I

О затонувшем жемчуге водолаз Ян Лаурвик узнал в одном из сингапурских трактиров, где перед самым приходом его произошло побоище. Когда он вошел туда, все уже затихло. Среди ночной тишины раздавалось только тяжелое дыхание Ласкара, который сидел, прислонившись спиною к стенке, возле трупа какого–то англичанина. Глаза Ласкара были полузакрыты, и Ян, взглянув на него, подумал, что вряд ли он выживет. Хозяин трактира, рослый китаец, лежал мертвый у своих кружек и бутылок. Ян взял знакомую бутылку, налил из нее стакан араку и поднес к губам умирающего Ласкара, который, глотнув, открыл глаза. Затем Ласкар допил стакан, выпрямился и, подав руку Яну, поблагодарил на малайском наречии.

— Кто это? — спросил Ян по–малайски, указывая на труп белого человека.

Лицо раненого Ласкара исказилось от боли и злобы.

— Он был мне другом, — отвечал он. — Нечестивые сыновья нечестивых матерей убили его.

— Какая подлость! — сочувственно произнес Ян. — Не могу ли я что–нибудь сделать для тебя?

— Недолго осталось мне жить, — сказал Ласкар равнодушно.

Взглянув на кровь, просачивающуюся сквозь его рубашку и стекающую на пол, Ян понял, что он говорит правду. Желая чем–нибудь помочь ему, он вынул из кармана красный носовой платок и перевязал ему левую руку в том месте, где между кистью и локтем из зиявшей глубокой раны ключом била алая кровь.

— Вы, видно, человек боевой, из таких же… как он, — сказал Ласкар, слабо кивая головой в сторону мертвого англичанина. — Дайте мне еще араку… Я хочу кое–что сказать вам… Да торопитесь… я скоро буду готов…

Ян подал ему араку. Ласкар выпил его залпом и затем из кармана, находившегося внутри его вязаного шелкового пояса, достал бумагу и развернул ее дрожащими руками. Ян увидел карту, грубо нарисованную тушью и исписанную малайскими буквами. Ласкар сурово взглянул на него уже начинавшими тускнеть глазами.

— Вы уверены, что они все ушли? — спросил он, устремляя тревожный взгляд в сторону дверей.

— Конечно, — отвечал Ян, сильно заинтересованный тем, что он ему скажет.

— Они постараются убить вас, — сказал умирающий. — Не пускайте их туда.

— Ни убить меня, ни забрать жемчуга им не удастся. Будьте покойны, если в этом только дело, — отвечал Ян.

Большие черные глаза Ласкара все еще были открыты. Но тем не менее он с большим трудом протянул руку, чтобы передать бумагу.

— Тут показано, где лежит затонувшее судно… возле берега, на глубине сорока двух — сорока восьми футов. Жемчуг там, в маленькой каюте на палубе. Судно наскочило на риф и разбилось вдребезги… Нас спаслось только семеро… потому что кругом кишели акулы и «убийцы»… Мой друг и я, мы только одни знали, как нарисовать эту карту… и вот поплатились за это…

Умирающий склонился вперед, лицом на колени, но затем снова выпрямился и устремил тусклые глаза свои на Яна Лаурвика.

— Смотрите, чтобы собаки эти… не взяли жемчуга…

Тут черные глаза его раскрылись еще шире, странный огонек сверкнул на минуту в них и погас. Он вздохнул и полетел вниз, свалившись головой на ноги своего мертвого друга.

II

Ян внимательно просмотрел карту, которая была нарисована грубо, но понятно. Он сразу узнал очертания восточного берега Явы. Место, где судно пошло ко дну, было то самое, которого остерегались все проходящие мимо суда. Здесь была самая предательская якорная стоянка возле отвесного, неприступного и необитаемого берега, вблизи от сильных и крайне изменчивых течений.

«Тем легче будет искать, — подумал Ян. — Только бы судно лежало не слишком глубоко. К тому же и опасности меньше, никто не помешает».

Ян собирался уже уйти, когда в голове его мелькнула вдруг неожиданная мысль. Недавнее побоище возникло, очевидно, из–за этой бумажонки, а потому бежавшие, выждав известное время, должны были вернуться обратно, чтобы отыскать ее. Не найдя ничего, они, разумеется, решат, что она у него, и тотчас же пустятся вдогонку. Тогда ему несдобровать.

