Когда декабрьским вечером 1999 года на терминал Блэк-Болл в Порт-Анджелесе, штат Вашингтон, прибыл паром, усталые таможенники готовы были, как обычно, встретить канадцев, следующих на юг из города Виктория провинции Британская Колумбия, и возвращающихся домой американцев.
До Рождества оставалось еще 11 дней, поэтому прибывших было немного. Машины начали съезжать с парома. Одних пропускали беспрепятственно, других останавливали, при этом выбор был совершенно случайным. Таможенники задавали водителям несколько стандартных вопросов и ничем особенно не интересовались, просто следили за тем, как вели себя люди, отвечая на вопросы. Если те держались уверенно и отвечали спокойно, агенты вполне этим удовлетворялись, и водители следовали дальше. Однако, когда к месту досмотра подъехал 33-летний араб в новом арендованном «крайслере» с канадскими номерами, что-то в его поведении насторожило беседовавшую с ним женщину-агента. Взмахом руки она приказала ему отъехать в сторону, но он попытался удрать.
Несколько агентов бросились за ним в погоню. Когда его удалось остановить, они открыли багажник «крайслера» и увидели, что там находились часовой механизм, вещество для производства используемой военными взрывчатки С-4 и две стеклянные бутыли с эквивалентом нитроглицерина.
При себе у задержанного имелась крупная сумма денег, фальшивые документы, удостоверяющие личность, и визитная карточка некоего д-ра Хайдара Абу Дохи из Лондона. Он отказался назвать свое настоящее имя, поэтому у него были взяты отпечатки пальцев, и через несколько часов удалось выяснить, что этот человек по имени Ахмед Рессам был связан со «спящей» террористической группой в Монреале.
Ему было поручено через три недели взорвать международный аэропорт Лос-Анджелеса. Заканчивался 1999 год, вот-вот должно было наступить новое тысячелетие, и именно так «Аль-Каида» хотела отпраздновать это событие.
Через несколько часов после его ареста канадская полиция уже занималась поиском приятелей Рессама в Ванкувере и Монреале, были арестованы несколько его друзей в Нью-Йорке, а в Лондоне полиция проверяла доктора Доху.
Рессам прибыл в Канаду в 1994 году, имея при себе фальшивый французский паспорт. Первым делом он попросил политического убежища, но получил отказ. В 1996 году был выписан ордер на его депортацию, однако он купил фальшивый канадский паспорт и продолжал жить в стране. Известно, что с этим паспортом ему удавалось пересекать границу, потому что вскоре после его получения он ездил во Францию. Французские власти позже установили его причастность к организации взрывов в парижском метро. После возвращения в Монреаль он по меньшей мере четыре раза арестовывался за ограбления, но канадская иммиграционная служба ни разу об этом не извещалась. В результате Рессам отсидел лишь две недели за одну кражу.
В Монреале он проживал в квартире на бульваре Лакордер вместе с Саидом Атмани, активным членом вооруженной исламской группировки Groupment Islamic Armee, известной также как GIA. Эта банда, сформированная в 1992 году из людей, склонных к насилию, была создана специально для уничтожения светского правительства Алжира. Многие из первых участников GIA воевали против Советов в Афганистане и проходили подготовку у Усамы бен Ладена, когда власть захватил «Талибан». GIA взяла на себя ответственность за убийство президента Будиафа в 1992 году и за угон самолета компании Air France в 1994-м. Хотя GIA не удалось взорвать Эйфелеву башню, ее члены успешно провели две серии взрывов начиненных гвоздями бомб в парижском метро, в результате которых было убито 11 и ранено более 100 человек.
Атмани был одним из людей, подделывавших документы для GIA. В 1998 году он был арестован в Канаде за мошенничество с кредитными картами и вымогательство и депортирован в Боснию, несмотря на тот факт, что во Франции был выписан ордер на его арест. Через три года он был арестован миротворческими силами в Боснии и на этот раз депортирован во Францию, чтобы предстать перед судом за участие в террористической деятельности.
Связным Рессама в Ванкувере был Абдельмаджид Дахоумане, еще один его бывший сосед по квартире в Монреале. Они познакомились в «Халден-Кэмп» — тренировочном лагере «Аль-Каиды» в Афганистане. Дахоумане приехал в Канаду через год после Рессама и тоже попросил политического убежища. Как и Рессаму, ему было отказано в этой просьбе. Однако к тому времени Дахоумане умудрился каким-то образом оформить пособие и регулярно получал деньги, несмотря на то что в это же самое время иммиграционная служба Канады разыскивала его, чтобы выдворить из страны. Дахоумане состоял в «красном списке» Интерпола, в который включаются лица, подлежащие немедленному аресту, поскольку был связан с тренировочным лагерем «Аль-Каиды» и GIA.
В Ванкувере Рессам и Дахоумане вместе провели несколько дней в мотеле, изготовляя взрывчатку, которая была найдена в машине Рессама.
Услыхав об аресте Рессама, Дахоумане ударился в бега. В Канаде и США были выписаны новые ордера на его арест, но Вашингтону, очевидно, он нужен был больше, потому что там за его голову пообещали 5 млн. долларов. Вознаграждение было таким высоким, поскольку у американцев имелись причины подозревать наличие связей между Дахоумане и одним мусульманским радикалом, жившим в Калгари, который, в свою очередь, был знаком и, предположительно, ежедневно общался с Абу Зоубайдой, которого считали правой рукой бен Ладена. В марте 2001 года Дахоумане был арестован алжирскими силами безопасности.
