Идея, что лучший способ борьбы против операции "Барбаросса" заключался в мобильной стратегической обороне, была выбрана рядом западных аналитиков, таких, как Синтия Робертс. Или Красная Армия была способна осуществить эту стратегию, или она должна была разработать более подходящую для Советов – эта тема годится только для спекуляций. Но что утверждается совершенно справедливо, так это то, что концепции стратегической обороны не было места в доктринальном мире советского высшего командования в это время. Как Жуков признал в своих мемуарах: "В то время наша военно-теоретическая наука не рассматривала, как глубокую проблему, стратегическую оборону, ошибочно считая её не такой уж важной". Когда немцы напали 22 июня 1941 года, Тимошенко и Жуков отреагировали изданием приказа по осуществлению долговременных планов оборонительных действий. Даже когда немцы прорвались глубоко на советскую территорию и подошли к окраинам Москвы и Ленинграда, Красная Армия предпочитала в качестве контрмер использовать атаки когда и где только возможно. В конце концов Красная Армия научилась достойно обороняться, но только потому, что вынуждена была сделать это. Но доктрина наступательных действий сохранялась в ходе всей войны. С точки зрения стратегии Красная Армия вела полностью наступательную кампанию на Восточном фронте. Только в ходе Курской битвы летом 1943 года Красная Армия временно приняла положение стратегической обороны, "перехватывая" великое немецкое танковое наступление до перехода в решительную контратаку.