Глава 2
Понедельник, 11:18
Вам наверняка приходилось получать письма, в которых на все лады расхваливались достоинства новых кредитных карт, займов и разновидностей счетов, которые можно открыть в вашем банке. В этих письмах содержится масса информации о том, что тот или иной накопительный счет необходим вам как воздух при вашем образе жизни. Или о том, что нужно сделать, чтобы капитал рос с увеличением вашей семьи. Или о том, что вы можете получать бонусы на кредитку просто потому, что регулярно ее используете.
Такие письма обычно подписывает менеджер по маркетингу или персональный банкир.
И если это письмо прислал крупный международный банк в течение последних двенадцати лет, знайте: его скорее всего написал я.
Моя работа копирайтера подразумевала написание таких писем для шести менеджеров по маркетингу из разных крупных банков и нескольких сотен персональных банкиров. И в этих письмах я успел возненавидеть каждое слово.
Со временем мне становилось тяжелее восторгаться по поводу 0,5-процентного понижения ставки и новых эксклюзивных платиновых карт, созданных специально, чтобы подчеркнуть статус владельца. Когда я впервые за время работы заболел, мне казалось, что работодатели должны поддержать меня в это трудное время.
Врач прописал таблетки, от которых мне стало лишь хуже, и сказал, что мне необходим отдых.
Через четыре недели больничного мне пришло письмо от Дейва Ферриса, менеджера по маркетингу и моего непосредственного начальника. В письме говорилось, что я уволен. Дейв также сообщил, что, поскольку я так долго не появлялся на работе, мне не заплатят зарплату за месяц, ну а тем, кто берет больничный без спросу, не полагается ни выходного пособия, ни накопившихся отпускных. Таким образом, меня лишили законно полагающейся суммы в $3865 — а эти деньги были бы как нельзя кстати.
А еще мне стало интересно, кто писал это письмо для Дейва.
Понедельник, 13:20
Эмма, моя первая и единственная жена, работала в том же банке, что и я, однако мы и не подозревали о существовании друг друга до той минуты, пока нам не случилось провести совместный уик-энд.
Эмма работала двумя этажами выше и занималась чем-то, связанным с валютными операциями, поэтому, естественно, ей не было никакого резона спускаться в маркетинговый отдел. Мы познакомились лишь благодаря тренингу по укреплению командного духа, который проходил в лесной глуши; мы жили в хибарах, где и окоченеть было недолго.
Судя по всему, единственными, кто научился работать в команде, были мы с Эммой, и толчком к сближению в нашем случае послужила боязнь прыжков с высоты.
Когда тренеры объявили, что всем придется прыгнуть с тарзанкой, мы тихонько улизнули, сославшись на то, что «доктор запретил».
Оставшись одни в лагере, мы с Эммой разговорились и даже не заметили, когда появились остальные, а ведь прошло уже полдня.
Вернувшись в цивилизацию, я пригласил ее на обед; за обедом последовал ужин, а за ужином — и все остальное. Когда мы поняли, что не разлучались уже несколько недель, стало ясно, что дело серьезное.
Я был счастлив. Эмма была не просто хорошенькой девчонкой с чудесными голубыми глазами, она вечно улыбалась, и с ней было очень весело. К тому же в банке у нее было собственное парковочное место, и в качестве дополнительного бонуса меня теперь каждый день возили на работу в новенькой «Тойота-Королла» 1986 года!
Если бы я не заболел, если бы она снова не вышла замуж, если бы она не ненавидела меня лютой ненавистью, мы могли бы до сих пор быть вместе.
Понедельник, 13:55
Я долго придумывал, как бы сделать предложение поромантичнее, но все мои задумки не пригодились: Эмма меня опередила.
Мы застряли в пробке по пути на работу, и тут она заметила, что у машины перед нами на багажнике написано «Молодожены», а сзади тянется вереница пустых банок.
— Интересно, долго ли невесте пришлось ждать, пока ей сделают предложение?
— Не знаю. А что?
— Ничего. Просто, кажется, до некоторых слишком медленно доходит. Ну, может, я и тормознутый, но не настолько.
Мы поженились в начале 1990 года. Все прошло хорошо, если не считать огромного количества банковских работников в качестве гостей — это меня прямо-таки угнетало. Не имею ничего против банковских сотрудников в принципе, но себя никогда одним из них не считал.
Мы твердо вознамерились не покупать первый попавшийся дом. Наш дом должен был быть идеальным: бунгало в ретростиле с большим садом, высокими потолками и тремя спальнями.
Прежде чем сделать выбор, мы забраковали два десятка домов. А наш дом понравился сразу, стоило только ступить за порог. Он был наш, мы сразу это поняли.
В нем прошли три самых счастливых года моей жизни, а потом моя болезнь разрушила все.
Точно помню момент, когда я понял: дом, некогда бывший нашей мечтой, превратился в мою тюрьму. Это случилось через день после того, как мне пришло то письмо с работы, и с тех пор чувство, что все вышло из-под контроля, с каждым днем становилось все сильнее.
В тот день я открыл дверь, чтобы забрать молоко, но стоило мне сделать шаг на улицу, как чувство ужасной тревоги накрыло меня с головой. Земля как будто зашаталась под ногами. Ноги перестали держать, а сердце билось так быстро и гулко, словно хотело вырваться из груди. Страх был такой сильный, точно меня подвесили над аквариумом с голодными пираньями.
С треском захлопнув дверь, я кое-как добрался до постели и рухнул на подушки. Меня трясло, я чувствовал слабость и был абсолютно уверен, что сейчас умру.
С тех пор прошло четыре года, и больше я на улицу не выходил.
Понедельник, 14:40
Эмма очень старалась привыкнуть к тому, что теперь я целый день дома. А я — к тому, что она целый день на работе.
Я завидовал ей, потому что у нее была нормальная жизнь, а она злилась, потому что стала единственным добытчиком в семье.
Главная проблема была в том, что она не понимала, что со мной не так. Врачи говорили то же самое. Рассуждая логически, Эмма пришла к выводу, что со мной все в порядке.
Моя неспособность вести себя так, как раньше, приводила ее в бешенство. Внезапно у нее отняли возможность общения, а о планах завести семью пришлось забыть.
Наконец, мы решили расстаться на время — так говорят супруги, осознавшие неизбежность развода, но предпочитающие держать это в себе.
Поскольку из дому я выйти не мог, уйти пришлось ей, но при этом она забрала почти всю нашу общую собственность. Я сам попросил ее об этом, слишком уж мне было совестно. Было решено, что я останусь в доме и буду выплачивать по закладной, а потом, когда поправлюсь, мы продадим его и разделим прибыль.
Так я и оказался владельцем маленького бунгало на окраине города, а также холодильника, дивана, стола, кровати, шкафа и стремительно тающего банковского счета.
Ну и, конечно, компьютера.
