Сяо Вэнь стоял с южной стороны Врат Небесного Спокойствия Запретного Города, глядя на Восточное Здание. Это было невзрачное на вид сооружение, казавшееся ничтожным по сравнению с учреждениями, располагавшимися на противоположной стороне улицы, — зданием Шести Министерств, Дворцом Государственных Церемоний и Астрономическим Управлением, где императорские ученые исследовали небо, тщательно отыскивая знамения, могущие предвещать добро или зло для монарха. Лишь Посредническое Управление выглядело менее внушительно, чем Восточное Здание, — оно пришло в упадок после того, как император учредил дворцовую систему петиций, согласно которой каждый его министр и сановник обязан был докладывать о важных событиях напрямую правителю, и только ему.

У больших, лишенных украшений ворот Восточного Здания стояли навытяжку двое часовых с саблями в ножнах и алебардами. Сяо предъявил документы, удостоверявшие его личность полномочного представителя военного министерства. Один из стражников внимательно изучил бумаги, затем развернулся и сделал Сяо знак следовать за собой, оставив второго воина охранять вход.

Пока Сяо шел за стражником в главный зал Восточного Здания, взгляд его упал на табличку, на которой простыми иероглифами была выгравирована надпись: «Верные слуги двора».

— Прошу вас, подождите здесь, — с коротким поклоном обратился к нему воин, — пока ваш покорный слуга не приведет старшего. — Затем, все еще с бумагами Сяо, стражник исчез под одной из арок, шедших вдоль стен зала.

Сяо молча ждал, разглядывая сновавших мимо агентов, занятых делами императора. Большинство были в простой серой одежде, и ни один прохожий на улице не взглянул бы на этих людей второй раз. Лишь некоторые были облачены в узорчатые плащи, которые дали императорской тайной полиции ее имя — Вышитая Гвардия.

Прошло несколько долгих минут, и стражник появился снова; за ним следовал какой-то пожилой человек. В своей простой хлопчатобумажной одежде он вполне мог сойти за торговца рыбой или тканями; ниточки усов опускались вниз над уголками толстых губ, глаза были полузакрыты, как будто он только что очнулся от долгого сна. Женственные очертания фигуры, лицо и руки выдавали в нем евнуха, одного из тех, кто отдал свою мужественность в обмен на честь служить императору.

— Возвращайся на пост, — приказал незнакомец воину, и тот ответил коротким кивком. — Вы Сяо Вэнь? — без предисловий обратился к посетителю старик.

Сяо подтвердил это, склонившись ниже, чем того требовало предполагаемое положение незнакомца. Внешность здесь была обманчива.

— Я Фэй Жэнь, глава Восточного Здания. — Старик помахал принесенными Сяо бумагами, на которых выделялись официальные печати военного министерства. — Я так понимаю, вы хотите побеседовать с одним из наших гостей?

— Да, почтеннейший, — отвечал Сяо, снова поклонившись, на этот раз еще ниже. — По желанию его превосходительства военного министра я обязан это сделать. Он считает, что ваш… гость… обладает некими сведениями, которые могут быть полезны императору, да царствует он десять тысяч лет.

— Этот человек временно размещен у нас уже довольно долго, — заметил господин Фэй. — Он поступил сюда еще до того, как император достиг совершеннолетия. Не все это время он провел во Внешнем Здании — несколько лет он сидел в Доме Подавления и Усмирения.

Сяо пробрала дрожь. До него доходили произносимые шепотом слухи о том, что происходило в укромных уголках Дома Подавления и Усмирения, — там Вышитая Гвардия вытягивала признания из самых упрямых подозреваемых.

Господин Фэй продолжал:

— Думаю, не ошибусь, если скажу, что любые сведения, которые мог сообщить этот человек, уже давно записаны. И если бы мы смогли извлечь из него признания в совершении преступлений, он давно уже закончил бы жизнь под топором палача. Вам остался выжатый лимон, из которого уже много лет назад извлекли все соки. Это скорее иссохшая мумия, чем человек.

— Не сомневаюсь, вы гораздо более компетентны в таких вопросах, чем я, почтеннейший, — произнес Сяо с подобающим смирением, — но у меня есть приказ, и мой начальник, военный министр, будет недоволен, если я его не выполню.

Господин Фэй пожал плечами:

— Очень хорошо. Это ваше время, можете тратить его напрасно, если вам угодно. Пойдемте, я прикажу кому-нибудь из агентов проводить вас во Внешнее Здание.

Фэй махнул рукой какому-то человеку в простой одежде — тот оказался ближе по возрасту к двадцатилетнему Сяо.

— Агент Чжу Сюэсэнь проводит вас, Сяо Вэнь. А теперь прошу меня извинить, неотложные дела требуют моего внимания.

Сяо низко поклонился, и глава тайной полиции скрылся в глубине зала.

— Сюда, господин, — произнес Чжу, склонив голову, и направился к одной из больших арок.

Агент Чжу повел Сяо по извилистым коридорам Восточного Здания. Внутри оно оказалось просторнее, чем можно было предположить снаружи, в основном за счет лабиринта коридоров и бесчисленных тесных комнаток. Часто коридоры выходили в открытые дворы, еще чаще — в лишенные окон сырые помещения, никогда не видевшие дневного света. По пути агент Чжу сообщал гостю название и предназначение каждой залы и комнаты.

Сяо был удивлен встрече с таким разговорчивым членом Вышитой Гвардии — эти люди были известны своей осторожностью, можно даже сказать скрытностью. Когда агент объяснил, что он прослужил здесь уже несколько лет и что, прежде чем выйти за стены Восточного Здания, ему предстоит проучиться еще долгие годы, его болтливость стала понятна. Ему явно не хватало общения с молодежью, и, хотя правила запрещали ему сообщать посторонним лишнюю информацию, тем более без всякой пользы для дела, его юная жажда развлечений на этот раз одержала верх над осторожностью.

— А сейчас, Сяо Вэнь, — говорил агент Чжу, — мы пройдем по отделению, известному как Внутреннее Здание. Прежде здесь помещались пойманные Вышитой Гвардией наиболее опасные негодяи, подозреваемые в тяжких преступлениях. Оно охраняется самым тщательным образом, никто посторонний не может войти сюда без сопровождения.

Они прошли мимо высокой двери, покрытой матовым черным лаком; косяк был выкрашен в кроваво-красный цвет.

— Вот за этой дверью, — указал Чжу, — помещается Дом Подавления и Усмирения.

Сяо невольно вздрогнул. Он, разумеется, слышал об этом учреждении и постарался отогнать пришедшие на ум ассоциации.

— Несмотря на толстые стены и двери, — продолжал Чжу, — предназначенные для того, чтобы заглушать все звуки, иногда оттуда доносятся вопли и жуткий вой.

Они миновали черную с алым дверь, повернули за угол и оказались в длинном коридоре; Сяо постарался выбросить из головы дверь и мысли о том, что скрывалось за нею.

Наконец они вышли на широкий двор, со всех сторон окруженный узкими дверями, ведущими в тесные камеры. Под пристальными взглядами часовых на ярком утреннем солнце бродили мужчины и женщины, едва перебирая ногами. Часовые стояли на башнях, расположенных у стен двора и увенчанных флагами на высоких древках.

