Через неделю Эвелина сидела за столом со своей новой родней и пила чай. Она пришла к выводу, что родственники ничем не отличаются от всех остальных незнакомых людей, с которыми на протяжении многих лет ей приходилось сталкиваться, пока она путешествовала со своим отцом. Некоторые из них были доброжелательны и приветливы, некоторые – совсем наоборот.

– Вам нужно что-то сделать с вашими волосами, милочка, – своим мелодичным голосом вещала надменная леди Баркли. – Цвет волос у вас неплохой. И если их как следует завить, их можно уложить в модную прическу.

– Я уже пыталась уговорить ее, Клэр, – вставила леди Фонтейн. – Но у нее на этот счет свое мнение.

– Вам следует еще раз подумать о том, чтобы взять себе в служанки мисс Миртл, как предложил вам Джастин. Я абсолютно уверена, что она будет справляться со своими обязанностями намного лучше, чем чужеземка. – Она пригладила свои пепельные волосы. – Ни за что не поверю, что люди с таким темным цветом кожи могут хоть что-то делать хорошо.

Эвелина еле сдержалась, чтобы не ответить резкостью на слова Клэр Баркли. Ей с первого взгляда не понравилась высокомерно держащаяся, чопорная мать маркиза. Эвелина не знала, что ее задевало больше: властный тон этой дамы или ее привычка то и дело отпускать едкие и оскорбительные замечания.

Эвелина пила чай из красивой китайской чашки, наслаждаясь приятным терпким вкусом напитка. Любуясь цветом темно-оранжевой жидкости в фарфоровой чашке, она проговорила:

– Этот чай просто восхитительный!

Леди Баркли нахмурилась и бросила исполненный презрения взгляд на свою кузину.

– Какая невоспитанность! – пробормотала она себе под нос, но так, чтобы все слышали. – Не знает, когда нужно молчать и слушать совета более осведомленных людей.

Леди Фонтейн с виноватым видом посмотрела на Эвелину. Девушке нравились глаза леди Фонтейн – красивого, медово-коричневого оттенка. Со своим спокойным и приятным выражением лица, большой грудью и широкими бедрами она была похожа на античную статую богини плодородия. Ее четверо детей души в ней не чаяли. Старшую, Маделин, внешне похожую на мать, в этом сезоне начали вывозить в свет, так же как и Одри, сестру лорда Баркли. По отзывам леди Фонтейн, Одри была милым ребенком с такими же очаровательными манерами, как у брата.

Когда речь заходила о ее дорогом племяннике, леди Фонтейн была не в меру щедра на комплименты. Она приписывала молодому маркизу необыкновенный шарм, острый ум, вежливость и обходительность, а также чуткость и отзывчивость к людям. Все это время Эвелине с трудом удавалось сосредоточивать внимание на своих делах в городе. Она старалась заставить себя думать о привлекательном маркизе как о своем кузене. С тех пор как он привез ее с причала, маркиз был очень внимательным к ней. Чутким и заботливым, но ни в коей мере не навязчивым. Так как сам молодой человек вел себя очень естественно и, казалось, не замечал того, какое впечатление производит на окружающих своей неотразимой внешностью, Эвелине становилось все легче с ним общаться. Как будто он был такой, как все, а не писаный красавец. Эвелина гадала, как он мог до сих пор не жениться и даже не обручиться ни с кем. Но это ее не касалось. Абсолютно никак не касалось! Возможно, местных девушек страшила перспектива одновременно с женихом получить злую свекровь с языком, как змеиное жало.

– Я бы на ее месте проявляла больше уважения к людям, которые приютили ее под своей крышей, – сказала леди Баркли и с притворным вздохом обратилась к Эвелине: – У вас ведь, как я понимаю, никого из родни больше не осталось? Одна-одинешенька на всем белом свете?

Эвелина проигнорировала ядовитое замечание леди Баркли. Она и сама отдавала себе отчет в том, насколько шатко и нестабильно ее положение.

