Гейл навесил две объемных седельных сумы на бока своего наска и затянул последний сложный узел, вязать которые его научили погонщики.

Шессины, пользовавшиеся вьючными животными лишь при переходах с одного пастбища на другое, никогда не славились умением правильно нагружать насков, и вскоре животные начинали мучиться от ссадин на спине и сбитых ног. Вот почему соплеменники Гейла считали этих животных весьма злонравными, что на самом деле не вполне соответствовало действительности.

Наска преподнес Гейлу в дар Шонг, и, кроме того, у него остался подаренный Пашаром кабо. Другого кабо подарил юноше вождь Юнас, чтобы Диена могла проделать верхом путь к своему племени. Юнас пока еще не был до конца убежден, что Гейл тот самый великий вождь, каким провозгласил его Нарайя, однако на всякий случай решил проявить к нему уважение. Гейл знал, что у эмси столь обширные стада кабо, что верхом ездили даже дети. Эмси считали этих верховых животных своим главным богатством, в точности как шессины — своих кагг.

Большинство эмси владели куда большим количеством кабо, чем им было на самом деле нужно, и именно на этом строился хитроумный замысел Гейла.

Шонг одобрительно кивнул юноше, оценив правильно затянутый узел.

— Мы выходим завтра поутру, — заметил он. — Эмси обещали беспрепятственно пропустить нас по своим землям до самых южных пределов. После этого начнутся более цивилизованные края. Должен сказать, я буду рад попасть туда, хотя люди наверняка там столь же жестоки и неразумны, как дикари, но все же лучше понимают все преимущества мирной торговли, так что надеюсь, с ними мы поладим. После этого я намерен отправиться дальше на восток, хотя на сей раз мы не пойдем в Отравленные Земли. Такой путь требует куда более серьезной подготовки.

— Жаль, что я не могу отправиться с тобой, — проговорил Гейл. — Мне очень хотелось бы увидеть эти южные города. Хотя, полагаю, рано или поздно я побываю там.

— Но почему бы тебе не остаться с нами? — Удивился Шонг, который никак не мог смириться с решением Гейла. — Твое желание сделаться вождем у этих дикарей — чистое безумие. Забудь об этом и…

Юноша тряхнул головой.

— Такова не моя воля, а предначертание судьбы. Рок повелевает мне идти на север к матва. Я уверен, что именно они помогут мне исполнить мое предназначение.

— Сдается мне, ты все же свихнулся, дружище, — огорченно заметил Шонг. — Впрочем, мне теперь стало скучно среди нормальных людей. Однако, в пути без тебя нам будет спокойнее. Конечно, ты был славным спутником и здорово скрасил нам дорогу, но все же приключения словно сами тебя ищут, а без этого я готов обойтись. Так что если ты и впрямь вознамерился оставить нас, то желаю тебе удачи.

Гейл обменялся с приятелем дружеским рукопожатием.

— Удачи и тебе, Шонг. Передай господину Пашару, что я помню обо всем, что он сделал для меня, и сохраню к нему самые теплые чувства. Я постараюсь поддерживать с ним связь — ведь теперь я умею читать и писать. Правда, я по-прежнему подозреваю, что именно он подослал Агаха убить меня. Но никаких доказательств этому нет.

Обнявшись на прощание, они с Шонгом расстались, и Гейл двинулся к воротам деревни. Со своими прочими спутниками он успел попрощаться заранее. Сейчас они провожали его опасливыми взглядами, в которых одновременно читалось и облегчение от того, что этот опасный безумец не отправится с ними дальше. Единственным, кто не разделял их чувств, был Шаула. Картограф снабдил юношу множеством приспособлений для письма и взял с него торжественную клятву, что как только торговые караваны начнут ходить через горные перевалы, тот станет высылать ему подробные отчеты о происходящем в северных Землях.

У ворот Гейла с улыбкой приветствовала Диена. Бьяллы починили ее одежду и подбили новым мехом, так что теперь любой узнал бы в ней молодую женщину благородного происхождения. Однако, она по-прежнему выглядела слишком худой, и на лице Диены Гейл нередко замечал прежнее безнадежно испуганное выражение.

Он помог женщине сесть в седло, поскольку она была не привычна к верховой езде. Поначалу ей это далось с трудом. Под тяжестью седока кабо принялся нервно перетаптываться, но Гейл ласково потрепал его ладонью по морде, и животное вмиг успокоилось, после чего молодой воин сам вскочил в седло, и кабо последовал за ним покорно, точно привязанный. Те из эмси, которые видели это, принялись благоговейно перешептываться, ибо то, каким образом чужеземец привел к покорности незнакомого кабо, было лишним подтверждением его происхождения от духов.

Миновав лагерь эмси, разбитый недалеко от деревни, Гейл со своей спутницей проехал туда, где их ждали вожди: Рестап, Мигау, Юнас и еще несколько человек. Все они приветствовали Гейла с Диеной. Тут же был и Импаба, который отныне, казалось, был искренне предан молодому шессину, хотя тот не сомневался, что эмси при первой же оплошности будет готов нанести удар ему в спину.

Гейл вскинул руку и указал на восходящее ночное светило.

— Встретимся здесь через три луны, — объявил он. — Приводите с собой всех прочих вождей эмси… тех, кого сумеете убедить. Тогда я поведаю вам о своих замыслах. Ваша судьба определена пророчествами, также как и мое появление. Значит, отныне для всех нас начнется иная жизнь.

— Мы поступим так, как ты скажешь, Наделенный Силой — пообещал Рестап.

Разумеется, пока еще вожди не полностью доверяли Гейлу, однако они верили в духов и в пророчества, а этот странный юноша каждый день приносил им новые доказательства своей необычности. Что касается Нарайи, то он уже покинул деревню и отправился в путь, чтобы встретиться с остальными Говорящими с Духами и привезти их на общий сбор всех эмси.

Громко крича и размахивая оружием, воины проводили в путь Гейла с Диеной. Мало кто из них воочию был свидетелем поединка Гейла и Импабы, однако слухи разлетаются быстро, и вскоре обычная, в общем-то, драка между двумя мужчинами, не поделившими женщину, приобрела воистину эпические черты.

