, расставленных на улицах перед кафетериями, чтобы выпить кофе и полакомиться мороженым и сладостями. Он остановился у своего обычного столика перед “Кафе Донн”. Взглянул на вход в “Эксчелсиор Отель”, потом на газетный киоск на противоположной стороне улицы, где продавались иностранные журналы, газеты и книги. Кто-то когда-то сказал, что, если просидеть здесь достаточно долго, можно увидеть всех тех, с кем вы были когда-либо знакомы. Может быть, и не на целом свете, но, по крайней мере, всех, кого вы знали в Риме.

К нему подошел обычно обслуживавший его официант — пожилой человек с жидкими волосами, в старомодных очках в золотой оправе. Поставив перед Джо кофе, который он обычно заказывал здесь, официант убрал со стола табличку “занято”.

— Buon giorno, signor Джо, — он улыбнулся, показывая желтые от никотина, кривые зубы.

— Buon giorno, Тито, — ответил Джо.

— Я слыхал, вы посмотрели ваш новый фильм, — сказал Тито. — Как он, ничего?

Джо поднял на него глаза. В этом городе не было секретов. В особенности от официантов. Он пожал плечами.

— Cost, cosa.

Тито кивнул.

— Один мой друг работает в лаборатории. Он рассказывал, что там есть сцена, где две девушки дерутся в уличной грязи, и выглядит это так, будто они обе nuda.

— Это правда, Тито, — ответил Джо, доставая сигарету Тито поднес к ней зажигалку. — У них великолепные тела.

Тито причмокнул губами.

— Хотел бы я на это поглядеть.

— Как только будут сделаны копии, я приглашу вас на закрытый просмотр, — сказал Джо. — Но это случится не раньше сентября. Все лаборатории закрываются на август.

— Италия, Италия, — вздохнул Тито. — Никто не хочет работать. Но я потерплю, signor Джо, и благодарю вас за приглашение.

Джо вложил в руку официанта тысячелировую бумажку.

— Спасибо, Тито.

К столику, стоявшему рядом со столиком Джо, направлялась группа туристов. Маленький официант быстро спровадил их к другому столику, подальше.

— Scusi, reservato, reservato, — частил Тито Когда они сели, он принял у них заказы.

Джо взглянул на “Эксчелсиор”. Как обычно, у входа околачивались проститутки и гиды, но на этот раз там присутствовали еще и несколько папарацци с перекинутыми через плечо или висевшими на шее фотокамерами. Один из них, молодой человек, оглянувшись через плечо, бросил взгляд на Джо. Джо помахал рукой, приглашая его подойти.

Папараццо кивнул и направился к нему.

— Ciao, Джо, — поздоровался он.

— Ciao, Виери, — ответил Джо. — Выпейте со мной. Молодой человек оглянулся на двери отеля, но от предложения выпить он был не в силах отказаться. Сев на стул, он сказал:

— Коньяк, francese.

Джо кивнул. Это было нормально — самое дорогое, что только можно было здесь заказать. Он жестом подозвал официанта, который уже слышал заказ, потом повернулся к Виери.

— В связи с чем здесь сегодня такая суматоха?

— Разве вы не знаете? — спросил Виери. — Ингрид Бергман и Росселини только что вернулись из Стромболи, где снимали фильм, и остановились в этой гостинице.

— Вы их видели? — спросил Джо.

— Еще нет, — ответил Виери. Официант поставил перед ним бокал с коньяком и стакан воды. Виери поболтал коньяк в бокале, поднес его к ноздрям и понюхал. — Божественный аромат, — сказал он.

— Salute, — произнес Джо.

— Salute, — ответил Виери и отпил из бокала. — Мой друг видел, как они выходили из аэропорта. Он сказал, она на сносях и живот у нее, как целый дом.

Джо не понял сравнения.

— Я думал, у Росселини дом в Риме.

— Да, — ответил Виери. — Но в нем живет его жена.

— А-а... — протянул Джо.

— Вы сегодня видели ваш фильм, — сказал Виери и продолжил, не ожидая ответа: — Сантини выплатил вам ваши деньги?

Джо рассмеялся.

— Конечно, нет.

— Мошенник, — сказал Виери. — Он должен мне за несколько снимков, которые я сделал для него пять месяцев назад.

— Для него это образ жизни, — сказал Джо.

— И для всех итальянских продюсеров и режиссеров, — саркастически заметил Виери. — Они считают себя выше подобных вещей. Но не выше их собственных денег. Это они получают первыми.

Джо пожал плечами и отхлебнул кофе из чашки.

— Чем займетесь этим летом? — спросил Виери.

— Еще не знаю, — ответил Джо. — Подумываю о том, чтобы вернуться в Штаты и поработать над книгой. Здесь сейчас делать нечего.

— Американцы, — сказал Виери. — Большие компании хотят снимать здесь свои фильмы. В Кинекитта развернули строительство, и денежки на это идут из Штатов. А еще я слышал, что сюда собираются многие американские звезды. Одри Хепберн, Грегори Пек, Элизабет Тейлор, Роберт Тейлор. Цены на производство фильмов ниже, чем в Голливуде.

— Мне-то от этого ни холодно, ни жарко, — заметил Джо. — Никто не входил со мной в контакт.

— Может, они еще свяжутся с вами, — сказал Виери — Все-таки вы пробыли тут почти два года. У вас уже есть опыт, и вы знаете, как делаются дела здесь.

— Но не могу же я ошиваться без денег, — сказал Джо. — Я должен работать.

— Вы идете на прием контессы<Графиня (ит.)> Барони сегодня вечером? — спросил Виери.

— Я еще не решил, — ответил Джо. — Не знаю, смогу ли я заставить себя влезть в смокинг при этой жаре.

— Вы должны пойти, — сказал Виери. — Это ее ежегодный прием. Всегда в последнюю пятницу июля. Там будут все. Потом она проводит весь август на своей вилле в Кап-Антибес на Ривьере. Она всегда приглашает туда с собой пять-шесть человек.

— Она меня не пригласила, — сказал Джо.

— Она никогда этого не делает до вечера перед приемом, — объяснил Виери. — Но я слышал, здорово они там веселятся. У нее есть яхта, и каждую ночь у них праздник. Монте-Карло, Ницца, Сен-Тропез. Самые шикарные девочки со всей Европы собираются в тех местах в августе. И все они ищут, чем бы поразвлечься и где остановиться.

— Тогда я остаюсь за бортом, — сказал Джо. — У контессы сильно развито чувство собственности.

— Я слышал, она бисексуалка, — сообщил Виери.

— Да? — Джо пожал плечами. — Значит, она предпочтет девушек, а не меня.

— Ее и на вас хватит, а это не так уж плохо.

Джо рассмеялся.

— Она ни за что меня не пригласит. Для нее я недостаточно важная персона.

— Но вы встречались с ней несколько раз, — возразил Виери. — И трахали ее, ведь так?

— Она всех на свете перетрахала, — ответил Джо. — Это еще ничего не значит.

— У нее есть все, — сказал Виери. — Деньги, наркотики, шампанское, приемы. Вы обязательно должны пойти сегодня вечером. Может, вам повезет.

— А вы-то идете? — спросил Джо.

— Меня не приглашали, но я там буду, — ответил Виери. — Снаружи, у входа. Постараюсь сделать несколько удачных снимков. Если пойдете, я и вас пару раз щелкну.

— Не тратьте пленку понапрасну, — сказал Джо. — Эти снимки вам сбыть не удастся.

— Подождите, пока появится хорошенькая девушка или какая-нибудь звезда, подойдите к ней поближе, и я вас сфотографирую.

— Это не мой стиль, — сказал Джо.

— В любом случае идите на прием, — посоветовал Виери, поднимаясь со стула. — Мне, пожалуй, пора вернуться к работе. Спасибо за коньяк. Ciao.

— Ciao, — ответил Джо, наблюдая, как тот идет к гостиничному входу. Джо поднял руку, требуя счет. Потом вернулся в гостиницу у подножья Спэниш-Степс.

В маленьком номере было прохладно — от царившей снаружи жары его защищали деревянные жалюзи, висевшие на окнах. Джо быстро стянул с себя влажную от пота рубашку, перекинул слаксы через спинку стула. Наклонившись над раковиной, поплескал холодной водой в лицо и на голову, перевел дыхание и медленно вытерся полотенцем. Посмотрел на свое отражение в зеркале над раковиной и покачал головой. Не удивительно, что люди бегут из Рима в августовскую жару. Просто наказание какое-то.

Раздался телефонный звонок. Джо подошел к маленькому столику в гостиной и снял трубку.

— Pronto, — сказал он.

Звонила Лаура Шелтон из Нью-Йорка.

— Как дела? — спросила она.

— Жарко.

— У нас здесь тоже жарко, — сказала она.

— Ничто не может быть жарче жары в Риме.

— Вы уже видели ваш фильм? — поинтересовалась она.

— Сегодня.

— И что вы о нем думаете?

— Он о’кей, — ответил он. — Если, конечно, вам нравятся большие груди на широком экране, и чтобы их было много.

Она рассмеялась.

— Я думала, это ваш предмет.

— Но не в фильмах, — сказал он. — Видеть — не всегда значит верить. Немножко больше сюжета явно бы не помешало.

— Сантини вам заплатил?

— Дал один фиктивный чек на пять тысяч — сами считайте, что из этого можно вытянуть. Однако пообещал выплатить мне остальное, когда заключит контракты на прокат в Штатах. Он сказал, что картина соберет не меньше миллиона долларов.

— От кое-каких знакомых с Побережья я слышала, что ею заинтересовались несколько компаний. Он будто бы переслал сюда две копии еще до предварительного показа в Италии. Кэти говорит, что Эй Джей, возможно, возьмется за это дело.

— Отлично, — сказал он. — Тогда, может быть, я и получу свои деньги.

— Вы получите ваши деньги, — доверительно сообщила она. — Я передаю ваши денежные дела Полу Гилтину — это один юрист, который будет действовать и как ваш агент. Я давно с ним знакома и считаю, что на него можно положиться.

— А вы что собираетесь делать? — с искренним удивлением спросил он.

— Я же говорила вам, что хочу стать редактором, и теперь наконец получила работу в “Даблдей”. Таким образом, мы продолжаем трудиться вместе, тогда я буду вашим редактором, а не агентом.

— А как на это отреагировало ваше агентство? — спросил он.

— Нормально, — ответила она. — Если уж на то пошло, вы никогда не нравились им как писатель. Вы для них недостаточно благовоспитанны и благонравны.

— А как вы завязались с этим издательством?

— “Даблдей” благоволит к вам, — ответила она — Они были удовлетворены результатами продажи вашей первой книги. Мне сказали, что в свободную продажу пустят между тридцатью и сорока тысячами экземпляров, а через книжный клуб “Даблдей” уже распространили сто двадцать пять тысяч книг, и, кроме того, они заключили контракт с “Бэнтемом” на выпуск романа в мягкой обложке на сорок тысяч долларов — не так уж плохо. Они получают половину, двадцать тысяч.

— А какое отношение это имеет к вам?

— Вы — один из моих авторов. Все, что вам нужно делать, — это сдавать им по одной книге в год или около того. Они уже готовы предложить вам лучшие условия контракта на вторую книгу.

— Я еще не начал ее писать, — сказал он.

— Тогда начинайте сейчас, пока у вас есть время, — ответила она. — Я знаю, что вы обдумывали сюжет вы рассказывали мне об этом.

— Мне будет нужна помощь, — сказал он. — Если вы — мой редактор, приезжайте сюда и мы вместе набросаем черновик романа.

Она рассмеялась.

— У меня еще много работы.

— Какой? — спросил он.

— На то, чтобы разобрать здесь мои бумаги, уйдет две недели. В “Даблдей” я должна явиться первого сентября.

— Значит, вы все же сможете провести две последние недели августа со мной, — сказал он. — Я возьму напрокат машину, и мы попутешествуем по Ривьере. Я слышал, это просто фантастика.

Она снова засмеялась.

— Да вы с ума сошли! Вы представляете себе, во сколько это обойдется?

— Я могу себе это позволить, — ответил он. — Кроме того, я буду рад вас видеть.

— Даже не знаю, — нерешительно произнесла она.

— Послушайте, теперь вам не надо беспокоиться из-за этого проклятого агентства, где за вами все время шпионили. Вы сама — босс Мы классно повеселимся Я вышлю вам билет.

Она помолчала.

— Дайте мне немного времени, чтобы обдумать все это? — спросила она наконец.

— Сколько? — поинтересовался он.

— Позвоните мне десятого, — ответила она. — Может быть, к тому времени я разберусь, что мне делать.

— Позвоню я десятого, но билет вышлю сейчас — сказал он.

— Где вы будете? — спросила она.

— Я буду путешествовать, но на билете не будет проставлена дата, и я окажусь там же, где вы, когда дадите мне согласие.

— Не надо посылать мне билет Я вполне могу купить его сама, — сказала она. — И звоните мне домой, а не в офис.

— Усек. Вы когда-нибудь раньше бывали в Европе?

— Я два года училась в коллеже в Париже.

— Значит, вы говорите по-французски?

— Да, — ответила она.

— Тогда вы просто обязаны приехать, — сказал он. — Будете моим переводчиком.

Она рассмеялась.

— Звоните мне десятого и начинайте думать о новой книге.

— Я могу думать и о более приятных вещах, чем новая книга, — ответил он.

— Не играйте со мной в игрушки, — сказала она. — Я очень серьезная особа.

— Я предельно серьезен, — ответил он. — Только скажите, что согласны приехать, и тогда поймете, каким серьезным я могу быть, — закончил разговор Джо.

Еще мгновение он смотрел на телефон, потом решил совершить свой ежемесячный звонок родителям. Положив трубку, он сверился с часами В Нью-Йорке время на шесть часов отставало от итальянского. Скорее всего, там ему никто не ответит. Но он ошибался. Чудом вызов прошел через десять минут.

К телефону подошла мать.

— Алло?

— Мама, как дела? — спросил он.

— Ты где? — с подозрением осведомилась она. — Слышимость такая, как будто ты звонишь с соседнего угла.

— Я все еще в Риме, — ответил он. — Как папа?

— С папой все в порядке. Он заботится о себе и с ним все в порядке. Когда ты приедешь домой?

— Не знаю, — сказал он. — У меня на подходе новая работа, и я собираюсь провести отпуск во Франции.

— Во Франции, — повторила она. — Надо же, какой цирлих-манерлих. Во Франции самые дорогие шлюхи, больше ничего там нет.

Он рассмеялся.

— Ты никогда не изменишься, мама.

— А зачем это мне меняться? Когда вышла твоя книга, я думала, тебя зауважают. А вместо этого все наши друзья, которые ее читали, говорят, что никогда еще не читали такой грязи, как там. Я никак не пойму, почему она продержалась в списке бестселлеров пятнадцать недель.

— А ты сама ее читала?

— Это я-то должна читать этакую грязь? — спросила она. — Я даже никому не говорю, что ты мой сын, так мне стыдно.

— Ты никогда не изменишься, — повторил он. — Папа дома?

— Нет, — ответила она. — Он пошел на рынок, всего на пару часов.

— Тогда передай ему, что я звонил, — он положил трубку.

Бесполезно. Ее ему никогда не переубедить.

29

Опустившись в глубокую, комфортабельную итальянскую ванну, наполненную чуть теплой водой, он оставил дверь ванной комнаты открытой, чтобы слышать телефонные звонки. Он закурил сигарету и откинулся назад, облокотясь о бортик ванны. Уже пробило девять часов вечера, но на улице все еще было светло как днем. Он пока не принял окончательного решения насчет намечавшегося на сегодняшний вечер приема. Можно было не спешить. В Италии вечеринки никогда не начинались раньше полуночи.

Краем уха он уловил, что в дверь гостиной постучали.

— Кто это? — закричал он из ванной.

— Марисса, — раздался из-за двери голос девушки. — Я принесла документы, о которых вы спрашивали.

Марисса была мулаткой; все время, пока он работал на Сантини, она служила у него секретаршей. Ее отец, итальянский атташе в Нью-Йорке, женился на черной американке, и когда в 1940 году его отозвали в Италию, он увез с собой в Рим жену и дочь Мариссу, которой тогда только исполнилось пятнадцать. Когда американская армия пришла в Рим во время войны, она была у них переводчиком, потом сменила несколько мест работы, служа секретарем — переводчиком у разных итальянских продюсеров.

— Заходи! — крикнул он. — Дверь незаперта. — Он выглянул в маленькую гостиную. Она несла в руке большую холщовую желтовато-коричневую армейскую сумку, явно из комплекта запасного обмундирования, которую поставила на пол, войдя в комнату — Что, черт возьми, у тебя там? — прокричал он.

