Когда Сьюзен ушла, Джорджи вызвала миссис Финч, сведущую экономку Седжемура. Указав на бумаги, разбросанные по столу, — список гостей, меню, включающее в себя все любимые блюда Джорджи, идеи относительно украшения дома — она сообщила экономке, что намерена устроить прием, и попросила помочь ей организовать должным образом это празднество.

— Я знаю, миссис Финч, вы компетентны в делах подобного рода, — сказала она, одарив экономку приветливой улыбкой. — А у меня, признаюсь, нет совершенно никакого опыта, я никогда в жизни не устраивала светские приемы. Поэтому я очень рассчитываю на вашу помощь. Вы сумеете позаботиться обо всех деталях намного лучше, чем я.

Эти слова тут же завоевали искреннее расположение экономки. Миссис Финч была буквально очарована молодой хозяйкой, ее дружелюбием и простотой манер. Она пообещала, что с удовольствием займется приготовлениями к приему и сделает все возможное, чтобы праздник удался на славу.

В этот ясный солнечный день энергия била в Джорджи ключом, она была просто не в силах усидеть на месте. Не зная, когда Седжемур вернется из клуба, она решила вывести на прогулку Рафаса, чтобы как-то скоротать время. У нее еще не было персональной горничной, и Джорджи не представляла, кого взять себе в сопровождающие. В конце концов она обратилась к первому слуге, попавшемуся ей на глаза.

— Как вас зовут? — спросила она молодого лакея, праздно стоящего у дверей в большую роскошную гостиную, которая использовалась только в торжественных случаях.

— Эжен, миледи, — ответил тот с учтивым кивком.

— Миледи? — удивленно повторила Джорджи. — Ну, конечно, вы правы, теперь я стала «миледи». Только это звучит так странно! Но я, наверное, скоро привыкну к этому обращению. — Улыбнувшись слуге, она осведомилась: — Вы любите собак, Эжен?

— Да, миледи. Мои родители всегда держали собак, когда я был маленьким.

— Чудесно. Тогда я попрошу вас заняться моей собакой, Эжен. Виконт устроил моего пса в одной из свободных конюшен, но Рафас не может оставаться там все время, он привык, чтобы его регулярно выводили на прогулку. Если когда-то я буду слишком занята и не смогу выгуливать его в парке, мне бы хотелось, чтобы это делали за меня вы. Рафаса необходимо выгуливать каждый день или, еще лучше, два раза в день — утром и после обеда. Он очень любит бегать, играть с другими собаками. Вам придется внимательно присматривать за ним, чтобы он не убежал.

— Прошу прощения, миледи, но мистер Стилмэн, дворецкий, распорядился, чтобы я стоял все время в холле, за исключением тех случаев, когда он приказывает мне начистить столовое серебро. Мистер Стилмэн очень четко распределил обязанности между всеми слугами и не любит, когда кто-то меняет его приказы.

— Чепуха! — фыркнула Джорджи. — Я сама разберусь с мистером Стилмэном. Хозяйка здесь я, а не он, значит, я буду решать, чем должны заниматься слуги. — Она расправила плечи и попыталась придать своему лицу властное выражение, что ей, однако, не удалось. — Итак, Эжен, я поручаю вам заботу о моей собаке. Теперь это будет частью ваших обязанностей. А кроме того, вы будете сопровождать меня во время прогулок и когда я наношу визиты своим друзьям, за исключением тех случаев, разумеется, когда я предпочту обойтись без сопровождающих.

— Слушаюсь, Ваша Светлость. Всегда к вашим услугам, — ответил Эжен, стараясь скрыть улыбку. Он очень сомневался, что новой хозяйке удастся заставить дворецкого подчиняться ее приказам — Стилмэн проработал у виконта много лет и сам привык властвовать надо всей прислугой.

Прогуливаясь в парке, Джорджи перебирала в памяти события вчерашнего дня. Седж заехал за ней, как и было условлено, в одиннадцать утра и повез в церковь Святой Маргариты в Вестминстере. Церемония венчания проходила в самом здании церкви, где сочетались браком многие из его предков — в этом Седж решил следовать семейной традиции. Священник был предупрежден за какую-то пару часов, однако успел позаботиться о праздничном убранстве: повсюду стояли букеты цветов и свечи в золотых канделябрах.

