— Ну и с кого начнем? — поинтересовалась Ракушка.

— С человека по имени Гуклак, — ответил Нистур.

Они прошли по лагерю, спрашивая дорогу у встречных воинов, и вскоре вышли к участку, занимаемому кочевниками с Великой Ледяной Реки, чьим вождем и был Гуклак. Этот народ кочевал, разбивая на стоянках невысокие полукруглые юрты из войлока. Лошади племени были невысокими, мохнатыми и неприхотливыми животными, хотя и уступали многим другим скакунам в скорости. Сами кочевники с Ледяной Реки тоже были невысоки ростом и заплетали свои рыжие или светлые волосы в множество тугих косичек. Среди воинов почти половину составляли женщины, сражавшиеся на равных с мужчинами. И те и другие носили на своих телах множество разноцветных татуировок.

Перед юртой вождя стоял вкопанный в землю штандарт высотой футов в двадцать. С нескольких его поперечных перекладин свисали человеческие черепа.

Троица «следователей» внимательно разглядывала этот внушительный символ, ожидая, что кто-нибудь из проходящих мимо подскажет им, где найти вождя.

— Симпатичный штандарт, не правда ли? — раздался позади них голос, принадлежащий мужчине, столь же внимательно, но еще и с удовлетворением разглядывавшему покачивающиеся на ветру черепа.

— Просто великолепный, — поспешил выразить свой восторг Нистур. — Я полагаю, это все головы достойных воинов?

— Именно так, — кивнул незнакомец. — Каждый череп некогда принадлежал вождю какого-либо племени. И все они были снесены с плеч одним из моих предков.

Теперь их отвага и доблесть перешли к моему племени.

— Ты — Гуклак? — спросил Железное Дерево.

— Да. Я Гуклак — Укротитель Лошадей, сорок четвертый вождь народа Великой Ледяной Реки. Мои предки владели горами и долиной реки на северо-западе сотни поколений с тех пор, когда мы отвоевали эти места у Змееголовых Людей, когда сами боги были еще молоды.

— До тех пор, пока Киага не присвоил себе всю верховную власть, — продолжил за Гуклака Нистур.

— Киага — Меткий Лук — необыкновенный человек, — твердо заявил Гуклак. — Он — великий завоеватель, отмеченный богами и предсказанный шаманом. Нет позора в том, чтобы признать его господином. И в прошлом мои предки порой следовали за чужими вождями, участвуя в войнах, не видя в этом для себя бесчестья.

Гуклак с вызовом глядел на чужаков, словно приглашая их оспорить его слова.

— Никто и не предполагал, что такой сильный вождь, как ты, покрыл бы себя позором, — заверил его Нистур. — Киага должен быть счастлив, зная, что у него такие верные подданные. Он и сам сказал нам, что все его вожди столь же верны и преданы ему, как ты.

— Мы все ему подчиняемся. И все же одни из нас более верны Киаге, чем другие.

— А какова была верность Ялмука — Кровавой Стрелы? — спросил Железное Дерево.

Гуклак внимательно оглядел наемника и сказал:

— Ты похож на опытного воина, а не на чиновника из Тарсиса.

— Кем бы мы ни были раньше, — сказал Нистур, — но сейчас мы ведем расследование. Нам нужно выяснить, кто был истинным убийцей Ялмука. Вот почему мы спрашиваем тебя, был ли он столь же верен Киаге, как ты.

Вождь немного помолчал, а затем ответил:

— Ялмук был храбрым воином и мудрым вождем. Но он был и гордым человеком, не очень охотно подставлявшим шею под ярмо верховной власти Киаги.

— И все же Киага доверил ему вести переговоры с Тарсисом?

— Киага великодушен. Он часто завоевывает верность колеблющихся, оказывая им особые почести и доверие. Многие из его личных охранников — воины, некогда поклявшиеся убить его. Ну а кроме того, Ялмук должен был вести переговоры только до приезда Киаги. Дальше Верховный Вождь собирался брать дело в свои руки.

— Мы слышали, что между Ялмуком и шаманом отношения были очень натянутыми, — заметил Железное Дерево.

Гуклак сплюнул через левое плечо:

— Я стараюсь вообще поменьше общаться с шаманом. И без него как-нибудь управлюсь. Пусть шаманы общаются с духами и богами, а земные дела пусть оставят вождям.

— А Киага, похоже, ценит помощь Говорящего с Тенями, — сказал Нистур.

Вождь пожал плечами:

— Говорящий с Тенями предсказал приход Киаги. За это он хорошо вознагражден той ролью, которую играет при Верховном Вожде. Мир духов — везде вокруг нас. Душам предков нужно рассказывать о земных делах и спрашивать их совета. Для таких дел и требуется шаман. Но когда он лезет в дела Вождя — воину лучше держать саблю и лук под руками.