— Моя одежда, — ответила она. — Мне нужно где-нибудь остановиться на пару дней.

— Что стряслось?

— Сантини закрыл офис на август, не заплатив мне А в моем pensione очень строго насчет уплаты денег У меня деньги кончились, так что я предпочла собрать вещички и смотаться, прежде чем они догадаются оставить их себе в счет моего долга.

— Этот ублюдок надул и тебя! — воскликнул он.

— А с вами он рассчитался? — спросила она.

— Ты, должно быть, шутишь, — ответил он. — Он сказал, что расплатится со мной, когда заключит контракты на прокат фильма в Штатах.

— Я принесла вам ваши документы, — сказала она.

— Спасибо, — ответил он.

Она подошла к дверям ванной.

— У вас найдется сигарета?

Он сделал указывающий жест рукой.

— На полке под зеркалом. — Он смотрел, как она закуривает. Под мышками у нее были пятна пота, и шелковая блузка, казалось, прилипла к ее сильным грудям. — На сколько времени тебе нужно здесь остановиться?

— Только на выходные, — ответила она. — Одна моя подруга оставляет мне на август свою квартиру. Она едет в Исхию со своим парнем.

Он взглянул вверх, на нее.

— О’кей.

— Вы просто чудо! — наклонившись, она поцеловала его в щеку и добавила: — Со мной не будет проблем. Если вы приведете кого-нибудь, я могу поспать на кушетке.

— В мои планы не входит ничего подобного, — сказал он, запуская взгляд за глубокий вырез ее блузки. Соски ее казались пурпурно — лиловыми по сравнению с более светлым тоном кожи. По ложбинке между грудями скатывались крупные капли пота. — Ты чертовски потеешь, — сказал он. — Почему бы тебе не забраться ко мне в ванну?

Она затянулась сигаретой.

— Что, от меня так воняет?

— Нет, — он рассмеялся, приподнимаясь над водой так, чтобы она смогла увидеть его увеличившийся в размерах член. — Просто я хочу трахаться.

Она начала раздеваться.

— Отлично! Я всегда хочу этим заниматься. — Через мгновение она была уже обнаженной и, забравшись в ванну, выпрямилась, стоя над ним. Быстро помастурбировав, она двумя пальцами раздвинула свои половые губы, так что между ними показался маленький ярко-розовый клитор. — Как это вам нравится? — Она залилась смехом, поглядывая вниз, на него.

— Фантастика! — держа свой напряженный член в руке, он выгнул спину, почти встав на мостик, встречая ее. — Садись на него.

Одна секунда, — она потянулась за куском мыла и быстрыми движениями терла им его фаллос, пока ему не показалось, что в нем сладко ноет каждый нерв. Тогда она сжала его член рукой и, присев, направила его в себя.

У него перехватило дыхание. Ощущение было такое, будто его член окунулся в чан с кипящим маслом. Он схватил ее за ягодицы, входя в нее еще глубже, а она тем временем склонилась к нему, прижимаясь к нему грудями.

Он начал соскальзывать вниз, на дно ванны, вода дошла ему до подбородка.

— Черт побери, да ты же собралась меня утопить.

— Не волнуйтесь, — она смеялась. — Я вас спасу. У меня есть диплом спасателя. — Она начала двигаться вверх-вниз, высоко поднимаясь и снова опускаясь на него, при этом не давая его члену выскользнуть. — Просто расслабьтесь, — она улыбалась, уверенная в своей власти. — Работать буду я. Просто представьте, что я пропеллер, а это — моя ось.

Он взглянул на нее.

— Я даже не думал, что ты можешь так трахаться, когда мы делали это в офисе.

— На работе это никогда не удается по-настоящему, — сказала она. — Просто быстренькие перепихоны по должности. Некогда заняться творчеством. Сбросил пар и беги.

— Аллилуйя! — прокричал он.

Внезапно она придержала его обеими руками и приказала:

— Не двигайтесь!

Он взглянул на нее.

— Что-нибудь не так?

— Все в порядке, — сказала она. — Я начинаю писать. Ооо... — шептала она в экстазе. — А теперь вы сделайте это внутри меня.

— Я не смогу этого сделать, когда у меня стоит, — ответил он.

— Нет, сможете, — сказала она. — Я вам покажу, — быстро просунув руку ему под мошонку, она нажала пальцем на нерв. Горячая жидкость хлынула сильной струёй. В ту же секунду она вынула его член из себя и направила струю себе в лицо, ловя ее раскрытым ртом. Когда он закончил, она тут же снова села на него и наклонилась, приблизив к нему лицо. — Мне понравился ее вкус, — шепнула она. — Сладкая, как сахар.

Она снова задвигалась — он мог ощущать ее возбуждение.

— Где ты этому научилась? — выдохнул он.

— У американских солдат во время войны, — хрипло ответила она. — Все они хотели окатить меня “золотым дождем”, и через некоторое время я действительно втянулась в это.

— Боже, — вырвалось у него.

— И это еще не все, — сказала она. — Американцы оказались забавнее, чем немцы. Боши просто трахаются и дают в рот. А американцам даже нравилось засовывать батончики “Марс” и “Беби Рут” мне в задницу и в пи...у.

— Зачем? Что они делали с ними потом? — спросил он.

— Либо они съедали это, либо я, — ответила она.

— Дерьмо, — сказал он.

— И это тоже, — ответила она. — Когда ты среди побежденных, то делаешь то, что тебе говорят. Иначе окажешься за бортом. Ни еды, ни работы, ничего.

— Неужели и сейчас это так? — спросил он.

— В какой-то степени, — сказала она. — Никакой работы не получишь, пока за нее не потрахаешься.

— Но тебе не пришлось трахаться со мной ради работы.

— Не вы нанимали меня, — напомнила она, — а Сантини. — Она взглянула на него. — Ну, ваш молодец почти обмяк. Вот что происходит, когда слишком много думаешь и слишком много болтаешь.

Он молча смотрел на нее.

— Не беспокойтесь, — сказала она. — Я сделаю так, что через секунду он снова встанет, — она слегка наклонилась в сторону и подсунула руку под его ягодицы. Потом вставила два пальца ему в задний проход и начала легко нажимать и нежно массировать его. Его молодец тут же встал.

— Ну, давай, трахай меня, мать твою!.. — крикнул он. — Давай! Давай, сильнее!

* * *

Он почти дремал на застеленной постели, когда зазвонил телефон. Сонным взглядом посмотрел на Мариссу, бродившую по комнате голышом, распаковывая свои вещи. Она вопросительно взглянула на него.

— Подойди, — сказал он.

Она сняла трубку.

— Pronto.

До него доносился голос женщины, говорившей по-итальянски на том конце провода. Несколько секунд Марисса слушала, потом обернулась к нему.

— Это Мара Бенетти, — сказала она. — Она хочет знать, идете ли вы на прием к контессе?

— Я еще не решил, — ответил он.

— Уже одиннадцатый час, — сказала она.

— Ну и что? Никто в жизни не приходил туда раньше полуночи.

Марисса заговорила с актрисой по-итальянски, та скороговоркой выпалила ей что-то в ответ.

— Она хочет, чтобы вы сопровождали ее, — сказала ему Марисса.

— А что случилось с Сантини? — поинтересовался он. — Он же должен был пойти с ней.

Из телефонной трубки донеслась очередная тирада.

— Сантини надул ее, — объяснила Марисса. — Вместо нее он ведет туда одну американскую актрису. Парень Мары дает ей на сегодняшний вечер свой лимузин, если вы поедете с ней.

— А почему он сам не поедет с ней?

— Он мафиозо, — ровным голосом сказала Марисса — Может быть, у него есть другие дела.

— После приема он мне голову оторвет, — сказал он.

— Но не в том случае, если вы возьмете с собой и меня, — прозрачно намекнула она — Этим вы покажете, что уважаете его.

— Ты бы хотела пойти? — с любопытством спросил он.

— Конечно. Это же крупнейшее событие сезона, — ответила она. — И для случая вроде этого я сперла из костюмерной студии потрясное платье.

Джо пожал плечами.

— Спроси у нее, не будет ли она возражать, если я возьму тебя с собой?

— Я ей все объясню, — заявила она. — Если уж на то пошло, вы не говорите по-итальянски, я ваш секретарь, и вы нуждаетесь в том, чтобы я переводила. Кроме того, она прекрасно меня знает.

— О’кей.

Вновь повернувшись к трубке, Марисса протараторила что-то по-итальянски.

— Она согласна. За нами заедут.

30

Он доставал белый пиджак из шкафа, когда Марисса вышла из ванной комнаты. Он замер с пиджаком в руках и удивленно вытаращил на нее глаза.

Она улыбнулась.

— Вам нравится?

— Сногсшибательно, — сказал он. — Но создается впечатление, что под платьем ты голая.

— Я действительно голая, — ответила она. — Полупрозрачный шифон телесного цвета, расшитый стеклярусом.

— Я могу видеть твой лобок и ложбинку между ягодицами, когда ты поворачиваешься. И даже пурпурно-красный цвет сосков.

Она засмеялась.

— Это специальный макияж. И еще я осыпала себя серебряными блестками. Мне кажется, это очень возбуждающе.

Он посмотрел ей в лицо. Ресницы были густо накрашены тушью, веки — голубыми и золотистыми тенями, розовые румяна оттеняли скулы, губы были ярко — алыми. Мягкий черный парик с длинными вьющимися прядями покрывал ее собственные, туго стянутые в пучок волосы.

— Ты выглядишь, как настоящая гарлемская проститутка, каких я знавал в свое время.

— Сексуально?

— Очень, — ответил он. — Мара будет кусать себе локти. Не думаю, что она ожидает найти в тебе столь серьезную соперницу.

Она опять залилась смехом.

— Я ей сказала, что надену. Она считает, это будет о’кей. Она оденет черное кружевное платье, с вырезом спереди между грудями и до лобка и до середины задницы сзади. Она сказала, что мы вдвоем просто уничтожим эту американскую выскочку.

— Вас, женщин, никогда не поймешь, — сказал он.

— И не нужно, — ответила она. — Просто любуйтесь нами.

* * *

Для папарацци это был знаменательный день. Виери подскочил к Джо.

— Как вам это удалось?

Джо развел руками.

— Так получилось.

— Вы спите с ними обеими? — спросил тот.

Джо ничего не ответил и улыбнулся.

— Везет же некоторым! — воскликнул Виери. — Это будут самые удачные фотографии из тех, что я сделал сегодня. Они разойдутся по всей Европе.

— Отлично, — сказал Джо, поглядывая на фотографа. — А что Сантини, еще не показывался?

— Проходил часа полтора назад. Эта американская девица — просто дура. Надела обыкновенное белое органзовое платье. Ничего, кроме большого бюста и задницы, совершенно не сексуально, потом, белое плохо смотрится на фотографиях.

Джо рассмеялся.

— А парень Мары знает, что вы пошли с ней? — спросил Виери.

— Он все это и устроил, — ответил Джо. — Мы приехали на его машине.

Виери кивнул.

— Это хорошо, — сказал он — А то я боялся, как бы вам не нарваться на неприятности. С этим человеком шутки плохи.

— Все в порядке, — ответил Джо, направляясь к девушкам, все еще стоявшим на ступеньках, позируя фотографам. — Мы, пожалуй, пойдем.

— Только остановитесь на секундочку на верху лестницы, — попросил Виери. — Тогда я смогу снять девушек снизу, чтобы было видно, как прозрачны их платья.

— Заметано. — Джо и девушки поднялись наверх, на несколько секунд застыли там в неподвижности и исчезли за дверью, открытой перед ними ливрейным лакеем.

Вестибюль особняка, не уступавший размерами бальному залу, был заполнен людьми. Многие лица были знакомы Джо, но их имен он не знал. Марисса шепотом называла имена ему на ухо. Он отвечал ей благодарным взглядом. Она была действительно превосходным секретарем.

Они медленно продвигались через вестибюль: чуть ли не каждый приглашенный считал своим долгом поцеловать девушкам руки. Джо отдал дворецкому свою визитную карточку, где имена девушек стояли под его собственным.

Дворецкий провозгласил:

— Dottore Джозеф Краун, signorina Мара Бенетти и signorina Марисса Панцони.

По широким ступеням они спустились в зал, и тут же к ним подошел официант с подносом, уставленным бокалами с шампанским.

Джо протянул по бокалу каждой из девушек:

— Salute.

Мара улыбалась. Она чувствовала себя на коне, зная, что на их маленькую группу устремлены взгляды всего зала.

— Salute, — ответила она Джо и добавила на английском с ужасающим акцентом, посматривая на другой конец зала: — Вы уже видели этого сукина сына?

— Еще нет, — Джо улыбнулся.

— Я выцарапаю ему глаза, — сладким голоском пропела Мара. — И этой putana тоже.

Джо рассмеялся.

— О них можешь не беспокоиться. Все уже забыли о них, ослепленные блеском твоей красоты.

Мара серьезно кивнула.

— Я гораздо красивее, чем она?

— Никакого сравнения, — поспешил он ответить. — Ты самая красивая женщина на этом приеме.

Марисса кивнула в знак согласия.

— Если бы я была мужчиной, я бы бросилась к твоим ногам.

— Ты такая милая, — Мара улыбалась. — И вы, Джо, тоже. Я так рада, что пригласила сюда вас обоих.

Марисса и Джо переглянулись. Кто кого пригласил, кто был кем приглашен? Они одновременно улыбнулись.

— Я тоже очень рад, — сказал Джо.

В дальнем конце зала играл оркестр, и кое-кто уже танцевал. В следующей комнате был накрыт длинный стол а — ля фуршет, перед которым выстроилась длинная очередь гостей.

К ним подошел еще один ливрейный лакей.

— Dottore Краун?

Джо кивнул.

Лакей заговорил с ним по-итальянски. Джо взглянул на Мариссу. Она перевела:

— Контесса хотела бы, чтобы вы и ваши гости поднялись в ее личные апартаменты.

Джо снова кивнул, и они последовали за лакеем через столовую и узкий коридор, взошли вверх по лестнице и прошли еще один коридор. Лакей распахнул перед ними высокие двери и затворил их, когда Марисса, Джо и Мара вошли.

Контесса восседала на стуле, похожем на трон, во главе стола, заставленного блюдами с кушаньями. Это была красивая женщина с царственными манерами. Она жестом пригласила Джо подойти к ней поближе.

— Джо, — сказала она, смеясь. — Мой восхитительный американский писатель.

Джо поцеловал ее протянутую руку, бормоча:

— Eccellenza, — и выпрямился. — Вы уже знакомы с моими друзьями. Signorina Мара Бенетти, сыгравшая главную роль в моем фильме, и моя помощница, signorina Марисса Панцони.

Контесса кивнула.

— Совершенно очаровательные дети, — сказала она и повернулась обратно к Джо. — Вы трахаете их обеих?

Джо рассмеялся.

— Не смущайтесь. Вы должны гордиться. Я бы хотела увидеть, как вы втроем занимаетесь любовью Это, должно быть, чрезвычайно волнующее зрелище, — она наклонилась вперед, проводя руками по телам обеих девушек. — Прелестно, прелестно, — журчал ее голос. — Такие упругие, сильные и сексуальные.

Девушки привыкли к этому, и, кроме того, они знали Контессу гораздо лучше, чем ее знал Джо.

— Спасибо, Eccellenza, — ответили они хором.

Контесса щелкнула пальцами — и тотчас же перед ними появился лакей с маленькой серебряной сахарницей, угодливо снимая с нее крышечку Контесса быстро схватила крошечную золотую ложечку и сильно вдохнула по два раза каждой ноздрей, зажав в это время другую, потом передала сахарницу им.

Джо понюхал первым. Кокаин словно взорвался у него в голове. Вот это качество! Кокаин, который Джо покупал на улицах Рима, был настоящим дерьмом по сравнению с этим. Это был чистый кайф.

Мара нюхала осторожно, зато Марисса смахивала на паровой котел — четыре глубоких вдоха каждой ноздрей. Ее глаза зажглись, как две электрические лампочки.

— Mamma mia! — засмеялась она. — По-моему, я уже кончаю.

Контесса тоже залилась смехом и сунула руку ей под платье.

— Это правда! — закричала она, вытаскивая руку и облизывая свои пальцы — Ты уже вся мокрая.

Мара взглянула на контессу.

— Извините, Eccellenza, вы видели маэстро Сантини?

Контесса махнула рукой.

