— Неужели Слог действительно погиб? — в отчаянии спросил Бинго.

Гномы и соддит находились в изысканной и стильной шелковой палатке лорда Элсквара. Ее установили между двумя холмами перед склоном, ведущим к воротам Стребора. Люди и эльфы, гремя оружием, входили и выходили из нее. Перед началом битвы делались последние приготовления.

— Это действительно так, — апатично ответил Элсквар. — Думаю, мы можем согласиться, что стали свидетелями одного из счастливых совпадений. Нам противостоят десять тысяч злобных гоблиндюков. Если бы дракон принял их сторону, они превратились бы — поймите меня правильно — в непобедимую армию. Да-да! Вот в кого бы они превратились.

— Похоже, вам мало что известно, сударь, — пыхтя от ярости, выкрикнул Мори. — Этот дракон никогда не встал бы на сторону гоблиндюков. Скорее, он был бы нашим союзником!

— Между драконами и эльфами никогда не заключалось союзов, — возразил Элсквар. — Тем более, дружественных.

— Совершенно верно, — подтвердил Лэрд Лучник. — Как и между людьми и драконами.

— Тем не менее гномы издревле дружили с ними, — заметил Бинго, оттаскивая в сторону рассерженного Мори. — Я тоже думаю, что Слог сражался бы с нами против гоблиндюков. Это был бы полезный союзник. Но что толку говорить об упущенных возможностях? Упущенные возможности никому еще не помогали. Они просто будут застилать нам взор, пока мы в конце концов не отбросим их в сторону.

Все с удивлением посмотрели на него. Он смущенно потупился и пожал плечами.

— Прошу прощения, — тихо сказал Бинго. — Я сам не знаю, почему это сказал.

— Вы сказали то, что сказали, сэр Соддит, — произнес Элсквар. — Помог бы нам дракон или стал помехой делу, это дискуссионный вопрос.

— Какой? — спросил Мори.

— Дискуссионный.

— Дискуссионный, — повторил гном, опробуя слово на вкус. — Дискуссионный... Угу! Дискуссионный!

Он заходил по палатке кругами, оттачивая различные варианты произношения, вытягивая «о» и делая «к» более резкой и гортанной.

— Дискуссионный, — подытожил он. — Мне нравится это определение. Оно красиво звучит. Дискуссионный! Что означает это слово?

— Оно означает нечто нерешенное и спорное, — ответил Элсквар.

— Дискуссионный! Классно! А что у вас на завтрак?

Пройдя еще один круг по палатке, Мори остановился и спросил собравшихся менторским басом:

— Что появилось первым? Яйцо или курица?

Затем, повысив голос на октаву, он сам же ответил:

— Это спорный вопрос! Дискуссионный! Точно так же вы могли бы спросить у зеркала на стене, кто самый честный из гномов. Самый честный? Вопрос дискуссионный!

Мори усмехнулся и перешел на обычный тон:

— Отлично, парни. Мне нравится это слово. Попробую ввести его в свой лексикон.

— В любом случае, объединив наши силы, мы должны разработать общую стратегию, — сказал Элсквар. — Гоблиндюки атакуют нас завтра. Совокупная численность мощной армии эльфов и могучего войска людей составляет... около тысячи воинов. Гномы, вы согласны присоединиться к нам?

Мори посмотрел на Торри. Тот незаметно кивнул.

— Да, мы присоединяемся, — решительно ответил Мори. — Мы встанем плечом к плечу рядом с вами.

— Значит, могучая армия гномов принимает нашу сторону, — с довольным видом сказал Элсквар. — Какова численность вашей армии, сэр Гном?

Мори прищурился, затем повращал глазами, словно высчитывал какие-то большие числа.

— Хм! Нас пятеро.

В палатке воцарилась тишина.

— Зато мы очень мощные, — добавил гном. — Все пятеро.

— Хорошо, пусть будет так, — разочарованным тоном сказал Элсквар. — Сэр Соддит, ваш народ поддержит нас в битве? Возможно, мы погибнем, но каждому из вас я обещаю славу! Мы, свободные народы Верхнего Средиземья, приветствуем всех, кто готов стать нашим союзником в битве против злобных гоблиндюков.

— Ладно, я не против, — легкомысленно ответил Бинго.

— Тогда мы создадим союз четырех армий, — вскочив с трона, сказал Элсквар. — Великие армии эльфов, людей, гномов...

Он смущенно покашлял.

— ...и соддитов. Мы станем плечом к плечу против десятитысячной орды кровожадных гоблиндюков!

Воины, собравшиеся в палатке, одобрительно зашумели.

— Какова численность вашей армии, сэр Соддит? — спросил Элсквар. — Держу пари, что вы, малорослики, неустрашимы и решительны в бою. Как только ваша кровь вскипает в праведном гневе, враги обращаются в бегство, не так ли? Насколько велика ваша армия?

— В ней только я, — ответил Бинго. — Один.

— Какая же это армия? — раздраженно вскричал Элсквар.

— Все зависит от того, как вы трактуете это слово, — сказал соддит.

— Не совсем согласен с вами. Но это не важно. Я объявляю нас альянсом четырех армий! Пусть писцы и историки отразят этот факт в отчетах и хрониках для будущих поколений. Да будет так!

* * *

Эльфийские разведчики донесли, что орда гоблиндюков находится рядом с ними. У нового альянса почти не осталось времени на подготовку к битве.

— Мы должны поспешить и закончить наше дело, — сказал Мори.

Речь шла о Гэндефе.

— Если бы дракон был жив, он присмотрел бы за трансформацией колдуна, — продолжил гном. — К сожалению, наши надежды не оправдались. Ситуация усложнилась. Без помощи Слога мы уже не сможем гарантировать результат. Но ничего не поделаешь. Вопрос будущего дискуссионный. Впрочем, Гэндеф тоже спорный тип.

— Он покрылся спорами? — спросил Гофур.

— Нет, брат, с ним все в порядке, — ответил Мори. — Не бери в голову. Просто я опробую одно словечко, которому недавно научился. Оно означает неопределенность.