— Понятно, — сказал Нистур и перевел разговор на другую тему:

— А что ты скажешь о вожде по имени Потрясающий Копьем?

К их удивлению, Гуклак разразился громким смехом:

— Ничего хорошего ни от меня, ни от других воинов вы о нем не услышите! Он вождь племени Гнилого Источника. Это презренные люди, и он больше всех своих подданных заслуживает презрения за все презираемые в воине качества.

— А между прочим, Киага его уважает! — словно невзначай бросил Железное Дерево.

— Народ Гнилого Источника богат, потому что через их земли проходит большая караванная дорога, а они наложили пошлину на каждый фунт груза, провозимого по ней. Но Потрясающий Копьем — дурак, и богатство уходит у него, как песок, сквозь пальцы. Можете посмотреть на него, если хотите посмеяться.

Презрительно усмехнувшись, Гуклак нырнул в свою юрту. Войлочный полог опустился за его спиной.

— Ялмук? — переспросил Потрясающий Копьем. — А что мне за дело до этого мерзавца и жулика?

Несмотря на ранний час, вождь племени Гнилого Источника был изрядно навеселе и явно вознамерился напиться вусмерть к заходу солнца. Глаза вождя были красны от выпитого и от едкого дыма, висевшего в его шатре. Его одежда была просто шикарна — скроенная так же, как кожаные одеяния воинов его племени, она была сшита из прекрасного шелка. Его шапка была отделана мехом горностая, а в свисающие по плечам косички были вплетены золотые украшения и нити жемчуга.

Густые усы спускались с верхней губы на подбородок вождя, а их позолоченные кончики соединялись тонкими золотыми цепочками с большими рубиновыми серьгами, висящими в его ушах. Рукоятка его сабли была выточена из слоновой кости.

Но вся эта мишура не добавляла Потрясающему Копьем величественности. Не могла она скрыть и того, что, несмотря на богатство и грозное имя, он был слабым, глуповатым человеком. Понятно, почему Киага приблизил его к себе, подумал Нистур. Такого человека можно использовать в своих интересах, зная, что он никогда не будет представлять серьезной опасности.

— И все же, — настаивал Нистур, — он был убит, а нас назначили расследовать это преступление и найти убийцу…

Железное Дерево наклонился поближе к вождю:

— Это убийство — оскорбление для Киаги. Неужели ты не хочешь, чтобы твои Верховный Вождь был отомщен?

— Киага — Меткий Лук — великий лидер, — промычал Потрясающий Копьем, — но он ведь всего лишь один вождь среди многих, просто он возглавляет совет вождей. В общем-то, я и сам… — Из-за спины вождя на его плечо легла сильная рука. Это кто-то из воинов высокого ранга, понимая, что его вождь явно говорит лишнее, попытался остановить этот поток крамольного красноречия.

Вождь неприязненно сбросил руку со своего плеча.

— Я — Потрясающий Копьем! И говорю что хочу и что думаю! Ялмук — Кровавая Стрела был предателем и мерзавцем. Правильно, что его там пришили. Боги не позволят, чтобы его убийца был найден и отдан на растерзание Киаге. Да и самому Меткому Луку будет спокойнее и лучше без него. Может быть, он теперь наконец раскроет глаза и воздаст должные почести тем, кто слу… кто сотрудничает с ним верой и правдой, объединяя в один великий народ племена Пыльных Равнин.

— Я уверен, что столь мудрый вождь, как Киага, отметит почестями и твой вклад в это дело, и твою преданность ему, — проникновенным голосом сказал Нистур.

— А то нет! Да я первым говорю на совете вождей! Я ведь лидер в войске, у меня даже самое почетное место в шатре Вождя — по правую руку от Киаги.

— Разумеется, никто не посмеет усомниться в твоих доблестях, которые Киага оценил по достоинству. Великий Вождь должен во всем полагаться на самых верных и близких ему воинов. И все же… мне кажется, что Киага изрядно зависит от этого своего шамана. Ну, как его там… А, вспомнил — Говорящий с Тенями. Так ведь его зовут?

В ответ вождь разразился хохотом, перемежающимся с иканием.

— А, Говорящий с Тенями! Этот ряженый даже рот боится раскрыть в присутствии воинов. Знай себе шепчет Киаге на ухо, натравливает его против других вождей. Он просто завидует нам.

— Но разве не он предсказал приход Киаги?