— Он там, внизу, вместе со своей американкой. Это не тот класс, очень простенькая. Я оставила их внизу с другими гостями, — она повернулась к Джо. — Вы думаете, его фильм сделает сборы? — спросила она. — Я заинтересована в ста тысячах долларов, которые в него вложила.

— Думаю, вы правильно сделали, — дипломатично ответил Джо. В конце концов он тоже был заинтересован в этом фильме.

— Он заплатил вам? — поинтересовалась она.

— Еще нет, — ответил он.

Контесса рассмеялась.

— Ну что за мошенник, просто негодяй. Он сказал мне, что уже со всеми расплатился.

Контесса обернулась к Маре:

— А ты? Тебе он заплатил?

Мара кивнула.

— Джентльмен, мой друг, позаботился об этом.

— Это разумно, — контесса тоже кивнула. — Теперь у него не будет неприятностей от твоего друга.

— Даже мне он должен двадцать тысяч лир, — вставила Марисса.

— Дешевка, — сказала контесса, — это же дешевка, — она повернулась к лакею. — Дай signorina десять тысяч лир.

— Не надо, Eccellenza, — запротестовала Марисса. — Вы не должны быть за это в ответе.

— Ты мой друг, — твердо сказала контесса. — Кроме того, у тебя такая сладкая норка...

Другой лакей принес поднос с шампанским, и все они взяли по бокалу, еще один вошел в комнату с маленьким подносиком, на котором лежали сигареты. Джо закурил одну из них, и резкий запах гашиша, с которым был смешан табак, поплыл по комнате.

Контесса засмеялась.

— Очаровательная вечеринка, — она обернулась к одному из лакеев. — Заприте двери в мои комнаты. Мы устроим нашу собственную вечеринку.

Мара заколебалась.

— Eccellenza, я должна извиниться перед вами, но джентльмен, мой друг, не одобрил бы этого для меня. Контесса залилась смехом.

— Он не будет возражать, дорогая. В конце концов я его спонсор в Риме. Он же знает, что ты поехала ко мне. Разве не его идея была дать тебе на сегодня свой лимузин?

Мара вытаращила на нее глаза.

Контесса улыбнулась.

— Возьми сигарету и расслабься. А потом пообедаем вместе. На десерт у меня будут ваши груди. Я буду лизать их, как будто это самый сладкий девонширский крем.

Джо окинул взглядом комнату. Они действительно были одни с контессой в ее личных апартаментах. Еще через секунду через боковую дверь в комнату вошли две пары. На мужчинах были индийские тюрбаны, короткие парчовые восточные халаты и широкие свободные шаровары, перехваченные на талии мягкими поясами; на девушках — лифчики гаремного типа из сетчатой ткани и расклешенные шелковые юбки с разрезами, обнажавшими ноги. Из-за занавесей послышалась тихая музыка, лампы начали меркнуть.

— Мы можем переодеться здесь, — охрипшим голосом произнесла контесса. — Тут куча костюмов для всех нас, — она посмотрела на Мару и Мариссу. — У каждого из этих мужчин член длиной по меньшей мере в двадцать сантиметров, и все они, и мужчины, и женщины, натренированы в восточных искусствах любви.

Она потянулась к серебряной сахарнице и, сделав еще два вдоха, поднялась со стула. Ее платье не было застегнуто и соскользнуло на пол, когда она встала. Ее большое тело выглядело подтянутым и упругим. Один из мужчин начал медленными движениями надевать на нее костюм.

Джо повернулся к обеим девушкам. Они молча ответили на его взгляд. Он взял сахарницу и снова понюхал перед тем, как начать раздеваться. Марисса мгновенно натянула на себя костюм, а еще через мгновение и Мара начала спускать свое платье с плеч.

Контесса подняла свой бокал с шампанским.

— A la doice vita!

31

Когда они покинули палаццо контессы и уселись в машину, было уже почти восемь часов утра.

— Мы можем выпить кофе у меня в гостинице, — предложил он. — Кухня уже открыта.

Мара взглянула на него.

— Думаю, мне лучше сразу поехать домой.

— Нам всем не помешала бы чашечка кофе, — сказал он.

— Я вас подброшу, — ответила она, прикуривая сигарету. — Это была долгая ночь.

— Ну, как хочешь, — сказал Джо.

Мара посмотрела на них.

— Вы не расскажете моему другу, чем мы занимались?

— Я ничего не знаю, — ответил Джо. — И я даже не знаком с ним.

— Он такой ревнивый, — сказала Мара. — Если бы он заподозрил, что я была с другим мужчиной, он бы меня убил.

— А как насчет контессы? — поинтересовался он.

— Он про нее знает, — ответила она. — Потом, женщины не считаются.

— О’кей.

Лимузин остановился перед гостиницей, и Джо с Мариссой вышли.

— Спасибо, — поблагодарил Мару Джо.

— Не за что, — ответила Мара. — Вы остаетесь в городе на этот месяц?

— Еще не знаю.

— Я вам позвоню, — сказала она. — Ciao Ciao, Марисса.

Лимузин отъехал, и они вошли в гостиницу. Перед тем, как подняться в номер, он оставил у консьержки заказ на завтрак. Марисса скинула с себя платье и натянула старую солдатскую футболку, прежде чем он успел снять хотя бы пиджак.

— Jesu Cristo! — сказала она. — Эта контесса — это уже слишком.

Стянув с себя рубашку, он швырнул ее на стул.

— Да, это что-то особенное.

— Я не знала никого, кто бы мог так лизать, — сказала она. — Один раз мне показалось, что ее язык проникнет мне из переднего места в задницу.

Он взглянул на нее.

— Тебе понравилось?

— Она делает это лучше всех. Я слышала, что лесбиянки делают это лучше всех, но до сегодняшнего дня не верила.

В дверь постучали, и официант внес в номер поднос с кофе и булочками. Она подождала, пока официант не ушел.

— Она оставила мне сорок тысяч лир, а не двадцать.

— Неплохо, — ответил он.

— Она и вам что-то дала, — сказала Марисса — Я видела.

Засмеявшись, Джо вынул из кармана маленький пакет из вощеной бумаги.

— Кокаин.

— Она настоящая леди, — заявила Марисса, разливая кофе по чашкам. — Классно она трахается?

— Не жалуюсь, — ответил он.

— У меня там все так болит, — сказала она. — Прямо горит, когда я писаю.

Он рассмеялся и попробовал свой кофе.

— До свадьбы заживет.

Она посмотрела на него.

— Мне спать на кушетке?

— Можешь спать в кровати, — ответил он. — Только не буди меня, если тебе понадобится ходить по комнате.

— Я буду тихо, — сказала она. — Есть какие-нибудь планы на сегодня?

— Может, днем пойду посмотрю машину, — ответил он. — Я приглядел одну “альфу” с откидным верхом.

— Возьмите меня с собой, — серьезно предложила она. — Вы американец, и они вас как пить дать облапошат. Давайте я буду вести все переговоры, тогда это обойдется вам в меньшую сумму.

— Я подумаю об этом, когда проснусь, — сказал он, скидывая с себя остальную одежду и растягиваясь голышом на кровати.

Она посмотрела на него.

— Ничего, если я приму душ? Мне нужно смыть косметику и блестки, иначе они налипнут по всей постели.

— Валяй, — согласился он. — Только выключи здесь свет. Я хочу спать.

— О’кей, — ответила она.

Свет погас, дверь ванной комнаты закрылась за Мариссой. Через несколько секунд послышалось тихое журчание душа. Он закрыл глаза.

“La dotce vita”, — думал он. Контесса была права, когда назвала это так. Это звучало, как хорошее; название фильма, но не для него. Это действительно был другой мир. Он мог наслаждаться им, но не был в состоянии понять его. Потом он заснул.

* * *

Приглушенные голоса доносились сквозь дверь спальни. Он медленно приоткрыл глаза. Мариссы в комнате не было. Ее голос слышался из гостиной. Он сел и взглянул на наручные часы — четыре часа дня. Закурив сигарету, он прислушался к другим голосам — мужскому и еще одному женскому.

Он быстро прошел в ванную, поплескал холодной водой в лицо и накинул халат. Босиком подошел к двери спальни и раскрыл ее.

Марисса, Мара и незнакомый ему мужчина сидели за маленьким столиком, официант только что подал кофе.

— Buon giorno, — поздоровался Джо.

Мужчина встал. Это был сильный человек среднего роста, с черными волосами, зачесанными назад и прилизанными по моде того времени, с темно-голубыми глазами, большим римским носом, нависавшим над полными, чувственными губами и квадратным подбородком.

Улыбаясь, он поклонился Джо.

— Signor Dottore.

Джо перевел взгляд с него на Мариссу Мара затараторила:

— Это мой друг Франко Джанпетро. Для него большая честь и удовольствие познакомиться с вами.

Джо кивнул и протянул руку.

— Это для меня большая честь.

Они обменялись рукопожатием по-европейски, дважды тряхнув руками вверх-вниз. Мужчина что-то быстро проговорил по-итальянски Марисса перевела.

— Синьор Джанпетро извиняется за свой незапланированный визит. Если вы хотите вернуться в постель, он будет рад прийти в другой раз, в более удобное для вас время.

— Все в порядке, — сказал Джо, указывая рукой на стул — Пожалуйста, присаживайтесь.

Итальянец кивнул.

— Мой английский не слишком хорош, — сказал он — Но с permesso я попытаюсь.

Джо улыбнулся.

— Вы прекрасно говорите по-английски, — взяв со стола чашку с кофе, которую поставила перед ним Марисса, он откинулся на спинку кушетки Кофе, горячий и крепкий, помог ему окончательно проснуться.

— Чем могу служить? — спросил он.

— Вы — один из ведущих serittore, — сказал Джанпетро. — Мара говорит, что самый лучший в Америке.

— Она очень любезна, — сказал Джо.

Она улыбнулась.

— Vero. Это правда.

— Сантини — сукин сын, — заявил Джанпетро.

— Не буду с этим спорить, — Джо рассмеялся.

— Мара подумала, может, вы согласитесь написать для нее сценарий. Она считает, что Сантини одурачил ее в этой картине, отдал все лучшие сцены американке, — Джанпетро глянул на него.

— Это будет честь для меня, — ответил Джо — Но тут есть кое-какие проблемы: первое — у меня нет продюсера, и второе — у меня нет подходящего для нее сюжета.

— Я могу найти для вас продюсера, — заметил Джанпетро. — И возможно, один рассказ, который она прочитала в журнале, годится для фильма. Этот рассказ хорошо известен в Италии и был хорошо принят публикой.

— Я знаю этот рассказ, — вмешалась Марисса. — Он действительно хорош. Он о девушке, которая крадет большой мотоцикл и колесит по всему Риму, трахается и ворует для того, чтобы накормить свою семью Конец просто захватывающий — полиция гонится за ней по городу, и она погибает, потому что не может переехать ребенка, который переходит улицу.

— Звучит интересно, — сказал Джо. — Но я должен буду сам прочитать рассказ. Можно где-нибудь достать перевод?

— Я могу сделать его для вас за один день, — сказала Марисса.

Джанпетро кивнул.

— Работая со мной, вы получите все свои деньги. Я человек чести, не то что Сантини. И потом, я слышал, что вы хотели бы провести август на юге Франции. У меня есть большая вилла под Ниццей, там будем мы с Марой. Рядом с виллой — чудесный домик для гостей, вы могли бы жить там с комфортом. Я бы даже мог предоставить машину для вашего личного пользования.

— Замечательно, — ответил Джо. — Но сначала прочту рассказ. Может быть, я неподходящий для него сценарист. Я не так уж много знаю о здешних людях.

— Мара и Марпсса расскажут вам обо всем, что вы захотите узнать, — сказал Джанпетро. — И я знаю, какие деньги вам заплатить. Я предлагаю вам тридцать пять тысяч и возмещение издержек по завершению сценария. Вам не придется ждать, пока будет снят фильм.

— Вы более чем щедры, — сказал Джо. — Но я действительно считаю, что должен сначала прочитать рассказ. Я не хочу поступать с вами нечестно, говоря, что могу сделать это, тогда как на самом деле, возможно, не смогу.

Джанпетро устремил на него проницательный взгляд, потом достал из кармана свернутые в трубочку деньги и медленно отсчитал с два десятка купюр по тысяче долларов.

— Здесь двадцать тысяч долларов, — произнес он, кладя оставшиеся деньги обратно в карман.

— Но за что? — удивился Джо. — Я еще не согласился писать для вас сценарий.

— Сценарий здесь ни при чем. Эти деньги я взял для вас у Сантини.

Джо в недоумении уставился на него.

— Все в порядке, — сказал Джанпетро. — Об этом меня попросила контесса.

— Но Сантини не стал бы отдавать их мне, — сказал Джо. — Он говорил, у него вообще нет денег.

Джанпетро улыбнулся.

— Просто удивительно, как быстро подобные типы обнаруживают, что деньги у них есть, особенно если легонько прищемить им яйца.

Джо кинул на него быстрый взгляд и, взяв деньги со стола, положил их в карман халата.

— Спасибо вам.

Джанпетро кивнул.

— Я дал Мариссе экземпляр рассказа, и, может быть, во вторник вечером, после того, как вы его прочтете, мы могли бы пообедать вместе и все обсудить.

— С удовольствием, — ответил Джо.

Джанпетро поднялся со стула, за ним встала Мара. Она взглянула на Джо.

— Вы сделаете из меня очень большую звезду. Большую, чем эта putana.

Он поцеловал ее в щеку и пожал руку итальянцу.

— Во вторник вечером обедаем вместе.

После того как они ушли, он повернулся к Мариссе.

— Ты что-нибудь знала об этом?

— Я слышала, как Мара и контесса обсуждали что-то такое, но мы все были уже настолько под кайфом, что я не обратила внимания, — она рассмеялась. — Возможно, нам повезло.

Он с подозрением взглянул на нее.

— А ты гарантируешь, что не ты навела их на эти мысли?

— Я всего лишь ваша черномазая секретарша. Никто не будет меня слушать.

— Я в этом не так уверен, — ответил он.

Она сменила тему.

— Офис “Американ Экспресс” еще открыт. Лучше бы нам отправиться туда и поменять ваши деньги на дорожные чеки. Это слишком большая сумма, чтобы носить ее с собой.

* * *

Мариссе потребовалось почти два дня на то, чтобы перевести рассказ, а Джо — всего два часа, чтобы его прочитать. Швырнув рукопись на стол, он еще несколько секунд смотрел на нее, потом перевел взгляд на Мариссу.

— Это дерьмо в чистом виде, — сказал он. — Я никоим образом не могу сделать из этого сценарий.

Марисса прикурила сигарету.

— Должен же быть какой-то способ, каким вы могли бы спасти его.

Он отрицательно покачал головой.

— Нет никакого способа. Это просто убожество. И более того, это даже не занимательно. Этот рассказ смехотворен.

— Джанпетро будет разочарован.

— Пусть лучше он будет разочарован сейчас, чем тогда, когда дело уже нельзя будет поправить. Он далеко не дурак. Раньше или позже он поймет, что я просто клюнул на деньги. Мне бы не хотелось, чтобы он на меня рассердился. Не думаю, чтобы мне понравилось, если ему вздумается легонько прищемить мне яйца.

— Вам придется быть очень дипломатичным, — заметила она. — Он загорелся мыслью сделать из Мары звезду.

— Я объясню ему ситуацию. Мы должны найти для нее что-нибудь получше.

— Ну, как хотите, — явно разочарованная, сдалась она. — Вот и пошел коту под хвост месяц на Ривьере.

— Я-то поеду в любом случае, — сказал он. — Мой агент приезжает туда на пару недель.

— А я останусь потеть здесь, в городе, — проговорила она с грустью.

Джо улыбнулся, глядя на нее.

— Ах ты пройдоха! По-моему, ты рассчитываешь, что мне станет тебя жалко.

— А разве нет? Ни капельки? — Она широко раскрыла глаза. — Как бы вам понравилось, если бы вам пришлось торчать здесь?

— Пройдоха! — Джо не смог сдержать смеха.

— У меня есть идея, — заявила она.

Он посмотрел на нее.

— Почему бы вам не сказать ему, что мы проведем с ними недельки две и попытаемся найти или выдумать сюжет, который устроит нас всех?

— Это же настоящее надувательство, — сказал он.

— Да нет, — ответила она. — Кто знает? Вы можете случайно набрести на что-нибудь, что сработает.

— Ты, должно быть, шутишь, ты же знаешь, что эта дура не умеет играть. Не знаю, что может сработать в ее случае.