Поначалу их продвижение на север было очень медленным, поскольку Гейл прекрасно помнил, что первый день верхом может оказаться для всадника очень нелегким. Вероятно, на наске, ехать было бы легче, однако Гейл желал, чтобы матва увидели ее именно в седле кабо. Она должна вернуться к своему народу с достоинством, а не как бывшая пленница.

В самом начале пути вокруг них еще простирались холмистая равнина, но по мере того, как они продвигались на север, ландшафт менялся: холмы становились выше, внизу они были покрыты травой, на вершинах — низким кустарником. Затем холмы перешли в невысокие горы, заросшие густым лесом. Вскоре, как сказала Диена, они могли повстречать матва. Люди ее народа, скорее всего, внимательно приглядятся к путникам, прежде чем им показаться. Таков обычай матва. Горький опыт научил людей Большого Лука, что большинство чужеземцев — враги. Даже если они выглядят вполне безобидно. Несмотря на то что из двоих открыто едущих всадников один явно принадлежит к их народу, путники легко могут оказаться шпионами, за спинами которых скрывается большой вооруженный отряд.

Проводя так много времени вместе, Гейл с Диеной все лучше узнавали друг друга. Они беседовали о многом, в основном о своих народах и прежней жизни. В их воспитании было мало общего. Гейл был простым воином, превратившимся в изгоя, Диена же — дочерью вождя. Матва жили в деревнях, раскинувшихся по склонам холмов, занимаясь охотой и земледелием, тогда как шессины были скотоводческим народом, обитающим на равнинах. Люди народа Большого Лука строили просторные длинные дома, в которых жило по нескольку семей, а шессины — небольшие хижины.

Гейл в подробностях поведал ей о своем морском путешествии, но женщина так и не смогла представить величие морских просторов. Она никогда не видела водоема большего, чем озеро в горах.

— Ты с таким почтением и любовью отзываешься об этом — сказала она как-то. И о Шонге тоже. Почему?

Гейл задумался, прежде чем ответить.

— Беседы с ними научили меня тому, что отважными могут быть не только воины, а мудрыми — не только Говорящие с Духами.

Не умолчал Гейл и о своих отношениях с Шаззад. Диена уверенно сказала, что эта женщина была ведьмой и наложила на него заклятие. Еще она предположила, что Агаха нанял не Пашар, а его дочь.

В свою очередь, Диена поведала юноше о своем пребывании в плену эмси, о жалком существовании, полном постоянных унижений и оскорблений. Ей было тяжело говорить об этом. Гейл заверил женщину, что теперь все позади, и она должна забыть о перенесенных страданиях. Вскоре она станет женой великого короля и не должна будет никому подчиняться. Однако Гейл понимал, что забыть пережитое совсем непросто. Особенно до тех пор, пока жив Импаба. Юноша сознавал, что оставленный в живых соперник доставит еще немало хлопот. Однако он был совершенно уверен, что принял разумное решение, помогшее завоевать уважение эмси.

Вот уже пару дней всадники двигались среди высоких холмов, когда наконец встретили первых матва. Они ехали по небольшой долине с довольно ровной поверхностью, вдоль русла мелкого ручья. Среди долины росло множество огромных деревьев, значительно выше тех, которые Гейл видел на своем родном Острове. Между деревьями почти не было кустарника, но цветущие растения виднелись всюду, где разлапистые ветви пропускали хоть немного солнечного света.

Ручеек с мелодичным журчанием, в облаках брызг, бежал по скалистому дну. Именно его шум помешал Гейлу услышать приближение матва. Юноша искренне восхитился тем, что они позволили себя увидеть, только когда сами этого захотели. Матва держались против ветра, так что даже чуткие кабо не смогли ощутить незнакомый запах и предупредить о появлении чужаков.

Человек двадцать воинов матва выступили из-за скрывавших их стволов деревьев. В руках они держали огромные высотой в человеческий рост, луки. По большей части, это были высокие, сильные, но стройного телосложения люди. Среди них Гейл не увидел ни одного черноволосого — их волосы были каштанового или различных оттенков пепельного цвета. Один из матва обладал густой ярко-рыжей шевелюрой. Глаза почти у всех голубые или серые. Одежда матва была сшита из шкур и плотной тусклой шерстяной ткани. Одеяние для охоты, догадался юноша, поскольку вспомнил, как Диена говорила, что ее соотечественники предпочитают яркие цвета.

Один из матва шагнул вперед. Рослый, гибкий, сероглазый, он ничем не отличался от своих товарищей.

— Стойте на месте, — сказал он негромко. — Кто вы и зачем пришли на наши земли?

На Гейла спокойное достоинство этого человека произвело благоприятное впечатление. Матва не показались ему похожими на робких охотников его родного Острова. Те были запуганным и скрытным народом. При встрече с незнакомым человеком они чаще всего старались укрыться в кустах и уж во всяком случае никогда не смотрели в глаза.

— Мое имя — Гейл, я родом с Островов, а это Диена — женщина из благородной семьи матва. Я сопровождаю Диену на родину. — Юноша с улыбкой оглядел окруживших его лучников. — Мы кажемся такими опасными?

— Всякое возможно, — невозмутимо ответил человек. — Осторожность никогда не помешает. На теплой скале может таиться ядовитая змея. Меня зовут Хонн, я и мои люди из деревни Голубого Леса. К какому роду принадлежишь ты, сестра? — обратился он к Диене.

Гейл знал, что последняя фраза являлась вежливым обращением к незнакомому матва, если было неясно его происхождение.

— Мой отец — Афрам, главный вождь деревни Широколиста.

Хонн кивнул.

— Мы слышали о набеге. Мало кому удается вернуться обратно с равнины, попав в плен. — Он снова повернулся к Гейлу: — Почему ты привел ее обратно? Мы не выкупаем пленников.

— Мне это известно, — сказал Гейл. — Я поступил так из любви к этой женщине и для того, чтобы доказать свои добрые намерения по отношению к матва. Мне нужно обсудить с вашими вождями кое-что важное, а времени у нас мало. Ты должен увериться, что мы не опасны. Нас только двое, никто за нами не следует, можешь проверить, ибо не думаю, что поверишь мне на слово.

— Мы следим за вами еще с тех пор, как вы поднялись на холмы. У вас за спиной действительно никого нет. Если бы вы привели за собой эмси, мы сейчас не вели бы здесь разговора.

