Глава первая

Гассем скакал впереди своей личной охраны, набранной из воинов-ветеранов. Большинство островитяне, и половина из них — старшие воины-шессины. Все — ветераны бессчетных битв и набегов. Их было ровно сто. Гассему не требовалась столько охраны, он удовольствовался бы двумя десятками шессинов, но жена настояла на его выездах с помпой, а в таких мелочах он уступал ей всегда.

Он не любил ездить верхом, но в этой жалкой стране невозможно даже подумать о передвижении пешком. Со своей обычной предусмотрительностью королева установила станции с водой и едой на всем маршруте, поэтому их не задерживал караван навьюченных животных. После того, как река Кол осталась позади, они углубились в земли, казавшиеся все более и более бесплодными. Теперь они выглядели такими же безжизненными, как покрытый шрамами лик Луны.

— Мой король, — сказал суровый воин-шессин, ехавший рядом, — мы сражались за вас на островах, мы участвовали в походах на материк, мы отправились в корабельные набеги в джунглях юга. Я работал для вас копьем от побережья до вершин горных цепей. Я думал, что вонючие джунгли и обледеневшие вершины — худшее, что может предложить этот мир, но никогда еще не видел ничего ужаснее этого места!

Страж разразился смехом, и король поддержал его. Этим людям он разрешал фамильярность, запрещенную всем, кроме королевы. Для всех остальных, осмелившихся дерзко говорить с королем, смерть была очень легким наказанием.

— Если мне суждено стать королем всего мира, — сказал Гассем, — придется быть королем и этой его части. Поверь, ничто не заставило бы меня прийти сюда, но это единственное место с самым драгоценным металлом на свете. Смотри, вот оно, мое богатство! — Он указал вперед, где двойная колонна рабов волокла повозку, громко скрипевшую в безмолвной тишине пустыни.

Когда они приблизились, надсмотрщик рявкнул команду и ударил хлыстом. Рабы, маленькие коричневые люди в белых юбках, упали ничком. Надсмотрщик отдернул хлыст и рухнул на колени, склонив голову. Гассем, не обратив внимания на этот человеческий скот, подъехал к повозке.

— Посмотри на это! — сказал он, откидывая покрывало из тяжелой ткани.

Страж задохнулся от восхищения. Дно повозки было покрыто блестящими серебряными кирпичиками.

— Когда-то, — объявил Гассем, — ни один король не надеялся увидеть столько стали в одном месте. Теперь это для меня в порядке вещей! — он накинул покрывало на груз. — Поехали. Королева ждет.

Они поехали дальше, а позади них рабы поднимались с земли, чтобы тащить дальше свой тяжелый, фантастически ценный груз.

Дорога к кратеру была пыльной и бесчеловечно жаркой, унылый пейзаж оживлялся только скользящими миражами да редкими пыльными дьяволами. Люди, обычно веселые даже в самых тяжелых и опасных условиях, были подавлены, приглушенно, раздражительно ворчали.

Они имеют на это право, думал Гассем. Такая служба неестественна для этих воинов. Им нужна война, набеги и трофеи. Они должны идти в поход или жить вольно среди богатства, завоеванного копьями. А эта работа для рабов, и заниматься ею унизительно для воина. Только жгучее желание победить Гейла и завоевать мир вынудило Гассема заставить воинов выполнять это задание.

Тем временем долгая поездка подошла к концу. Они разглядели край кратера под завесой дыма. Огромный лагерь окружал кратер, и они увидели солнечный свет, проблескивающий между пустыми повозками. Последние полмили они проехали быстрым галопом, стремясь быстрее достичь места, так похожего на их собственные лагеря.

С одной стороны Гассем увидел темное пятно. Похоже, что пустыня не совсем безжизненная, потому что стервятники рвали что-то на части. В непонятном порыве он подъехал посмотреть, что это.

Земля была покрыта мертвыми рабами, умершими от непосильной работы в нечеловеческих условиях, трупы их приволокли сюда и отдали на растерзание мелким зубастым полосатикам, летучим мышам-трупоедам и неизвестной породы громадным ящерицам цвета пыли, которых Гассем никогда не видел. Зловоние было непереносимым. Он повернул в сторону и направился к кратеру.

Гассем подъехал ближе, в лагере его узнали, разразились приветственными криками и начали размахивать оружием, запуганные рабы молча выглядывали, пытаясь понять, что за новая напасть появилась, чтобы сделать их жизни еще тяжелее. Впереди появилась невысокая фигура, закутанная в белое, и Гассем направился к ней.

— Моя королева! — вскричал Гассем, поднимая Лерису и усаживая в седло перед собой. Она обвила руками его шею, и они обнялись под аплодисменты подданных. После страстного объятия Гассем поднял ее на вытянутых руках, его массивные руки и плечи совсем не напрягались. Лерису обволакивала тонкая белая ткань, лишь руки и ступни были видны. Ее необыкновенно прелестное лицо затеняла большая шляпа из плетеной соломки.

— Что это значит, маленькая королева? Ты решила приобщиться к цивилизации и носить одежды, как на материке?

Она шлепнула его.

— Ты представляешь себе, что это солнце делает с моей кожей? Если я буду ходить, одетая, как обычно, я стану походить на вяленое мясо. Тебе лучше тоже переодеться.

Гассем снова усадил ее в седло и они направились к большой палатке.

— Я попыталась заставить моих мальчиков укрыться от солнца, но они думают, это немужественно.

— Так и есть, — сказал Гассем.

— Взгляни на них! — воскликнула она.

Телохранители Лерисы толпой стояли у палатки, улыбаясь королевской чете. Это были младшие воины-шессины, их статус младших легко определялся по прическам — сотни тонких косичек, собранных вместе у основания шеи и спадающих на спину. Они не имели права расплести косички или постричь волосы, пока не станут старшими воинами, достигнув двадцатипятилетия. Теперь Гассем видел, что сделало солнце пустыни. Они были одеты только в короткие набедренные повязки, и их кожа естественного бронзового цвета стала темно-коричневой, а волосы у некоторых побелели.

Гассем рассмеялся.

— Они посветлеют, когда вернутся в более подходящий климат. — Он поманил одного, юношу лет шестнадцати. — Ты, подойди сюда.

Юноша подбежал. Как все шессины, он был полноват, но грациозен. Шессины были так похожи друг на друга, что его и остальных юношей его возраста можно было принять за братьев.

— Да, мой король?

— Вы хорошо заботились о своей королеве? — спросил Гассем, изображая суровость.

— Мы охраняли ее, как самую великую драгоценность. Но здесь нет никого, от кого следует охранять королеву. Она могла бы управиться со всеми рабами одна, вооруженная маленьким хлыстом.

Гассем снова рассмеялся.

— Ну, никогда не знаешь, что может появиться с севера. А что ты и твои собратья думаете об этом месте?

— Мы его ненавидим, — честно признался юноша. — Здесь воняет, нет никаких животных, кроме стервятников, нет битв, а солнце такое ужасное, что можно обжечься, просто прикоснувшись к металлу на копье.

— Не отчаивайся. Нас ждут лучшие времена. А эту обязанность выполнить необходимо прямо сейчас, и я больше никому не могу ее доверить. Управлять этим процессом должна моя жена, а единственные воины, могущие находиться здесь — мои островитяне, и только шессины могут охранять королеву. Иди, присоединяйся к своим собратьям. — Юноша вернулся к обожженной солнцем группе, и Гассем видел, как переполняла их гордость, пока он повторял им слова короля.

— Никто не справляется с воинами лучше, чем ты, любовь моя, — сказала Лериса. — Пойдем, передохни немного в палатке. Потом я хочу показать тебе нашу работу. Ты не поверишь своим глазам.

— Превосходно! — Он соскользнул с седла, по-прежнему держа Лерису в объятиях. Страж перехватил поводья, и Гассем обратился к остальным.

— Идите, можете передохнуть. Некоторое время вы мне не понадобитесь.

Все разъехались в разные стороны, Гассем и Лериса вошли в палатку.

Оказавшись под крышей, королева швырнула шляпу девушке-рабыне, а вторая рабыня стянула с нее легкое платье. Оставшись только в легкой набедренной повязке, королева могла сойти за двадцатилетнюю девушку, хотя и была вдвое старше.

Только знавший ее всю жизнь Гассем мог заметить почти невидимые морщинки в углах рта и глаз, и несколько седых нитей в массе светлых, как серебро, волос. Но королева ужасно раздражалась при виде этих незначительных признаков возраста. Во всем остальном деятельная жизнь здесь, в пустыне, помогала ей оставаться такой же подтянутой и гибкой, как юный воин.

Гассем обнял ее, и их руки начали блуждать по телам друг друга с такой же страстью, как если бы они оставались подростками, теми примитивными детьми из одного племени на маленьком острове. Теперь они были монархами большей части мира, но между ними ничего не изменилось. Они сорвали друг с друга короткие одежды и упали на диван, не обращая внимания на рабынь королевы, одна из которых предусмотрительно опустила откидное полотнище у палатки, хотя королевской чете было все равно, увидит ли их кто-нибудь.

Гассем и Лериса часто играли в странные, иногда жестокие сексуальные игры, чтобы добавить остроты в занятия любовью, но в этот раз они расставались слишком надолго, чтобы заниматься такими изысками. Они обнимали и трогали друг друга, прикасаясь с той уверенностью, которая приходит только после долгого знакомства с телами друг друга. Гассем лег на спину, и Лериса спустилась вниз по его животу, обхватила его стебель губами на несколько долгих, острых мгновений. Больше ждать он не мог.

Гассем подхватил ее под руки и поднял над собой, и начал медленно опускать, а Лериса раздвинула бедра. Ее глаза закатились, и она застонала от удовольствия, когда Гассем вошел в нее. Лериса обхватила его за плечи, ее изящные бедра ритмично двигались. Они яростно соединялись, без слов, издавая животные звуки, пока одновременно не достигли пика.

Потом они потягивали вино, пока рабыни обтирали их губками. От жары и занятий любовью по телам их струился пот, а рабыни вытирали его. Когда дыхание восстановилось, королевская чета возобновила разговор.

— Все идет даже лучше, чем я смела надеяться, — сказал Лериса. — Мы должны добывать в пять или даже шесть раз больше стали за сезон, чем делал это Гейл. Кроме того, у него может лопнуть терпение, а шахта расположена слишком близко к нашим границам.

— Почему он добывал так мало стали? — спросил Гассем.

Лериса расхохоталась.

— Он не хотел губить рабов! Ты не поверишь, но он вообще не использовал рабов. Он нанимал на сезон крестьян, живущих к югу отсюда. Он платил им! Конечно, был вынужден завязывать им глаза, чтобы сохранить свой секрет, пока доставлял их туда или назад, обеспечивал их сопровождением, привозил еду, чтобы они не потеряли здоровье.

Гассем в изумлении покачал головой.

— Как такой глупец вообще стал королем?

— Более того, — продолжала Лериса, — он не мог добывать больше, чем они были в состоянии доставить за эту невероятно длинную дорогу в его травяное королевство. А на самом деле нет предела металлу, который можно добывать.

Гассем помрачнел.

— А сколько там стали? Наверняка она когда-нибудь кончится. В прошлом стоило добыть несколько сотен фунтов стали, и об этом складывали легенды. Из этой шахты уже добыто гораздо больше. Это не может быть бесконечным.

— Подожди, любовь моя, пока не увидишь сам, — сказала она с сияющим лицом.

— Я должен увидеть это чудо немедленно, — сказал Гассем, отставляя свой кубок. — Покажи мне.

Они оделись и вышли наружу. Телохранители королевы держались немного позади.

Подъем к кратеру был пологим. На вершине они остановились, и Гассем заглянул в кратер. В первый момент он почувствовал разочарование. Он ожидал увидеть глубочайшую чашу, а она оказалась неглубокой. Широкое, диаметром не менее полумили, дно кратера опускалось чуть ниже уровня окружающей пустыни. Повсюду виднелись пластины и глыбы серого, похожего на камень, вещества, а изнутри кратера доносился непрекращающийся звон молотов, ударяющих по этому неподдающемуся камню.

— Соберись, — сказала Лериса, и они начали спуск. Он тотчас понял, к чему это предупреждение. Как ни ужасна пустыня снаружи, жара, стоявшая внутри кратера, была подобна физическому удару. Голова начала кружиться, в носу и горле пересохло.

— Дикари из пустыни чураются этого места, — сказала Лериса. — Этот странный народ, который ездит верхом на больших, не умеющих летать птицах. Они знают о существовании кратера, но никогда в него не заглядывают. Они считают его проклятым.

— Я их понимаю, — выдохнул Гассем. — Мне и самому кажется, что оно проклято.

— Уж не знаю, что это за проклятие, но оно помогает избегать любопытных глаз с древних времен. Иди же, посмотри сюда.

Она подвела Гассема к гигантской глыбе беловатого камня, над которой трудились рабы, нанося по прочному материалу удары тяжелыми, большими молотами. Все инструменты попадали на землю, и работа прекратилась, когда властители приблизились.

Рабы начали убирать пустую породу и отвозить ее на тележках подальше. В каменной массе стали ясно видны три длинных бруса стали, неизвестно как глубоко уходящих в землю. Гассем провел рукой по одному брусу, не обращая внимания на его пылающий жар. Поверхность шероховата, но ни следа ржавчины. На нем все еще пыль веков, в течение которых он был погребен в недрах земли, но инструменты поцарапали сталь, и хорошо виден ее серебряный блеск. Гассем поднял кусок серого вещества.

— Это бетон, — сказал Лериса. — Говорят, древние использовали его, как строительный материал. Невванцы до сих пор его используют, но по сравнению со сталью он мягкий.

— Я видел его в разных местах, — сказал Гассем. — Но никогда так много. Должно быть, с годами люди уничтожили его весь, чтобы добраться до металла. Зачем Древние погребли в нем столько стали?

Лериса пожала плечами.

— Это одна из их тайн. Сталь ценится, но она ржавеет во влажном воздухе. Может, они надеялись так сохранить ее. Может, это было последнее, что они решили сохранить на будущее.

Гассем поднял молот. Его массивная головка представляла собой цельный кусок стали. Он в изумлении покачал головой.

— Стальные инструменты. Сталь всегда использовалась для оружия. Кто мог додуматься до такого?

— Гейл, — отозвалась Лериса. — Для нас это так удобно. Все инструменты уже лежали здесь. Эта штука, — и она похлопала по искусственной глыбе, — так же тверда, как любой природный камень. Он понял, что нуждается в прочных инструментах, а что может быть прочнее стали? Должно быть, первую партию добытой стали он использовал, чтобы сделать все эти молоты, кирки и клинья. После этого работа наверняка пошла быстрее.

— Гейл в своем роде всегда был достаточно умен, — заметил Гассем, — но такие способы недостойны воина.

Лериса снисходительно улыбнулась. Она любила даже его ограниченность. Ее собственные ум и талант с лихвой восполняли его недостатки. Он был воином, завоевателем с редкой способностью вдохновлять людей умереть за него и делать это с радостью. Она же составляла планы, организовывала, объединяла. Гассем вел свои армии на захват новых земель, а она руководила населением, превращая его в послушных, покорных и работящих подданных. Его армии несли ужас, а она была дипломатом, и иностранные государства ни о чем не подозревали, пока не оказывались побежденными. Именно она создала армию шпионов, снабжавшую ее точнейшей информацией о слабостях противника. Взятки, которые она раздавала, расслабляли иностранных чиновников, делая страну легкой добычей. Именно один из ее шпионов обнаружил эту шахту.

Они продолжали осмотр кратера. Везде лежали гигантские глыбы бетона, по большей части еще нетронутые. Следы ржавчины на поверхности указывали, где находится сталь, не укрытая материнской породой.

— Как ты думаешь, сколько ее здесь? — спросил Гассем.

— Достаточно, чтобы добывать много тонн ежегодно до…

Гассем знал: она собиралась сказать — до конца наших дней, но Лериса терпеть не могла даже думать, что они смертны. Она бесконечно искала способы продлить молодость и обрести долголетие, возможно даже, бессмертие.

— На много, много лет, — закончила она.

— Только подумай об этом! — с ликованием воскликнул Гассем. — Стальное оружие для каждого солдата моей армии! Даже самое плохое войско будет эффективнее, чем их огненный порошок!

— И у тебя будут достаточно запасов, чтобы превратить тебя в самого богатого короля в мире, — терпеливо сказала она. — Все остальные короли будут молить тебя, предлагая взамен стали все, что имеют.

— Это для купцов, — сказал Гассем. — Я собираюсь их всех завоевать. Так зачем заботиться о торговле?

Она вздохнула.

— Потому что ты станешь богатым, а они бедными. Сначала заставь их зависеть от тебя, а потом — завоевывай. Таким образом ты получишь их богатство, оно сделает тебя сильнее, а в конце концов вся сталь, которую они у тебя купили, вернется к тебе.

Он ухмыльнулся и обнял ее.

— Как мне повезло, что у меня есть ты, умеющая обдумать все это! Пошли, маленькая королева, надо выбираться из этой ямы. Я увидел достаточно.

Когда они покинули кратер, воздух показался освежающим.

— Хоть одно хорошо, — сказал Гассем. — После этого кажется, что пустыня прохладна.

— Здесь есть еще на что посмотреть, — сказала Лериса. — Пойдем. — Она отвела его к котлованам, в которых гигантские меха раздували огонь, и сталь плавилась в огромных тиглях.

— Требуется очень много древесного угля, чтобы достичь температуры, при которой сталь плавится, — сказала Лериса. — Весь его приходится доставлять с юга. Эту систему придумал Гейл, потому что свою сталь он переправлял домой на спинах этих мужланов. Когда я завершу строительство новой дороги, мы это прекратим и станем отправлять сталь домой необработанной. Тогда можно будет плавить ее в более подходящих условиях. В отличие от Гейла, у нас достаточно рабов и животных для перевозки.

Они понаблюдали, как истекающие потом рабы трудились над длинными брусьями, пытаясь снять раскаленные тигли с углей. Сопя, они сдвигали тигли и тащили их к длинным каменным формам, где аккуратно наклоняли, и огненный металл стекал по желобам в формы, где и застывал в виде стальных кирпичей.

— Иногда брусья не выдерживают и гнутся, — сказала Лериса, — или тигель повреждается. Сталь мы собираем, но теряем множество рабов. Еще одна причина, чтобы оставить здесь только добычу в шахте. Уже не говоря о чем-нибудь другом, из-за этого здесь еще жарче.

— Все будет, как ты захочешь, маленькая королева, — пообещал Гассем. И они пошли назад в палатку.

— Всего ли тебе хватает? — спросил король. — Может, нужно больше рабов?

— Многие гибнут от истощения, но как раз рабов больше, чем другого скота. Я велела поставщикам присылать сюда только темных. Белые люди здесь долго не выдерживают. Еда — не проблема. Многие ели меньше, когда еще не были рабами.

— Они всегда были рабами, — сказал Гассем. — Когда мы завоевали их, просто отменили некоторые бессмысленные различия вроде «крестьянин», «фермер» или «рабочий». Есть только воины и рабы. Даже солдаты — рабы, хотя в битвах они очень полезны. Я прослежу, чтобы у тебя было достаточно рабов. Я все равно планирую уничтожить большую часть ферм и плантаций в моих новых южных странах. Слишком много земли обрабатывается. Мне нужны пастбища.

Лериса закрыла глаза. Ее муж во многом оставался все тем же примитивным островитянином из племени, каким он был раньше. Фермерское хозяйство не стоило его внимания. Он любил огромные стада скота, особенно каггов. Дай ему волю, и он весь мир превратит в пастбище.

— Но все же, господин мой, твоей империи нужно есть. Фермеры достойны презрения, но они кормят остальной мир.

— То, что они выращивают, в основном кормит их самих. Тогда они заводят больше детей и вынуждены обрабатывать больше земли, и ради такой ерунды они губят землю? Не опасайся, мои по-настоящему полезные подданные не будут голодать. Я уберу лишних фермеров и смогу использовать освободившуюся землю под проект, подобный этому.

Лериса знала, когда не стоит спорить. Она просто исправит то, что он натворит, когда ей представится такая возможность. Ему нужна новая война, чтобы было чем заняться.

* * *

Они вошли в палатку и удобно расположились, во всяком случае, достаточно удобно при существующих обстоятельствах, разделись и улеглись на кушетки, а слуги обмахивали их веерами. Солнце быстро опускалось за горизонт, и вечерний воздух обещал быть прохладным.

— Пока работа здесь не наладилась должным образом, я не могла думать о будущих планах, — сказала Лериса. — Теперь все идет хорошо и охраняется разумно. Никто не сможет провести через эту пустыню армию, достаточно большую, чтобы быть для нас угрозой. Теперь можно подумать о ближайшем будущем. Как выглядит военная ситуация?

— Новые южные территории мы объединили, — стал рассказывать Гассем. — Рекруты еще сыроваты, но к началу новой битвы будут готовы. Еще три небольших королевства остались на востоке. Я бы мог легко захватить их, но предпочитаю оставить их, как защитную зону. За ними — великая река и Мецпа. Мы знаем о ней слишком мало.

Лериса кивнула. Времени на это потрачено много, но Гассем наконец начал понимать важность информации.

— Мое самолюбие уязвляет то, что Невва у нас на севере осталась независимой, — продолжал он. — Эта самка длинношеев, правящая страной, все равно проиграет. Ни одно государство фермеров, купцов и моряков не сможет выстоять против нас.

— Она бы и не смогла, — ответила Лериса, — если бы не Гейл. Вторгнись к ней с юга — и его верховая армия хлынет на помощь через ее северную границу.

— Гейл, — с отвращением выплюнул имя Гассем. — Поневоле начинаешь верить, что боги существуют, потому что один из них создал его специально, чтобы досаждать мне.

Единственное препятствие, которое они не могли преодолеть — причудливая армия жителей равнин верхом на кабо, созданная Гейлом. Они неслись, как река в половодье, выпуская множество стрел, поливающих пехотинцев сплошным дождем, и они ничем не могли ответить, вынужденные закрываться щитами, а гордые воины это ненавидели. Во время битвы всадники, казалось, были везде, и действовали так, будто их намного больше, чем на самом деле.

— Когда я в прошлый раз напал на невванцев, — сказал Гассем, — моя армия была меньше, чем сейчас. Если мы сможем тайно собраться на их южной границе и атаковать на полном ходу и в полную силу, мы уничтожим всю страну раньше, чем Гейл узнает о войне.

Она покачала головой.

— Мой господин, твоя главная сила — это твои великолепные воины, островитяне и шессины, а их всегда недостаточно. Они могут биться на бегу, сметая все на своем пути. Но все остальные бредут пешком, вот как шазады. Твои воины могут победить ее армию, хотя за годы, прошедшие с последней войны, она собрала грозную силу. Но даже самые лучшие воины не смогут взять ее укрепления штурмом. Придется вызывать медлительную пехоту и инженеров. Прежде, чем ты завоюешь полстраны, Гейл явится туда.

Она заметила, что лицо его затуманилось, поэтому предпочла сменить тему на менее горькую:

— Как идут твои попытки создать такую же армию лучников?

— Медленно, и я сомневаюсь, что мне это удастся, если, конечно, у нас не будет подданных с такими же способностями. Я думаю, эти жители равнин рождены всадниками и лучниками, так же, как шессины бегунами и копейщиками. Этому нельзя просто научиться. И мы до сих пор не сумели скопировать их луки, хотя некоторые мастера и подобрались довольно близко к оригиналу. Кабо — тоже проблема; они размножаются медленно. Я думаю, Гейл просто набрел на табун диких, с ними и работал.

— Если мы не можем скопировать его армию, его оружие или его тактику, — сказала Лериса, — мы должны придумать что-нибудь лучшее.

— Что, к примеру? Мне кажется, у тебя что-то на уме. Что, твои шпионы передают сообщения даже сюда?

Королева улыбнулась и кивнула. Больше всего на свете Гассем и Лериса любили власть и инструменты власти. Они говорили об этом с той же страстью и интимностью, с какой другие супружеские пары говорят о любви.

— Прежде всего, те маленькие южные королевства, о которых ты говорил, уже созрели и готовы упасть тебе в руки. Когда будешь планировать поход, используй свои необученные войска. Я настаиваю на этом по нескольким причинам: во-первых, это даст им необходимый опыт. Но куда важнее то, что за этой войной будут наблюдать. Есть государства за великой рекой, и самое большое из них — Мецпа. Теперь я знаю о ней больше, чем раньше, хотя она и остается для меня головоломкой. Их оружие — нечто, с чем мы еще никогда не сталкивались.

— Огненные трубки, — фыркнул Гассем. — Ты забыла, я видел, как купцы привезли нам несколько штук контрабандой и показывали, как они действуют. Вспышка, много шума — а больше ничего.

— Я не забыла, но я знаю, что они завоевали несколько соседних государств с помощью этих штук. Пока мы не узнаем, как они их улучшили, следует избегать вражды. Поэтому я и говорю — возьми неопытные войска, когда пойдешь на их соседей за рекой. Они будут наблюдать, а чем меньше они знают о нас, чем больше мы знаем о них, тем лучше.

— Это мудро, — признал он. — А что нам о них известно?

— Мои шпионы сообщают о многом, уже известном, и о том, в чем мало смысла. Мецпа — это морское государство, как Невва, и у них много промышленности. Правящий и рабочий классы дополняются фермерством, на больших плантациях в основном используются рабы. Это, наверное, и есть причина, по которой они расширяют границы — им все время нужны новые рабы. Но вот об их правительстве я ничего не узнала. У них есть Ассамблея, что-то вроде нашего Совета Старейшин на островах, но выбирают в нее, исходя из количества земли и богатства. Один из них стоит над всеми, но я не знаю, как выбирают его. Мои шпионы сообщают: их теперешний глава — человек по имени Мертвая Луна, и это все, что мне о нем известно. Хотела бы я знать больше.

— И твои рабы не могут этого узнать?

— Боюсь, что нет. Но я сама узнаю больше.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Но ты же не собираешься ехать туда сама?

— Почему бы и нет? Я и раньше ездила как посол. Что может быть естественнее могущественного, но мирного правителя на западе, отправляющего посла к братскому правителю на востоке? И в знак абсолютно мирных помыслов отправляющего свою королеву, как символ вечных братских отношений? Конечно, он будет принимать меня по-королевски. И если я попрошу, вряд ли он откажется устроить грандиозную демонстрацию своей знаменитой армии.

— Похоже, этот человек готов к любым неприятностям, лишь бы сохранить свой секрет, — с сомнением сказал Гассем.

— До сих пор мужчины совершали немало глупостей, лишь бы поразить меня, — самодовольно сказала Лериса.

— Это очень умно, — кивнув, согласился Гассем. — Это можно обдумать. Но спешить ни к чему. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, и это важнее всего.

— Мы можем что-нибудь придумать, — ответила она. — Мне не обязательно ехать прямо к нему в лапы. На реке должно быть достаточно островов, на которых можно встретиться. Я возьму надежную охрану из шессинов. Ему будет забавно посмотреть на примитивных людей, а это тоже нам на руку. Цивилизованные люди всегда считают, что в племенах живут человекоподобные животные, вроде древесных людей. Такие взгляды обеспечили нам не одну победу.

— Это верно, — сказал Гассем. — А что твои шпионы сообщают о Гейле?

— Отсюда до сердца его страны далеко. Все новости устарели на несколько месяцев. В то время его не было дома. Похоже, он отправился на восток с торговой миссией. Может, тоже хотел узнать побольше о Мецпе. Сейчас он, должно быть, вернулся. Он никогда не боится шпионов. Да и зачем ему? Что там можно узнать, кроме того, где находится шахта, а она уже наша. А что до всего остального, так всем известно, в чем его сила — его отличные всадники и их отличные луки. Он правит кучей травы. Он постоянно скитается где-то в холмах, чтобы говорить с духами и смотреть свои видения. Это не секрет. У него только одна проблема — его юные воины выросли нетерпеливыми и своенравными. Они хотят, чтобы он возглавил их поход на врага, но до сих пор не знают, кто этот враг.

— Что за глупец, — сказал Гассем. — Он был простофилей в детстве, и не стал мудрее с возрастом. Иметь такой инструмент и не пользоваться им! Я бы легко повернул его юных воинов против моих врагов. Он бы мог владеть половиной мира, если бы не его глупое отвращение к агрессии против слабых соседей. Он мог взять верх над Неввой, когда был там их союзником, и что он сделал? Он просто уехал, оставив у власти ту женщину…

Пока Гассем высказывался, Лериса размышляла, лениво прихлебывая вино.

— Супруг мой, я все думаю, где еще можно черпать сведения. Пожалуй, есть кое-что, чтобы разобраться с Мецпой, и при возможном нападении это будет очень кстати.

— Поведай мне, моя королева.

— Ведь сейчас мы полностью контролируем южное побережье — почти до самой дельты великой реки, так?

— Да, может быть, без каких-то ста миль.

— Эта река будет большим препятствием при вторжении. Возможно, придется подумать о десантной операции, как это было с Чивой.

— Я уже подумал об этом, — отозвался Гассем. — Наши суда стоят в сухих доках, и содержатся так же хорошо, как и военные корабли.

— Если придется атаковать с реки, неплохо бы знать все про их гавани и береговую оборону. Не помешают и пробные рейды вдоль их южного берега.

Гассем ухмыльнулся.

— Пока мы клянемся в вечной дружбе?

— Нам не потребуются наши корабли. В портах полно пиратов, которые давно без работы. Собери вместе несколько капитанов береговой обороны. Половина из них точно была в прежние дни пиратами. Дай им корабли и отправь в набеги вдоль южного побережья как можно дальше. Никаких военных действий, обычные пиратские набеги за добычей и рабами. И пусть они сообщают мне все, что увидят и узнают.

— А если Мертвая Луна начнет возмущаться? Он будет уверен, что они из моих владений.

— Я заверю его, что они обитают на непокоренных островах у побережья Чивы. Насколько он знает, это вполне возможно. Мы уже использовали эти острова для таких же целей.

Он еще раз улыбнулся.

— Я сделаю именно так, как ты пожелала. Скоро начнется сезон на реках. Мы обязательно узнаем что-нибудь в течение полугода.

— Хорошо. Осталось только одно место, с которым мы еще не разобрались. Каньон.

— Ненужное развлечение, — сказал король. — Непостижимое место, где мы потеряем кучу солдат и ничего не получим взамен.

— У них есть тайна, я знаю, — настаивала королева. — Каньонцы — волшебники, и никогда не стареют и не умирают!

— Любовь моя, — сказал он. — Я не верю в богов и духов, магию и волшебников. Люди верят во все это, говоря про Каньон и его жителей, потому что Каньонцы сами рассказывают о себе эти сказки. И это срабатывает. Они живут в безопасности в своем никудышном уголке мира очень, очень долго.

— Как ты можешь это говорить? — возмутилась Лериса. — Ты видел госпожу Файану. Она могущественная волшебница, а выглядит, как девчонка.

— Госпожа Фьяна выглядит так, потому что она молодая женщина. Она просто утверждает, что волшебница. Точнее, она не стала спорить с тобой, когда ты назвала ее волшебницей. Кроме того, она влюблена в сына Гейла. Это что, говорит о ее мудрости? — Он лениво потрогал пальцем тонкий шрам на лице, метку, оставленную мечом этого поразительно способного юноши.

— В сущности, твои армии сейчас окружают их страну, — настаивала Лериса. — Отправь символическое войско с флагом перемирия и потребуй сотрудничества! Чего стоят все наши завоевания, если мы состаримся и умрем, как все остальные?

Это был старый спор. Опять… — подумал он, криво усмехнувшись. Его королева, такая уравновешенная во всем остальном, становилась просто безумной именно в этом случае.

— Хорошо, — согласился он. — Посланник с сопровождением, и ничего больше. Я потребую, чтобы они признали мое господство и присягнули на верность. Тогда можешь выяснять у этих предполагаемых волшебников то, что лежит у тебя на сердце. Только я думаю, ты будешь разочарована. Время — тот единственный противник, чью власть над собой я признаю полностью.

— Тогда все остальные твои победы должны совершиться быстро, любовь моя, — сказала Лериса. — Твои воины фанатично следуют за тобой, потому что ты столько раз доказывал, что ты величайший воин мира. Последуют ли они так же охотно за слабеющим старцем?

 

Глава вторая

— Так, значит, это правда? — спросила женщина, сидевшая во главе длинного стола на стуле, похожем на трон.

— Несомненно, Ваше величество, — ответил советник, бывший одновременно Хранителем Южного Кордона — должность, учрежденная королевой после кардинальной перестройки оборонительных сооружений Неввы. — Король Гассем завладел стальной шахтой. Прямо сейчас тонны металла текут рекой в кузницы Юга. Kopoлева Лериса приказала полностью восстановить старый центр плавки металла в Гвато. Печи и литейные цеха ремонтируются, страну прочесывают в поисках искусных литейных мастеров для обучения ремеслу переработки стали. Эта бесстыдница даже предлагает награды невванским мастерам, которые приедут к ней.

Королеве Шаззад больше всего хотелось сейчас спрятать лицо в ладонях, но она знала, что нельзя выказывать слабость перед своими советниками. Гейл, Гейл, думала она, как же ты мог такое допустить?

— Я должна обсудить это с королем Гейлом, — сказала она без особой уверенности.

Уже несколько месяцев от Гейла не слышно ни слова, несмотря на превосходную систему почтовых станций, созданную между двумя странами. Стремительные всадники могли преодолеть сотни миль за несколько дней, если позволяла погода. Но Гейл исчез. Возможно, он умер. Мысль эта была непереносима. Десятилетия минули с того времени, когда они так любили друг друга, а сейчас его лучники охраняли ее страну, единственное настоящее препятствие на пути безумной, все возрастающей власти Гассема.

— Есть какие-то доказательства, что он владеет шахтой? — спросила она своего Южного Хранителя.

— Оружие, Ваше величество. Копья, мечи, топоры и булавы, возможно, даже доспехи из стали.

На это военные, сидевшие за столом — основные члены Совета — рассмеялись.

— Перестаньте, — сказал принц-консорт, старый служака, весь покрытый шрамами. — Отборные войска Гассема — варвары с островов, а они презирают доспехи. Он никогда не будет расходовать сталь на своих пеших солдат!

Южный Хранитель вытащил что-то из поясного кошеля.

— Несколько дней назад с границы явился дезертир. Он направился прямиком в таверну и попытался обменять это на выпивку. Один из моих солдат, оказавшийся в таверне, был достаточно трезв, арестовал этого человека и доставил его со своим товаром ко мне. — Он пустил маленькую вещицу по кругу, и у каждого, бравшего ее в руку, лицо выражало ужас. Вещица дошла до принца-консорта, его лицо тоже выразило смятение, а королева нетерпеливо выхватила вещицу из его рук.

Это был наконечник стрелы, похожий на тысячи других, с той только разницей, что обычно они делались из камня, а самые лучшие — из бронзы. Этот же, цвета тусклого серебра, несомненно был из стали.

— Это действительно очень важно? — спросила она у принца-консорта.

— Ваше величество, — ответил тот, кто был ее мужем уже пятнадцать лет, но на совете обращался к ней официально, — в войсках Гассема более всего презирают лучников. Островитяне полагают почетной только битву лицом к лицу. Даже метание дротиков они относят скорее к спортивной прелюдии к бою, нежели к серьезной битве. Низший раб-копейщик ценится выше, чем лучник. Раз Гассем стал делать стальные наконечники для лучников, это означает одно — стали у него больше, чем он может использовать.

— Как давно он захватил стальную шахту? — спросила королева.

— Немногим менее года назад, — ответил Бардас, ее старший советник.

Ее охватила волна облегчения.

— Так он не мог еще полностью оснастить армию стальным оружием?

— Наверняка нет, — заверил ее Южный Хранитель. — Я принес этот наконечник, чтобы показать Вашему величеству, насколько этот человек уверен в своем богатстве. Увидев эту вещь, я пригласил нескольких мастеров кузнечного дела и задал им пару вопросов. Они рассказали, чем обработка стали отличается от обработки серебра, золота, меди и бронзы. В любой стране мастеров, умеющих работать со сталью, очень мало, и в основном все они уехали в страну короля Гейла, ведь много лет он был почти монополистом.

— Так почему Гассем не вооружил стальным оружием своих отборных воинов раньше, чем презираемых им лучников? — спросила королева.

— Кузнецы сказали, что эти маленькие, простые вещи просто идеальны для обучения новых мастеров обработки металла. Набрав опыта и уверенности, они смогут выполнять более сложные задачи. Скоро мы увидим наконечники дротиков, потом острия копий. И только потом, через год-два, они смогут делать мечи и копья целиком из металла — их так любят шессины.

— Он не рискнет напасть на нас раньше, чем полностью снабдит армию стальным оружием, — сказала она.

— Хотелось бы верить, — рассудительно заметил Бардас.

* * *

Королева распустила Совет, включая супруга, и пригласила Бардаса проводить ее до личных покоев.

Члены Совета поклонились, и королева удалилась в свои апартаменты, примыкающие к залу Совета. Придворные дамы и хорошо вышколенные слуги уже приготовили для нее террасу, непостижимым образом, известным только придворным и домашним, угадав, что заседание Совета будет не из приятных. Она рухнула в кресло со множеством подушек, и в ее руках волшебным образом появилась чашка с холодным чаем. Одна из дам осторожно расслабила шнуровку на платье королевы, которую та требовала шнуровать чересчур туго, борясь с неумолимо расплывающейся талией.

Королева Шаззад из Неввы была очень привлекательной женщиной лет за сорок, ее когда-то черные волосы только начали покрываться сединой. Лицом она еще напоминала ту юную красавицу, но заботы и тяготы королевских обязанностей оставили следы на ее лице, добавив ему силу, в юные годы прятавшуюся глубоко внутри.

— Ваши советники опять вели себя дерзко, Ваше величество? — спросила госпожа Зийна, ее ближайшая компаньонка.

— Нет, но у них много недобрых предчувствий. Думаю, на этот раз обоснованных. И я еще не закончила. Бардас дожидается за дверью, и мне придется с ним посовещаться прежде, чем я смогу отдохнуть.

— Вы слишком многое позволяете своим советникам, Ваше величество, — сказала Гулда, остролицая женщина, приносившая все придворные сплетни.

— Они не нужны мне, будь они покорными домашними собачками, — ответила Шаззад. — Нынешние времена нуждаются в сильных людях. Годы назад я поняла, какие несчастья могут приключиться, когда власть в руках неженок и подхалимов. Мне нужны сильные духом, а если иной раз они обратятся ко мне чересчур резко — что ж, за эти годы я стала толстокожей. Лучше неприятный осадок, чем шессины в нашей стране.

— Конечно, вы правы, — сказала Зийна, вовсе так не думая.

Она могла бы стать куда счастливее, подумала королева, если бы все мужчины, в том числе и ее муж, приближались к королеве, стоя на коленях, а еще лучше — подползая на животах.

— Пригласи Бардаса и оставь нас одних, — приказала королева.

Остальные молча удалились. Через мгновение появился старший советник, высокий, представительный человек, бывший много лет назад солдатом.

— Сядь, Бардас, — и она указала на кресло, стоявшее лицом к ней. — Выпей вина, и давай поговорим об опасности.

— Придется очень много говорить, Ваше величество. — Бардас устроился в кресле и взял кубок, но пить не стал.

— Я не считаю себя бестолковой, — сказала Шаззад.

— Ни в коем случае, Ваше величество, — торопливо вставил Бардас.