— О-о! — с пониманием отозвались другие гномы.

— В любом случае, нам нужно перенести колдуна внутрь горы, — сказал Мори. — Он будет там в большей безопасности. Оставим его в логове Слога. Я не хочу, чтобы до него добрались гоблиндюки.

— Если они одолеют наши армии, то проберутся в Стребор и все равно убьют его, — заметил Бинго.

— Однако прежде им придется уничтожить нас, — пожав плечами, ответил Мори. — В конечном счете, это тоже дискуссионный вопрос.

Для переноски спящего Гэндефа потребовались силы всего отряда. Колдун стал в два раза длиннее и намного шире. Его тело разбухло. Конечности вытянулись, словно у ребенка-переростка. Лицо удлинилось, и хотя оно по-прежнему оставалось узнаваемым, в нем появились странные черты. Одеяло, в которое он был завернут, порвалось в нескольких местах. Одежда лопнула по швам. Никакая ткань не могла устоять под натиском его стремительного роста. Бинго и Гофур приподняли Гэндефа за руки. Остальные гномы заняли места у шестифутовых ног колдуна и по бокам одеяла. Протащив его через долину, они поднялись по склону, вошли в ворота крепости и миновали длинный коридор. К тому времени Бинго держал старика за лодыжки. Его немного поташнивало от вида огромных ногтей на пальцах колдуна. Эти черные и длинные роговые отростки начинали превращаться в когти. Довольно неприятное зрелище. Плечи тоже почернели, и из лопаток выпирали два острых выступа, похожих на сложенные зонтики.

— Может, накрыть его чем-нибудь? — спросил Бинго, когда они уложили спящего Гэндефа на большую кучу золота. — Ему не будет холодно?

— Ты все еще оцениваешь его прежними мерками, — сказал Гофур. — У колдуна теперь другое тело. Он находится в метаморфозном состоянии.

— Как долго продлится это состояние?

— Мы не знаем точно... — начал объяснять Гофур.

Мори перебил его.

— Это дискуссионный вопрос, понимаешь? — сказал он. — Очень дискуссионный.

— Ясно, — ответил Бинго.

Оставив Гэндефа в пещере, они вышли из крепости под яркий солнечный свет. В долине у подножия горы маршировали группы эльфов и людей.

— Нам лучше закрыть ворота, — сказал Мори.

Отряд всей мощью навалился сначала на одну высокую створку, затем — на другую. Огромные ворота Стребора закрылись, и как только створки сомкнулись с громким резонирующим стуком, гномы и соддит услышали щелчок запора медного замка.

— Теперь он заперт в крепости, — сказал Мори.

— А как мы вернемся внутрь? — спросил Бинго.

— Ты всегда можешь спуститься по дымоходу, — пошутил Гофур.

Гномы захохотали, но соддит не стал присоединяться к их смеху.

— Или Гэндеф сам откроет ворота, когда превратится в дракона, — добавил Гофур.

— Может, нам тоже нужно было спрятаться в горе? — спросил Бинго. — Мы могли бы отсидеться там, пока эльфы и люди воевали бы с гоблиндюками.

— Нет, это было бы неправильно, — ответил Мори. — Мы оказались бы пойманными в мышеловке. Если гоблиндюки победят, то они выломают ворота и разграбят пещеры Стребора. Мы получим больше возможностей, если встретим их в открытой битве.

— Тогда будем надеяться, что мы одолеем их армию, — сказал Бинго. — Хотя бы ради Гэндефа.

— Да, будем надеяться, — согласились гномы.

Тот день перед битвой показался Бинго самым длинным в жизни. Солнце потихоньку двигалось по синему небосводу. Люди и эльфы рубили деревья, заостряли концы стволов и устанавливали зубчатые колья в несколько рядов за небольшой стремительной рекой. Лучники готовили новые стрелы и натирали воском тетивы. Только один соддит сидел без дела. Он чувствовал себя ненужным, и это не нравилось ему. Бинго заглянул в палатку оружейника, выбрал для себя короткий меч и расплатился за него драконьим золотом. Затем он около часа практиковался в нанесении ударов и размахивал мечом, разгоняя мух в горячем пыльном воздухе. Соддит ловко срезал верхушки длинных стеблей у болотной осоки. Он прокалывал кору вековых дубов и вырубал небольшие щепки из стволов молодых деревьев. Часа оказалось достаточно, чтобы его рука заболела от непривычных движений, и он, устав, прекратил это дело.

Вскарабкавшись на холм, Бинго долго наблюдал затем, как солнце погружалось в море деревьев, черневшее на горизонте. Его сердце ныло от мрачных предчувствий. После часа упражнений правая рука болела и дрожала. Он едва мог поднять ее с колена. Всего час упражнений! Но наступит утро, и ему придется провести весь день — а возможно, и ночь — в реальном сражении (хотя Бинго плохо разбирался в настоящих битвах). Его страшила мысль, что он свалится от усталости еще до того, как начнется бой. Ведь он представлял собой армию Соддлсекса — батальон Хромбит-Эгей! Бинго никогда до этих пор не воевал и, будь его воля, никогда не вышел бы на поле сражения.

Вечером четыре армии развели костры и занялись тем, что для многих могло оказаться последним ужином. Воины пили вино и пели печальные песни. Соддит сидел у костра гномской армии. Все шестеро отважных путешественника задумчиво ковыряли пальцами в зубах и угрюмо молчали.

— Я придумал план, — сказал вдруг Бинго, удивляясь нереальности и тяжести произнесенных слов. — Хотелось бы услышать ваше мнение, ребята. Я тут вспомнил... что у нас есть Штучка.

Гномы раздраженно застонали.

— Знаю, знаю, — продолжил соддит. — Она сослужила нам плохую службу. Если мы дадим ей шанс, она навлечет на нас огромную беду.

— Это абсолютно не дискуссионный вопрос, — заметил Мори.