– Я в высшей степени признательна лорду и леди Фонтейн за их бесконечную доброту. На самом деле во время моих путешествий я обнаружила одну довольно любопытную закономерность: доброта и милосердие, как и изящные искусства, требуют постоянной практики. – Она выразительно посмотрела на леди Дракон. – А если человек не проявляет в жизни эти бесценные качества, он подвергает себя риску превратиться со временем в придирчивое и сварливое существо.

Леди Баркли прищурилась.

Эвелина ослепительно улыбнулась, готовая отразить любое ее нападение.

Леди Фонтейн с громким стуком поставила чашку на стол.

– Клэр! Ах, у нас самые замечательные новости. Эвелина сделала для нас невозможное – и мы в неоплатном долгу передней!

Держа у своих губ чашку, леди Баркли сверлила Эвелину взглядом, очевидно решив сделать вид, что ее не задели слова Эвелины.

– В самом деле? Ты говоришь, она сделала для нас невозможное?

– Эвелина каким-то образом повлияла на Джейн, и та наконец перестала грызть ногти!

– Я никогда не могла понять, как ты вообще допустила, чтобы у Джейн развилась такая ужасная привычка, Леонора! – Очевидно, леди Баркли нашла себе другую мишень для язвительных нападок. – Этот факт говорит о том, что из тебя вышла неважная мать.

– Но она больше не грызет ногти! – с победным видом заявила леди Фонтейн. – Не представляю, как Эвелине это удалось! А мы с тобой что только не пробовали – казалось, Джейн была неисправима. – Она повернулась к Эвелине: – Мы так вам признательны, моя дорогая!

– Джейн сама решила изменить свое поведение, миледи, – ровным голосом сообщила девушка. – Никто не может насильно заставить человека изменить свои старые привычки.

– Какая чепуха! – заявила матрона, поморщившись. – Я не допустила бы, чтобы такое поведение долго продолжалось в моем доме. Я могу заставить Джастина или Одри делать все, что я захочу. Просто Леонора была чересчур мягкой с Джейн. Вместо того чтобы баловать малышку, каждый раз, когда она подносила руки к лицу, надо было подвергать ее физическим наказаниям. Таким образом можно было искоренить дурную привычку.

– Извини, Клэр, но нельзя наказывать ребенка за то, что он делает непроизвольно, – мелодичным голосом проговорила леди Фонтейн.

Глаза леди Баркли метали громы и молнии. Леди Фонтейн вздохнула, взяла с подноса сливовое пирожное и откусила кусочек.

– Такие десерты вредны для здоровья, Леонора, – не унималась леди Дракон. – Ничего удивительного, что тебе не удается поддерживать свою фигуру в должной форме. – Она захлопала ресницами. – Ау меня другие проблемы. Мне снова пришлось отдать свое платье для сегодняшнего бала мадам Вивьен на переделку. Портниха уверяет, что я похудела.

Щеки леди Фонтейн зарделись, и она опустила на тарелку кусок пирожного.

– А в чем сегодня будет Одри?

– На ней будет самое восхитительное белое кисейное платье, великолепно подчеркивающее ее чистоту и непорочность.

– В библейские времена чистоту символизировал голубой цвет, а не белый, – с невозмутимым видом заметила Эвелина. – На самом деле это Анна Британская ввела в обиход белое свадебное платье. Но белый цвет должен был подчеркивать торжественность момента и величие, а уж никак не целомудрие.

Леди Фонтейн просияла.

– Как замечательно! Моя Маделин сегодня будет в голубом.

Леди Баркли была раздражена.

– Боже мой, да вы у нас, оказывается, просто кладезь мудрости, мисс Всезнайка! А какое приданое за вас дают? Ваш отец оставил вам что-нибудь, что помогло бы вам найти себе хорошую партию? Даже пустив в ход все наши связи, боюсь, что из-за вашего апломба трудно будет найти вам подходящего жениха.

В столовую стремительно вошел лорд Баркли.