Понедельник, 16:23
Примерно к середине 1990-х я перестал прятаться за диваном, когда раздавался звонок в дверь, а еще через пару лет дошел даже до того, что смог выйти на улицу и сам сходить в супермаркет.
Не было никакого волшебного лекарства. Я просто ежедневно заставлял себя сделать еще один маленький шаг навстречу окружающему миру.
У меня была своя «зона комфорта»: например, я мог почти без паники проделать путь до ближайшего торгового центра, где было все мне необходимое (супермаркет и почта). Я также ездил в ресторан «Касабланка» и за последние два года побывал там около сорока пяти раз — несмотря на то что на стенах там висели гигантские фотографии Хэмфри Богарта.
Что касается передвижения пешком, далеко мне уйти не удавалось. В удачный вечер (агорафобы не любят выходить днем) я доходил до перекрестка, где стоял мини-маркет.
Я ни с кем не общался, да это и к лучшему. Ведь все, что могло хоть как-то помешать мне чатиться, что я делал строго по расписанию, пугало меня не меньше, чем великая и ужасная Улица.
Люди говорят об интернет-зависимости как о явлении гипотетическом, однако поверьте мне: зависимость существует.
Этой теме посвящены сотни веб-сайтов. Мне ли не знать: я побывал на всех и, как правило, заходил туда тогда, когда в моем любимом чате не было ничего интересного.
На одном сайте мне попалась статья про женщину, которая проводила в сети десять часов в сутки, а ее семья тем временем самостоятельно вела домашнее хозяйство.
А я не могу вспомнить, когда был в Интернете меньше десяти часов.
Кажется, мне пора было обратиться к врачу. И вот, как только я почувствовал себя готовым ко встрече с незнакомым человеком, я вызвал доктора на дом.
Вторник, 16:40
Я продал мебель. Это был умный ход: ведь иначе она досталась бы судебному приставу.
Денег, вырученных с продажи дивана, кухонного стола и шкафа, хватило, чтобы выплатить по закладной за месяц, и еще немного осталось. Оставшееся можно было потратить на один из счетов или на новый модем.
Тут я долго не сомневался. Высокоскоростной флэш-модем стал моим. Теперь все мои действия в Интернете будут выполняться быстрее и виртуальная жизнь пойдет как по маслу.
А еще мне пришел первый счет за Интернет. Впервые в жизни, взглянув на квитанцию, я не смог удержаться от истерического смеха. $2300. За месяц. При тогдашних ценах в пять долларов в час нетрудно подсчитать — я находился в киберпространстве больше ста часов в неделю!
Таких денег мне было не достать ни за что на свете. Работать я не мог, и признаков ближайшего выздоровления не наблюдалось.
Врач сказал, что не понимает, что со мной. Симптомы не напоминали ни одно известное ему заболевание. Как будто часть моего мозга отключилась, и всё. Мне стали недоступны почти все чувства, а мысль о контакте с реальными людьми вызывала настоящую панику.
Еще у меня постоянно пересыхало во рту, все время хотелось пить. Сыпь распространилась по всему телу. Я страдал почти полной потерей долговременной памяти, потолстел, перед глазами все мутнело, а в ушах стоял звон. Я всегда чувствовал себя усталым, и это была не просто легкая слабость, а полная потеря сил. Дыхание стало беспорядочным, а порой я и вовсе задыхался.
Наконец врач поставил диагноз «стресс».
Четверг, 12:02
Двадцать второго ноября я познакомился с Лори. И Холли. И Керри. И Майей.
Мой кибермарафон удался.
Отчасти причиной этому была моя новая система соблазнения, основанная на демографическом факторе и научном исследовании. Я выяснил, какие фразы и вопросы вызывают максимальный отклик у целевой группы (девочки из чатов), и выбраковал те, что сразу отталкивают клиента (старое доброе «Опиши себя» и «Сколько ты зарабатываешь?»).
Мне также пришло в голову, что, возможно, стоит сказать о себе правду, но я быстро отказался от этой мысли.
Лори, aka Мельба, хотела узнать, действительно ли я настоящий лорд. Я не стал ее разочаровывать. Лори была инженером из Южной Каролины с примесью индейской крови.
Она как-то отличалась от других. Сама задавала вопросы, а не ждала, пока я спрошу.
Ее жизнь была той же мыльной оперой, что и у Джеки, но Лори пришлось стать матерью-одиночкой с грудным ребенком на руках после того, как муж избил ее, она попала в реанимацию, а муж — в тюрягу.
Лори хотела уехать из Южной Каролины, например, в Майами, где жила ее мать. Но у нее не было денег. По соседству жила ее сестра, но они не разговаривали с тех пор, как сестра выстрелила в нее из ружья во время ссоры.
Но что больше всего привлекло мое внимание, так это то, что Лори нравились мужчины постарше.
«Они более зрелые», — заявила она.
Пятница, 17:08
Я сидел в ванной и рассматривал свою сыпь. Кожа как-то очень сильно покраснела и чесалась, и это было плохо, поскольку до приезда Кейт оставалось каких-то два часа.
Кейт два дня было не слышно, и я уж начал думать, что она струсила, но все равно нервничал так, как никогда в жизни. Я помылся не меньше пяти раз (и за те месяцы, когда ходил грязным).
За час до ее приезда я стал ходить из угла в угол, желая только одного: чтобы все поскорее закончилось. Я так настроил освещение, что в той комнате, где Кейт могла бы увидеть меня голым (нас двоих — меня и мою сыпь), было очень темно даже с включенным светом.
Потом мне пришло в голову, что я ее совсем не знаю. Я собирался заняться сексом с незнакомой женщиной, даже не представившись. Как вы понимаете, со мной такого еще не случалось.
Пятница, 19:42
Прошло два с половиной часа, и я наконец смог облегченно вздохнуть. Вместе с тем я был разочарован, что Кейт не приехала. В ковре от моего хождения туда-сюда едва не появилась дырка (было сложно понять, так это или нет, ведь он и до этого был весь в дырах). Кажется, настало время немного расслабиться.
Я плюхнулся в кровать и набрал номер Кейт. Мне просто хотелось узнать, почему она передумала. Но никто не брал трубку.
И тут я услышал стук в дверь.
Пятница, 20:12
Увидев Кейт, я сразу обратил внимание на две вещи.
Во-первых, в жизни она была лучше, чем на фото. Среднего роста, стройная, с длинными и шелковистыми рыжими волосами. Мне понравился ее нос, совсем как у Мег Райан. Правда, жуткие старомодные очки ее не красили, за стеклами не было видно красивых, глубоко посаженных карих глаз, и губы она сжала в неодобрительной мине, что придавало ей суровый вид. Еще она собрала волосы в пучок, что усугубляло сходство со школьной училкой. Да, Кейт была не красавица, но, говоря напрямую, я тоже далек от совершенства.
Второе, что я сразу заметил, был сильный запах алкоголя. Но мы с Кейт приняли обет молчания, и я решил держать свои наблюдения при себе.