— Ну вот мы и во Внешнем Здании, — объявил Чжу, — здесь временно размещены гости Вышитой Гвардии. Некоторые из них признались в совершении мелких преступлений, наказанием за которые служит тюремное заключение, остальные ожидают окончательного приговора императора. Лишь немногие так ни в чем и не признались, и в Доме Подавления и Усмирения сочли, что они вряд ли когда-нибудь заговорят. Но приговор не может быть вынесен без признания вины. Поскольку следователи решили, что эти подозреваемые не столь опасны, чтобы помещать их во Внутреннее Здание, их вернули обратно, и теперь они ждут здесь.

— Ждут чего? — спросил Сяо, оглядывая мелькавшие перед ним безжизненные лица.

— Одни ждут императорского помилования, другие — появления новых улик, а остальные — просто ждут. Думаю, смерти.

Агент Чжу указал на древнего старика, сидевшего, скрестив ноги, посередине двора; он сосредоточенно следил за движением теней, которые отбрасывали на землю две башни.

— Вот человек, которого вы ищете, — сказал агент Чжу. — Это Лин Сюань.

Сяо Вэнь сидел напротив старика в комнате для допросов. Агент Чжу ждал за тяжелой деревянной дверью, окованной железом; едва ли из-за нее доносится хоть один звук, подумал Сяо, разве что самый отчаянный вопль.

Перед Сяо лежала связка бумаг; старик сидел сгорбившись, сложив руки на коленях, и на его сморщенном лице с отвисшей челюстью блуждала улыбка слабоумного.

— Лин Сюань? — повторил Сяо.

Старик смотрел на разделявший их простой деревянный стол, отполированный ладонями нескольких поколений. Сяо невольно задумался о том, какие беседы происходили за этим столом за долгие годы существования Вышитой Гвардии, созданной еще при императоре Юнлэ, во времена Светлой Династии.

Но старик по-прежнему не отвечал.

— Это ваше имя?

Старик испустил тяжелый вздох через нос, несколько раз моргнул и выпрямился, не отрывая взгляда от столешницы. Затем он заговорил; голос у него был тихий, но в нем чувствовалась мощь, подобная отдаленным раскатам грома.

— Извивы и переплетения на досках этого стола напоминают о небесах и облаках, вышитых золотыми нитями на одеянии, которое я носил, будучи на службе у императора Шуньчжи. Как странно — я снова встречаю их здесь после стольких лет. Возможно, они хотят напомнить мне о прошлом, о тех днях, когда жизнь моя была более благополучна.

Старик говорил медленно, но не делал пауз между словами и произнес всю речь на одном дыхании.

Сяо взглянул на стол, однако не увидел ничего, кроме бессмысленных линий и сучков. Неужели узник лишился рассудка и долгие поиски оказались напрасными?

— Должен вам напомнить, — произнес Сяо спокойным, но внушительным тоном, — что я пришел сюда по повелению военного министра, который выражает волю самого Трона Дракона. Итак, еще раз спрашиваю вас, ваше имя…

— Да, — ответил старик, не поднимая глаз. — Мое имя Лин Сюань.

Сяо отрывисто кивнул:

— Хорошо. Вы — тот самый Лин Сюань, чье имя упоминается здесь?

Сяо положил на стол лист бумаги — недавно сделанную им копию фрагмента инвентарной описи государственного архива императора Чжу Юцзяня, последнего правителя Светлой Династии, который царствовал перед тем, как с севера хлынули маньчжуры и основали Чистую Династию.

В описи был подчеркнут один пункт: «Повествование о путешествии на восток, в земли, лежащие за океаном, с особо подробным описанием Мексики, автор Лин Сюань, цзюжэнь».

Лин долго смотрел на бумагу, словно решая в голове сложное математическое уравнение. Затем заговорил, и снова в голосе его звучали раскаты грома.

— Столько времени прошло. — И опять погрузился в молчание. После продолжительной паузы старик медленно кивнул, поднял голову и встретился взглядом с Сяо. — Да, — произнес Лин. — Это я.

— Отлично! — нетерпеливо воскликнул Сяо. — С сожалением должен вам сообщить, что от вашего отчета осталось лишь название; вместе с другими книгами он был утерян во время смены династий. Я пришел сюда с целью расспросить вас о…

— Столько времени прошло, но я помню все, словно это случилось вчера.

Сяо молчал, ожидая продолжения. Но Лин больше ничего не сказал, и молодой чиновник, кивнув, заметил:

— Это хорошо, потому что…

— Когда мы молоды, — заговорил старик, и гром, казалось, загремел ближе, — время едва тянется. Я помню, как в дни моей юности лето продолжалось долгие десятилетия. Но вот мы становимся старше, месяцы и годы летят мимо, подобно стрекозам, один за другим, целыми дюжинами. Тем не менее по календарю день остается днем, не так ли? Как вы думаете, почему время по-разному течет для нас в разных обстоятельствах?

Сяо нетерпеливо зашуршал лежавшими перед ним бумагами.

— Не знаю. Итак, я говорил…

— У меня зародилось подозрение, что время каким-то образом — как именно, я не совсем понимаю — подвластно наблюдателю. День означает для меня совсем не то, что он означает для вас. Каким странным показался бы мне мой день, если бы я смог взглянуть на него вашими глазами.

— Лин Сюань, я настаиваю на том, чтобы вы выслушивали мои вопросы и отвечали на них.

— Завтра мы увидим, как будет выглядеть наш день, верно? — Лин Сюань медленно поднялся на ноги, подошел к двери и постучал по металлическим пластинам костяшками скрюченных пальцев. — Возможно, тогда у нас появится новая точка зрения на субъективность времени.

Сяо, вскочив на ноги, повысил голос:

— Лин Сюань, я настаиваю, чтобы вы вернулись на свое место и отвечали на вопросы!

Агент Чжу, услышав стук, открыл дверь.

Лин, оглянувшись на Сяо, благостно улыбнулся:

— А если я буду настаивать на том, чтобы солнце прекратило свое движение по небу и застыло на месте, вы думаете, оно меня послушает?

С этими словами Лин Сюань развернулся и вышел из комнаты, слегка кивнув на ходу агенту Чжу. Сяо, покраснев от гнева, ринулся к двери:

— Агент Чжу, заставьте его повиноваться! Чжу посмотрел вслед уходящему заключенному.

— Этот старик выжил, проведя больше года в Доме Подавления и Усмирения, — ответил он, — но так и не признался ни в чем. Вы думаете, я смогу заставить его говорить?

Чжу направился во двор, и Сяо последовал за ним, прижав к бокам дрожащие, стиснутые в кулаки руки.

Лин вышел на солнце, уселся, ловко скрестив ноги, и еще раз взглянул на Сяо.

— Завтра, не забудьте, — окликнул он молодого чиновника. — Возможно, именно в этот день мы найдем ответы.

Войдя в здание военного министерства, расположенное на другой стороне площади, Сяо Вэнь устроился в своем крошечном кабинете и оглядел лежавшие перед ним кипы бумаг, плод многих месяцев работы — сотни заметок, карт, чертежей.

— Сяо? — раздался позади требовательный голос, и молодой человек вздрогнул.

Сердце его сильно забилось от волнения, и, обернувшись, он увидел в дверях внушительную фигуру заместителя военного министра.

— Заместитель министра У, — едва слышно выговорил Сяо, вскакивая и отвешивая поклон.

У жестом приказал ему сесть; его широкое лицо выражало раздражение.

— Могу ли я надеяться на то, что вы когда-нибудь закончите копание в архивах и наконец подготовите для министра доклад о Мексике?

