Писательница разнообразных дарований, Мелинда Снодграсс выступала в качестве редактора сценариев цикла «Звёздный путь: Следующее поколение» и была автором одной из лучших серий «Критерий человека» (TNG 2x09 «Measure of a Man») и ряда других. Она также работала над сценариями судебно-полицейских сериалов и была продюсером «Обоснованного сомнения» («Reasonable Doubts») и «Профайлера» («The Profiler»). Снодграсс выступает одним из создателей обширной межавторской серии «Дикие карты» в качестве редактора и автора, по которой она написала сценарий фильма для «Юниверсал пикчерз». Её перу принадлежат и несколько научно-фантастических романов – «На грани разумного» («The Edge of Reason») и «На грани уничтожения» («The Edge of Ruin»), недавно она завершила третий роман этой серии. Два других цикла писательницы трилогия «Circuit» и «Гамбит ферзя отменяется» («Queen’s Gambit Declined»). Под псевдонимом Филиппа Борникова вышли два детективных романа – «This Case Is Gonna Kill Me и Box Office Poison».

Помещённый в нашем сборнике рассказ показывает, что даже на Марсе семья может оказаться поддержкой и прибежищем, но она же может стать тесной ловушкой, а иногда и тем и другим одновременно.

 

Мелинда М. Снодграсс

Начертано в пыли

Это был праздничный день, и толпы народа прогуливались по разукрашенным драгоценностями улицам. Сверху изящные стеклянные шпили, задевая небеса, играли разноцветными отражениями мозаик тротуаров и богатого уличного декора. Ароматы цветов, одновременно острые и сладостные, обволакивали ее.

Продавец пирожных и рулетиков предложил ей одно из своих вычурных изделий. Длинное лицо, наподобие лошадиного, но с фасетчатыми, как у насекомого, глазами, кивало ей в знак одобрения, когда она выпевала ему свои благодарности. Сама она выглядела совсем неприметной по сравнению с остальными в этой праздничной толпе. Высокие, стройные, грациозно гнущиеся, словно тростинки под порывами ветра, каждое слово как нота, каждая беседа – симфония. Живые и когда-то бывшие шли вместе.

Свободные разлетающиеся одежды местных жителей выглядели намного удобнее ее тесного облегающего костюма. Она вошла в храм и застыла в запахе благовоний, среди элегантных изгибов абстрактных фигур, изображенных на стенах.

Другие молящиеся обернулись поприветствовать ее. Первый раз за долгое время она была счастлива. Подняв руки, она сняла массивный, закрывающий всю голову шлем. Черные волосы упали ей на плечи.

Но у меня каштановые волосы.

Матильда Майкельсон-Маккензи (для семьи и друзей – просто Тильда) проснулась, продолжая тихо напевать мелодию, которая, однако, имела мало общего с тоническим строем, принятым на Земле. Будь то на Западе или где-либо еще.

Она встала, сполоснула лицо, наблюдая, как вода закручивалась обратно в водосток системы емкостей утилизатора-восстановителя. Впервые у неё было видение. Действительно ли марсиане выглядели именно так? До этого всегда были только звуки, без всяких зрительных образов. Но эти воспоминания кажутся уж слишком антропоморфными, слишком земными. Слишком объяснимыми. Действительно, была ли она на самом деле Мияко Маккензи? Тильде отчаянно хотелось поговорить с кем-нибудь об этих новых деталях, но единственным другим человеком, слышавшим эту музыку, был ее отец, Ноэл-Па, и если им надо было побеседовать, то делать это они должны были с особой осторожностью. Тильда не хотела навлекать на отца еще больший гнев дедушки Стивена, и так предостаточно.

Ноэл-Па как-то невзначай упомянул об этой музыке на второе утро после их приезда на ферму Маккензи и получил неожиданную порцию обидных комментариев от своего тестя. Папочка Кейн бросил на мужа умоляющий взгляд, и этот стройный отставной военный блондин сжал губы и промолчал, хотя Тильда знала, чего это ему стоило. С тех пор Стивен не упускал возможности подколоть супруга своего сына.

«И Папочка Кейн даже не пытается защищать его», – безнадежно подумала Тильда. Слава богу, она скоро отправится в Кембридж учиться в колледже, что послужит выходом из этой гнетущей ситуации. Но у Ноэла такой возможности не было – если только не бросить своего мужа, что уже начинало походить на правду и приводило в смятение их дочь, то есть ее.

Тем временем она думала о женщине, с которой никогда не встречалась и которая пошла в чужой инопланетный город и совершила там самоубийство. Неужели её приманила та музыка? И вдруг это таким же образом повлияет на нее саму? От страха перехватило горло. Теперь она уже действительно никак не могла дождаться дня отлёта с Марса.

Она стала вспоминать, как они попали на Красную планету, события той ночи, что изменила их жизнь. Поступил вызов с Марса, и Кэйн пошел обсудить со своим отцом детали визита к нему. Тильда свободно витала по ходу игры в виртуальной камере, а Ноэл-Па откинулся в кресле, читая одну из его старинных книг, изготовленных еще из специально уничтоженных для этого деревьев.

Когда Папочка Кейн опять вошел в гостиную, выражение его лица и резкие складки у рта заставили Ноэла-Па резко опустить подставку для ног и молниеносно встать с кресла, выказывая свою военную выучку.

– Твой отец? – спросил Ноэл-Па, обнимая Кейна.

Папочка Кейн покачал головой.

– Нет, с ним все в порядке. Это моя приемная мать… она умерла.

Тильда выключила виртуальную камеру. Без лишних слов они пошли на кухню и сели за кухонный стол. Снаружи жесткие пальмовые листья, раскачиваемые океанским бризом, постукивали, как живые кастаньеты.

– Бог мой, они ведь поженились всего семь месяцев назад. Что произошло? – спросил Ноэл-Па.

– Она вышла в марсианский город и сняла шлем.

– Милостивый боже! Почему? Что же произошло?

– Этот, синдром… наверное. Отец нашел ее тело два дня спустя, – произнес он низким и тяжелым голосом. Наступила долгая пауза. – Он хочет видеть меня… нас у себя дома.

Ноэл-Па стоял и занимал себя, разливая чай со льдом по бокалам.

– Это совсем не похоже на ту жизнь, какую мы представляли после моей отставки.

Кейн опустил взгляд, уставившись на свои руки.

– Да, конечно.

Чтобы разрядить тягостную атмосферу, Тильда быстро встала из-за стола и принесла отцу чашку чая.

Ноэл оперся о столешницу и пристально смотрел на мужа, в то время как Кейн старательно избегал этого внимательного направленного на него взгляда голубых глаз.

– Он женился на Мияко, чтобы досадить тебе и заменить тебя ею, – тихо прознес Ноэл, обращаясь как будто к самому себе.

– Я знаю, но сейчас я ему нужен. Это не навсегда, а на какое-то время. Однажды он нас покинет. Я продам эту ферму, и мы вернемся на Землю.

– Это может затянуться надолго.

– Ему семьдесят семь. Едва ли это будет уж так долго.

Ноэл-Па покрутил свой бокал, кубики льда звякнули о его стенки.

– Я думаю, это будет справедливо. Вы следовали за мной от одного места назначения к другому – сначала Луна, потом Церера, на Крайнюю Станцию и по всему миру с тех пор.

Так Ноэл-Па и подал в отставку с военной службы в Космическом Командовании, и мы отправились на Марс. Во владения Маккензи: пять строений из красной марсианской породы под куполами для выращивания урожаев и шестой жилой: спальни, дома для рабочих, силосные башни, складские помещения и гаражи. Неожиданными для Тильды оказались изящные закрученные шпили древнего марсианского города на противоположном от фермы Маккензи берегу высохшего марсианского озера. Их поблескивающие радужными цветами стеклянные башенки почти примирили ее с переездом, и она не могла дождаться скорейшего похода в город. Вот только дед Стивен запретил кому-либо входить в него после смертельного случая с Мияко.

Со всеми предосторожностями Тильда стала собирать информацию после того, как им с отцом тоже послышалась эта музыка. Это называлось синдромом «марсианской задумчивости», и в его наиболее острой форме люди уходили в эти города и там умирали. Обычно это случалось с теми, у кого были проблемы со здоровьем, или с глубоко несчастными людьми. Что, конечно, много говорило об этом пресловутом браке весны с зимой, как судачили о супружестве Мияко со Стивеном. Не было никаких признаков плохого здоровья у двадцатисемилетней Мияко. И оставалось только одно объяснение. Которое, мягко говоря, не укрепляло репутацию Стивена.