— Я убежден, что матва — доблестные воины. Не могли бы вы дать нам проводника, чтобы Диена поскорее добралась до своей деревни?

— Вы отправитесь с нами, — сказал Хонн. — Поговорим обо всем в нашей деревне. Но мы завяжем вам глаза. Не считайте это признаком недоверия, таков наш обычай. Вам нужно спешиться и вести своих животных в поводу. Мы никогда не прикасаемся к кабо.

— Вы можете завязать нам глаза, — согласился Гейл, — но позвольте остаться верхом. Мой кабо последует за вами, а кабо Диены — за моим.

Хонн, не скрывая изумления, переглянулся со своими спутниками при этих словах. Гейл и Диена спешились. Им завязали глаза, затем они снова взобрались в седла. Пока они петляли среди холмов, юноша пришел к выводу, что путешествовать с завязанными глазами доставляет ему удовольствие. Совсем иначе, чем в прежние времена, когда он сторожил стадо в полной темноте, или позже, во время путешествия с отрядом Шонга. Сейчас он мог чувствовать духов земли, не отвлекаясь ни на что постороннее. Он знал, что без труда сможет отыскать дорогу, которой их вели. Матва, должно быть, удивились бы, узнав, что завязанные глаза не могли помешать ему ориентироваться на местности. Отряд двигался уже больше часа, когда Гейл удивительно ясно почувствовал присутствие множества животных справа за холмами. Он повернул в эту сторону лицо с повязкой на глазах.

— Там, наверху, винтороги, полсотни, или даже больше, — заметил он.

— Сойди с седла, — приказал Хонн.

Гейл повиновался и ощутил, как чьи-то руки проверяют его повязку.

— Держится плотно, — сказал Хонн. — Откуда ты узнал о стаде? Ты не мог бы увидеть его даже с открытыми глазами. Животные слишком далеко, чтобы слышать их мычание или чуять запах. Винтороги неделями идут с равнин, направляясь к северным пастбищам. Это стадо находится на высокогорных лугах три или четыре дня. Как ты мог узнать о нем?

— Он не обычный человек, — вступила в разговор Диена. — Он может видеть то, что недоступно зрению других. С ним говорят духи.

Гейл снова уселся в седло. Пока они двигались по лесной тропинке, он слышал, как перешептываются за его спиной матва. Юноша наслаждался витающим вокруг тонким ароматом цветов и звенящими птичьими трелями. Высоко в кронах слышался шорох летучих мышей, свисающих вниз головой с веток.

Где-то через час после полудня Хонн сказал, что повязки теперь можно снять. Они находились на хребте, откуда открывался вид на лежащую внизу небольшую долину. Сперва Гейл не заметил строений, лишь тонкие струйки дыма. Однако, проследовав за ними взглядом, он увидел скопление длинных низких домов. Селение не окружал частокол, так что юноше хорошо было видно ровное открытое пространство площади для собраний. Как и все деревни матва, эта расположилась около водоема. К воде сбегало множество узких тропок. Гейла поразило, насколько незаметным было это поселение — можно было спокойно пройти почти рядом с ним, ничего не обнаружив.

Оказавшись в деревне, Гейл обнаружил, что крыши длинных домов покрыты дерном, на котором растет мох, трава и множество цветов. Стены примерно в половину человеческого роста, остальная часть дома углублена в землю. Вокруг построек под надзором женщин, занимавшихся различными хозяйственными делами, играли дети — их одежда была столь же яркой, как и у взрослых. Рядом, в небольшом лесочке, мальчики упражнялись в стрельбе по мишеням, Их луки были уменьшенными копиями тех, которыми пользовались взрослые матва. Гейла чрезвычайно заинтересовало это оружие. Юноша подумал, что после того, как проводит Диену домой, в первую очередь займется его освоением.

Женщины тотчас повели Диену в длинный дом. Гейл оставил обоих кабо под деревьями, где их окружила группа любопытствующих ребятишек. Многие из них никогда в жизни не видели таких животных. Гейл снял с кабо седла и ослабил подпруги.

— Ты не хочешь стреножить или привязать их? — поинтересовался Хонн.

— Они останутся стоять смирно и придут по первому моему зову, — уверил его Гейл. Он был благодарен матва за то, что те не отобрали у него оружие. Мужчины бросали восхищенные взгляды на его копье и длинный меч, пораженные искусством, с которым те были сработаны, а также количеством пошедшего на него металла. Сами они были вооружены только луками и ножами.

Матва сеяли и собирали злаки, но в основном занимались охотой. Как и шессины, они время от времени перебирались в новые места — это случалось, когда леса вокруг беднели дичью. Однако на одном месте они проводили довольно долгое время, поскольку через холмы каждый год во время миграции проходили большие стада животных, и тогда пищи было вдоволь. Половина женщин деревни варили или вялили мясо винторогов, остальные занимались обработкой шкур.

Невзирая на внешнюю примитивность их уклада, Гейл понял, что матва — необычайно чистоплотный и культурный народ. Так, он не обнаружил, чтобы кто-нибудь раскрашивал лицо или тело. Женщины, выделывающие шкуры, держали около себя небольшие миски с водой, чтобы споласкивать руки. Даже на возившихся в пыли детях грязи было не больше, чем можно было собрать за один день. Матва сильно отличались от бьялла и эмси — разница ощущалась не только глазами, но и носом.

Хонн пригласил юношу в длинный дом, и Гейл ненадолго ослеп, пока его глаза привыкали к темноте задымленного помещения. Несмотря на горящий в углу очаг, здесь царила приятная прохлада. Земляные стены были увешаны гладкими плетеными циновками, такие же циновки покрывали пол. Свет проникал внутрь только через маленькие окошки под самой крышей строения.

Матва жестом предложил Гейлу сесть на скамью, стоявшую возле длинного стола. Вскоре к ним присоединилась Диена, которую сопровождала женщина, несущая на вытянутых руках поднос с горой жареного мяса, плоскими лепешками и фруктами.

— Мы немного поговорим после того, как вы насытитесь и отдохнете, — сказал Хонн. — Наш вождь вернется с охоты на закате.

Гейл и Диена с удовольствием принялись за еду: с тех пор, как они покинули деревню бьялла, им не доводилось есть досыта. Юноша, конечно, мог бы подстрелить какую-нибудь живность, но ему не хотелось оставлять спутницу одну. И вообще, во время путешествия на север им попадалось довольно мало дичи. Женщина налила в чаши кисловатого напитка, сделанного из слегка забродившего фруктового сока.

