Глава 1

Хелен даже не пыталась забыть Кристофера.

Она постоянно о нем думала. Казалось, весь мир сговорился против нее, заставляя ее помнить. Куда бы она ни пошла, это оказывалось именно то место, где она бывала с Кристофером. Даже музыка, которую она слышала, всегда была той, что они слушали вместе. Когда она читала новую книгу, многие слова и абзацы вызывали в памяти его замечания, а как часто ей хотелось обсудить с ним что-то из прочитанного! В кинотеатрах шли фильмы, напоминавшие ей эпизоды их встреч, или в них играли актеры, внешне походившие на Криса…

Они всегда были вместе — Хелен и Кристофер. Строили планы на будущее. Бедные, еще ничего не добившиеся в жизни художники, они были богаты своей любовью и полны энтузиазма. Взаимопонимание, общие друзья, которые были такими же безденежными и трудолюбивыми, как и они сами, смех над одними шутками — все это исчезло со смертью Кристофера.

Она думала о нем и сейчас, идя рядом с дядей в отель «Ритц» на ленч. Это был ленч в честь ее дня рождения. Сегодня Хелен исполнилось двадцать два. Этот праздник ничего теперь не значил для нее, но дядя Джордж настоял на «небольшой пирушке», и Хелен пришлось согласиться, чтобы не обидеть его.

В ресторане, за столом, девушка пыталась улыбаться и быть веселой. Она любила дядю, как своего отца. Последние пять лет его дом был для нее родным.

Прошло шесть месяцев со дня смерти Кристофера, три из которых Хелен провела в Суссексе вместе с леди Пилгрим, его матерью, сердце которой было так же разбито, как и ее собственное. Другие три безуспешно пробовала вернуться к повседневной жизни. Теперь она искала работу, надеясь, что работа и время станут наилучшими противоядиями от горя.

Хелен бесцельно разглядывала зал. Внезапно ее внимание привлекла группа за соседним столиком. Это было странное трио: элегантная молодая женщина лет тридцати, щеголеватый, слегка располневший крупный мужчина в роговых очках и с черными усиками и маленькая, худенькая девочка лет десяти, в обществе этой нарядной пары и в шикарной обстановке «Ритца» выглядевшая совсем неуместно. Именно ребенок заинтересовал Хелен.

Девочка была одета в темно-зеленую школьную форму, зеленую фетровую шляпу, украшенную желтой лентой, и кремовую блузку с полосатым галстуком. Все это выглядело совершенно новым. Ее нельзя было назвать хорошенькой: рыжие волосы, заплетенные в две короткие косички, костлявые руки и золотая пластинка на зубах. Она сидела сгорбившись, и вся ее поза говорила об удрученном состоянии. Больше всего Хелен поразило, что девочка явно плакала — тихо, но безутешно, то и дело поднимая к глазам скомканный носовой платок. Она ничего не ела. Пару раз Хелен видела, как женщина наклонялась к ней и опускала ладонь на ее руку, как будто успокаивая. Затем она расслышала ее слова:

— Пэтти, дорогая, попытайся утешиться и поешь. Ты даже не позавтракала сегодня. Тебя в поезде станет тошнить, если в желудке у тебя будет пусто.

Веселые слова, сказанные веселым голосом. Но девочка только покачала головой и горько вздохнула:

— Нет, спасибо.

Угощение перед ней так и осталось нетронутым.

Женщина, очевидно, ее мать, оставила наконец попытки утешить ребенка и заговорила с мужчиной. Он показался Хелен раздраженным и отвечал спутнице только кивками или короткими междометиями, не обращая никакого внимания на ребенка. Девочка тоже не смотрела на него, но время от времени бросала умоляющие взгляды на мать.

Хелен глубоко посочувствовала девочке. Начинался сентябрь, вновь открывались школы, и, видимо, бедная малютка возвращалась сегодня в пансион, а здесь — ее последний ленч в кругу семьи. Хелен хорошо помнила, какой пыткой для нее самой были эти школьные месяцы, и ей не требовалось большого воображения, чтобы понять мучения ребенка. Она не раз испытывала подобное и считала, что лишь немногие родители понимают, через что приходится проходить их детям на пути к знаниям. Многие говорят — школа, особенно вдалеке от дома, дисциплинирует и приучает к самостоятельной жизни, а это хорошо для ребенка. Но Хелен и Кристофер договорились, что собственных детей они никогда не отправят в пансион.

Хелен не очень интересовал мужчина, но чем больше она наблюдала за ним, тем увереннее думала, что он не может быть отцом Пэтти. Она совсем не походила на него. Да и он, если бы это была его дочь, наверняка постарался бы пошутить с ней, чтобы хоть как-то развлечь ее. Но он игнорировал девочку и поминутно смотрел на свои часы.

Хелен, обладавшая яркой фантазией, решила, что мужчина — отчим ребенка, женщина пытается умиротворить его, а ребенок на самом деле не нужен никому из них.

— Тебе давно пора прекратить рыдания, дорогая, — снова услышала Хелен слова женщины. — Семестр пролетит очень быстро — до Рождества всего три месяца.

Хелен вдруг захотелось подбежать к несчастной, безутешной фигурке, обнять ее и отдать ей все тепло сердца. Так сильно страдавшая в последнее время, она не могла видеть боль и страдания другого, наблюдать за этой маленькой девочкой, охваченной острой тоской по дому еще до того, как она попрощалась с матерью.

— Пойди умойся, — продолжала между тем женщина, — а я присоединюсь к тебе через несколько минут. Мы с Найджелом только закончим пить кофе.

«Итак, я права, — подумала Хелен, — он не отец, раз она называет его Найджелом».

Она следила, как одинокий ребенок бредет через зал огромного ресторана, и внезапно ее охватило импульсивное желание последовать за ним и поговорить. Хелен пробормотала дяде извинения и встала. Через минуту она уже была в залитой мягким светом женской комнате, где девочка, сняв шляпу, плескала холодной водой в покрасневшее лицо.

Хелен сделала вид, что пришла помыть руки. Бросив взгляд на девочку, она сказала:

— Я ненавижу есть, где много народу, а ты?

Девочка подняла голову. Некоторое время печальные голубые глаза с припухшими веками и рыжеватыми ресницами недоверчиво и даже с подозрением рассматривали девушку. Затем она сдержанно ответила:

— Да, я тоже.

— В такой солнечный денек гораздо приятнее было бы отправиться на пикник, правда?

Пэтти продолжала рассматривать незнакомку.

— Да, хорошо бы, — ответила она со вздохом.

— Возвращаешься в школу?

Задав этот вопрос, Хелен заметила, как сжались тонкие пальцы девочки.

— Да.

Хелен не стала делать попыток приукрасить школьную жизнь, она просто сказала, как мог бы сказать один ребенок другому:

— Это так отвратительно, правда? Всегда испытываешь тошноту, возвращаясь туда. Никто никогда не понимал, почему я так сильно плачу, когда начинается семестр.

Выражение облегчения появилось на лице Пэтти.

— Никто и меня не понимает, — призналась она, — и от этого мне еще хуже. Я даже не могу есть.

— Это хорошая школа? — спросила Хелен. — Если, конечно, школа вообще может быть хорошей.

— Нет, она премерзкая, — проворчала Пэтти.

— Такой и моя была, — кивнула с гримасой отвращения Хелен. — Но мне постоянно твердили, какая она славная, как мне там хорошо и что мне просто посчастливилось в ней учиться.

— О-о! — воскликнула Пэтти, выпуская из рук полотенце. Ее, как магнитом, потянуло к Хелен, сумевшей понять ее. — И мне тоже это постоянно твердят. По крайней мере, мама, а дядя Найджел с ней соглашается. Я думаю, это он заставил маму послать меня туда.

Хелен обняла девочку за худенькие плечики, для которых школьный блейзер был слишком велик.

— И где находится твоя ужасная школа? — спросила она с улыбкой.

— В Бексхилле. Школа святого Киприана.

Внезапно сдержанность Пэтти исчезла. Наружу выплеснулся поток слов, как будто ребенок почувствовал, что может доверять Хелен. Она рассказала, что ее зовут Патриция Вейд, но папа звал ее Пэтти. Папа был необыкновенным. Он был врачом, и они жили в деревне, которую Пэтти обожала. Она обожала и отца. Но год назад у него был сердечный приступ, и он умер, хотя был еще молодым. С этих пор жизнь Пэтти изменилась. Старый дом был продан, мама сняла квартиру в Лондоне, затем появился дядя Найджел. Его зовут мистер Кресланд, и он совсем не ее дядя, а друг мамы. И мама сказала, что собирается за него замуж. Папа обещал, что никогда не отправит ее, Пэтти, в пансион. Но дядя Найджел убедил маму в обратном. Он собирается занять место папы в их семье, а это ужасно! Он ее не любит, она знает это. Однажды Пэтти слышала, как мама просила его «быть помягче с ребенком».

Хелен внимательно слушала трагическую историю, и ей еще сильнее хотелось утешить девочку. Она позволила Пэтти выговориться и сказала:

— Не беда, Пэтти. Все не так плохо, как ты думаешь. Скоро наступит Рождество…

— Но папы на нем уже не будет, — прервала ее девочка.

Хелен не могла смотреть в искаженное от горя лицо. Как ей было знакомо это чувство безнадежности, когда ты встречаешь праздник без того, кого любишь больше всех на свете.

— Есть еще одно, — добавила Пэтти. — Мама собирается нанять мне на каникулы какую-то гувернантку, чтобы она присматривала за мной. Потому что мама хочет больше времени проводить с дядей Найджелом! — Нижняя губа девочки задрожала. — Думаю, он тогда уже будет жить с нами.

Хелен умышленно не стала этого обсуждать. Она просто пожала Пэтти руку и сказала:

— Может, гувернантка окажется очень славной.

Пэтти бросила на девушку доверчивый взгляд:

— Как мне хотелось бы, чтобы она была такой же, как вы! О, а вы не могли бы стать моей гувернанткой на каникулы?.. — Девочка робко засмеялась, уставилась смущенно в пол и добавила: — Наверно, это ужасно глупо… Я даже не знаю вашего имени.

— Меня зовут Хелен Шоу, и у нас с тобой много общего: я тоже потеряла недавно того, кого сильно любила, и тоже не очень жду Рождества.

Худенькая рука девочки судорожно вцепилась в руку Хелен.

— О, правда? Вы тоже? Ну, пожалуйста, возьмитесь присматривать за мной! Это было бы так хорошо! О, пожалуйста!

Эти слова послужили для Хелен толчком. До последней минуты ей и в голову не приходила мысль о подобной работе. Но теперь она подумала: а почему бы и нет? Она любила детей и не видела ничего неприятного в том, чтобы за ними присматривать, особенно за таким ребенком, как эта Пэтти.

В это время в дамскую комнату быстро вошла мать Пэтти.

— Ты готова, дорогая? — начала она и остановилась, увидев рядом с дочерью незнакомую белокурую девушку в твидовом костюме, которую Пэтти держала за руку.

— Надеюсь, вы ничего не имеете против? — Хелен застенчиво улыбнулась женщине. — Мы с Пэтти немного поболтали.

Миссис Вейд подошла ближе, принеся с собой тонкий аромат турецкой сигареты, которую держала в длинных нервных пальцах с острыми ногтями, покрытыми красным лаком. Хелен решила, что в ней, должно быть, есть примесь итальянской или испанской крови: у нее были красивые черные, густо окаймленные длинными ресницами глаза и точеное, как будто высеченное из белого мрамора лицо. Тонкие ярко-красные губы выдавали вспыльчивый и нервный характер. Из-под шляпы со страусиными перьями, от которой словно веяло воздухом Парижа, выбивались тициановские рыжие волосы. Хелен про себя отметила, что рыжеватый оттенок волос Пэтти объясняется цветом волос ее матери. Женщина была само очарование в разговоре с Хелен, но девушка чувствовала, что за этим шармом нет тепла и все это лишь искусственная ширма.

— Как мило с вашей стороны проявить заботу о моей маленькой девочке. Бедный ангелочек всегда так расстраивается перед отъездом в школу, но как только туда попадает, сразу забывает обо всем. Она обожает школу, правда, Пэтти?

Пэтти хранила молчание, но ее пальцы еще крепче сжали руку Хелен.

— Нам надо поспешить, Пэтти, — добавила миссис Вейд. — Найджел пошел заказать такси. Ты не можешь опоздать на поезд.

Хелен бросила взгляд на девочку. Выражение полного отчаяния вновь появилось на лице Пэтти. Она внезапно бросилась к матери и обняла ее за шею:

— О, мамочка, я хочу, чтобы именно эта леди присматривала за мной во время каникул! Мамочка, пожалуйста, пусть это будет она!

— Пэтти… в самом деле… — пробормотала растерянно Хелен.

— Ну, мамочка, почему не она? Она такая чудесная и…

— Подожди, дорогая, подожди! Остановись на минутку! — со смехом перебила ее мать.

Поспешно припудрившись и подкрасив губы, она взглянула на отражение Хелен в зеркале. Симпатичная, немного худенькая, в дешевом твидовом костюме. И что за ужасная фетровая шляпа! Но у нее приятный голос и, очевидно, хорошее воспитание. Интересно, как Пэтти умудрилась познакомиться с ней и так сблизиться за несколько минут?

Действительно, ребенок стал ужасно бестактным и трудным. Она очень любила свою бедную маленькую Пэтти, но с тех пор, как умер Томми, это стало нелегко… Денег мало, а нужно платить по школьным счетам, одевать ее и, главное, себя, стараясь придерживаться того уровня жизни, к которому она привыкла. Конечно, сердцем она понимала, как ребенок ненавидит пансион, и иногда даже чувствовала угрызения совести и раскаяние, но что она могла поделать? Все говорили, что Пэтти нужно пойти в школу, что ей не следует оставаться в лондонской квартире без друзей-ровесников.

Кроме того, был еще Найджел, в которого она так сильно влюбилась и который имел деньги и мог дать ей все, что она хотела. Она пару раз пыталась спорить с ним по поводу Пэтти, но это оказалось мучительно. Найджел терпеть не мог детей… Она собиралась сделать для дочери все возможное… но только собиралась, поскольку главнее всего для нее были ее собственные интересы и эгоистические прихоти.

Но она действительно намеревалась нанять на каникулы гувернантку. Рита Вейд закрыла сумочку из кожи ящерицы — подарок Найджела, который он привез из-за границы, и повернулась к Хелен:

— Боюсь, моя дочь немного импульсивна и поставила вас в неловкое положение, — сказала она улыбаясь. — Вы ее действительно не знаете?

За Хелен ответила Пэтти и от волнения даже похорошела. Хелен подумала, что из этого гадкого утенка со временем может вырасти такая же красавица, как и ее мать.

— О, мамочка, я уже довольно хорошо знаю мисс Шоу. У нас с ней был серьезный разговор! Я ее уже обожаю и хочу, чтобы она жила с нами.

Пэтти посмотрела на девушку с такой мольбой, что Хелен почувствовала бы себя преступницей, если бы не ответила на этот трогательный крик детской души. Не размышляя больше, она повернулась к миссис Вейд и сказала:

— Думаю, это мне тоже понравилось бы… Я сейчас ищу работу. Я люблю иметь дело с детьми. Конечно, я понимаю, что совершенно не знакома вам, но могу представить рекомендации. И если вы захотите увидеть меня, когда будете менее заняты…

Хелен остановилась, удивленная собственной безрассудной смелостью, и вспыхнула. Пэтти поддержала девушку потоком умоляющих восклицаний, крепко обнимая мать. Миссис Вейд с трудом высвободилась и, добродушно смеясь, открыла сумочку, достала визитку и протянула ее Хелен.

— Хорошо-хорошо! Посмотрим, дорогая, — сказала она дочери и повернулась к Хелен: — Вот мой адрес. Если вы сможете, загляните ко мне завтра утром, часов в одиннадцать, мисс… э-э-э… Шоу. Кажется, Пэтти прониклась к вам горячей любовью. Мы с вами тоже могли бы подружиться.

Хелен улыбнулась и убрала визитку в сумочку.

— Я обязательно завтра зайду, миссис Вейд.

Пэтти бросилась к Хелен и прошептала:

— О, мисс Шоу, обещайте, что поговорите с мамой! Я не буду так сильно расстраиваться из-за семестра, если буду знать, что увижу вас дома на Рождество!

Хелен поцеловала раскрасневшееся детское личико и почувствовала, как ее глаза обожгли незнакомые слезы нежности и жалости. Ей вдруг пришло в голову, что девочке не хватает настоящего понимания, ласки и теплого общения, раз она так сильно привязалась к чужому человеку, который всего лишь сказал ей несколько ободряющих слов.

 

Глава 2

Дверь квартиры в Найтсбридже открыла сама миссис Вейд. Хелен вошла в красивую прихожую, чувствуя себя довольно глупо. После столь короткого знакомства с плачущей школьницей ей самой казалась нелепой мысль напрашиваться на работу в качестве гувернантки.

Мать Пэтти, одетая в прекрасно сшитый темно-зеленый костюм, выглядела усталой и раздраженной, но встретила девушку приветливо:

— А, это вы, мисс… э-э-э… Шоу… Значит, вы не забыли каприз моей дочери!

— Нет, — ответила Хелен, — не забыла.

Миссис Вейд провела ее в гостиную, где горели все лампы, и ничто не напоминало о тусклом и унылом осеннем утре. Рита любила жить при полном освещении и с включенным камином. Комната поразила Хелен — так здесь было жарко.

— Никак не могу согреться, — объяснила Рита, указывая Хелен на кресло, и потерла длинные тонкие пальцы. Затем предложила девушке сигарету, от которой та отказалась, закурила сама и быстро стала рассказывать о Пэтти, о смерти мужа, о последовавших за этим трудностях и ее предстоящем замужестве.

— Понимаете, мисс Шоу, Найджел… мистер Кресланд… он очень добр к Пэтти, но, естественно, не очень хочет, чтобы она всегда была с нами. А я собираюсь выйти за него замуж через месяц.

Хелен кивнула, внимательно слушая. «Найджел совсем не добр к Пэтти. Он ее ненавидит. И она, эта женщина, борется между инстинктивной любовью к собственному ребенку и страстным увлечением этим мужчиной. Какой ужас!»

Рита продолжала говорить. Она улетает в Париж… во всяком случае, должна улететь послезавтра… чтобы купить себе приданое. Она привыкла иметь в доме первоклассную прислугу, и у нее работала до этого дня полушведка по имени Луиза, которая прислуживала ей и Пэтти и вела хозяйство, но вчера эта противная тварь без предупреждения покинула ее, видимо, кто-то предложил ей больше денег. Она оставила ее в тяжелом положении, как раз когда она, Рита, так занята и не хотела бы оставлять пустой квартиру. Ей нужно, чтобы кто-то здесь жил и присматривал за вещами…

Слова лились потоком, Рита нервно сжимала и разжимала пальцы, небрежно смахивая на ковер пепел. Хелен молча слушала. Многое потрясло ее. Она думала, что за ужасная жизнь была здесь у Пэтти, в этой искусственной жаре, среди толстых ковров, роскошной дорогой мебели и тяжелых портьер с оборками, наглухо закрывавших комнату от внешнего мира. Тюрьма для маленького ребенка… Нет места для игр, для небольшого, но полезного беспорядка, для щенка или котенка… Квартира женщины, где было место только ее вкусам и ее индивидуальности. «Бедная Пэтти!» — снова подумала Хелен.

— Теперь о том, что я хочу, — услышала она высокий голос Риты. — Мне нужен кто-то, кто будет гулять с Пэт… или даже иногда ездить с ней на побережье… Нужен человек молодой, кто может развлечь ее. Вам сколько лет?

— Двадцать два.

— И без обузы… я имею в виду, не помолвлены… Вы не собираетесь выходить замуж?

Руки Хелен сжались, бледное лицо покрылось краской.

— Нет… — тихо ответила она. — Я должна была выйти замуж, но мой жених… умер… полиомиелит… полгода назад.

Рита Вейд с трудом переключилась от собственных проблем, чтобы выразить короткое сочувствие.

— О, я очень сожалею… — пробормотала она.

Хелен поспешно сменила тему:

— У меня нет никого, кроме тети и дяди. Они не очень состоятельны, и я хочу сама зарабатывать на жизнь.

Она объяснила Рите свое положение и рассказала о заброшенном занятии живописью.

— О, как приятно! — воскликнула Рита. — Вы обязательно должны заняться с Пэтти рисованием. Она очень любит рисовать…

«Это только потому, — отметила про себя Хелен, — что рисование должно занять ребенка, а не потому, что она хочет, чтобы дочь действительно занималась тем, что ей интересно».

Рита уже тактично перешла к вопросу о рекомендациях.

— Конечно, — улыбнулась Хелен. — Я ведь только незнакомка, с которой Пэтти поболтала несколько минут в отеле.

Она назвала Рите три имени: банкира ее дяди, викария, который знает ее со дня конфирмации, и матери Кристофера, леди Пилгрим.

Список впечатлил Риту Вейд, как Хелен и ожидала. Это вызвало у девушки легкое презрение к искушенной снобистской натуре, скрывавшейся за такой поразительной красотой. Хелен могла вообразить себе, как мужчины «падали» перед стройной, грациозной фигурой, которую Рита сохранила, несмотря на то что ей было уже за тридцать, прекрасными черными глазами и великолепными рыжими волосами.

— Значит, вы хотите, чтобы я приступила к работе в конце школьного семестра, миссис Вейд? — спросила она, вставая.

— Разумеется. Но как же насчет этих трех месяцев? Вы сказали, что ищете работу…

Вопрос подтолкнул Хелен сделать миссис Вейд другое предложение. Она сказала, что согласна занять место шведки и начать работать по хозяйству. Рита удивленно уставилась на девушку, и в ее глазах загорелась надежда.

— Вы действительно могли бы это делать? Конечно, на время каникул, когда вам придется заниматься с Пэтти, мы найдем приходящую домработницу… Но сейчас вы правда не возражаете против работы по дому?

— Мне часто приходилось этим заниматься, — улыбнулась Хелен.

Вздохнув с облегчением, миссис Вейд наняла Хелен за пять фунтов в неделю и сказала, что девушка может сегодня же переехать сюда и приступить к своим обязанностям.

— Если вам будет одиноко, вы можете пригласить друга, — добавила она.

Как Хелен поняла впоследствии, это было обычное поведение Риты: внезапные великодушные порывы, делавшие ее такой привлекательной, уживались с полнейшим эгоизмом, даже бессердечием, вспыльчивым характером и подозрительностью, унаследованными ею от сицилийской бабки.

Рита же решила, что Хелен очень спокойная и тактичная и не будет действовать Найджелу на нервы. Не будет и интересовать его — слишком уж неброская и скромная, хотя у нее прекрасные белокурые волосы и темно-серые глаза. «Можно не беспокоиться, — думала она. — Рядом со мной она слишком бесцветна».

Утешая себя этими мыслями, она через два часа, как было условлено, встретилась с Найджелом в «Беркли». После ленча он повез ее в Суссекс, куда они были приглашены в гости. Рита была в отличном настроении, довольная, что нашла новую работницу и «пристроила» Пэтти на Рождество.

Но вскоре Рита снова начала испытывать недовольство и озадаченность. Она давно поняла, что Найджел — трудный мужчина, хотя вполне мог, когда хотел, быть забавным и очаровательным. Он пылко влюбился в нее и сделал все, чтобы ее покорить. Но оказался еще эгоистичнее, чем она сама, и их лихорадочная физическая близость часто чередовалась с горячими ссорами. Все их время проходило в развлечениях: скачки, пикники, автогонки, бридж или покер. И денег на все это тратилось гораздо больше, чем Рита могла себе позволить.

Доктор Вейд имел обширную практику, зарабатывал довольно хорошо и при собственных малых потребностях при жизни и отсутствии родственников неплохо обеспечил Риту. Но она быстро все спустила и начала тратить основной капитал. А у Найджела были деньги. В свои сорок лет он уже был директором нескольких компаний и удачливым игроком на фондовой бирже. Всякий раз, как удача ему улыбалась, он дарил Рите что-то дорогое. Казалось, он был от нее без ума. Она тоже была в него влюблена, но возмущалась, что он не стал ее рабом, каким был отец Пэтти, смиренно обожавший жену. Найджел временами был с ней бесцеремонен и даже груб, а когда раздражался, мог дуться целыми неделями. А в последнее время он очень часто сердился — из-за Пэтти.

— Она не моя, так почему же ты ждешь, что я буду ее любить? — бросил он однажды в пылу ссоры.

В этот миг в Рите возмутилась мать, и она горячо начала защищать своего ребенка. Но вскоре ослабела и уступила, согласившись держать Пэтти подальше, в пансионе. С тех пор иногда Рита чувствовала страх, даже ужас, находясь под властью Найджела, но все эти счета, которые он за нее оплачивал, счета, которые она не имела права увеличивать, если бы думала о будущем Пэтти… А Найджел возмещал ей и превышение кредита в банке. Да, она выйдет за него замуж, из-за денег.

Рита осторожно избегала говорить с Найджелом о дочери, если это не было необходимым. Но теперь, в Суссексе, после очередной вечерней игры в покер, когда они с Найджелом остались одни, вдруг сказала:

— Кстати, помнишь, дорогой, тот последний наш ленч с Пэтти в «Ритце»? За соседним с нами столиком сидели пожилой мужчина и белокурая девушка в твидовом костюме…

— Какого дьявола я должен их помнить? — Найджел зевнул. — Там была масса людей.

— Ну, не важно. Дело в том, что Пэтти подружилась с этой девушкой, Хелен Шоу. У нее прекрасные рекомендации, и она именно того типа, что я и хотела. Она согласилась присматривать за квартирой вместо Луизы, а потом опекать Пэтти в каникулы. Тебе не кажется, что это хорошая идея?

— Я думаю, что это одна из твоих худших ошибок, моя дорогая Рита, — не колеблясь, ответил он.

— Но почему?

— Потому что в квартире будет еще кто-то, и мы не сможем остаться наедине.

— Не беспокойся. Мисс Шоу не из тех, что лезут не в свои дела. И кроме того, если ты хочешь больше времени проводить со мной, мне нужен кто-то, кто будет присматривать за Пэтти.

— И все же, учитывая, что в это Рождество у нас медовый месяц, я считаю, это чертовски неудачно — получить в нагрузку и ребенка и гувернантку. Вряд ли это можно назвать тактичным с твоей стороны. Какого дьявола ты не можешь найти зимний лагерь?

Глаза Риты вспыхнули. Материнский инстинкт заявил о себе. Она уже не чувствовала себя слабовольной и готовой жертвовать всеми желаниями ради Найджела.

— Лагеря, мой дорогой, существуют для лета, — огрызнулась она. — И почему мой ребенок не может хоть иногда побыть дома?

— Разве этот дом вскоре не станет и моим домом? — с наглой ухмылкой поинтересовался он.

— О да, как и моим! А Пэтти — моя дочь!

— А это твоя самая большая ошибка в жизни, моя милая.

— Не будь таким отвратительным! Многие мужчины женятся на вдовах с детьми и обращаются с ними по-доброму.

— Я тебе уже говорил: я не выношу детей.

Она раздраженно махнула рукой и достала сигарету.

— Иногда мне кажется, что ты не человек.

Найджел развалился в глубоком кресле и усмехнулся:

— Ты заставляешь меня смеяться без остановки! А ты разве человечнее? Не твердила ли ты всю первую неделю нашего знакомства, как это ужасно для бедной Риты остаться вдовой с ребенком на руках? И конечно, несчастный ребенок был сначала изображен как четырех лет от роду, потом — шести, а когда я ее встретил, оказалось, что ей все одиннадцать! Не обманывай себя, что ты любишь ее больше, чем я.

— Знаю, что так, — ответила она взбешенно. — Но я ее родила и не могу совершенно пренебрегать ею!

— Моя милочка, она находится в очень дорогом пансионе, за который, так уж случилось, плачу я. А это никоим образом не может рассматриваться как пренебрежение…

— Ладно, — сдалась Рита. — Но разве тебе не доставляет удовольствия то, что ты для нее делаешь, учитывая, что вскоре ты станешь ее отчимом?

Найджел встал и бросил окурок в камин.

— Я не желаю, чтобы мне напоминали об этом, и не намерен больше терпеть подобных безобразных ленчей, что был в «Ритце». Чем меньше я буду видеть свою «падчерицу», тем лучше.

Слезы ярости, появившиеся на глазах Риты, грозили нарушить ее макияж. Она отбросила так и незажженную сигарету и достала из вечерней сумочки зеркальце и носовой платок.

— Иногда я думаю, что ты дьявол, Найджел.

— А я думаю, что тебе нравится обманывать себя, что ты хорошая мать, мой ангел.

— Но я пытаюсь ею быть… — сказала Рита, глотая слезы.

Он рассмеялся:

— Но ты никогда в этом не преуспеешь. У тебя нет даже задатков любящей мамочки. Ты слишком интересуешься собственной личностью, и я этому не удивляюсь. Ты чертовски хороша, но только не тогда, когда тащишь за собой этого ребенка. Прислушайся к моему совету и держи ее подальше от меня. Вот мы и не будем ссориться.

— Хорошо, — согласилась она, обиженно глядя на него. — Но мисс Шоу останется работать у меня и присматривать за Пэтти. И я обещаю держать их обеих подальше.

Найджел улыбнулся, подошел к Рите и в порыве внезапно нахлынувшей страсти схватил ее в объятия:

— Не стоит тратить впустую время. Как насчет поцелуя?

Рита холодно улыбнулась и подставила губы. Поцелуй был долгим.

— Никто и не подумает, что у тебя есть беби, Рита, дорогая моя! У тебя такая чудесная фигура! Когда ты отправляешься в Париж, чтобы порадовать меня своими обновками?

— Возможно, на следующей неделе.

— Только скажи, сколько тебе потребуется денег…

В следующий миг Найджел забыл и о Пэтти, и о ссоре с ней. Но Рита не забыла. И этим вечером поняла, что окончательно разлюбила его. Ей хотелось встретить кого-то другого, кто мог бы удовлетворить и ее романтические чувства, и корыстные желания.

 

Глава 3

В квартире в Найтсбридже Хелен начала новую жизнь, в которой не было места для Кристофера и светлой, печальной памяти об их любви. В день возвращения Риты из Парижа девушка расставила во всех комнатах цветы и приготовила ужин.

Мать Пэтти, сопровождаемая портье, увешанным свертками и чемоданами, появилась как раз перед ужином. Она приветливо поздоровалась с Хелен, похвалила ее за прекрасные цветы и позже воздала должное великолепным блюдам.

— Это просто божественно — вернуться домой, где тебя ждут. Вы досконально продумали все относительно ведения домашнего хозяйства. Я в восторге, Хелен. Я буду звать вас просто Хелен и на «ты», хорошо? Ты писала такие обстоятельные письма, что я поняла — мне не о чем беспокоиться.

Слабый румянец окрасил бледные щеки девушки. Сегодня вечером она узнала Риту Вейд с ее лучшей стороны.

— Я рада миссис Вейд, — сказала она.

После ужина Рита пригласила девушку посидеть с ней у камина. С ее приездом в доме вновь были включены всевозможные обогреватели, и квартира превратилась в оазис. Устроившись на софе в парчовом халате и куря сигарету, Рита болтала с Хелен, как со старой подругой. Казалось, она хотела выговориться, довериться кому-то. Услышав последние новости о дочке, она сказала:

— Хелен, я хочу, чтобы ты знала: я разорвала помолвку с Найджелом Кресландом…

Не вдаваясь в подробности, Рита заявила, что не желает больше продолжать их отношения. Хелен хранила благоразумное молчание, думая, что это будет самым лучшим событием в жизни Пэтти. Но затем Рита сообщила, что встретила другого и надеется вскоре объявить о новой помолвке, хотя на данный момент они всего лишь друзья… пока.

— Он необыкновенная личность, самый обворожительный человек из тех, кого я когда-либо встречала! — восторженно воскликнула Рита и все говорила и говорила о нем, описывая его происхождение, прекрасную внешность, яркий ум. — Он оказался в Париже по делам бизнеса, приехал в Европу из Кении, где у него большое поместье. В этот уик-энд я жду его в Лондоне. У нас так много общего! Он очень артистичен, любит музыку. Кстати, он дал мне список своих любимых пластинок. Ты должна будешь купить их для меня завтра в музыкальном магазине на Оксфорд-стрит, моя дорогая.

Рита протянула Хелен список, и девушка с удивлением прочла его. Классическая музыка… именно та, что она любила сама и так часто слушала в консерватории с Кристофером. Рита никогда прежде не интересовалась подобными произведениями. Все ее пластинки были или с модными танцами, или с музыкальными комедиями. «Очевидно, — подумала Хелен, — она пытается произвести впечатление на него». Рита назвала его имя — Питер Фаррингтон, но все зовут его Пьеро. Это давно стало его прозвищем, и она обожает звать его так.

Хелен по-прежнему хранила молчание. Но, услышав новое заявление, взглянула на эту красивую, но испорченную женщину с нескрываемым презрением. Рита не сказала Питеру о Пэтти, она просто не смогла, как она объяснила. Они так божественно проводили время в Париже, оба выглядели такими молодыми, что она не хотела все испортить, признавшись, что у нее одиннадцатилетняя дочь. Он предположил, что Рите всего лет двадцать пять, и она позволила ему так думать.

— Я же не выгляжу старше, правда, Хелен? — нетерпеливо спросила она. — Позже, когда мы поженимся, я признаюсь. Но сейчас я должна сделать все, чтобы выйти за него. Он на восемь лет моложе меня. Но если я так прекрасно выгляжу, какое это имеет значение? Я его обожаю, Хелен, и намерена уехать с ним в Кению.

Хелен не находила слов. «Бедная Пэтти, — мрачно думала она, — хорошо, что я буду здесь, когда она вернется». Рита закончила свое излияние, откровенно намекнув, что Хелен должна помочь ей держать Пэтти в стороне, когда девочка приедет на каникулы.

Питер… Пьеро… Питер — это имя не сходило с уст Риты несколько дней. Она отправила Хелен за пластинками, прослушала одну до половины и заявила, что не может слушать такую чепуху, но пусть они останутся здесь для Питера. Хелен уже тошнило при одном упоминании этого имени. Она уже заочно презирала глупого парня, позволившего женщине так обмануть его, и считала, что Рита была еще глупее, если думала выйти сухой из воды со своей ложью.

Для Хелен началось трудное время. Спокойная квартира превратилась в дикий водоворот, атмосфера накалялась. Найджел Кресланд настойчиво звонил по телефону и часто заходил, и каждый раз Хелен приходилось справляться с ним самой. Он не верил, что его бывшей невесты всегда нет дома, и передавал ей резкие и довольно угрожающие послания. Хелен казалось, что Рита стала еще более нервной и даже испуганной. Ей явно было не по себе, когда она говорила о Найджеле, и все же она непреклонно отказывалась видеться с ним.

Рита нервничала гораздо больше, чем показывала, и часто сомневалась, сможет ли выйти из этого трудного положения. Но под хрупкой красотой скрывалась безжалостная и решительная натура. А влюбленность в мужчину моложе ее только придавала Рите сил.

Встреча с Питером Фаррингтоном в Париже произвела на нее необычайный эффект. В сравнении с этим молодым, полным жизни и очаровательным мужчиной Найджел показался ей скучным и даже пресыщенным. Питер удовлетворял все ее потребности в романтике, деньгах, обожании и всем, чего ей недоставало в жизни с доктором Вейдом.

Почему она была так глупа, что вышла тогда за Тома? Возможно, просто хотела вырваться из дома, от родителей. Томми обожал ее, у него были деньги, правда небольшие, и все прочили ему блестящую карьеру. Единственным яблоком раздора было то, что он никогда не стремился практиковать на Харли-стрит, где располагались кабинеты самых преуспевающих врачей, как она того хотела. Но теперь все это было в прошлом, и после Томми у нее появились любовники: сначала Найджел, а теперь Питер. Ах! Она была без ума от него!

Общение с Питером было так приятно не похоже на общение с Найджелом, которому временами доставляло удовольствие унижать Риту упоминаниями о ее финансовых затруднениях! Не говоря уже о его отношении к Пэтти. И Найджел так много знал о ней…

Питер думает, что она молодая и одинокая вдова, и хотя Рита намеревалась рассказать ему о ребенке, откладывала это до последнего. Она знала, что предает дочь, но хотела получить Питера Фаррингтона, хотела так сильно, как ни одного другого мужчину в своей жизни. Без сомнения, он относился к детям совершенно по-другому, нежели Найджел… вполне возможно, он захочет иметь собственного… Но для него будет шоком, если она сейчас предъявит ему свою одиннадцатилетнюю Пэтти.

В Париж явился Найджел — приехал повидать ее, да еще в самом худшем расположении духа, отчего был довольно груб. Полная триумфа от победы и приобретения молодого и великолепного любовника, Рита удивила Найджела (и себя саму), возвратив ему кольцо и холодно заявив, что не собирается выходить за него.

Теперь, в это пасмурное осеннее утро, лежа в постели, Рита вновь вспоминала ту сцену. Когда она протянула ему кольцо с большим бриллиантом, за которое Найджел заплатил в свое время приличную сумму, он остолбенел.

— Не будь идиоткой, Рита! — рявкнул он.

Она пожала плечами, встала, засунула кольцо в карман его пиджака и опять села на софу, поправляя рыжие волосы и зевая. Он разразился проклятиями. «Какого черта она себе позволяет? Что это за идиотская игра? Не думает ли она, что может демонстративно покинуть его всего за несколько недель до свадьбы?» И продолжал в том же духе, пока она не взглянула на него из-под длинных блестящих ресниц и не сказала:

— Это бесполезно, Найджел, я уже все решила.

Он тогда спросил, не из-за ребенка ли это, и пробормотал что-то вроде того, что попытается смириться с присутствием Пэтти, если она того хочет. Рита решила сыграть на этом и позволила ему думать, будто отказала, считая несправедливым давать Пэтти такого злого отчима.

Но Найджел знал ее слишком хорошо. С опасным блеском в глазах он потребовал правду:

— Ну же, давай признайся, что у тебя появился какой-то парень!

— Если и так — это мое дело! — ответила она. — Вполне естественно, что люди расторгают помолвки, мой дорогой Найджел, и не смотри на меня, как будто я в бреду!

Он взял себя в руки и, страшный в своем спокойствии, присел на ручку кресла, закурил и напомнил Рите о счетах, которые оплачивал за нее последние двенадцать месяцев, и его гарантиях на превышение ею кредита в банке.

Это ее немного напугало, и она была вынуждена сказать:

— Но мы провели с тобой прекрасное время, и ты получал удовольствие от этого, как и я… И у тебя нет оснований возмущаться, что тебе пришлось за это заплатить немного, не так ли?

Найджел ответил, что заплатил гораздо больше, чем «немного», и что ужасно возмущен, и будь он проклят, если не заставит ее вернуть все меха, драгоценности и деньги и допустит ее брак с другим.

— Кто этот парень? Он готов взять на себя все твои долги в нагрузку к твоему прекрасному телу? — грубо поинтересовался он.

Вспыхнув и засверкав глазами, Рита сжала зубы и ничего не ответила. Могла ли она допустить в подобных обстоятельствах, чтобы Питер узнал правду о ней и о ее долгах? Что же до Пэтти… Да, она попала в дьявольски неприятное положение. Даже если Питер простит ей те восемь лет, на которые она старше, и одиннадцатилетнюю дочь, он, конечно, не простит того факта, что она промотала наследство Пэтти и позволила Найджелу платить за школу, в которой учился ее ребенок.

Она попыталась спорить с Найджелом, объясняться — все бесполезно. Если она не образумится и не выйдет за него, он просто ее разорит, пригрозил он. Дал ей передышку, чтобы прийти в себя и положить конец этим «глупостям», но предупредил на прощание: если она будет упорствовать, он изымет из банка свои гарантии и предложит ее новому кавалеру «поконкурировать».

Рита лихорадочно пыталась найти выход и в итоге пришла к выводу, что у нее есть только одна лазейка — выйти замуж за Питера прежде, чем он узнает о ее долгах, отношениях с Найджелом и, главное, о Пэтти.

Хелен была уверена, что Найджел имеет какую-то странную власть над Ритой. Ситуация с каждым днем становилась все напряженнее, и девушка тоже начала нервничать. Она боялась подходить к телефону и вздрагивала при звуке дверного звонка, опасаясь вновь столкнуться с разъяренным Найджелом. Разрыв помолвки, казалось, совершенно не заботил его, и теперь он был еще сильнее влюблен в Риту, чем прежде. К тому же в любую минуту ожидался из Парижа Питер Фаррингтон…

Затем разразилась катастрофа. В холодный октябрьский день, собираясь с Хелен в Бексхилл навестить Пэтти, Рита почувствовала сильную боль, и у нее поднялась температура. Оказалось, это приступ аппендицита и необходима срочная операция.

В клинике, куда ее привезли, Рита, всхлипывая, вцепилась в руку Хелен:

— Это трагедия. Сегодня утром я получила телеграмму — завтра в Лондон приезжает Питер. О, бога ради, Хелен, он не должен встретиться с Найджелом! Найджел — чудовище! Он все разрушит! Он скажет Питеру о Пэтти, о моем возрасте, обо всем! Тогда мне конец! Я все расскажу Питеру, но когда это будет удобно мне самой. Хелен, поклянись, что будешь держать их в стороне друг от друга! И когда приедет Питер, будь тактична с ним и передай, чтобы он пришел ко мне, как только будет возможно. Я умру, если ты мне не поможешь! Хелен, я полагаюсь на тебя… — Рита цеплялась за девушку, ее огромные черные глаза сверкали. — Дай мне обещание, не покидай меня в беде… Я отблагодарю тебя…

— Мне ничего не надо, но я сделаю все, что смогу, — пообещала Хелен.

