Ладони Лилиан под лайковыми перчатками вспотели, пока она поднималась по лестнице городского дома на Джирард-сквер, 15. Она собиралась увидеть человека, о котором грезила почти год, и была в ужасе при мысли о том, что, взглянув на нее, он сразу все поймет.

Усилием воли Лилиан преодолела страх. Она пришла сюда по делу величайшей важности, и у нее нет времени на всякие глупости. К тому же не исключено, что он вообще ее забыл.

Ее лакей Гиллман открыл дверь, и петли протестующе заскрипели. Лилиан судорожно сглотнула, вошла в коридор на последней площадке лестницы и оглянулась. Здесь было четыре двери. Без вывесок. В какую войти? Пахло плесенью и дешевыми свечами.

– Может быть, сюда, миледи? – спросил Гиллман, указав на первую дверь.

Она кивнула и распахнула ее.

– Нет, здесь какой-то склад.

Комната была заставлена чемоданами и коробками.

На пороге следующей двери появилась пышная женщина лет тридцати в выцветшем синем платье. Она смотрела на посетителей с нескрываемым любопытством.

– Добро пожаловать, миледи. Вам требуются услуги самого опытного детектива в королевстве?

Гиллман закрыл за собой дверь складского помещения.

– Это детективное агентство мистера Редфорда? – спросила Лилиан, шагнув вперед.

– Да, миледи. Пожалуйста, входите.

Лилиан последовала за женщиной в душный, скромно обставленный офис с одинокой секретаршей, сидевшей на единственном деревянном стуле. Рядом стояло вытертое кресло. Агентство мистера Редфорда никак не соответствовало се представлениям.

– Я мисс Мэйбл Бринк, помощница мистера Редфорда. Сама не веду расследований, просто помогаю здесь, в офисе.

У нее было доброе лицо с глубокими морщинками, веером расходящимися от уголков припухших глаз. Должно быть, оттого, что она часто и много улыбалась. Но улыбка ее казалась какой-то робкой и неуверенной.

Она указала на потертое кресло:

– Садитесь, пожалуйста.

Лилиан села. Ее верный лакей устроился у двери.

– Не угодно ли чаю, миледи?

– Нет, благодарю вас. Я здесь по важному делу. Могу я поговорить с мистером Редфордом? Он здесь?

– Скоро будет. – Она наморщила лоб и прикусила губу, будто пыталась сдержать эмоции. – Он в Андерсен-Холле.

– В сиротском приюте?

– Это, можно сказать, наш родной дом.

Из газет Лилиан знала, что Редфорд – сирота. Нижняя губа женщины задрожала. Лилиан огляделась в поисках кого-нибудь, кто мог бы помочь женщине, но в комнате были только Лилиан и ее лакей.

Лилиан протянула ей носовой платок.

– Вам нехорошо?

– Благодарю вас, – пробормотала женщина и, взяв платок, прижала его к глазам. – Простите меня. Обычно я не даю воли слезам, но время сейчас тяжелое.

– Понимаю.

– Я так счастлива, что у меня есть Ник.

Мисс Бринк вернула Лилиан ее промокший платок.

– Прошу меня простить за то, что испортила ваш хорошенький платочек.

– Пусть он останется у вас.

Лилиан не заметила обручального кольца на ее пальце. И гадала, ограничивается ли мисс Бринк помощью в офисе или есть более тесная связь между мистером Редфордом и его помощницей. У женщины были красивые карие глаза и пышная грудь. А некоторые мужчины предпочитают пышногрудых женщин. Но это ее не касается.

– Мистер Редфорд надолго ушел?

– Он в сиротском приюте, там умер директор. – Она шумно вздохнула.

Лилиан запаниковала.

– Мистер Редфорд занят каким-то делом?

– Не гневайтесь, миледи. Вы можете его нанять. По правде говоря, работа будет для него благословением. Он сам не свой из-за смерти Данна, как и все мы. Но он особенно тяжело переживает смерть Данна.

Лилиан почувствовала облегчение.

– Данн? – Имя показалось ей знакомым. – Мистер Урия Данн, директор сиротского приюта?

– Он самый, да упокоит Господь его благородную душу. Его убили.

– Убили?

Лилиан выпрямилась. Убийства превратились в своего рода эпидемию.

– Ужасный день, не правда ли, миледи? Человека убили за то, что он пытался помочь несчастному.

– А что случилось?

Ее руки сжались в кулаки.

– Это Конрад Форкс. Чертов вор и нищий. – Женщина раскраснелась. – Ах, прошу простить мне брань, миледи. Дело в том, что наш Данн никому не мог отказать в помощи, даже последнему мерзавцу. В благодарность его убили.

– Убийцу поймали с поличным?

