Калеб не мог уснуть.

Он перепробовал все, что только могло прийти ему в голову: принял горячий душ, самоудовлетворился, и даже посидел в библиотеке Рафика, просматривая его книги. Он не умел читать, но в некоторых книгах были картинки.

Пройдясь по дому, и особенно заострив свое внимание на кухне, он нашел, чем там можно было полакомиться. От съеденных имеющихся запасов гулаб джамуна его пальцы и уголки рта до сих пор были липкими от сладости. И все равно, он не мог уснуть.

Где Рафик,гадал он?

При мысли о своем новом хозяине, его сердце застучало быстрее.

Что, если он не вернется? Что, если с ним что-нибудь случилось?

Желудок Калеба скрутило.

Раньше ему никогда не приходилось оставаться одному. С ним всегда кто-то был рядом: если не другие мальчики, то Нарви, если не он, то, возможно, очередной клиент.

Поднявшись, Калеб скинул подушку и одеяло на пол; его кровать была слишком мягкой. Он лег на толстый ковер и завернулся в одеяло, которое ему дали.

На улице завывал ветер.

Почему Рафик оставил его одного? Притянув колени к груди, он начал раскачиваться из стороны в сторону. Ему бы так хотелось, чтобы Реза сейчас оказался здесь, рядом с ним.

Реза был одним из британских мальчиков, который часто делил с ним 'кровать'. И если у него и был когда-нибудь друг, то это был именно Реза.

Впервые за целую неделю он позволил себе подумать о ком-то другом, кроме себя. Если Нарви был мертв, то что случилось с другими, с Резой?

По правде говоря, они часто дрались, и порой подставляли друг друга под гнев Нарви, но это не означало, что между ними не было взаимной привязанности. Всякий раз, после плохого обращения клиентов или особенно жестокого избиения, они помогали друг другу обрабатывать раны или просто дарили свои объятия, которые утешали, а не оскорбляли.

Калеб был меньше, и, наверное, младше, но он был бойцом, тогда как Реза был более миролюбивым и легко управляемым.

- Почему ты так часто злишь его, Кальб? Ты же знаешь, чем он тебе ответит, - шептал он Псу в темноте, нанося мазь на его израненную кожу.

- Я ненавижу его. Скорее он убьет меня, чем я стану его ручной собачкой. Я может, и Пес, но не его.

- Ты не Пес, Кальб, - Реза поцеловал его в лоб.

- Ты просто глупый мальчик.

- А ты - ручная собачка, - невесело усмехнувшись, парировал Кальб.

Реза тоже усмехнулся и накрыл мазь крышкой. После чего, тихонько встал и на носочках направился к своей кровати на полу.

- Реза! - прошептал Кальб.

- Что?

- Когда-нибудь, я убью его.

Последовало долгое молчание, - Я знаю. Спокойной ночи, глупый мальчик.

Калеб сделал все именно так, как и обещал. Он хладнокровно и умело расправился с Нарви. Но после, он даже не удосужился найти своего друга, и объявить всем о том, что они были свободны, что они могут бежать.

Он мог бы оправдать себя тем, что эта мысль не пришла ему в голову, но это было не так. Он боялся. Он боялся, что они ополчатся против него, потому как без Нарви, многим из них придется выбирать между нищетой и новым, неизвестным хозяином, который возможно, принудит их к тяжкому физическому труду. Он также боялся, что Рафик решит, что все они, включая Калеба - стали бы для него слишком тяжким грузом и его постигла бы участь остальных мальчишек. Поэтому, он просто позволил Рафику увести его оттуда.

Он позволил себе впасть в оцепенение и шок, от того, что он сделал. Он позволил себе стать жертвой. Он заслужил, чтобы в наказание за это его оставили одного.

Некий шум вырвал его из самоуничижительных мыслей. Застыв как камень, он вслушивался в звуки, пытаясь определить, находился ли в доме еще кто-то, и сулило ли ему опасность чужое присутствие.

Услышав, как аккуратно закрылась входная дверь, он распознал знакомые шаркающие звуки, кто-то снимал свою обувь и ставил ее возле двери. Привычные шумы были хорошим знаком, подумал Калеб, так как вряд ли человек с плохими намерениями стал бы разуваться.

Калеб хотел выйти из комнаты, чтобы узнать кто пришел, но страх, который он все еще испытывал, не отпускал его. Рафик был незнакомцем, и его настроение могло быть переменчивым. Он очень хорошо помнил, как тот бросил его в ванну и удерживал своими сильными руками в холодной воде. Калеба передернуло.