Седж был особенно красив в то утро. На нем были кремовые брюки и элегантный бордовый сюртук, безупречно облегающий его широкоплечую, худощавую фигуру. Его волнистые волосы были аккуратно зачесаны назад и отливали золотом в мягком свете свечей. Пока они произносили клятвы перед алтарем, Джорджи не могла оторвать восхищенного взгляда от своего будущего мужа. Однако выражение его лица несколько разочаровало ее: вместо радости на нем была написана холодная решимость. Седж вовсе не был рад тому, что сочетается браком с ней, он лишь выполнял долг чести…

Джорджи тоже была одета очень элегантно, несмотря на то что ей было дано так мало времени на приготовления. На ней было платье из тончайшего шелка цвета слоновой кости с бледно-голубой отделкой, а голову украшал венок из белых роз и камелий. Ее бабушка решила, что венок из свежих цветов более соответствует случаю, нежели обычная шляпка. Джорджи хотела прикрепить к венку фату, но леди Картерет возразила, что в фате она будет казаться еще ниже ростом. В качестве свадебного подарка леди Картерет преподнесла внучке золотое сапфировое ожерелье, золотые серьги с сапфирами и такой же браслет. Эти драгоценности очень шли к ее наряду, и Джорджи тут же надела их.

Леди Картерет была безумно рада за Джорджи. В глубине души она считала, что этот брак стал возможным именно благодаря ей — ведь именно она посоветовала виконту проявить настойчивость и быть поласковее с Джорджи, чтобы добиться ее согласия. Правда, она была немного огорчена тем, что из-за спешки пришлось обойтись без торжественного приема. Но у нее и в мыслях не было просить Седжа отложить бракосочетание — она опасалась, что он может изменить свое решение.

В то утро Седжемур сказал Джорджи, что она чудесно выглядит. Это был первый комплимент, который она услышала от него за все время их знакомства, и сердце Джорджи потеплело. Она чувствовала, что поступила правильно, согласившись стать его женой.

Генри Эджворф был шафером Седжа. Джорджи думала, что он попросит об этом Макса, своего самого близкого друга. Но Седж, вероятно, остановил свой выбор на Генри, потому что тот тоже в ближайшее время обзаведется женой — он и Шарлотта собирались объявить о своей помолвке. А Макс был закоренелым холостяком.

После венчания они вернулись на Хаф Мун-стрит. Леди Картерет устроила праздничный завтрак для молодоженов. А потом Седж отвез Джорджи в свою резиденцию на Брук-стрит.

Познакомив Джорджи со слугами и показав ей дом, Седж отвел ее в апартаменты на втором этаже, расположенные рядом с его собственной спальней и гардеробной. Он посоветовал ей отдохнуть перед ужином, сказав, что она, должно быть, устала. Джорджи не чувствовала усталости, — напротив, она была полна радостного возбуждения. Это Седж нуждался в отдыхе, а не она. У него был измученный вид, что, впрочем, было вполне понятно: ведь ему пришлось провести добрую часть утра на ногах. В этот день Седж впервые обошелся без трости.

Прежде чем он вышел из комнаты, Джорджи привстала на цыпочки и нежно поцеловала его в щеку, сказав, что она последует его совету и приляжет. Однако она была слишком возбуждена, чтобы отдыхать. Когда он ушел, она с любопытством обследовала спальню и смежную с ней гардеробную, потом, не зная, чем себя занять, спустилась вниз.

В холле она встретила миссис Финч. Экономка была удивлена, когда ее новая хозяйка выразила желание обследовать кухню и подсобные помещения. Когда ее провели на кухню, Джорджи разговорилась с поварихой и ее помощницами, с интересом наблюдая за приготовлением ужина и пробуя разные блюда. Она беседовала со слугами, как с себе равными, к их великому удивлению, и прислуга уже начала симпатизировать новой хозяйке. Только когда пришло время переодеваться к ужину, Джорджи поднялась к себе.