Сяо побледнел и покачал головой:

— Прошу меня простить, почтенный господин заместитель министра, но, хотя моя работа близка к завершению, мне необходимо справиться еще с одним, последним источником. Затем доклад будет готов.

— Я так понимаю, вы имеете в виду этого заключенного из Восточного Здания? Разве вы не должны были допрашивать его сегодня?

— Да, — неохотно подтвердил Сяо. — Но наша первая встреча оказалась не совсем… продуктивной. Я намерен вернуться в Восточное Здание завтра и завершить допрос.

— Этот Лин Сюань сообщил какие-нибудь стратегические сведения о Мексике? Император требует полный анализ возможности покорения перешейка после того, как мы окончательно установим свою власть над Фусянем, и военный министр хочет поскорее представить наши соображения на этот счет.

— Я прекрасно понимаю срочность этого дела, господин. — Сяо беспокойно заерзал на своей скамейке. — Но я убежден, что эта последняя беседа даст мне недостающие детали для отчета и весьма ценные сведения для понимания наших стратегических возможностей.

— Я думаю, вам известно, что бумага, хорошо принятая Троном Дракона, позволит вам быстрее сдать государственные экзамены второй ступени и ускорит вашу карьеру чиновника.

Сяо просветлел и выпрямился:

— Разумеется, господин заместитель министра.

— Однако верно и обратное, — заметил У, прищурившись, — и доклад, который вызовет неудовольствие министра, уже не говоря о неудовольствии императора, Сына Неба, да царствует он десять тысяч лет, нанесет непоправимый ущерб карьере молодого чиновника. Такой чиновник вполне может получить назначение в глухую провинцию и всю оставшуюся жизнь следить за урожаем зерна и рассчитывать суммы ежегодных налогов.

Сяо сглотнул ком в горле:

— Я понимаю, господин. Заместитель министра кивнул.

— Отлично, — произнес он, разворачиваясь и широкими шагами выходя в коридор. — Смотрите не забывайте об этом.

На следующий день Сяо Вэнь стоял над Лин Сюанем — тот опять сидел посередине двора, не отрывая взгляда от двигавшейся по земле тени.

— Посмотрите на тени от двух вышек, — произнес Лин, не поднимая взгляда, еще до того, как Сяо объявил о своем появлении. — Шпили, увенчивающие их, действуют подобно столбам солнечных часов. Если рассматривать множество дверей, выходящих во двор, как отметки часов, то тень укажет на время дня: южная башня — на время в летние месяцы, когда солнце высоко стоит в небе, а северная — зимой, когда солнце висит низко.

Наконец Лин поднял взгляд на Сяо.

— Скажите мне, — обратился к нему старик, — как вы думаете, может быть, архитекторы, строившие Восточное Здание, соорудили вышки именно для этой цели или же это лишь чудесное совпадение, творение божественного промысла?

Сяо Вэнь взглянул на стоявшего рядом агента Чжу, но тот лишь беспомощно развел руками.

— Сегодня утром я намерен завершить нашу беседу, Лин Сюань, — ответил Сяо.

— Утро, — с улыбкой повторил Лин Сюань. — День. Вечер и ночь. Днем часы отмеряют тени, а ночью — капли воды. Но если снести башни, что станет со временем? В дни Южной Империи Сун великий астроном по имени Го Шоуцзин построил в Линьфыне, в провинции Шаньси, огромную обсерваторию, вмещавшую сложный бронзовый механизм, превосходно настроенный на наблюдение за небом. Позднее, во времена Светлой Династии, обсерваторию перенесли в Южную Столицу. И хотя при переезде точные инструменты обсерватории нисколько не пострадали, они изначально были предназначены для другого места и, будучи перемещены, потеряли свою ценность. С помощью этой обсерватории теперь невозможно следить за движением небесных тел. Бесценный астрономический инструмент превратился в обычный памятник архитектуры. Как часто люди, будучи лишены занимаемого ими положения, подобным же образом становятся бесполезны!

Сяо топнул ногой и нахмурился. Он еще надеялся на то, что среди полубезумного бреда старика можно найти нечто важное, но не был уверен, что у него хватит на это терпения.

— Вы пойдете со мной в комнату для допросов, — приказал Сяо, стараясь говорить спокойно, — где мы продолжим нашу беседу как цивилизованные люди.

— Как вам будет угодно, — слегка улыбнулся Лин и, скрипя суставами, поднялся на ноги.

— До начала правления Чистой Династии, еще до того, как маньчжурский император спас Промежуточное Царство от остатков грязи и продажности Светлой Династии, вы принимали участие в одном из плаваний Флота Сокровищ на дальний край света; вы отправились на восток, в царство арабов, затем в Мексику и Фусянь.

Это было утверждение, а не вопрос, но тем не менее Сяо Вэнь сделал едва заметную паузу, чтобы дать Лин Сюаню возможность ответить что-нибудь.

— Тогда я был юношей-студентом, — заговорил старик, — я еще не сдал экзамена на звание цзиньши и не стал ученым.

Я приехал в Северную Столицу из южной провинции, чтобы по мере своих возможностей служить Трону Дракона. Мои умения, очевидно, наилучшим образом должны были пригодиться на борту императорского корабля Флота Сокровищ, на котором я плыл в качестве летописца; мои знания языков также могли оказаться полезны в путешествии. Переход через большое море занял у нас много месяцев, и вот наконец мы высадились на побережье Аравийского полуострова.

— Я хочу поговорить с вами о Мексике. Заголовок вашего сочинения подразумевает, что…

— Когда я служил императору Шуньчжи, я получил дипломатическое поручение в Аравию. Но после того как император отправился на небо и Трон Дракона занял Канси, китайские чиновники, подобные мне, быстро вышли из милости. Регент князь Обой повел политику, настолько противоположную политике его предшественника, насколько это было возможно. Он пытался утвердить в стране маньчжурское господство и считал, что покойный император позволил слишком многим китайцам занять значительные посты в государственном аппарате. Ученых маньчжуров было слишком мало, чтобы заменить всех китайских чиновников, и Обой вынужден был довольствоваться тем, что заменил большинство китайцев на своих ставленников.

Сяо тяжело вздохнул. Старик бормотал, как выжившая из ума карга, но чиновник хотя бы получил подтверждение того, что он действительно плавал в Мексику, так что, возможно, Лин обладал нужными военному министру сведениями.

— Вернемся к Мексике…

— Как вы понимаете, я долгие годы ненавидел Обоя. — Старик печально покачал головой. — Он отнял у меня свободу, лишил средств к существованию. Я занимал довольно высокое положение в Посредническом Управлении, и меня нельзя было отправить в отставку без скандала, так что регент бросил меня в застенки Вышитой Гвардии по сфабрикованному обвинению в предательстве. Какая ирония! Восемь лет спустя, достигнув совершеннолетия, молодой император Канси с помощью своего дяди Сонготу освободился от гнета регентов и арестовал самого Обоя по обвинению в превышении полномочий. Обой присоединился ко мне в качестве узника Вышитой Гвардии и вскоре умер.

Все это была древняя история; об этих событиях забыли еще до рождения Сяо. Он в нетерпении заерзал на скамье и еще раз попытался взять нить разговора в свои руки.

— Лин Сюань, — начал Сяо, слегка повысив голос, — я должен попросить вас отвечать на мои вопросы. Я нахожусь здесь по срочному делу его величества, Сына Неба, и у меня нет времени на пустую болтовню.