Услышав приближение шагов к свой комнате, Калеб напрягся еще сильнее, отчего его мышцы стало сводить судорогой. Дверь медленно открылась, и он крепко закрыл глаза.

Если Рафик попытается изнасиловать его, он будет сопротивляться. Но где-то в глубине своего сознания он услышал голосок, шепчущий о том, что Калеб сделает все, что от него ожидает новый хозяин. Он выживет. Ему хотелось бы умереть, но он снова выживет.

- Калеб? - прошептал в темноту голос Рафика.

Затаив дыхание, Калеб не ответил.

- Калеб? Ты спишь? - снова прошептал Рафик, казалось, мужчина был спокойным, не злым и не настроенным на насилие.

Но, тем не менее, Калеб отказывался отвечать, и, держа глаза закрытыми, изо всех сил старался дышать как можно тише, поверхностнее и ровнее, до тех пор, пока, наконец, дверь не закрылась и Рафик не ушел.

Калеб моментально почувствовал облегчение, а вместе с ним... чувство потери. Он снова остался один. Одинокий и напуганный в странной, темной комнате.

Какова была его жизнь теперь? Он убил человека. Он убийца.

Он не чувствовал угрызений совести от того, что сделал, и, представься ему еще один шанс, он бы повторил это снова, но чем он мог заняться в своей жизни, и кем он мог быть? Кем был Калеб?

Он всегда говорил себе, что однажды он станет свободным, но он не осознавал, что свобода могла ощущаться слишком... большой, открытой и неопределенной. Теперь он был свободен... и лишен какой-либо цели, но чего стоит жизнь без цели? Он был в долгу перед Рафиком и он его отплатит, но как только его задача будет выполнена, он снова вернется к этим же самым чувствам.

Сглотнув свой страх и сбросив с себя одеяло, он решил найти ответы на интересующие его вопросы, и единственным человеком, который мог ими располагать, был Рафик.

Медленно открыв дверь, он на носочках пробрался к комнате Рафика. Засомневавшись у двери, он все же осторожно постучал.

- Меня там нет, - прозвучал голос Рафика за его спиной.

Калеб резко обернулся и встретился с пристальным взглядом Рафика, - Я-я-я прошу прощения, - запинался он.

- Когда ты вернулся, я не спал, но я..., - он опустил взгляд к своим босым ногам, - я не знал, что тебе было от меня нужно.

Калеб сглотнул.

Рафик ухмыльнулся, - И что ты решил?

Калеб пожал плечами, - Я не знаю. Я подумал... Покончить с этим и просто спросить у тебя.

Рафик громко вздохнул, отчего плечи Калеба напряглись, но он не сделал ни единого движения, чтобы отойти от своего хозяина.

- Ты очень храбрый, мальчик,но тебе не нужно меня опасаться, у меня нет намерений причинить тебе вред.

- Тогда каковы твои намерения? - ощетинился Калеб на то, что его назвали мальчиком.

- Я надеялся, что уже успел заработать твое доверие. Я только хотел проверить, все ли с тобой в порядке. Меня не было дома с раннего утра, и я боялся, что мое отсутствие далось тебе... тяжело.

Калеб равнодушно пожал плечами, но на самом деле, ему хотелось разрыдаться от признательности. Никто из людей имеющих власть не утруждал себя мыслями о его самочувствии. Никто и никогда не приходил к нему просто так, чтобы проведать его.

Сделав глубокий вдох, он спрятал свои эмоции поглубже. Ему не хотелось казаться слабым перед человеком, который собирался сделать его сильным.

- Было странно находиться в одиночестве. Раньше, с Нарви, всегда кто-то был рядом, но... это было... я не знаю, что сказать. Я съел весь гулаб джамун,- робко признался он.

- Я был в твоей библиотеке. Я никогда не видел так много книг! Должно быть, ты очень много знаешь. Но не волнуйся! - сказал он, начиная нервничать.

- Я не умею читать. И я не пытался вторгнуться в твое личное пространство. Я только посмотрел картинки. Прости меня.

Рафик рассмеялся и этот звук, несколько успокоил Калеба. Он расслабился еще больше, когда Рафик положил свою руку ему на голову и взъерошил его длинные, светлые волосы.