Но самым интересным человеком, на которого правоохранительные органы вышли в результате ареста Рессама, оказался Абу Доха. Помимо того, что у Рессама имелась визитная карточка Дохи, в ходе обыска в его монреальской квартире были найдены документы из швейцарского банка, в которых содержались имена и номера телефонов нескольких людей, включая Абу Доху.
Когда сотрудники подразделения по борьбе с терроризмом обыскали дом Дохи, выяснилось, что его настоящим именем было Амар Маклулиф. Были найдены паспорта и фальшивые удостоверения личности на несколько имен, а также деньги и другие документы, позволившие установить его прямую связь с часовым механизмом, найденным в машине Рессама. А найденный в машине часовой механизм был точно таким же, как те, что использовались при совершении терактов боевиками бен Ладена.
Тридцатисемилетний уроженец Алжира, Доха-Маклулиф был старшим офицером в Халден-Кэмпе, где он и завербовал Рессама и Дахоумане для выполнения задания в Канаде. В 1999 году он переехал в Великобританию, где занимался подготовкой терактов, которые планировалось провести в соборе и на городском рынке в Страсбурге. К счастью, ни один из них не удалось осуществить. Позднее, как известно, он встречался с бен Ладеном в Афганистане, чтобы обсудить план совместного проведения международных операций GIA и «Аль-Каиды». Он также поддерживал регулярные связи с террористической ячейкой в Милане.
Подозревая, что Доха-Маклулиф является не только руководителем, но и финансистом GIA, британская полиция больше года вела за ним слежку, пытаясь выяснить, кто были его подручные, а также куда и каким образом он перегонял деньги. Когда в феврале 2001 года стало ясно, что он вот-вот сбежит, его арестовали в аэропорту Хитроу, откуда он, зарегистрировавшись по испанскому паспорту, собирался вылететь в Саудовскую Аравию.
Опираясь на выдвинутые против него обвинения в сговоре с целью совершения террористических актов и в предоставлении денег, убежища и другой материальной поддержки террористам, американцы отправили в Великобританию запрос о его экстрадиции. Британский суд принял решение в пользу США, но Доха-Маклулиф подал апелляцию. Через год после этого судебного заседания он все еще находился в тюрьме усиленного режима Bellmarsh, надеясь избежать путешествия через Атлантику.
То, что Ахмед Рессам пытался попасть в Штаты на пароме, следующем из Виктории, отнюдь не было случайностью. Пограничный пункт там, увы, удивительно прозрачен. А тот факт, что он въезжал в Штаты из Канады, подтвердил худшие опасения Вашингтона. Американские разведывательные службы на протяжении многих лет заявляли, что иммиграционная политика Канады слишком либеральна и американо-канадская граница поэтому не может считаться надежной. Теперь Канада больше не могла утверждать, что канадские законы о политическом убежище — дело исключительно Канады. То, что любой человек, обосновавшийся в Канаде, мог проникнуть в Штаты — и, например, взорвать там аэропорт, — делало это и вашингтонской проблемой.
В конечном итоге канадская разведывательная служба безопасности (Canadian Security Intelligence Service, CSIS) была вынуждена с некоторым смущением признать, что в стране действовало 50 террористических групп общей численностью 350 человек и американские разведслужбы правы: Канада стала раем для террористов.
Поскольку Рессаму и другим его сообщникам в Канаде, пока они занимались подготовкой взрыва в лос-анджелесском аэропорту, необходимы были средства к существованию, они занялись тем, к чему их готовили, — мошенничествами с кредитными картами, кражей документов, подделкой чеков и документов и кражей портативных компьютеров и мобильных телефонов из автомобилей. Жили они скромно, а деньги, которые у них оставались, через надежную сеть направляли на финансирование других террористических ячеек во Франции, Бельгии, Италии, Турции, Австралии и Боснии.
А вот продажей наркотиков, сулившей большие деньги, они не занимались. Причина была довольно проста: наркотики привлекут к вам внимание гораздо быстрее, чем кредитные карты, поддельные чеки и краденые мобильные телефоны. А этих ребят специально обучали искусству оставаться незамеченными.
Такими были террористы вплоть до 11 сентября: уже внедренные в Северную Америку, они занимались тем, чем обычно и занимаются террористы, пока террористические ячейки находятся в «спящем режиме», — вели жизнь уголовников.
Разница между уголовниками-террористами и простыми уголовниками заключается в том, что одни крадут ради политики, а другие — ради прибыли. В Великобритании GIA занималась кражами ради политики и, зарабатывая на этом кучу денег, сознательно избегала насилия. Кто захочет убивать дойную корову?
* * *
На протяжении многих лет девять полицейских, занимавших комнату, расположенную в конце коридора на том же этаже, где размещалось SO-12, Специальная служба британской разведки, оставались для своих коллег лишь девятью полицейскими в конце коридора.
Когда о них спрашивали человека из другого отдела, например SO-12, занимавшегося слежкой за ирландскими террористами или турецкими наркоторговцами, он, немного подумав, говорил примерно следующее: «Я не совсем уверен, но, думаю, они занимаются чем-то связанным с Интернетом, а может, и не с Интернетом, а с банками, но, повторяю, точно мне это не известно».
Подразделение, в котором работали эти девять человек, официально называлось FISAC — центр финансовых расследований и специального доступа (Financial Investigation and Special Access Centre), — и оно действительно занималось банками, — это что касается финансовой составляющей. Кроме того, подразделение занималось Интернетом, и это и было тем самым «специальным доступом». Однако большинству их коллег, называвших их «девятью ребятами в конце коридора», не было до этого никакого дела.
Подразделение состояло из одного инспектора, двух сержантов и шести констеблей, которые, несмотря на всю проделываемую ими работу, не принимали настоящего участия в большинстве крупных расследований. Даже когда в SO-12 начали понимать, что ячейки ИРА, действующие на территории Англии, поддерживаются на средства, полученные от финансовых мошенничеств, ничего в связи с этим предпринято не было.