Он оглянулся кругом, думая, как бы ему выйти из затруднительного положения, и увидел бутылку с китайской тушью, а в ней тоненькую кисточку, какою пишут обыкновенно на Востоке. Теперь эта тушь была ему так же дорога, как жемчуг. Он взял кисточку и перерисовал карту на другую бумажку. Затем сделал кое–какие изменения на карте Ласкара, указав место гибели судна на сто пятьдесят миль далее к востоку. Потом положил эту карту обратно в карман пояса умершего Ласкара и поспешно удалился. Он успокоился, только когда добрался до европейского квартала.

У Яна Лаурвика был небольшой капитал, но ему нужен был верный товарищ. Как человек бывалый, опытный, он знал, что для успеха всего дела ему необходимо иметь маленькое, но быстрое судно, с сильной паровой машиной и хорошо вооруженное на случай встречи с морскими разбойниками. Экипаж на этом судне должен быть опытный и немногочисленный. А проверить рассказ умершего было нетрудно, Лаурвик слышал еще раньше о гибели голландского судна вблизи острова Ява. Случилось это несколько месяцев тому назад. Осторожными расспросами он установил, что на погибшем судне находился жемчуг стоимостью в шестьдесят тысяч фунтов стерлингов — сумма настолько привлекательная, что рисковать стоило.

Обдумав все, Ян Лаурвик немедленно приступил к делу. Прежде всего он телеграфировал в Калькутту некоему капитану Джерри Парсону, чтобы тот немедля выезжал с первым пароходом в Сингапур, а затем занялся розысками подходящего судна и вербовкой экипажа.

Капитан Джерри Парсон был родом из Новой Англии, из города Портлэнда в штате Мэн. Он побывал в своей жизни и китоловом, и золотопромышленником, и торговцем орехами, и главнокомандующим в маленькой республике Центральной Америки, и овцеводом в Австралии. В настоящее время он вел торговлю драгоценными камнями с раджами Индии. Он очень любил барыши, но приключения любил еще больше.

Получив телеграмму от верного друга своего Яна Лаурвика, он сразу понял, что его ждут и барыши, и приключения. Он сейчас же сел на пароход.

Когда он приехал в Сингапур, Ян Лаурвик рассказал ему все, что слышал от Ласкара.

— Покажи карту! — сказал капитан.

Ян передал ему копию карты. Капитан несколько минут внимательно рассматривал ее.

— Одной карты мало, — сказал он презрительно. — И по–твоему Ласкар правду сказал?

— Я в этом уверен, — отвечал Ян с полным убеждением.

— Когда мы двинемся в путь? — спросил капитан.

Лицо Лаурвика просияло от удовольствия. Он протянул капитану руку, и они обменялись крепким рукопожатием.

— Завтра вечером, — ответил он.

— Прекрасно! — сказал капитан. — Завтра утром я принесу свои деньги.

Судно, нанятое Яном, было прочное, с быстрым ходом, но удобствами не отличалось. Машинистом на нем служил очень искусный и молчаливый шотландец. Управлять судном должен был капитан Джерри.

Экипаж состоял из валлийца небольшого роста и двух тощих, сухопарых янки. Лаурвик объяснил всем четверым, людям честным и верным, в чем заключается его предприятие, и обещал помимо назначенного жалованья выдать еще известное вознаграждение, если сокровище будет найдено.

Ход судна был настолько быстрый, что ему ничего не стоило улизнуть от переполнявших эти воды пиратских джонок. Но путешественники опасались, что на судно могут напасть врасплох в то время, когда оно будет стоять на якоре. Лаурвик снабдил судно большой пушкой и вооружил экипаж шестизарядными револьверами. Только после всех этих приготовлений почувствовал он себя готовым ко всем опасностям, которые могли встретиться на поверхности моря. Но те опасности, которые он мог встретить под водой, сильно его тревожили. Он знал, что будет там один, и помнил зловещее предупреждение Ласкара об акулах и «убийцах». Акулы довольно мало беспокоили его, но «убийцы», то есть рыбы–мечи, которые ничего не боятся, внушали ему некоторое почтение.