- Все в порядке, Калеб. Теперь это и твой дом. Еда была оставлена тебе, и ты в любое время можешь брать книги. Я научу тебя читать. Крепко закрыв глаза, Калеб пытался сдержать поток подступивших слез.

Без предупреждения, он бросился к Рафику и обнял его своими худыми ручонками. Он хотел выразить свою благодарность. Он хотел, чтобы Рафик знал, насколько Калеб был ему признателен.

Медленно и с дрожащими руками, Калеб притянул голову хозяина к себе, и прижался своими губами к его губам. Мужчина замер, но это не помешало Калебу скользнуть своим языком в его открытый рот. Калеб делал это много раз с мужчинами, которых ненавидел и, несомненно, сможет сделать это с тем, кого он уважал.

Юное тело Калеба отозвалось на поцелуй, и он прижался ближе, преследуя губы Рафика, его вкус. Рафик отстранился.

Калеб запаниковал. Если хозяин отвергнет его, он умрет. Он умрет от стыда, потому что он был шлюхой и не знал другого способа.

- Калеб, нет.

- Я не буду сопротивляться тебе. Я сделаю так, как ты скажешь, - прошептал Калеб.

Произнесенные им слова были неуверенными и полны страха.

- Тогда сделай, как я тебе говорю, и сейчас же прекрати это.

В тоне Рафика проступили нотки пренебрежения. Калеб отодвинулся и попытался проскользнуть мимо Рафика, но тот преградил ему дорогу, сжимая своими сильными ладонями руку мальчика.

- Прости меня! Я не хотел. Больше этого не повторится.

На этот раз в его голосе отчетливо слышались слезы. Он не мог скрыть своего стыда.

Рафик притянул его к груди и крепко обнял, - Ты уже не Кальб. Ты не Пес и не чья-то шлюха. Ты не должен мне отплачивать этим. И никому не должен.

Рыдая, Калеб еще сильнее прижался к Рафику. Он не мог говорить.

- Ты когда-нибудь был с девушкой, Калеб? - спросил Рафик шепотом.

Калеб замотал головой. Он, конечно, видел их, девочек-шлюх Нарви, но их держали отдельно от мальчиков и никогда не подпускали друг к другу. Он мельком видел их тела и думал о том, каково было бы прикасаться к ним, но это было удовольствие, которого он пока не испытал.

Рафик подвел Калеба к его комнате и открыл дверь. Медленно отстранившись от мальчика, он впустил его внутрь.

Нехотя, Калеб убрал руки от своего хозяина и покорно пошел к кровати, которую сам соорудил для себя на полу.

- В таком случае, завтра, - равнодушно сказал Рафик, - Завтра ты начнешь свое обучение тому, как занять достойное место рядом со мной. Ты сам сможешь выбрать себе девушку.

Калеб в изумлении уставился на Рафика, на что тот улыбнулся и закрыл дверь.

Калеб все еще не мог уснуть, но теперь уже по другим причинам. Впервые за всю свою жизнь, он был приятно взволнован тем, что принесет ему завтрашний день.

***

Открыв глаза, Калеб уставился в темноту. Этот сон, это воспоминание все еще не отпускали его. Внезапно, он снова почувствовал себя мальчиком, боящимся темноты, неизвестности и одиночества.

Было странным, насколько реальным мог казаться сон. Он мог овладеть разумом и разбудить все ощущения до такой степени, что они отражались на теле. Калеб почувствовал ком в горле, но его не должно было быть там. Он уже давно не был тем напуганным мальчиком, но все же, ничего не мог поделать с реакцией своего организма.

Его сердце неистово колотилось, ладони вспотели, и он повторял себе снова и снова, что это был всего лишь сон, но эмоции облепили его, как густая патока. Как он ни старался стереть их из своих мыслей, они оставались, переходя из одной формы в другую, выражаясь то радостью, которую он испытывал с первого момента принятия, то тоской от осознания будущего.

Реза погиб. Рафик сжег тело Нарви там, где Калеб его и убил - внутри дома. Он не стал искать выживших, и никого не предупредил о грядущем пожаре.

Однажды утром, после завтрака, Рафик поведал обо всем Калебу, когда, тот, наконец, нашел в себе достаточно смелости, чтобы спросить о том, что произошло.

Оставшись наедине с собой, он оплакивал своего друга и других мальчишек, обжигая себя раскаленной ложкой, которой помешивал фасоль. Ошпаривая свое тело, он пытался представить, что испытывал Реза в последние мгновения своей жизни. Калеб убил своего единственного друга, и, в конечном счете, единственный шрам, в память об этом остался внутри него, тогда как тот, что был снаружи, сменился новой кожей.