Кейт робко вошла и приложила палец к моим губам. В полутьме я заметил, что на ней простое черное платье с глубоким вырезом, черные чулки и туфли на высокой шпильке.
Я поднял подол ее платья, чтобы рассмотреть белье. У меня всегда был бзик на белье. У Кейт оно было черным и кружевным, трусики и лифчик — из одного комплекта. То, что надо.
Затем она расстегнула мне джинсы, а я стоял со скучающим видом, как будто такие вещи происходили со мной ежедневно.
Мы поцеловались, а потом, пытаясь снять друг с друга одежду, стали распаляться все сильнее и сильнее. Ее груди были в точности, как она описала, — упругие и небольшие. Я коснулся их в качестве прелюдии, и на этом с предварительными ласками было покончено.
Я провел ее в спальню, уложив на кровать так, чтобы моя сыпь была меньше заметна, и мы занялись сексом.
Через пятьдесят секунд я уже лежал на спине, уставший и измученный. Мы так и не произнесли ни слова, но на ее лице ясно читался вопрос: «И это всё?»
Пятница, 20:39
Когда дело наконец дошло до разговора, выяснилось, что Кейт двадцать четыре года и она достаточно наивна, чтобы поверить моим уверениям, будто в следующий раз будет лучше.
Мы поговорили о том, как странно знакомиться с людьми по Интернету. Оказалось, что она уже встречалась с мужчинами из Сети, но дальше чашки кофе дело не зашло: не было пресловутой искорки.
Кейт призналась, что, увидев мою фотографию, едва не передумала ехать. Честно говоря, то был не лучший из моих снимков, но другого я не нашел: из-за своего больного вида я годами избегал фотокамер. Это было отрицание действительности высшего порядка — раз у меня нет фотографий, на которых я выгляжу ужасно, значит, все в норме.
Мысля таким образом, я также убедил себя, что почти полное отчуждение от общества — это тоже абсолютно нормально.
В конце концов, под действием алкоголя, усталости и изнурительного секса продолжительностью почти в минуту (!) Кейт заснула рядом со мной.
Стрелки часов показывали полдвенадцатого, и Кейт прижималась ко мне своим великолепным обнаженным телом. А я мог думать только об одном.
Что еще немного, и я упущу тех девочек из североамериканского колледжа, которые как раз сейчас должны появиться в чате.
Пятница, 23:07
Кейт спала крепко, и я встал с кровати, включил компьютер и вошел в чат, даже не разбудив ее.
В ночной тишине визг модема казался громче обычного, и я удивился, как это человек может спать под эти звуки. На случай если Кейт проснется, я заготовил оправдание — мол, всю жизнь страдаю от бессонницы.
А на самом деле я не спал из-за Майи. С ней мы познакомились во время кибермарафона. Она заинтриговала меня тем, что умела пошутить, была уверена в себе и обладала столь хорошим вкусом, что мне даже не пришлось притворяться, будто я люблю все то, что на самом деле терпеть не могу.
Майя работала в книжном магазине в городе Берлингтон, штат Вермонт, и ее обязанностью было искать малоизвестные книги. Она особенно гордилась тем, что сумела обнаружить опус под названием «Выращивание улиток в кулинарных целях».
Она увлекалась актерским мастерством и шекспировским театром, была умна и писала без орфографических ошибок. Одним словом, именно в такую девушку я мог бы влюбиться. Но если бы это произошло, мне каким-то образом пришлось бы распутывать ту паутину вранья, которую я наплел в начале нашего знакомства. Зачем я это сделал, сам не знаю. Наверное, правда надоела. Реальная жизнь казалась такой скучной.
Во-первых, я натрепал, что занимаюсь издательским бизнесом. Из этого вранья мне удалось выпутаться, я сказал, что поторопился сообщить ей свой род занятий, так как думал купить маленькое местное издательство, но сделка сорвалась.
Я также сказал, что мне тридцать четыре года. Хотя узнав, что Майе всего двадцать лет, пожалел, что не сбросил еще пяток годков. Но кажется, ей было все равно.
Кроме того, Майя была гораздо образованнее меня. Но стоило ей упомянуть какую-то малоизвестную пьесу (слыхали про «Юнону и Павлина»), как я тут же лез в Интернет и выдавал полноценное мнение по этому поводу. Сегодня я, правда, был слишком рассеян, потому что сказал: «О да, Юнона, как же, помню — ирландский бунт, трагическая героиня и все такое… Она еще была беременна и не замужем».
Майя растерялась и сообщила, что это не Юнона была беременна, а ее дочь, Мэри.
С искусством была та же история.
Я никогда не слышал о картинах Моне, изображающих Руанский собор. Но, просмотрев нужные сайты, оказался вполне способен поддерживать высокоинтеллектуальную беседу на эту тему. Время от времени я приводил в разговоре почерпнутые из Интернета факты, чтобы показать, какой я умный.
Но Майя производила впечатление человека, который знает все это без помощи поисковых машин.
Суббота, 7:25
Пока Майя ждала моего ответа в чате, в кровати меня ждала Кейт.
Вообще-то, она молчала, но покашливала, давая мне знать, что проснулась. Я крикнул, чтобы она подождала, пока я завариваю чай.
Я поставил чайник и поздоровался с Майей.
«Я ненадолго, — написал я, — просто хотел сказать, что думал о тебе». А потом случилась странная вещь. Я вдруг почувствовал жуткое чувство вины из-за того, что игнорирую Кейт, несмотря на то что сам не понимал, испытываю ли к ней хоть что-нибудь (или она ко мне, раз на то пошло).
И я сказал Майе, что мне пора идти, и пообещал поговорить с ней позже. После чего, вооружившись чашкой горячего чая, отправился в спальню.
Кейт до сих пор была голая, и я забрался к ней в кровать.
Тут мне на минутку пришло в голову, что это, наверное, даже лучше, чем виртуальное общение — такая вот живая, реальная женщина. По-прежнему смотрит на меня с обожанием, хотя проспала рядом всю ночь. Мы даже можем вместе посмотреть телевизор (на этом моя фантазия останавливалась). И не надо врать, сколько мне лет и как я выгляжу.
Говорят ведь, что синица в руках лучше журавля в небе?
И вот, мучимый совестью, я признался, что все это время сидел в чате. А потом меня словно прорвало. Я рассказал Кейт о том, как Интернет стал моей жизнью, как знакомые из чата превратились в моих настоящих друзей. Должно быть, со стороны я казался чокнутым.
Но она спросила, хочу ли я встретиться с ней снова.
Суббота, 15:42
Когда Кейт ушла, я выждал приличествующее время (десять минут) и снова занял привычное положение у компьютера.