Этот «марсианский синдром» осложнялся фактом расположения большинства марсианских городов на плодородных почвах, что послужило причиной их быстрого уничтожения. Города сровнивались с землей, и синдром охватил множество людей. Объединенное правительство срочно наложило запрет на демонтаж и разрушение городов, но пока этот запрет оформлялся законодательно и проделывал свой путь через парламент, остался только один город. Именно он стоял на противоположном от фермы Маккензи берегу озера. Со временем случаи развития синдрома стали не такими острыми, хотя полностью из практики наблюдений не исчезли, и вот сейчас марсиане пели в голове у Тильды, и она все больше погружалась в разум погибшей женщины.

Она вздрогнула и поняла, что прошло уже изрядно времени, а Ноэл-Па, наверное, не помешает помощь в приготовлении завтрака. Она надела узорчатый экокомбинезон и ботфорты, что по виду позволяло определить ее как дочь фермера, – условие, на котором настаивал дед. Поскольку большинство служб и филиалов Космического Командования размещалось вблизи экватора для облегчения запусков, до этого ее жизнь проходила в теплых и экзотических местах – в австралийском Золотом Берегу, Гавайях, островах Флоридского рифа, бразильском Сан-Паулу, где негласной униформой были сандалии и купальный костюм. Сейчас она живет в древнем, почти безвоздушном мире, где трещина в куполе или невесть откуда взявшаяся буря, сбивающая сверхлёгкие флаеры, на которых тут все летали, без труда могут тебя убить. Распушая волосы, лежавшие локонами на плечах, она подумала: конечно, и на Земле существовали вещи, которые могли убить ее, но дома мир не выглядел таким активно враждебным. Просто нет сил ждать, когда же она вырвется отсюда!

Она прошла через большую гостиную. Каблуки сапожек постукивали о каменный пол. Дом Маккензи был вырублен из красных скальных пород, обступавших ложе древнего озера с трех сторон. Его три этажа вмещали два поколения назад многочисленный и шумный клан, но теперь в нем оставалось только четверо его бывших представителей: дедушка Стивен, его сын Кейн, муж Кейна и их единственнный ребенок – Тильда.

Тильда проверила свое новостное кольцо-шарик. Там было послание от Али аль-Джахани, одного из немногих проживающих в этих краях ее сверстников. Его семья владела фермой к западу от них, и ему позволялось уже пропускать некоторые фермерские работы перед отбытием через несколько недель в Париж, чтобы начать там обучаться медицине. Он предлагал слетать на марсианский Олимп, на что она ответила согласием присоединиться.

Тильда также располагала свободным временем, потому что если Ноэл-Па согласился на ее обучение летному делу на длиннокрылых местных флаерах, он всячески противился ее привлечению к другим видам марсианской деятельности. К примеру, попыткам Стивена направить ее на работы в сортировочные и упаковочные павильоны. Она, как и Али, собиралась скоро отправиться в колледж. И не было никакой необходимости осваивать премудрости фермерской поденщины.

Ароматы коричных круассанов и булочек из дрожжевого теста, поджаривающегося бекона и насыщенный чувственный аромат кофе сопровождали ее на пути в кухню. Ноэл-Па ходил вокруг большого каменного стола, расставляя тарелки и раскладывая столовые серебряные приборы. На Земле Папочка Кейн поддерживал «огонь домашнего очага», как это называл Ноэл-Па, но здесь, на ферме Маккензи, Кейн демонстрировал умения, недостающие Ноэлу: как управляться с большими тракторами, уборочными комбайнами, молотилками. Ноэл-Па мог, конечно, научиться, но Папочка Кейн уже владел этими знаниями загодя, таким образом они поменялись ролями. Тильду не удивило, что бывший военный офицер показал отменные умения на кухне, как и прежде в сражениях.

Он обернулся на ее шаги и поцеловал в макушку. Она его крепко обняла.

– Итак, чем тут помочь?

– Взбить яйца для фриттаты.

Она взбила три дюжины яиц и помогла Ноэлу-Па приправить их и перелить в гигантскую сковороду. Яйца присоединились к бекону, уже запекавшемуся в духовке.

– Я думала о Мияко вчера вечером. Мне казалось, я сама была Мияко. Она приветливо общалась с марсианами, и они пригласили её к себе, угощали ее едой, а затем был храм, – тихо сказала Тильда своему отцу.

Он взглянул на нее с тревогой, лицо его напряглось.

– Я не сошла с ума.

– Знаю.

– Так значит, ты тоже о ней думал? – спросила Тильда.

Ноэл-Па сверился с часами на рукаве своего костюма и покачал головой.

– Не сейчас. Не здесь, – произнес он. Затем он стал вслух отсчитывать в обратном порядке: – И три… два… один.

Послышались неразборчивые звуки голосов и шарканье подошв обуви, очищаемой от грязи на закрепленном сразу за дверью скребке. Неженатые работники фермы, которые проживали в общежитиях неподалеку вдоль дороги, Папочка Кейн и дед Стивен зашли в кухню.

Мысли Ноэла были в совершенном смятении, пока он доставал фриттату из духовки. Каким образом погибшая супруга его тестя могла проникнуть в его воображение и в воображение его дочери? Он явственно ощущал все одиночество, грусть, ненависть Мияко. Ненависть к ее пожилому супругу. Горечь и негодование по отношению к семье, по существу продавшей её Стивену. Или же просто его недовольство тестем выразилось в форме подобного фантома?

«Well, why not just make a damn omelet?» the old man asked.

«A little hard to flip three dozen eggs, and this way I could time it for when you all came in,» Noel said placidly. Peace at any price, he reminded himself.

Ноел посыпал свежей петрушкой блюдо из подошедших яиц и нарезал его на индивидуальные порции. Тильда достала бекон и коричные рулеты, и все было расставлено на длинной столешнице.

Стивен сел во главе стола, а Кейн с другой стороны. Никому не пришло в голову оставить свободным место рядом с Кейном, а Кейн не возразил. С чувством какой-то нелепой обиды Ноэл занял другое место на общей скамье.

– Что это такое? – вопросил Стивен.

– Фриттата… такой итальянский омлет, – ответил Ноэл.

– Ну, и почему нельзя было сделать человеческий омлет? – спросил старик.

– Немного затруднительно взбивать тридцать яиц, а так я успел приготовить блюдо к вашему приходу, – примирительно ответил Ноэл. «Мир любой ценой», – напомнил он себе.

Стивен лишь харкнул в ответ. Ноэл заметил, как Тильда глянула на Кейна, но тот уставился в свою тарелку. В первый месяц после их прибытия Кейн постоянно импульсивно бросался на защиту Ноэла от нападок отца, но теперь перестал. Сперва сам Ноэл просил Кейна не реагировать так остро, думая, что Стивен в итоге примирится с ним. Но его тактика мирного наступления провалилась, и через некоторое время он стал чувствовать, как Кейн начинает солидаризоваться с отцовской постоянной раздражительной критикой Ноэла.

Их сексуальные отношения всегда были полноценными и активными, но даже эти периоды близости стали реже из-за обычной физической усталости Кейна. Во всяком случае, так Ноэл успокаивал себя, слушая похрапывания Кейна и тоскуя по его любовным прикосновениям.

Ноэл томился одиночеством и отчуждением.

Одиночеством и отчуждением, как и Мияко.

Ноэл изучал такой знакомый и любимый профиль мужа и задавался вопросом, когда вдруг он прилепился к чужому человеку. Он хотел поймать взгляд Кейна, и на какой-то миг ему это удалось, перед тем как молодой человек отвел взгляд в сторону. Ноэл знал эту манеру. Знал, что означает подобное поведение. Оно свидетельствовало о нарастании чего-то такого, о чем Кейн не хотел говорить с ним. Аппетит у Ноэла пропал. И запах еды стал почти тошнотворным. Ноэл отодвинул свою тарелку.

Стивен фыркнул.

– Видишь, даже тебе не нравится это чертово блюдо, – сказал он.

Ноэл сохранял дружелюбное выражение лица, но убрал руки на колени, чтобы никому не было видно, как они сжались в кулаки. И снова в голове пронеслось, как заклинание: чтоб тебя разбило, чтобы тебя разбило, чтоб тебя хватил удар!

Он мало общался со своим тестем до переезда сюда. Стивен и Кэтрин, мать Кейна, были у них на свадьбе, которая состоялась на Земле. Кэтрин была милой женщиной, с грубовато-добродушными и сердечными манерами. Чего никак нельзя было сказать про Стивена. Ясно – он был против, чтобы его сын женился на этом «земляном червяке», хотя у Ноэла в его карьере была масса назначений по всему миру от Космического Командования. Для Стивена это не имело никакого значения, он всех разделял на уроженцев Марса и прочих: Ноэл был как раз из прочих.

