Пятница, 9 июня 1780 года

Госпожа Уэстерман и Краудер стояли у входа в Кейвли-Парк, когда напротив остановился экипаж. Возле них замер в ожидании Дэниел Клоуд. Дверца открылась, и двое детей, выскочив наружу, кинулись к стряпчему. Подхватив на руки девочку, он закружил ее в воздухе, а затем поднял и мальчика. Юная дама и джентльмен вышли из экипажа несколько степенней, а за ними выбралась женщина постарше — худая и розовощекая. Обменявшись улыбками, Харриет и Краудер выступили вперед встретить гостей.

Грейвс поклонился.

— Госпожа Уэстерман, господин Краудер, позвольте представить вам мисс Чейз и ее компаньонку, госпожу Сервис.

Дамы присели в реверансе, а Клоуд подошел поближе, чтобы сердечно пожать руку госпоже Сервис. Харриет улыбнулась.

— Я чрезвычайно рада приветствовать вас здесь, — проговорила она. — Боюсь, в течение некоторого времени замок не сможет принять своих новых хозяев. Восточное крыло разрушено. Уцелела лишь старинная сердцевина здания. Большая зала осталась почти нетронутой.

Грейвс кивнул.

— Благодарю вас за то, что позволили нам приехать. Мы решили, будет лучше, если лорд Торнли и его сестра посетят службы, посвященные деду.

— Я совершенно согласен с вами, — поддержал Краудер.

Мисс Чейз посмотрела на Харриет своими васильковыми глазами.

— Как чувствует себя их дядюшка?

Харриет печально улыбнулась.

— Возможно, вы сочтете меня мечтательницей, однако я полагаю, он выжил лишь затем, чтобы увидеть детей Александра.

Хью лежал в комнате, которая два дня назад еще служила маленькой дамской гостиной. Окно почти целиком закрывала листва огромного дуба. За больным ухаживала Рейчел, утверждавшая, что большое дерево дарит ему успокоение. С тех пор как капитана и его отца, коего он сжимал в объятиях, словно любимое дитя, вытащили из огня, Хью редко надолго обретал сознание; его лихорадка усиливалась, но каждый раз, приходя в себя, он спрашивал о детях.

Харриет недолго побеседовала с ними, прежде чем пустить их в комнату. И обрадовалась, не обнаружив в них признаков страха. Госпожа Уэстерман тихонько постучала в дверь, а затем распахнула ее, пропуская детей внутрь. Хью повернул голову.

— Александр! — воскликнул он.

Мальчик шагнул вперед.

— Меня зовут Джонатан. А вы мой дядюшка, сэр, — сообщил он, затем, немного помолчав, добавил: — Я граф. — Он подошел к постели и, нагнувшись, поцеловал обожженное лицо Хью.

— Да, я дядюшка, ты — граф, — прошептал Хью.

Когда ее брат отошел в сторону, к постели приблизилась Сьюзан и тоже поцеловала Хью.

Он улыбнулся ей и затрясся от кашля. Затем, закрыв глаза, перевел дух.

— Однажды твой отец показал мне портрет твоей матушки. Ты очень похожа на нее.

Сьюзан покачала головой.

— Я не такая красавица.

— Думаю, ты даже красивей. — Хью снова закашлялся. — Ты знаешь, что у меня есть младший брат?

— Да, — ответила Сьюзан. — Юсташ.

— Он другой наш дядюшка, однако он младше нас, — с известной долей гордости констатировал Джонатан.

Хью улыбнулся, но его глаза уже начали тускнеть.

— Вы должны быть добры к нему, — сказал он.

Сьюзан кивнула и вложила свою ручку в ладонь дядюшки. Он ответил на нежное пожатие ее пальчиков.

— Разумеется, — проговорила девочка. — Мы потеряли папеньку, и маменьку тоже. Мы позаботимся о нем, а господин Грейвс будет заботиться о нас.

— Кажется, он хороший человек. Вы любите его?

— Ах, очень любим!

— Я рад. Тогда мы доверяем ему и наделяем полномочиями. — Хью глубоко вздохнул, и его веки затрепетали. — Мой брат обещал, что так или иначе прибудет ко мне, — вероятно, так и вышло. — Он закрыл глаза. — Простите, дорогие мои. Я очень устал.

Спустя несколько часов, когда взрослые сидели на ярком летнем солнце и наблюдали за детьми, игравшими и увлеченно беседовавшими посреди лужайки, к ним вышла Рейчел в сопровождении госпожи Сервис. Наклонившись, девушка обняла сестру за шею. Все поглядели на нее. Она выпрямилась и утерла глаза.