Меня ждали два сообщения: одно — от Джеки, второе — от Майи. Джеки приложила фотку — она в килте. Существо на фото даже отдаленно не напоминало гламурную малышку с предыдущих фотографий и представляло собой толстую бледную тетку с кошмарными волосами. Сказать, что они были начесаны, — значит не сказать ничего: это был настоящий взрыв из 1980-х.
Глянув на килт и мемориальную табличку с надписью «Вечная память Уильяму Уоллесу», я догадался, что она все-таки поехала в Шотландию. Письмо подтвердило мое предположение:
Привет…
Джеки.
Ты не поверишь, где я сейчас! В старой доброй Шотландии! Ох-ай! Извини, что не писала, но я была очень, очень занята. Полет был шикарным, и здешние жители просто класс. Никак не насмотрюсь на достопримечательности.
Оказалось, что мои предки из шотландского клана! Тревор, я познакомилась с парнем. Он шотландец, и я от него без ума. Тебе бы он тоже понравился.
Он хочет переехать в Америку и жить со мной и Кортни.
Что ты думаешь по этому поводу?
Единственное, что я думал по этому поводу, как это Джеки умудрилась написать целое письмо и ни разу не употребить «как бы».
Суббота, 16:12
Письмо Джеки меня очень расстроило. Я всегда расстраивался, когда меня бросала девчонка, но быть брошенным той, с кем я даже не виделся, — это было что-то новенькое.
Письмо от Майи я так и не прочел. Вдруг и она решила меня бросить, мне этого просто не вынести!
Я решил позвонить Кейт и во всем ей признаться. Кейт стала тем человеком, с которым можно было откровенно, не стыдясь, поговорить о моих интернет-злоключениях. Мы обсудили даже наши собственные отношения и договорились, что примерно через месяц она приедет снова и на этот раз задержится подольше. Так мы сможем узнать, есть ли у нас будущее.
Что касается моей реальной жизни, мне позвонили из кредитной компании и сказали, что долгов накопилось столько, что дом придется освободить в течение восьми недель. Ситуация была непоправимая.
Мне придется съехать. Оказалось, мне давно сообщили об этом в письме, которое я, видимо, отказался распечатывать.
Итак, я остался без дома, без мебели и без денег. Интернет оставался тем, что никто не мог у меня отнять.
По крайней мере, так мне казалось.
Суббота, 21:39
Кейт посоветовала мне и дальше общаться с Майей, что я истолковал как зеленый свет при любом развитии событий.
Она также сказала, что я должен прочитать письмо Майи, так как хуже уже не будет.
И я прочитал. В письме Майя отвечала на вопросы, которые я задал ей в последний раз. Самый отстойный диск в ее коллекции? The Sign группы «Асе of Base».
Самая позорная вещь в шкафу? Джинсы с рисунком «огурцы».
Другими словами, то было обычное письмо от Майи. У меня словно гора с плеч упала.
Еще Майя написала, что послала мне кассету, которую я должен был послушать, прежде чем принимать серьезное решение. Видимо, она думала, что я слишком поспешно сужу о людях, не дав им возможности проявить себя.
Я решил пойти в наш чат и посмотреть, нет ли там Майи, и как раз проделывал обычный ритуал соединения с Интернетом, когда, о ужас, на экране появилось сообщение «ОШИБКА».
В приступе панического страха я бросился к телефону, чтобы проверить, все ли в порядке с сервером.
Но телефон не работал.
И тут до меня медленно дошло, что сбылся мой худший кошмар.
Я не оплатил телефонные счета, и линию отключили. Я был отрезан от Интернета.
Никогда в жизни я не чувствовал себя таким беспомощным.
Суббота, 22:14
Дом опустел (в прямом смысле). Пока все мое внимание было приковано к монитору, я и не замечал, как изменился дом с исчезновением мебели и вещей.
В гостиной не было ничего, кроме деревянного стула и кучи книг. У меня было четыреста дисков, но не на чем их послушать.
А компьютер? Не так давно он был единственным, что связывало меня с миром. А теперь превратился в бесполезную серую коробку.
Я сел на стул и стал думать, что же мне теперь делать. Прошло всего полчаса с тех пор, как я в последний раз выходил в Сеть, но мне казалось, что миновала вечность. Я думал о том, сколько писем мне успело прийти, и о том, успела ли Майя найти другого парня в мое отсутствие.
Я включил телевизор и стал смотреть «Магазин на диване». Потом мне стало скучно, и я потопал на кухню в поисках утешительной еды. Нашел три картофелины и стал стоять и смотреть, как они варятся.
Холодильник был пуст, и пришлось довольствоваться только картошкой.
Пять лет назад я бросил курить. Просто перестал, и всё. Сейчас у меня было такое же чувство, как тогда. Нервный мандраж, когда от любого звука бросает в дрожь. Я сел за компьютер, закрыл глаза и стал стучать по клавишам, представляя себя в одном из уютных чатов.
Это было убийственно.
В тот вечер я лег спать в семь и не вылезал из кровати четыре дня.
Четверг, 18:02
Я покинул свое убежище лишь потому, что Берни, один из немногих друзей, что у меня остались, начал беспокоиться обо мне и заглянул в гости. Он пытался сначала звонить, но все время слышал в трубке непрерывный гудок.
Кажется, мой вид его шокировал. Я был еще грязнее и неряшливее обычного, лицо посерело, щеки впали. Я чувствовал себя так, будто только что пережил весьма жесткую наркотическую ломку, и выглядел соответствующе.
Я начал заикаться, а порой и заговариваться. Потеряв всякую ориентацию, я застрял где-то в промежутке между реальным миром и моим безопасным маленьким виртуальным мирком.
Берни выслушал рассказ о моих бедствиях и спросил, где счет за телефон. Я предложил ему разгрести кучу коричневых конвертов на полу, что он и сделал.
На следующий день я услышал самый прекрасный звук во всем мире — телефонный звонок.
Берни оплатил мой счет, вернув меня к жизни.
Пятница, 13:52
Первый человек, с кем я столкнулся в чате после периода воздержания, была не Майя, не Кейт и не Джеки, а Лори (aka Мельба), девчонка из Южной Каролины, с которой мы успели коротко пообщаться во время марафона.
Лори явно была пьяна.
«Садись ко мне на коленки, англичанчик, — написала она, — раздавим бутылку бурбона. Тут немного, но все, что осталось, твое».
Я напечатал: «Англичанчик идет к Мельбе и садится ей на коленки».
Не мог же я сказать правду — что я не пью. Это было бы невежливо.
«Англичанчик хочет знать, что на Мельбе надето».
«Прозрачная короткая ночнушка, и больше ничего».
Потом она спросила, почему меня не было видно, и я рассказал ей про свое вынужденное отлучение от Сети.
«Кажется, ты серьезно подсел».
Я начал было все отрицать, но потом понял, что так делают все наркоманы. И признался, что это действительно так.
«В прошлый раз ты просил выслать фотку. Все еще хочешь ее увидеть?» — спросила Лори.