Девушка вернулась в квартиру Риты, вновь тихую и спокойную без хозяйки, еле живая от усталости, проклиная себя за то, что взялась за эту работу. Рита Вейд изнурительно действовала на нее, истощая не только душевно, но и физически.

«Я останусь здесь только ради Пэтти… Я должна сделать для нее Рождество веселым», — размышляла она, садясь писать девочке письмо с объяснениями, почему не приедет мать.

Хелен собиралась уже спать, когда прозвенел дверной звонок. Она с ужасом подумала, что это явился Найджел Кресланд, чтобы устроить очередную сцену. В последний раз он со злорадством сказал ей:

— Ну и ну! Красавица Рита приобрела себе верного союзника. Только не думайте, что я поверю, будто ее постоянно нет дома, моя дорогая девочка. Я не дурак! Мы все равно с ней встретимся! Чао!

Хелен открыла дверь и на мгновение оцепенела. Это был не Найджел, а высокий, стройный молодой человек. В одной руке он держал чемодан, в другой — серую шляпу.

Он с тревогой посмотрел на девушку и сказал:

— Добрый вечер. Сожалею, что так поздно побеспокоил вас… Это ведь квартира миссис Вейд?

Хелен стояла словно парализованная, уставившись на него, как на привидение. Сумасшедшая мысль пришла ей в голову: Хелен подумала, что перед ней призрак. Призрак Кристофера. Перед ней стоял сам Кристофер… Это его элегантная, стройная фигура, каштановые густые волосы, тонкое живое лицо с большим мальчишеским ртом… Это Кристофер вернулся из царства мертвых…

Месяцами сдерживаемые эмоции, безутешное горе, боль одиночества — все это вырвалось на свободу в одном тихом возгласе:

— Крис!..

Молодой человек удивленно посмотрел на незнакомку. Никогда не слышал он такой муки и тоски в женском голосе. Эта белокурая девушка была такой юной, почти совсем ребенком, но ее красивые серые глаза уже полны отчаяния и боли.

Но через мгновение Хелен пришла в себя и смущенно провела рукой по лбу, покрывшемуся испариной.

— Я ужасно сожалею… — проговорила она со вздохом. — Должно быть, вы подумали, что я сумасшедшая… Я, право, не знаю, что сказать… Проходите, пожалуйста.

Хелен проводила незнакомца в гостиную, включила свет и окончательно взяла себя в руки.

— Я чувствую себя довольно глупо… но, понимаете, вы так похожи… Мы собирались пожениться… Он умер…

Слово обожгло ей горло. Казалось, прошло так много времени с тех пор, как она говорила с кем-то о Кристофере… Хелен приучила себя не говорить о нем, зная о боли и горе, что за этим последуют. А ей не хотелось больше страдать. Ей хотелось снова жить, а для этого нужно было сделать так, чтобы в этой новой жизни для Кристофера не было места, иначе память об их всепоглощающей любви сведет на нет все ее попытки.

Питер Фаррингтон поставил чемодан, развязал кашне и огляделся в роскошной гостиной, все еще такой, как Рита ее оставила: хризантемы в высокой китайской вазе на маленьком столике у окна, на софе — раскрытый «Вог», сигареты в пластиковой коробке, большая серебряная зажигалка, гигантская пепельница. Рита курила много и не выносила маленьких пепельниц. Здесь было жарко. Видимо, девушка почувствовала это и поспешила открыть окно, впустив в комнату струю холодного воздуха.

Хелен повернулась и посмотрела на гостя. Сейчас, разглядев его в ярком свете гостиной, она понемногу начала успокаиваться. Да, он похож на Криса, но гораздо выше и поплотнее… плечи пошире, рот больше… сильно загорелый, в отличие от бледного Кристофера. Он совсем не походил на бедного художника, проводившего все время в студии. От этого бронзового мужчины из Кении веяло здоровьем и жизненной энергией, в которых судьба отказала ее жениху. Но сходство все равно было поразительным и невероятным. Глаза, высокие скулы, прямой нос, волосы и даже манера проводить по ним рукой… Крис делал так же…

— Сожалею, но миссис Вейд нет дома, — сказала Хелен, стараясь говорить ровным голосом. — Она вас ждала. Она просила передать, что заказала для вас номер в отеле «Гайд-парк». Это совсем рядом.

Хелен предложила ему сигарету, и Питер заметил, как дрожат ее руки. «Бедняжка, — подумал он. — Она сильно любила этого парня». Он был слегка расстроен таким приемом, чувствуя, что это будет преследовать его до конца жизни, как и взгляд ее серых глаз.

— Большое спасибо, — сказал он, закуривая. — Я знаю этот отель. И теперь догадываюсь, кто вы. Рита говорила, что кто-то присматривает за ее квартирой.

— Да. Я Хелен… Хелен Шоу.

— Сейчас неподходящее время для визита, но мой самолет задержался из-за тумана. Но где же Рита?

— Садитесь, пожалуйста, — предложила Хелен.

Он сел в кресло. Хелен опустилась на край дивана, нервно сжав руки на коленях. Сейчас она выглядела совсем школьницей.

— У меня плохие новости для вас, — выпалила она. — Миссис Вейд сегодня утром почувствовала себя плохо и была вынуждена обратиться в частную клинику.

— Боже мой, что случилось?

Питер был так испуган, что Хелен испытала к нему сочувствие. Он был таким наивным и молодым… Полная противоположность Найджелу Кресланду. И он был очень славный. Слишком молодой и славный для Риты Вейд — вопреки презрению, с которым Хелен уже относилась к нему, так легко обманутому подобной женщиной, она в один миг осознала это. Но, вспомнив о своем долге, начала объяснять, что произошло, пообещала держать его в курсе и успокоила тем, что хирург Риты — один из лучших в Лондоне и через несколько дней ее можно будет навестить.

Питер выслушал все, записал адрес клиники и задал Хелен еще массу вопросов, что свидетельствовало о его сильной влюбленности в Риту. Чем больше он говорил о ней, искренне восхваляя ее красоту, шарм, необыкновенность и прочее, тем холоднее и спокойнее становилась Хелен. Он действительно был милым, искренним, довольно чувствительным и опасно доверчивым. И она уже слышала от Риты, что он великодушен и щедр и очень веселый компаньон. И к тому же он так похож на Криса… Этого слишком много, чтобы не думать с горечью о том, что Рита вцепилась в него своими коготками. Горько вспоминать и о Пэтти, заброшенной, и тоскующей в своем пансионе, и страстно ожидавшей предстоящих каникул. А она, Хелен, пообещала Рите не говорить о ребенке. От воспоминания об этом у девушки встал в горле ком.

Питер посмотрел на Хелен. Та сидела, склонив голову и устало опустив худенькие плечи. Он встал.

— Я слишком задержал вас, — сказал он. — Мне пора в отель.

Хелен тоже встала и подняла глаза на Питера. И вновь его поразила их печальная красота. «Да, — опять подумал он, — она очень сильно любила этого парня…» И ему в голову пришла другая мысль, возбуждающая и обнадеживающая: «Будет ли Рита любить меня так же? Это было бы прекрасно — знать, что женщина, выйдя за тебя замуж, будет предана тебе даже после смерти…»

— Передайте Рите, — попросил он, — что я очень сожалею, что так случилось. Я пришлю ей записку. И спросите, пожалуйста, когда ее можно будет повидать.

— Хорошо, — ответила Хелен.

— Спасибо и спокойной ночи, Хелен, если я, конечно, могу вас так называть. А меня зовите просто Питер, как вы, наверное, уже знаете.

Хелен кивнула и подумала: «А она зовет его Пьеро. Слишком эксцентрично и совсем ему не идет». Питер — значит скала, опора. В этом молодом мужчине, размышляла она, есть что-то надежное и прочное, и потребуется много времени, чтобы разрушить его иллюзии по отношению к женщине, которую он так идеализирует. А возможно, он никогда в ней не разочаруется… Рита слишком умна, она с успехом может надолго удержать восхищение и уважение мужчины. Но есть еще Пэтти. Рано или поздно он о ней узнает, как и о возрасте Риты.

Хелен проводила Питера и легла спать. Но, выключив свет в спальне, она долго лежала без сна, уставившись в темноту и видя перед собой лицо Питера, каким увидела его, когда открыла дверь. «О, Крис… как он похож на тебя… Крис… где ты… я так одинока!» Внезапно она уткнулась лицом в подушку и в первый раз за несколько месяцев разрыдалась — она, которая решила, что все слезы уже давно выплакала.

Утром Хелен вновь была спокойна и немного стыдилась вчерашней эмоциональности. У нее было полно дел, но прежде всего девушка позвонила в клинику и узнала, что операция прошла успешно и «пациентка чувствует себя хорошо». Хелен поспешила повидать Риту и по дороге опустила письмо Пэтти. В клинике ей сказали, что миссис Вейд еще не может принимать посетителей, но постоянно спрашивает о мисс Шоу, так что ей можно пройти на несколько минут в палату.

Палата была завалена цветами, которые уже успели прислать Рите знакомые. Хелен вчера было приказано обзвонить всех и рассказать о внезапной операции.

Хелен бросила взгляд на Риту, и ей стало немного жаль ее. Красивая и эффектная миссис Вейд без макияжа и в страданиях от боли, которую чувствовала, несмотря на лекарства, плакала и цеплялась за девушку.

— О, Хелен, я не хочу умирать! — стонала она.

Хелен, глядя на бледное лицо с ненакрашенными губами, подумала, как старо выглядит сейчас Рита. Хорошо, что Питер Фаррингтон не видит ее сегодня. Но она не могла выносить чужое страдание, поэтому нежно постаралась утешить ее:

— Вы не умрете, миссис Вейд! Все говорят, что вы идете на поправку и у вас прекрасный, устойчивый пульс.

Большие черные глаза Риты замерцали, и она спросила прерывающимся шепотом:

— Пьеро… приехал?

Хелен кивнула и рассказала о визите Питера, опустив свое впечатление о нем. В это время в палату на цыпочках вошел санитар и внес корзину оранжерейных роз. Рита, забыв о боли, попросила Хелен достать записку и прочитать ей.

Девушка прочла ее холодным, ясным голосом, хотя щеки ее пылали:

— «Со всем моим сочувствием и любовью. Я люблю тебя. Твой Пьеро».

Рита глубоко вздохнула и закрыла глаза. Она улыбалась.

— Итак, он, в конце концов, это сказал. Он любит меня! О, Хелен, теперь мне значительно лучше!

Хелен посмотрела на розы, перевела взгляд на Риту и снова почувствовала презрение к ней. Она была рада, когда вошла сиделка и попросила ее уйти. Рита опять вцепилась в руку Хелен и заставила пообещать передать Питеру, как ей понравились розы и что она напишет ему, как только немного окрепнет.

— Но я не хочу видеть его еще неделю, — задыхаясь, сказала она. — Я не позволю ему увидеть меня, пока я вновь не стану молодой и красивой. Не говори ему, что эта операция со мной сделала. И будь осторожна с Найджелом!

Хелен вышла из клиники. Слова Риты еще звучали в ее ушах. Но она не думала о Найджеле. Этот человек, сделавший жизнь Пэтти такой несчастной, был ей отвратителен. И ей не хотелось видеться с Питером Фаррингтоном: она не должна упоминать при нем о ребенке, и это было мучительнее и унизительнее всего.

Но это не ее дело. И пока это не приносит особого вреда Пэтти, она будет выполнять указания хозяйки. А для девочки не имеет значения, каким образом Питер Фаррингтон узнает о ее существовании, и узнает ли вообще.

Вернувшись домой, Хелен обнаружила у порога квартиры Питера, ожидавшего ее. Он снял шляпу и улыбнулся девушке. И вновь при виде его сердце Хелен пронзила острая тоска. Но она, спокойно поприветствовав его, пригласила войти. Конечно, он явился за новостями и, как только снял плащ и выразил недовольство английским климатом, сразу же перешел к вопросам о «бедной милой Рите».

Хелен заверила, что больная уже вне опасности и он сможет навестить ее в конце недели.

 

Глава 4

Рита Вейд спорила с сиделкой. Прошла всего неделя после операции, она еще не совсем окрепла, но настойчиво пыталась привести в порядок свою внешность: целый час укладывала волосы, делала макияж, покрывала лаком ногти, поменяла голубую накидку на лебяжьем пуху на шелковый халат, затем опять переоделась. Для молодой сиделки она была самой трудной пациенткой, тем более что в ответ на ее попытки выполнить свои обязанности Рита становилась все раздражительнее и в конце концов прогнала ее прочь.

Конечно, сиделка понимала, что все это из-за предстоявшего визита мистера Фаррингтона. До сих пор ему еще не позволялось навещать больную, как и всем остальным. К ней допускалась только мисс Шоу, которая, по-видимому, была ее доверенным лицом и экономкой. Она приходила каждый день. Сиделка жалела ее: у девушки такое славное лицо, а с миссис Вейд очень нелегко.

Мистер Фаррингтон звонил каждый день, иногда даже по два раза. Палата превратилась в цветник из дорогих цветов. Можно было подумать, что эта пара помолвлена. Сиделка видела его — он заходил как-то. Очень красивый, обаятельная улыбка, но, по ее мнению, слишком молод для миссис Вейд. А той было лет тридцать пять, не меньше, и она могла делать все, что угодно, украшая себя: массаж и макияж, конечно, многое скроют, но не удержат безжалостное время.

Бросив возмущенный взгляд на пациентку, сиделка покинула палату. Рита, оставшись одна, коснулась в последний раз кисточкой ресниц и со вздохом опустилась на подушку. Она чувствовала слабость и угнетенность. Но слава богу, на следующей неделе ее здесь уже не будет, и она сможет делать дома все, что захочет. Она будет поправляться в своей квартире и видеться с Пьеро каждый день. Хелен не побеспокоит их. Она — сама благоразумность.

Рита лежала с закрытыми глазами, представляя, какой хрупкой и трогательной она выглядит. Пьеро, увидев ее такой, полюбит еще больше. Она успела уже многое обдумать, пока ждала его. Ситуация трудная, но не безнадежная. Конечно, эта игра с Пэтти — кощунство. Ей и самой не очень нравилось вести себя так, как будто у нее нет ребенка, и обманывать Пьеро. В конце концов он это обнаружит. И ей остается только ждать подходящего момента, чтобы сделать признание до того, как это произойдет. Она сделает это как бы случайно. «Кстати, у меня есть маленькая дочка… школьница… Она просто ангел! Ты ведь ничего не имеешь против детей, правда, Пьеро?»

Она пыталась убедить себя, что изменится и станет хорошей и преданной, ради Пьеро, если он, конечно, на ней женится. Она уедет с Пьеро и будет идеальной женой его мечты.

Об этом она и думала, когда в палату ввели Питера. Сердце Риты забилось сильнее при виде его. Легкий румянец появился на бледном, словно мраморном лице, которое так часто преследовало воображение Питера Фаррингтона с тех пор, как он в последний раз видел Риту в Париже.

Он положил на кровать огромный букет роз, осторожно, как будто она была сделана из дрезденского фарфора, взял худую руку в ладони и взглянул на Риту.

— Моя бедная милая Рита, тебе уже лучше? — тихо спросил Питер. — Ты меня ужасно напугала.

— Дорогой Пьеро, — прошептала она, — мне гораздо лучше, и тебе нечего беспокоиться. Операция, как меня заверили, прошла очень успешно. Они собираются отпустить меня домой на будущей неделе.

— Слава богу!

В течение следующих нескольких минут они обсуждали ее здоровье, он дюжину раз сказал, как она прекрасно выглядит, затем они вернулись к их встрече в Париже. Питер заявил, что он благодарен Рите за все, что она для него сделала, что для него было открытием увидеть Париж ее глазами, что его деловая поездка превратилась в нечто совершенно замечательное и незабываемое. И что ему выпала потрясающая удача завершить дела в Лондоне. Смеясь, Питер добавил, что постарается растянуть их, чтобы подольше пробыть здесь.

— Во главе нашего предприятия стоит мой дядя, и мне нужно только телеграфировать ему и попросить позволения остаться, пока я не захочу вернуться, — закончил Питер.

— А ты пока не хочешь возвращаться? — тихо спросила Рита.

— Ты же знаешь, что нет. Я хочу, чтобы мы получше узнали друг друга, — серьезно ответил он.

Рита сжала губы. Он говорил это и прежде, в Париже, но не этого она хотела. Она предпочла бы увлечь его так, чтобы он женился на ней до Рождества и до возвращения Пэтти. Но благоразумие и осторожность были присущи ему не только в бизнесе. Он был импульсивен, но не глуп и считал, что люди не должны сломя голову бросаться жениться после столь короткого общения. Он и в Париже говорил, что влюблен в нее и надеется, что и она его любит, но не хочет действовать в спешке. «Ты уже однажды была замужем, и, как ты сказала, брак был несчастным, — сказал тогда Питер. — Поэтому сейчас ты должна быть абсолютно уверена, что на этот раз сделала правильный выбор».

Это ее раздражало, но Рита прекрасно знала, что должна себя контролировать, умерить пыл и попытаться приспособиться к его принципам и мнениям. Он идеалист, и, если она хочет получить его, ей придется сдерживать себя.

Питер продолжал говорить. Он купил машину, чтобы пользоваться ею в Лондоне, и поинтересовался, не хочет ли Рита после выписки из больницы поездить по окрестностям. Она покачала головой и чуть не призналась, что ненавидит сельскую местность в это время года, но вовремя вспомнила, что он без ума от деревенской жизни. Ему нравится охотиться, ловить рыбу и совершать длительные пешие прогулки. И Рита не стала разочаровывать его, просто объяснив, что после операции ей будет лучше в теплой квартире, чем в холодной деревне.

— К тому же там у меня есть славная, добрая Хелен, которая будет за мной присматривать, — закончила она.

— Ах да, Хелен, — задумчиво сказал Питер.

Рита внимательно посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц:

— Ты, конечно, уже познакомился с ней.

— Да, — ответил он, смущенно улыбнувшись.

Ему почему-то было трудно говорить о Хелен. Несмотря на то что все его мысли почти полностью были заняты красавицей, сверкнувшей, как метеор, на его небосводе в Париже, Питер вдруг понял, что часто думает о ее «помощнице по хозяйству», как называла себя сама Хелен. Он не мог забыть первую, странную встречу с ней.

Девушка показалась ему милой, и он был рад видеться с ней. Сначала он приходил, чтобы получить новости из первых рук о Рите, но потом это вошло у него в привычку. Питеру было приятно общество Хелен, она гораздо больше его самого знала и понимала музыку и была более начитанной. И для него, как натуры дружелюбной, было вполне естественно пригласить девушку на концерт, на который он сам давно стремился попасть. С присущей ему откровенностью Питер рассказал Рите о концерте и полученном от него удовольствии.

— Конечно, я думал, что ты пойдешь со мной. Как только я прочел, еще в Париже, что Иегуди Менухин будет играть в Лондоне, я тут же связался с нашим филиалом здесь и заказал билеты. Жаль было терять билет, и я пригласил твою маленькую Хелен. Она ведь так влюблена в музыку. Я знал, что ты одобрила бы это.

Красивое лицо Риты на миг стало ледяным, и это слегка встревожило Питера. Будь он поопытнее в обращении с женщинами, он дал бы этому точное название — ревность, холодная, непреклонная ревность. Но все же он понял: Рита недовольна, что он взял Хелен на концерт. Со всей теплотой и благородством своей души Питер наградил Риту такими достоинствами, которых в ней и отродясь не было. Он принял на веру, что она добра, великодушна и щедра по отношению к другим, как и он сам.

«Так, значит, он уже стал водить Хелен на концерты! Но я не хочу этого! Даже слышать об этом не хочу! Какая дерзость с ее стороны! Я не позволяю ему общаться с другими женщинами…» Но тут же она посмотрела на это с другой стороны. Питер одинок… у него два билета, так зачем же их терять? И почему она должна унижать себя ревностью к ничем не примечательной Хелен Шоу? К Рите вернулось хорошее настроение.

— Что за прекрасная идея, Пьеро! Милый, я даже не знала, что Хелен любит музыку. Однако как жаль, что я не смогла пойти сама — я обожаю слушать Иегуди.

— О, Хелен довольно музыкальна и хорошо образованна, — с наивной искренностью заметил Питер. — Неожиданно обнаружить подобные качества в домработнице.

Рита искоса рассматривала Питера. На нее опять нахлынула неистовая ревность, но она сумела улыбнуться и спокойно ответить:

— Да, я очень счастлива, что она есть у меня. Она так надежна. Немного похожа на школьную учительницу. Правда, сноровки и вкуса у нее маловато, но что можно от нее ожидать? У девушки нет опыта, но когда она попросила у меня работу, я охотно согласилась. Чем еще я могла помочь бедной девочке?

И вновь под бархатной перчаткой Питеру не удалось разглядеть острые когти.

— Ты так добра к людям, — сказал он, целуя Рите руку. — Уверен, что она высоко ценит свое место у самой ангельской женщины Лондона.

Рита мгновенно забыла о своей ревности.

— Бедная Хелен! Я должна что-то сделать для нее. У нее нет ничего, а у меня так много!

— Действительно, — засмеялся Питер, — у тебя всего в избытке!

Она довольно улыбнулась и пожала его руку. Питер, забыв и о концерте, и о Хелен, попросил Риту поскорее поправиться и вернуться домой, где они смогут видеться каждый день.

Через некоторое время он ушел, вновь безумно влюбленный и поглупевший от своей любви. Рита, оставшись одна, думала о нем и о том, как ей удержать его. Но ужасные воспоминания о Найджеле Кресланде тревожили ее. У нее была одна надежда: надо, чтобы Питер женился на ней прежде, чем Найджел предпримет что-то.

От беспокойства и страшных мыслей о Найджеле температура у нее опять подскочила. Это испугало Риту. Во что бы то ни стало ей нужно срочно поправляться и возвращаться домой, чтобы побыстрее уладить все с Питером. Она должна разбить эту стену осторожности, которая мешает ему сейчас же жениться на ней.

До конца дня у Риты побывали и ее хирург, и лечащий врач, и каждого она умоляла как можно быстрее поставить ее на ноги. Возбужденная, с полными слез глазами, она выглядела трогательно и прекрасно. Но у хирурга не было времени на нервных женщин, и он грубовато-прямо сказал ей, что она поправится быстрее, если расслабится и успокоится. Врач, который был моложе и впечатлительнее, пал, очарованный красотой миссис Вейд, и попытался утешить ее, пообещав, что она скоро встанет и покинет клинику к концу следующей недели.

Рита попыталась успокоиться, забыть о Найджеле и думать только о завтрашнем визите Пьеро. Ревность к Хелен была лишь временной. Рита сейчас полностью зависела от этой девушки и полагалась на нее. Хелен должна стать буфером между Найджелом, Пэтти и Питером.

Когда на следующий день пришла Хелен, Рита рассказала ей о визите Питера и, полуприкрыв глаза, добавила:

— Кстати, ты не говорила мне, что он водил тебя на концерт Менухина.

Хелен покраснела:

— Это выскочило у меня из головы, миссис Вейд. Я не думала, что вам это интересно.

— Мне интересно все, что связано с Пьеро.

— По-моему, нет ничего важного в том, что я сходила с ним на концерт.

— О, конечно. А как часто Пьеро заходит к нам?

— Каждый день, — ответила Хелен не колеблясь. — Он заходит, чтобы поговорить о вас.

На выразительное лицо Риты вернулось удовлетворенное выражение.

— Как мило! Он очень славный, да?

Хелен вспомнила, как ей понравился концерт Менухина. Но теплые, счастливые мгновения пробудили память о Кристофере, и она вернулась домой с ноющим сердцем. Рита, скорчив гримасу, заговорила о Найджеле:

— Полагаю, он где-то поблизости?

— Я видела его всего раз, но звонит он регулярно, — ответила Хелен.

— Он и сюда приходил, но я велела не пускать его, если они не хотят меня убить.

Хелен спокойно посмотрела на Риту:

— Я не понимаю, как вы сможете избежать встречи с ним, миссис Вейд.

— Придется маневрировать, — ответила Рита, кусая губы.

— Я сделаю все, что смогу. Когда вас ждать домой, миссис Вейд?

— Ну, мой милейший доктор считает, что я смогу покинуть клинику примерно через неделю.

— Это как раз середина семестра, когда детей можно взять на уик-энд. Вы еще будете не в состоянии поехать туда, но я могу съездить, если вы захотите…

— О, это было бы прекрасно! — рассеянно откликнулась Рита. Ее мысли были далеки от школы — она уже мечтала о Рождестве, осталось всего шесть недель. Правдами или неправдами она должна выйти замуж за Питера до того, как Пэтти приедет на каникулы.

До нее вдруг донесся неторопливый голос Хелен:

— Пэтти сказала, что многие дети уезжают на это время домой, а к другим приезжают родители и на несколько дней забирают их из пансиона в гостиницу.

— Пэтти не может приехать — я недостаточно оправилась, чтобы заниматься с ней, — резко возразила Рита.

Хелен представила маленькую девочку, прижавшуюся курносым носом к оконному стеклу, наблюдая, как ее подруги в обнимку с любящими их мамами и папами уходят из ненавистного пансиона, Однажды и сама Хелен была оставлена в школе на все каникулы и до сих пор вспоминает эти дни с содроганием. Нет, она не позволит Пэтти испытать ту же боль.

— Вы не думаете, что я должна провести с Пэтти уик-энд в Бексхилле? — напряженно спросила она.

Рита мгновение колебалась. Как же она, больная, сможет обойтись дома без Хелен? Затем ей пришло в голову, как прекрасно это будет: она дома одна, приходит Пьеро и находит ее на кухне, все еще слабую, но из последних сил готовящую для него великолепный ужин… Он будет растроган и благодарен. Фантазии доставили ей почти детскую радость, и она сказала, что Хелен вполне может уехать в Бексхилл.

— Конечно, я не смогу вынести страданий маленькой Пэтти, если она там останется одна! Я оплачу все твои расходы, Хелен. Закажи себе номер на уик-энд. Мисс Понтинг знает отель, где обычно останавливаются родители. Правда, когда я там была, мне он показался краем света… Потом я всегда пользовалась «Гуден-Бич».

«Конечно, — подумала Хелен. — Рита должна останавливаться только в самом фешенебельном отеле в округе».

О Рождестве не было сказано ни слова. Напоследок Рита очаровательно улыбнулась и даже пожала Хелен руку:

— Ты ангел, моя дорогая Хелен. Я просто не смогу существовать без тебя. И пожалуйста, не слишком сердись на меня за Пэтти и сохрани на время ее в секрете от Питера…

Хелен покраснела от стыда за Риту, и ей захотелось выдернуть свою руку из ее ладони. Однако она повторила свое обещание и пошла к двери, но Рита остановила ее.

— Да, Хелен, — тихо, но выразительно сказала она, — тебе нет необходимости тратить свое личное время, развлекая моего Пьеро. Если он попросит тебя пойти с ним куда-то, скажи, что ты занята. Я знаю, как много у тебя дел.

Ясные серые глаза Хелен спокойно встретили взгляд черных, полных злобы и лести глаз Риты. Она слишком хорошо понимала, что движет этой женщиной. Значит, Рита ревнует, что Питер Фаррингтон водил ее на концерт и приходит в дом каждый день! И глазом не моргнув Хелен ответила:

— Очень хорошо, спасибо, миссис Вейд. Я так и скажу мистеру Фаррингтону, если он будет так добр, что еще предложит куда-то пойти.

— Ну конечно, если ты захочешь и у тебя будет время… — сладко пропела Рита, но Хелен перебила ее:

— У меня нет ни малейшего желания идти куда-то с мистером Фаррингтоном или еще с кем-то.

— Бедная Хелен. Мне придется подыскать тебе друга, как только я поправлюсь.

Хелен вспыхнула, но ничего не ответила. Когда Рита говорила доброжелательные на первый взгляд слова, за ними всегда чувствовались колючки. Девушка тихо вышла из палаты.

Рита, поудобнее устроившись на подушке, пожала изящными плечами. Хелен Шоу так нелюбезна и временами так смущающе молчалива, думала она. В это время в палату вошла сиделка с запиской от Питера, и мысли о Хелен испарились из головы Риты. Она с удовлетворением прочла очаровательную открытку и, вдохнув аромат изумительных роз, присланных Пьеро, вновь стала довольна собой.

 

Глава 5

Два дня спустя Хелен собиралась навестить своих дядю и тетю, но после полудня на Лондон обрушился шквал дождя и штормового ветра, и девушка осталась дома. Она позвонила старикам и отложила визит. В это время раздался дверной звонок, Хелен пожелала дяде и тете спокойной ночи, повесила трубку и пошла открывать.

Это был Питер Фаррингтон. Он, как всегда, улыбнулся ей обезоруживающе-дружелюбной улыбкой, которая не позволяла Хелен быть с ним официальной.

— О боги, что за вечер! Вашему городу не помешало бы немного нашего кенийского благодатного климата. Я чуть не утонул! Смею ли я войти, или мне удалиться, откуда пришел?

— Я… я одна… — Хелен с сомнением смотрела на него. — Я хотела сказать, что собиралась поужинать и…

— Я тоже, — весело прервал он. — Я хотел пригласить вас в кафе, но только взгляните на улицу! Я с удовольствием посидел бы сейчас у камина и послушал хорошие пластинки.

Хелен отступила назад, пропуская его в дом. Она внезапно обнаружила, что необъяснимо рада видеть Питера. Но принимать его после слов Риты… Она же не хочет, чтобы Хелен часто виделась с ее Пьеро.

Хелен включила камин, и Питер опустился в кресло рядом с ним, с удовольствием огляделся в шикарной гостиной и затем посмотрел на бледную тихую девушку. Она сегодня была в строгой темно-серой юбке и бледно-желтом джемпере. Волосы не стянуты в обычный узел на затылке, а уложены в стиле эпохи короля Эдуарда. Питер впервые заметил, какая хорошенькая у нее головка и как трогательно белокурые завитки падают на стройную шею. «Да «правая рука» Риты почти красавица!» — подумал он, и ему вдруг захотелось, чтобы девушка не выглядела больше такой печальной. Она, видимо, по-прежнему была погружена в прошлое.

Питер достал из кармана трубку и закурил, продолжая разглядывать Хелен. Спокойная, красивой формы руки, хотя и не такие тонкие и наманикюренные, как у Риты. Кажется, девушка очень умная и одаренная, неоценимая помощница для Риты… Вспомнив о Рите, Питер спросил о ее самочувствии. Хелен односложно отвечала. Ей было неприятно говорить о матери Пэтти и выслушивать дифирамбы в ее адрес.

Вскоре тема Риты иссякла, и обстановка разрядилась. Хелен поставила пластинку с симфонией Сибелиуса, которую захотел послушать Питер. Они оба наслаждались прекрасной музыкой, обсуждали произведение, и, только когда пластинка закончилась и Хелен пошла на кухню за пивом, Питер вспомнил ледяной взгляд Риты. Ему стало не по себе. Он часто приходил сюда и, слушая музыку, чувствовал себя счастливым. Теперь же он внезапно испытал угрызения совести. «Но это абсурд, — подумал он. — Рита не может воображать, что… И Хелен так одинока, и мне не выдержать всех этих официальных приемов и встреч с деловыми партнерами в ресторанах. Неужели Рита действительно против того, что я бываю здесь, как сегодня, например?» Не найдя ответа, Питер, беззаботный по натуре, быстро забыл обо всем и попросил Хелен поставить другую пластинку.

Хелен и сама получала удовольствие от вечера, он видел это. Бледная статуя печали ожила и превратилась в нормальную хорошенькую девушку с ясными, веселыми глазами и румянцем на щеках. В ней теперь трудно было узнать молчаливую и сдержанную «помощницу по дому». Питер почувствовал тихую радость — это он помог ей стать немного счастливее.

Они встали одновременно, чтобы перевернуть пластинку, и столкнулись у проигрывателя. Смеясь, оба извинились друг перед другом, Питер протянул руку и смахнул с плеча Хелен пепел, упавший из его трубки.

— Я засыпал вас пеплом, дорогая, простите…

«Дорогая!» Как естественно это прозвучало, совсем как у Кристофера… и такая же широкая, солнечная улыбка, такие же красивые, ласковые глаза… Прикосновение его руки, казалось, проникло в самое сердце, и Хелен вздрогнула, как от боли, вновь устремившись мыслями во вчерашний день. Крис тут же схватил бы ее в объятия, крепко прижал к себе и шептал бы о своей любви, касаясь нежно волос, глаз, губ… на фоне прекрасной музыки…

Девушка отпрянула от Питера. Сердце ее неистово билось. Он заметил, как она побледнела, и спросил, не понимая:

— С вами все в порядке? Что произошло?

Хелен отвернулась:

— Все в порядке. Хотите еще пива?

— Нет, спасибо. Мне пора уходить — уже десять. — Он озабоченно заглянул в ее вновь ставшее печальным лицо. — Я ничего не сделал, что расстроило вас?

— Нет-нет! Конечно нет.

— Вы уверены? Посмотрите на меня, Хелен… Я чем-то обидел вас… что-то сказал или сделал…

Хелен не выдержала. Она повернулась к нему и посмотрела прямо в глаза.

— Перестаньте извиняться! — резко сказала она. — Уходите… и больше не приходите сюда… идите к своей Рите! Я… Ох!

Хелен в ужасе оборвала себя. Питер пристально смотрел на нее, его загорелое лицо залилось краской. Звуки фортепианного концерта Чайковского заполнили комнату, напоминая ему о музыкальных вечерах в его доме в Найроби. Для Хелен же гостиная была полна призраков. И в мыслях обоих сейчас не было места для Риты. Питер думал, что не может оставить девушку одну бороться с ее болью, он чувствовал свою вину. Это он своим сходством с умершим мужчиной постоянно напоминает ей о нем.

Несколько лет назад, когда Питер обучался банковскому делу, он познакомился с молодым доктором, изучавшим психологию: Сначала он насмехался над психиатрией Гая, но затем и сам увлекся этой наукой и даже научился кое-чему. Сейчас эти знания пригодились ему. Он помнил: если кого-то терзает всепоглощающее горе или страх, не нужно сдерживаться. Напротив, необходимо вырвать все это с корнем, выкорчевать, вытащить на свет, как бы это ни было болезненно для страдальца. Только выгнав свое горе наружу, человек может выздороветь окончательно.

Питер решил помочь Хелен. Он подошел к ней, крепко взял за руки и сказал:

— Посмотрите на меня, Хелен. Посмотрите! Я похож на вашего Кристофера, так? Каждый раз, как вы меня видите, вы думаете о нем, правда? Это вас беспокоит и причиняет боль. Но вы никогда об этом не говорите. Вы просто избегаете подобных разговоров. Но когда я ухожу, вы только об этом и думаете. Так ведь, Хелен?

Она в ужасе уставилась на него, не желая поверить, что он может так грубо вскрывать ее раны.

— Отпустите меня! — дрожа, выдохнула она.

— Нет. Я хочу, чтобы вы взглянули в лицо фактам. Я похож на него, и это выводит вас из душевного равновесия. Но так не должно быть. Вы не должны позволять это. Нельзя позволять горечи утраты влиять на всю оставшуюся жизнь в таком возрасте! Есть другие люди, может появиться еще кто-то, кто тоже напомнит вам о нем. И однажды вы встретите человека, который принесет вам счастье. Но это лишь в том случае, если сейчас вы заставите себя смело взглянуть в лицо своему горю и забыть его. А вы только лелеете его, лишаясь покоя и истощая себя морально и физически. Вы не хотите и пытаться обрести покой, не хотите даже попробовать быть опять веселой. Потому что я похож на Кристофера и наслаждаюсь музыкой так же, как и он. Вы трусиха, Хелен!

— О, перестаньте, перестаньте! — застонала она.

Питер почувствовал, как она задрожала. Внезапно неистовые рыдания сотрясли тело девушки, и по ее щекам хлынули потоки слез. Он был и взволнован и рад. Для нее слезы лучше, чем бесполезная стена горького молчания.

— Поплачьте о нем, — тихо сказал он. — Но и смейтесь. Он хотел бы, я уверен, услышать ваш смех. Если бы я был Кристофером, для меня было бы ужасно узнать о ваших столь долгих страданиях. Я не успокоился бы с миром. Ваша душа в оковах, Хелен, поймите это, моя дорогая. Расскажите мне о нем. Правда, расскажите. Покажите его фотографии, письма, картины. Позвольте мне узнать его и поговорить с вами о нем. А потом, когда вы поймете, что воспоминания не всегда причиняют боль, вы вновь станете счастливой. Пожалуйста, Хелен, сделайте так, как я сказал. Я знаю, о чем говорю.

Какое-то время она стояла неподвижно. Но постепенно дрожь утихла, слезы высохли. Хелен посмотрела в глаза Питера, в глаза, которые были так похожи на глаза Кристофера, и ощутила странную непреодолимую силу, исходящую от него к ней. Это уже не был Пьеро Риты, этот человек не имел никакого отношения к Рите. Это был совершенно незнакомый мужчина, и все же тот, кого Хелен, казалось, знала всю свою жизнь и кто открыл ей ворота к свободе и сейчас подталкивал ее, спотыкающуюся, в их сторону.

Неожиданно для себя Хелен перестала сопротивляться и скрывать свое душевное состояние от Питера. Она повернулась и побежала в спальню, открыла чемодан и достала фотографии Кристофера, пару писем, несколько эскизов и картин, которые он писал специально для нее.

Когда она вернулась, Питер стоял там, где она его оставила, и курил трубку. Он немного нервничал, думая, что психоанализ был делом Гая, а не его. Как бы ему хотелось, чтобы друг был сейчас здесь, чтобы он помог Хелен. Для чего он сам вмешался не в свое дело, к тому же не по своей профессии? И все из-за этого несчастного его сходства с тем парнем, за которого Хелен собиралась замуж… Ему показалось, что девушка уже не вернется, что он совершил грубую ошибку, и он испытал истинное облегчение, когда увидел ее. Она даже не побеспокоилась припудрить нос или вытереть слезы. Подойдя к дивану, девушка разложила на нем свои сокровища.

— Это Кристофер, — сказала она, протягивая Питеру фотографию. — Посмотрите, как вы с ним похожи. Да?..

Хелен опустилась на колени перед диваном, перебирая дорогие вещи. Питер присел на подлокотник и стал просматривать все, что она ему подавала. Внимательно рассмотрев портрет юного художника, он поразился своему необычному сходству с этим человеком — лишь небольшие различия в телосложении и чертах лица. Он был Кристофером, а Кристофер был им. Почерк, конечно, совсем другой. Картины же Питер нашел слабыми, без налета гениальности, но довольно милыми. Хелен, сидя на полу, как маленькая девочка, прочла ему письмо Кристофера, в котором он писал о симфонии Сибелиуса, только что прозвучавшей в гостиной. Питер обнаружил, что сам мог бы сказать подобное об этой музыке, сделать именно такие же замечания о игре пианиста, дать ту же высокую оценку огромной эмоциональной силе произведения.

— Ваш Кристофер, по-видимому, очень любил музыку, не правда ли?

Хелен посмотрела на него сверкавшими глазами, лицо ее сияло. Она отбросила выбившийся из-под шпильки завиток белокурых волос и воскликнула:

— О да! Очень любил… Вот другое письмо… о Чайковском…

Молча куря трубку, Питер смотрел и слушал. Время летело незаметно, и Хелен, спокойная и сдержанная когда-то, теперь, казалось, не могла остановиться. Одно воспоминание сменялось другим — как будто плотину горя снес стремительный поток, и это принесло облегчение. Питер позволил девушке выговориться до конца. Хелен наконец бросила взгляд на часы и воскликнула:

— О боже! Уже половина одиннадцатого!

— Это не важно, — улыбнулся Питер. — Продолжайте, моя дорогая.

Но Хелен уже встала:

— Ужасно поздно. Простите меня. Я совсем забылась. Вы были так… так добры и терпеливы. Не могу даже сказать, что это для меня значит… я никогда раньше не говорила так ни с кем.

Питер встал, убрал в карман трубку и улыбнулся. Он подумал, какая она славная, и мысленно посочувствовал Кристоферу, оставившему такую очаровательную девушку, которая стала бы замечательной женой. А еще он подумал, что сегодня хорошо узнал саму Хелен, как будто этим вечером ему было позволено заглянуть прямо в ее душу. Никогда прежде он не знал ни одну девушку так хорошо… даже Риту!

Воспоминание о Рите было как удар. Рита… красивая, соблазнительная, на которой он собирался жениться. Она все еще была для него загадкой. Может, в этом и заключался секрет ее обаяния? Но Питер надеялся, что придет день, когда она тоже будет сидеть вот так, как сейчас сидела Хелен, и просто и искренне изливать свое сердце, становясь родной и знакомой и еще больше любимой…

Это было первое неосознанное сравнение, проведенное им между двумя женщинами.

— Спасибо за то, что вы сегодня сделали, — услышал он благодарный голос Хелен, робкий и застенчивый. — Большое спасибо, Питер. Вы были абсолютно правы — я трусиха. Прятала свое горе внутри себя. Это просто замечательно, что я показала вам все это… — Она указала на бумаги и фотографии.

— Когда бы вы ни захотели еще поговорить со мной, я всегда готов выслушать вас. И хочу верить, что больше вы не будете чувствовать боль и беспокойство всякий раз, когда меня видите.

— После сегодняшнего вечера я вряд ли буду чувствовать боль! — импульсивно воскликнула Хелен. — Как будто… как будто… — Она оборвала себя, и ее щеки покрылись теплым румянцем.

— Что, Хелен?

— Ох, я даже не знаю… Как будто вы вызвали дух Кристофера в эту комнату, чтобы он сказал мне: «Остановись. Прекрати жить прошлым и смело взгляни в лицо будущему».