— Вы сказали, что не нуждаетесь в деньгах, — напомнила она — Так предупредите его, что это будет бесплатно, что вы просто постараетесь подыскать что-нибудь в течение двух недель. Ему придется раскошелиться только на содержание домика для гостей, а это он сделает в любом случае.

— И ты получишь свой летний отдых?

— Ясное дело, — ответила она. — И это не будет стоить вам ни гроша. Кроме того, вы не должны будете платить мне зарплату.

Он рассмеялся.

— Как тебе загорелось!

Она подняла на него глаза.

— Да. Для девушки вроде меня Французская Ривьера — предел мечтаний. Кто знает, не подвернется ли мне там удобный случай? В тех местах отдыхают все богатые люди. Мне может повезти.

Джо ответил ей серьезным взглядом и, секунду помедлив, сказал.

— О’кей. Я предложу ему. Но если он не согласится — это не моя вина.

Она чмокнула его в щеку.

— Я не буду вас винить. И оставлю вас в покое, когда эти две недели закончатся. Но вам придется быть осторожным.

— По какому поводу? — спросил он.

— Мара, — объяснила она. — Она положила на вас глаз, а он проводит всю неделю в Риме и приезжает туда только на выходные.

— С чего это пришло тебе в голову? — удивился он. — Она не дура, знает, с какой стороны хлеб маслом намазан.

— Верно, — ответила она. — Но она не откажется немного поразвлечься с вами на стороне.

32

Это была типичная старомодная средиземноморская вилла, расположенная в местечке под названием Виллефранш, на вершине невысокого холма, нависавшего над морем. Чуть впереди основного здания находился маленький домик для гостей, предоставленный ему Джанпетро. Он не был декорирован столь же богато, как вилла, и Джо предположил, что когда-то он предназначался для слуг. Но домик оказался очень удобным, несмотря на крошечный размер комнаток, и располагался на достаточном расстоянии от виллы, так что оттуда не долетали звуки. Отдельная лестница вела на покрытый галькой пляж.

Джо поставил пишущую машинку на стол, придвинутый к широкому окну, открывавшему вид на весь залив Виллефранш, вплоть до оконечности Сен-Жан-Кап-Ферра. Он бросил взгляд на виллу — ему был виден угол лестницы, по которой гость, живущий в главном здании, мог спуститься на пляж, рядом с которым располагалась пристань с привязанной у нее маленькой “Ривой”.

Ближе к вечеру, в тот же день, когда Джо приехал, в домик для гостей зашел Джанпетро.

— Вам здесь нравится? — спросил он.

Джо улыбнулся.

— Тут просто отлично, благодарю вас.

Губы итальянца расплылись в улыбке.

— Я так и думал, что вам понравится. Здесь у вас будет то уединение, в котором вы нуждаетесь для работы. Никто вас не побеспокоит.

— Еще раз спасибо.

— Я хотел бы попросить вас об услуге, — произнес Джанпетро.

— Только скажите, — ответил Джо.

— Мара хочет говорить по-английски, — объяснил Джанпетро. — А здесь трудно найти учителя всего на месяц. Марисса сказала, что может помочь ей и остаться тут еще на пару недель после того, как вы уедете.

— Я не имею ничего против, — ответил Джо.

— Спасибо вам, Джо, — Джанпетро снова улыбнулся, потом помахал рукой, указывая на залив. — Что вы думаете о Cote d’Azur?

— То, что я вижу сейчас, просто великолепно.

— Это вообще райский уголок, — сказал Джанпетро. — Располагайтесь здесь, а в шесть часов подходите на виллу. Мы все вместе выпьем коктейли, а затем в девять пообедаем в “Отель де Пари” в Монте-Карло. Потом отправимся в казино и, может быть, в ночной клуб.

Джо рассмеялся.

— Да, вы времени даром не теряете.

— В моем распоряжении только выходные, потом я должен вернуться в Рим и работать. Буду приезжать сюда каждую пятницу, вечером.

— Вы должны проводить здесь больше времени, — сказал Джо.

— Не могу, — итальянец выразительно пожал плечами. — Даже в субботу и воскресенье мне нужно заниматься бизнесом. Сегодня вечером с нами будут обедать мои партнеры по работе, французы из Марселя.

Джо кивнул.

— Понятно.

Джанпетро посмотрел на Джо.

— Как вы думаете, у Мары достаточно таланта, чтобы стать звездой?

Джо, не отводя глаз, встретился с ним взглядом.

— Пока нельзя сказать. Внешность у нее подходящая, а остальное одному Богу известно. В любом случае у нее есть чрезвычайно ценное качество — она не боится тяжелой работы.

Джанпетро кивнул с серьезным видом.

— Это так. Но я предпочел бы, чтобы она расслабилась и мы завели ребенка. Вот чего я хочу на самом деле.

— Тогда почему бы ей так и не сделать?

— Она говорит, что не согласна, пока мы не поженимся. Она не хочет приобрести репутацию putana, как у многих других актрис.

— Тогда женитесь на ней, — посоветовал Джо.

Джанпетро криво улыбнулся.

— Это легко для американцев, но не для итальянцев Я уже женат и, несмотря на то, что не живу с женой больше десяти лет, не могу получить развод.

— Я вам сочувствую, — сказал Джо.

Джанпетро рассмеялся.

— Не так уж все плохо. Будучи женатым, я не могу жениться еще раз, а за последние десять лет Мара четвертая девушка, в которую я влюбляюсь. Может быть, в следующем году я влюблюсь a какую-нибудь другую девушку. Всегда легче разойтись с подружкой, чем с женой.

— Я никогда об этом не думал, — признался Джо. — Но наверное, вы правы.

— Конечно, я прав, — сказал Джанпетро. — Подумайте о проблемах, с которыми сталкиваются Росселини и Бергман. Ну, или Понти и Лорен. Его жена тоже не дает ему развода. И опять же Витторио Де Сика, у которого одна законная жена и одна — незаконная, и обе живут в том же самом месте, один дом позади другого, и у каждой от него дети.

— Они знают друг о друге?

Итальянец пожал плечами.

— Трудно сказать. Может, и знают, но никогда этого не обсуждают Не удивительно, что иногда он выглядит так, будто сходит с ума, и проводит свободное время, просаживая свои деньги в казино.

— Вы знакомы с Де Сика? — спросил Джо.

— Очень хорошо, — ответил Джанпетро.

— Вы думаете, он будет снимать картину с Марой?

— Он всегда нуждается в деньгах, — сказал итальянец.

— Если бы я придумал сюжет, — сказал Джо, — не оформляя его в сценарий — сценаристов он мог бы подобрать сам, — вы могли бы поручить фильм ему?

Джанпетро кивнул.

— Конечно. И если ему понравится ваша идея, он сделает фильм с Марой.

— Вы уверены? — спросил Джо.

Джанпетро расхохотался.

— Есть много способов прищемить человеку яйца. Де Сика должен мне уже почти семьдесят тысяч долларов, — он сделал паузу — У вас действительно есть для него идея?

— Еще точно не знаю, — ответил Джо. — Де Сика — режиссер первого класса. Согласится ли он работать с таким писателем, как я?

— Он должен мне семьдесят тысяч долларов, — повторил Джанпетро. — За подобные деньги он будет работать с обезьяной из зоопарка.

— Я попробовал бы неожиданный поворот старой любовной истории. Обычно у американского солдата рождается ребенок и он оставляет ребенка у матери. А этот болван хочет забрать ребенка себе и увозит его в Штаты. Воровством и мошенничеством добывая себе деньги на дорогу, она наконец выходит на его след в маленьком городишке на Среднем Западе. Но в конце концов, увидев, что ребенку действительно хорошо живется, гораздо лучше, чем жилось бы с ней, она оставляет ребенка отцу и возвращается домой, в Италию.

— Де Сика возьмется за это. Конечно, он захочет, чтобы вы сотрудничали с его сценаристами, но это ничего не значит. Просто он будет чувствовать себя спокойнее, опираясь на их знание итальянского. Я устрою вам встречу с ним в течение нескольких дней.

— А если ему не понравится наша идея? — поинтересовался Джо.

— Пошлем его к черту. Всегда есть Понти или Росселини плюс дюжина других, кто должен мне уйму денег, — он направился к двери. — Предоставьте это мне. Все, что вам нужно сделать сегодня, — это переодеться к обеду.

* * *

Ресторан “Отеля де Пари”, расположенный на застеленной ковровыми покрытиями террасе, протянулся от больших и тяжелых стеклянных дверей отеля почти до кромки тротуара. С внешней стороны терраса была огорожена роскошной живой изгородью, защищавшей буквально излучавших богатство и власть мужчин и женщин от досужих взглядов туристов и праздношатающихся зевак. В центре каждого столика, накрытого красивой скатертью и заставленного хрусталем, стояла ваза с художественно подобранным букетом.

Джанпетро заказал столик на десятерых, находившийся в дальнем углу террасы, что позволяло обедавшим рассчитывать на уединение Кроме него самого, Мары, Мариссы и Джо, присутствовали и его гости — трое французов со своими леди. К сожалению, никто из них не говорил, или делал вид, что не говорил по-английски. Они представились, пожав всем руки, и после этого вели себя так, будто Джо просто не существовал. Мужчины разговаривали тихо, монотонно, женщины вообще не раскрывали рта. Никто не смеялся, и уже через полчаса Джо понял, что это не обычный обед, а деловая встреча. Джо улыбнулся Мариссе и отдал должное еде, которая действительно была великолепна. Он не чувствовал себя обиженным.

Обед был подан быстро и без лишней суеты. У Джо создалось впечатление, что все было устроено заранее, так как сразу же после того, как с едой было покончено, французы встали и попрощались.

Джанпетро стоял, пока они не скрылись из виду, затем снова сел.

— Эти французы всегда одинаковы. Они дурно воспитаны.

Мара заговорила с ним по-итальянски. Ее голос звучал рассерженно.

Джанпетро отрицательно покачал головой.

— Это бизнес, — сказал он.

Она все еще злилась.

— Ты не можешь бросить меня здесь одну на все лето, а сам таскаться неизвестно где, занимаясь своим бизнесом.

— Только на две недели, — ответил он. — Потом я вернусь, — он потребовал счет и снова повернулся к ней.

— Мы можем закончить разговор в машине по пути домой. Там никто не услышит, о чем мы говорим.

— Но мы же не поедем прямо домой, — сказала она. — Я думала, мы собирались в казино.

— Сейчас у меня нет на это времени, — ответил он. — В шесть часов утра я уезжаю из Ниццы на римском экспрессе.

33

Джо и Марисса спускались по дорожке к своему маленькому домику. Когда входная дверь закрылась за ними, была половина второго ночи. Джо попросил Мариссу объяснить ему, что происходило в ресторане.

Она снимала платье и рассказывала:

— Это были деловые переговоры. Французы хотят, чтобы Джанпетро забрал с Сицилии двести тонн необработанного героина и доставил его в Марсель, где они недавно устроили лаборатории. Если он справится за две недели, то получит два миллиона долларов.

— Так на что же так взъелась Мара? Она же знает, что Джанпетро хорошо потратится на нее, получив эти деньги.

— Она хочет таскаться по всей Ривьере, разыгрывая из себя звезду. Его здесь не будет, так кто же выведет ее в свет? Эта сука просто-напросто эгоистка.

Джо снял пиджак и бросил на стул черный галстук и рубашку, когда в дверь постучали.

— Заходите, — крикнул он.

Джанпетро вошел в комнату как раз в тот момент, когда Марисса скинула с себя платье. Даже не взглянув в ее сторону, он сразу обратился к Джо:

— Мой друг, мне нужна ваша помощь.

— Чем я могу вам помочь? — спросил Джо.

— Как вы, наверное, уже поняли, мне нужно отлучиться на пару недель по делам. Мара была очень рассержена, но в конце концов мне удалось ее утихомирить. Во-первых, и это самое важное, она просит, чтобы вы продолжали работать над сценарием. Во-вторых, она не хотела бы жить одна в таком большом здании. Она сказала, что будет чувствовать себя спокойнее, если Марисса переедет туда к ней. Я оставил ей достаточно денег, чтобы она могла ходить по магазинам, несколько раз в неделю обедать в ресторане и развлекаться. Еще она хочет разговаривать с Мариссой только по-английски, так, чтобы научиться свободно владеть языком.

Джо взглянул на него.

— Я, конечно, во всем согласен с вами, но не кажется ли вам, что будет уместнее, если я тоже вернусь в Рим? Мара все-таки очень привлекательная леди, и люди будут судачить, как всегда в таких случаях.

— Пусть думают, что хотят, наплюйте на них. Вы мой друг и джентльмен. Мое сердце чувствует, что вы не сделаете ничего дурного.

Джо повернулся к Мариссе.

— А ты как считаешь?

— Я согласна с Франко, — ответила она. — Безусловно, именно так и следует поступить в такой ситуации.

Джо протянул Джанпетро руку.

— Тогда так и сделаем.

Итальянец обнял его.

— Спасибо вам, мой друг. Спасибо.

* * *

Несмотря на стоявшую в крошечной комнате жару, он спал как убитый. Но вдруг его ноздри ощутили новый, незнакомый аромат. Это не был запах Мариссы — его он знал хорошо. Медленно открыв один глаз, он взглянул на часы. Уже час дня. Тогда он раскрыл и второй глаз и оглядел комнату.

Голая Мара сидела на стуле рядом с кроватью, широко расставив колени. Она улыбнулась ему.

— Я думала, вы никогда не проснетесь.

Он в удивлении уставился на нее.

— Что ты с собой сделала? Такое впечатление, что ты сбрила почти все волосы на лобке.

Она рассмеялась.

— У вас глаз как алмаз. Это ужасно модно сейчас на юге Франции. Эти новые бикини такие крохотные, что из — за волос на лобке будешь выглядеть, как будто у тебя борода между ног.

И тут сон окончательно слетел с него.

— Ты говоришь по-английски? — спросил он. — Мне казалось, ты знаешь всего несколько слов.

Она встретилась с ним глазами.

— Так намного удобнее. Людям больше нравится думать, что ты гораздо глупее, чем на самом деле, и тогда они говорят многие вещи, которых, по их представлению, ты не поймешь.

Марисса, тоже голая, вышла из ванной, вытираясь полотенцем. Посмотрев на Джо, она рассмеялась.

— Как вам это понравилось? — спросила она. — Я проделала над Марой большую работу. Может, мне стоило бы стать парикмахером интимных мест.

— Я справился бы лучше, — засмеялся Джо. — И мне не потребовались бы ножницы — я мог бы просто обкусать все лишнее зубами.

— Не умничайте, — сказала Марисса. — Бегите в душ и покидайте в чемодан несколько пар штанов и белья. Мы едем в Сен-Тропез на пару дней.

— Сен-Тропез? Где это, черт возьми?

— Пятьдесят миль отсюда вниз по побережью, — сказала ему Марисса. — Самое веселое место на Ривьере. Не сборище стариканов, как Монте-Карло. Там отдыхают все молодые, богатые и любящие развлечения люди. Целый день на пляже и вечеринки всю ночь.

— Франко оставил мне денег, — добавила Мара. — Он в курсе, что один мой старый друг пригласил нас к себе. У него один из самых больших домов из тех, что рядом с пляжами.

— Даже не знаю, — осторожно ответил Джо. — Франко ничего не говорил мне о подобных планах.

— Все будет в порядке, — сказала Мара. — Он знает, что мой друг peole. Пока Марисса со мной и учит меня английскому, а вы продолжаете писать, все о’кей. Кроме того, мы будем дома задолго до того, как он возвратится.

Джо посмотрел на нее.

— Но как ты собираешься объяснить ему, почему у тебя выбрит лобок?

— Волосы у меня растут достаточно быстро, — отвечала она. — Вдобавок, он настоящий итальянец и не будет совать туда свой нос, даже если б он у него был длинным, как у Пиноккио.

— И все-таки я не знаю, — Джо колебался. — Мне не хотелось бы, чтобы он на меня рассердился. Он парень крутой.

Мара залилась смехом.

— Он просто так себя ведет На самом деле это добрейший и милейший человек.

Джо ответил ей обескураженным взглядом.

Поднявшись со стула, она взяла его за руку и потянула за собой в ванную, приговаривая:

— Залезайте под душ. Почувствуете себя посвежевшим, особенно когда я вымою вашего дружка моим любимым ароматизированным мылом.

