На другой день, явившись в общество на собрание кандидатов, друзья тотчас же поняли по напряженной атмосфере в гостиной, что им предстоит нешуточная проверка.

Окинув оценивающим взглядом собравшихся дам, Биллс шепнул Хиту:

– Ты говорил, что леди Голдинг ослепительно красива. Но и словечком не обмолвился о том, что она еще и чертовски умна!

– И дьявольски коварна, – добавил Хит, поглядывая на Тесс, стоявшую к ним спиной. Одетая в серо-голубое платье, она выглядела весьма соблазнительно.

Словно бы почувствовав его пронизывающий взгляд, она обернулась и посмотрела на него с явным вызовом. Рискуя утонуть в ее бездонных голубых глазах, он почувствовал желание немедленно овладеть ею. Эта неожиданно возникшая животная страсть была настолько сильной, что даже немного смутила его. Но он успокоил себя мыслью, что это естественный ответ его мужской природы на ее дерзкий чувственный оскал. Как, однако, сильно она изменилась! Из скромной девушки Тесс превратилась в надменную светскую львицу! Неужели она действительно подстроила финансовый крах Джорджа Белингтона? Этот вопрос породил в его мозгу множество других.

Вступала ли эта премудрая красавица с ним в интимные отношения?

Использовала ли она свои женские чары, чтобы вскружить ему голову и заставить его позабыть о благоразумии?

Как далеко она заходила в своем бесстыдстве, стремясь разорить этого похотливого хряка Белингтона?

Живо представив себе соитие с ним богоподобной Тесс, Хит едва не заскрежетал зубами. Как низко, однако, она пала!

В своем письме Хиту Белингтон сообщал, что он вынужден уехать по срочным делам из Лондона в свою усадьбу, чтобы спасти хотя бы жалкие остатки своего имущества. Но перед отъездом он оставил оформленные по всем правилам показания и доверенность леди Брайт на представление его интересов.

Вооруженная полномочиями поверенного, она мгновенно развила бурную деятельность и стала досаждать Хиту указаниями, требуя, чтобы он тщательно расследовал все коммерческие и общественные связи леди Голдинг. Рассчитывая заслужить ее благосклонность и материнское благословение их с Пенелопой брака, он рьяно взялся за дело.

В своих письменных показаниях Джордж Белингтон утверждал, что Тесс необоснованно завладела его ценной библиотекой и похитила набор ювелирных украшений из разноцветных драгоценных камней, самым дорогим из которых была брошь в форме птицы. Все это будто бы поставило его в весьма стесненные финансовые обстоятельства.

Каким образом землевладелец умудрился вложить все свое состояние в ювелирные изделия и книги, оставалось для Хита загадкой. Но ломать себе голову над этим он не желал и ограничился выполнением поставленной перед ним задачи – выяснить все обстоятельства преступления и привлечь к суду воровку, пахнущую лавандовыми духами.

Разоблачить Тесс было далеко не просто, действовать надлежало осторожно, не отвлекаясь на любование ее рыжими локонами и нежно-белой кожей, один лишь вид которых вызывал у Хита реакцию, неуместную в общественном месте. Слава Богу, прелести Пенелопы не оказывали на него такого коварного воздействия в присутствии посторонних.

Окинув ее в очередной раз оценивающим взглядом, Биллс сказал:

– Ручаюсь, старина, что она сильно отличается от обыкновенных благовоспитанных леди. Ты в этом скоро сам убедишься.

– Она получила такое же воспитание, как и все юные леди из аристократических семей! – возразил ему Хит, отдавая должное навыкам и знаниям своего отца, долгое время прослужившего домашним воспитателем в семье Тесс. Досадное недоразумение, положившее конец его деятельности в том доме, он в расчет не принимал, полагая, что ошибиться может каждый.