Люди из FISAC попытались напомнить остальным, что «необходимо узнать, как ИРА платит за аренду, где она покупает бомбы и как оплачивает телефонные счета». Но тех гораздо больше беспокоило то, что эти бомбы взрываются. Когда речь шла о потенциальных убийствах, казалось неважным, как террористы оплачивают свои счета.
Затем наступило 11 сентября, и кому-то в США пришло в голову, что Усама бен Ладен потратил на всю эту операцию менее 300 тыс. долларов. И руководители SO-12 решили узнать, во сколько обойдется проведение террористического акта в Великобритании.
И ребята из FISAC сообщили им ответ: в 2 пенса. Именно столько будет стоить телефонный звонок с сообщением о заложенной бомбе, который сможет остановить скачки на Большой кубок в Эйнтри и стать причиной убытков на миллионы фунтов стерлингов.
И поскольку такой ответ показался руководителям SO-12 не лишенным здравого смысла, они выслушали объяснения сотрудников FISAC, рассказавших им, что насколько дешев сам акт терроризма, настолько больших расходов требует содержание террористов. Ведь террористам нужно платить за жилье, покупать еду, изучать объект нападения, а все это стоит денег. Поэтому сотрудники FISAC спросили своих высших руководителей: а не пора ли нам узнать, как террористы делают деньги и как они их тратят, не пора ли нам вмешаться в их жизнь и помешать им покупать бомбы?
По целому ряду причин, но главным образом из-за традиционной бюрократической медлительности, некоторым из этих высших руководителей потребовалось очень много времени на то, чтобы осознать, что основой терроризма являются деньги. Но как только они начали это понимать, они превратили FISAC в NTFIU — Национальное подразделение по расследованию финансирования террористических организаций (National Terrorist Financial Investigation Unit) — и обязали его представителей присутствовать на каждом совещании.
И теперь все в SO-12 точно знают, чем занимаются их коллеги в конце коридора: они отслеживают движение денег.
Попасть в этот конец коридора нелегко. Для этого нужно миновать пост службы безопасности, помещающийся при входе в здание, после чего вас проводят наверх, к охраняемой двери, за которой работают 500 сотрудников SO-12. Чтобы попасть на этот этаж, нужно пройти спецосмотр, кроме того, любой человек, приближающийся к дверям офиса NTFIU, подвергается еще одной тщательной проверке. Не многие люди могут попасть в этот офис, а вынести из него нельзя ничего: ни документы, ни компьютеры, ни какие-то материалы, связанные с находящимися в производстве делами. Вот как изменилось отношение к этому подразделению.
Попав за двойную дверь, вы видите, что этот офис — настоящая свалка. В длинной комнате едва хватает места для девяти сотрудников, а ведь теперь в ней работает двадцать.
Окна наглухо закрыты, поэтому летом в помещении жарко как в печке, а зимой отопление работает неважно, и люди мерзнут. Не хватает столов, перегородок, компьютеров. А вот работы хватило бы и для вдвое большего числа сотрудников.
Подразделение управляется суперинтендантом, его заместителем является старший инспектор. Есть также два детектива-инспектора, четыре сержанта, десять детективов-констеблей и пара аналитиков. Конечно, Специальная служба является элитным подразделением, и обычно все ее структуры комплектуются только ее же офицерами. Однако NTFIU отличается тем, что у его руководства хватило мужества нарушить традицию и пригласить на работу двух человек, не имеющих отношения к разведке, — оба они очень опытные следователи по финансовым делам с более чем 25-летним стажем. Это старые работники подразделения по борьбе с мошенничеством, которым все известно об отмывании денег и о том, как вести финансовые дела. Они не боятся стучать в любые двери и требовать у людей ответов на свои вопросы. Все это несколько отличается от традиционных способов, которыми проводится большинство расследований в SO-12, поэтому в некотором роде знаменует собой появление нового этоса. Но, опять же, после 11 сентября мало что осталось прежним.
Вероятность нападения террористов в Великобритании заставила всех стать гораздо внимательнее. Деятельность NTFIU стала еще активнее, а SO-12 начала присматриваться к некоторым группам, которые, как ей было известно, действовали на территории Великобритании, в том числе тамилам из Шри-Ланки, предположительно связанным с наркотиками, афганцам, иракцам и алжирцам — членам GIA.
Их внимание также привлек человек, возглавлявший организацию терактов во Франции. Несколькими годами ранее ему было предоставлено политическое убежище в Великобритании, что дало возможность использовать эту страну в качестве финансовой базы для небольших группировок GIA. Прибытие сюда Абу Дохи лишь повысило роль Великобритании в финансировании террористов.
Сотрудники NTFIU полагают, что в Великобритании действуют приблизительно 50–100 активных членов GIA, представляющих собой ядро, вокруг которого располагается несколько очень неустойчивых групп, состоящих из молодых бойцов, которые действуют в других частях мира. GIA не создает ячейки так, как это делалось в ИРА, а формирует для выполнения конкретного задания банды из четырех, пяти или шести человек. Финансист или командир центральной группы руководит рядовыми бойцами. Вместе они отрабатывают мошеннические операции с чеками или кредитными картами, которые дают им средства для финансирования деятельности GIA за рубежом. Многие члены центральной группы участвовали в боях в Афганистане, т.е. являются людьми, получившими военную подготовку и сражавшимися на стороне «Талибана».
Это не рядовые воры или жулики, как уличные мальчишки. Это люди, которым приходилось убивать. И Специальная служба в своей работе исходит из понимания того, что они будут убивать снова и снова.