На крестины Матильды Стивен приезжал уже один. Кэтрин умерла за два года до этого от скоротечного рака. Тогда уже старик постарался убедить их вернуться обратно на Марс и таким образом сделать Тильду истинной Маккензи. Позиция Кейна была тверда, и он отказал. Ноэл как раз стал коммандером, и звание адмирала для него было уже не за пределами возможного, к тому же Ноэл знал, как Кейн любит мягкий бриз и теплое солнце Земли. И как ему нравится гулять вечерами с ним, рука в руке, без разъединяющего барьера экокомбинезона. И что он вовсе не рвался вновь копать картошку или молотить пшеницу.

Ноэл знал, как было больно Кейну, когда Стивен объявил о своей новой женитьбе и когда старый негодяй, не стараясь смягчить ни слова, цинично объяснил, почему он это делает. Мияко нужна была в качестве родильной машины, по мнению этого типа. Как шанс положить начало новой семье, семье фермеров, настоящей марсианской семье. Семье, которая бы чувствовала и понимала историю и преемственность и никуда бы не уезжала из этих мест. Затем случилась эта трагедия с гибелью Мияко, и Кейн счёл своим долгом вернуться, а понятие долга Ноэлу объяснять было не нужно.

Завтрак закончился, и фермерские работники вернулись к своим обязанностям во главе со Стивеном. К удивлению Ноэла, Кейн остался и помог ему с Тильдой убрать со стола и загрузить посуду в моечную машину.

– Чем ты сегодня собираешься заниматься? – спросил Кейн у дочери.

– Мы с Али полетим на флаерах к Олимпу.

– Ладно. Хорошо тебе провести время, – сказал Кейн, поцеловав ее в щечку.

– А как там с метеопрогнозом? – спросил Ноэл, стараясь сохранять непринужденный тон, чтобы не выдать родительской обеспокоенности.

– На следующие два дня пыльных бурь не предсказывают, – ответила она беспечно. Положив руки ему на плечи, она стала на носочки и чмокнула его в щеку. – Не волнуйся.

В ее голубых глазах танцевало упрямое и любопытное озорство. Самая очевидная наследственная черта, которую он передал своему ребенку. Теплый оттенок ее кожи цвета кофе с молоком и каштановые кудри – это все досталось от Кейна. В груди у Ноэла защемило. Дверь на задний двор закрылась за ней, и на кухне стало неожиданно тихо.

Он повернулся к мужу и улыбнулся.

– Ну вот, теперь весь дом в нашем распоряжении, – сказал Ноэл, вкладывая будоражащий призыв в свои слова. Но мрачно-суровое выражение лица Кейна нисколько не прояснилось, а стало даже жестче.

– Да? И что я теперь сделал не так? – спросил Ноэл.

– Давай поговорим об этом в нашей комнате.

Ноэл укоротил свой шаг, чтобы не обгонять своего миниатюрного супруга. Их комната являла собой гармоничное соединение их личных пристрастий. Полка с древними книгами из переработанных деревьев, несколько абстрактных картин Кейна, чью перевозку сюда с Земли они специально оплатили. Кейн намеревался заняться живописью, когда они где-то прочно осядут в собственном жилище, но, как и многие другие, этот план не материализовался. Боевые доспехи Ноэла стояли в углу комнаты, наподобие латника из какой-то инопланетной армии.

– О’кей, что не так? – спросил Ноэл.

– Отец записал Тильду в Лоуэллский университет на агрономический факультет.

– Ну, я думаю, он может забрать свои деньги назад, – произнес Ноуэл. – Она собирается в Кембридж и отбывает туда через три недели.

Кейн отвёл взгляд, потом подошел к туалетному столику и начал переставлять там предметы.

– Я отменил ее предварительную регистрацию на рейс на Землю и позвонил в приемную комиссию.

– ЧТО? – Это был тон, приберегаемый Ноэлом для рекрутов, нарушающих субординацию.

– Она моя наследница.

Ноэл сдерживался от перехода на повышенный тон.

– Что же случилось с планами «мы продадим это после него»? – Кейн перешел в другую часть комнаты и ничего не ответил. – Я полагаю, этот план больше не действует?

– Это честная работа и честный образ жизни, может быть, даже благородный и почетный. Мы кормим Землю, – сказал Кейн, занимая оборонительную позицию.

– Мой прапрапрадед выстроил этот дом, вспахал эту целину впервые за тысячи лет. Это правильно, что Маккензи будут продолжать здесь свое дело.

– Тильда также и Майкельсон, и она имеет другие планы. Я имею другие планы.

– Я думал, твой план – быть со мной, – произнес Кейн.

– Так и есть, но… – теперь настала его очередь вести разговор. – Ты же не хотел жить, как он. Ты говорил, ты никогда не захочешь вернуться.

– Планы меняются.

– Несомненно. Но ты и твой ужасный отец не имели права принимать это решение о будущем Тильды.

– Вот это и вышло наружу.

– Да, он поганец, и ты это знаешь. Ты обычно так и говорил. И Тильда отправится в Кембридж, хотя бы мне пришлось самому её туда отвезти.

– Ты не сможешь. Мы остановим твой вылет в порту. Она дочь уроженца Марса. Мы можем удержать ее здесь.

Ноэл схватился за голову.

– Я больше не понимаю тебя и не знаю, кто ты, вообще, есть. Как ты можешь творить такое по отношению к своей дочери? Ко мне?

Кейн пересек комнату и схватил его за плечи.

– Смотри, пусть он думает, что победил. Когда Тильде исполнится двадцать один год, она сможет делать все, что ей заблагорассудится, но это даст мне время поработать со стариком… и тогда… и… вещи могут измениться.

– Во-первых, старик не меняется. Он днями напролет твердит нам, насколько он чертовски стоек, упрям и ни на что не поддается, – сказал Ноэл с горечью. – И во-вторых, не думаю, что можно рассчитывать, что всё сложится так, что он умрёт, а ты удобным образом избежишь противостояния ему. К тому же три с половиной года – слишком большая задержка для Тильды. Как изучение агрономии в задрипанном колледже на Марсе поможет ей попасть в хороший университет, особенно после того, как она уже раз отказалась от места.

Кейн оцепенел.

– Я оканчивал Лоуэлл.

– Я не имел в виду…

– Нет уж, имел. Ты думаешь, здесь мы все наподобие туповатых селян, этаких зажиточных простаков из Хиксвиля.

– Не меняй тему. Это уход в сторону. Ты должен ясно осознать и не обманывать себя относительно своих действий. Ты выбрал выход для трусов. Не перечить отцу и не отстаивать свою позицию, позволяя тем самым страдать Тильде и мне из-за своей бесхребетности!

В тот же момент, когда эти слова вырвались у него, Ноэл пожалел, что не подыскал других слов. Даже несмотря на смуглую кожу Кейна, было заметно, как кровь ударила тому в лицо.

– Вот теперь-то я вижу, как известный офицер КосмоКома думает обо мне!

Он взвился и ринулся к двери.

– Кейн, постой! Мне жаль, я…

Тяжелая металлическая дверь закрылась с тихим шуршанием, но казалось, она громко хлопнула за ним.

Тильда отбросила назад фонарь и забралась в свой чрезмерно ярко и многоцветно раскрашенный ультралёгкий флаер. «Вероятно, из-за вездесущести красного цвета на Марсе местные жители имели склонность применять такие безумные сочетания цветов?» – задумывалась она. Ее был выкрашен под серебро с голубыми звездами и лунами и многоцветными спиральными вихрями повсюду, на большей части поверхности крыльев и фюзеляжа. Она медленно покатилась по направляющим мимо больших гусеничных грузовиков, которые транспортировали их ценные грузы в космический порт Лоуэлл-сити. Разгона по наклонным направляющим и сверхдлинных крыльев хватило, чтобы ухватиться за разреженную атмосферу Марса, и вот она уже летит. Вдалеке она различила черный флаер Али с серебряными молниями, который также набирал высоту, забираясь все выше в румяные небеса.

Она заложила вираж, чтобы приблизиться к нему, и они полетели дальше на параллельных курсах, почти касаясь крыльями друг друга над марсианским городом. Хотела бы она знать, что марсиане из ее видений подумали бы теперь о нём. Самоцветные башни почти не изменились, но улицы и бульвары почти сглажены, засыпаны красной пылью, над которой выли и стонали нестихающие марсианские ветра вместо песенных мелодий.

Тень от крыльев ультралегких флаеров пронеслась по пескам и скалам этой планеты, играя в догонялки с мелкими песчаными вихрями, танцующими вокруг кратеров и на плато. Неяркий свет далекого марсианского солнца поблескивал на куполах, покрывающих поля местных поселенцев.

Через ветровое стекло девушка разглядывала надвигающуюся массу горы Монс Олимпус, самого крупного вулкана Солнечной системы. Вершина упиралась в красное небо Марса, а несколько облачков зацепились за склоны, словно гора куталась в тонкую шаль.

Али нарушил молчание.