Биллс отхлебнул из чашки остывшего чаю и сказал:

– Я подразумевал вовсе не то, что она дурно воспитана, а то, что она скрытна и ведет себя несколько иначе, чем другие молодые английские леди, – не выказывает своих эмоций и не кокетничает с мужчинами.

– Да, она предпочитает до поры не раскрывать своих карт и не склонна к злословию, – подтвердил Хит. – Это затрудняет мое расследование. Но я постоянно за ней наблюдаю.

– Это я уже заметил, – усмехнувшись, сказал Биллс. – Ты просто не отрываешь взгляда от ее ладной фигурки. Должен сказать, у нее впечатляющий бюст.

И многое другое тоже, подумал Хит, поерзав на стуле.

– Она и раньше держалась так невозмутимо? – спросил Биллс.

– Нет, она далеко не всегда была похожа на сфинкса, – ответил Хит, живо вспомнив те славные времена, когда он без труда угадывал по выражению лица Тесс ее мысли и чувства. Как выразителен был когда-то ее рот! Как много говорили ему ее голубые глаза, обрамленные длинными золотистыми ресницами! Он мог судить о ее настроении даже по звуку ее шагов! Ну разве тогда он мог представить себе, что это ангелоподобное создание когда-нибудь станет для него загадкой?

Но теперь очаровательное лицо Тесс оставалось непроницаемым, а свои голубые глаза она скрывала под полуопущенными ресницами. Даже по ее телодвижениям было трудно определить, какие мысли бродят в ее голове. Но Хиту необходимо было прочитать их во что бы то ни стало.

Ради полученного ему дела, разумеется.

– Ты так и ничего толком не рассказал мне о вашем знакомстве, – вкрадчиво произнес Биллс, угадав направление его взгляда.

– С той поры утекло уже много воды, – ответил Хит и, в свою очередь, спросил: – А что собой представляют вон те две дамы?

– Это графиня ди Нотари и ее подруга, – сказал Биллс. – Они тоже подали заявления о приеме их в общество. Полагаю, что графиня та, что слева.

– Несомненно, – сказал Хит.

И роскошный шелковый наряд, и бриллиантовое ожерелье на шее незнакомки, и ее гордо вздернутый носик с горбинкой не оставляли сомнений в том, что она привыкла повелевать. Ее темные волосы были уложены на голове в высокую прическу, в мочках ушей сверкали бриллиантовые серьги.

– Нужно присмотреться получше вон к той шатенке с печальным лицом, одетой в черное платье, – сказал Биллс. – Она все время молчит, но ее миндалевидные глаза могут поведать о многом. Любопытно, почему она вдруг онемела? Джинни сказала мне, пока ты беседовал с леди Бланкетт, что дар речи бедняжка потеряла, когда заболел ее супруг. Очень странный случай!

– А кто такая Джинни? – спросил Хит, удивленный осведомленностью своего приятеля.

– Леди Женевьева! Она оказалась куда более общительной, чем твоя Тесс, которая нас откровенно игнорирует.

Леди Бланкетт шепнула что-то графине на ухо, и та с явным интересом посмотрела на обоих джентльменов. Сидящая рядом с ней полная дама с темно-серыми волосами и жизнерадостным круглым лицом тоже мгновенно принялась их рассматривать. Ей что-то шепнула леди Бланкетт, и в их тихий разговор включилась Тесс.

– О чем они шепчутся? – спросил у Биллса Хит.

– По-моему, пытаются нас заинтриговать и вывести из душевного равновесия, – предположил Биллс.

– Мне уже не по себе, – сказал Хит, сделав глоток тепловатого чая. – Я чувствую себя слоном в посудной лавке.

– А я – быком в коровьем стаде, – заметил Биллс. – И меня такая роль вполне устраивает.

Он улыбнулся и многообещающе взглянул на Тесс. Леди Бланкетт сделала строгое лицо и промолвила:

– Позвольте представить вам, господа, мисс Гаммон и графиню ди Нотари.