Вечером того же дня, когда приехал капитан Джерри, судно «Саравак» вышло из гавани. Переезд по проливам и вероломному Яванскому морю совершился так благополучно, что Ян Лаурвик, суеверный, как настоящий скандинавец, начинал даже беспокоиться. Погода стояла спокойная, и им удалось подойти близко к берегу. Теперь необходимо было следить за приметами вдоль береговой линии, указанными на карте Ласкара. Подъезжая к низменному мысу, за которым они давно уже наблюдали, увидели они, что тот принимает постепенно вид двугорбого верблюда, точь–в–точь как на карте. За ним находилась узкая бухта, у входа в которую тянулся риф, о который разбилось злосчастное судно. По обе стороны рифа были два очень опасных канала. Вода в это время стояла так низко, что видна была зубчатая верхушка рифа, покрытого пеной прибоя. Во время прилива зубцы скрывались под водой, превращаясь в превосходную западню для судов. Судя по карте, погибшее судно следовало искать на глубине сорока восьми футов против середины наружного подъема рифа.

«Саравак» остановился с другой стороны рифа. Здесь он будет хорошо защищен от волн. Пользуясь исключительной тишиной на море, Ян Лаурвик решил немедленно приступить к делу. Через полчаса после того, как «Саравак» бросил якорь, Ян был уже у рифа, захватив с собой водолазный костюм, капитана Джерри для управления воздушным насосом и машиниста–шотландца для управления паровым катером.

III

Возле рифа, на глубине от сорока восьми до семидесяти двух футов, тянулась каменистая мель, которая затем в нескольких сотнях шагов понижалась и исчезала в недрах океана. В теплых водах этой отмели плавали пестрые исполинские водоросли и странные рыбы, еще более ослепительные и пестрые, чем водоросли. А там дальше, в глубине, обитало множество плавающих, ползающих и неподвижных существ, самых разнообразных и необычайных форм. Тут были и самые крошечные, тысячи которых могли поместиться в ушке тончайшей иголки, и огромные, вроде исполинского осьминога со змееобразными щупальцами в двадцать — тридцать футов каждое. Все эти существа вели жизнь бесшумную, но полную ужасающей деятельности, жизнь, которую вечно подстерегает смерть.

И бот, по врожденному ли чутью или по какой–нибудь другой таинственной причине, поднялось вдруг волнение среди этих жителей морского дна, И до того было сильно их беспокойство, что все они двинулись вверх.

Чудовищный осьминог, пожирающий все, что только могли схватить его щупальца–руки, двигался по каменистой отмели до тех пор, пока не добрался до затонувшего судна. Судно показалось его огромным, пристальным и блестящим, как хрусталь, черным глазам, в глубине которых переливались зловещим огоньком тончайшие лучи света, до того странным явлением, что все внимание его сосредоточилось на нем. Никогда еще в своей жизни не видел он скал такой необыкновенной формы. Осторожно протянул он одно из гигантских щупалец, чтобы исследовать странную скалу. Притронувшись к этому чуждому и незнакомому предмету, он с опаской отдернул щупальце и попятился назад. Но судно к великому удивлению осьминога не сделало ни малейшей попытки броситься на него. В нем, очевидно, не было воинственных наклонностей. А что, если при более близком исследовании оно окажется съедобным? Осьминог был голоден. Вот почему еще раз, сначала осторожно, а затем более смело, протянул он свои щупальца, исследуя поверхность судна чувствительными присосками. Беспощадные щупальца схватили по пути нескольких притаившихся в судне рыб и моллюсков, а также прикрепившихся к килю вкусных хрупких крабов. Но от людей, затонувших вместе с судном, ничего не осталось, кроме костей. Мясо было давно съедено морскими хищниками, и кости стали гладкие, как отполированные.

Ощупывая затонувшее судно, осьминог огромными и выпуклыми глазами, блестящими, как зеркало, следил внимательно за всем, что происходило над ним и кругом него. И вот он увидел пилу–рыбу в семь футов длины, которая беззаботно плыла над ним. Одно из щупалец с быстротою молнии бросилось вверх и притронулось к ней своими смертоносными присосками. Напрасно билась красивая хищная рыба, стараясь освободиться от врага. Напрасно нырнула она вниз, надеясь проткнуть чудовище своей пилой. Не прошло и двух секунд, как щупальца обвили ее кругом. Силы мгновенно покинули рыбу… Осьминог притянул ее к себе, и через минуту она была уже у него в пасти.

