Следующий день не принес Саманте ничего, кроме разочарования. Единственным, что пошло так, как она надеялась, оказалась парковка. Ей удалось-таки поставить машину не под палящим солнцем, как накануне, а на подземной стоянке дворца правосудия. На этом удачи и окончились.

Саманта с безразличным видом долго прогуливалась по коридору перед залом суда, с минуты на минуту ожидая появления Доналда, но тщетно. После того как охранник в очередной раз обратился к ней с просьбой занять положенное место, ей ничего не оставалось, как подчиниться. Она выбрала второе с краю кресло в третьем ряду, убедившись, что рядом есть свободное место. Участники предстоящего процесса уже расположились за столами, охранники ввели подсудимого, судья Лондберг в длинной развевающейся мантии занял свое место под портретом президента Соединенных Штатов, а Доналда все не было.

Почему его до сих пор нет? – беспокойно думала она. Вдруг с ним что-то случилось? Или какие-то дела задержали? Но судья вчера предупреждал об ответственности за неявку.

Она думала об этом, пока не раздался резкий стук молотка, возвещавший об открытии заседания. Упрекнув себя в неуместных мыслях, Саманта постаралась сосредоточиться на происходящем. Впрочем, оно ненадолго заняло ее внимание, потому что неожиданно для нее юристы удалились в кабинет судьи для очередной жеребьевки.

Настоящая, не прикрашенная мишурным голливудским блеском процедура судопроизводства стала вызывать у нее резкое отвращение.

Ну и волокита! А я-то еще, как последняя идиотка, полагала, что смогу тут набраться свежих впечатлений. Да здесь мухи со скуки бы дохли, если б сумели сюда пробраться. Просто повеситься охота, если вдумаешься, на что тратятся деньги налогоплательщиков, кстати и мои собственные тоже. Торчу тут уже второй день без толку вместо того, чтобы работать. Гражданский долг называется. Да я выполняю его, когда налоги плачу со своих гонораров! И еще какие!

Саманта нервничала, ерзая на месте и периодически доставая из сумки то платок, то телефон, то помаду в попытке хоть как-то скоротать тягостные минуты томительного ожидания. И вдруг ее снова посетило то же ощущение, что и накануне. Она отчетливо почувствовала, что является предметом пристального наблюдения.

Щеки вспыхнули ярким румянцем, раздражения как не бывало, сердце заколотилось в радостном предвкушении чего-то приятного. Наверное, это он пришел! – мысленно воскликнула она, но на сей раз не стала оглядываться, а вытащила пудреницу и с помощью зеркала изучила сидящих в задних рядах. И верно, Доналд действительно был в зале. Но только он не смотрел в ее сторону, вовсе нет! Зажав одно ухо ладонью, а второе – сотовым телефоном, он что-то говорил невидимому собеседнику и сосредоточенно хмурился.

Но почему же он не сел рядом? – разочарованно подумала она, вспомнив, что провела утром не меньше часа в ванной и гардеробной, готовясь к встрече с ним. Она заранее решила, что сегодня примет его приглашение выпить по бокалу-другому той самой «маргариты» от бармена-профи, а потом, может быть, они и пообедают вместе. А там уж... Дальше Саманта не загадывала, но на всякий случай бросила в багажник купальник и полотенце. А почему бы и нет? Ведь живут-то они почти на берегу океана.

Пока, однако, ничто не шло согласно ее плану. Доналд не подошел к ней, не поздоровался, даже не смотрел на нее! Он с головой ушел в разговор и не обращал ни малейшего внимания на окружающих – ни на толстую мексиканку справа от него, непрестанно вытиравшую лицо, шею и руки мужским носовым платком, ни на чернокожего соседа слева, ни даже на...

Ах ты маленькая сучка! – воскликнула про себя Саманта, немедленно узнав сидевшую впереди, но повернувшуюся вполоборота к Доналду крашеную куклу. Он вчера еле от тебя отделался, так ты сегодня снова за свое! Дрянь бесстыжая! Надо же так нагло мужику навязываться!

Она не то что кипела, бурлила от негодования, но вскоре, увидев, что Доналд, закончив разговор, открыл свой дипломат, достал кипу каких-то бумаг и принялся читать их, не обращая на ту никакого внимания, несколько успокоилась.

Ну ничего, утешила она себя, вот объявят перерыв, и тогда мы с ним сможем поговорить. Еще не вечер. К тому же, малышка, помни, что у тебя было две цели и одна из них – собрать материал для возможной следующей книги. Поэтому прекрати прыгать и суетиться и сосредоточься на происходящем. Кстати, и судья со всей командой возвращаются. Наверное, сейчас хоть что-то интересное начнется...