— Я рад! — Питер протянул ей руку.

— Я тоже.

Их пальцы встретились и переплелись. Хелен испытывала к Питеру только признательность и дружбу. У нее было сейчас легко и радостно на душе. Но следующие слова Питера и произнесенное им имя вновь воздвигло стену отчужденности.

— Рита тоже очень музыкальна, правда? — сказал он. — Это ведь ее пластинки? Как будет прекрасно слушать их втроем, когда она вернется!

И у Хелен опять появилось презрение к этому бедному простофиле Питеру, которого так легко ввели в заблуждение. Он совсем не знает истинного характера Риты Вейд, несмотря на знакомство с психологией.

А Питер все говорил о своей возлюбленной:

— Рита сегодня сказала мне, что вы для нее неоценимая помощница, и я вполне этому верю. А вам, должно быть, нравится заботиться о ней — она божественное создание!

Хелен молчала. Ее взгляд упал на секретер. Раньше на нем стояла фотография Пэтти в серебряной рамке — прелестное фото очаровательного четырехлетнего ребенка в нарядном платьице. Теперь оно исчезло. Рита не осмелилась оставить его. Но Пэтти осталась, и ни одна из хитроумных интриг не задержит ход времени, ничто не сможет сделать Риту такой молодой, какой она хочет быть.

В этот момент зазвонил телефон. Хелен вздрогнула и подошла к аппарату. Кто это может быть в столь поздний час? Найджел Кресланд? У него хобби — звонить в это время в надежде застать Риту. Но, к ужасу девушки, это была сама Рита. Она в плохом настроении, звонила, чтобы поговорить с Хелен, совершенно не заботясь, разбудит она ее или нет.

— Я не могу уснуть, — донесся до Хелен ее раздраженный голос, — а они не хотят дать мне еще одну таблетку. Это сводит меня с ума! Я хотела узнать, кто-нибудь заходил к нам сегодня? Что произошло за день?

Хелен бросила взгляд на Питера и, запинаясь, ответила:

— Н…ничего… никто не заходил…

— Ты уже в постели?

— Н…нет.

— Что с тобой, Хелен? Ты в гостиной? С тобой кто-то есть?

Питер, предположив, что слышит голос Риты, и абсолютно заблуждаясь в ее характере, подскочил к Хелен и протянул руку к трубке:

— О, если это Рита, дайте я пожелаю ей спокойной ночи!

Хелен безмолвно протянула ему трубку.

— Добрый вечер, мой ангел! Узнала или мне представиться? Это говорит Питер Дональд Фаррингтон. Это имя было мне дано в честь моего шотландского дедушки. Я тебе говорил, что во мне течет кровь шотландских горцев? Я должен показать тебе наш шотландский плед. Ты будешь великолепно смотреться в накинутом на плечи шотландском пледе и с развевающимися на ветру рыжими волосами! — Он засмеялся.

Хелен отвернулась. «О боги! Нечего удивляться, когда говорят, что любовь слепа. Рита… с накинутым на плечи пледом и развевающимися на ветру волосами! Бедный Питер Дональд из горной Шотландии!»

Если бы они могли сейчас видеть Риту! Это была совсем не та женщина, что они знали: безобразная, почти отталкивающая, волосы стянуты на затылке шифоновым шарфом, лицо блестит от крема, губы скривились в гримасе. Она с трудом понимала, что говорит Питер, и совсем не разделяла его веселья. Все, что она знала, — он в одиннадцать ночи, в ее квартире, наедине с Хелен.

— Алло, дорогая, ты еще там? — донесся до нее голос Питера.

Рита с трудом заставила себя ответить:

— Да, Питер, я здесь.

— Как я счастлив, что могу пожелать тебе спокойной ночи, Рита. Как ты?

— Лучше, спасибо.

Питер удивленно поднял брови — Рита сегодня совсем не похожа на себя. В ее обычно теплом голосе, который он всегда считал соблазнительным, появились сухие нотки.

— Тебе действительно лучше, дорогая?

— Да, спасибо. А ты говоришь из моей квартиры… полагаю, Хелен тебя развлекала?

— Да, мы вместе слушали великолепную музыку, — ответил Питер с бестактной прямотой, что внушило женщине на другом конце провода уверенность, что этот человек не способен лгать.

Да, ее замечательный Пьеро был человеком бесхитростным, и с ее стороны глупо ревновать. Но к Хелен она чувствовала глубокую неприязнь. Как посмела она принимать его наедине в ее квартире?! Часами наслаждаться с ним музыкой?

— Как мило, Пьеро, дорогой! — Ее голос зазвучал чуть теплее. — Расскажи мне, что вы слушали? Какие из моих бесценных пластинок?

Разговор будет долгим, поняла Хелен, и по тому, что говорил Питер, догадалась, как далеко зашла Рита в своей лжи и влюбленности. Парень явно считал ее совсем не такой, какой она была на самом деле.

Она тихо выскользнула из гостиной, прошла в маленькую кухню и начала готовить себе бутерброды, только чтобы чем-то заняться. Она чувствовала себя ужасно усталой, как будто была гораздо старше своих лет, пожилой женщиной, наблюдавшей за порочным ребенком, придумавшим злую игру. А в том, как Рита играла с Питером, на самом деле было что-то зловещее. Если бы он смог увидеть ее насквозь… понять, что она просто «охотилась», что вся ее «любовь к музыке и искусству» — обман, приманка для него, желание произвести на него впечатление! Да, думала Хелен, мужчинам типа Питера не хватает проницательности. Его так легко провести, заманить в ловушку, соблазнить. Требовалась опытная и тоже умеющая плести интриги натура, подобная Найджелу Кресланду, чтобы разглядеть настоящую Риту.

Хелен обхватила голову руками. Надо же было такому случиться, что этот звонок прозвенел именно сейчас, когда она была близка к тому, чтобы вновь почувствовать себя счастливой, когда затяжная острая боль притупилась под действием доброты и понимания Питера. И вот теперь голос Риты грубо вторгся в этот покой и разбил его вдребезги. Она догадывалась, как возмущена Рита присутствием Питера в этот час в ее доме. Но почему это должно ее, Хелен, заботить? Она пришла сюда, чтобы помочь маленькой Пэтти, и не станет беспокоиться о Питере. Пусть он и дальше держит курс к бедствию. Но Хелен знала, что это не так… что на самом деле ее очень беспокоит это. Потому что он был славным и таким похожим на Кристофера…

Телефонный разговор в гостиной продолжался долго, потом Хелен услышала, как Питер позвал ее:

— Хелен, где вы?

Она вернулась в комнату. Питер выглядел довольным, и Хелен разозлилась. Какой же он дурак!

— Боюсь, нам придется закрыть наш музыкальный вечер, — резко сказала она. — Уже поздно.

— Да, поздно, — весело согласился он. — Прошу прощения, что задержал вас так долго.

Она печально, с сочувствием и уже без презрения смотрела на него. Его живое, загорелое лицо было таким счастливым… Как долго продлится этот «мыльный пузырь», прежде чем взорвется, размышляла она.

— Ну что ж, спокойной ночи, Хелен, — сказал Питер.

Он подумал, какой прекрасный они провели вечер. Ему даже удалось пробиться сквозь стену ее сдержанности, и между ними установились дружеские отношения, появилась гармония взаимопонимания. Славная девушка эта Хелен! Ему так хотелось, чтобы она не выглядела такой потерянной и одинокой. Он сказал по телефону Рите, как будет хорошо втроем слушать музыку, и теперь вдруг вспомнил, что она ничего не ответила. Почему? Не хочет этого? Но ему всегда казалось, что Рита стремится сделать что-то для Хелен…

— Спокойной ночи, Хелен, — повторил он.

Его ласковый взгляд, предполагавший, что она что-то для него значит, украдкой прокрался в самое сердце Хелен.

— Спокойной ночи, — тихо ответила она, — и еще раз спасибо за то, что сделали сегодня для меня.

— Не отчаивайтесь, Хелен, — мягко сказал Питер. — Никогда не теряйте надежды, помните это.

Она молча кивнула, сглотнула ком в горле и поспешно закрыла за Питером дверь. Вернувшись в спальню, она снова начала плакать. Но это уже не были слезы боли. Казалось, они несли ей освобождение и даже надежду. Наконец-то она без муки может смотреть на фотографию Криса, улыбаясь ему сквозь слезы.

— Спокойной ночи, дорогой, — сказала она ему. — Хотела бы я знать, понравился ли тебе Чайковский, когда мы с Питером его слушали. Я знаю — ты был там. А он довольно милый, этот бедняга Питер, правда, Крис? Так похож и так не похож на тебя, мой дорогой. Я не хочу, чтобы он женился на Рите. Она плохая женщина, Крис. Как все перепуталось! Иногда мне хочется сбежать отсюда и никогда не возвращаться!

Но она понимала, что не сделает этого из-за Пэтти. И тут же другая мысль, беспокойная и смущающая, пришла ей в голову: если она откажется от работы, она больше не увидит Питера Фаррингтона. И эта мысль ей совсем не понравилась.

Хелен уткнулась лицом в подушку. Коварные фантазии настигли ее. Предположим, она встретила бы его, когда он еще не знал Риту. Стал бы Питер ее, Хелен, другом? Не могло ли это раскрыть для нее новый мир? Он был единственным мужчиной, с которым она познакомилась после смерти Кристофера, он привлекал ее, она хотела, по крайней мере, его дружбы. Если бы не было Риты…

Хелен лежала без сна, вспоминая душевную теплоту их сегодняшнего общения, крепкое пожатие руки Питера и слова: «Ваша душа в оковах, Хелен. Поймите это, моя дорогая…»

С его помощью произошло чудо: после долгих месяцев отчаяния она вновь начала жить. Сидела у ног Питера, говорила о прошлом и даже смеялась над тем, над чем обычно смеялась с Кристофером. И это было на самом деле удивительно… Пока не раздался звонок телефона.

Внезапно Хелен сжала кулаки и ударила ими по подушке.

— О, черт! Черт! — яростно прошептала она и приказала себе больше не думать и не жалеть ни о чем.

 

Глава 6

На следующий день Хелен, спокойная, как обычно, входила в палату к Рите и совсем не ожидала приема, который больная ей оказала.

Она сидела в кресле, отдыхая после небольшой прогулки по палате при поддержке сиделки. Рита чувствовала слабость, была раздражена и злилась на Хелен. Не отвечая на ее вежливые расспросы о здоровье, она грубо сказала:

— В мое отсутствие, мне кажется, довольно неприлично с твоей стороны принимать ночью, наедине, мужчину в моей квартире!

Хелен изумленно посмотрела на нее и покраснела. Конечно, она знала, что Рита была недовольна, но подобная грубость…

— Ну? — Рита возмущенно уставилась на девушку.

— Ничего не могу поделать! — негодующе ответила Хелен. — Ваш друг сам зашел и настоял, чтобы я его впустила. И не имеет значения, Питер Фаррингтон это или сам лорд Чемберлен, — я не смогла бы быть невежливой с ними обоими.

— Чепуха! — резко возразила Рита. — Ты легко могла бы сказать, чтобы он убирался.

— Но почему… — начала Хелен и тут же умолкла в приступе холодной ярости. Как смеет Рита так говорить с ней? Гордость и независимый характер девушки взбунтовались. — Если мое поведение вас не удовлетворяет, — продолжила она, — вам стоит только сказать, и я уйду, сразу же уйду!

Но Рита, дав выход своей ревности, успокоилась и уже опять контролировала себя. Хелен — слишком ценный союзник, и она будет дурой, если позволит ей уйти.

— Не будь такой идиоткой, Хелен! Сядь сейчас же!

Хелен покраснела до корней волос и нервно отбросила со лба выбившийся локон.

— Нет, мне лучше уйти. Мне не нравится, что вы говорите обо мне. Я не принимаю в вашей квартире мужчин. Питер настоял, чтобы я его впустила, и мы послушали несколько пластинок. Я не обратила внимания на время… и он тоже.

Рита поморщилась. Оказывается, время для них обоих пролетело незаметно и, значит, приятно для ее Пьеро, да так, что он утратил ему счет. Но сейчас в ее интересах сохранить Хелен.

— Не будь идиоткой, — повторила она и одарила Хелен одним из самых очаровательных взглядов, в котором были и мольба, и дружба. — Сядь. Знаю, я веду себя как ревнивая фурия. Мне нужно отрезать язык за слова, что тебя оскорбили. Ты всегда была очень любезна и мила со мной, и даже Пьеро высоко оценил твои усилия развлечь его в мое отсутствие. Я просто ревную! Не к тебе, глупышка, конечно нет! Я завидую тем часам, что ты проводишь с ним. Ты ведь понимаешь это, да? Сядь, дорогая, и перестань смотреть на меня с ненавистью. Я только что прошлась в первый раз и чувствую себя слабой, как котенок.

Немного успокоившись, Хелен села, но сердце ее сильно билось, и обида не проходила. Рита говорила льстиво и осторожно, но ясно и цинично давая понять, что совсем не ревнует Питера к ней.

— Ты же знаешь, — закончила Рита извинения, — что я не смогу обойтись без тебя. Нам надо узнать друг друга получше, и тогда ты поймешь, что я человек настроения… — Она вздохнула. — Как было бы чудесно, если бы ты поняла меня и не обращала внимания, когда я становлюсь противной…

Хелен иронично молчала. Она не могла спорить с Ритой Вейд, хотя и не верила ни одному ее слову. К тому же у Риты всегда была козырная карта — Пэтти.

— Я получила такое занятное письмо от Пэтти этим утром, — добавила Рита и увидела, что теперь точно добилась своего. Нет, она не собиралась терять девушку. Что же до Пьеро — она просто дура, что позволила ревности на мгновение ослепить ее. Он безумно влюблен в нее, и Рита получит его, когда захочет!

Рита прочла Хелен письмо, в котором девочка описывала недавний хоккейный матч с ее участием в качестве вратаря и последний визит Хелен.

«…О, мамочка, как я люблю Хелен!» — Рита умышленно выделила эту строчку и сладко улыбнулась девушке. — Вот видишь: ни Пэтти, ни я не сможем без тебя!

Хелен прикусила губу. Бесполезно спорить с Ритой Вейд: все, что она говорила или делала, было слишком преувеличенно и наигранно. Но Хелен чувствовала себя значительно лучше, радуясь, что ее последний визит в школу так понравился Пэтти.

Кто-то постучал в дверь.

— О, это опять стажеры! Они целый день надоедают с пустяками! — раздраженно сказала Рита. — Думаю, я сумею все-таки уговорить доктора позволить мне уйти в конце этой недели.

Стук повторился, потом дверь осторожно открылась, и в палату вошел мужчина. Большой, в модном темно-синем пальто, в одной руке фетровая шляпа, в другой — букет гвоздик. Это был Найджел Кресланд.

Ему удалось проскользнуть мимо бдительных медсестер и проникнуть наконец в палату Риты, Хелен взглянула на Риту. Та выглядела такой мертвенно-бледной, что девушка решилась на немедленные действия.

— Сожалею, мистер Кресланд, но сейчас миссис Вейд не готова принимать посетителей, — сказала она.

Сама Рита не осмеливалась даже взглянуть на Найджела. Она откинулась на подушки, закрыла глаза и безвольно вытянула руки, как будто была донельзя изнурена страданиями.

Выражение циничного недоверия появилось на красивом лице мужчины.

— Это очень плохо, — услышала Рита его слова. — Но мне кажется, ей сегодня немного получше, раз она вставала, не так ли? Я расспросил молодую сиделку, принимает ли миссис Вейд посетителей, и мне сказали, что они чуть ли не в очереди стоят у ее дверей! Так что не вижу причин, почему бы и мне, как старому приятелю, не удостоиться аудиенции. Ну же, Рита, перестань притворяться и попроси свою очаровательную домоправительницу, или кто она там тебе, выйти.

Хелен вспыхнула и возмущенно посмотрела на Риту, ожидая ее приказания. Рита открыла глаза и со страхом взглянула на девушку. Это озадачило Хелен! Почему она так напугана встречей с экс-женихом? Боится, что он может стать причиной неприятностей между нею и Питером Фаррингтоном?

— Да, — слабо откликнулась Рита. — Тебе лучше нас оставить, Хелен. Но… но не уходи пока… постой за дверью и проследи, чтобы никто больше сюда не вошел.

Найджел Кресланд стоял засунув руки в карманы и с застывшей улыбкой переводил взгляд с одной женщины на другую.

— Да, постарайтесь хорошенько, чтобы последний друг Риты не столкнулся со мной лицом к лицу, — сказал он с такой угрозой в голосе, что Хелен почувствовала легкую тошноту.

«Отвратительный человек!» — подумала она, закрывая за собой дверь. И хотя никогда не питала симпатии к этой женщине, сейчас ей было жаль ее.

Найджел с любопытством рассматривал Риту, делая вывод, что болезнь никак не сказалась на ее привлекательности. Бледность, прозрачный взгляд, легкие тени под большими черными глазами и по-девичьи распущенные по плечам рыжие прекрасные волосы делали ее еще моложе и соблазнительнее. Но Найджел остался равнодушным.

— А теперь, моя дорогая Рита, — тихо сказал он, — я требую объяснений всей лжи, передаваемой тобой через твою восхитительную Хелен.

Рита, задыхаясь, приложила руку к горлу, как будто потрясенная его словами.

— Н… Найджел… — запинаясь, начала она, — не будь таким противным… право же! Вторгся в мою палату… и запугиваешь меня, когда… когда я только что перенесла… тяжелую операцию… Это бесчеловечно… и совсем не по-джентльменски.

Он запрокинул голову и разразился смехом:

— Мой бог! Вот это забавно! Бедную маленькую Риту запугивают! Нежная и впечатлительная, как истинная леди, малютка Рита хочет, чтобы ее друг был джентльменом! Но любит, чтобы он к тому же имел крупный счет в банке! Право, милая моя, тебе не идет старомодная деликатность и склонность к обморокам. Со мной это не пройдет — я тебя слишком хорошо знаю.

Рита покраснела от ярости. Ее возмутило оскорбление, и страх тут же испарился.

— Ты — грязная свинья! — сквозь зубы процедила она.

— Так-то лучше, — сухо заметил он и присел на край кровати. Вытащив из кармана портсигар, он протянул его Рите. — Закури и успокойся. Давай поговорим разумно.

— Не хочу! — истерично выкрикнула она. — Я не хочу говорить с тобой.

Золотой портсигар с выгравированными инициалами Найджела напоминал ей о прошлом. Она не могла смотреть на него и с силой оттолкнула руку Найджела. Портсигар упал на пол. Мужчина поднял его, криво усмехаясь. Он знал Риту в подобном состоянии — они и раньше ссорились.

— Ну-ну! Успокойся! — подчеркнуто медленно произнес он. — Красивая женщина с прекрасными рыжими волосами должна научиться владеть собой. Но ты всегда была немного не в себе, когда не могла получить то, что хотела, ведь так, моя сладкая? Только я предпочел бы, чтобы ты не швыряла мою единственную золотую вещицу — могут остаться вмятины, а мне, может быть, придется скоро предложить ее ростовщику.

Рита сердито смотрела на него, ее длинные пальцы судорожно сжимались и разжимались, дыхание стало тяжелым.

— Пошел к черту! — прошипела она.

— Все в свое время, — улыбнулся Найджел. — Ад, без сомнения, станет моим последним адресом, но и ты сможешь жить там со мной. А пока еще рановато. У нас с тобой в этой жизни еще есть дела. Да и жизнь выглядит такой привлекательной, если ты можешь платить за все удовольствия… Однако я все меньше могу себе это позволить… если, конечно, удача вновь ко мне не повернется.

Дерзкие бранные слова, которые Рита приготовила, застыли у нее на губах. Она начинала понимать смысл того, что он говорил. Найджел намекал, что он в затруднительном положении и ему, возможно, даже придется продать свой золотой портсигар… Боже!

Найджел закурил и еще раз протянул Рите портсигар.

— Надеюсь, теперь ты будешь благоразумна.

— Тебя, кажется, мало заботит, жива я или умерла! — пробормотала она.

— Когда-то я слишком заботился о тебе, но ты забыла меня в том парижском отеле. Хотя я рад, что твой аппендикс удален удачно, я не чувствую к тебе жалости. Ты использовала меня и мои деньги так долго, как это было тебе необходимо, а потом просто бессовестно отшвырнула только потому, что появился кто-то новый и более привлекательный. Разве не так?

Рита нервно облизала губы:

— Что, если и так? Как я тебе говорила, каждый имеет право разорвать помолвку, если поймет, что этот человек ему не подходит.

— Никогда еще не слышал подобного вздора! Когда ты оставила меня, уехав в Париж, ты была полна решимости выйти за меня. Мы договорились с тобой о дате свадьбы, о медовом месяце. Более того, ты, маленькая вымогательница, получила от меня банковский чек на приданое. Но когда я внезапно приехал к тебе, ты холодно заявила, что все кончено!

— Ну, я передумала в последний момент… вот и все.

— Но так уж случилось, что я не передумал. У меня нет ни малейшего уважения к тебе, моя дорогая, но я по-прежнему хочу на тебе жениться.

Рита застонала и схватилась за сердце:

— Позови сиделку, Найджел… пожалуйста! Я сейчас потеряю сознание…

Он вдруг вспомнил, что Рита недавно перенесла операцию, увидел испарину, выступившую на ее лбу. Ее дыхание стало прерывистым, она выглядела такой хрупкой и беззащитной, что Найджел совершенно забыл свою злость, вскочил и взял Риту за руку:

— Рита, дорогая, я вел себя как скотина! Меня нужно пристрелить! Это все потому, что я все еще без ума от тебя. Дай мне только один шанс, я забуду все эти долги… Я не так разорен в действительности… На этой неделе я надеюсь сорвать в Сити большой куш! Рита, открой глаза! Поговори со мной!

Несмотря на головокружение, Рита слышала, что он говорит, и поняла, что ей следует поиграть с ним, успокоить, чтобы успеть укрепить свои позиции. В ответ на страстную речь она слабо пожала его пальцы и подарила измученную улыбку.

— Дорогой… — прошептала она. — Ты такой славный… Знаю, что я поступила плохо… но только подожди, когда я вернусь… из клиники… Тогда мы обо всем поговорим…

Он осыпал ее руку поцелуями, сказал, что больше не будет злиться и забудет ее маленькое «прегрешение» в Париже, и пообещал, что все, что получит от новой сделки, станет свадебным подарком Рите.

Рита немного пришла в себя, и Найджел удалился, размышляя, что ей удалось все-таки его одурачить и он, циник и знаток женщин, опять позволил Рите взять верх над собой, пусть даже на какой-то миг!

Проходя мимо Хелен, сидевшей на скамейке у двери, он усмехнулся и кивнул ей:

— Преданная до смерти! Ну-ну! Если мне когда-нибудь потребуется помощь, я пришлю за вами, дорогая Хелен. Вы так старомодны! Это трогает. Теперь можете войти к нашей Рите. У нее легкая слабость. Но пожалуйста, впредь никаких глупых извинений, если мне случится позвонить или зайти, а я намерен это сделать в ближайшее время!

Хелен, сжав губы, смотрела вслед удалявшемуся Найджелу, чувствуя себя неприятно задетой. Она вошла в палату и обнаружила, что Рита горько рыдает, спрятав лицо в ладони.

Когда Найджел подошел к лифту, из него вышла девушка, юная и загорелая, в короткой юбке, бобровой куртке и в лихо заломленном на каштановых волосах берете. Она несла несколько журналов и корзину роз. Найджел мысленно дал девушке высокую оценку, снял очки и спросил:

— Могу я вам чем-то помочь, чтобы вы не потерялись в этом лабиринте коридоров?

Девушка улыбнулась и бросила взгляд на листок бумаги, который держала в руке:

— Да, пожалуйста, палата номер семь, миссис Вейд.

— Ах да, — просиял Найджел, — это леди, у которой я только что был. Сначала налево, затем направо, последняя дверь по правой стороне. Но сомневаюсь, что вам позволят навестить ее — она сегодня не слишком хорошо себя чувствует.

Лицо девушки омрачилось.

— О, неужели? Но Пьеро сказал, что ей значительно лучше и мне непременно позволят ее увидеть.

— Пьеро? — заинтересовался Найджел.

— Мой брат, — ответила девушка. — Питер Фаррингтон. Вы знаете его?

— Питер Фаррингтон? — медленно повторил Найджел. — Нет, не думаю, что я его знаю.

— Ну а я — Гленис Фаррингтон. Все зовут меня Глен.

— Очень приятно. — Найджел поклонился. — А я — Найджел Кресланд.

— Собственно говоря, — продолжала Глен, — мой брат и миссис Вейд в некотором роде помолвлены. По крайней мере, он собирается это сделать. Мы с мамой уже получили кучу писем от него. Он сказал, что она божественно красива, и мне до смерти хочется посмотреть на нее.

Найджел напрягся. Он чувствовал одновременно и ледяную ярость, и жгучее любопытство. Оказывается, он ошибся, и у Риты с этим Пьеро все зашло очень далеко. Интересно…

Девушка продолжала болтать:

— Я только что прилетела из Найроби. Мама позволила мне прилететь сюда с нашим кузеном. Мы даже не предупредили Пьеро. У него важная деловая встреча сегодня в полдень, и он отправил меня к Рите одну, чтобы я сама ей представилась. Кстати, вы уверены, что не знакомы с моим братом?

— Уверен, — спокойно ответил Найджел. — Но хотел бы иметь такое удовольствие, коль скоро он собирается обручиться с миссис Вейд. Вы сказали, что он придет к ней сегодня?

— Да, — ответила Глен. — Сразу же после деловой встречи.

— Возможно, я смогу заехать сюда и позволить вам представить нас друг другу. — Найджел усмехнулся, протер очки и надел их. — Мне очень интересно посмотреть на… э-э-э… будущего мужа Риты. Я ее очень, очень старый друг.

Гленис было всего семнадцать. Она была наивной и слишком юной, чтобы что-то заподозрить, тем более что Найджел казался ей таким старым, что вполне мог бы быть ее отцом. А как сказал Пьеро, Рите было не больше двадцати пяти лет. И Гленис решила, что Найджел Кресланд просто старый друг семьи.

— О да, возвращайтесь! — Она лучезарно улыбнулась ему. — Пьеро просто ангел. Он вам обязательно понравится.

Улыбка исчезла с лица Найджела. Рита зашла слишком далеко! Открыто объявила о своих отношениях с этим парнем, в которого была влюблена до безумия. Ладно, он разберется с ней со временем. Он небрежно поинтересовался, где остановилась Гленис, и она ответила, что с братом, в отеле «Гайд-парк». Найджел попрощался и спустился на лифте, чувствуя смертельную злобу. Когда Рита чуть не упала в обморок, он почти устыдился своей бессердечности и почувствовал даже нежность к ней. Но теперь ничего не осталось, кроме ненависти. Рита, будь она проклята! Но он заставит ее выйти за него, как она обещала, иначе он ее погубит. Это в его власти.

Придя к себе в офис, он тут же написал Рите записку и послал с курьером в клинику.

Глен Фаррингтон постучала в дверь палаты, и открывшая ей девушка сказала, что миссис Вейд слишком плохо себя чувствует, чтобы принимать кого-то. Но Глен перебила ее:

— О, но можно мне хотя бы взглянуть на нее? Я Глен… Гленис… Рита знает, кто я.

Сидя в кресле, где Найджел и оставил ее, Рита продолжала рыдать, но, услышав имя, выпрямилась, и слезы, как по волшебству, высохли.

— Боже мой! — воскликнула она. — Младшая сестра Пьеро! Должно быть, она приехала неожиданно. Хелен… Хелен, послушай…

Она сыпала словами, объясняя, что Глен — сестра Пьеро, что ей надо позволить войти, приказала подать несессер, расческу и зеркало… и все это быстро.

Через минуту Рита уже выглядела так, будто не плакала и не было сцены с Найджелом. Тщательный макияж, прекрасные волосы вновь падали волнами на плечи, большие темные глаза лучились радушием.

— Какое счастье познакомиться с маленькой сестричкой Пьеро! Я еще не совсем окрепла, но ты, конечно, можешь войти, Гленис, дорогая. Когда ты приехала? Пьеро не знал, что ты приезжаешь, да?

Глен положила на стол журналы, поставила цветы. Она с благоговением смотрела на подружку брата, ослепленная и польщенная, что ей наконец удалось с ней познакомиться. Рита была даже еще красивее, чем она представляла себе. И Глен сразу же оказалась там, где Рита и хотела ее видеть, — у ее ног. Она опустилась на низкую табуретку рядом с креслом и рассказала о своем путешествии и планах поступить в музыкальный колледж на следующий семестр.

Пока она говорила, Рита обдумывала ситуацию. Довольно неприятно терпеть присутствие в квартире Хелен, а вот еще более досадное неудобство — будущая золовка, которая собирается вертеться под ногами! А может, она слишком забегает вперед? И Пьеро пока ничего не предлагал… Но, услышав слова Глен о письмах Питера домой, Рита отбросила всякие сомнения в том, что она — его Прекрасная Дама.

Хелен, расставляя в вазах цветы, была вынуждена тоже все это выслушать. Как хорошо Рита справляется со своей ролью милой молоденькой женщины, так убедительно играет! Да, это непревзойденный мастер не только обмана, но и самообмана. Вдруг Хелен вздрогнула, услышав потрясающую новость, и бросила взгляд на Риту.

— Я встретила у лифта вашего старого друга, Рита. Он был очень мил. Кажется, его зовут Найджел. Мы с ним долго проговорили.

Молчание. Хелен прищурилась. Рита покраснела, длинные тонкие пальцы вцепились в подлокотники кресла. Хелен восхитило самообладание, с которым Рита спросила:

— Правда? Ты имеешь в виду Найджела Кресланда?

— Да, это он. Он показал мне, как пройти к палате.

— Найджел Кресланд — мой юрист, — быстро объяснила Рита. — Я его не очень люблю, но вынуждена терпеть. Знаешь: завещания, имущество… надо подумать и об этом, когда делаешь операцию. — Она устало улыбнулась.

Но тут другая мощная бомба взорвалась в палате.

— Мистер Кресланд сказал, что он еще не знаком с Пьеро, но хотел бы его увидеть, так что обещал прийти попозже, чтобы познакомиться, — простодушно заявила Глен.

Хелен взглянула на Риту, не готовится ли она к очередному обмороку. Та была такой белой, что Хелен решила вмешаться. Она повернулась к девушке и сказала, что ей лучше уйти: миссис Вейд сегодня встала в первый раз и еще не очень окрепла.

Рита была благодарна ей за вмешательство и изо всех сил старалась сдержать истерику. Тяжело дыша, она принесла Глен свои извинения и, прощаясь, попросила:

— Пожалуйста, Глен, передай сиделке, что я не хочу сегодня никого видеть, кроме Пьеро. Я больше не вынесу своего адвоката.

Хелен проводила девушку и закрыла дверь.

— Это конец, — хрипло сказала Рита, с отчаянием глядя на Хелен. — Ну почему так происходит?! Почему судьба принесла сестру Пьеро сюда именно в тот момент, когда здесь был Найджел? Теперь она расскажет о нем брату!

Хелен ужасно хотелось оказаться как можно дальше от этого гнезда интриг, выйти на улицу и глотнуть свежего воздуха. Она резко заметила:

— Ну, вы сами все уладили, сказав, что он ваш адвокат.

— Да, но Найджел скоро все испортит. Он знает о Питере… знает его имя. Бьюсь об заклад, у него уже есть его адрес! Он свинья! О, Хелен, это конец!

Хелен ничего не сказала. Трудно сочувствовать, когда знаешь правду о Рите.

Рита дрожащими пальцами взяла сигарету.

— Все против меня, — процедила она сквозь зубы. — Ты, наверное, думаешь, что я заслужила это…

— Это не мое дело. И я не думаю, что имею право выносить приговор вам или кому-то еще. Ваша совесть — ваше личное дело. — Хелен посмотрела на Риту такими внимательными и строгими серыми глазами, что та пришла в ярость.

— А ты думаешь, что у меня ее нет! Я знаю, именно так ты и думаешь! Ты не любишь меня, Хелен.

Хелен почувствовала смущение:

— Это не имеет никакого отношения к вашим любовным делам. Вы можете менять Найджела на Питера, потом еще на кого-то, и я отнесусь к этому совершенно спокойно. Вы знаете, что меня огорчает.

— Ладно, — проворчала Рита несчастно. — Но только не напоминай мне сейчас о Пэтти. У меня голова забита совсем другим.

— Несомненно, — холодно заметила Хелен.

За этим словом скрывалось такое явное презрение, что Рита вздрогнула. Она с радостью ударила бы девушку, но ее помощь была ей нужна еще больше, чем прежде. Рита взяла себя в руки и уверенно сказала, что Найджел сюда сегодня не войдет, что она сама увидится с ним позже и разузнает, что последует за этой встречей с Гленис. Но ей не пришлось долго ждать. Стажер принес записку. Рита сразу же узнала почерк Найджела, прочла то, что там было написано, и ее начало трясти.

«Итак, его имя Пьеро. Как восхитительно романтично! И он довольно состоятельный, если мог себе позволить остановиться со своей крошкой сестрой в отеле «Гайд-парк». Как подходит для тебя! К тому же ты практически уже помолвлена с ним. Какое открытие для меня! Продолжай наслаждаться выздоровлением, дорогая, я еще увижусь с тобой!»

Листок дрожал в руке Риты. Ее лицо исказилось от ярости и страха, но она не плакала. Холодная ненависть к бывшему любовнику охватила ее. Если он думает, что может запугать ее этими несчастными деньгами, которые ссудил ей, и воспользоваться ее банковскими делами как орудием мести — он ошибся! Она победит его в его же игре! Она заставит Пьеро жениться на ней! Эти мысли быстро излечили Риту от истерики и вызвали ледяную решительность. Она смяла записку Найджела. Выражение ее глаз почти шокировало Хелен.

— Хелен, — сказала Рита, — я должна уехать отсюда до субботы. Позови моего доктора. Скажи ему, что я сейчас же хочу его видеть. Я больше не могу рисковать случайными встречами Найджела с моим…

Она не закончила — кто-то постучал в дверь. Приятный мужской голос крикнул:

— Могу я войти, Рита?

Рита глубоко вздохнула.

— Пьеро! — прошептала она с глубокой нежностью.

Хелен не могла не восхищаться этой женщиной. Казалось, она действительно любит Питера Фаррингтона. А может, это просто безрассудная страсть?

— Впусти его, Хелен! — приказала Рита.

Хелен открыла дверь. Едва увидев высокую фигуру Питера и поймав его быструю обаятельную улыбку, она вспомнила их вчерашний вечер, прекрасную музыку, покой, который он принес ей так неожиданно. Как будто его улыбка была и улыбкой Кристофера. Это разрывало ей сердце и одновременно принесло невыразимую радость.

— Привет, Хелен! — сказал Питер.

Она сдержанно ответила, ощущая на себе взгляд Риты, и повернулась к хозяйке:

— Я ухожу. Вы позвоните мне, когда обо всем договоритесь, хорошо? Я все приготовлю к вашему приезду домой.

— Что я слышу? — воскликнул Питер, входя в палату. — Я только что видел Глен, и она сказала мне, что ты сегодня не в форме. Тебе не следовало так рано вставать, останься пока в клинике, дорогая.

Рита махнула рукой и подарила ему свою самую лучезарную улыбку.

— Дорогой, как божественно видеть тебя! Сядь. Мне гораздо лучше. Я лишь сказала Глен, что таким образом избавляюсь от нежелательных посетителей. Что за прелесть твоя маленькая сестренка, Пьеро! И как забавно, что она так неожиданно свалилась тебе на голову. Я хочу подробно все об этом услышать…

Хелен оставила их. По дороге домой она думала: «Если Рита вернется на этой неделе домой, она будет целыми днями лежать на софе и не захочет меня отпустить. Пэтти огорчится, что ее не возьмут на уик-энд. Я обещала приехать в Бексхилл, обещала!»

Затем ее мысли переключились на двойника Кристофера, так повлиявшего на ее жизнь вопреки всем ее усилиям игнорировать это. Она отчетливо представила, что может происходить теперь в палате: Питер обнимает Риту, целует соблазнительный ярко-красный рот, смотрит в ее прекрасные глаза, верит каждому ее слову… Хелен внезапно почувствовала злобу и ревность.

Она знала, что хотела бы сейчас быть на месте Риты, потому что Рита была в объятиях Питера.

 

Глава 7

В субботу, около одиннадцати часов утра, Рита Вейд приняла ванну и надела элегантный брючный зеленый костюм, тяжелое золотое ожерелье и серьги полумесяцем. Она выглядела и чувствовала себя гораздо лучше, чем прежде. Присев за секретер и попытавшись сосредоточиться на нескольких счетах, она вскоре оставила это занятие, приведшее ее, как обычно, в уныние, и устроилась на софе с новым «Вог». Через полчаса здесь будет Пьеро! Гленис ушла в магазин. Милая Глен! Юная, но довольно хозяйственная, она выразила желание занять место Хелен на день или два, пока та будет отсутствовать. К тому же она очень тактичная — всегда ухитряется оставить их с Питером наедине.

Рита мечтательно улыбнулась. Дела идут хорошо: она дома и вновь сама себе хозяйка. Пока Найджел вроде бы не собирается выполнять свои угрозы, а Пьеро, она уверена, вот-вот предложит ей руку и сердце. Так все отлично складывалось, что Рита не досадовала даже на внезапный отъезд Хелен — той пришлось уехать, чтобы помочь своей тете ухаживать за дядей, внезапно разбитым параличом.

Рита вдруг вспомнила о дочери и даже написала письмо, полное любви и жалости, сунув в конверт фунтовый банкнот. Она посоветовала Пэтти найти кого-то, с кем она сможет выйти на прогулку и купить себе что-то приятное. Это утешит ее, думала Рита.

Она вспомнила свой телефонный разговор с мисс Понтинг и нахмурилась. Она забыла передать послание Хелен. Хелен так расстроена, что подвела Пэтти, но зачем поощрять привязанность ребенка к ней? Рита всегда хотела, чтобы Пэтти боготворила только ее, хотя сама не собирались идти ради дочери на жертвы.

Вдруг прозвенел звонок в дверь. Рита поспешно убрала блокнот с письмом. У Глен был свой ключ. Может быть, Пьеро пришел пораньше? Или это Найджел? Она осторожно взглянула в глазок, удивленно вскрикнув, открыла дверь и уставилась на маленькую фигурку с бледным лицом и покрасневшими беспокойными глазами.

— Пэтти! — выдохнула Рита.

На мгновение повисла тишина, потом Пэтти бросилась к матери и вцепилась в нее, как утопающий за соломинку.

— Я сбежала… — душераздирающим голосом сказала она. — О, мамочка, я сбежала из школы… Не сердись! Это было так ужасно! У меня как раз хватило денег на билет, и я сбежала, пока никто не видел. Все остальные дети разъехались по домам. Мамочка, позволь мне остаться с тобой до понедельника, пожалуйста!

Рита машинально обняла дрожавшую фигурку. Она не была так бесчеловечна, чтобы остаться глухой к мольбе своего ребенка. Она хотела видеть Пэтти счастливой. Но ей нравилось думать, что это счастье заключается только в лишнем подарке или угощении и не нарушает ее собственную жизнь. Рита была слишком занята собой и своими удовольствиями, чтобы серьезно задумываться о настоящих нуждах дочери. Обнимая Пэтти и расспрашивая, почему она сбежала, Рита лихорадочно искала выход из создавшегося положения. «Скоро придет Пьеро, — думала она. — О боже! Пьеро будет здесь через несколько минут!»

Она быстро втащила ребенка в прихожую и закрыла дверь, потом, пройдя с Пэтти в ее спальню, присела на край кровати, все еще потрясенная неожиданным приездом дочери:

— Дорогая, что же все-таки произошло? Как ты могла?

Пэтти, всхлипывая и вытирая руками слезы, начала сыпать объяснениями. Она говорила о том, как ужасно в школе, как ее там никто не любит и не понимает и что, как бы она ни старалась, получается всегда плохо. Всех девочек забрали домой, а директриса сказала, что Хелен не приедет. Она не смогла этого вынести.

— Я хочу только тебя и Хелен… я никого больше не люблю… — безутешно рыдала Пэтти. — Я хотела приехать домой…

Рита кусала нижнюю губу. Она вдруг вспомнила о Томе. Она, молодая, хотела уехать за границу, веселиться, ходить на вечеринки, а Том обожал дом и сосредоточил все свое внимание только на ней и маленькой дочке. Из-за этого они как-то поссорились. Тогда он сказал ей: «Почему ты не хочешь понять меня? Я хочу только вас, никого больше!» И теперь Рита с содроганием увидела, как они похожи — дочь и отец.

— Ну, мамочка, милая, — донесся до нее умоляющий голос Пэтти, — ты же не заставишь меня вернуться назад? Пожалуйста, позвони мисс Понтинг и скажи, чтобы она не сердилась и что я могу остаться. Только на уик-энд, как все!

Рита почувствовала ужасное беспокойство. Нет, она не возражала, чтобы дочь осталась. Но она не была готова к такой развязке. У нее не было времени беспокоиться о том, что Пэтти несчастна в школе, вспоминать, что Том был решительно против подобных пансионов и утверждал, что прогонять впечатлительного ребенка из дома в такие заведения — преступление. Рита думала, как спасти себя.

Она вытерла Пэтти слезы и отправила в ванную привести себя в порядок. Там было так тепло и приятно пахло солью для ванны, что Пэтти успокоилась и даже почувствовала тайное удовлетворение при мысли о том, как в школе суетятся в ее поисках. Конечно, директриса в любой момент может позвонить маме, но она-то, Пэтти, уже здесь, так что черт с ней.