– Здравствуй, мама. Добрый день, тетушка Леонора и мисс Амхерст! Можно вместе с вами выпить чаю? Или вы секретничаете?

Господи! И надо же было ему появиться как раз в тот момент, когда его мать завела разговор на тему незамужнего положения Эвелины! У девушки сразу же засосало под ложечкой. Чтобы отвлечься от неприятного ощущения, она решила сосредоточиться на красивом лице лорда Баркли.

Сегодня блистательный маркиз был облачен в мрачный темно-синий костюм, подчеркивающий зеленовато-серый цвет его великолепных глаз. С удивительной грацией он подошел к столу и склонился к матери, чтобы поцеловать ее. Дама подставила ему щеку. Но он сделал вид, что не заметил этого, и слегка коснулся губами ее белокурых волос.

Господи, до чего он хорош собой! Просто в голове не укладывается, как могло случиться, что эта леди Дракон произвела на свет такое совершенство! Это казалось Эвелине непостижимой загадкой мироздания. Маркиз посмотрел на девушку – и она улыбнулась, сделав вид, что не замечает, как от его взгляда у нее на щеках вспыхнул румянец.

– Мой дорогой Джастин! Как я рада, что ты сумел выкроить время, чтобы заглянуть к нам. А мы только что говорили о предстоящем бале. – Сияющая от радости леди Фонтейн протянула племяннику руку, глядя на него с нескрываемым обожанием. Маркиз сердечно пожал ей руку. Казалось, что от их взаимной симпатии в прохладной гостиной стало теплее.

Присев, рядом с тетушкой на обитый синим ситцем диван, Джастин весело прокомментировал:

– А, понимаю! Наверно, обсуждали тонкости вроде того, в каких платьях будут ваши дочери! – И добавил, обращаясь к Эвелине: – Вы должны их великодушно извинить, мисс Амхерст. Гонка за мужьями в самом разгаре. И Маделин, и Одри просто обязаны всеми правдами и неправдами наскрести для себя несколько женишков. Даже если ради этой цели придется бесстыдно выставлять себя напоказ, сделав ставку на целомудрие.

– При помощи белого платья. – Леди Баркли поджала губы.

– Или голубого, – мелодичным голосом возразила леди Фонтейн.

– Белый – цвет чистоты, – настаивала леди Дракон, ослепительно улыбаясь.

Баркли пожал плечами, принимая из рук тетушки чашку чаю.

– Раз уж об этом зашла речь, в самом начале это был голубой цвет. Только не пойму, какая разница?

Эвелина опустила глаза и постаралась скрыть торжествующую улыбку.

Ни о чем не подозревая, Баркли взял с подноса пирожное.

– Вот бы наш кондитер был вполовину так талантлив, как твой, тетушка!

– Повар и впрямь неплох. Он весьма даровитый. – Леди Фонтейн многозначительно посмотрела на Клэр.

Леди Дракон впилась глазами в пирожные, как будто они её оскорбляли одним своим видом. Эвелина боялась, что под огненным взглядом леди Баркли сладости сморщатся и растают.

– Джастин, помоги нам, пожалуйста, убедить мисс Амхерст поехать на бал вместе с нами, – взмолилась леди Фонтейн. – Она настаивает, что траур не позволяет ей участвовать в светских мероприятиях.

– О, помилуйте! Как мы можем оставить вас одну в этом большом пустом доме? – заявил маркиз. – Разумеется, вы составите нам компанию. На самом деле именно за этим я и приехал – чтобы предложить вам свои услуги в качестве сопровождающего.

Леди Баркли удивленно округлила глаза. Леди Фонтейн с такой силой поставила чашку на стол, что хрупкий фарфор разбился.

– О Господи!

– Ты никогда никого никуда не сопровождал, – прошипела мать маркиза. – Нам приходилось волоком тащить тебя, когда речь шла о выполнении светских обязанностей.

Молодой человек как ни в чем не бывало продолжал пить чай.