— Но кто-то должен мне объяснить, почему смена металла так сильно нарушает равновесие. О, я прекрасно понимаю, что сталь тверже бронзы, но разве более прочный меч — достаточная гарантия военного превосходства?

— Боюсь, в данном случае — именно так, — со скорбным лицом сказал Бардас.

— Но у нас есть своя сталь, — запротестовала королева. — Я много лет покупала ее у короля Гейла. У всех наших офицеров сейчас стальные мечи.

— Их недостаточно, — сказал Бардас. — Если у всех солдат Гассема будет стальное оружие, их превосходство станет ужасным. Стальной меч прорубит наши кожаные, плетеные и деревянные щиты, как бумагу. Наши доспехи, даже бронзовые доспехи офицеров, не выдержат ударов их копий и стрел. Но есть и еще кое-что. Подумайте, Ваше величество, мало кто из наших солдат видел сталь. Это почти легендарный металл, символ несокрушимости. Не так уж много лет назад стальное копье короля Гассема считалось не только великой расточительностью, но и знаком того, что боги предрешили ему править миром.

— Каков же будет эффект, моя королева, когда наши солдаты, противостоящие ордам Гассема, увидят солнце, отраженное от стальных наконечников копий и обнаженных стальных мечей, и появятся шессины, вооруженные не большими бронзовыми копьями, а копьями стальными, как у Гассема? Я скажу вам, что случится, моя королева — ваши солдаты побросают свое оружие и побегут.

— Никогда! — вскричала королева, расплескивая из кубка вино. — Я создала лучшую в невванской истории армию не для того, чтобы она бежала от дикарей с островов, даже не попытавшись сражаться!

— Ваше величество, — торопливо сказал советник, — я не имел в виду…

Она остановила его жестом.

— Я не верю, что проблема так велика, как вы ее рисуете, — сказала она со вновь обретенным спокойствием. — Все проблемы можно решить. — Она всегда вела себя так — не падала духом перед новыми препятствиями. Она верила, что можно преодолеть любую проблему, и глупо откладывать решение, когда к нему все взывает.

— Вы сказали, что Гассему потребуется год, возможно, два, чтобы полностью вооружить своих людей сталью. За это время мы примем меры. Во-первых, я куплю всю, что можно, сталь, у короля Гейла. Мы не сможем полностью или даже частично вооружить всех солдат стальным оружием, но я хочу, чтобы в каждом подразделении ее было достаточно, дабы привыкнуть к ее виду.

— Отличная идея, Ваше величество, — пробормотал Бардас.

— Во-вторых, я хочу собрать всех мастеров по доспехам и старшин оружейных гильдий. Это должно быть сделано как можно скорее. Я хочу, чтобы для наших людей разработали и изготовили лучшие доспехи — доспехи, могущие противостоять стали. Солдаты будут ворчать, потому что такие доспехи и щиты тяжелее, но пусть их. А самое главное, их надо заставить поверить, что новое снаряжение защитит их от стального оружия Гассема.

— Прекрасный план действий, Ваше величество.

— Бардас, я живу достаточно долго и видела много воин, научивших меня самым разным вещам. Самое важное вот что: нет волшебного оружия и нет непобедимых воинов. Все это существует только в сознании. Большая часть происходящего на войне существует в сознании. На поле битвы идеи важнее оружия, тактики и количества солдат. Многие генералы терпят поражение скорее от своего воображения, чем от врага — они воображают, что превосходят врага, или воображают, что враг сильнее.

— Очень прозорливо, Ваше величество.

— Не надо относиться ко мне свысока! Я вижу, что тебе не терпится что-то сказать. Выкладывай! — Она взяла кубок с вином и с раздражением заметила, что рука слегка дрожит.

— Ах, Ваше величество, похоже, мы живем во времена перемен, так же, как много лет назад, когда островитяне впервые появились, чтобы напасть на наши берега. Ваша идея покупать сталь превосходна, но в ней есть недостатки. Во-первых, это дорого…

— И что из этого? Если потребуется, я опустошу сокровищницу и ограблю часовни. Если здесь появится Гассем, нам все это будет ни к чему.

— Есть и еще кое-что, подумайте об этом: король Гейл оказался отрезанным от своего источника металла. Он может не захотеть расстаться с его остатками.

Это было правдой и заставило ее задуматься.

— Я объясню королю Гейлу, что это крайняя необходимость. Гассем был его врагом задолго до того, как стал нашим.

— Да, это может помочь. А теперь… Моя королева, я знаю, что вы много лет обменивались сообщениями с королевой Лерисой.

— Разумеется. Она очень интересно пишет, и, хотя мы ненавидим друг друга, отношения все же оставались дружескими.

— Как хорошо, Ваше величество, что вы поддерживали дружеские отношения, просто очень хорошо. Возможно, теперь стоит их улучшить?

— Что ты хочешь этим сказать? — холодно поинтересовалась она.

— Не поймите меня неправильно, моя королева, но нам необходимо пересмотреть старые взгляды. В прошлом король Гейл был нашим надежным другом, а Гассем — смертельным врагом, но времена меняются. Может быть, пришло время заключить с обоими новые соглашения?

Она уставилась на советника во все глаза.

— Организуй встречу с оружейниками. Можешь идти. — Советник поклонился и вышел.

Наконец-то королева позволила себе тяжело опуститься на стул и спрятать лицо в ладонях. Столько лет она доверяла Бардасу! Теперь придется наблюдать за ним. У него появились мысли о поражении, а отсюда только один шаг до сговора с противником. Надо приказать агентам быть начеку на случай тайных контактов Бардаса и Гассема. Каждого из советников и Гассема. Теперь никому нельзя доверять. Она выпрямилась и потребовала еще вина, браня себя за слабость. Монарх и не должен никому доверять.

По традиции высшие советники и генералы в Невве избирались из самых знатных аристократов. По определению, аристократы — люди, владеющие большим количеством земли и собственности.

Таким образом, им было, что терять, и они очень боялись потерь. Много говорилось о чести, но опыт подсказывал королеве, что честь не мешает защищать личные интересы. Очень простая задачка — если они решат, что ее политика угрожает их владениям, они объединятся с врагом.

Появились придворные дамы и слуги.

— Снимите с меня парадный наряд, — приказала королева.

Опытные руки сняли с нее тяжелое замысловатое одеяние и переодели в простое домашнее платье. Косметичка смыла официальный макияж, а парикмахер распустила волосы, вынув из длинных локонов украшавшие их бессчетные нити крошечных жемчужин и золотого бисера. Потом она начала нежно расчесывать волосы щеткой.

— Ваше величество, — сказала парикмахер, — вы должны разрешить мне слегка подкрасить ваши волосы. Они такие красивые, и не должны терять блеск, ведь вы еще так молоды.

— Нет, — сказала Шаззад, тоном, не терпящим возражений. — Именно это делал мой отец — заставлял людей думать, что он еще молод. Я не желаю лгать себе. Каждый должен говорить мне, что я молода и красива, даже если это не так, вот что важно. — Она подняла кубок, и его немедленно наполнили. — До тех пор, пока никто не рискнет сказать мне в лицо, что я старею, я буду знать — меня еще боятся.

Она приказала подавать еду, что немедленно исполнили. Пока придворные дамы суетились вокруг нее, она ела дичь, запеченную в меду, пирожные и глазированные фрукты. Кубок наполнялся снова и снова.

— Ах… Ваше величество… — нерешительно начала госпожа Зийна.

— Я знаю, знаю. Я расстроена, а когда я расстроена, я много ем и еще больше пью. В эти дни я очень расстроена, поэтому расставляйте талию на моих нарядах, только не говорите об этом мне. Могло быть и хуже. Не столь уж давно я бы позвала с полдюжины стражников помочь мне приятно провести время.

Дамы возбужденно зашептались. В основном они были слишком молоды, чтобы помнить времена, когда имя принцессы Шаззад являлось в Невве символом распущенности. О ней сплетничали, что она отравила первого мужа, что увлекалась запрещенными религиями с разнузданными ритуалами, принимала необычные наркотики и имела экзотические любовные привычки. Часть слухов была правдой, многое — преувеличением.

Про нее также говорили, что она постепенно захватила власть, когда ее отец одряхлел, казнила тех его приближенных, чья верность оказалась под сомнением. Все это было правдой, но очень немногие из ее подданных жаловались. Она восстановила из хаоса армию, вернула былую мощь невванскому флоту и подняла страну до уровня процветания, которого та не знала веками.

Советники могли сомневаться, сколько угодно, но преданность ее подданных была безграничной. Теперь она начинала думать, как бы не пришлось проверять их преданность в грядущем кризисе. Где же Гейл?

 

Глава третья

— Ты уверен, что мы едем правильно? — потребовал ответа Гейл. Он и Каирн все утро пробирались по едва заметной тропинке, большую часть пути пешком, ведя кабо под уздцы, потому что дождь лил и лил, и тропинка стала скользкой. Только хромых животных им сейчас и не хватало!

— Конечно, — уверенно заявил Каирн, смахивая с лица воду. Он был почти уверен, что это та самая короткая тропинка, которую ему показали несколько дней назад, но в сумраке за пеленой дождя трудно было определить точно. Оба они выросли в основном на открытом воздухе и привыкли к неожиданным бурям, часто случающимся в их стране, но в этом дожде, пробивающемся сквозь листву деревьев, было что-то особенно печальное.

— В этом есть по крайней мере один плюс, — сказал Гейл, — они никогда не смогут нас здесь отыскать.

Каирн понимал, что отец абсолютно прав. Они съехали с большой дороги еще прошлой ночью, и дождь с тех пор не прекращался, смывая все следы. Позади фыркали и стонали несчастные сменные кабо. Инстинкт требовал остановиться и переждать грозу, а их заставляли идти вперед. Неожиданно Гейл остановился и поднял руку. Каирн последовал его примеру, животные тоже остановились, благодарные хозяевам за разумное поведение.

— Что это? — прошептал Каирн.

— Что-то впереди. Мне кажется, люди. — Каирну был знаком этот взгляд. Такая поза его отца означала, что он проверяет окрестности, чувствуя благодаря уникальным способностям присутствие поблизости живых существ. Знал он и то, что близость кабо очень мешает отцу. Что-то похожее произошло, когда большое количество стали помешало нормальной работе невванского компаса.

— Хочешь, чтобы я отвел кабо подальше? — прошептал Каирн.

Гейл покачал головой.

— Они уже близко. Пошли дальше. Если ты не заблудился, это могут быть друзья.

Они пошли дальше. Каирн ни в чем не был уверен, но решил промолчать. Все равно они ничего не могли изменить, так зачем зря переживать?

— Стоять, — сказали рядом, но едва слышно. Так называют пароль часовые, опасаясь, что противник подслушает.

— Покажитесь, — так же тихо отозвался Гейл. Пятеро стояли рядом, у двоих наготове уже натянутые луки.

— Кто вы? — требовательно спросил голос. Говорившего не было видно.

Каирн шагнул вперед.

— Я Каирн с равнин. Я был у вас несколько дней назад. Вы — люди Драгоценного Камня?

— Сколько с вами человек? — спросил невидимка.

— Больше никого, — сказал Гейл. Не доверяете — проверьте по следам.

— Почему я должен вам верить? — спросил невидимка. — Утес, Речной Ветер, проверьте их путь.

Отец и сын услышали, как двое шагнули в лес, видно их тоже не было.

— Вы весьма опытные лесные жители, — высказал свое восхищение Гейл.

— Предосторожность никогда не помешает, — отозвался невидимый собеседник. — Когда не знаешь, сколько перед тобой человек, не стоит сообщать, сколько вас. Мы не сможем промокнуть сильнее, чем сейчас, дожидаясь их возвращения.

— Вас — двенадцать, — тут же сказал Гейл. — Пятерых мы видим, двое пошли проверять наши следы, ты ведешь беседу, двое на дереве слева от меня, двое — на дереве справа.

Несколько секунд все молчали.

— Это он, — сказал новый голос.

— Похоже, что так, — отозвался еще один.

— Закройте рты! — потребовал первый. — Даже если это он, следом может идти половина армии Мертвой Луны. Мы подождем.

Очевидно, эти люди не ограничивались полумерами. Прошел час, пока не вернулись оба разведчика.

— Ничего, — сказал один из них. — Мы дошли до Черного Утеса на Распутье, нет никаких следов преследования. Даже мы еле нашли их в этой мокряди.

Теперь говоривший выступил вперед. Каирн не помнил его по прошлому разу, но он был похож на остальных: лохматый и бородатый головорез в одежде лесных оттенков.

— Ну что ж, пошли. Пора вам поговорить с нашим хозяином.

Ближе к вечеру они вышли на поляну и оказались перед знакомой усадьбой. Гонец побежал вперед предупредить о грядущем визите, и Драгоценный Камень стоял на пороге, широко ухмыляясь.

— Добро пожаловать, добро пожаловать в мой дом. Зайдите и обсушитесь.

Прислужница протянула им кубки с подогретым вином, и они с благодарностью выпили. Гейлу и Каирну дали сухую одежду, повесив промокшую у очага.

— Не часто мы принимаем королей, — сказал Драгоценный Камень, — но сделаем все, что можем. Зайдите, сядьте и поешьте. Похоже, у вас были нелегкие дни.

— Я благодарю вас, — любезно сказал Гейл, — но боюсь, мы не можем задерживаться. Мне срочно надо вернуться на родину; кроме того, за нами охотятся.

Драгоценный Камень посуровел.

— Мы не слышали об этом.

— Потому что пока мы опережаем погоню, — объяснил Гейл. — Мы в спешке покинули Крэг и часто меняем кабо.

— Правда? — Драгоценный Камень улыбнулся еще шире. — Любой, кто может вот так досадить Мертвой Луне — наш друг. Он знает, кто вы?

— Когда мы уходили — не знал, — сказал Гейл. — Теперь, должно быть, подозревает.

Драгоценный Камень искренне рассмеялся.

— Ешьте, отдыхайте и обсыхайте, а потом поговорим о важных вещах.

Им не требовалось особого приглашения. И отец с сыном, и кабо нуждались в отдыхе. Принесли самую простую еду: дичь, фрукты, сыр и хлеб, кроме того, крепкое пиво из местного зерна. Самая подходящая еда для мужчин, проделавших долгий путь, когда впереди ждет еще более долгая дорога.

Когда они насытились, тарелки убрали, и все уселись полукругом перед очагом, в центре — Драгоценный Камень, Гейл — рядом.

— Хотелось бы мне, чтобы вы остались здесь подольше, — начал Драгоценный Камень. — Есть и другие вроде меня, аристократы, мечтающие обуздать власть Мецпы. Это довольно сильный союз, и с вашей помощью мы бы получили значительное преимущество в борьбе против Мертвой Луны.

— Неотложные дела призывают меня домой, — ответил Гейл. — Но я верю в то, что вы сказали. Теперь я знаю от самого Мертвой Луны, что он собирается в ближайшем будущем вторгнуться в мою страну.

Его слова вызвали оцепенение.

— Он сам сказал это вам? — с недоверием спросил Драгоценный Камень.

Гейл коротко пересказал свои приключения в Крэге.

— Решив, что я шпион Лерисы, — сказал он, — Мертвая Луна собирался использовать меня как посланника. Теперь я знаю две чрезвычайно важные вещи: Мертвая Луна не просто собирается напасть на мою страну, с этим я бы справился. Он ищет союза с Гассемом, чтобы уничтожить мое королевство и поделить равнины между собой.

— При таком союзе, — сказал Драгоценный Камень, когда утих гул, вызванный рассказом Гейла, — вас раздавят, как орех между двумя камнями.

— Не так легко меня раздавить, — твердо заявил Гейл, — но перспектива не радует. Они вынуждают меня. Мне придется первым уничтожить одного или другого.

— Я пристрастен, — сказал Драгоценный Камень. — Я надеюсь, что первым погибнет Мертвая Луна.

— Мне почти ничего неизвестно о его военных возможностях, — сказал Гейл. — Я не отправлю свою армию на войну, не зная, чего смогу достигнуть. Гассем — сила знакомая, я сражался с ним и его армией. В открытом бою победить его нетрудно. Войска Мертвой Луны я видел, но не знаю, как они сражаются.

— Тогда мы должны рассказать вам, — ответил Драгоценный Камень. — Что именно вы хотите узнать?

— У меня есть несколько огненных трубок, — признался Гейл. — К сожалению, я не смогу сделать такие же; в моей стране нет ни материалов, ни мастеров. Понятно, что они очень полезны при защите укрепленной позиции или города, где солдаты находятся под прикрытием и любого можно заставить помогать. Ребенок или старуха смогут управиться с такой трубкой. Но точность попадания у них, как у брошенного камня. Я не понимаю, чем они могут быть полезны на поле боя. Сначала мне казалось, что при большом количестве людей они смогут решить исход сражения, но потом сообразил, какая это должна быть армия. Очень сложно, скорее — невозможно — прокормить такое количество людей, и все равно эффект окажется небольшим. Мои воины окружат их на флангах, засыпая стрелами. Они не смогут поддерживать огонь, могущий нанести вред моим людям.

— Что до точности попадания этого оружия, оно и не требуется, — сказал Драгоценный Камень. — Они заменяют точность массой. Вы видели, как они маневрируют в шеренгах? Стоя плечо к плечу, вся шеренга стреляет, как один человек. Они не выбирают отдельные цели, просто стреляют во вражескую армию. Такое количество шариков, выпущенных за один раз, ранит многих.

— Но невозможно попасть из них в человека на расстоянии пятидесяти шагов! — запротестовал Каирн.

Драгоценный Камень ответил не ему, а Гейлу:

— Что касается вас, они не будут стрелять в людей. Они будут стрелять в кабо. Кабо представляет собой мишень в пять-шесть раз большую, чем человек, и неприцельный массированный огонь по ним будет так же эффективен, как если бы они тщательно целились. Что смогут сделать ваши лучники, король Гейл, если их кабо будут погибать прямо под ними, смогут ли они наступать на армию Мертвой Луны пешими?

— Но это оружие долго заряжать, — заметил Гейл. — Одним залпом, пусть даже массированным, они не смогут уничтожить всю мою армию. Большая часть шариков попадет в землю, или улетит к облакам, или пройдет между всадниками, не задев их. Мы сражаемся в разомкнутом строю.

— Они не будут стрелять одновременно, — сказал Драгоценный Камень. — Они стреляют шеренгами. Я объясню. Вспомните, как они стояли на учебном поле, выстроившись шеренгами. Вот так они идут на противника — рядами, по пять-шесть шеренг одна за другой. Противник приближается, первая шеренга целится. Как только противник оказывается в пределах досягаемости, первая шеренга по команде стреляет, все разом. Тут же они падают на колени и перезаряжают трубки, а вторая шеренга стреляет поверх их голов. Потом падают на колени они, а стреляет третья шеренга. К тому времени, как последняя шеренга выстрелит, первая уже перезарядила трубки и готова встать и снова стрелять. Плотность огня ужасная. С каждым залпом стреляет только одна пятая или одна шестая всей армии, но ведь огонь беспрерывен. И они могут стрелять целый день. Много физических сил для этого не требуется.

Гейл и Каирн подумали о возможных последствиях.

— Многое проясняется, — признал Гейл. — И все равно мне трудно поверить, что у этого метода нет слабых мест. Стоя вот так в длинных шеренгах на поле боя, они должны быть очень уязвимы с флангов.

— Они справляются и с этим, — парировал Драгоценный Камень. — Именно поэтому они и тренируются бесконечно, час за часом, день за днем. Они меняют позиции быстрее, чем вы можете себе представить, двигаясь в шеренгах и превращая фланги в передовую позицию. Если вы атакуете со всех сторон, они выстроятся в каре и будут стрелять во все четыре стороны.

— Вы военный человек, господин Драгоценный Камень? — спросил Гейл.

— Мне приходилось сражаться, — ответил мятежник.

— Тогда вы знаете, что тактика и маневрирование — только часть победы. Самым решающим фактором обычно является выбор места и времени для битвы.

Драгоценный Камень кивнул.

— Это правда.

— И не для того вы ждали меня здесь, чтобы сообщить, что мой противник непобедим, верно?

Драгоценный Камень рассмеялся.

— Да уж наверное! Я хотел рассказать, как будет сражаться ваш противник и посоветовать не втягивать его в битву на открытых равнинах, как вы, по моему разумению, поступали раньше.

— Неровная, холмистая местность будет гораздо лучше, — задумчиво сказал Гейл. — Мы сможем подобраться ближе к ним прежде, чем они сумеют построиться в шеренги, и укрываться за холмами и в оврагах после того, как выпустим стрелы. Их боевые порядки не смогут оставаться такими же плотными на неровной местности.

Драгоценный Камень широким жестом указал вокруг себя.

— Лес тоже хорош. В лесу можно захватить эту армию, пока она марширует, пострелять и скрыться за деревьями, а потом поразить их уже в другом месте.

— Мои всадники не многого стоят в лесу, — ответил Гейл. — Подвижность и стрельба из лука по далеким целям — вот как мы сражаемся.

Драгоценный Камень ухмыльнулся.

— Прямо на север отсюда, сразу за Серой Рекой, есть холмистая местность, просто идеальная для вас. Армия, только что прошедшая через наш лес и несшая потери каждую милю, будет здорово обработана для встречи с вами, всадниками, на неровной местности. По правде говоря, даже пересечь саму реку совсем непросто.

— Видимо, так, — согласился Гейл. — Но я уже сказал — у меня возникли проблемы дома. Пожалуй, потребуется немного подумать. Но мы будем сообщаться. Утром, перед нашим уходом, продумаем сигналы, знаки и пароли, чтобы вы узнавали моих истинных посланцев.

— Превосходно, — сказал Драгоценный Камень. — Король Гейл, хотите еще один совет?

— Да?

— Не тратьте слишком много времени, пытаясь решить ваши проблемы дома. Не думаю, что Мертвая Луна будет долго собираться в поход против вас.

На следующее утро, решив все неотложные вопросы, Гейл и Каирн продолжили свой путь. Дождь слегка утих, и с ними пошли провожатые, чтобы быстро доставить их к ближайшей переправе через реку. Гейл тихонько попросил Каирна воздержаться от обсуждения важных вопросов, пока провожатые могут их слышать. Поэтому юноша ехал, погруженный в собственные мысли.

Он надеялся еще раз увидеть Звездное Око, но, похоже, не получится. Каирн рассказал о женщине отцу. Рассказ произвел на Гейла впечатление, но он предостерег сына:

— Замечательная молодая женщина, но будь начеку. По твоему описанию она аристократка, возможно, у нее есть основания прятаться в лесу. Она могла поссориться с Мертвой Луной и его кликой. Она даже может быть членом его семьи, но утратила их расположение.

— Наверняка нет! — возмутился Каирн.

— А почему нет? — парировал отец. — Когда-то Гассем был моим молочным братом. Такое случается и в лучших семьях.

Тут Каирну пришло в голову, что, если война начнется, она будет идти рядом с жилищем Звездного Ока, и он сумеет отыскать ее. В одном он теперь был уверен: после всех происшедших событий отец не сможет запретить ему быть воином своей армии.

Наконец их провожатый, тот самый человек, что первым встретил их в лесу, перевел отца и сына через дамбу и по илистой тропке вниз, к паромной переправе. Узкая тропа упиралась в причал, и не похоже было, чтобы этот паром перевозил много пассажиров.

— Отсюда никто не сообщит, что переправлял беглецов, — заверил их провожатый. — Я думаю, вы на целый день опережаете погоню. Оставляю вас здесь. Удачи. — Он вновь перешел через дамбу и скрылся в лесу.

Старик у переправы в изумлении смотрел на их приближение с караваном животных.

— Торговцы кабо, что ли?

— Вот именно, — ответил Гейл. — Мы направляемся на ярмарку на той стороне реки, и если не переправимся быстро, можем опоздать.

— Ну, вы пришли куда надо. Это самый быстрый паром на реке. Заводите животных, и отправимся.

Путешественники с сомнением оглядели скрипучую, протекающую посудину, но взошли на борт. Кабо были категорически против этой идеи, но Гейл воспользовался своим легендарным умением и успокоил их.

Паромщик потянул бесконечную веревку, соединявшую оба берега, и паром медленно и лениво начал продвигаться вперед.

— Если один из вас поможет мне, а второй начнет вычерпывать воду, — сказал старик, — мы будем двигаться быстрее.

Гейл схватился за веревку, и паром тут же утроил скорость, а Каирн нашел деревянное ведерко и начал вычерпывать воду. Он тут же обнаружил, что, работая быстро, избавляется от воды с той же скоростью, с какой она набирается в судно.

— А вы крепкие ребята, — сказал словоохотливый паромщик. — Это правильно, вычерпывай давай, парень. Ваша скотина здорово весит, понимаешь ли. Лодка осела в воду глубоко, поэтому и вода прибывает быстрее, чем обычно. Скот — это бремя. Тяжелы на борту, и убираться после них надо.

— Я заплачу тебе больше за труды, — сказал Гейл.

Сильно напрягая мускулы, он протащил маленькую посудину еще на три фута вперед. К этому, времени старик больше изображал, что он тянет веревку, чем делал это на самом деле.

У середины реки веревка оказалась поднятой высоко на сваи, чтобы пропускать большие корабли. Перетягивать паром от сваи до сваи приходилось с помощью длинных шестов с крючками, и только с другой стороны можно было снова тянуть за веревку. Целый час в изнурении они тянули, и вычерпывали, и наконец добрались до западного берега.

— Ну, что? — сказал паромщик, ухмыляясь беззубым ртом. — Говорил я вам, что у меня самый быстрый паром на реке?

— Держу пари, никто не смог бы пережить самый медленный, — проворчал Каирн. Но все равно ему было весело. Они еще находились на территории Мецпы, но уже пересекли реку и почувствовали себя почти на родных равнинах. Гейл безропотно заплатил непомерно много.

— Теперь надо скакать быстро и быть начеку, — сказал он, когда они отъехали от реки. — Возможно, Мертвая Луна известил всех на этой дороге с помощью быстрых лодок и курьеров. Будем убегать, где возможно и сражаться, если придется. Вперед! — Они пустили кабо легким галопом. Соблазн помчаться быстрее был велик, но, даже меняя кабо, они быстро замучают их. Аллюр три креста следовало приберечь на крайний случай, если придется удирать от противника.

Но даже и с этой скоростью они, казалось, пролетали мимо деревень и дорог.

— И что ты думаешь? — спросил Каирн.

— Думаю о чем? — переспросил отец.

— О Драгоценном Камне и его словах? О предложенном союзе?

— Этот человек показался мне достойным и благородным. Многие могут таким образом прикидываться, но меня впечатлило, как ведут себя его люди. Они доверяют ему. Он говорит при них откровенно, хотя любому из них нетрудно было бы предать его.

— Это и меня поразило. А для него еще проще было бы выдать тебя Мертвой Луне.

— В его объяснении насчет использования огненных трубок все разумно. Теперь я знаю, чего можно избежать, дойди дело до открытой битвы с Мецпой. Это надо серьезно обдумать. Надо разработать новую тактику, чтобы встретить угрозу, а потом обучить ей армию.

— Так ты принимаешь предложение Драгоценного Камня?

— Прежде чем согласиться, надо все обстоятельно взвесить. Мы видели только Драгоценного Камня, и ни одного из его так называемых соратников по мятежу. А если он на самом деле одиночка? Он требует провести битву возле его собственной территории. Я могу понять его сокровенное желание освободить свою страну, но должен думать о благополучии моей. Как ты думаешь, пошлет он всех своих людей для подкрепления нашей армии, если я решу выступить на Юг против Гассема?

— Я не думал об этом, — признался Каирн.

— Король обязан думать о таких вещах. Так просто оказаться втянутым в неблагоприятный союз, особенно, если твой союзник — хороший человек, и мотивы у него благородные. Я желаю Драгоценному Камню только лучшего, но прежде, чем посылать моих воинов пожертвовать ради него своими жизнями, я должен узнать больше о нем и его друзьях.

— Но Мертвая Луна может раньше выступить против тебя, — заметил Каирн.

— Это изменит положение, но не так скоро. Чем бы ни была его армия, она не такая быстрая, а вот моя — очень. Я куда больше обеспокоен союзом, который он предлагает Гассему.

— Ты думаешь, он все равно это сделает? Ведь теперь ему известно, кому он поведал о своих планах.

— Это сложная проблема, — сказал Гейл, приподымаясь в стременах и оглядываясь назад — не видно ли погони. — Он не знает точно, кому все выложил. Держу пари, ему еще неизвестно, что я — король Гейл. Он может до сих пор считать, что я работаю на Лерису, хотя как это согласуется с тем, что я помог тебе бежать, непонятно. Он может решить, что я работаю на себя и продаю информацию тому, кто предложит большую цену. Насколько я мог понять, придя к какому-то решению, он держится за него, даже если это глупо.

— А что ты будешь делать по поводу союза его с Гассемом?

— Так или иначе, но я должен выяснить, где и когда он встретится с Лерисой. Я должен знать, о чем пойдет речь на этой встрече.

Каирн немного подумал об этом, и ему пришла в голову идея. Чем больше он об этом размышлял, тем сильнее возрастало его возбуждение.

— Отец, если мы узнаем, где и когда они встретятся, почему бы не устроить набег? Мы могли бы взять обоих в плен.

— Мысль соблазнительная, но формально я сейчас не воюю ни кем из них. Это не имеет значения, когда мы говорим о Гассеме, потому что он постоянно в состоянии войны со всем миром, но пока еще не было никаких военных действий между моим королевством и Мецпой.

— Но ты же знаешь теперь, что они устраивают заговор против тебя! — возразил Каирн.

— Что с того? Короли постоянно интригуют. Это просто слова. Действие подтверждается действием. А если похитить или даже убить Мертвую Луну, это не решит проблему. Ассамблея Великих Мужей просто выберет другого Старейшину, и этот новый может оказаться таким же враждебным и честолюбивым, как Мертвая Луна.

— Захватив Лерису, ты сможешь диктовать свои условия Гассему. Он вернет тебе стальную шахту в обмен на нее.

Лицо Гейла выражало душевную боль.

— Возможно, ты и прав. Но это недостойно.

Каирн взвесил это.

— Как воин, я обязан уважать законы чести и повиноваться им, но если подумать, что поставлено на кон, может, стоит пересмотреть значение нравственных принципов.

На это Гейл рассмеялся.

— Ты учишься искусству управлять государством, сын мой. Да, король обязан легко приспосабливаться к ситуации и принимать интересы подданных близко к сердцу, а не нянчиться со своей честью. Это глупое тщеславие. Однако торговать людьми других монархов… с этим надо быть предельно осторожным. Дай подумать об этом. Должны быть другие способы, чтобы использовать предполагаемую встречу в нашу пользу.

* * *

Они ехали и ехали, день и ночь, стараясь по возможности избегать поселений. Когда возникла необходимость остановиться в деревне и пополнить запас продовольствия, они не заметили никаких следов тревоги. Они оказались в местности, очень удаленной от столицы, и контакты с правительством там всегда были редкими.

Местность повышалась по мере их продвижения вперед, они уже покинули поросшие густыми лесами долины и скакали теперь среди невысоких холмов, граничащих с великим равнинным государством. Здесь в изобилии имелась дичь, и им больше не приходилось останавливаться в поселениях в поисках еды. Кабо, за долгую дорогу сильно исхудавшие, с удовольствием щипали высокую траву. Они ночевали под звездами, но, приготовив ужин, сразу гасили костер. Им негде было укрыться, и очень часто они промокали насквозь под сильными сезонными дождями, но на это жители равнин никогда не жаловались.

Их положение было весьма опасным, и народ их переживал тяжелый кризис, но Каирну казалось, что он никогда не был более счастлив. Он никогда не проводил столько времени наедине с отцом, и пока они ехали, говорили об очень многих вещах, не только о войне и искусстве управления государством. Когда Каирн рассказал Гейлу о своих приключениях на реке и о встрече со Звездным Оком, король был заинтригован.

— Тебе не приходило в голову, — сказал Гейл, — что, будучи тяжело раненным, ты мог умереть где угодно? И все-таки кабо привез тебя прямо к ней, и ты упал буквально на ее порог. Единственная целительница на много миль вокруг, и ты нашел ее!

— Я много раз думал об этом, — ответил Каирн.

— Ты знаешь, я не верю в богов, — сказал Гейл, — и не верю, что духам есть дело до людских проблем. Но я точно знаю, что есть судьба, которая втягивает нас в свои планы, как поток втягивает листву, и ведет нас туда, куда захочет. Некоторым из нас перепадает больше этой власти судьбы — мне, например, или Гассему. Я думаю, судьба и тебя выделила из прочих.

— Я не хочу быть избранным судьбой, видя твой пример.

— Что человек решает? Я был таким счастливым воином-пастухом там, на островах. Но наши собственные желания на самом деле ничего не значат.

Каирн тревожно поерзал в седле.

— Мне не нравится думать, что чья-то невидимая рука управляет мной. И вообще, что такое судьба, если нет богов?

— Этого я тебе сказать не могу. Я думаю, это что-то вроде совокупности всех сил духов в мире, что-то, о чем отдельные духи даже не подозревают. Ты же знаешь, у духов, в сущности, нет разума.

— Вообще-то я не знал, — сказал уязвленный Каирн. — Я никогда не разговаривал с духами. Мы постоянно говорим о них, но только вы, говорящие-с-духами, разговариваете с ними.

— В действительности мы не разговариваем с ними, — заявил Гейл. — Создание, не обладающее разумом, не может поддерживать разговор. Нет, мы общаемся с духами.

— Отец, — нетерпеливо сказал Каирн, — вы не такие, как другие люди. Когда ты говоришь мне, что общаешься с духами, это все равно, что объяснять слепцу, что такое цвет. Вы с духами чувствуете себя свободно, но меня они тревожат. Я предпочитаю иметь дело с вещами, которые могу увидеть и потрогать.

— Я надеялся, что один из моих сыновей станет Говорящим с Духами, — печально сказал Гейл, — но этому не бывать. Вот ваша сестра — не такая. Я уже обнаружил в ней способность общаться с духами.

— Калиме еще и четырнадцати нет, — сказал Каирн.

— Я был гораздо младше и уже отличался от других, — сообщил Гейл. — Мне едва исполнилось восемь, когда наш старый Говорящий с Духами отделил меня от других и начал обучать своему искусству, хотя и знал, что я никогда не смогу пойти по его следам.

Каирн вздохнул. Он уже много-много раз слышал эту историю. Вдруг он увидел что-то впереди. Они были на возвышенности и могли видеть окрестности на много миль вокруг. На горизонте Каирн разглядел множество мелких точек на фоне заходящего солнца.

— Всадники! — сказал он.

Гейл тотчас же увидел их. Взор его был по-прежнему острым.

— Продолжай путь. Я не верю, что Мертвая Луна сумел выслать свой дозор так далеко, опередив нас. Все всадники Мецпы, которых я видел, совсем никудышные.

— Тогда кто это?

— Скорее всего, жители равнин, а таких, кто не присягнул мне на верность, очень мало. Мы поймем, когда подъедем поближе. Но все же будь готов бежать. Не могу сказать с уверенностью, что разогнал всех разбойников.

Они продолжали свой путь. Меньше, чем через час, стало понятно, что это жители равнин, сильный отряд из тридцати верховых воинов. Они заметили двух всадников, помедлили и с гиканьем поскакали навстречу. Гейл и Каирн скакали по-прежнему быстро и не пытались бежать. Теперь они видели, что это смешанный отряд из мэтва и амси, племен из самого сердца обширного королевства Гейла.

Встречающие образовали круг вокруг короля и его сына, потом расположились по обе стороны, создав эскорт. Гейл пожимал всем руки, а всадники радостно кричали. Он дал им немного порадоваться, потом спросил их командира:

— Почему вы оказались здесь?

— Королева отправила отряды на все восточные границы в поисках вас и вашего сына. Мы должны доставить вас к ней как можно скорее. — Этот был из мэтва, с каштановыми волосами, в цветной тунике из тканой материи.

— Я бы добрался домой так же быстро и без вас, — сказал Гейл.

— Вы сможете сами сказать это королеве, когда доберетесь туда, — сказал воин амси, облаченный в расшитое кожаное одеяние. — Никто из нас не собирался спорить с ней. — Смеясь, они отправились дальше.

Командир рассказывал о том, как сильно переживала королева из-за долгого отсутствия короля. Похоже, мэтва в эскорте слегка осуждали его. Бесстрастный, практичный народ считал, что Гейл пренебрег своими обязанностями. Амси же полагали, что король имеет право делать то, что ему хочется. Они твердо верили, что король безумен — качество, вызывающее среди кочевников равнин неизменное восхищение.

— Кажется, — уныло сказал Гейл, — мне многое придется объяснять, когда я доберусь до дома.

 

Глава четвертая

Давно королева Лериса не была так занята. Нужно было добывать и распределять сталь, обучать работников и помощников, чье появление было вызвано этим проектом. Были экспедиции пиратов, причем организовать и проводить их следовало совершенно секретно, чтобы Мертвая Луна не прознал, что они задумали.

Были попытки проникновения в Каньон, о котором она так давно мечтала, мучившая ее навязчивая идея. Много лет подряд она посылала в эту страну своих шпионов. Одни погибли, другие исчезли. Некоторые вернулись назад с сообщением, что не обнаружили ничего сверхъестественного, но тщательные допросы выявили большие провалы в их памяти. Это напугало ее так, как редко удавалось чему-нибудь в ее жизни. И все же она не сдавалась. Значит, у каньонцев были вселяющие ужас силы. Тем сильнее она верила в охраняемый ими секрет вечной молодости и жизни.

Более реальным был другой ее проект — предполагаемые переговоры с Мецпой и ее правителем со странным именем Мертвая Луна.

Королева отдыхала в своем временном дворце, возведенном за пределами бывшей столицы территории Грании в Памии. Ни Лериса, ни ее муж не любили чрезмерно застроенных скалистых городов Грании, и она приказала построить этот временный лагерь подальше от города. Ее дворец был просторной виллой из камня и дерева, отделанной по ее вкусу, умеренно роскошной. Лериса предпочитала широкие окна и свежий воздух любым украшениям на стенах, и любила, чтобы мебели было немного — в основном диваны, богато драпированные драгоценными тканями и заваленные благоухающими подушками. Домашних прислужниц она выбирала из красивых женщин, а охрану — из юных воинов-шессинов, которые были красавцами от природы. Дворец королевы Лерисы представлял собой ряд открытых веранд с навесами. Ее окружали привлекательные, грациозные люди.

Иностранные представители прибывали ко двору короля Гассема перепуганными, ожидая самого худшего. Репутация ужасного завоевателя заставляла думать о залитом кровью лагере, полном омерзительных зрелищ. Их неизменно ошеломляла сцена невыразимой красоты с несравненно прекрасной королевой в центре. Однако не требовалось много времени, чтобы ощутить подспудный ужас всего этого. Становилось понятно, что дипломаты здесь — просто временные люди, которых уничтожат в ту самую секунду, когда они перестанут быть нужными, и о чьем существовании даже не вспомнят. Пожалуй, это и было самым пугающим в Гассеме и его королеве: остальные люди являлись для них инструментами для собственных целей к вящей их славе. Во всем остальном люди ценились не больше насекомых. Подобное отношение не редкость для монархов, но никто раньше не доводил идею естественного превосходства до крайних пределов. Эти двое завоевывали и убивали с высочайшей радостью, а их склонность к массовым убийствам становилась заразной, и солдаты получали извращенное удовольствие, умирая и восхваляя при этом двух самых запятнанных кровью монархов во всей истории.