В это время Рита ходила взад-вперед по комнате, озабоченно хмурясь. Сначала ей пришла в голову мысль позвонить Хелен и попросить забрать девочку, но даже она не смогла этого сделать. Рита уже звонила сегодня, и ей сказали, что старый дядюшка может в любой момент умереть, а миссис Шоу находится в полном упадке сил. Хелен не сможет их оставить. Если бы только у нее, Риты, было больше времени и сил, чтобы выйти в такой холодный день на улицу и самой проводить Пэтти в дом Шоу. Они согласились бы ее принять в подобных обстоятельствах!

Раздался звонок в дверь. Комната покачнулась и поплыла перед глазами Риты. Она вцепилась в спинку кресла, дрожа с головы до ног.

Это Пьеро… или Гленис… В любом случае она погибла! Питер наконец узнает, что у нее есть одиннадцатилетняя дочь, что она сама гораздо старше, чем он думает, и обманывала его самым трусливым образом.

И вдруг ее осенило. Брови Риты разгладились, глаза засверкали от восхищения собственным блестящим умом и фантазией. Ну конечно! Это единственный выход! Единственный! И никто не узнает, что она по секрету скажет сейчас Питеру, и поэтому не сможет опровергнуть ее слова. Она вновь стала спокойной, заглянула в ванную и поспешно бросила Пэтти:

— Иди в свою комнату и посмотри книги, дорогая, пока я не позову тебя.

Пэтти умоляюще посмотрела на мать:

— О, мамочка, ты же не отошлешь меня назад? Нет?

— Посмотрим, посмотрим, — ответила Рита. — Я поговорю с мисс Понтинг по телефону.

Звонок нетерпеливо прозвенел еще раз, и Рита поспешила к двери. Пэтти отправилась к себе почти счастливая и начала разбирать свои маленькие сокровища.

Рита открыла дверь. Это был Питер. Он ничего не заметил, кроме того, что Рита была слегка покрасневшей и озабоченной.

— Ты еще не совсем окрепла, моя дорогая, — сказал он. — Жаль, что некому открыть дверь. Я поднял тебя с софы.

— Нет, все нормально… Мне гораздо лучше, — ответила она и затем, вопреки своей политике никогда не делать первой шаг, приблизилась к Питеру и с призывом в глазах посмотрела на него.

Он не смог устоять перед ее взглядом, пробудившим в нем самые пылкие чувства и желание защитить эту хрупкую женщину. Питер схватил Риту в объятия и крепко прижал к себе.

— О, моя восхитительная, обожаемая девочка! — прошептал он и коснулся ее губ своими губами.

Рита уступила, горячо и страстно откликнувшись на его поцелуй, демонстрируя свою пылкую натуру, которую показала только раз, в Париже. С тех пор она была с Питером холодна и немного замкнута, что всегда мучило его. Питеру показалось, что этим поцелуем она просит его любви. Он охотно откликнулся и на одном дыхании произнес все то, что она надеялась услышать:

— Я люблю тебя… люблю, дорогая, обожаемая Рита! Выходи за меня замуж… как можно скорее… Я не смогу жить без тебя…

С долгим вздохом женщина чуть отстранилась и закрыла глаза. Питер держал ее в объятиях, покрывая поцелуями.

— Ты выйдешь за меня, да? Я знаю теперь, что ты создана для меня. Я ждал, чтобы понять это окончательно, но теперь я это твердо знаю, — убежденно сказал он.

— Пьеро, дорогой мой, — прошептала Рита, открыла глаза и ослепительно улыбнулась.

— Выйдешь? — повторил он.

Она продолжала улыбаться, глядя в молодое страстное лицо. Как он красив и полон жизни! И какой любовник! Это будет совсем другой брак, чем был у нее с Томом Вейдом. Питер заберет ее в Африку, и там, где он известен и богат, она сможет вести прекрасную, роскошную жизнь. И как кстати пришлось его предложение! Теперь он не сможет, не должен отказаться от него, пока сохраняет иллюзии на ее счет. А она постарается как можно дольше поддерживать эти иллюзии.

Рита высвободилась из его рук и прижалась щекой к его щеке.

— Ты еще не ответила на мой вопрос, дорогая. Ты выйдешь за меня замуж? Или я самонадеянный глупец, вообразивший, что такая женщина может благосклонно отнестись к такому мужчине, как я?

Покорность Питера не тронула ее и не пробудила угрызений совести, напротив, вызвала уверенность в победе и власти над ним.

— Прежде чем я дам окончательный ответ, Пьеро, милый, ты должен узнать кое-что важное.

— Что-то о тебе? — Он улыбнулся, как бы говоря: что бы она ни сказала, это не сможет изменить его решения.

— Да, это связано со мной… — начала Рита и остановилась.

Дверь внезапно распахнулась и в гостиную влетела Пэтти. «Как это похоже на Пэтти, — взбешенно подумала Рита, — появляться в самый неподходящий момент… Вот непослушная девчонка!»

— Мамочка, я могу взять… — начала Пэтти и замолчала, увидев незнакомца.

Питер был поражен. Боже правый, что все это значит? Рита не может иметь такого взрослого ребенка! Он спит или сошел с ума?

Рита покраснела, потом побледнела. Нет, она все-таки доведет до конца то, что задумала!

— Пэтти, дорогая, — сладко, как только могла, пропела она, — я сейчас занята. Пойди к себе в комнату.

Пэтти робко улыбнулась Питеру, бросила на мать раскаивающийся взгляд и убежала. Она совсем не хотела беспокоить ее, но ей нужен был карандаш, а у себя в спальне она не нашла ни одного.

Питер озадаченно смотрел на Риту. Конечно же эта смешная девочка в зеленой школьной форме не могла быть ее дочерью — ей слишком много лет, десять или одиннадцать, наверное. Это, наверное, племянница или еще кто-то. Он неправильно понял! Ребенок сказал не «мамочка»…

Рита похлопала по софе:

— Сядь, Питер. Теперь ты понял, что я хотела тебе сказать, прежде чем принять твое предложение. Ты должен это знать, прежде чем жениться на мне…

Питер хмуро потер мочку уха:

— Это невозможно… Но кто эта девочка?

— Моя приемная дочь, — ответила Рита.

— Приемная дочь? — недоверчиво переспросил Питер. — Но почему ты не говорила мне о ней раньше?

Рита смело выдержала его взгляд:

— Ну… видишь ли, Пьеро… все так запутанно. Я так стремилась к свободе после смерти Томми, так мечтала вновь стать счастливой… А бедная маленькая Пэтти — большое бремя и ответственность. Я хотела сказать тебе еще в Париже, но потом подумала, что она не имеет к нам никакого отношения… я хочу сказать, что она никак не связана с нашей любовью друг к другу. Но когда ты попросил меня выйти за тебя замуж, я поняла, что должна рассказать тебе о ней немедленно.

— И как ты справляешься с приемной дочерью такого возраста, когда сама не далеко от нее ушла?

Сердце Риты дрогнуло, но, празднуя триумф, она уверенно сочиняла свою историю. Шесть лет назад, когда Пэтти было четыре годика, ее родители погибли. Мать ее была кузиной и подругой Риты. А сама Рита — крестной матерью девочки. У погибшей пары не было родственников, за исключением нескольких престарелых тетушек. Рита и ее муж удочерили сиротку. Пэтти совсем не помнит настоящих родителей, она выросла в семье Риты, как будто была ее собственной дочерью. А сейчас она учится в пансионе.

Питер делал быстрый подсчет: шесть лет назад Рите было всего двадцать… Первый год ее замужества, вероятно…

— Думаю, это просто замечательно, — сказал он. — Но я удивлен, что твой муж позволил тебе взять на воспитание четырехлетнего малыша, когда ты еще сама была совсем ребенком.

Рита потупила взгляд. Она чувствовала отвращение к себе за то, что зашла так далеко, но остановиться не могла. Они с мужем изменили фамилию Пэтти на свою и не хотели, чтобы бедная малютка когда-нибудь узнала правду. Пэтти зовет ее «мамой» и считает, что так оно и есть.

— Но она должна будет об этом узнать, дорогая… Например, когда будет выходить замуж. Тогда ей придется предъявить свое свидетельство о рождении, — заметил Питер.

Сердце Риты упало. Она погружалась все глубже и глубже в трясину лжи, из которой потом не сможет выпутаться. Но она должна позаботиться о своем будущем! А для этого нужно справиться с настоящим. Позже она устроит так, чтобы Пэтти была в другой стране, когда соберется замуж. Питер никогда не увидит ее свидетельство о рождении!

Она поспешно поведала, как «сильно они любили бедняжку», как в последние годы она стала «истинным наказанием» и Рита временами жалела об удочерении и поэтому не хотела упоминать о нем Питеру.

— Хотя, конечно, ты и сам узнал бы об этом в Рождество: на каникулы я беру девочку домой, — быстро добавила Рита.

— Думаю, тебе было трудно все эти годы, — медленно произнес Питер. — Но ты сделала доброе и прекрасное дело. Прости за вопрос, но после смерти родителей остались ли какие-то средства на ребенка?

— Нет, ничего. Моя кузина всегда нуждалась, — пробормотала Рита.

— Бедный малыш! Что за бремя свалилось на твою голову! — воскликнул Питер. — Сама хрупкая девочка, пережившая смерть мужа, ты еще имеешь силы содержать ребенка в школе.

Рита ради приличия залилась стыдливым румянцем. Какой, однако, потрясающий успех имела ее «история»! Она трогательно посмотрела на Питера:

— Я была глупой, что сразу не рассказала тебе…

— Это никак не скажется на моих чувствах к тебе, более того, теперь, когда я понимаю, какую тяжелую борьбу за существование ты вела, я люблю тебя еще больше.

Облегчение Риты было таким огромным, что она залилась слезами, за что имела удовольствие быть обласканной и утешенной, и с наслаждением внимала Питеру, который вновь повторил: чем скорее она выйдет за него замуж, тем лучше. Они заберут малышку с собой в Африку и сделают ее судьбу счастливой.

— Знаешь, я очень люблю детей, — признался он.

Рита высвободилась из его объятий, высморкалась и привела себя в порядок. Все прекрасно обернулось! А что до поездки Пэтти с ними за границу — она в этом совсем не уверена. Но все пока идет хорошо, и чем скорее будет свадьба, тем лучше. Найджел, как пугало, еще стоит на пути.

Питер, наблюдая, как Рита проводит по волосам расческой, думал, какой юной и милой она выглядит и какую нежность испытал он к ней, пока она рыдала в его объятиях. Но теперь, когда у него было время поразмыслить, Питер все же задумался: почему она так тщательно скрывала от него приемного ребенка? Хелен тоже не говорила о ней. Что за странные создания эти женщины! Он совсем не понимает их. Сам Питер всегда был прям и честен и не мог понять, что удерживало Риту, заставляя ни разу не упомянуть о девочке.

Ясное понимание пришло к нему позже, когда он остался наедине со своими мыслями. Первое смутное сомнение в правдивости Риты повлекло воспоминания и о других моментах, других «признаниях» о ее прежней жизни, и особенно о ее «полном одиночестве». С ней же всегда был ребенок, и слова Риты теперь казались Питеру немного странными.

Но сейчас, здесь, с ней радом, его разум был затуманен страстными поцелуями Риты. Она же, стремясь приукрасить свою ложь, заявила, что просила Хелен не говорить ему о Пэтти.

— Я хотела сама сказать тебе о ней.

— Не было причины скрывать это от меня, мой ангел, — улыбнулся Питер.

— И ты все еще хочешь жениться на мне, Пьеро?

— Конечно, — ответил он.

Ее сердце забилось. Она протянула Питеру руку, и он нежно поцеловал ее.

— Я тоже ее удочерю, — сказал он. — Но я все еще в недоумении — ты, в твои годы, имеешь дочь-школьницу! Я думаю, все знают, что она приемная?

— Да, конечно, большинство моих друзей знают, но я просила их не упоминать об этом. И я прошу тебя не говорить на эту тему даже с Хелен. Я хочу, чтобы ребенок думал, что я его мать. А нашим будущим друзьям можно будет рассказать… при необходимости.

Все это было слишком сложно для Питера Фаррингтона. Ему казалось, что Рита бескорыстна и благородна во всем. Он пообещал ей не говорить никому, кроме, естественно, своих родных. — Они знают, что тебе всего двадцать пять, дорогая, и ты не можешь иметь ребенка такого возраста. Кроме того, у нее нет ни малейшего сходства с тобой.

— У нее рыжеватый оттенок волос, но рыжие волосы практически у всех в нашем роду, — хитро нашлась Рита. — А ты должен помнить, что это ребенок моей кузины.

— Позови ее и дай мне еще раз взглянуть на нее, — улыбаясь, попросил Питер. — Мы с ней должны познакомиться поближе, если я собираюсь стать ее отчимом.

Рита понимала, что поступила ужасно — только что малодушно предала собственного ребенка. Но она мгновенно убедила себя, что цель оправдывает средства, и в итоге все, и Пэтти тоже, будут счастливы. Она должна во что бы то ни стало выйти замуж за Питера и поскорее уехать в Найроби, пока какой-нибудь «друг» не выдал ее. Пути назад уже нет. Осталась лишь надежда, что она сумеет выбраться из омута лжи без потерь. Для Питера Фаррингтона она — «идеал женщины», и только это имеет сейчас значение.

Рита уже мысленно сочинила объявление о помолвке с богатым молодым банкиром. Его нужно опубликовать как можно быстрее — это позволит ей занять денег и возвратить долги банку и Найджелу. Тогда ему нечем будет угрожать ей, и она сможет начать новую жизнь. Она будет женой Питера и успокоит свою совесть, став хорошей матерью Пэтти. Питер не такой, как Найджел. Он любит детей. Он примет Пэтти. Все будет замечательно!

 

Глава 8

Дядя Хелен, Джордж Шоу, скончался в этот уик-энд. Хелен казалось, что она обречена терять тех, кого любит. С уходом дорогого дяди Джорджа она лишилась последнего близкого родственника и преданного друга. Болезненная и хрупкая тетушка после похорон совсем обессилела, но, к счастью для девушки, не требовала, чтобы та оставалась с ней дольше, чем было необходимо для приведения дел в порядок. У миссис Шоу была подруга ее же возраста, старая дева, которая жила одна в маленькой квартире на Эрлз-Корт в западной части Лондона. У нее-то она и осталась жить, сдав дом внаем, чтобы выручить еще хоть немного фунтов на свои нужды. Миссис Шоу велела Хелен возвращаться к собственной жизни и не жертвовать собой, прислуживая старухе, проводящей большую часть времени в кровати или на диване.

У Изабеллы Бринкли, ее подруги и доброго гения, была старая, но еще крепкая помощница по хозяйству, скромная и преданная Эмми, которая и взялась присматривать за обеими леди. Хелен с облегчением оставила тетушку на ее попечение и позвонила Рите.

Она отсутствовала две недели и только теперь узнала, что Пэтти была дома. Попрощавшись с тетей, девушка поспешила к Рите, чтобы успеть повидаться с ребенком.

Пэтти встретила ее восторженно:

— Мама сказала, что я могу остаться на уикэнд, разве это не здорово? И у меня скоро будет новый отчим. Его зовут дядя Питер. О, Хелен, он замечательный! Мы вместе играем, он умеет показывать карточные фокусы! Он гораздо, гораздо лучше, чем дядя Найджел…

Это было шоком для Хелен. Сбитая с толку, она повернулась к Рите за объяснениями, и, когда девочка ушла, Рита сказала:

— Пэтти свалилась на меня неожиданно. Я не могла ничего поделать… Я вынуждена была сказать Пьеро, что она — мой приемный ребенок. Он не думает, что по возрасту я могу быть ее настоящей матерью. Так получилось… О, не смотри на меня так, Хелен!

Рита покраснела и нахмурилась, поймав презрительный взгляд девушки. Первой реакцией Хелен было немедленно уйти от этой женщины и никогда ее больше не видеть. Она была просто омерзительна. Но в следующую минуту Рита сделала новый ход:

— Мы с Пэтти нуждаемся в тебе так же сильно, как и прежде, если не больше, поскольку я вскоре собираюсь выйти замуж за Пьеро. Хотя он желает, чтобы Пэтти уехала с нами в Африку, я не хотела бы забирать ее прямо сейчас. Я должна дать нашему браку укрепиться. Я решила оставить ее в школе… рядом с тобой. Если она несчастна там, мы найдем другую. Но шесть месяцев мы с Питером пробудем одни…

С каждым ее словом росла уверенность Хелен в том, что страсть Риты к Питеру Фаррингтону была почти безумной… Эта страсть делала ее безнравственной и беспринципной, не помнящей о своих материнских обязанностях.

И вновь она обманула Питера… Хелен не знала, то ли сердиться на него, то ли жалеть. Мысль о том, как бесстыдно он был обманут, потрясла ее. Но она не могла уйти теперь, когда увидела счастливое лицо ребенка, который расцвел на глазах от любви и внимания. Она не могла покинуть эту трогательную девочку, понимая, что в бурной жизни Риты может всякое случиться и Пэтти тогда окажется совсем одна. Хелен решила остаться.

Вскоре повеселевшая Пэтти вернулась в школу. Хелен приступила к обычной работе, освободив Глен, которая в полном восторге от будущей невестки прекрасно справлялась с домашними делами и не находила их слишком утомительными.

Хелен было интересно, как Гленис восприняла новость о «приемном» ребенке Риты. И узнала это через несколько дней по случайной фразе девушки.

— Знаешь, Хелен, — дружелюбно сказала Глен, — я думаю, Рита поступила благородно, взяв на себя воспитание маленькой Пэтти. Хотя она ей в некотором смысле и родственница.

— Пэтти — очень славный ребенок, — только и сказала Хелен, избегая смотреть на девушку.

— Но вместе с тем ужасное беспокойство для Риты, впрочем, как и для Пьеро. Одиннадцатилетняя падчерица! Как ты думаешь?

Хелен даже не осмеливалась думать об этом. Ее уши горели.

— Твой брат… так сказал? — горько спросила она.

— Нет, он любит детей. Но, бьюсь об заклад, он предпочел бы иметь только одну Риту, — легкомысленно заявила Гленис и, беспечно насвистывая, ушла.

Остаток дня Хелен думала над замечанием девушки. Ей было противно слышать, как Риту называют «благородной». И естественно, существование Пэтти оказалось серьезным испытанием для Питера. Молодые мужчины его возраста обычно избегают жениться на женщинах с большими детьми. Если бы ему сказали, что Пэтти — дочь Риты, он, возможно, пожалел бы о своем решении.

Ничего удивительного, что Рита хотела оставить Пэтти, когда выйдет за Питера. А состоится ли вообще эта свадьба? Чем больше Хелен думала об этом, тем больше опасалась за Питера… доброго, честного Питера… сумасшедшего, глупого, ослепленного любовью к безнравственной авантюристке.

Хелен видела Питера довольно часто — теперь он приходил как признанный жених Риты. И странное чувство горечи усиливалось в ее душе.

Конец ноября Рита встретила в приподнятом настроении. По какой-то необъяснимой причине Найджел не появлялся на сцене, не пугал ее и не беспокоил. После объявления о помолвке в ежедневной газете Рита с дрожью ждала его яростной реакции, но он почему-то хранил зловещее молчание. Но по крайней мере, он дал ей время укрепить позиции, и она лихорадочно работала над этим: ловко добилась, чтобы Питер точно определил дату свадьбы на рождественской неделе, и безрассудно бросилась готовить новое приданое. При этом у Риты состоялся долгий разговор с управляющим банком о превышении ею кредита. Она сообщила ему, что мистер Кресланд может отозвать свои гарантии, потому что она выходит замуж за мистера Фаррингтона, хорошо известного банкира из Восточной Африки, и сама может гарантировать возвращение ссуды немедленно после свадьбы. Ее будущий муж собирается положить на ее счет приличную сумму.

Управляющий банком, впечатленный именем ее жениха, все проверив, объявил, что Рите нечего беспокоиться.

Рита вернулась домой в отличном настроении.

— У меня такое чувство, что моя звезда только что засияла еще ярче, — сказала она Хелен. — Удача вновь повернулась ко мне лицом. И раз я стану женой Питера, я собираюсь начать новую жизнь. Ты увидишь, Хелен, я буду замечательной женой… А позже заберу в Найроби Пэтти и постараюсь быть ей хорошей матерью. Получив кучу денег, я обязательно вспомню и о тебе! — Она добродушно засмеялась.

— Мне ничего не нужно, — резко ответила Хелен и отвернулась. — Я только хочу видеть Пэтти счастливой.

Пасмурным и холодным днем Хелен, пока была в квартире одна, решила немного отдохнуть и послушать «Ромео и Джульетту» Чайковского, музыку, которую любила она, любил Крис… и Питер тоже.

Питер зашел неожиданно — у него не состоялась деловая встреча, и он забежал проведать невесту.

Едва Хелен открыла дверь, Питер сразу же узнал знакомую мелодию.

— О, одна из моих любимых! Как это приятно, Хелен! — воскликнул он.

Хелен быстро повернулась и пошла в гостиную. Питер последовал за ней. Они погрузились в прекрасную музыку, а когда пластинка закончилась, Питер улыбнулся девушке:

— Это было чудесно! Знаете, я уже давно не слышал ничего хорошего. Мне это было так нужно…

Хелен улыбнулась ему в ответ. Их старая дружба вновь воскресла, и девушка внезапно ощутила себя счастливой, впервые с тех пор, как умер ее дядя.

— Еще что-нибудь поставить? — спросила она.

— Да, с удовольствием послушал бы! — ответил Питер и, откинувшись на спинку кресла, стал набивать трубку, но, вспомнив, что Рита не любила табачный дым, достал из коробки сигарету и закурил, задумчиво наблюдая за Хелен. Какая она славная… с ней так легко и спокойно общаться…

Внезапно Питер поймал себя на мысли, что со времени объявления помолвки с Ритой вел какой-то беспорядочный образ жизни, слишком беспокойный, на его вкус. Человек, любящий прогулки на свежем воздухе и занятия спортом, он не привык тревожиться, как сейчас, когда раздумывал о Рите, об их будущей совместной жизни. Она по-прежнему волновала его и была для него прекрасной и соблазнительной, как прежде, но постепенно в сознании Питера укреплялась мысль, что он совсем не хочет жить так, как Рита планирует. Он мог, конечно, вытерпеть и походы в театр, и в кино, и веселую вечеринку, но — изредка. А с тех пор, как Рита оправилась после операции, она только и делала, что развлекалась, вставала поздно, не раньше одиннадцати, а ему хотелось, чтобы она совершала с ним утренние прогулки верхом. И эта квартира, похожая на оранжерею… Питер считал все это немного искусственным, как и развлечения, которые, казалось, были необходимы Рите, словно воздух. Он размышлял, захочет ли она жить в сельской местности, гулять с ним, ездить верхом или устроит ему такую же беспокойную, полную сомнительных удовольствий жизнь, которую многие ведут и в Найроби? Когда Питер Фаррингтон позволял себе задумываться об этом, он неизбежно оказывался в тупике.

И ее предполагаемая любовь к музыке… Рита говорила, что любит хорошую музыку… накупила пластинок, но никогда не слушала их, и это тоже было странно. Вероятнее всего, она не была подлинным меломаном, как Хелен. Не было в ней и стремления к покою. Казалось, Рита нуждалась только в развлечениях и в нем, Питере…

Он был терпим к такому поведению Риты, пока находился под ее чарами, рядом с ней. Но когда уходил и имел время поразмыслить, начинал сравнивать ее с Хелен, казавшейся ему родной душой… Вот и сейчас он сравнивал их и неловко признавался себе, что ему ужасно хочется сидеть вот так, у камина, слушать Чайковского, смотреть в глаза Хелен. И не было никаких тревог и волнений, и он был абсолютно счастлив. Питер задумался о Хелен. Он не говорил с ней наедине с того самого вечера, когда она рассказала ему о Кристофере.

Прозвенел дверной звонок, грубо прервав прекрасную музыку. Питер нахмурился. Хелен вздохнула. Она тоже расслабилась и была счастлива, но теперь выражение усталости опять вернулось на ее лицо.

— Должно быть, это Рита. Она иногда забывает ключи, — сказала она.

— Я открою. — Прежде чем Хелен успела встать, Питер быстрыми шагами пересек гостиную и вышел в холл.

Хелен сделала потише звук и прислушалась. Без сомнения, это Рита. Глен отправилась с подружкой в кино, никто не ожидался с визитом. И вдруг ее сердце вздрогнуло, Питер, вежливо и дружелюбно говорил:

— О да, я слышал о вас от сестры. Конечно, проходите… — Затем он сунул голову в дверь и вполголоса сказал Хелен: — Отменяется наш Чайковский! Это адвокат Риты, мистер Кресланд. Мне пришлось впустить его. Он сейчас раздевается.

Хелен безмолвно застыла. Слишком поздно было жалеть, что она не сама открыла дверь. С тех пор как Рита покинула клинику, ее терзал страх, что Найджел придет в дом и начнутся неприятности, но в последние несколько дней она как-то забыла об этом и даже не упоминала его имени.

Хелен, по природе далекая от того, чтобы быть интриганкой, как Рита, уже не могла справиться с ситуацией. Она с тревогой смотрела на входившего в гостиную Найджела. Один бог знает, что на это скажет Рита! Ужасно!

Найджел взглянул на девушку с насмешкой.

— А, моя дорогая мисс Шоу! Как поживаете? — спросил он и протянул ей руку.

Хелен покраснела. Она знала, что Питер наблюдает за ними, и вновь, вопреки своему отвращению к хитрости и лжи, была вынуждена принять участие в игре. Было время, когда она чувствовала к бывшему любовнику Риты некоторую симпатию, но только не сейчас. Он оказался человеком неприятным, и вдобавок ко всему Хелен не сможет забыть страданий Пэтти, причиной которых он был.

Девушка едва коснулась пальцев Найджела. Она видела, что он склонен играть роль адвоката и, похоже, ситуация доставляла ему истинное удовольствие.

Он повернулся к Питеру и довольно любезно заговорил с ним.

— Очаровательная квартирка и такая теплая, что приятно в эти холодные дни, — оживленно сказал он, протягивая руки к электрическому камину.

— Все еще идет снег? — вежливо поддержал разговор Питер и бросил на Хелен взгляд, ясно говоривший, как он раздосадован помехой, прервавшей музыку.

Найджел опустился в кресло и усмехнулся Хелен, затем перевел взгляд на высокого, элегантного молодого мужчину.

«Итак, вот, значит, каков Пьеро Риты! — мрачно подумал он. — Очень молодой и именно того типа, что обычно привлекают женщин. Но слишком молод для нее. Слишком славный, а значит, никогда не сможет удержать такую женщину, как она. Рита нуждается в опытной руке, черт бы ее подрал!» — мысленно выругался он, и внезапная ревность к Питеру Фаррингтону стерла улыбку с его лица.

Какое-то время мужчины вели бессвязный разговор о погоде, обсуждали правительство и затем перешли на Восточную Африку.

— Вам посчастливилось жить в таком месте, как Найроби, — заметил Найджел. — Я слышал, что основная часть страны по сей день остается сельской местностью.

— Да нет, это не совсем так, — ответил Питер и открыл пачку сигарет. — О боже, я уже все выкурил…

— Ничего страшного. — Найджел встал и подошел к столику, на котором стояла пластиковая коробка для сигарет — одна из тех игрушек, что он иногда дарил Рите.

Питера поразило, что адвокат Риты так хорошо знает привычки дома. Хелен с тревогой ждала возвращения хозяйки.

— Мистер Кресланд, Рита, конечно, говорила вам, что мы с ней надеемся пожениться до Рождества? — спросил вдруг Питер.

Хелен затаила дыхание. Она заметила, как сузились глаза Найджела. Но он спокойно улыбнулся.

— Нет, Рита ничего не говорила мне об этом, — сказал он после недолгой паузы. — Первой, кто дал мне хоть какую-то информацию, была ваша сестра. Но я не видел Риту несколько недель. Сначала она лежала в клинике, потом у меня был грипп, а затем я провел неделю в деревне, восстанавливая силы. Но полагаю, Рита сказала вам, что ожидает моего визита?

— Нет, — засмеялся Питер, — ничего не говорила.

Найджел удивленно поднял брови. Питер нахмурился. В Найджеле было что-то такое, что ему определенно не нравилось, хотя он всегда считал, что составлять о ком-то поспешное мнение неправильно. Однако сейчас он вспомнил, что Рита ни разу не упоминала имени своего адвоката.

И тут вернулась Рита. Она открыла дверь своим ключом и влетела в гостиную. Увидев во дворе машину Питера, она слегка досадовала, что не смогла сама принять его.

— Привет… — начала она и, внезапно онемев, замерла на пороге и уставилась на хорошо знакомую фигуру, поднимавшуюся с кресла.

Кровь отхлынула от ее лица. Но для мужчины, который в последний раз видел ее в клинике, она никогда не выглядела красивее, чем сейчас, Рита была одета в меховую шубку, капли растаявшего снега мерцали на фиолетовой шляпке с перьями и блестящем мехе. Нет никого под стать ей, решил Найджел. Несмотря на свою ярость, он понял, что все еще неистово хочет ее, но безжалостно решил поиграть с ней, как кошка с мышкой.

— Моя дорогая! — воскликнул он, протягивая ей руку. — Как ты?

Хелен, затаив дыхание, наблюдала. На мгновение она испугалась, что Рита сейчас упадет в обморок, но та только выронила сверток, который принесла. Найджел наклонился и подал его ей. Хелен заметила в глазах Риты смесь ужаса и отвращения, но она, как всегда, взяла себя в руки и вновь стала хозяйкой положения.

— Что за удивительный сюрприз, мой дорогой Найджел! — с показным радушием воскликнула Рита. — Как поживаешь? Мы давно не виделись. — Она повернулась к Питеру: — Я совсем не ожидала тебя…

Питер тоже был восхищен прелестной картиной. Забирая у Риты из рук сверток, он взглянул в ее прекрасные глаза, полные страстной любви к нему, и вдруг почувствовал необъяснимое раздражение. Всего несколько минут назад он спокойно слушал с Хелен любимую музыку, а теперь атмосфера была наполнена тревогой и лихорадочным возбуждением, которые Рита всегда ухитрялась приносить с собой.

— Мне пришлось самому представиться твоему… э-э-э… жениху, — усмехаясь, сказал Рите Найджел.

Она нервно закусила губу. Час настал, подумала она, и Найджел пришел, чтобы заявить о своих правах. Как далеко он намерен зайти, она не знала и даже не могла предположить.

Разговор стал общим, и Рита поняла, что Найджел почему-то сам позволил, чтобы его принимали за ее адвоката. Она злилась на себя за свою выдумку. Но изменить что-либо не могла.

— Приготовь чай, Хелен, — резко приказала она, и Хелен была рада уйти из гостиной.

Рита сняла шубку, села на софу и потянулась за сигаретой. Коробка оказалась пустой.

— О, черт, — заметил Питер, — и у меня все закончились.

Найджел, прищурившись, взглянул на Риту.

— У меня есть пачка твоих любимых в кармане пальто. Сейчас принесу, — сказал он.

«Твоих любимых? А он хорошо с ней знаком!» — мрачно подумал Питер. Угрюмо нахмурившись, он подошел к окну и отдернул занавеску. Улица была вся засыпана снегом. В сумраке снег казался серым и грязным. От окна тянуло холодом, Питер с благодарностью вдохнул свежего воздуха и вдруг почувствовал неприязнь к Лондону, английскому климату и затосковал о безоблачном голубом небе и солнце Кении. Ему никогда не было легко и непринужденно в надушенной и жаркой квартире Риты. И ему не нравился ее адвокат.

Рита с тревогой смотрела на Питера.

— Дорогой, я так сожалею… Найджел — последний человек, которого я бы хотела видеть…

— Если у него к тебе какие-то дела, — проворчал Питер, — почему бы ему не встретиться с тобой в офисе в приемные часы, дорогая? Или это лишь предлог для светского визита?

Рита тяжело вздохнула:

— Я… да… полагаю, что так.

Вернулся Найджел с сигаретами. Он протянул их Рите и, щелкнув маленькой золотой зажигалкой, поднес язычок пламени к ее сигарете, как делал сотни раз прежде. Ей хотелось крикнуть, чтобы он убирался и больше никогда не приходил сюда, но она сумела сохранить ледяную сдержанность.

Питер перехватил странный взгляд, которым его невеста обменялась со своим адвокатом, пока прикуривала сигарету. Какого черта этот парень так самодовольно улыбается? Питер не был ревнивцем и не знал, что такое тайные происки. Он был слишком открытым и здравомыслящим. Но, будучи человеком впечатлительным, явно ощущал напряженность обстановки. Несмотря на смех и веселый голос Риты, Питер был совершенно уверен, что она терпеть не может адвоката. Он уже научился понимать, когда она говорит искренне, а когда притворяется. И не любил, когда она притворялась.

— Не будет ли дерзостью с моей стороны поинтересоваться, когда вы собираетесь пожениться? — спросил вдруг Найджел.

Рита, запинаясь, ответила:

— Перед… перед Рождеством.

— Ясно.

Губы Найджела скривились в усмешке, и Рита поторопилась добавить:

— Знаю, мы должны кое-что обсудить. Я лучше приду к тебе в офис, Найджел.

— Да уж, пожалуйста. — Он многозначительно посмотрел на нее. — Я буду ждать!

Она не ответила и молча курила, чувствуя страх и гнев. Почему так сердито смотрит на нее Питер? Что он думает? Почему, черт возьми, эта дура Хелен позволила Найджелу войти?

Питер был сильно уязвлен очевидной близостью Найджела и своей будущей жены.

— Если ты не возражаешь, Рита, я поеду в «Одеон» встретить Глен. Она там с подругой. Дневной сеанс заканчивается в пять, я их заберу и приеду сюда вместе с Тлен. Ты, вероятно, хочешь поговорить с… э-э-э… мистером Кресландом?

— Это было бы великолепно! — Найджел улыбнулся.

Рита встала и умоляюще посмотрела на Питера. Она не хотела, чтобы он уходил, особенно сейчас, когда он, кажется, не очень доволен ею. С другой стороны, будет лучше, если он уйдет… безопаснее.

И тут Найджел нанес ей новый удар:

— Кстати, полагаю, вы уже успели познакомиться с вашей будущей падчерицей?

— О да, — холодно ответил Питер. — Вы имеете в виду Пэтти?

Рита поспешила вмешаться:

— Поторопись, Питер, иначе пропустишь Глен.

Она выпроводила его из комнаты, быстро закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, глядя на Найджела сверкающими глазами.

— Что тебе здесь нужно?

— Моя дорогая девочка, перестань расстраивать себя. Я уверен, что, хотя ты и собираешься как можно скорее выскочить замуж, ты еще не совсем восстановила свои силы.

— Зачем ты пришел?

— Увидеть тебя. Разве это не привилегия старого друга?

— Ты больше не мой друг и не можешь приходить сюда, когда тебе вздумается!

— Отлично. — Найджел пожал плечами. — Тогда давай оставим этот фарс с адвокатом и его клиентом и честно поговорим о неприятном. Если, конечно, ты можешь быть честной, моя милая. Но ты прекрасно знаешь, что не сможешь обмануть меня, как этого красавчика из Африки. Кстати, он просто великолепен! И такой юный! Рядом с ним я чувствую себя старым развратником! Но разве он не слишком юн для тебя, моя дорогая?

— Это мое дело!

— И мое тоже. И не смотри на меня так свирепо, милая, сядь.

Рита тяжело задышала, кончики острых ногтей впились в ладони. Она с трудом сдерживалась, чтобы не закричать на него, прислушиваясь, когда за Питером захлопнется входная дверь.

 

Глава 9

Сражение, что последовало после ухода Питера между бывшими любовниками, было горячим и ожесточенным, с массой взаимных обвинений.

Найджел Кресланд сразу же выложил карты на стол. Он заявил, что не позволит Рите уйти, так легко отбросив его в сторону. И не имеет значения, хочет она того или нет, он ее хочет и бешено ревнует к этому парню. Бесполезно даже думать, что она сможет продолжать вести себя подобным образом или удрать от него.

— Это грубое нарушение моих прав, особенно после всего, что я для тебя сделал.

Рита попыталась перевести все в шутку и объяснила, что договорилась со своим банком и, даже если Найджел заберет гарантии, она постепенно возвратит кредит, а ему — все подарки и деньги. Но Найджел с этим не согласился. Он с убийственной ясностью дал понять, что не верит ей и знает, что она собралась ускользнуть от него в Кению с Фаррингтоном, оставив неоплаченными все счета. Она ведет себя отвратительно и заслуживает наказания. Он, Найджел, намерен рассказать обо всем Питеру.

Рита попыталась обмануть его, сказав, что ничего не боится и он может говорить Питеру все, что угодно. Питер знает о ней все и даже, добавила она победоносно, что у нее такая взрослая дочь. Несмотря на это, он намерен жениться на ней.

— А ты уверена, что рассказала ему все? — прищурившись, тихо спросил Найджел.

Рита на мгновение онемела от страха, вспомнив все, чего Питер не знал. Например, абсолютную правду о Пэтти и ее собственном возрасте, о прежних отношениях с Найджелом, безумных вечеринках, счетах, которые он оплачивал, включая счета за школу… и еще многое другое. Рита почувствовала себя загнанной в угол, но спросила Найджела, почему он хочет, чтобы она осталась в его жизни, раз так презирает ее. Найджел рассмеялся и окинул ее взглядом собственника:

— Ты — самая красивая женщина Лондона, моя дорогая, и станешь лучшим образцом хозяйки, помогая мне принимать всевозможных знакомых из Европы. Помнишь Лимберга, а?

Да, Рита помнила шведского биржевого маклера, которого они с Найджелом принимали прошлой зимой в Лондоне. Она его ненавидела: жирный, лысый, он слишком откровенно интересовался ею. Найджел продолжал. Он сказал, что Лимберг просил его привезти в Стокгольм прекрасную миссис Вейд, что он собирается оплатить все их расходы и встретит их по-королевски. Это также означает, что ему, Найджелу, удастся успешно завершить выгодную сделку. В конце концов он сломил ее сопротивление: Рита спросила, что он хочет от нее.

— Разорви немедленно помолвку с этим парнем, как разорвала со мной, моя дорогая, — ответил он. — Больше мне ничего не надо.

Когда она отказалась, Найджел пригрозил разоблачить ее. Рита стала умолять его дать ей время, и он наконец смилостивился:

— Ладно, даю тебе неделю, моя милая, только одну маленькую неделю, чтобы ты смогла изменить свои планы. После этого — финиш. Ты возвращаешься ко мне.

Найджел ушел. Хелен, принеся чай, обнаружила Риту в одном из ее обычных «состояний»: рыдающей от страха и ярости. Без сострадания она выслушала истерический рассказ о скандале с Найджелом.

— Не думаю, что вы могли ожидать чего-то другого, — заметила она. — Найджел Кресланд относится к людям, которые всегда получают то, за что платят.

Рита вздрогнула и опять зарыдала:

— Я не позволю ему разбить мою жизнь! Я не откажусь от Пьеро. Я расскажу ему свою версию — как я вынуждена была согласиться принять помощь… Он простит меня.

— А Найджел знает, что вы рассказали Питеру о Пэтти? — сухо спросила Хелен.

— Нет, — пробормотала Рита, — слава богу, не знает.

— Именно это в первую очередь Питер не простит, — сказала Хелен тихо, больше для себя, чем для женщины, съежившейся в кресле.

Рита услышала ее, однако ничего не ответила. Ее не заботило, что Хелен думает о ней или говорит. Хелен была только пешкой в ее игре. И сейчас ум Риты лихорадочно искал выход из лабиринта трудностей. В итоге она довела себя до такого состояния, что не осмелилась показаться Питеру. Она велела Хелен объяснить ему, когда он вернется, что у нее страшно болит голова, она встретится с ним позже, и они придут смотреть новый фильм.

Вечером она вновь была восхитительна в одном из лучших нарядов. Не осталось и следа от испуганной, рыдавшей женщины, которую Хелен видела днем.

В этот вечер Рита прибегла ко всем своим хитростям и уловкам, перед которыми не мог устоять ни один мужчина. И Питер, расставшись с ней, был полностью уверен, что она самое обворожительное создание в мире и он хочет видеть ее своей женой. Он возвращался в отель холодной ночью, разгоряченный ее объятиями и страстными поцелуями, мысли о ее пьянящей красоте кружили ему голову. Но позже, когда он лежал в кровати и курил, образ Хелен Шоу вновь появился в его памяти. Питер вспомнил взгляд спокойных серых глаз, белокурую головку… Да, он помнил Хелен так же хорошо, как и Риту. Две совершенно разные женщины, но обе такие волнующие!

На следующее утро, когда Хелен принесла Рите завтрак, та бросила ей письмо:

— Это от Пэтти. Она наконец для разнообразия получила несколько хороших отметок на этой неделе.

— Она была счастлива, когда возвращалась после уик-энда в школу, — заметила Хелен. — А счастливый ребенок обычно трудится гораздо усерднее, чем несчастный.

Подойдя к окну, она отодвинула занавески и выглянула на улицу.

— Снег почти весь растаял, — сказала она. — Опять дождливо и слякотно. Отвратительное утро.

Рита зевнула и воткнула нож в яблоко.

— Вся неделя будет отвратительная, — проворчала она.

Одна неделя передышки! Она должна приложить все усилия, чтобы ускорить свадьбу с Пьеро. Его руки и губы сказали ей накануне, что он безумно любит ее и она по-прежнему имеет над ним власть. Она убедит его получить специальное разрешение на безотлагательную женитьбу. Когда она станет миссис Фаррингтон, Найджел уже не сможет сделать ей ничего плохого. Питер постоит за свою жену. Она должна этого добиться!