* * *

За два часа они доехали на своем маленьком “рено” до Сен-Тропеза. Мара и Марисса по очереди вели машину. Джо втиснулся на заднее сиденье вместе с вещами. Поездка показалась ему интересной — следуя по шоссе № 7, проходившему по побережью, они проехали через Ниццу, Антиб и Канны. Миновав Канны, дорога испортилась, но это был единственный путь, связывавший материк с полуостровом, на котором находился Сен-Тропез. По суше туда можно было добраться только так, на машине, — в Сен-Тропез не вела железная дорога, не было ни автобусного сообщения, ни такси, правда, с восьми утра до одиннадцати вечера туда ходили паромы, рассчитанные на шестьдесят пассажиров. Сен-Тропез переживал превращение из небольшой деревушки, окруженной виноградниками, где производили дешевые столовые вина, в фешенебельный курорт для молодых, хорошо обеспеченных, падких на развлечения французов и других осведомленных об этом местечке европейцев.

Мара свернула прочь от въезда в деревню, и машина начала подъем по проселочной дороге, затем повернула на подъездную аллею большой виллы, окна которой весело горели в ночи.

Джо выбрался из машины, чувствуя себя сардинкой, вытащенной из консервной банки. Мара повела их к огромным дверям, которые оказались незапертыми В доме стояла тишина, но уже через мгновение перед ними появился мажордом.

Он низко поклонился.

— Прошу у вас извинения, мадемуазель, но мосье Ласкомбес и его гости сейчас вышли.

— Я так и думала, — Мара заговорила по-французски. — Но он приглашал меня и моих друзей приехать к нему на виллу.

Мажордом взглянул на листок бумаги и прочел вслух имя Мары.

— Все правильно, — сказала Мара. — Эта леди и этот джентльмен — мои гости. Я обговорю это с мосье Ласкомбесом утром.

— D’accord, мадемуазель, — сказал он. — Пока я отведу двум леди двадцатую комнату, а джентльмен займет девятую, напротив вашей. Все комнаты расположены на втором этаже.

— Спасибо, — ответила Мара.

— Я должен извиниться, — сказал мажордом, — все лакеи уже ушли спать, но утром ваш багаж будет доставлен в ваши комнаты.

— Я понимаю, — произнесла она. — Мы возьмем с собой вещи, которые будут нужны прямо сейчас, и как-нибудь управимся, — она раскрыла кошелек и дала мажордому пятисотфранковую банкноту.

— А пока, если вы будете так добры показать нам наши комнаты, мы будем вполне удовлетворены.

Второй этаж во Франции расположен на два лестничных пролета выше, чем первый, и соответствует американскому третьему этажу.

Комната девушек оказалась совсем не плоха — там стояла большая кровать, и была отдельная ванная. Комната, которую предоставили Джо, показалась ему ужас — ной. Должно быть, она предназначалась для горничной. Узкая неудобная кровать, биде и раковина в углу. Но он слишком устал для того, чтобы жаловаться. Быстро сбросив с себя одежду, он голышом растянулся на кровати.

Ему показалось, что он проспал меньше часа. когда Марисса тронула его за плечо.

— Джо, — проговорила она, понизив голос, — вставайте.

— Я сплю, — ответил он. — Разбуди меня утром.

— Уже утро, — сказала она. — Просыпайтесь. У нас неприятности.

Он открыл глаза и потер их, садясь на постели. В окно пробивался серый утренний свет.

— В чем дело?

— Вам нужно выматываться отсюда, — сказала она.

Он посмотрел на нее.

— Каким образом я могу это сделать?

— Я отвезу вас в Сен-Рафаэль на машине. А там вы сможете взять такси и вернуться на виллу.

— Чушь какая-то, — заявил он. — Мара говорила, что у нее обо всем была договоренность.

— Она морочила нам голову, — ответила Марисса.

Он вылез из кровати и начал натягивать брюки.

— Дай-ка я с ней поговорю.

— В этом не будет никакого толку, — сказала она. — Она приняла две таблетки нембутала и теперь проспит до полудня.

— Откуда ты узнала, что мне нужно уехать?

— Ласкомбес приходил к нам в комнату. Мара ни разу не говорила ему, что вы присоединитесь к нам. Он не хочет ссориться с Джанпетро, поэтому вы должны уехать.

— Дерьмо! — воскликнул он. — Я должен был догадаться, что нельзя доверять этой безмозглой дуре. Хотел же я остаться на вилле! Жалею, что ей удалось меня уговорить, — он поглядел на Мариссу. — А я не могу переехать в какую-нибудь гостиницу в Сен-Тропезе?

— Я обзвонила все гостиницы. Нигде нет мест. Во всем городе не найдется свободной комнаты.

Он взглянул на нее.

— А ты остаешься здесь?

— Если вы согласитесь, — ответила она. — Джанпетро платит мне за месяц занятий и пребывания с Марой. Но если вы захотите, я поеду с вами.

Он на секунду задумался.

— Нет, все в порядке, я как-нибудь выкручусь сам.

— В любом случае на вилле вам будет удобнее, — сказала она.

— Само собой, — ответил он. — Сколько у нас времени на сборы?

— Я уже готова, — сказала она.

Он медленно кивнул.

— Дай мне десять минут. Встретимся внизу.

Она посмотрела на него.

— Мне так жаль, Джо.

Он попытался изобразить на лице улыбку.

— Вот такие дела. Все равно всех их не положишь на обе лопатки.

34

Четырьмя днями позже он ждал в аэропорту Ниццы приезда Лауры, совершавшей транзитный перелет из Парижа. По залу раскатился звонок, предварявший до — несшийся из громкоговорителей женский голос, объявивший сначала на французском, а затем на английском. Рейс Лауры откладывается на два часа в связи с погодными условиями в Париже.

Джо взглянул на табло прибытии и отправлений, висевшее под огромными часами. Было девять часов. Посадка самолета, ожидавшаяся в девять тридцать, была перенесена на одиннадцать тридцать Выругавшись про себя, он отправился в маленький ресторанчик аэропорта, где был и бар, и сел за столик. Бережно разложив по столу двенадцать роз, которые он принес для Лауры, он поискал глазами официанта. Но тот, заметив его первым, сразу же подошел к нему.

— Шотландское виски с водой, — заказал Джо.

Официант отрицательно покачал головой.

— Сэр, у нас полагается всегда брать еду.

— Я уже позавтракал, — сказал Джо. — Что вы можете предложить? — Он автоматически сунул официанту в руку стофранковую бумажку.

— В таком случае, мосье, — сказал официант, — я принесу вам двойное виски с водой.

— Прекрасно, — он бросил взгляд на зал аэропорта.

Там уже вовсю толпились люди, поджидая парижский рейс. Они не проявляли никаких признаков нетерпения, видимо привыкнув к постоянным задержкам рейсов.

Официант принес ему два виски и два стакана с водой, поставил их на стол. Джо поглядел на них, потом взял один стакан и попробовал виски. Оно было крепким. К тому времени, как Лаура приедет, он, пожалуй, вдребезги напьется. Решив растянуть выпивку на все два часа, он погрузился в размышления о прошедших четырех днях.

Когда он вернулся на виллу Джанпетро из Сен-Тропеза, было два часа дня. Пока он выбирался из такси, к нему подошел дворецкий.

— Bon jour, мосье Краун, — поздоровался он — Мосье Джанпетро ждет вас к телефону.

Джо расплатился с таксистом и последовал за дворецким в холл виллы, где стоял телефон.

— Франко, — сказал он.

— Джо, мой друг, — обратился к нему Джанпетро. — Дворецкий сказал мне, что вы уехали с девочками в Сен-Тропез.

— Такие места не в моем вкусе, — ответил Джо. — Мне бы не удалось там поработать.

— На вилле вам будет гораздо удобнее, — сказал Джанпетро.

— Возможно, — ответил Джо. — Но я много думал над вашим любезным предложением и понял, что не смогу сделать для вас сценарий, подходящий для Мары. Поэтому я решил уехать и начать работу над новой книгой.

— Наверное, вы правы, — согласился Джанпетро, и в его голосе прозвучало облегчение. — Мара — сучка. Она несерьезно относится к своей работе. Хочет, чтобы все за нее делали другие.

— Вы, кажется, не очень-то ею довольны, — сказал Джо. — Надеюсь, не я тому причиной.

— Нет, что вы, — заверил его Джанпетро. — Честно говоря, мне уже давно приглянулась другая девушка. Боюсь, очень скоро у Мары будет неприятный сюрприз.

— Простите, — сказал Джо. — Вы не разрешите мне воспользоваться вашим телефоном, чтобы позвонить моему редактору в Штаты? С виллы я уезжаю завтра.

— Все, что вам будет угодно, вы знаете это, мой друг, — ответил Джанпетро. — Если вам потребуется помощь, пожалуйста, звоните мне.

— Спасибо, Франко. Arrivederci, — положив трубку, Джо повернулся к дворецкому. — S’il vous platt, — попросил он, вложив в эту фразу практически все свое знание французского, — вы не закажете мне телефонный разговор с Нью-Йорком?

Дворецкий кивнул.

— Avec plaisir, — сказал он, протягивая Джо маленький блокнотик и ручку. — Напишите мне номер, — он поднял трубку телефона.

Джо написал номер Лауры и вернул блокнот дворецкому. Тот что-то быстро проговорил в трубку и стал ждать ответа.

Потом до Джо донесся голос телефонистки:

— Линия занята. Ваш звонок пройдет где-то через два часа.

— Все в порядке, — сказал Джо. — Я подожду. Дворецкий произнес еще несколько слов в трубку и положил ее на рычаг.

— Что-нибудь еще, мосье?

— Я уезжаю с виллы завтра, — сказал Джо. — Какая лучшая гостиница в Ницце?

— “Негреско”, мосье.

— Вы можете заказать мне двойной номер на несколько дней?

— Это нелегко, мосье. Сейчас разгар сезона, и они обычно complet.

— Черт, — выругался Джо. — Неужели вы никак не можете мне помочь?

— У меня зять — консьерж. Может, ему удастся уладить это дело.

— Поговорите с ним, — попросил Джо. — Скажите, что я заплачу ему пятьдесят долларов, если он достанет мне номер.

— Я сделаю все от меня зависящее, мосье, — сказал дворецкий.

— Спасибо, — поблагодарил Джо, вкладывая в его руку десятидолларовую бумажку. — Я иду в гостевой домик собирать вещи. Когда дозвонятся в Нью-Йорк, перезвоните мне туда.

Как только он вошел в домик для гостей, раздался телефонный звонок. Звонил дворецкий.

— Я поговорил со своим зятем. Вы получите номер — это дело решенное.

— Замечательно, — ответил Джо. — Большое вам спасибо.

— Не стоит благодарности, мосье, — сказал дворецкий. — Я буду рад лично отвезти вас в гостиницу завтра.

— Еще раз спасибо, — поблагодарил его Джо и повесил трубку.

Подойдя к шкафу, он достал свой чемодан, положил его рядом с кроватью и уставился на него. Внезапно он почувствовал себя очень усталым. Поездка из Сен-Тропеза была долгой, да и жара почти доконала его. Не отдавая себе отчета в том, что делает, он растянулся на кровати и заснул.

Его разбудило солнце, заглянувшее в выходящее на запад окошко его комнаты. Сверившись с часами, он понял, что проспал почти полтора часа. Он поплескал водой в лицо и сразу же почувствовал себя лучше, потом снял трубку и набрал номер виллы. К телефону подошел дворецкий.

— Был ответ на мой звонок в Нью-Йорк? — спросил Джо.

— Нет, мосье, — вежливо отвечал дворецкий. — Мосье угодно что-нибудь поесть или выпить?

И тут Джо вспомнил, что сегодня даже не завтракал.

— Да, я бы с удовольствием поел.

— Я приготовил вам несколько сандвичей, цыпленка и rosbif. Что предпочитаете пить, вино или пиво?

— У вас есть кока-кола?

— Конечно, мосье, — в голосе дворецкого прозвучало легкое удивление. — Я сейчас все принесу.

Джо положил трубку и начал расстегивать рубашку. Она была влажной от пота, но он не успел ее снять, как телефон снова зазвонил.

— Контесса Барони, мосье, — сказал дворецкий.

Джо был порядком озадачен.

— Она звонит мне?

— Спрашивает вас, мосье.

— О’кей, — Джо услышал в трубке щелчок. — Алло?

— Это Анна Барони, — раздался голос контессы. — Чем вы там занимаетесь в гостях у этого гангстера?

— Я пытался придумать сюжет фильма для его девушки, — ответил Джо. — Но у меня ничего не вышло, и я уезжаю отсюда завтра утром. Собираюсь встретиться со своим редактором и начать работу над новой книгой.

Из трубки донесся смех контессы.

— Ваш редактор — мужчина или женщина?

— Женщина, — Джо улыбнулся.

— Я могла и сама догадаться, — сказала контесса. — Хорошенькая?

Джо на секунду задумался и ответил:

— Более того — у нее есть стиль.

— Типичный ответ писателя, — сказала она. — Кстати, на тот случай, если вы не знаете: я ваш издатель в Италии. Я владею компанией, которая выпускает ваш роман в Италии.

— Вы его читали? — поинтересовался Джо.

— Нет, — честно призналась она — У меня не хватает терпения на подобные вещи. Я звоню, чтобы пригласить вас на мою яхту с пятницы по понедельник.

Он заколебался.

— Я бы с удовольствием присоединился к вам, но мой редактор очень консервативна.

Контесса снова засмеялась.

— На борту найдется группка ей по душе. Возможно, они ей даже понравятся. Там будет исполнительный директор моего издательства и его жена.

— Спасибо, — сказал он. — Но я еще не знаю даты ее приезда. Возможно, будет уже поздно отправляться к вам. Я жду ее либо послезавтра, либо в субботу.

— В любом случае свяжитесь со мной, — сказала она. — Мы сможем поговорить, когда я буду уже на борту. Позвоните в капитанский офис в антибском порту, а оттуда вас подключат к яхте.

— О’кей, — ответил он. — Я звякну в пятницу. И еще раз спасибо.

— Ciao, — она рассмеялась и повесила трубку.

С Лаурой ему удалось переговорить только через два часа. К тому времени он уже уложил все вещи и закрыл чемоданы.

Голос у Лауры был полусонный.

— Я вас разбудил? — спросил он.

— Да, — ответила она. — У нас здесь уже первый час ночи, — теперь она проснулась полностью, и в ее голосе зазвучали нотки беспокойства: — Что-нибудь не в порядке?

— Все в порядке, — сказал он. — Нет, все не в порядке. Вас нет здесь.

— Сегодня еще не десятое, — сказала она. — Мы договаривались, что вы будете звонить мне десятого.

— Да, сегодня пятое, — согласился он. — Я уверен, что вы знаете, что делаете. Я в Ницце, и на то, чтобы линия освободилась и я смог дозвониться к вам, ушло шесть часов. Я хочу, чтобы вы приехали сейчас. Десятое превратится в пятнадцатое, и в конце концов у нас не останется времени, чтобы побыть вместе.

— Вы уже начали работать над книгой?

— Нет, — ответил он. — Я тут валандался с одним итальянским продюсером, но теперь решил бросить это дело и заняться книгой, и мне нужна ваша помощь, чтобы сдвинуться с мертвой точки.

Она промолчала.

— Кроме того, я хочу просто быть с вами.

Она вздохнула.

— Я не хочу быть для вас еще одной очередной девушкой.

— Вы для меня не очередная девушка, — ответил он, — а что-то совсем иное, особенное. Теперь я это понял. Все другие остались в прошлом, это была просто игра Я позвонил, потому что вы мне нужны. Я не знаю, на что я способен, но знаю, что больше не хочу заниматься сценариями. Я хочу быть настоящим писателем. И вы нужны мне не только для меня самого, но и для того, чтобы помочь мне в работе.

— Все это — правда? — мягко спросила она.

— Да, — сказал он.

— Когда мне приехать?

— Я хотел бы, чтобы вы были здесь уже завтра.

— Завтра вторник, — сказала она. — Как насчет пятницы?

— Решено, — ответил он. — Я встречу вас в аэропорту Ниццы. Когда достанете билеты, позвоните мне в отель “Негреско”. Постарайтесь поскорее.

— Джо, — сказала она. — Я не хочу делать ошибок.

— И не сделаете, — ответил он. — Я вам обещаю.

* * *

У зятя дворецкого оказались хорошие связи. Джо получил один из лучших номеров отеля, расположенный на пятом этаже; широкие стеклянные двери вели из номера на небольшой балкончик, откуда открывался вид на пляжи и Средиземное море Джо окинул взглядом стоявшие в комнате две кровати. Проводивший его в номер служащий отеля ухмыльнулся.