– Присутствие мисс Амхерст заставляет меня проявлять большую общительность.

– Это может быть неправильно истолковано в свете.

Он только пожал плечами, избегая смотреть матери в глаза.

Леди Дракон встала с места, и ее руки сами собой сжались в кулаки.

– Я запрещаю тебе давать людям повод думать, что ты за ней ухаживаешь!

– Почему?

– Ну, потому что… она в трауре.

– Но прошло уже более четырех месяцев с тех пор, как скончался ее отец.

– Это не имеет никакого значения! Потому что я не хочу, чтобы за мной ухаживали, и не принимаю никаких предложений! – воскликнула Эвелина. Как бы ни был красив этот молодой человек, ее положение не позволяет ей сейчас бывать в обществе и вести светский образ жизни. И кроме того, Эвелине не хотелось, чтобы в ней видели охотницу за мужем. Не дай Бог, еще и вправду кого-нибудь поймает – не приведи Господь!

– То, что Джастин сопровождает мисс Амхерст на бал, вовсе не означает, что у него имеются серьезные намерения в ее отношении, – осторожно добавила леди Фонтейн.

– Согласна. Я знаю, что мой сын не склонен принимать поспешные решения. И вообще у мальчика все еще впереди.

Баркли старался сделать вид, что этот разговор ему безразличен, но Эвелина заметила, как у него на скулах заиграли желваки.

– Мне раньше казалось, мама, что тебя очень беспокоит, что годы идут, а я все еще не исполнил свой долг по отношению к семье и роду.

– Не будь слишком опрометчив, Джастин. – Леди Баркли снова села на место, шурша кисейными юбками. – Мой Джордж никогда бы не повел себя так предосудительно.

Рука молодого маркиза, в которой он держал чашку, даже не дрогнула, но костяшки пальцев на ней побелели. Неприязнь, которую Эвелина испытывала к леди Дракон, внезапно переросла в сильное возмущение. С момента приезда в Англию Эвелина видела от этого молодого человека одно только добро. Кроме того, любой, кто был вынужден терпеть эту ужасную женщину рядом с собой, не мог не вызывать у нее сочувствия. Эвелина осторожно поставила фарфоровую чашку на стол и поднялась с места. Хотя ухаживания маркиза вовсе не входили в ее планы, Эвелина была не прочь помочь молодому человеку насолить его матери.

– Пойду немного прогуляюсь по парку.

Он тут же вскочил с места.

– Я составлю вам компанию.

– Но ты же только что пришел, – попыталась возразить леди Дракон. – Мисс Амхерст может взять с собой на прогулку служанку.

– Не беспокойся о правилах приличия, мама. С нами может пойти мисс Миртл.

Эвелине совсем не хотелось, чтобы за ними увязалась служанка-англичанка. Но ей хотелось как можно скорее покинуть удушающую атмосферу гостиной. Кроме того, Фаиза в это время отдыхала в спальне наверху.

Девушка видела, что молодой маркиз также стремился побыстрее уйти.

– Я буду ждать вас в фойе возле парадного входа, – на ходу сказал он.

Ярко светило полуденное солнце. Слышалось беспечное щебетанье птиц. На деревьях, которые росли вдоль дорожки, пробивались первые весенние почки. Воздух был наполнен ароматом весны, будоражащим чувства, заставлявшим мечтать о счастье и любви.

– Как чудесно, что посреди шумного города есть такой райский островок покоя, – говорила Эвелина, когда они шли по берегу небольшого, но очень живописного пруда. Они остановились, чтобы полюбоваться утками, которые с громким кряканьем плескались в темно-зеленой воде.

– В Лондоне имеется много интересных мест и масса увлекательных занятий. Когда вы немного освоитесь в городе, я с удовольствием вас с ними познакомлю.

– Вы уверены, что действительно этого хотите? Ваша мать не будет от этого в восторге. Я ей не нравлюсь.

– Что за чепуха! Мама просто… Ну, просто она…

– Дракон?