– Мне этого будет не хватать.

– А ты бывал на Земле?

– Нет.

– Тебе там понравится.

– Мама боится, что мне не захочется возвращаться.

– И что ты ей сказал?

– Я пообещал вернуться. – Он чуть помедлил. – Но я солгал. Совершенно не знаю, какие у меня будут планы после того, как я проведу столько лет в земном гравитационном колодце – сначала колледж, интернатура, возможно – ординатура.

– Может, тогда было бы честно так и сказать? – предположила Тильда.

– Она и так всё время плачет. Что с ней будет, если я ей так прямо скажу?

Они перелетели канал, и Тильда вдруг предложила:

– Давай сядем.

– Зачем.

– Хочу кинуть камушек в канал. Никогда прежде не пробовала.

– Надеешься, что-то оттуда выползет? – поддразнил Али.

– Конечно, нет. Просто… поддержи меня, ладно?

– Ладно.

Они выбрали ровный участок неподалеку от чёткой линии канала и посадили флаеры. В уменьшенной гравитации Марса они могли делать длинные летящие шаги, вскоре достигнув кромки канала. Та совершенно явно была искусственного происхождения, словно вырезанная лазером, с совершенно отвесными стенками. Тильда знала, что первые исследователи опускали зонды в каналы, но ничего не обнаружили. Только стенки из стекловидного материала. Для чего марсиане строили их? Для какой цели?

Вначале страх, что кто-то мог обитать в их глубинах, несколько отпугивал колонистов, и они опасались селиться вблизи каналов, но годы шли, и никто оттуда не показывался, поэтому потребность в воде вытеснила страх. Родная планета в тисках климатических изменений постепенно утрачивала посевные площади, миллиардам землян требовалась новая житница. Поэтому все предупреждения и опасения были отодвинуты, на Марс потянулись колонисты.

Тильда встала на колени у кромки канала и взяла камушек.

Бросила его вниз. Подождала какое-то время, считая удары сердца.

Как и ожидалось, ничего не случилось.

– Так странно, что они не оставили никаких записей, – сказал Али.

– Полагаю, О’Нил прав, и они передавали информацию через музыку, – ответила Тильда, ссылаясь на теорию наиболее известного ксеноархеолога Марса.

– Такой метод уж очень громоздок. А что, если ты – марсианин, которому слон на ухо наступил? Тогда ты будешь вроде немого?

Тильда рассмеялась, сбрасывая груз нескольких недель постоянного напряжения.

– Интересный вопрос.

– Со мной всегда так. Масса интересных вопросов и никаких ответов, – сказал Али. У него была симпатичная улыбка. – Чего ты теперь хочешь?

– Наверное, пора домой, – неуверенно сказала Тильда.

– У меня с собой надувная палатка, мама уложила нам с собой ланч.

– А может, махнём к Лицу? Сможем там друг другу процитировать «Озимандию».

Полёт занял ещё час. С воздуха Лицо было массивным, его суровое выражение со слепо вперившимися в красное небо глазами и прямой линией рта легко различимым. Но после посадки всё рассыпалось на разрозненные красные скалы. То, что различимо из космоса, для восприятия на поверхности оказывается слишком велико.

– Интересно, как они вырезали его черты? – спросил Али, когда они устанавливали палатку.

– Должно быть, с воздуха, – сказала Тильда. – Лазерами.

– Не хотел бы я быть на месте парня, который промазал мимо контура, – сказал Али, открывая баллон с кислородом. Тильда установила небольшой обогреватель и с облегчением сняла шлем.

Миссис аль-Джахани чудесно готовила и упаковала им баклажанную икру баба-гануш и цыплёнка карри с нежным хлебом питой. На десерт – сочащуюся мёдом пахлаву. К счастью, пчёлы быстро привыкли к жизни под куполами. Что было весьма удачно, поскольку на Земле они почти исчезли.

Когда Али ещё дома укладывал корзинку для пикника, он набрался храбрости и сказал:

– Я вот думал. Я еду в Париж. Ты будешь в Кембридже. Вовсе недалеко. Может, получится… встречаться.

– Я не против, – сказала Тильда, вдруг увидев в красивом темноволосом Али потенциального партнёра. Конечно, стоит об этом ещё поразмыслить, но в тот момент предложение окутало её радостным возбуждением.

Они вновь надели шлемы, сложили палатку и убрали её во флаер Али. Затем направились к Лицу. Кто-то из предыдущих посетителей-людей вырезал ступеньки на боку гигантской лежащей скульптуры. Тильда ощутила смутную неловкость, взбираясь по ним, но потом пожала плечами: в конце концов, не она же это сделала, было уже поздно что-либо исправлять. Наверху они прошли по массивному подбородку, перебрались на щеку и остановились, глядя в провал левого глаза.

– Интересно, кем он был, – тихо сказала Тильда.

– Вот почему им следовало оставлять записи, – сказал Али.

Он помолчал, затем добавил:

– Эй, хочешь прийти к нам поужинать?

Тильда вспомнила мрачное молчание за столом в доме Маккензи и радостно кивнула.

– Да, спасибо. Я сообщу своим, когда мы взлетим.

– Тогда лучше не задерживаться, – сказал он, щурясь на заходящее солнце.

Ноэл-Па дал своё согласие, но каким-то напряжённым голосом. Он надеялся, что они с Папочкой Кейном не разругались снова.

Небольшой солнечный диск опустился за горизонт. Взошли луны Марса и разминулись, двигаясь по своим разнонаправленным орбитам. Без существенной атмосферы звёзды казались совсем близко. Словно сговорившись, юноша и девушка летели в молчании, переживая этот момент. Через некоторое время показались купола фермы, поблескивая на горизонте, словно пойманные звёзды. От башен марсианского города протянулись пальцы теней, которые будто хотели схватить звёзды и луны.

Ужин в доме аль-Джахани был шумным, очень вкусным, немного беспорядочным, но очень весёлым. Лицо миссис аль-Джахани, обрамлённое шарфом, выглядело изысканной камеей. У мистера аль-Джахани на коленях сидела их младшая дочь Жасмин. Двое младших братишек Али исподтишка щипали друг друга, а Сирадж, озорно посверкивая чёрными глазами, завёл дразнилку «У Али подружка», чем в конце концов заслужил от старшего брата тычок.

Это напомнило Тильде весёлые обеды в уютном семейном кругу с отцами до переезда на Марс. Она с некоторой завистью подумала, как было бы хорошо, если бы они вырастили для неё маленького братика или сестричку, но понимала, что такая технология для офицерского жалованья была дороговата. И всё же теперь их ситуацию разрешить было бы легче. Возможно, кто-то из этих воображаемых братьев-сестёр захотел бы стать фермером и это бы смягчило деда Стивена.

После ужина они играли в маджонг и скраббл, к большому неудовольствию мальчишек, которые хотели загрузить симуляцию и пострелять пришельцев. Когда Жасмин уснула у матери на руках, Тильда поняла, что пора прощаться. Али проводил её до флаера и сжал её руку на прощание.

– Было очень хорошо. Благодарю, что ты согласилась провести день со мной, – тихо сказал он.

Тильда посмотрела на очертание его щеки, рот с восхитительно полной нижней губой и подумала, что, будь они на Земле, он бы сейчас наклонился к ней и поцеловал, но тут их разделяли шлемы. Взамен она тоже сжала ему руку.

– Спасибо, что пригласил. Всё было чудесно.

– Нужно ещё раз встретиться перед отъездом.

Он обнял её, и Тильда с удовольствием откликнулась. Затем она забралась во флаер и перелетела через канал, разделявший их две фермы.

С удивлением она обнаружила, что оба отца ждали её возвращения в гулкой гостиной. Ноэл-Па выглядел бледнее обычного и сидел с таким неподвижным лицом, что больше походил на статую, чем на живого человека. Папочка Кейн обнял её за плечи и подвёл к дивану, но почему-то не глядя на неё прямо.

Затем он заговорил, и с каждым произнесённым Кейном словом Тильда чувствовала, как жизнь покидает её. Ей захотелось кричать, бежать куда-то, кидаться на каменные стены, которые, казалось, сжимаются вокруг. Она сидела сгорбившись, лелея свою боль.

– Но… но я вовсе не хочу изучать агрономию, – наконец сказала она. Продавливать слова сквозь горло, болевшее от невыплаканных слёз, было мучительно. Тильда всё же попыталась улыбнуться. – С растениями у меня, папочка, ничего не получается, ты же знаешь. У меня даже фикус умер!

Всегда раньше Папочку Кейна удавалось рассмешить, но на сей раз он был неколебим.

– Ты – Маккензи. А мы выращиваем всё.

– А некоторые из нас убивают кое-что.