— Было дело. Но кто даст гарантию, что не сам Киага снарядил этого шарлатана в пророческий поход? Я ничего против не имею: умный вождь может пользоваться любым полезным инструментом. Но всему надо знать меру, а Киага, похоже, начал принимать этого шута горохового с зеленой рожей чересчур всерьез.

— А Ялмук так же относился к шаману?

— Да мы все так думаем. Просто многие изображают зачем-то почтительное отношение к колдуну. Сам посуди, ну что этот шарлатан сделал такого, кроме как предсказал появление Великого Вождя? Я никогда не видел, чтобы он участвовал в зимнем празднике встречи с духами предков. Шаман нашего племени, Брат Призраков, регулярно вызывает души умерших. Духи предков являются к нему во снах, а он толкует их знаки. А этот Говорящий с Тенями? Он ничего такого не делает, а Киага тем не менее общается с ним ночи напролет один на один. К ним допущен только один раб, да и тот — с вырванным языком.

— Понятно, — сказал Нистур. — А Ялмук, часом, не оскорбил как-нибудь шамана?

На лице Потрясающего Копьем отразилась напряженная работа мысли.

— Ты хочешь спросить, не шаман ли убил Ялмука?

— Сам Киага заверил нас, что шаман в ту ночь был с ним. Но это не значит, что Говорящий с Тенями не мог послать кого-нибудь исполнить это поручение.

— Мне начинает казаться, — глубокомысленно изрек Потрясающий Копьем, — что вы делаете все, чтобы доказать, будто убийство посланника — дело рук одного из нас. Чушь! Его убил Правитель Тарсиса. Быть может, и за то, что Кровавая Стрела запросил слишком высокую цену за свое предательство.

— Ты думаешь, он хотел сговориться с Правителем? — переспросил Нистур.

— Я же сам был в посольстве. Эти аристократишки из Тарсиса так и увивались за нами, чуть не дочек своих в постель нам подкладывали — лишь бы мы предали нашего Вождя. Ну скажи ты мне, зачем, например. Советник Рукх… — В этот момент тяжелая рука по-настоящему сильно сдавила плечо вождя, пресекая излишне откровенную речь. — Ну ладно, в общем, не в этом дело. Ялмука убил или Правитель, или кто-нибудь из его приспешников. Это уже детали. Убийство — явная провокация, а раз так — быть войне. Мы сотрем Тарсис в порошок, камня на камне не оставим. Этот мерзкий город перестанет торчать, как заноза, на наших равнинах!

— Тем хуже для тебя и для твоего племени, — огорошил вождя Железное Дерево.

— Это еще почему? — удивился Потрясающий Копьем.

— Тарсис — место, где пересекаются караванные пути. Если вы его разрушите, ни один караван не сможет пересечь равнину без этого места для отдыха и рынка для обмена товаров. А значит, купцы поведут свои караваны в обход, за горными хребтами. Боюсь, что ваш участок караванной тропы совсем исчезнет. С чего тогда будет жить твое племя?

Пока вождь разгонял пьяный туман и пытался осознать сказанное ему «следователями», те откланялись и вышли из юрты. Оглянувшись, Нистур буркнул Железному Дереву:

— Зря ты ему так в лоб все выдал. Он же тотчас все разболтает, и Киага обвинит нас в попытках настроить вождей против него.

Железное Дерево усмехнулся:

— Ну не мог я удержаться. Нужно было сбить спесь с этого самоуверенного болвана.

— Ну а теперь куда? — спросила Ракушка, выразительно поглядывая на солнце.

Долгое пребывание в лагере противника действовало ей на нервы. — Не пора ли возвращаться в город?

— Пока нет, — ответил Нистур. — Есть тут еще один человек, с которым я очень хотел бы поговорить.

Неожиданно за их спинами вырос высокий воин в аккуратно пригнанной кожаной одежде, богато украшенной вышивкой и инкрустациями из разноцветных камней. Это его сильная рука предупредительно ложилась на плечо вождя, когда тот начинал нести лишнее.

— Я — Лагхан — Боевой Топор, правая рука вождя племени Гнилого Источника. — Представившись, он повернулся к гостям так, чтобы им было видно устрашающего вида орудие убийства, имя которого носил могучий воин.

— Для нас большая честь познакомиться с тобой, — с достоинством поприветствовал его Нистур.

— Мой вождь, — сказал Лагхан, — мудрый и храбрый правитель. Но иногда он выпивает лишнего и начинает нести всякую чушь. Я вам настоятельно рекомендую не воспринимать слишком всерьез все то, что вы слышали в его юрте.