— A l’Americaine, — сказал он. — Большинство наших американских клиентов предпочитают, чтобы в номере были две односпальные кровати.

Джо улыбнулся.

— И я не возражаю, — дав служащему сто франков, он кивнул, когда тот поблагодарил его Как только за служащим закрылась дверь, появился носильщик с чемоданами Джо, за ним — еще один гостиничный работник, распаковавший все вещи и разложивший их по местам. Джо наблюдал, как его двадцатифранковые купюры улетают, как бумажные самолетики. Но он был не против. Хороший сервис стоит этих денег.

Открыв свою портативную пишущую машинку, он поставил ее на придвинутый к окну стол, достал из портфеля несколько листов бумаги. Теперь он знал, о чем будет роман. Его не волновало то, что все говорили, будто появилось слишком много книг о Голливуде; это будет тема, которой не касался еще ни один писатель, — история пьянок, наркотиков и доступных девок, не имеющая ничего общего с кинобизнесом.

Зазвонил телефон. Это была Лаура.

— В пятницу утром будет нормально? — спросила она.

— Отлично, — ответил он.

— Чем занимаетесь? — поинтересовалась она, сообщив, какой у нее рейс.

— Пытаюсь намарать что-нибудь на бумаге, чтобы было что вам показать, — сказал он. — Мне бы не хотелось, чтобы у вас возникло впечатление, будто я вас дурачу.

— Это замечательно, — ответила она.

— Сейчас разгар сезона, — сказал он, — и все гостиницы переполнены. Но мне повезло — я раздобыл один из лучших номеров отеля, с окнами, выходящими на море.

— Звучит заманчиво, — сказала она.

— Только одна трудность, — сказал он. — Здесь две односпальные кровати.

Она мгновение помолчала.

— Вспомните, я провела во Франции два года и, наверно уж, могу справиться с этой проблемой.

Он рассмеялся.

— Надеюсь, и мне это удастся. Я буду ждать вас в аэропорту. Честно говоря, я ужасно волнуюсь.

— Я тоже, — сказала она.

Он повесил трубку и взглянул в сторону пишущей машинки. Он напечатал уже четыре страницы. Часы показывали восемь вечера, но солнце все еще ярко светило. Внезапно он ощутил голод. Сегодня он даже не завтракал. Он позвонил консьержу.

Консьерж узнал его голос.

— Мосье Краун, это Макс. Мы встречались, когда мой тесть привез вас сюда.

— Да, Макс, — ответил Джо. — В какой ресторан вы посоветуете мне сходить пообедать?

— В нашем отеле отличный ресторан, мосье, — сказал Макс.

— Прекрасно. Можете заказать мне столик на девять часов?

— Конечно, мосье. Вы будете один?

— Да, — ответил Джо.

— Хорошо, мосье. Спасибо, — в трубке послышался щелчок, и Джо положил ее на рычаг. Он принял душ, переоделся и был готов сойти вниз, когда телефон зазвонил.

— Джо? — это была Марисса.

— Да, — сказал он.

— Мара хочет, чтобы вы вернулись на виллу.

— Передай ей, чтобы она шла к черту, — сказал он.

— Она говорит, что Джанпетро рассердится, — сказала Марисса.

— Она врет, — ровным голосом ответил он. — Я уже поговорил с ним, и он согласился на то, чтобы я уехал.

Она с секунду помолчала, потом спросила:

— Чем вы собираетесь заняться?

Он слегка исказил правду.

— Завтра из Нью-Йорка приезжает мой редактор, и мы начинаем работать над моей новой книгой.

— Мне так жаль, Джо, — проговорила она. — Вы мне действительно нравитесь. Мне жаль, что все кончается таким образом.

— И ты мне тоже нравишься, — сказал он. — Но мы неплохо поработали и вообще провели время вместе. Может, у нас еще что-нибудь получится в другой раз.

— Надеюсь на это, — совершенно искренне ответила она. — Удачи вам.

— И тебе удачи, — сказал он. — Ciao.

Он спустился пообедать.

* * *

Прозвенел звонок, предшествовавший объявлению о прибывшем самолете Джо расплатился за виски. Самолет, на котором летела Лаура, приземлился.

35

Она пересекла комнату и вышла на узкий балкон тем временем носильщик принес ее чемоданы, положил их на специальную подставку для багажа и удалился. Джо стоял в центре номера и наблюдал.

Она повернулась к нему лицом и сказала:

— Мне все еще не верится, что я действительно здесь.

— Можете смело в это поверить, — ответил он, направляясь к маленькому столику, где стояло серебряное ведерко с погруженной в лед бутылкой шампанского. Быстро выбив из горлышка пробку, он наполнил бокалы и произнес тост: — Добро пожаловать на Ривьеру!

Она попробовала шампанское и воскликнула:

— Оно чудесное! — Потом встретилась взглядом с Джо. — Вы предусмотрели все. Розы в аэропорту, шампанское в номере. Вам говорили, что вы романтик?

Он рассмеялся.

— Я никогда так не думал. Просто я счастлив, что вы приехали.

— Я тоже счастлива, — она подошла к нему и поцеловала в щеку — Спасибо.

В ответ он только молча покачал головой.

— Мне нужно принять душ, — сказала она. — У меня такое ощущение, будто вся одежда прилипла к телу. Восемнадцать часов в самолете — не самый приятный способ путешествовать, а всего лишь самый быстрый.

Он поднял бокал и провозгласил:

— За современные скорости! — Затем предложил. — Идите примите душ. Почувствуете себя лучше.

Она взглянула на кровати.

— Которая моя?

— Выбирайте сами, — ответил он. — Мне все равно.

— Я предпочту ту, что ближе к ванной, — она поставила бокал с шампанским на стол, подошла к одному из своих чемоданов, открыла его и достала коробочку с косметикой. — В ванной есть запасной халат?

Он кивнул.

— Прекрасно, — она направилась в ванную. — Я ненадолго.

— Я подожду здесь, — сказал он, садясь за свой рабочий стол и просматривая уже готовые листы.

Двадцать семь страниц, напечатанных через один интервал. Очень неплохо. Она будет довольна. Из ванной комнаты послышался шум душа, и он закрыл глаза, представляя ее обнаженное тело под струями воды. Он ощутил возбуждение, горячей пульсацией отдавшееся в его уже напряженном члене. Поспешно выйдя на балкон, он наклонился над перилами и устремил взгляд в сторону моря, удивляясь тому, какие открытые плавки носят итальянцы, — достаточно слабой эрекции, чтобы член выглянул из-под материи.

Через несколько минут она уже стояла на балконе рядом с ним.

— На что вы смотрите?

— Ни на что, — ответил он. — Просто стоит такая жара, а в комнате нет кондиционера.

— По-моему, это замечательно, — заметила она. — В последние несколько недель у нас в Нью-Йорке все время шел дождь.

Он повернулся к Лауре — на ней был махровый халат, какие висели в каждом номере гостиницы.

— Ну как душ?

— Мне уже гораздо лучше, — ответила она. — Но я. все еще чувствую себя усталой.

— Этого следовало ожидать, — сказал он. — Так почему бы вам не прилечь отдохнуть? Мы никуда не спешим.

Она взглянула на него.

— А что будете делать вы?

— То же самое, — ответил он. — Я был слишком взволнован, чтобы хорошо спать ночью.

Он вернулся в комнату вслед за ней и вывесил на дверях с внешней стороны номера табличку с надписью “Не беспокоить”. Потом снял покрывало с ее кровати и бросил его на стул.

— Voila.

— Это мне нравится, — сказала она, сворачивая одеяло в ногах кровати. Она легла и накрылась простыней.

Присев на край своей кровати, он начал снимать ботинки.

— Ничего, если я разденусь и останусь в трусах?

— Не ведите себя глупо, — сказала она. — Сейчас слишком жарко для того, чтобы спать одетым, — сделав какое-то движение под простыней, она вытащила из-под нее халат, кинула его на одеяло и посмотрела на Джо. — Я немножко посплю. Потом мы сможем поговорить.

Он раздевался, стоя к ней спиной. У него все еще была эрекция, и на головке выступала смазка, и ему не хотелось, чтобы она заметила влажные пятна на его трусах. Он задернул шторы, и в комнате воцарился полумрак. Растянувшись на кровати, он закрыл глаза, но сон не шел к нему — он прислушивался к тихому дыханию, доносившемуся с соседней кровати. Он уже начинал злиться на себя — эрекция не проходила. Повернувшись на бок, спиной к ней, он попытался привести свои мысли в порядок. И тут зазвонил телефон.

Он быстро перекатился на другой бок и поднял трубку, не давая телефону прозвонить еще раз и разбудить Лауру.

— Алло, — произнес он, понизив голос.

— Джо, — это была контесса. — Ваш редактор приехала?

— Да, только что, контесса, — ответил он.

— Я хотела напомнить, что вы оба приглашены ко мне на яхту. Отплываем завтра в полдень.

— Можно перезвоню вам в семь часов вечера? — спросил он. — К тому времени я смогу дать точный ответ.

— О’кей, — сказала она. — Ciao.

Когда он положил трубку, Лаура включила лампу стоявшую на тумбочке между их кроватями, не замечая, что простыня соскользнула с ее плеч.

— Кто звонил? — спросила она.

— Контесса Барони, — ответил он. — Она пригласила нас провести выходные на ее яхте.

— Контесса Барони? — задумчиво повторила она. — Я слышала это имя.

— “Барони” — название компании, которая купила права на мою книгу в Италии. Она владеет этой компанией и еще массой всяких вещей, о которых я даже толком ничего не знаю, — он попытался поглубже зарыться в одеяло. — Кроме того, она финансировала последнюю картину, которую я делал для Сантини, и помогла мне получить деньги, которые он был мне должен за эту работу.

— Как вы с ней познакомились? — полюбопытствовала Лаура. — На одном из ее приемов? Говорят, она очень гостеприимна.

— Меня представил Сантини, и почему-то я ей, видимо, понравился. Мне даже кажется, она дала указания своей издательской компании приобрести права на мою книгу. Она сказала, на яхте будет исполнительный директор издательства с женой.

Лаура внимательно посмотрела на него.

— У вас был с ней роман?

— Боже мой! — воскликнул он, невольно садясь в постели. — Я не в ее вкусе. Она любит молоденьких девушек.

Она уставилась на него, не отрывая глаз от чуть ли не рвущегося под напором эрегированного члена переда его трусов, где к тому же еще красовалось большое влажное пятно.

— Однако она сделала это с вами по телефону?

— Это просто глупо, — взорвался он. — У меня вот так стоит с того момента, как вы вышли из самолета Кроме того, созерцание вас полуголой прямо сейчас отнюдь не облегчает моего положения.

Она взглянула на себя, простыня почти полностью соскользнула с ее тела. Она не подняла ее.

— Да, мне действительно несколько раз казалось, что вы чувствуете себя не очень удобно.

— Вы были правы, — ответил он.

— Снимай трусы, — неожиданно скомандовала она, — пока не заработал грыжу.

Одним прыжком соскочив с кровати, он сбросил трусы на пол. Освобожденный член звонко шлепнул о живот.

Она окинула его взглядом.

— У тебя большой член, почти достает до пупка, — тихо сказала она. — Наверно, около восьми или десяти дюймов в длину.

— Я никогда не измерял его, — ответил он.

Она глубоко вздохнула.

— Я люблю длинные члены. Поэтому и старалась держаться от тебя подальше. Хотела, чтобы это были только деловые отношения. Я предчувствовала, что ты окажешься таким.

— Ты этого хочешь и сейчас? Только деловых отношений? — спросил он.

Она посмотрела на него и рассмеялась.

— Теперь твоя очередь вести себя по-идиотски. Я не прилетела бы на другой конец света только для того, чтобы помогать писать книгу.

— Я ничего не понимаю, — в его голосе прозвучало удивление. — К тебе всегда было не подступиться. Что заставило тебя изменить свое мнение?

— Восемь лет в этом паршивом агентстве с их дурацкими правилами, — она посмотрела вверх, на него. — И знаешь что? На новой работе будет то же самое, так что я отказалась от нее, прежде чем начать.

— И что ты теперь собираешься делать?

Потянувшись к нему всем телом, она обхватила пальцами его член.

— Это, — сказала она. — И я хочу быть свободной. Как ты. Ты делаешь все, что захочешь. Мне кажется, у тебя всегда праздник. Судя по газетам, ты всегда там, где что-нибудь происходит. Люди. Веселье. А моя жизнь — сплошная скука.

Присев на край ее кровати, он положил руку ей между ног.

— Ты уже вся мокрая, — сипло произнес он.

— Я хочу, чтобы ты поцеловал меня туда, — сказала она. — Я была помолвлена с одним юристом почти шесть лет, и он никогда не делал ничего, кроме как трахал меня, и то только с презервативом. Ни один мужчина никогда не целовал меня там.

— Ты обратилась по адресу, — сказал он. — В этом деле я собаку съел, — он наклонился, и его голова оказалась у нее между ног. Он услышал ее стон, когда его язык, сделав несколько круговых движений, устремился внутрь. Он почувствовал, как ее клитор растет у него во рту. — Бог мой! — воскликнул он. — У тебя самый большой клитор, какой я когда-либо видел! Он как маленький член.

Схватив его за волосы, она еще сильнее притягивала его к себе.

— Перестань болтать, когда я кончаю тебе в рот! — задыхаясь, шептала она, неистово мотая головой из стороны в сторону.

Он взглянул вверх, ей в лицо. Ее глаза были крепко зажмурены. Он широко развел ей ноги, подхватив ее руками под колени и глубоко вогнал в нее фаллос. Ее рот открылся, она негромко вскрикнула.

— Этот член достаточно велик? — прорычал он.

— Я чувствую его у себя в горле! — крикнула она.

— Я люблю его! Я люблю тебя! Только люби меня так всегда, всегда.

36

Его разбудило ровное гудение моторов яхты Он взглянул на часы — стрелки показывали три минуты восьмого Тихо выскользнув из постели, он посмотрел на Лауру Она спала, с головой завернувшись в простыню Он быстро натянул бермуды и рубашку и вышел из каюты, бесшумно затворив за собой дверь.

Поднявшись по узкой винтовой лестнице, он миновал главную палубу и направился в столовую. Там был уже накрыт легкий завтрак а — ля фуршет. Он взял себе стакан томатного сока и не спеша отхлебнул его.

— Эта девушка собирается выйти за вас замуж, — раздался у него за спиной голос контессы.

Он в удивлении повернулся к ней. На контессе был шелковый халат, накинутый на туго обтягивавший тело купальник.

— Что заставляет вас так думать? — спросил он.

— Я хорошо разбираюсь в некоторых вещах, — отвечала она, подставляя ему щеку для поцелуя. — Buon giorno.

— Buon giorno, — сказал он, целуя ее. — Вы ясновидящая?

— Нет, — ответила она. — Но мы провели три дня вместе. Этого достаточно, чтобы понять. Но не пугайтесь. Она будет вам очень хорошей женой.

Он молчал.

— Она прилично трахается? — спросила контесса.

Джо кивнул.

— Просто классно.

— Я так и думала, — сказала контесса. — Я сразу почувствовала, что это женщина, которая долго сдерживала свои сексуальные эмоции. Сейчас она впервые в жизни раскрепостилась.

— Что еще вы, можете мне сказать, о мудрая леди? — он улыбнулся.

— Я бы с удовольствием полизала у нее. — ответила контесса. — Но, увы, этого никогда не случится. Такой секс не для нее. Она любит вас, Джо, вот в чем дело.

— А где ваша маленькая подружка — датчанка? — поинтересовался он.

— Еще спит, — сказала она. — Но она мне надоела. У нее совершенно не развито воображение. И Энрико с женой мне тоже наскучили. Столько разговоров о бизнесе не способствуют приятному времяпрепровождению. Но этим необходимо заниматься хотя бы раз в год. Для меня очень важно быть в курсе всех дел.

— А у вас их так много, — заметил он.

— У моего отца не было наследника, поэтому, когда он умер, мне пришлось взять на себя весь его бизнес, — она потянула за шнур, вызывая стюарда, и спросила: — Хотите американский завтрак? Яичницу с ветчиной?

— Было бы неплохо.

Тут же появился стюард в безукоризненно белой куртке. Она отдала ему распоряжения по-итальянски, и он вышел из столовой. Она жестом указала Джо следовать за нею к столу, сев сама во главе стола, а его усадив по правую руку от себя. Она молча налила себе кофе из серебряного кофейника и, наполнив еще одну чашку, для Джо, не спеша отхлебнула.

— Скучно, — сказала она. — Просто скучно.

Джо молчал.