За одну мошенническую операцию такая группа зарабатывает в среднем 15–20 тыс. фунтов. Умножим это на 50– 100. Если учесть, что группы осуществляют мошенничества довольно регулярно, можно представить себе, сколько денег в этом участвует. Не так давно Специальная служба устроила обыск в доме одного из активных членов таких групп, в ходе которого было найдено несколько сотен чековых книжек и чековых гарантийных карт, привязанных к 52 банковским счетам. Помимо того, что эти люди воруют деньги с помощью чековых или кредитно-карточных мошенничеств, многие из членов центральной организации живут в Великобритании на положении политических беженцев, а следовательно, можно говорить о крупном мошенничестве с пособиями.
Членам террористических групп довольно просто открыть банковский счет в Великобритании, потому что британские банки принимают любое удостоверение личности, выданное в одной из стран ЕС. А в ЕС полным-полно краденых паспортов, поддельных удостоверений личности и водительских прав, — и все эти документы принимаются в Великобритании в соответствии с правилами «знай своего клиента».
На тот случай, если один из этих людей все же прибудет в Великобританию, не имея фальшивого удостоверения личности, существует много мест, где их можно купить. Полиции известны разбросанные по всей стране кафе и бары, в которых околачиваются молодые иностранные студенты и где перед отъездом на родину они продают свои пустые банковские счета, кредитные карты и паспорта. В основном это французские и итальянские паспорта, но в принципе сгодятся и любые другие. Существует также множество мест, где в паспорт, или водительские права, или удостоверение личности могут аккуратно вклеить новую фотографию. В сочетании с чековой книжкой и картой это дает любому человеку в Великобритании прямой доступ к финансовой системе.
Вы идете в банк и говорите, что переехали в новый дом и вам нужно изменить адрес, а заодно — что вам нужна новая чековая книжка. И банк посылает новую чековую книжку на ваш новый адрес. Через некоторое время вы говорите в банке, что не получили ее, и просите еще одну. За год, таким образом, у вас наберется целая пачка чековых книжек. Тем временем вы прокручиваете деньги на своих счетах. Вы идете в банк и кладете деньги на счет. Затем идете к банкомату и снимаете деньги. Вы кладете деньги и снимаете их, а затем снова кладете, и если кто-нибудь посмотрит на ваш счет, то увидит, что вы не только его используете, но и поддерживаете положительной баланс.
Через некоторое время вы посещаете менеджера своего банка и просите небольшую ссуду. Менеджер банка просматривает состояние вашего счета за последний месяц, приходит к выводу, что вы кредитоспособны, и выдает вам ссуду. Через несколько месяцев вы ее возвращаете, снова кладете и снимаете деньги, после чего опять приходите к менеджеру и просите ссуду побольше. Менеджер банка снова смотрит на ваш счет и, поскольку ему нравится то, что он видит, соглашается удовлетворить вашу просьбу.
И когда вы, наконец, получаете ссуду в 20 или 30 тысяч, вы обнуляете свой счет, и после этого менеджер банка больше вас не видит. За это время вы уже скопили пачку чековых книжек и вместе с бандой своих приятелей начинаете бомбить магазины. Именно в связи с этим полиция впервые обратила внимание на человека по имени Пьер.
Некий алжирец около тридцати лет привез на южное побережье своих четверых более молодых товарищей — включая Пьера, — чтобы поработать в крупных универмагах, принадлежащих какой-либо сети. Когда эта четверка входила в магазин, у каждого из них имелись чек и чековая гарантийная карта, и они покупали что-нибудь на сумму, не превышающую 99 фунтов. В это время водитель кружил по кварталу, поджидая звонка на свой мобильный телефон. Когда ему сообщали, что покупки сделаны, он забирал всю команду и вез ее к следующему магазину этой сети.
Группа орудовала во всех прибрежных городах от Брайтона до Саутгемптона, но в один из дней, после обеда, они столкнулись с небольшой проблемой. Пьер попытался украсть кое-что в магазине, и его засекла камера наблюдения.
Была вызвана полиция, Пьера арестовали. А остальные сделали то, что им полагалось делать в подобной ситуации, т.е. сбежали.
В полицейском участке Пьер показал молодому сотруднику, оформлявшему его задержание, свой французский паспорт. Поскольку он, похоже, не говорил по-английски, пригласили переводчика. Но оказалось, что Пьер не знал и французского. Молодому полицейскому это показалось странным. Пьера отправили на ночь в камеру, а на следующее утро отвели к судье. Он признал свою вину, его оштрафовали и отпустили.
На этом данная история могла бы и закончиться, но у полицейского все не шел из головы юный француз, не говоривший по-французски. Продолжая размышлять об этом, он вспомнил об информации, полученной пару недель назад из лондонского подразделения под названием NTFIU.
Это была одна из «ориентировок», разосланных по всей стране, в которой говорилось, что данное подразделение интересуют любые случаи мелких правонарушений, совершенных именно таким типом людей. Молодой полицейский не знал, заинтересует ли кого-нибудь в Лондоне этот Пьер, но на всякий случай послал отчет в NTFIU.
В NTFIU к этому сообщению отнеслись с интересом. Проверив адрес Пьера и изучив фотокопии его паспорта, а также тот единственный чек и кассовую карточку, которые были у него с собой, сотрудник NTFIU взял все эти документы и отправился к менеджеру банка Пьера.
