– Морган, ты идешь на вечеринку к Торнтонам? Морган!

– А? – Изабелла подняла глаза от своего ноутбука, перевела их на Натали, нахмурилась. – Извини, что ты сказала?

– Я спросила, пойдешь ли ты на сегодняшнюю вечеринку к Бекки и Дэвиду?

– О черт! Совсем забыла! Неужели уже сегодня?

– О чем только ты думаешь, Морган? Чем у тебя голова забита?

– Да меня тут попросили одну программку сваять. Ничего такого особенного, но есть небольшая проблема, которую я никак не могу решить.

– Господи, на что ты тратишь драгоценное время? На черта тебе сдались эти программы? Это вообще не твоя специальность. Занимайся лучше чем-нибудь полезным. Скоро экзамены, а ты что скажешь? «Я программы писала»? Ты учишься менеджменту, Морган, менеджменту! Искусству управления людьми и бизнесом. Тебя ждет прекрасная, яркая, успешная карьера, если ты не профукаешь свои таланты на всякие там программки. Это дело программистов, инженеров и прочих, а не твое. Твое – указывать, что и как надо сделать, а всех остальных – выполнять! Неужели тебя не волнует перспектива отдавать указания, зная, что они будут безоговорочно выполнены?

– Оставь, Натали, что за чушь ты несешь? Что я, будущий Наполеон, что ли? Ну что такое менеджер? Обычный служащий, которому сверху тоже спускают указания. Ты пытаешься придать излишнюю значимость тому, что ее не имеет. Неужели тебе самой не наскучили все эти бесконечные разговоры о важности наращивания товарооборотов, выпуске новых видов и линий продукции и тому подобном бреде? У меня лично челюсти сводит от скуки. – Изабелла вздохнула. – Теперь, конечно, уже поздно об этом говорить, но, боюсь, я неправильно выбрала будущую профессию.

– Очень своевременно, – усмехнулась Натали. – До выпуска остался год, а ты…

– Да знаю, знаю…

– Не понимаю я тебя, Морган, совершенно не понимаю. Как это тебя не вдохновляет мысль о том, что от твоих решений и приказов будет напрямую зависеть благосостояние компании, рост ее прибылей, а значит, и курса акций на фондовом рынке?

– Да никак не вдохновляет. И на биржу мне глубоко плевать. У меня даже на открытие срочного счета в банке не хватает, а ты мне про фондовый рынок твердишь. Смешно!

– А мне смешно, что тебе двадцать два, а ты все в облаках витаешь и мечтаешь неизвестно о чем. Пора встать обеими ногами на твердую землю, задуматься о будущем.

– Слушай, хватит читать мне нотации. Ты могла бы заметить, что я пока еще могу себе позволить жить легко, не сильно напрягаясь. Мне ведь не надо ни о ком заботиться, кроме самой себя. Кстати, о заботе. Как мой любимый крестный сынок поживает? Нравится ему новая няня?

Этот вопрос Изабелла задавала подруге довольно часто. Почему-то никакая прислуга, включая и ту, что занималась мальчиком, у нее не задерживалась. Возможно, она не умела выбирать подходящий персонал, но последнее время у Изабеллы появились сомнения несколько иного плана.

– Ему-то нравится, а вот мне не очень, – прохладным тоном ответила Натали, подтвердив подозрения подруги. – Очень уж нахальная и разговорчивая.

– Но не с ним же, – возразила Изабелла.

– Так ты полагаешь, что хорошее обращение с Бобби дает ей право дерзить мне? Не забывай, она прислуга, она обслуживает моего ребенка. И она обязана…

– Послушай, Натали, когда я остаюсь посидеть с твоим сыном, это что, делает меня тоже прислугой? Дает тебе право указывать, как разговаривать с тобой?

Натали заметила опасный блеск в обычно таких мягких карих глазах Изабеллы и немедленно отступила на безопасные позиции. Она обняла подругу и сказала:

– Ну что, Морган, милая, какую чепуху ты несешь. Я же люблю тебя, как сестру. Ты – моя самая лучшая подруга. А что касается денег, я даже не смела предложить тебе…

– И правильно, что не смела, – тихо подтвердила Изабелла. – Не все в жизни определяется и решается с помощью денег. Хотя нас с тобой вот уже скоро четыре года учат именно этому. Но я бы на твоем месте ценила няню за то, как она обращается с Бобби, а не за то, как говорит с тобой. Впрочем, ты вольна делать, что и как тебе заблагорассудится, – тихо закончила она, не желая навязывать свое мнение.