Молодой человек чуть не прыснул со смеху, но вовремя взял себя в руки и только вежливо кашлянул в кулак. Он покосился через плечо на мисс Миртл, которая шла шагов на десять позади них вместе с одетым в ливрею дородным лакеем.

– Она все-таки моя мать, – неохотно заметил Джастин.

– Вы собираетесь вызвать меня на дуэль за мою дерзость? Пистолеты, секунданты, сумрачный рассвет… А после этого – побег за границу?

Смутившись, он на секунду остановился, повернулся и посмотрел на нее.

Она решила разрядить обстановку:

– Извините. Отец всегда говорил мне, что я выражаю свои мнения чересчур откровенно.

Молодой человек нахмурился.

– Вы скучаете по нему?

Эвелина посмотрела на малиновку, которая вспорхнула на верхнюю ветку дерева. Под ее весом ветка наклонилась и раскачивалась, но птица не улетала.

– А вы тяжело переживали смерть вашего отца? – вопросом на вопрос ответила девушка.

– Он был главой нашей семьи. Все и вся вращалось вокруг него. Когда его не стало, все переменилось. – На мгновение лорд Баркли замолчал. Он стоял, не шевелясь, задумчиво вглядываясь вдаль. А затем резко повернулся к Эвелине и пожал плечами. – Но нельзя сказать, что его смерть была неожиданностью для нас.

Они продолжили путь по тропинке вдоль берега. Эвелине нравилась походка молодого маркиза. Он двигался с врожденной неуловимой грацией – естественной и неподражаемой.

Под ногами у них скрипела еловая хвоя. Девушка глубоко вдохнула приятный хвойный запах, который любила с детства.

– Ваш отец долго болел? – спокойно спросил молодой человек.

Эвелина будто оцепенела. Болел? Он и часа не протянул после того, как однажды вернулся домой весь избитый и окровавленный. А из раны в боку сочилась кровь, с каждой струйкой которой из него как будто вытекала жизнь. Эвелина как сейчас слышала его хриплое дыхание, когда он умирал у нее на руках. Хотя она прижимала руку к повязке, горячая алая жидкость продолжала струиться сквозь нее, образуя на полу ужасную темную лужу. Девушка вздрогнула и учащенно задышала. Широко раскрыв глаза и едва сдерживая слезы, она застыла с выражением отчаяния на лице, неподвижно уставясь в одну точку.

– Вам нехорошо?

– Нет. – Комок подступил у нее к горлу. Пытаясь сосредоточиться, она посмотрела на утку с пятью крошечными желтыми утятами, которые медленно плыли по зеленой глади пруда.

Маркиз произнес что-то еще. Но Эвелина не слышала, погруженная в воспоминания. Она думала о том страшном дне и о предсмертной просьбе своего отца. Наконец она часто заморгала, заставив себя очнуться и вернуться к реальности.

– Извините, вы что-то сказали?

– Я спросил: вы были с ним близки?

– Близки? – Она еще не окончательно пришла в себя и продолжала думать о смерти отца. В ее памяти снова всплыло все – вплоть до мельчайших подробностей, вплоть до его последнего вздоха.

– Вы были близки с вашим отцом? – терпеливо повторил маркиз.

Эвелина тяжело вздохнула, стараясь вспомнить свою Прежнюю жизнь.

– Папа много работал. Много ездил по свету. Он был очень… занятым человеком. Иногда он не бывал дома неделями. Но он был моим отцом. Моим единственным родителем. Ну, не считая Салли…

– Салли?

Что-то шевельнулось у Эвелины в груди при одной мысли о веселом, румяном человеке, который старался заменить ей отца и мать.

– Это управляющий делами моего отца.

– И вы с ним сблизились?

– Очень сильно. Он практически вырастил меня.

– Какое отношение он имел к вашему воспитанию?

– Моя мать, ну… она не была создана для того, чтобы быть женой дипломата.

– Как это?