Именно такие мысли одолевали господина Три Башни, прибывшего с письмом от Мертвой Луны к этой грозной королеве. Пока она читала письмо, предусмотрительно написанное Мертвой Луной по-неввански, дипломат изучал ее. Казалось невероятным, что это удивительное создание, выглядевшее ненамного старше его двадцатилетней дочери, могло быть столь жестоким. Раскинувшаяся на диване, одетая в драгоценности и крохотный клочок шелка, она казалась невероятно дорогой проституткой.

А ее охрана, эти стройные юноши с золотистой кожей, слоняющиеся по дворцу, больше походили на танцоров. Трудно было поверить в их принадлежность к грозным шессинам, хотя бы и к младшим воинам. Поначалу дипломат решил, что репутация этих людей сильно преувеличена. Но час назад произошло нечто, сорвавшее пелену с его глаз и показавшее истинную сущность королевы и ее последователей.

Его сопроводили к королеве, и она изящно приветствовала его, усадила за стол и настояла, чтобы он выпил чего-нибудь освежающего перед тем, как начать серьезный разговор. Он вручил ей свои верительные грамоты и письмо, которое королева отложила в сторону, собираясь прочесть позже. Они немного поболтали о пустяках, и вдруг произошла отвратительная сцена.

Комната выходила на террасу, где группа рабочих обтесывала плоские камни, чтобы выложить ими площадку вокруг недавно установленного фонтана. Рабочие были из местных жителей, недавно покоренных, типичные граниане: невысокие, приземистые, с широкими темными лицами. Неожиданно один из них поднял свою колотушку и помчался к королеве, выкрикивая что-то на языке, неизвестном Трем Башням. Широкое лицо передергивалось от ярости, из вопящего рта текла пена. Это произошло так быстро и неожиданно, что Три Башни понял — королева обречена.

Лериса едва взглянула на рабочего, но юные охранники двигались с такой скоростью, что Три Башни не поверил своим глазам. Праздные, ленивые, болтающие юноши в один миг превратились в бронзовые механизмы. Длинные копья пронзили безумного рабочего с дюжины сторон. Копий было столько, что он не упал, а скорее сполз вперед, обвисая на них.

В ту секунду, когда полетели копья, Три Башни ощутил сильное давление на плечи и увидел два — длинных острия, скрещенных у него под подбородком; лезвия, острые, как бритвы, прикасались к шее.

Королева гневно глянула на двух охранников позади своего гостя.

— Он не угрожал мне, глупые мальчишки! Убрать эти штуки! — Охранники немедленно повиновались, и через пару секунд дипломат вновь ощутил, как бьется его сердце. Королева приказала посадить десятника и остальных рабочих на кол прямо во дворе, а рабы замыли кровь на ступенях, чтобы не налетели мухи.

Потом она обернулась к Трем Башням.

— Я прошу прощения. Наши законы пока внове местным людям. — Во время происшествия она вела себя, как домохозяйка, развлекающая соседку утренними сплетнями.

Теперь он наблюдал, как она читает письмо, и точно знал, что может со всей искренностью сообщить — все, что они раньше слышали об этих людях, и близко не передавало, насколько они ужасны. Если это королева и ее юные охранники, каков должен быть король Гассем и его воины-ветераны?

Между тем королева Лериса, забыв о дипломате, читала письмо от господина Мертвой Луны.

"Моя дорогая королева Лериса, — говорилось в письме, — я с большим удовольствием прочел ваше послание, ибо оно отражает мое собственное желание встретиться с вами. У нас много серьезных вопросов для обсуждения, в том числе договор о дружбе, чего я пылко желаю… "

Во всяком случае, подумала она, он обошелся без цветистых приветствий, которые обожает большинство монархов.

"От того, кого ни к чему называть, но кто нам обоим известен , — она совершенно не поняла, что он хотел этим сказать, — я узнал, что вы уже давно поняли: нейтральные острова — самое подходящее место для подобных встреч. Я нахожу эту идею превосходной и беру на себя смелость предложить такое место. В Проливе Аймизия, недалеко от побережья моей провинции Дельта есть остров под названием Ксата. Несколько государств претендуют на него, но никто не занял. Добираться до него не дольше часа на весельной лодке, и там изобилие дичи и свежей воды. На северном берегу в центре острова находится большой луг, идеальный для размещения павильонов, и там достаточно травы для любого количества кабо, которых вы пожелаете взять с собой… "

Письмо завершалось обычными пожеланиями и указанием, что его доверенный помощник, господин Три Башни, обладает всеми полномочиями для подготовки вопросов, связанных со встречей.

Она отложила письмо.

— Господин Мертвая Луна очень любезен, — сказала она.

— Он ничего не желает так сильно, как мирного договора между нашими странами, — заверил ее Три Башни. — Конечно, ему хотелось бы также встретиться с королем Гассемом, но он понимает, что великий завоеватель очень занят осадой Великого Города. — Столица Грана, названная безо всякого воображения, подвергалась осаде уже несколько месяцев, и похоже было, что это продлится еще не менее года.

Бывшие правители страны отказались признать Гассема властителем своего народа. Говоря по правде, осада — дело скучное, и Гассем терпеть этого не мог, поэтому он и не занимался ею сам, ее осуществляли более чем компетентные саперы и пехота, рекрутированная из подчиненных народов. Гассем занимался другими приготовлениями, но Лериса не собиралась просвещать эмиссара.

— О, осада! Это невероятно скучно, но должно быть сделано. Наша твердая политика — сокрушать всяческое сопротивление в завоеванных странах. Правители Великого Города и его жители будут уничтожены, а сам город — стерт с лица земли.

— Вы очень… основательные люди, Ваше величество, — сказал мецпанец.

— Это верно. Кроме того, я не люблю архитектуру этой страны. Она слишком беспорядочна и подавляюще громоздка. Возможно, я разрушу все города и построю их заново по моему вкусу.

— Было бы неплохо, если бы все мы могли так уверенно потакать собственным прихотям. — Самоуверенность вернулась к Трем Башням, и он напомнил себе, что, в конечном итоге, эти люди — просто дикари. Он безоговорочно верил в военную мощь Мецпы. Эти люди сумели победить другие примитивные народы благодаря своей энергии и старомодному искусству воинов, но немного от этого пользы, когда их начнут поливать массированным огнем. А скоро вступят в строй большие трубки, могущие уничтожить целый город. На поле битвы они будут пробивать огромные кровавые бреши в рядах наступающих дикарей.

— Этот остров, — сказала Лериса, возвращаясь непосредственно к делу, — Мецпа претендует на него?

— Да, но мы не особенно настаиваем на своих притязаниях, не больше, чем соседние королевства. Это не особенно важное место. Он не подходит для сельского хозяйства, там нет гаваней и негде строить оборонительные сооружения. Иногда к нему подходят корабли, чтобы команда могла запастись водой и поохотиться. Прежде там размещались пираты, нам пришлось посылать флот очистить от них остров, но это и все. В течение долгого времени на него предъявляла права Аймизия, но она несколько лет назад стала провинцией Мецпы. Это превосходный вариант, лучше вы не найдете. По правде говоря, в этом мире осталось мало мест, не принадлежащих вам, нам или нашим общим врагам.

— Общим врагам, — задумчиво сказала она. — Это еще следует решить.

— Еще одна причина, чтобы поговорить с господином Мертвой Луной. В последние годы все слишком стремятся расширить свою власть. Не будет ничего хорошего в том, чтобы слепо кинуться друг на друга. Такие вещи следует приводить в порядок, иначе всем придется страдать.

Лериса сознавала, что он говорит снисходительно, но сделала вид, что ничего не заметила. Все люди были либо ее пленниками, либо рабами, хотя не все еще это знали. Они заплатят за пренебрежение в свое время.

— Мы ни в коем случае не хотим ссор, — заверила Лериса дипломата. — Эти дерзкие южные народы беспокоили нас, а у нашей страны нет естественных преград, чтобы защитить себя от них. Но мы не ссорились с Мецпой, а великая река прекрасно служит естественным рубежом.

— Вообще-то, — рассудительно сказал Три Башни, — очень большая территория с западной стороны реки принадлежит Мецпе.

Лериса беспечно махнула рукой.

— Мы обсудим детали во время встречи. Я сомневаюсь, что господин Мертвая Луна откажется передать нам немного наименее плодородной территории, чтобы создать дружеские отношения и заручиться нашей поддержкой в проектах, которые он, я уверена, уже вынашивает.

— Ах, именно так, Ваше величество. Так вас устраивает остров? Господин Мертвая Луна особенно подчеркивал, чтобы вы были всем удовлетворены. Если вы предпочитаете другое место встречи, только скажите. Мой господин будет особенно счастлив принять вас в столице.

— Я исключительно благодарна за оказанную мне честь. Однако я не могу путешествовать так далеко и оставаться надолго. Мой супруг часто нуждается во мне. Остров вполне подойдет.

— Сколько человек вы желаете привезти с собой?

— Только моих телохранителей, всего около сотни.

— Всего? — спросил эмиссар.

— Мы не любим путешествовать с большой помпой, — ответила Лериса. — Я еще возьму несколько слуг, поставить и обслуживать мой павильон, но это все. Если господин Мертвая Луна пожелает взять с собой большую свиту, я не против. Я знаю, что у других людей обычаи отличны от моих.

— Очень хорошо. Если вы не против, Старейшина обеспечит поставки для банкетов, развлечения и все прочее. Ему ближе добираться, а остров находится совсем рядом с богатой провинцией Дельта, будет просто недостойно поступить по-другому.

— Как пожелаете, — ответила Лериса.

— В таком случае, решено. Я надеюсь, что это будет началом очень дружеских и взаимовыгодных отношений между Гегемонией Мецпы и Империей Островов.

— Я думаю, лучше называть это Империей Гассема, — сказала Лериса. — Мы не возвращались на острова со времен вторжения в Чиву, и не собираемся этого делать.

— Я так и сообщу своему правительству. В дальнейшем вся официальная корреспонденция будет адресоваться именно так.

Три Башни откланялся и вернулся в отведенное ему жилище. Почетный охранник шел рядом. Вооруженные огненными трубками солдаты Мецпы делали вид, что не замечают пренебрежительных взглядов воинов-островитян. Они прошли мимо несчастных рабочих и десятника, посаженных на заостренные концы деревянных кольев. Они стонали, кричали и рыдали, неумолимо опускаясь все ниже и ниже под тяжестью собственного веса. Могли пройти еще сутки ужасной агонии, прежде чем шок, потеря крови или повреждение какого-нибудь жизненно важного органа навеки избавит их от мук. Наглядный урок не прошел даром для гранианских слуг, спешивших мимо и старавшихся не смотреть в ту сторону.

В отведенном ему жилище, просторной комнате с прекрасным видом из всех окон, Три Башни собрался писать первое письмо Мертвой Луне. Прежде всего он расставил охрану так, чтобы никто не смог приблизиться и подсмотреть. Никакой необходимости придерживаться многолетней привычки сейчас не было. Он мог воспользоваться простым, но надежным шифром, а островитяне вряд ли найдут благовидный предлог, чтобы досаждать официальному посланнику. Попытка станет фактическим объявлением войны. Посланник приготовил письменные принадлежности и бумагу и начал писать.

"Мой господин Мертвая Луна, Старейшина Ассамблеи Великих Мужей!

Я встретился с королевой островов Лерисой. Она действительно так прекрасна и бесстыжа, как гласит молва. Она — женщина находчивая и умная, хотя такая же абсолютная дикарка, как все ее подданные. Эти создания получают удовольствие от кровопролитий и жестокости, но не в силу государственной необходимости, что заслуживает уважения, а просто так, подтверждая этим примитивность своего естества.

Королева согласна на все ваши условия по встрече на острове Ксата. Она не проявляет ни малейшей подозрительности, что я приписываю скорее ее высокомерию, чем доверчивости. Она предполагает взять с собой только сотню телохранителей из весьма живописных воинов-островитян. Непременно возьмите с собой на встречу господина Лысую Гору. Ему нравятся симпатичные молодые люди, а я никогда не встречал более миловидных юношей, нежели эти воины.

Королева Лериса обмолвилась, что ожидает территориальных уступок в обмен на союз; речь идет о территориях, являющихся нашей собственностью на западном берегу Великой Реки. Хотя имя Гейла упомянуто не было, я могу предположить, что она отдает себе отчет — мы ищем союзников против Стального Короля. Даже минимальные территориальные уступки не могут быть оправданы ничем иным. С другой стороны, в характере этих дикарей выдвигать раздражающие требования, и они уверены в своем праве завоевывать и порабощать другие народы.

До сих пор им это успешно удавалось, пока они не столкнулись с цивилизованным и могущественным королевством Невва и весьма подвижной армией короля Гейла, если можно назвать армией кучку верховых варваров. Как я убедился лично, полумесяц южных королевств пал перед дикарями только по причине их собственного разложения. Страны эти большие, но слабые, армии и чиновники там все продажные, короли не намного умнее тупых дегенератов. При отсутствии других подкупающих особенностей у этих дикарей есть энергия мужества, которая проходит сквозь умирающие нации, как копье проходит сквозь сыр.

Хочется верить, что вы были достаточно проницательны, решив заключить союз с дикарями против варваров Гейла. Никто из них не сможет устоять перед нашими дисциплинированными полками, вооруженными современным огневым оружием, но лучше было бы дать им возможность взаимно истребить друг друга. После этого мы умело уничтожим выживших, таким образом доказав превосходство Гегемонии на много поколений вперед.

Я еще не видел короля Гассема. Похоже, он занят продолжительной осадой столицы Грана, где король и остатки королевской семьи оказывают упорное, хотя и безнадежное сопротивление островитянам. И опять складывается впечатление, что до сих пор Гассем встречал только слабые армии, ведомые некомпетентными королевскими родственниками, которые не в состоянии отказаться от тактики, применявшейся много поколений назад. Он легко выигрывает битвы в открытом поле. Проводить осаду укрепленных позиций намного сложнее, но Гассем силой завербовал в свою армию большое количество народа из завоеванных им стран, включая искусных саперов и инженеров. Его посредственная пехота, то есть не островитяне, занимается неприятной рутиной осады, а элитные воины в это время праздно проводят время, наслаждаясь военными трофеями, как и положено ленивым первобытным людям.

Мне кажется, это и есть определяющее качество островитян. Они завоевали полмира, но сохранили все инстинкты пастухов, которыми когда-то были. Они энергичны только во время войны. Во всем остальном они в высшей степени ленивы. Выиграв битву, они довольны, заставляя своих новоиспеченных рабов делать все, хотя бы отдаленно напоминающее работу. Гассем по большому счету — типичный воин-островитянин. У Лерисы я отметил определенные способности к управлению государством, но никто проводящий свои дни, нагишом раскинувшись на диване, не может быть принят всерьез в качестве трудолюбивого монарха.

И в заключение, мой господин, я повторю, что работа здесь начата хорошо. Не хочется недооценивать ум и хитрость этих двоих, особенно королевы, но в то же время, я думаю, вы нашли наиболее полезное орудие для поддержки наших устремлений сохранять нашу любимую Мецпу защищенной от любых опасностей, могущественной и, разумеется, самой великой среди других стран. Сим подписываюсь, ваш преданный помощник

Три Башни. "

Когда чернила высохли, Три Башни скатал письмо в трубку и спрятал его в футляр для официальных посланий, залил его край горячим воском и запечатал собственной печатью, пока воск не затвердел. По его приказу явился человек в ливрее Службы Посланий Ассамблеи. Три Башни вручил ему футляр, и человек спрятал его в свой поясной кошель.

— Мчись, как ветер. Это лично в руки господину Мертвой Луне.

Человек поклонился и побежал седлать кабо.

Когда стук копыт затих вдалеке, господин Три Башни послал за вином и расслабился с чувством хорошего выполненного долга. Наверняка, думал он, у цивилизованных аристократов Мецпы не возникнет сложностей, чтобы возвыситься над этими примитивными дикарями и подчинить их своей воле.

* * *

Королева Лериса в своих покоях также была довольна. Если этот Три Башни — типичный представитель Мецпы, они окажутся самой интересной страной для завоевания, и обращаться с ними надо будет осторожно и осмотрительно. Его презрение и вера в превосходство Мецпы были для нее как на ладони. Она привыкла к тому, что ее недооценивают, и всегда обращала это себе на пользу.

Пока он говорил, Лериса буквально читала его, анализируя интонации, взгляды и жесты. Если она не ошиблась, мецпанцы — что-то новенькое. Типичные городские жители, с высокоразвитой иерархией классов, армия создана из профессиональных солдат. Пока все привычно. Но, в отличие от других, они не подвержены подрывающему силы разложению, которое во всех остальных местах было естественным следствием рабовладельческого строя с наследственным правящим классом. Эти были промышленниками, очень озабоченными созданием различных вещей, и требовали работы даже от состоятельной буржуазии. К примеру, Лериса не сомневалась — загляни она к Трем Башням, он был бы занят работой, скорее всего, писал бы донесение и не разрешил бы себе расслабиться, не выполнив своей дневной нормы.

Лериса считала такую жизнь утомительной, но это привело к созданию силы, с которой они до сих пор не сталкивались. Великая нация, возникшая из трудолюбивых рабочих. Они стали рабовладельцами не потому, что любили повелевать, как островитяне, а для того, чтобы эффективнее вести сельское хозяйство. Они по природе своей не были воинственными, поэтому создали механические средства поражения врагов, не требующие искусства воинов. Пока Лериса не совсем понимала, в чем именно их сильная сторона, но была уверена — она обнаружит не врожденную способность вести победоносные войны, а жесткую организацию.

Несомненно, эти люди нашли действенный способ распространять свою власть и подчинять себе другие народы. Но Лерисе этот способ казался таким унылым, бескровным и бесцельным, что она не понимала, ради чего они так старались. Для островитян мечта об империи была вопросом крови и страстей. Они шли за своим непобедимым властителем от завоевания к завоеванию, наслаждаясь возбуждением и кровью битвы, упиваясь самым опьяняющим ощущением — видом покоренных народов, признающих их превосходство, раболепствующих перед завоевателями. Рабы для островитян были не рабочими единицами, а неоспоримым доказательством того, что господство воинов — закон для всего мира.

Вот что делало жизнь Лерисы полной смысла. Для чего нужна мировая империя, если завоеватели не могут наслаждаться своей властью? К ее воинам относились с трепетом, граничащим с поклонением. Они могли делать с покоренными народами все, что пожелают вынуждая людей превращаться во вьючных животных, используя их женщин, как угодно, убивая любую при малейшем признаке сопротивления. Вот что такое наивысшая власть: знать, что ты — представитель расы завоевателей, и по праву природы — хозяин всех остальных, низших людей.

Почему они не должны наслаждаться всем этим, получая удовольствие за счет побежденных? Она не понимала, почему люди, подобные мецпанцам, могут поступать точно так же, но остаются расой трудолюбивых купцов и счетоводов. Они обладают властью, но в их героизме нет смысла.

* * *

Пока Лериса размышляла обо всем этом, в комнату вошли женщины-воины Гассема. Это были любимицы ее мужа, единственные жители континента среди его элитных воинов. Уроженки южных джунглей, до победы Гассема они были преданы королю Чивы. Он приложил грандиозные усилия, чтобы подружиться с ними и убедить их перенести свою преданность Чиве на себя. Гассем полностью преуспел, и теперь эти невероятно странные женщины стали его самыми верными приверженцами.

Лериса восхищалась вошедшими, потому что видела их красавицами, пусть и в гротескном стиле. В естественном состоянии они были бы очень привлекательными женщинами, смуглокожие, с роскошными каштановыми волосами и светлыми глазами, но они полностью изменили свою внешность в стремлении достичь загадочности и эстетики воина: покрыли блестящую кожу сложными узорами шрамов, сделанные кремнем разрезы натерли жиром и сажей, чтобы получились синие рубцы.

Зубы они сточили и покрыли бронзой, проткнули нижние губы декоративными палочками из нефрита и золота, от чего губы раздулись и оттянулись вниз, обнажив острые бронзовые зубы. Другие украшения свешивались из проткнутых сосков, а тела в результате постоянных тренировок с оружием стали худыми, но покрытыми мускулами, похожими на канаты.

Даже шессины чувствовали себя неуютно, когда появлялись эти красотки, а ужас, поражающий противника при одном только их виде, способствовал победе куда больше, чем их количество и свирепость. Срабатывала и репутация, потому что все знали — эти женщины наслаждались пытками и любили отпраздновать победу отвратительными каннибальскими пирами. Лериса посетила несколько таких пиров и нашла их возбуждающими в своей крайности, затрагивающими нечто первобытное в ее душе.

Гассем не только использовал, но высоко превозносил эти создания, с чьей помощью его имени боялись еще больше.

Одна из них подошла и слегка поклонилась; это был единственный жест уважения, до которого они снисходили. Она была покрыта шрамами, заработанными в битве, помимо декоративных, завитками покрывавших все ее тело. Вся ее одежда состояла из пояса с заткнутыми за него кинжалом и стальным топором. В руке она держала короткое копье с насечками.

— Что случилось, Скотобой? — спросила королева.

— Король, наш бог, желает, чтобы вы присоединились к нему как можно быстрее, Ваше величество, — ответила женщина.

Лериса легла на спину, протянула руку и зажала между большим и указательным пальцами кроваво-красный рубин, свисавший с левого соска Скотобоя. Она потянула его, сначала медленно, потом с силой. Неохотно, но не протестуя, женщина встала на колено рядом с диваном королевы. Теперь Лериса тянула рубин прямо на себя, так что лицо женщины оказалось в трех дюймах от ее собственного.

— А в чем причина этого требования, Скотобой? — прошептала она.

— Победа, Ваше величество, — ответила Скотобой, лицо не выражало боли, которую она, Лериса точно знала, должна была испытывать. — Пала последняя пограничная крепость.

— Ага. Предстоит пир победы? — Теперь королева начала крутить драгоценность. Лицо Скотобоя слегка побледнело, но она улыбалась, и это пугало, учитывая ее заостренные бронзовые зубы и палочку, деформирующую губу.

— Да, моя королева, — сказала Скотобой голосом, хриплым то ли от боли, то ли от похоти; для женщин-воинов эти чувства были одинаково приятны.

— Отлично. Ты знаешь, Скотобой, я нахожу твою дерзость недопустимой. — Королева резко дернула драгоценность и была вознаграждена легким вздрагиванием. — Если бы вы, женщины, не были так преданы моему мужу, я бы посадила вас на кол так же, как этих рабов у фонтана. Ты это знаешь, не правда ли?

— Да, моя королева, — прошептала женщина.

— Тогда научись вставать на колени без моей подсказки. И охраняй моего мужа как следует, иначе однажды тебе придется поскакать верхом на колу. — Лериса взялась за второй рубин и подтянула женщину еще ближе, несколько секунд смотрела ей прямо в глаза, потом поцеловала ее, палочка в губе и металлические зубы подарили ей уникальное ощущение.

Толчком обеих рук она заставила ту, распростершись, упасть на отполированный пол и поднялась с дивана.

— Отправляйтесь, король ждет. Вам придется скакать во весь опор, чтобы вызвать хороший аппетит. — Охранники и женщины последовали за ней из комнаты. Глаза Скотобоя блестели от обретения нового предмета поклонения, которое она до сих пор даровала только королю.

 

Глава пятая

После того, как первый, полный радости и слез порыв утих, Каирн оставил родителей и пошел осмотреть огромный лагерь. Его мать, своенравная женщина, приказала на этот раз устроить происходящую раз в полгода ярмарку дальше на востоке, чтобы они оказались поближе к месту, откуда исчез Гейл. Она плакала над тем, что Каирн так осунулся, и кипела от злости, что ее муж, которого она наполовину похоронила, выглядел все таким же красивым, здоровым и молодым, как обычно.

Каирн ускользнул при первой же возможности. Теперь он бродил среди палаток и прилавков торговцев, выискивая знакомые лица. Одно нашлось сразу — высокий юноша, любовавшийся товарами торговца упряжью.

— Анса! — вскричал Каирн.

Юноша обернулся и воскликнул:

— Братишка!

Он схватил младшего в пылкие объятья, подняв его в воздух. Потом поставил на ноги и начал внимательно рассматривать.

— Я отправил мальчика, а перед мной стоит взрослый воин! Что с тобой приключилось? Как отец? Я слышал, что он вернулся домой, но не подойду к палатке, пока мать не выплеснет свой гнев и не обретет вновь чувство юмора.

— Это не займет много времени, — ухмыляясь, сказал Каирн.

Анса положил руку ему на плечо.

— Пошли, найдем что-нибудь, чтобы смыть пыль из твоей глотки, и ты расскажешь мне обо всем, что произошло.

Они шли по проходу между палатками и прилавками, заполненном людьми в одеждах своих племен: бродяги равнин, жители холмов, сельские фермеры и торговцы из всех стран, граничащих с обширным королевством Гейла. Продавалось много стального оружия. Каирн задумался, как долго это еще будет происходить. Он мотнул головой в сторону одного из таких прилавков.

— Они уже знают? — спросил он.

— Да, но это купцы. Они думают, что смогут покупать сталь у Гассема. Слухи распространяются быстро.

Они нашли длинную палатку с боковыми полотнищами, поднятыми для проветривания. Внутри на земле сидели люди, пили и разговаривали, а за неотделанной барной стойкой жирный бритоголовый человек разливал напитки из бочонков.

Сзади него, на улице, стояла двухколесная тележка, заставленная бочонками, распряженные наски, привязанные рядом, щипали траву и отмахивались от мух длинными, плоскими хвостами.

— Вот как раз это мы и ищем, — сказал Анса.

Они вошли в бар.

— Две чаши эля для парочки крепких воинов.

Хозяин бара, широко улыбаясь, принес чаши. Длинные усы, выкрашенные в яркий розовый цвет, на кончиках закручивались петлей.

Анса взял свою чашу и отхлебнул немного пены.

— Давай заберем это и выйдем наружу. Очень уж тут много народа.

Они вышли из палатки. Тут и там на земле сидели небольшие группы людей, пивших и болтавших, некоторые играли в азартные игры, страстно любимые кочевниками. Братья нашли местечко в тени повозки и сели, прислонившись к ее огромным колесам.

— Похоже, ты полностью пришел в себя, — заметил Каирн.

— Я не был ранен, просто изнурен. Немного отдыха, приличная еда — что мне еще нужно? Хотя мать чуть не отправила меня на тот свет своими семейными лекарствами. Как только я слегка пришел в себя, пришлось быстро сбежать от нее, и через несколько дней я был, как новенький. Теперь рассказывай, что произошло с тобой. Начни с самого начала и не торопись, у нас целая ночь впереди.

Каирн глотнул пенной янтарной жидкости. Она замечательно омыла пыльное горло. Он потянулся и оперся о громадное колесо. Потом братья начали разговаривать. Когда Каирн рассказал о битве на берегу реки, брат прервал его.

— Сколько ты уложил человек? — Глаза и рот округлились.

— Я думаю, шестерых. Может, семерых. Я вообще не знал, стоит ли об этом рассказывать. Это просто бандиты, а я допустил, чтобы эти мерзавцы меня ранили.

Анса обнял брата.

— Теперь ты воин истинный, а не по традиции. И хвались, сколько влезет! Скромность, которую так любят напускать на себя старые воины, на самом деле просто поза, которой они прикрывают отсутствие настоящих поступков. Шесть, может, семь! Покажи-ка мне свои шрамы.

Нехотя Каирн скинул рубашку и гетры, обнажив шрамы, все еще раздражающе-розового цвета. Анса присвистнул от восхищения. Подошли другие воины и присовокупили свои поздравления.

Каирн оделся и продолжил рассказ. С некоторым смущением он поведал о Звездном Оке.

— Странно, — прокомментировал Анса, — мы оба, в конце концов, встретились с целительницами — ты со Звездным Оком, а я с госпожой Фьяной. Ты думаешь, тут действует какая-то сила, приведшая нас к таким женщинам?

— Теперь ты говоришь, как отец, — сказал Каирн. — Он говорил о судьбе и пытался вовлечь в это меня. Это меня пугает, и я отказываюсь принимать в этом участие. Мне хватает сложностей повседневной жизни, и я не желаю быть запутанным в истории про высшее предназначение.

Анса встал и пошел за новыми чашами. Вернулся он с большой миской, наполненной фруктами, лепешками и жареным мясом. Они ели и обменивались историями, Каирн завершил свою, и Анса поведал о собственных скитаниях. Каирн слышал об этом только в общих чертах, так стремительно он отправился на поиски отца.

Звезды подмигивали в прохладном ночном воздухе, и к тому времени, как их рассказы завершились, оба брата надели плащи. На земле там и сям лежали груды храпящих тел, веселье утихло, сменившись тишиной. Кое-где у костров бодрствовали, слышны были приглушенные голоса.

— Мир опять меняется, — сказал Анса, когда они завершили свои рассказы. — Однажды это произошло, когда отец покинул острова и прибыл на материк. Или когда Гассем явился, чтобы перевернуть мир на Западе и Юге.

— Я думаю, все это — части единого целого, — задумчиво сказал Каирн, припоминая то, чему учили его в детстве наставники. — Сотни лет почти ничего не менялось. Народы воевали друг против друга по мелким поводам, и ничего особенного не происходило. Нации оставались сами собой, границы слегка сдвигались, но не намного, правили все те же династии.

— Потом появился отец. Прежде, чем кто-то успел что-либо понять, возникло новое королевство там, где вообще ничего не было. И не то чтобы маленькое, незначительное государство, а могущественная сила, которая может как угодно нарушить равновесие. — Он не привык рассуждать на такие темы, но выпитый эль придал ему способность проникновения в суть вещей и красноречие, или ему это просто казалось.

— Потом появился Гассем, и все рухнуло в хаос. И все, происходящее сейчас, случается просто потому, что в детстве отец и Гассем ненавидели друг друга. Нет, это несправедливо. Отец всегда действовал на благо своего народа. Он бы забыл Гассема, если бы это чудовище не последовало за ним на континент.

— А теперь Мецпа хочет создать мировую империю, — добавил Анса.

— Мецпа возникла не вчера, — возразил Каирн. — Она существует давно, расширяясь и увеличиваясь, пожирая слабые государства. Она кажется новой, потому что далеко и существует для нас только в рассказах путешественников. Теперь они перепрыгнули через Великую Реку и единственное направление, в котором они могут расширяться — наше королевство или королевство Гассема. Похоже, что Мертвая Луна ищет союза с Гассемом против нас.

— Он какой-то странный, — задумчиво сказал Анса. — Гассема я в принципе понять могу. Он воин, и во многом это просто ребенок, ставший могущественным, своенравный младенец, получивший целые нации, которые готовы ради него убивать и выполнять его волю. Лериса — его мозг, и я не думаю, что они смогли бы многого достичь поодиночке.

— Но этот Мертвая Луна, что он такое? В одних случаях он похож на гения, в других — на глупца. Его народ не поклоняется ему, как Гассему, и не почитает его, как наш народ почитает отца. Вместо этого из твоего описания возникает образ… образ тихого ужаса. Что он за правитель?

— Не знаю, — ответил Каирн. — Даже когда он пытал меня, мне все казалось — я во власти приказчика при купце. Я вовсе не уверен, что Мертвая Луна — истинный правитель, в том смысле, в каком являются правителями отец, Гассем или Королева Шаззад. Может, сама Ассамблея и есть та гибельная власть, стоящая за усилением могущества Мецпы.

Тут Каирну пришло в голову, что они с братом еще никогда не разговаривали так серьезно о делах государства и о судьбе. Это было знаком их зрелости, но это также было пугающим и унизительным знаком того, что оба они, никогда не стремившиеся быть чем-то другим, кроме как воинами своего народа, еще в самом раннем детстве оказались вовлечены в судьбы самых могущественных людей этого мира. Они попадали в плен к Мертвой Луне и Гассему, вели дела с чародеями из Каньона, объехали полмира, неся новости об опасности и катастрофе, и пережили больше приключений, чем другие воины видят за всю жизнь.

— Стальная шахта, — в конце концов сказал Анса. Он осушил свою последнюю чашу. — Все вращается вокруг стальной шахты. Ну что ж, братишка, мы выпили сегодня столько, сколько хотели. Давай поспим немного. Утром мы, без сомнения, услышим, как отец намерен решить все вопросы. У него всегда есть план.

Оба завернулись в свои плащи и легли, пытаясь уснуть. Каирн вовсе не был уверен, что у отца есть план. Может, он отправится к холмам пообщаться с духами? Каирн сомневался, чтобы у духов были полезные предложения. Эта катастрофа — от начала до конца дело рук человека.

Где-то в другом конце лагеря король Гейл поднялся, стараясь не потревожить спящую жену, и вышел из палатки. Кусок простой ткани, обернутой вокруг бедер, оставался его любимой одеждой, походящей на ту, что он носил в юности на островах. Он взял свое знаменитое копье и, выходя, воткнул его в землю справа от двери, где оно так удобно ложилось потом в правую руку.

Много лет назад, будучи еще младшими воинами, он и его друг Данут учились размещать так копья. Данут проиграл, и ему пришлось воткнуть копье слева, а в случае чрезвычайного положения он должен был перегнуться, чтобы выдернуть копье. Данут давным-давно погиб, а у Гейла до сих пор сохранилась привычка оставлять здесь копье.

Никто не видел короля, шедшего по лагерю. Он передвигался молча, как привидение, а уж если он не хотел, чтобы его видели, то буквально превращался в невидимку. Выйдя из лагеря, Гейл побежал на север. Его чутье подсказывало ему, что находится впереди, помогало обогнуть стаи затаившихся хищников и не наткнуться на дремавших травоядных. Только крошечные ночные создания замечали Гейла, но они не поднимут шума и не выдадут его.

Еще раньше Гейл заметил ближе к северу холм с плоской вершиной. Ему следовало принять много решений, и не хотелось отвлекаться на других людей. Он не мог думать в присутствии толпы народа. Души других людей тревожили его собственный дух.

Королева была в ярости, но этого он ожидал и знал, что это ненадолго. Она расстроится, когда узнает, что войны не избежать, но поймет, что на этот раз у Гейла нет выбора. На этот раз враги рядом.

Достигнув холма, Гейл быстро поднялся вверх по крутому обрыву, ощущая, как твердая почва прогибается под ногами. Землю здесь держала жесткая, упругая трава равнин. Она росла здесь тысячи лет, образовав дерн — плотный слой, сопротивлявшийся росту деревьев и плугу. Пока Гейл подымался, ему пришло в голову, что стальной плуг может справиться с жестким равнинным дерном. Эта мысль была не из радостных. Ему совсем не хотелось видеть фермеров, надвигающихся на его безграничные пастбища — естественное пристанище кочевников и скота.

Гассем никогда не будет думать о стальных плугах. С его точки зрения сталь — сырье для оружия и его будущих завоеваний. А вот мецпанцы не такие. Для их оружия много металла не требуется. Им сталь нужна для других целей, и они очень любят огромные фермы, на которых работают рабы. Гейл почти раскаивался в том, что нашел этот кратер с руинами и сталью. Но не в его стиле сожалеть о прошлом, которое нельзя изменить. Не верил он и в случайность своего открытия. Он знал, что был человеком необыкновенной судьбы, и стальная шахта каким-то образом была с ней связана.

Во всяком случае, сейчас у него были более неотложные проблемы. На вершине холма он повернулся лицом на восток, воткнул копье в землю и встал на одну ногу, ступней другой упершись в колено и положив руку на копье. Это была поза его соплеменников во время отдыха или наблюдения за стадами. Они специально выбирали возвышенности, чтобы хорошо видеть животных. Часами могли они стоять неподвижно, как статуи. Сторонний наблюдатель мог решить, что они впали в транс, но они были очень внимательны к малейшим изменениям и готовы в любую секунду начать действовать.

Расслабившись, в привычной для медитации позе, Гейл позволил мыслям течь свободно, не пытаясь их упорядочить, открывшись для духов земли, как он делал это, будучи ребенком. В те дни это было почти исступленное потакание собственным желаниям с единственной целью — извлечь из этого не вполне чувственное наслаждение. С тех пор его возможности полностью сформировались, как и сам Гейл, и теперь он использовал их для решения казавшихся неодолимыми проблем его королевского правления.

Пока он так стоял, почти не дыша, сердцебиение замедлилось до нескольких ударов в минуту, а перед внутренним взором возникла картина этого мира. Когда-то материк казался ему большим островом, который невозможно охватить взглядом. Потом он узнал о его размерах, королевствах, каждое в тысячу раз больше, чем его родной остров. Теперь он знал, как эти королевства примыкают одно к другому, объединяются для дружбы и соперничества. Сейчас он видел этот мир, как огромный кусок кожи с нарисованными на ней странами. На Запад, Юг и Восток — великие океаны. На Север — великое Неизвестное, холодное и неприступное.

На северо-запад, недалеко от берега, лежали Штормовые Острова, на которых он родился. На Западном побережье находился первобытный Ореках; к северу — огромная и слабая Омайа; а южнее — богатая, могущественная и развитая Невва. Все вместе составляло Штормовые Земли. К югу от Неввы, по южному краю континента, лежали Чива, Соно и Гран вкупе с несколькими незначительными мелкими королевствами. Потом Великая Река, разделяющая континент с севера на юг. К востоку от Реки находилось несколько старых королевств: Дельта, Аймизия и другие. И Мецпа. К северу, занимая обширное пространство пастбищ, лежало Королевство Равнин Гейла. Между его королевством и южными странами находились Отравленные Земли — Зона, Каньон — великая дикая пустыня, заселенная только небольшой кучкой кочевых народов, которых редко кто видел.

Теперь на Юге, как огромное пятно, расползлась Империя Гассема, а Мецпа поглощала юго-восток, эти двое образовали челюсти огромной пасти, готовой захлопнуться на равнинах и проглотить его королевство в один миг. Выхода не было, придется сражаться. Но как? Выбор невелик. Он мог начать битву сразу с двумя странами или мог сражаться с каждой по очереди. Сражаться одновременно с обеими — недальновидно. Таким образом, выбор сводится к одному: кто первый? Сначала следует подумать о знакомом противнике — Гассеме.

Он сосредоточился, и лицо Гассема проплыло перед ним. Гейл постарался отрешиться от старой ненависти, лежавшей между ними, от оскорблений и пренебрежения, садистских шуток, от которых он страдал в детстве. Таков был мальчик Гассем.

Мужчина, в чье лицо он смотрел, был другим. Гейл постарался подавить мысли о Лерисе, прекрасной юной девушке, которую он любил, изменившей ему с Гассемом. Что представлял из себя Гассем? Он был бессердечным самоуверенным чудовищем, проносившимся с одного острова на другой, завоевывая и объединяя народы, сплачивая их в пиратскую армию, совершавшую налеты на материк, мародерствуя и возвращаясь домой. Наконец Гассем решил, что ему нужна база на материке, и захватил невванский порт Флорию. В течение года он перевез туда с островов своих воинов, между делом построил могущественный флот, уничтожая страну и истребляя морскую экспедицию, возглавляемую отцом Шаззад. Потом туда прибыл Гейл, и его новая верховая армия вступила в свои первые настоящие битвы, объединившись с невванской армией, чтобы вытеснить Гассема из Флории и Неввы.

Гассем забрал свои корабли и отправился на Юг.