Рука Лагхана зависла в дюйме от рукоятки его грозного топора. На таком же расстоянии от рукояти меча застыла и ладонь Железного Дерева. Оба воина стояли неподвижно, словно два кота, готовые сойтись в смертельной схватке. Нистур поспешил снять повисшее в воздухе напряжение.

— Я прекрасно понял тебя, Лагхан. Не волнуйся, мы — достойные люди и не воспользуемся минутной слабостью вождя. Все, о чем мы слышали, останется между нами и не будет доложено ни Киаге, ни Правителю Тарсиса. У нас здесь лишь одна цель — выяснить, кто убил Ялмука — Кровавую Стрелу.

Лагхан — Боевой Топор чуть расслабился и опустил руки.

— Вот и хорошо. Занимайтесь только этим — и вам здесь никто мешать не будет.

— А по-твоему, кто убил Ялмука? — спросил Железное Дерево.

Лагхан долго молча смотрел на него, а затем ответил:

— Мои мысли — это мое личное дело. Киага сказал, что вы свободны спрашивать, но он не приказывал мне отвечать. Вы двое — девчонку я не имею в виду — не похожи на жителей Тарсиса. Мой вам совет, не пытайтесь раскопать то, в чем копаться не следует. Лучшее, что вы можете сделать, — выбраться ночью из города через один из проломов в стене или напрямую выйти из ворот с вашими побрякушками и уехать из города. Я могу устроить так, что никто вас не тронет и не будет преследовать.

— Великодушное предложение, — вздохнул Нистур, — но у нас есть свои обязанности. Лагхан покачал головой:

— Вы что-то скрываете. Я не верю, будто вы столь глупы и не понимаете, что нет чести в служении бесчестным людям.

С этими словами Лагхан — Боевой Топор развернулся и вновь скрылся в юрте вождя.

Отойдя на достаточное расстояние от лагеря племени Гнилого Источника, Нистур негромко усмехнулся:

— А здесь ведь все как в Тарсисе. Такие же закулисные игры, интриги, борьба за власть.

— Есть существенная разница, — возразил Железное Дерево. — Эти варвары смотрят тебе в глаза и прямо говорят о своей ненависти или верности. Может быть, они и дикари, но понятие чести им знакомо.

— Эти честные ребята убьют — недорого возьмут, — возразила Ракушка. — Какая разница — умереть от руки благородного дикаря или негодяя-аристократа? Ладно, куда идем-то?

— В шатер шамана, куда же еще? — изобразил удивление Нистур.

Шатер Говорящего с Тенями примыкал к шатру Вождя. Жилище шамана было соткано из черных шкур, украшенных магическим орнаментом. Снаружи стены шатра были увешаны мелкими амулетами и более крупными предметами — бронзовыми и каменными фигурками, скелетами птиц и летучих мышей, а также тряпичными и восковыми куклами, изображающими людей, многие из которых были утыканы острыми шипами или пронзены миниатюрными кинжалами. Ракушка поежилась:

— Не нравится мне здесь.

— Я думаю, на этот эффект и рассчитана вся эта чертовщина, — заметил Нистур.

— А может, я подожду вас снаружи, пока вы будете говорить с шаманом? Я нужна вам как проводник в городе, а здесь от меня никакого толку.

— Нет, ты пойдешь с нами, — жестко сказал Железное Дерево.

— Да, — подтвердил Нистур. — Твои зоркие глаза и чуткие уши могут заметить то, что упустим мы.

Подойдя к шатру, Нистур громко похлопал ладонью по шкуре, закрывающей вход. Из-за нее немедленно появился коротко стриженный раб, уставившийся на посетителей карими глазами.

— Мы пришли к Говорящему с Тенями, — сказал ему Нистур. — Будь добр, сообщи ему это. И напомни, что сам Киага позволил нам расспрашивать кого угодно из его подданных.

Не говоря ни слова, раб приподнял полог повыше и жестом пригласил их войти. Следуя выразительным жестам Слуги, гости расселись на подушках, разбросанных по полу, и стали ждать.

— Немногословный человек, — заметил Железное Дерево в спину скрывшемуся за войлочной стенкой-ковром рабу.

— И есть весьма веская причина его молчаливости, — отозвался Нистур. — У него нет языка.

— Это, наверное, и есть тот раб, о котором говорил пьяный вождь, — сказала Ракушка.

— Несомненно, — подтвердил Нистур. — Для сильных мира сего обычное дело держать при себе бессловесных слуг, которые не могут рассказать чужим о том, что им доводится видеть и слышать.

Ракушка осмотрелась:

— Противное местечко. Нет, не нравится мне здесь.