Взгляд Тильды метнулся к другому отцу, и её испугало выражение лица Ноэля, с каким он смотрел на мужа. Кейн вздёрнул подбородок и сузил глаза, посмотрев на Ноэля.

– Это, вне всякого сомнения, прозвучало угрозой.

– Я просто имел в виду, что я солдат. Ты ведь почему-то не заставляешь её вступить в Космические силы. Почему она обязательно должна продолжать твою семейную традицию?

– Ты сам сказал, что убиваешь, – неприятным тоном сказал Кейн. – А для неё я хочу иного.

Тильда встала и положила дрожащие пальцы на руку Кейна.

– Я тоже хочу для себя иного, но это должно быть то, чего именно я хочу. А я хочу изучать философию и историю религий. Хочу понять марсиан и обитателей ледяной Европы. Пожалуйста, Папочка.

Голос её в конце прервался, и она боялась, что просьба получилась как у пятилетнего ребёнка, который клянчит игрушку.

– Марсиане мертвы. А существа с Европы, вероятно, вообще не обладают разумом, и ты со своей степенью сможешь только преподавать, – сказал Кейн.

– А что в этом плохого? – отрывисто спросил Ноэл.

– Это бесполезно и бессмысленно, – Кейн шумно дышал. Он посмотрел на Тильду сверху вниз: – До твоего совершеннолетия мы с твоим дедом оплачиваем счета и устанавливаем правила. Ты отправишься в Лоуэллский колледж. Занятия начинаются через пять недель.

Она не выдержала именно суровости тона, который расстроил её сильнее слов. Тильда всхлипнула и выскочила из комнаты. Ничего не видя от слёз, застилавших глаза, она бежала к себе в спальню; до ушей донёсся оправдывающийся голос Папочки Кейна:

– Она выплачется и назавтра будет в порядке. Дети быстро всё переживают.

Ноэл резко бросил:

– Ты разбил нашей дочери сердце! Не думаю, что она сможет простить тебя за это.

Когда Ноэл осторожно зашёл к ней в спальню, то увидел, что она в изнеможении заснула. Тихое шуршание раздвижной двери не разбудило её, и ему пришлось потрясти дочь за плечо. Она села, отлепляя приставшие волосы от мокрого лица. Глаза её были красны, веки набрякли, и она зажмурилась, когда Ноэл включил ночник.

Он присел на край кровати, и тогда она отчаянно обхватила его руками.

– Неужели они действительно могут меня тут держать насильно, пока мне не исполнится двадцать один?

– Да. Тут действуют марсианские законы, а они всегда были довольно консервативны.

– А ты пришёл уговаривать меня потерпеть. – Из её голоса исчезла молодая энергия. Она говорила, словно старушка.

– Нет. – Он нервно мял край покрывала. – Есть способ обойти это правило совершеннолетия. И здесь марсианский консерватизм нам на руку.

Она приподнялась на постели и теперь стояла на коленях, в душе затеплилась надежда.

– Хорошо, я согласна. Что нужно сделать?

– Погоди. Дай рассказать. Может, ты ещё решишь, что агрономический факультет Лоуэлльского колледжа предпочтительнее. – Он помолчал, затем набрал в грудь воздуха и заговорил снова: – Нужно вступить в армию. Это допускается с семнадцати лет с разрешения лишь одного из родителей. Затем ты подаёшь рапорт на зачисление в программу получения высшего образования – «От зелёного к золотому». Ты служишь год, но с твоими результатами тестов, дисциплиной и рекомендациями командиров, которые мне обязаны многим, ты будешь зачислена. Кембридж держит для тебя место. Ты будешь учиться в университете, нужно только год отслужить. И станешь офицером.

Она нахмурилась, прикусив губу.

– Я должна буду изучать то, что прикажет Космическое Командование?

– Им не важно, какую ты выберешь специальность. Только успехи в освоении.

Она размышляла. Возможно, примеряла на себя синюю с золотом форму, подумал Ноэл.

– Ты научил меня стрелять.

– Верно.

– А может скоро случиться война?

– Трудно сказать. Не думаю. После восстания на Поясе Астероидов земные политики, похоже, поняли, что намного полезнее вести с колонистами переговоры, чем давить на них силой. Надеюсь, эта тенденция продолжится.

– Вот что тебя больше всего во всём этом злит – что на нас давят, верно?

Он крепко обнял её.

– Да, думаю, так и есть.

– Тогда хорошо…

Он приложил палец к её губам.

– Нет, я хочу, чтобы ты хорошенько подумала. Помни, гарантии, что это сработает, у нас всё же нет. Планы могут разлететься в дым. Дай мне знать через несколько дней. Но что бы ты ни решила, прошу тебя не перечить Стивену. Если он сочтёт тебя упрямой и непокорной, нам будет труднее ускользнуть. Это если ты решишь добровольно вступить в армию.

Она думала три дня. Просматривала фильмы и документальные записи о восстании в Поясе Астероидов на своём шоу-симуляторе. Сможет ли она пройти базовую подготовку? Вероятно. Она в неплохой форме и любит энергичные движения. Оружие её не пугало. Смерть страшила. Но ведь она всем страшна, чем это отличается от чувств всех прочих людей?

По совету отца Тильда не стала устраивать сцен. Стивен принял её молчание за согласие и окружил её вниманием. Каждый раз, обнимая её, он бросал победный взгляд на Ноэл-Па, будто говоря: «Она теперь моя». К своему зятю Стивен стал ещё более нетерпим.

На третью ночь они втроём сидели в гостиной. Ноэл-Па на диване зашивал одну из рубашек Кейна, пока Кейн просматривал каталог семян на своём видеокольце.

– Когда Тильда начнёт учёбу, мне хотелось бы оставить пока работу по дому и присоединиться к тебе в поле, – сказал Ноэл-Па.

– Мне бы тоже этого хотелось, но, может, не сразу. Отцу нравится работать со мной в паре.

– А почему он не может работать с вами обоими? – спросила Тильда, хотя это было скорее вызовом, чем вопросом.

Ноэл-Па бросил на неё предупреждающий взгляд, а Кейн выглядел измученным и раздражённым.

– Знаешь, просто сейчас не лучшее время. Лучше пока…

Он не договорил.

– Что пока? – потребовала ответа Тильда.

– Я ложусь спать, – рявкнул Кейн и вылетел из гостиной. Тильда заметила, как Ноэл проследил за ним взглядом и как печальные складки пролегли у него на лице.

– Пойдём, посмотрим на звёзды перед сном? – предложила она.

Ноэл кивнул и вышел из дома вслед за ней. Купол приглушал сияние звёзд, а быстро летящему над головами Фобосу придавал радужный ореол.

– Я приняла решение. Хочу завербоваться. А когда я улечу, возможно, деду придётся принять тебя и перестать хвататься за меня как надежду.

Он ласково погладил её по руке.

– Не волнуйся обо мне. Давай сначала перебросим тебя на корабль КосмоКома.

Он подставил ей локоть и под руку повёл на поле, где просматривались все подходы, а их самих бы никто не мог подслушать.

– Долговременный прогноз уверенно предвещает начало сильнейшей пылевой бури на послезавтра. Она будет двигаться к Лоуэлл-сити, но мы сможем её опередить.

– А Папочка со Стивеном не смогут за нами последовать, потому что к тому времени, когда они поймут, что нас нет, взлететь будет нельзя, а гусеничные машины слишком медленные по сравнению с нами.

Ощущение общей тайны возбуждало.

– Именно так. Отправляйся вместе с Али завтра и собери, что хочешь взять с собой. Много не бери. В шкафчики КосмоКома много не запихнёшь. Оставь всё в кабине флаера.

Вид набирающей силу бури испугал Тильду. Сила бури должна была стать чудовищной, на юге вздымались клубы до самого верха атмосферы, зловеще меняя форму от порывов ветра. Постоянный гул выводил из себя, но когда буря накроет купол, она будет реветь и выть, как тысяча баньши. Кейн и Стивен давали распоряжения работникам по проверке куполов.

– Мы с Тильдой пойдём проверим флаеры, – крикнул Ноэл-Па, когда они проходили мимо совещающейся группы.

– Погодите! – окликнул было их Стивен.

– Слушайте, отец, если есть что-то, чему я давно обучен, так это как прочнее закрепить флаер. У меня на эту тему вполне хватало практики. – Ноэл-Па не стал ждать ответа, а взял Тильду за руку и поспешил к шлюзу, который был ближе всего к флаерам.

Стоило ступить наружу, как ветер чуть не сбил Тильду с ног. Ноэл-Па обхватил её за талию и стабилизировал. Согнувшись навстречу ветру, они побежали к флаеру Тильды. Ноэлю-Па пришлось повозиться с колпаком, чтобы его открыть. Отец подсадил её, и Тильда забралась внутрь. Он прижал свой шлем к её и крикнул:

– Я открою зажимы, и тебя сразу поднимет в воздух.