Британские законы, направленные против отмывания денег, требуют, чтобы финансовые учреждения в течение шести лет после закрытия счета сохраняли копии всех документов, удостоверяющих личность и использованных при открытии счета. Тем не менее копии часто теряются, когда их перевозят на хранение в другое место, и для того, чтобы найти их, требуется вечность. Кроме того, часто они оказываются бесполезными. Однако главным активом, который два опытных следователя по финансовым преступлениям принесли в NTFIU, было множество полезных контактов в банковской сфере. Полиции необходимы документы, оформленные по всем правилам, чтобы любую полученную улику можно было использовать в суде. Но одни банкиры более склонны к сотрудничеству, а другие — менее, и профессионалы знают, как найти подход к тем, кто может помочь.
Детектив попросил менеджера банка посмотреть, не было ли у Пьера других счетов, и, действительно, нашлось еще несколько. Когда имя и адрес Пьера были введены в компьютерную систему, оказалось, что его адрес совпадает с адресами еще 10 человек. Тогда NTFIU отправила нескольких агентов для наблюдения за домом и всеми его жильцами. А это именно то, что Специальная служба умеет делать превосходно.
«Благодаря опыту, накопленному более чем за 100 лет выполнения подобной работы, — говорит один сотрудник лондонской полиции, которому часто приходится наблюдать эту работу на практике, — Специальной службе в этом отношении нет равных в Великобритании. Вы можете быть самым ловким жуликом в стране, но и тогда вы не заметите, когда Специальная служба села вам на хвост. А подобраться они могут очень близко».
Именно так они подобрались к Пьеру и его друзьям. Они следили за ними много недель, устанавливая личности людей, с которыми он был знаком, и изучая приемы, которые они использовали в мошенничествах с чеками. Сотрудники полиции наблюдали за тем, как они ежедневно выходили на улицу и отрабатывали город за городом, всегда действуя совершенно одинаково. Они покупали товаров на сумму, не превышавшую 99 фунтов, и загружали их в машину. Через несколько дней они отправлялись на север и начинали возвращать эти вещи в различные филиалы того же самого магазина, передавая продавцам нераспечатанный товар, предъявляя кассовый чек, оплаченный банковским чеком, и получая взамен наличные деньги.
Пьер, похоже, был одним из руководителей этой команды, и часто именно он вел машину и раздавал чеки. Похоже, он также контролировал склад, где хранились товары.
По мере того, как в поле зрения NTFIU попадало все больше людей и их список удлинялся, приходилось отрабатывать все больше номеров мобильных телефонов. Вообще, мобильные телефоны в этой операции стали для полиции кошмаром. Каждый телефон по много раз переходил из рук в руки, менялись и SIM-карты. Отслеживание звонков становилось почти невозможным.
Все это свидетельствовало о том, что Пьер и его друзья были лишь частью огромной организации и за веревочки дергал кто-то другой. Однако одно дело раскрыть банду мошенников, и совсем другое — доказать ее связь с террористами.
Зная, что некоторые из этих людей сражались в Чечне, Афганистане и Боснии — некоторые из них сами в телефонных разговорах часто говорили другим, что были ветеранами джихада, — люди из Специальной службы фотографировали их и записывали их имена и адреса, а затем передавали эти данные в иммиграционную службу. Кроме того, они отправили отпечатки пальцев Пьера и всех его компаньонов в различные правоохранительные и разведывательные организации в надежде, что кого-нибудь из них удастся опознать.
И тут им повезло. Из иммиграционной службы пришло досье, в котором содержались отпечатки пальцев, совпадавшие с отпечатками Пьера и напрямую связывавшие его с терактами в парижском метро. В досье также было указано его настоящее имя.
Теперь, зная, где находится склад Пьера, они ждали подходящего момента, чтобы составить опись его содержимого. Это еще одна область, в которой Специальной службе нет равных, пожалуй, на всей планете. Группа специалистов проникла на склад, сфотографировала и записала на видеопленку все, что там находилось, составила опись и ушла, не оставив никаких следов своего посещения. Ни один предмет не был сдвинут с места. Эта работа требует высокого профессионализма, и любой сотрудник Специальной службы согласится со словами, сказанными об этой команде: «Люди, которые делают это, чтобы заработать себе на хлеб, действительно знают, как сделать это по-настоящему хорошо».
И люди, которые делают это, чтобы заработать себе на хлеб, обнаружили на складе мешки, полные товара, подготовленного для возвращения. Товара было так много, что для того, чтобы не запутаться, Пьер к каждому мешку прикрепил квитанцию, показывающую, каким чеком была оплачена каждая покупка.
Имея на руках опись склада и банковские документы, команда NTFIU решила, что накопила достаточно большое количество улик и готова произвести арест. Получив необходимые разрешения, агенты ворвались в дом Пьера. Тот оказался совершенно не агрессивным семейным человеком, но буква «Т» в названии NTFIU не зря указывает на его связь с борьбой против терроризма, поэтому агенты были соответствующим образом вооружены и на Пьера сразу же надели наручники.
Естественно, Пьер тут же заявил, что не понимает, что происходит. И даже после того, как ему все объяснили, он тем не менее продолжал твердить, что ему ничего не известно, и все отрицать. Пока его допрашивали, один из агентов нашел связку ключей. Пьер заявил, что это всего лишь старые ключи и он не знает, от чего они. Это была явная ложь, но тут одного из агентов осенило. Он взял ключи и направился к складу Пьера. Открыв входную дверь одним из этих ключей, он попросил своего коллегу сфотографировать ключ в двери склада. После этого он вернулся в дом Пьера и показал ему фотографию. Увидев ее, Пьер сломался.
В результате обыска в доме Пьера были изъяты 15 тыс. фунтов наличными, чековые книжки, пластиковые карты, дневники, адресные и телефонные книги, компьютерные файлы. Зная, сколько денег прошло через руки Пьера, агенты были удивлены, увидев, что он жил в настоящей нищете. И ответ на вопрос, куда уходили деньги, все еще не найден. Известно, что часть денег была переведена в Алжир. И есть свидетельства того, что другая часть ушла в Танзанию. Но кто получил эти деньги и на что они были потрачены, до сих пор не известно.