Повсюду в шатре висели магические амулеты самых разных видов и размеров. В одном из углов сидела поджав ноги мумия, глядевшая на посетителей пустыми глазницами и оскалившаяся почти беззубым ртом. На груди высушенного трупа была укреплена курильница, из которой по шатру расползался душный, тяжелый, почти липкий на ощупь дым.

— Между прочим, у Станбога в каюте всяких штучек понатыкано не меньше, чем здесь, — заметил Нистур.

Девушка пожала плечами:

— Это совсем другое дело. Я знаю, что Станбог никогда не накладывает на людей заклятий и никого не заколдовывает, да и мертвых он не вызывает. По мне, мертвые должны быть не живее вон той мумии, только пусть лежат спокойно в земле, а не украшают помещение вместо мебели.

Нистур демонстративно оскорбился:

— Что? Да как ты смеешь! Это же один из возлюбленных предков! Ты только представь, сколько увлекательных разговоров состоялось у шамана с этим парнем.

Когда ему надоедает общаться с невежественными дикарями, он приходит сюда и ведет светскую беседу в свое удовольствие.

— Да ну тебя! — отмахнулась Ракушка. — Тоже мне — шуточки.

Нистур понял, что нервы девушки и так напряжены до предела, и замолчал, не желая дергать ее.

Наконец из-за тяжелого ковра появился сам хозяин шатра. В полумраке шаман казался почти бесформенным сгустком темноты. Говорящий с Тенями швырнул щепотку какого-то порошка в курильницу, и из нее вырвались языки яркого, но почему-то совершенно холодного пламени. Наконец стало возможно разглядеть покрытое зеленой краской лицо шамана и его карие глаза. Постояв с минуту в полном молчании, колдун сел на одну из подушек и спросил:

— Что вам нужно от Говорящего с Тенями?

— У нас есть к тебе несколько вопросов, касающихся Ялмука — Кровавой Стрелы, — ответил Нистур.

— Ялмук мертв. Не хотите ли вы, чтобы я вызвал его дух, который сообщил бы вам имя убийцы? — Даже сквозь сильный акцент шамана в его голосе ясно прослеживалась ирония.

— Не пытайся уйти от разговора, — предостерег его Нистур. — У нас есть разрешение Киаги допрашивать любого человека в лагере, включая тебя.

— Да что вы знаете о Киаге? — взвыл шаман, явно цепляясь за слова Нистура.

— Это я пророчествовал о приходе Великого Вождя. Я ушел в Ледяную Пустыню, где долгие дни ждал озарения. Я вскрыл себе вены и выпустил столько крови, что был почти на грани смерти. И вот уже на пороге другого мира духи Равнины и души предков объявили мне то, что я затем нес своим соплеменникам.

Шаман бросил следующую щепотку в курильницу, которая на этот раз отозвалась всплеском изумрудно-зеленого огня.

— Мне было видение: белый олень с прекрасными рогами, в десять раз больше любого земного оленя. Это был олень-призрак, белее снега в Ледяной Пустыне.

Перед ним появился золотой грифон, но был убит рогами и копытами оленя. А затем олень ударил копытом о землю и, поднявшись к звездам, помчался по небу.

Все племена Пыльных Равнин ведут свой род от великого белого оленя. Грифон для нас — символ городов, окружающих равнину. И я понял, что среди кочевников должен вскоре появиться Великий Вождь, который объединит племена и поведет их в разрушительный поход на города.

— А зачем вам нужно уничтожить их? — спросил Нистур. — Вы же не производите сами многое из того, в чем нуждаетесь, и закупаете или обмениваете эти товары в городах.

— Негоже, чтобы свободный кочевник хоть в чем-то зависел от слабого, выродившегося горожанина. Пусть все они погибнут, а мы вернемся к тому, как жили наши предки! Там, где сейчас стоят города, вскоре зазеленеет трава и будут пастись наши стада.

— Какая печальная перспектива, — заметил Нистур. — И все же мы здесь не для того, чтобы выяснять, кто был предтечей Киаги, а для того, чтобы найти убийцу Ялмука.

— Кто именно — неважно, — ответил шаман, — ибо убили его жители Тарсиса.

Когда все горожане будут убиты, дух Ялмука окажется отомщен.

— Надежный способ отомстить, — согласился Нистур. — Но он сработает только в том случае, если убийца действительно кто-то из горожан. А мы в этом вовсе не уверены.

— Тогда вы просто глупцы. Многие вожди раньше враждовали между собой, у многих была обида на Ялмука. Но Великий Вождь Киага, объединив племена, навеки положил конец, старым распрям.

— Одно дело — подчиниться Великому Вождю, — заметил Железное Дерево, — а другое — забыть о кровной вражде. Быть может, чья-нибудь личная ненависть пересилила верность новому порядку?