— Но неужели не найдется слов, которые не допускали бы двойного толкования? Мы могли бы вызвать победные чары! Мы могли бы завершить эту ужасную битву еще до ее начала. Что скажете, парни?

— Нет, — ответил Гофур.

— Нет, — поддержал его Фэйлин.

— Нет, — повторил Он.

— Нет, — произнес Мори.

— Я думаю, нам лучше вообще не изпользовать Штучку, — добавил Торри.

Через некоторое время Бинго продолжил разговор:

— Мы знаем, что дракон утонул. Но что произойдет, если я скажу через Штучку: «Слог погиб»? Разве это не вернет его к жизни? Ведь тогда он поможет нам одолеть гоблиндюков и даст нужные наставления Гэндефу.

Гномы молча посмотрели на него. Было видно, что им понравился план соддита. Но Торри упрямо возразил:

— Эта Штучка являетзя магичезким агтефактом. Дгаконы тоже магичезкие зущезтва. Очень опазно змешивать магию з магией — озобенно злобную магию Штучки и добгую магию дгакона. Давайте озтавим их в покое. Пгозто озтавим их в покое, и взе.

— Торри прав, — печально согласился Мори. — Мы можем как угодно тщательно придумывать фразы, но Штучка вывернет наши слова, расстроит планы и вызовет беду. Мы больше не будем использовать ее.

Они снова погрузились в молчание.

* * *

Бинго долго не мог заснуть. Он метался и ворочался, переворачивался слева направо и справа налево, но ни одна из этих сторон не приносила долгожданного покоя. Поскольку третий стороны у него было, он встал и прошелся по лагерю. Повсюду горели костры. Эльфы и люди распевали песни, поднимая дух и боевое настроение.

Рассвет подкрался медленно и незаметно. Сначала посветлело небо на востоке, затем на нем возникли золотистые тона. Подсвеченные солнцем облака казались яркими стежками на поблекшем небосводе. Затем алмазно-желтые лучи прорвали горизонт, и Бинго восхищенно ахнул при виде этой сказочной иллюминации. Он любовался ею несколько минут, но, увидев, что главы других трех армий собрались под штандартами на вершине холма к востоку от ворот Стребора, поспешил туда же — с той быстротой, которую позволяли его короткие ножки.

— О, — воскликнул Элсквар, когда охрана пропустила к нему соддита. — Вот генерал четвертой армии. Взгляните-ка сюда.

Он указал рукой на юг. С высоты наблюдательного пункта перед Бинго открывался широкий обзор — на многие лиги вперед. Сначала он не поверил своим глазам. Ему показалось, что травянистый луг на другой стороне реки покрылся за ночь сучковатыми черными зарослями, колючими кустами и высохшими стволами деревьев. Но затем его ум переварил увиденное и представил ему истинную картину происходящего. На дальнем берегу реки стояли полчища гоблиндюков. Десятитысячная армия воинов в броне и с грозным оружием в руках ожидала приказа к атаке.

— Орда, — сказал Элсквар. — Что скажете?

— Орда, — согласился Бинго.

— Но не впускайте в сердце страх, сэр Соддит, — посоветовал эльф. — Будьте храбрыми.

— Как раз сердце меня сейчас не тревожит, — ответил Бинго. — Страх в моем теле орудует ниже. Что мы будем делать? Их армия простирается вширь и вдаль, насколько видно глазу. Десять тысяч воинов, вы сказали? А какова численность нашей армии?

— Нашей объединенной армии, — поправил его Элсквар. — Я поведу в бой пятьсот эльфов. Генерал Лэрд командует пятьюстами людьми. Бесстрашные и свирепые гномы представлены пятью смельчаками. И, наконец, вы, сэр Соддит, образуете подразделение количеством в одну персону.

Бинго быстро произвел расчет.

— Всего-то! — крикнул он.

— Довольно слов, — оборвал его Элсквар. — Подсчеты не помогут. Воинская слава цифрами не мерится. Готовьте эскадроны! Горнисты, трубите сигнал. Если натиск окажется слишком сильным, будем отходить к горе.

Бинго попытался сглотнуть, но у него заклинило горло. «Одна беда к другой, — подумал он. — Как я буду просить пощады, если не смогу говорить? Сегодня все некстати!»

* * *

Гоблиндюки, ведомые ужасным королем Клаком Лысым, прошли без отдыха весь путь от Мятных гор до крепости Стребор. Жажда убийства толкала их в бой. На свирепых мордах виднелась боевая раскраска. Зубы и сережки были ярко натерты охрой. Воины пылали гневом от обид, нанесенных им эльфами, людьми и гномами.

— Убить! Убить! Убить! — скандировали они. — Трусливый Элсквар! Лэрд-неудачник!

Однако превыше всего их возбуждали истории о Штучке и о тех великих набегах, которые Клак мог совершить, завладев магическим устройством. Они чувствовали своим гоблиндюшачьим нутром принуждающую тягу Штучки, поскольку сами были созданы злобным Шароном и имели сходные субстанции. Воины пели:

Пока объединенная армия свободных народов наблюдала с холма за противником, перед ордой пронесли серебряные носилки, на которых восседал король Клак. Чтобы разозлить гоблиндюков, эльфы и люди в передних рядах войска начали высмеивать ужасного монарха.

— Эй, цыпленок! — кричали они. — Цып-цып!

Гоблиндюки шипели и хмурились. Но их король не обращал внимания на насмешки врагов. Он был облачен в великолепные гоблиндюшачьи доспехи. На ногах красовались белые пергаментные ботфорты с отворотами и острыми шпорами. Они надевались на туфли специально для того, чтобы помешать крови недругов проникать в дырочки на изящной обуви монарха. Броня состояла из двух самых больших в мире нагрудных пластин — по одной с каждой стороны грудины. Доспехи создавали впечатление, что героическая грудь Клака была вдвое сильнее и шире, чем у остальных его сородичей. В пазах между броней и кожей находились особые травы, обладавшие целебными свойствами. При проникающем ударе клинком они могли уменьшить вред, обеззараживая рану. В одной руке он держал двузубчатые вилы, а в другой сжимал длинный искривленный нож. Оба отполированных предмета ярко блестели в лучах утреннего солнца. Гоблиндюки почтительно расступались, позволяя слугам нести носилки. Воины в экстатическом возбуждении воспевали имя короля.