— Но дела людей идут по заранее предопределенным путям, подобно тому как движутся на небе звезды, — продолжал старик, словно не слыша слов, произнесенных Сяо. — Насколько мне известно, в Европе существует понятие о судьбе как о колесе, напоминающем мельничное, которое то выносит человека наверх, то увлекает вниз. Как часто те, кто вознесся на самый верх, забывают о том, что однажды им снова суждено упасть. Через тридцать четыре года после того, как Сонготу помог своему племяннику Канси избавиться от регента Обоя, император посадил в тюрьму самого Сонготу — частично за его участие в попытке престолонаследника узурпировать власть. Сонготу был заключен здесь, во Внешнем Здании, но совсем недолго: вскоре Канси приказал казнить его без суда.

Сяо Вэнь вспомнил об этом скандале: когда он был еще мальчишкой, его отец и дядья говорили об изгнании Сонготу и его соратников со двора.

— Лин Сюань… — начал было Сяо Вэнь, но старик, перебив его, продолжал:

— Разумеется, и сам наследник сейчас сидит здесь. Иньжэнь — мы проходили мимо него во дворе, по дороге в комнату для допросов. От него осталась лишь тень, и, возможно, он лишился рассудка. Возник слух, будто бы старший принц Иньши заплатил ламам, чтобы те наслали на него злые чары. Это разоблачение привело к помилованию Иньжэня и его освобождению, он снова стал преемником и наследником Канси. Но после выхода из тюрьмы принц вернулся к прежнему образу жизни, и в конце концов император исключил его из линии престолонаследования, лишил всех постов и поместил сюда навеки. Но все же бывший принц кажется мне безобидным, и, по-моему, у него существуют длительные отношения с одним из заключенных; поскольку наклонности сына послужили для императора поводом к тому, чтобы изгнать его, я думаю, что это весьма вероятно.

Сяо Вэнь поднял руку, снова пытаясь вернуть контроль над ситуацией, но старик не обратил на него внимания.

— Некоторые говорят, будто мужчины ложатся с мужчинами потому, что такими они были созданы, другие — что этот порок мы приобретаем, что он не присущ людям от рождения. Был ли престолонаследник заранее обречен предпочитать в постели общество мужчин обществу женщин? Неужели движение звезд в небесных просторах предопределило его судьбу вплоть до заключения здесь, за высокими, холодными стенами? Или его выбор, который он делал на протяжении всей жизни по своей воле, каким-то образом повлиял на движение небесных светил? Мы знаем, что судьба человека тесно связана с небом, но вопрос причинности остается открытым. Что оказывает влияние, а что подчиняется?

— Лин Сюань, прошу вас… — с усталым вздохом произнес Сяо. Он понял, что уже настолько зол, что хочет все бросить и в своем докладе обойтись имеющимися сведениями.

— В древности, в период Сражающихся Царств, философ Ши Шэнь попытался объяснить изменения в движении Луны влиянием человеческих поступков. Он утверждал, что, когда трон занимает мудрый принц, Луна движется по небу правильно, а когда принц неумен и находится под властью министров, Луна сбивается с пути. Но если мы допустим, что древние знали о таких вещах больше нас, то что же тогда остается потомкам? Древние, какими бы мудрецами они ни были, не смогли бы сотворить такое чудо, как Запретный Город. Тогда, может быть, правильнее считать, что спустя многие поколения мы создаем и теории, которые были им недоступны? Мне нравится думать, что мир растет, как ребенок, постепенно взрослея, приобретая с годами опыт и знания. Но многие люди сочтут, что такие мысли оскорбляют достоинство древних, которые жили раньше нас; вершины, достигнутые ими, нам якобы не дано покорить. Наверное, на меня повлияли мексиканские жрецы. Там верят в то, что этот мир — лишь последний в череде миров, из которых каждый последующий является более сложным и прекрасным.

Сяо Вэнь, не смея прерывать Лина, наклонился вперед. Неужели в конце концов его терпение будет вознаграждено?

Однако старик, откинувшись на спинку скамьи, испустил прерывистый вздох.

— Но, думаю, этот разговор лучше продолжить завтра. Голос изменяет мне, мысли путаются. Да, лучше нам поговорить завтра.

Он поднялся и направился к окованной железом двери. Пока агент Чжу открывал дверь, Сяо молнией метнулся вслед за узником, пытаясь остановить его.

— Значит, завтра, — сказал Лин молодому человеку, удаляясь по коридору в сторону двора.

Агент Чжу лишь пожал плечами, пока Сяо, не в силах выговорить ни слова, задыхался от гнева.

Вернувшись в военное министерство, Сяо Вэнь оглядел собранные им стопы бумаг. Перед ним лежали заметки, написанные его рукой много месяцев назад, — именно они впервые навели его на след Лин Сюаня.

Сяо тщательно изучил в императорском архиве все записи, касавшиеся Мексики, но контакты с Мексикой в основном имели место во времена Светлой Династии, и многие документы того времени оказались утеряны после воцарения Чистой Династии. Хуже того, от большей части бумаг сохранились лишь отрывки. Сяо много дней провел, роясь в архивах и жадно разыскивая любые упоминания о Мексике, когда наконец наткнулся на инвентарную опись книг, оставшуюся со времен императора Чжу Юцзяня, последнего правителя Светлой Династии. Среди дюжины бюрократических документов, которые десятилетиями были никому не нужны, глаз Сяо зацепился за одно название. Сердце его учащенно забилось: это был заголовок отчета Лин Сюаня о плавании Флота Сокровищ в Мексику.

Последующие несколько недель Сяо провел за безуспешными поисками самого отчета, рыща по архивам и описям. Совершенно случайно он обнаружил письмо главы Вышитой Гвардии в Посредническое Управление, предназначенное для регента Обоя, в котором перечислялись все подозреваемые, заключенные в Восточном Здании. Сообщение датировалось одним из первых лет царствования Канси — тогда император был еще ребенком и империей управляли регенты. Сяо уже хотел положить бумагу на место — и если бы он так и поступил, поиски его на этом закончились бы. Но случаю было угодно, чтобы он заметил последнее имя в веренице сотен других — Лин Сюань.

Сяо принялся искать дальше, но не обнаружил ни записи о смерти, ни приговора, вынесенного Лин Сюаню. Однако он выяснил, что при императоре Шуньчжи этот Лин занимал небольшую руководящую должность.

Сяо много недель упрашивал заместителя военного министра обратиться в Вышитую Гвардию и установить, содержится ли еще у них Лин Сюань, а получив подтверждение, еще несколько недель умолял о разрешении пересечь площадь и побеседовать с заключенным.

В те дни Сяо Вэнь считал, что ему необыкновенно повезло, — ведь он обнаружил, что автор пропавшего отчета, так необходимого для его доклада о Мексике, еще жив. Теперь, познакомившись и побеседовав со стариком, он начал менять свое мнение.

Сяо Вэнь стоял перед Лин Сюанем, восседавшим посередине тюремного двора.

— Почему вы постоянно сидите на этом месте, Лин Сюань?

— Напротив, я все время двигаюсь, хотя даже не шевелю ногами. — Старик взглянул на Сяо, прикрыв глаза от солнца, и улыбнулся. — Ведь движется Земля, и я вместе с ней. Как сказал Ло Ся Хун во времена Западной Династии Хань: «Земля постоянно находится в движении, но люди не замечают этого. Они подобны пассажирам в закрытой лодке — хотя она плывет вперед, людям кажется, что они стоят на месте».