Пьера судили и приговорили к тюремному заключению, правда лишь на два года. Судье сообщили о связи Пьера с терактами в парижском метро, однако он не принял это во внимание. Информация, связывавшая Пьера с Парижем, по соображениям безопасности не была предоставлена во всей полноте, поэтому предъявить ему это обвинение оказалось невозможным.
Пока Пьер обживался на новом месте, NTFIU прорабатывала все его связи, установленные в результате ареста. Некоторые из вновь полученных данных соответствовали уже имеющейся информации, и начала вырисовываться некая картина. Факты, связанные с Пьером, легли в основу шести довольно перспективных дел, и те, в свою очередь, привели к открытию новых дел.
Хотя никто в NTFIU не подтвердит вам наличия связи между делом Пьера и рядом крупных дел, начатых после его ареста, такая связь, по всей видимости, все же существует. Одним из этих дел, в частности, была облава в мечети в Финсбери-парк. Было также возбуждено дело против двух алжирцев, приехавших в Великобританию в 1997 году и сразу же получивших муниципальные налоговые льготы и пособие на жилье. Эти люди промышляли мошенничеством с банковскими счетами и кредитными картами. Во время ареста у них были изъяты фальшивые паспорта, а вскоре были установлены их связи с GIA. Сотрудниками Специальной службы была проведена операция по захвату 75 иностранцев, в основном алжирцев, прибывших в Великобританию в соответствии с законом о предоставлении политического убежища, а в феврале 2003 года на станции Ватерлоо был арестован сходивший с прибывшего из Парижа поезда «Евростар» алжирец, который, как считалось, был причастен к плану разработки в северном Лондоне смертельно опасного яда рицина.
«Нужно сказать, — поясняет один из сотрудников NTFIU, — что в ходе многих таких дел обнаруживается нечто гораздо большее, чем простое мошенничество. И нас это не удивляет. Наконец-то наше руководство и люди, возглавляющие разведку в Соединенном Королевстве, пришли к пониманию важности финансового расследования, и сегодня NTFIU используется так, как должно было использоваться много десятилетий назад».
И любой член команды NTFIU согласится с этими словами.
* * *
Не менее успешно действовали террористические группы и в других частях мира. А в некоторых отношениях они были даже гораздо изобретательнее.
Еще в 1986 году организация Абу Нидала изобрела блестящий способ зарабатывания денег. В Соединенных Штатах ей нужно было найти ликвидные инструменты, которые можно было бы вывезти оттуда и превратить в деньги для финансирования терактов в Израиле. Решение этой задачи они нашли на коробке с кукурузными хлопьями: скидка в 50 центов при каждой последующей покупке.
Дисконтные купоны, печатаемые на коробках с хлопьями и со стиральным порошком, а также целые брошюры таких купонов, вкладываемые в воскресную газету, уже долгое время являются популярным маркетинговым инструментом для сотен различных товаров. Идея заключается в том, чтобы побудить покупателей совершать повторные покупки. Вся эта система основывается на доверии, и производитель не может знать наверняка, действительно ли человек, использующий купон, купил его продукт. Предполагается, что розничные продавцы, принимающие купоны, соблюдают правила и каждый раз выплачивают покупателям компенсацию. В конце дня продавцы сортируют купоны и отсылают их производителям, имея в виду следующее: мы продали ваш продукт, поэтому вы должны вернуть нам деньги в сумме, указанной на купонах, плюс некоторую плату за их обработку.
Поскольку весь этот процесс никак не контролируется, имеются широкие возможности для мошенничества. И никто не доказал это лучше, чем Рик Баудрен, в настоящее время занимающий довольно высокий пост в Почтовой службе США. В 1977 году, будучи еще молодым агентом, служащим в нью-йоркском управлении, Баудрен, занимаясь расследованием деятельности нескольких преступных предприятий, обнаружил, что некоторые организованные преступные группы зарабатывают немало денег на мошенничествах с дисконтными купонами.
Это его заинтересовало, и он связался с некоторыми людьми в купонном бизнесе, чтобы побольше узнать о возможностях для мошенничества. Эти люди признали, что купонный бизнес открывает перед организованной преступностью неограниченные возможности получения денег. Продолжая изучать этот вопрос, Баудрен задумался, как можно было бы доказать, что тот или иной магазин в действительности не продавал продукт, указанный в дисконтном купоне, — ведь никаких мер контроля не было.
Как правило, расследованием дел о мошенничестве занимается местная полиция, и мошенничества с купонами, на первый взгляд, явно не относились к компетенции почтового инспектора. Но для того, чтобы обналичить купоны, розничный торговец должен был отправить их по почте. И в тот момент, когда он прикладывал к письму купон, приклеивал на конверт марку и бросал его в почтовый ящик, мошенничество с купонами становилось почтовым мошенничеством.
«Законы о почтовом мошенничестве, — объясняет Баудрен, — были приняты примерно в 1865 году, после того как при пересылке почтовых отправлений между штатами обнаружились случаи мошенничества. Этими делами не занималось ни одно правоохранительное учреждение. Мы были единственными, кто с ними работал. Сегодня все изменилось, но законы остались прежними. Сегодня, если вы, совершая преступление, используете почту, вы совершаете почтовое мошенничество. Такой вот всеобъемлющий закон».
Воспользовавшись этой ситуацией, Баудрен разработал операцию. Доказать, что розничный продавец фактически не продавал продукт, решил он, можно с помощью купонов, предлагающих скидку на продукт, которого в действительности не существует.