— Лучники! — крикнул Элсквар.

Молчание на холме было нарушено свистящим звуком, когда сотни луков в едином порыве натянулись для стрельбы.

— Огонь! — крикнул Элсквар.

Шквал стрел взлетел в небо и, пронесшись по дуге, упал смертельным градом на гоблиндюков. Орда отступила, но тут же снова подалась вперед. Так началась великая битва пяти армий.

Воспоминания Бинго об этом сражении состояли из набора отдельных картин. Он никогда не мог забыть ту первую атаку противника и опаляющее чувство паники, которое охватило его тело от копчика до кончиков волос. Он не мог забыть тех первых столкновений, когда авангард гоблиндюков — отряд ужасных урюк-мурюков — начал неуклюже подниматься по склону холма. Справа эльфы дружно взмахнули мечами, проредив волну атакующих чудищ. Слева люди бросились вперед и парировали встречные удары. В середине гномы орудовали топорами, напоминавшими тяжелые маятники. Поначалу в верхних точках траектории их топорища пускали солнечные зайчики, но затем железо почернело от гоблиндюшачьей крови и перестало радовать глаз своим сверканием. Бинго никогда не мог забыть того боевого крещения, когда он поскользнулся и упал к ногам эльфийского воина. Тот отбил удар врага, а соддит ткнул наугад мечом и попал в голову гоблиндюка. Клинок вошел глубоко в череп. Тварь завизжала, задергалась и рухнула на землю. Бинго упал на колени рядом с трупом и попытался вытащить застрявший меч. Это удалось не сразу. Когда он выдернул клинок, инерция качнула его назад. Он осмотрелся вокруг и едва не выплюнул сердце, подступившее к горлу. Враги были везде, куда бы он ни бросил взгляд. Они тыкали пиками, размахивали палицами и зазубренными клинками. Люди и эльфы сражались храбро и самоотверженно, но они были окружены со всех сторон гоблиндюками, словно скалы в штормящем море. Один из ужасных урюк-мурюков бросился прямо на соддита. Его злобные маленькие глазки косили влево и вправо. Красная бородка раскачивалась в стороны. Бинго взмахнул мечом.

Он не помнил, что случилось дальше. Перед глазами всегда всплывала цепочка несвязанных картин. Гофур, сражавшийся в толпе врагов, — на каждой его руке висело по два гоблиндюка, на каждой ноге — по четыре. Бинго пробился к нему и отвлек часть тварей на себя. Затем он бежал в другом направлении, пытаясь примкнуть к группе эльфов. Соддит помнил, как синее небо вновь и вновь покрывалось черточками и стежками от выпушенных стрел. Он помнил, как обезглавленные твари разбегались в разных направлениях. Он помнил, как три гоблиндюка вонзили в спину человека длинную пику, и как зазубренный наконечник вышел из груди безымянного воина. А еще был вихрь второстепенных воспоминаний: запах крови; ужасная усталость в руках, которая говорила ему, что он не поднимет меч снова; настойчивый страх в голове, побуждавший поднимать меч раз за разом; вид клинков, наносивших и отражавших удары; треснутые щиты; свист топорищ; глухое чавканье металла, терзавшего плоть; вой стрел над головой. Бинго помнил, как скрипел клинок, когда он вытаскивал его из груди гоблиндюка.

Следующим ясным воспоминанием была сцена, в которой он, тяжело дыша, стоял рядом с Мори, лордом Элскваром и двумя дюжинами уцелевших людей и эльфов. Они больше не находились у подножия горы. Под натиском противника четыре армии отступили вверх по склону и заняли позицию к западу от ворот Стребора. Самого отступления Бинго не помнил. Но теперь они готовились к последнему столкновению с врагом.

— Как вы себя чувствуете, мастер Соддит? — спросил Элсквар. — Согрелись немного?

— Чтоб я сдох, — ответил Бинго, выражая согласие.

— Мой лорд, — крикнул младший офицер, чье лицо было залито кровью, вытекавшей из глубокой раны на лбу. — Мой лорд, гоблиндюки поднимаются по восточному склону. Если они прорвутся к воротам, то начнут атаковать нас сверху.

— Перспектива не ахти, — согласился Элсквар. — Как только они закрепятся там, мы будем обречены. Лучники! Ворота!

Лучники перебежали на фланг и принялись обстреливать гоблиндюков, прорывавшихся к гребню холма, который вел к воротам крепости. Оценив ситуацию, Бинго понял грозившую им опасность. Противник намеревался пересечь кряж и занять позицию над ними. Тогда гоблиндюки могли бы обрушить на уцелевших людей и эльфов каменные глыбы и все, что попало бы им под руку. Его сердце едва не выпрыгивало из груди. Он с надеждой следил за усилиями лучников. Но хотя их стрелы били точно и трупы врагов покрывали весь кряж от ворот до основания холма, положение казалось безвыходным. По склонам поднимались тысячи гоблиндюков.

Последние воспоминания о битве включали в себя более поздние события. Бинго не мог сказать, что происходило перед этим. Но в тот момент он осмотрелся по сторонам и вдруг понял, что солнце уже клонится к западу. Уставшее тело болело — гораздо сильнее, чем прежде. Его меч, покрытый черной кровью, был в насечках и вмятинах. Зазубренный клинок походил на пилу. Огромный гоблиндюк, с ножом мясника, метнулся к нему, и Бинго, юркнув в сторону, рассек ему шею. Оружие казалось неимоверно тяжелым. Запястье и локоть правой руки жгло невыносимой болью. Мышцы отказывались подчиняться. Соддит с трудом сжимал рукоятку меча.

— Бинго! — крикнул Мори. — Бинго!