— Вы много рассуждаете об астрономии, но записи говорят, что вы служили в Посредническом Управлении. Однако изучение неба разрешено лишь императорским астрономам.

— Когда меня привели в Восточное Здание, — объяснил Лин, глядя куда-то вдаль, — я некоторое время был погребен в могиле под названием Дом Подавления и Усмирения. Дни были долгими и полными боли, но ночи принадлежали только мне. Я многие часы сидел в своей узкой, сырой камере, не видя ни клочка ясного неба. Однако в стене была проделана крошечная дырка для вентиляции, и я узнал, что она соединяет мою камеру с соседней. В этой норе сидел бывший министр, глава Астрономического Управления. Его имя было Цюй, что означает «высокая гора». Он чем-то оскорбил регента Обоя вскоре после смерти императора Шуньчжи.

Лин испустил тяжкий вздох и, прежде чем продолжить, отвел глаза.

— Мы помогали друг другу пережить эти недели и месяцы. Я рассказывал астроному о своих путешествиях через океан, а он поведал мне все, что знал о звездном небе.

Лин поднялся, скрипя суставами, и взглянул в лицо Сяо.

— Однажды ночью я не услышал ответа из соседней камеры, и другой голос отозвался, когда я окликнул астронома. Я так и не узнал, что случилось с моим другом, но я помню каждое слово, сказанное им.

С этими словами старик развернулся и направился к комнате для допросов, у открытой двери которой стоял агент Чжу.

— Идемте, — позвал узник Сяо, который все еще стоял на залитом солнцем дворе. — Вы ведь хотели расспросить меня о Мексике?

Сяо сел за потертый стол и вытащил из кармана кожаный футляр. Сняв крышку, он извлек связку бумаг и, поставив трубку на стол, с дотошной аккуратностью разложил перед собой листочки. Лин Сюань бесстрастно наблюдал за ним.

Наконец, рассортировав бумаги в нужном порядке и обмакнув кисточку в чернильницу, Сяо нетерпеливо заговорил:

— Я провел за своим докладом о Мексике почти год, Лин Сюань, и мне очень хотелось бы завершить работу, пока не пошел второй.

— Да, но какой именно год? — спросил Лин, подняв бровь. — Мы в Поднебесной знаем два года. Есть крестьянский календарь, солнечный, с двадцатью четырьмя единицами измерения, и лунный, с тринадцатью лунными месяцами. В Мексике тоже существует несколько календарей.

Сяо вздохнул. Ему совсем не хотелось повторения вчерашнего спектакля, но, по-видимому, все начиналось заново.

— Лин Сюань…

— В Мексике принят солнечный календарь, согласно которому, как и у нас, в году имеется триста шестьдесят пять дней, — перебил его старик. — Представляете? Две культуры, такие разные, разделенные преградами истории и географии, мы отмеряем время одинаковыми промежутками. Но в Мексике солнечный год, в отличие от нашего, разделен на восемнадцать месяцев, каждый из которых состоит из двадцати дней, а оставшиеся пять называются «пустыми днями». Это недобрые дни, и в это время запрещены всякие работы и обряды.

— Это весьма интересно, — торопливо произнес Сяо, — но обратимся к насущным проблемам…

— И, подобно нам, они не довольствуются одной системой исчисления времени, — не обращая внимания на слова собеседника, говорил Лин. — Кроме солнечного года, существует еще второй год, состоящий из двухсот шестидесяти дней, и каждый такой год обозначается с помощью сложной системы из четырех знаков и тринадцати чисел. Это опять же напоминает нашу систему из элементов и животных, правда?

— Наверное, — устало согласился Сяо.

— Но есть третий календарь, еще более обобщенный, чем эти два. В столице Мексики, Городе Каменного Кактуса, находится массивный круглый камень, толщина его больше роста ребенка, ширина — в два раза больше человеческого роста. Это тоже своего рода календарь, но, в то время как другие системы измеряют число прошедших дней, месяцев и лет, этот гигантский каменный календарь отмеряет число существовавших миров. Как я вам уже рассказывал, индейцы верят, будто мы живем в пятом, самом последнем из миров, сотворенных богами. Этот мир был якобы рожден лишь несколько веков назад, в год Тринадцать Тростник, а люди и государства были созданы с готовыми историями и цивилизациями, чтобы испытать веру мексиканского народа.

— Вы побывали в столице Мексики? — спросил Сяо, наклонившись вперед и держа кисточку наготове над чистым листом бумаги.

— Да, — ответил старик со странным выражением в глазах, — мы, несколько человек во главе с капитаном Флота Сокровищ, много дней и недель путешествовали по материку, прежде чем попасть в сердце мексиканской империи. Их Город Каменного Кактуса так же велик и прекрасен, как сама Северная Столица, и сотни тысяч мужчин и женщин трудятся там во славу своего императора.

Лин Сюань на миг закрыл глаза и, раскачиваясь из стороны в сторону, погрузился в свои мысли.

— В Мексике знают, когда погибнет этот мир, — продолжал он. — Это произойдет в конце одного из циклов, когда закончится большой календарь. Но какого именно цикла? В Городе Каменного Кактуса я видел паровые автоматы из клепаной бронзы, которые символически представляли ягуаров, ураганы, пожары и дожди, разрушившие предыдущие миры.

Кисточка Сяо Вэня бежала вниз по странице, выполняя точные движения, — он начал свои заметки.

— Паровые, говорите вы?

Лин Сюань кивнул:

— Да, и хотя в Мексике до того времени не видели лошади, жители ее создали движущиеся с помощью пара повозки, которые в мгновение ока переносили их с одного конца широкой долины в другой.

— А как насчет военной мощи? — быстро спросил Сяо. — Вы смогли хоть краем глаза взглянуть на их вооружение?

Лин Сюань медленно моргнул:

— По правде говоря, я довольно долгое время провел в обществе офицера мексиканской армии, Воина Орла и высшего военачальника. Я был одним из немногих, кто знал начатки языка науатль, поэтому мне было приказано осмотреть город и сообщить обо всем виденном, а Перо Колибри был моим проводником.

Лин Сюань опустил взгляд, уставившись на кожаную трубку из-под бумаг Сяо Вэня, стоявшую на краю стола.

— Это напоминает мне кое о чем, — произнес старик, указывая на футляр.

— О чем-то имеющем отношение к Мексике?

Старик медленно кивнул, не отрывая взгляда от трубки. Затем покачал головой, и Сяо растерялся: то ли старик хотел утвердительно кивнуть, то ли ответить отрицательно, а может, вообще пропустил вопрос мимо ушей.

— Я помню, как мой друг Цюй рассказывал мне кое-что. О металлической трубе, с обоих концов которой вставлены отполированные стеклянные линзы; она предназначена для рассматривания далеких предметов. Он называл его «Дальнее Зеркало». Этот предмет использовался в Астрономическом Управлении. Вы слышали о таком?

Сяо нетерпеливо кивнул:

— Да, по-моему, я видел, как оно работает. И что с того?

— Я бы очень хотел взглянуть на это устройство. Мои глаза уже не так остры, как прежде, а мне очень хочется посмотреть на горы на Луне. Если бы вы смогли это устроить, я бы с радостью рассказал вам все о мексиканской армии и вооружении.

Затем старый узник поднялся, постучал в дверь и исчез, оставив Сяо в комнате с его заметками, кисточкой и вопросами.