Во время ужина она оживленно болтала, все еще пребывая в приподнятом настроении. Седж отвечал ей лишь односложными репликами, — казалось, его мысли заняты чем-то другим. Когда трапеза подошла к концу, она вернулась в спальню и занялась приготовлениями к своей первой брачной ночи. Разумеется, она была уверена, что Седж придет к ней в эту ночь. При мысли о том, что должно было произойти между ними, она испытывала сильнейшее возбуждение, к которому примешивалась доля страха.

Раздевшись, она облачилась в свою самую красивую ночную рубашку из голубого шелка с кружевной отделкой. Потом тщательно расчесала волосы, разглядывая свое отражение в зеркале. Когда с приготовлениями было покончено, она принялась ходить взад и вперед по комнате, нервно сжимая перед собой руки и сгорая от возбуждения. Она ожидала, что Седж появится с минуты на минуту…

Казалось, прошло несколько часов, а он все не приходил. Наверное, он не хотел быть с ней в эту ночь. А может, он вообще не желал делить с ней ложе ни сейчас, ни впоследствии. Чуть не плача от досады, Джорджи подумала, что Седж, вероятно, рассматривал их брак как чистую формальность, необходимую для того, чтобы спасти свое доброе имя. Но нет, она ни за что не согласится на такие условия. Раз уж они поженились, то должны быть настоящими мужем и женой и вкусить вместе все радости телесной любви. Неужели она не пробуждала в нем ни капли желания?

Она вспомнила, как страстно он целовал ее на террасе в предыдущий вечер. Конечно, он желал ее тогда — она чувствовала это каждой своей клеточкой. Тогда почему же он не приходил сейчас? Чего он ждал? Ей бы очень хотелось верить, что у него просто разболелась нога и он решил отложить их сближение до следующей ночи.

Сейчас она задавалась вопросом, придет ли он к ней в эту ночь. Если он будет и впредь проявлять равнодушие, ей придется взять это дело в свои руки… Джорджи имела весьма смутное представление о том, что происходит между мужчиной и женщиной в постели. Однако инстинкт подсказывал ей, что их страстный поцелуй был лишь началом чего-то большего, что принесет им обоим наивысшее удовольствие. Она желала всей душой, чтобы эта минута полной интимной близости наступила как можно скорее.

Погруженная в свои мысли, она выпустила из рук поводок. Рафас тут же погнался за белкой, потом стал обнюхивать какого-то джентльмена, который в ужасе отшатнулся. Джорджи опомнилась, лишь когда пес уже был в самом дальнем конце аллеи, а сопровождавший ее лакей бежал за ним следом.

— Быстрее, Эжен, быстрее! — закричала она. — Мы должны поймать его, иначе он распугает всех. Мы пришли в неподходящее время, здесь сейчас слишком людно.

Сорвавшись с места, она тоже бросилась вдогонку за псом, задыхаясь от смеха и щурясь в ярких лучах солнца, которые просачивались сквозь листву.

Вернувшись с прогулки, Джорджи обнаружила, что Седж еще не вернулся из клуба. Она раздумывала над тем, чем бы занять свое время, когда вдруг вспомнила, что должна была написать лорду Роберту.

Она намеревалась написать ему вчера, но в суматохе совершенно забыла об этом. А ведь Роберт все еще надеялся, что она примет его предложение, не зная, что она тем временем вышла замуж за Седжемура. При этой мысли Джорджи почувствовала себя ужасно виноватой.

Усевшись за письменный стол из красного дерева в кабинете Седжа, она положила перед собой лист бумаги и вооружилась пером, готовясь написать длинное письмо. Но слова не ложились на бумагу, она просто не знала, как объяснить Робину свой скоропалительный брак. События развивались с молниеносной быстротой, она и опомниться не успела, как стала женой Седжа. Вряд ли Робин поверит, что это решение было принято ею уже после разговора с ним. Он может подумать, что она давно собиралась выйти замуж за Седжа и нарочно скрывала это от него.

Она начинала письмо несколько раз, но ей никак не удавалось найти подходящий тон, и, скомкав лист, она выбрасывала его в корзину. Ей бы хотелось объяснить Робину, что она испытывает к нему очень теплые чувства, что с удовольствием вспоминает их поцелуй, однако не может стать его женой, потому что… Вот именно, почему? Почему она приняла предложение Седжа? Причин, побудивших ее на это, было много, но ни одна из них не казалась ей достаточно веской.