Когда трапеза подошла к концу, Хонн предложил им отдохнуть, поскольку охотники еще не вернулись. По словам Диены, днем в деревнях матва почти не было мужчин, иногда они отсутствовали по несколько суток. Землю обрабатывали в основном женщины. Стариков в селениях почти не имелось, поскольку мало кто из мужчин доживал до старости. Диена сказала также, что Гейл попал в деревню матва в самое благо приятное время года, когда в лесах изобилие дичи, реки полны рыбой и поспели дикие фрукты.

Зимы здесь, среди холмов, были очень суровыми. Случалось, что люди замерзали во время охоты или погибали под снежными обвалами. По-настоящему холодная зима, во время которой вымерзали озимые посевы, несла деревне голодную смерть. Погубить урожай могло и засушливое лето. Иногда сушь приносила смертоносные пожары, и тогда огонь за несколько часов превращал огромные участки леса в выжженное, покрытое гарью пепелище.

Неблагоприятный климат, а также постоянные набеги эмси и других племен, враждующих с матва, приводили к тому, что лишь немногие здешние мужчины достигали преклонного возраста. Однако, несмотря на это, матва показались Гейлу вполне счастливыми и довольными своей жизнью. Они были столь же горды и независимы, как шессины, считая свободную жизнь большей ценностью, чем безопасность и покой.

— А твои родичи похожи на этих людей? — спросил юноша, когда Диена покончила с едой.

— Они точно такие же, — ответила женщина. — Между деревнями заключается множество браков, так что каждый год у нас бывает общий праздник. Мы не стараемся отгородиться друг от друга, поэтому у нас сходные обычаи.

— И где же вы встречаетесь? — поинтересовался Гейл. — В каком месте проходят ваши праздники и торжества?

— Жители различных деревень встречаются обычно на лугах. Религиозные обряды справляют в рощах, а в пещерах мужчины занимаются охотничьей магией.

— Вы владеете превосходными луками, к тому же матва, как я смог убедиться, умеют передвигаться по лесу почти незаметно. Неужели им еще требуется какая-то магия?

— Охота — дело непростое. В лесу таится множество опасностей, поэтому никогда не мешает заручиться благосклонностью духов.

Гейла заинтересовала одежда, которую носили жители деревни.

— Ткань эту изготавливают прямо здесь, — сказала Диена, — из растительных волокон с добавлением краски, которые также добывают из различных растений. Более тонкую праздничную одежду мы покупаем у заезжих торговцев, приходящих с юга, обмениваем на меха и зубы туну. Иногда в ручьях мы находим золотые самородки. Однажды с юга сюда пришла странная экспедиция, которая наняла жителей одной из деревень на целое лето. Они должны были ловить обитающих в лесах птиц и животных. Им объяснили, что король страны, пославшей экспедицию, имеет богатое собрание различных животных и хочет собрать еще больше образцов живых существ. Ловцы зверей получили за свою работу невероятно щедрую оплату, однако большую ее часть пришлось потратить на закупку провизии, поскольку охотники все лето, вместо того чтобы добывать дичь, ловили различную живность для этого сумасшедшего короля.

Юноша был очень удивлен, когда узнал, что в здешних лесах, изобилующих дичью, почти не встречаются дикие коты. Здешние хищники в основном были родственниками меховой змеи и длинношея.

К счастью, не водилось здесь и гигантских длинношеев, встречавшихся на его родном Острове, самые крупные твари, водившиеся в этих местах, высотой были в два человеческих роста. Однако они были довольно многочисленны и чрезвычайно опасны — каждый год от их костей и зубов погибало по нескольку десятков человек. Встречался здесь также маленький длинношей, обитающий в воде. Питался он преимущественно рыбой. Гейл понял, почему он столь явственно ощущал духовную ауру лесных животных — у всех длинношеев она была очень сильной.

Когда померк свет в крошечных окошках под потолком, в деревню потянулись охотники. Повесив на крючки луки и колчаны со стрелами, мужчины сменили невзрачную одежду, в которой охотились, на яркие рубашки и штаны. Они с любопытством поглядывали на незнакомцев, но не глазели в открытую. Гейла удивило, как негромко они разговаривали между собой. Он еще ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь из матва повысил голос. Вскоре длинный дом заполнился мужчинами, женщинами и детьми. Так происходило каждый вечер.

Днем мужчины охотились, разбредаясь по лесу, но по ночам в длинных строениях приходилось сидеть буквально друг у друга на коленях. Из всех обычаев матва только этот показался юноше не слишком удобным.

Наконец появился мужчина средних лет, носивший, в отличие от остальных, окладистую бороду возможно, борода отчасти восполняла отсутствие волос на его голове, увенчанной обширной лысиной. Войдя, он кивнул Диене и Гейлу. После этого все принялись за трапезу. Вождь и несколько старших охотников уселись за длинный стол, остальные разместились, поджав ноги, на полу, среди ползающих тут же детей. Блюда с пищей по очереди передавали друг другу. За едой беседы почти не велись. Вождь настоял, чтобы гости тоже сели за стол, хотя те уверили, что после обильной дневной трапезы не смогут проглотить и куска.

Когда все насытились, вождь постучал по столу мизинцами пальцев. Тут же убрали все блюда, кувшины и кружки. Посуду мыли где-то за домом. Вождь повернулся к Гейлу.

— Мы всегда рады гостям. Я — Венаман, глава деревни Голубого Леса. Наверное, вы сможете рассказать нам немало интересного.

— Позволь начать мне, — сказала Диена. Она коротко сообщила о своем пребывании в плену эмси. Женщина не останавливалась подробно на перенесенных ею страданиях, но ее слова не оставили сомнений в том, что с ней обращались крайне грубо и жестоко. Закончила она рассказом о своем бегстве от Импабы в недоступные для эмси горы. Во время ее речи жители деревни бросали настороженные взгляды — видимо, они не знали, как относиться к женщине, бывшей рабыней эмси.