— Всего несколько мгновений назад. Он скончался.

Мисс Тренч поглядела на детей, болтавших на лужайке. Стивен уже заделался рабом Сьюзан, а младший сын старого графа смотрел на Джонатана, словно на бога.

— Станем ли мы говорить детям?

Грейвс устремил взгляд в ту же сторону.

— Позволим им поиграть еще немного. Времени у нас достаточно.

Поднявшись, Краудер двинулся прочь от семейного сборища. Только спустя несколько минут, когда Харриет нашла его под дубом, анатом понял, что ноги сами принесли его туда. Он поднял взгляд, когда госпожа Уэстерман подходила к нему, — ее руки были скрещены на талии, а зеленые глаза смотрели вниз, в землю.

— Их любовь была чуждой и порочной, верно, Краудер? — Он не ответил. Встав рядом с ним, Харриет прислонилась к огромному стволу дерева. — Нынче утром я получила письмо от сквайра, — продолжила госпожа Уэстерман. — Он пригласил нас с Рейчел отобедать у него, щедро сдобрив послание выражениями сочувствия и благосклонности. Мне придется поехать, хотя, боюсь, я могу подавиться его угощением.

Краудер повернулся к ней — его глаза блестели.

— Я получил похожее письмо, но я слишком ревностно оберегаю свою репутацию чудака, чтобы принять приглашение. Если мне понадобится общество, я лучше выпью с Майклсом или отобедаю здесь.

— И когда же это, сэр, вам может понадобиться общество?

Краудер поклонился.

— Боюсь, привычка общаться незаметно пробралась в мою жизнь. Вероятно, я снова удалюсь в свое логово, когда мы закончим обсуждать события нескольких последних дней. У меня никогда не возникнет интереса — ни истинного, ни притворного — к тому, как вы намереваетесь улучшить верхние луга или где можно купить особо изящную ткань лишь за долю ее обычной цены. Если ваш выбор падет на подобные темы, мадам, вы больше меня не увидите.

Харриет рассмеялась, отчего ее рыжие кудряшки задергались, и Краудер почувствовал, что этот звук придал ему бодрости.

— Не сомневаюсь, что вы стремитесь вернуться к своим ножам.

— К моим «орудьям мрака» — так однажды назвала их ваша сестра. Насколько я помню, это случилось в то утро, когда я рассматривал ее эскизы кошек.

— «Орудья мрака говорят нам правду». Верно. Как странно, что она цитировала «Макбета» еще до того, как у нас возникло подозрение… — Харриет бросила взгляд вверх, в густую листву над головой. На ее шее заплясали блики света. — У леди Торнли было столько мощи, в одном ее маленьком пальчике заключалось столько непреклонной силы, сколько даже при большом желании не отыщешь во всем моем существе. Мне интересно, что бы с ней сталось, родись она в иной семье.

— Вы говорите так, словно восхищаетесь ею, — ласково улыбнувшись, заметил Краудер.

Харриет задумалась, по-прежнему вглядываясь в шевелящуюся листву.

— Нет. А может, да. Я просто понимаю, что никогда не боялась ее так, как следовало. Мне и в голову не приходило, что она способна на подобные поступки. Уикстид занимался вымогательством, однако я сомневаюсь, что без нее он пошел бы на убийство.

— Я уже понял: недооценивать красивую женщину — ошибка. — Краудер помедлил. — Подобные женщины могут сильно испугать.

Снова рассмеявшись, Харриет отстранилась от дуба.

— Каким же льстецом вы стали, Краудер. — Затем, уже взяв его под руку и собравшись отвести на лужайку, к общей компании, она внезапно остановилась. — Мы чуть было не потерпели неудачу. Похоже, стены и огромный дуб не такая уж и надежная защита, как это может показаться, однако, несмотря ни на что, я все равно поступила бы так, как поступила. А вы, Краудер?

Вздернув брови, он поглядел на собеседницу.

— Разумеется, нет. Если бы я только знал, во что все это выльется, я остался бы в постели и уволил бы служанку за то, что она не была достаточно непреклонной.

Харриет улыбнулась.

— Неужели? Если бы записка подвела, я испробовала бы иной метод — стала бы со всей мочи распевать матросские песни, пока вы не поднялись бы и не вышли из комнаты.

Похоже, Краудер пришел в ужас, и Харриет рассмеялась.