Сразу после завтрака к ним заглянула Глен. Рите девушка стала казаться слишком надоедливой. Она не хотела делить внимание Пьеро ни с кем, даже с его собственной сестрой. Однако, как обычно, доброжелательно приветствовала ее:

— Приятно видеть тебя, дорогая!

Но Глен не ответила на ее улыбку. Она выглядела удрученной.

— Произошло нечто ужасное, Рита, — сказала она. — Пьеро скоро приедет сюда…

— Что? — перебила Рита. — Что случилось?

— О, ничего страшного, я думаю, — слабо улыбнулась Глен, — кроме того, что вашу свадьбу придется отложить.

Хелен посмотрела на Риту и увидела, как та побледнела.

— Почему? — Рита почти задыхалась. — Почему она должна быть отложена?

— Потому что дома какие-то неприятности вроде бы судебная тяжба. И наш дядя хочет, чтобы Питер выступил на суде в качестве свидетеля. Ему придется улететь домой на несколько недель, так что свадьба будет только в новом году.

Наступила тишина. Хелен почувствовала, что ее сердце забилось сильнее.

— Если мы не договоримся пожениться до его отъезда… — сказала Рита странным глухим голосом.

Гленис с беспокойством посмотрела на нее:

— Да, конечно, я думаю, это вполне возможно, но мне кажется, что у Пьеро другие планы.

— Какие? — спросила Рита так резко, что девушка изумленно уставилась на нее. Рита закусила губу. Ей понадобилось все самообладание, чтобы взять себя в руки и сказать: — Ничего, дорогая, я расспрошу самого Пьеро, когда он придет.

Хелен удалилась в свою спальню, чтобы взять пальто и шляпу. Она собиралась пройтись по магазинам по поручениям Риты. Гленис последовала за ней. Девушка сильно привязалась к Хелен. И хотя она знала, что Рите всего двадцать пять, та казалась ей намного старше Хелен, которая была доступной, искренней и, несмотря на серьезность, всегда готовой поговорить и посмеяться над простыми вещами. Собственно говоря, Глен больше любила Хелен, чем эффектную Риту. Мало-помалу Рита, по-прежнему казавшаяся Глен красивой, умной и обаятельной, становилась ей почему-то неприятной. Было в ней иногда что-то отталкивающее, и Глен поняла, что никогда не сможет полюбить ее как свою сестру. Она не понимала молниеносных смен настроения или случавшихся время от времени приступов раздражительности и даже вспыльчивости, которые Рита не всегда могла скрыть. В ее душе возникло тайное желание, чтобы Хелен, добрая, славная, такая родная Хелен, стала ее невесткой, хотя девушка всячески гнала от себя эту мысль.

— Рита ужасно спешит выйти замуж за Пьеро, — сказала она. — Тебе так не кажется, Хелен?

Хелен не сразу ответила. Ее щеки слегка покраснели. Наивное замечание девушки попало в цель. И как всегда, когда она говорила с Глен или с Питером, Хелен ощутила вину — она знала, как недостойно ведет себя Рита с обоими, но не могла открыть им глаза. Да и не ее это дело. Сколько раз ей хотелось бросить все и уйти, но она оставалась — ради Пэтти.

— Знаешь, — продолжала Глен, — думаю, Пьеро пришла блестящая идея — привезти сюда с собой нашу маму. Она очень хочет увидеть, как ее единственный сын будет жениться. Вот почему я уверена, что он не станет спешить со свадьбой.

Хелен вздохнула. Как все запутанно! В сердце она сочувствовала матери Питера: вряд ли она найдет Риту Вейд именно той девушкой, на которой любая мать хотела бы женить своего сына. Как будто прочитав ее мысли, Глен осторожно добавила:

— Это, наверное, ужасно, что я сейчас скажу, Хелен, но я долго думала и хочу тебе довериться. Если честно, я не думаю, что маме очень понравится Рита.

Румянец на щеках Хелен стал еще ярче. Она бросила быстрый взгляд на Глен, затем повернулась к зеркалу и надела шляпу.

— Почему ты так думаешь, Глен?

— О, даже не знаю, — смущенно ответила девушка. — Рита совсем не маминого типа. Знаю, она восхитительно выглядит, и никто не может устоять перед ней, и все такое… А ты любишь ее, Хелен? Я часто думаю, что нет.

Теперь настала очередь Хелен смутиться. Ее совсем не удивило, что Глен разочаровалась в Рите — это был вопрос времени, скоро и Питер утратит всяческие иллюзии на ее счет. Но Хелен поразило, что такая юная девушка столь быстро и верно поняла другую женщину. Мужчину, особенно такого неопытного, как Питер, оказалось, обмануть гораздо легче.

— О, право, я не знаю… — ответила, запинаясь, Хелен. — Наверное, тебе не стоит так глубоко задумываться о подобных вещах… Я хочу сказать, если Питер любит Риту, это все, что имеет значение, не так ли?

Глен подошла к ней и обняла за талию.

— И все равно я хотела бы, чтобы Питер был влюблен не в нее, а в тебя!

Это было уже слишком. Хелен в испуге отпрянула:

— О боже… что… что за вздор ты несешь, глупышка…

Но в Гленис внезапно вселился озорной бесенок. Она изучающе вгляделась в лицо Хелен, и та поспешно отвернулась и шмыгнула в гардеробную за пальто. Ее руки дрожали. Она была удивлена и поражена тем, как эти легко сказанные слова подействовали на нее, и пыталась придумать шутливый ответ.

Но Глен продолжала со вздохом:

— Питер просто замечательный, и мы с мамой его обожаем. Ты даже не представляешь, какой он милый и добрый. Его все в Найроби любят. Я не перенесу, если он женится не на той женщине. Хелен, скажи честно, ты думаешь, что Рита сможет сделать его счастливым?

Хелен не могла лгать этой девушке, смотревшей на нее искренними, ясными глазами. Пробормотав, что уже поздно и у нее нет времени на болтовню, она вылетела из комнаты, чувствуя себя глубоко несчастной и подавленной. И пока Хелен спускалась по лестнице, в ее ушах звучали слова, так простодушно произнесенные Гленис: «Я хотела бы, чтобы он был влюблен в тебя».

И внезапно Хелен тоже этого захотела. Она безумно, отчаянно хотела этого! Она хотела, чтобы Питер, так похожий на ее потерянную любовь, встретился бы с ней, а не с Ритой Вейд. У нее появилось безотчетное желание пойти к нему, рассказать все, что она знает, и предостеречь против женитьбы на этой женщине. Но она не может сделать этого. Не имеет права. Питер Фаррингтон — взрослый человек с собственным мнением, и он должен сам решить свою судьбу. Это не ее дело.

Выйдя на улицу, где завывал холодный, пронизывающий ветер, Хелен встретила Питера, спешившего к дому. Он остановился и снял шляпу:

— Доброе утро, Хелен. Глен там?

— Да.

— Тогда вы уже знаете последние новости.

— Что вы должны улететь в Найроби? Да.

Питер посмотрел на девушку, слегка нахмурившись:

— Дело очень запутанное, и я нужен там, поскольку являюсь важным свидетелем. Дядя прислал срочную телеграмму. Вопрос больших денег, иначе я и не подумал бы уезжать из Лондона сейчас, как раз перед свадьбой.

Хелен молча смотрела на него, ее сердце глухо билось, как билось всегда, когда она видела глаза Кристофера, смотревшие на нее с красивого лица Питера.

— И тем не менее свадьбу теперь придется отложить, — добавил Питер без колебаний.

Девушка почувствовала такую огромную радость после этих слов, что испугалась своих эмоций. Ужаснувшись, что может выдать себя, она ничего не ответила. Но Питер заметил странный отблеск в ее темно-серых глазах и задумался, не понимая и чувствуя себя от этого неловко. Позже он вспомнил об этом. Не означает ли это, что Хелен была рада отсрочке его женитьбы?

Но сейчас он был слишком занят, чтобы говорить с ней долго, и сказал лишь, что надеется улететь домой до конца недели и что директор лондонского филиала банка сделает все возможное, чтобы устроить его отлет как можно быстрее, поскольку дело очень срочное. Питер добавил, что намерен отослать Глен завтра утром в Девоншир. Она погостит у их кузенов Флетчер, которые давно приглашали ее.

— Ей лучше побыть там, чем одной слоняться по городу. А у Риты с приездом Пэтти на каникулы будет и так мало места.

— Так, значит, вы не рассчитываете вернуться до Рождества? — тихо спросила Хелен.

— Скорее всего, нет. Я постараюсь, но все будет зависеть от обстоятельств.

Кивнув Хелен, Питер вошел в дом. Девушка отправилась вниз по Найтсбридж совершенно расстроенная. Что теперь будет?

Она любит Питера Фаррингтона! В этом Хелен уже не сомневалась. И ничего не могла с этим поделать, если бы даже и попыталась.

Рита, как обычно, заставила нетерпеливого Питера ждать целых полчаса, прежде чем предстала перед ним во всей красе. Она надела элегантный черно-белый костюм, распустила рыжие волосы по плечам и вдела в уши серьги с черным янтарем, мерцавшие при каждом повороте головы. Это всегда очаровывало ее молодого любовника.

Но этим утром Питер был в мрачном и непонятном для нее настроении. Это был человек, обремененный ответственностью за важное дело, что, как сразу поняла Рита, могло помешать ее планам. Ей гораздо легче было общаться со страстным любовником парижских дней.

После их первого поцелуя Питер начал ходить по комнате, засунув руки в карманы и говоря о банке, о судебном иске, трудностях с билетом на самолет, в общем, обо всем, кроме их свадьбы. Она обиженно смотрела на него и, когда Питер сделал паузу, сказала:

— Я очень сожалею о твоих затруднениях, но ты, кажется, не думаешь, как все это ужасно для меня, когда уже назначен день нашей свадьбы и мы обо всем договорились.

Мысли Питера были так заняты делом и далеки от свадьбы, что он с трудом переключился. В ответ на упреки он слабо улыбнулся и протянул к Рите руки:

— Прошу прощения, дорогая! Но я действительно сожалею о том, что случилось! Это само собой разумеется.

Рита едва сдержала растущую ярость. Она не выносила, когда Питер думал о чем-то или о ком-то, кроме нее. И приготовилась во что бы то ни стало вырвать у Питера обещание немедленной женитьбы. Над ней висят угрозы Найджела, и она не может, не должна позволить жениху уехать. Но ей нужно действовать спокойно, умно, не теряя головы. Поэтому Рита позволила Питеру выговориться, а затем внезапно обняла его за шею и прижалась лбом к его плечу.

— О, Пьеро… — приглушенно прошептала она. — Пьеро!

Он обнял ее, вдохнул знакомый и пьянящий аромат ее волос. Рита возбуждала его с первого момента их встречи!

— Это просто ужасно, — повторил Питер, прижимая ее крепче к себе, — но надеюсь, это займет всего неделю, не больше, мой ангел. Ты можешь быть абсолютно уверена, что я примчусь назад сразу же, как только представится возможность. Дело должно слушаться перед Рождеством.

Рита подняла голову и с ужасом посмотрела на него:

— Ты хочешь сказать, что не вернешься до Нового года?

Он с нежностью поцеловал ее в лоб.

— Боюсь, что так, дорогая. Мы оба должны быть терпеливы. Несколько недель не много, когда впереди целая жизнь, не так ли?

Рита сжала зубы. Если бы только он знал, что даже недельная отсрочка значит для нее! И теперь она вынуждена бороться за свое благополучие. Рита глубоко вздохнула и, встав на цыпочки, прижалась щекой к его щеке.

— Пьеро, — выдохнула она, — зачем ждать эти несколько недель? Почему бы нам не пожениться по специальному разрешению прежде, чем ты уедешь?

Он изумленно посмотрел на Риту, потом коротко рассмеялся и отпустил ее.

— Моя милая, это не подлежит обсуждению. Мое имя в листе ожидания, и я могу улететь в любой момент, даже сегодня. Кроме того, не знаю, говорила ли тебе Глен, но я вчера получил письмо от матери. Она хочет приехать в Англию на нашу свадьбу. Она возмущена даже мыслью о том, что не увидит, как я женюсь. Так что, думаю, я воспользуюсь шансом и привезу ее с собой.

Рита застыла, онемевшая и потрясенная. Дела обстояли хуже, чем она предполагала, и теперь она чувствовала себя почти на краю пропасти. Что может быть хуже матери, любящей до безумия своего единственного сына? Рита была в отчаянии. Она схватила Питера за руки:

— Пьеро… дорогой… я так люблю тебя. Мысль о разлуке невыносима для меня, тем более что я еще не жена тебе. Пьеро… почему бы нам не рискнуть… может быть, ты не попадешь на самолет ни сегодня, ни завтра? Мы можем получить разрешение в течение сорока восьми часов… — Она остановилась, тяжело дыша, ее глаза лихорадочно блестели.

Питер растерянно смотрел на Риту. Это было так не похоже на его идеал! Он не мог себе представить, что она может вести себя подобным образом, без обычной деликатной сдержанности и понимания, которые были ему так необходимы. Внезапно он почувствовал боль.

— Дорогая, я тоже хочу этого, но не могу проявить неуважение к желанию моей матери. В свете того, что случилось, мы должны отложить нашу свадьбу. Тем более, что я теперь смогу привезти маму в Лондон.

Рита, сделав огромное усилие над собой, сумела подавить близкую истерику, но не сдержала слез. Они хлынули из ее глаз и засверкали на длинных ресницах.

— Ты не любишь меня… так сильно… как я тебя люблю… — задыхаясь, шептала она, отталкивая Питера.

Питер был растерян. Словно ледяной ветер ворвался в его идеалистическую любовь к Рите, остужая чувства. Но он не мог вынести ее слез и горькой боли в ее голосе.

— Дорогая, — возразил он, — это неправда. Я отложил нашу свадьбу не потому, что не люблю тебя. Это несправедливо с твоей стороны!

Рита раздраженно засмеялась:

— Предположим, я не выйду за тебя совсем, если не выйду сейчас?

Он удивленно уставился на нее.

— Ты, конечно, шутишь? — Он натянуто рассмеялся.

Рита уже жалела, что бросила ему вызов, чувствуя ошибку. Она судорожно вздохнула и спрятала лицо в ладонях.

— Да… я пошутила, — прошептала она.

Ее поведение шокировало Питера. Стремление Риты выйти за него было лестным, но все же охладило его собственный пыл. Молодого человека возмутило ее нежелание учесть мнение его матери. Питер был сильно привязан к матери. И не видел необходимости в столь стремительной женитьбе. У него были вполне разумные взгляды на будущее, и он хотел, чтобы Рита их разделяла.

Питер начал успокаивать ее, описывая, какой прекрасной будет свадьба, если на ней соберутся вся его семья и друзья Риты, и что для Глен тоже будет очень хорошо, если мама окажется с ней рядом в начале ее учебы в музыкальном колледже.

Рита слушала его, не слыша ни слова, полностью поглощенная собственными бедами. Она понимала, что пропала… что не может, из приличия, продолжать настаивать, ненавидела практичного Питера почти так же, как обожала пылкого любовника, которого еще недавно могла обвести вокруг пальца. Она вновь разразилась слезами, и Питер, целуя, стал умолять ее не расстраиваться так сильно. Вскоре он решил, что убедил ее, будто их свадьба откладывается только к лучшему.

Рита, с трудом сохраняя самообладание, сидела с ним рядом на софе, держала его руку, слушала рассказ о дальнейших планах и делала вид, что понимает Питера и полностью с ним согласна. Но он не мог понять ее беспокойства и страха.

Позднее, когда Питер обдумал все это в одиночестве, Рита казалась ему не милой и славной девушкой, которую он знал, а дикой и безрассудной женщиной, и это открытие удивило, огорчило и встревожило его. Он не мог совместить эти качества с его ребяческим идеалом. Он уходил от Риты с тяжелым сердцем, и предстоящая встреча теперь была для него не наслаждением, а тяжелой обязанностью. Питер решил избегать новых размолвок с ней, потому что вряд ли выдержит еще одну подобную дискуссию. Он хотел смеяться с Ритой, быть естественным и веселым, опьяненным жизнью, как в первые дни их бурного романа. Хотел чувствовать себя в мире с ней и с собой. Его мучило, что сейчас он совсем не уверен в будущей жене, в чем был вынужден себе признаться. В одном из театров шла веселая комедия. Питер, ничего не сказав Рите, взял билеты на дневной спектакль.

Рита, проведя ужасное утро в досаде на себя за то, что «потеряла лицо» перед женихом, решила при следующей встрече с ним быть милой и дружелюбной. Но все пошло совсем не так, как она ожидала. После ухода Питера позвонил Найджел и сказал, что ему нужно увидеть ее сразу же после ленча. Пришла телеграмма от Лимберга — он будет звонить в офис и договариваться с Найджелом о предстоящей поездке в Стокгольм.

— Я хочу прежде обговорить все с тобой, — заявил он.

Никакие аргументы не заставили его передумать. Рита не отважилась сказать, что Питер собирается уехать, боясь, что Найджел причинит еще какие-нибудь неприятности. Ей страстно хотелось провести весь день с Питером — каждое мгновение было для нее теперь драгоценным, — но она не осмелилась злить Найджела и пообещала прийти в его офис в половине третьего.

За ленчем она небрежно сообщила Питеру, что условилась о встрече со своим адвокатом и не сможет пойти с ним на спектакль. Питер с радостью предвкушал поход в театр и был разочарован.

— Я не выношу твоего адвоката, — проворчал он. — И у тебя будет масса времени, чтобы встретиться с ним, когда я уеду.

Рита ослепительно улыбнулась ему, маскируя отчаяние. Ей в голову пришла мысль, что, если когда-либо женщинам придется платить за свои грехи, первой в списке будет она.

— Возьми с собой Глен, — предложила она.

Но Питер угрюмо посмотрел на нее:

— У Глен уже назначено какое-то свидание. Нет… думаю, я приглашу Хелен. Она, по-моему, слишком много работает и совсем не развлекается. Ты не думаешь, что это прекрасная идея?

Рита пожала плечами. Сегодня ей было не до мелкой ревности.

— Как хочешь, — равнодушно ответила она, но не удержалась и добавила: — Может, тебе лучше подумать о ком-то более впечатляющем?

Питер не хотел думать ни о ком более «впечатляющем» — ему достаточно было волнений и хотелось видеть рядом с собой спокойную и общительную девушку. Он чувствовал, что получит удовольствие от общества Хелен. Извинившись, он встал из-за стола и отправился звонить Хелен.

Сначала девушка отказалась, эхом повторив слова Риты:

— Право, Питер, если Рита или Глен не могут пойти, вам лучше пригласить кого-то более впечатляющего, чем я…

— Я буду ждать вас в фойе через полчаса, — резко перебил он. — Это если вы захотите все-таки пойти…

Тишина. Затем в ее обычно холодном голосе послышались странно вибрирующие нотки:

— Я с удовольствием пойду, спасибо, Питер.

Выходя вечером из театра, Хелен мысленно спрашивала себя, кто написал эти слова: «Один момент — и ты забыла о потере…» Это про нее… Несколько абсолютно счастливых часов с Питером, когда она веселилась так, как когда-то с Кристофером. А она думала, что больше не способна на такое…

Хелен не знала, что Питер может быть таким веселым. Они вместе смеялись над шутками и приходили в восторг от игры актеров. Для Хелен это был первый комический спектакль, на котором она побывала после смерти Криса. Заботы, тревоги и скорбь, ненавистное положение служанки в доме Вейд — все было забыто. Она наслаждалась праздничной атмосферой театра, и ей было радостно слышать смех Питера, громкий и по-мальчишески искренний.

Питеру не в первый раз пришло на ум, что никогда ему не было так легко с Ритой, как с Хелен. На первый взгляд эта девушка не могла сравниться с Ритой по красоте, но она все больше и больше нравилась ему. Он с сожалением отвез ее после спектакля обратно и с некоторым смятением в душе подумал, что ему хочется, чтобы вечер продолжался и что возвращаться к женщине, на которой он собирается жениться у него нет никакого желания. Эти мысли встревожили Питера. Он так непостоянен, что мог любить одну и получать удовольствие от общества другой? — спрашивал он себя. Нет, это абсолютно не в его натуре.

По дороге к дому Риты он несколько раз ловил задумчивый взгляд серых глаз Хелен и внезапно спросил:

— Как вы себя чувствуете в последние дни, Хелен? Вам стало хоть немного легче?

Сердце девушки сильно забилось. Она была благодарна ему за доброту. Ее память вернулась к тому вечеру, когда он решительно пробил стену горя и отчаяния, которую она возвела вокруг себя. С того момента Хелен чувствовала себя намного лучше и могла спокойно думать о бедном Крисе. Она считала себя в долгу перед Питером за то, что он сделал, и сейчас, сидя рядом с ним в машине, мчавшейся сквозь темноту ноябрьского вечера, думала не столько о своей умершей любви, сколько об этом живом мужчине. Эта мысль одновременно и пугала, и очаровывала ее.

— Да, стало гораздо легче, спасибо, Питер, — ответила она.

— Это хорошо. — Он улыбнулся. — Знаете, Хелен, когда одна дверь закрывается, всегда открывается другая…

Она отвернулась, не в силах вынести взгляд, так похожий на взгляд Кристофера.

— Думаю, старая дверь все еще открыта для меня, а откроется ли другая или нет — неизвестно… — сказала она.

— Вы должны поправиться после долгой болезни, Хелен. Вы слишком одиноки и слишком отдаете себя другим людям.

Ее сердце потеплело от похвалы, скрывавшейся за этими словами. Хелен улыбнулась и покачала головой:

— Лучше все время работать, чем слишком много думать.

— Вы слишком усердно работаете, — повторил Питер. — Думаю, вы давно не были в отпуске. Если бы только я мог увезти вас с собой в Найроби! Вам бы понравился местный климат: всегда солнышко, голубое небо, хорошая погода — вот чего вам не хватает сейчас.

Сердце Хелен забилось еще сильнее. Она на мгновение закрыла глаза, мысленно наслаждаясь картиной, которую он ей нарисовал. Ей было приятно, что Питер ничего не сказал о Рите. Но тут же Хелен напомнила себе, что слова, легко сказанные, обычно не имеют значения. Он мог бы сказать это любому.

— Вам бы понравилась моя мама и мой дом, — продолжал он. — У нас замечательный дом за городом и очень красивый сад — гордость мамы. Думаю, мне предстоит тяжелая задача уговорить ее покинуть его на месяц или два. Но она хочет присутствовать на моей свадьбе, так что, надеюсь, я вернусь сюда вместе с ней.

— Я тоже надеюсь, — сказала Хелен, и в ее душе затеплилась надежда: что, если миссис Фаррингтон сразу поймет Риту?

Как будто в ответ на ее невысказанную мысль, Питер добавил:

— Говорю по секрету, Хелен, я не совсем уверен, что мама одобрит мой выбор. Вы же знаете, что собой представляют матери. — Он коротко хохотнул. — У них всегда особое мнение о девушке, на которой женится их сын. То, что Рита вдова с приемной дочерью, ей не нравится.

— Утром то же самое сказала и ваша сестра, — тихо заметила Хелен.

— Глен? Она так сказала? — Питер задумчиво вытащил сигареты и закурил, нахмурившись. Помолчав, он произнес: — Но мы справимся с этим. Рита очаровывает всех, с кем встречается.

— Да. — Хелен вновь уставилась в окно. Она думала: «Через несколько минут мы вернемся в квартиру Риты и все закончится. И у меня уже никогда не будет другого вечера с ним. Я люблю его. О боже! Я не хочу его любить, но люблю!»

А Питер продолжал:

— Приглядите за Ритой, Хелен, пока я буду отсутствовать, и постарайтесь привести в более спокойное состояние. Заставляйте пораньше ложиться спать, выгоняйте из города на свежий воздух. Она ужасно нервная в последнее время.

Хелен кивнула. Ей нечего было на это сказать. Она понимала, что Питер уже не так слеп в своей любви. Но она знала и то, что его верность так же сильна, как и его страсть, и потребуется гораздо большее, чем истерика или плохое настроение, чтобы разрушить его мнение о Рите. Если в его душе на самом деле появились сомнения, он перешагнет через них: однажды дав обещание — Рите или другой женщине, — он не нарушит его.

— Я рад, что вы с ней, — говорил Питер. — Всегда приятно знать, что вы рядом. Вы замечательный друг. И мой тоже, надеюсь, как и Риты.

Хелен бросила на него быстрый взгляд. На мгновение ее сердце устремилось к нему, но тут же она строго взяла себя в руки. Питер посмотрел на девушку. Несколько раз прекрасные глаза Хелен говорили красноречивее слов, ставили его в тупик и давали пищу для размышлений. Он вдруг поймал себя на мысли, что испытывает страстное желание схватить девушку в объятия и поцеловать. Ее нежность и печальное одиночество словно молча просили ласки и утешения. Он наклонился к ней и, устыдившись, отпрянул с неловким смехом.

— Что за прелесть вы, Хелен! — прошептал он.

Она сидела неподвижно, безмолвно, пульс учащенно бился, сердце пылало огнем. Машина замедлила ход и остановилась во дворе большого дома, где жила Рита.

— Я очень хотел бы познакомить вас с моей мамой, — сказал вдруг Питер. — И вы поможете мне позаботиться о ней, хорошо?

— С удовольствием, — ответила Хелен и внезапно осознала, как много значит для нее его присутствие. Будет пусто, когда он уедет. В нем было что-то, что принадлежит ей, и только ей одной, что никогда не будет принадлежать Рите. Она знала это, и это было одновременно и горьким и сладким. Но она должна вернуться на землю: Питер помолвлен с Ритой.

Когда они вошли в квартиру, Рита стояла у камина и курила сигарету в длинном янтарном мундштуке. Она выглядела чрезвычайно довольной собой и безумно красивой в прелестном домашнем платье из оливкового бархата с изысканными кружевами. Рыжие волосы волнами спадали по плечам.

Хелен увидела Риту, и ее сердце упало. Как может кто-то устоять перед ней? Она заметила выражение восхищения в потемневших глазах Питера.

Он быстро подошел к Рите:

— Итак, моя чарующая девочка уже дома! И так эффектна!

Рита протянула к нему руки. Не глядя на Хелен, она сказала:

— А вы двое припозднились. Хелен, приготовь нам выпить… побыстрее! Я хочу коктейль, и Питер, думаю, тоже.

Хелен вышла. Вновь она была чудовищно одинока и всем сердцем ненавидела даже мысль о том, что Питер сейчас там, в объятиях Риты… Темно-красный грешный рот требует его поцелуев… А она-то думала, что он начал различать свет… Пустые надежды!

Не в первый раз Хелен хотела, чтобы он никогда не появлялся в ее жизни, никогда не пробивал суровую броню, в которую она заключила все свои чувства. Она так любила Кристофера, но он умер. Теперь она любит Питера — но и он скоро «умрет» для нее. Нет, она не станет больше страдать! Она не должна любить Питера Фаррингтона! И с паникой в сердце, как слепой мотылек, опаливший над огнем крылья, Хелен бросилась в свою комнату и закрыла дверь. Она не понесет Рите напитки… она не должна больше сегодня видеть Питера… Питера в объятиях Риты, опять поглупевшего от любви.

Минутой позже она услышала, как ее зовет Рита. Затем голос раздался за дверью:

— Хелен, где, черт возьми, наши коктейли?

Хелен ответила еле слышно:

— Я не очень хорошо себя чувствую… простите меня.

Рита пожала плечами и отправилась на кухню за подносом, даже не побеспокоившись узнать, что случилось. Она была слишком раздражена тем, что Питер провел несколько часов в театре с Хелен. И не хотела ее присутствия в гостиной. Тем более, что скоро придет Глен. Рита желала быть наедине со своим женихом.

Их объятия были такими страстными, что Рита уже решила, будто вернула его к своим ногам. Она даже не догадывалась, что Питер крепко прижимал ее к себе только потому, что хотел забыть о своих сомнениях, позволив чувственности Риты победить.

Но Рита не заметила его состояния. Она радовалась, что справилась и с Найджелом. Сначала он был трудным. Но Рита сказала ему, что Питер возвращается по делам в Кению, и, как только он уедет, она телеграфирует ему о разрыве их помолвки. И пообещала поехать с Найджелом в Стокгольм перед Рождеством. Она так старалась ему угодить, что он пришел в благодушное настроение и, казалось, был готов поверить всему.

Но в искушенном уме Риты уже созрел план, как перехитрить Найджела. Она намеревалась устроить так, чтобы Найджел не узнал, когда возвращается Питер, и исчезнуть из его поля зрения — оставить квартиру и отправиться в деревню, в какой-нибудь тихий, маленький отель, где Найджел никогда ее не найдет. Там, а не в Лондоне она примет Питера и его мать. Пьеро постоянно говорит, как ему нравится сельская жизнь, и сожалеет о ее «искусственном» существовании. Отлично, она превратится в «деревенскую девчонку» и произведет хорошее впечатление на миссис Фаррингтон. Она научится играть в гольф. В прекрасно сшитом костюме из твида и грубых башмаках станет ходить на длительные прогулки. И вообще вести простую, деревенскую жизнь. Но придется подумать еще об одном: Хелен опасна. Она слишком много знает, и в ее глазах постоянно таится холодное обвинение. Нет, она не позволит Хелен встретиться с миссис Фаррингтон или увидеться с Питером. Она ее просто уволит, как только Питер покинет страну. А Пэтти… что ж, Пэтти придется с этим смириться.

 

Глава 10

На следующее утро Питер примчался к Рите очень рано, чтобы сказать, что улетает в полдень — ему предоставили место на ближайший рейс. Его встретила Хелен и первая узнала новость, так как Рита еще не проснулась.

— Чертовски холодное утро! — воскликнул Питер. — Вот будет здорово погреться несколько недель дома на солнышке!

— Да, это будет замечательно! — улыбнулась Хелен, но ее серые глаза остались печальными. Она привыкла видеть Питера каждый день и, хотя это причиняло ей душевную боль, была все равно счастлива и с каждым днем любила его все больше. Когда она думала о Кристофере, она думала о Питере. Она уже не могла разъединять их.

— Вы должны позаботиться о себе, как и о Рите, пока я буду отсутствовать, — сказал ей Питер. — Вы совсем осунулись и побледнели. Мы с Глен очень привыкли к вам и не хотим, чтобы вы медленно угасали.

Нежность, с которой он говорил это и рассматривал ее, была почти братской. Но Хелен зарделась, чувствуя тепло в сердце.

— Ой, кофе убежал! — воскликнула она и исчезла в кухне.

Отставив кофейник с плиты, Хелен приказала себе не быть идиоткой. Это даже хорошо, что Питер уезжает, думала она с горечью, иначе ее чувство к нему станет еще сильнее. Успокоившись, Хелен пошла в спальню Риты.

— Я говорила тебе, чтобы ты не будила меня, пока я не позвоню…

— Очень хорошо, — холодно возразила Хелен, — тогда я скажу Питеру, что вы еще спите.

Рита мгновенно села, включила прикроватную лампу, зевнула и бросила взгляд на часы, показывавшие половину девятого.

— Что, черт возьми, Питер делает здесь в это ужасное время?

— Его только что уведомили из Компании воздушных сообщений, что он может вылететь в полдень. Он пришел попрощаться.

— Какого дьявола! Что за время говорить кому-то «прощай»! Пусть подождет. Я должна принять ванну и одеться. Не может же он увидеть меня такой…

Хелен смотрела на женщину на кровати и думала, что бы сказал Питер, если бы увидел сейчас свою «чарующую девочку» с затянутыми сеткой рыжими волосами, намазанным жирным кремом лицом, неподкрашенными губами и темными кругами под глазами? «О, Питер, дорогой мой, ты дурак!»

Пока Рита принимала ванну и одевалась, Хелен накрыла стол к завтраку, сделала тонкие тосты, как любила Рита, и приготовила яичницу с беконом для Питера. Он, сидя за столом в маленькой кухне, наблюдал за девушкой, куря трубку.

— Какие мы хозяйственные! — весело сказал он, улыбаясь. — У-м-м! Пахнет великолепно! И я собираюсь все это съесть сам. Мужчины — парни эгоистичные!

— Женщины тоже могут быть эгоистичными! — Хелен было приятно готовить для него завтрак, но она не сказала об этом Питеру.

— Да? А я-то думал, что женщины совершенно неэгоистичные особы, как, например, моя мама. Она всю жизнь все отдавала нам. Мы не всегда были такими богатыми, знаете. Но у отца были ум, характер и несколько влиятельных друзей, и вот пожалуйста! Но я еще помню, как мама сама готовила на маленькой кухне нашей фермы. Наши черные парни были слишком плохими поварами, а она хотела, чтобы у ее детей было все самое лучшее. Мне тогда было всего шесть или семь лет, но я прекрасно это помню…

— Расскажите мне еще что-нибудь о себе, — с тоской попросила Хелен, прислушиваясь, не идет ли Рита. Ей было так приятно слушать о Питере, о том времени, когда он был маленьким мальчиком… Ну почему, почему Рита должна все испортить?

Питер сам отнес поднос с завтраком в столовую.

— Я буду думать о вас в Найроби. Я очень рад, что у Риты есть вы, потому что вы — еще одна неэгоистичная женщина, которую я знаю. Думаю, и Рита тоже такая, по-своему. Не могу не отдать ей должное за удочерение сиротки и ее воспитание все эти годы.

Чашка звякнула о блюдце в дрогнувшей руке Хелен. Девушка была почти благодарна, что Рита выбрала именно этот момент, чтобы появиться на сцене.

Хелен удивленно смотрела на нее. Рита играла этим утром новую роль. Она надела одно из самых простых своих платьев из серовато-голубой шерсти с приталенным лифом и длинной юбкой, а великолепные длинные волосы по-девичьи стянула сзади лентой. Легкий, нежный макияж дополнял картину. В неясном утреннем свете она выглядела моложе, чем обычно, и невероятно привлекательно.

Печально глядя на Питера огромными черными глазами, Рита сказала:

— О, Пьеро! Что за ужасный удар для меня! Я не ожидала, что ты уедешь так скоро!

Игнорируя Хелен, разливавшую по чашкам кофе, она подставила ему губы для поцелуя. Питер был очарован. Физическая привлекательность Риты всегда возбуждала его. Однако сейчас, в присутствии Хелен, ему было неловко обнимать невесту. Он быстро поцеловал ее, взял за руку и подвел к столу:

— Ничего, моя милая, я сделаю все возможное, чтобы вернуться поскорее. У меня в запасе всего час. Давай насладимся прекрасным завтраком, приготовленным Хелен. Скоро сюда придет Глен.

Рита бросила на Хелен угрюмый взгляд, но заставила себя улыбнуться:

— Разве сделать яичницу так уж тяжело? Я могла бы приготовить ее для тебя.

— Питер сам попросил меня, — резко заметила Хелен и, покраснев, быстро вышла из комнаты, чтобы налить в кувшин еще кофе. Ей было противно смотреть, как Рита в своем девичьем наряде держит за руку Питера в роли «милой малышки».

Когда она ушла, Рита со вздохом сказала:

— Хелен стала ужасно раздражительной. Не знаю, что с ней происходит? Иногда она почти груба со мной. Мне кажется, ей не нравится у меня работать, и, думаю, она действительно для этого не подходит. Она привыкла к миру искусства, а мне нужен кто-нибудь попроще и постарше, чтобы мог по-матерински за мной присматривать.

Питер, отставив чашку, удивленно уставился на нее:

— Боже правый, дорогая! Но я думал, что Хелен — идеальная находка для тебя! Она со всем прекрасно справляется и очень предана и тебе, и Пэтти.

Рита прикрыла глаза. Хвалебные слова в адрес Хелен привели ее в бешенство. Но она лишь печально улыбнулась:

— Люди не всегда такие, какими кажутся на первый взгляд, дорогой Пьеро. А ты слишком добросердечен. — Она понизила голос. — Между нами, Хелен не всегда такая приятная и обходительная. Когда здесь нет никого… — Она многозначительно замолчала.

Наступила неловкая тишина. Питер, нахмурившись, молча продолжал завтрак. От природы прямой, он не понимал, что Рита имела в виду, не хотел сомневаться в ее словах и в то же время не мог согласиться с ними, прекрасно зная Хелен.

Но он видел, что сегодняшним утром Рита была недовольна Хелен. Питер задумался. Пара замечаний, как-то вскользь сделанных его сестрой, всплыли в его памяти. Глен любила Хелен и говорила, что в последнее время раздражительной была именно Рита, а не Хелен.

В этот момент явилась Глен, как всегда в приподнятом настроении и запыхавшаяся. Она извинилась, что опоздала:

— Невозможно поймать в это время такси! Могу я попросить небольшой завтрак? — добавила она.

Рита поморщилась. Завтрак превращался в небольшую «пирушку». Она вовсе не хотела делить ни с кем внимание Питера, но была вынуждена улыбнуться и указать девушке на стул.

— Еще одну чашку, голубушка! — крикнула она Хелен. — У нас почти семейная посиделка, но, к сожалению, по печальному случаю. Жаль, что Пьеро покидает нас!

— Может, для нас это и печально, — сказала Глен, дергая брата за ухо, — но, держу пари, он сделает это с удовольствием!

— О, я рад увидеть вновь маму и наш дом, но я буду скучать без вас, — откликнулся Питер.

И это «вас» включало и Хелен, как раз входившую в это время с подносом, на котором был завтрак для Глен. Она услышала слова Питера, и на ее душе стало легче. Но тут же она поймала полный ненависти взгляд Риты. Прекрасные сияющие глаза излучали такую злобу, что девушке стало неуютно.

Время летело слишком быстро. После завтрака Хелен и Глен тактично удалились в маленькую кухню мыть посуду, оставив обрученную парочку наедине. Глен с беззаботностью своих семнадцати лет весело болтала, рассказывая Хелен, что уезжает сегодня к кузенам.

Хелен невпопад отвечала. Она очень любила девушку, но сейчас не могла думать ни о чем, кроме тех двоих, и терзалась дикой ревностью к Рите, имевшей право провести эти минуты с ним и узнать нежную страсть прощального поцелуя.

— Что случилось, Хелен, дорогая? — услышала она голос Глен. — Ты так побледнела.

— Ничего, — ответила Хелен, продолжая мыть посуду.

В это время в гостиной Рита крепко обняла Питера, как никогда прежде не делала, и слезы неподдельного горя потекли из ее глаз. Она действительно была страстно влюблена в молодого красавца, который к тому же очень многое мог предложить ей, и ужасалась при мысли о будущем суровом испытании. Она должна сбежать от Найджела и при этом сохранить любовь и доверие Питера.

Питер нежно держал Риту в объятиях и покрывал поцелуями ее благоухающие волосы. Искренняя печаль Риты не могла не тронуть его. Он ласково утешал ее и обещал вернуться сразу же после Рождества. Тогда они и поженятся. Но, чувствуя страсть ее поцелуев, в глубине души Питер уже знал, что его первое искреннее обожание, первая страсть, которую «чарующая девочка» вызвала в нем в Париже, стали остывать. И это тревожило его. Почему умер в нем чистый и беззаботный восторг? Ведь они даже не женаты, а его ухаживание было коротким и бурным? Возможно, слишком коротким и бурным? Он понимал, что пылкая страсть между мужчиной и женщиной не может быть постоянной, что первые восторженные чувства постепенно утихают, сменяясь более спокойными и ровными. Но ведь не сейчас же, конечно, не сейчас! Питер был полон растерянности, но пытался уверить себя, что все образуется, когда он вернется, и он после разлуки будет влюблен еще больше. Кроме того, Рита недавно перенесла тяжелую операцию и еще не совсем оправилась. Этим и объясняются ее напряжение и капризы!

— Скажи, что ты все еще любишь меня так же сильно, как прежде! — Рита умоляюще смотрела на него.

— Конечно, милая, люблю, — ответил Питер, пряча лицо в ее волосах и ненавидя себя за презренное, по его мнению, непостоянство. Каждый раз, как он видел эту прелестную женщину, она казалась все сильнее влюбленной в него. Должно быть, он просто грязное животное, не умеющее любить по-настоящему. Так, как Рита того достойна.

Но за последним лихорадочным поцелуем и очередным нелепым обещанием вновь вернулись сомнения, и Питер облегченно вздохнул, когда в комнату вошли Глен и Хелен, чтобы попрощаться с ним.

Рита отправилась к себе за пальто и шляпой, собираясь поехать с Питером в аэропорт. Питер протянул руку Хелен, и на мгновение ее холодные пальцы легли в его ладонь.

— До свидания, моя дорогая, — сказал он, — присмотрите за собой, как и за всеми остальными.

— Я присмотрю, Питер, не беспокойтесь.

Питер заметил, как она бледна, но ее губы улыбались ему, а глаза были полны нежности и невысказанной острой тоски, поразившей его в самое сердце еще в тот первый раз, когда она открыла ему дверь и вскрикнула, уверенная, что видит привидение. Он импульсивно сжал ее руку, и Хелен невольно поморщилась от боли. И опять у Питера возникло сумасшедшее желание схватить девушку в объятия.

— Мне пора, — резко сказал он. — Увидимся, когда я вернусь.

Он повернулся и вышел в сопровождении Гленис. Вскоре они все трое покинули квартиру. Хелен осталась наедине со своим смятением и путаницей мыслей и чувств. Почему он так на нее смотрел? Почему так сжал руку? Безумие думать, что в этом есть что-то. Хелен ощущала слабость, ей казалось, будто огромная волна захлестнула ее и вынесла на чужой пустынный берег.

— Питер! — вслух произнесла она. — Питер, возвращайся ко мне, ко мне, а не к ней. О, Питер, это слишком для меня! Питер, мой дорогой, любимый мой!

