В субботу, около одиннадцати часов утра, Рита Вейд приняла ванну и надела элегантный брючный зеленый костюм, тяжелое золотое ожерелье и серьги полумесяцем. Она выглядела и чувствовала себя гораздо лучше, чем прежде. Присев за секретер и попытавшись сосредоточиться на нескольких счетах, она вскоре оставила это занятие, приведшее ее, как обычно, в уныние, и устроилась на софе с новым «Вог». Через полчаса здесь будет Пьеро! Гленис ушла в магазин. Милая Глен! Юная, но довольно хозяйственная, она выразила желание занять место Хелен на день или два, пока та будет отсутствовать. К тому же она очень тактичная — всегда ухитряется оставить их с Питером наедине.

Рита мечтательно улыбнулась. Дела идут хорошо: она дома и вновь сама себе хозяйка. Пока Найджел вроде бы не собирается выполнять свои угрозы, а Пьеро, она уверена, вот-вот предложит ей руку и сердце. Так все отлично складывалось, что Рита не досадовала даже на внезапный отъезд Хелен — той пришлось уехать, чтобы помочь своей тете ухаживать за дядей, внезапно разбитым параличом.

Рита вдруг вспомнила о дочери и даже написала письмо, полное любви и жалости, сунув в конверт фунтовый банкнот. Она посоветовала Пэтти найти кого-то, с кем она сможет выйти на прогулку и купить себе что-то приятное. Это утешит ее, думала Рита.

Она вспомнила свой телефонный разговор с мисс Понтинг и нахмурилась. Она забыла передать послание Хелен. Хелен так расстроена, что подвела Пэтти, но зачем поощрять привязанность ребенка к ней? Рита всегда хотела, чтобы Пэтти боготворила только ее, хотя сама не собирались идти ради дочери на жертвы.

Вдруг прозвенел звонок в дверь. Рита поспешно убрала блокнот с письмом. У Глен был свой ключ. Может быть, Пьеро пришел пораньше? Или это Найджел? Она осторожно взглянула в глазок, удивленно вскрикнув, открыла дверь и уставилась на маленькую фигурку с бледным лицом и покрасневшими беспокойными глазами.

— Пэтти! — выдохнула Рита.

На мгновение повисла тишина, потом Пэтти бросилась к матери и вцепилась в нее, как утопающий за соломинку.

— Я сбежала… — душераздирающим голосом сказала она. — О, мамочка, я сбежала из школы… Не сердись! Это было так ужасно! У меня как раз хватило денег на билет, и я сбежала, пока никто не видел. Все остальные дети разъехались по домам. Мамочка, позволь мне остаться с тобой до понедельника, пожалуйста!

Рита машинально обняла дрожавшую фигурку. Она не была так бесчеловечна, чтобы остаться глухой к мольбе своего ребенка. Она хотела видеть Пэтти счастливой. Но ей нравилось думать, что это счастье заключается только в лишнем подарке или угощении и не нарушает ее собственную жизнь. Рита была слишком занята собой и своими удовольствиями, чтобы серьезно задумываться о настоящих нуждах дочери. Обнимая Пэтти и расспрашивая, почему она сбежала, Рита лихорадочно искала выход из создавшегося положения. «Скоро придет Пьеро, — думала она. — О боже! Пьеро будет здесь через несколько минут!»

Она быстро втащила ребенка в прихожую и закрыла дверь, потом, пройдя с Пэтти в ее спальню, присела на край кровати, все еще потрясенная неожиданным приездом дочери:

— Дорогая, что же все-таки произошло? Как ты могла?

Пэтти, всхлипывая и вытирая руками слезы, начала сыпать объяснениями. Она говорила о том, как ужасно в школе, как ее там никто не любит и не понимает и что, как бы она ни старалась, получается всегда плохо. Всех девочек забрали домой, а директриса сказала, что Хелен не приедет. Она не смогла этого вынести.