Калеб хотел принять еще один неимоверно горячий душ, который вытеснил бы все мысли из его головы, но знал, что это неразумное поведение, и скорей всего, продолжению его миссии это доставит больше вреда, чем пользы.

Калебу давно не приходилось испытывать такое количество неконтролируемых эмоциональных всплесков. Да, порой ему требовалось ощущать боль, но между этими потребностями проходили довольно продолжительные промежутки времени. А за последние несколько недель, ему слишком часто приходилось бороться с этим чувством.

Так больше не могло продолжаться. Рафик сделал то, что должен был сделать. Калеб стал таким мужчиной, каким онбыл нужен Рафику, а для этого, ему нельзя было оставлять свидетелей, знавших его, как Пса Нарви.

Тогда это была тяжелая и жестокая правда, которую понимал Калеб-мужчина, но никогда бы не понял Калеб-мальчик. Реза поступил бы точно также.

Перевернувшись на полу, Калеб сел и стал наблюдать за Котенком, спящей на кровати, над ним. Она много ерзала, время от времени дергая под одеялом ногами, Калебу показалось, что она хотела повернуться на бок, или лечь на живот, но даже во сне боль держала ее в относительно ровном положении.

В его памяти тут же всплыли ранее произнесенные ею слова:

- Ты можешь не продавать меня... я могу остаться с тобой… быть с тобой.

Он вздохнул, желая, чтобы все было вот так легко и просто.

Что бы Рафик ответил на такую просьбу? Да и можно ли было ее вообще озвучивать? В конце концов, Калеб был мужчиной, к тому же, опасным.

Возможно, ему нужно было только проинформировать Рафика о том, как все идет, и двигаться дальше. Девушка были избита, все ее тело было покрыто синяками, а ее девственность… для Рафика она была под вопросом.

Можно ли было считать просьбу Котенка “дохлым номером”?

Хотя, честно говоря, это бы ничего не исправило. Он навсегда останется ее похитителем, а она всегда будет его пленницей. Ему нужно перестать кидаться из одной крайности в другую. Он принял решение и должен придерживаться его. Конец истории.

Еще немного поерзав на кровати, Котенок захныкала и, наконец, открыла свои глаза.

Ее грудь поднималась и опускалась от глубокого, тяжелого дыхания. Очевидно, Калеб был не единственным, кто страдал от ночных кошмаров. К ее чести, она не закричала и не позвала его на помощь.

Оглядев комнату, и поймав его взгляд, она отвернулась и медленно села.

- Доброе утро, - сказал он с иронией.

Она кивнула, но больше ничего не ответила. Стянув со своих ног одеяло медленным, затрудненным движением, и с усилием встав с кровати, она прошла в ванную комнату и закрыла дверь.

Через несколько секунд, он услышал, как открылся кран над раковиной.

Калеб задался вопросом, как она планировала воспользоваться туалетом, ведь он был вделан в пол, и для осуществления своих целей ей нужно было садиться на корточки. С ее повреждениями ей было бы сложно держать равновесие, но он решил, что сейчас, личное пространство ей было куда нужнее помощи.

Калеб стал наводить в номере порядок, попутно собирая вещи, которые ему понадобятся на день грядущий. У них обоих было не так много выбора в одежде, но учитывая, что в пути им осталось провести всего один день, это было не так уж и важно.

Изучив купленные им в городе продукты, он нашел бананы и печенье с малиной. Для завтрака сойдет. Кроме того, у них оставалось достаточно запасов питьевой воды.

Взглянув на часы, он отметил, что было всего половина шестого утра. Чем раньше они отправятся в дорогу, тем лучше. Даже если на оставшийся путь им потребуется не меньше двенадцати часов, то до Тустепека они доберутся в послеобеденное время. Но прежде, ему придется сделать остановку в городе.

Взяв в руки мобильный, Калеб набрал номер Рафика.

- Салам.

- Почему ты не отвечал на звонки?

- А должен был?

- А какого хрена нет? Мы партнеры или за последние два дня Джаир успел сменить меня на этой позиции?

Рафик рассмеялся. Это был тот самый смех, который Калеб терпел в течение многих лет - презрительный, глумливый смех, целью которого было ставить Калеба на место - ниже своего хозяина.