– А как ты…

– Я справлюсь. Приготовься.

Он закрыл колпак и спрыгнул на землю. Затем отпустил зажимы. Флаер задрожал. Когда отец от него отошёл, Тильда начала движение по направляющим, а ветер с силой налетал на борт и заставлял вибрировать длинные крылья. Она взлетела, сделала круг и увидела, как отец подбежал к другому флаеру, откинул колпак и отпустил один державший флаер зажим.

Ветер всё крепчал, пыль затмевала солнце, создавая непривычный сумрак. Тильда с трудом удерживала управление, пока отец побежал освобождать второй зажим. Из шлюза вырвался сноп света на красную землю. Оттуда показалась фигура в экокомбинезоне и кинулась на Ноэля. Слишком низенькая и широкая, чтобы быть Кейном. Тильда включила радио и услышала яростную ругань деда в наушниках:

«Ублюдок! Сукин ты сын! Тебе её не отнять у меня».

«Стивен, – голос Ноэля-Па был громкий, но всё ещё увещевающий. – Это же…»

Но он так и не договорил. Старик ринулся на него, осыпая ударами. Ноэлю-Па удалось удержаться на ногах, но теперь они стояли, словно обнявшись. Стивен продолжал наносить удары, а офицер КосмоКома пытался сдерживать натиск и не отвечать ударами на удар. Наполовину закреплённый флаер болтался из стороны в сторону, как хвост взбесившегося скорпиона. Тильда всё позабыла об их планах. Она перевела радио на канал аварийной связи и закричала: «Папочка! Папочка! На помощь!»

Было всё труднее удержать крылья ровно под порывами воющего ветра. Ноэлю-Па удалось оттолкнуть Стивена, но он не заметил, как хвост флаера мотнуло сильнейшим порывом ветра в его сторону. Удар пришёлся по его спине и затылку, и Ноэл рухнул на песок.

– Папа! – крикнула Тильда и повернула нос своего флаера на посадку.

Она дрожала от страха и из-за этого, в совокупности с ветром, села ужасно плохо. Одно колесо сломалось, а крыло глубоко зарылось в песок и смялось. Она откинула колпак и выкарабкалась наружу. Едва не падая, ринулась к отцу. Стивен стоял рядом с ним, уронив руки и наклонившись против ветра. Он смотрел на Ноэля-Па со смешанным выражением потрясения и ярости на морщинистом лице.

Тильда упала на колени рядом с неподвижным телом отца.

– Ты – чудовище! Ненавистный старый мерзавец! Ты убил его. Я тебя ненавижу! Ненавижу!

Её слова хлестали Стивена не слабее ветра.

Шлюз открылся, и оттуда выскочила ещё одна фигура в эко-комбинезоне. К ним, задыхаясь, подоспел Кейн.

– Ноэл. Боже, Ноэл.

Налетел новый порыв ветра, который покатил прочь искалеченный флаер Тильды.

– Нужно укрыться под куполом! – крикнул Стивен.

Папочка Кейн, кряхтя, но всё же поднял мужа на руки, и они все вчетвером двинулись к шлюзу.

Буря разыгралась в полную силу, совсем закрыв солнце и ввергнув всех в уныние и тоску непрекращающимися завываниями за преградой купола. Ноэл лежал в постели, не приходя в сознание. Генри, один из работников, имеющий подготовку по оказанию первой помощи, сделал всё, что было в его силах.

– Его надо доставить в больницу в Лоуэлл-сити, – сказал он, но, разумеется, буря сделала это невозможным. Генри тогда только покачал головой и тихо вышел, оставив возле больного Кейна, который сидел, держа безвольную руку мужа.

Тильда сидела вместе с ними. Часы проходили за часами, и она уже падала от изнеможения.

Раз к двери спальни подошёл Стивен.

– Уходи.

– Кейн.

– Я не могу с тобой сейчас разбираться.

Кейн посмотрел на Тильду.

– Иди поспи.

– Я хочу помочь. Хочу быть тут, – сказала она.

– Поспи. Потом ты подежуришь, пока я отдохну. Хорошо?

– Ты позовёшь меня, если…

– Ничего не случится.

Она встала, перешла на его сторону кровати и поцеловала Кейна в щеку. Он тоже её поцеловал, но ни на секунду не выпускал руки Ноэля, будто одним усилием воли удерживая в его теле жизнь.

Она разделась и легла в кровать. Ей казалось, она не уснёт, но иногда тело умнее головы.

Она двигалась по улицам марсианского города, и снова улицы были полны марсиан, высоких и изящных. Среди них выделялись две фигуры поменьше. Одна совсем худенькая, с длинными чёрными волосами. А другую Тильда сразу узнала. Это был Ноэл-Па. Они шли с женщиной под руку.

Тильда побежала ему навстречу: «Папа! Папа!» Он выпустил руку Мияко и подхватил Тильду на руки. «Что ты тут делаешь?» Но он не ответил, только улыбался ей. «Давай, нам пора домой, – убеждала она. – Пойдём со мной».

Она ухватила его за руку и пыталась потянуть за собой, но он воспротивился и убрал руку. Затем они опять воссоединились с Мияко и стали удаляться. Она попыталась их догнать, но почти не двигалась с места, а отец с Мияко уходили всё дальше и дальше. Тильда стала озираться, и тут заметила марсианина наверху ступенек здания, которое она называла храмом. В складе его надменного лица и расстановке фасетчатых глаз было что-то знакомое.

Озимандия

Она взбежала вверх по ступенькам и стояла, глядя на него. В отличие от других марсиан, он тоже посмотрел на неё.

«Куда ушёл мой отец?»

Тут на неё обрушилась музыка, наполняя информацией, которую она не могла постичь, и Тильда проснулась.

Она вернулась в отцовскую спальню, где шло напряжённое совещание. Генри поднял отцу левое веко. Зрачок был так расширен, что голубая радужка почти исчезла.

– У него очень высокое давление, а пульс такой слабый, что почти не прощупывается, – сказал Генри.

– И что это означает? – потребовал ответа Папочка Кейн.

– Что у него, вероятно, внутричерепное кровотечение. Если давление не понизить, он умрёт.

– Тогда сделай это, – приказал Кейн.

Генри отступил, выставив вперёд ладони, словно отталкивая от себя приказ Кейна.

– Нет, нет, только не я. У меня нет ни знаний, ни навыков ни для чего подобного.

И выбежал из комнаты, прежде чем Кейн успел сказать что-то ещё. Отец с дочерью стояли и смотрели друг на друга.

– Такая сильная буря забьёт фильтры гусеничного вездехода. И даже при хорошей погоде туда езды пятеро суток.

Плечи его опустились, значит – он принял неизбежное.

– Так вот почему он в городе, – пробормотала Тильда себе под нос. – Он умирает и потому отправился в город.

– О чём ты толкуешь? – спросил Кейн, сердито подчёркивая каждое слово.

– Мне приснились папа и Мияко. Они были в городе вместе. Озимандия пытался мне что-то сказать, но я не поняла.

Голос её пресёкся.

– Что за безумные речи? Кто такой Озимандия? И он вовсе не умрёт! Я не дам ему умереть!

Он заходил по комнате, будто таким образом мог обогнать смерть.

Разум Тильды метался в безумных поисках выхода. Она искала альтернатив, каких-нибудь решений, но перед умственным взором отчего-то вставали тёплые карие глаза и ласковая улыбка Али. И тут она осознала, что он и был решением.

– Али! – крикнула она.

– Что?

– Он ассистировал на операциях в клинике в Брэдбери. И едет дальше учиться на медицинский факультет.

– Они на другой стороне канала, а лететь сейчас нельзя, – сказал Папочка Кейн.

– Можно перебросить кабель и сделать навесную переправу через канал.

– У нас будет мало времени, такая буря и экокомбинезон вскоре забьёт.

– Тогда нам надо поспешить, – сказала Тильда и отправилась звать Али.

К чести аль-Джахани, они не стали медлить и не заставили себя упрашивать. А вот дед Стивен назвал план безумным и запретил работникам помогать. Тильде казалось, что пальцы вот-вот превратятся в когти, и была готова кинуться на деда. Любые остатки приязни к старику испарились, и с Кейном происходило то же самое. Он подступил к старику и кричал ему прямо в лицо:

– Сукин ты сын! Ты хочешь его смерти. Кто-нибудь мне да поможет. Вероятно, есть и другие, кто ненавидит тебя так же, как и я!

Слова Папочки Кейна облили старика, словно кислотой, и Стивен сразу съёжился под его натиском. А Кейн был вполне прав. Несколько работников, которые испытывали к Ноэлю и Кейну уважение, предложили свою помощь. Тильда хотела пойти с ними, но Кейн не желал больше подвергать её опасностям бури.