Гном, шатаясь, приблизился к нему. Его борода намокла от крови — от черной крови гоблиндюков и собственной красной крови. Несколько изогнутых урюк-мурюкских стрел торчали из его плеч, живота и спины.

— Ты все еще жив, браток! — сказал гном.

Добравшись до соддита, он споткнулся и упал на колени.

— Мори... Ты ранен?

— Ерунда, — ответил тот. — Немножко жжется.

Он рухнул на спину. Гоблиндюшачьи стрелы, вонзавшиеся в дерн вокруг них, торчали, как почерневшие стебли. Бинго бросил меч, схватил гнома за ноги и потащил его вверх по склону. Там, на узком кряже перед самыми воротами, несколько людей и эльфов, стоя плечом к плечу, держали оборону. Тропа была завалена мертвыми воинами. Камни и стрелы сыпались сверху. Шестеро людей держали над головами широкие щиты, защищая себя и соратников от смертельного града.

— Бинго! — крикнул Торри. — Зейчаз! Минутку!

Он метнулся к соддиту и помог ему втащить Мори под выставленные щиты.

— Гад видеть, что ты еще жив.

— Я тоже рад, ваше величество, — задыхаясь, ответил Бинго. — Где остальные?

Он едва не плакал от усталости.

— Зегодня мгачный день утгат, — ответил гном и печально покачал головой.

— Это наш последний оплот, — пригнувшись вниз к соддиту, сказал Элсквар. — Нас оттеснили к воротам. У них огромный перевес в численности. К моему великому сожалению, Лэрд Лучник остался лежать у подножия склона.

— Он погиб?

— Да, погиб, как и многие другие герои, — ответил эльф.

Затем, небрежно махнув рукой, он легкомысленно добавил:

— Так всегда происходит. Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает.

— Мы проиграли эту битву? — спросил ошеломленный Бинго. — Неужели это правда?

— Оказывается, у них была еще одна армия, о которой мы не знали, — пояснил ему Элсквар. — Такая же, как первая. Всего двадцать тысяч воинов. А мы имели тысячу шесть бойцов. При таком раскладе победить невозможно. Взгляните сами!

Бинго осмотрел равнину к югу и западу от горы. На склоне и у подножия склона возвышались высокие кучи убитых гоблиндюков, но живым врагам по-прежнему не было числа. Их отряды перемещались по равнине. Одни направлялись к горе, другие, казалось, бесцельно кружили по захваченной территории.

Внезапно град камней и стрел прекратился. Бинго увидел, как шеренги вражеской армии расступились, создавая проход для короля Клака и его телохранителей. Королевский кортеж не спеша поднимался по склону холма. Гоблиндюки приветствовали монарха дикими возгласами и дружно скандировали:

— Что мы можем предпринять? — с безнадежным отчаянием спросил Бинго. — Нам нельзя отдавать им Штучку. С ее помощью они принесут в мир ужасное зло! Мы должны помешать их замыслам!

— Однако, если мы не вернем им Штучку, они убьют нас и заберут ее сами, — вполне резонно заметил Элсквар.

— Что же делать?

Тысячи гоблиндюшачьих лучников заняли позиции вокруг последнего редута уцелевших людей и эльфов. Элсквар приказал опустить оружие.

— Слишком много стрел нацелено на нас, — сказал он. — Будь наш отряд даже в десять раз больше, мы все равно погибли бы под их роем.

Многие воины подчинились ему с явной неохотой. Король Клак приблизился на расстояние выстрела, и меткая стрела могла бы пронзить его голову. А он подъезжал на носилках все ближе и ближе. Его армия скандировала:

— Гобл, гобл, гобл!

А затем:

— Клак! Клак! Клак!

Наконец серебряные носилки остановились.

— Эльфы! — страшным голосом крикнул король Клак. — Люди! Гномы! Вы проиграли сражение!

Крик триумфа поднялся на гоблиндюшачьей ордой.

— Штучка наша! — продолжил Клак. — Сдавайтесь!

— Да, мы сдаемся, — ответил Элсквар. — Уверяю вас, что мы больше не будем оказывать вам сопротивление. И поскольку наша объединенная армия прекращает сражение, я собираюсь напомнить вам условия гундагинского договора...

— Молчать! — рявкнул Клак. — Вы можете больше не воевать с нами, но мы будем воевать с вами всегда!

Еще один оглушительный и ужасный крик одобрения пронесся над рядами гоблиндюшачьих отрядов.

— Мы будем вечно вести войну против эльфов, людей и гномов! — добавил Клак.

— Похоже, это означает, что они убьют наз, даже езли мы здадимся им, — сказал Торри.

— Кажется, это действительно тот случай, — согласился Бинго.

— Отдайте нам Штучку! — проревел Клак, и его армия завопила в знак согласия.

— Пора принять решение, каким бы тяжелым оно ни было, — произнес Элсквар. — Что, по-вашему, мы должны делать, сэр Соддит?

Бинго сунул руку в карман и нащупал пальцами Штучку. Он решил использовать ее, но ум опять закружился по пустой колее, и толковые мысли разбежались от него врассыпную. Он попытался придумать фразу, которая могла спасти бы их от гибели. Однако в голову лезла сплошная ерунда. Поначалу соддит хотел сказать: «Гоблиндюки победили». Он надеялся, что магическое устройство изменит ситуацию, и враги проиграют. Тем не менее в душе Бинго знал, что Штучка подыграет Клаку — что, если он рискнет пойти на подобный трюк, устройство извратит слова и уничтожит его, сделав их победу скорее гипотетической, чем реальной. «А может быть, мне уничтожить Штучку, — внезапно подумал он. — Что произойдет, если я скажу через устройство: „Штучка существует“? Возможно, она перестанет существовать? Хотя если она перестанет существовать, то уже не сможет заставить себя исчезнуть и по этой причине снова войдет в существование. А если она будет существовать, то тут же исчезнет... и, перестав существовать, не сможет исчезнуть...» Все эти варианты крутились в его истощенном уме, в то время как Бинго, сам того не желая, представлял себе картину собственной смерти: бац! он падает на землю, и гоблиндюки забирают устройство из его окоченевших пальцев.