Мужчины отвесили дамам глубокий поклон.

– Я очень хочу вступить в это общество, – мелодично произнесла, с едва заметным итальянским акцентом, графиня. – Моя компаньонка, мисс Гаммон, по моему совету сегодня тоже подала заявление с просьбой принять ее в эту организацию.

Ее голубоглазая подруга одарила джентльменов ослепительной улыбкой и проворковала:

– По-моему, нельзя отказывать кому-либо из желающих стать членом этого общества только на основании его принадлежности к мужскому полу. Разве эти кандидаты виноваты в том, что они родились мужчинами?

Судя по ее произношению и манерам, легко было догадаться, что она англичанка.

– Этим мужчинам не помешало бы вести себя с дамами повежливее, – заметила Тесс, взглянув на Хита с откровенным вызовом. – И следить за своим языком. Вы уверены, что готовы продолжить наш спор? Или предпочтете сразу уплатить мне двести фунтов, чтобы не тратить попусту время?

Натянуто улыбнувшись, она подошла к нему поближе, и на него пахнуло лавандой.

– Разве могу я добровольно отказаться от удовольствия общаться с такой прекрасной компанией? – с фальшивой улыбкой парировал он. – Нет, наш спор еще не закончен, миледи.

Тесс глубоко вздохнула, отчего ее бюст заколыхался, и воображение нарисовало Хиту удивительную картину: будто бы он сжимает ее грудь своей ладонью и целует ее в торчащий сосок. К счастью, Тесс обернулась в этот момент и не видела, как по его скулам забегали желваки.

– Жанелль, – промолвила она, обращаясь к леди Бланкетт, – я передаю кандидатов в члены нашего общества на ваше попечение. Действуйте в соответствии с программой.

Уловив самодовольные нотки в ее голосе, Хит насторожился: уж не кроется ли за ее нарочитой вежливостью подвох?

Леди Бланкетт кивнула и промолвила:

– Это доставит мне огромное удовольствие. Как, надеюсь, и джентльменам.

Многозначительно переглянувшись, мужчины застыли в ожидании ее пояснений.

– Я намерена ознакомить вас с одной из наиболее интересных сторон нашей благотворительной деятельности – содействием перевоспитанию заключенных тюрьмы на Маркс-Кросс-стрит, – сказала с лучезарной улыбкой леди Бланкетт. – Мы отправимся туда сразу же после окончания этого собрания.

– Но должен предупредить, что защита уголовных преступников – это не мой профиль, – сложив руки на животе, промолвил Биллс. – И мой друг тоже не вправе оказывать юридическую помощь заключенным уголовных тюрем. У него другая специализация.

– В данном случае речь идет вовсе не об адвокатской консультации, джентльмены, а совсем о другом, – с очаровательной улыбкой сказала Тесс. – Вам предстоит посетить женский корпус и познакомиться там с нашими подопечными.

– Но что конкретно мы сможем извлечь для себя из этого посещения? – спросил Хит. – И чем можем помочь этим заблудшим овечкам, томящимся в темнице?

Леди Бланкетт поправила кружевную шаль на своих плечах и сказала:

– Во-первых, вам будет полезно воочию убедиться в эффективности нашей методики отбора заключенных, действительно желающих встать на путь исправления. А во-вторых, вы получите возможность вместе с заключенными поучиться тому, как нужно правильно штопать одежду. Наглядный урок преподаст моя служанка Марго. Между прочим, у некоторых из женщин, содержащихся в этой тюрьме, золотые руки! Вот, к примеру, эту шаль, которую вы сейчас видите на моих плечах, связала одна из наших воспитанниц. Теперь она работает в ателье известной модистки мадам Клавелль. А ведь совсем еще недавно она отбывала срок за убийство в порыве отчаяния своего мужа, господина Кента, пустившего по ветру все ее состояние. Поразительная метаморфоза, не правда ли?