– Останься с Ноэлем, – сказал Папочка Кейн, крепко обняв её. – Постарайся удержать его. – Он двинулся к двери, потом оглянулся. Его тёмная кожа посерела. – И не разрешай деду заходить в комнату.

С широко раскрытыми глазами Тильда только кивнула. Она заперла дверь и вернулась к кровати Ноэля-Па.

Прошло сорок минут, Тильда держала отца за руку, говорила с ним, напоминала эпизоды из их жизни. Наконец открылась дверь, и вошли Кейн с Али. Молодой человек выглядел испуганным, но решительным.

Подскочив к нему, Тильда его обняла.

– Спасибо, спасибо тебе.

Она смахнула слёзы, навернувшиеся на глаза.

– Не надо пока меня благодарить, но, полагаю, всё будет хорошо. Даже неандертальцы делали трепанацию, а у меня есть связь с медицинским центром в Лоуэлле через кольцо, мной будет всю дорогу руководить нейрохирург. Поэтому давайте начинать. Надо обрить ему голову и продезинфицировать кожу на голове. И ещё понадобится дрель.

На подготовку ушло больше времени, чем на саму процедуру. Папочка Кейн держал голову мужа, а Тильда – полотенце наготове, чтобы промакивать кровь. Али ввёл сверло. От визга дрели заболели зубы и стянуло где-то за глазами. Тильда крепче ухватила разом вспотевшими руками полотенце, когда сверло медленно прошло кожу и начало вгрызаться в кость. Запахло палёным, а когда Али просверлил кость насквозь, оттуда прямо ему в лицо и на грудь вырвался гейзер крови. Тильда ринулась затыкать его, но седовласая врач голографической передачи по видеокольцу резко её остановила:

– Нет, пусть течёт. Необходимо уменьшить внутричерепное давление.

Постепенно кровотечение уменьшилось до тонкой струйки и потом прекратилось совсем. Али встал и поднёс кольцо прямо к дырке в черепе Ноэля для осмотра нейрохирургу. Доктор Буш даже наклонилась у себя в Лоуэлл-сити, будто это могло приблизить, сократить расстояние в сотни миль до них. Али вынул из уха наушник, чтобы они все могли услышать её похвалу: «Молодец, Али. Выглядит вполне прилично. Очисти, наложи повязку, и через несколько часов он должен проснуться». Тильда обняла сначала отца, а потом кинулась в объятия Али. Он неловко её поцеловал, не попав в губы, но всё равно это было приятно.

Потом Тильда пошла к себе в комнату переодеться в чистую рубашку. На неё тоже попало немного крови. Она была очень горда собой, что не хлопнулась в обморок и никак по-иному не отреагировала на кровь. Может, ей и стоило пойти в армию. Но теперь, конечно же, ей такого шанса не дадут.

«Что же будет, когда Ноэл-Па очнется?» – пыталась представить она.

Но мысли были какими-то тяжелыми, наполненными ощущениями боли и опасности. Она вернулась в отцовскую спальню.

Часы проходили за часами. Зрачки у Ноэл-Па вернулись к норме. Кровяное давление снизилось, и пульс тоже нормализовался. Но в сознание он не приходил. Али снова связался с доктором Буш. Она предложила проверить мышечные рефлексы на подошве его ноги. Все рефлексы также были в пределах нормы. Но он по-прежнему лежал как будто в состоянии анабиоза, и с каждым часом казалось, что его тело под простынью прямо на глазах усыхает. Лицо Кейна осунулось и совсем посерело. Али делал частые звонки доктору Буш, но ничего из предлагаемого ею не помогало.

Буря выдохлась. Отец Али предложил прилететь и забрать его, но Али отказался.

– Не раньше, чем мой пациент придет в сознание, – таков был его ответ, и Тильде вновь захотелось поцеловать его. Один раз заглянул дед Стивен и с жестким выражением лица пристально посмотрел на плачевное состояние своего зятя. Тильда радовалась, что Али остался, это сдерживало все потоки ненависти и укоров от перехода в словесную форму громких инвектив.

Тильда вернулась в свою спальню и прилегла. Она хотела только дать несколько минут отдыха своим воспаленным глазам…

Ноэл-Па и Мияко сидели по обеим сторонам от Озимандии на верхней ступеньке лестницы, ведущей в храм. Все трое смотрели на Тильду, идущую длинным бульваром. Воздух вокруг Тильды пульсировал и…

Ее руки неожиданно по локоть погрузились в чайный куст, когда она заботливо и нежно срывала верхние нежные, едва появившиеся листочки. Детскими ладошками цвета светлого миндаля. Она взглянула вверх на отца, улыбающегося ей. «Этот чай будут пить в Белом доме и Букингемском дворце. Словно бы мы сами там побываем, когда они будут заваривать его», – сказал он, и Мияко почувствовала радостное возбуждение.

Теперь ее руки стали большими, в армированных перчатках защиты, сжимающими тяжелую винтовку. Была вспышка, когда луч лазера выжег новый кратер на Церере. Лицевой щиток моментально отреагировал затемнением, защищая глаза. Она бросилась длинным прыжком в укрытие.

– Далия? Сэм? Мэтт? Подайте звук. Поговорите со мной.

Она произносила эти слова глубоким баритоном.

Тильда спустилась по ступенькам до подножия лестницы и подошла к Озимандии.

– Теперь ты понимаешь? – спросил он.

– Эти города были хранилищами живой памяти, – произнесла она. – Каким-то образом вы могли жить вместе – живые и ушедшие. Прошлое и настоящее в тандеме. Неудивительно, что мы не могли понять этого. Это превосходило пределы наших обычных представлений, и мы воспринимали все это как музыку.

Он медленно ей кивнул своей изящной головой.

– И таким образом многие из нас были утрачены. Голоса наших предков рассыпаны в пыль вашими неугомонными потомками.

– Мы не ведали, что творим, – сказала Тильда. – Но Мияко стала связующим мостом, соединившим нас, верно?

– И ты, и твой отец как услышавшие.

Тильда обернулась к Ноэл-Па.

– Но сейчас я хотела бы забрать моего отца домой.

– Тело и дух разъединены. И на твой зов он не сможет ответить.

Тильда мгновенно проснулась, вскочила с кровати и быстро побежала к комнате отца.

– Это безумие. Ты хочешь потащить больного человека в эти руины? – сказал Папочка Кейн.

– Вынужден признаться, что я согласен с твоим отцом. – Али указал на кровать больного. – Он становится слабее с каждым часом. Транспортировка может убить его.

– Прямо сейчас, на наших глазах он теряет жизненные силы и умирает, разве не так? – обратилась она к Али.

Он некоторое время колебался, а потом медленно кивнул. Она повернулась к Кейну.

– Пожалуйста, папочка. Мы ведь уже в этом случае ничего больше не теряем. Я тебе сейчас об этом говорю – он уже ушел в этот город. Как Мияко. И думает, что уже ничто и никто не зовёт его вернуться. Ты должен убедить его вернуться домой.

Кейн прикусил нижнюю губу. Посмотрел на кровать. Простыня на груди Ноэла поднималась и опускалась уже едва заметно. Он перевёл взгляд на Али, который только беспомощно пожал плечами.

– Не думаю, что я могу еще что-то сделать.

Кейн медленно заговорил:

– Моя мать слышала эту музыку. Она хотела умереть в марсианском городе, но отец не хотел даже слышать об этом. Она просила меня помочь ей, но я был на его стороне. Он отвез ее в Лоуэлл-сити. В больницу.

Исповедь жгла его изнутри, как кислота.

– Не будь на его стороне на этот раз, – взмолилась Тильда. – Ноэл-Па не должен умереть. Ему просто нужна причина продолжать жить. Пожалуйста, папочка.

В течение доли секунды, когда казалось, что все застыло, он колебался, находясь в неверном равновесии, но затем вскочил и схватил экокомбинезон Ноэла. С помощью Тильды и Али они быстро надели его на Ноэла. Кейн поднял Ноэла на руки.

– Мой отец запретил кому-либо входить в город. Прикроешь нас, ладно? – спросил Кейн молодого человека.

– Прикрытие обеспечу.

Определив, что Стивен находится в куполе-саде, они поспешили в общий гараж машин и гусеничного транспорта. Так как поехали дном высохшего озера, плюмаж пыли вырос за ними, как хвост птицы феникс. Вскоре они уже вьехали в город и перед ними расстилался широкий проспект.

– Есть какое-то особое место, куда мы собираемся попасть? – спросил Папочка Кейн.

– Да. – Тильда смотрела напряженно и внимательно вперед через ветровое стекло. – Я знаю дорогу.