— Кто из вас хранит Штучку? — спросил Клак. — Эльф, она у тебя?

Бинго увидел, как гоблиндюшачьи лучники натянули тетивы и нацелили стрелы на Элсквара.

— Штучка у меня! — шагнув вперед, сказал Бинго. — Я Бинго Граббинс, соддит. Я ее хранитель!

Огромная орда зашептала: «Будь проклят! Будь проклят!». Звук походил на раскаты далекого грома.

— Отдай Штучку мне! — велел Клак.

— А если я сделаю это, ты отпустишь нас на свободу? — спросил Бинго.

— Ха-ха! — засмеялся Клак. — Конечно нет, коротышка! Но тогда я убью вас быстро и чисто, а затем сожгу ваши тела. Если же ты не подчинишься мне, мы убьем вас медленно и сожрем ваши трупы.

— Дай-ка мне подумать, — ответил Бинго.

Он увидел, как тысячи урюк-мурюкских стрел нацелились в его грудь. Ум помчался в галоп, как обезумевший пони. «Может быть, сгодится фраза: „Стрелы не летают“? — думал он. — Но спасет ли это их от гибели? Как Штучка может исковеркать такое утверждение? Или сказать: „Король Клак живой“? Хотя если даже король умрет, то его воины убьют уцелевших противников. Нет-нет! Так не пойдет. Лучше произнести фразу: „Все гоблиндюки имеют воинственный дух“. Однако хватит ли у Штучки магии, чтобы перевернуть это высказывание и лишить противника врожденной любви к войне? Тем более многих тысяч воинов! Какую же фразу придумать?» Он не знал, на чем остановиться.

— Отдай мне Штучку! — крикнул Клак. — Немедленно! Иначе ты умрешь!

Бинго сунул руку в карман и вытащил Лающий камень. Тот засиял в лучах заката. Гоблиндюки в передних рядах воскликнули: «О-о-о!!!» и отступили на шаг. Внезапно соддит понял, что они не знали, как выглядит Штучка. Да и откуда им было это знать? Магическое устройство никогда не принадлежало их кланам. Шарон выковал его в горниле Немой горы, а затем оно каким-то образом попало к Соллуму.

— Вот! — поднимая над головой драгоценную гемму, крикнул он. — Вот она, Штучка!

— Вав! — отозвался Лающий камень.

Бинго бросил гемму королю. Она полетела, искрясь в лучах солнца, как полуденный фейерверк. Клак привстал на носилках и поймал ее в воздухе.

— Штучка! — рявкнул он, держа алмаз над головой. — Отныне Штучка наша!

Среди гоблиндюков началось ужасное и омерзительное веселье.

— Теперь ничто не устоит против нас! — кричал Клак. — Весь мир падет перед нашими армиями!

Их веселье стало еще более ужасным и омерзительным.

А Бинго продолжал искать подходящий вариант. Это был его последний и единственный шанс. «Рано или поздно Клак поймет, что я обманул его, — думал соддит. — Он убьет нас со звериной жестокостью. Что если я произнесу: „Все гоблиндюки любят войну“? Нет, тогда ее разлюбят только некоторые из них. Лучше не использовать слово „все“. Пусть будет: „Гоблиндюки любят войну“. Хм! Причем тут „любовь“? Во что превратится это слово? Штучка может изъять любовь к войне из сердец чудовищ и заменить ее профессиональным бесстрастным отношением. Или она переиначит слово „войну“, и тогда гоблиндюки полюбят не батальные сражения, а обычные убийства и грабежи. Слишком все неоднозначно». В душе он знал, что фраза никуда не годилась. Ее нельзя было произносить через Штучку.

Бинго сжал устройство в ладони. Оно жгло руку и выскальзывало из его пальцев. Соддит понимал, что Штучка стремилась к Клаку. Она горела от нетерпения. Она хотела попасть к гоблиндюкам, чтобы те использовали ее по первоначальному назначению — для зла! В последнее время Бинго заставлял ее совершать добрые поступки. Для нее это было неприемлемым. Он чувствовал, как его усталость вращалась в голове, словно смерч песчаной бури. Ему хотелось лечь на землю и заснуть. Он не мог придумать нужную фразу.

Однако нужно было действовать. Как и в случае других гениальных поступков, совершенных в его жизни, Бинго принял решение неосознанно — сам того не понимая. Он и моргнуть не успел, как его рука со Штучкой, зажатой в пальцах, поднялась ко рту. Краем глаза соддит увидел лицо Элсквара, перекошенное от страха и тревоги. Похоже, эльф понял, что Бинго собирался использовать магию. Любая ошибка означала ужасную беду.

Что же сказать? Как выразить свои мысли? Вдохновение отказало ему в самый важный и критический момент.

— Война... — произнес Бинго, и слово прошло через Штучку.

Его сердце остановилось. Затем застучало снова. Он сделал глубокий вздох. Что изменилось?

Ничего не изменилось. Он стоял на том же месте. Его несколько уцелевших и безоружных товарищей стояли в кольце свирепых гоблиндюков. Тысячи урюк-мурюкских стрел по-прежнему были нацелены в них. Клак все еще держал над головой сверкающую гемму. Его армия визжала и вопила в триумфе победы. Их ужасные крики напоминали грохот грома.

— Что вы сказали? — шепотом спросил Элсквар. — Какие слова вы произнесли через Штучку?

— Мне кажется, она сломалась, — ответил Бинго.

Внезапно у него появилась надежда, что он каким-то образом истратил магический потенциал устройства. При таком варианте победа Клака в знаменитой битве пяти армий стала бы неважной, потому что гоблиндюки уже не смогли бы ввергнуть мир в пучину разрушения.

— Я произнес одно слово, но ничего не случилось.

— Какое слово... — начал говорить Элсквар, но его голос затих.