— Или же, — подхватил Нистур, демонстративно оглядывая шамана с головы до ног, — какой-нибудь амбициозный, обидчивый и подозрительный человек не потерпел рядом с собой соперника в борьбе за благосклонность Великого Вождя.

На лице Говорящего с Тенями промелькнуло что-то вроде улыбки.

— А если даже и так? Почему этот человек совершил убийство не здесь, а в городе, где за каждым кочевником следят десятки глаз?

Голос колдуна, казалось, дрожал от еле, сдерживаемого смеха.

— Вот, предположим, если вдруг ты, — он ткнул пальцем в Нистура, — почему-то, ну, просто так, решил убить его, — и рука шамана показала на Железное Дерево, — стал бы ты тащить его для этого сюда, где посмотреть на такое зрелище сбежалось бы множество народа? Нет, ты наверняка отвел бы его куда-нибудь в безлюдное место, но в пределах города, где ты чувствуешь себя как рыба в воде.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Железное Дерево.

Шаман наклонился к нему поближе, так что солдат отчетливо разглядел зрачки и коричневую радужную оболочку глаз колдуна.

— Я вижу смертельную болезнь в твоем лице. Я вижу дрожь в твоих глазах.

Твои друзья не видят этого телесным взглядом, но я вижу глазами духа. Яд черного дракона действует медленно, но верно.

— С этим ничего не поделаешь. Тем более мы должны быстрее выполнить наше задание, пока с моим другом чего-нибудь не приключилось, — сказал Нистур и добавил:

— К делу это не относится.

— Ты так в этом уверен? — поинтересовался шаман. — А не хочет ли твой друг излечиться от своего недуга? Я — великий шаман — не единожды возвращал к жизни людей, которых все врачеватели и колдуны Тарсиса сочли бы бесповоротно мертвыми.

— Сдается мне, что именно мертвецов ты и оживлял, а не лечил раненых и больных! — сама удивляясь своей дерзости, выпалила Ракушка.

— Ты не смеешь говорить о священных вещах, воровка! — грозно оборвал ее шаман, и девушка тотчас же пожалела о своей выходке.

Нистур встал на ее защиту:

— Отнюдь. Она, между прочим, уполномоченный Правителем Тарсиса следователь, ведущий дело об убийстве посланника твоего народа. И ее полномочия были подтверждены и твоим повелителем. Не следует преуменьшать роль нашего расследования, да и преувеличивать собственную значимость, колдун.

Шаман выдержал долгую паузу и медленно произнес:

— Я не привык, чтобы со мной говорили таким тоном. И я жестоко караю всякого, оскорбившего меня.

Железное Дерево, в свою очередь, наклонился к колдуну и столь же отчетливо сказал:

— Нас не интересует твоя гордость, колдун. Если мы не найдем убийцу, мы все равно умрем. Так что прибереги свои угрозы для других.

Говорящий с Тенями чуть улыбнулся за паутиной своих амулетов.

— Есть вещи пострашнее простой смерти. Но, впрочем, этот разговор бессмыслен. Что вам от меня нужно?

— Мы слышали, — начал Нистур, — что между тобой и Ялмуком была, скажем так, взаимная неприязнь и…

Железное Дерево неожиданно оборвал своего красноречивого компаньона:

— Хватит терять время! Шаман, отвечай, это ты убил Ялмука?

Колдун фыркнул:

— Говорящий с Тенями не убивает оружием.

— Ты нанял, приказал или каким-либо колдовством заставил кого-нибудь другого совершить убийство?

— Нет, и еще раз нет.

— А как ты докажешь, что не лжешь? — вставила Ракушка.

Шаман рассмеялся:

— Это мне напоминает щенка, гоняющегося за собственным хвостом. Ну да ладно. Раз уж вы уполномоченные следователи, уважу почтенных должностных лиц.

Подмигнув Ракушке, шаман встал и подошел к резному сундуку, стоящему у стены. Вернувшись, он положил перед собой кожаный мешок, завязанный хитроумным узлом. Пока колдун распутывал узел. Ракушка разглядела на тыльной стороне его ладоней какие-то нарисованные или вытатуированные знаки.

Из раскрытого мешка были извлечены горсть желтовато-белых кристаллов — скорее всего, высушенная и раздробленная смола — и изогнутый высушенный корень какого-то дерева в форме человеческой руки со скрюченными, узловатыми пальцами.

— Вы знаете, что это такое? — спросил Говорящий с Тенями.

— Должен признать, что мне неизвестно предназначение этих предметов, — сказал Нистур и поглядел на солдата.