«Очень хочу — пришлешь по почте?»
«Конечно. Погоди-ка… Все, отослала. Потом скажешь, как тебе».
Почта пришла сразу же, и Лори на фотке выглядела клево. Понятно, почему ей доставалось так много мужского внимания, что ей было явно не по вкусу. У нее была впечатляющая внешность: большие карие глаза, ямочки на щеках и лучезарная улыбка. Она чем-то походила на Шер в молодости. Или на Шер в любом другом возрасте… Одним словом, на Шер. И это была еще одна девчонка, в которую я запросто мог бы влюбиться.
Она тоже захотела получить мою фотку, и я пообещал, что скоро сфотографируюсь. У меня возникла одна гениальная мысль: если сняться на черно-белую пленку, вид будет менее бледный и усталый. «Ты все еще здесь, пупсик?»
«Извини, — отозвался я. — Залюбовался твоей фоткой. Ты очень красивая девушка, да позволено будет сказать».
«Что ж, спасибо. И чем бы ты хотел со мной заняться?»
«Знаешь, чего мне хочется больше всего? Услышать твой голос. Можно я тебе позвоню?»
«Конечно. Сейчас, дай пару минут собраться с мыслями».
Пятница, 14:28
— Алло? Лори?
Лори прыснула. У нее был замечательный смех.
— Теперь я точно знаю, что это ты.
Смех в трубке не затихал. Как я и думал, Лори оказалась не совсем чтобы трезвой.
— Ну что, мальчик из Англии, о чем ты хочешь меня спросить?
— Что на тебе надето?
— Я же только что тебе говорила, в чате, — коротенькая ночнушка, забыл?
Черт. Этот вопрос выскакивал у меня уже рефлекторно. Две недели назад я потерял телефон Кейт, пришлось звонить в справочную. Когда сотрудница справочной продиктовала мне телефон, я на автомате спросил ее, что на ней сейчас надето. Это получилось само собой. Осознав, что я наделал, я бросил трубку и больше в тот день не подходил к телефону — вдруг та девушка решила бы заявить в полицию или еще куда.
Однако мне нужно было спросить у Лори что-то поумнее. И я завел разговор о ее муже-дегенерате.
— Он ушел после того, как я попала в больницу, — сказала она. — С тех пор я его не видела и не слышала.
— Зачем ты вышла за него?
— Наверное, из-за жалости. Он каждый день приходил в магазин, приносил цветы и рассказывал что-нибудь смешное. Он даже красивым мне не казался, просто надоело, что он вечно ошивается вокруг, вот и все.
— А кем он работает?
— Никем. Ну, иногда он работает на своего дядю, красит стены и все такое. А так — получает еженедельное пособие по безработице и тратит его на выпивку и дурь. Мы с дочкой ни цента не получили. Кстати, он утверждает, что дочь не от него.
— Он нормально с ней обращался?
— Да что ты, конечно нет. Стоило ей пикнуть, когда он сидит перед теликом, как он швырял в нее чем ни попадя. А когда он бил меня, она пыталась его остановить, и тогда он сказал: «Я произвел тебя на свет, я же тебя и убью».
— Но почему ты от него не ушла?
— А куда мне было идти?
— К родителям.
— Да моя мать молится на этого козла. И говорит, что это я во всем виновата. Она меня никогда не любила… Послушай, мне пора. Давай завтра поговорим.
Я оторопело смотрел на трубку. Что я не так сказал на этот раз?
Суббота, 9:02
В обмен на то, что Берни оплатил мой телефонный счет, я должен был сходить к психологу, который, по мнению Берни, мог бы докопаться до причины моих проблем.
Обзвонив кучу мест, я наконец нашел врача, которая согласилась приехать на дом. Ее звали Ширли, и она специализировалась на фобиях. Меня это очень обрадовало, так как агорафобия была худшим из моих мучений. Выход на улицу был в лучшем случае неприятен, в худшем — невозможен. Когда я описал симптомы по телефону, Ширли нисколько не смутилась, и мы договорились встретиться в понедельник.
Это было так просто, что я даже удивился, почему раньше этого не сделал.
В глубине души я, конечно, понимал, что попросту игнорирую болезнь и вместо этого ввязываюсь в бессмысленные шашни с девчонками с другого конца света. Я уже поднаторел в интернет-знакомствах, поэтому перспектива влюбиться в Майю, с которой я, скорее всего, никогда в жизни не увижусь, ничуть меня не пугала.
В начальной школе я впервые испытал безответную любовь. Мне было одиннадцать лет, и Сью Ллойд казалась самым восхитительным созданием из всех живущих на свете. Я боготворил ее и даже специально подружился с ее братом, чтобы попасть к ней в дом.
Потом ее семья переехала в Канаду, и мое сердце было разбито вдребезги. То, что Сью не проявляла ко мне ни малейшего интереса, меня ни капли не волновало.
Я поклялся, что, когда вырасту, обязательно поеду в Канаду и навещу ее.
В шестнадцать лет я устроился госслужащим в Лондоне и работал в здании Сомерсет-Хаус, занимаясь завещаниями. Я сам толком не знал, в чем состояла моя работа, поэтому не заботился об ее результате и особого энтузиазма не проявлял.
Как-то летом я решил все же навестить Сью, даже если бы это означало конец моей не столь многообещающей карьеры. И вот я подал на увольнение, купил билет до Торонто (и обратно) и стал мечтать о слезном романтическом воссоединении.
То, что случилось в реальности, было в высшей степени угнетающим. Безразличное лицо Сью, когда она открыла дверь, будет вечно преследовать меня. Как и снисходительная ухмылочка ее бойфренда.
Десять дней мы тусовались с братом Сью, который помог мне подзаработать денег хотя бы на несколько недель. Когда я уезжал, она даже не пришла попрощаться.
Суббота, 12:15
Мы с Майей общались в чате каждый вечер, когда она приходила с работы.
Я послал ей цветы. Не настоящие, а виртуальные цветы — картинку. Это не одно и то же.
У нас уже была «наша» песня — Whole of the Moon группы «Waterboys». Мы выбрали именно эту песню потому, что решили: когда мне или ей будет одиноко, пусть он (она) посмотрит на луну и вспомнит, что другой (другая) сейчас тоже ее видит.
В разговорах с друзьями (теми, что остались) я начал мыкать, так, например: «Мы с Майей считаем, что новая книжка Дугласа Коупленда очень даже ничего».
Должно быть, это их по-настоящему бесило, но мне казалось, будто я влюблен в реального человека.
Мы даже играли в игры. Ролевые игры с участием всего чата. В моей любимой игре Майя была неверной женой, а я — солдатом, отправленным на службу в Германию.
Мы с пылом спорили по поводу того, есть ли у нее право веселиться, пока я обитаю в другой части света. Я в свою очередь утверждал, что у меня есть право иметь хорошую, преданную жену. Дальше мы развили эту тему и придумали, что Майя спит с моим братом.