К сожалению, это предположение оказалось ошибочным. Поначалу показалось иначе – начался отбор присяжных. Но опять-таки совсем не так, как представлялось по кино. То есть кандидатов приглашали по одному в том порядке, в котором их номера выпали в той самой жеребьевке в задних комнатах, приблизиться к кафедре, юристы с обеих сторон задавали немногочисленные и никому не слышные в зале вопросы, после чего судья отпускал их. Не было криков ни со стороны обвинения, ни со стороны защиты – «Возражаю», «Отвод» и тому подобных. И каждый возвращался на свое место, понятия не имея, уйдет ли он домой или же останется и будет какое-то время выслушивать жаркие речи, споры, смотреть кровавые фото, соболезновать членам семьи погибшей, внимать показаниям свидетелей...

Впрочем, Саманта уже начала подозревать, что, скорее всего, и это будет происходить совсем не так. Но кто знает... Время, однако, тянулось медленно, зрители и кандидаты, ожидавшие своей очереди или же уже прошедшие процедуру, скучали. Последней из приглашенных к кафедре оказалась уже почти что ненавидимая Самантой крашеная кукла. Она улыбалась фиолетовым ртом, удивленно хлопала длиннющими и толстенными от налипшей на них туши ресницами, кокетливо хихикала, прежде чем дать ответ на любой заданный вопрос, – в общем, вела себя, по мнению Саманты, просто ужасно. Похоже, судья Лондберг полностью разделял ее точку зрения, ибо, как только юристы покончили с вопросами, он поспешно отпустил девушку и немедленно объявил перерыв на два часа.

Саманта была убеждена, что Доналд непременно воспользуется этой возможностью и подойдет к ней, дабы возобновить вчерашнее приглашение. Увы, в очередной раз стало ясно, что это было жестоким заблуждением. Первые четверть часа он провел, продолжая деловито просматривать бумаги. После чего, не переставая хмуриться, убрал их в кейс, защелкнул замки и покинул зал, не удостоив Саманту даже мимолетным взглядом.

Ну нет, это уже ни в какие рамки не лезет! – решила она, закрывая бесполезную теперь пудреницу и поднимаясь. Да пошел он к черту, самонадеянный идиот! Ишь ты, бизнесмен! Я тоже, между прочим...

Тут ее раздражение, вернее острое разочарование, похоже, достигло кульминации, где могло либо разорвать ее на мельчайшие кусочки, либо начать уменьшаться. Психика включила защитные механизмы и приказала ей не вести себя подобно истеричной бабе, а пойти и немного остыть. И это, как ни странно, помогло: к концу перерыва совершенно другая Саманта заняла свое место в третьем ряду – спокойная, собранная, уравновешенная, полная понимания чужих проблем, толерантности и прочей подобной ерунды. К сожалению, ей это не сильно помогло, ибо Доналд опять-таки появился с опозданием, уселся вдалеке и не обращал на нее ни малейшего внимания. В оставшееся время ни ее, ни его не пригласили к судейской кафедре, так что, можно сказать, день завершился столь же бессодержательно, как и начался.

Более того, мистер Мередит во второй раз за этот день покинул зал заседания, все так же не обращая на нее внимания. Впрочем, справедливости ради нужно заметить, что на навязчивую крашеную девицу он тоже не взглянул.

Перерыв на сутки не внес успокоения в смятенную душу Саманты. С вечера она приняла снотворное, понимая, что иначе не уснет, и потому утро встретило ее головной болью и жаждой.

Господи, в тоске думала она, с трудом дотащившись до ванны и плюхнувшись в нее, ну зачем я пила эту дрянь?

Да известно зачем, отозвался извечный назойливый собеседник – внутренний голос. Чтобы позабыть свою очередную неудачу. Прав я? Вот именно, детка, как обычно прав. А ты, между прочим, тоже как обычно, позволила вытереть об себя ноги и даже не поморщилась.

Да что ты такое говоришь? – возмущенно возразила она, окунувшись в спасительную пену и закрыв глаза, чтобы не смотреть в лицо печальной действительности.

Правду я тебе говорю, малышка, правду! – рявкнул тот. И не пытайся спрятаться от нее за фальшивым негодованием. Вот увидишь, в следующий раз он тебя поманит – и ты побежишь как миленькая!

Заткнись! Не желаю тебя больше слушать!

И дабы подчеркнуть решимость покончить с неприятной темой, она погрузилась в воду целиком, оставив снаружи лишь нос.

Постепенно вода оказала привычное успокоительное действие, раздражение уменьшилось, головная боль отступила, и спустя двадцать минут завернутая в пушистый махровый халат Саманта спустилась вниз, заварила крепкий эспрессо и прошла в кабинет, где долго просидела перед мерцающим монитором, пытаясь выдавить из себя хоть пару фраз. Еще чашка эспрессо – и сердце начало не просто колотиться, но бухать в груди подобно паровому молоту.

Господи, ну какая же я дура! – почти с обидой думала она, прижимая руки к груди в тщетной попытке унять сердцебиение. Ведь знаю, что больше одной мне пить нельзя. Или надо заваривать не такой крепкий. Или вообще не эспрессо. Так нет же, вечно наступаю на одни и те же грабли.