Железное Дерево лишь молча покачал головой. Шаман продолжил:

— Это — Рука Истины. Тот, кто солжет под ее заклинанием, будет мучиться от страшной боли и может быть даже разорван Рукой на куски.

— Сдается мне, что я слыхал об этом заклинании, — заметил Нистур.

— Тогда смотри внимательно, — требовательным голосом произнес шаман.

Бросив несколько кристаллов смолы в курильницу, Говорящий с Тенями положил на ярко-алые угли корень в форме руки. Против ожидания дерево не загорелось и не обуглилось, лишь из пальцеобразных отростков выплеснулись языки пламени, заплясавшие над курильницей.

Закрыв глаза, шаман забормотал что-то на непонятном языке. Отговорив заклинание, он вдруг сунул руку в самую середину танцевавшего над деревянной лапой огня. Пламя задрожало и вдруг приняло форму огненной маски, напоминающей человеческое лицо с оскаленным ртом. Три глаза глядели с этой страшной маски.

Три огненных рога росли над ее лбом, а из огненных челюстей торчали по три острых, нестерпимо ярких клыка.

Страшный рот искривился, и в шатре послышался какой-то нечеловеческий голос:

— Говори, и если ты солжешь, твоя рука будет моей рукой.

Огненная голова приблизилась к руке шамана и почти коснулась клыками его пальцев. Говорящий с Тенями помолчал, а затем нараспев затянул:

— Это держит ответ Говорящий с Тенями, шаман кочевников Пыльных Равнин.

Говорящий с Тенями не убивал вождя Ялмука — Кровавую Стрелу. Говорящий с Тенями не заставлял и не просил никого убивать Ялмука. Говорящий с Тенями не знает, ни кто убил Ялмука, ни зачем. Если Говорящий с Тенями лжет, пусть Страж Истины откусит его руку.

Все замерли, ожидая, что сделает чудовищная огненная голова.

Медленно-медленно пылающая маска отодвинулась от руки шамана, огненный рот недовольно закрылся. Вновь послышался незнакомый глухой голос:

— Ты говорил правду, и я остался голоден. Приведи мне лжеца.

Последние слова голос произнес, уже слабея и угасая.

Пламя погасло, и шаман вынул из курильницы деревянную руку. Ко всеобщему удивлению, корень ничуть не обгорел, пролежав столько времени на пылающих углях.

— Ну что, вы удовлетворены? — спросил Говорящий с Тенями.

— Я полагаю, что мы просто обязаны удовлетвориться, — сказал Нистур, вставая с подушек.

— Пока что, — добавил Железное Дерево.

— И бросьте вы искать убийцу, — словно по-дружески посоветовал им шаман. — Вы ведь все равно обречены.

Железное Дерево схватился за рукоятку клинка.

— Не вижу причин, по которым ты был бы достоин пережить меня, колдун.

— Твои угрозы пусты и напрасны, солдат, — ответил шаман. — И все же, — добавил он, сменив тон, — моему Вождю нужны храбрые воины. Если бы ты присягнул на верность Киаге — Меткому Луку, он бы мог приказать мне излечить тебя. Как верный шаман моего Вождя, я должен буду подчиниться.

— Что ты имеешь в виду? — прошептал Железное Дерево.

Шаман, не отвечая, встал и направился к выходу. Обернувшись, он бросил через плечо:

— Сейчас я должен идти к Вождю. А вам я советую поторопиться с поисками убийцы. Время идет.

Отбросив полог, шаман скрылся в глубине шатра.

— Что он имел в виду? — повторил свой вопрос солдат, выйдя наружу вместе со своими спутниками.

— Он просто хотел отвлечь тебя от дела, — заверил его Нистур. — Он хочет запутать нас, смутить, а как играть на чужих слабостях — этому его учить не надо. Заметив признаки болезни на твоем лице, он и начал давить на тебя.

Половина искусства этих шарлатанов состоит в том, чтобы посеять зерно сомнения в человеке.

— А ты думаешь, это колдовство с лапой — всего лишь фокус? — спросил Железное Дерево.

— Я думаю, у нас есть более компетентный специалист по этим вопросам, — ответил Нистур.

Пройдя через ворота города, друзья были встречены капитаном Карстом.

— Вас вызывает к себе Правитель, — сообщил он им. — Сегодня вечером вы должны представить ему доклад о ходе расследования. Вам надлежит быть во дворце с ударом вечернего гонга. Да, если вы не знакомы с обычаями города, здесь вечерний гонг звучит, когда солнце касается горизонта, а не когда оно скрывается за ним на половину диска или целиком.

— Спасибо за точную информацию, капитан, — сказал Нистур.