С наслаждением пережевывая пищу, осьминог вдруг заметил какой–то красивый крупный предмет, который плыл между его глазами и поверхностью моря. Притянув обратно к себе свои щупальца, чудовище, точно парализованное, замерло, прижавшись как можно плотнее к темному остову затонувшего судна. Осьминог прекрасно знал, что темный предмет этот — «убийца», рыба–меч, единственное существо, которого он боялся. Змееобразные руки его и сильные челюсти были бессильны при встрече с зубами рыбы–меча, а ничем не прикрытое тело становилось совершенно беззащитным.

Рыба–меч не заметила находившегося под ней исполинского осьминога. Она гналась за другою дичью и быстро промчалась мимо. Появление ее лишило чудовище аппетита. Вместо того чтобы снова искать пищу, оно высматривало теперь укромный угол. Здесь, на открытом месте, оно чувствовало себя в опасности.

За утонувшим судном осьминог увидел отвесную скалистую стену, достигавшую почти самой верхушки рифа. У основания ее тянулся целый ряд низких пещер, которые образовались от постепенного разрушения каменных пород. Самая большая из этих пещер находилась прямо за судном, и осьминог обрадовался, увидя ее. С необыкновенной живостью двинулся он в эту пещеру задней частью туловища, заполнив всю ее своим мягким и раздутым телом. Он глядел из пещеры выпуклыми черными глазами, которые зорко наблюдали за всем окружающим, а пятнистые щупальца, каждое из которых было у основания своего толще человеческого бедра, он вытянул вперед, спрятав их среди водорослей. Осьминог надеялся, что какая–нибудь неосторожная жертва подойдет так близко, что ему удастся схватить ее.

Не успел осьминог расположиться в своем новом убежище, как перед его ужасными глазами мелькнула странная фигура, которая медленно спускалась чад затонувшим судном, окруженная прозрачной зеленоватой водой. Фигура эта была далеко не так длинна, как пила–рыба, которую он недавно поглотил. Она была толста и широка и на обоих концах своих тупая, чего никогда не бывает у рыб. Глаза у нее были огромные, круглые и выпуклые. От головы ее и от одного из странных круглых и толстых плавников тянулись прямо вверх два гибких щупальца, которые были так длинны, что осьминог не видел конца их. Да, странное это было существо, но осьминог чувствовал, что оно съедобное. Скрываясь среди разноцветных морских водорослей, щупальца осьминога трепетали от ожидания того мгновения, когда добыча приблизится на приличное расстояние.

Случилось, однако, что в ту минуту, когда странное существо спускалось, не делая ни малейшего движения своими плавниками, и уже приблизилось настолько, что осьминог мог схватить его, он увидел вдруг «убийцу». Осьминог мгновенно изменил свои планы. Он не интересовался больше появившимся вновь существом и желал только одного — остаться незамеченным. А вновь появившееся существо тем временем, не подозревая о таком близком соседстве подстерегавшего его осьминога и «убийцы», плывшего наверху, спустилось на судно и затем с большим трудом проложило себе путь к верхней каюте, таща за собой два длинных щупальца.

IV

Когда Ян Лаурвик, надев свой водолазный костюм, спускался в зеленовато–прозрачную глубину моря, он делал спокойно все, что требовалось его ремеслом, и не испытывал при этом никаких опасений. Он верил в свой костюм, в свою собственную ловкость и в своего товарища, капитана Джерри, управлявшего веревкой и воздушным насосом. На случай нападения зловредной акулы или пилы–рыбы он захватил с собою тяжелый, длинный обоюдоострый нож, самое лучшее оружие на глубине морской. Нож этот находился в ножнах, крепко привязанных к поясу. С ним был кроме того электрический фонарь, укрепленный на лбу прямо над глазами.

Ян Лаурвик много лет занимался розысками затонувших судов. Он работал с такою необыкновенной точностью и ловкостью, что казалось, будто им управляет какая–то волшебная сила. Он нисколько не был удивлен тем, что так скоро опустился на затонувшее судно, и сразу догадался, что это то самое судно, которое он искал.