Остальные участники чата должны были взять чью-либо сторону, и наши дела обсуждались до тех пор, пока мы не покинем чат.
Мне очень хотелось поговорить с Майей по телефону, но я слишком нервничал. Она чувствовала то же самое, и мы решили отложить реальный разговор до лучших времен.
Мы обменивались маленькими подарками. На день рождения Майя написала мне сказку — про принца Тревора и принцессу Майю. Сюжет сказки был вполне традиционен, но как я был счастлив, когда в конце принцесса и принц все же воссоединились!
Кроме того, ни разу за все время нашего общения я не спросил, что на ней надето и как она выглядит.
Понедельник, 11:30
Стук в дверь оттащил меня от компьютера.
Я открыл дверь и оказался лицом к лицу с суровой, чопорного вида женщиной лет пятидесяти восьми — шестидесяти.
У нее был такой вид, словно она не умела улыбаться. Коротко подстриженные седые волосы, никакой косметики. Единственное украшение, которое она себе позволила, — длинные сережки из ракушек, свисавшие почти до плеч.
— Тревор? Я Ширли Локетт. Психолог. Мы договаривались о встрече, — произнесла она тоном, который, по ее мнению, должен был быть успокаивающим и доверительным. Серьги при этом дрогнули.
Я пригласил Ширли войти и в ужасе замер — что, если она заметит мою коллекцию женского белья, разбросанную по дивану? Я усадил ее у окна, чтобы диван оказался вне зоны видимости.
Я немного рассказал о себе и признался, что провожу в Интернете большую часть дня. Ширли спросила, есть ли у меня друзья, с которыми можно было бы обсудить эту проблему.
Я задумался, прежде чем ответить.
— Ну да, наверное, есть. Например, Мельба, Леди Генневра, Принцесса Аврора, Леди Дей. Вообще-то, ее зовут Леди Дей 22. Есть еще Леди Дей 26, но мы с ней не особо дружим…
Ширли наклонилась, выпятила губы и глубоко вдохнула через нос, после чего спросила, не являются ли эти люди моими виртуальными знакомыми.
Я кивнул, подтверждая, что это так.
Она медленно покачала головой, напустив на себя глубокомысленный вид, как ей, наверное, казалось. На самом деле она выглядела так, будто раскусила какую-то гадость, но выплюнуть сразу не могла.
— Я уже три года не выхожу из дому. У меня приступы паники. Я не знаю, что делать.
Ширли вдруг словно загорелась. Ее ноздри раздулись, губы выпятились до невозможности, и она заговорила как маньяк: — Нет, знаете, Тревор! Все ответы внутри вас. И я смогу помочь вам их найти. Но сначала расскажите, что происходило в вашей жизни, когда проблемы начались.
— Да ничего особенного, в общем. У меня была нормальная работа, с женой мы ладили, а потом все как-то случилось, и все. Мне стало страшно выйти из дому. Потом меня уволили.
— И как вы себя чувствовали?
— Я был раздавлен. Уничтожен. Унижен. И все такое.
Ширли подалась вперед, непрестанно кивая, отчего ее сережки закачались как маятники. Предположив, что таким образом она просит меня не останавливаться, я продолжил рассказывать.
— Потом стало еще хуже. Моя жена меня бросила.
— Ясно, — Ширли понимающе кивнула. — И как вы себя при этом чувствовали?
— Ну мне хотелось всех убить.
— Кого-то конкретно?
— Нет, всех людей вообще.
— Понятно.
— Вы сможете мне помочь? — спросил я, стараясь, чтобы в моем голосе не слышались нотки отчаяния.
Ширли подняла правую руку и пальцами левой изобразила маленькие шажочки на ладони.
— Вы должны двигаться маленькими шажками, Тревор. Вот наша стратегия. Понемножку, не все сразу. Давайте начнем с малого. Сегодня после шести вечера вы не должны садиться за компьютер. Сделаете это для меня?
Я ответил, что никаких проблем, и мы договорились встретиться через неделю.
Понедельник, 12:30
Когда Ширли свернула за угол, я тут же бросился к компьютеру — меня ждало весьма любопытное письмецо от Лори. Она говорила, что купила «Полароид» и собирается подарить мне несколько фоток.
Я должен был выбрать позы.
Можно было придумать любую позу, так как Лори договорилась с подружкой, что та ее поснимает.
Мне не хотелось быть слишком предсказуемым, но что бы сделали вы на моем месте? Естественно, я попросил, чтобы она снялась голышом как можно более крупным планом, «насколько позволит стыдливость».
Но Лори тоже поставила условие: я должен был купить «Полароид» и сфотографировать свой пенис.
С этим условием у меня не возникло никаких проблем, кроме одной: где взять деньги на камеру. В конце концов я решил продать диски из коллекции, пусть даже это означало, что я не получу за них и четверти тех денег, которые когда-то потратил.
Лори позвонила и сказала, что фотосессия прошла успешно. Я попросил ее описать, что же получилось, и она ответила, что я буду просто счастлив получить эти фотки. Ее подружка израсходовала всю пленку, в итоге вышло десять фотографий. Теперь Лори хотела, чтобы я сфотографировал себя. Причем немедленно. Прямо пока мы разговариваем.
Я достал камеру и взял ее в левую руку. Телефон был прижат головой к правому плечу. А в правой руке я держал то, что Джеки однажды назвала моим «мужским достоинством».
Сделать снимок в таком положении не так просто, как кажется. В результате первых двух попыток я запечатлел крупным планом ковер. Следующее две фотки получились слишком размытыми, но все равно мне понравились, так как «достоинство» под таким углом выглядело больше, чем было на самом деле.
Пытаясь найти идеальный ракурс, я потерял равновесие и позорно растянулся на полу со спущенными штанами. Камера и телефон полетели в разные стороны.
По ходу действий я все комментировал Лори. Ей уже не терпелось увидеть снимки. Она сказала, что, если ей понравится то, что она увидит, она обязательно приедет в Новую Зеландию и убедится лично, что в жизни мой пенис так же хорош, как на фотке.
Воскресенье, 10:10
Кейт снова приехала на выходные, но на этот раз все прошло плохо.
Мне кажется, тот факт, что она была реальной, обернулся против нее. У девчонок из Интернета не было недостатков, потому что мне даже в голову такое не приходило. Наверное, они тоже так думали и считали меня идеальным, потому что всем хочется верить в существование идеала. Это была абсолютно искусственная среда.
И мне это нравилось.
Понедельник, 10:05
До моего вынужденного переезда оставалось три недели, а я так и не предпринял никаких действий по этому поводу. Я так глубоко погрузился в мир чатов и электронной почты, что они и стали моей реальностью, а внешний мир перестал быть настоящим. Приходилось буквально силой заставлять себя просматривать колонку аренды жилья в газете. Моя фобия ограничивала пространство для действий, поэтому нужно было найти местечко неподалеку.