Гейл затем коротко поведал им историю своих приключений, пообещав впоследствии рассказать более подробно. Слушателям хотелось побольше узнать о том, как живут воины на его родном Острове. Они слышали раньше от торговцев о великом южном море. Матва изумляла сама мысль о том, как целые народы могут жить на клочке суши, окруженном со всех сторон водой. Они совершенно не представляли, как это может быть — с таким же удивлением была бы воспринята ими деревня, устроившаяся на облаке.

После того, как огонь в очаге загасили на ночь, Венаман пообещал предоставить Гейлу и его спутнице проводника, который доведет их до родной деревни Диены.

— Вас там уже ждут, — сказал он. — Когда я узнал о вашем прибытии, то сразу же послал гонца с этим известием в деревню Широколиста.

На следующее утро они отправились на восток. Путешествие по холмам не было столь изнурительным, как дорога среди гор. Однако им приходилось переправляться через множество мелких речушек, что отнимало много времени. Проводник снабжал их во время пути свежей дичью. Тупыми стрелами он ловко сбивал с веток птиц, не повредив тушки.

Ночь они провели у небольшого костра, разожженного под густыми кронами. Красноватый свет пламени отражался от блестящей листвы деревьев. Венаман сказал, что они доберутся до селения Широколиста к вечеру третьего дня, но путники встретились с жителями этой деревни даже несколько раньше. На третье утро они увидели на тропе несколько матва. Впереди шли уже немолодые мужчина и женщина, одетые лучше, чем остальные. Гейл услышал сдавленный вздох Диены, и у него не осталось сомнений, кем были эти люди. Он взглянул на спутницу и увидел, что у нее дрожат губы. Диена сильно побледнела.

Пожилая женщина выбежала вперед и, подскочив к ней, стащила ее с седла со смехом и слезами. Мужчина вел себя более сдержанно, но это не скрыло его волнения. Сморгнув набежавшие на глаза слезы, он протянул Гейлу руку.

Ты вернул нам дочь, которую мы уже считали навеки потерянной, — сказал он просто. Все, что у меня есть — твое. И я сделаю для тебя все, что окажется в моих силах.

Все прочие не без растерянности наблюдали за разыгрывающейся перед их глазами сценой. Большинство матва были молодыми людьми. На их лицах читалась радость, смешанная с тревогой. Гейл догадался, что среди них есть бывшие поклонники Диены, радовавшиеся, что она вернулась. Однако их настораживало присутствие чужака. Возможно, в будущем у него возникнут определенные затруднения, но не это сейчас заботило юношу больше всего.

Гейл сердечно поблагодарил проводника, и тот повернул обратно, держа путь в свою деревню. Они же отправились в Широколист. Гейл и Диена шли пешком, чтобы женщине было легче разговаривать со своими родителями. Кабо покорно плелись следом. Гейл и отец Диены, которого звали Афрамом, немного опередили остальных, чтобы без помех обменяться несколькими словами.

— Мы окажемся в деревне поздно вечером, — сообщил Афрам, обернулся и сказал что-то одному из молодых людей. Юноша кивнул и побежал вперед. — Этот человек — один из наших лучших бегунов. Он передаст в деревне, что моя дочь действительно вернулась. Нас будет ждать великолепный пир — лучший, надеюсь, из тех, на которых тебе довелось побывать когда-либо, У меня есть несколько бочонков прекрасного вина, что я берег к свадьбе дочери. Сейчас неплохой повод, чтобы открыть их. И еще, конечно, эль! Огромная бочка эля! — Афрам усмехнулся, пытаясь скрыть слезы, время от времени набегавшие на глаза.

— Я очень рад, что вас обрадовало ее возвращение. Диена опасалась, что ее могли встретить презрением.

Афрам хмыкнул.

— Вечно эти женщины вобьют себе в голову какие-нибудь глупости! Что бы с ней ни сотворили эти животные, она ни когда не станет менее дорога нам. — Наклонившись поближе к юноше, он вдруг спросил вполголоса: — Они случаем не сделали ей ребенка, а?

— Нет, — заверил его Гейл.

— Вот и славно. Значит, все в полном порядке. Я собственными руками прикончу того, кто осмелится заявить, что она стала хуже, чем до того, как бедняжку захватили в плен. А с женщинами разберется ее мать — у нее это всегда здорово получалось.

— Те юноши, что пришли с тобой, это ее… друзья? — спросил Гейл. — Мне бы не хотелось, чтобы между мной и кем-нибудь из твоих соплеменников легла кровь.

Афрам через плечо покосился на сопровождавших его юношей.

— Эти-то? Еще бы, почти каждый из них пытался ухаживать за Диеной. Только я не заметил, чтобы хоть кто-то преследовал эмси и смог отбить пленницу. Вернул нам дочь ты. Так что, на твоем месте, я не беспокоился бы попусту.

— Надеюсь, что ты прав… — Успокоившись, юноша перешел к наиболее волнующей его теме. — Я хотел бы побольше узнать о ваших луках.

Он указал на оружие, висевшее вместе с колчаном на плече Афрама.

— Я подарю тебе самый лучший лук, какой найдется в наших холмах, — пообещал ему тот. — И сам научу владеть им. Вообще-то, чтобы достичь истинного мастерства, стрельбе из лука надо обучаться с детства, но я сделаю из тебя настоящего стрелка, не сомневайся.

— Спасибо тебе. Еще мне хотелось бы поговорить с вашими вождями. Ты можешь устроить так, чтобы они собрались и выслушали меня?

Афрам с изумлением воззрился на Гейла.

— Собрать вождей? Но что тебе нужно от них?

— Я хочу сообщить им нечто очень важное, — заверил юноша. — И медлить с этим нельзя. От моих слов зависит будущее вашего народа. Я уже смог доказать матва, что умею совершать необычное.

— Пещерные летучие мыши тоже на это способны, — проворчал Афрам. — Они летают по ночам, и это, знаешь ли, очень необычно. Скажи мне больше. Моя благодарность к тебе велика, но прочие вожди ведь ее не испытывают…

Добрых два часа Гейл рассказывал ему о своих странствиях и приключениях; о том, как он понял, что предопределено ему судьбой; о том, что он узнал в Невве, во время пребывания в экспедиции Шонга, и что узнал от эмси.

— Судя по всему, Пашар был прав. Я и впрямь способен видеть вещи, скрытые от цивилизованного человека. Более того… — Гейл помолчал, тщательно взвешивая слова. — Я вижу неведомую для других сущность вещей, вижу скрытый смысл того, что делают люди, и каким образом в их действия вовлекаются духи. Вот поэтому я должен обратиться к вашим вождям.