Ласкар сказал ему, что жемчуг должен находиться на палубе, в маленькой каюте. Войдя в нее, он действительно нашел там после недолгих поисков несколько мешочков, завернутых в шелковую клеенку. Ян хорошо знал, как разворачивают такие мешочки. Сердце его сильно забилось при виде богатства, так неожиданно очутившегося у него под рукой.

Вдруг он почувствовал, что ему становится тяжело от давления воды и от сжатого воздуха внутри шлема. Поспешно привязал он мешочки к своему поясу и вышел из каюты. Дойдя до дверей, он с ужасом отскочил назад. Какой–то гибкий, извивающийся прут белесоватого цвета с сине–багровыми крапинками потянулся вдруг к нему и крепко ухватился за его руку своими присосками.

Ян сразу узнал этот извивающийся прут. Мигом выхватил он нож из футляра и одним ударом отрубил присосавшийся конец прута толщиною в два дюйма. Белесоватый прут, похожий на перерубленного червяка, скользнул назад. Ян отскочил от дверей и дернул веревку, давая знать, чтобы его тащили наверх. В ту же минуту два других таких же извивающихся прута потянулись к нему… Один из них присосался к его правой руке, а другой обвился вокруг его ноги над коленом. Сверху потянули канат. Но напрасно: Ян был точно пригвожден к своему месту.

Никогда еще в своей жизни не испытывал такого страха Ян Лаурвик, как в эту минуту. Но он все же не потерял присутствия духа. Он знал прекрасно, что товарищи в лодке не в состоянии будут пересилить осьминога и вытащить его из воды. Он понял, какую ошибку сделал, выйдя из каюты. Поспешно дернул он веревку, давая знак, чтобы ее не тянули, и, не обращая внимания на то, что рука его была схвачена, попытался отрубить конец щупальца, державший его ногу. Перехватив нож левой рукой, он освободил правую и прыгнул назад.

Ян надеялся, что внутри каюты ему легче будет защищаться от похожих на змей щупалец. Он знал, что на открытом месте они мигом обовьют его, сдавят и втянут в пасть чудовища. Здесь же, в узких дверях, ему легче будет защищаться своим ножом. Не успел он переступить за порог, как толстый обрубок, верхушку которого он отхватил ножом, снова потянулся к нему и присосался к его груди другими, самыми сильными присосками. Весь дрожа от волнения, отрезал он ножом роковые кружочки и, повернувшись в другую сторону, с бешенством отхватил конец щупальца, ухватившего его шлем.

Ян начинал уже задумываться, хорошо ли он сделал, спрятавшись в узкую дверь. Осьминог нисколько, по–видимому, не смущался тем, что он рубил и резал его щупальца. На этот раз он протянул их все. Три из них обвились вокруг правой ноги Яна под коленом и стали тащить его к себе. Ян с остервенением ударил их ножом, но безуспешно, так как в ту же минуту четвертое вцепилось ему в правую руку под локтем. Не успел он перехватить нож левой рукой и отставить ногу от дверей, как почувствовал, что шлем его готов свалиться с головы, но он не решался тронуть щупальца, тащившего его, из боязни отрезать вместе с ним и воздухопроводную трубу. Вдруг невыносимое давление на затылок прекратилось. Один из больших присосков раздавил стекло электрической лампы и попал на проволоку. Осьминога ударило электрическим током. Присосок мгновенно отпал и присосался к левой руке Яна. Ян очутился в еще более беспомощном положении, так как не мог теперь свободно действовать ножом. Правую ногу его тем временем одно из щупальцев тащило из дверей. Чтобы удержаться на месте, Ян откинулся назад и снова пустил в ход свой нож. Он решил бороться до последнего издыхания, сознавая, что чудовище мало–помалу его побеждает. Но не смерть сама страшила его… Он слишком часто встречался с нею лицом к лицу и хладнокровно относился к ней. Сердце Яна замирало от мысли, какая омерзительная смерть его ждала. И вдруг он вздрогнул от ужаса. Из–за борта судна к нему двигалось исполинское, раздутое, отвратительное существо, бледное, покрытое пятнами. Над щупальцами сверкали зловещим огнем два больших черных овальных глаза. Ужасные, пристальные глаза эти были устремлены прямо на него. Чудовище взбиралось на палубу, чтобы посмотреть, кто наносит ему столько беспокойства.