Там он заключил союз с королем Чивы, помогая тому подчинить мелких правителей Южных островов и континента, постоянно становясь сильнее, и однажды без предупреждения напал на бывшего союзника, в качестве приза захватив Чиву. Потом в молниеносном походе захватил Соно. Они представления не имели, что Гассем идет на них, пока в столицу не хлынул поток беженцев. Потом он атаковал Гран, как раз в разгар мирных переговоров. Теперь он подчинил их всех.

Таков был Гассем: алчный хищник, всегда голодный, всегда завидующий чужому богатству и силе. Он плел заговоры и сражался, говорил с другими монархами о чести и благородстве, совершенно не имея этого в виду, всегда играл на чужих страхах и надеждах на мир. И нападал он всегда, не имея никаких видимых причин для агрессии.

Гейл почувствовал дрожь, пробежавшую по позвоночнику. Он нашел ключ. Безрассудно сражаться с Гассемом на его условиях. Почему Гассем никогда не снаряжал серьезную экспедицию против своего ненавистного врага Гейла? Потому что Гейл был к этому готов. Гассем нападал на тех, кто этого не ожидал. Именно здесь, знал теперь Гейл, и был ключ к характеру и слабым местам Гассема: на него никто никогда не нападал!

Неожиданно Гейл понял, что уже встает солнце. Он был так погружен в духовный транс, что пропустил рассвет. И духи дали ему ответ. Теперь он знал, как можно победить обоих врагов. С кличем радости он метнул копье высоко в воздух, по всей его длине засверкал свет встающего солнца. Гейл поймал копье прежде, чем оно коснулось земли, и побежал вниз с холма.

Сонные сородичи, только что поднявшиеся навстречу новому дню, моргали в изумлении, видя своего почти нагого короля, бегущего по лагерю, резвого, как мальчишка, и сияющего, как мужчина, которому только что поведали, что его жена родила сыновей-близнецов. Добравшись до королевской палатки, Гейл увидел одного из вождей народа амси, околачивающегося рядом с группой младших воинов. Они приветствовали приблизившегося короля.

— Амата, сколько еще вождей прибыло сюда?

— Больше половины, Король-Дух.

— Этого достаточно. Обойди их всех. Я собираю в полдень военный совет. — Младшие воины с гиканьем побежали прочь. Через несколько секунд их гиканье раздавалось по всему лагерю. Гейл вошел в палатку и увидел жену, сидевшую в постели и стирающую сон с глаз. Она подняла на мужа взгляд, и был он суров.

— Я узнаю этот шум, — сказала она. — Это война. — Она вгляделась ему в лицо. — Ты опять был на холмах. Духи велели тебе идти на войну?

— Для этого я не нуждался в духах. Ночью я рассказал тебе, что выяснилось в Мецпе. У меня две возможности: я могу сражаться и выиграть или сражаться и проиграть. Я предпочту выиграть. — Он начал одеваться.

— Я заполучила тебя обратно для того, чтобы снова потерять? Наступит ли когда-нибудь мир?

— Сегодня ночью я узнал, как победить Гассема и при этом нейтрализовать Мецпу прежде, чем они объединят силы против нас. Если все получится так, как я предвижу, у нас наступит мир, быть может, до конца наших жизней.

— Это произойдет, только если Гассем погибнет.

— Почему бы ему не погибнуть вместе со своими воинами?

— Ты действительно думаешь, что можешь сделать это? — спросила она, ошеломленная.

— Это можно сделать. Это необходимо сделать. Уж лучше это, чем позволить Гассему захватить весь мир, лучше это, чем позволить миру погибнуть. Гассем и мецпанцы собираются всех остальных превратить в рабов. Я не позволю им этого сделать. Я превратил эти равнины в учебные площадки для маневров армии, какой мир еще не видел, и теперь я собираюсь воспользоваться этой армией. Никто не посмеет сказать, что это будет несправедливая война.

— Но она опять заберет тебя у меня! — заплакала королева. — А наши сыновья! Они тоже захотят отправиться на войну, и я не смогу остановить их!

— Ты и не должна, — мягко сказал Гейл, присаживаясь рядом с ней. — Как могу я требовать, чтобы младшие воины, тоже любимые своими семьями, рисковали своей жизнью на службе королю, если оберегаю от риска своих сыновей?

— Не можешь, — согласилась она. — Неужели нельзя обойтись без войны?

— Если бы это было возможно, я бы так и поступил, без колебаний. Но мира не будет, пока жив Гассем. А теперь и Мецпа стала угрозой, просто она не такая явная.

Были еще слезы, но королева не смогла изменить его решение. Гейла глубоко огорчали страдания королевы, но теперь ни он, ни она не могли контролировать события. У него не было выбора, разве что перестать действовать, но об этом не могло быть и речи.

* * *

В полдень Гейл взял копье и пошел через лагерь. По пути попадались только женщины, дети, купцы и путешественники, которые смотрели вокруг широко раскрытыми глазами, недоумевая, куда делись все мужчины. На краю лагеря он встретил сыновей и обнял Ансу.

— Ты избегал меня вчера, — пожурил он сына.

— Нет, я избегал мать. Она уже смирилась?

— Ей потребуется несколько дней, но все будет в порядке. Как только совет завершится, я хочу услышать обо всем, что случилось с тобой на Юге.

— Да, тебе это необходимо. Я узнал кое-что весьма важное, и Каньон может стать нашим союзником. — Потом он по-мальчишески улыбнулся. — Я сказал младшенькому, что к сегодняшнему дню у тебя будут ответы на все вопросы. Мы услышим об этом на совете?

— Может, ответы и не на все вопросы, но у меня есть план, как вытащить нас из затруднительного положения.

— Отлично! — сказал Анса. — И что это? Вылазка, чтобы похитить Гассема и Лерису?

— Нападение на тот город в Мецпе, где делают огненные трубки? — предположил Каирн.

— Когда сталкиваешься с подобной проблемой, нельзя мыслить узко, — сказал им Гейл. — Я имею в виду самую большую войну в истории. — Это заставило сыновей хранить молчание до тех пор, пока они не дошли до места совета.

За пределами лагеря стояла огромная палатка. Вокруг нее сидели многочисленные воины, прибывшие в лагерь по воле королевы, значительная часть военной мощи Гейла. Когда появились король и его сыновья, тысячи воинов вскочили на ноги и начали выкрикивать его имя, размахивая копьями, луками и мечами. Это были представители многих племен, объединенные своей преданностью королю-духу.

Они освободили проход, и Гейл прошел в палатку, сопровождаемый сыновьями. Внутри было довольно темно и душно, но совет должен быть закрытым, а воины снаружи проследят, чтобы никто не смог подслушать. Вызванные вожди почтительно стояли, пока Гейл шел на свое место, на складной стул, установленный на невысоком помосте. Когда он сел, сели все остальные.

— Мои сыновья — не вожди, — начал Гейл, — но я хочу, чтобы они присутствовали на совете.

— Это ваше право, мой король, — ответил Йохим, военный вождь народа мэтва.

— Весь прошлый год, и даже больше, — сказал Гейл, — мои сыновья и я путешествовали среди наших врагов. Многие из вас слышали от моего сына Ансы о его приключениях на Юге и о том, что он находился в плену у короля Гассема во время нападения на Соно. Сейчас мы услышим об этом подробнее. Вчера мой сын Каирн и я вернулись после пребывания среди мецпанцев, где я узнал, что даже сейчас они замышляют войну против нас и союз с Гассемом для осуществления своих планов.

Палатка взорвалась криками. Гейл подождал, пока они утихнут и начал рассказывать о своих приключениях в стране за рекой и о том, что удалось там узнать. Когда он описал армию солдат, вооруженных огненными трубками, раздались насмешливые крики. Многие вожди видели, как действует новомодное оружие, и оно не произвело на них впечатления. Гейл попытался объяснить, какие опустошения может произвести среди верховой армии организованная тактика и массированный огонь, но слова его были восприняты с изрядной долей сомнения. Он решил дать им время, чтобы до них дошел смысл сказанного, и продолжал описывать последние передвижения Гассема. Гассем — это было понятно, его ненавидели абсолютно все.

— Мы не можем допустить, чтобы обе эти силы напали на нас с двух сторон, поэтому я решил, что мы начнем сражение с одной из них.

Эти слова были встречены одобрительными восклицаниями.

— Мецпанцы! — закричал кто-то. — С ними справиться легко!

Все одобрили это.

— Нет! — сказал Гейл. — Мы отправляемся за Гассемом.

— Мой король, — вскочил на ноги Йохим, — от Гассема нас отделяет великая пустыня. Поход предстоит долгий и трудный, а когда мы доберемся до его территории, он уже будет ждать нас, его свежие воины против наших усталых людей и заморенных, томимых жаждой кабо. Наша армия — величайшая в мире, но при таких условиях она не сможет воевать. — Его слова освистали, а амси заявили, что мэтва, как всегда, чересчур осторожны. Гейл помахал рукой, требуя тишины.

— Мой вождь Йохим абсолютно прав, но я не предлагаю пересекать пустыню. — Наступила озадаченная тишина, и Гейл заполнил ее вопросом. — Вожди, что сделало Гассема великим? Как он пришел к своим победам?

Тишина продолжалась, затем встал старый седой вождь народа рамди.

— Гассем нападает, как длинношей, мой король. Его противник даже не знает, что он рядом. А потом раз — и чудовище уже победило.

— Совершенно точно, — сказал Гейл. — Он нападает, когда его жертва полусонная. Только мы и с нашей помощью невванцы сумели вытеснить его с уже занятой территории, и это было похоже на то, как пугаешь длинношея, чтобы он выскочил из своего панциря. Он рычит, оказавшись побежденным, а потом ускользает в поисках более легкой поживы. Он по-дружески разговаривает с безобидными народами, а потом без предупреждения атакует. Он атакует всегда. Вожди, никто никогда не нападал на Гассема! — вокруг что-то бормотали и кивали головами.

— Так вот, мои вожди, я предлагаю исправить это. Мы нападем на Гассема, неожиданно и без предупреждения! Мы навалимся на него раньше, чем он поймет, что мы там!

Все с энтузиазмом закричали. Он их зацепил. Слишком долго они живут без войны и полностью готовы к ней. А король, которого они боготворили, которому приписывали мистические силы, предлагал нечто исключительное.

— Мой король, — сказал Йохим, — как мы совершим это?

— Гассем собирается напасть на нас или заставить Мецпу напасть на нас, в точности, как Мертвая Луна хочет заставить Гассема сделать то же самое. Даже если Гассем поверит, что нападу я, он будет ждать нас с севера — легкую добычу, как предсказал Йохим. А мы не ударим с севера. Мы придем с запада.

Среди всеобщего замешательства первым ухватил смысл сказанного Йохим.

— Через Невву? — спросил он.

Гейл открыл поясной кошель, вытащил оттуда несколько бронзовых трубок и поднял их вверх.

— Это дожидалось меня. Письма от королевы Шаззад из Неввы. Она была обеспокоена моим долгим отсутствием и последними завоеваниями Гассема, а особенно слухами, что Гассем захватил стальную шахту. В последнем письме она сообщает, что Гассем снабжает своих воинов стальными наконечниками для стрел. Она понимает, что совсем скоро он вновь попробует захватить Невву.

— Сегодня я сам отправлю ей письмо. Я посоветую ей тихо мобилизовать свою армию и сообщу, что я приведу свою. Мы пройдем перевалами в Омайю, а оттуда — в Невву. Мы не будем задерживаться в Невве, их армия присоединится к нам по дороге. Мы нападем на войска Гассема на границе Чивы и пройдем сквозь эту страну, уничтожая его гарнизоны. Мы, всадники, будем ударной силой, разбивая его армию на поле боя. Невванцы будут заниматься медленной работой, вроде осады и ослабления его крепостей. Запомните, шессины и другие воины — передовые части Гассема. Они будут с ним на востоке. То, что он оставил в стране — местные рекруты, посредственные войска, которые упадут перед нами, как трава! Мы пройдем насквозь в Соно и отберем эту страну тоже, а потом поскачем в Гран. Мы скатаем его империю, как человек скатывает шкуру! Прежде, чем Гассем поймет, что находится в опасности, он лишится своей империи и увидит нас, скачущих на него! До сих пор он ничему не удивлялся. На этот раз — придется.

Теперь вожди рычали от восторга, глаза их блестели от новой героической перспективы. Единственный поход, который проведет их по большому полумесяцу, охватывающему половину мира!

— Мы прижмем его спиной к южному морю! — закричал вождь, плохо знающий географию.

— Это неплохо, — сказал Гейл. — Но альтернатива куда лучше.

Он опять озадачил всех.

— Что вы имеете в виду, мой король? — спросил один из вождей.

— Что сделал Гассем, встретив кое-кого и не сумев победить неожиданным нападением и свирепостью?

— Он бежал от нас! — вскричал вождь Амата.

Гейл улыбнулся.

— Готов поспорить, что он побежит снова. Где единственное место, куда он может бежать? — он подождал, пока остальные думали.

— В Мецпу! — закричал Каирн.

— И можно позаботиться о предполагаемом союзе, — завершил Гейл.

Теперь ликование стало всеобщим. Вожди, никогда не нуждавшиеся в дополнительных аргументах, чтобы принять участие в войне, были полностью на стороне Гейла.

Йохим встал и, потребовал тишины.

— Каковы будут приказы, мой король?

— Прежде всего, ни слова о наших планах, пока все воинство не соберется у подножия гор. Когда ярмарка завершится, купцы разбредутся по всему свету. Я не сомневаюсь, что у Лерисы среди них есть шпионы.

Они поймут: что-то затевается, но не будут знать, что именно. Я хочу, чтобы все передали вождям, которых нет здесь. Я хочу, чтобы вы собрали всех своих воинов, и они встретили меня у подножья первого перевала со всеми своими кабо и со всем снаряжением, готовые к величайшей и самой быстрой войне, когда-либо происходившей. Наши племена будут слагать о ней песни тысячелетиями!

В ответ на это раздались дикие крики. Когда все утихло, Гейл снова заговорил.

— Через перевалы надо пройти прежде, чем их занесет снегом. Это значит, что у нас не больше месяца. Времени терять нельзя.

Совет завершился. Никто не протестовал против войны, несмотря на ее грандиозный размах. Наоборот. Воины пришли в возбужденное состояние, понимая, что их ждет приключение, равного которому не упоминалось даже в древних легендах. Для них это было очередным доказательством того, что духи коснулись их короля, и им исключительно повезло жить в одно время с ним.

Покинув палатку, вожди пошли к своим воинам, предупреждая их не проявлять своего возбуждения перед чужеземцами. Для младших воинов это было нелегко, но они сумели сдержать себя.

Гейл и сыновья вернулись в королевскую палатку, где королева Диена осушила свои слезы и была полна решимости держать себя в руках. Они поели вместе, а после еды Анса рассказал отцу о том, что произошло с ним в прошлом году на Юге.

— Она помешана на том, чтобы вернуть себе юность, отец, — сказал Анса, — и считает, что Каньонцы могут это сделать. Очень странный народ эти Каньонцы, я так и не смог понять, действительно ли они чародеи. Но Фьяна совершает поступки, которые не кажутся естественными. Она вернула короля Грана с порога смерти. Причем поняла, что с ним происходит, просто дотронувшись до его лба.

— Сильно это ему помогло, — сказал Каирн. — Город, должно быть, теперь разрушен, и еще ни одна правящая семья не выжила после того, как Гассем захватил их.

Анса пожал плечами.

— Не могу сказать, что мне нравятся граниане. Они слишком чуждые нам. Но уж лучше они, чем Гассем и его орда. Подожди, пока увидишь его женщин-воинов, братишка. Это что-то из ночных кошмаров. Они палачи и людоеды, и шессины такие же, только выглядят поприличнее.

Гейл покачал головой.

— Из всего, что сделал Гассем, самое ужасное то, что он развратил наш народ. Шессины раньше, на островах, были благородными воинами-пастухами. У нас были суровые, но хорошие законы. Быть воином-шессином значило быть самым лучшим созданием под небесами. Теперь они тупые убийцы, питающие чудовищное самомнение и честолюбие Гассема. Как могли уважающие себя воины подчиниться этому человеку?

Диена фыркнула.

— Около пяти тысяч юных верховых глупцов собираются сделать то же самое ради тебя.

— Это не ради моей великой славы, — с непривычным пылом сказал Гейл. — Это ради того, чтобы спасти наш народ.

— Им это все равно, — ответила она. — Они идут, потому что этого хочешь ты, и еще — чтобы повеселиться.

Гейл вздохнул.

— Может, и так. Гассем и я — величайшее бедствие, обрушившееся на этот мир. Мы две стороны одной медали.

— Ты ничего общего с ним не имеешь! — воскликнул Анса. — К моему прискорбию, я встречал Гассема, и он — воплощение зла. Ты — единственная надежда мира, отец. Никогда не сомневайся в этом.

— А я встречал Мертвую Луну, — сказал Каирн. — Анса прав.

Королева печально улыбнулась.

— Я вижу, что осталась в одиночестве. Очень хорошо, идите и воюйте. Я останусь дома с дочерью, и мы будем считать луны до вашего возвращения.

— У нас есть немного времени, пока не соберется воинство, — сказал Гейл. — Я намереваюсь вернуться в холмы и заново познакомиться с Калимой.

— Превосходно, — сказала Диена. — Звучит так, будто к завершению вашей войны она уже вырастет и выйдет замуж.

— Ты преувеличиваешь. Война будет великой, и мы пройдем большие расстояния, но она будет стремительной. Я рассчитываю завершить ее в течение одного сезона. Мы пройдем через перевалы до того, как ляжет снег. Жди нас к следующему сезону дождей.

— Менее полугода, чтобы объехать мир? — спросил Анса.

— Надо напомнить дочери, — сказала Диена, — чтобы она никогда не выходила замуж за фантазера-воина, отмеченного духами.

 

Глава шестая

Лериса никогда не любила низменную прибрежную местность, но после стальной шахты все было прекрасным. Она следовала за своим супругом-завоевателем в любое место, и это жаркое, влажное, кишащее насекомыми болото было не самым худшим вариантом.

Помимо личной охраны с ней был эскорт местных пехотинцев. Маленькое, но непокорное королевство Тезас оставалось последней независимой страной между Империей Гассема и провинцией Мецпы Дельтой. Гассем легко мог захватить Тезас, но пока предпочел оставить буферное государство между своими землями и Мецпой. Как обычно, он заверял короля Тезаса в своих мирных намерениях, заявляя, что все свои территориальные завоевания он уже завершил и теперь желает только мира и братских отношений со своими соседями. Лериса сомневалась, что король был настолько глуп, чтобы принимать все это за чистую монету, но у него не было другого выбора, как только делать хорошую мину. Прежде, чем явиться сюда, Лериса написала ему в самых лестных выражениях, умоляя оказать им услугу и быть их проводником, дабы они в безопасности могли проследовать через его королевство. Он согласился и настоял на почетном эскорте из своих воинов.

Теперь она изучала этих воинов, и ей нравилось то, что она видела. Они были совсем не похожи на своих соседей гранианцев: выше, кожа бледнее, у многих голубые глаза, волосы от почти черных до светло-каштановых, черты лица угловатые и резкие. Они избегали ярких, цветных, украшенных перьями униформ своих соседей, одеваясь в кирасы из кожи рептилий поверх коротких, грязного цвета туник. Каждый нес высокий щит из ивовых прутьев и кожи, на поясах висели короткие мечи, а в руках они держали копья. Шлемы были из кованой бронзы, с болтающимися нащечниками и затыльниками, сделанными, как оказалось, из панциря черепахи. Обуты воины были в прочные сандалии с толстыми подошвами. Воины казались сильными и знающими свое дело, и с первого взгляда на них стало понятно, почему Тезас оставался независимым государством, несмотря на небольшую территорию и относительную бедность. Когда они попадут под иго Гассема, из них можно создать первоклассную тяжелую пехоту.

— Далеко еще? — спросила она тезанского офицера, ехавшего рядом с ней. Только кабо и позолоченный эфес меча отличали его от других.

— Не больше часа, — ответил он.

Тезанцы говорили на южном диалекте с таким сильным акцентом, что ей до сих пор было трудно понимать их. Все ее разговоры с этими людьми сводились к коротким простым предложениям. Он ехал, повернув лицо строго вперед, что сильно забавляло Лерису, она-то знала, что ему интересно посмотреть на легендарную королеву Империи Островов. Так он и останется в неведении о ее внешности, подумала она. Прибрежное солнце и тучи жалящих насекомых вынуждали ее путешествовать в широком одеянии для пустыни, дополненном густой сеткой, спадающей с полей шляпы до плеч. Он мог видеть только смутный намек на ее знаменитую красоту.

Лериса с облегчением вздохнула, завидев прибрежный город. Группы каменных домов с низкими крышами из тяжелого сланца, а за ними — бесконечная вода, долгожданное зрелище после стольких лет, проведенных в глубине страны.

— Прочные здания для такого маленького города, — казала она, произнося слова медленно и отчетливо.

— С моря приходят большие штормы, — пояснил офицер. — Они сносят все, построенное не очень прочно. Иногда даже камень недостаточно прочен.

Лериса кивнула. Она тоже родом из страны штормов. Оглядываясь вокруг, она видела следы сильных бурь, бушевавших недавно: вывернутые с корнем громадные деревья, поваленные леса с новыми ростками, пробивающими себе дорогу сквозь перепутанные стволы, ветви и корни. Вокруг полно вьющихся лиан, и всюду проникает зловоние от гниющих растений.

Они въехали в город. Городской стены не было, и он начинался сразу за обработанными полями. Их было не так много, и Лериса предположила, что местные жители живут в основном рыбалкой. Вдоль берега она видела перевернутые вверх дном лодки и сети, развешанные для просушки. Лериса с отвращением наморщила носик. Для ее народа рыба была запрещенной едой, и хотя Гассем давно отменил старые табу, Лериса не могла привыкнуть к мысли, что рыбу можно есть.

В городе имелась единственная каменная пристань, и возле нее пришвартовалось судно из широкого бруса, почти барка, но размером больше обычного. Вперед с приветствиями вышел богато одетый человек, ударом хлыста заставивший не меньше сотни рабов толпиться, чтобы загрузить ее багаж на борт корабля.

— Добро пожаловать, королева Островов Лериса. Я — господин Черная Река, и моя задача — в чем только возможно способствовать вашему путешествию. — Он потянулся, чтобы помочь ей спешиться, но она проигнорировала предложение и легко спрыгнула на землю, где два телохранителя тут же шагнули вперед и прикрыли ее с двух сторон.

— Ваш почетный эскорт ждет осмотра, королева Лериса, — сказал Черная Река.

— О, да, разумеется, — ответила она. — Я просто жажду скорее увидеть ваших знаменитых солдат.

Охрана выстроилась в две шеренги, у каждого поперек груди — огненная трубка. Лериса прошла вдоль шеренг, стараясь не рассмеяться. Они выглядели забавно в сравнении с тезанцами и вовсе уж чудно по сравнению с шессинами.

Однако каким-то образом мецпанцы использовали этих не-воинов, чтобы создать заслуживающую уважения империю. Как им это удалось?

Ее телохранители-шессины и не пытались скрыть своего презрения к мецпанским солдатам. Этого следовало ожидать. Но вот по мецпанским стражникам не скажешь, что шессины произвели на них впечатление, и это было абсолютно новым явлением для Лерисы.

— Мы будем готовы отчалить через час, Ваше величество, — сказал Черная Река. — Если вы изволите подняться на борт, то найдете там все, чтобы освежиться. Я знаю, что ваша поездка была долгой.

— Вы чересчур добры, — отозвалась она. — Как давно ей не приходилось ступать на палубу, с тех самых дней, как Гассем совершал свои пиратские набеги. Знакомые ощущения и запах просмоленного дерева успокаивали. Она заметила, что корабль оснащен широкими скамьями для гребцов, рассчитанными на необычайное количество рабов. Охрана мецпанцев поднялась на борт и разместилась вдоль бойниц в носовой и кормовой надстройках.

— Так много охранников? — спросила Лериса, усаживаясь на диване под навесом, расположенным на корме.

— Конечно, народу получается многовато, но, боюсь, это необходимо, — сказал Черная Река. Он щелкнул пальцами, и рабы торопливо расставили еду и охлажденное вино. — В последнее время на реке невероятно много пиратов. Мы-то думали, это уже в далеком прошлом.

— Как неудачно, — любезно сказала Лериса.

— Да. Мы не очень уверены, откуда они появились, но, похоже, недавно они окружили юго-западный мыс. Они могут быть из Соно, может, из Чивы. — Он сказал это нарочито нейтральным тоном.

— Флот моего мужа очистил старые пиратские убежища на островах и в прибрежных заливах. Может быть, они сбежали сюда за более легкой поживой? Убытки значительны?

— Весьма. Они высаживаются на берег в маленьких гаванях вроде этой, грабят их, проникают и вглубь территории. Если находят кабо, используют их, чтобы быстрее передвигаться. Они забивают скот, чтобы пополнить запасы провианта, кроме того, забирают деньги и рабов.

— Вы уже взяли кого-нибудь в плен, чтобы допросить? — Лериса выбрала небольшое пирожное с фруктами и с изяществом ела его.

— Еще нет. В последние годы мы занимались сухопутной армией, пренебрегая береговой охраной и флотом. Это следует исправить.

— Превосходная идея. — Она подняла чашку и восхитилась капельками воды, выступившими на ее поверхности. — Где вы берете лед в это время года?

— Зимой на большей части северных территорий озера замерзают. Лед распиливают на большие блоки, складывают в трюмы речных барж и покрывают опилками. Оттуда его сплавляют по реке в крупные города и в течение всего лета сохраняют в ледниках. Господин Мертвая Луна знал, что вы будете испытывать неудобства в этом климате, поэтому распорядился, чтобы я запас достаточное количество льда.

— Господин Мертвая Луна весьма предусмотрителен. — Она взяла кусок льда и потерла им лицо и шею, наслаждаясь холодными струйками, стекающими между грудями.

— Мой господин желает только, чтобы эта историческая встреча доставила удовольствие нашей высокопоставленной гостье. — По его жесту рабы подняли веера, и прохладный ветерок овеял Лерису.

Прихлебывая вино и лениво отщипывая кусочки пирожного, Лериса смотрела, как завершаются приготовления к отплытию.

Последние ее вещи исчезли в неглубоком трюме, рабы поднялись на борт и расселись на скамьях, где надсмотрщик привязал их за кольца на щиколотках к стержню, проходящему по всей длине скамеек.

Шессины тоже поднялись на борт и отдыхали на палубе, счастливые перерывом в долгом походе.

Лериса заметила, что на корабле не было мачты и парусов, и сказала об этом.

— Это гребное судно, — ответил Черная Река. — Когда рабов достаточно, а расстояния небольшие, для чего зависеть от ветра? Это судно хорошо, чтобы плавать вдоль побережья, или для однодневной поездки на остров недалеко от берега, а вообще оно может пройти по всей длине реки на веслах.

— Сила рабов — замечательная вещь, — согласилась Лериса, восхищаясь блеском солнца на загорелой коже гребцов. Похоже, здесь было множество рас, и некоторых она никогда не видела. — Мы завоевали столько стран, рабов уже давно избыток. Когда лишаешь права собственности старые правящие классы, обязательно заканчиваешь множеством рабов и несколькими владельцами.

— Мы придумали, как получать от них пользу, — сказал Черная Река. — Плантации — замечательные места, чтобы заставить работать большое их количество. Может быть, прежде чем уехать отсюда, вы пожелаете посетить некоторые прибрежные плантации. Это даст вам представление о том, как использовать избыток ваших рабов.

— Это будет неплохо, если позволит время. — Она не собиралась сообщать ему, до чего Гассем не переносит фермерство. Лучше он использует рабов, чтобы учиться метать в них копья.

Наконец все приготовления завершились, и корабль отвалил от пирса. Тезанский эскорт отдал салют, и Лериса в ответ наклонила голову.

Пронзительно заверещал свисток, и весла коснулись воды, увлекая корабль все дальше от берега.

Более сложная серия трелей, весла с одной стороны гребли к себе, с другой — от себя, разворачивая корабль вокруг своей оси, пока его нос не уставился в открытое море. Нагой раб с коричневой кожей, стоящий под кормовой надстройкой, начал монотонно стучать в барабан. В ритм ударам весла медленно опускались и поднимались, и тяжело нагруженный корабль вышел в море.

Стоило им покинуть залив, как корабль начал знакомо раскачиваться. Лериса радовалась, что плавание будет коротким. Большинство ее телохранителей не выходили море с тех пор, как еще детьми покинули острова, и через несколько часов наверняка начнут страдать от морской болезни.

Спустя час впередсмотрящий что-то прокричал. Черная Река быстро прошел к носовой надстройке, потом вернулся с сообщением к Лерисе.

— К нам под парусами приближаются два странных корабля, — сказал он. — Это могут быть пираты. Но не стоит волноваться. Мы покажем им зубы, и они побегут от нас.

— Я ничего не боюсь среди своих шессинов, — ответила она.

— Все же, Ваше величество, стоит спуститься вниз. У них могут быть луки. Они успеют выпустить несколько стрел, которые долетят до палубы прежде, чем мы погоним их прочь.

— Ерунда. Я участвовала в большем количестве битв, чем ветераны вашей армии и никогда не пряталась от противника.

Черная Река улыбнулся.

— Я вижу, ваша репутация королевы-воина по-настоящему заслуженна. Очень хорошо, но пусть несколько человек стоят рядом, закрывая вас щитами.

— Мои телохранители весьма искусны в этом, — заверила его королева.

— Тогда я должен идти и проследить за приготовлениями.

Когда он ушел, Лериса обратилась к телохранителям на островном диалекте.

— Оставайтесь там, где вы сидите. Настоящей битвы не будет. Я не хочу, чтобы с тех кораблей заметили на борту шессинов, поэтому не показывайтесь сами и не показывайте свои черные щиты. Двое возьмут щиты у матросов и прикроют меня. Я хочу посмотреть на происходящее.

Расстроенные, что настоящей битвы не будет, воины повиновались. Двое вернулись обратно с длинными ярко раскрашенными щитами. Королева поднялась с дивана и увидела два парусника, быстро приближавшихся с юга. Низкие, стремительные суда с косыми треугольными парусами имели явное преимущество в скорости по сравнению с гребным судном, которое могло двигаться быстрее только в рваном ритме.

Тем временем на носу их судна что-то происходило. Крышку люка сдвинули, и солдаты с матросами вытаскивали лебедкой на палубу что-то тяжелое. Постепенно показался странный предмет.

Короткая и широкая труба длиной не менее восьми футов была сделана из белой керамики, как и огненные трубки у солдат. В отличие от них эта была стянута полосами толстой бронзы с интервалом в фут, а один конец закрывала бронзовая крышка. Странный предмет подняли на правый борт, уложили на массивную деревянную раму и основательно закрепили. Передний конец трубы был открыт, и команда солдат деловито заполняла ее чем-то, утрамбовывая длинным шестом.

Лериса видела огненные трубки раньше и поняла, что это готовится к стрельбе какая-то огромная труба. Неужели эта штука может уничтожить корабль? Те, другие, быстро приближались. Она понимала, что может заставить их убраться прочь, просто показавшись сама или заставив встать телохранителей. В конце концов, это пираты Гассема. Но ей было любопытно посмотреть, как будут сражаться с парусниками, и не хотелось объяснять, почему пираты раздумали нападать на нее или шессинов.

Не было никакого вступления. Как только пиратское судно оказалось в пределах досягаемости, их стрелы полетели в сторону мецпанской барки. Несколько первых не долетели и ударились о борт.

— Огонь! — закричал Черная Рука.

Раздался грохот — группа солдат выстрелила, как один человек. Они отступили от поручней, на их место встала новая шеренга и выстрелила точно так же. Шессины ухмылялись и улюлюкали, закрывая уши от оглушительного грохота огненных трубок. Лериса увидела, что возле поручней беспрерывно стреляли, в то время как остальные за их спинами перезаряжали оружие. Очень умный способ использовать эти трубки. Солдаты делали это с какой-то механической регулярностью, лица их ничего не выражали. Никаких страстей воина, только покорность воле офицеров. Лериса не могла сказать, был ли какой-нибудь эффект от стрельбы — пиратские корабли неумолимо приближались.

Солдаты отпрыгнули от громадной огненной трубы, когда офицер вытащил что-то из поясного кошеля и поместил это в углубление позади трубы, наверху бронзовой крышки. Лериса поняла, что это запальный заряд вроде тех, что использовались в огненных трубках, которые она видела. Офицер отступил назад и дернул за шнур. По капсюлю ударил боек, раздался громовой удар: самый громкий звук, слышанный когда-либо Лерисой, и достаточно громкий, чтобы заставить ее содрогнуться. Часть шессинов распростерлась на палубе, сбитая с ног сильным толчком. Несмотря на потрясение, Лериса увидела фонтан воды, поднявшийся прямо перед носом переднего пиратского корабля.

Команда странного орудия немедленно заново зарядила его. Офицер сделал что-то с клином под казенной частью, очевидно, поднял или опустил трубку. Снова все отступили. На этот раз Лериса плотно зажала уши руками. Это значительно уменьшило шок от грохота чудовищного орудия, и, когда оно выстрелило, она, не отрывая глаз, смотрела на пиратский корабль.

Тот был уже рядом, достаточно близко, чтобы разглядеть лица у носовых поручней. Бородатые люди на корабле кричали и размахивали оружием. На этот раз через мгновение после громового грохота огненной трубки Лериса увидела, как часть поручней взорвалась тысячью щепок, и куски человеческих тел взлетели в воздух среди фонтанов крови. Затем облако белого дыма затянуло эту картину. Когда дым рассеялся, она увидела, что с носа парусника исчез форштевень, как будто гигантское чудовище откусило часть корабля. Судно разворачивалось, ему хватило одного этого выстрела. Позади него второй пират приспустил парус, позволяя мецпанскому кораблю пройти мимо.

Мецпанская команда и солдаты подняли громкий крик, делая непристойные жесты. Некоторые матросы подошли к поручням и, смеясь, обнажали ягодицы. Люди Лерисы выглядели угрюмыми и подавленными. Им не нравились такие сражения. В этом было что-то недостойное воинов, хотя крови пролилось много.

Черная Река вернулся, потный и улыбающийся.

— Надеюсь, Ваше величество, с вами все в порядке? Я прошу прощения, мне следовало предупредить вас о грохоте, с непривычки это может оказаться болезненным.

Лериса улыбнулась — совершенно очевидно, что он специально не сказал ей об этом, надеясь ошеломить новым могущественным мецпанским механизмом.

— Это жуткое оружие. И представление захватывающее. Оно может потопить корабль?

— Потребуется ядро больших размеров. Но для убийства людей на палубе оно замечательно. Фокус в том, чтобы поразить поручни или фальшборт и позволить разлетевшимся обломкам довершить разрушение. — Лериса отметила, что он ни слова не сказал о том, есть ли у них оружие, могущее уничтожить корабль.

— Пожалуйста, расслабьтесь и наслаждайтесь путешествием. Мы прибудем на остров не позже, чем через час. Возможно, его уже видно. — Когда он ушел, Лериса обратилась к шессинам, стоявшим рядом.

— И что вы думаете об этом?

— Так не сражаются, моя королева! — сказал один из них. — Что же это за битва, если ты не видишь крови врага на своем копье? Это грохот и дым, но, похоже, людей убивает, как в настоящей битве.

— Ладно, не беспокойтесь об этом. Пираты удрали, потому что тоже не привыкли к такому. Вы видели, как долго надо готовить эту шумную и дымную штуку. Пираты могли бы забраться к нам на борт раньше, чем эти снова смогли бы выстрелить, просто не подумали об этом. А мы — не забудем.

— А те, другие, — сказал еще один шессин. — Как они пользовались огненными трубками — это тоже не сражение. Это как… как… — Он выразительно помахал копьем. — … как работа!

— Я думаю, нам не приходится бояться этих солдат, — заверила их королева. — Их оружие годится только для того, чтобы слабые мужчины почувствовали себя немного сильнее. — Слова ее звучали уверенно, но в глубине души Лериса этой уверенности не чувствовала. То, что она увидела, испугало ее. На борту баржи находился всего лишь почетный эскорт с единственной большой огненной трубой. Вся армия может оказаться куда более стойким врагом, чем они встречали до сих пор. До сих пор она полностью доверяла Гассему и его непобедимым воинам. Теперь ее мучали сомнения.

Лериса решительно их отмела. Неподходящее время для подобных мыслей. Ей придется встретиться с возможным врагом, и она не может позволить себе быть слабой. Королева села на диван, вытащила из седельной сумы маленькое зеркальце и начала прихорашиваться.

* * *

Корабль вошел в маленький залив. Луг встретил их яркими павильонами. Три других судна уже прибыли и встали на якорь на глубокой воде. Барка медленно приблизилась к берегу, гребцы опустили весла в воду и табанили, все замедляя движение, так что когда дно задело песок, ощутился только легкий толчок. Спустили длинные сходни, и воины-шессины сбежали на берег, выстроившись в две линии в сторону луга.

Полк почетных стражей стоял за шессинами, а в его центре находилась группа людей в цивильном. Лериса, стоявшая сейчас на трапе, не знала, кто из них — Мертвая Луна. Кто бы он ни был, она произведет на него впечатление. Так было всегда. Она спустилась по сходням, прошла между шеренгами шессинов. Глаза мужчин впереди расширялись по мере ее приближения. Лериса распахнула дорожный плащ, он ниспадал с ее плеч, как пелерина. Вокруг талии она обернула пояс из алого шелка в три дюйма шириной, его концы в виде кисточек болтались на уровне колен спереди и сзади. Пояс и большое количество драгоценностей составляли все ее одеяние. Человек в богатой серой одежде выступил вперед.

— Мецпа приветствует вас, королева Островов Лериса. Я — господин Мертвая Луна, Старейшина Ассамблеи Великих Мужей.

Она улыбнулась и пожала протянутую руку.

— От себя лично и от имени моего мужа, императора Гассема, приветствую вас. — Она увидела, как Мертвая Луна слегка моргнул, услышав титул императора, присвоенный пирату и варвару Гассему, но никто не заслуживал этого титула больше, чем ее муж.

Мертвая Луна взглянул на двойную шеренгу ее воинов.

— Я вижу, шессины действительно настолько красивы, как об этом гласит молва, но их красота меркнет перед красотой их королевы. — Он пригласил Лерису в большой павильон, полный диванов, подушек и драпировок.

— Конечно, вы можете предпочесть свою собственную палатку, но, если она чересчур мала, этот павильон в полном вашем распоряжении. Располагайтесь.

— Вы весьма великодушны. Но я, конечно, не премину этим воспользоваться.

Интересно, имеются ли в павильоне возможности для шпионажа, подслушивания или убийства?.. Как бы там ни было, шатер выглядел очень удобным, и Лериса все равно не собиралась совершать здесь глупых поступков.

Представители мецпанской власти вышли, дав ей возможность устроиться и отдохнуть перед запланированным на вечер банкетом. Она расставила телохранителей и расположилась среди подушек, пока устанавливали ее палатку. На низких круглых столиках стояли графины с охлажденным вином, вазы с фруктами и блюда с легкими закусками. Лариса не собиралась одурманивать себе голову вином перед важной встречей или оскорблять хозяев отсутствием аппетита на банкете, поэтому просто не обратила внимание на эти соблазны.