- Не будь ребенком, Калеб. Именно ты сделал наш последний разговор таким неприятным. Джаир едва ли метит на твою позицию, чтобы вызывать твою ревность.

- Я не ревную, я раздражен, а ты делаешь только хуже. Где ты?

- А где ты, Калеб? Где девчонка?

Сделав глубокий вдох, и убрав телефон от лица, Калеб выдохнул. Это был момент истины.

- Мы в Сакатекасе. В Тустепеке будем, самое позднее, к утру.

- К утру? - заметил Рафик, - От Джаира и твоих заложников тебя отделают сутки езды, почему у тебя это заняло так много времени?

- Нас задерживает девчонка и ее травмы. Из-за нее мне приходится останавливаться.

- Разъезжая с ней вот так, ты вызываешь подозрения.

Рафик сделал паузу. Его дыхание скрежетало так же, как и его голос. Калеб был готов к этому.

- Она - финальная часть этого плана, Калеб. Она должна быть готова. Она должна быть идеальной. И если ты не можешь с ней справиться, я буду более, чем готов взять ее на себя.

Калеб сжал челюсть с такой силой, что услышал хруст собственных зубов.

- Все будет в порядке, Рафик. Я все сделаю, - выплюнул он.

- И прекрати сомневаться во мне. Я знаю, что мне нужно делать. Это все, о чем я думаю.

- А что насчет заложников, которых ты взял? Какие у тебя планы на них?

- Месть. Естественно.

Рафик рассмеялся, - Вот и ты, брат.Я начал уже было беспокоиться. На этот раз не кипятись. Насколько я слышал, эта парочка может нам пригодиться.

В груди у Калеба поселилось странное чувство, - Где ты?

- Близко.

- Отлично. Значит, скоро увидимся.

Он раздраженно нажал на кнопку отмена вызова.

Котенок вышла из ванны, выглядя немного потерянной. Прошлая ночь развела их по разные стороны, и сейчас от Калеба зависело удержать свой статус-кво, который он установил.

Положив телефон на стол, он направился к своей пленнице.

Увидев его приближение, она опустила взгляд в пол, сцепив руки перед собой. Ее нервозность была такой очевидной, но, тем не менее, такой соблазнительной.

Проведя руками по ее лицу, осторожничая, чтобы не задеть синяки, Калеб убрал ее волосы назад, за плечо.

- Всякий раз, когда ты входишь в комнату, и твоя цель неясна, всегда становись на колени, рядом со своим Хозяином.

Не сомневаясь ни секунды, Котенок подчинилась, медленными движениями встав коленями на пол.

- Хорошо, - прошептал Калеб, - а теперь раздвинь колени и сядь на лодыжки, положив руки на бедра, ладонями вверх, и опустив голову. Твой Хозяин сможет видеть каждую часть тебя и знать, что ты не сдвинешься с места, пока он не скажет. Тебе понятно?

- Да, - прошептала Котенок, с некоторым сомнением, - Хозяин.

Неуверенно, она приняла нужную позу.

На ней была ночная сорочка, скрывающее ее тело от глаз Калеба, но он знал его достаточно хорошо и понимал, что конкретно упускает, отчего его тело стало невольно отзываться.

- Leet sawm k’leet sue (Лицом к лицу)- это по-русски. Когда ты слышишь этот приказ, ты ложишься на спину с раздвинутыми коленями, притянутыми к груди. Придерживай ноги за коленями.

Выйдя из предыдущего положения, Котенок уставилась на него умоляющим взглядом. От волнения у Калеба перехватило дыхание. По крайней мере, она была податливой и выполняла его приказы.

Это чувство было опьяняющим, но в чем-то опустошающим, так как он учил ее приказам на русском языке.

- Leet sawm k’leet sue (Лицом к лицу),- повторил он.

Выражение его лица было жестким, глаза серьезными.

Уголки губ Котенка опустились вниз в легкой гримасе, а ее подбородок задрожал от усилий не расплакаться, но она кивнула. Мучительно медленно она легла на пол.

Она посмотрела в потолок и из ее глаз брызнули сдерживаемые ею слезы, скользя по вискам и затекая мокрыми дорожками в волосы. Для нее это было трудно, и Калеб знал, что так и будет, но это было самым простым из того, что ее ожидало впереди.

Он испытывал чувство вины наравне с сильным желанием, проникающим в его кровь. Вина была ничем по сравнению с непреодолимым желанием обладать Котенком в полной мере. И если это делало его развратным психом, то он уже давно это принял.