— Я хочу только тебя и Хелен… я никого больше не люблю… — безутешно рыдала Пэтти. — Я хотела приехать домой…

Рита кусала нижнюю губу. Она вдруг вспомнила о Томе. Она, молодая, хотела уехать за границу, веселиться, ходить на вечеринки, а Том обожал дом и сосредоточил все свое внимание только на ней и маленькой дочке. Из-за этого они как-то поссорились. Тогда он сказал ей: «Почему ты не хочешь понять меня? Я хочу только вас, никого больше!» И теперь Рита с содроганием увидела, как они похожи — дочь и отец.

— Ну, мамочка, милая, — донесся до нее умоляющий голос Пэтти, — ты же не заставишь меня вернуться назад? Пожалуйста, позвони мисс Понтинг и скажи, чтобы она не сердилась и что я могу остаться. Только на уик-энд, как все!

Рита почувствовала ужасное беспокойство. Нет, она не возражала, чтобы дочь осталась. Но она не была готова к такой развязке. У нее не было времени беспокоиться о том, что Пэтти несчастна в школе, вспоминать, что Том был решительно против подобных пансионов и утверждал, что прогонять впечатлительного ребенка из дома в такие заведения — преступление. Рита думала, как спасти себя.

Она вытерла Пэтти слезы и отправила в ванную привести себя в порядок. Там было так тепло и приятно пахло солью для ванны, что Пэтти успокоилась и даже почувствовала тайное удовлетворение при мысли о том, как в школе суетятся в ее поисках. Конечно, директриса в любой момент может позвонить маме, но она-то, Пэтти, уже здесь, так что черт с ней.

В это время Рита ходила взад-вперед по комнате, озабоченно хмурясь. Сначала ей пришла в голову мысль позвонить Хелен и попросить забрать девочку, но даже она не смогла этого сделать. Рита уже звонила сегодня, и ей сказали, что старый дядюшка может в любой момент умереть, а миссис Шоу находится в полном упадке сил. Хелен не сможет их оставить. Если бы только у нее, Риты, было больше времени и сил, чтобы выйти в такой холодный день на улицу и самой проводить Пэтти в дом Шоу. Они согласились бы ее принять в подобных обстоятельствах!

Раздался звонок в дверь. Комната покачнулась и поплыла перед глазами Риты. Она вцепилась в спинку кресла, дрожа с головы до ног.

Это Пьеро… или Гленис… В любом случае она погибла! Питер наконец узнает, что у нее есть одиннадцатилетняя дочь, что она сама гораздо старше, чем он думает, и обманывала его самым трусливым образом.

И вдруг ее осенило. Брови Риты разгладились, глаза засверкали от восхищения собственным блестящим умом и фантазией. Ну конечно! Это единственный выход! Единственный! И никто не узнает, что она по секрету скажет сейчас Питеру, и поэтому не сможет опровергнуть ее слова. Она вновь стала спокойной, заглянула в ванную и поспешно бросила Пэтти:

— Иди в свою комнату и посмотри книги, дорогая, пока я не позову тебя.

Пэтти умоляюще посмотрела на мать:

— О, мамочка, ты же не отошлешь меня назад? Нет?

— Посмотрим, посмотрим, — ответила Рита. — Я поговорю с мисс Понтинг по телефону.

Звонок нетерпеливо прозвенел еще раз, и Рита поспешила к двери. Пэтти отправилась к себе почти счастливая и начала разбирать свои маленькие сокровища.

Рита открыла дверь. Это был Питер. Он ничего не заметил, кроме того, что Рита была слегка покрасневшей и озабоченной.

— Ты еще не совсем окрепла, моя дорогая, — сказал он. — Жаль, что некому открыть дверь. Я поднял тебя с софы.

— Нет, все нормально… Мне гораздо лучше, — ответила она и затем, вопреки своей политике никогда не делать первой шаг, приблизилась к Питеру и с призывом в глазах посмотрела на него.