Она закрыла глаза и стала вспоминать дневной бой, эту весьма агрессивную стычку. То, что она видела, тревожило ее, но Лериса не сомневалась, что Гассем быстро найдет способ нейтрализовать эту угрозу. Она была счастлива, что мецпанцы обеспечили ей такую большую почетную охрану. Полка должно хватить, чтобы устроить для нее демонстрацию, могущую ответить на волнующие ее вопросы.

А если Мертвая Луна начнет колебаться по поводу демонстрации оружия — что ж, ей придется поработать. Еще не родился тот мужчина, которого она не смогла бы заставить сделать то, что ей нужно.

* * *

Когда изможденный королевский гонец, шатаясь, вошел в королевские покои, королева Шаззад выхватила футляр для писем из его рук раньше, чем он успел выдавить из себя приветствие. Он постоял еще несколько секунд и рухнул у очага. Королева, не обращая на него внимания, сломала печать и вытащила свернутое в трубку письмо.

Ее дамы напряженно ждали, пока королева скользила взглядом по строчкам, ее лицо становилось все бледнее. Две кинулись к ней с креслом, и королева упала в него, как будто кости ее превратились в желе.

— Плохие новости, Ваше величество? — прошептала госпожа Зийна.

Шаззад собралась с силами.

— Зийна, останься со мной. Остальные покиньте нас. Заберите его. — И она указала на лежавшего без сознания гонца. Двое слуг вытащили его, а дамы, кланяясь, вышли и закрыли за собой дверь.

— Я спасена, Зийна, — сказала Шаззад. — Король Гейл идет к нам!

Нервный шок оказался настолько сильным, что она даже не смогла выдавить из себя улыбку. Все внутри пело от счастья, но тело отказывалось повиноваться. Так долго прожила она в страхе, что потеряет государство, столь любовно воссозданное из руин, оставленных ей отцом, боясь довериться высшим советникам, замечая везде следы государственной измены. Но теперь Гейл идет сюда! И вся его армия.

— Это чудесная новость, Ваше величество, — сказала Зийна. И затем: — Ах, Ваше величество, а что он, собственно, собрался делать?

— Я не знаю. Он не доверил этого письму, но одно мне известно — он никогда ничего не предпринимает, не решив, что и как он собирается делать. — Так, может быть, все будет хорошо, Ваше величество?

— Что-то не очень ты рада, — сказала Шаззад, задетая такой прохладной реакцией.

— Ну, Ваше величество, когда чужеземный король входит в твою страну со своей армией, это часто заканчивается вторжением.

— Что? Ты же знаешь, что король Гейл всегда был моим другом!

Зина разгладила на коленях платье.

— Конечно, Ваше величество. Но все меняется.

Шаззад уставилась на нее.

— Если бы он захотел вторгнуться в мою страну, не стал бы присылать письмо с сообщением о своем появлении.

— Конечно, Вашему величеству виднее.

— Это верно. Ты можешь идти, Зийна. И скажи, что я сегодня вечером собираю совет. — Дама встала и с поклоном вышла. Шаззад долго смотрела на дверь в каменном молчании. Теперь придется наблюдать и за Зийной.

* * *

Советники определенно были в затруднении. Королева не стала читать им все письмо, сообщила только часть его содержания.

— Мы можем ожидать короля Гейла на территории Неввы в течение месяца, — сказала она, покончив с письмом.

— Моя королева, а каким путем он собирается прибыть? — спросил Бардас.

— Он не говорит этого в письме, — солгала она. — Я думаю, мы легко узнаем его, когда он здесь появится.

— У жителей равнин характерная внешность, это уж точно, — сказал Бардас. — Но что касается мобилизации наших сил, это все же чересчур поспешно…

— Нет, это чересчур медленно. Я требую начать тотчас же. Король Гейл особенно категоричен этот счет, а я не помню, чтобы он когда-то ошибался в своих военных решениях. Я требую следующего: должно быть тихо и осторожно, как на обычных учениях, поэтому шума не поднимайте, но это должно быть сделано.

— Как скажете, Ваше величество, — кланяясь, сказал Бардас.

Она отдала все распоряжения, убедилась, что сопротивление советников подавлено ее волей и отправила их выполнять приказы. Потом села и стала ждать. У нее имелись свои доверенные люди. Этой же ночью они привели к ней троих гонцов; все трое были посланы к Гассему с сообщением о прибытии Гейла. Шаззад быстро выбила из них имена хозяев.

Прежде, чем настало утро, всех троих арестовали, приговорили и казнили. Двое были советниками, один из них — Бардас. Третьей оказалась госпожа Зийна. Больше предателей быть не должно.

 

Глава седьмая

Переход по горам, как всегда, шел медленно. Больше не было тех лишений, что раньше, потому что Гейл давно устроил станции с провизией и водой на некотором расстоянии друг от друга. Воздух был морозным, но снег еще не выпал. Гейл отправлял армию поочередно полками, чтобы не устраивать столпотворение на узких дорогах. Вожди хорошо знали свое дело, поэтому полки не пересекались.

Сам король ехал с передовым отрядом. Это место военачальника, и ему придется сглаживать все шероховатости по мере продвижения вперед. Зная, как независимы правители Омайи, он решил не сообщать королю о своем появлении.

У западного основания перевала Гейл подождал, пока подтянется весь отряд, и направился в сторону ближайшего пограничного кордона.

Они приблизились к заставе маленького грязного форта, и часовой сначала уставился на них, а потом кинулся в форт. Через несколько минут показалась внушительная фигура, пытаясь застегнуть плохо сидящую кирасу, позолоченный шлем блестел под утренним солнцем.

— Это кто, король Гейл? — сказал человек, когда Гейл приблизился. — Мы не готовы встречать коронованных особ. Нам никто не сообщил, что вы прибудете! — В своем изумлении чиновник забыл про титулы.

— Я очень спешил, — успокаивающе сказал Гейл. — Боюсь, это я не сообщил своему собрату-королю о появлении на его территории.

— Это против правил, сударь, просто против правил!

— Я знаю и прошу прощения. В качестве извинения я привез богатые подарки вашему королю, и, разумеется несколько подарков для вас, чтобы загладить причиненные неудобства. — Он хорошо знал жителей Омайи.

— А, ну, хорошо, в таком случае его величество король не скажет, что ваше появление было крайне неуместно. Он знает, как поступить, если собрат-монарх очень спешит. Ведь это крайняя необходимость, сударь, не правда ли? С вами много войска, я вижу. — И он с подозрением взглянул на длинные шеренги верховых.

— Со мной очень много войска, по правде говоря, шестьдесят пять полков.

У чиновника буквально отвисла челюсть.

— Это, должно быть, почти вся ваша армия! Это вторжение?

— Нет-нет, ни в коем случае. Мы собираемся устроить совместные учения с невванцами. Мой добрый друг, королева Шаззад, согласилась на большие учения, чтобы убедиться, что наши армии по-прежнему хорошо взаимодействуют.

— Очень, очень мудро, — бормотал бледный, как смерть, чиновник. Из-под шлема струйками стекал пот. В последний раз, когда Невва и равнины объединили силы, они едва не раздавили армию Омайи, неосмотрительно решившую поддержать Гассема.

— Я думаю, мои подарки с легкостью покроют стоимость нашего фуражирования при пересечении вашего королевства. Я сообщу королю Умасу…

— Нет, теперь у нас король Лузо, Ваше величество, — поправил чиновник.

— Хорошо, королю Лузо, — Гейл никак не мог уловить, который из братьев или кузенов занимал трон Омайи, а кто уже был сослан или сидел в тюрьме, то запутывало ситуацию еще больше — они редко убивали друг друга, поэтому один и тот же человек мог носить корону несколько раз в разные годы. — Я сообщу ему о своих намерениях и одновременно передам дары. Безусловно, пока он все это получит, мы уже покинем Омайю.

— Он будет признателен, я уверен, — сказал чиновник.

Гейл поехал со своим отрядом дальше. Он назначил место встречи на территории Омайи, недалеко от границы с Неввой, на земле одного из местных аристократов, получавшего от Гейла жалованье, чтобы всегда иметь хороший запас дров и сохранять обширные пастбища нетронутыми как раз для случаев, подобных этому. Это частное дело они решали между собой, не беспокоя по таким мелочам короля Омайи.

Анса и Каирн скакали позади отца. До сих пор им не приходилось отправляться на войну, и их впечатлила не только исключительная численность армии, но и организованность, и дальновидность, оказывается, присущие Гейлу. Какими бы мистическими способностями он ни обладал, во всем, что касалось передвижения армии, он оказался крайне практичным. Гейл знал все имена и особенности каждого феодала, чьи земли приходилось пересекать, и каждому вез соответствующий подкуп.

— Никогда не думайте, что все люди одинаковы и делятся на друзей, врагов и неприсоединившихся, — объяснял он сыновьям. — Одни — просто алчны. Это относится к большинству омайских владельцев, и с ними легко иметь дело: давайте им деньги и драгоценности. Другие чересчур щепетильно относятся к вопросам чести, и нужно знать, чем их можно ублажить. Иногда достаточно побольше любезностей и уважительного отношения. Хуже всех те, кого легко купить, а потом они вдруг отказываются от сделки.

— И как ты поступаешь с этими? — спросил Каирн.

— Напоминаю, что обратно пойду через их же земли. Если они предадут меня, им придется об этом пожалеть.

Они пересекли Омайю без происшествий. Населения там не много, зато дичь водилась в изобилии. Охотники снабжали их свежим мясом на каждом вечернем привале. В стране было множество небольших источников с прекрасной водой. Добравшись до места встречи, они разбили лагерь и стали ждать остальных.

Через два часа подошел еще один полк, и так они подходили один за другим в течение пяти дней.

Каирн и Анса не могли не глазеть на такое количество воинов, собранных в одном месте. Каждый привел с собой столько сменных кабо, сколько смог. Самый бедный воин имел не меньше трех. Вожди привели по десять и больше. Вся толпа во время движения казалась огромным стадом кабо с верховыми где-то вдалеке. Дав два дня на отдых и кормежку животных, король Гейл приказал выступить дальше.

Они достигли границы Неввы, и Гейл увидел знакомое лицо среди встречающих его военных. Седой, покрытый шрамами ветеран протянул узловатую руку, и Гейл пожал ее.

— Добро пожаловать, король Гейл, — сказал старик.

— Ты оказываешь мне честь. Позволь представить моих сыновей, Ансу и Каирна. Парни, это Его высочество генерал Харах, принц-консорт Неввы.

— Они похожи на тебя, Гейл. Я завидую тебе. У нас с Шаззад никогда не было детей.

— Они благословение, и не только мое, — заверил его Гейл.

Его представили остальным встречающим, и он внимательно наблюдал за ними. Во всяком случае, они выглядели достаточно компетентными, хотя с его точки зрения, разряжены сверх всякой меры — богато украшенные униформы, позолоченное оружие и доспехи. Он знал, что Шаззад не держит при себе несведущих людей, но в любом случае не собирался задавать им важных вопросов.

— Как идет мобилизация? — спросил Гейл, когда они направились к столице.

— Полным ходом. Северные гарнизоны уже опередили нас. Они все собрались в столице, и западные тоже. Южные войска присоединятся к нам, когда мы выйдем из Казина на юг, и к моменту, когда мы достигнем чиванской границы, вся армия будет в сборе.

— Вы сумели сохранить все в тайне от Гассема?

— Поймали шпионов и гонцов на месте преступления, — сказал Харах. — И тех, кто послал их, тоже поймали. Теперь я уверен, что Гассем с Лерисой ничего не заподозрили.

— Это хорошо, — одобрил Гейл. — Внезапность решает все.

— Так и получится, — заверил его Харах.

Ехали быстро, но не слишком. Гейл не считал правильным замучить людей и животных раньше, чем начнется битва. Будет достаточно тяжело в самом бою.

Вид Казина, столицы Неввы, потрясал. Высокие и величественные стены озаряло заходящее солнце. Сам город располагался на берегу широкого залива, и многие люди Гейла впервые в жизни увидели океан. Поля, окружавшие прибрежную часть города, превратились в большой лагерь, белый от палаток и дыма тысяч костров.

Когда до городских стен осталось с полмили, ворота отворились и королева Шаззад выехала им навстречу. Гейл распорядился насчет размещения людей и животных и поспешил к ней навстречу в сопровождении обоих сыновей.

Монархи обнялись под радостные крики горожан и бок о бок поехали в город.

— Нечасто мне удается быть такой счастливой при виде тысяч варваров, собравшихся под моей столицей, — сказала Шаззад.

— Твои подданные ликуют, но не так бурно, как в прошлый раз, — заметил Гейл.

— В прошлый раз ты был спасителем, — сказала она, — а сейчас они не очень понимают, зачем ты здесь и что происходит.

— Они должны радоваться, что мы избавим их от угрозы в лице Гассема.

— Верно, но лучше не обременять их знанием заранее.

— Я так понял, что некоторым не хватило терпения, — сказал Гейл, — и ты проредила ряды своего Совета и высшего командования?

— Пришлось заняться домашней уборкой, — мрачно ответила она. — Нет ничего лучше перспективы гибельной войны, чтобы понять, кто друг, а кто враг. Чистка время от времени полезна для страны, в тоже время и огорчает. Пришлось казнить нескольких друзей.

— Какие же они друзья, если предали тебя? — спросил Гейл.

— Ни у одного монарха нет истинных друзей, — ответила она, — и я привыкла лелеять миражи.

Они подъехали ко дворцу и спешились, чтобы подняться по длинной церемониальной лестнице, в то время как толпы радостно приветствовали их. Несмотря на все проблемы с Советом и военачальниками, Шаззад была самым популярным правителем за все годы существования Неввы.

— Гейл, ты приводишь меня в уныние, — сказала Шаззад, когда они вошли в прохладную тень дворца.

— Это почему? — не понял он.

— Ты, Гассем, Лериса — все шессины приводят меня в уныние. Я женщина средних лет, а ты по-прежнему выглядишь таким же юным воином, которого я встретила так много лет назад. Я слышала, что и Лериса все так же прекрасна, и Гассем ведет своих воинов в бой бегом, а мой муж стонет и морщится, просто слезая с кабо.

Гейл улыбнулся.

— Годы настигают всех нас. Некоторым удается держаться чуть дольше, чем другим, а ты по-прежнему знаменита своей красотой.

— Спасибо за твои слова, даже если ты лжешь. Ладно, у нас впереди куда более важные вопросы. Боюсь, тебе придется выдержать банкет, это обычай. Потом соберем военный совет со старшими командирами.

— Карту приготовили? — спросил Гейл.

— Как ты просил. Художники работали дни и ночи. Она занимает большую часть пола в комнате совета.

— Хорошо. Чоула всегда подчеркивал важность хорошей карты.

Шаззад улыбнулась.

— Старый добрый Чоула умер несколько лет назад. Он учил чтению и письму три поколения невванских монархов.

— Он и меня учил, — сказал Гейл. — Я очень опечалился, услышав о его смерти. Он был хорошим другом.

Пока они разговаривали, Анса и Каирн расхаживали за спинами старших, с интересом рассматривая дворец. Года два назад они бы ходили с широко распахнутыми глазами, в восторге от его великолепия, но оба уже успели поездить и увидеть, что такое большие города. Хотя они еще никогда не бывали среди людей, так тонко чувствующих прекрасное. Картины и мозаики были превосходны: высокого качества и в хорошем вкусе.

— Ты и твои сыновья готовы поселиться во дворце? — спросила Шаззад.

— Мы благодарим тебя, — ответил Гейл, — но среди нас считается — созвал армию, значит, ты на войне, и мы должны располагаться биваком вместе с армией.

— Очень хорошо, но у меня есть покои для вас на время, что вы находитесь во дворце и проводите совещания. — Она провела их в покои, занимающие целое крыло дворца, и оставила, дав возможность принять ванну и переодеться к банкету.

— Банкет будет великолепный, но утомительный, — сказал Гейл сыновьям, пока они блаженствовали в огромном бассейне с горячей водой. — Посещать подобные мероприятия — тяготы королевской власти. Не пейте много и не спускайте глаз с наших офицеров. Я не хочу неподобающего поведения.

— Как мы сможем запретить вождю амси выпить столько, сколько он пожелает? — спросил Анса.

— Шепните ему на ухо мое имя. Обычно это помогает. Если он начнет ссориться с невванцами, набросьте на него удавку и вытащите из зала. Я за него извинюсь.

— А почему королева Шаззад правит одна? — поинтересовался Каирн.

— Потому что никому не может доверять, — ответил Гейл.

— Из того, что она сказала, я понял — лучше не навлекать на себя ее подозрений. В ее руках королевская власть, но не похоже, чтобы это сделало ее счастливой.

— На троне ее удерживает чувство долга, а не удовольствие. Она — великая женщина.

* * *

Банкет и в самом деле оказался долгим и утомительным. Тарелки с едой все приносили, даже когда никто больше не мог проглотить ни кусочка. Их развлекали акробаты, жонглеры и танцоры, но гости больше думали о войне и не могли оценить их искусство по достоинству.

Наконец королева Шаззад разрешила всем удалиться и прошла вместе с членами совета и военными офицерами в комнату для военного совета, просторное помещение со скамьями, расположенными по периметру. На полу художники нарисовали огромную карту, в деталях изображавшую все южные страны от южных провинций Неввы до Пролива Аймизии и мецпанской провинции Дельта.

Раздались одобрительные возгласы собравшихся, умевших ценить хорошие карты. Все вошедшие получили небольшие копии этой же карты, нарисованные на пергаменте. Шаззад села на трон, а Гейл разместился рядом с ней на втором троне, на дюйм ниже, чем у королевы.

— Мои офицеры, — начала она, — и славные военные вожди армии короля Гейла, мы собрались здесь, чтобы спланировать грядущий великий поход. Пиратская империя Гассема превратилась в недопустимую угрозу всему миру, особенно теперь, когда Гассем захватил стальную шахту моего собрата-короля. И раньше Гассем был угрозой, но теперь, с неограниченным доступом к стали, этого терпеть нельзя. Целью нашего похода станет уничтожение этой угрозы навсегда! — Раздались приглушенные аплодисменты.

— Я уступаю место королю Гейлу, и он объяснит вам, как мы уничтожим тираническую незаконную империю Гассема.

Раздались аплодисменты в адрес Гейла, поднявшегося с трона и подошедшего к карте на полу.

— Господа, — начал он без вступления, — я не буду утомлять вас речами. Все необходимые решения уже приняты на самом высоком уровне. Осталось только рассказать о самом плане и выполнить его. Когда я закончу, можете задавать мне любые вопросы. Королева Шаззад доверила мне всю полноту военной власти над нашими объединенными армиями. — И он прошел к части карты, изображавшей южную границу Неввы.

— Эта карта отображает театр военных действий для нашего похода. — Раздалось удивленное бормотание. — Да, мы будем сражаться на всей этой территории.

— За один поход? — спросил кто-то.

— Король Гейл ответит на вопросы после своего рассказа, — оборвала его Шаззад.

— Вопрос понятен, — сказал Гейл. — Да, это будет величайшая военная кампания, когда-либо предпринимавшаяся, она превосходит все, что совершил сам Гассем.

Скептики были в нерешительности, остальные начали заражаться энтузиазмом.

Это приключение обещало честь и славу, которым не найти равных.

— Через несколько дней вся армия соберется вот здесь, — Гейл показал на палец ноги, почти соприкасавшийся с границей империи Гассема. — Это граница бывшего королевства Чива. Мы расположимся лагерем на расстоянии нескольких миль от границы. Первое, что увидят стражи границы — мои верховые отряды, несущиеся на них. Это будет вторжение, простое и безупречное. Гассем сам поставил себя вне цивилизованных отношений. Не будет переговоров, предупреждений, даже письма с вызовом на поединок. Он никогда не утруждал себя сообщениями своим жертвам. Не будем и мы. — Собравшиеся офицеры разразились неистовыми воплями одобрения.

— Я разделил свои верховые отряды на шесть дивизий под руководством самых опытных вождей. После вторжения это будут ударные части армии, скачущие впереди и сокрушающие все мелкие силы, которые рабы Гассема смогут собрать на поле боя. Сделаем три корпуса по две дивизии в каждом. Один отправится впереди нас на северную границу империи Гассема, один — через центр, третий — вдоль южного периметра. — Гейл протянул руку, и помощник вложил в нее кисть, обсыпанную порошком красного мела.

— Эти корпуса направятся к основным лагерям, где Гассем, как известно, держит полевые армии. — Гейл пометил участки на карте несколькими точками. — После каждой битвы корпус разделится, одна дивизия будет окружать лагерь с севера, другая — с юга, заключая в кольцо бегущие орды Гассема, оставшиеся на свободе. Встречаются они у следующего лагеря. — Для наглядности он нарисовал кривые линии на карте. Дивизии продвигались по карте гигантскими клешнями, захватывая всю территорию бывшего королевства Чива, подходящую для верховой армии, и останавливались у горного массива.

— Пока это будет выполняться, специальный отряд пройдет сквозь Чиву, охраняя перевалы, чтобы никто не смог просочиться в Соно с предупреждением. — Гейл вернулся к невванской границе.

— Как только границу пройдут верховые, немедленно следом за ними пойдет пехота, а сразу за ней — осадный эшелон. Верховые лучники внесут ужас и смятение, и часть войск Гассема ретируется на самые сильные позиции — в старые форты и обнесенные стенами города, где пользы от лучников немного. Несравненная пехота и инженеры Неввы ослабят эти позиции и вынудят их сдаться. — Он старался польстить невванцам, потому что описание верховой кампании могло создать у них впечатление, что лучники в состоянии выиграть войну самостоятельно.

— Запомните, победа армии на поле боя даст немного, если мы оставим страну в руках гарнизонов, находящихся в безопасности за укрепленными стенами. Мы должны быть готовы ко всему, хотя я не думаю, что будет большое кровопролитие на этом этапе кампании. Все воины-островитяне находятся рядом с Гассемом, для его молниеносных походов. В Чиве мы столкнемся с армиями из народов, подчиненных Гассемом и оставленных там в качестве временных владельцев. У них не будет причин упорно сражаться, если мы проявим милосердие и предложим великодушные условия. Мы можем себе позволить быть великодушными.

— Когда сухопутная армия выйдет из Казина и направится к границе, — продолжал он, — флот блокирует гавани Чивы. Их цель — не выпустить ни одно судно, чтобы Гассем не узнал о вторжении. Не следует штурмовать гавани. Если какой-либо из этих портовых городов станет упорно сопротивляться нашим сухопутным войскам, придется проводить совместную наземно-морскую операцию.

Слушатели сидели, покоренные поразительным масштабом кампании. Они сохраняли почтительную тишину, пока слуга подавал Гейлу кубок с охлажденным вином. Он сделал глоток и продолжил.

— Это все о первой стадии операции. Я отвожу на нее тридцать дней, начиная с момента пересечения границы. — Он улыбнулся, услышав их изумленные вздохи. — Да, господа, и прежде, чем все кончится, мы набьем немало мозолей. Следующий шаг — взятие Соно. Мы пересечем три основных перевала — здесь, здесь и здесь. — Он отметил места на горном хребте, разделяющем две в прошлом независимые страны. — Это тот же самый путь, каким шел Гассем, и мы в нашей кампании во многом последуем его стратегии, которая была очень неплохой.

— И снова первыми пойдут верховые силы, один корпус на каждый перевал. Каждый доберется до реки Пата, которая разделяет страну на две части. Оттуда северный корпус отправится в южном направлении, вычищая всех, и соединится со средним корпусом, уничтожая все армии, которые окажутся между ними. Потом соединившиеся корпуса пойдут к югу для встречи с третьим, и уже все три вместе направятся дальше на юг. В этом наша кампания отличается от похода Гассема: к западу от Паты нет сильно укрепленных городов или военных баз. Наземные войска погрузятся на корабли, которые переправят их в порт Ваза, вот сюда. — И он пометил выемку на побережье Соно. — Это небольшой порт, возможно, ему нечем защищаться. Принц Харах возглавит флотилию, которая доставит невванских моряков для захвата порта. Как только это произойдет, пехота сойдет на берег и отправится на север, вверх по восточному берегу Паты. Тем временем летучий отряд всадников пересечет реку и направится на юг, перехватывая всех беженцев, могущих поднять тревогу. Очистив западное побережье, верховые войска присоединят к наземным. Объединенные силы направятся к столице, которая до сих пор является самой сильной базой Гассема. Оказавшись рядом с городом, верховой корпус разделится пополам и растянется в большое кольцо, захватывая и уничтожая всех на поле боя. После того, как пехота тщательно блокирует город, верховые лучники снова растянутся в кольцо, как и раньше, и подчистят остатки войск Гассема внутри кольца. — Он нарисовал еще одни клешни. — Это приводит нас к границе Грана. Двадцать пять дней, господа, от начала до конца.

Раздались вздохи, кто-то тихонько присвистнул. Теперь абсолютно все сидели пораженные размахом и невероятной смелостью будущей операции. Но им хотелось слушать дальше.

— В Гране все будет по-другому. Эта страна только что завоевана. Там полно беженцев, голодающих бедолаг, сбежавших рабов и головорезов, занимающихся грабежом посреди всеобщего смятения. Армии Гассема еще весьма действенны, и мы встретимся с его лучшими отрядами повсюду. Они размещены в разных местах, поэтому мы сумеем победить их по частям. Здесь полевые командиры будут действовать самостоятельно. Могут сражаться или окружать, объединять силы или разделяться — как угодно, лишь бы это делалось тщательно и не мешало продвижению на восток, потому что Гассем — именно там. Придется осадить Великий Город, если он не капитулирует, а потом мы прижмем Гассема к морю и Мецпе. Он планирует разделаться с маленькими прибрежными королевствами Тезасом и Баской. Возможно, он их уже захватил, оттуда нет никаких известий уже несколько месяцев. Именно там мы и найдем его островитян. Мы застигнем его врасплох. Никто никогда не проявлял агрессии по отношению к нему. Он всегда действовал, исходя из того, что другие слабы и глупы, и всегда позволят ему завладеть инициативой. Однажды утром он выйдет из палатки, щурясь на солнце, и увидит наши войска, выстроившиеся в боевом порядке. Мы разгромим его прежде, чем он успеет подумать, как защищаться. Он может остаться и погибнуть или бежать в Мецпу с оставшимися в живых. Вот две его возможности. — Он ткнул кистью в восточное побережье, оставив там большое меловое пятно, похожее на раздавленное насекомое, и поднял глаза на собравшихся офицеров.

— Вопросы?

Встал человек в богатой одежде советника.

— Kopoль Гейл, мне не нравится идея смешивать политику и военные вопросы, но когда это… как бы это лучше назвать, это «освобождение» Чивы завершится, кто будет там править? Говорят, Гассем ликвидировал всю королевскую семью, и в Соно тоже.

Гейл пожал плечами.

— Чива — ваш сосед, а не мой. Я не осмелюсь предписывать королеве Шаззад, как поступить. Без сомнения, в Невве есть какой-нибудь бежавший претендент на престол, которого можно уговорить занять трон в Чиве на определенных условиях. Или королева пожелает назначить туда военного губернатора, или предпочтет включить Чиву в состав своих доминионов. Это решать ей. Когда кампания завершится, мои воины и я отправимся домой. Мне не нужна страна в этой части мира.

— Очень хорошо, Ваше величество, — сказал советник, возвращаясь на свое место и радостно улыбаясь.

Гейл понял, что выбрал верный тон.

— Король Гейл, — сказал невванский генерал, — вы упомянули, что Гассем может сбежать в Мецпу. А нельзя ли послать вперед войско, чтобы отрезать ему этот путь?

— Можно, — ответил Гейл. — Но всегда лучше оставить врагу путь для отступления. Если он не видит возможности бежать, ему придется биться насмерть. Если он бежит, то окажется во враждебной стране с остатками потрепанной армии и полностью лишившись репутации непобедимого. Он вернется к тому, чем был когда-то, обычный главарь бандитов, с невозможностью вернуть удачу. Я также предпочту увидеть его мертвым. Но меня устроит, если власть его рухнет, а империю он потеряет. — Он не сказал им, что бегство Гассема в Мецпу — его самая заветная мечта, что там он и Мертвая Луна смогут разорвать друг друга на кусочки. С Гассемом будет покончено, Мертвая Луна окажется дискредитированным, и союзников у него не останется.

Вопросов оказалось много, но все они касались снабжения и тыла, а не стратегии: как армию будут снабжать провизией? Какие гарнизоны следует оставлять на освобожденной территории? И так далее.

Гейл терпеливо отвечал на все вопросы. Они должны по возможности жить за счет освобождаемых стран, объяснял он. Следует быть великодушными к побежденным и устанавливать хорошие отношения с местным населением. Если люди будут счастливы тем, что вырвались из-под ига Гассема, войска не будут ни в чем испытывать нужды. Покалеченные и раненые пусть остаются в тылу. Никто не поставил под сомнение обоснованность стратегии. Казалось, все были увлечены этой беспримерной войной.

— Если вопросов больше нет, — сказал он наконец, — это совещание окончено. Завтра с первыми лучами солнца я хочу встретиться здесь со всеми полевыми командирами. Мы разобьем армию на подразделения, предпишем цели каждому и определим маршруты. Следует создать цепочку для передачи сообщений, чтобы не возникало сумятицы. С нами отправится весь королевский корпус гонцов, чтобы контакт между разбросанными частями армии и штаб-квартирой не прерывался. — Он повернулся к Шаззад и поклонился. — Ваше величество, на сегодня я закончил.

Она поднялась, и все в комнате встали.

— Я благодарю короля Гейла. Эта кампания будет спасением для нашего народа и всего цивилизованного мира. Все свободны.

* * *

Когда все удалились, она, улыбаясь, сошла с возвышения и взяла Гейла за руку.

— Это было самое потрясающее представление из всех, что мне когда-либо довелось видеть. Трудно поверить, что ты и есть тот самый первобытный мальчик, которого я нашла на площади, глазеющим на все вокруг с огромным варварским копьем на плече.

— Я припоминаю, что ты неуклюже хлопнулась на крестец после того, как тебя уронили из паланкина.

Она игриво шлепнула его.

— Не следует напоминать даме о таких смущающих ее моментах. Кроме того, я видела тебя и раньше, когда меня проносили через площадь. Ты просто забыл.

Они вышли из комнаты и увидели дожидавшихся отца Ансу и Каирна. Им разрешили присутствовать на военном совете, как принцам крови.

— Пойдемте, парни, нам нужно спешить в лагерь. — Он повернулся к Шаззад. — Ваше величество, на утреннем совете для вас ничего интересного не будет. Это скучная тыловая работа.

— Тем не менее я на него приду. Я хочу знать, что происходит.

— Как пожелаете. Есть еще важные политические вопросы, требующие обсуждения. Может быть, после полудня мы сможем поговорить с вашими советниками. Кому-то придется править этими народами после того, как мы вышвырнем оттуда Гассема.

— У меня масса родственников королевской крови, живущих за мой счет после вторжения Гассема. Я найду кого-нибудь подходящего, кто будет рад получить трон, подписав со мной договор и выслушав мои советы. Невва — это достаточно большая головная боль. Я не настолько честолюбива, чтобы править целой империей.

— Тогда до завтра, — сказал Гейл.

— Я бы хотела, чтобы ты изменил свое решение и остался во дворце. Эти большие, сильные юноши могут сами управиться с твоей армией.

— Ну, а я должен приглядывать за ними. Их мать заставила меня дать обещание. Спокойной ночи, Шаззад.

Она вздохнула.

— Ну, тогда спокойной ночи.

* * *

Пока они ехали назад в лагерь, Анса рассматривал отца, выгнув бровь дугой.

— Мои глаза обманывают меня, или королева хочет продолжить с того места, где вы остановились двадцать-сколько-там лет назад?

— Чушь, — сказал Гейл. — Мы просто старые друзья.

— О, да, — сказал Каирн. — Она просто хотела поговорить о старых добрых временах.

Юноши расхохотались.

— Ну, хватит. Я ничего не могу сделать, если женщины считают меня привлекательным. Это и значит быть шессином, — добавил он самодовольно.

— Они все ели из твоих рук, как ручные кабо, — сказал Анса. — Даже эти важничающие старые советники не создали тебе проблем. — Он в восхищении покачал головой.

— Они просто были одурманены честолюбивыми планами, — сказал Гейл. — Они бы разжевали меня и выплюнули, как длинношеи, начни я учить их, как вести обычную войну. И пришлось держать темп. Дай я им время задуматься, и они бы испугались. А сейчас они связаны обещанием, и отступить уже невозможно.

Оставшуюся дорогу до лагеря они проехали в молчании.

 

Глава восьмая

Такая встреча была для Лерисы в новинку. Мецпанцы оказались непохожи на аристократов, с которыми она сталкивалась раньше. Они были гостеприимны и не скупились на развлечения, но при этом оставались деловыми и энергичными до такой степени, что она только поражалась. На Западе и Юге развлечения были бесконечными, а представители власти так медленно и такими окольными путями добирались на встречах до деловых вопросов, что даже проницательная Лериса не всегда понимала, что уже начинаются серьезные предложения.

Первый вечер посвятили банкету и развлечениям, очевидно, хозяева думали, что ей нужно время для отдыха после длительного путешествия.

Ее это устраивало, часто такая недооценка оказывалась очень полезной. На следующее утро, во время охоты в небольшом лесу, Мертвая Луна начал излагать свои мысли.

— Королева Лериса, — сказал он, — в последние годы ваш достопочтенный супруг расширил свою империю в восточном направлении почти до границ Мецпы.

Маленький криворог выскочил из логова в двадцати футах от ее кабо. Лериса приподнялась в стременах и метнула свое небольшое копье, которое застигло животное в прыжке и вонзилось ему в бок. Коснувшись земли, криворог пошатнулся и рухнул на землю с приглушенным блеяньем.

— Превосходный бросок, — прокомментировал Мертвая Луна.

— Благодарю вас. Да, мы расширились, и вполне законно. Правители южных народов вели себя крайне дерзко по отношению к нам. Эти мелкие князьки давно перестали быть жизнеспособными в новом, изменяющемся мире. Пусть лучше в мире властвуют сильные империи, чем слабые народы.

— Так думаем и мы, — сказал он, помещая запальный заряд под боек своей короткой огненной трубки.

— И вам не следует волноваться по поводу нашего расширения. У нас нет умыслов против Мецпы. Справедливо, когда сильные лишают прав слабых, но мы уважаем истинную силу в других.

— Именно так.

Загонщик спугнул большую водоплавающую птицу, и Мертвая Луна поднял огненную трубку. Внезапный выстрел, раздавшийся так близко, заставил Лерису вздрогнуть. Ее смутило это проявление слабости, и она решила, что он специально выбрал это шумное оружие, хотя копье или лук выглядели куда элегантнее и позволяли лучше показать, как искусен охотник. Она исполнилась решимости не дать ему вывести себя из равновесия.

* * *

Они повернули назад к павильонам, где к их возвращению был сервирован обильный завтрак. Лериса спешилась и села за стол, заметив при этом, что помощники Мертвой Луны, четверо высокопоставленных членов Ассамблеи, изо всех сил старались не смотреть на нее.

Это объясняло все.

Мертвая Луна целое утро палил из своей трубки практически ей в ухо, пытаясь отомстить за то, что она расхаживала перед ними почти нагой. Она улыбнулась про себя. Это понятная, но почти женская реакция, которая многое поведала ей о человеке, с которым пришлось столкнуться.

— К вопросу об экспансии, — сказал Мертвая Луна, когда слуги начали наполнять их кубки и тарелки, — нет никаких причин, по которым обе наши империи прекратили бы расширяться, при этом мы можем поддерживать самые дружеские отношения.

Именно этого она и ждала.

— Что вы имеете в виду?

— На восток от Великой Реки — территория Мецпы. Гегемония простирается от Залива Аймизии на Юге до замерзших земель на Севере, там нет никаких королевств, только мелкие поселения охотников и трапперов. На Востоке мы ограничены морем. Мы уже расширились до западного берега Великой Реки, теперь эти страны под властью Мецпы. Следующая экспансия должна быть направлена на Запад. Расширяться на юго-запад означает нежелательный конфликт с нашим досточтимым другом Гассемом. Однако ничто не мешает нам расширяться на северо-запад. И нет ничего, что может помешать вашему супругу расширять свои владения в северном направлении.

— Земли, о которых вы говорите, принадлежат королю Гейлу, — сказала Лериса.

Мертвая Луна презрительно фыркнул.

— Ах да. Гейл, превознесенный до небес Стальной Король. Он не истинный король, а что-то между святым и военным вождем. Эта страна ни коим образом не реальное королевство, а, скорее, ряд незначительных племен, управляемых вождями, и они не знают, что такое государство, кабо для них важнее! Они первобытные, презренные дикари, и ими должны править цивилизованные страны.

— Некоторые называют первобытными дикарями меня и моего мужа, — заметила Лериса.

— Это глупцы. Ваш супруг — человек редкой проницательности, человек, избранный судьбой. Место рождения и происхождение не относятся к делу, когда речь идет о таких людях, как он.

— Хорошо, что вы это понимаете. Что касается предложенной экспансии: я полагаю, вы знаете, как именно сражаются армии Гейла? Они очень подвижны, все верхом и находятся в постоянном движении. Они поливают вас стрелами со всех направлений. Они привели в замешательство не одну армию.

— Он никогда не встречал такого оружия и тактики, как наши.

— Остается пожелать вам всего хорошего. Удачи.

Она подняла свой кубок.

— Мне пришло в голову, — сказал он, — что помеху в лице Гейла и его дикарей можно поделить между нами, если ваши великолепные шессины направятся на север, в то время как мои армии охватят запад. Ему придется сражаться на два фронта, а командовать лично он сможет только одним.

— Я не говорила, что мы собираемся расширяться на север, — сказала Лериса.

— Выбор у вас небольшой. Красивые слова — это замечательно, но для завоевателей имеет значение только сила. Мецпа слишком могущественна, чтобы вы могли захватить ее, а король Гассем явно не склонен сидеть на одном месте. Если он не собирается отплыть в неведомый океан в поисках нового мира, его единственная дорога — на Север.

Он, несомненно, говорил откровенно, и Лериса тоже решила высказаться не менее прямо.

— Вы предлагаете союз, совместное нападение на короля Гейла. Очень хорошо, мы подумаем об этом. Но необходимо понять следующее: во-первых, мы не знаем, будут ли ваши армии действовать именно так, как вы надеетесь. Я видела, как ваши люди обращаются с огненными трубками, и, говоря откровенно, это меня не впечатлило. Зато я знаю, что тактика Гейла работает исключительно хорошо.

— Думаю, я с легкостью могу рассеять все ваши опасения. Мы устроим для вас демонстрацию.

Она снова подняла кубок, на этот раз, чтобы спрятать ликование. Она получила то, к чему больше всего стремилась, безо всяких усилий со своей стороны! Лериса поставила кубок.

— То есть вы разрешите мне посмотреть на ваши учения?

Мертвая Луна улыбнулся своей холодной улыбкой.

— Мы можем поступить интереснее. Вы уже видели небольшую стычку на море. Не хотите посмотреть битву на земле? Совсем небольшую, разумеется.

Это был один из тех редких случаев, когда Лерису застигли врасплох. Она не могла сообразить, что же сказать.

— Но… но… с кем? Уж наверное вы не пошлете два своих полка сражаться друг с другом, чтобы оказать мне любезность?

— О, нет, это было бы расточительно. Тезанцы в последнее время ведут себя очень неразумно. Они отказались уступить земли, по праву принадлежащие Мецпе, и их следует наказать. Завтра, если вас это устраивает, мы поплывем на континент и встретим один из их приграничных гарнизонов, дадим им полезный урок и одновременно покажем вам, что мы умеем. Мы, мецпанцы, очень ценим деловитость.