Сяо Вэню потребовалось несколько дней на то, чтобы получить у заместителя военного министра приказ забрать из Астрономического Управления прибор дальнего видения, еще несколько — чтобы найти в Управлении чиновника, отвечавшего за оборудование, и еще неделя на то, чтобы с помощью лести и уговоров заставить астронома признать законность приказа заместителя министра.

Несколько раз Сяо пытался возобновить беседу с Лин Сюанем, но успеха не добился. Каждый раз, взглянув на него, узник моргал и спрашивал, не принес ли Сяо устройство для видения на расстоянии. Заметив, что прибора у Сяо нет, Лин снова принимался смотреть в землю и наблюдать за медленным движением теней по двору.

Наконец Сяо удалось получить в Астрономическом Управлении требуемую вещь, и вскоре он уже сидел в комнате для допросов, осторожно вынимая прибор из защитного чехла. Он подал трубку Лин Сюаню в присутствии агента Чжу как свидетеля.

Пока Лин, с блестящими глазами и приоткрытым от удивления ртом, вертел в руках трубку, Сяо зачитывал вслух официальный документ с печатью главы Управления и подписью заместителя военного министра:

— Это устройство для рассматривания предметов на дальнем расстоянии, Дальнее Зеркало, остается в собственности Астрономического Управления, согласно воле его величества императора, но по особому приказанию заместителя военного министра он на короткое время передается в пользование некоему Лин Сюаню, временно проживающему во Внешнем Здании Вышитой Гвардии. Да будет известно упомянутому Лин Сюаню, что ему запрещается передавать Дальнее Зеркало другим лицам или сообщать подробности его устройства кому-либо, кроме тех, кто, по указанию императора, имеет право получать эти сведения.

Сяо смолк и поднял взгляд на старика, который пристально разглядывал устройство.

— Лин Сюань, вы понимаете, что я вам говорю?

Старик лишь ближе поднес трубку к глазам, в изумлении рассматривая ее.

— Временный гость Лин, — воинственным тоном произнес агент Чжу, подходя к старику и принимая такой угрожающий вид, на какой только был способен, — вы понимаете, что вам сейчас прочитали?

Лин Сюань рассеянно кивнул:

— Да-да, разумеется.

— Благодарю вас за то, что были свидетелем, агент Чжу. — Сяо кивнул агенту и жестом велел ему удалиться. — А теперь с вашего разрешения я бы хотел продолжить разговор с Лин Сюанем.

Агент Чжу поклонился, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

— Ну что ж, — угрюмо обратился Сяо к старику, — побеседуем о Мексике.

Лин Сюань любовно прижал к себе Дальнее Зеркало и, не отрывая от него глаз, начал говорить:

— Перо Колибри, который, как мне хочется думать, стал моим другом за те недели, что мы провели вместе в Городе Каменного Кактуса, объяснил мне устройство мексиканской армии. Он был Воином Орла и Великим Капитаном, а это означает, что он добыл в бою пятерых пленников. Однако, когда Флот Сокровищ приплыл в Мексику, она уже почти целое поколение жила в мире со своими соседями. Поэтому жители ее устраивали Цветочные войны.

Армия Мексики организована в отряды по двадцать человек — и здесь мы также находим некое сходство с нашей культурой, верно? Так похоже на армию наших маньчжурских господ, да? Но не важно; двадцать таких отрядов составляют батальон из четырехсот человек, а двадцать батальонов — армию численностью восемь тысяч. Лучшие воины состоят в орденах Ягуара и Орла, и продвижение по службе зависит от того, сколько пленников воин захватил в бою. Однако в мирное время пленников взять неоткуда; как же определить доблесть человека?

Мексика предлагает своим соседям вступить в Цветочную войну. Нам повезло — мы прибыли в Город Каменного Кактуса во время одного из этих ритуальных побоищ. Армии Мексики и ее противников собрались на широкой равнине за Городом Кактуса и вступили в потешный бой. Во время этой войны не убивают, кровь не льется на землю, но ставки здесь не менее высоки, чем в настоящем сражении. Воины берут пленников, и когда каждая из сторон решает, что набрала достаточно, бой прекращается. Сторона, взявшая в плен больше солдат, объявляется победителем, и армии с трофеями возвращаются домой. Пленников по желанию победителя казнят или обращают в рабство.

Таким образом мексиканской армии удается не терять боевых навыков и всегда быть наготове, даже когда противника нет.

Сяо не поднимал глаз от своих записей, кисть его летала по бумаге.

— Да-да, — быстро проговорил он. — А теперь расскажите мне, как генералы передают приказы командирам отрядов и как командиры передают эти приказы своим подчиненным.

Шли дни, Сяо Вэнь снова и снова возвращался во Внешнее Здание, заполняя страницу за страницей заметками о Мексике, которые диктовал ему старик. Сначала он рассчитывал лишь на один-два факта, чтобы придать вес своему докладу, и после долгих недель безуспешных попыток вытянуть хоть слово из несговорчивого узника он начал сомневаться, что получит хотя бы это. Однако теперь, казалось, Небо стало к нему благосклонно, и старик сообщил ему такие важные сведения, о которых Сяо мог только мечтать. Молодой чиновник уже видел себя на важном посту в министерстве в качестве награды за свои усилия — сначала он не смел и думать о повышении, но теперь оно, казалось, было не за горами.

В то утро старик ждал его в комнате для допросов, держа на коленях Дальнее Зеркало.

— Я думаю, что наши беседы близки к завершению, Лин Сюань, — заявил Сяо, не утруждая себя благодарностями. Усевшись напротив старика, он разложил перед собой бумаги и письменные принадлежности. — Мне нужно лишь несколько последних деталей, и мой доклад будет готов. Хотя я не совсем уверен, что именно хочу, вам, я думаю, это известно. Я хочу узнать побольше об этой мексиканской машине. По вашему описанию я сделал вывод, что развитие техники шло у них иным путем, но они лишь ненамного отстают от нас.

Лин с улыбкой поднял взгляд:

— Вчера ночью я смог провести несколько часов, наблюдая за небом с помощью этого удивительного устройства. Агент Чжу был так любезен, что позволил мне остаться во дворе после захода солнца, поэтому я смог как следует рассмотреть небо, что невозможно сделать сквозь узкое оконце моей камеры. — Старик поднес Дальнее Зеркало к правому глазу и, прищурив левый, посмотрел через трубку на Сяо, сидящего напротив. Затем он рассмеялся — это был негромкий, но зловещий звук, подобный гулу приближающейся грозы, — и продолжал: — Я следил за движением Огненной Звезды по небу. В последние несколько месяцев она восходит рано утром, с каждым днем все раньше, постоянно двигаясь на восток. Всего несколько недель тому назад она появилась сразу после захода солнца, а затем произошла необыкновенная вещь. Цюй рассказывал мне о ней, но до сих пор мне не представилось возможности ее наблюдать. Огненная Звезда, казалось, замерла на небосклоне, а затем повернула назад и двинулась по небу на запад. И теперь она восходит на закате, путешествует на запад и садится на рассвете. Еще через несколько недель, если верить Цюю, она снова повернет обратно и будет появляться все раньше и раньше, пока снова не будет всходить на заре и садиться в сумерках.

— Занятно, — равнодушно отозвался Сяо. — Но вернемся к Мексике…

— Я обнаружил на поверхности Огненной Звезды некие линии, тени, рисунки. Это замечательное орудие позволяет разглядеть их.