За двадцать два с небольшим года своей жизни она успела убедиться в том, что это совершенно бессмысленно и к тому же ведет к раздорам, если собеседник не стремится слушать кого-то, кроме себя самого. Что, к ее великому сожалению, было характерно для Натали Стокер. Стоило той забрать что-то в свою хорошенькую, но своенравную головку, выбить это оттуда было так же сложно, как сдвинуть самого упрямого ишака. Что ж, можно понять – папина любимица, балованная дочка… Понять, но не бороться.

– Ладно, бог с ними со всеми. Ты так и не сказала, идешь ли на вечеринку.

– На вечеринку? – нахмурившись, переспросила Изабелла. Она уже успела позабыть, с чего начался их разговор.

– Ну да, к Торнтонам! Какая ты рассеянная, Морган! Дэв сказал, к нему старший брат приезжает. Крутой парень. Из Нью-Йорка. И еще несколько его друзей. У нас будет шанс с кем-нибудь познакомиться.

– Нет. Я же сказала, не могу. Мне надо закончить работу. И знакомиться я сейчас ни с кем не расположена. К черту! Все как-то неудачно получается. Надо сделать паузу. И тебе, между прочим, тоже не мешало бы. Вспомни, чем твой последний роман закончился? Слезами и воплями, какой он подлец.

– Ну, он действительно оказался подлецом! – горячо отозвалась Натали. – Обещал бросить эту стерву, на которой женился, и остаться со мной, а сам…

– Слушай, Натали, я тебя не понимаю. Если бы он бросил беременную жену и переехал к тебе, какой жизни с таким человеком ты могла бы ожидать? Это же все равно что сидеть на пороховой бочке и ждать, когда запалят фитиль. Появилась бы другая, и он снова переметнулся бы. А представь, что ты снова забеременела. Как бы тебе это понравилось? Рон хоть женился, чтобы дать Бобби свое имя, а этот Гордон еще неиз…

Натали не дала ей закончить.

– Ну конечно, снова вступаешься за этого сукина сына. Ах какая жертва с его стороны! Дал Бобби свое имя! А еще что он дал? У него же ни черта нет! Я даже от алиментов отказалась, ибо что с него взять? Да у меня на адвоката ушло бы больше денег, чем он выплатил бы за всю жизнь!

– Чего ж ты тогда жалуешься, что он не платит, раз сама отказалась? К тому же он иногда что-то присылает, – кинув на нее пронзительный взгляд, сказала Изабелла.

– Потому что должен был бы сам заботиться о своем сыне! – рявкнула Натали. – Ты, я вижу, опять за него заступаешься? Вместо того чтобы сказать мне спасибо, что я отвела от тебя такую беду.

– Спасибо, – с непередаваемой иронией в голосе немедленно отозвалась Изабелла.

Натали, к счастью, ее не заметила и продолжала свою гневно-обвинительную речь еще пару минут, пока снова не вспомнила о том, с чего начался их разговор.

– Так что же по поводу Торнтонов? Идешь ты или нет?

– Нет, я же уже сказала, что нет. У меня времени совершенно не осталось. Я к завтрашнему дню обещала закончить, а вот с тобой целый час протрепалась. Теперь до ночи придется работать.

– Ну и ладно, Изабелла Морган, – в сердцах сказала Натали. – Сиди тут со своим железным ящиком вместо того, чтобы танцевать в объятиях живого мужчины. Так и помрешь старой девой.

– Да уж лучше остаться старой девой, чем связаться с каким-нибудь перекати-поле и всю жизнь расплачиваться за это! – не выдержав, огрызнулась Изабелла и решительно устремила взгляд на монитор, всем своим видом давая понять, что беседа закончена.

Они расстались, но ненадолго. Уже окончательно собравшись и нарядившись, Натали вернулась в колледж, отыскала аудиторию, где оставила подругу два часа назад, и предприняла еще одну попытку утащить ее с собой.

– О, Морган, ты все сидишь? Так и не передумала? Я вот что предлагаю: давай быстренько заскочим ко мне домой, я тебе все дам – и платье, и туфли, сумочку какую-нибудь подберем. Потеряем минут двадцать, от силы – полчаса. Я сама тебя подкрашу – и рванем. Там начинается только в восемь, так что мы и опоздаем-то совсем чуть-чуть. Ну как, идет? Уговорила?