Хит прищурился и спросил у Тесс:

– А где будете вы, пока мы будем знакомиться с нравами и бытом этих уголовниц?

– Я буду обедать с графиней ди Нотари и мисс Гаммон вместе с недавно освободившимися из тюрьмы нашими подопечными у меня дома, – ответила Тесс. – Все эти женщины смогут стать полноценными подданными английской короны и плодотворно трудиться во благо своей семьи и родины.

– Нам бы тоже хотелось присутствовать на встрече с этими удивительными женщинами, – сказал Хит, почесав пальцами подбородок. Ему было бы весьма интересно взглянуть на будуар своей собеседницы и в особенности на ее кровать, наверняка накрытую алым покрывалом.

– Вас нет в числе приглашенных, – холодно сказала она. – Возможно, вас пригласят в другой раз.

Биллс кашлянул в кулак и завил:

– Я вынужден выразить вам протест: моему другу нельзя посещать тюрьму для женщин. Дело в том, что в настоящее время он сватается к девушке из очень уважаемой аристократической семьи. Не говоря уже о том, что он служит в ведомстве генерального стряпчего. Ему следует быть очень осмотрительным в своих поступках, чтобы не вызвать ненароком кривотолков в свете. – Он многозначительно вскинул брови.

Хит помрачнел, недовольный тем, что приятель выставил его осторожным карьеристом, опасающимся вызвать пересуды в свете даже самым невинным своим проступком, и заметил:

– В самом деле мой друг несколько преувеличивает.

– Да, мне действительно не следовало разбалтывать твои сокровенные тайны, старина, – перебил его настырный Биллс, – но прошу не сердиться на меня за мою оплошность. Я сказал это из добрых побуждений, зная, как усердно ты работаешь и насколько осмотрительным тебе следует быть, занимая такой ответственный пост.

Тесс потерла кончик носа и спросила:

– А не подорвет ли вашу репутацию вступление в нашу организацию? Что скажут влиятельные матроны, прослышав, что вас приняли в женское общество?

Хит обжег Биллса укоризненным взглядом.

– Я не думаю, что мое вступление в ваше почтенное общество повредит моей репутации в свете, – сказал он. – Как, впрочем, и мое посещение женской тюрьмы.

Мисс Гаммон улыбнулась и всплеснула руками:

– В таком случае вопрос решен! Предлагаю всем отравиться в тюрьму. Лично мне хотелось бы побывать и в мужском ее корпусе. У вас наверняка и там имеются подопечные, не так ли? Вы поедете с нами, дорогая графиня ди Нотари?

– Что за глупые шутки! – недовольно воскликнула графиня.

– Отчего же? Там, должно быть, страшно интересно! Когда-то вам еще представится случай познакомиться с жизнью заключенных! Ах, я просто сгораю от нетерпения побывать за решеткой!

Мисс Гаммон пришла в жуткое волнение и вскочила со стула.

Тесс попятилась, подобрав подол своей шуршащей юбки, и воскликнула:

– К моему величайшему сожалению, это невозможно! Моя карета рассчитана только на четырех пассажиров.

– У меня шестиместная карета! – задрав носик, похвасталась графиня, видимо, по своей укоренившейся привычке всегда и во всем всех превосходить.

Мисс Гаммон торжествующе вскинула вытянутый указательный пальчик и пронзительно вскричала:

– Чудесно! Мы поедем в тюрьму на двух каретах! Немедленно!

Хит многозначительно улыбнулся Тесс, намекая, что на этот раз он ее обскакал.

Она прищурила голубые глаза, выражая этим свое несогласие с ним.

По ее выражению лица он снова мысленно отметил происшедшую с ней разительную перемену. Это была уже не прежняя покладистая неопытная девушка, легко признающая свое поражение. Теперь она стала многоопытной светской львицей, готовой сражаться за свое первенство до конца. И схватка с ней будет смертельно опасна.