Взглянув на него, она достала из кармана халата флакон с кокаином и золотую ложечку.

— Мне нужно встряхнуться, — заявила она, глубоко вдохнув два раза и протягивая склянку ему.

Он отрицательно покачал головой.

— Не хочу сходить с ума с самого утра.

Она рассмеялась.

— Тогда давайте я посыплю кокаином ваши пальцы, и вы засунете руку мне в одно место.

И тут он не выдержал.

— Анна, — тоже смеясь, он впервые назвал ее по имени. — В самом деле, это уже слишком. Мы сидим в столовой, сейчас стюард принесет завтрак, и Бог знает, кто еще может войти?

— Никто ничего не увидит, даже если войдет, — сказала она, приподнимая висящий конец скатерти и широко разводя ноги. — Это займет не больше секунды. У меня там все горит. Кокаин потушит этот огонь.

— А что делать с вашим купальником? Вы можете его снять?

— Предоставьте эту проблему мне, — ответила она, беря его за руку и посыпая пальцы кокаином из флакона. — Теперь засуньте руку под скатерть.

Взглянув ей в лицо, он повиновался, почувствовав, как она схватила его за руку и потянула к себе. Удивленный, он ощутил, что шов ее купальника между ног распорот Наклонившись вперед, она с силой всунула его пальцы в свою уже влажную вагину, так что они скрылись там почти по самые костяшки.

— Теперь! — задыхаясь, выговорила она. — Поверните дважды и вытаскивайте.

Вынимая руку, он почувствовал, как на его пальцы потекли ее соки, и посмотрел на нее На секунду ее лицо залилось краской, потом на лбу выступила испарина. Глубоко вздохнув, она перевела дыхание, и слабая улыбка появилась на ее губах.

— Можете ополоснуть руку в чаше вон на том столике. Вода ароматизирована свежим лимоном.

Неторопливо вымыв пальцы, он вытер их салфеткой.

— Ну что, вам лучше? — Он улыбнулся.

Она промокнула лоб салфеткой.

— Моя косметика в порядке?

— Вы выглядите просто великолепно, — ответил он.

Склонившись к Джо, она поцеловала его в щеку.

— Вы потрясающий мужчина, Джо, — сказала она. — Поверьте мне, этой девушке очень повезло.

Он смотрел на нее в изумлении, и в это время вошел стюард с завтраком. Джо подождал, пока тот не ушел.

— Анна, объясните мне. Почему?

В глубине ее глаз притаилась странная грусть.

— Жизнь так дьявольски скучна, милый, — ответила она, и в ее голосе прозвучала чуть ли не досада на самое себя — Иногда нужно совершать какие-нибудь безумства.

* * *

Последний день уик-энда на яхте закончился фейерверком, устроенным в Каннском заливе во вторник вечером. Яхту контессы окружили большие и маленькие лодки, над ними взрывались и гасли огни. Джо и Лаура поднялись на верхнюю палубу, откуда было лучше видно небо. Другие гости остались на корме, где на длинном столе был накрыт обед а-ля фуршет Контесса пригласила на яхту около тридцати человек.

— Никогда не видела ничего подобного, — сказала Лаура, глядя вверх, на вспыхивающие в ночном небе разноцветные огни.

— Я тоже, — ответил Джо. — Прошлое лето я провел в Венеции, но и там никогда не было таких великолепных фейерверков.

Перегнувшись через палубные перила, она посмотрела на корму.

— По-моему, никто из них там, внизу, даже не глядит на все это.

— Их больше интересуют выпивка и еда, — сказал Джо.

— Мне показалось, я уловила рядом с некоторыми гостями запах марихуаны.

Джо засмеялся.

— Это не марихуана, а гашиш. Травку здесь не курят. Но у контессы есть все — кокаин, гаш, опиум. Нужно только попросить.

— Кэти говорила, что у тебя всегда были кокаин и травка, — сказала Лаура.

— Да, в Голливуде, — ответил он — Но здесь у меня нет никаких связей.

— Я несколько раз курила травку с Кэти, — сказала она. — Но кокаина я никогда не пробовала. Иногда мне приходит в голову, что попробовать было бы неплохо Какое действие он на тебя имеет?

— Испытываешь большой подъем, — ответил он. — Ты чувствуешь его у себя в голове. Но его нельзя употреблять слишком много. Тогда, наоборот, результатом будет полный упадок.

— Могло бы получиться забавно, если бы мы попробовали его вместе.

— Я справлюсь у контессы, — сказал он. — Может, она даст мне немного.

Она снова посмотрела вниз, перегнувшись через перила.

— Не знаю, как это контессе удается собрать всех этих людей одновременно, — она повернулась обратно к Джо. — Я видела Али-Хана, Риту Хейверт, и Руби-росу, и Ца Ца Габора. Еще многих я знаю в лицо, но не могу припомнить их имен.

— Контесса их коллекционирует, — сказал он. — Она может себе это позволить.

Вспыхнув, пиротехнические римские свечи превратили ночь в день на несколько секунд.

— Тебе нравится мое платье? — спросила она.

— Очень, — ответил он. Черное шелковое платье мягко облегало ее стройную фигурку.

— Я купила его сегодня на Рю д’Антибес, в магазине, — сказала она — Узнав, что будет вечеринка, я вспомнила, что у меня нет подходящего платья.

— Это просто отличное, — отметил он.

— Оно стоило двести долларов, — сказала она. — Никогда не тратила столько денег на платье.

Он расхохотался.

— Я оплачу его Видеть тебя в нем стоит этой суммы.

Она чмокнула его в щеку.

— Знаешь, когда я гуляла по Каннам, мне в голову пришла одна идея. Этот городок поменьше и поспокойнее, чем Ницца. Я нашла небольшую квартиру с одной спальней на Ла-Крозетт, совсем рядом с пляжем. Гостиница обойдется нам в пятьдесят-шестьдесят долларов в сутки. А эту квартиру я могу договориться снять за двести долларов на две недели. Там есть все: ванная комната, кухня...

— Ты собираешься стряпать?

— Я хорошо готовлю, — ответила она — И мы сможем сэкономить немного денег, пока ты будешь работать.

Он молчал.

— Я прочитала твои двадцать семь страниц. В них — вся книга. Я помогу тебе разбить их на главы и набросаю тезисы остальной части романа листах на двух, и книгу можно будет продавать, когда у тебя будут готовы пять глав. Я уверена, что смогу хорошо продать эту книгу.

Он взглянул на нее.

— А когда же мы будем трахаться?

Придвинувшись поближе, она быстрым движением расстегнула ему ширинку и взяла его член в руку. Тот отреагировал, встав почти мгновенно. Она сжала его.

— Я всегда знаю, где его найти, — она рассмеялась.

Тоже не силах сдержать смеха, он поднял руки вверх в знак капитуляции.

— Ты победила. Скажу контессе, что утром мы отсюда уматываем.

Вытащив носовой платок из кармана его пиджака, она вытерла руку и протянула платок ему.

— Оботрись-ка лучше. Твой дружок подтекает, как неисправный кран.

37

Когда он закончил последнюю страницу третьей главы, часы показывали почти два ночи Вытащив лист из машинки, он перечел напечатанное, потом перевел взгляд на стол, за которым работал, сверяясь с планом разбивки на главы, составленным им и Лаурой. Для того, чтобы представить свою работу нью-йоркскому издателю, нужно было сделать еще две главы Лаура уже составила тезисы к книге, и ему пришлось признать, что она, с ее опытом редактора и агента, сделала это лучше, чем получилось бы у него.

Еще один взгляд на последнюю страницу, и он окончательно уверился, что все идет как нельзя лучше. Но не так быстро, как хотелось бы. Написание еще двух глав займет гораздо больше времени, чем оставшиеся два дня до истечения двухнедельного срока, на который они сняли квартиру. Их уже уведомили, что продлить аренду нет возможности.

Поднявшись из-за стола, он выключил лампу и прошел по темной комнате к окну, наблюдая, как на противоположной стороне Ла-Крозетт люди входят и выходят из казино На углу он увидел предлагающих свои услуги проституток. Как ему показалось, дела у них шли не так уж бойко. Ясное дело, приближается конец сезона.

Заслышав шуршание шелка, он обернулся. Лаура, накинувшая короткий шелковый халат, вышла из спальни. и встала рядом с ним у окна.

— Доделал главу? — спросила она.

Он кивнул.

— Да, но это только третья. У меня не получится подготовить пять глав за оставшиеся два дня.

— Можно найти другую квартиру, — предложила она. — Сезон закончился, свободных мест достаточно.

Он покачал головой.

— Я сыт по горло. Французы не очень-то любезны со своими квартиросъемщиками. Кроме платы за квартиру, они дерут с тебя за полотенца и постельное белье, разоряют, требуя вперед деньги за телефонные счета, хотя, возможно, ты и не будешь никому звонить, и так далее.

— Тогда что ты собираешься делать? — спросила она. — Хочешь вернуться в Рим?

— Зачем? — заметил он. — У меня там нет ничего, кроме нескольких сданных на хранение чемоданов.

Она взглянула на него.

— Я же тебя знаю, — сказала она. — Ты что-то задумал.

Он кивнул.

— Наши две недели кончаются в среду Каждую среду в каннском порту останавливается, чтобы забрать пассажиров, следующий в Нью-Йорк итальянский лайнер Поездка занимает восемь дней Там я смогу закончить оставшиеся две главы — и мы будем дома.

— Океанский вояж — это очень романтично, — сказала она — Но и очень дорого Можем ли мы себе это позволить?

Он рассмеялся.

— Хорошо — автоматически значит дорого.

— Но каждый вечер на обед нужно одеваться в вечернее платье А у меня только то, что я купила по случаю приема у контессы.

— Так купи еще несколько Их должны сейчас распродавать по дешевке, все-таки конец сезона.

— Ты уверен, что сможешь работать на пароходе?

— Смогу, — ответил он. — Мы займемся этим вместе, и когда приедем, вы с юристом сможете начать продавать книгу.

— Так что ты собираешься сделать? — спросила она.

— Написать книгу и разбогатеть.

Она посмотрела ему в глаза.

— А каковы твои планы в отношении меня?

Он обнял ее и, наклонив голову, поцеловал.

— Ты будешь со мной.

* * *

— Просто не верится! — возмущалась она. — Мне сказали, что весь пароход уже заполнен. Ни одной свободной каюты. Возможно, им удастся выделить нам билеты на следующий рейс, через неделю.

Джо взглянул на часы — было одиннадцать ноль пять.

— С кем ты разговаривала? — осведомился он.

— В их офисе только два человека — менеджер и его секретарь. Они были вежливы, но не больше.

— Все можно купить за деньги, — заметил он — Ты предлагала им вознаграждение?

— Я не дурочка, — ответила она. — Конечно, предлагала. Но это не помогло.

— О’кей, — сказал он. — У нас есть друзья. Посмотрим, что они могут сделать. Давай-ка позвоним контессе.

Лаура сняла трубку и сказала телефонистке номер контессы. Что-то быстро проговорив по-французски, она положила трубку обратно на рычаг.

— Контесса на яхте, на пути к Капри, связь на таком расстоянии не действует.

— У нас есть еще один шанс, — сказал Джо, набирая номер виллы Джанпетро. Дворецкий подозвал Джанпетро к телефону.

— Джо, мой друг, — произнес Джанпетро. — Очень рад вас слышать. Как ваши дела?

— Нормально, — ответил Джо. — А ваши?

— Гораздо лучше, чем были, — сказал итальянец. — У меня новая девушка. Она шведка, модель и, что самое приятное, не хочет стать кинозвездой.

— А что с Марой? — поинтересовался Джо.

— Я отправил ее обратно в Рим вместе с вашей бывшей секретаршей. Мара поплакала, но деньги, которые я ей дал, быстро осушили ее слезы, — Джанпетро рассмеялся. — Мне повезло — все прошло довольно гладко.

— Поздравляю, — сказал Джо. — Послушайте, у вас есть связи в “Италиан лайнз”? Я пытался заказать билеты на рейс в Нью-Йорк, на среду, но мне сказали, что все места заняты.

— Что бы вы хотели, друг мой? — спросил Франко.

— Приличную двойную каюту, по возможности большую, так как я собираюсь писать во время поездки.

— Ваш редактор сейчас с вами?

— Да, — ответил Джо. — Мы сняли квартиру в Каннах.

— Дайте мне ваш номер телефона, — сказал Франко. — Я перезвоню в течение получаса.

— Спасибо, — поблагодарил его Джо.

— Ciao, — сказал Франко.

Когда он положил трубку, Лаура взглянула на него.

— Кто это?

— Джанпетро, — ответил он. — Думаю, его можно назвать банкиром. Он финансировал множество итальянских фильмов, в том числе вместе с контессой, и ту картину, что я делал для Сантини. Собственно говоря, именно он и забрал у Сантини мои деньги.

— Почему он делает все это для тебя? — спросила она.

— Он хотел, чтобы я написал сценарий для его подружки. Он давал мне хорошие деньги, но я не смог придумать ничего подходящего. Кроме того, я хотел быть с тобой.

— По-моему, он похож на мафиози, — сказала Лаура.

— Возможно, он действительно им является, — Джо улыбнулся. — Но, честно говоря, мне все итальянцы кажутся похожими на мафиози.

— Что, если мы не попадем на теплоход?

— Тогда полетим на самолете, — ответил он. — С меня хватит этих французских квартир. Я могу снять прекрасный гостиничный номер в Нью-Йорке и работать там.

Она бросила на него быстрый взгляд.

— А чем плоха моя квартира?

— А как же твоя мать?

— Моя мать умерла два года тому назад.

— Прости, я не знал.

— Я оставила квартиру за собой, — сказала она. — Там полно места.

— В таком случае на ней и остановимся, — согласился он. Зазвонил телефон, и он поднял трубку. — Алло.

— Джо, — сказал Джанпетро. — Вы получили вашу каюту, первого класса, очень хорошую. Вы можете немедленно отправиться в офис “Италиан лайнз”? Я обо всем договорился.

— Это просто чудесно, Франко, — сказал Джо. — По-моему, никто, кроме вас, не смог бы этого сделать. Не знаю, как вас благодарить.

— Вы мой друг, — ответил Джанпетро. — Друзья и существуют, чтобы помогать друг другу.

— Не знаю что и сказать, — произнес Джо.

Франко ответил спокойным голосом:

— Вам не нужно ничего говорить. Удачи вам, Джо. И счастливого пути, — в трубке послышался щелчок.

Джо положил трубку и посмотрел на Лауру.

— Каюта для нас зарезервирована, и мы прямо сейчас едем в офис “Италиан лайнз”.

Она в удивлении глядела на него.

— Не могу поверить.

Он расхохотался.

— Давай-ка оторвем наши задницы от стульев и съездим заберем наши билеты, пока их не заграбастал кто-то другой.

* * *

Обед во вторую очередь начинался в девять. Он предназначался для пассажиров первого класса. Те, кто ехал вторым классом, питались в той же столовой, но садились обедать в семь. Когда Джо и Лаура переступили порог столовой, к ним сразу поспешил метрдотель и поклонился.

— Мистер и миссис Краун?

Джо улыбнулся.

— Да. — Персонал теплохода был отлично вышколен. Метрдотель, конечно, знал, что они не женаты, но придерживался правил старой школы поведения с клиентами.

— У нас есть несколько свободных столиков, из которых вы можете выбирать, — сказал метрдотель. — Столик на двоих и другие, на шестерых обедающих.

— Столик на двоих, — ответил Джо, вручая ему десятидолларовую купюру.

— Хороший выбор, — метрдотель поклонился. — У нас есть для вас очаровательный столик, — он махнул рукой старшему официанту. — Шестьдесят девятый столик.

Они последовали за официантом к стоящему у стены, под одним из иллюминаторов, столику и удобно устроились на мягкой банкетке. Профессиональным жестом постелив им на колени салфетки, он дал им меню и поклонился.

— В первую очередь я рекомендую вам икру, — сказал он. — Малосольная крупнозернистая, мы подаем ее с русской водкой.

Джо повернулся к Лауре.

— Я обожаю икру, — сказала она.

Джо кивнул официанту в знак согласия, и тот, снова поклонившись, удалился. Джо обернулся обратно к Лаурею.

— Мне тоже нравится этот столик, — заметил он. — Шестьдесят девять — мое любимое число.

Они встали из-за стола только через полтора часа. Когда они на секунду задержались в дверях столовой, он спросил:

— Ну что, вернемся в каюту или ты хочешь сначала прогуляться по палубе?

— Давай немножко погуляем, — попросила она. — Я в жизни никогда так не объедалась.