В чате все уже привыкли видеть сообщение, оставленное Лордом Бреттом Синклером: «Вернусь через 10 мин. Пошел искать дом». Если подумать, конечно, следовало бы уделить этому занятию немного больше времени. Но поиск места жилья казался гораздо менее важным, чем болтовня с интернет-подружками, число которых продолжало расти.
В конце концов я нашел просто отвратную квартиру за углом от моего собственного дома. Там были тесные комнаты с низкими потолками, худшее, что было в архитектуре 1960-х, кухня размером с чулан, сад, больше похожий на болото.
Но я все равно ее снял.
Первым делом я провел новую телефонную линию, чтобы можно было подсоединиться к Интернету сразу после переезда. Часть средств от продажи дома я решил потратить на апгрейд компа и покупку мебели.
Грузчиков я вызвал на раннее утро, чтобы не нарушить чатовое расписание.
Вторник, 9:28
На следующий день, когда я неохотно упаковывал свои скудные пожитки, почтальон принес три письма с иностранными марками.
Два письма были из Штатов, одно — из Канады.
Холли прислала фотку, на которой она была в бикини. Она оказалась румяной блондинкой лет двадцати двух. Холли преподавала в воскресной школе, и мы с ней порядком успели пообщаться в чатах. У нее был приятель, более того, через месяц она собиралась замуж, но романтический элемент в их отношениях отсутствовал, так как парень предпочитал играть в пейнтбол, а не проводить время с Холли.
Канадка Керри прислала белые шелковые трусики (это был уже восьмой экспонат моей коллекции) и фотку. Она заканчивала колледж и хотела стать оперной певицей. Девушка с пышными формами, Керри была именно такой, какими обычно бывают оперные певицы. Я рассказал ей о фотках, которые сделал для Лори, и она попросила такие же.
Эми, недавнее пополнение в моем кибергареме, также прислала трусики (таким образом, в моей коллекции теперь насчитывалось девять экспонатов). Эти были в цветочек. Ее фотку я уже видел, и Эми мне понравилась. Она работала секретарем в местном правительстве, но хотела стать адвокатом. Ей было двадцать четыре года, но, несмотря на это, она оставалась девственницей.
Со всеми тремя я уже болтал по телефону. Эти звонки обходились мне в $3.99 за минуту. По идее, это должно было бы меня насторожить, но нет, я не чувствовал никакого беспокойства, ведь телефонный секс казался лучше настоящего.
А уж про киберсекс вообще молчу.
Пятница, 10:30
Стук в дверь разбудил меня, и я побежал открывать в надежде, что пришла очередная посылка с экспонатами для моей коллекции.
Облом. Это была Ширли, психолог, от которой наверняка не ускользнул тот факт, что на мне была футболка с портретом покемона Пикачу, одна из семи, заказанных через Интернет. Фишка была в том, чтобы на каждый день недели приходилось по разному покемону.
Ширли сразу напомнила мне (опять с помощью пальцев), что для достижения цели нужно двигаться маленькими шажками. Потом мы перешли к следующей стадии моего исцеления.
Она приказала мне закрыть глаза и представить тот момент в моей жизни, когда я был расслаблен. Когда мне удалось вызвать такое воспоминание, Ширли попросила описать, что же я вижу.
Я невнятно пробормотал, что иду по пляжу, держа за руку любимую девушку, а за нами бежит наш любимый золотистый ретривер. Дует легкий ветерок, и солнце садится в вечернем небе.
Только позже я осознал, что эта картина тоже из моей виртуальной жизни и является частью сценария соблазнения (за руку я держал ту, с кем на тот момент чатился). В реальности ничего такого не было.
Сейчас, оглядываясь в прошлое, я понимаю, почему эта стратегия была совершенно неэффективной. В моем случае она ни к чему хорошему не привела.
Описав пляжную идиллию, я вдруг погрузился в пустоту и очнулся, лишь когда Ширли несколько раз позвала меня по имени.
Я открыл глаза. Ширли очень пристально смотрела на меня.
Должен признать, мне действительно удалось расслабиться. Это чувство длилось минуту, а потом Ширли сказала, что я должен выйти на улицу, не теряя этого ощущения, прошагать как можно дальше и все это время представлять свою идеальную картинку.
Я окаменел от ужаса, но вместе с тем мне хотелось попробовать.
Все началось хорошо. Лишь через сто метров я почувствовал первые признаки беспокойства. Еще через двадцать закружилась голова, и мне показалось, будто я сейчас упаду в обморок. Сердце забилось вдвое быстрее.
Внезапно все мысли о пляжах в лунном свете исчезли, и на их место пришел страх, паника чистой воды.
Я побежал к дому так быстро, как только мог.
Ширли самым искренним и утешительным тоном сказала, что все прошло очень хорошо.
Пятница, 23:52
Я понял, что больше не контролирую ситуацию, когда однажды зазвонил телефон и голос с североамериканским акцентом произнес: — Привет. Это я.
Эта «я» могла быть одной из двенадцати женщин. Но нельзя было, чтобы она догадалась, что я не знаю, кто именно звонит — вдруг это именно та, кто мне особенно нравится? И я решил найти какую-нибудь подсказку.
— О, привет, как жизнь? На сегодня закончила с делами?
Ответ на этот вопрос мог бы помочь мне выяснить, учится она или работает, и тогда список бы сократился. Но она просто ответила, что сегодня у нее было много дел. Я запаниковал и понял, что вот-вот и меня раскусят.
— Послушай, кажется, до меня доходят не все твои письма. Ты помнишь, что было в последнем письме?
— Мм… нет. Извини.
И тут меня осенило.
— Послушай, тебя так плохо слышно. Давай я тебе перезвоню? Только знаешь, скажи мне еще раз свой телефон… Кажется, я задевал куда-то записную книжку.
Она продиктовала номер. Я пролистал записную книжку и быстро его нашел.
— Отлично, Лори! — стараясь не выдать волнения, ответил я. — Жди звонка.
Воскресенье, 10:21
Мы с Майей взяли обыкновение раз, а иногда и по два раза в день писать друг другу очень длинные письма. В них мы обменивались жизненно необходимой информацией, например, какие песни мы ненавидим больше всего и какие слова нас раздражают.
Мне пришлось выдумывать, чем я занимаюсь в жизни, ведь трудно представить, чтобы кого-то мог заинтересовать чувак, целый день просиживающий за компьютером. И я добавлял в письма фразы типа «Мне пора, тут гости пришли, мы решили позапускать фейерверки» или «Скоро увидимся — мы с ребятами сегодня смотрим кино».
Поначалу наша переписка была печатным эквивалентом первого свидания: мы узнавали все друг о друге. Но в последнее время письма стали все более и более интимными.
Как-то раз с Майей случилась очень странная вещь, по ее словам, самая мистическая в ее жизни. Она зашла в магазин подержанных дисков по дороге с работы, и к ней обратился какой-то парень. Завязался разговор, во время которого Майя могла думать только об одном: «Как же он похож на Тревора».