Грохот усилился. Бинго понял, что звук исходил не от орды гоблиндюков, а откуда-то из-под земли. Клак, все еще державший в руке драгоценную гемму, с испугом посмотрел на гору. Выражение радости на его лице сменилось ужасом. Бинго тоже повернулся и взглянул на отвесный склон.

С того места, где они стояли, можно было видеть только плато, на котором гномы, Гэндеф и Бинго останавливались днем раньше. Над ним и чуть левее клубился черный дым.

— Это просто дымоход, — с усмешкой знатока сказал соддит.

Внезапно гора извергла огонь. Огромный ярко-красный протуберанец вырвался из скал прямо в небо. Кипящая лава огромной волной потекла с вершины, перекатываясь от выступа к выступу, собираясь в сгустки, похожие на кипы свернутой одежды, сжигая кусты и по мере продвижения озаряясь бесчисленными вспышками. Вторая огненная река вытекала с другой стороны горы. Расплавленная магма слетала с карниза, словно водопад, и двумя широкими дугами растекалась к северу и западу. Бинго видел, что над южным склоном тоже взлетали плевки лавы. Они изгибались в воздухе крючками и подковами и опускались вниз, разбрасывая огненные комья.

— Вот теперь нам точно конец! — констатировал Элсквар.

Во всяком случае так казалось, потому что малиново-красная магма мчалась на них с ужасающей неизбежностью. Крики триумфа в армии противника сменились на невнятные проклятия и вопли ужаса. Лучники бросили оружие и побежали вниз по склону. Им мешали воины, стоявшие за их спинами. Король Клак открыл рот, чтобы дать какой-то приказ, но не успел ничего сказать, поскольку глыба раскаленной лавы размером с целый дом упала на него и стоявших рядом телохранителей. Разбросав веер искр, она смела сгоревшие останки и понесла их вниз по холму. Бинго и Торри пригнулись и съежились. Эльфы и люди накрыли лица одеждой. В тот же миг поток жидкой магмы пронесся мимо них и поглотил ряды гоблиндюков, которые располагались ниже по склону. Раскаленные камни взрывались в воздухе, но ни один осколок, ни один фрагмент лавы не попадал в малочисленных бойцов четырех союзных армий. Еще одна волна лавы устремилась в воздух и, пролетев над ними по дуге, опустилась ниже в центре орды.

Бинго оглянулся и увидел, что поток расплавленных скал двинулся прямо на них. Воздух был таким горячим, что, казалось, дрожал от страха. Дым и пепел превратили небо в клубящуюся тьму.

— Похоже, вы были правы, лорд, — сказал он Элсквару. — Эта волна лавы сожжет сейчас нас.

Однако ничего подобного не случилось. Огромная река из огня и расплавленных скал накатилась на гигантский валун и разделилась на части, обогнув с двух сторон то место, где стояли воины объединенной армии. Свирепые потоки магмы, стекавшие слева и справа от Бинго, слизывали гоблиндюков своими красными и невыносимо жаркими языками. В течение долгих минут горящая лава изливалась вниз и проедала широкие полосы в убегавшей орде.

Гоблиндкжи визжали и метались, давили друг друга и сгорали в огне, а магма накатывалась на них волна за волной.

Уцелевшие в бою люди, эльфы, гномы и соддит стояли на узком кряже и цеплялись друг за друга, пряча лица от ужасного жара жидкой лавы, которая проносилась мимо них с двух сторон. Горячий воздух жег их спины и давил на головы, словно кузнечный пресс. Казалось, что прошли века. Кожа Бинго покрылась испариной. Пересохшее горло болело. Нос заполнился запахом золы и смерти. Соддит боялся, что его глазные яблоки сварятся вместе с мозгом. Волосы дымились и не загорались лишь потому, что этому мешал обильный пот.

К счастью, через некоторое время жар начал утихать. Когда Бинго посмел поднять голову, он увидел, что реки огня затвердели и превратились в два огромных отростка почерневшей скалы. Воздух над ними дрожал горячим маревом. В некоторых местах поднимался дым. Иногда на черной поверхности появлялись прожилки огня. Скалы трещали, меняли форму, словно усыхали изнутри, и чуть позже огонь угасал.

Пар и дым мешали смотреть. И все же Бинго заметил в одном месте неприятное напоминание о гоблиндюшачьей орде: кости руки, впечатанные в камень. Сгоревшие стрелы торчали из черной скалы, как пятна плохо сбритой щетины.

— Невероятно, — сказал Бинго. — Я не верю своим глазам.

— Все кончилось? — спросил Мори, лежавший на земле у ног соддита. — Мы победили? Или это дискуссионный вопрос?

— Мы победили, — заверил его Элсквар и вытер пот с перепачканного сажей лица. — Однозначно и бесспорно.

— Отлично, парни, — произнес Мори. — Только поаккуратнее тут без меня.

С этими словами он лишился чувств.

Прошло несколько часов, прежде чем вновь образовавшиеся скалы остыли и отряд уцелевших воинов смог покинуть кряж. Семь горожан Приозерья, одиннадцать эльфов, три гнома и соддит — вот, что осталось от четырех великих армий. Из трех гномов только Торри и Гофур передвигались на своих ногах. Мори находился в обмороке — он был сильно ранен.

— Невероятно, — в девятнадцатый раз повторил Бинго. — Почему лава обошла нас стороной? Она уничтожила всю гоблиндюшачью орду, но не нанесла нам ни малейшего вреда. Это противоречит логике. Невероятно.

Он споткнулся и шлепнулся на землю. Его глаза слипались от изнеможения.

— В чем противоречие? — спросил Элсквар. — А если это результат того, что вы сказали через Штучку? Не забывайте, что вулканическое извержение могло быть вызвано магическим устройством!

— Даже не знаю, что ответить. Я произнес через Штучку только одно слово.

— Какое слово?

— Слово «война».

Элсквар кивнул и сел на горячую землю рядом с соддитом.