Ян понял, что близится конец борьбы. Но мысль эта не лишила его мужества. Он решил биться до конца. Напрягая все свои силы, перерезал он ножом щупальце, державшее его правую руку. Успех этот влил в него новые силы. Он с таким бешенством замахал своим ножом, что ему удалось войти в каюту раньше, чем щупальца снова схватили его.

Тем временем исполинское тело чудовища взобралось на палубу. Ян видел огромную пасть, которая то открывалась, то закрывалась.

Все смешалось в голове Яна Лаурвика. Бешенство овладело им. Он почувствовал прилив небывалой силы. Он решил идти напролом, прямо в объятия чудовища и воткнуть нож в эти пристальные глаза. А там будь, что будет!

Но он не успел исполнить свое отчаянное решение. Случилось чудо. Ян увидел какой–то темный предмет над своей головой. Осьминог тоже заметил этот предмет. Щупальца его сразу скользнули назад и освободили Яна. Через секунду огромная темная стрела упала на мягкую спину чудовища, и вода, всколыхнувшись, отбросила Яна внутрь каюты.

Стекло электрической лампы было разбито, и Ян в темноте едва различал борьбу гигантов. Ян был так возбужден, что забыл про новую опасность, которая грозила ему. А опасность заключалась в том, что чудовища могли сломать каюту или запутаться в воздушной трубе. Тогда Яну был бы конец. Но такая смерть казалась ему совсем не страшной. Ведь он только что спасся от куда более омерзительной смерти.

Хорошо знакомый с жизнью глубоких вод, он знал, что с осьминогом борется «убийца», самый страшный и беспощадный воин моря. Ян видел, как он широкими своими челюстями мигом отхватил три щупальца у самого основания их. Остальные щупальца заколыхались, поднялись вверх и набросились на «убийцу». Но под напором его крепких мускулов ткань их расползлась, как расползается ткань лопнувшего каната. Громадные прозрачные куски тела осьминога откусывались и швырялись в сторону. Схватив затем чудовище у самого основания щупалец, «убийца» принялся его трясти с силою бульдога, трясущего овцу. Щупальца распались и бессильно вытянулись. Ян понял, что поединок кончен и что ему пора удирать. Он бешено дернул веревку, и его тотчас же вытащили наверх. Перебравшись с помощью капитана Джерри через борт лодки, он упал без чувств на дно ее.

Придя в себя, Ян увидел, что лежит на койке в каюте «Саравака». Он страшно устал, и обморок его сменился глубоким сном. Проснувшись, он мигом поднялся и сел. Капитан Джерри, сгорая от любопытства, сидел подле него. Тут же стоял и машинист–шотландец.

— Ну вот, приятель, все кончилось благополучно. Сокровище в наших руках, — сказал капитан. — А мы уже думали, что с тобой что–нибудь случилось. Отчего ты так долго не вылезал?

— Я пережил столько ужасов! — дрожа, ответил Ян.

Он взял руку капитана Джерри и крепко сжал ее, как бы желая убедиться, что не спит, или чтобы окончательно прийти в себя от прикосновения живого человеческого тела.

— Ух! — продолжал он, вставая с койки. — Дай ты мне выйти на солнечный свет! Дай мне взглянуть на небо! Я все потом расскажу тебе, Джерри! Погоди немного… Все ли мешочки уцелели?

— Их было шесть на тебе. Они действительно стоят не меньше шестидесяти тысяч фунтов, — отвечал капитан.

— Ну, хорошо! Уедем только поскорей с этого места… на всех парах… — сказал Ян, — Там много еще осталось добычи… Но я ни за что не спущусь больше вниз, хоть скажи ты мне, что там сокровищ на целый миллион. Мистер Мак—Уэ, скоро мы двинемся в путь?

— Ровно через десять минут, — ответил шотландец.

— Прекрасно! Когда мы выедем их этой проклятой бухты и обойдем «Верблюда», я расскажу вам, что было со мной под этой зеленою гладью.