Так он изобрел «Брин» — «моющее средство, которое удаляет глубоко въевшуюся грязь».
Разработанный им купон предлагал при следующей покупке скидку в 25 центов. Он содержал все стандартные предупреждения: «Погашать только при покупке; не передавать другим лицам; неправомерное использование данного купона является мошенничеством». На обороте указывался адрес вымышленной компании под названием CFCP Coupon Redemption, адресом которой был почтовый ящик в городе Клинтон, штат Айова.
Одиннадцатого декабря 1977 года в трех крупных газетах, согласившихся сотрудничать с Баудреном, — Daily News в Нью-Йорке, Newsday на Лонг-Айленде и Newark Star Ledger на другом берегу Гудзона, в Нью-Джерси, — появились вкладки с купонами «Брин», внешне ничем ни отличавшимися от настоящих. Купоны были размещены только в этих газетах, а их общий тираж составил 3,38 млн. штук.
И Баудрен стал ждать, что из этого получится. «За четыре месяца мы получили 77 тыс. купонов более чем от 2100 магазинов в 42 различных штатах. Это было невероятно. Ведь этого продукта не существовало».
Полученные им купоны не были скопированными или подделанными. Они были настоящими, но не всегда удавалось выяснить, почему они так и не появились в газетах. Часть купонов была украдена шоферами, доставлявшими газеты.
В некоторых случаях магазины сами вытаскивали их из газет, прежде чем это успевали сделать покупатели. И, наконец, нередко купоны крали преступники, которые затем продавали их розничным торговцам.
«Мы арестовали триста торговцев в Нью-Йорке и Нью-Джерси, — объясняет Баудрен, — и обвинили их в хищении в особо крупных размерах в связи с мошенническим использованием поддельных купонов. Если учесть, сколько купонов мы получили, арестов было немного. Но мы не могли арестовать всех. Мы хотели показать, насколько прибыльным был этот бизнес, и это нам удалось. К сожалению, в отрасли так и не усвоили этот урок, поэтому и сегодня мошенничество с купонами остается таким же прибыльным».
Отрасль, возможно, и не усвоила этот урок, но террористические группировки усвоили его вполне. Палестинские террористы знали, что в Соединенных Штатах имеются тысячи мелких продовольственных магазинчиков и забегаловок, владельцами которых были выходцы с Ближнего Востока, которые могли им симпатизировать. Расположенная во Флориде организация, возглавляемая человеком по имени Аднанд Бахур, контролировала сеть из 800 продовольственных магазинов, разбросанных по стране единственно с целью обманывать производителей продукции, погашая купоны за продажи, не имевшие места. Истинные цели Аднанда Бахура стали очевидны, когда удалось снять скрытой камерой одну из его бесед, в ходе которой он утверждал, что является племянником лидера фронта освобождения Палестины Джорджа Хабаша. Десять почтовых инспекторов в течение пяти месяцев работали под прикрытием, чтобы разоблачить Бахура и его группу, которые за два года обналичили купоны на общую сумму 186 млн. долларов.
В 1987 году был арестован управляющий одного из бруклинских магазинов видеопродукции за мошенничество с использованием купонов на миллионы долларов. Этим человеком был Махмуд Абухалима, ныне отбывающий тюремное заключение сроком 240 лет за организацию в 1993 году теракта во Всемирном торговом центре. Есть некоторые свидетельства того, что в мошенничество с купонами был вовлечен и слепой шейх Омар Абдул Рахман, который также отбывает пожизненное заключение за теракт 1993 года. Предполагается, что эти двое профинансировали первое нападение на Всемирный торговый центр на деньги, полученные от этих мошеннических операций.
Одни террористические группировки занимаются дисконтными купонами, а другие — бриллиантами. Покупая бриллианты в Сьерра-Леоне, «Аль-Каида», обходя эмбарго, ввозила их в Европу и затем перепродавала в некоторых городах, таких, например, как Антверпен. Полученные от их продажи деньги затем отмывались через законопослушные банки на Ближнем Востоке. Незаконная торговля бриллиантами продолжает подпитывать гражданские конфликты не только в Сьерра-Леоне, но и в Либерии и Анголе.
На всей территории Европы и Северной Америки ведется активная торговля модными дизайнерскими товарами — футболками Chanel и кроссовками Nike, ручками Mont Blanc и часами Rolex. По некоторым оценкам, примерно 5–7% объема мирового товарооборота составляет контрафактная продукция, а половина всей мировой торговли контролируется террористическими организациями.
Это относится и к табачным изделиям, с той лишь разницей, что перемещение сигарет террористическими группами через государственные границы целиком зависит от налоговой политики того или иного государства. В Северной Ирландии, например, в последние 30 с лишним лет ИРА активно использовала мошенничества с уплатой налога на сигареты для финансирования своей деятельности.
Один из недавно обнаруженных маршрутов денег ИРА проходит через Мальту. Здесь предполагаемый деловой партнер ИРА — в свою очередь, по всей видимости, связанный с главарем мафии Жерардо Куомо, упоминавшимся в иске Европейской комиссии против крупных табачных компаний, — использует для отмывания денег либерийские подставные компании. Если учесть тот факт, что на Мальте этот человек имеет тесные связи с Эндрю Уорреном и Стюартом Крегги, это вряд ли является случайностью. С контрабандой сигарет также могут быть связаны осуществляемые через Мальту поставки оружия для ИРА.