– Она ненавидела все эти перемены и переезды. Я знаю, ей не нравилось жить за пределами Англии. Каждый раз, когда отец получал новое назначение, у нее начиналась истерика. Она не могла привыкнуть к новым обычаям, новым людям, даже к новым домам. Она была англичанкой до мозга костей. И ей хотелось, чтобы все на свете тоже были англичанами.

– Есть такие семьи, которые остаются в Англии, пока глава семьи служит за границей.

– Но у нас было по-другому. Отцу хотелось, чтобы мы никогда не разлучались.

– Однако кочевать с места на место… Не иметь никакой стабильности в жизни…

– Ну и что в этом плохого? Зато я знакомилась с замечательными людьми, могла посещать экзотические страны.

– И где сейчас этот Салли?

Небо у них над годовой заволокло тучами, солнце скрылось. Эвелина оглянулась и увидела, что мисс Миртл и верзила лакей остановились неподалеку – так близко, что могли услышать их беседу.

– Вы думаете, будет гроза?

– Вряд ли, – сказал лорд Баркли, поигрывая набалдашником своей эбонитовой трости.

– Так когда же я буду иметь честь познакомиться с Салли?

– Не могу с вами согласиться. Мне кажется, начинается дождь, Нам лучше возвратиться назад, а то ваша матушка будет метать громы и молнии.

– Поздно, – небрежно заметил он, приветливо кивнув двум дамам – леди Баркли и леди Фонтейн, которые приближались к ним.

Миновав. Джастина с Эвелиной, обе дамы заговорщически переглянулись и принялись возбужденно перешептываться.

Маркиз осторожно заговорил:

– Ваше стремление к уединению мне вполне понятно. Но я осмелюсь просить вас, чтобы вы согласились составить мне компанию сегодня вечером, мисс Амхерст. Видите ли, мне нужна ваша помощь.

– Чем же я могу вам помочь? – с сомнением в голосе спросила Эвелина.

– Вы можете защитить меня от вереницы молодых крошек, которых моя мать будет расхваливать на все лады. Не важно, что матушка говорила до этого – эта женщина ведет против меня военную кампанию. А я занимаю оборонительную позицию в окопах.

– Ну что ж, в таком случае могу вам только посочувствовать. Я сама не хочу выходить замуж. Однако я не понимаю, чем я в этой ситуации могу быть вам полезна.

– Ваш траур, а также мои обязанности вашего сопровождающего оградят меня от нежелательного внимания со стороны дам.

Эвелина подняла бровь.

– И возбудят нездоровый интерес совсем иного рода.

– Ну и что плохого, если все подумают, что я вами интересуюсь? Главное – мы с вами знаем истинное положение вещей. – Он развел руками, – Мамаши, озабоченные тем, чтобы сбыть с рук своих дочек, на время оставят меня в покое. А моя мать…

– Будет готова, меня придушить!

– Прошу вас!

Эвелина посмотрела в его полные мольбы зеленовато-серые глаза. Эти несколько дней молодой маркиз был очень внимателен к ней и к ее положению, а его мать вела себя, как зубастая гарпия…

– Хорошо. Немного развлечений, которые предлагает светское общество, мне не повредят.

– Благодарю вас.

Дальше они шли молча.

Лорд Баркли в задумчивости потер подбородок.

– Знаете ли, это практически первый случай, когда я самым вопиющим образом ослушался свою мать. Кажется, вы оказываете на меня дурное влияние, мисс Амхерст.

– Подчас один небольшой грех оказывается полезен. Он закаляет волю и формирует характер.

– Или становится первым шагом на дороге в ад.

– А разве то, как вы живете сейчас, – это не ад?

Они обменялись улыбками.

В этот момент где-то вдали послышались раскаты грома.

– Насчет погоды вы не ошиблись. – Маркиз посмотрел на небо. Темные тучи сгрудились на горизонте.

– Я всегда умела предчувствовать приближающуюся грозу.

Но, к сожалению, от этого таланта Эвелины было мало проку.