– Совершенно верно. Он был весь в крови, как мясник. И украл часы Данна.

– Какой ужас! – содрогнулась Лилиан. – Надеюсь, изверга взяли под стражу?

– Но что будет с детьми? И с Андерсен-Холлом? Даже мы здесь зависели от Данна. А бедный Ник… Она шумно вздохнула. – Ник и Данн были ближе, чем отец с сыном. Иногда это даже вызывало недовольство сына Данна, Маркуса.

– Хватит, Мэйбл, – послышался звучный баритон.

У Лилиан по спине побежали мурашки. Она поднялась. Сердце бешено забилось, рванувшись к горлу.

Он возник в дверях, вовсе не похожий на Аполлона, каким он ей представлялся в лунном сезте. Теперь она отчетливо видела, что он состоит из углов и темной мрачной силы. Даже глаза, прежде сверкавшие золотым светом, казались холодными. Перемена была разительной. Возможно, это лунный свет сыграл с ней шутку, или ей вообще все это приснилось?

Под его жгучим взглядом Лилиан залилась румянцем. Он хоть и выглядел иначе, но действовал на нее так же, как и в ту ночь. У нее перехватило дыхание, жар разлился по телу горячей волной.

– Леди Джейнос. – Он кивнул ей.

Лилиан буквально лишилась дара речи.

– Это леди Джейнос? – воскликнула Мэйбл, вставая. – Та самая леди, из-за которой весь высший свет стоит на ушах?

– Прекрати, Мэйбл, – одернул ее Редфорд и обратился к Лилиан: – Не будет ли вам угодно пройти сюда, леди? – Он жестом указал на соседнюю комнату.

Она последовала за ним, кожей ощущая его присутствие.

Комната оказалась безупречно чистой. Главное место в ней занимали большой письменный стол, стул и два дивана, обитые коричневой кожей, стоявшие один против другого. Этот идеальный порядок помог ей восстановить пошатнувшееся душевное равновесие.

Вместо того чтобы усесться за письменный стол, он пригласил ее присесть на диван, а сам опустился на другой.

– Добро пожаловать в мое скромное агентство.

– Примите мои поздравления с открытием собственной конторы, – произнесла Лилиан. Эту фразу она приготовила еще в экипаже по пути сюда.

– Я здесь для того, чтобы…

– При дневном свете вы выглядите иначе, – произнес он, словно размышляя вслух.

Он запомнил ее. И их первую встречу.

– И как же я теперь выгляжу?

– Ваши волосы похожи скорее на землянику, а не на золото.

Она смутилась под его пристальным взглядом и кашлянула в кулак.

– Я сожалею о вашей утрате, мистер Редфорд. Мистера Данна очень уважали в определенных кругах.

Он сомкнул руки замком и уставился в пол.

– Он заслужил уважение. Я не знал лучшего человека.

Время остановилось. Между ними повисло молчание. Внезапно он поднялся.

– Я не смогу помочь лорду Бомону.

– Не сможете?

– Молва распространяется быстро, если пэра королевства обвиняют в убийстве.

– Но почему не сможете мне помочь?

– Я не могу взяться за дело, если замешанное в нем лицо явно вне закона.

Она вскочила с места.

– Диллон не виноват.

– Это вы так говорите! – Николас вскинул брови.

– Он не способен сделать то, в чем его обвиняют. – Она сделала шаг вперед. – Я всю жизнь знаю Диллона. Он мухи бы не обидел.

Николас помрачнел:

– Ярость превращает людей в животных.

Она сочувствовала ему в его несчастье, но не могла позволить очернить Диллона. Тем более что это из-за нее Диллон оказался в беде.

– Диллон не убивал леди Лэнгем. Я знаю это так же хорошо, как то, что солнце утром встает. Ведь это он из-за меня пострадал.

– Из-за вас?

– Лорд Кейн искал случая разлучить нас с Диллоном.

– И мишенью оказалась леди Лэнгем, – перебил он Лилиан.

– Но ведь обвиняют Диллона. Говорю вам, за этим стоит Кейн.

– Это было преступление в состоянии аффекта, преступление по страсти, а вовсе не деяние негодующего отца.

– Кейн – нечто большее, чем негодующий отец. Он человек без чести и совести. Должно быть, он давно знал леди Лэнгем, чтобы совершить такое.

– У офицеров полиции есть бесспорные доказательства вины Бомона. – Он провел рукой по глазам, будто старался стереть усталость. – Возможно, вам захочется пересмотреть свое отношение к нему.

– Да я скорее соглашусь, чтобы мне отрубили руку.

– Похвально, но едва ли это поможет защите.

Она с такой силой сжала зонтик, лежавший на коленях, что рука задрожала от напряжения. Лилиан попыталась успокоиться.