Чего только не предпринимала в этот день Саманта, но все шло как-то не так. И роман не продвинулся больше чем на две фразы, и обед подгорел, и две тарелки разбились... В конце концов устав от неудач и невезения, она плюнула на тщетные попытки сделать хоть что-то полезное, налила немного кьянти и устроилась перед телевизором.

И это неожиданно внесло в ее душу успокоение. Щелкая пультом, переключаясь с одного канала на другой, Саманта перестала нервничать, позабыла о вчерашнем дне и о завтрашнем тоже и просто ни о чем не думала. Она уснула прямо на кушетке, успокоенная и убаюканная полным отсутствием мыслей.

Утром, однако, все опять переменилось. Начать с того, что она проспала. К тому же от долгого лежания на небольшом диванчике, никак не предназначенном для ночного сна, у нее болели спина и шея, а от проработавшего всю ночь телевизора – голова. Наскоро проглотив чашку кофе и торопливо приняв душ, Саманта поняла, что времени на одевание не остается. Так и получилось, что в зал заседаний она не вошла, а влетела с семиминутным опозданием, одетая не в костюм или приличное платье, а в подвернувшиеся под руку джинсы и футболку, и с четким ощущением, что сегодня ее ждут какие-то неприятности.

Усевшись и немного отдышавшись, она огляделась и убедилась, что все участники действа на местах, включая по-прежнему занятого и не обращавшего на нее внимания Мередита и пристроившейся рядом с ним крашеной девицы.

Да какое мне до них дело?! – раздраженно подумала Саманта, достала из сумки блокнот и ручку и начала делать записи. Вскоре назвали ее номер. Она спустилась к кафедре и ответила на кучу вопросов и прокурора, и защиты, суть которых сводилась к одному и тому же – нет ли у нее твердого мнения по поводу рассматриваемого дела и сможет ли она в случае избрания в жюри быть беспристрастной. После чего она вернулась на место, так и не поняв, станет ли присяжной или нет.

А еще минут через сорок пригласили Мередита. Он встал и вышел в проход – строгий, сосредоточенный, подтянутый и такой... такой красивый в безукоризненном шелковом костюме, что у нее болезненно защемило сердце.

Ну почему мне так не везет, почему? – едва не застонала она. Почему он, поначалу такой любезный и внимательный, теперь даже не смотрит в мою сторону? Неужели потому, что я не приняла его первого приглашения? И он решил, что не стоит тратить на меня усилия и время? Да, наверное, ведь такому нетрудно найти спутницу на вечер, и не только. Будет он терпеть всякие капризы, если может позвать любую. Похоже, привык к успеху. Да оно и понятно, женщины на таких падки – и красивый, и воспитанный, и состоятельный, чего же еще желать? А ты, идиотка, выпендривалась! Вот и кусай теперь губы. Только поздно уже, милочка, с горечью говорила себе Саманта, чувствуя, как к горлу подкатывает ком обиды и разочарования.

И этот ком стал еще больше, когда Мередит прошел обратно, опять-таки не посмотрев на нее.

Слава богу, опросы наконец закончились, судья поднялся, поблагодарил всех кандидатов и сообщил, что сейчас он сам, команды прокурора и адвокатов уединятся в его кабинете и отберут двенадцать основных и трех запасных присяжных.

Ну и хорошо, решила Саманта, скоро все закончится, я отправлюсь домой к своей рукописи и никогда больше не встречусь с ним. Она почему-то была уверена, что произвела на юристов дурное впечатление и не попадет в состав жюри. Ну а если и нет, то тогда Мередит не попадет. Так или иначе, но после сегодняшнего дня они уже не увидятся. Ну и замечательно...

– Саманта, добрый день, – раздался над самым ее ухом знакомый голос, тот самый...

Она вздрогнула от неожиданности, подняла голову и взглянула в темные глаза того, о ком только что думала.

– Это вы! – воскликнула она, но тут же взяла себя в руки и более спокойным тоном добавила: – Добрый день.

– Разрешите присесть на пару минут? – Не дожидаясь ответа, он сел и продолжил: – Саманта, я хотел сказать, что последние дни был безумно занят. У меня и сейчас времени в обрез. Но я бы хотел повторить свое приглашение выпить вместе и, может быть, пообедать потом. Что скажете?

– С удовольствием, – ни на мгновение не поколебавшись, ответила она.

– Отлично! Только вот сейчас не могу сказать точно, во сколько освобожусь после того, как закончится этот балаган. Сами понимаете, бизнес... – Он слегка пожал плечами, словно это слово все объясняло. – Но если вы дадите мне свой номер, то я позвоню, как только закончу дела, и заеду за вами. Как вам такой план?

– Неплохо, – улыбнулась Саманта и без колебаний выполнила его просьбу.

Доналд тут же встал, поблагодарил ее и удалился в сопровождении начавшего заливаться телефона.

Она же осталась на месте и провела оставшееся время перерыва, глупо улыбаясь от удовольствия и лихорадочно перебирая в памяти содержимое своего гардероба.