Она одарила его одной из своих ослепительных улыбок.

— Господин Мертвая Луна, мне нравится ваш стиль. Это будет куда занимательнее, чем я ожидала.

— Я только рад услужить вам. Вы упомянули какие-то другие вопросы, которые требуют разъяснения?

— Да. Когда вы начнете наступление с северо-западных территорий, то окажетесь в подходящей для вас стране — на земле, которую тут же можете использовать, так?

— Некоторое время займет благоустройство ее по нашему вкусу, но да, это ценная для нас земля.

— И эта страна хороша для проведения военной кампании? Много травы на фураж? Дичи для войск? Достаточно воды?

— Да. А в чем дело?

Она наклонилась вперед и поставила локти на стол.

— На север от наших владений лежит огромная пустыня. Начинать наступление в этом направлении означает долгий, долгий переход через засушливую страну, переход очень медленный, потому что придется тащить с собой запас воды. Мы доберемся до равнин совершенно измотанными, даже лучшие воины потеряют свою боевую готовность. Это не та кампания, на которую решаешься с легким сердцем.

— Пожалуй, так. Значит, есть сомнения, захочет ли король Гассем нападать на своего старого врага?

— Некоторые. Поскольку ему придется вести войну куда более трудную, чем вам, он захочет от вас определенных уступок.

— Назовите их. О таких вещах всегда можно договориться. — Мертвая Луна деликатно отщипывал кусочки мяса нежной морской ящерицы, зажаренной на вертеле.

— У вас есть земли на западном берегу Великой Реки. Когда мы завершим завоевание южных стран, наши земли будут примыкать к этой территории. Император Гассем — глубочайший поборник естественных границ между странами; горные хребты, пустыни и реки хорошо выполняют эту роль. Мы надеемся прочно подружиться с Мецпой, но будем чувствовать себя лучше, если между нашими королевствами будет протекать река.

— Естественные границы, кажется, мало удерживают короля Гассема, когда он решает захватить территорию. Какую страну на западном берегу мы должны уступить ему?

— Только самую южную, ту, что зовется Аймизией.

Она заметила, что его помощники, еще не сказавшие ни слова, беспокойно зашевелились. Им это не понравилось. Лериса подумала, что это и к лучшему.

— Конечно, мне придется обсудить это с Ассамблеей, но я думаю, нетрудно будет убедить их, что это мудрый поступок. Мы присоединили Аймизию недавно, и до сих пор доходы она приносит очень скромные. В сущности, наши гарнизоны оттуда выйдут, а ваши — войдут, вот и все. Да, подождем решения Ассамблеи, но я думаю, это можно будет сделать.

— Тогда мы договорились, — сказала Лериса. — И когда вы предполагаете начать наступление?

— На следующий год, в начале засушливого сезона, в новолуние.

— Очень подходящее время, — сказала она. — На островах мы называем это Луной Войны.

— Значит, это будет Луной Войны. Давайте за это выпьем.

Кубки наполнили и подняли, чтобы выпить за новый союз, который в конце концов уничтожит короля Гейла.

* * *

Этим вечером Мертвая Луна и Лериса сидели перед павильоном на складных стульях в полном одиночестве, рабы, беспрерывно махавшие веерами, в расчет не брались. Вокруг на некотором расстоянии друг от друга стояли юные воины-шессины в привычной для островитян позе — рука легко придерживает копье, подошва одной ноги покоится на колене другой.

— Вы прибыли на эту встречу хорошо подготовившись, королева Лериса, — сказал Мертвая Луна, перебирая кружева на груди своего плотно сидящего камзола.

— Я всегда стараюсь быть готовой ко всему. Сюрпризы могут оказаться крайне неприятными.

— Совершенно верно. К примеру, я заметил, что ни разу во время наших сегодняшних торгов вы не заговорили о стальной шахте короля Гейла, которая, без сомнения, является его самой знаменитой собственностью. Когда-нибудь, когда мы разделаемся с королем Гейлом, доходы от шахты должны быть поделены между нами.

— Не было нужды заводить об этом разговор, — сказала Лериса, внимательно наблюдая за ним. — Она больше не принадлежит Гейлу. Я ее обнаружила, а воины моего мужа — захватили. Она наша уже больше года.

Мертвая Луна сидел с мрачным видом, как будто что-то глодало его изнутри.

— Так. Слухи оказались правдой. Я поздравляю вас.

— Теперь вам не так хочется захватить земли Гейла? — вопросила она.

— Да нет. Но вы должны особенно хотеть уничтожить его. Вряд ли он прекратит попытки вернуть шахту себе.

— У него ничего не выйдет. Я же упоминала великую пустыню, разве нет? Как оказалось, шахта расположена рядом с нашими самыми северными владениями.

Гейлу придется провести свою армию через пустыню, чтобы добраться до нее, а мы превратили ее в крепость. Он никогда не получит ее назад.

Увидев его злой взгляд, Лериса потрепала его по руке.

— Не отчаивайтесь. Она дает стали больше, чем нам когда-либо потребуется. В ознаменование нашего союза мы будем счастливы продать вам столько стали, сколько вы пожелаете, по цене куда ниже, чем другим странам.

— Благодарю вас, — сказал Мертвая Луна с несколько смягчившимся видом. — Должен сказать, вы опаснее, чем предполагает ваша репутация. Но у вас есть ваше секретное оружие — стальная шахта. Это — и человек, сообщивший вам о некоторых моих планах.

— Вы уже упоминали об этом в письме, — сказала она. — Должна признаться, я не знаю, о ком вы говорите.

Он снисходительно улыбнулся.

— Полно, королева Лериса, нет нужды притворяться. Все правители имеют шпионов, этого не надо стыдиться.

— Стыдиться? Никогда в жизни. Но ни один из моих шпионов не вступал в контакт с вами. Они приносят мне сведения из других стран, но никто не сумел узнать хоть что-то о вашей.

— Да полно, — сказал он, теряя терпение, — я бы и рад был поверить вам, но это был шессин!

— Это невозможно! — резко сказала Лериса. — Я никогда не использую шессинов в качестве шпионов, только людей с материка. Шессины — это воины, и больше ничего. Мой муж и я никогда не поступим иначе.

— Сударыня, но я не ошибся! Внешность шессина очень примечательна. — И он махнул рукой в сторону телохранителей. — Человек, с которым я разговаривал, мог оказаться старшим братом любого из них.

Теперь Лериса была не просто озадачена. Она была в замешательстве.

— Минуточку. Расскажите, что произошло. Только начните с самого начала. — У нее было предчувствие чего-то ужасного.

— Ну, что ж, если вам так хочется. Около двух месяцев назад в Крэге, столице, появился некий человек. Он изображал из себя торговца предметами искусства и делал это очень хорошо. Он был человеком образованным и много повидавшим. Но примечательная внешность, цвет кожи, волос и глаз безошибочно изобличали в нем шессина, кроме того, в его рассказах о себе возникали странные противоречия. Для чего-то он сказал, что ему более сорока лет, хотя явно был намного моложе. Я арестовал его и допросил. Правда, весьма спокойно, потому что понял, что он — ваш шпион, а я хотел дружбы с вами и королем Гассемом.

— Почти сразу был арестован еще один шпион — совсем мальчишка, один из жителей равнин короля Гейла, симпатичный юноша, но совершенно неопытный для такой опасной миссии. Он искал человека, и при этом безошибочно описывал шессина. Я свел их вместе, и шессин сказал, что юноша прибыл убить его. Это было похоже на правду. Этой же ночью оба сбежали. По всем признакам шессин спустился в подвал, убивая по дороге стражников, а потом они спустились вниз на самодельной веревке. Почему шессин сделал это, я так и не понял. Возможно, хотел навсегда успокоить мальчишку или привезти его к вам. Именно эту историю рассказал вам ваш шпион?

— У меня нет шпионов-шессинов, — сказала Лериса. У нее росло ужасное подозрение. — И я не знаю такого человека. Я понимаю, вы не верите мне, и все-таки исполните мою просьбу. Попробуйте описать мне этого человека.

— Это сложно, — отозвался Мертвая Луна. — Вы, шессины, весьма похожи друг на друга. — Он посмотрел на телохранителей, внимательно изучая каждого, и указал на одного из них. — Подзовите-ка вот этого.

— Найша, — сказала королева, — подойди к нам.

Юноша подбежал и замер рядом с ними.

— Довольно длинные распущенные волосы, примерно такого же цвета, как и у этого юноши. Глаза синие, но светлее, скулы выше и шире. Выглядел лет на десять старше, чем этот. Копье, похожее на это, разобрано на части и спрятано, но мои люди его нашли. Я читал описание копий шессинов… С вами все в порядке?

Лариса понимала, что выглядит ужасно.

— Какие-нибудь отметины, шрамы?

— Точно, были. Я сам их не видел, но когда мы составляли описание беглецов, чтобы разослать в полицейские участки, опрашивали служителей в банях. У него четыре параллельных шрама на бедре до колена. Эта женщина сказала, что шрамы очень старые. Были и другие, но эти самые характерные. А почему…

Он громко хлопнул в ладоши.

— Принесите вина! Королева потеряла сознание!

Ее глаза открылись.

— Со мной все в порядке. Подождите минуту. — Она попыталась успокоиться, потом поняла, что кусает костяшки пальцев. По подбородку текла кровь. Наконец она совладала с собой.

— Господин Мертвая Луна, — сказала Лериса, от холода в ее голосе мог треснуть камень, — этот человек — шессин, но не мой шпион. Он изгнанник, единственный, кто не признал Гассема своим господином.

— Но… я не понимаю.

— Это Гейл! У вас в руках был король Гейл, и вы его упустили!

Мертвая Луна стоял, как громом пораженный.

— Я не верю!

— Во всем мире нет другого шессина, кроме меня, кого можно назвать образованным. Наши соплеменники — воины, и больше ничего. А эти шрамы я знаю, я видела, как он их получил. Гейл сражался с длинношеем, напавшим на наших каггов во время отела. Длинношеи на островах — просто гиганты, в пять-шесть раз больше, чем ваши на материке. Для нас эти животные — табу, потому что они исполнены магии. Когда Гейл вонзил в него копье, длинношей располосовал когтями его бедро. Гейл чуть не потерял ногу. Это был он!

— Он слишком молод, чтобы быть королем Гейлом. Старше этого юноши лет на десять, не больше! — настаивал Мертвая Луна.

Лериса устало откинулась на спинку стула.

— Господин Мертвая Луна, как по вашему, сколько мне лет?

— Не очень-то вежливо оценивать возраст женщины, но…

— Сколько?

— Я бы предположил, что вам, ваше величество, лет двадцать восемь. Наверняка не больше тридцати.

— Полагаю, если бы вы хотели мне польстить, сказали бы двадцать пять. Мой народ не считает свои дни рождения, но я знаю, что мне далеко за сорок. Мы, шессины, стареем медленно.

Будь у Лерисы подходящее настроение, она посмеялась бы над его комичным видом.

— Но, — сказал Мертвая Луна, — кто был этот юноша?

— Житель равнин.

— Он назвал себя?

— Он сказал, что его зовут Каирн.

— У Гейла есть сын с таким именем. Я встречала его старшего брата, Ансу. Тот очень похож на отца. Должно быть, мальчик действительно очень неопытный, раз пользовался собственным именем.

— Но это бессмыслица! — возразил Мертвая Луна.

— С Гейлом всегда так. Мы с ним выросли вместе. Господин Мертвая Луна, поймите: Гейл — безумец. Он говорит с духами. У него видения. Это как раз в его стиле — покинуть собственное королевство и в одиночку отправиться куда-то.

Выражение крайней досады на лице Мертвой Луны помогло Лерисе почувствовать горькое удовлетворение, ярость ее утихла, и она напомнила себе, что уже многого достигла здесь и не может позволить все это потерять из-за собственной злости. Она примирительно погладила его по руке.

— Ну откуда вы могли это знать? Никто не ждет, что на его пороге окажется безымянный король. Но какая досада! Мой муж уступил бы вам половину своей империи, лишь бы заполучить Гейла с сыном.

— Да, а через шесть недель, без сомнения, отобрал бы все назад, — кисло сказал Мертвая Луна. — А теперь Гейлу известно все о моих планах и нашем союзе.

— Он бы все равно узнал, — сказала Ларисса. — Он безумен, но не глуп, и у него тоже есть шпионы. Не много ему пользы от этого знания.

— Вы правы, — отозвался Мертвая Луна. Похоже, он легко справился со своим мрачным настроением. — Значит, несмотря на это прискорбное происшествие, наш союз остается в силе?

— Разумеется. — Она поднялась со стула. — А теперь я откланяюсь. С нетерпением жду завтрашнего дня. Небольшое кровопролитие непременно улучшит нам настроение. — Она протянула Мертвой Луне руку, которую он поцеловал. — Ну, до завтра.

* * *

Транспортов было пять, на каждый погрузилась сотня человек с их верховыми офицерами. Шессины сидели на палубе первого судна и высмеивали мецпанских солдат.

— Вы не думаете, что тезанцы отменят мою гарантию неприкосновенности? — спросила Ларисса у Мертвой Луны.

— Вы с вашими людьми не будете принимать участие в бою. Гарантию неприкосновенности вам выдал король Тезаса, и он не сможет нарушить ее. У тезанцев очень старомодные понятия о чести, — презрительно сказал он.

Его презрение не удивило Лерису. Она знала, что у него, как и у Гассема, понятия о чести напрочь отсутствовали. Впрочем, она и сама считала подобную щепетильность излишней.

— Вы будете использовать большие огненные трубы? — спросила Лериса.

— Нужны ли они в таком незначительном бою? — уклончиво ответил Мертвая Луна.

Лериса до сих пор не знала, сколько у них такого оружия и насколько большими могут быть эти трубы.

* * *

Два часа работы гребцов — и они добрались до небольшого порта, вроде того, где они садились на корабль, чтобы отправиться на остров. Когда суда вошли в порт, там началась паника. Вдоль берега помчался гонец, нахлестывая кабо, явно стремясь поднять тревогу.

— Жаль, что ваши огненные трубки не достанут его, — заметила Ларисса. — Держу пари, один из лучников Гейла мог бы снять его прямо отсюда.

— А какой смысл? — сказал он. — Мы же хотим, чтобы они поняли — мы здесь.

— Да, — ответила она. — Но это было бы забавно.

Он с сомнением взглянул на нее и пошел отдавать приказы. Она наблюдала, как люди сходили на берег в определенном порядке. Они промаршировали сквозь городок, перепуганные жители которого смотрели на них со страхом и изумлением. Лериса и ее охрана шли следом. По другую сторону городка на открытом, подросшем травой поле солдаты выстраивались в шеренги, быстро перебегая на места, указанные офицером. Лериса с интересом наблюдала за этим странным представлением. Армия Гассема знала толк в шеренгах и боевом порядке, и не раз сражалась с противником, применявшим различную тактику боевых порядков, но никогда им не встречался враг, натасканный с такой механической точностью. Даже невванцы не дотягивали до их уровня.

— Если вы не против, — сказал Мертвая Луна, — похоже, враг обеспечил нас превосходной наблюдательной площадкой, откуда мы сможем следить за происходящим.

На краю городка стояла расшатанная деревянная башенка высотой около сорока футов. Лериса догадалась, что в былые времена здесь находился пожарный дозор. Она вскарабкалась по длинной лестнице с легкостью древесных людей и ждала наверху, с удовольствием глядя, как Мертвая Луна и его помощники пыхтели следом. На площадке с крытым соломой навесом могло поместиться до восьми наблюдателей. Лериса оперлась о перила и стала разглядывать войска, разминавшиеся перед сражением.

— Похоже, они неплохо подготовились, — прокомментировал Мертвая Луна.

— Поверю вам на слово, мой господин, — отозвался один из помощников, толстяк, которому подъем дался тяжелее всех.

Лериса с недоумением выслушала это откровенное признание в собственном невежестве. Потом до нее дошло, что ни Мертвая Луна, ни его высокопоставленные помощники совершенно не тщатся быть великими полководцами. Они не надели униформу, оружие или доспехи, и командование боем доверили полевым офицером.

Опять эти мецпанцы со своей исключительностью. В других странах даже короли, которым не разрешалось участвовать в сражениях, садились верхом на своих кабо и надевали доспехи, чтобы «возглавлять» своих солдат с безопасного расстояния. Высшая знать увеличивала свое богатство за счет доходов с земли, но при этом утверждала, что они непревзойденные полководцы и поэтому имеют право властвовать над другими. Лериса знала, что претензии эти редко бывали обоснованными, но претендовали они всегда.

Мецпанцы, похоже, безо всякого пиетета относились к военному превосходству, оставляя его профессионалам.

Их лидерство было строго гражданским. С ее точки зрения, это презренный подход, но она подозревала, что это как-то влияет на их успехи: они не проигрывали сражений из-за стоящих во главе армии родовитых фигляров, на самом деле бывших просто самодовольными землевладельцами. А битвы — дело профессиональных военных. Давным-давно Гассем решил, что шессины могут быть только воинами, и больше никем. В Мецпе придерживаются той же системы — каждый делает свое дело.

— Как вы выбираете офицеров? — спросила Лериса.

— Большая их часть из землевладельцев, — сказал Мертвая Луна, — в основном младшие сыновья, которые не наследуют землю. Мы создали военные школы, где обучают офицеров, и каждый может подать туда заявление. Если желающие сдают определенные экзамены, их зачисляют. Тот, кто хорошо учится, становится после окончания младшим офицером на действительной службе. А дальнейшее продвижение зависит только от них самих, неважно, на войне или в мирное время.

Именно этого и следовало ожидать от скучных, методичных людей, но Лериса не могла не оценить действенность такой системы. Пусть им недоставало воинского духа, но способности имелись, и их применяли в действии.

Не прошло и часа, как появилась тезанская армия. Воины в доспехах и со щитами собирались у горного хребта в полумиле от мецпанцев.

— О, — сказал Мертвая луна, — как раз вовремя.

Громкий боевой речитатив доносился до них от хребта, все больше и больше воинов присоединялось к тем, кого уже было видно. Сразу перед башней стояли в состоянии боевой готовности мецпанские солдаты, явно не обеспокоенные тем, что тезанские воины превосходили их численностью по меньшей мере в три раза.

Лериса нервничала редко, но на всякий случай глянула вниз, на своих телохранителей, группками стоявших вокруг башни — их вид обнадеживал. Заплетенные в косички бронзовые гривы соприкасались, когда они разговаривали между собой приглушенными голосами. Она знала — им казалось, что здесь произойдет массовая резня, что мецпанцы просчитались. Их присутствие успокаивало ее. Если дела пойдут плохо, они доставят свою королеву на корабль и будут сражаться в арьергарде, глядя, как она благополучно уезжает.

Офицеры прокричали приказы, послышался барабанный бой, раздался треск, когда солдаты подняли огненные трубки и наклонно расположили их поперек груди. Рявкнула труба, первая шеренга солдат поместила толстые концы оружия на плечи, глядя вдоль гладких, белых трубок.

Крики тезанцев изменились, подчинившись новому ритму, первая линия выступила вперед и стала спускаться с горы.

На несколько шагов отставала вторая шеренга, потом шла еще одна, и еще. В понимании Лерисы это была армия.

Ее определенный боевой порядок не являлся чем-то непреложным, солдаты рычали и гримасничали, готовясь к потрясению битвы, каждый зависел от собственных сил, мужества и умения обращаться с оружием, и знал, что рядом — надежные товарищи.

— Их в шесть раз больше, чем вас, — сказала она Мертвой Луне. — Вы просчитались. Лучше дайте приказ отступить, пока еще можно добраться до кораблей.

Мертвая Луна с превосходством улыбнулся.

— Ни в коем случае. Как раз это мы и хотели вам показать. Просто смотрите, и не надо тревожиться. Вы в абсолютной безопасности.

— За себя я не боюсь! — парировала она.

— Конечно, нет, — согласился он. — А! Мы начинаем.

Мецпанский офицер что-то прокричал, и по передней шеренге прокатился слабый щелчок. Солдаты оттянули назад бронзовые бойки своих огненных трубок. Прокричали еще что-то, видимо, какой-то предварительный приказ.

Тезанцы находились уже на расстоянии ста шагов и собирались перейти на бег. Третий выкрик, и, прежде чем он окончился, передняя шеренга Мецпы извергла пламя и дым.

Поверх дымовой завесы Лериса увидела, что несколько тезанцев упали, но не очень много, и шеренги продолжали движение.

Грохот удивил ее, и она увидела, что передний ряд мецпанцев стоит на одном колене, а второй выстрелил поверх их голов. Пока Лериса смотрела, второй ряд упал на колено. Выстрелил третий, к этому времени трудно было что-либо разглядеть через дым, только стоявших на коленях людей, занятых фляжками и шомполами: они перезаряжали оружие.

Тезанские ряды дрогнули с третьим залпом. На земле повсюду лежали тела, шеренги потеряли чувство единения. Не начавшись, бег выдохся; люди едва передвигали ноги, поняв, что ни щиты, ни доспехи не защищают их от шариков из огненных трубок.

Огонь мецпанцев не прекращался ни на минуту. С каждым залпом в приближающихся шеренгах появлялось все больше раненых и убитых. Лериса заметила странную вещь: тезанцы продолжали свой речитатив и потрясали щитами, выбегая вперед по одному — по двое, но как-то неуверенно, а многие из них пошатывались при каждом залпе, хотя пули их не задевали.

— Если они возьмут себя в руки, — сказал Лериса, — то подойдут еще ближе и полностью уничтожат ваших людей.

— Они никогда этого не сделают, — ответил Мертвая Луна. — Есть что-то в этой ситуации, что не дает людям действовать логично.

— Тогда почему они не убегают? — спросила она. — Почему просто стоят и дают себя убить?

К этому моменту тезанцы остановились в тридцати шагах от мецпанцев, продолжая речитатив и потрясая оружием, и каждый раз, как грохотали огненные трубки, многие падали. Лерисе это казалось расточительностью и потерей прекрасных воинов.

Мертвая Луна пожал плечами.

— Это было бы трусостью, а они вовсе не трусы. Я думаю, чтобы понять, почему они так себя ведут, вам следует оказаться внизу, среди них. Но воины всегда так ведут себя под огнем. Все воины. — Его холодный взгляд сказал Лерисе, что это и есть самое главное его сообщение. Эта демонстрация устраивалась не только для того, чтобы показать, каким ценным союзником он будет в войне против Гейла.

— Я поняла вас, — сказала она.

— В таком случае, мы поняли друг друга.

С мрачным лицом повернулась Лериса к сцене бессмысленной бойни. Наконец-то тезанцы окончательно дрогнули и побежали. Вот оно, предупреждение, которое она должна передать Гассему. Этим Мертвая Луна сказал, что приключится с островитянами, если они вздумают пойти войной на Мецпу.

 

Глава девятая

Каирн скакал на кабо, направляя его только коленями. В левой руке он держал лук, а правой рукой, казалось, уже в сотый раз за этот день, вытащил из колчана стрелу. Он наложил стрелу на тетиву и натянул могучее оружие, многочисленные слои дерева, рога и сухожилий скрипели, когда он изгибал лук. Каирн отпустил тетиву, и стрела дугой полетела вперед, чтобы присоединиться к тысячам других, одна за другой падавших, как дождь, на несчастных пехотинцев, съежившихся под своими щитами. Армия противника была огромной, но они не сумели отбить ни единой атаки всадников с самого начала битвы ранним утром. Каирн посмотрел вверх и не поверил своим глазам — солнце еще не достигло зенита. Оно уже должно было садиться!

Он услышал рев рога кагга, и рука, собиравшаяся вытащить еще одну стрелу, остановилась. Противник замахал белым флагом, и сотники призывали прекратить огонь. Люди остановили животных, и группа офицеров, включая невванца, свободно говорящего на нескольких южных диалектах, отправилась на переговоры.

Через несколько минут штандарты противника были брошены на землю, следом полетели черные щиты и оружие.

Каирн глубоко вздохнул и понял, насколько устал. Ноги дрожали из-за того, что долгие часы он правил только ими. Руки, плечи и спина чудовищно болели, потому что он постоянно натягивал лук. Он развернул кабо и потрусил к своей сотне, столпившейся вокруг знамени. Разбросанные по всему полю отряды тоже собирались вместе. Подъехал сотник, помощник вождя, амси с суровым лицом.

— Полчаса на смену кабо и пополнение запаса стрел, — сказал он. — Потом едем дальше.

— Едем? — спросил Каирн. — А когда будем отдыхать?

Вождь уставился на него.

— Отдыхать будем, когда кончится война, — сказал он без тени юмора.

Устало поехал Каирн к табуну сменных кабо и оседлал другое животное. Кабо были норовистые, но уже начали привыкать к запаху человеческой крови. Потом Каирн присоединился к остальным, они ехали по полю боя, наклоняясь с седел и поднимая горстями стрелы, как будто рвали траву. Каирн отделял поврежденные стрелы, чтобы потом отдать их тем, кто меняет оперение, а целые засовывал в колчан. Они не будут такими точными, как те, что сделаны для его лука и подогнаны к его рукам и глазам, но для войны годятся. Здесь редко приходится стрелять прицельно. Десять своих лучших стрел Каирн хранил в маленьком колчане на седле, на случай, если потребуется целиться в отдельную далекую мишень. Все опытные воины имели такой запас стрел, и Каирн решил, что это хорошая мысль. Одним из строжайших приказов Гейла было требование беречь древки, потому что для них требовался особый материал и искусная работа. Нельзя было трогать резерв до тех пор, пока стрелы не начинали летать слишком низко. Резерв хранился в тыловом обозе, навьюченный на горбунков особой породы с длинными ногами, которые поспевали вслед за верховой армией. Гейл мало что оставлял на волю случая.

Каирн ехал, чтобы присоединиться к своей сотне у штандарта, Анса ехал рядом с ним. Оба они были в одной и той же сотне, являвшейся частью личного полка Гейла, элитного отряда, составленного из лучших воинов разных племен.

— Ну и как тебе нравится война, братишка? — спросил Анса.

— Захватывающе, изнурительно, но доблести пока маловато, — ответил Каирн. — Больше было в той схватке с бандитами. Эти люди совсем не сражаются с нами.

— Мы не даем им сражаться с нами, — поправил его брат. — А зачем? Это не поединок чести, а война. Чем больше народу потеряют они и чем меньше — мы, тем лучше. Взбодрись, братишка, отец сам сказал мне, что дальше будет хуже. Это только разминка. Настоящие сражения начнутся, когда мы встретим островитян.

Они присоединились к группе, окружившей знамя. Младшие улюлюкали, отмечая победу. Опытные воины берегли силы для изматывающей скачки, ожидающей их.

— Чего я не могу понять, — сказал Каирн, когда они готовы были тронуться в путь, — это почему они вообще сражаются. Ну не могут же они любить Гассема!

— Они сражаются, потому что они солдаты, и сражения — это их работа, — ответил Анса. — Кроме того, для них мы — просто новые завоеватели. Откуда они знают, что мы не хуже островитян?

— Мы потеряли кого-нибудь? — спросил Каирн у десятника.

— Из нашего десятка — никого, — ответил матва. — В других десятках были падения с кабо. Но никто не погиб.

— Хотел бы я надеяться, что и в других отрядах то же самое, — грустно усмехнувшись, сказал Анса. — Но я знаю, что это невозможно.

Они тронулись быстрой рысью. Полки соединялись в дивизии, а дивизии делились согласно первоначальному плану. Их корпус оказался центральным, они направлялись прямо через сердце того, что когда-то было гордым и независимым королевством Чива, а теперь стало провинцией рабов империи Гассема. Сотня Каирна относилась к дивизии, которая охватывала северную петлю каждым движением клешни. Каирн взял себя в руки и приготовился к долгой, тяжелой скачке.

Шел третий день кампании. В первый день они с криками пронеслись через границу, раскидывая неуклюжую оборону стражей. Поскольку Гассем думал только об агрессии, он никогда не заботился об укреплении границ. Скачка была бодрящей, их переполняло неистовое возбуждение атаки и воинственные намерения пронестись через страну противника. Но скоро Каирн понял, насколько это изнурительно. Первые два дня сложно было придерживаться скорости, которой требовали расчеты Гейла. Сражений было мало, а крепости они объезжали, оставляя их пехоте и инженерным войскам.

Ночью они сумели несколько часов поспать на твердой земле, держа поводья кабо в руках. Шансов добыть трофеи пока не имелось, но Каирн уже набрал небольшой мешочек стальных наконечников для стрел, отобранных у сдавшихся лучников противника. Сами стрелы оказались негодными — могучие равнинные луки просто перерубили бы их древки.

Этим утром они добрались до первого из больших полевых лагерей — за земляным ограждением тысячи рабов-солдат Гассема размещались в бараках и палатках. Дивизия сосредоточилась на высотах и выманила полевую армию из лагеря, затем окружила ее, отрезав от лагеря, где они могли попробовать укрыться за земляным валом. После этого их истребляли, пока они не решили сдаться.

Теперь они скакали к следующему полевому лагерю, по дороге окружая и отрезая любые встретившиеся войска и оставляя их между собой и пехотой. Каирн сжал челюсти и наклонился вперед. Бессмысленно стонать и жаловаться на судьбу. Война только началась.

* * *

Пока Гейл был доволен ходом войны. Нападение прошло быстро и сокрушительно, координация между верховыми корпусами и дивизиями была безукоризненна. Королевские гонцы быстро перемещались между войсками, передавая новости о победах, непредвиденных препятствиях и военных лагерях, в которых войск было больше или меньше, чем ожидалось.

Гейл полагал, что пехота и тяжелые обозы со снаряжением тоже передвигались беспрепятственно, хотя и медленнее. Но вообще он мало чего опасался. Это как раз такая кампания, в которой невванцы значительно превосходят все остальные страны, а королева Шаззад довела свою военную машину до высочайшей степени преданности и эффективности. И они ненавидели и боялись Гассема.

Каждую ночь Гейл объезжал своих людей, пока они урывали немного сна.

Ему не хотелось делать это очевидным для всех, и все же он должен был удостовериться, что с его сыновьями все в порядке. Недостойно проявлять о них чрезмерную заботу, но он всего лишь человек. Они оба — молодые воины в своем первом походе, и он не назначил их командирами, хотя и был уверен, что они смогут выполнить эти обязанности и обладают качествами руководителя. Нет, они пройдут эту кампанию, как рядовые воины, пока не сумеют проявить себя.

Чива должна быть относительно спокойной частью кампании в смысле боев и потерь, но изнурительной из-за головокружительной скорости, что он предвидел. Зато это поможет сплотить огромную, противоречивую армию в боевую единицу с полной согласованностью всех ее частей. Предлагаемая скорость закалит их и подготовит к следующим стадиям, куда более суровым. Все неопытные воины получат крещение кровью и немного привыкнут к тяготам боев.

Только закаленная, жесткая, профессиональная армия сможет промчаться по перевалам в Соно. Он создаст непревзойденную военную машину, которая однажды лицом к лицу встретится с Гассемом где-нибудь на восточном побережье.

* * *

— Мой король, — сказал страж рамди, стоявший у маленькой палатки, единственного убежища, которое Гейл позволял себе во время кампании. — Явился гонец.

Гейл проснулся. Судя по звездам, спал он около двух часов. Гонец подвел кабо к палатке и протянул трубку с донесением. Офицеры собрались вокруг, чтобы услышать, что происходит.

— Откуда ты скачешь? — спросил Гейл, взяв трубку.

— Из Пако. Это прислал адмирал Саан.

— Пако! — это был самый восточный порт Чивы.

Гейл рывком открыл трубку и начал читать свиток, улыбаясь все шире с каждой строчкой.

— Адмирал Саан сообщает нам, что все порты Чивы теперь безопасны и надежны. Они не просто блокированы, они сдались! Не ускользнуло ни единого судна, чтобы сообщить о нашем нападении. Морская фаза чиванской кампании завершилась на девять дней раньше намеченного!

Офицеры хрипло закричали «Ура!» Все знали — больше всего Гейл боялся, что какой-нибудь корабль ускользнет, и Гассем узнает об их приближении. Имея достаточно времени для подготовки, ужасный завоеватель смог бы дать достойный отпор. А пока все идет неплохо.

* * *

В последующие дни они скакали и сражались, снова скакали и снова сражались, и в конце концов этот ритм так захватил их, что стал почти естественным. Слабость и усталость первых дней прошли, вместо них, как результат бешеной скачки, появилась нечувствительность, заставлявшая их сваливаться с седла и засыпать поверх одеял. Впрочем, по утрам энергия возвращалась к ним.

Всю армию охватило возбуждение первых дней кампании, но более глубокое, источником которого была важность их миссии, ошеломляющие действия и вера в своего предводителя.

То, что они совершали, не делал никто и никогда: поход через половину мира и уничтожение величайшего завоевателя всех времен и народов. И теперь они поверили в собственную непобедимость. Они черпали свою уверенность в Гейле, человеке, достаточно дерзком, чтобы задумать такой поход, и достаточно обаятельном и вдохновенном, чтобы убедить невванцев принять в нем участие, пусть даже на вторых ролях. Кто сможет победить короля, который общается с духами земли, неба и воды?

Гейл осадил кабо на вершине горного перевала. Офицеры окружили его, подъехали и сыновья.

— Двадцать восемь дней! — прокричал король среди буйного восторга.

Молниеносная кампания по захвату Чивы прошла быстрее, чем он смел надеяться. Потерь было немного, теперь у него есть настоящая армия. Ни один человек в ней не станет колебаться, приказы выполняются немедленно.

— Еще довольно рано, мой король, — сказал командир дивизии. — Отправимся на Соно сегодня?

— Нет, пока не узнаем, что остальные тоже прошли свои перевалы. Мы атакуем Соно одновременно. Давайте посмотрим, кого нашел летучий отряд.

На лугу с чиванской стороны перевала они обнаружили под охраной около сотни мужчин и женщин. Глаза их расширились от появления свирепых верховых воинов, но вообще-то они были довольно спокойны. Гейл строго приказал обращаться с ними хорошо и заверить, что удерживают их временно.

Офицер амси встал и отсалютовал.

— Они не доставили нам проблем, мой король. Мы не очень хорошо знаем их язык, но постарались понять все. Двое попытались бежать в первую же ночь. Мы держим их отдельно.

— Я хочу их допросить, — сказал Гейл. — Отведи меня к ним.

Вслед за амси он подошел к дереву, под которым сидели двое, связанные по рукам и ногам, под охраной двух юных воинов с обнаженными мечами. Сыновья Гейла и офицеры держались немного поодаль, пока он изучал этих двоих в длинных полосатых халатах и маленьких тюрбанах.

В ушах у обоих болтались многочисленные подвески и серьги.

— Это вы король Гейл? — спросил один. — Ваше величество, это ошибка. Мы скромные торговцы пряностями. Мы не враги!

— Вы пытались сбежать. Почему? — Голос Гейла звучал спокойно и холодно.

— Почему? Какой храбрец не попытается сбежать из плена? Почему мы должны верить, что нас не убьют или не потребуют за нас выкуп? Мы считали, что это обычные бандиты, прикинувшиеся вашими людьми.

— Звучит разумно, — согласился Гейл. Потом обернулся к вождю летучего отряда. — Куда они направлялись, когда вы их поймали?

— В сторону Соно, и так быстро, как только могли бежать их горбунки, и никого из нас не заметили.

— До нас дошли слухи, что в стране идет война. Мы побоялись, что началось восстание против короля Гассема, и решили, что лучше всего оказаться где-нибудь подальше отсюда.

— Слухи не могли нас обогнать, — возразил Гейл. — Держу пари, вы скакали от самой невванской границы, покупая или воруя сменных животных, потому что загоняли их до смерти.

— Вы ошибаетесь, Ваше величество, — сказал второй купец. Из-под его тюрбана струился пот.

Военный вождь мэтва по имени Йохим вышел вперед и наклонился, по очереди изучая оба потных лица.

— Я знаю этих двоих, — сказал он наконец. — Два года назад они приезжали на ярмарку засушливого сезона, и тогда они не были торговцами пряностями; они покупали сталь.

— С каких это пор купеческая гильдия разрешает торговцам менять вид деятельности? — потребовал ответа Гейл.

— Этот человек ошибся, — сказал первый купец.

— Нет, он не ошибся. Вы — шпионы Лерисы. Знаю я вашу породу.

Страж потрогал острие меча.

— Убить их, мой король?

— Нет, — сказал Гейл. — Они преданно служили своей госпоже. У меня слабость к дерзким и отважным.

— Мой король, я протестую! — вскричал Йохим. — Они не воины, а подонки, служащие за плату.Убей их!

Раздались крики согласия.

— Нет мы убиваем только солдат в открытом бою. И так будет всегда. — Гейл повернулся к стражу. — Найди кольцо от подпруги, разогрей его на огне и поставь круглое клеймо на левой щеке каждого. — Потом он повернулся обратно к шпионам. — Я дарую вам жизнь. Но если вы когда-нибудь появитесь в моих землях, первый же воин, увидевший клеймо, убьет вас на месте.

— Это уже кое-что, — сказал Йохим, уходя вместе Гейлом. — Я уж было решил, что вы стали сентиментальным.

В лагере Гейл не спал вместе с сыновьями до поздней ночи, ожидая гонцов с сообщениями от других корпусов. К полуночи те доложили, что перевалы пройдены. Гейл отправил гонцов обратно, разрешив всем два дня отдыха. Перед рассветом третьего дня они обрушатся на Соно.

— Теперь нас никто не победит, — сказал Анса, когда они втроем сидели у сторожевого костра.

— Никогда так не думай, — отозвался Гейл. — Всегда что-то может случиться, и предводитель не должен об этом забывать. Сейчас, после стольких легких побед, люди в прекрасном расположении духа. Они не потеряют мужества при небольшой неудаче, но крупное поражение может испортить все. В этом заключалась сила невванцев, когда королем был отец Шаззад. Они не падали духом, даже когда Гассем несколько раз разгромил их. И с нашей помощью они сумели изгнать его. — Он уставился на трепещущее пламя костра. — Все потому, что они — древний народ с долгими традициями побед. Они никогда не сомневаются, что в конце концов победа будет за ними.

— А мы — совсем юное королевство, не старше вас, мальчики, и это наша первая по-настоящему большая война. Я не могу позволить себе потерпеть большую неудачу.

* * *

Весь следующий день они отдыхали, люди в основном проспали целые сутки, а огромный табун кабо с удовольствием пасся. Время от времени из Соно приходили группы людей или одинокие путники, их брали под охрану и отправляли к остальным. Первым их допрашивал Гейл. Пока что по другую сторону границы никто не подозревал о произошедшем в Чиве, и все пленные искренне поражались, увидев огромную армию, собравшуюся на перевале.

На второй день люди приводили в порядок упряжь, обнаружив, что за время тяжелого похода снаряжение, которое в обычное время служило годами, сильно износилось. Пришлось точить мечи и острия копий, вострить наконечники стрел, чинить или заменять подпруги, залечивать мелкие раны у кабо. К ночи люди в основном были готовы к новой скачке.

За два часа до восхода солнца они оседлали кабо и начали спуск с перевала. Шли шагом, потому что крутой и темный склон мог оказаться смертельной ловушкой. Гейл знал, что Соно лежал на плоскогорье, выше, чем Чива, и восточный склон был короче западного. К тому времени, как солнце поднялось над далеким горизонтом, они спустились с гор на обширную плодородную равнину.