Изабелла оторвала глаза от монитора, перевела их на пышущую энтузиазмом Натали и устало вздохнула.

– Слушай, ну зачем я тебе нужна? Что ты ко мне пристала? Не хочу я таскаться по этим тупым вечеринкам. Ну не хочу – и все. Мне намного интереснее сделать то дело, за которое я взялась и за которое, кстати, получу деньги.

– Да черт с ними, с деньгами! – продолжала уговаривать ее Натали. – Ну составь мне компанию, а, Морган, не будь ты свиньей такой. Хоть на полчасика. Ну подумай, как я одна появлюсь? Что обо мне подумают? Скажут, пришла мужика подцепить…

– А ты разве не за этим собираешься? – усмехнулась Изабелла. – Странно, а мне почему-то показалось, что твоя цель на сегодняшний вечер – брат Дэвида. Крутой парень из Нью-Йорка.

– Черт бы тебя побрал, Морган! – взвизгнула Натали и вылетела из аудитории, изо всех сил хлопнув дверью.

Изабелла усмехнулась ей вслед, покачала головой и с чувством глубочайшего удовлетворения вернулась к своему занятию. Пора уже Натали уяснить и начать привыкать, что она не может указывать всем и каждому, что, как и когда делать. Во всяком случае, ей, Изабелле, не может.

Ничего, пусть побесится немножко, но зато потом поймет, подумала она и опять быстро забегала пальцами по клавишам, создавая новые цепочки команд, стремясь найти ускользающее от нее решение.

И она победила! Запустила созданную программу и с удовольствием, смешанным с удивлением, наблюдала, как та выполняла все желаемые операции. Ну, почти все.

– Есть! Наконец-то! Получилось! – громко воскликнула она, потирая руки, и тут же перепуганно оглянулась – не потревожила ли кого.

Но беспокойство ее было напрасным: не только в аудитории, но и во всем здании не осталось ни одного человека. И неудивительно – шел первый час ночи.

Изабелла потерла красные, утомленные глаза, быстро выключила и убрала в сумку ноутбук и заспешила к машине.

Успею еще поспать немножко, блаженно подумала она. А утром встану пораньше, часиков в пять – нет, лучше в шесть – и до занятий дошлифую оставшиеся мелочи. Успею.

Изнемогая от внезапно навалившейся усталости, она кое-как добралась до дома, приняла душ и повалилась в постель. Сон уже распахнул ей свои гостеприимные объятия, как резкая трель телефона заставила ее подпрыгнуть.

– Да! Что случилось? – не глядя на высветившийся номер, выкрикнула она, и тут же из трубки послышался возбужденный голос:

– Морган, я тебе такое расскажу! Ты просто закачаешься! Ты такая балда, что не пошла со мной…

– Натали, ты в своем уме?! Времени второй час. Я вернулась домой десять минут назад и только-только стала засыпать. Помилосердствуй, оставь свои рассказы до завтра. Никуда они не убегут! – возмущенно ответила Изабелла, хлопнула трубкой по рычагу, выдернула шнур из розетки и опустилась на подушку лишь затем, чтобы снова подпрыгнуть, на сей раз от звонка мобильника.

Ну нет, это уже переходит все границы, решила она. Не отвечая, она выключила и этот телефон, подумала, не обесточить ли еще и домофон, но пришла к выводу, что это уже излишне.

Значит, завтра опять предстоит выслушивать восторженные излияния лучшей подруги по поводу нового идеального поклонника-любовника, а через пару месяцев, если не раньше, – истерический приступ с угрозами самоубийства…

Нет, лучше уж как-нибудь так, без великой любви, но и без древнегреческих трагедий с высокопарными проклятьями. Наверное, я слишком холодна, не для меня все это… Двадцать два – и все еще девственница. Странно. И я ведь даже не боролась за это, лениво думала Изабелла, погружаясь в сон. Ни Рон, ни Эдди почему-то не добивались от меня того, чего добивались от Натали. Слова, конечно, красивые говорили, но на деле-то. Наверное, есть во мне какой-то дефект. Видно, я как-то не так себя веду. Надо бы спросить у нее, почему это к ней парни липнут, а от меня бегут. А что, может и правда? Действительно ведь так старой девой останусь. Ну что, спрашивается, сегодня не пошла? Побоялась, что никто не взглянет в мою сторону? Разве нет? Да, точно, завтра и спрошу.