— Мексиканские машины, Лин Сюань, — повторил Сяо. — Вы утверждаете, что это не просто придворные трюки, не мертвые скульптуры, приводимые в движение рабами. Но способны ли мексиканцы использовать этот принцип для чего-то другого? Например, для создания осадных механизмов?

— Цюй рассказывал мне, что лучшие астрономы его времени думали, будто эти блуждающие звезды — миры, подобные нашему. Скажите, если предположить, что это так, то не могут ли они быть населены разумными существами вроде нас?

— Лин Сюань… — угрожающе начал Сяо, потирая переносицу. Старик, прикрыв глаза, начал раскачиваться на скамье, словно высокое дерево на ветру.

— Я устал, Сяо Вэнь. Слишком долго мне приходилось засиживаться допоздна и рано вставать, я мало спал. Давайте продолжим завтра? Я уверен, что завтра буду чувствовать себя лучше и смогу выслушать ваши вопросы.

Лин поднялся и постучал в дверь.

— Но… — начал было Сяо и умолк: старик исчез за открытой агентом Чжу дверью.

Сяо горестно вздохнул и пожал плечами. Он так долго ждал. Можно подождать еще один день, вреда от этого не будет. Но если и завтра он не получит требуемые ответы?

Сяо чувствовал, что терпение его на исходе. Он собрал свои бумаги и, ни к кому не обращаясь, произнес:

— Значит, завтра.

Следующее утро застало Сяо Вэня и Лин Сюаня на своих обычных местах.

Лин казался более оживленным, смотрел осмысленно и, не дожидаясь напоминаний Сяо, сразу обратился к обычной теме их бесед.

— Все эти разговоры о Мексике напомнили мне об одной вещи, о которой я забыл упомянуть. У культуры Мексики есть важная особенность, которую я понял лишь спустя многие годы после посещения этой империи.

— И что это? — осторожно спросил Сяо.

— Это последний факт, который необходим для вашего доклада. Эту вещь я понял не сразу; я расскажу вам, почему Трон Дракона победит, если между нами и Мексикой разразится война. Но в обмен на это последнее сообщение Лин Сюань требует еще одной, последней милости.

Сяо бросил взгляд на Дальнее Зеркало, зажатое, как всегда, в скрюченных пальцах старика. Чего попросит узник на этот раз?

— Я хотел бы выйти, лишь один раз, за стены Восточного Здания. Со своего наблюдательного пункта внутри тюрьмы я не могу видеть все небо — слишком многое сокрыто от меня.

Сяо выпрямился, скрестив руки на груди.

— Ни в коем случае, — резко произнес он. — Это совершенно исключено. — Сяо потер лоб и попытался придумать подходящее встречное предложение. — Нет. Напротив; если вы не расскажете мне то, что я желаю узнать, вас накажут. И еще я отберу у вас Дальнее Зеркало.

Лин не пошевелился, лишь пожал плечами.

— Я видел небеса своими глазами, из своей крошечной камеры. Если вы лишите меня зрения, у меня останутся воспоминания, а если я не смогу выйти за эти стены, воспоминания будут моим единственным сокровищем. Что я теряю?

Сяо, вскочив на ноги, в ярости принялся мерить шагами комнату.

— Это недостойно вас, Лин Сюань! Это недопустимо!

— И тем не менее это произойдет, — безмятежно ответил старик.

Сяо Вэнь бросился к двери и забарабанил в нее кулаками. Чжу открыл дверь с выражением любопытства на лице.

— Агент Чжу, немедленно уведите заключенного! — рассерженно приказал Сяо.

Чжу посмотрел на чиновника, затем на узника, пожал плечами и, взяв Лина за локоть, медленно вывел его из камеры.

— Сюда, старик.

Сяо с пылающим лицом рухнул на сиденье.

Сяо Вэнь сидел на жесткой, неудобной скамье, ожидая своего часа и глядя, как чиновники, поглощенные делами империи, снуют туда-сюда по полированным полам военного министерства.

Сяо не сомневался в твердости старика. Он знал, что Лин от своего не отступится. Если он сказал, что не будет отвечать на вопросы, не получив желаемого, то, значит, из него больше не вытянешь ни слова. По крайней мере, ни одного осмысленного слова.

— Заместитель министра У примет вас сейчас, Сяо Вэнь, — произнес слуга, появляясь в дверях.

Сяо сглотнул ком в горле, поднялся и пересек зал.

— Почтенный господин заместитель министра, — согнувшись в низком поклоне, начал Сяо.

Внушительная фигура заместителя министра У была втиснута в небольшое, скромного вида кресло в дальнем конце комнаты. Рядом стоял низкий столик, заваленный скрученными в трубку картами, толстыми связками бумаг и записными книжками. У плеча сановника маячил секретарь — человек с лицом хорька и перепачканными чернилами пальцами, который до мельчайших деталей записывал все сказанное в этой комнате.

— Сяо Вэнь, — начал заместитель министра с едва заметной улыбкой, — я надеюсь, вы пришли с готовым докладом о Мексике?

— Ваш покорный слуга с сожалением вынужден ответить, что это не совсем так, — неверным голосом произнес чиновник.

— Почему-то я не удивлен.

— Допросы заключенного Лин Сюаня за последние несколько недель оказались исключительно плодотворными, — продолжал Сяо. — Я уверен, что с одним последним дополнением доклад будет закончен и готов к представлению военному министру.

— И затем самому Трону Дракона? — прищурился У. Внутренне Сяо Вэнь раздувался от гордости, но голос его

предательски дрожал.

— Да, господин. Там не только обобщены сильные и слабые стороны мексиканской армии; вскоре я получу подтверждение тому, что Поднебесная обязательно победит Мексику, если вступит с нею в открытое столкновение.

— Интересно, что же это за последнее дополнение и что вы опять потребуете от военного министерства, чтобы купить его?

Не вдаваясь в подробности, Сяо объяснил, что старик, являющийся источником информации для доклада, в обмен на последнее сообщение требует на одну ночь выпустить его за стены Восточного Здания.

— С какой целью? — удивился У, когда Сяо смолк. — Наверное, хочет пойти к шлюхам? Хорошо поесть, напиться?

— Нет, — просто ответил Сяо. — Наблюдать за звездами. У недоверчиво посмотрел на подчиненного:

— И в обмен на эту небольшую уступку мы получим секрет победы над Мексикой?

— Да, — подтвердил Сяо.

Заместитель министра сложил ладони и поджал толстые губы.

— Мы уже так дорого заплатили ему и так далеко зашли, Сяо Вэнь, что мне кажется глупым отступать сейчас, когда остался последний штрих. Вы получите разрешение. Но в следующий раз возвращайтесь с докладом или не приходите вовсе.

Сяо низко поклонился и засеменил прочь.

Три дня спустя, после заката, Сяо Вэнь пришел в Восточное Здание, где его встретил начальник тайной полиции Фэй Жэнь.

— Я не очень доволен тем, что происходит, — заявил Фэй, словно выражение его лица недостаточно ясно говорило об этом, — но заместитель военного министра умудрился получить разрешение на эту небольшую прогулку от самого императора, так что мне остается лишь повиноваться.

Не успел Сяо ответить, как вошел агент Чжу, ведя Лин Сюаня.

— Временный гость Лин Сюань, — обратился к старику Фэй. — Да будет тебе известно, что великое число чиновников много дней хлопотало из-за тебя.

Старик лишь улыбнулся, прижимая к груди Дальнее Зеркало.

— У тебя есть время до рассвета, старик, — сказал Фэй, затем обернулся к агенту Чжу. — Это ваше первое задание за пределами Восточного Здания, не так ли, Чжу?