Трубы дали сигнал, и с гиканьем пустились они в галоп. Снова оцепеневшие таможенные чиновники глядели, как армия проносилась мимо, забыв про вежливость и обходительность. Летучий отряд оторвался от основной массы. Они будут нестись впереди армии, избегая контакта с противником, и остановятся только у реки. Там они повернут на юг и захватят все мосты и паромы, которые смогут отыскать, дабы не дать просочиться слухам на восточный берег. Началась вторая стадия великого похода.

Теперь армия изменилась. Соединение с северным корпусом прошло точно, как планировалось, он одержал полную победу, пригвоздив маленькую армию оккупанта к району между собой и корпусом Гейла. Битва была короткой, капитуляция — быстрой. Оба корпуса соединились, отправились на юг и присоединились к третьему. Но по дороге наткнулись на армию, частично состоявшую из островитян, частично — из наиболее надежных войск покоренных народов. Очевидно этот район не смогли усмирить до конца, и Гассем оставил сильное войско, чтобы подавить бунт. Среди них не оказалось шессинов, но другие островитяне были ничуть не хуже: храбрые, искусные воины, чрезвычайно преданные Гассему. Их предводители знали — нельзя сбиваться толпой на поле, где лучники на кабо могут с легкостью перестрелять их. Вся армия отступила в заросший густыми лесами район, который растянулся по обе стороны главной дороги до самой реки Пата.

— Разве нельзя объехать их? — спросил Анса. — Оставить их пехоте?

— Нет, — ответил Гейл. — Такая армия в тылу — все равно, что кинжал в спину. Я знаю этих людей. Они пойдут за нами следом. Мы можем оторваться, но если по какой-то причине задержимся — допустим, встретим еще одну такую армию, они ударят нам в спину в самый неподходящий момент. Придется преследовать их и полностью уничтожать. Они не сдадутся.

Йохим сплюнул на землю.

— И как мы это сделаем?

— Мне не нравится идея разделиться на части, но другого выхода нет. Каждый командир выделит половину своих сотен, а вторая половина останется в резерве на случай, если они попробуют прорваться.

— А не проще послать половину полков? — спросил вождь амси.

— При моем способе все полки разделят тяготы поровну, — решительно сказал Гейл. — Битва там будет трудной, большая ее часть — лицом к лицу. В этот раз легко не будет.

Сердце Каирна сильно колотилось, когда он занял свое место. Его сотню выбрали для боя в лесу. Для них это будет новым способом сражаться, никакой стрельбы из лука с далекого расстояния. Конечно, лучше бы это делать, спешившись, но ни один воин с равнин не покинет своего кабо, если его не принудят к этому обстоятельства. Они обнажили мечи и приготовили редко используемые щиты из жесткой кожи.

Длинные шеренги всадников растянулись вдоль опушки, насколько хватало взгляда. Они стояли одна за другой в три линии, чтобы не дать противнику проскользнуть мимо. Трубы дали сигнал, и первая линия шагом вошла в лес. Они сделали пятьдесят шагов, и пошла вторая линия, затем третья. Резервные силы напряженно ждали.

Каирн положил стрелу на тетиву и оглядел медленно продвигавшуюся линию в надежде увидеть Ансу. Они оказались в разных отделениях. Потом Каирн заставил себя сосредоточиться на том, что происходит перед ним. Пусть Анса сам о себе заботится. Впереди — враг. В лесу было тихо, даже мелкие животные спрятались, испугавшись непривычного нашествия. Каирн слышал, как под копытами хрустели сучья и шуршали листья, кабо тихонько фыркали и постанывали. Он видел впереди только деревья и кусты.

Затем тишина леса взорвалась пронзительными воплями, и все ожило. В двадцати футах от него за кустом стоял лысый человек с большой пурпурной звездой, нарисованной на лице, отведя руку, чтобы метнуть дротик. Каирн не сознавал, что целится, натягивает лук и отпускает тетиву, но прежде, чем рука человека поднялась для броска, стрела Каирна пронзила его грудь. На таком близком расстоянии стрела прошла насквозь и сломалась о дерево позади человека.

Они были везде, подпрыгивали, метали дротики и копья, хватали поводья. Каирн выстрелил еще дважды, но не понял, попал или нет, так много летало вокруг стрел, дротиков, палок и камней. Слышались крики ярости и боли и рев раненых кабо.

Враги беспорядочно ринулись вперед, только их длинные черные щиты придавали им какое-то единообразие. В этом лесу невозможно было осуществлять сложные боевые маневры, которые Гассем использовал к своему вящему успеху. Здесь были только сила, умение и свирепость, особенно свирепость.

После третьего выстрела Каирн затолкал лук в чехол и вытащил копье, потом потянул со спины щит. Пока он это делал, рядом оказался черноволосый человек с копьем. Каирн перетянул щит как раз вовремя, чтобы заслониться от копья противника, одновременно посылая свое собственное тому в живот. Вскрикнув, человек упал. Рана была скверная, пройдут часы, прежде тот умрет, если никто не прикончит его раньше. Но Каирн не был сейчас в милосердном настроении. Он сам едва остался жив.

Воин-островитянин пробежал перед ним и атаковал прижатого к дереву соратника Каирна справа. Каирн наклонился вперед и пронзил врага со спины. Здесь не время и не место для щепетильности. С пронзительным воплем подбежал еще один. Каирн вонзил копье в грудь противника, и в тот же момент о его щит ударился топорик. Топорик отскочил, а копье застряло в груди врага и Каирн не удержал его. Освободив копье, он вытащил свой длинный меч.

Подтянулась вторая линия. Они закрыли бреши, оставленные сраженными воинами, и укрепили свои позиции. Воин Гассема попытался схватиться за поводья, и Каирн отсек ему руку. Она так и осталась висеть на уздечке. Получив подкрепление, жители равнин начали продвигаться вперед, оттесняя противника массой своих кабо, бросая копья в стену из щитов, рубя направо и налево длинными мечами. Островитяне и остальные рычали, кричали и умирали. Некоторые карабкались на деревья, чтобы спрыгнуть на всадников сверху.

Кабо шли так плотно, что всадники начали мешать друг другу. Каирн решил, что уже достаточно долго пробыл впереди, и его место может на время занять кто-нибудь другой. Он осторожно выбрался назад и остановился, пытаясь перевести дыхание. Линия сражения была в каких-то двадцати футах от него, но в сравнении с ней здесь казалось очень спокойно.

Внезапно что-то с криком и ревом упало на него. У упавшего было смрадное дыхание и достаточно веса, чтобы сшибить Каирна с седла. В плечо полетел нож, ударился о край щита и чудом не задел шею. Каирн ударил назад локтями и рукояткой меча, но удар получился слабым. Падение вышибло из него дыхание, перед глазами все плыло.

Потом тяжесть исчезла. Каирн подтянулся, чтобы увидеть всадника, державшего на весу коричневого островитянина. Одна рука всадника крюком вцепилась в бритый подбородок, другой он провел ножом по незащищенному горлу. Анса отшвырнул дергающегося, умирающего человека, наклонился с седла и поднял Каирна на ноги.

— Надо быть осторожнее, братишка, — сказал, ухмыляясь, Анса.

Каирн почувствовал, что снова может дышать.

— Все было хорошо, пока этот не упал с облаков.

— Я знаю. Я видел тебя. Не старайся в одиночку убить всю армию. — Анса отъехал на несколько ярдов и вернулся, ведя в поводу кабо Каирна. Каирн нашел оброненное копье и вложил меч в ножны. С копьем в руках он снова сел верхом.

— Хватит отдыхать, — сказал Анса. — Пора вернуться в бой.

* * *

Бой в лесу шел еще долго, противник сопротивлялся с жестоким отчаянием, отступая на шаг и заставляя всадников расплачиваться за каждый выигранный ярд. В нетерпении всадники собирались группами и объединенными усилиями кидались на линии черных щитов. Сначала эти безуспешные атаки отбивались большой кровью, но постепенно они начали прорываться через ряды врагов и разделяли их на еще меньшие группки.

Они преследовали эти группы людей, машущих копьями, враг отступал через лес и наконец повернул к заливу, продолжая яростно отбиваться, нанося раны и убивая. Некоторые прятались, залегая, и дожидались, пока всадники пройдут мимо, а потом вставали и метали копья в спины, пока сами не падали сраженными.

Однако и беспощадные островитяне поняли, что им довольно. По одному, по двое, потом целыми группами и отрядами они бросали свои щиты, разворачивались и убегали.

Как всегда в бою, стоило одной из сторон потерять сплоченность и допустить панику — и началась настоящая резня. Всадники преследовали островитян, стреляя из луков, вонзая копья в незащищенные спины, рубя головы мечами и топорами, пускали в ход булавы.

Каирн мчался среди толпы преследователей, выпуская одну за другой стрелы в бегущих людей так же холодно и бесчувственно, как и все остальные. Не было даже мыслей о милосердии. Битва оказалась слишком долгой и тяжелой, слишком многие погибли, слишком многих искалечили. Шла война насмерть, и глупо оставлять в живых таких воинов, как эти, чтобы когда-то снова вступить с ними в бой.

Каирн услышал впереди плеск воды. Тут же они выскочили из леса и оказались на покатом берегу реки. На воде качались головы и оторванные конечности. На берегу сидели в седлах измученные люди, методично выпуская стрелу за стрелой в барахтающихся в реке, охваченных паникой воинов. На другом берегу еще больше всадников — войско, посланное Гейлом для очистки восточного берега — делали то же самое. Каирн поднял лук и вдруг заколебался.

— Они сегодня или мы завтра, братишка, — сказал Анса. — Брат, рядом!..

Даже разговаривая, Анса выпустил стрелу. Каирн тоже поднял свое оружие. Это продолжалось, пока вода не покраснела, и в ней уже ничто не двигалось, только стервятники спешили на свой пир.

* * *

Когда Гейл увидел двух суровых воинов, он не сразу узнал в них своих сыновей. Казалось, они постарели на десять лет.

— Ну, что ж, мои сыновья, — мягко сказал Гейл, — теперь вы знаете, что такое настоящая битва.

— Отец, — сказал Анса, равнодушно спешиваясь, — если это — оккупационные войска, оставшиеся в тылу, что же будет, когда мы встретим Гассема и его основные силы?

— Вот тогда, — сказал Гейл, — и начнется настоящий бой.

 

Глава десятая

Увидев Лерису, въезжающую в лагерь, Гассем сразу понял, что миссия оказалась неудачной. Он вышел из-под навеса и поспешил вниз с возвышения, которое воздвигли для него солдаты. Они считали неправильным, что король будет жить на одном уровне со всеми остальными, поэтому, когда судьба приводила их в плоскую страну, такую, как эта прибрежная равнина, они сооружали искусственную платформу, чтобы он мог обозревать армию, и все могли бы видеть богоподобного короля.

— Спокойно, моя королева, — сказал он, дотягиваясь и обнимая ее за талию. — Даже если все плохо, нужно показать людям, как мы счастливы. — Сказал он это сквозь зубы, широко улыбаясь при этом.

Лериса ослепительно улыбнулась.

— Я сделаю все, что смогу. — Огромные руки Гассема сомкнулись в кольцо на ее тонкой талии, и он поднял ее с седла, как будто она была трехлетним ребенком.

Помахав ликующим солдатам, они поднялись на помост между двумя шеренгами женщин-воинов. Телохранители Лерисы сами разместились вокруг помоста и встали, опершись на копья, суровые и бесстрастные. Она запретила им рассказывать что-либо о виденном у Мертвой Луны.

— Поешь, — сказал Гассем, — подкрепи силы, приди в себя после дороги. Потом расскажешь, что произошло.

Рабы принесли еду и вино, и она легла на диван животом вниз и начала пить, а одна из прислужниц, опытная массажистка, размягчала спазмы и судороги ее мышц. Особое внимание она уделяла бедрам, ягодицам и нижней части спины королевы — местам, больше всего страдавшим от долгого сидения в седле.

— Оставь нас, — сказала, наконец, Лериса.

Массажистка укутала ее простыней, потому что солнце уже садилось, и от океана веяло прохладой. Остальные слуги тоже вышли, кланяясь.

— Значит, ты не увидела того, чего хотела? — спросил Гассем.

— Я увидела все, что собиралась, и даже слишком хорошо, — отозвалась она.

— Боюсь, я не понимаю. — Он снова наполнил ее кубок, раздражаясь от непонимания ситуации. Лериса не была склонна к унынию, как, впрочем, и он сам.

— Я расскажу все с самого начала. — И она поведала ему о поездке на остров.

Гассем нахмурился, услышав о нападении пиратов.

— Я бы никогда не разрешил тебе поехать, подумай я о том, что ты подвергнешься такой опасности. Какой ужас — пострадать от собственных пиратов!

— Это было не опасно. Меня охраняли телохранители, а пираты узнали бы меня. Зато я в первый раз увидела огненные трубки в действии. — Она описала, как происходил короткий бой, и он снова нахмурился, потом нахмурился еще раз, когда она описывала действие большой огненной трубы.

— Это захватывающе, — сказал Гассем. — И может вынудить нас действовать на море по-другому.

— И не только на море, — отозвалась Лериса. — Но я забегаю вперед.

Она описала прием и свои разговоры с Мертвой Луной и его помощниками.

— Какие странные люди, — сказал Гассем. — Великие правители — и не солдаты. Не очень пугающе это звучит.

— Сначала мне тоже так показалось. — Она продолжала рассказывать, как Мертвая Луна предложил ей союз, и на каких условиях она согласилась.

— Кажется, это разумный план, — сказал он. — И ты действовала мудро. Заставить его уступить эту территорию, как условие союза — большое преимущество.

— Подожди, пока я не расскажу тебе, что он натворил. Ты этому просто не поверишь. — Она рассказала о неудачной встрече Мертвой Луны с Гейлом и Каирном. Гассем слушал рассказ, и глаза его сначала расширились от неверия, потом вспыхнули яростью, а в конце он смеялся так, что из них потекли слезы.

— Ну и история! О, если бы он просто удержал у себя эту пару! Но, с другой стороны, я хочу убить их собственноручно, поэтому лучше взять их в плен самому, чем унижаться и выкупать их у этого… этого короля-купца.

— Именно так я и подумала, когда пришла в себя от потрясения — такая грубая ошибка! Что ж, ты выслушал забавную часть. Теперь дай рассказать все остальное. Я сказала, что хочу, чтобы его солдаты продемонстрировали свою доблесть, и тогда я смогу сообщить тебе: Мецпа — достойный союзник.

— И он согласился?

— Он сделал больше. Мы отправились в поход на побережье Тезаса, и его войско устроило бой с тезанцами специально для меня.

— Бой! Какой жест! Я не ожидал подобного от этих созданий с душами кагга.

— Это было больше, чем жест, — сказала она. — Это было предупреждение. Я опишу тебе, что увидела.

И она начала рассказ об избиении тезанцев у маленького прибрежного городка.

Лериса была женщиной умной и наблюдательной, видела множество битв, и Гассем понимал, что более точного отчета он не получил бы ни от кого, раз уж не присутствовал при этом сам.

Когда Лериса окончила рассказ, они долго молчали.

Уже совсем стемнело, но они не требовали свечей или факелов. Они выросли без этих нежностей, да в любом случае, в этом климате свет только привлечет тучи насекомых.

— Над этим надо подумать, — сказал наконец Гассем. — Помнишь ту битву в Невве, когда всадники Гейла уничтожили моих бесполезных союзников из Омайи?

— Помню, — немного сонно ответила Лериса.

— Это было похоже — односторонний бой. Пешие солдаты, в которых летят метательные снаряды, и никаких шансов приблизиться и ударить в ответ. Здесь разница в подвижности. Лучники Гейла попросту держались на расстоянии, стреляли издалека и постоянно находились в движении.

— Мецпанские солдаты стояли на одном месте, но они так организовали стрельбу, что огонь был беспрерывным. И могут продолжать это очень долго, потому что их оружие не утомляет так, как тяжелый лук, который нужно натягивать.

— Мне тоже так показалось. Можно взять верх над таким оружием и этой тактикой?

— Я думаю, да. Тезанцы сражались или пытались сражаться храбро, но глупо. Мне кажется, нужна подвижная тактика, много небольших независимых отрядов, нападающих одновременно со всех сторон, и тщательно выбранная позиция, позволяющая подобраться поближе. Мои воины — самые лучшие бойцы врукопашную в мире, и глупо потерять их просто так, из-за оружия, которое убивает раньше, чем они смогут подойти достаточно близко и нанести удар. — Гассем вздохнул. — Наверное, со временем мне тоже придется вооружиться этими вонючими, дымящими трубками. Судя по твоему рассказу, это оружие опаснее, чем можно было мечтать.

— Это будет позор, — сказала Лериса. — Машины, убивающие незаметно. Нет сверкания копья, фонтанов крови, торжествующего воина над поверженным врагом. Просто безликие солдаты, стоящие в шеренгах.

— Я придумаю, что с этим делать. Это не срочно. Мертвая Луна не нападет на Гейла раньше следующего года.

— Так ты примешь союз?

— Да, — заверил он. — Почему ты выглядишь встревоженной?

— Я не уверена. Это похоже на тщательно продуманный план — раздавить Гейла между нашими двумя странами.

— Но? — подтолкнул Гассем.

— Просто раньше ты никогда не следовал чужому плану битвы или завоевания. Всегда действовал, исходя из собственных планов и своих интересов.

— Что заставляет тебя думать, что я изменю себе сейчас, маленькая королева?

— Я не понимаю, — сказала она.

— Я сказал, что приму предложенный союз. Но не говорил, что собираюсь мириться с его планами. Ни под каким видом я не собираюсь тащить свою превосходную армию через проклятую пустыню, чтобы сражаться с Гейлом ради Мертвой Луны. Он наверняка отложит собственную атаку на месяц или больше, разрешив мне оттянуть на себя основную массу армии Гейла, и тогда он сможет маршировать, не встречая сопротивления. Потом он собирается покончить с остатками людей Гейла, выйдя из этого почти без потерь.

— В этом есть смысл, — сказала Лериса. — И что сделаешь ты?

— Я дам ему великое множество честных слов; когда придет время — отправлюсь со своей армией на запад, якобы с целью повернуть на север и пойти через пустыню. Но на самом деле я просто несколько дней буду идти вглубь страны, а там остановлюсь и подожду. Когда твои шпионы сообщат, что мецпанская армия отправилась на север против Гейла, я дам им кучу времени, чтобы добраться до равнин, а потом поверну назад и вторгнусь в Мецпу! — Даже в темноте Лериса увидела, как сверкнули его белые зубы.

— О, любовь моя! Я знала, что ты что-нибудь придумаешь! Если мы будем двигаться быстро, то сумеем захватить города, в которых делают огненное оружие.

— Совершенно верно. Следующие несколько месяцев твои шпионы будут очень заняты. Я должен знать, где эти города, где находятся главные форты Мецпы и все такое прочее. Тем временем я соберу инженерные войска и пехоту в портах Чивы и Соно, оттуда их можно будет доставить морем. Если они прибудут слишком рано, это возбудит подозрения.

— Но что будет, когда весть достигнет Мертвой Луны и он повернет назад?

— К этому времени я захвачу его порты, его города, его укрепления. Я найду достаточно мецпанских перебежчиков, и они завалят нас огненными трубками. Его линии снабжения тоже будут моими. Эти цивилизованные армии очень зависят от своих линий снабжения.

Ее ум заработал очень быстро, как происходило всегда, стоило ей столкнуться с подобной задачей.

— В трубках используется такой сероватый порошок. Для больших его наверняка требуется очень много. Я отправлю шпионов выяснить — может, его весь производят в одном месте? Если это так, мы пошлем отдельное войско, чтобы немедленно захватить его, и полностью отрежем мецпанскую армию от пополнения запасов.

— Превосходная идея, — сказал Гассем. — Если такое место существует, и для нас будет сложно захватить его в открытом бою, твои шпионы могут устроить там небольшую диверсию. Несколько пожаров уничтожат склады с порошком.

— Это будет их первым заданием. В Мецпу не так легко проникнуть. У них нет странствующих проповедников или бродячих актеров, они думают только о деле. Но мои шпионы изобретательны. В Мецпе широко развита работорговля — им нужны рабы для плантаций и мастерских. Наверное, работорговцы — лучшее прикрытие.

— Продолжай думать в этом направлении, маленькая королева, — сказал Гассем, подавив зевок. — А теперь пошли отдыхать. Мецпанцы не помешают мне стать императором всего мира. Они просто сделают эту задачу немного интересней.

* * *

На следующее утро Лериса чувствовала себя намного лучше. Гассем решил, что делать, а когда приходилось иметь дело с врагами, ее муж был непогрешим и непобедим. Врагом же был весь мир.

Она кликнула прислужниц, и они пришли выкупать ее и помочь одеться.

Впрочем, для Лерисы это сводилось в основном к выбору драгоценностей на день. Завтрак состоял из чашки молока кагга и фруктов. Как все шессины, она была очень умеренна в еде.

Покинув королевскую палатку, Лериса встретила одного из старших шпионов, умного изменника из Неввы, который много лет служил ей верой и правдой. Она поманила его, и он поспешил приблизиться, низко кланяясь.

— Чем могу служить, Ваше величество? — спросил он.

— Много чем, в первую очередь — информацией, как всегда. Как здесь идут дела?

— Король, как всегда, победоносен. Его армии как раз заканчивают с остатками сопротивления в Баске. Эти операции проводят младшие командиры, а сам король готовит основные силы для грядущей кампании в Тезане.

Они разговаривали и прохаживались. Королева шла довольно быстро.

— А осада столицы Соно?

— Похоже, там ничего не изменилось, и в ближайшее время вряд ли изменится.

— Похоже? — спросила Лериса.

— Дело в том, что оттуда уже несколько недель нет вестей.

Она остановилась, чтобы полюбоваться большой группой шессинов, исполнявших сложный и опасный танец с копьями, сопровождая его древним речитативом.

— Это довольно странно, — сказала Лериса.

Он пожал плечами.

— Скорее всего, это из-за погоды. Если на западе прошло несколько сильных гроз, горные перевалы почти непроходимы, а реки вышли из берегов. А все эти южные страны низменные и болотистые. По ним трудно передвигаться и в лучшие времена.

— Надеюсь, ты прав. — Лериса пошла дальше. Где бы ни проходила, люди прекращали все свои дела и низко кланялись.

— Я так понимаю, от моих агентов, посланных в Каньон, тоже нет никаких вестей?

Несколько месяцев назад каньонцы очень вежливо приняли посланника Гассема, выслушали его требования, ответили, что не признают никаких монархов и отправили его назад с дарами. С тех пор Лериса посылала туда шпиона за шпионом, но безрезультатно. Это просто убивало ее.

— Ваше величество, ни один из ваших агентов на западе не присылал никаких сообщений.

Она резко остановилась и повернулась лицом к нему.

— Даже морем?

— Уже несколько недель не прибывал ни один корабль с запада. Ничего удивительного — если из-за плохой погоды земля становится непроходимой, то штормы на море еще опасней. Ни один шкипер не выйдет в море в такую погоду.

— Мне это не нравится, — сказала Лериса. — Такое впечатление, что мы оказались отрезанными от нашей империи и запертыми здесь, в этой жалкой восточной долине.

— Ваше величество, я уверен, это вопрос нескольких дней, — успокаивающе сказал ее собеседник.

* * *

Она нашла Гассема и старших офицеров. Он отдавал приказы о сборе всех полков островитян.

— Закончить эту небольшую кампанию могут рекруты с континента, — объяснил он Лерисе. — А вот твое описание тезанской армии произвело на меня впечатление. Чтобы победить их, потребуются лучшие воины.

— Замечательно, любовь моя, — сказала она. — Но сейчас меня тревожит кое-что другое. С запада нет вестей уже несколько недель, ни по суше, ни по морю. Как будто мы изолированы здесь, и не имеем представления, что происходит в наших основных западных Доминионах.

— Для волнений нет причин. Страны и люди — наши, и мы оставили там надежных управителей. Мы вернемся и увидим, что все в полном порядке.

— Мне это все равно не нравится. Может, лучше послать туда разведчиков?

Гассем нахмурился.

— Разведчиков в мою собственную страну? Ты придаешь этому пустяку слишком большое значение.

— Может быть, — с сомнением сказала она.

— Кроме того, недостойно так беспокоиться о странах и городах. Целый мир — моя империя, и мне доставляет удовольствие напоминать об этом другим. Моя столица там, куда я поставлю ногу. Мое могущество — воины, окружающие меня. Чего ради буду я думать о странах, людях и городах?

— Как скажешь, любовь моя, — ответила Лериса, проглотив дальнейшие возражения. Это была ее вечная проблема. Невзирая на все свои почти божественные качества, Гассем все еще оставался ребенком, бродягой без корней, жившим только для завоеваний и массовых кровопролитий, думающим только о следующей битве. Прошлого для него не было. Как только он покорял страну, она переставала для него существовать. Право управлять расширяющейся империей он оставлял Лерисе. Она поцеловала мужа и удалилась.

* * *

Не глядя, Лериса щелкнула пальцами. Подбежал невванский шпион.

— Собери своих соратников, всех, кто есть в лагере. Приведи их к королевской палатке. Немедленно! — Последние слова прозвучали, как удар хлыста, все на пятьдесят шагов вокруг повернули к ней головы.

— Тотчас же, Ваше величество! — человек в развевающейся одежде купца поспешил прочь.

Через несколько минут перед ней появилась дюжина шпионов — группа, собранная из разных стран.

Все они занимались делом, которое позволяло им много путешествовать, не вызывая подозрений:купцы, комедианты, проповедники из странствующих орденов, даже один специалист по заболеваниям глаз.

— Что прикажете, моя королева? — спросил невванец.

— Найдите быстрых кабо. Можете выбрать из королевского табуна. Столько, сколько потребуется, и упряжь тоже. Я хочу, чтобы вы отправились на запад, в нашу провинцию Соно. Я хочу, чтобы вы выяснили, что там происходит, даже если все дело в плохой погоде. Как только что-то узнаете, немедленно сообщайте мне!

— Как прикажете, Ваше величество, — кланяясь, сказал невванец.

— Отправляйтесь! — закричала она.

Когда они ушли, Лериса почувствовала себя лучше. По крайней мере, она хоть что-то предприняла. Она не могла объяснить, почему ей так тревожно, разве что она не любила, когда в ее жизнь вторгаются тайны. Может быть, все очень просто и понятно. Она не переносила неизвестности — что творится в ее мире? Ей было необходимо управлять всем: людьми, городами, событиями. Гассем хотел только властвовать. Именно это и делало их такой опасной парой.

Что могло пойти не так? Неужели все так просто и виновата погода?

Это было бы самым подходящим объяснением, потому оно и пришло в голову невванцу. Мятеж местных жителей? На новых территориях остались армии. Даже если это и произошло, почему гонцы ничего не сообщили?

Еще больше приводило в замешательство молчание со стороны моря. Неожиданные свирепые штормы были обыденным явлением, но никогда еще они не препятствовали плаванию кораблей дольше нескольких дней, и уж никак не неделями. Может, налетел ураган невиданной силы и разрушил все корабли в гаванях? Если так, ничего страшного. Потеря людей и кораблей ничего не значит.

И все-таки что-то ее тревожило.

Она была человеком интуиции, а не только рассудка, и знала, что нельзя не обращать внимания на предчувствия.

* * *

Следующие несколько дней были заполнены делами. Королевские воины-островитяне и лучшие воины с континента собрались из тех мест в Гране и Баске, где еще шли сражения, и примчались сюда, оставив завершать войну менее опытных соратников. Гассем думал теперь только о короткой, но беспощадной кампании в Тезане.

— Я месяцами заверял их короля в нашей братской любви и привязанности, — ухмыляясь, сказал Гассем. — Но он не глупец. Он будет ждать нас.

— Все не могут быть глупцами, — заметила Лериса. — Очень жаль.

— Нет, все в порядке. Если мои люди не будут хотя бы иногда сражаться с достойным противником, они станут такими же никчемными, как эти, с материка. Именно такие сражения помогают нам, шессинам, оставаться неистовыми и искусными. Мы всегда сражались, и мы — лучшие воины в мире, и мы всегда на высоте. Это просто превосходный случай: грубый, опытный противник, который может задать нам хорошую трепку, но слишком малочислен, чтобы представлять реальную опасность. Я пошлю вперед младших воинов. До сих пор все, что они делали — убивали жалких солдат с материка. Настало время настоящей проверки.

— Как скажешь, любовь моя. Меня немного беспокоит, что часть островитян осталась в Соно. Сейчас бы они пригодились.

— Я пошлю за ними, — сказал Гассем. — Они не успеют добраться сюда вовремя, но не особенно-то они и нужны. Зато успеют к вторжению в Мецпу.

— Это хорошо. — Лериса некоторое время смотрела перед собой, размышляя. Она подсчитывала на пальцах годы, не обращая внимания на маневры войска, которое проводило учения под бой барабанов и свой речитатив.

— Мне кое-что пришло в голову, — сказала она наконец. — Как раз настало время новой поросли — дома, на островах — быть посвященной в младшие воины. Если ты пошлешь корабли, чтобы доставить рекрутов, эти юноши успеют сюда ко времени вторжения.

Гассем снова ухмыльнулся.

— Замечательно! Тогда все теперешние младшие смогут расплести косички и назваться старшими воинами. Это здорово подогреет их перед вторжением. — Младшие воины не имели права обладать собственностью, поэтому не участвовали в дележе добычи.

— А новопосвященные младшие получат боевое крещение в настоящей войне, — подчеркнула Лериса.

— А у меня будет большой корпус воинов-профессионалов.

В старые времена согласно незыблемым законам шессинов, когда новое поколение мальчиков становилось младшими воинами, а бывшие младшие переходили в разряд старших, бывших старших называли старейшими, они отдавали свое оружие новоиспеченным младшим и возвращались к своим стадам кагга. Некоторым из этих старейших было чуть за тридцать. Гассему казалось нелепым, что воины в самом расцвете своего боевого мастерства должны навсегда отказываться от битв, и он учредил новый статус: воинов-профессионалов. Уцелевшие и достигшие этого статуса воины обладали различными привилегиями и освобождались от многих обременительных обязанностей. В битвах они составляли стратегический резерв Гассема и были источником, из которого он выбирал офицеров. Как и у старших воинов, у них были рабы для ухода за скотом, а между походами они имели право отправиться домой, на острова, навестить своих многочисленных жен и зачать новых шессинов или детей из других племен. Для Гассема никогда не будет чересчур много островитян.

— Что сообщили пираты о своих пробных набегах на побережье Мецпы? — спросила Лериса.

— Береговые укрепления очень слабы. Есть, конечно, крепкие форты, охраняющие гавани, но не похоже, что в них достаточно людей. Когда пираты устраивали ложные атаки на эти форты, они попадали под огонь из малого оружия, но не встречали этих больших трубок, про которые ты рассказывала.

— Значит, это новое оружие. Они отвечали на мои вопросы очень уклончиво. Пытались дать понять, что у них таких очень много, и есть гораздо бОльшие, чем та, что я видела.

— Они блефовали, — сказал Гассем. — И я говорил со шкипером, который напал на твой корабль. Они все утро преследовали маленькое судно, которое постоянно держалось впереди. Погоня прекратилась, когда они увидели ваш корабль — он выглядел куда богаче.

— Все было подстроено, — сказала она. — Я сразу подумала — мы подозрительно долго добираемся до острова, а ведь они заверяли меня, что до него не больше часа пути. Они знали, что вокруг полно пиратов, и заманили их, чтобы напугать меня этой своей чересчур большой огненной трубкой.

— Мое уважение к Мертвой Луне все возрастает, — откликнулся Гассем. — Он, конечно, блефует, но делает это хорошо. Будет ошибкой недооценивать его.

— Ты бы лучше отозвал пиратов. Мецпанцы говорят, что пренебрегали защитой побережья, потому что были заняты завоеваниями на суше. Если пиратские набеги будут продолжаться, они займутся укреплением гаваней всерьез, и тогда во время вторжения сражаться будет труднее.

— Я это уже сделал. В пяти милях отсюда есть порт Аста. Я собрал там все военные и грузовые корабли с побережий Грана и Баски. Их сейчас переделывают в транспорты для солдат, и командовать на них будут пираты.

Она нахмурилась.

— Слишком рано. Мецпанские шпионы все обнаружат.

— Начать подготовку никогда не рано. И я собираюсь рассказать об этом Мертвой Луне, даже позволю ему отправить туда наблюдателей и советчиков.

— Что ты затеял? — спросила она, зная, что это будет нечто выдающееся.

— Он может считать меня варваром, но даже я умею читать карту. Посмотри сюда. — Он вытащил большой свиток и развернул его на столе, прижав углы кинжалами и пригоршнями драгоценностей Лерисы. Его палец уткнулся в то место, где они сейчас находились, и заскользил вдоль южного побережья, нырнув, чтобы не ткнуться в южный мыс, затем вдоль западного побережья к устью большой реки и образованным им небольшим заливом.

— В чем больше смысла? — спросил он Лерису. — Месяцами тащиться через горы и гнилые болота, прежде чем мы доберемся до пустыни? Или погрузиться здесь на корабли, пройти вдоль побережья, обогнуть южный мыс, дойти на веслах до реки Кол и высадиться на самом краю пустыни?

— В этом есть смысл, — кивнула она. — Я думаю, Мертвая Луна купится на это.

— Конечно. А когда настанет время, мы погрузимся на корабли и поплывем на юг, с глаз долой. Когда он убедится, что мы в пути, он отправится на север от Мецпы. Вот тогда мы вернемся на своих кораблях и вторгнемся в его страну.

Лериса просияла.

— Как можно не любить тебя!

Стук молотков и визг пилы терзали ее слух, но она ничего не имела против. Уж лучше это, чем изматывающий грохот молотов в стальной шахте. Воздух был насыщен запахом кипящей смолы, а чеканный перестук молотков звучал музыкой победы.

Старые корабли обновлялись, новые — оснащались. Их переоборудовали под новый груз — сражающихся мужчин.

— Теперь у нас достаточно кораблей для воинов-островитян, — доложил адмирал пиратов, высокий, худой, одноглазый, говорящий хрипло из-за старой раны. Он был одет так, как обычно одевались пираты: в жилет и мешковатые бриджи, с платком на голове и босиком. — Нам потребуются еще транспорты для пехоты, инженеров и их снаряжения. И, конечно, для погонщиков и их вьючных животных.

— Спешки нет, — сказала Лериса. — Если ко времени отплытия места для всех не хватит, кому-то придется подождать, когда корабли вернутся за ними. Самое главное, чтобы первыми отправились ударные войска. Инженеры и погонщики могут подождать.

* * *

Лериса была довольна. Она уже отправила Мертвой Луне письмо с рассказом о перевозке людей кораблями для их совместной операции, не проронив ни слова, могущего зародить подозрения у наблюдателей из Мецпы. Она даже попросила у него проводников, знакомых с рифами и отмелями южного побережья.

Сев на кабо, Лериса отправилась на поле, где Гассем устроил плацдарм для подготовки вторжения в Тезас. Настороженные тезанцы собирались на границе. Гассему это нравилось. Он сказал, что так он разделается сразу со всей тезанской армией за один бой, и никаких утомительных зачисток после. Лериса очень надеялась, что он прав.

Уже подъезжая к королевскому помосту, она увидела двух всадников, что было сил нахлестывающих своих животных. Они мчались с запада. Кто бы это мог быть? Лериса решила, что через минуту все узнает.

Королева нашла Гассема рядом с помостом, в окружении старших командиров-островитян. Заканчивался последний доклад. Она увидела Рабу, Люо и Пенду — все они когда-то были членами братства младших воинов Гассема. Сейчас только они остались в живых — если не считать Гейла. Теперь все трое были высоко привилегированными генералами, и им разрешалась необычайная фамильярность по отношению к королю и королеве, знавших их с детства.

— Как раз вовремя, — сказал Гассем. — Мы почти готовы выступить.

— Прекрасно, — сказала Лериса, спешившись. — Но кто-то скачет сюда, готовый насмерть загнать своих кабо. Я думаю, стоит выслушать, что они скажут.

— Что? — нахмурился Гассем. Он терпеть не мог проволочек, настроившись на битву.

— Два гонца… А, вот они.

Послышался приближающийся стук копыт, люди едва успевали отскакивать в стороны от этих двоих, с грохотом летевших к королевской чете. Они осадили своих кабо прямо перед Гассемом и Лерисой, засыпав ихпылью. Едва они успели спрыгнуть с животных, одно из них рухнуло на землю, слабо брыкнув, и его сердце разорвалось. Другое стояло с поникшей головой, из пасти на землю текла пена. Гонцы распростерлись у ног монархов. Лериса узнала невванца, второй изображал чиванского проповедника.

— Что случилось? — требовательно спросила Лериса. — Что все это значит? Встаньте!

Гонцы, пошатываясь, встали на ноги.

— Ваше величество, — сказал чиванец, едва шевеля губами, покрытыми засохшей коркой пыли. — Идет великое воинство! Гейл, Стальной Король, скачет из Грана со своими верховыми лучниками!

Гассем стоял, выпучив глаза и шевеля губами, не в силах выговорить ни слова.

— Гейл? — прохрипел он наконец.

Как молния, сверкнуло длинное, похожее на меч, острие копья, и голова чиванца слетела с плеч. Король взревел, как раненый кагга, и снова поднял копье, чтобы пронзить им невванца, но Лериса кинулась вперед и заслонила его.

— Нет, мой король! Мы должны услышать, что он скажет! — Она умоляюще взглянула на генералов, и Люо с Пенду совершили невероятный поступок. Они схватили короля за руки, чего не делали никогда с мальчишеских времен. Они намертво держали короля, а Раба встал перед ним.

— Королева права, Гассем, — прошипел он. — Мы должны услышать, что сообщит этот лизоблюд.

В глазах Гассема забрезжили проблески рассудка.

— Он сошел с ума! Они лгут!

— Может быть, и нет, — тихо сказала Лериса. — Отпустите короля.

Много лет не видела она Гассема в такой ярости, но теперь чувствовала, что он вновь в состоянии контролировать себя. Она повернулась к невванцу.

— Говори.

— Мы прискакали в Соно, как вы приказали, Ваше величество, но на границе нас схватили. Вместо ваших чиновников там были странные воины — жители равнин. Нас привели в большой загон и заперли там вместе с сотнями других, перешедших границу. Мы провели там несколько дней, держа глаза и уши открытыми. Жители равнин не знали, что мы понимаем их диалект, и мы слышали их разговоры между собой.

— Мой король, я знаю, это звучит неслыханно, но король Гейл захватил вашу империю! Эти воины промчались через Чиву, потом через Соно. Задержавшие нас оказались специальным войском, посланным захватить границы и не допустить, чтобы до вас дошли слухи о нападении! Они вторглись в Чиву через Невву, и невванцы шли за ними следом — пехота и инженерия. Эти жители равнин передвигались не бегом, как вы, а настоящим галопом!

— Когда прибыли основные силы Гейла, было темно, и началась неразбериха. Мы воспользовались этим, чтобы бежать. Мы видели, где стояли животные всех плененных, и забрали своих. Мы надеялись, что сумели далеко оторваться от погони, но они все время наступали нам на пятки! Наверное, их разведчики сообщили им, где находится ваша армия, потому что они промчались прямиком из Грана в Баску.

— Насколько они близко? — пронзительно выкрикнула Лериса.