Зазвонил телефон, возвращая ей самообладание. Хелен подняла трубку. И мгновенно узнала этот голос, звонил Найджел Кресланд. Он, конечно, хотел поговорить с Ритой. Хелен, как обычно, сухо ответила, что ее нет дома.

— Как всегда, — заметил он саркастическим тоном. — Ладно, передайте ей, что я жду ее на ленч в «Каприсе» в час дня.

— Сомневаюсь, что это возможно, — возразила Хелен, — она не успеет вернуться из аэропорта к этому времени.

— Какого черта она там делает?

— Провожает мистера Фаррингтона.

— Ну, это не разобьет моего сердца! — рассмеялся Найджел. — В таком случае скажите ей, что я перезвоню.

Хелен положила трубку. «Отвратительно. Как только Питер повернулся спиной, сразу же возник Найджел. Но Рита не позволит ему приходить сюда. Хотя он вполне может заставить ее. В его власти погубить ее. Ну и пусть! Пусть они погубят друг друга, но только не Питера!»

Вернулась Гленис. Она попрощалась с братом в билетной кассе.

— Питер беспокоится, как я одна доберусь до Девоншира, но я сказала, что ты меня проводишь на вокзал, — объявила она Хелен.

— Да, конечно, — кивнула Хелен.

— Бедный старина Пьеро! — вздохнула Глен. — Он совсем на себя не похож: какой-то обеспокоенный и раздраженный. Мне кажется, он хотел бы взбодриться, но Рита висит на его руке, такая сентиментальная и жалкая…

Хелен криво усмехнулась:

— Но без сомнения, она сама пленительность!

Глен скорчила рожицу:

— Вся ее прелесть преувеличенная! Она меня раздражает. Не побоюсь сказать тебе, Хелен, дорогая, что я сыта по горло разговорами о женитьбе на ней Пьеро. Я думала, что она необыкновенная, когда впервые ее увидела, но теперь — нет. Иногда мне кажется, что Питер тоже так думает, только он слишком верный. Он лучше умрет, чем признается в этом.

Сердце Хелен забилось быстрее. Она смущенно отвернулась под ясным взглядом девушки.

— Тут ты ничего не сможешь поделать, — сказала она тихо.

— Хелен, я люблю Пьеро. Он мой единственный брат, он просто удивительный человек. И я не хочу, чтобы он женился на Рите. По-моему, он уже устал от ее эффектности и этого напускного очарования. Она действительно не его тип. Просто она подхватила его в Париже. Почему он не подождал немного и не встретил тебя? Ты ведь тоже его любишь, правда, Хелен? Я тебя и раньше спрашивала об этом, но тогда ты мне не ответила. Теперь я спрашиваю тебя опять. Скажи мне, Хелен, пожалуйста!

Сестра Питера была откровенной и наивной одновременно. Хелен залилась краской и воскликнула:

— О, Глен, успокойся, ты просто ужасный ребенок!

— Нет, ты его любишь! — настаивала та. — Мне ты можешь сказать. Я не выдам тайну. Я ужасно люблю Пьеро и предпочла бы иметь тебя своей сестрой.

Хелен было все труднее и труднее контролировать себя, тем более что Глен смотрела на нее глазами Питера, отбросив, как делал и он, кудрявые каштановые волосы со лба. И вдруг она разразилась слезами.

Глен обняла ее, пытаясь утешить.

— Милая, дорогая Хелен, не плачь. И не беспокойся, что я все знаю. Клянусь, что я ничего ему не скажу. Но я бы с удовольствием это сделала! — добавила она с ребяческим пылом.

— Ты никогда не сделаешь этого! — отчаянно воскликнула Хелен.

 

Глава 11

За следующую неделю Хелен поняла, что она в немилости. Хотя ничего не было сказано, в отношении к ней Риты произошли перемены. Они уже далеко не были дружескими. Рита больше не болтала с ней о делах, стала скрытной и обращалась с Хелен как с гувернанткой, а не с доверенным лицом. Она избегала упоминать о Питере и говорила с ней только о Пэтти и о домашних делах.

К счастью для Хелен, сестра Питера писала ей из Девоншира, сдержав свое обещание. Написав по обязанности будущей жене брата несколько строчек, Хелен Гленис адресовала целое сочинение на нескольких листах. Хелен подумала с нежностью, что Глен — это повзрослевшая копия Пэтти. Ее горячее послание немного утешило ее. От Глен она и узнала новости: Питер долетел благополучно, с мамой все в порядке, но дело очень трудное. Судебный иск будет слушаться перед Рождеством, но у Питера не будет шанса вернуться в Англию до конца следующего месяца, поскольку у дяди накопилось много дел для него.

Одна строчка особенно запала в душу Хелен: «Питер спрашивал меня о тебе и просил передать тебе его любовь». Интересно, что тогда он писал Рите? Но об этом она не узнает никогда.

Хелен не понимала, что происходит, но Найджел Кресланд вновь стая ежедневно появляться в доме, а Рита пребывала в особенно дурном настроении. В один из холодных декабрьских дней, когда Лондон кажется завернутым в саван темноты даже утром, Рита позвала девушку. Хелен отложила стирку, вытерла руки и, вздохнув, подумала, что до Рождества осталась всего неделя. Скоро, послезавтра уже, она поедет в Бексхилл за Пэтти. Какое облегчение и удовольствие! Пэтти написала ей, как страстно она ждет каникул, чтобы быть с мамой и дорогой Хелен.

Она вошла в гостиную. Рита сидела за секретером и что-то быстро писала. Бросив на Хелен равнодушный взгляд, она опять уставилась в свой блокнот.

— Проходи, садись, — сказала она. — Мне нужно сказать тебе несколько слов.

Сердце Хелен сжалось.

— Что-то случилось?

Рита избегала смотреть на нее. Она знала, что тому, что собирается сделать, оправдания нет. Но, как обычно, пыталась найти его, чтобы снять с себя бремя вины.

— Ты хорошо работала у меня, Хелен, и я не могу сказать ничего плохого о тебе. Ты была очень добра к Пэтти. Но боюсь, обстоятельства складываются так, что я не смогу больше держать тебя. Я вынуждена просить тебя уйти завтра же. Естественно, я дам тебе прекрасные рекомендации.

Хелен стояла спокойно, но ее сердце часто билось, а лицо то бледнело, то вновь краснело. Этого она не ожидала! Удар поразил ее так сильно, что она какое-то время не могла осознать, что это означает для нее.

— Вы хотите, чтобы я ушла? — переспросила она, задыхаясь. — Но почему?

Рита ответила не глядя на нее — она никогда не выносила презрительного взгляда этих спокойных серых глаз:

— Я уже сказала, что это не твоя вина. Ты ничего плохого не сделала, кроме, возможно, того, что сильно баловала Пэтти… — Рита не удержалась от этой насмешки. Она всегда ревновала Хелен к дочери.

— Но я ее вовсе не баловала, — возмущенно возразила Хелен. — Я только дала ей любовь и внимание, которых она была лишена…

— Может быть, — оборвала Рита. — Каждый имеет право на свое мнение. Но я не думаю, что Пэтти в эти каникулы будет нуждаться в чьем-то присмотре. Я забираю ее с собой.

Хелен была так ошеломлена, что не могла сосредоточиться. Рита же злорадно думала, что наконец сумела вывести девушку из душевного равновесия.

— Завтра я уезжаю, — продолжила она. — Вот почему я попросила тебя перестирать и погладить для меня вещи. Я начинаю собираться — я сдала квартиру.

— Сдали квартиру? — эхом повторила Хелен.

— Да. И тебе нет необходимости ехать за Пэтти послезавтра: я договорилась с мисс Понтинг, что она отправит девочку на поезде, а там машина довезет ее прямо до отеля, в котором мы остановимся. — Она холодно улыбнулась. — Знаю, ты считаешь, что я не способна присматривать за собственным ребенком. Но я так не считаю. И уверена, что Пэтти с удовольствием поменяет жизнь в Лондоне на деревенскую. Боюсь, — добавила она, — мне придется попросить тебя утром уйти. Естественно, я заплачу тебе жалованье за весь месяц.

Эти слова задели гордость Хелен.

— Нет, спасибо. Мне не нужны деньги, которые я не заработала.

Рита звонко рассмеялась:

— Милая моя, не будь идиоткой. По крайней мере, у тебя будет на что жить, пока ты не найдешь другую работу.

Хелен начала понимать, в какой ситуации оказалась. С тех пор как умер дядя Джордж, у нее больше не было дома. Она даже не могла пойти к тете Мэри, делившей маленькую квартирку со старинной подругой. И перед ней стояла реальная проблема — куда идти? Конечно, всегда можно найти подобную работу, но Хелен совсем не привлекала мысль оставаться чьей-то прислугой. У нее не было времени даже на живопись. Да и взялась она за это только из-за Пэтти!

Пэтти! Для девочки это будет горьким разочарованием. И даже если Рита заберет ее в деревню, Хелен не верила, что она собирается посвящать ребенку все свое время. А если еще и Найджел будет рядом, жизнь Пэтти вновь станет кошмаром.

— Я хотела бы остаться с Пэтти на Рождество, — сказала она.

— Очень мило, но об этом не может быть и речи, — возразила Рита.

Хелен пристально смотрела на Риту. Она намерена разлучить их?

— Но вы позволите мне приехать повидать ее? Или взять с собой в город на детское представление?

Рита встала. Подойдя к столику, она достала из пластиковой коробки сигарету и закурила. Она давно решила, что общение ее дочери с этой девушкой нужно прекратить. Она хотела их полного разрыва. И по многим причинам собиралась завтра навсегда расстаться с Хелен Шоу. Она в трудной ситуации, ей придется рисковать, но Рита верила в удачу.

За последние недели, что отсутствовал Питер, Рите пришлось столкнуться лицом к лицу с неприятностями и, самое главное, с опасностью в лице Найджела Кресланда. Она часто виделась с ним и сумела обмануть шармом и приветливостью. И кроме всего прочего, заверила его, что уже написала в Кению и предупредила Питера, будто не намерена выходить за него замуж.

В то же время через агента в Вест-Энде она сдала за приличную сумму свою квартиру. Этот агент вел все ее дела и был единственным человеком в Лондоне, кто знал, куда она направляется. Она проинструктировала его, что по личным причинам ее адрес должен храниться в тайне. Никакой корреспонденции ей пересылать не нужно, только письма из Кении, пока Питер не узнает ее новый адрес — она уже телеграфировала ему.

Она заказала для себя и Пэтти комнаты в частном пансионе в далекой деревушке Вест-Мейлинг после того, как съездила туда, прочитав рекламу местечка под названием «Старая мельница». Это оказался старый и красивый дом рядом с заброшенной мельницей, возвышавшейся над речным водопадом. Сама деревня была совсем крошечной, отдаленной от станции, но располагалась поблизости от поля для гольфа. Пансион был недавно открыт для обслуживания игроков в гольф, а именно этой игре Рита и хотела научиться, чтобы доставить удовольствие Питеру и произвести впечатление на миссис Фаррингтон.

Конечно, жизнь в такой деревне будет ужасно скучной, но Рита надеялась, что это доставит удовольствие Пэтти. И Найджел вряд ли будет искать ее в такой глуши. Она умрет для всего мира и воскреснет только перед свадьбой с Питером.

Но Гленис она была вынуждена сообщить свой адрес, предупредив, чтобы та никому его не давала: Рита нуждается в полном покое и отдыхе по причине слабого здоровья.

Главным ее беспокойством было как можно быстрее вернуть Питера и заставить сдержать обещание немедленно жениться. Если бы только он не привез с собой мамашу! Но надежды, что миссис Фаррингтон не приедет, не было. Питер уже сообщил, что она согласилась лететь с ним в Англию. Слава богу, что Питер определил дату возвращения. Деньги и влияние обеспечили ему места на самолет на последнюю неделю января.

Больше медлить с добровольной «ссылкой» в Вест-Мейлинг было нельзя. Рита боялась, как бы Питеру не предложили билеты на ближайший рейс и он не застал бы ее врасплох в Лондоне… с Найджелом.

Риту очень беспокоило отношение к ней Питера. Он писал нежные письма, но не так часто, как ей хотелось бы. Ее мучило подозрение, что он уже не так безумно влюблен в нее, как прежде. Сама она посылала по два письма в день, заверяя Питера в своей любви и преданности.

Рита не сообщила Питеру о решении уволить Хелен. И, зная, как Хелен нравится ему, уже придумала, как напишет об этом: «Я хочу, чтобы ты знал, потому что чувствую, как тебя это беспокоит: я в трудном положении, Пьеро, дорогой. Все эти налоги, счета… Кроме того, я вынуждена с моими скудными средствами содержать приемную дочь… В общем, мне пришлось оставить свою квартиру и переехать в дешевый маленький частный пансион в деревне и отпустить Хелен. Я не могу позволить себе платить ей такое жалованье. Я спросила ее, не согласится ли она на меньшую сумму, но Хелен не согласилась. Это был удар для меня, поскольку я думала, что она любит меня и Пэтти и поможет мне в тяжелое время, но не тут-то было!» Да, такое письмо выставит Хелен не в лучшем свете, а сама она вызовет жалость и рыцарские чувства в Питере, так что он, будучи таким богатым, несомненно, посчитает долгом жениться на ней и взять все заботы на себя.

Внезапно голос Хелен прервал лихорадочные планы Риты:

— Так вы позволите мне увидеться с Пэтти или нет?

Рита улыбнулась:

— Уверена, что ты поймешь, когда я отвечу «нет», ради Пэтти. Она слишком привязалась к тебе, и будет лучше, если ты совсем уйдешь из ее жизни.

— Но я не понимаю… — горячо начала Хелен, но Рита перебила ее:

— Пожалуйста, не проси объяснений! Это мое дело.

— Хорошо, — ответила Хелен холодно.

— Я уезжаю завтра утром, в десять, отдав ключи агенту, который придет сюда. Не трудись делать еще что-то для меня сегодня — тебе нужно упаковать свои вещи. И я настаиваю, чтобы ты взяла деньги за полный месяц и рекомендации от меня.

Молчание. Хелен чувствовала тошноту и испуг. Увольнение было для нее шоком — после всей ее преданности и терпеливости (Хелен, хотя и не любила Риту, всегда выполняла ее желания). Но главное — Пэтти! Какую боль это причинит бедной девочке! Рита никогда не поймет дочь — Хелен это знала. А еще был… Питер. Словно ледяным ветром пронзило Хелен понимание того, что она уже никогда не увидит его. Он уйдет из ее жизни так же внезапно, как и пришел, так похожий на ее Кристофера, заполнивший ее ум и сердце, так много теперь значивший для нее. Слишком много!

 

Глава 12

Неделю спустя Хелен сидела в маленькой квартирке на Эрлз-Корт и читала письмо, только что доставленное почтальоном. Это был единственный адрес, который отныне она могла дать кому-то. После внезапного и безжалостного увольнения она была вынуждена принять гостеприимство двух любящих ее старых леди, хотя их жилище было совсем крохотным.

Хелен оказалась для них палочкой-выручалочкой, так как Эмили, преданная и надежная опора, слегла с приступом радикулита. Как говорят, «не было бы счастья, да несчастье помогло». И теперь Хелен убирала квартиру и готовила еду для старушек.

Конечно, ей было не очень удобно в маленькой гостиной, забитой бережно хранимыми предметами, служившими семьям обеих леди многие годы. Картины, книги, китайский фарфор и другие антикварные вещи… Хелен печально думала, что спит в музее.

Письмо было от сестры Питера. Глен писала, что все еще в Девоншире и удивление по поводу увольнения Хелен сопровождала крепкими, негодующими выражениями в адрес Риты: «Думаю, это просто отвратительно — вот так вышвырнуть тебя как раз перед Рождеством, тем более что я знаю, что ты планировала для Пэтти на праздники. Я не могу понять Риту, но, впрочем, я ее никогда не понимала. И теперь я люблю ее еще меньше, чем прежде, узнав, что она сделала с тобой. Ты всегда слишком хорошо относилась к ней. Уверена, что и Пьеро будет неприятно поражен. Даже если Рита находится в затруднительном положении, не было нужды экономить на тебе…»

В конце письма Глен сообщала новости о Питере. Он собирается вернуться раньше, чем рассчитывал, и обязательно привезет с собой их маму. «Мама хочет познакомиться с тобой, не важно, понравится это Рите или нет. Я привезу ее к тебе, потому что ты мой друг и друг Пьеро…» Эта фраза утешила Хелен и подняла настроение. Какая же Глен славная… как и ее брат!

Хелен не могла вынести даже мысли, что никогда больше не увидит Питера. Но она часто спрашивала себя: что за польза в том, что она его увидит? Если он собирается жениться на Рите, та не захочет, чтобы он встречался с Хелен. А ей не найти радости, глядя на эту губительную для него женитьбу.

О Рите Хелен ничего не слышала с тех пор, как уехала тем ранним утром, когда Рита закрыла квартиру и отправилась в свое новое убежище, ясно дав понять, что не хочет больше видеть бывшую служанку.

Хелен быстро написала ответ Глен о своей жизни со старыми леди и желании потом подыскать работу с детьми в школе. Потом надела пальто и шляпу и отправилась за покупками. Она была рада, что Рита все-таки заставила ее взять деньги за целый месяц — они очень пригодились ей сейчас.

На пороге дома пронизывающий ветер заставил Хелен поежиться. Прекрасный белый снег, выпавший два дня назад, растаял, и тротуары были скользкими и грязными. Хелен решительно застегнула пальто на все пуговицы и с тревогой подумала о своих «двух старых дорогушах», как она называла старушек. Тетя Мэри была особенно склонна к бронхитам в такую погоду.

Пока Хелен стояла у подъезда, к дому подъехало такси, и из него вышел элегантно одетый мужчина, в котором Хелен с удивлением узнала Найджела Кресланда.

— Ну и ну! — сказал он. — Именно вы-то мне и нужны!

— Не понимаю, почему вы хотели меня видеть?

Найджел снял шляпу.

— Мы могли бы где-нибудь поговорить?

— Боюсь, что мне некуда вас пригласить, мистер Кресланд.

Он посмотрел на нее и усмехнулся:

— Вы куда-то собирались? Я могу вас подвезти.

— Нет, спасибо.

— Не бойтесь, моя дорогая Хелен, я не съем вас.

— А я и не боюсь, — сухо ответила девушка. — Я просто не хочу принимать от вас никаких одолжений, мистер Кресланд.

Он пробормотал что-то неразборчивое и рассмеялся:

— Вижу, мне придется сбрить усы и сменить тактику. Кажется, я совсем разучился общаться с женщинами. Я привык думать, что нравлюсь им.

Хелен бросила на него подозрительный взгляд:

— Что вы хотите? Полагаю, адрес Риты?

— Да, — резко ответил он. — Но какого дьявола мы должны стоять здесь, на этом проклятом ветру?

Хелен пожала плечами:

— Хорошо. Я иду в магазин, и вы можете меня подвезти, если хотите.

Он молча открыл для нее дверцу такси, потом сел сам и, когда оно тронулось, сказал:

— Только не порите чушь! Где Рита?

— Мне безразлично, поверите вы мне или нет, но я не знаю, где Рита, — ответила Хелен, глядя на него серыми спокойными глазами.

Найджел стал угрожать ей, но она прервала его:

— Я сказала вам — не знаю. Рита неожиданно уволила меня и попросила больше не общаться с девочкой.

— Почему?

— Думаю, вы и сами это понимаете: я знаю столько же о ней, сколько и вы, ну, возможно, немного меньше. Она сказала, что уезжает и никому не оставляет адреса.

Найджел откинулся на спинку сиденья. Он все понял, услышав это. Он верил Хелен и был взбешен. Вернувшись из Парижа, где провернул удачную сделку, Найджел был в превосходном настроении и даже купил Рите кольцо, о котором она мечтала. Он был абсолютно уверен, что получил ее назад. Она дала ему слово, что порвет с молодым Фаррингтоном. Новость, что ее квартира сдана в аренду, стала для него шоком. Снявшие ее отставной офицер индийской армии и его жена ничего не смогли сказать ему, кроме того, что сняли квартиру через агента на неопределенный срок, и ни они, ни портье не знали нового адреса Риты. Найджел в ярости бросился в агентство. Там, конечно, знали ее адрес, но решительно отказали ему, заявив, что их клиентка, миссис Вейд, выразила желание сохранить свой адрес в тайне, так как по состоянию здоровья нуждается в полном отдыхе.

Найджел понимал, что это неправда, но все усилия выманить адрес у агента потерпели неудачу. В офисе его ждала записка от Риты, сообщавшей, что хочет порвать и с ним, и с Питером Фаррингтоном, остаться вдовой и посвятить всю жизнь ребенку. Рита умоляла его не искать ее — она не передумает — и говорила, что он может распространять о ней любые истории, какие захочет, — это ее больше не заботит. Она покончила с мужчинами.

Если бы Найджел не был в ярости, он просто посмеялся бы над этим письмом. Он прекрасно знал свою Риту. Сначала у него возникла мысль послать по ее следу детектива. Но он передумал. Стоит ли Рита таких усилий? Да, она красива и пленительна, но вероломна, как змея. Она дважды подводила его, забирая все и ничего не отдавая взамен. Найджел осознал, что не особенно озабочен тем, что она делает, и убедил себя, что не станет возражать даже против ее брака с молодым Фаррингтоном. С него довольно. И все же он не мог выкинуть Риту из головы. Он говорил себе, что это ад — быть в нее влюбленным, что она проникает, как коварный яд, в кровь мужчины, лишая рассудка, но не мог забыть ее пьянящего очарования, ее нежности и податливости в его руках, ее озорного, искрящегося остроумия, когда она бывала в хорошем настроении… ее жест, когда она отбрасывала назад пламенеющие волосы… ослепительно сияющую кожу на фоне черного бархата… умение понимать настроение мужчины и его желания. И ему вновь страстно захотелось ее. Найджел все еще безумно ревновал Риту к молодому Фаррингтону, которого она предпочла ему, и хотел расквитаться с ней за то, что она сбежала.

Чепухе насчет «посвятить жизнь Пэтти» он ни на один миг не поверил и сказал об этом Хелен.

— Хотел бы я знать, где она и что делает, — пробормотал он.

— Боюсь, что ничем не могу помочь, — ответила Хелен.

— А почему она расторгла свою помолвку с юным героем из Кении?

Хелен выпрямилась и удивленно уставилась на Найджела:

— Она… нет… насколько я знаю…

— Но он уехал в Найроби?

— Да.

— Да, — эхом повторил Найджел, — я проверял через их лондонский филиал. Я думал, это потому, что между ними все кончено.

Хелен хранила осторожное молчание. Она подозревала, что Рита плела новые интриги, и не хотела вмешиваться. Все было и так слишком отвратительно.

Найджел забросал ее вопросами о помолвке, но она оборвала его:

— Я больше ничего не знаю. Будьте добры, высадите меня здесь и позвольте заняться своими делами.

Он понял, что от нее больше ничего не добьется, и остановил такси. Наблюдая за стройной, грациозной фигуркой Хелен, он на мгновение подумал, что в этой спокойной маленькой мисс Шоу что-то есть и было бы интересно попытаться пробиться через ее надменность и сдержанность. Но сейчас у него были другие дела, и в первую очередь — Рита. Вспомнив о ней, Найджел мысленно выругался. Если она не расторгла помолвку с Фаррингтоном, значит, затеяла новую игру. Он дорого бы дал, чтобы узнать какую. И ему доставило бы злобное удовольствие помешать ей сделать так, как она хочет.

Через неделю он случайно вновь оказался на Найтсбридж и решил войти в знакомый дом. В холле он увидел только мальчика-лифтера. Поинтересовавшись, где старший портье, Найджел узнал, что тот отправился искать такси для одного из жильцов.

— Послушай, — сказал ему Найджел, — думаю, ты не против заработать полкроны за то, что скажешь мне, куда уехала миссис Вейд.

Мальчишка усмехнулся:

— Я предпочел бы целую крону, но я не знаю адреса этой леди.

— Ничего не слышал о ней?

— Знаю, что она жила в пятьдесят второй квартире — ей иногда приходят письма. Мистер Джексон, старший портье, отдает их ее агенту.

Найджел взглянул на кипу корреспонденции, лежавшую на столе портье, и спросил:

— Вероятно, здесь есть одно и для миссис Вейд?

— Да, — простодушно ответил мальчик, — есть, с иностранной маркой.

— Дай посмотреть.

Мальчик протянул ему тонкий конверт. Сердце Найджела глухо забилось — это было письмо из Найроби, адресованное Рите и надписанное мужским почерком. Нет сомнений — от Питера Фаррингтона. Видимо, он послал его до того, как узнал, что у Риты новый адрес. Найджел огляделся. Портье еще не вернулся.

— Значит, все письма для миссис Вейд отправляют ее агенту?

— Да, сэр.

— Отлично. Я сейчас еду туда и могу захватить письмо.

Мальчик с сомнением взглянул на него и заявил, что ему приказано быть очень осторожным и никому не отдавать писем, адресованных жильцам.

Найджел достал десять шиллингов:

— Это лучше, чем полкроны, верно?

— Еще бы! — Глаза мальчика заблестели.

Найджел убрал конверт в карман:

— Это только между нами, сынок. Необязательно говорить об этом мистеру Джексону, и неприятностей ни у кого не будет.

Найджел без зазрений совести открыл конверт и взглянул на письмо. Подпись «Пьеро». Первые несколько строк не оставляли никаких сомнений, что парень все еще собирался жениться на ней. И Найджел теперь с уверенностью знал, что Рита ему солгала — она не расторгала помолвки с ним. Письмо в основном содержало типичную для влюбленного мужчины ерунду. Питер писал, как скучает по Рите и с нетерпением ждет возвращения. Но следующий абзац заставил Найджела вздрогнуть, и он даже несколько раз перечитал его — таким огромным было его удивление и недоумение. В нем упоминалось о Пэтти. «Когда бы я ни думал о твоей маленькой приемной дочке, я всегда вспоминаю, как благородно и замечательно ты поступила, приютив и отдав свою любовь этой малышке. Могу заверить тебя: она не узнает от меня, что ты ей не мать, и никогда не будет страдать от недостатка любви в моем доме».

Найджел прочел эти строчки вслух, все еще сомневаясь, что они не приснились ему и Питер на самом деле написал их, затем уставился в окно такси и присвистнул. Так! Этому может быть только одно объяснение: Питеру сказали, что Пэтти — приемная дочь. Приемная! Найджел был потрясен. Его вдруг осенило, почему Рита сделала это — она не хотела, чтобы молодой Фаррингтон знал, сколько ей лет. Губы Найджела скривились. Он сложил письмо Питера и убрал в карман. Боже правый! Даже его шокировало то, что мать отказалась от собственного ребенка только затем, чтобы сохранить иллюзию молодости. Рита оказалась еще хуже, чем он думал. Какая удача заполучить это письмо!

Пэтти — приемный ребенок! Найджел хрипло рассмеялся. Он ничего не испытывал больше к Рите — только желание наказать ее и помешать исполнению ее прихотей. Рано или поздно он ее найдет. Он заставит ее заплатить за всю ложь. А что касается этого молодого идиота из Кении… Если он думает, что вернется и женится на своей красивой, «благородной» Рите, удочерившей ребенка, — ему не повезло.

 

Глава 13

Ясным, холодным январским днем Пэтти Вейд устало брела через поле от «Старой мельницы» к соседней деревне, жалея, что у нее нет ни подруги, ни собаки. Когда она подумала о собаке, из ее глаз хлынули слезы. В первую неделю жизни в «Старой мельнице» все казалось прекрасным: мама была веселой, сельская жизнь обещала приключения. Но как-то на дороге она нашла дворняжку, голодную и измученную. Матери не было дома, и Пэтти привела собаку в свою комнату, накормила и устроила ей место в уголке. Она тут же назвала нового любимца Саймоном, с радостью играла с ним и любовалась обожающими золотистыми глазами. Потом вернулась мать, и за какие-то полчаса все было решено. Мать, поддержанная мистером Ковли — хозяином пансиона, заявила, что ни при каких условиях собаке не место в недавно отремонтированном доме. Пэтти, заливаясь горькими слезами, умоляла разрешить ей держать собаку во дворе, но все было напрасно. Саймона увели. Как сказала Рита, его забрали в ветеринарную лечебницу и «милосердно усыпили».

По мнению Пэтти, они поступили совсем не милосердно с ее дорогим, так забавно вилявшим хвостом милым Саймоном. Это была жестокая и ненужная смерть. И с тех пор девочка смотрела на мать и на мистера Ковли как на убийц. Они убили Саймона! Пэтти рыдала два дня и две ночи. Рита каждый раз, когда видела ее опухшие красные глаза, бранила дочь, называя идиоткой и неблагодарной дрянью.

Со временем страдания Пэтти утихли, но она не забыла об отсутствии сострадания и понимания у своей матери. Она решила, что теперь будет ненавидеть всех взрослых или, по крайней мере, тех, кто ею распоряжается. Она верила, что Хелен поняла бы ее. Хелен нашла бы Саймону приют в деревне, где Пэтти могла бы видеться с ним.

Девочка постоянно тосковала по Хелен. Когда мать сказала ей, что Хелен уехала и больше не вернется, это стало для нее горьким потрясением.

— Тебе не нужна гувернантка, — заявила ей Рита. — У тебя есть я, дорогая. Я полностью посвящаю себя тебе.

Но Рита не понимала натуру дочери и не могла посвятить себя ей так, как единственно было необходимо и как это делала Хелен с самого начала — от всего сердца. Пэтти думала, что ее мать красивая, но редко бывает великодушной и что они с ней никогда не будут такими друзьями, какими они были с Хелен. Она хандрила, и это приводило Риту в бешенство. Вскоре ее благое намерение полностью посвятить себя ребенку испарилось без следа, и Рита начала играть в гольф в обществе привлекательного профессионала из гольф-клуба, ставшего ее тренером.

Пэтти вновь была несчастна и больше не испытывала любви к своей матери. Девочка писала Хелен каждый день пылкие письма и мучилась от того, что та ей не отвечает, не зная, что Рита сжигала все эти письма. В каждом письме она просила Хелен приехать, жаловалась на свое одиночество, на непонимание и нелюбовь матери. Ответа все не было, и Пэтти терзала невыносимая мысль, что Хелен ее бросила. Она не понимала почему. И почему так сильно изменилась мать с тех пор, как умер отец, и еще больше после отъезда дяди Питера. Пэтти он нравился, и она надеялась, что он вернется.

Этим днем Пэтти чувствовала себя особенно несчастной. После завтрака мать устроила ей нагоняй из-за того, что девочка хотела послать Хелен телеграмму.

— Прекрати всю эту чепуху насчет Хелен! — отрезала она. — Она оставила нас и больше не вернется.

— Я хочу, чтобы она вернулась! — упрямо повторила Пэтти.

И тогда Рита вышла из себя, шлепнула ее и быстро вышла из комнаты. Униженная шлепком и убитая горем, Пэтти в наказание была приговорена обедать и провести остаток дня в одиночестве.

Тяфканье собаки отвлекло девочку от горьких мыслей. Она огляделась и заметила золотисто-коричневого щенка, бежавшего к ней от живой изгороди, окружавшей поле. Заплаканное лицо Пэтти просияло. Она опустилась на землю и протянула к собаке руки. Красный язычок облизал ей щеки, и теплое тельце прижалось к коленям. Он так напомнил ей о Саймоне, что Пэтти опять залилась слезами.

Из-за изгороди вышла высокая седовласая женщина с аристократическим лицом, одетая в твидовое пальто и фетровую шляпу. Увидев маленькую девочку в школьном пальто и берете, обнимавшую щенка, она, улыбаясь, подошла к ней. Пэтти подняла на нее заплаканное лицо.

— О, дорогая, что такое? — встревожилась леди. — Что случилось? Эта непослушная Линда не укусила тебя, нет? У нее такие острые зубки.

Пэтти встала, сморгнула слезы и улыбнулась женщине.

— Нет, что вы, — горячо заверила она. — Она такая славная! Я ее обожаю!

Леди доброжелательно улыбнулась Пэтти, и девочка сразу же успокоилась. Они представились друг другу. Хозяйка Линды сказала, что ее зовут леди Пилгрим и что она живет в Пэткомбе. Линда — ее щенок. Дома остались еще две собаки — отец и мать Линды, но они оба старые и толстые и не захотели гулять сегодня.

За несколько минут высокая леди и маленькая девочка стали отличными друзьями и вместе отправились к Вест-Мейлингу. Пэтти была в восторге от Линды, от ее тяфканья и прыжков, и ее слезы высохли, как по волшебству. Она совсем повеселела, когда леди заявила, что знает мистера Ковли много лет и хочет зайти к нему на чашку чая.

— О, как замечательно, что вы с Линдой выпьете со мной чаю! — воскликнула Пэтти.

— А где твоя мама, дорогая?

Тень, причину которой леди не смогла понять, упала на веснушчатое личико девочки. Она объяснила, что мама играет в гольф, а когда леди спросила, нет ли у нее друзей, доверительно рассказала о Хелен.

Леди Пилгрим остановилась:

— Хелен? Как ты сказала ее фамилия?

— Хелен Шоу. Она такая милая, и я очень ее люблю, — с глубоким вздохом ответила Пэтти.

— Боже мой! Я знаю Хелен Шоу очень хорошо, очень!

— Правда? — выдохнула девочка. — Мою Хелен? Ой, как здорово, как здорово!

Еще несколько вопросов — и Моника Пилгрим уже не сомневалась, что перед ней был ребенок, за которым присматривала Хелен. Девушка регулярно писала ей и рассказывала о работе в доме Риты, а позже поведала о поразительном сходстве жениха миссис Вейд с Кристофером. Память об умершем сыне не покидала Монику Пилгрим. Кристофер был всем для нее. Она полностью одобрила его выбор, когда он обручился с Хелен Шоу, и полюбила девушку. Но она была женщиной великодушной и поэтому одна из первых посоветовала Хелен не позволять горечи утраты разрушить ее жизнь.

Какое совпадение, что она встретила этого ребенка! Теперь леди Пилгрим вспомнила: Хелен намекала в письмах, что ей не нравится мать девочки. И сейчас, слушая болтовню Пэтти, уже представляла себе эту эгоистичную натуру. Играет в гольф с молодым человеком вместо того, чтобы заниматься с бедным ребенком во время его коротких рождественских каникул!

Пэтти начала расспрашивать свою новую подругу, почему ушла Хелен. Почему она нарушила обещание провести с ней Рождество и почему не пишет? Леди мягко отвечала на ее вопросы. Она уверена, что Хелен не забыла Пэтти и вовсе не хотела бросать ее. Просто мама объявила ей, что в ее услугах больше не нуждаются.

— О, а мама сказала, будто Хелен ушла потому, что мама не могла предложить ей больше денег! — простодушно воскликнула Пэтти. — Я знала, что это неправда!

Моника вспыхнула. Это никак не соответствовало характеру Хелен. Но она ничего не сказала девочке, понимая, что во всем этом есть что-то подозрительное и не дело обсуждать это с маленькой девочкой. Однако она решила немедленно написать Хелен и сообщить, что Рита говорит о ней ребенку. Бедная малышка! Леди Пилгрим невзлюбила Риту Вейд задолго до того, как познакомилась с ней.

Она заверила Пэтти, что Хелен по-прежнему любит ее, и поинтересовалась, как она отправляет свои письма. Ребенок печально ответил, что мать не дала ей адреса Хелен и сама их отправляет. Моника все поняла и нахмурилась. Но вскоре ее лицо просветлело.

— Ничего, моя дорогая, если ты останешься еще на несколько дней, ты увидишь свою драгоценную Хелен! Она скоро приедет погостить у меня в Пэткомб-Холле, как раз в этот уик-энд. Думаю, она просто не знает, где ты. А когда узнает, сразу же примчится повидать маленького друга. Надеюсь, мама не будет возражать.

Пэтти с трудом верила в свою удачу. Хелен приедет сюда! Будет гостить у этой милой женщины в Пэткомб-Холле, совсем рядом со «Старой мельницей»! О, как все замечательно!

Когда они вошли в дом, Пэтти побежала в спальню матери за фотографией Питера, стоявшей на туалетном столике. Снимок был сделан в Найроби.

— Это дядя Питер! — сказала девочка, протягивая фотографию леди Пилгрим.

Моника ждала ее в приятной гостиной, обитой дубом, в которой никого не было, кроме горничной, накрывавшей стол к чаю. Леди надела очки в роговой оправе и взглянула на снимок. Она испытала такой же шок и мучительную душевную боль, что и Хелен тем вечером, когда впервые встретила Питера Фаррингтона. Ноги ее задрожали, и она села, смертельно побледнев.

— Он действительно похож на моего сына, — прошептала она.

В это время в комнату быстро вошла Рита Вейд, раскрасневшаяся и взволнованная. Она выглядела очень красивой, ее глаза блестели. В руке она держала листок бумаги. Не обращая внимания на присутствие незнакомой леди, Рита бросилась к дочери. Это уже была не та раздраженная женщина, которая наказала Пэтти утром.

— Пэтти! Какие прекрасные новости! — радостно воскликнула она. — Я только что получила телеграмму от дяди Питера! Он вылетает из Найроби сегодня! Сегодня! Он и миссис Фаррингтон будут здесь в этот уик-энд. Мы должны сказать миссис Ковли, чтобы она приготовила для них комнаты.

Пэтти стойко вынесла поцелуи и объятия, которые за этим последовали, и смущенно указала на женщину на софе.

— Мама… мама, это мой новый друг, леди Пилгрим. Она живет в Пэткомб-Холле, — шепнула она.

Рита оставила свои восторги и с улыбкой повернулась к незнакомке. Леди Пилгрим… Ну наконец-то Пэтти для разнообразия выбрала себе знакомую получше! А как сшита ее одежда! Рита завистливо окинула взглядом прекрасно скроенный костюм Моники Пилгрим.

— Как поживаете? Очень мило с вашей стороны проявить заботу о моей маленькой дочке, — сладко пропела она.

Моника серьезно взглянула в темные сверкающие глаза женщины, на изящную фигуру, блестящие локоны рыжих волос, выбившиеся из-под мягкого голубого шарфа. «Красавица, — подумала она. — Очень красивая и жестокая». Невольно она почувствовала отвращение к ее шарму, но вежливо ответила:

— Как поживаете, миссис Вейд?

Внезапно Рита увидела фотографию в ее руке и в недоумении уставилась на нее. Леди Пилгрим поспешила объяснить, что она сама попросила Пэтти показать ей снимок.

— Я слышала, что мистер Фаррингтон удивительно похож на моего сына Кристофера. Пожалуйста, простите меня за любопытство.

Рита продолжала удивленно смотреть на Монику.

— Но как вы об этом узнали? Я не совсем понимаю…

— Хелен была помолвлена с сыном леди Пилгрим, — вмешалась Пэтти. — Мама, Хелен приедет в этот уик-энд в Пэткомб-Холл. Она будет гостить у леди Пилгрим и сможет повидаться со мной. Мама, разве это не чудесно!

Рита побледнела. Она была так поражена, что смогла только машинально погладить девочку по голове и пробормотать в ответ что-то неразборчивое.

Леди Пилгрим поняла, что мать Пэтти совсем не рада этому известию. Видимо, она очень не любит Хелен, только непонятно почему.

— Возможно, пока мисс Шоу будет жить у меня, — первая начала она, — вы приведете к нам Пэтти на чай, миссис Вейд?

Рита наконец обрела дар речи:

— Спасибо… Очень мило с вашей стороны. Но нас может не быть здесь к этому времени.

Это прозвучало для Пэтти как гром среди ясного неба.

— О! Но почему, мама? Я думала, что мы останемся здесь до конца моих каникул! Не уезжай, пока Хелен не приедет! Только несколько дней осталось до уик-энда!

Рита дрожала от злобы, ее сердце глухо билось, но она через силу улыбнулась леди Пилгрим. Это катастрофа! Черт бы побрал эту невыносимую Хелен! Ну надо же было такому случиться! Рита лихорадочно соображала, сможет ли поменять пансион и перебраться куда-нибудь подальше от Пэткомба прежде, чем приедет Хелен. Она не хотела, чтобы девушка виделась с Пэтти, и еще менее — чтобы она встретилась Питером или с кем-то из его семьи. Но если они уедут так внезапно, это будет выглядеть слишком странным, да и времени у нее почти не осталось. Может, уехать в Лондон вместе с Пэтти и там встретить Пьеро? Но там ей грозит опасность наткнуться на Найджела, а это еще хуже. Пока он не смог найти ее или не пытался… Нет, она здесь в полной безопасности.

Детский голос отвлек ее от мыслей:

— Давай останемся! Позволь мне увидеться с Хелен!

Этот ребенок может свести с ума! Рита была готова закричать на Пэтти, приказать ей замолчать, но перед леди Пилгрим следовало держать себя в руках. Дрожа от ярости, она пробормотала извинения и вышла из гостиной.

Пэтти подбежала к своему новому другу и настойчиво прошептала:

— Пожалуйста, пожалуйста, леди Пилгрим, сделайте так, чтобы Хелен приехала и повидалась со мной!

— Не беспокойся, я уверена, что она обязательно приедет, — улыбнулась женщина.

— А если мама увезет меня? — Пэтти побледнела от этой мысли.

Леди Пилгрим обняла и поцеловала худенькую девочку.

— Не беспокойся, — прошептала она. — Ты ведь знаешь, где я живу. Ты можешь послать мне записку и сообщить, где находишься, если мама куда-то переедет.

Пэтти вздохнула с облегчением.