Ее решение так и осталось решением, не превратившись в воплощенное действие. На следующий день, и через один, и все дни этой недели ее подруга пропадала до поздней ночи, оставив малыша то на няньку, то на Изабеллу, то еще на кого-нибудь из сокурсниц, наплевав на приближающиеся экзамены.

Шесть суток промелькнуло с их последнего разговора, и Изабелла позабыла свои опасения, вопросы, которые хотела задать подруге, и погрузилась в занятия, а еще больше в книги, компьютерные книги, которые никак не были предусмотрены ее учебным планом, но влекли ее неудержимо, словно магнитом. Оказалось, что почти все, что она постигала собственным умом, было давно описано и даже растолковано, и если у тебя хватало знаний, чтобы понять эти толкования, то уже не требовалось терять массу времени на, так сказать, изобретение колеса.

И почему я давно не занялась этим всерьез? – думала она, лениво и почти с отвращением поглядывая на тяжелые, внушительные тома по менеджменту, экономике и прочим дисциплинам, столь необходимым будущему руководителю.

Но откуда я могла знать, что все это окажется таким нудным и неинтересным? К тому же мне так хотелось поскорее вырваться из дому, войти в большую, взрослую, серьезную, полную значимости жизнь. Вырасти, и не только физически. Перестать быть кем-то, кому говорят, что и как делать, и вместо этого стать тем, кто говорит другим, что и как делать. Нет, в тот момент ее выбор представлялся вполне логичным. К тому же знакомство с компьютером было поверхностным. Она была пользователем, причем крайне примитивным – чайником.

Теперь же все изменилось. Она, правда, по-прежнему пока еще оставалась пользователем, но перестала быть чайником и стала кое-что понимать. А начав понимать, захотела понять больше. Поняв же больше, испытала огромное уважение к людям, которые сумели создать огромный мир, виртуальный мир, почти что не уступающий настоящему. И ей захотелось внести свою малую лепту в великое дело. А потом появились и поводы – то одна программа, то другая оказывались неудовлетворительными для ее целей. Не совсем, естественно, но частично. Ей казалось, что разработчик мог бы подумать и об этой функции, и о той, тем самым ускорив и упростив ее скучные вычисления и разработки.

Но он не подумал. И однажды она решила: а почему бы, собственно говоря, не подправить программу так, чтобы ей было удобнее? Поговорила с одной знакомой, посоветовалась с другой, потом прошла вводный курс компьютерной грамоты с парнем, компьютерным гением, посидела рядом с ним несколько часов, поняла кое-какие принципы и вернулась к своему ноутбуку.

К ее крайнему и искреннему изумлению, после трехдневных усилий она добилась своего. Проклятая программа сдалась и выполнила столь необходимую ей операцию.

Успех подстегнул ее, заставил поверить в себя и двинуться дальше. Вскоре уже кое-кто, столкнувшись с аналогичными проблемами, начал обращаться к ней за советом – нельзя тут что-нибудь слегка улучшить? Потом еще и еще…

– Почему ты ко мне пришла? – спросила Изабелла, удивленная неожиданной популярностью, у одной из студенток. – Есть столько сильных и по-настоящему разбирающихся в этом деле парней…

– С тобой так легко иметь дело, Белл, – призналась та. – Я терпеть не могу всех этих зазнаек, которые сыплют своими дикими терминами и начинают смотреть на тебя, как на вошь, когда чувствуют, что ты не понимаешь их жаргона. А тебе можно на пальцах объяснить, что нужно…

Так оно и шло почти два года, и вот теперь она впервые получила настоящий заказ, выполнила его и получила деньги за свою работу. Более того, поняла, что этим можно зарабатывать. Если стать профессионалом. Но для этого надо учиться…

Сколько лет потрачено впустую, тоскливо размышляла Изабелла, сколько сил! Что теперь делать? Начинать заново? Но сумею ли я получить еще одну стипендию? Едва ли.

Но что тогда? Провести всю жизнь на нелюбимой работе? А получится ли из меня хороший специалист, если я еще диплом не получила, а уже разочарована?

Все эти невеселые размышления были прерваны ее лучшей подругой Натали Стокер. После десятидневного молчания.

– Морган? Привет, Морган, – послышался в трубке ее голос, уже привычно мрачный в подобных ситуациях.

– Здравствуй, Натали. Как поживаешь? Давно тебя не слышала. Но, полагаю, все было не так и плохо, коль скоро ты не объявлялась.