— Кажется, я понял, — сказал он.

— Неужели?

— Плавление зкал было вызвано не Штучкой, — вмешался в беседу Торри. — Это зделал Гэндеф.

— Гэндеф? — вскочив на ноги, спросил Бинго. — Каким образом?

— Мы пгедполагали нечто подобное, — ответил король гномов. — Тганзфогмация из колдуна в дгакона пгедзтавляет зобой мощное пгеобгазование. Пгежде он, как и мы, зозтоял из земли и воды. А тепегь колдун пгевгатился в дгакона — зущезтво огня и воздуха. Пги такой метамогфозе вызвобождветзя огьомное количезтво магичезкой зилы. Это обычно сопговождаетзя газличными незтабильными пгоцеззами.

— Земля и вода превратились в огонь и воздух? — спросил Бинго. — И это заставило гору взорваться? А Гэндеф не пострадал?

— Не знаю. Именно поэтому мы и хотели, чтобы опытный дгакон призматгивал за ним в момент тганзфогмации, — ответил Торри. — Я понятия не имею, что злучилось с нашим зтариком.

— Мне кажется, он в полном порядке, — сказал Гофур. — Гэндеф не такой, каким был раньше. Огонь сжег бы колдуна, но теперь он стал другим существом. Никакой жар больше не может повредить ему.

— Он стал драконом? — спросил Элсквар. — Как интересно! Тогда его трансформация произошла в исключительно нужный момент. Я хочу сказать, нужный для всех нас. Благоприятная случайность.

— Дейзтвительно благопгиятная, — согласился Торри. — Опоздай он хотя бы на пять минут, Клак убил бы взех наз. Убил бы, и битва была бы пгоигана.

— Я не верю в благоприятные случайности, — сказал Бинго.

— Я тоже, — поддержал его Гофур. — Бинго произнес слово «война», и Штучке пришлось обратить ситуацию к миру.

Элсквар покачал головой.

— Это устройство создано для зла. Оно вызывает беды и несчастья при любом своем использовании. Я не верю, что Штучка принесла нам мир. Что есть война, кроме борьбы? На мой взгляд, противоположностью борьбы является смерть, а не мир.

— Тогда устройство потрудилось на славу, — осмотревшись вокруг, сказал Гофур.

— Лорд прав, — произнес соддит. — Штучка не хотела оставаться со мной. Она выскальзывала из моих пальцев, стараясь вырваться на свободу. Если бы Клак завладел ею, она могла бы разрушить мир. А именно этого она, в конечном счете, добивается. Штучка тянулась к гоблиндюкам. Я чувствовал ее устремленность к ним как почти осязаемую силу. Но, к счастью, устройство находилось в моих руках. Когда я произнес через него слово «война», оно вызвало нечто противоположное. Лорд Элсквар прав, поскольку война порождает смерть. Мы спаслись, потому что сдались. Когда магия начала действовать, мы не участвовали в войне. Иначе бы лава уничтожила нас.

Гофур хохотнул и добавил:

— Если бы Клак принял нашу капитуляцию, то война бы закончилась и Штучка не смогла бы уничтожить его! Помнишь, что он сказал? «Вы можете больше не воевать с нами, но мы будем воевать с вами всегда!» Эти слова оказались его проклятием. Они обратили магию Штучки на всю гоблиндюшачью орду. А мы уцелели.

— Так оно и было, — согласился Бинго. — Чтоб я сдох.

— Вы очень точно подметили это, сэр Гном, — сказал Элсквар. — Короля Клака погубила гордость. Ему следовало принять нашу капитуляцию, и тогда бы он не был в войне. В этом случае слово, произнесенное соддитом, не повредило бы ему.

— Пгосто Штучка нашла замый газгушительный вагиант в отгицании злова «война», — подытожил Торри.

* * *

Шагая по теплым черным скалам, они отнесли израненного Мори к воротам Стребора. Лава не затронула это место, поскольку гоблиндюки, роившиеся вокруг своего короля, не пытались проникнуть в крепость (впрочем, позже они наверняка бы пробили дыры в каменных створках ворот и разграбили залы). Горная речушка все так же текла неподалеку, и на ее берегу лежало лишь несколько трупов людей, гоблиндюков и эльфов.

Когда солнце поднялось на востоке, Элсквар нашел свой шелковый шатер. На втоптанной в грязь белой ткани виднелись следы лап и ног. Уцелевшие воины починили сломанные столбы и возвели шатер на старом месте. Мори внесли внутрь, сняли доспехи и промыли многочисленные раны. Эльфы прошли по полям на западном берегу реки и принесли несколько кроликов, из которых получился вполне приличный завтрак. Попив из ручья, соддит прилег под деревом и забылся во сне. Через несколько часов его разбудил опечаленный Торри.

— Идем в шатег, — сказал король гномов. — Быстгее.

К Мори вернулось сознание, но он едва дышал, и его лоб покрывала испарина.

— Соддит? — спросил он. — Это ты?

— Да, я.

— Значит, мы победили?

— Мы победили. Это было незабываемое зрелище. Гора извергла лаву и уничтожила всех гоблиндюков, оставив в живых только нас.

— Да уж, действительно, — прошептал Мори. — Звучит довольно странно. Значит, несколько глыб взлетело в воздух, и гоблиндюкам пришел конец?

— На самом деле там было очень много глыб, — ответил Бинго.

— А те парни, которые оставались с нами на кряже? Их много погибло?

— Нет, они вообще не пострадали. Так... припекло немного. Но по сравнению с гоблиндюками мы чувствовали себя превосходно. Все уцелевшие армии обошлись без потерь.

— Я так понимаю, что ты говоришь и об армии гномов. Ты... это... не держи обиды на меня...

Голос Мори затихал с каждым словом.

— Рад был познакомиться с тобой, браток. Всего наилучшего. Ну, куда отправимся?

— Действительно, куда? — роняя слезы, спросил соддит.

— Это дискуссионный вопрос, — ответил Мори.

Затем он тихо застонал и умер.