Сразу же по прибытии в Пэткомб-Холл Хелен узнала о близком соседстве бывшей хозяйки и маленькой Пэтти. Сидя у камина, леди Пилгрим поведала ей историю своего знакомства с девочкой и о неожиданной встрече с миссис Вейд.

— Не могу не признать, что она мне совершенно не понравилась с первого же взгляда, — со смехом сказала она. — Но девчушка очень славная, и я не удивляюсь, что ты так сильно к ней привязалась, моя дорогая.

— Ну и ну! — воскликнула Хелен. — Так вот, значит, где скрывается Рита!

Леди Пилгрим воткнула иглу в гобелен, над которым работала.

— Значит, я была права: она от кого-то прячется! Дорогая, уверяю тебя — она несомненно испугалась, когда Пэтти сообщила ей о твоем скором приезде.

Хелен кивнула. Новости удивили и порадовали ее. Она сможет увидеть девочку и убедиться, что с ней все в порядке. Какой приятный сюрприз, что Рита выбрала именно Вест-Мейлинг! Хелен не была здесь давно — старый дом мучительно напоминал ей об утраченном счастье. Но теперь она вошла сюда без прежней боли. Она жила Питером и, сидя рядом с матерью Кристофера, думала о Питере, живом и вернувшем к жизни ее саму. Со странным удовлетворением она выслушала признание пожилой леди, что она тоже нашла поразительным сходство между двумя мужчинами.

— Я была потрясена, увидев его портрет, который мне показала Пэтти. Он вполне мог быть близнецом Криса.

Хелен кивнула:

— Да, сходство сверхъестественное. Но когда видишь живого Питера Фаррингтона, можно заметить небольшие различия: например, цвет лица и волос, форма носа… И к тому же Питер выше.

Леди Пилгрим глубоко вздохнула и опять взялась за иглу:

— Все это так тяжело… Не думаю, что смогу перенести встречу с ним.

— Скорее всего, этого не произойдет, дорогая Моника, — ответила Хелен печально.

— Напротив, это вполне возможно, потому что мистер Фаррингтон приезжает в «Старую мельницу» в этот уик-энд, если, конечно, эта миссис Вейд не изменила своих планов.

Хелен покраснела и уставилась на леди Пилгрим:

— Питер приезжает в Вест-Мейлинг? Вы хотите сказать, что он уже вернулся из Кении?

— Миссис Вейд получила телеграмму в тот день, когда я там была. Она ожидает его с матерью сегодня или завтра.

Сердце Хелен упало. Она поспешно отвернулась к камину. Но пожилая женщина, которая давно знала ее и любила, уловила внезапную перемену в девушке:

— Итак, Хелен, ты позволила сходству мистера Фаррингтона с нашим Крисом так сильно тронуть твое сердце? Он стал что-то значить для тебя? Не это ли реальная причина того, что ты оставила миссис Вейд?

Хелен ничего не могла сказать, сражаясь со своими эмоциями. Наконец она ответила:

— Я признаю, Моника, что Питер многое значит для меня. Вы всегда были так добры ко мне, что я не могу быть неискренней с вами. Но не из-за этого я ушла от Риты. Она сама попросила меня уйти, потому что ненавидит меня за то, что я слишком многое знаю о ней. К сожалению, она доверилась мне по секрету, и я не могу ничего сказать. Надеюсь, вы меня понимаете?

— Я прекрасно знаю, что ты никогда не нарушишь обещания, Хелен, — мягко сказала пожилая леди. — Крис всегда говорил, что ты — одна из немногих в мире женщин, кому он легко мог бы доверить любую тайну.

Хелен провела рукой по волосам и нахмурилась:

— О, Моника, я так беспокоюсь!

— О Питере Фаррингтоне?

— Да…

— Я этому не удивляюсь. Мне и самой ненавистна мысль, что парень, так похожий на Кристофера, женится на этой отвратительной женщине!

— Она очень красивая и может быть такой очаровательной… Могу понять, как она «получает» мужчин в рабство. Но, Моника, она абсолютно безнравственная… неразборчива в средствах. А у Питера есть еще одна общая с Крисом черта — наивность. Он слишком простодушен и доверчив. И мне не нравится, что его так легко обманули.

— Неужели он ничего не замечает? — сухо спросила леди Пилгрим.

— Думаю, он что-то начал понимать… перед отъездом из Англии, — ответила Хелен, пристально глядя в камин.

Леди Пилгрим нежно посмотрела на поникшую фигурку. Бедняжка! Она так изменилась…

— Хелен, дорогая, ты должна постараться не думать больше об этом молодом человеке, — сказала она тихо, потом подняла свой гобелен и сделала вид, что рассматривает работу, но на самом деле она думала о Хелен и чувствовала в сердце боль за эту девушку, любившую ее сына и потерявшую его. И вот теперь она должна была столкнуться с новым горем. Какое несчастье!

— И конечно, я до смерти беспокоюсь о Пэтти, — добавила Хелен, помолчав.

— Вполне справедливо! У крошки такая, с позволения сказать, мать! Девочка обожает животных. Она на днях приютила заблудившуюся дворняжку, а миссис Вейд выкинула собаку и приказала усыпить. Это так подействовало на бедную девочку!

— Типично для Риты, — мрачно заметила Хелен.

— К тому же ребенок лишился тебя… И мать рассказывает ей о тебе отвратительную историю, как будто ты так скупа, что не согласилась остаться за меньшую оплату.

Хелен с возмущенным восклицанием вскочила и сунула руки в карманы кардигана.

— Это чудовищно! Рита без предупреждения велела мне немедленно собраться и уйти. Она просто хотела поскорее убрать меня с дороги. И еще попросила меня не общаться больше с Пэтти. В конце концов, она ее мать…

— Это как раз и ужасает меня, — заметила леди Пилгрим. — Какая несправедливость, что женщины, совершенно не подходящие на роль матери, легко рожают детей, а те, что этого достойны, остаются бездетными.

Все мысли Хелен сосредоточились на маленькой девочке, которую она так искренне любила.

— Моника, — сказала она, — после того, что вы мне только что сказали, меня уже не заботит то, о чем просила Рита. Пэтти верит мне, и я не позволю ей думать, будто я ее предала из-за жадности. Я напишу ей записку. Возможно, вы передадите ее с Уоткинсом, когда он утром поедет в деревню?

— Почему бы тебе самой не пойти и не увидеться с ней?

Хелен закусила губу.

— Если честно, я не хочу общаться с Ритой. Я не удержусь, чтобы не сказать ей все, что о ней думаю. И я… я не хочу столкнуться с Питером… Что в этом хорошего?

 

Глава 14

Фаррингтоны прибыли в Лондон только вечером. Миссис Фаррингтон была слишком утомлена долгим перелетом и хотела встретиться с дочерью, поэтому вся семья остановилась на ночь в отеле «Кларидж».

Питер позвонил в «Старую мельницу» и сообщил Рите, что приедет только завтра утром.

— Дорогая, ничего не поделаешь.

— На какой самый ранний поезд ты сможешь успеть? — возбужденно спросила Рита. Она была разочарована.

— Ну, мама — ранняя пташка, так что, думаю, мы будем около одиннадцати. Я посмотрю расписание, а потом перезвоню.

— Пьеро, какое блаженство, что ты вернулся! — донесся до него ее охрипший от страсти голос.

Питер прокашлялся. Он не привык выражать свои сокровенные мысли по телефону. Лихорадочно подыскивая слова, он вдруг понял, что этот хрипловатый голос, который всегда так очаровывал, сегодня едва тронул его. Он совсем не испытывал волнения по поводу предстоявшей встречи.

— Ты любишь меня так же, как прежде? — настойчиво прервала Рита его мысли.

Питер почувствовал, как кровь прилила к его щекам. С неловким смехом он ответил:

— Я скажу тебе завтра.

Он повесил трубку, вышел из телефонной кабинки и медленно направился в комнату для отдыха, где оставил мать и сестру. Он был совершенно подавлен. Так много мыслей вертелось в его голове, и первая была о… Хелен. Она не оставляла его ни на миг, пока он был в Кении и летел обратно. Он многое передумал за это время и вдруг осознал, что не о Рите скучает, а о Хелен. И не Риту хотел бы видеть сегодня, а ее. Но слишком поздно он это понял и теперь был встревожен и мрачен. В этот приезд в Найроби Питер провел больше бессонных ночей, чем за всю свою жизнь. Мать заметила, что он сам на себя не похож и поддразнивала его, списывая все на любовь и тоску по невесте.

Питер не стал ее переубеждать и в полном молчании принял поздравления от старых друзей. Он показал им фотографию Риты, надеясь, что их лестные отзывы о ее неземной красоте хоть немного вернут ему прежнюю уверенность. Но сердцем и умом он все яснее понимал, что уже не хочет жениться на этой женщине и любит Хелен Шоу, спокойную, отличную собеседницу с печальными серыми глазами, безутешную и так доверчиво отозвавшуюся душой на его попытки помочь ей вернуться к жизни. Хелен, работавшую на Риту и дарившую тепло Пэтти. Он помнил о ней многое и хотел, чтобы она разделила с ним это солнце, цветы, фрукты — все, что мог предложить Найроби. Даже включая радиоприемник, Питер невольно вспоминал, как вместе с Хелен слушал музыку в Лондоне. Он тосковал по ней, чувствовал, как сильно ему ее не хватает, и сам этому ужасался.

Тогда Питер начинал убеждать себя, что это только плод его воображения, упрекал за неверность и делал все, чтобы выкинуть Хелен из мыслей, с головой погружаясь в работу, которой было предостаточно в связи с судебным иском. Но его чрезмерное усердие закончилось переутомлением, вызвавшим беспокойство миссис Фаррингтон.

— Твоя Рита не простит мне, если я верну ей тебя такой развалиной! — сказала она сыну при случае.

Он лишь слабо улыбнулся в ответ, чувствуя себя лицемером. Они с матерью всегда были добрыми друзьями, и вот теперь он не мог довериться даже ей. Ситуация была слишком тяжелой — он связал себя обещанием, данным Рите. Питер понимал, что не может отбросить все в сторону и полностью предаться тоске по Хелен. Он должен вернуться в Англию и сначала увидеть Риту. Он обзывал себя дураком и непостоянным человеком, твердил себе, что для Хелен он всего лишь знакомый, похожий на того парня, за которого она собиралась замуж, и ничего больше, что он сам чувствует к ней не любовь, а только жалость. Она не была ни красивой, ни соблазнительной, как Рита, и он вскоре забудет ее, женившись на Рите. Он заказал своей невесте великолепное бриллиантовое кольцо, отправил пылкое послание и, когда ему предложили места на самолет на ближайший рейс, с радостью согласился.

Но еще до того, как Питер покинул Найроби, новые сомнения атаковали его. Образ Хелен словно стоял перед его глазами. Ему казалось, что она смотрит на него и говорит: «Нет, не жалость ты ко мне испытываешь. Это любовь, И не Кристофера я люблю, а тебя!»

Питер почти впал в депрессию. Ни его жизненная философия, ни знание психологии не могли помочь распутать клубок мучивших его сомнений. К этому добавились плохие новости. Глен сообщила, что Рита уволила Хелен. «Знаю, — едко писала младшая сестра, — я не имею права говорить что-либо против твоей Риты, но считаю, что она сыграла с Хелен злую шутку. И это в награду за все, что та для нее сделала! Представляю, как себя чувствовала Хелен, когда ее вышвырнули с работы накануне Рождества…»

Питера это тоже обеспокоило. Ему совсем не понравилось, как Рита обошлась с девушкой. Но самое главное — слова сестры не совпадали с тем, что писала Рита, которая сдержанно сообщила, будто Хелен ушла сама, подыскав место с более хорошим заработком, и намекала, каким это стало ударом для нее самой.

Но Питер знал свою сестру — она была чиста и откровенна, как дневной свет. И значит, ее информация — правда. Правда, которую она, в свою очередь, узнала от Хелен. Это означает, что лжет Рита — и уже не в первый раз он ловил ее на этом. Питеру пришлось признать, что Рита не всегда честна с ним. Какой, например, скрытной она была в отношении ребенка… Этого он никогда не забудет.

Питер с тяжелым сердцем взял с собой в Англию мать. Он понимал, сам будучи честным и искренним во всем, что прежде, чем на что-то решиться, ему следует увидеть Риту. Если он убедится, что не сможет жениться на ней, он должен иметь мужество сказать ей об этом. Помолвка — своего рода испытание, она и существует для этого. И каждый имеет право отказаться. Но Питер Фаррингтон не любил отказываться от данных обещаний и тем более причинять боль женщине, которая в него верит. У него еще теплилась надежда, что стоит ему увидеть Риту, и все будет именно так, как должно быть. И всем мучениям и сомнениям наступит конец.

Но после телефонного разговора с Ритой Питер точно знал, что боится завтрашней встречи с ней и хочет увидеть Хелен. Во всем Лондоне она была единственным человеком, которого он страстно хотел найти.

Глен дала ему ее адрес и предложила съездить к ней сразу же, как мама отправится спать. Уставшая миссис Фаррингтон собиралась лечь очень рано.

— Ну… я не думаю… — пробормотал Питер, избегая смотреть на сестру, но его сердце гулко забилось в груди при мысли, что он сможет сейчас же повидать Хелен.

Глен не отводила от брата пристального взгляда. Он выглядел усталым и похудевшим, даже бледным, несмотря на загар. Питера явно что-то беспокоило. Она почти знала правду и надеялась, что Питер откажется от женитьбы на Рите Вейд. Она и маме сказала об этом, как только они встретились и поговорили наедине несколько минут. Но миссис Фаррингтон ответила:

— Нет, Глен, дорогая, это дело Пьеро, и мы не должны вмешиваться. Не могу сказать, что одобряю его женитьбу на вдове с приемной дочерью, да еще на такой эффектной, как эта Рита выгладит на фото. Но возможно, я ошибаюсь и смогу полюбить ее очень сильно…

— Держу пари, что нет! — резко возразила Глен. Она была настроена решительно.

Но Питер не поехал к Хелен, и Глен отправилась искать ее одна. Она оставила брата в комнате отдыха, взяла такси и поехала по адресу, данному Хелен. Вернулась она возбужденной: Хелен уехала на уик-энд в Пэткомб-Холл!

— Я спросила миссис Шоу, ее тетю, где это, и знаешь, что она мне сказала? Она сказала, что Пэткомб совсем рядом с Вест-Мейлингом, куда мы и едем! Так что Хелен будет всего в паре миль от нас, Питер!

Питер не смог скрыть, как его заинтересовала эта новость, но только махнул рукой и попросил Глен сбегать посмотреть, как там мама и не нужно ли ей чего.

— И не смотри на меня так, маленький дьяволенок! Ты чего-то добиваешься?

— Да! — В глазах Глен плясали чертики.

Питер рассмеялся, но его сердце сильно забилось. Как приятно знать, что Хелен будет там, но как это все усложняет!

«О боже! — Он тяжело вздохнул. — Что за адская путаница в голове и каким же болваном я был в Париже!»

Вернулась Глен и передала, что мама хочет видеть его перед сном. Питер пошел в ее спальню. Миссис Фаррингтон встретила его любящим и серьезным взглядом, и сердце Питера упало при мысли о завтрашнем дне. Теперь, в шаге от того, чтобы представить матери свою невесту, он отчетливо понимал, как мало понравится матери его выбор.

Энн Фаррингтон протянула к сыну руки. Она нежно любила его и всегда была очень близка с ним. Его скоропалительная помолвка с самого начала сильно беспокоила ее. Нет, она не относилась к матерям, которые смотрят на сыновей как на свою собственность — просто она хотела, чтобы ее дети были счастливы в браке, как счастливы были она и их отец. И она очень надеялась, что они сделают правильный выбор.

— Пьеро, расскажи мне о Хелен, — внезапно попросила она.

Питер вздрогнул, как от удара, кровь прилила к его щекам. И матери сразу все стало ясно. Ее сердце сжалось от страха за него. Так вот оно что! Ее сын на самом деле любил именно эту девушку, о которой так пылко рассказывала ей Глен.

— Расскажи мне о ней, дорогой, — мягко, но настойчиво повторила она.

Питер отпустил руку матери и, сжав губы, начал расхаживать по комнате.

— Ты всегда попадаешь в цель в том, что касается меня, правда? — тихо сказал он.

Мать любящим взглядом следила за сыном.

— Надеюсь, что так. Я тебя очень люблю.

Питер остановился и повернулся к ней, мучительно нахмурив брови:

— Я многое мог бы рассказать тебе о Хелен. Она очень необычная и милая девушка. Не так красива внешне… Я имею в виду, что у нее нет такой потрясающей фигуры, как у Риты, и эффектности, и все же она красива. Белокурая, с необыкновенно выразительными серыми глазами… Печальными глазами. Она пережила страшное горе: ее жених умер от полиомиелита. Я видел его фото, и, знаешь, он похож на меня как две капли воды! Мама, я свалял дурака и, если честно, не знаю, что мне делать…

Энн Фаррингтон глубоко вздохнула. Спасибо тебе, Господи, что все так закончилось! Откинувшись на подушку, она сказала:

— Прекрати метаться как тигр в клетке, Пьеро. Закури свою трубку, сядь и давай поговорим. Нет, не беспокойся, ты меня не задерживаешь! Я могу завтра подольше поспать, так как не собираюсь ехать в Вест-Мейлинг. Ты поедешь один, а мы с Глен побудем несколько дней здесь. Но если ты за мной пришлешь, я сразу же приеду. А нет — так нет. Но если дела так плохи, надо их решить тебе самому, и будет лучше, чтобы я не мешалась у тебя под ногами.

Питер с пылающим лицом опустился на край кровати и, взяв руку матери, приложил ее к своей щеке. Он выглядел таким обеспокоенным, подумала она, совсем как в детстве, когда в самых трудных случаях прибегал к ней за помощью.

— Ты удивительная женщина! — тихо сказал он. — Всегда делаешь и говоришь правильные вещи.

— Прекрати льстить своей матери! — Она улыбнулась ему обаятельной улыбкой, которую передала и ему по наследству. — Лучше расскажи мне еще о Хелен.

Но, рассказывая о Хелен, Питер понимал, что это еще не решает проблему Риты. Он признался матери, что любит Хелен, но, все еще помолвленный с Ритой, обязан сказать ей правду и попросить свободы. Миссис Фаррингтон согласилась, что это единственный путь, честный и открытый.

На следующее утро, один, сидя в поезде, несшем его к Вест-Мейлингу, Питер думал о том, что сказала ему мать: «Не будь донкихотом и не женись на женщине, которую ты не любишь, дорогой мой. Это было бы несчастьем для вас обоих. Особенно если ты думаешь, что эта девушка, Хелен, тот идеал, который ты искал».

Он знал, что мать права и что Хелен действительно идеал женщины, которую он неосознанно искал, тогда как Рита была всего лишь иллюзией, красивой, испорченной и эгоистичной женщиной. Но ему не становилось легче от этих размышлений. Рита не может избавиться от своих недостатков… И она все еще его любит. А Хелен… Хелен даже не знает, что он к ней чувствует, а если и узнает, ей, возможно, не захочется от него ничего, кроме продолжения доброй дружбы, которую она подарила ему прежде. А что, если она станет его презирать за неверность и отказ от Риты? Да, это была адская проблема, и Питер уже не разделял веру своей матери в то, что все будет хорошо.

Выйдя из вагона в Вест-Мейлинге, Питер сразу же увидел Риту, стоявшую на платформе и напряженно высматривавшую его среди прибывших. Наконец заметив его, она бросилась к нему с лицом, озарившимся радостью. Это еще усугубило его страдания. В восторге от встречи с ним Рита была необычайно красива и прелестна.

Какого дьявола он собирался порвать с ней?

Рита в лихорадочном возбуждении хотела броситься к Питеру на шею, но вспомнила, что была женщиной, умудренной жизненным опытом, а не восторженной школьницей, и только протянула к нему руки, сказав своим хрипловатым голосом:

— Пьеро! Наконец!

Даже это показалось ему слишком драматичным. Он вспыхнул, но нежно пожал ей руку:

— Ну, Рита, милая, как ты?

Она взяла его под руку, и они пошли со станции к такси, ожидавшему их. Сидя на заднем сиденье рядом с Питером, Рита жадно рассматривала его. Питер вытащил трубку и стал набивать ее, глядя на проносившийся за окном пейзаж.

— Настоящий английский пейзаж, — заметил он. — Мне он понравился бы больше, если бы не было так холодно.

Но Рита вовсе не хотела обсуждать сельские красоты. Почему он не обнимет ее, не поцелует и не скажет, что между ними все хорошо. Ужасная тревога закралась в ее сердце?

— Далеко до «Старой мельницы»? — поинтересовался Питер так сдержанно, что Рита насторожилась.

— Миля или две, — ответила она и добавила: — О, Пьеро… Пьеро, мой дорогой!

Она схватила его за руку и теснее прижалась к нему. Питер, избегая ее взгляда, сжал губы и кивнул в сторону водителя, показывая, что они не одни.

— Мне все равно, — прошептала Рита. — Ты должен поцеловать меня… ты должен…

Как странно, подумал он, ее пылкая страсть оставила его совершенно равнодушным. Ее очарование вызвало у него скорее неприязнь, чем желание. Питер ясно понимал, что между ними все кончено. Колебание, что он испытал на перроне, исчезло, уступив место нетерпеливой решимости побыстрее покончить с этим неприятным делом. Он хотел видеть Хелен и был взволнован от мысли, что она где-то рядом. Глен сказала — в соседней деревне.

Но Рита все еще носила кольцо, которое он подарил ей в день помолвки, и считала себя его будущей женой. И это мучило его. Однако природная доброта и врожденное благородство заставили Питера обнять Риту и слегка коснуться губами ее губ. Она прильнула к нему в страстном поцелуе.

— О, Пьеро… О, мой дорогой!..

Питеру наконец удалось отстранить ее от себя. Он вытащил из кармана носовой платок и вытер губы.

— Удивительно приятный цвет у твоей помады, — засмеялся он.

Рита стала холодной как лед. Как будто острый нож вонзился ей в сердце… в это чувственное, ненасытное сердце, которое не знало ни жалости, ни доброты к другим. Казалось, возмездие настигло ее.

Нервничая, оставшуюся часть пути она пыталась скрыть свое смятение возбужденной болтовней, не давая Питеру вставить ни слова. Рассказывала ему о Вест-Мейлинге, гольф-клубе, ее успехах и надеждах, что теперь они станут играть вдвоем, и прочее. Но все это время Рита с ужасом вспоминала холод его поцелуя и неохотные ласки.

Питер слушал ее, с тревогой ожидая момента, когда он должен будет сообщить о своем решении и попросить освободить его от обязательств.

— Но, Пьеро… О господи! — внезапно воскликнула Рита. — Это только что пришло мне в голову! Где же твоя мама и Глен?

— Мама немного устала после долгого перелета и решила побыть в отеле. Глен осталась с ней, за компанию. Надеюсь, это не причинит никаких неудобств твоему пансиону?

Рита сидела молча, стиснув руки. Ее, конечно, ни в малейшей степени не заботило, что миссис Фаррингтон решила остаться с Глен в городе — это даже лучше, что Пьеро будет целиком принадлежать ей, — но все же это ее обеспокоило. Все шло совсем не так, как она планировала. Рита почувствовала опасность.

— Как малышка? — услышала она вопрос Питера. — Она все еще с тобой, на каникулах?

— Да.

Ему ужасно хотелось спросить Риту, почему она уволила Хелен, но он не мог себя заставить выговорить имя девушки.

Вскоре машина остановилась у «Старой мельницы». Рита взяла Питера под руку и повела в дом. Увидев миссис Ковли, жену хозяина пансиона, она представила своего спутника:

— Мой жених. Да, миссис Ковли, миссис и мисс Фаррингтон не смогли приехать сегодня, но, пожалуйста, сохраните за ними заказанные комнаты, — попросила она.

«Вряд ли они им понадобятся, — подумал Питер. — Мама и Глен теперь уже не приедут сюда никогда». Но он ничего не сказал. И намеревался сразу же выложить Рите все, что было у него на уме. Но она сделала это почти невозможным. В холле появилась Пэтти, и Рита мгновенно вошла в роль «любящей матери», чтобы произвести впечатление на Питера.

Она весело прошептала ему:

— Сюда идет моя маленькая приемная дочь. Вот сюрприз для нее!

Питер, всегда нежно относившийся к детям, радушно и тепло приветствовал девочку, веснушчатое личико и открытая улыбка которой так нравились ему.

— О, привет, дядя Питер! — Пэтти радостно подбежала к нему.

— Она скоро научится звать тебя «папа», Пьеро, да? — нетерпеливо вставила Рита, и Питер почувствовал, как у него запылали уши.

«Как все это отвратительно!» — сказал он себе, но не смог ответить «нет». Он немного поболтал с ребенком, и Рита быстро сказала:

— А теперь, Пэтти, беги погуляй, моя дорогая. Маме нужно немного побыть с дядей Питером.

В это время Риту окликнула миссис Ковли:

— Можно вас на минутку, миссис Вейд? Мне нужно обсудить с вами резервирование комнат для ваших друзей.

Рита была вынуждена оставить Питера с Пэтти.

— Ну, как школа? — спросил он с улыбкой.

— Ужасно! — Пэтти шмыгнула носом.

— Ничего, я свою тоже не любил. Ты скоро привыкнешь. Держу пари, что ты весело проводишь каникулы в этом прекрасном местечке!

Пэтти огляделась, убедилась, что мать ее не услышит, и доверительно прошептала:

— О, все совсем не так, потому что Хелен больше нет со мной. О, дядя Питер, не могли бы вы попросить маму вернуть Хелен?

Питер покраснел:

— Ну, милая, это немного затруднительно…

— Она совсем рядом здесь, дядя Питер! Остановилась у леди Пилгрим в Пэткомб-Холле, я знаю. Но я ее еще не видела, потому что мама мне не позволяет. О, дядя Питер, пожалуйста! Пожалуйста… — Она оборвала свою мольбу, увидев, что возвращается мать. Ее личико стало испуганным и пунцовым.

Питер заметил страх в ее глазах и был потрясен. Это не ошибка! Боже мой! Неужели девочка боялась Риту?

Пэтти убежала, и Рита повела Питера на застекленный балкон, где стояли плетеные кресла и столики. Отсюда можно было любоваться прелестным, занесенным снегом садом, спускавшимся к реке, посреди которого стоял старинный каменный фонтан.

Питер подошел к окну и, нахмурившись, закурил трубку. Он никогда еще не чувствовал себя таким неуверенным. На его плечо легла рука Риты.

— Пьеро… О чем Пэтти так горячо просила тебя? Я лишь уловила слова «пожалуйста, пожалуйста…».

Питер повернулся и взглянул в это красивое, умело накрашенное лицо. Он будет честным во что бы то ни стало.

— Пэтти просила уговорить тебя вернуть Хелен, — спокойно ответил он.

— Маленький дьявол! — проворчала Рита.

— Ты не должна сердиться на нее за это.

— Но я сержусь! Ей было запрещено беспокоить меня по поводу Хелен, и она не имела права приставать с этим к тебе.

— Но это вполне естественно — любой ребенок поступил бы так же.

— Ладно, но у меня нет желания возвращать Хелен. Все! Я не сделаю этого, даже если ты попросишь меня, Пьеро.

— Я не стану тебя просить, Рита. Это не мое дело. Но мне кажется, что это жестоко — оторвать ребенка от того, кого он любит и кому доверяет. И я не совсем понимаю, почему ты уволила Хелен.

— Я ее не увольняла. Она заявила, что хочет большей оплаты.

— Да? — Питер удивленно поднял брови. — Глен написала мне совсем другое.

Рита затаила дыхание. Под искусным макияжем ее лицо мертвенно побледнело, и она задрожала от раздражения. Ей хотелось сейчас же устроить Пэтти хорошую взбучку за то, что она посмела упомянуть это мерзкое имя и затеяла весь этот разговор.

Она вспыхнула:

— Ты сказал, что это не твое дело, так оно и есть. В конце концов, Хелен Шоу всего лишь работала у меня по найму, и я не понимаю, почему она тебя так интересует.

— Совершенно верно, Рита. Давай сменим тему, — холодно кивнул Питер.

Но Рита, взбешенная и встревоженная, уже не могла остановиться.

— Вы с Глен оба ошибаетесь в характере Хелен, — упрямо продолжала она. — Я все поняла только после того, как ты уехал. Она вовсе не такая ангельская натура, какой кажется!

— По-моему, Хелен никогда не пыталась казаться ангелом, — возразил Питер. — Она всегда была честной и искренней. И я уверен, преданной тебе и Пэтти.

— О, она не стоит того, чтобы спорить о ней! Можно подумать, что мы ссоримся, и это в день твоего приезда! Господи! — Она замолчала. — Пьеро, дорогой… дорогой… не позволяй мыслям о Хелен Шоу испортить наши первые минуты наедине. Дорогой, разве это не замечательно, что мы вновь вместе… что теперь сможем осуществить свои планы, пожениться и больше никогда не расставаться?

Ни один мускул не дрогнул на его лице. Питер чувствовал только, что пылкое и слепое увлечение превратилось в холодное равнодушие и даже неприязнь. И ему совсем не нравилось то, что она говорила о Хелен и что было полнейшей ложью.

— Рита, я хочу поговорить серьезно. Нет… не пытайся целовать меня… нам надо поговорить. Я хочу, чтобы ты была благоразумна и помогла мне. Потому что то, что я собираюсь сказать, дается мне совсем не легко.

Он кивнул ей на стул, но Рита не стала садиться. Она испытывала странную тошноту и головокружение, глядя в лицо Питера, жесткое и суровое, и слушая его ровный голос. Как будто он собирался сказать ей о неминуемой гибели.

— Нет! Нет! — прошептала она больше для себя, чем для него. — Нет, я ничего не хочу слышать…

— Рита, сядь, пожалуйста, — вновь попросил он.

Но Рита не хотела сдаваться. Что бы он ни решил ей сказать — а она догадывалась, о чем пойдет речь, — она была не готова к этому. Она должна подольше побыть с ним, применить все свое искусство обольщения, но сейчас она ничего не сможет сделать — она это понимала. Питер был сух и сдержан, и в его спокойствии, в том, как он на нее смотрел, было что-то ужасающее.

— Пьеро… я плохо себя чувствую… — Рита схватилась руками за голову. — Я не стала говорить тебе сразу, но… мне дурно… О, Пьеро… поддержи меня…

Он бросился к ней. Она действительно была совершенно белой, и он ей поверил. Рита оперлась на его руки:

— Попроси… принести мне… немного бренди и отнеси меня… в мою комнату… Пожалуйста, Пьеро…

Рита закрыла глаза, и было похоже, что она потеряла сознание. Питер нахмурился. Вряд ли можно расторгнуть помолвку с женщиной в обмороке. Он позвал миссис Ковли, которая привела с собой служанку, и они все вместе отнесли Риту в ее комнату.

— Бедняжка! — воскликнула миссис Ковли. — Я позвоню доктору.

Но Рита, услышав это, подняла длинные ресницы и прошептала, что ей уже лучше и доктора не надо. Ей требуется только немного полежать. Она уверена, что это скоро пройдет.

Когда женщины вышли, Рита судорожно вцепилась в руку Питера и умоляюще посмотрела на него.

— Я сожалею, дорогой… Я не думала, что так случится, не сердись, — прошептала она.

Он склонился к ней:

— Конечно, я не сержусь. Мне очень жаль, что ты заболела, моя дорогая.

— Пьеро… все в порядке, правда? — Она дышала с трудом.

И вновь Питер оказался в трудном положении.

— Полежи немного спокойно, — ответил он неловко. — Позже поговорим. А пока я прогуляюсь.

Миссис Ковли вернулась со стаканом воды. В ее присутствии у Риты не было выбора, и она позволила ему уйти. Она чувствовала, что ей удалось предотвратить нечто, что могло угрожать ее счастью, но знала: это всего лишь временная передышка. Оставшись одна, она прижала платок к глазам. Рита была в панике. «Он больше не любит меня. Он не хочет на мне жениться. Вот почему его мать сюда не приехала. Он передумал. И это связано с Хелен… О, мой бог! Мой бог! Я не вынесу этого!»

Рита уткнулась лицом в подушку, чтобы заглушить звук рыданий, сотрясавших ее тело. Безумные идеи заполнили ее сознание. Она откажется дать ему свободу и, если он будет настаивать, пригрозит, что убьет себя. Она будет взывать к его доброте и великодушию. Она не даст ему уйти от нее. Не даст! Любой ценой она заставит его жениться, если он не хочет быть ее убийцей.

Тем временем Питер надел пальто и шляпу и вышел в сад. Он чувствовал тоску и жалел, что приехал в Вест-Мейлинг. Парню, имевшему дело с Ритой Вейд, нужно иметь огромное мужество. Почему он не разглядел с самого начала ее подлинную натуру? Не увидел, какой эгоистичной и истеричной она была? Почему был таким слепым, поддавшись ее чарам? И с горечью Питер все больше осознавал свою любовь к Хелен.

Он шел по замерзшей дороге, холодный ветер обжигал его лицо. На перекрестке Питер остановился, внезапно заметив указатель: «На Пэткомб-Холл» — и понял, что должен пойти этой дорогой, должен увидеть Хелен. Пусть Рита приходит в себя, он вернется позже. Сначала он должен увидеть Хелен. Должен!

 

Глава 15

Хелен повела на прогулку Линду. Она избегала ходить в сторону Вест-Мейлинга, но сегодня была вынуждена пойти этой дорогой, чтобы не попасть с маленькой собакой на большое шоссе к Ист-Гринстид. Излишне говорить, что она думала о Питере. Наверное, он уже приехал в «Старую мельницу». Хелен думала о его предстоящей женитьбе, страстно хотела его увидеть, и эти мысли лишали ее сна и покоя. Но она ничего не могла сделать. Лучше бы она не знала, что он так близко от нее… но в объятиях Риты.

Она задумчиво брела, глядя под ноги, и вдруг услышала приближающиеся шаги. Подняв глаза, Хелен увидела мужчину, шедшего по узкой дороге ей навстречу. Она остановилась, оцепенев. Сердце ее быстро забилось, щеки покрылись румянцем.

— Питер!

Теперь и он увидел ее. Поколебавшись всего лишь долю секунды, он бросился к ней, восхищенный, удивленный, обрадованный.

— Хелен! — воскликнул Питер и теперь, когда увидел ее после долгой разлуки, понял, что его любовь к ней давно превратилась в душевную жажду, которую можно было утолить, лишь увидев Хелен и услышав ее голос.

Он заглянул ей в глаза, светившиеся от счастья и не оставлявшие сомнения в том, что эта встреча много значит и для нее.

В отчаянном замешательстве Хелен, заикаясь, говорила банальные фразы, только чтобы что-то говорить:

— Какое совпадение, что вы пошли именно по этой дороге… Как вы загорели… как хорошо… — Она не знала, что еще сказать. Главное — он был здесь, перед ней, такой дорогой и любимый Питер, живая копия незабвенного Кристофера, который часто бродил с ней по этим местам в те, давно ушедшие дни. Ей хотелось расплакаться и броситься в его объятия.

Но Питер не дал ей обернуть все в обычную неожиданную встречу. Хелен выглядела такой трогательной в своем смущении и так была рада видеть его, что он порывисто и крепко прижал ее к себе и глухо произнес, касаясь губами шелка ее белокурых волос:

— Дорогая… Хелен… Хелен!

Земля и небо, казалось, смешались, и мир поплыл перед ее глазами. Нежность его сильных рук, его губы, голос — все было немыслимым, невероятным восторгом. Они были совершенно одни на сельской дороге, и только маленький щенок весело тявкал, играя с кроликом. Хелен ничего не слышала и не видела, кроме глаз Питера перед тем, как он ее поцеловал. И она больше не сопротивлялась, полностью отдавшись этому долгому поцелую. Она растворялась в любви и чувствовала блаженство и счастье. Она не стала рассуждать, почему так случилось, почему он пришел к ней, не хотела думать ни о чем — слишком много она передумала в своем горьком одиночестве после смерти Кристофера. Она хотела чувствовать… дать волю своей любви… хотела крепких объятий Питера.

— О, Хелен, Хелен! — выдохнул он. — Я так сильно тебя люблю! Так сильно, милая моя…

Это простое и откровенное признание было таким же опьяняющим для нее, как и его поцелуи.

— Но почему… почему… Когда ты об этом узнал? — запинаясь, спросила она.

— После того как уехал, Хелен. Все время, пока я был в Кении, я думал только о тебе. Я приказывал себе думать о другом — и не мог. И тогда я понял, что люблю тебя и хочу вернуться в Англию только потому, что ты здесь.

Хелен безмолвно покачала головой.

Он схватил ее за руки и вновь притянул к себе:

— Хелен, ты ведь тоже любишь меня, любишь?

— Да, Питер. Я не должна была, но люблю.

— И когда ты поняла это?

— Задолго до того, как ты уехал. Не могу точно сказать, но, думаю, все к этому шло, постепенно… Это было неизбежно.

— Да, — он кивнул, — это было неизбежно.

— И все же я пыталась противиться, потому что… потому что… — Она остановилась, не желая нарушать их радость упоминанием ненавистного имени.

Но оно должно было прозвучать. Питер отпустил Хелен и вытащил из кармана пачку сигарет. Несмотря на морозный день, по его лицу струился пот. Он вытер лоб платком и по-мальчишески рассмеялся:

— Такое впечатление, что мы оба сметены торнадо! Давай покурим и успокоимся, дорогая. Нам о многом надо поговорить.

Хелен засмеялась и взяла у него сигарету. Они закурили и пошли бок о бок, вниз по дороге к Пэткомб-Холлу. Волшебство мгновения было разрушено — Хелен это знала, и ее громадное счастье постепенно стало блекнуть. Одна лишь мысль о Рите все испортила. Но уже ничто, ничто не сможет отнять у нее память об этой встрече с Питером, их объятиях и долгих, лихорадочных поцелуях. Ничто не изменит их любви.

Хелен вернулась на землю и тут же вспомнила о собаке Моники.

— О господи! Я потеряла Линду! — воскликнула она с легким смехом, и несколько минут они усиленно свистели, звали, искали проказницу.

Найдя наконец Линду, они медленно пошли, взявшись за руки, вдоль дороги. Хелен внимательно слушала, а Питер рассказывал ей обо всем, что было у него на душе. Горячий восторг вновь захлестнул Хелен, когда Питер признался, что больше не любит Риту и не собирается на ней жениться.

— Это доставит мне жуткую головную боль, и я чувствую себя негодяем. Вот такие дела, Хелен, дорогая. Но как сказала мне моя мать, когда мы откровенно поговорили с ней вчера вечером, помолвка должна быть лишь временем, чтобы человек смог правильно сделать выбор. То, что я чувствовал к Рите, было только слепым увлечением, довольно сильным. Я считал ее абсолютным идеалом. Но я ошибся. Увлечение исчезло, и ничего не осталось. И я ясно осознал это сегодня утром, когда увидел ее вновь. Она красива необыкновенно, но я ее больше не люблю, да и не любил никогда — теперь я это твердо знаю.

Хелен молчала. Она взволнованно слушала Питера. Его слова принесли ей огромное облегчение. Она была рада, но не могла найти слов, чтобы выразить свои чувства.

— Наверное, встреча с тобой, — продолжал Питер, — сыграла свою роль. Даже когда я заблуждался, думая, что хочу жениться на Рите, я знал, что ты — та самая единственная, которую я всегда искал. Но есть и другое: в Лондоне Рита показалась мне уже не той женщиной, которую я встретил в Париже. Некоторые ее привычки и черты характера мне не понравились. Ко мне она всегда относилась очень нежно, но я находил ее обращение с тобой довольно неприятным, не говоря уже о ее взглядах на многие вещи. Если честно, я был совершенно потрясен тем, как она продемонстрировала мне свою приемную дочь… До сих пор не могу понять, почему она вела себя в Париже так, будто у нее не было ребенка… И потом, временами она казалась такой нервной, такой притворной… Не знаю, Хелен, почему, но она превратилась в совершенно другую женщину, не ту, что я представлял себе и хотел в жены.

Хелен кивнула. Она слишком хорошо это понимала, поскольку все видела и слышала, пока Питер был слеп и глух.

— Значит, ты вполне уверен, что теперь не хочешь на ней жениться? — спросила она.

— Абсолютно уверен! — Он остановился, взял ее за руки и изучающе посмотрел в глаза. — Как я могу на ней жениться, когда я так сильно люблю тебя? Это было бы несчастьем для нас обоих. Думаю, это мать придала мне уверенности в себе. Я приехал в Вест-Мейлинг, чтобы разорвать помолвку.

— И ты это сделал? — Хелен затаила дыхание.

— Нет еще, — ответил Питер, слегка нахмурившись, и рассказал об обмороке Риты. — Она сделала все, чтобы мне было чертовски трудно, но, когда я вернусь… когда ей станет лучше, я скажу ей все.

Хелен усмехнулась. Рита в обмороке! Еще одна актерская уловка. Со страхом в сердце она сказала:

— О, Питер, она не позволит тебе уйти! Она вцепилась в тебя изо всех сил.

Он еще крепче сжал ее руки, успокаивая:

— Она не сможет. Я должен быть свободным. Я должен, потому что люблю тебя.

— Я хочу, чтобы ты был свободным, — сказала Хелен, вздыхая. — О, Питер, дорогой мой Питер, как я хочу, чтобы ты от нее освободился! Освободился, что бы ты ко мне ни испытывал.

— Я люблю тебя, и ты это знаешь.

— Да.

— И нас теперь ничто не разлучит. Но я должен быть честен с Ритой. Думая о тебе, я не хочу причинять боль ей. Она по-прежнему уверена, что хочет выйти за меня замуж, что все уже улажено… Чертовски неприятно… Конечно, я виноват сам. Я не должен был позволять этому зайти так далеко.