Некоторое время Афрам шел молча, глубоко задумавшись.

— Ладно, — проговорил он наконец. — Конечно, всех вождей собрать не удастся, но многие явятся хотя бы из уважения ко мне. И не сомневайся — те, что придут, будут старостами самых больших наших деревень.

— Этого довольно, — сказал Гейл, опираясь на копье, как на посох. — Кроме того, я хочу жениться на твоей дочери.

— Гм-м… — протянул Афрам, все еще пребывая в задумчивости. — Вот это может вызвать кое-какие трудности. Ведь ты не из нашего племени. Однако, думаю, я смогу тебе помочь. Усыновлю тебя — и тогда все проблемы исчезнут.

— Я уже был однажды усыновлен в детстве, когда осиротел, — сказал юноша.

— Значит, для тебя это дело привычное. Прекрасно. Кстати, я считаю тебя безумцем. Но это как раз не является особой проблемой. Сумасшедшие пользуются у нас определенным уважением.

— Да, Диена упоминала об этом.

Остаток пути Афрам молчал, обдумывая услышанное. Когда они наконец достигли деревни, уже совсем стемнело, но он и слышать не хотел, чтобы празднество было отложено на другой День. Эта деревня была похожа на деревню Голубого Леса, но из-за готовящегося праздника она совершенно преобразилась. Длинные дома украшало множество факелов и фонарей, освещавших все вокруг ярким светом. Повсюду слышалась музыка флейт, струнных инструментов и маленьких, издающих глухие звуки, барабанов.

Ревека, мать Диены, тотчас принялась раздавать указания. Никто не собирался устраивать столпотворение в длинном доме: столы вынесли на открытое пространство, где уже распечатывали бочки с вином. Огромные костры разожгли еще тогда, когда прибыл гонец, и над ними готовились на вертелах туши животных — повсюду витали упоительные запахи жарящегося мяса.

Афрам, Ревека и сопровождавшие их юноши, которые провели на ногах почти целые сутки, немедленно уселись за столы — несмотря на предстоящее шумное веселье, никто из них даже не помышлял об отдыхе.

Танцы матва показались Гейлу весьма удивительными. Танцевали парами: юноша такого раньше никогда не видел. Ему показалось, что это часть ухаживания, хотя он заметил, что в развлечении принимают участие и супружеские пары.

Как герой дня, Гейл, разумеется, был в центре всеобщего внимания. Мать Диены считала своим личным долгом внимательно следить, чтобы его тарелка и кружка ни на миг не оставались пустыми. Обильное питье не позволило сохранить в памяти четких подробностей праздника. И все же на следующее утро он припомнил, что попробовал танцевать так, как это делают матва, и нашел их обычай просто восхитительным.

* * *

Гейл проснулся, когда солнце стояло уже высоко в небе. Он подивился, осознав, что праздник в самом разгаре. Ревека попыталась накормить его еще чем-то, но юноша решительно отверг ее попытки, сославшись на то, что ему не терпится поскорее получить первый урок стрельбы из лука.

Афрам тотчас приказал, чтобы установили мишени — большие, набитые травой кожаные мешки с нарисованными на них кругами. Гейла поразило великолепие огромных луков. Охотники его родного Острова пользовались маленькими слабыми луками, полагаясь более на яд, которым смазывали стрелы. В Касине юноша видел луки, из которых стреляли невванские воины. Более крепкие, они, однако, не годились для дальней стрельбы. Маленькие бронзовые наконечники стрел пробивали лишь самые легкие доспехи. Луки матва высотой в человеческий рост выглядели необыкновенно изящно. Они были сделаны из легкого, но чрезвычайно прочного дерева. Концы выполнялись из рога и крепились к основной части сухожилиями.

Даже младшие лучники легко попадали в мишени, установленные за две сотни шагов: вдвое дальше, чем летели стрелы невванских стрелков. Получив несколько советов — в какую позу встать, как натягивать тетиву и прицеливаться, — Гейл выстрелил из лука, который дал ему Афрам, по самой ближней мишени. Стрела пролетела мимо, что было вполне естественно, однако всех поразило, что юноша, впервые взяв в руки лук, сумел до конца растянуть тетиву.

Уже к концу дня Гейл без промаха поражал ближние мишени. Он знал, что скоро овладеет этим прекрасным оружием. С детства он привык бессознательно рассчитывать скорость и траекторию полета копья, так что искусство стрельбы не представляло для него такой уж большой сложности. Нужно было только привыкнуть к новому оружию и натренировать необходимые для стрельбы мышцы. Уже сейчас его руки, плечи и спина не напрягались чрезмерно при натягивании мощного лука, однако пальцы, отводящие тетиву, к вечеру онемели от непривычных усилий.

Ближе к ночи деревня затихла, последние, самые стойкие участники пиршества наконец угомонились. В этот день у Гейла так и не выдалось возможности поговорить с Диеной — Ревека настаивала на том, что ее дочь крайне утомлена и держала ее в дальнем конце дома, отгороженном занавеской, тепло укутав и непрерывно пичкая какой-нибудь едой. Все же она позволила юноше несколько минут побыть наедине с ней, после чего неумолимо выставила прочь, заявив, что Диена должна отдыхать. Он может вернуться, сказала Ревека, только после того, как ее дочь придет в себя и пополнеет — возможно, это произойдет только через несколько месяцев.

Диену продолжали держать в заточении все последующие дни. Афрам рассылал гонцов в окрестные деревни, созывая остальных вождей матва. Гейл продолжал упорно тренироваться в стрельбе из лука. Он знал, что, скорее всего, никогда не достигнет мастерства, которым обладали стрелки матва, поскольку те тренировались с самого детства. Однако определенные практические навыки он приобретал быстро.

Едва Гейл освоился с новым оружием, то сделал нечто, заставившее многих в очередной раз усомниться в здравости его рассудка. Он начал стрелять, сидя верхом на кабо. Сперва он заставлял кабо стоять, а когда наловчился пускать стрелы из этого положения, стал, посылать его шагом. При беге рысью поступь животного была настолько неровной, что стрельба представлялась совершенно невозможной, не говоря уже о галопе. Основное неудобство доставляла длина лука — когда требовалось стрелять с разных сторон, его приходилось перекидывать через голову кабо, едва не задевая животное по носу.