Мне показалось, что этот случай стопроцентно доказывает: мы созданы друг для друга.
А одна ее подруга предположила, что нам кажется, будто мы знакомы сотни и тысячи лет, потому что так оно и есть.
Оказывается, все мы состоим из атомов и каждый из них производит вибрации на определенной частоте. Когда двое людей резонируют на одной частоте, то и происходят такие случаи, как та встреча в музыкальном магазине.
Эта теория так понравилась моей романтичной натуре, что я принял ее за чистую монету. Действительно, странные вещи происходят постоянно, и все они наверняка указывают на какую-то связь.
Я все сильнее привязывался к Майе, о которой знал абсолютно все, кроме того, как она выглядит и как звучит ее голос.
Понедельник, 9:47
Я отправился на почту, чтобы отослать Лори снимки мужского достоинства. Контроль качества прошли четыре фотки; остальные, включая крупные планы узора ковра, были уничтожены.
Только стоя в очереди за маркой, я понял, что делаю. Посылаю фотографию своего члена человеку, которого совсем не знаю. А что, если кто-то откроет конверт по ошибке? Или Лори выложит снимки по всему Интернету?
Что, если, когда подойдет моя очередь, я так разнервничаюсь, что уроню все фотки на пол и все люди на почте увидят, чем я занимаюсь? Что я тогда буду делать?
Мне, конечно, захочется убежать и вернуться в мой маленький безопасный мир, но если снимки достоинства так и останутся разбросанными по полу на почте, последствия могут быть очень унизительными.
Такие мысли превратили стояние в очереди за маркой в одно из самых напряженных событий, которые мне приходилось переживать за многие годы. Но оказалось, беспокойство было напрасным.
Все прошло как по маслу. Я заплатил за марку, написал Лори маленькую записочку, положил фотки в конверт и отправил его в далекое путешествие.
А потом зашел в магазин и купил еще одну пленку для «Полароида».
Среда, 11:14
С Ханной из Новой Зеландии мы познакомились в «Кабинке» — моем любимом чате. Я знал ее уже несколько месяцев, и мне не терпелось выяснить, как продвигается ее киберроман.
Ее кибервозлюбленный из Англии должен был приехать к ней в гости, и оба они многого ждали от этой встречи.
Как только я заговорил с Ханной, то понял, что все прошло хуже некуда. Точнее, начиналось все хорошо, хотя и выяснилось, что англичанин послал фотку, на которой был на пятнадцать лет моложе — то есть он оказался на пятнадцать лет старше, чем говорил.
Но Ханна простила ему это, так как их связь была гораздо важнее внешности.
Они встретились в аэропорту и сразу поехали к ней домой, где провели два дня в постели, наслаждаясь друг другом после стольких лет ожидания.
Англичанин помог ей пережить тяжелый развод, долгими одинокими ночами поддерживая ее посредством чата. Со временем Ханна стала рассчитывать на его эмоциональную поддержку, а он был лишь рад помочь.
На первый взгляд, чем не хорошая основа для отношений? И Ханне сперва показалось, что англичанин очень даже рад быть с ней.
Но через два дня стало ясно, что он заскучал. И вот он решил провести неделю на Саут-Айленде, пожить в палатке и «собраться с мыслями». Он так и не смог объяснить, что конкретно ему не нравится, а вместо этого все время молчал.
С тех пор Ханна его не видела. И я невольно испугался, что и нас с Майей ждет такая участь, когда мы наконец встретимся.
Четверг, 9:15
Я получил снимки Лори на один день раньше, чем она мои.
Лори оправдала все мои надежды, снявшись во всей красе, во всех мыслимых позах, она не оставляла абсолютно никакого простора воображению.
Должно быть, эти фотки делала действительно ее близкая, очень близкая подруга.
Больше всего мне понравилась одна фотография: Лори сидит на кровати и забавляется со своими титьками, выпавшими из лифчика. Не самая откровенная фотка, зато, безусловно, самая эротичная.
Еще меня порадовал снимок, на котором она — в короткой ночнушке (наверное, именно про эту ночнушку она тогда говорила по телефону).
Я пошел в ванную, разложил фотографии на полу и запер дверь.
Пятница, 14:36
Покупатели на дом нашлись примерно через пять минут после того, как я выставил его на продажу.
На вид это была приличная семья, и я даже решил оторваться ненадолго от компьютера, чтобы ответить на вопросы о ближайших школах и супермаркетах.
Денег они предложили гораздо больше, чем я ожидал, и я согласился сразу, пока они не передумали. Вряд ли кто стал бы так раскошеливаться, знай они о цене застройщика.
Но все же мне было тяжело покидать этот дом. Здесь немало всего произошло, и не все воспоминания были плохими. Мой брак был ужасен только последние пару лет, а до этого все было хорошо.
До переезда оставалась неделя. За эту неделю я провел 130 часов в Интернете и 20 часов — упаковывая вещи.
Пятница, 20:10
Мне так хотелось поговорить с Майей, что я зашел в чат на целый час раньше назначенного времени.
Завсегдатаи чата знали о наших отношениях, и некоторые стали расспрашивать, как у нас продвигаются дела. Я ответил, что все очень серьезно и мы уже официально стали парой. По крайней мере, мне так казалось.
Когда появилась Майя, мне показалось, что она была чем-то подавлена, и я спросил что случилось. Она ответила, что не хочет говорить, иначе я ее возненавижу.
Я хотел сменить тему, но не смог. Я должен был знать, что произошло, даже если случилось непоправимое — она нашла другого.
Майя заставила меня пообещать, что я дам ей возможность объясниться. Я неохотно согласился, хотя меня всего трясло. И вот что она рассказала…
После работы они с коллегами зашли в бар выпить по стаканчику, и там она встретилась с парнем, с которым в прошлом году у нее был секс по пьяной лавочке.
Они разговорились, выпили, и вскоре он пригласил ее к себе на чашечку кофе. А там уже перешел к делу и начал ее целовать. Она не была против, и они переспали.
Майе сразу же стало так совестно, что она расплакалась и попросила его вызвать такси. Оказавшись дома, она попыталась написать мне письмо о том, что произошло, и объяснить, что это для нее ничего не значит, но все слова казались какими-то неправильными.
И вот теперь Майя хотела знать, что я чувствую. Но у меня в голове все перемешалось. Мне вдруг показалось, что стены комнаты давят на меня. Мне срочно нужно было выйти на улицу.
Ночь стояла лунная, и я, сам не осознавая, что делаю, быстро зашагал по дороге, стараясь уйти подальше от дома, от компьютера, от Майи.
Я посмотрел на луну, и мне стало очень грустно. Я стоял там до тех пор, пока не почувствовал обычный страх, который в конце концов и загнал меня обратно в дом.