– Морган, ты мне нужна. Мне необходимо поговорить с тобой. Можешь приехать?

– Не сию минуту. Часа через два. Ты будешь дома?

– Да. – Тяжелый вздох. – Где же мне еще быть?

– Ладно, договорились. Как Бобби?

– Нормально. – Все тот же ровный, безучастный тон. Чувствуется, не сын занимал сейчас мысли Натали.

– До встречи, – спокойно сказала Изабелла, дала отбой и тоскливо вздохнула.

Опять ей предстоит провести вечер, выслушивая горестные признания. Опять придется сочувственно вздыхать, качать головой, делать бессмысленные, но ожидаемые от нее замечания в адрес мужского пола вообще и очередного конкретного представителя его в частности.

И когда только Натали надоест непрерывно ввязываться в любовные интриги, которые живут коротко, а похмелье по себе оставляют долгое? К сожалению, недостаточно долгое, чтобы навсегда отбить интерес к ним.

Все оказалось так, как она и предполагала.

Натали сидела в гостиной с красными не то от слез, не то от нехватки сна глазами и безутешно потягивала джин, не обращая внимания на сына, который тщетно пытался привлечь ее внимание.

Изабелла приехала в семь, отпустила няню, которая не решилась оставить ребенка наедине с матерью, поиграла с любимцем, накормила его, уложила в кроватку и читала до тех пор, пока тот не уснул. После чего спустила вниз. Натали сидела все в той же позе все с тем же бокалом в руке.

Изабелла подошла, села рядом, погладила ее по руке. Прижалась щекой. Какой бы Натали ни была легкомысленной в любовных делах, ей все равно было безумно жаль ее в этот момент. Она ведь так хорошо помнила собственную почти невыносимую боль после того, как Ронни порвал с ней.

– Ну же, дорогая, не сиди так, не молчи. Не держи в себе это. Поговори, разрядись. Не надо отчаиваться. Поговори со своей Морган. Ты ведь хотела… Дорогая моя, что бы ни случилось, помни, я всегда рядом, я всегда готова поддержать тебя.

– О, Морган… – Слезы хлынули потоком, словно добрые слова разрушили плотину, сдерживавшую их. – Я так несчастна, ты даже не представляешь, – простонала Натали, утыкаясь головой в грудь подруги.

Они просидели до трех ночи, и она вылила все, что случилось с ней с момента их последней встречи. И знакомство с Томом Торнтоном, и вспыхнувшую между ними любовь с первого взгляда, и бешеный роман, продолжавшийся пять суток, и предложение выйти за него замуж, последовавшее на следующее после их страстной ночи утро, и его отъезд в Нью-Йорк с обещанием подготовить все необходимое для их свадьбы за то короткое время, что она будет сдавать сессию.

– Он говорил, что поможет мне организовать перевод в Нью-Йоркский университет. Оплатит все расходы. Усыновит Бобби. Ты не представляешь, Морган, что я чувствовала! Просто не представляешь. Я словно родилась заново. Я буквально порхала от счастья. Со мной никогда в жизни не было ничего подобного. Наконец-то я встретила мужчину. Настоящего мужчину. Достойного. Я отдалась ему вся, без остатка.

Она одним глотком опустошила бокал, швырнула его в стену и зарыдала – горько, надрывно и в то же время так жалобно, что у Изабеллы сердце зашлось от сострадания.

– И что же ты думаешь? Что, думаешь, случилось сегодня утром? – всхлипывая и икая, продолжила Натали. – Не знаешь? Ну конечно, какой нормальный человек в состоянии представить себе такое? – Она перегнулась через спинку дивана, едва не свалившись, и выудила вчерашний выпуск газеты. Мятый и рваный. – Вот, полюбуйся. – И ткнула пальцем куда-то в середину страницы.

Изабелла кое-как привела листок в порядок и прочла извещение о помолвке мистера Томаса Р. Торнтона и мисс Эмили Сэнфорд.

– Ты… ты можешь поверить в это? Всего три дня назад он клялся мне в вечной любви, и вот… вот…

Изабелла, как могла, утешала несчастную молодую женщину, говорила требуемые от нее слова о подлости мужской половины человечества и все время думала: нет, я никогда больше никого не полюблю. Никому не поверю. Предательство и измена неизменно идут по пятам за короткими – о, такими короткими – минутами счастья. Нет, это не для меня. Не для меня!

Клянусь, больше никогда! Во веки веков! – твердо сказала она себе, целуя несчастную Натали.