Ведь она так рассчитывала на помощь Редфорда. Она знала, скольких преступников он упек за решетку, сколько пропавших ценностей нашел, сколько собственности спас для ее владельцев, доказав, что претензии на нее незаконны. С его помощью Диллон получил бы реальный шанс на свободу.

– Что… что столь убедительного в уликах, которые они предъявили?

– Вы и в самом деле хотите услышать неприглядные подробности?

– Пожалуйста!

Он колебался, внимательно вглядываясь в ее лицо, возможно, гадая, насколько откровенным может с ней быть.

– Офицеры полиции обнаружили любовные письма, которыми обменивалась эта парочка. Нет сомнений в том, что там почерк Бомона.

– Ложь!

Не желая, чтобы он принял ее за живое воплощение разъяренной любовницы, она спросила более спокойным тоном:

– Что еще?

– Записка на бумаге с гербом леди Лэнгем с угрозами рассказать обо всем мужу.

– Она адресована Диллону?

Он покачал головой:

– Нет, но есть другие улики. – Заметив сомнение на лице Лилиан, он добавил: – Возле тела остался окровавленный носовой платок Бомона.

– Откуда вам известно, что платок принадлежал ему?

– Он помечен инициалами Бомона, и торговец носовыми платками подтвердил, что эти платки изготовлены по особому заказу Бомона.

Это было чертовски неприятно, но ничуть не меняло того простого факта, что Диллон невиновен.

– Едва ли этого достаточно, чтобы повесить человека.

– Случалось, что людей вздергивали и за меньшее.

– Что вам известно об офицерах полиции, связанных с этим делом, о мистерах Киме и Келли?

Он снова покачал головой, как ей показалось, удивленный тем, что она знала их по именам.

– Они хорошие люди, тщательно выполняющие свою работу.

– Их хорошо вознаградили за то, что они арестовали Бомона. Если его повесят, им выдадут премию?

Ник скрестил руки на груди. Он понимал, к чему клонит леди, и не желал продолжать этот разговор. От нее волнами исходило отчаяние. Руками в перчатках цвета слоновой кости она яростно сжимала зонтик, будто меч, а ее щеки, похожие на персик со сливками, время от времени покрывались красными пятнами. Он был вынужден признать, что она задавала разумные вопросы и ее окружала аура богини мести.

Однако все ее утверждения опирались на миф. Он знал, что Бомон виновен.

Редфорд указал ей на дверь:

– Прошу простить меня, миледи. Но я не могу вам помочь. Вы можете обратиться к моим конкурентам – сэру Патрику или сэру Мартину.

– А если он невиновен?

– В таком случае это предстоит доказать на процессе.

Но Ник и фартинга бы не дал за успех.

– Это не всегда удается доказать.

– Верно, но в вашем случае мы имеем дело не с бедняком, неспособным потратить средства на то, чтобы защитить себя.

– Адвокат рассмотрит факты, но он должен ими располагать, чтобы повлиять на суд. И чтобы их собрать, нам нужны вы.

– Меня невозможно поколебать, миледи.

Она сжала свои соблазнительные губы.

– Это из-за директора приюта Данна?

На его глаза будто опустилось черное облако, и на мгновение они затуманились. Он видел перед собой только кровь. Николас ощутил озноб, его передернуло. Те крохи сострадания, которые он испытывал к ней, обратились в прах. Он не терпел, чтобы им манипулировали, и знал, что никому не позволит использовать его горе в собственных целях.

– Мой ответ останется неизменным. Вы можете хлопать своими прелестными глазками и покачивать бедрами хоть до темноты, но я не возьмусь задело Бомона. Всего хорошего.

– Я никогда…

Она сжала губы. В ее глазах вспыхнуло лазурное пламя. Руки в перчатках еще сильнее стиснули изящный и хрупкий зонтик.

– Речь не обо мне, а о правосудии, – прошептала она.

– Спросите о правосудии семью леди Лэнгем, – парировал он. – В своей жизни я видел столько несправедливости, что нисколько не беспокоюсь о судьбе вашего маркиза-убийцы.

Лилиан отвернулась и уставилась в окно. В стекле она увидела свое залитое слезами лицо. На его лице застыло брезгливое выражение. Слезами его не проймешь. Подобные уловки на него не действуют.

Конечно, в ее арсенале, должно быть, много таких уловок. До чего тонкая талия. Он мог бы обхватить ее двумя пальцами. А какие бедра! Так и подмывает ее обнять. Линии ее тела вызывают у мужчины любые чувства, кроме благоговения. Хочется забыть, что она леди, и обращаться с ней просто как с женщиной. Он мог бы подхватить ее на руки, снести вниз по лестнице и усадить в ожидавший ее экипаж, чтобы наконец избавиться от нее. При одной мысли об этом его кровь закипела.