— Черт возьми! Я никогда не смогу объяснить ему это в письме! — воскликнула она, поднося ко рту выпачканные чернилами пальцы. — Я должна встретиться с ним, и немедленно. Он будет обижен, если узнает обо всем от третьих лиц.

Не задумываясь над последствиями, которые мог повлечь за собой ее визит к Роберту, она вышла из кабинета и поднялась к себе, чтобы приготовиться к выходу. Переодевшись и поправив прическу, она потянулась было к шнурку звонка, чтобы приказать лакею подать для нее экипаж, но вдруг вспомнила, что Роберт живет в двух шагах отсюда, на Чендлер-стрит. Она может пройтись пешком, тем более что стояла великолепная погода.

Она добралась до резиденции лорда Роберта в считанные минуты. Слуга провел ее в гостиную и попросил подождать. Ей не пришлось долго ждать, Роберт вышел к ней почти сразу. На нем был малиновый атласный халат, надетый поверх рубашки и брюк. Аицо все еще хранило следы столкновения с Седжем — один глаз был полуприкрыт, — тем не менее он был очень красив. Роберт тут же бросился к Джорджи и, схватив ее за руки, воскликнул с радостным блеском в глазах:

— Джорджи, дорогая! Вы даже представить себе не можете, как вы осчастливили меня своим появлением! Надеюсь, вы пришли, чтобы назначить день свадьбы?

— О нет, Робин, я пришла совсем не для этого, — ответила Джорджи, виновато глядя на него. — Мне очень жаль, но я не могу стать вашей женой.

— Но почему, любимая? Мне казалось, вы уже дали мне положительный ответ, когда я целовал вас… Или я внушаю вам отвращение? Наверное, я слишком много себе позволил…

— Что вы, Робин, напротив, мне это понравилось. Я наслаждалась вашим поцелуем, наверное, не меньше, чем вы… Конечно, я не должна говорить вам об этом.

— Джорджи, Джорджи! — Роберт рассмеялся и, наклонив голову, прижался лбом к ее лбу. — Я так счастлив слышать это от вас! Только я не понимаю, почему вы не можете выйти за меня замуж?

Джорджи отстранилась и нервно втянула в себя воздух.

— Все дело в том, что я… — Она на мгновение умолкла, потом выпалила на одном дыхании: — Я вышла замуж за другого, Робин.

— Вышли замуж? Не может быть! Наверное, вы шутите, Джорджи.

— Я не шучу, Робин. Пожалуйста, не обижайтесь на меня. Я очень дорожу дружбой с вами и, быть может, даже смогла бы полюбить вас, если бы мы поженились. Но ведь вы все еще любите Энн…

— Нет, нет, вы ошибаетесь. Я уже давно поставил на этом точку, тем более что Энн больше нет до меня никакого дела. — Роберт снова приблизился к ней и, взяв ее руку в свои, посмотрел на нее долгим нежным взглядом. — О, Джорджи, мы с вами были бы счастливы вместе, я в этом совершенно уверен. Мы очень подходим друг другу.

— Быть может… То есть я хотела сказать: нет. В любом случае теперь уже слишком поздно говорить об этом. — Заметив, что его глаза повлажнели, она подняла руку и ласково коснулась его щеки. — Мне очень жаль, Робин.

Взгляд Робина остановился на ее губах.

— Любимая, — прошептал он, склоняясь над ней.

— Нет, нет, Робин, вы не должны меня целовать. — Джорджи резко оттолкнула его, словно внезапно опомнившись. — Ведь я теперь замужем.

— Я вам не верю,

Роберт нервным движением отбросил со лба прядь волос и прошелся по комнате.

— Но это правда, Робин. К сожалению, это правда. Я вышла замуж вчера.

Ее голос прозвучал очень серьезно. Роберт остановился как вкопанный посреди гостиной. Его недоверие сменилось отчаянием. Джорджи не лгала, она действительно связала свою жизнь с другим.

— Кто этот мужчина? — спросил он едва слышно.

— Гас… Я хотела сказать: виконт Седжемур.