Он не смог устоять перед ее взглядом, пробудившим в нем самые пылкие чувства и желание защитить эту хрупкую женщину. Питер схватил Риту в объятия и крепко прижал к себе.

— О, моя восхитительная, обожаемая девочка! — прошептал он и коснулся ее губ своими губами.

Рита уступила, горячо и страстно откликнувшись на его поцелуй, демонстрируя свою пылкую натуру, которую показала только раз, в Париже. С тех пор она была с Питером холодна и немного замкнута, что всегда мучило его. Питеру показалось, что этим поцелуем она просит его любви. Он охотно откликнулся и на одном дыхании произнес все то, что она надеялась услышать:

— Я люблю тебя… люблю, дорогая, обожаемая Рита! Выходи за меня замуж… как можно скорее… Я не смогу жить без тебя…

С долгим вздохом женщина чуть отстранилась и закрыла глаза. Питер держал ее в объятиях, покрывая поцелуями.

— Ты выйдешь за меня, да? Я знаю теперь, что ты создана для меня. Я ждал, чтобы понять это окончательно, но теперь я это твердо знаю, — убежденно сказал он.

— Пьеро, дорогой мой, — прошептала Рита, открыла глаза и ослепительно улыбнулась.

— Выйдешь? — повторил он.

Она продолжала улыбаться, глядя в молодое страстное лицо. Как он красив и полон жизни! И какой любовник! Это будет совсем другой брак, чем был у нее с Томом Вейдом. Питер заберет ее в Африку, и там, где он известен и богат, она сможет вести прекрасную, роскошную жизнь. И как кстати пришлось его предложение! Теперь он не сможет, не должен отказаться от него, пока сохраняет иллюзии на ее счет. А она постарается как можно дольше поддерживать эти иллюзии.

Рита высвободилась из его рук и прижалась щекой к его щеке.

— Ты еще не ответила на мой вопрос, дорогая. Ты выйдешь за меня замуж? Или я самонадеянный глупец, вообразивший, что такая женщина может благосклонно отнестись к такому мужчине, как я?

Покорность Питера не тронула ее и не пробудила угрызений совести, напротив, вызвала уверенность в победе и власти над ним.

— Прежде чем я дам окончательный ответ, Пьеро, милый, ты должен узнать кое-что важное.

— Что-то о тебе? — Он улыбнулся, как бы говоря: что бы она ни сказала, это не сможет изменить его решения.

— Да, это связано со мной… — начала Рита и остановилась.

Дверь внезапно распахнулась и в гостиную влетела Пэтти. «Как это похоже на Пэтти, — взбешенно подумала Рита, — появляться в самый неподходящий момент… Вот непослушная девчонка!»

— Мамочка, я могу взять… — начала Пэтти и замолчала, увидев незнакомца.

Питер был поражен. Боже правый, что все это значит? Рита не может иметь такого взрослого ребенка! Он спит или сошел с ума?

Рита покраснела, потом побледнела. Нет, она все-таки доведет до конца то, что задумала!

— Пэтти, дорогая, — сладко, как только могла, пропела она, — я сейчас занята. Пойди к себе в комнату.

Пэтти робко улыбнулась Питеру, бросила на мать раскаивающийся взгляд и убежала. Она совсем не хотела беспокоить ее, но ей нужен был карандаш, а у себя в спальне она не нашла ни одного.

Питер озадаченно смотрел на Риту. Конечно же эта смешная девочка в зеленой школьной форме не могла быть ее дочерью — ей слишком много лет, десять или одиннадцать, наверное. Это, наверное, племянница или еще кто-то. Он неправильно понял! Ребенок сказал не «мамочка»…

Рита похлопала по софе:

— Сядь, Питер. Теперь ты понял, что я хотела тебе сказать, прежде чем принять твое предложение. Ты должен это знать, прежде чем жениться на мне…

Питер хмуро потер мочку уха:

— Это невозможно… Но кто эта девочка?

— Моя приемная дочь, — ответила Рита.