— Моя королева, — сказал невванец трясущимися губами, — если вы подниметесь на помост, вы их увидите!

Лериса стояла, не в состоянии пошевелиться, не в состоянии думать, а кровь обезглавленного шпиона растекалась лужей у ее ног. Зато Гассем снова стал спокойным и деловитым.

— Болван, — спокойно сказал он. — Они не посылали разведчиков. Они дали тебе бежать и последовали за тобой. — Он метнул копье, пронзив им грудь невванца, и повернул острие, вытягивая его обратно. Фонтан крови брызнул из пронзенного сердца, и шпион рухнул на землю, скрючившись, как брошенная кукла.

— Пойдем, моя маленькая королева, — сказал Гассем. — Давай увидим то, что должны увидеть.

В оцепенении она стала подниматься за ним вверх по ступенькам, оставляя за собой красные следы.

* * *

Далеко на западе виднелись горы, и поначалу на них ничего не было. Затем они заметили слабое движение, больше похожее на дым, курившийся на вершинах скал. Генералы присоединились к ним, один ринулся в палатку и вынес оттуда подзорную трубу Гассема.

Король раздвинул ее и приложил к глазам.

— Всадники, — сказал он наконец. — Больше, чем я могу сосчитать.

— Как это могло произойти? — спросила Лериса, все еще в оцепенении.

— Гейл, — сказал Гассем. — Он был рожден, чтобы насылать на меня бедствия, и сделал это опять. Он и Шаззад. Эта пара длинношеев устроила против меня заговор. Но какая дерзость! Я-то думал, что только я могу так поступать!

— Сколько? — прошептала она.

— А сколько насчитали твои шпионы? — спросил король. — Я думаю, Гейл привел всех.

— Они говорили, их около шестидесяти тысяч, — сказал Лериса, вновь обретая самообладание. Она испытала невероятное облегчение, видя Гассема таким спокойным.

— Часть он потерял — путь долгий, и они много сражались. Скажем, сейчас их около пятидесяти тысяч, и все верхами. Пехота должна быть еще далеко позади.

— Могло быть куда хуже, мой король, — сказал Люо.

— Сливки твоей армии здесь. Несколько дней назад они захватили бы нас врасплох.

— Это верно, — сказал Гассем.

— Но сражались они только со слабыми войсками, — заметил Пенду.

— В Соно оставался хороший полк, — сказал Гассем.

— Но их было недостаточно, чтобы биться с такой армией, даже если это презренные, трусливые, стреляющие из луков жители с равнин.

— Посмотрите! — сказала Лериса.

Обращенные к ним склоны скал начали темнеть, как будто тучи закрыли солнце.

— Как муравьи на скелете мертвого кагга, — высказался Гассем.

— Мой король, — тихо сказал Люо, — приказывайте. Скоро они будут здесь.

— Стройте людей и бегом на восток, — решительно сказал Гассем.

— Мы никогда не бежали от врага! — сказал генерал Азаза.

— Мы и сейчас не бежим, — ответил Гассем. — Надо встать спиной к морю. Прежде всего, нельзя позволить им окружить нас! Это их излюбленная тактика! Мы уже разрешили им выбрать час битвы. Так не дадим выбрать место.

Все, включая королеву, поспешили вниз с помоста. Вокруг уже выкрикивали приказы Гассема. Люди были в замешательстве, но это не имело значения, потому что превосходная дисциплина оставалась непоколебимой, и они реагировали безупречно, собираясь в свои отделения, поворачиваясь лицом на восток и переходя на легкий бег.

Прибыли телохранители Лерисы, уже верхом, старший вел в поводу ее любимого кабо. Гассем посадил ее в седло.

— Оставайся в тылу, моя королева. Это просто неприятность, досадная помеха. Достаточно уничтожить Гейла — и наши земли вернутся к нам.

Она наклонилась и крепко поцеловала его. Потом развернулась и поскакала на восток, пришпоривая кабо. Она не собиралась просто оставаться подальше от битвы. Ей надо было поговорить с адмиралом пиратов.

 

Глава одиннадцатая

— Не повезло, — сказал Гейл. Они осадили кабо на скале и рассматривали огромный лагерь врага внизу. — Все собрались вместе. Я надеялся застать их вразброс, но на войне не все получается так, как хочется.

— Лучше подумай об уже совершенном, — отозвался Йохим. — Тебе не на что жаловаться.

— Что будем делать теперь? — спросил Каирн, все время скакавший рядом с отцом.

— Всем пересесть на свежих кабо — и в атаку, — ответил Гейл. — Ожиданием ничего не добьешься, а потерять можно многое. Сделаем это сейчас.

За несколько минут все сменили кабо.

— До конца дня еще далеко, все можно закончить сегодня, — сказал Гейл. — Йохим, бери первый корпус — и вперед.

Командир мэтва выкрикнул приказ, и всадники ринулись вниз по склону, оберегая, однако, животных — сегодня им нельзя хромать.

— Что это они делают? — спросил Анса. Они хорошо видели, как легионы черных щитов меняют боевой порядок. Потом заклубилась пыль. — Они бегут!

— Они не бегут, — отозвался Гейл, рассматривая противника в подзорную трубу. — В смысле, они не убегают. Гассем просто хочет выбрать более удобную позицию. Я думаю, у моря. Если там есть полуостров, куда можно поместить основную часть армии и этим сократить линию фронта, мы окажемся втянутыми в долгую и тяжелую битву.

— А ты обещал, что будет очень весело, — упрекнул Каирн, потирая ноющую спину. Даже два месяца в седле не заставили его потерять свою живость.

— Пострадай сейчас, зато сможешь бахвалиться потом, — сказал вождь амси. Его лицо было покрыто шрамами, он раскачивал боевым каменным молотом на длинной ручке. Некоторые все еще предпочитали традиционное оружие.

— Второй корпус вниз, — выкрикнул Гейл.

С радостными возгласами вниз ринулась вторая волна. Спустившись, они тоже повернули и помчались на юг.

— Третий корпус со мной! — крикнул Гейл. — Луки наготове!

Оставшиеся всадники быстро спустились с вершины. Гейл настрого приказал, чтобы никто не смел пускать кабо в галоп, пока все не объединятся перед битвой. Он не думал, что бой завершится единственной атакой, и не хотел, чтобы воины так думали. Третий корпус заполнил промежуток между первым и вторым. На минуту все замерли. Гейл поднял копье и медленно описал им дугу. Острие копья неподвижно замерло, указывая на восток, где исчезла армия Гассема. Широкой дугой великая верховая армия Гейла двинулась в свой решающий бой.

* * *

Неистово метался Гассем вдоль своих боевых шеренг. Он редко ездил верхом на кабо, но в этот раз времени ходить пешком не было. Его людям не нравились приказы к предстоящей битве, но они повиновались. Ему навязали этот бой, и это уязвляло его самолюбие. Они никогда не сражались таким способом, но никогда и не сталкивались с тем, с чем столкнулись сейчас.

Позиция была хороша. С севера они закрепились на поросшем лесом холме, между деревьями оказалось такое нагромождение валунов, что только безумцы рискнут скакать там верхом. С другой стороны холм конусом уходил в воды залива. Южный край шеренги упирался в берег.

Он заставил всех громоздить плавник и остатки кораблекрушений в подобие баррикады, рубить колья и втыкать их в землю остриями вверх, использовать любые подручные средства, чтобы задержать всадников и заставить их держаться на расстоянии. Заслонив от солнца глаза, Гассем посмотрел на светило. Было далеко за полдень. Что ж, для него чем позже, тем лучше.

Далеко впереди он увидел приближающиеся шеренги всадников. Они сдвинулись к югу. Северный фланг выглядел слабее, а между морем и левым флангом Гейла оставалась широкая брешь.

— К северу они слабее, — сказал один из генералов.

— Это сознательно, — отозвался Гассем. — Гейл, как хороший генерал, оставляет мне шанс для побега. Он надеется, что я не выдержу и побегу туда. Должно быть, он не знает, что там — вся тезанская армия, а я совершенно не намерен бежать к ним.

— Как с ними сражаться? — спросил Раба.

— Будем обороняться здесь до темноты, — ответил Гассем. — В темноте от их тактики мало толку, и в наступление перейдем мы. Прикажите людям не обращать внимания на всадников. Используйте копья и вспарывайте животы кабо. Без них жители равнин достойны только презрения.

— Как прикажете, мой король.

Гассем заметил людей, бредущих по дороге из гавани. Они тащили что-то громоздкое, а рабы и наски волокли повозки.

Он поехал вдоль шеренги, чтобы понять, что все это значит. Гассем увидел, что организовала эту странную экспедицию Лериса, она громко командовала, размахивая миниатюрным копьем — его подарком. Оно было меньше дротика, целиком из стали и символизировало ее власть.

Лериса была вторым лицом в королевстве после Гассема.

— Что ты делаешь, Лериса? — спросил он. — Я не хочу, чтобы штатские болтались под ногами у воинов.

— Они несут щиты, — ответила она. — Я ободрала на верфи все, что только возможно: крышки люков, стены и крыши сараев, остатки строевого леса — все, что может остановить стрелу. Можно прикрываться от копий тоже. Как мантелеты, которые используют лучники и инженеры, если им приходится вести осаду прямо под огнем с городских стен.

— Хорошая мысль, — сказал Гассем. — Можно еще содрать оснастку с кораблей.

Она покачала головой.

— Корабли нам могут понадобиться.

— Нет! Я больше не побегу от Гейла!

— Сражайся, пока можешь, любовь моя, а потом подумаем, что нам делать. Но нельзя лишить себя всего, это бессмысленно.

Гассем знал — не стоит спорить с ней, если она заговорила таким тоном, поэтому вернулся к более подходящей теме — сражению. Пока Лериса распределяла самодельные щиты, он вернулся к передней шеренге и стал наблюдать за врагом. Это было интересное зрелище. Никогда раньше он не видел столько всадников сразу. Гассем спешился, и младший воин отвел его кабо в тыл.

— Вот он, — сказал Люо, один из немногих, кто знал предводителя противника лично.

И это был он. Прямо в центре вражеской шеренги, немного впереди всех, скакал Гейл. Он сидел верхом на прекрасном кабо, его длинные бронзовые волосы развевались на легком ветру. На седле перед собой он держал копье шессинов. Гассема привело в бешенство, что этот отступник выставляет напоказ символ величия шессинов.

Телохранители Гассема собрались вокруг него. Со всех сторон тщательно отобранные воины держали наготове щиты двойной толщины. Они укрепили все щиты после того, как Гассем впервые увидел луки жителей равнин в действии.

— Лучше отступите назад, мой король, — сказал один из щитоносцев. — Ваша наблюдательная вышка почти готова. Вы здесь слишком близко, стрела уже долетит.

— Еще нет, — ответил Гассем. — Этот обязательно захочет поговорить. — Он пренебрежительно усмехнулся. — Гейл всегда любил болтать.

* * *

Сигнальщик Гейла взялся за рог.

— Мне выехать и организовать переговоры, мой король? — спросил он.

— Переговоры с Гассемом еще никому не принесли пользы, — ответил Гейл. — Стреляйте!

Сигнальщик поднял рог и сыграл долгую, громкую ноту. В ту же секунду от шеренги взвилась туча стрел. Когда они оказались в воздухе, Гейл представил выражение ужаса на лице Гассема. Жаль, расстояние слишком велико. Вражеская армия превратилась в собственную тень — воины прикрылись своими черными щитами.

Стрелы упали, и через несколько секунд стали слышны звуки, подобные тем, что издают летучие мыши-долбильщики, стуча по стволу дерева в поисках насекомых. Это тысячи стрел вонзались в щиты. Взвилась еще туча стрел, потом еще…

Гейл отдал новую команду, и сигнальщик сыграл сложный сигнал. Первая шеренга пустилась рысью, одновременно стреляя. Приблизившись к противнику, они разделились пополам и каждая половина начала поворачивать на флангах назад, образуя огромный круг. Маневр был рассчитан на то, чтобы всадники могли стрелять с близкого расстояния, но оставаться вне досягаемости дротиков противника. Гейл наблюдал за маневром в подзорную трубу. Стремясь выстрелить с более близкого расстояния, некоторые всадники перестарались, и в них полетели дротики. Несколько кабо, брыкаясь, уже лежали на земле, несколько всадников скакали по двое на одном.

Вперед помчалась вторая шеренга и повторила маневр. Это, конечно, не полное окружение, но помогает поддерживать непрерывный огонь и по возможности удерживает его людей вне опасности.

— Полное окружение было бы лучше, — сказал Йохим который только что выполнил маневр.

— Было бы чересчур оптимистично, — отозвался Гейл, — надеяться окружить армию, ведомую таким воином, как Гассем. Он безумец, но не глупец. Все эти годы он избегал открытой битвы с нами, потому что точно знает — его тактика бесполезна против нашей.

— Что он будет делать сейчас? — спросил вождь амси. — Уж наверное они не собьются там в кучу, чтобы умереть.

— Он будет ждать своего шанса и ударит, когда появится такая возможность. — Гейл повернулся в седле и внимательно осмотрел скалы позади. Вниз сводили насков, нагруженных огромными вязанками дров и хвороста. Еще дальше, на горизонте, он увидел низкую, темную полосу. Это заставило его зашипеть сквозь зубы, и остальные повернулись, чтобы увидеть, на что он смотрит.

— Собирается большая гроза, — сказал Йохим.

— Может, — нерешительно сказал вождь рамди, — ты попробуешь поговорить с духами?

— Духи не вмешиваются в природные явления ради меня, — ответил Гейл.

— Разве? — удивленно переспросил рамди.

Гейл повернулся к битве. Множество копыт подняли такую тучу пыли, что он не мог видеть, как идет сражение. Над облаком пыли он увидел Гассема, стоявшего на шаткой наблюдательной вышке. Время от времени в него летели стрелы, но щитоносцы легко задерживали их. Потом Гейл увидел, как кто-то еще взбирается по лесенке на вышку, и навел подзорную трубу на маленькую фигурку. Лериса. Значит, она здесь, как всегда, рядом с Гассемом.

Подъехал Каирн, покрытый потом и пылью.

— Мы выпустили множество стрел, — сообщил он, — но я не могу сказать, поразили мы хоть кого-нибудь из них или нет!

— Вы поразили многих, — ответил Гейл. — Эти люди не кричат, когда их ранят. Что они делают?

— Прячутся под щитами. Это все, что они могут. Но они построили самодельные мантелеты из разных досок, и громоздят перед собой тяжелый строевой лес. Откуда они берут его?

— Не знаю, — ответил Гейл.

— Они будут прорываться на север? — спросил Йохим.

— Я оставил им эту возможность, — сказал Гейл. — Думаю, он воспользуется ею, но Гассем безумец, и у него могут быть другие планы.

— Что еще он может сделать? — спросил Каирн. — Просто погибнуть там, где стоит?

— Может, — сказал Гейл, — но это на него не похоже. Хотел бы я знать, откуда берутся эти бревна.

* * *

Гассем мрачно наблюдал за битвой, которую трудно было так назвать, потому что сражалась только одна сторона, а вторая прикрывалась щитами и терпела. На плече он почувствовал чью-то руку и обернулся. Рядом стояла Лериса.

— Тебе не следует здесь находиться, ты легко уязвима, — пожурил ее Гассем.

— Я меньшая цель, чем ты, а щитоносцы очень умелы. Как дела?

— Не по моему вкусу. Лучшие копейщики в мире прячутся под щитами, как застигнутые неожиданной грозой невванские дамы под зонтиками. — Он глянул вниз и увидел черную крышу над своей армией, люди сбились в тесные группы, чтобы щиты перекрывали друг друга, становясь вдвое толще. Некоторые щиты оказались пригвождены друг к другу стрелами.

— Многих теряем? — спросила Лериса.

— Могло быть и хуже. — Он посмотрел наверх. — Через час солнце зайдет. Еще час — и будет совсем темно. Тогда мы ударим.

— Мы продержимся еще два часа? — спросила она.

— Выбора нет, поэтому продержимся. Посмотри. — Он показал на легионы воинов равнин, которые как раз совершали свой наступательный маневр с разворотом. — Выглядит замечательно, и они, без сомнения, могут продержаться очень долго, но стрелы летят уже не так густо. Или колчаны пустеют, или люди устали. Луки-то могучие, и натягивать их можно, пока руки не начнут дрожать. Потом необходим отдых. Я думаю, они рассчитывали изрешетить нас первыми же залпами, а потом окружить и покончить с нами. Но нас все же предупредили, и мы перешли сюда, где им трудно атаковать, а ты так быстро придумала дополнительную защиту, и это имеет решающее значение. Все вместе пошатнуло планы Гейла. Посмотри туда… — он показал направо, где противника было меньше. — Он оставил мне путь к отступлению. Сейчас он зря тратит время, обдумывая, как надо маневрировать его войскам, чтобы уничтожить нас, когда ночью мы кинемся туда.

Она кивнула.

— Ты, как всегда, прав. — Потом некоторое время помолчала, наблюдая за сражением. Но это не доставило ей обычного удовольствия, потому что убивали не шессины. — Гейл, — сказала она, наконец. — Как мог Гейл, единственный из всех, сделать это? Как мог этот мечтатель, глупый, говорящий с духами шут отнять нашу империю?

Гассем одной рукой вцепился в поручни площадки, другой сжимал стальное копье. Костяшки пальцев обеих рук побелели.

— Гейл и я, — сказал он, — были рождены, чтобы один убил другого. Сегодня ночью я именно так и поступлю.

* * *

Солнце село, но для стрельбы света еще хватало. Стрел летело все меньше, потому что все больше и больше воинов возвращалось к навьюченным наскам, чтобы пополнить запасы. Гейл повернулся в седле, чтобы посмотреть на приближающуюся грозу. Черная полоса поднялась высоко, и ее постоянно прорезали молнии.

— Смотрите! На север! — закричал кто-то.

Гейл обернулся туда и увидел сотню всадников. Это мчался летучий отряд, который обеспечивал безопасность перевалов и границ в течение всей кампании. Он посылал их на север разведать возможные пути отступления Гассема. Предводитель амси первым взлетел наверх и садил кабо рядом с королем. Другие офицеры отступили в сторону, чтобы дать возможность доложить.

— Мы обнаружили кое-что неожиданное, Король-Дух, — сказал амси.

— Сегодня день неожиданностей, — отозвался Гейл. — И что же вы обнаружили?

— Целую армию, готовую к битве. В нескольких милях отсюда начинается страна Тезас. Вся их армия стоит на границе. Крутые парни, закованные в броню, как черепахи. Они не знали, что о нас думать, а мы не говорим на их языке, они, наверное, до сих пор недоумевают.

Гейл с силой ударил по луке своего седла, хотя редко показывал свое разочарование.

— Он собирался вторгнуться в Тезас! Вот почему все островитяне собрались в одном месте!

Немного поразмыслив, он напомнил себе, что не следует впадать в отчаяние. Гассем в безвыходном положении, совершенно беспомощный. Или нет?..

— Йохим?

— Да, мой король?

— Возьми свой полк и укрепи северный фланг. Зажми их так, чтобы они прижались к воде. Гассем не будет отступать, а слабые места нам не нужны.

— Сделаю немедленно, мой король!

Йохим отъехал прочь. Гейл отдал сигнальщику приказ, и тот сыграл несколько высоких трелей. Их немедленно подхватили полковые и сотенные сигнальщики. Последняя заворачивающая шеренга выпустила стрелы и присоединилась к основной армии. Пятьдесят тысяч уставших людей и животных ждали у груд хвороста, за ними сверкали молнии приближающейся грозы, перед ними противник готовился к контратаке. Южная ночь обрушилась на них, как всегда, внезапно, люди убрали луки и вытащили мечи. Наступило томительное ожидание.

* * *

Услышав сигналы рога, Гассем ухмыльнулся со свирепым ликованием — последняя шеренга противника убралась, а новая на их место не заступила.

— Встать! — закричал он.

Люди внизу, пошатываясь, поднимались, древки стрел трещали, когда они начали отдирать щиты один от другого. Даже в темноте было хорошо видно, что многие распростершись, лежат на земле. Среди таких воинов это означало серьезное ранение или смерть. Он повернулся к Лерисе.

— Теперь я раздавлю его, моя королева! Жди здесь. Следующее, что ты услышишь — это вопли армии Гейла, когда я навалюсь на них и начну уничтожать. — Он спустился по лестнице в сопровождении щитоносцев.

Как это похоже на Гассема, думала королева, не обращать внимания на раненых воинов, людей, в чьей помощи он скоро будет нуждаться. Она тоже спустилась по лестнице и поманила предводителя телохранителей.

— Оставайся со мной. Когда король начнет атаку, вы останетесь здесь.

Тот выглядел потрясенным.

— Нам не надо следовать за королем, чтобы сражаться?

— Нет! Как только остальные уйдут, вы притащите сюда всех мастеровых и матросов, как рабов. Необходимо, чтобы каждый раненый попал на корабли. Не переживай, до того, как ночь кончится, сражения хватит на всех.

— Да, моя королева!

* * *

Пальцы Гассема сомкнулись на копье, когда он вдохнул самый сладкий запах на свете — запах свежепролитой крови. Наслаждение портило то, что кровь проливали его собственные воины, но это скоро изменится.

— Мы готовы, мой король, — сказал Раба.

Сзади, в темноте, слышались бряцанье и лязг — рвущиеся в бой воины обнажали оружие. Они слишком долго терпели. Теперь смогут отомстить. Гассем возвысил голос:

— Мы направимся на север, повернем и налетим на их самый слабый фланг. Мы свернем его, как лыковую веревку! Мы сражаемся, как шессины — на бегу! За мной! — и с сокрушительным боевым кличем они бросились вперед, перелезая через наскоро натыканные бревна и тела погибших.

Гассем понимал, что не все слышали его слова, но достаточно тех, кто стоял впереди — остальные пойдут следом. Поставь перед ними врага, и не надо никаких команд.

Казалось, его ноги не касались земли, так жаждал он убить своего врага. Впереди он различал неясные тени, освещаемые вспышками молний. Он держался справа от основной массы противника. Вспыхнула молния, и Гассем увидел, что теней всадников стало меньше, и тогда он повернул налево. Позади мчались его воины.

Еще одна вспышка — и они уже почти у цели.

— Убейте их! — вскричал Гассем.

Сзади снова взвился боевой клич, на этот раз он не прекратился, а возрос до громового рева, и его люди сшиблись с врагом.

Гассем увидел всадника, поднявшего топор на длинной рукоятке, и с легкостью пронзил его, выдернув из седла, как крестьянин поднимает на вилах охапку сена. Вокруг его люди кололи копьями, а всадники сверкали топорами и мечами.

Над полем боя разлился зловещий свет. Повсюду загорались костры. Опять дальновидность Гейла, подумал Гассем. Специально подготовил костры, чтобы не сражаться в темноте.

— Мы лучше видим, как их убивать! — прокричал он, но никто не услышал.

Атака замедлилась. Всадников оказалось больше, чем он ожидал. Гейл укрепил северный фланг. Неважно, это всего лишь жители равнин, а луками они сейчас пользоваться не могут. Что-то со свистом пролетело мимо уха, и Гассем понял, что некоторые всадники используют свет костров, чтобы все же стрелять из луков. Он увидел шессина, рухнувшего на землю, грудь его пронзили две стрелы. Другие стрелы вонзались в черные щиты.

— Вперед, быстрее! — пронзительно закричал Гассем. — Врезайтесь в их ряды! — Воины Гассема хлынули вперед, заставив противника дрогнуть. Несмотря на храбрость, всадники щадили кабо — слишком легко пронзить их копьем, легче, чем сражающихся, мечущихся людей. Кабо визжали, брыкались, пытались бодаться маленькими, витыми рожками. Но островитяне когда-то были пастухами и не боялись животных.

— Найдите Гейла! — выкрикивал Гассем. — Найдите Гейла! Убивайте! Убивайте!

* * *

Гейл услышал яростные крики на севере, когда первый порыв ледяного ветра ударил его в спину.

— Он напал на левый фланг! — сказал Гейл. — Сумел Йохим закрыть брешь?

— Не думаю, — ответил вождь. — Времени не было.

— А это не ложная атака? — спросил другой вождь.

Гейл тоже хотел бы это знать. Он готов был встретить эту угрозу, лишь бы точно знать, что эта опасность — главная. По всему полю горели костры. При их свете и сверкании молний Гейл мог рассмотреть, что между баррикадами и его армией островитян почти не было. Он посмотрел на север — боевые порядки на левом фланге сминались в кучу и превращались в нечто бесформенное… Блеск оружия и сверкание молний стали беспрерывными.

— Разворачивайтесь в центре! — закричал Гейл офицерам. — Разворачивайтесь в центре и поворачивайте южную половину армии лицом на север! Мы налетим на них, и они окажутся в нашем кольце!

Звуки рогов оглушали, начался неуклюжий поворот, уставшие люди и уставшие животные медленно, с трудом выполняли сложный маневр в причудливом, колеблющемся свете костров и молний.

— Быстрее! — кричал Гейл. — Ваши друзья гибнут!

Наконец шеренги развернулись лицом на север. Гейл галопом проскакал мимо них и остановился в центре. Люди громкими криками приветствовали своего короля, завидев его поднятое копье. Он тоже развернулся лицом к северу и опустил оружие, указывая острием, где находится Гассем.

— В атаку! — вскричал он.

С улюлюканьем выполнили они его приказ. Атака была для воинов равнин смертельно опасной, потому что на этой земле, при таком свете, больше кабо споткнутся и упадут, чем домчатся до врага. Но воины были неудержимы и неслись все быстрее и быстрее. К атакующим радостно присоединялись разрозненные части северных корпусов.

Домчавшись до огромной, бурлящей массы островитян, они налетели на них, как волна, разбивающаяся о риф.

— Гассем! — взревел Гейл, пронзая копьем горло Азаза. — Где ты?

Две армии, верховая и пешая, смешались в беспорядочную массу. Шеренги потеряли сплоченность. Это перестало быть сражением и превратилось в чудовищную бойню, в которой каждый стремился убивать, пока не останется ни единого врага. К Гейлу пришло странное, ликующее чувство освобождения. Он больше ничего не мог сделать, время командовать кончилось. Теперь он только воин. Он волен найти Гассема и убить его.

— Гассем! — снова выкрикнул он. — Где ты?

* * *

— Где Гейл? — дико кричал Гассем. — Найдите мне Гейла! — Но его никто не слышал. Рев битвы оглушал, раскаты грома сливались в сплошной грохот. Упали первые тяжелые капли дождя. Шессин рядом поднял копье, в него ударила молния, шессин вскрикнул и, дымясь, упал на землю, сжимая в обугленной руке копье.

Гассем отразил щитом удар топора, пронзил копьем живот нападавшего и вдруг увидел среди всадников бронзовую вспышку: бронзовое копье и бронзовые волосы — Гейл!

Гассем, посмеиваясь, поспешил к видению. Поле боя постепенно пустело, ибо битва была настолько жестокой, что воинов почти не осталось. Он слышал своего старого врага, который призывал к себе его, Гассема!

— Я уже иду, Гейл, — бормотал Гассем. — Идет твоя смерть!

Он побежал быстрее, увидел, что Гейл осматривается, увидел, как тот пытается повернуть своего кабо, но было уже поздно! Гассем поднял щит и всеми своими силой и весом врезался в животное. Кабо опрокинулся на спину, и Гассем проткнул его глотку копьем. Горячая кровь хлынула высоким фонтаном, а Гассем поднял копье, чтобы пригвоздить Гейла к земле, но тот уже успел освободиться от стремян и поднимался на ноги, делая выпад копьем.

Копье дернулось навстречу Гассему быстро, как змеиный язык. Он отодвинул щит слишком далеко влево, собираясь метнуть свое копье; копья лязгнули, встретившись, и Гейл тут же снова кинулся в атаку. Перегнувшись через упавшее животное, без щита, сжимая копье обеими руками, он резко ударил, метя Гассему в бок. Гассем отскочил, отчаянно вздернув кверху щит, чтобы отразить удар. Это удалось, теперь удар нанес Гассем, но Гейл парировал выпад.

Гассем знал, что слишком долго разрешал другим убивать вместо себя. Гейл всегда творил с копьем чудеса. Казалось, что они сражались одни на пустом поле под проливным дождем. Где же его люди?

* * *

— Найдите короля! — кричала Лериса.

Вместе с телохранителями она вскарабкалась на остатки баррикады, которую все еще разбирали матросы и мастеровые. Она чувствовала, что армия очень скоро будет возвращаться этим путем, и не хотела задерживать их.

Сражение стало хаотичным, расползшись по всему полю боя. Здесь группу шессинов окружили воины с равнин и дырявили их стрелами; там кучка равнинных воинов тщетно пыталась обороняться, забравшись на погибших кабо. И повсюду — схватки между двумя, тремя или дюжиной врагов.

Кто-то схватил ее за руку.

— Король!

Она обернулась туда, куда указывало копье, и увидела Гассема.

— И Гейл там!

Она побежала, ее юноши неслись следом, по дороге добивая раненых врагов.

* * *

— Где отец? — кричал Каирн. Дождь хлестал его по лицу, смывая кровь так же быстро, как она струилась.

— Он был в центре шеренги, — сказал Анса, тоже залитый кровью. — Бежим к северу, мы должны найти его!

Молнии поражали все вокруг, иногда попадая в группу всадников, иногда — в копье одинокого островитянина.

Люди в здравом уме должны были бы уже спешиться и побросать все металлическое оружие, подумал Каирн. Но на этом поле не осталось здравомыслящих. Даже в самых безумных фантазиях воин не мыслил такой битвы. Две стороны набросились друг на друга, не думая сдаваться или отступать. Они будут сражаться до полного уничтожения.

— Вон он! — выкрикнул Анса.

Они поскакали к месту поединка. Его отец схватился один на один с рослым шессином.

— Это Гассем! — сказал Анса. Он видел того раньше. Они пришпорили кабо и понеслись стрелой. С другой стороны надвигалась большая группа людей, толпа младших воинов с женщиной посреди них.

— Спасите короля! — взревел Анса. Он с плеча хлестал проезжавших мимо всадников, некоторых даже сбил на землю. — Спасите короля!

Гейл многое хотел сказать Гассему, но дыхания не хватало. Пришло время отплатить ему за годы унижений в юности, за предательство, бывшее причиной его изгнания, за то, что он украл Лерису, за убийство старого Тейта Мола, за превращение великолепных шессинов в племя бездумных убийц. Он наслаждался выражением отчаяния на лице Гассема, когда тот понял, что побежден, потому что даже с копьем и щитом он и в подметки не годился Гейлу, вооруженному лишь копьем.

Гассем поднял копье для последнего, отчаянного броска. Его тяжелый щит чересчур сильно раскачивался. Гейл метнул копье в брешь, насквозь пронзив грудь Гассема, и почувствовал, как задрожало оружие, ломая кости. Гейл выдернул копье с куском плоти на острие, хлынула кровь. Гассем постоял еще мгновение, глядя ему в глаза, и рухнул наземь. Гейл поднял копье для последнего удара.

— Все кончено, Гассем!

Странный, пронзительный вопль заставил его на миг остановиться. Он поднял взгляд и увидел Лерису с поднятой как для броска рукой. Что-то серебряное стремительно полетело в него, но он не понял, что, пока не почувствовал удар в грудь. Тогда он увидел, что пронзен маленьким стальным копьем.

— Отец! — вскричал Каирн, кидаясь с седла, чтобы подхватить падающее тело Гейла.

— Убейте эту женщину! — взревел Анса, возглавлявший толпу верховых воинов. Но шессины закрыли своими телами и щитами упавшего короля и его королеву. Многие попытались метнуть копья в Гейла, но его воины тоже закрыли короля своими телами.

* * *

Ожесточенная схватка продолжалась еще несколько минут, но мужество и ярость жителей равнин были бессильны против величайших рукопашных бойцов в мире. Кроме того, эти шессины не устали, потому что не принимали участия в сражении. Воины Гейла оторвались от противника и отнесли своего сраженного короля в безопасное место.

— Пусть это будет вам уроком, мальчики, — слабо проговорил Гейл поддерживающим его сыновьям. — Никогда не медлите и не любуйтесь на падающего врага. Пронзите его еще раз до того, как его тело ударится о землю.

— Тише, отец, — сказал Анса. — Ты потерял слишком много крови, тебе нельзя разговаривать.

— Разговаривать? Больше я толком ничего и не умею. Стойте. — Они остановились возле павшего воина. — Принесите факел.

— Это просто мертвый шессин, отец, — сказал Каирн.

Вождь амси наклонил факел к лицу погибшего.

— Люо. Много лет назад он был моим хорошим другом. Мы оба принадлежали к братству Ночных Котов… — Слова замерли в воздухе, когда король потерял сознание.

* * *

— Назад! — кричала Лериса. — Несите короля на корабль! Все назад, на корабли! Сегодня мы проиграли, но мы победим в другой раз! Все назад! Помогите раненым добраться до кораблей! Пусть все, кто способен держать оружие, прикрывают нас! — Как пастух, собирающий разбежавшееся стадо каггов, Лериса налетала на людей, направляя их к разобранной баррикаде.

— Лериса! — Она подняла взгляд и увидела знакомое лицо.

— Пенду! — Позади него, к своему великому изумлению, она увидела небольшой отряд шессинов, сохранивший порядок и дисциплину. Они спешили сблизиться с врагом, распевая тихими голосами свой речитатив. Это были несравненные воины-профессионалы Гассема, и Пенду возглавлял их.

— Мы не подпустим этих скотов к тебе, моя королева. Возвращайся на корабль. — Она могла бы заплакать от облегчения, но времени не было. Крича до хрипоты, она собрала остатки армии, невредимых, раненых и контуженных, и довела их до кораблей.

Лериса поспешила назад к груде копий и щитов, поверх которых лежал Гассем. Он еще дышал, и кровь лилась из чудовищной раны, но других признаков жизни он не подавал. Она приказала носильщикам отнести его на борт самого большого транспорта, затем поднялась на корабль сама. По ее знаку к ней подбежал адмирал пиратов.

— Отплывать, моя королева? — спросил он.

— Нет, — сказала она устало, ошеломив его ответом. — Когда все корабли будут загружены, выйдите в залив и бросьте там якорь. Все, кроме этого.

Паруса на кораблях, убранные из-за грозы, поставили опять. Дождь слабел, ветер стихал. В свете раннего утра Лериса увидела, как что-то приближается по дороге к кораблям.

— Щитоносцы, к поручням, — спокойно сказала она. — Если это воины с равнин, они будут стрелять.

К ее изумлению, это был значительно поредевший отряд воинов-профессионалов. Так же легко, как бежали в битву, поднялись они на корабль. Копье у каждого было окровавлено по всей длине. Руки, державшие копья, тоже были в крови по локоть и выше. Последним появился Пенду, важничая, как младший воин, каким он когда-то был, держа в каждой руке по копью. Как только он ступил на борт, сходни убрали, весла коснулись воды, и корабль кормой вперед двинулся из дока.

— Они преследуют нас? — спросила Лериса.

— Нет. Они сильно потрепаны. Сегодня не их день.

— И не наш, — сказала она. — Мы потеряли все, Пенду. Проиграли сражение, потеряли империю, можем даже потерять короля. Я лишилась даже своего копья.

— Зато есть другое, — откликнулся Пенду. Он перегнулся через борт и опустил в воды залива одно из копий, которые держал в руках.

Когда он поднял копье, его плоскости, и края, и спиральные выемки острия засверкали серебряными искрами в лучах восходящего солнца. Это было знаменитое стальное копье Гассема. Пенду протянул его Лерисе.

— Король жив?

— Едва-едва. Если считать, что дышать — значит жить… Если бы не Гейл… Это он нанес смертельную рану.

— Но вы убили Гейла, моя королева! — вскричал один из телохранителей. Остальные прорычали что-то в знак одобрения.

— Моя королева, — сказал адмирал, — я жду приказа.

Она оперлась о копье и посмотрела на мужа, который больше не будет командовать.

— Каков утренний ветер? — спросила она.

— Прекрасный, моя королева.

— Тогда на острова. — Она устало посмотрела на Пенду. — Возвращаемся домой.

* * *

— Какая резня! — сказал Каирн, когда солнце поднялось над полем боя.

Повсюду лежали мертвые люди и мертвые кабо. На земле в кровавой каше валялись обломки оружия. Уцелевшие воины смотрели замученными глазами.

— Что ж, отец говорил: после этого похода мы поймем что такое война, — ответил Анса.

— Мы победили? — спросил Каирн.

— Мы их сломали. Они побежали, как и обещал отец. — Анса немного помолчал. — Но они заставили нас заплатить непомерную цену, — признал он.

— Я не думал, что это нам так дорого обойдется, — сказал Каирн. — Что, собственно, произошло?

Они развернули кабо и поскакали к утесам, где на соломенном тюфяке лежал их отец. После того, как он узнал погибшего шессина, чье имя они уже забыли, Гейл не произнес ни слова.

— На войне многое может пойти не так, — сказал Анса. — Отец называет это непредсказуемостью. Всю кампанию мы провели по-своему, а в конце злодейка-судьба поймала нас в ловушку. План вторжения, который собрал их в одном месте, тезанская армия, которая не дала Гассему бежать на север, как рассчитывал отец, их корабли, о которых мы не знали, местность, которая облегчала им оборону… А хуже всего — гроза. Все это и дало им возможность для контратаки.

— Нет, — возразил Каирн. — Хуже всего — потеря отца.

— Он был воином, — напомнил Анса. — Не думаю, чтобы он собирался умереть в постели.

Когда они вернулись, король все еще был жив. Маленькое стальное копье уже вытащили из раны и бросили рядом на землю. Каирн спешился и подобрал его.

— Невозможно такой игрушкой свалить с ног короля Гейла, — протестующе сказал он.

— Это скипетр Лерисы, — заметил Анса. — А эта женщина может убить чем угодно, лишь бы оружие попало ей в руки.

— Есть ли надежда? — спросил Каирн невванского лекаря, который вместе со своими помощниками-хирургами следовал за армией.

Тот выпрямился, удовлетворенный перевязкой.

— Это смертельно. Но от таких ран умирают долго. Король очень силен, и это может затянуться на неделю, может, на месяц или два. Но он умрет.

Каирн отвел брата в сторону.

— Эта женщина, Звездное Око, из Мецпы… Она исцелила мои раны. Это было чудо.

— Она на вражеской территории, братишка. Более того, если Мертвая Луна узнает об этом, он обязательно нападет на нас. Нет ни Гассема, ни Гейла, чтобы помешать ему, и он вторгнется на равнины.

— Что же делать? — спросил Каирн.

— Моя возлюбленная, Фьяна, тоже целительница. Надо доставить его в Каньон. Каньонцы обладают силами, каких нет у других. Они смогут его исцелить.

— Это на другом краю света! — воскликнул Каирн. — Разве он переживет такое путешествие?

Анса пожал плечами.

— Если лекарь прав, он может умереть в любой момент.

— Мы должны что-то делать. — Каирн посмотрел на поле боя. — Здесь все равно незачем оставаться.

— Мы можем вернуться на равнины, — сказал Анса. — Или отправиться в Каньон.

Они внимательно смотрели, как носилки короля с длинными шестами закрепляли между насков со специальной упряжью. Копье Гейла лежало рядом с ним на носилках. Армия оседлала своих кабо, и они молча двинулись на запад.

Мертвая тишина воцарилась на поле боя. Над ним мириадами кружили летучие мыши-стервятники.