Матва наблюдали за странными действиями Гейла, разинув рот от удивления. Недоверие сменилось одобрением, когда юноша галопом проскакал мимо мишени высотой в рост человека, стреляя так быстро, как только успевал накладывать стрелы, и попадая в мишень чаще, чем промазывая. Гейл отметил, что мужчинам постарше сама мысль о стрельбе из седла казалась безумной, тогда как юношей, судя по всему, она привлекала. Он начал давать некоторым из них уроки верховой езды.

Афрам не проявлял особой убежденности.

— Мальчишек вечно манит все новое, — сказал он как-то, когда Гейл, утомленный длительной тренировкой, сделал небольшой перерыв, чтобы утереть обильно катящийся по лицу пот. Юноша сидел на кабо, выпуская стрелы по отдаленной мишени, тогда как его скакун смирно стоял на месте, невозмутимо пожевывая травку. — Но разве это настоящая стрельба? Готов признать что зрелище впечатляющее — в основном, потому что раньше никто такого не видел. Но ведь, когда кабо движется, ты не можешь попасть в мишень, отстоящую да лее трех-четырех десятков шагов.

Гейл усмехнулся.

— Готов держать пари, что добьюсь большего. Я впервые взял в руки лук несколько дней назад, мой опыт верховой езды на кабо тоже совсем невелик. Но когда опытные лучники научатся ездить верхом, разве они не смогут сделать дальний, но точный выстрел? Впрочём, для этого, видимо, придется немного укоротить ваши луки. Я прикинул, что их мощность от этого не пострадает. В конструкции нужно будет использовать больше сухожилий и деталей из рога, а также увеличить изгиб.

Афрам яростно насупился.

— Обрезать наши луки? Опомнись! Ты разве не знаешь, что матва именуют Племенем Длинного Лука? С тем же успехом ты мог бы предложить нашим мужчинам обрезать себе… ну, в общем, ты понял. Люди никогда не согласятся на подобное святотатство!

— Молодые согласятся, — возразил Гейл. — А восторженные мальчишки вырастут в отважных и умелых воинов.

Афрам покачал головой.

— Ты меня ничуть не убедил. Поверь, юноша, я хорошо к тебе отношусь, но боюсь загадывать, как воспримут твои нововведения остальные наши старейшины.

На протяжении нескольких следующих недель в деревню Широколист принялись съезжаться вожди матва. В первую очередь им демонстрировали стрельбу из лука с седла. К этому времени несколько юношей уже научились сносно стрелять со спины движущегося животного. Гейл, разумеется не заострял внимания на том, что этот кабо — спокойное существо преклонных лет. Самой сложной задачей было приучить матва к мысли, что можно ездить верхом, поскольку кабо неизменно связывались в их понимании с ненавистными врагами эмси. Конечно, никто не обладал сверхъестественной способностью Гейла сливаться с животным в единое целое, однако большинство юношей, которые смогли преодолеть себя, почувствовали такую же, как он, страсть к верховой езде, и теперь страстно жаждали обзавестись собственными кабо. В отличие от Афрама, их не так уж удручала мысль Гейла укоротить луки.

Однако вожди пришли едва ли не в бешенство. Подобные идеи представлялись им безумными и совершенно чуждыми. Они соглашались, что возвращение Диены ее народу достойно искреннего уважения, но сочли, что Афрам переборщил с благодарностью предоставив молодому человеку возможность обратиться к Старейшинам. Афраму, который сам испытывал серьезное недоверие к новым веяниям, пришлось долго потчевать каждого Вождя, щедро подливая эль и вино, чтобы убедить благожелательно выслушать Гейла. После того как прибыл последний из них, Гейл обратился к вождям с обстоятельной речью.

После того, как он закончил, первым заговорил седобородый старейшина из деревни Вечной Зелени.

— Верно ли я тебя понял? Ты предлагаешь нам объединиться с Эмси, приобрести у них этих животных, на которых ездят верхом, научиться ими управлять, а взамен обучить эмси стрельбе из лука?

— Все правильно, — согласился Гейл. Когда стих приглушенный ропот, он продолжил: Если вы не прекратите вражду между собой, это приведет к гибели обоих ваших народов.

— С чего бы это? — спросил другой вождь. — Вот уже много поколений мы сражаемся друг с другом, и наши народы остаются столь же свирепыми и могущественными. Зачем нам учить врагов стрелять из луков, если это наша лучшая и, может быть, единственная защита против эмси? Зачем эмси учить нас приручать кабо и ездить на них верхом, если именно это умение дает им власть над равнинами?

Все прочие вожди в один голос заявили, что тоже озадачены речью Гейла.

— Мир стремительно меняется, — ответил юноша. — Я могу это утверждать, поскольку не только воин, но и провидец. Я прибыл сюда с торговым караваном. Мы на самом деле были посланы в ваши земли с мирными целями, но за этой экспедицией рано или поздно последует военное вторжение. Короли цивилизованных стран всегда заботятся об увеличении собственных территорий и распространении своего влияния. Повелитель Неввы собирается завоевать земли своего восточного соседа, королевства Омайя. Если ему это удастся, границы его государства будут простираться до великих гор. К тому времени, когда он утвердит свою власть в Омайе, он будет знать все о землях, лежащих к востоку от хребтов — о богатстве их пастбищ и огромных стадах кабо на равнинах, о ценных пушных зверях и обильных минеральных залежах под холмами. И еще он узнает, что здешние народы делятся на племена, постоянно враждующие друг с другом. Но и это еще не все. Вы привыкли торговать с королевствами юга. Я уверен, что скоро между западом и югом начнется торговое соперничество, за которым опять же неизбежно последуют военные действия. Они, возможно, прямо против вас не выступят — скорее всего, найдут себе здесь союзников и используют воинов эмси и матва в своих целях. Но результат все равно будет один — ваши народы окажутся перемолотыми на мельнице жестокой войны между западными и южными королевствами. Единственная возможность избежать этого — объединиться. В армиях цивилизованных стран нет ничего подобного тому, что я вам предлагаю: на обширных открытых пространствах, вдали от своих крепостных стен, они окажутся беспомощны против всадников на кабо, вооруженных мощными луками.