- Ноги, Котенок. Подними их.

Он наблюдал за тем, как ее колени стали сгибаться, и он сам чуть не согнулся пополам от возбуждения, когда потянув руками за свою сорочку, она подняла материю к бедрам. Он не ожидал, что она обнажится для него, но она это сделала.

Его член начал твердеть в такт его барабанящему сердцу, наполняясь, удлиняясь и умоляя выпустить его наружу.

Притянув колени к груди, Котенок сжала сорочку, задранную до талии, в кулаках. Ее киска была как на ладони - розовые лепестки раскрыты и налиты, а над ними возвышался аккуратный клитор.

Резко втянув в себя воздух, Калеб сглотнул.

Он мог бы смотреть на нее вечно, но целью этого упражнения было не его желание.

Это был самый выразительный способ восстановить их роли. Сегодня не должно было быть ни вспышек эмоций, ни споров в дороге, ни размышлений о жалости к ней.

- Ты, действительно, там очень красивая, Котенок.

Она хныкнула.

- Не понял? - рявкнул он.

- Спасибо, Хозяин, - исправилась она.

- Очень хорошо, Котенок. Теперь можешь опустить ноги.

Ее движения были быстрыми, он и представить себе не мог, что с ее травмами такая поспешность была возможной, но оставил это без комментариев. В равной степени он проигнорировал и ее всхлипывания.

- Lye zhaash chee (Лежачее),означает лечь ничком.Тебе понятно значение слова?

Рыдая, Котенок кивнула, - Да, Хозяин.

- Тогда перевернись на живот.

- Мне будет больно, - сказала она.

- По крайней мере, попытайся. Всегда старайся подчиняться. Позволь мне беспокоиться о том, что ты сможешь, а что не сможешь вынести, поэтому, возвращайся в исходное положение, спиной ко мне, - сказал Калеб.

Его слова были четкими и обсуждению не подлежали.

- Lye zhaash chee( Лежачее).

С губ Котенка снова сорвался хныкающий звук, но быстро сжав губы, и задержав дыхание, она попыталась перевернуться, словно черепаха, вылезающая из своего панциря. Калеб хотел помочь ей, и это напомнило ему о том первом случае ее неподчинения, когда он докрасна шлепал ее по груди, пока она не сдалась. Казалось, с тех пор прошла целая вечность.

Через минуту или две, она, наконец, заняла исходное положение. И теперь Калеб снова любовался тем, как ее попа опиралась на ее босые пятки.

- А теперь наклонись вперед, и приподними свой зад. В идеале, твои руки должны быть вытянуты перед собой, но сейчас держи их там, где тебе удобно.

Котенок мужественно выполнила приказ. Она предпочла держать свои руки скрещенными на груди, упираясь щекой в пол.

Сорочка скрывала от Калеба весь вид, поэтому, сделав шаг вперед, он поднял ткань, оголяя ее округлую попу.

- Ох, Котенок. Нравишься ты мне в этом положении. Оченьнравишься.

В его словах не было ничего, кроме правды.

Не в силах устоять, он провел рукой по приоткрытым ягодицам и медленно раскрыл их еще шире. Котенок дрожала, но в остальном держалась стойко под его блуждающими пальцами.

- Можно мне тебя потрогать? - спросил он с намеком на вызов.

В течение нескольких секунд стояла полнейшая тишина, после чего, она ответила, - Да, Хозяин.

Калеб улыбнулся - это был тот самый ответ, который он ожидал услышать и тот самый ответ, который она должна была дать. Она училась.

- Хорошо, Котенок. Я горжусь тобой, - сказал он.

Он погладил мягкую кожу на внутренней стороне ее бедер, отчего Котенок порывисто выдохнула, и Калеб принял этот звук за отчаяние.

В ее состоянии, всего несколько дней спустя после таких травм, это было слишком много. Она хорошо справилась и он, правда, гордился ею. Этого было достаточно.

Опустив ее сорочку на место, он снова усадил ее в исходное положение. По ее щекам струились слезы, что портило общий вид ее лица, но Калеб поцеловал ее в мокрые щеки, помогая ей вернуть свое спокойствие.

После того, как он дал ей дополнительную дозу обезболивающего, он неспешно накормил ее завтраком, пока она тихонечко сидела между его коленями, и принимала все, что он ей давал.