Но ведь она принадлежит к высшему обществу. Привыкла к подаркам, золоту, драгоценностям. И уж конечно, не удовольствовалась бы обществом человека с таким заработком, как у него. Впрочем, и его не удовлетворило бы общество женщины, отбросившей свою добродетель, как ненужную ветошь.

– Как мне вам доказать, что Бомон невиновен? – спросила Лилиан, повернувшись к нему.

– Такая светская дама, как вы, не может быть столь наивной.

Тон его оказался резче, чем ему бы хотелось. Она выпрямилась. Спина ее казалась неподвижной, окаменевшей. Вздернув подбородок, Лилиан холодно отчеканила:

– Что, если есть некие доказательства его невиновности, о которых не знает никто?

Редфорд пожал плечами:

– Неужели мои с трудом добытые доказательства его невиновности будут иметь вес против того, чем располагают офицеры полиции и помощник генерального прокурора Дэгвуд? Едва ли их сочтут достойными доверия. По правде говоря, я бы предпочел, чтобы преступника вздернули, а не отпустили на свободу.

Она снова сжала губы и чуть наклонила голову, поняв наконец, что он не пойдет у нее на поводу. Она кивнула и вышла из комнаты, оставив после себя аромат лилий.

Он медленно повернулся и подошел к окну.

Несколькими минутами позже рядом с ним оказалась Мэйбл. Она проследила за его взглядом.

– Разумеется, леди ушла разгневанная.

Ник пожал плечами, сосредоточив внимание на леди Джейнос, которая пересекала улицу с таким видом, будто владела ею. Ее лакей следовал за ней на некотором расстоянии.

– Ты отказался от дела.

– Конечно.

Мэйбл шумно вздохнула.

– Это чертовски постыдно. – Помолчав, она фыркнула: – Леди проявила какой-нибудь интерес к тебе, не связанный с делом?

– Ты спятила? – презрительно усмехнулся он. – У меня нет титула, да и банковский счет тощий.

– Но прежде это не могло тебя остановить. – Она многозначительно подняла бровь.

– То, что ты на меня работаешь, Мэйбл, не дает тебе права обсуждать мои личные дела.

– Дает, потому что я знаю тебя с незапамятных времен. К тому же в последнее время твои личные проблемы не столь уж интересны.

– Когда начинаешь собственное дело, иначе и быть не может.

– Только работа и ничего больше. И одинокие ночи.

– Держу пари, любые ребята, будь их хоть сорок, прекрасно спят по ночам после такой работы – только храп слышен, – попытался отшутиться Редфорд.

Продолжая смотреть в окно, Мэйбл помрачнела.

– А как там, в Андерсен-Холле?

На его плечи будто легло тяжкое бремя.

– Ничего хорошего.

– Тебя может спасти только работа, как и всех нас. И мы должны воспользоваться этим, чтобы отвлечься от нашего горя.

– Я никогда не изменю себе, кто бы меня ни пытался сбить с толку, даже такая красотка, как она.

Он опустил глаза на свои костистые большие руки. Это не были руки джентльмена, но и не были руки рабочего, они принадлежали умельцу совсем иного сорта.

– Данн говорил, что мое предназначение быть инструментом правосудия. И никто не заставит меня свернуть с этого пути ради больших денег.

– Знаю, знаю. Но послужить леди Джейнос… Она так хороша! – Мэйбл вздохнула. – Похожа на фею. Эти ее золотые волосы.

– Я не заметил в ней ничего, кроме голого расчета.

– А мне она показалась славной. Мне всегда нравилось, что она сама выбрала себе судьбу и не стала выходить замуж. – Мэйбл опустилась на диван. – Правда, я никогда не могла понять, почему она так поступила, но для этого нужно мужество.

– Да, в ней есть кураж, скорее наглость, если ты это имела в виду. Но думаю, это напрямую связано с ее положением.

Он продолжал смотреть в окно. Лакей усадил леди Джейнос в роскошный экипаж, кучер взмахнул кнутом, и лошади рванули с места.

– Интересно, как ей удалось получить титул, не связывая себя брачными узами?

– Титул перешел к ней по материнской линии.

На лице Мэйбл отразилось удивление, и он попытался пояснить:

– Если нет наследника мужского пола, титул переходит к женщине.

– Забавно.

Мэйбл вытащила из кармана платок и с задумчивым видом принялась его разглаживать.

– Хотелось бы знать, что с ней будет теперь.

– С ней все будет в порядке, – ответил Редфорд, отвернувшись от окна. – Она из тех, кто находит выход из любого положения. Возможно, найдет себе другого титулованного покровителя еще до того, как ее платок упадет на пол бального зала.

Но почему-то он не счел эту мысль утешительной.