Стены зданий эхом отражали урчание мощного двигателя вездехода, а вездесущий марсианский ветер всё вздыхал и шептал на улицах. Какое-то движение привлекло боковое зрение Тильды, но это был всего лишь очередной крутящий пыль вихрь. Медленно на руины наложилась память об улицах. Уже виднелись ярко одетые толпы, танцующие на ветру воздушные змеи и вымпелы, радужные цвета башен. Музыка окружала её.

– Господи Иисусе, – воскликнул Папочка Кейн, – это она и есть? Я слышу её.

Девушка проводила их до знакомого храма.

– Вон туда, наверх. Нам надо поднять его туда.

Озимандия был уже наверху. Когда Тильда вылезла из вездехода, он ей медленно кивнул и исчез.

Кейн взял Ноэла на руки, таким образом все трое взобрались по ступенькам. Внутри завихряющиеся узоры на стенах потускнели и местами были разрушены, песок скрипел и струился под их шагами, а обувь глубоко погружалась в песок.

Музыка напоминала реку, с рокотом текущую мимо них, отражающую и преломляющую во множестве призм видения жизней и памяти инопланетян. Отец посмотрел на нее, его лицо за прозрачным щитком было напряженным.

– У меня путаются мысли. Я не знаю, что делать.

– Позови его вернуться. Скажи ему… ты знаешь, что сказать.

Кейн кивнул, стал на одно колено и положил Ноэла на пол храма. Затем, взяв руку Ноэла с надетой на нее перчаткой в свои, сказал тихо:

– Проснись, милый.

Ноэл негромко застонал и слегка пошевелился.

«Это начинает работать», – воодушевилась Тильда.

Ее видеокольцо зазвучало диссонансной нотой в марсианской музыке. Она хотела бы проигнорировать звук этого вызова, но он продолжал настойчиво звучать и искажал общую мелодию. Она ответила. Это был Али.

Его лицо на голограмме было серьезным и напряженным.

– Тильда, твой дед не успокаивается. Долбаный идиот. Полностью под эмоциями. Я пытался не допустить его в комнату, но он ворвался силой. Он знает, куда вы отправились. Он впал в дикую ярость с желанием полностью порушить город. Который переманивает и отбирает у него всю его семью. Твой дед сейчас на пути в город на громадном бульдозере.

– О господи. – Она вздохнула, – О’кей, спасибо… Я… я тогда… я что-нибудь придумаю.

Она выключила связь и посмотрела на своих отцов. Кейн прижался к своему мужу, с чувством говоря ему:

– Я очень сожалею, Ноэл. Я на какое-то время сбился с пути. Я не был уверен, кому я прежде всего должен был быть благодарен, теперь я знаю. Я люблю тебя. Пойдем домой.

Здесь не надо было посторонней помощи. Но контакт между Кейном и Ноэлом еще не окреп, он еще был слишком хрупким и слишком тонким. Она не могла отвлечь Кейна на что-то постороннее в такой критический момент. Тильда выскользнула из храма по длинной лестнице и пошла по улице. Откуда-то раздавалось чудовищное рычание тяжелой машинерии, вслед за которым раздался звук обрушения стены.

Она бросилась бежать. Обогнула угол, и там был Стивен за большим и прочным стеклом в кабине. Даже через это многослойное стекло и шлем было видно, как всё лицо старика трясётся от гнева. Он направил своего механического монстра на следующее здание, разбивая его передним ковшом.

Тильда побежала вперед, размахивая руками над головой и громко крича:

– Стой!

Она встала перед бульдозером. Дед успел затормозить всего в нескольких дюймах от неё.

– Прочь с дороги!

– Нет! Нельзя этого делать! Ты убьёшь Ноэля-Па. Его душа сейчас в городе.

– Он уже мёртв. Он сдался этим тварям. Этому месту. Мне надо спасти хотя бы Кейна и тебя.

– Если ты будешь продолжать, потеряешь нас обоих, – крикнула она ему в ответ.

Он дал задний ход, развернул машину и направил её на другое здание. Отчаяние горькой желчью подкатило к горлу. Тильда понятия не имела, как остановить чудовищную махину и упрямца внутри.

Из дверей здания, к которому приближался Стивен, медленно и спокойно вышла Мияко. Бульдозер остановился, и Тильда поняла, что поток памяти проник даже через толстую шкуру Стивена, даже в его замкнутое сознание. Песчаная позёмка вилась вокруг её ног, и внезапно Тильда поняла, что надо делать. Она подбежала к машине и сорвала колпачок бензобака.

А Мияко говорила:

– Ты меня не любил. Я была средством для достижения цели. Ты не мог простить мне, что я заняла место Кэтрин.

Тем временем Тильда лихорадочно засыпала горстями песок в бензобак.

– Ты только и говорил о том, что тебе нужен ребёнок и как он вырастет куда лучше Кейна. Даже ребёнок должен был стать средством причинить боль Кейну. Он тоже был неважен. И я для тебя была неважна.

На протяжении всей речи Мияко Стивен бормотал:

– Ты не настоящая, ты – монстр.

«О боже, она ведь была беременна, – подумала Тильда. – И это сломало деда. Его и нас всех. – Она покачала головой, отгоняя горестные мысли. – Но ещё не всё кончено, чёрт побери!»

Стивен переключил скорость и ринулся вперёд, желая сокрушить Мияко. Двигатель зачихал и заглох. Зверски ругаясь, старик открыл дверь кабины и выпрыгнул на землю. В руке он держал длинный и тяжёлый гаечный ключ.

Пока Стивен гнался за Мияко, которая всё время ускользала, Тильда шагала рядом.

– Ты не в состоянии убить её. Ты это уже сделал раньше. И стереть память о том, что ты с ней сделал, ты не в состоянии. И если Ноэл-Па умрет, память о твоей жестокости и бессердечной ненависти к нему тоже будет записана навеки. И обещаю, я тоже пойду туда умирать, и то, как ты поступил по отношению ко мне, тоже никогда не будет забыто.

Он споткнулся о бордюр тротуара, и его походка стала менее уверенной.

Тильда продолжала, понимая, как ее слова остро ранят душу старика, но не смягчала выражений.

– Если бы ты позволил Кэтрин умереть в этом городе, как она этого хотела, ее память тоже была бы здесь. И тогда ты не утратил бы ее окончательно. Делаешь вид, что не понимаешь? Чем больше ты пытаешься нас заграбастать и повелевать нами, тем больше мы стремимся бороться за свободу. Если из-за тебя Ноэл-Па умрет, ты потеряешь и своего сына.

Стивен стал спотыкаться еще сильнее и остановился, опираясь на большой гаечный ключ, как на трость. Его плечи затряслись.

– Господи, прости меня!

Слова коверкались, произносились неясным шепотом, Тильда едва понимала их.

– Я так одинок.

Колени у него подломились, и он опустился на землю. Мияко-дух памяти подошла к нему и положила руку ему на плечи.

– Нам о многом надо поговорить, – просто и по-будничному сказала она.

Тильда оставила их разбираться и быстро побежала к храму. Чтобы увидеть там Ноэла-Па, который опирался на поддерживающего его Кейна. Голова Ноэла в шлеме лежала на плече мужа.

Они протянули руки навстречу ей, и она влетела в их крепкие объятия.

Несколько недель спустя они вместе с Али прогуливались вместе по Марсианскому городу. Вокруг царили необычное оживление и разнообразная активность: группы людей расчищали песок и камни, ученые детально и углубленно исследовали, как город записывал жизненную память уходящих, религиозные лидеры молились. Ферма Маккензи открыла свои двери и предоставила жилье армии прибывших экспертов.

– Итак, нет сожалений, что остаешься? – спросил ее Али.

– Нет. Так много надо здесь сделать. Ноэл-Па и Стивен имеют прямой контакт с Мияко, и я могу говорить с Озимандией, когда мне это необходимо.

– А кто он? – спросил Али.

– Марсианин, который придумал, как сохранять память живой.

– Не удивительно, что они воздвигли ему монумент. – Али сделал паузу, помолчал и затем внимательно посмотрел на грациозные шпили, теперь уже очищенные от покрывавшей их пыли.

– В том, как твой отец и твой дед теперь работают вместе, есть некоторая ирония.

– Да, и определенная степень взаимоприятия и взаимопонимания. И я по-прежнему собираюсь в Кембридж. Они позволили мне проходить курс дистанционно.

Она улыбнулась ему.

– Мне будет не хватать тебя.

– Это не навсегда.

– Я думала, ты собираешься остаться на Земле.

Али посмотрел по сторонам.

– У меня много воспоминаний, связанных с этими местами. И мне совсем не хочется отказываться от них.

Он обнял ее на прощание, и она провожала его взглядом до самого флаера.

Затем она направилась к дому. Папочка Кейн и Ноэл-Па занимались там приготовлением завтрака. Столько людей надо было накормить, вероятно, некоторая помощь будет не лишней.