— Что?! Вы вышли замуж за Седжемура? — Едва оправившись от потрясения, Роберт шагнул к ней и, схватив за руку, потащил к двери. — Уходите. Сейчас же уходите отсюда.

— Но почему, Робин? Вы на меня в обиде? — наивно осведомилась Джорджи.

— Мне сейчас не до обид, Джорджи. Вы должны немедленно уйти. Неужели вы не понимаете, чем это может закончиться, если Седжемур узнает, что вы были у меня?

Он взял ее шляпку и перчатки, которые она положила на стул, и протянул ей. Джорджи недоуменно взглянула на него.

— Но ведь я пришла к вам лишь для того, чтобы объяснить…

— Я знаю, Джорджи, но Седжемур может этого не понять. Вы поступили безрассудно, появившись здесь сегодня. Седжемур вполне способен вызвать меня на дуэль, если прослышит, что я встречался с вами. Помните, как он набросился на меня позавчера? А ведь тогда вы еще не были его женой и даже не были помолвлены с ним, насколько мне известно.

— О Боже! Вы правы, Робин, он ведь убьет вас, если только узнает… Я не подумала об этом, когда шла сюда.

Роберт сделал слабую попытку улыбнуться.

— Все равно я благодарен вам за то, что вы вспомнили обо мне. И, кстати, я вовсе не уверен, что меня ожидает смерть, если мне придется драться с вашим мужем на дуэли. Вполне возможно, что эта участь постигнет его, и тогда вы станете вдовой. В прошлый раз он застал меня врасплох, но это еще ничего не значит. Уверяю вас, я прекрасно владею шпагой, и силы мне тоже не занимать. Но что будет, если я убью вашего мужа, Джорджи? Не думаю, что вы будете мне за это благодарны.

— Нет, конечно же, нет. — Джорджи поспешно надела шляпку и почти бегом бросилась через холл к входной двери. — О Боже, Робин, как же я глупа! Ведь я никогда себе не прощу, если кто-то из вас погибнет по моей вине…

Дверь захлопнулась за ней, прежде чем Роберт успел что-либо ответить. Он горестно вздохнул и покачал головой. Как могла такая живая, остроумная девушка, как Джорджи, не понимать самых элементарных вещей? Или она не знала, как ревнив ее муж? Роберт всей душой надеялся, что Седжемур не узнает об этом визите, иначе быть беде.

Выйдя на улицу, Джорджи торопливым шагом направилась в сторону Брук-стрит. Улица была пустынна, и никто не видел, как она вышла из дома самого известного обольстителя во всем Лондоне, так по крайней мере ей показалось. Она не заметила Нормана Мэйхью, который стоял на противоположном тротуаре, устремив на нее подозрительный взгляд.

Седж пообедал в клубе, после чего отправился в контору Ливермора, адвоката, ведающего его делами, чтобы составить брачный контракт. Он перевел на имя Джорджи такую щедрую сумму денег, что даже адвокат был ошеломлен и попытался отговорить его. Но Седж был непреклонен: человек с его капиталом и положением в обществе обязан проявлять щедрость по отношению к своей жене.

Возвращаясь домой, он, к своему собственному удивлению, с нежностью думал о Джорджи и укорял себя за то, что был слишком резок с ней утром. Он даже подумывал, не попросить ли у нее прощения. Оказывается, он уже успел соскучиться по Джорджи, и теперь ему не терпелось увидеть ее.

У него сразу же упало настроение, когда дворецкий сообщил ему, что миледи вышла. Боль в ноге снова давала о себе знать. Поднявшись к себе, Седж снял сюртук и рубашку, избавился от ботинок и со стоном растянулся на кровати.

Устремив взгляд в потолок, он размышлял, как ему следует вести себя с Джорджи в том, что касалось интимных отношений. Прошлой ночью он не пошел к ней, и не только из-за ноги. Он боялся, что она еще не готова к интимной близости — вполне возможно, она даже не знала, что происходит между мужчиной и женщиной в постели. Ведь она была совсем еще ребенком… «Не таким уж ребенком, — напомнил себе Седж, — ей уже исполнился двадцать один год».

Он должен сделать ее своей, и как можно скорее. При одной только мысли об этом Седж почувствовал, как кровь забурлила в венах.