Агент с поклоном пробормотал нечто утвердительное.

— Да, я припоминаю. — Фэй перевел взгляд с Чжу на старика и нахмурился. — Если Лин Сюань попытается сбежать, вы имеете право применить все необходимые меры для того, чтобы наш временный гость вернулся в Восточное Здание.

— Да, господин, — ответил Чжу с очередным поклоном.

Затем господин Фэй развернулся и исчез в лабиринтах здания тайной полиции.

— Давайте покончим с этим поскорее, — раздраженно произнес Сяо.

Лин Сюань в сопровождении Сяо с одной стороны и агента Чжу — с другой прошел под аркой и очутился на площади. Он покинул стены Восточного Здания в первый раз за пятьдесят лет.

Они шли по улицам и проспектам Северной Столицы, мимо зданий шести министерств и бесчисленных имперских управлений и канцелярий. Наконец они оказались вдали от дворца, на какой-то площади, окруженной невысокими домами, постоялыми дворами и жалкими харчевнями. Из дверей лился желтый свет, но небо над головой было темным и безлунным, и звезды сверкали, подобно россыпи бриллиантов на черном шелке.

Лин Сюань остановился, втянул носом воздух, затем взглянул на небо.

— Я просидел взаперти в четырех стенах большую часть своей жизни, но теперь понял, что дух мой находился в клетке еще дольше. Благородные истины, которые поведал мне Цюй через крошечное отверстие в стене, пока мы сидели в Доме Подавления и Усмирения, оказались гораздо более широкими и ценными, чем что-либо известное мне до этого. Я повидал на своем веку больше многих, читал больше, чем самые ученые чиновники, но оказалось, что я обладаю лишь скудными сведениями о мире.

Они смотрели на небо, и звезды, казалось, плыли мимо, отчего у Сяо закружилась голова.

— Вы знаете, за что моего друга Цюя посадили в Дом Подавления и Усмирения? — продолжал старик, на мгновение опустив взгляд со звездного неба на двух человек, стоявших рядом. — Он истолковал знамения небес неблагоприятным образом для регента. Но на самом деле его преступление заключалось в другом. Цюй бросил вызов общепринятым взглядам. Он посвятил свою жизнь наблюдению неба и сделал пугающее открытие: наш мир не является, как мы всегда верили, центром Вселенной, и Солнце, Луна и звезды не обращаются вокруг Земли. Тщательно изучая движение небесных тел, Цюй постепенно понял, что на самом деле Земля — всего лишь одна из многих планет, вращающихся вокруг Солнца. Более того, он утверждал, что сами звезды — это другие солнца, сияющие на далеких небесах. Возможно, часть этих солнц имеет рядом собственные планеты и часть этих планет населена. Возможно, мы не единственные существа во Вселенной, способные изучать самих себя и окружающий мир. — Старик смолк и печально улыбнулся. — Разумеется, это оскорбило регента Обоя, который счел, что Цюй выдвинул свою теорию исключительно с целью унизить молодого императора Канси.

Агент Чжу недоверчиво покачал головой, и старик замолчал.

— Земля вращается вокруг Солнца? С таким же успехом можно верить в то, что Трон Дракона существует, чтобы служить мне, а не наоборот.

— Можно и так сказать, — улыбнулся Лин, и в глазах его сверкнули искорки.

Сяо раскачивался на пятках. Он чувствовал себя неуверенно, словно стоял на краю обрыва и боялся свалиться вниз.

— Лин Сюань, вы обещали мне последний важный факт о Мексике, — почти робко произнес Сяо.

— Обещал, — кивнул Лин. — Обещал. И я расскажу вам, что это. Дело в следующем.

Старик приблизился к Сяо и негромко заговорил; его голос звучал подобно отдаленным раскатам грома, словно он сообщал молодому чиновнику некий секрет, который желал скрыть даже от звезд в небе.

— Мексиканцы, какими бы умными, талантливыми и храбрыми они ни были, по-прежнему ослеплены своей религией. Самые ученые из них искренне считают, что этому миру всего несколько сотен лет, а все свидетельства в пользу обратного — лишь испытания их веры. Можете мне возразить, что мы в Поднебесной тоже отчаянно цепляемся за мифы и суеверия, имеющие под собой не больше оснований; но между китайцами и индейцами существует важное различие. Наша культура способна породить такие умы, как Цюй, умы, которые не принимают как данность закоснелые традиции, которые сотрясают сами основы нашей науки. Если бы у нас рождался хотя бы один такой человек на каждую дюжину поколений, нам бы удалось со временем покорить всю Вселенную. Подобно малой доле миров вокруг малой доли солнц в бескрайнем небе, которые подтверждают, что мы не одни во Вселенной, появление этой одинокой искры гения среди безбрежного океана самодовольной посредственности означает, что история не стоит на месте.

Лин Сюань развернулся и направился в ту сторону, откуда они пришли.

— Благодарю вас, я готов вернуться в камеру, — обернувшись, окликнул он Сяо и Чжу. — Я видел все, что мне нужно.

На следующее утро, когда Сяо Вэнь ломал голову над тем, как завершить свой доклад, к нему в его комнатку в военном министерстве пришел посетитель. Это оказался агент Чжу, облаченный в простую серую одежду.

— Чжу? Что вы здесь делаете?

— По приказу господина Фэя я пришел сообщить вам, что Лин Сюань, временный гость Внешнего Здания, скончался сегодня ночью. Судя по всему, это не самоубийство; также ничто не указывает на насильственную смерть.

Сяо моргнул, и на лице его выразилось недоумение.

— Старик умер?

— Да, — подтвердил Чжу. — От старости; так мне дали понять.

— И все же он дождался того дня, когда смог последний раз пройти под звездами как свободный человек, — промолвил Сяо.

— Возможно, он чувствовал, что ради этого стоит жить, — неуверенно ответил Чжу, — и, когда это случилось, он смог умереть.

Сяо со вздохом пожал плечами:

— Странное происшествие, вне всякого сомнения. Но ведь он был стар, а старики часто умирают. — Сяо рассматривал простую одежду Чжу. — Но вот вы сами вышли за пределы Восточного Здания, а одеты так, что можете сойти за простого торговца.

— Да, — ответил Чжу с улыбкой, одновременно смущенной и гордой. — Господин Фэй решил, что мое обучение завершено и что я лучше могу послужить Трону Дракона снаружи, нежели внутри Здания. — Чжу смолк и неловко переступил с ноги на ногу. — Сяо Вэнь, я должен вас кое о чем спросить. Что вы думаете о вещах, которые рассказал нам вчера Лин Сюань насчет Солнца, Земли и звезд, о Поднебесной, Мексике и прочем?

Сяо Вэнь пожал плечами:

— Скажу лишь одно: по-моему, все поведанное мне Лином за эти недели — правда, как сообщения о Мексике, так и факты, полученные им от астронома Цюя. Но кто я, чтобы судить об этом?

Агент Чжу рассеянно кивнул и, еще раз поклонившись, ушел, оставив Сяо с его бумагами.

Чиновнику оставалось нанести на последнюю страницу лишь несколько штрихов, и детальное сообщение об астрономе Цюе было закончено. Приложив его к докладу о Мексике, Сяо свернул бумаги трубкой и сунул их в кожаный футляр. Затем он поднялся на ноги, оправил одежду и отправился в кабинет заместителя министра, чтобы отдать ему свою работу.