Железное Дерево посмотрел на солнце и сказал:

— У нас есть по крайней мере два часа — куда пойдем?

— К Станбогу, — уверенно ответил Нистур. — У меня к нему есть несколько вопросов.

Войдя в каюту, они застали Станбога за изучением какого-то толстенного тома, посвященного свойствам волшебных зверей.

— Рад видеть, что с вами больше ничего не случилось, — поприветствовал вошедших лекарь. — Как продвинулось расследование?

— Очень жаль, что тебя не было с нами, — посетовал Нистур. — Твоего опыта и знаний нам очень не хватало. Особенно во время последнего разговора.

— Надеюсь, я все же смогу пригодиться. Расскажите, как было дело.

Станбог внимательно выслушал рассказ Нистура, подкрепленный замечаниями Железного Дерева. Слушая о встрече с шаманом, лекарь несколько раз перебивал рассказчиков, прося их описать подробно ту или иную деталь.

Выслушав до конца, Станбог сказал:

— То, что вы описали, судя по всему, — настоящее заклинание проверки истинности слов говорящего. Руку Истины и желтые кристаллы трудно подделать. Да и наказание того, кто осмелится шутить шутки с огненной маской, ждет ужасное.

Уж можете мне поверить — в наказаниях и карах я толк знаю.

— Значит, он говорил правду? — с тяжелым разочарованием в голосе спросил Железное Дерево.

— Почти наверняка, — ответил Станбог.

— И он — настоящий шаман, а не фокусник? — поинтересовался Нистур.

— В этом я не могу быть так уверен. Как самые простые приворотные заклинания умеет применять любая знахарка или ведьма, так и это заклинание, будучи подготовлено опытным колдуном, может быть некоторое время использовано человеком, имеющим лишь минимальные познания в колдовском искусстве. Со временем сила заклинания иссякает, внешне огонь тоже блекнет, а пользующийся им оказывается не в силах восстановить его.

— Подождите, я, кажется, что-то вспомнила! — воскликнула Ракушка.

— Ну-ка, ну-ка, выкладывай, — поспешил приободрить ее Станбог.

— Ну, я просто заметила какой-то рисунок на его руках. Может быть, чернилами, а может, и татуировка.

— Наверное, какой-нибудь символ? — уточнил Станбог.

— Ну, ты, наверное, так бы и назвал эту мазню. Я вот и подумала, не защищает ли эта штука его руку от пламени и от зубов той уродины.

— Я тоже помню какой-то знак на его руках, — согласился Нистур. — Но я как-то не придал этому значения.

— И я тоже, — добавил Железное Дерево, — но там было столько всяких колдовских штучек, что на все обращать внимание просто не было времени.

— Ты не могла бы воспроизвести этот рисунок? — спросил Станбог, протягивая девушке обрывок пергамента и кусок угля.

Высунув от усердия кончик языка. Ракушка принялась за рисование. Закончив, она вздохнула, вытерла со лба пот и отдала листок лекарю.

— Вот. Не уверена, что абсолютно точно, но думаю, что похоже.

Нистур, бросив взгляд на сложное пересечение множества линий, согласился:

— По-моему, что-то вроде того. Жаль, что я не присмотрелся повнимательнее к шаману. Железное Дерево добавил:

— В любом случае Ракушка рассмотрела этот рисунок лучше нас, и мы вряд ли добавим что-нибудь к ее картинке.

Станбог внимательно вертел пергамент перед глазами.

— Что-то не узнаю. Да разве все упомнишь. Но на защитный символ не похоже.

Они совсем другие. Мирса, передай-ка мне, пожалуйста, вон тот том — с верхней полки, между ретортой и хрустальной ступкой. Это один из самых полных каталогов магических рисунков и символов, — пояснил он гостям.

Открыв поданную Мирсой книгу, Станбог внимательно вгляделся в первую же страницу, на которой плотными рядами были изображены две дюжины разных знаков, — Что, так на каждой странице? — пораженный, спросил Нистур.

— Да, всего их здесь собрано больше пятнадцати тысяч. Это так называемый «Список Гарлака» — один из самых известных и авторитетных каталогов подобного рода.

Железное Дерево невесело заметил:

— Похоже, не зная точно, к какому разделу относится нужный нам знак, ты можешь долго проискать его.

— И все же попробую, — воодушевился Станбог. — Что-то мне подсказывает, что эта находка Ракушки многое может объяснить. Эх, будь у меня точная копия, я бы в пять минут нашел нужный нам символ в книге. А так — придется повозиться.

— Будем надеяться, что тебе повезет, — сказал Нистур. — Наше время неумолимо уходит.