— Приемная дочь? — недоверчиво переспросил Питер. — Но почему ты не говорила мне о ней раньше?

Рита смело выдержала его взгляд:

— Ну… видишь ли, Пьеро… все так запутанно. Я так стремилась к свободе после смерти Томми, так мечтала вновь стать счастливой… А бедная маленькая Пэтти — большое бремя и ответственность. Я хотела сказать тебе еще в Париже, но потом подумала, что она не имеет к нам никакого отношения… я хочу сказать, что она никак не связана с нашей любовью друг к другу. Но когда ты попросил меня выйти за тебя замуж, я поняла, что должна рассказать тебе о ней немедленно.

— И как ты справляешься с приемной дочерью такого возраста, когда сама не далеко от нее ушла?

Сердце Риты дрогнуло, но, празднуя триумф, она уверенно сочиняла свою историю. Шесть лет назад, когда Пэтти было четыре годика, ее родители погибли. Мать ее была кузиной и подругой Риты. А сама Рита — крестной матерью девочки. У погибшей пары не было родственников, за исключением нескольких престарелых тетушек. Рита и ее муж удочерили сиротку. Пэтти совсем не помнит настоящих родителей, она выросла в семье Риты, как будто была ее собственной дочерью. А сейчас она учится в пансионе.

Питер делал быстрый подсчет: шесть лет назад Рите было всего двадцать… Первый год ее замужества, вероятно…

— Думаю, это просто замечательно, — сказал он. — Но я удивлен, что твой муж позволил тебе взять на воспитание четырехлетнего малыша, когда ты еще сама была совсем ребенком.

Рита потупила взгляд. Она чувствовала отвращение к себе за то, что зашла так далеко, но остановиться не могла. Они с мужем изменили фамилию Пэтти на свою и не хотели, чтобы бедная малютка когда-нибудь узнала правду. Пэтти зовет ее «мамой» и считает, что так оно и есть.

— Но она должна будет об этом узнать, дорогая… Например, когда будет выходить замуж. Тогда ей придется предъявить свое свидетельство о рождении, — заметил Питер.

Сердце Риты упало. Она погружалась все глубже и глубже в трясину лжи, из которой потом не сможет выпутаться. Но она должна позаботиться о своем будущем! А для этого нужно справиться с настоящим. Позже она устроит так, чтобы Пэтти была в другой стране, когда соберется замуж. Питер никогда не увидит ее свидетельство о рождении!

Она поспешно поведала, как «сильно они любили бедняжку», как в последние годы она стала «истинным наказанием» и Рита временами жалела об удочерении и поэтому не хотела упоминать о нем Питеру.

— Хотя, конечно, ты и сам узнал бы об этом в Рождество: на каникулы я беру девочку домой, — быстро добавила Рита.

— Думаю, тебе было трудно все эти годы, — медленно произнес Питер. — Но ты сделала доброе и прекрасное дело. Прости за вопрос, но после смерти родителей остались ли какие-то средства на ребенка?

— Нет, ничего. Моя кузина всегда нуждалась, — пробормотала Рита.

— Бедный малыш! Что за бремя свалилось на твою голову! — воскликнул Питер. — Сама хрупкая девочка, пережившая смерть мужа, ты еще имеешь силы содержать ребенка в школе.

Рита ради приличия залилась стыдливым румянцем. Какой, однако, потрясающий успех имела ее «история»! Она трогательно посмотрела на Питера:

— Я была глупой, что сразу не рассказала тебе…

— Это никак не скажется на моих чувствах к тебе, более того, теперь, когда я понимаю, какую тяжелую борьбу за существование ты вела, я люблю тебя еще больше.

Облегчение Риты было таким огромным, что она залилась слезами, за что имела удовольствие быть обласканной и утешенной, и с наслаждением внимала Питеру, который вновь повторил: чем скорее она выйдет за него замуж, тем лучше. Они заберут малышку с собой в Африку и сделают ее судьбу счастливой.