— Но она не хотела, чтобы ты контролировал себя! — возмутилась Хелен. — Она не хотела, чтобы у тебя была хоть малейшая передышка. Я… ох! Я… — Она покачала головой. — Я не могу больше ничего сказать. Я не имею права вмешиваться. Это должно быть решено только между тобой и Ритой.

Он поднес ее руку к губам.

— Дорогая, мы должны все обговорить.

— Я не хочу, пока ты не увидишь ее.

— Ты ее не любишь, ведь так?

— Да.

— Скажи почему?

Хелен вспыхнула и попыталась вырвать свою руку:

— Я лучше промолчу…

— Есть что-то, чего я не знаю? Что-то из прошлого Риты?

— Пожалуйста, не спрашивай меня. Я была достаточно глупа, пытаясь стать подругой Риты. Она доверилась мне, и даже теперь я не могу нарушить свое обещание.

— Но ты о ней что-то знаешь и думаешь, что это мне не понравится?

— Пожалуйста, не спрашивай больше ни о чем, Питер! — попросила Хелен.

— Хорошо, дорогая, это не имеет значения. Так или иначе, уже все закончилось.

«Спасибо тебе, Господи!» — мысленно поблагодарила она.

— Она — странная смесь хорошего и плохого… — задумчиво сказал Питер. — Кажется, у нее есть доброта и великодушие, иначе почему она удочерила Пэтти?

Старое обжигающее чувство презрения к Рите вновь нахлынуло на Хелен.

— Возвращайся и поговори с Ритой, — сказала она тихо. — Пока ты не скажешь ей, что хочешь быть свободным, у меня не будет покоя в душе.

— Хорошо, но сначала я хочу услышать, что ты меня любишь.

— О, Питер, ты же знаешь, что да.

И опять она оказалась в его объятиях и подставила губы для поцелуя. Затем, тесно прижавшись к Питеру, Хелен прошептала:

— Приходи к нам потом или позвони. Но сейчас возвращайся к Рите, пожалуйста, дорогой.

— Знаешь, что я сделаю? Я привезу с собой Пэтти. Она так горюет без тебя!

Слезы подступили к глазам Хелен.

— Да, обязательно постарайся, — сказала она. — Это важнее всего.

Взяв щенка на руки, она быстро пошла к дому. Питер смотрел ей вслед, пока девушка не скрылась из виду, затем повернулся и поспешно направился к «Старой мельнице». Его ждала трудная задача, но он чувствовал, что ничто на свете не сможет помешать ему. Он шел не чувствуя под собой ног от счастья, все еще возбужденный поцелуями Хелен. Это была любовь, которую он всегда ждал. Это была девушка, которую он мог с гордостью представить матери в качестве будущей жены.

Но все еще оставалась Рита…

Когда он вошел в пансион, ему передали, что миссис Вейд просила его подняться к ней, как только он вернется. Питер направился в комнату Риты. Значит, его ожидает еще одно решительное столкновение! Хелен права — Рита намерена бороться до конца.

Увидев ее, он не знал, презирать ее или жалеть. Она уже не была той холеной, соблазнительной Ритой, которая когда-то воспламеняла его чувства. Растрепанные рыжие волосы, в пятнах от неистовых рыданий лицо… Она села на кровати, когда Питер вошел, и, истерически всхлипывая, набросилась на него с обвинениями. Она кричала, что он изменился, что она все обдумала и поняла и никогда его не отпустит.

— Ты принадлежишь мне, Пьеро, а я — тебе, — говорила она, задыхаясь от слез и пытаясь схватить его за руку. — Я отказалась от всего ради тебя… от всех моих друзей… всей моей жизни… Ты не можешь уйти от меня теперь!

Он пытался успокоить ее:

— Рита, дорогая, пожалуйста…

— Ты, вероятно, виделся с этой… с Хелен. Это она настроила тебя против меня!

— Рита, пожалуйста, давай поговорим спокойно…

— Ты видел Хелен… — упорствовала Рита.

— Да, я видел ее, но она ничего не сказала о тебе. Ничего!

— Но я знаю, Питер, знаю: ты хочешь расстаться со мной из-за нее!

— Рита, дорогая, я должен разорвать помолвку. И не только из-за Хелен. Из-за себя самого. О, только не пытайся помешать мне, Рита.

Она откинулась на подушку и закрыла лицо руками.

— Если ты меня сейчас бросишь, я покончу с собой! — прошептала она с безысходным отчаянием.

— Рита, ты не имеешь права говорить подобные вещи! — Питер был потрясен ее словами. — Это чудовищно!

Несмотря на жалость к этой женщине, все еще жившую в его сердце, Питер возмутился.

— Я не хочу жить, если ты покидаешь меня из-за Хелен, — прошептала она вновь.

— Рита, это шантаж, недостойный тебя!

— Да, я недостойная! — истерически воскликнула она. — Но ответь мне: вы с Хелен хотите моего самоубийства из-за вас?

Питер с отвращением посмотрел на нее. Ему хотелось немедленно глотнуть свежего воздуха. Нужно уйти из этой комнаты, пропахшей знакомыми духами Риты, где он просто задыхался.

— Я отказываюсь верить в то, что ты говоришь. Вставай, одевайся и спускайся вниз. Там и поговорим. Ты должна понять, Рита. Если нет — я сейчас же уезжаю, как бы ты мне ни грозила, и больше не стану разговаривать с тобой.

Его слова заставили ее очнуться. Она погрузилась в отчаяние и апатию, но даже теперь не могла признаться себе, что потеряла его. После всех интриг было ужасно потерять Питера и позволить Хелен Шоу одержать победу.

— Хорошо, — сказала Рита. — Я успокоюсь и спущусь. Но пожалуйста, обещай мне, что ты не уйдешь.

— Обещаю, Рита, — мягко ответил он.

Питер спустился в гостиную, недоумевая, почему так слепо любил эту женщину.

Рита оделась гораздо быстрее, чем делала это обычно, поспешно припудрила заплаканное лицо и направилась вниз, решив предъявить Питеру другие претензии. Нет, она еще не потерпела полного поражения! В гостиной Рита спросила у миссис Ковли, где она может найти мистера Фаррингтона.

— А, как приятно видеть вас вновь внизу, — улыбнулась женщина. — Вы хорошо себя чувствуете?

— Где мистер Фаррингтон? — резко повторила Рита, игнорируя ее вопрос.

— На балконе с другим вашим другом.

— С каким еще другом?

— С джентльменом, который только что прибыл на машине из Лондона.

Темные глаза Риты расширились.

— Какой джентльмен? Я никого не ждала.

— Неужели? — удивилась миссис Ковли. — Он приехал на большой машине и хотел вас видеть. Я сказала ему, что вы нездоровы, но ваш жених здесь, и он присоединился к мистеру Фаррингтону.

— Он назвал вам свое имя?

— Нет, не назвал… — начала миссис Ковли. Но Рита, не дослушав и дрожа, как в лихорадке, полная страха, которого не испытывала никогда прежде в своей жизни, подошла к дверям и взглянула на балкон.

Увидев большого мужчину в роговых очках, стоявшего рядом с Питером, она издала тихий стон. Найджел! Он все-таки разыскал ее!

Теперь она знала, что потеряла Питера безвозвратно.

 

Глава 16

Рита колебалась, не зная, смело предстать перед мужчинами или убежать в свою комнату. Никогда еще она не чувствовала себя более напуганной. Так что не могла сдвинуться с места, будто вросла в пол. Внезапно Найджел повернулся и увидел ее. Его глаза сузились за стеклами очков. Заметив, как она побледнела, он скривил губы в хищной усмешке.

— Ах, вот и наша «примерная» леди! — сказал он с сарказмом и слегка поклонился. — Ты оказалась непослушной девочкой, Рита, милая. Что за спектакль? Я уверен, ты сможешь объяснить некоторые из поразительных историй, что поведала этому молодому человеку. Я, мистер Фаррингтон, не добрый гений, но чувствую, что моя обязанность раскрыть вам глаза.

Рита в ужасе уставилась на Найджела. Затем, словно окаменев, она перевела взгляд на Питера. На его честном лице застыло такое выражение, которое она не сможет забыть до самой смерти. А его глаза, полные отвращения… Она открыла рот, чтобы заговорить с ним, но тут же закрыла, не в состоянии вымолвить ни слова. Найджел вытащил из кармана лист бумаги, постучал по нему пальцем и сказал:

— Это свидетельство о рождении твоей дочери, дорогая моя. Я обнаружил его в Сомерсет-Хаус и снял копию, чтобы показать мистеру Фаррингтону. На тот случай, если он вообразит, будто я лгу. Оно совершенно убедительно доказывает, что Рита Урсула Вейд, жена Томаса Гарольда Вейда, родила здоровую девочку 14 апреля 19…

— О, прекрати! Прекрати, я сказала! — истерично оборвала его Рита.

Найджел пожал плечами и убрал бумагу обратно в карман:

— Как пожелаешь. Ты все это прекрасно знаешь сама. Но я на самом деле не понимаю, почему такой приятный парень, как молодой Фаррингтон, должен жениться на женщине, которую, по заблуждению, считает моложе лет на девять. О, моя дорогая Рита, что за дурацкую историю ты выдумала! Ты меня разочаровала. Я думал, у тебя ума побольше.

Питер продолжал в упор смотреть на Риту.

Дрожащим голосом она начала:

— Питер… Пьеро…

— Я больше не хочу ни видеть, ни слышать тебя! — перебил он. — Я сейчас же ухожу отсюда.

Найджел все с той же гадкой улыбкой глядел на Риту поверх очков. Он хорошо знал ее, но никогда еще не видел такой жалкой, и это доставляло ему удовольствие. Она слишком много лгала ему, обращалась с ним, по его мнению, довольно скверно, и он имел все основания повернуться к ней спиной и не спасать Фаррингтона из ее когтей. Но теперь ему было забавно наблюдать, как Рита корчится от смущения и стыда.

Питер направился к двери. Рита бросилась за ним и схватила за руку.

— Пьеро, не уходи так… пожалуйста, не уходи! — прошептала она с отчаянием в голосе. — Позволь мне поговорить с тобой наедине. Что тебе еще сказал Найджел? Он совершенно мерзкий человек, и ты не должен верить ни одному его слову! Питер!

Он повернулся, его загорелое лицо пылало от стыда за нее.

— Мне безразлично, что он за человек, но он доказал мне, что ты гораздо хуже, чем, я думал, могут быть женщины. Пожалуйста, не считай, что меня беспокоят твои жалкие усилия скрыть свой возраст — это я мог бы простить. Меня не остановило бы, что женщина старше меня даже лет на двадцать, если бы я ее любил. Но я нахожу непростительным твой отказ от собственного ребенка, потому что ты боялась, что я на тебе не женюсь. Хелен знала, конечно, обо всем — вот почему ты ее уволила. Это теперь для меня совершенно очевидно. Я не хочу тебя больше видеть! — Его взгляд остановился на кольце на ее пальце. — Кольцо можешь оставить, как и все, что я тебе дарил. Меня это менее всего заботит.

Питер без церемоний оттолкнул ее руку, вышел и закрыл за собой дверь. Он был в слепой ярости. Когда Найджел Кресланд начал говорить с ним, раскрыв, что он вовсе не адвокат Риты, а ее бывший любовник, он хотел дать ему пощечину и уйти. Но Найджел продемонстрировал ему свидетельство, которое доказывало, что Пэтти вовсе не приемный ребенок, а родная дочь Риты. Питер чувствовал к Рите злость и отвращение и ненавидел себя за то, что был таким дураком. Это тем более возмущало его, что он сам был искренен и любил детей. Больше всего он осуждал Риту за предательство по отношению к ребенку. Тот факт, что она сделала это, потому что страстно была влюблена в него, оставил его холодным. Питер сожалел не только о своей пылкой страсти к Рите, но и о жалости, которую когда-то к ней чувствовал, и об угрызениях совести, терзавших его, когда он разлюбил ее.

Он быстро упаковал свою дорожную сумку, расплатился с удивленной миссис Ковли и объяснил, что комнаты для его семьи не потребуются, потому что его срочно вызвали в Лондон. Затем взял такси и поехал в Пэткомб-Холл.

По дороге туда он встретил Пэтти. Он внимательно всмотрелся в маленькую фигурку. Да, он должен был понять, что она дочь Риты: такой же рыжеватый оттенок волос, длинные ноги… Когда-нибудь этот гадкий утенок может стать лебедем. И невольно он попросил Бога, чтобы Пэтти не унаследовала натуру матери, если и вырастет похожей на нее внешне. Правда, ему казалось, что девочка, к счастью, по характеру больше похожа на отца.

Питер остановил машину рядом с ней. Пэтти подбежала к нему, ее глаза сияли.

— О, дядя Питер, привет! — воскликнула она, запыхавшись.

— Запрыгивай, Пэтти, — коротко сказал он. — Я собираюсь повидать Хелен, и ты поедешь со мной.

Девочка залезла в машину и отбросила на спину маленькие косички. Ее личико озарилось улыбкой.

— Ой, дядя Питер, как здорово!

Когда машина вновь тронулась, Питер, обняв одной рукой ребенка, откинулся на спинку сиденья. Он думал о тех двоих, оставшихся в «Старой мельнице», — о Рите и ее любовнике. Как часто она обманывала и его? Это уже не важно. Как несправедливо, что у такого милого ребенка подобная мать! Питер задумался, чем они с Хелен могли бы помочь девочке.

Он и Хелен! Питер глубоко вздохнул, будто освобождаясь от кошмара. Он ехал к Хелен, сочетавшей в себе все самое милое, светлое и прекрасное. «Даже ради себя она не выдала тайн Риты. Что за девушка!» — с обожанием подумал он.

А на балконе «Старой мельницы» Рита Вейд, сжавшись и спрятав лицо в ладони, молча сидела на плетеном стуле. Душевное страдание и угрызения совести, что она испытывала сейчас, были вполне искренними. Питер ушел из ее жизни, и ей незачем больше впадать в истерики. Она даже не рыдала. Казалось, все силы к борьбе покинули ее.

Найджел стоял над ней, куря и все еще ухмыляясь, и говорил, говорил… Ей бесполезно, предупредил он, придумывать что-то в свое оправдание. Она нарушила все обещания и в очередной раз сделала из него дурака. И он расквитался с ней. Рита молчала.

Найджелу надоело забавляться. Травить Риту, когда она не отвечала, было неинтересно. Он сел и переменил тон:

— Иди сюда, сядь и покурим. Полагаю, в этом благочестивом пансионе, который ты себе выбрала, нам выпить не предложат? Фу! Ну что за место! Совсем не твой уровень, Рита. Думаю, тебе лучше одеться, и я отвезу тебя в другое место. Что тебе сейчас нужно — это крепкий бренди.

Она даже не подняла головы, которую привыкла держать так высоко. Но Найджел смотрел на нее без жалости. Единственным его чувством было смутное раздражение, что не он, а другой мужчина сумел довести Риту до такого состояния. Определенно, она очень любила этого Фаррингтона. И вместе с тем он удивлялся себе, что не ушел вслед за ним. В глубине его души все еще таилась страсть, которую он когда-то питал к ней. Свирепея от выходок Риты, он думал, что все умерло, но страсть постоянно воскресала — слишком долго он был помешан на этой женщине.

Найджел знал, что никогда не владел полностью ни ее телом, ни душой, ни мыслями. И сейчас, в час унижения, красота Риты вновь искушала его. Ни одна женщина не сравнится с ней по красоте и обаянию, особенно когда она в хорошем настроении, думал он. Многие, очень многие восхищались Ритой. Многие по-королевски принимали бы его, Найджела, и вели бы с ним дела не только потому, что им это было выгодно, а из-за вот этой безумно привлекательной женщины.

Другими словами, ему все еще нужна была Рита. И сейчас он думал о том, каким изысканным удовольствием будет для него иметь власть над ней. Она была разорена — он это знал. Разорена и оставлена мужчиной, за которого собиралась замуж. И он, Найджел, — единственный человек в мире, кто мог ее спасти. Да, его власть над ней теперь безгранична, и он собирается получить дьявольское удовольствие, распоряжаясь каждым ее движением.

Он сунул ей сигарету и похлопал по руке:

— Ну же, моя сладкая, покури и успокой свои нервы. Это твои любимые.

Она подняла голову. Ее лицо было смертельно бледным, глаза сверкали невыплаканными слезами, помада размазалась по щекам.

— Позволь… — Он достал из кармана платок и вытер алые пятна. — Твой макияж всегда был безупречен, и я ненавижу, когда он испорчен.

Рита отпрянула от его прикосновения.

— О, уходи, Найджел! — прошептала она с ненавистью.

Он откинулся на спинку стула и расхохотался:

— Я и не думал, что слишком популярен здесь!

Рита выпрямилась и отбросила со лба тяжелую прядь рыжих волос. Жестом полного утомления она поднесла сигарету ко рту, чувствуя себя совершенно разбитой. Сейчас ей было все равно, даже если бы земля разверзлась под ногами.

— Думаю, тебе хорошенько следует поразмыслить надо всем. Ты играла в слишком опасные игры и потерпела поражение. Конечно, мы очень хорошо друг друга знаем, и ни один из нас не может позволить себе критиковать другого. Но ты меня удивила — я думал, ты значительно умнее.

Рита прикрыла глаза и затянулась.

— Почему ты не уходишь? — поинтересовалась она. — Ты сделал то, зачем приехал. Теперь можешь убираться.

— Если уйду и я, что станет с тобой? Ты потеряла все, что имела. Что у тебя осталось?

— Совсем ничего… Это тебя не радует? Убирайся! — повторила она.

— Ты была дурой, Рита, — засмеялся Найджел, — но я не понимаю, почему ты продолжаешь ею быть? Твое страстное увлечение лишило тебя природной ловкости получать от жизни все, что ты хочешь. Прекрати убиваться и вернись на землю!

— Что я делаю, не должно тебя интересовать. Не трать свое время.

— Я всего лишь констатирую факты.

— Зачем? — с горечью спросила она.

— Затем, что я все еще твой друг. Да! Вопреки всему, что ты сделала, я по-прежнему интересуюсь тобой, моя дорогая. Между нами была странная связь, которую ты не раз пыталась разорвать, и все-таки всегда возвращалась ко мне. И сейчас — тоже.

Рита удивленно уставилась на него. Краска вновь окрасила ее мертвенно-бледные щеки.

— Ты имеешь в виду, что хочешь, чтобы я вернулась к тебе? — недоверчиво спросила она.

Найджел нахмурился и сердито пнул носком ботинка ножку стола. Он не хотел признаваться, что его чувства все еще принадлежат Рите, несмотря на его презрение к ней.

— О, уходи, Найджел! — повторила она. — Я чувствую себя совершенно больной и хочу побыть одна.

— О нет, одна ты не останешься, — спокойно возразил он. — Ты ненавидишь оставаться одна, и ты это знаешь. Кроме того, у тебя куча счетов и огромное превышение кредита в банке. А как же новая мода, косметика и все прочее? Ты — женщина стильная и не станешь носить старье!

Его сарказм и факт, что этот мужчина — единственный, кто знает, какая она на самом деле, привели Риту в бешенство. Сжав кулаки и сверкая глазами, она как фурия набросилась на него:

— Уходи! Уходи прочь! Я тебя ненавижу! Ты разрушил мою жизнь. Я не прощу тебя, пока я жива.

— Так-то лучше! — засмеялся он. — Задумчивый вид тебе не к лицу. Я предпочитаю видеть тебя оживленной. А когда ты в раздражении, твои глаза становятся прекрасными.

Она хотела что-то ответить, но разрыдалась, уронив голову на руки. И тогда Найджел понял, что победил. Он отбросил сигарету и положил руку Рите на плечо:

— Давай, Рита, соберись. Бесполезно предаваться отчаянию. Роман с Фаррингтоном закончен. Ты в дьявольски неприятном положении, но выслушай меня. Ты все еще не безразлична мне, как это ни странно. И у меня масса планов. Думаю, самое лучшее, что мы можем сделать, — немедленно пожениться, моя дорогая, и попытаться сделать совместную жизнь удачной. У меня есть для этого мозги, у тебя — красота, а это много. Я готов забыть и простить прошлое. Я оплачу твои долги, и ты начнешь тратить вновь, но уже как моя жена. Но при одном условии: я не потерплю рядом этого ребенка. Я планирую несколько заграничных деловых поездок. И подумываю перебраться в Южную Америку, где у меня есть дела, которые сулят большие деньги. Тебе понравится жизнь в Рио, ты будешь иметь потрясающий успех у испанцев и португальцев. Только не начинай сентиментальную чушь о Пэтти. Если ты отрицала, что она твоя дочь, то будешь только рада оставить ее воспитание кому-то другому. А кто это сделает лучше, чем Хелен? Ты ее не любишь, но ее любит Пэтти, и тебе следует быть хорошей девочкой и хоть раз подумать о своем бедном ребенке. Не сомневаюсь, что Хелен с радостью ее даже удочерит. Она никогда не одобряла тебя.

Рита тихо плакала слезами отчаяния. Она с трудом слушала безжалостные слова Найджела. Каждое было намеренно выбрано, чтобы терзать ее. Найджел умеет наносить самые больные удары. Никогда еще она не испытывала к нему большей ненависти. И все же в своей безысходности Рита осознавала, что все сказанное им — правда и она не сможет ускользнуть от него. Она разорена, и он — единственный друг, который у нее остался. Она вынуждена смириться и дать ему вытащить ее из пропасти. Но мысль о том, что она выйдет не за Питера, а за Найджела, была мучительна для нее. Она пыталась убедить себя, что ей повезло, если у нее остался Найджел, который все еще хочет ее. Но именно он — причина всего случившегося. Она думала: «Если я даже выйду за него… уступлю ему сейчас, придет день, когда я брошу его. Скотина!»

— Ну, моя милая! — Ненавистный голос Найджела прервал ее раздумья. — Что скажешь? Может, попросишь Хелен присмотреть за Пэтти, пока мы* прогуляемся в Южную Америку? Подумай о хорошей еде, винах, о соблазнах ночной жизни Рио. Ты проведешь там чертовски приятное время. Лучшее, чем ты этого достойна, мой падший ангел! Рио, Рита!

Его сарказм вновь привел ее в бешенство. Она сидела, в беспомощной ярости разрывая носовой платок на клочки. Но слабый, пока еще очень слабый интерес к ночной жизни Рио уже зашевелился в ее жадном до удовольствий сердце. Но она все еще была влюблена в Питера Фаррингтона. Мысль о том, чтобы отдать Пэтти в руки Хелен, тоже заставила ее страдать. О нет! Она не доставит этой мерзкой девчонке подобного удовольствия! Она откажется…

Найджел, наблюдая за сменой чувств на этом красивом, полном отчаяния лице, почти догадался, какие мысли блуждают в порочном уме Риты.

— О, знаю, ты не любишь Хелен, — вкрадчиво заметил он. — Но подумай о своем бедном ребенке. Ты же не захочешь доверить заботу о Пэтти чужому человеку или оставить ее в школе на все каникулы. Даже я, который терпеть не может детей, и то нахожу это чудовищным. Нет, милая моя, только Хелен, это ясно. Если ты хочешь стереть прошлое и не собираешься порвать со мной окончательно, оставь Пэтти с мисс Шоу.

Рита тяжело сглотнула и отказалась от борьбы. Она понимала, что Найджел прав, и впервые в жизни попыталась учесть интересы ребенка, а не свои. Она знала, как Пэтти обожает Хелен, и ни на миг не сомневалась: что бы ни случилось в будущем между Хелен и Питером, девушка никогда не откажется от Пэтти.

— Хорошо, — прошептала она, — я сделаю так, как ты сказал. А теперь пойдем куда-нибудь в паб — мне нужен крепкий бренди.

Найджел усмехнулся. Он был удовлетворен полной победой и в этот раз не собирался упустить Риту. Он встал, взял ее за руку и притянул к себе:

— Ну… разве я не чертовски великодушен с тобой после всего, что ты сделала, пытаясь меня надуть?

Ее тело напряглось в его объятиях, и она закрыла глаза:

— Да.

— Я не заслужил благодарности?

— Возможно…

Найджел хихикнул, чувствуя, как прежняя безумная страсть охватила его с новой силой, он сжимал в объятиях это великолепное томное тело, смотрел на длинные, дрожащие ресницы, еще блестевшие от недавних слез, опустившиеся уголки красивых губ.

— Не падай духом, — прошептал он ей на ухо. — Мы проведем вместе прекрасное время, как раньше. Ты принадлежишь мне. Вернись к реальности! А я позволю тебе действовать мне на нервы… как всегда позволял, Рита… и всегда буду…

Он поцеловал ее в губы. Она вытерпела поцелуй, но не откликнулась, оставаясь холодной к нему. Она поняла, что брак для нее будет означать долгую, безжалостную тиранию. Теперь Найджел будет ожидать от нее рабского послушания. Рита в полной мере осознала, как много потеряла — нежность и доброту Питера, верность первого мужа и ребенка.

 

Глава 17

Леди Пилгрим и Хелен обедали, когда служанка сообщила, что к дому подъехала машина и из нее вышел какой-то джентльмен и с ним маленькая девочка.

Хелен вскочила и подбежала к окну. Когда она увидела Питера и маленькую фигурку, державшую его за руку, она затаила дыхание:

— Боже мой! Это Питер и Пэтти Вейд!

— Питер? Ты имеешь в виду того молодого человека, который… который так похож на моего Криса?

— Да. Вы предпочли бы с ним не встречаться, да?

Леди Пилгрим встала. Ее щеки покрылись румянцем, в глазах загорелась решимость.

— О, это ерунда, конечно. Думаю, он приехал повидаться с тобой, Хелен. Ты должна пригласить его в дом.

Как только открылась входная дверь, Хелен поняла, почему приехал Питер, — еще до того, как он горячо заговорил.

— С ней все кончено! Теперь я знаю те отвратительные вещи, что должен был знать раньше. Я не могу рассказать тебе сейчас, поговорим позже. — Он бросил многозначительный взгляд на Пэтти.

Сердце Хелен забилось. Какое счастье! Все кончено! Это означает, что у них с Ритой был решающий разговор и Питер каким-то образом узнал правду. И теперь он свободен!

Она крепко обняла Пэтти, которая с восторженным возгласом бросилась к ней.

— Хелен! Дорогая, любимая Хелен! — выдохнул ребенок и покрыл улыбающееся лицо девушки поцелуями.

— Успокойся, детка. Не будь такой сумасшедшей, — засмеялась она.

Пэтти радостно начала болтать, не отпуская шею Хелен. Питер взволнованно смотрел на трогательную девочку, сиявшую от радости. Она действительно сильно любила Хелен, и ничего удивительного. Кто бы не полюбил ее? Хелен выглядела сегодня еще привлекательнее, чем прежде, в вишневых слаксах, бледно-желтом свитере и с распущенными по плечам белокурыми волосами, блестевшими, как золотистый шелк. Ее лицо светилось счастьем, и Питер вздрогнул, вспомнив о женщине, которой только что сказал «прощай». Как же он был слеп!

— Ты должен познакомиться с леди Пилгрим, — тихо сказала Хелен.

— Мы, кажется, помешали обеду?

В холл вышла леди Пилгрим. Она медленно приблизилась к молодому человеку, и ее сердце дрогнуло в мучительной тоске от его удивительного сходства с ее сыном, но она не показала этого. С восхитительным самообладанием она приветствовала Питера:

— Как поживаете, мистер Фаррингтон? Как мило, что вы привезли маленькую Пэтти на ленч. Надеюсь, вы отобедаете с нами?

Питер обменялся с ней рукопожатиями, сразу проникнувшись любовью к этой изящной седовласой женщине, которая была другом Хелен и матерью ее умершего жениха.

— Благодарю вас, леди Пилгрим, но, боюсь, получится, что я навязался. Простите, но я просто не обратил внимания на время. Думаю, необходимы некоторые объяснения…

— Никаких объяснений — обед остынет. Я велела миссис Бамптон поставить еще два прибора. А как поживает мой маленький друг?

Пэтти что-то восторженно ответила, но Моника Пилгрим едва слышала девочку, зачарованно глядя на Питера. Она смотрела на густые каштановые волосы, брови, красиво очерченные губы, манеру держать голову — и все в ней будто кричало: «Кристофер, сын… сын!» Теперь она понимала Хелен. Невозможно было, встретившись с Питером, не полюбить его. Пожилая женщина поняла это, и ее сердце сжалось от боли за Хелен, которая столько должна была пережить.

После ленча, когда они все собрались в гостиной за кофе, общий разговор нарушил телефонный звонок. Леди Пилгрим вышла в холл и вскоре вернулась, взволнованно глядя на Хелен и Пэтти.

— Это была миссис Вейд, — сообщила она.

Питер и Хелен обменялись взглядами, и Питер нахмурился. Хелен закусила губу, Пэтти перестала играть с Линдой.

— Ой! Мама сердится, что я осталась на ленч? — спросила девочка.

— Нет, нет, моя дорогая, все хорошо. Мама совсем не сердится, — поспешно утешила ее леди Пилгрим. — Но она хочет, чтобы ты сейчас же вернулась домой.

Пэтти глубоко и разочарованно вздохнула и бросила умоляющий взгляд на Хелен.

— Ты можешь вернуться, — быстро добавила Моника. — Я пришлю за тобой машину примерно через час. Так что не беспокойся. Только поспеши, потому что мама хочет тебя видеть немедленно. Ее внезапно вызвали в Лондон, и тебе придется провести ночь или две здесь. Как ты к этому относишься?

Брови Пэтти разгладились.

— О, как чудесно! — восторженно воскликнула она. — С вами и Хелен!

— И с Линдой! — смеясь, добавила леди Пилгрим.

Девочка, совершенно счастливая, надела пальто, расцеловала каждого и убежала.

Хелен и Питер озадаченно смотрели на леди Пилгрим. Она подняла свой гобелен и некоторое время задумчиво смотрела на работу.

— Ну и ну! — наконец произнесла она. — Кажется, события развиваются стремительно.

— Что случилось? — хором спросили Питер и Хелен.

— Я в недоумении и не совсем поняла по телефону, что произошло. Миссис Вейд кажется немного расстроенной. Она спросила меня, здесь ли мистер Фаррингтон, и я сказала, что здесь, и с ним Пэтти, и что мы все вместе пообедали. Тогда она сообщила, что ее вызвали в Лондон по неотложным делам, но она не может взять с собой ребенка, и поинтересовалась, не будет ли Хелен возражать присмотреть за ней. Я ответила, что это только обрадует Хелен и что Пэтти может пожить в Пэткомб-Холле. Миссис Вейд сказала, что хочет попрощаться с девочкой, поэтому я и отослала ее в пансион. Вот все, что я знаю. Еще миссис Вейд сказала, что напишет тебе, Хелен, письмо и пришлет с посыльным из «Старой мельницы». Нужен будет срочный ответ.

Хелен вновь взглянула на Питера.

— Что все это значит? — спросила она.

— Я не вполне уверен… — Питер нахмурился.

— Я поднимусь в свою комнату, — вмешалась леди Пилгрим, — немного отдохну. А вы пока поговорите. Если я зачем-то понадоблюсь, Хелен, смело можешь прийти ко мне — я не буду спать. А что касается вас, мистер Фаррингтон… или я могу звать вас Питер? Вы так похожи на моего сына…

Он схватил ее руку и, улыбаясь, крепко пожал:

— Да, Хелен сказала, что я похож на Кристофера. Я буду просто счастлив, если вы станете звать меня по имени. Надеюсь вас еще увидеть.

Несмотря на самообладание, Моника едва сдерживала слезы и на мгновение оперлась на сильную мужскую руку. Как странно похожи могут быть два человека, подумала она. Да, конечно, глаза матери сразу же заметили и различия. Никто не будет таким же, как ее Крис. Но она хорошо знала, что, встретив и поговорив с Питером Фаррингтоном, она не хочет расставаться с ним. С юмором, который помогал ей выжить в тяжелых ситуациях и за который ее так любили ее друзья, она сказала:

— Думаю, вы будете чаще видеть меня, мой мальчик, чем хотите. Не знаю почему, но я не удивлюсь, если вы согласитесь остаться здесь на ночь вместо «Старой мельницы».

— Моника, вы — ангел! Он правда может остаться? — воскликнула Хелен.

— Если захочет. Посмотрим, как дальше пойдут дела. Пэтти сможет спать на второй кровати в твоей комнате, Хелен, правда? А Питер займет комнату Кристофера.

И леди Пилгрим, высокая и прямая, вышла из комнаты.

— Что за очаровательная женщина! — сказал Питер. — Здесь так приятно! Моей маме понравился бы этот дом. Наша мечта — купить прекрасный английский дом. Леди Пилгрим — идеальная хозяйка замка.

— Да, она замечательный человек! — кивнула Хелен. — Даже не могу сказать, какую честь она оказала тебе, предложив комнату Криса. Никто еще не занимал ее со дня его смерти.

— Я остаюсь? — с сомнением спросил Питер.

— Или нет? — Голос Хелен слегка дрожал. Она с нежностью смотрела на Питера.

Он подошел к ней и схватил за руки:

— Хелен, я в смятении! Весь мой мир перевернулся вверх дном, и я не знаю, то ли я на голове, то ли на ногах.

— Не беспокойся, Питер, дорогой, все будет хорошо.

— Должно быть! — пробормотал он.

— Давай сядем и поговорим спокойно, — предложила она.

— Да, так много всего надо тебе рассказать, но в голове сплошной хаос. Я просто не могу до сих пор осмыслить того, что я узнал о Рите.

Серьезные серые глаза Хелен смотрели на него с жалостью и пониманием.

— Это, должно быть, ужасно для тебя.

— Да. Даже не думал, что такое вообще бывает и что могут жить на свете подобные женщины. А я думал, что любил ее! Хотел представить своей семье как невесту!

Хелен еще не знала, как много он узнал, но видела: что бы это ни было, это произвело на него глубокое впечатление. Вполне естественно, как она подумала, для мужчины, такого порядочного и чуткого, как Питер. У нее и самой слегка кружилась голова, и она в этот миг была полна почти материнской заботы и беспокойства за Питера.

— Дорогой, не расстраивайся так. Расскажи мне, что случилось.

Питер схватил Хелен в объятия и прижался щекой к ее щеке. Он держал ее так крепко, как будто боялся, что ее заберут у него.

— О, Хелен, Хелен. Думаю, я в таком состоянии потому, что так сильно люблю тебя и не имел права прийти сюда прямо от… от самой скверной женщины… к тебе…

Хелен обняла его и подарила долгий и нежный поцелуй.

— Ты не должен так думать. Я люблю тебя всем сердцем и всегда буду любить. И я все понимаю. Начнем с того, что ты не первый, кого она пленила, и тебе нечего стыдиться. И пожалуйста, не ставь меня на пьедестал, потому что у меня полно недостатков.

— А я думаю, что ты просто ангел! — возразил Питер, покрывая ее шелковистые волосы поцелуями.

Хелен зарделась и засмеялась, затем смешно надулась и сказала:

— Но я вовсе не хочу, чтобы ко мне относились как к ангелу! Я слишком сильно люблю тебя.

— Ты прелесть!

И вновь их губы соединились. Потом, взявшись за руки, они подошли к большому дивану, стоявшему рядом с камином, сели и начали обсуждать дела дня. Через несколько минут в гостиную вошла миссис Бамптон с письмом в руке:

— Для мисс Шоу. Паренек только что приехал на велосипеде со «Старой мельницы». Он ждет ответа.

Она ушла. Слегка дрожавшими пальцами Хелен открыла письмо, написанное небрежным почерком Риты. Оно было длинным, отрывочным и довольно истеричным, чернила местами расплылись, как будто писавший его ронял слезы. И оно не оставляло никаких сомнений в том, чего хочет Рита. Но ее раскаяния в отношении Пэтти были искренними.

Закончив читать, Хелен почувствовала, что ей не хватает воздуха, как будто она вновь попала в игру, придуманную Ритой.

— Что она пишет? — спросил Питер.

— Мне прочесть?

— Нет, ради бога, нет! Просто скажи мне основное.

Хелен рассказала, что Рита решила немедленно уехать с Найджелом Кресландом, который собирается на ней жениться. После чего они отправятся в Швецию по делам, а потом, скорее всего, переедут в Южную Америку. Между ней и Питером все кончено, но осталась проблема с Пэтти. Найджел не допускает мысли, чтобы она путешествовала с ними, да и для Пэтти это будет не очень хорошо. В этом месте Рита расплакалась, сожалея, что не сумела дать дочери лучшего. Но, писала она дальше, она хочет компенсировать это, и, хотя сама мысль о долгой разлуке с дочерью ей противна, она знает, что Пэтти никогда не поладит со своим отчимом и будет гораздо счастливее, если останется в Англии с Хелен, которую обожает.

Следующий абзац Хелен прочла вслух:

— «Ты и я не любим друг друга, но давай будем честны и не примем это теперь в расчет. Мы должны думать сейчас о Пэтти. И я полностью сознаю, что ты — единственный человек в мире, кому я могу доверить ее. Поэтому я предлагаю тебе, если ты, конечно, согласишься, взять на себя ответственность за ее воспитание… фактически стать ее законным опекуном, которого я сама выбрала. Все необходимые документы я вышлю тебе до отъезда, как и необходимую сумму на школу, одежду, каникулы и т. п. Я прошу тебя согласиться. Даже несмотря на то, что ты меня ненавидишь, Хелен, я никогда не буду спокойна, если Пэтти останется не с тобой. Я не смогу присматривать за ней сама, я признаю, что никудышная мать. И я должна выйти замуж за Найджела, иначе меня ждет полный крах».

Хелен подняла глаза на Питера:

— Что ты об этом думаешь?

Он вытащил трубку изо рта и хмуро посмотрел на девушку:

— Возможно, это единственная здравая и неэгоистичная мысль, которая пришла в голову Риты за всю ее жизнь. Полагаю, она вернулась к Кресланду, поскольку он предложил оплатить ее долги. Но это ее дело. Что касается Пэтти, Рита наконец поняла, что для ребенка жизнь с ним станет адом на земле, и знает, что ты очень беспокоишься о девочке. Дело в другом — захочешь ли ты сама принять на себя такую ответственность?

— Я не позволю отдать Пэтти кому-то другому, — не колеблясь, ответила Хелен. — Я понимаю ее, и она любит меня. Конечно, я не смогу воспитывать ее без финансовой помощи, но если ее мать намерена содержать ее…

— Не беспокойся о деньгах, — перебил Питер. — У меня их достаточно, а Кения — прекрасное место для ребенка. Я просто хочу быть уверен, что ты действительно этого хочешь. Мне она тоже очень нравится: такая светлая, забавная малышка!

Хелен молча сидела с письмом в руках. Она была безумно счастлива и не находила слов. Потом, с усилием сглотнув комок в горле, она сказала:

— Что… но как это связано с тобой?

Он взял ее руку и поцеловал в ладонь.

— Полностью… если, конечно, ты согласишься выйти за меня замуж, Хелен. Это означает, что тогда мы оба удочерим Пэтти.

Сердце девушки гулко забилось, и перед глазами поплыли картины: Питер, она, ребенок… там, под солнцем Кении… всегда вместе… Но совершенное счастье омрачал последний абзац письма, который она не стала читать Питеру. В злобе, которую так и не смогла сдержать, Рита писала: «Кажется, ты победила. Я не ожидала, что Питер отправится прямо к тебе. Я, конечно, не жду твоей любви, но надеюсь, что, взяв к себе Пэтти, ты не будешь настраивать ее против меня».

«Обычная реакция! — отметила про себя Хелен. — Как будто я когда-то настраивала Пэтти против матери!»

Она почувствовала на своих плечах руки Питера, отбросила письмо и посмотрела ему в глаза.

— Так ты позволишь мне позаботиться о тебе и Пэтти? — спросил он. — И забрать вас обеих в Найроби? Я хочу, чтобы ты вновь начала рисовать прекрасные картины — для меня и для нашего дома.

— О, дорогой, дорогой! Какое блаженство! — воскликнула Хелен.

После долгого поцелуя Питер напомнил:

— Пиши ответ Рите, дорогая. Парень давно ждет.

Она вскочила, взволнованная и сияющая:

— Да, сейчас же напишу.

— И если можно, я приму любезное приглашение леди Пилгрим остаться на ночь. Но завтра утром я должен отвезти тебя к моей маме. Она ждет тебя. Она полюбит тебя, Хелен.

— Я тоже ее полюблю.

— А Глен как обрадуется. Она очень высокого о тебе мнения.

— Глен славная. Она просто прелесть. Мы всегда с ней отлично ладили.

— Так ты поедешь со мной?

— Да. И еще нужно повидать адвоката по поводу опеки над Пэтти.

— Быстрей пиши письмо и возвращайся ко мне. Посидим рядышком, у камина. И позвоним Глен, чтобы она сообщила новости маме.

— Я не задержусь! — нежно ответила Хелен.

Она ушла. Питер остался стоять у камина, глядя на огонь. Мысли вихрем кружились в голове, и он чувствовал себя, как никогда прежде, счастливым. Он знал, что скоро сможет забыть Риту и свою короткую губительную страсть к ней. И что жизнь с Хелен в Кении будет такой блаженной, о которой любой мужчина может только мечтать.

Вдруг он понял, что смотрит на фотографию в серебряной рамке, стоящую на каминной полке. Со снимка на него смотрел он сам, но надпись гласила: «Мамочке от Криса».

Внезапное чувство покоя овладело сердцем и душой Питера. Он взял фотографию в руки и внимательно посмотрел на нее.

— Я позабочусь о Хелен, старина, — сказал он вслух. — И никогда ее не обижу…

Затем поставил снимок на место, подошел к окну и стал ждать Хелен, любуясь зимним заснеженным садом.