Очевидно, не она одна чувствовала себя подобным образом, так как вся палуба была заполнена гуляющими людьми. Подойдя к бортовым поручням, они наклонились, смотря вниз, на сверкавшую в лунном свете воду.

Запрокинув голову, Лаура взглянула на небо.

— Сегодня полнолуние.

Джо кивнул.

— Говорят, полная луна возбуждает женщин.

Она засмеялась.

— Кто тебе сказал?

— Не помню, — ответил он.

— Ты это выдумал, — уличила его она.

— Может быть, — сказал он. — Но я скорее поверю в это, чем в то, что это сделает поглощенная тобой за обедом еда: икра, паштет, рыба, шербет, телячий эскалоп, шоколадный торт и мороженое.

— Не напоминай мне об этом. Это только первый вечер на корабле, а у нас впереди их еще семь. Я же наберу фунтов сорок, — сказала она.

— Придется тебе заняться гимнастикой, — ответил он. — Здесь есть спортивный зал.

— Я даже в школе терпеть не могла гимнастику, — заявила она.

— Тогда пошли в каюту. Может быть, я смогу предложить тебе гимнастику иного рода, которая тебе понравится.

Он распахнул перед ней дверь каюты.

— Невероятно! — воскликнула она, когда дверь за ней закрылась.

— Что такое? — разыгрывая невинность, спросил он.

— Посмотри на кровать, — сказала она — Горничная положила на мою подушку прозрачную ночную рубашку. У меня никогда не было черной ночной рубашки.

— Я купил ее для тебя вчера и оставил у стюарда, когда мы поднялись на борт.

Она повела рукой в сторону маленького столика.

— Шампанское и розы! Отныне никому не убедить меня, что ты не романтик. Ты всегда будешь вести себя так, когда мы куда-нибудь отправимся?

Он достал небольшой флакончик.

— Кокаин, — он улыбнулся — Ты говорила, что хотела бы попробовать.

Она испуганно посмотрела на него.

— Он не сделает меня сумасшедшей?

— Счастливой сумасшедшей, — он рассмеялся, наполняя бокалы шампанским. — Счастливого пути, дорогая.

— Счастливого пути, милый, — она отпила и поставила бокал на столик. — Давай я быстро разденусь, — сказала она. — Мне не терпится надеть новую рубашку.

— Сначала это, — сказал он, показывая ей крохотную ложечку. — Это делается так, — он сделал быстрый вдох каждой ноздрей и протянул ложечку ей.

Она смотрела на него с опаской.

— Это не причинит тебе вреда, — сказал он. — Вдыхай с силой.

Она сделала в точности, как он посоветовал, и поморщилась.

— Он щиплет.

— Дай ему еще секунду, — он увидел, как ее глаза зажглись и засверкали. — Ну, как сейчас?

— Чудесно! Я больше не чувствую себя ни объевшейся, ни усталой.

— Тогда давай разденемся, — предложил он. Сняв с себя галстук, пиджак и рубашку, он повернулся к ней.

Платье ее валялось на полу, а сама она лежала на постели обнаженная, не надев ночную рубашку, а положив ее на живот и зажав ее край ногами.

— Бог мой! — воскликнул он. — Ты выглядишь точь-в-точь, как французская шлюха!

Она засмеялась.

— Вот кем я всегда мечтала быть, — заявила она. — А теперь снимай штаны и трахни меня.

38

— Тезисы и первые пять глав новой книги превосходны. Уверен, мы сможем провернуть с ней грандиозное дело. Я лично знаком с несколькими издателями, которые обязательно за это возьмутся, — поверенный важно закивал. — Я должен вас поздравить.

Джо бросил быстрый взгляд на Лауру.

— Не меня одного, — сказал он. — Если бы не советы и не редакторская работа Лауры, вы не нашли бы в этих главах и половины тех достоинств, что видите в них сейчас.

Лаура улыбнулась.

— Спасибо тебе, Джо. Только не забывай, пожалуйста, что писал-то все-таки ты. Я не писательница.

— У вас отличная команда, — улыбаясь, заметил юрист и, повернувшись к Джо, продолжил уже серьезным тоном: — Между прочим, в настоящее время перед нами стоит действительно большая проблема. Как мне стало известно из просмотренной мной документации, в течение последних двух лет вы не подавали декларации о доходах.

— Я думал, что не должен этого делать, — сказал Джо. — Все это время работал в Европе.

— Тем не менее вы были обязаны подавать налоговые декларации.

— Меня уже вызывали по этому вопросу? — спросил Джо.

— Еще нет, — ответил поверенный. — Но скоро вызовут. Я знаю, как они действуют.

— Почему бы нам не подождать, пока они сами не займутся этим?

— Тогда будет уже слишком поздно. Они набросятся на вас, как стервятники, и обдерут как липку. Не подавать декларацию — подсудное дело. Подавать, но не платить налоги — обычная работа финансового управления по взиманию налогов.

— В таком случае как же мне поступить? — спросил Джо.

— Я подготовлю ваши декларации, и мы подадим их, сопроводив ссылкой на то, что вы работали за пределами страны и не знали, что должны их представлять. Тогда вам нужно будет заплатить только положенные проценты и небольшой штраф на налог.

Джо посмотрел на юриста.

— И примерно во сколько это мне обойдется?

— В тридцать пять — сорок тысяч долларов, — ответил юрист.

— Вот дерьмо! — с отвращением в голосе воскликнул Джо. — Это фактически обчистит меня до нитки. Это больше, чем шестьдесят процентов того, что лежит у меня в банке.

— Все равно это лучше, чем будет в том случае, если они сами доберутся до вас. Они возьмут все, что у вас есть, — не только банковский счет, но и проценты с продажи ваших книг, которые вам должны отчислять издатели, — поверенный сочувственно покивал головой. — Совсем не по пословице — дайте им палец, и тогда они не откусят вам всю руку.

Джо захохотал. Поверенный впервые показал, что и у него есть чувство юмора.

— О’кей, — согласился Джо. — Предоставляю это вам. Но нам не помешало бы побыстрее заключить сделку на новую книгу.

— Гораздо важнее заключить выгодную сделку, — заявил юрист.

Джо повернулся к Лауре.

— А ты как думаешь?

— Он прав, Джо, — ответила она. — Пусть он займется своей работой, а ты продолжай свою. Пиши книгу.

— Не волнуйся, дорогая, я напишу книгу. Просто я надеюсь, что мы подпишем на нее договор, который нас не разочарует, — он взглянул на часы. — Господи, уже третий час, а я обещал родителям встретиться с ними на рынке до трех. Сегодня днем отец продает свою часть рынка, и они хотят, чтобы я присутствовал. Дом они уже продали и выезжают оттуда в субботу. Мой брат практикует в Форт-Лодердейле и нашел для них квартиру в Норт-Маями.

— Они полетят самолетом? — поинтересовалась Лаура.

Он рассмеялся.

— Ты не знаешь мою мать. Она не полетит. Она далее не сядет на поезд. Они собираются ехать на машине.

— А это не повредит твоему отцу, у него же больное сердце?

— Они хотят ехать медленно. Только пять часов в день на дороге, и, вполне вероятно, за рулем чаще всего сидеть будет она, — он поднялся со стула. — Я, пожалуй, побегу.

— Ты будешь с ними обедать? — спросила Лаура.

— Нет, — ответил он. — Мама сказала, что будет слишком занята, чтобы заниматься еще чем-нибудь, кроме укладывания вещей. Я буду у тебя часов в семь-восемь вечера.

— Тогда я приготовлю что-нибудь на обед, — сказала она.

— Не утруждай себя, — он поцеловал ее в щеку. — Пообедаем в ресторане.

Поверенный подождал, пока Джо не ушел, и обернулся к Лауре.

— Я еще ничего не слышал о твоих планах.

Лаура встретилась с ним взглядом.

— У меня нет никаких планов.

— Разве это умно? — укорил ее юрист. — Он может уйти от тебя в любую минуту Все было бы иначе, если бы вы были женаты.

В глубине ее глаз заискрилась улыбка.

— Я не беспокоюсь об этом. Листок бумаги еще никогда не удерживал никого, будь это мужчина или женщина, если они хотят уйти.

— Но ты действительно хочешь выйти за него замуж, разве не так?

Она залилась смехом.

— Даже мудрецы глупеют, когда дело касается женщины. И я удивляюсь тебе, Пол. Может быть, он пока еще и сам этого не знает, но он женится на мне. Не из-за того, что это нужно мне, а потому, что сам этого хочет.

* * *

Когда Джо, торопясь, вышел из метро, стрелки часов уже перевалили через три тридцать. На улицах и в магазинах толпились люди. Джо свернул в квартал, где был расположен рынок отца.

Отцовская машина стояла перед дверью, а итальянец припарковал свой грузовичок на подъездной дорожке. Джо отворил дверь и вошел. Его мать и отец закрывали большой коричневый пакет и увязывали конверты в пачки.

Мать взглянула на него.

— Ты опоздал, мы с отцом здесь с шести утра.

— Но я уже тут, — сказал Джо. — Скажите, что мне делать?

— Бери эти пачки и укладывай в багажник, — ответила она.

— О’кей, — сказал он и, заметив, что отец присел на стул, спросил. — С тобой все в порядке?

— Немного устал, — ответил отец. — Но со мной все в порядке.

— Когда итальянец принесет тебе деньги? — спросил Джо.

— Он вышел из игры, — сказал отец. — Мафия выкинула отсюда и его. Они хотят сделать на этом месте автомобильную мастерскую и гараж.

— Я думал, это он хочет купить твою часть рынка для себя.

— Он и хотел, но у других нашлись нужные связи Он забирает цыплят и переезжает в магазин своего шурина на том рынке, что на Атлантик-авеню. Собирается заниматься исключительно оптовой торговлей Думаю, дела у него пойдут нормально.

Джо молча приступил к погрузке вещей в машину И уже через полчаса они вынесли все. Он посмотрел на отца.

— Что будем делать с мебелью?

— Это все старая рухлядь, — ответил фил. — Пусть забирают, — он вынул из кармана часы. — Они могут появиться в любую минуту. Должны прийти в четыре.

— Документы у тебя с собой? — спросил Джо.

— Они готовы к подписи, — ответил Фил. — Деньги они отдадут мне прямо сейчас. Все наличными — никаких чеков.

— Ну, это позволяет мне чувствовать себя поспокойнее, — заявил Джо.

Покупатели пришли минута в минуту. Из трех человек двое выглядели действительно крутыми парнями, третьего они представили как своего юриста. Они быстро подписали бумаги и вручили филу конверт. Открыв его, тот пересчитал деньги.

— Я должен был получить пять тысяч. Здесь только четыре с половиной.

— Пятьсот долларов — гонорар юриста, — сказал один из мужчин.

— Но меня об этом не предупреждали, — запротестовал Фил. Он начинал сердиться.

— Это нормально, — сказал человек — Тот, кто продает, оплачивает все издержки.

Джо перевел взгляд с мужчины на отца.

— Это в самом деле так, папа, — сказал он. — Пошли. Дело сделано. Ты уже подписал бумаги.

Фил мгновение помолчал.

— О’кей, — и, не произнеся больше ни слова, он вышел из магазина и сел в машину.

Стоя рядом с окном автомобиля, Джо смотрел на отца.

— Ты не возражаешь, если я сяду за руль?

— Нет, — ответил Фил.

Джо открыл перед матерью заднюю дверь. Усевшись, она взглянула вверх, на него.

— Перед тем как ехать домой, — сказала она, — остановись у сберегательного банка на Питкин-авеню. Я хочу немедленно положить эти деньги в банк.

— Хорошо, — согласился Джо, садясь за руль. Машина тронулась с места и влилась в общий поток движения на улице.

Когда она вышла из банка, он спросил:

— Как ваши планы насчет переезда во Флориду?

— Мы приняли предложение продать дом за тридцать пять тысяч, но ты же знаешь своего отца — он считает, что мы должны были получить сорок.

Джо посмотрел на отца.

— Тридцать пять — хорошая цена.

— Доставить на новое место мебель будет стоить тысяч пять, а ведь нужно везти и другие вещи, — ответил отец.

— Вы собираетесь въехать в восьмикомнатный дом? — спросил Джо.

Мать подала голос с заднего сиденья:

— Нет, Стиви нашел для нас четырехкомнатную квартиру рядом с пляжем. Один мой друг, Рабинович, который переехал туда полгода назад, говорил, что там все ужасно дешево. Можно полностью обставить квартиру за тысячу четыреста долларов.

— Перевозить вашу мебель не имеет смысла, — сказал Джо. — Отправьте туда только постельное белье и кухонные принадлежности. У скупщика подержанной мебели вы сможете выручить, возможно, не меньше тысячи долларов.

Джо притормозил, позволяя проехать машинам на Питкин-авеню, перед тем как свернуть за угол. Взглянув в зеркало заднего вида, он увидел вывеску на ограде отцовского рынка. Ее уже снимали. Он посмотрел на отца. Лицо отца было печальным, а в уголках глаз, казалось, появились слезы. Джо дотронулся до руки отца. Она дрожала.

— Не расстраивайся, папа, — сказал он. — Ты поступил правильно. Твоя жизнь теперь станет гораздо более удобной.

— Я помню, как мы вешали эту вывеску. Это было почти тридцать лет назад, как раз после твоего рождения. Тогда у нас были такие большие надежды, — произнес Фил.

— И ты осуществил их все, папа. У тебя достаточно денег в банке, чтобы жить с комфортом. Сейчас тебе пора отдохнуть и не принимать это близко к сердцу.

— Вот что я имею в виду, — проворчал Фил. — Я не знаю, куда себя девать.

Джо взглянул на отца и улыбнулся.

— А куда себя девает Рабинович?

— Ходит на пляж и глазеет на девочек.

Джо расхохотался.

— Что ж, не нахожу в этом ничего ужасного.

— Я его убью, — сказала мать. Но даже и она смеялась.

* * *

Подойдя к квартире Лауры, он нажал на кнопку звонка. Она отперла дверь. Он принес две картонные коробки, которые поставил на пол в коридоре, потом наклонился и поцеловал ее.

— Что в этих коробках?

— Книги, — ответил он — Их дала мне мама. Они стояли у меня в комнате с тех пор, как я научился читать Она сохранила их для меня, потому что думала, что я смогу захотеть оставить их у себя.

Она посмотрела ему в глаза.

— С твоими родителями все в порядке?

Он кивнул. Лицо у него было напряженное и выдавало недавно пережитую душевную боль.

— Тебе нужно выпить, — быстро отреагировала она. Пройдя за ней в гостиную, он опустился на кушетку.

Она налила ему шотландского виски со льдом и приказала:

— Выпей.

Он молча проглотил половину стакана, потом посмотрел на нее.

— Понимаешь, иногда ты смотришь на людей, но никогда по-настоящему не видишь их. Ну, как будто они всегда были здесь, с тобой. Они всегда выглядят одинаково.

Она не ответила.

— Внезапно я увидел отца и понял, что никогда его по-настоящему не видел. И маму тоже. Вдруг, за одну ночь, они постарели. Это были не те молодые и сердитые родители, которых я знал всю жизнь. Это были старые и встревоженные люди, отправляющиеся в другой мир, которого они никогда не знали, столкнувшиеся с опасностями, о которых и не подозревали, — он почувствовал, как на глаза набегают слезы, и попытался сдержать их. — Я не знаю, действительно ли они знают, как сильно я люблю их. Может быть, я недостаточно много говорил им об этом. Обычно мы были так заняты спорами друг с другом, что у нас не хватало на это времени.

Она мягко сказала:

— Они знают, так же, как знаешь и ты. Иногда слова не нужны. Любовь все равно с нами.

— Я видел глаза отца, когда снимали вывеску с его рынка. Он повесил ее, когда я родился. Тридцать лет назад. И я видел, как тридцать лет его жизни рассыпались в прах, — он взглянул на нее. — Неужели так и должно быть? Пройдет еще тридцать лет, и неужели и я увижу, как рассыпается в прах моя собственная жизнь?

Она опустилась перед ним на колени, обхватив ладонями его щеки.

— Этого не случится, — мягко произнесла она. — Через тридцать лет та книга, которую ты написал два года назад, книга, которую ты пишешь сейчас, и все те книги, что ты напишешь в будущем, останутся с людьми. И так же, как твой отец всегда будет жить в своем мире, ты, писатель, всегда будешь жить в своем.

Она притянула его к себе, положив его голову себе на плечо.

— Не бойся плакать, любимый, — шептала она. — Слезы — составная часть любви.