Когда Гейл завершил свою речь, поднялся неимоверный гвалт. Вожди, перебивая друг друга, спорили с юношей, спорили между собой. Те, в ком преобладали гордость и высокомерие, отказывались поверить, что доблесть и мастерство их стрелков не смогут противостоять любой угрозе. У кого не хватало воображения, не могли представить грозящую из столь отдаленных мест опасность. Однако Гейл видел, что среди вождей есть люди, чьи возражения не были столь категоричны. Похоже, они всерьез задумались над его словами.

Когда собрание вождей закончилось, был устроен пир.

Посреди общего веселья несколько человек, на которых Гейл заранее обратил внимание, неожиданно отозвали его в сторону. Речь повел один из самых молодых матва, одетый в кожаные штаны и яркую полосатую льняную рубаху, явно привезенную с юга. Его пшеничные волосы с одной стороны были заплетены в косу, а рот обрамляли длинные усы. После того, как вождь протянул молодому воину рог с элем, они уселись у костра, разведенного под открытым небом, над которым жарилась на вертеле сочная туша какого-то животного.

— Мое имя Эрон, я глава общины Остролиста. Наш поселок находится к югу отсюда, почти на самой границе с лунгами. Пусть не огорчает тебя недоверие, проявленное стариками. Многие из нас, — он обвел рукой сопровождавших его молодых вождей, — поверили твоим словам. Нам кажется, что в них заключена мудрость и истина.

— Спасибо тебе за это, — отозвался Гейл. — Ведь я и впрямь уже начал отчаиваться. Те вещи, в которых я пытаюсь убедить вас, столь ясны и понятны мне самому, что я никак не могу взять в толк, как могут не соглашаться с этим все остальные.

Эрон уселся рядом с Гейлом, скрестив ноги, и прочие вожди последовали его примеру.

— Несомненно, ты наделен даром провидца, хотя ты и чужеземец, но видишь то, что недоступно нашему мысленному взору. Большинство матва, обитающие среди холмов, никогда не сталкивались с эмси или знают их лишь по редким набегам. Куда чаще встречаются с ними те, кто обитают вблизи границ их земель. Конечно, между нами случаются и стычки, но порой мы и торгуем, или даже заключаем смешанные браки. Многие женщины эмси втайне мечтают осесть в наших деревнях и вкусить спокойной мирной жизни. Напротив, наши горячие юнцы были бы рады побродяжить вместе с кочевниками. Да что говорить, я и сам мальчишкой не раз с завистью провожал взглядом отряды эмси, которые вольно проносились по степи. Я пытался вообразить себе, каково это: наслаждаться свободой и внушать ужас оседлым жителям Деревень. Однако, мне были слишком дороги родные холмы и леса.

По словам самих эмси, — заметил на это Гейл, — прежде и они жили в деревнях, и занимались охотой. Но затем они выучились приручать кабо и ездить верхом. Сперва они лишь ненадолго выезжали на равнины, но затем стали проводить в пути все больше времени, гоняясь за добычей. В конце концов, они совсем ушли из оседлых поселений и превратились в кочевников.

Заговорил другой молодой вождь.

— Отчасти мы согласны с твоими словами, но мне кажется, ты слишком спешишь. Полагаю, эмси понадобилось несколько поколений, чтобы превратиться в кочевое племя. Не возможно вернуть все обратно в считанные дни.

— И все же иного пути для ваших народов сохранить свою независимость не существует, — возразил Гейл уверенно. — Я не предлагаю, чтобы матва смешались с эмси, и речь идет совсем не о нескольких днях. Должно пройти много времени, чтобы мы создали боеспособное войско из верховых лучников. По счастью, время у нас есть, прежде чем с запада нависнет серьезная угроза. Она придет не через год, и даже не через два. Однако, через пару десятков лет это случится непременно. Поэтому необходимые меры следует принять уже сегодня.

Подал голос мужчина, на вид чуть старше чем все прочие:

— Мое имя — Хошей, и я старейшина Вьюнков. Ты утверждаешь, будто обязан возглавить наши народы и изменить нашу жизнь, чтобы мы не погибли. Ты мнишь себя не только пророком, но и завоевателем. Ты предупреждаешь нас, что короли цивилизованных стран грозят нам … Но, может статься, ты и сам попросту желаешь сделаться таким королем?

Вождь не скрывал насмешки. В живых глазах его светился ум и искреннее любопытство.

— Отчасти ты прав, — откровенно признался Гейл. — В жизни любого народа настает момент, когда он должен свернуть с торной дороги на новый, неизведанный путь под руководством человека, наделенного необычными способностями. Именно таким человеком, как мне кажется, я и являюсь. Духи этой земли говорят со мной и открывают мне будущее. Здесь, среди холмов и равнин, я слышу из голоса особенно отчетливо… Духи говорят, что народ холмов и равнин ждет истинное величие. Именно ради этого я сделался изгоем, поэтому стал мореходом, а затем вошел в один из самых знатных домов Неввы. Во всем этом можно усматривать чистую случайность, но это будет неправда. Случайности не существует. Таковы пути судьбы. Прислушайтесь ко мне — и вы станете величайшим народом во всем мире!

Вожди не сводили с Гейла взглядов, но мало кто мог долго выдерживать его огненный взор с необычайной силой убеждения. Никто не мог усомниться в его правоте. Даже если бы он сказал сейчас, что земля вот-вот разверзнется и поглотит их всех, — это никого бы не удивило.

Помолчав немного, Эрон вновь взглянул на Гейла.

— Мы верим тебе, — торжественным голосом промолвил он. — Мы готовы встретиться с эмси. Полагаю, нам также удастся убедить присоединиться к тебе и нескольких вождей постарше. Однако, я хотел бы, чтобы ты помнил, — он бросил на Гейла многозначительный взгляд, — мы были первыми среди матва, кто перешел на твою сторону. Что бы ни готовило нам будущее, ты не должен этого забывать.

Протянув руку, Гейл сжал ладонь Эрона, и прочие вожди также накрыли ладонями их сжатые пальцы.

— Когда я объединю матва и стану вождем великого народа, вы останетесь первыми моими соратниками и друзьями, — торжественно пообещал Гейл. — Ничто не заставит меня отречься от этой клятвы, кроме вашего предательства!