— Знаешь, я очень люблю детей, — признался он.

Рита высвободилась из его объятий, высморкалась и привела себя в порядок. Все прекрасно обернулось! А что до поездки Пэтти с ними за границу — она в этом совсем не уверена. Но все пока идет хорошо, и чем скорее будет свадьба, тем лучше. Найджел, как пугало, еще стоит на пути.

Питер, наблюдая, как Рита проводит по волосам расческой, думал, какой юной и милой она выглядит и какую нежность испытал он к ней, пока она рыдала в его объятиях. Но теперь, когда у него было время поразмыслить, Питер все же задумался: почему она так тщательно скрывала от него приемного ребенка? Хелен тоже не говорила о ней. Что за странные создания эти женщины! Он совсем не понимает их. Сам Питер всегда был прям и честен и не мог понять, что удерживало Риту, заставляя ни разу не упомянуть о девочке.

Ясное понимание пришло к нему позже, когда он остался наедине со своими мыслями. Первое смутное сомнение в правдивости Риты повлекло воспоминания и о других моментах, других «признаниях» о ее прежней жизни, и особенно о ее «полном одиночестве». С ней же всегда был ребенок, и слова Риты теперь казались Питеру немного странными.

Но сейчас, здесь, с ней радом, его разум был затуманен страстными поцелуями Риты. Она же, стремясь приукрасить свою ложь, заявила, что просила Хелен не говорить ему о Пэтти.

— Я хотела сама сказать тебе о ней.

— Не было причины скрывать это от меня, мой ангел, — улыбнулся Питер.

— И ты все еще хочешь жениться на мне, Пьеро?

— Конечно, — ответил он.

Ее сердце забилось. Она протянула Питеру руку, и он нежно поцеловал ее.

— Я тоже ее удочерю, — сказал он. — Но я все еще в недоумении — ты, в твои годы, имеешь дочь-школьницу! Я думаю, все знают, что она приемная?

— Да, конечно, большинство моих друзей знают, но я просила их не упоминать об этом. И я прошу тебя не говорить на эту тему даже с Хелен. Я хочу, чтобы ребенок думал, что я его мать. А нашим будущим друзьям можно будет рассказать… при необходимости.

Все это было слишком сложно для Питера Фаррингтона. Ему казалось, что Рита бескорыстна и благородна во всем. Он пообещал ей не говорить никому, кроме, естественно, своих родных. — Они знают, что тебе всего двадцать пять, дорогая, и ты не можешь иметь ребенка такого возраста. Кроме того, у нее нет ни малейшего сходства с тобой.

— У нее рыжеватый оттенок волос, но рыжие волосы практически у всех в нашем роду, — хитро нашлась Рита. — А ты должен помнить, что это ребенок моей кузины.

— Позови ее и дай мне еще раз взглянуть на нее, — улыбаясь, попросил Питер. — Мы с ней должны познакомиться поближе, если я собираюсь стать ее отчимом.

Рита понимала, что поступила ужасно — только что малодушно предала собственного ребенка. Но она мгновенно убедила себя, что цель оправдывает средства, и в итоге все, и Пэтти тоже, будут счастливы. Она должна во что бы то ни стало выйти замуж за Питера и поскорее уехать в Найроби, пока какой-нибудь «друг» не выдал ее. Пути назад уже нет. Осталась лишь надежда, что она сумеет выбраться из омута лжи без потерь. Для Питера Фаррингтона она — «идеал женщины», и только это имеет сейчас значение.

Рита уже мысленно сочинила объявление о помолвке с богатым молодым банкиром. Его нужно опубликовать как можно быстрее — это позволит ей занять денег и возвратить долги банку и Найджелу. Тогда ему нечем будет угрожать ей, и она сможет начать новую жизнь. Она будет женой Питера и успокоит свою совесть, став хорошей матерью Пэтти. Питер не такой, как Найджел. Он любит детей. Он примет Пэтти. Все будет замечательно!