В 1999 году полицейские, работавшие в аэропорту Сент-Луиса, заметили довольно подозрительного молодого ливанца. Заподозрив, что он провозит наркотики, полицейские его задержали. Однако вместо наркотиков у него нашли поддельные табачные акцизные марки на общую сумму 700 тыс. долларов. Это встревожило правоохранительные органы, поскольку подобные поддельные акцизные марки были найдены в квартире одного из членов группы «Исламский джихад», участвовавшего в осуществлении теракта во Всемирном торговом центре в 1993 году. Но даже конфискация поддельных акцизных марок стоимостью 700 тыс. долларов показалась мелочью по сравнению с тем, что случилось в городе Шарлотт, штат Северная Каролина.
Федеральный закон Соединенных Штатов запрещает перевозить через границу штата более 300 блоков сигарет на человека без уплаты налога штата. Поэтому несколько юных ливанцев регулярно обращались в JR Tobacco — оптовую фирму, расположенную в небольшом городке Стейтсвилле, примерно в 40 милях от Шарлотт, называющую себя крупнейшей в мире оптовой компанией по продаже сигарет, — и покупали по 299 блоков сигарет на человека, чтобы не платить налог. Затем они грузили их в микроавтобус и через 13 часов прибывали в Детройт, штат Мичиган, находящийся почти в 1100 км от Стейтсвилля. Это проделывалось по той причине, что ни в Северной Каролине, ни в Мичигане акцизные марки на сигареты не наклеиваются, однако в Северной Каролине акциз составляет 5 центов на пачку, а в Мичигане — 75 центов. Поскольку в каждом блоке 20 пачек, то, если умножить это число на разницу в 70 центов — в бизнесе это называется арбитражем, — а затем получившуюся цифру умножить на 299, получается 4186 долларов на человека за одну поездку без учета расходов.
За неделю ими совершалось до пяти поездок, в которых порой принимали участие одновременно четыре человека, и каждый из них вез 299 блоков. Нечего и говорить, что в этих поездках не обходилось без приключений. Полицейские останавливали их за превышение скорости или просто потому, что видели в микроавтобусе арабов и хотели узнать, что они везут. Теперь слово «профилактика» считается уже не совсем политкорректным, но именно так это называлось до 11 сентября, и так это называется по сей день. Увидев сигареты, полицейские начинали задавать вопросы. Поскольку ответы никогда не казались им удовлетворительными, сигареты конфисковывались. Как-то раз полицейские, остановившие ливанцев, нашли у них почти 46 тыс. долларов мелкими купюрами. Поскольку те не смогли объяснить происхождения этих денег, они также были конфискованы.
Через некоторое время контрабандисты решили, что смогут обмануть полицию, притворяясь туристами, и стали перевозить в багажнике микроавтобуса горные велосипеды. Когда и это не помогло, один из них женился на американке, которая и стала водить микроавтобус. Ливанцы рассчитывали, что теперь будут привлекать к себе меньше внимания, но было уже, пожалуй, слишком поздно. Охранник JR Tobacco, в течение некоторого времени наблюдавший за тем, как эти люди через день покупали каждый по 299 блоков сигарет, расплачиваясь наличными деньгами, которые доставали из бумажных пакетов, сообщил об этом в Бюро по контролю за продажей алкогольных напитков, табачных изделий и оружия (ATF).
Независимо от ATF интерес к этому делу уже проявляла канадская служба безопасности CSIS. Один из арабов, Саид Харб, доставлял деньги в Ванкувер своему другу детства Мохаммаду Дбоуку. CSIS установила, что Дбоук состоял в рядах террористической организации «Хезболла» и являлся ее агентом по закупкам в Канаде. Он прошел обучение в иранской разведшколе и подчинялся непосредственно человеку, руководившему службой снабжения «Хезболла». Дбоук закупал приборы ночного видения, миноискатели, лазерные целеуказатели, дальномеры, программное обеспечение, запрещенное к экспорту, боеприпасы, системы глобального позиционирования и даже ультразвуковые устройства для отпугивания собак.
Вначале Харб лично доставлял наличные деньги Дбоуку или при возможности отправлял их телеграфными переводами. Однако он не зря прошел обучение на Ближнем Востоке: по мере того как выручка от жульничеств с сигаретными акцизами увеличивалась, он начал прибегать к более изощренным методам перемещения денег. Со временем он открыл не менее 800 банковских счетов и использовал сотни кредитных карт. Харб не упускал ни малейшей возможности совершения мошеннических операций с банковскими счетами и кредитными картами и проворачивал аферу за аферой.
Большая часть данных электронного наблюдения, которые CSIS получала на этих людей, поступала от канадского Управления безопасности связи (CSE). Вместе с Агентством национальной безопасности США (NSA) и GCSQ Великобритании они образуют ECHELON — глобальную сеть электронного наблюдения, в которой происходит обмен информацией. Поэтому, когда CSE заинтересовалась Дбоуком и Харбом, она сообщила об этом в NSA, а NSA, в свою очередь, проинформировало об этом ФБР.
Ливанские сигаретные контрабандисты не имели ни малейшего понятия о том, что за ними внимательно следят. Но они всегда предвидели такую возможность и умели запутывать следы. Поэтому каждый из них имел несколько имен и десятки фальшивых документов. У них были поддельные паспорта и водительские права, фальшивые номера социального страхования, кредитные карты, истории кредитных карт и документы Службы иммиграции и натурализации (INS). Они знакомились с арабскими студентами, учившимися в местных университетах, и, когда эти студенты возвращались домой, покупали их паспорта и удостоверения личности.
За пять лет террористическая ячейка «Хезболла» в Шарлотт, штат Северная Каролина, заработала более двух миллионов долларов. Ее руководителем был Мохаммад Юсеф Хам-муд. В 1992 году, в возрасте 27 лет, он приехал в Нью-Йорк из Венесуэлы, имея ливанский паспорт с фальшивой визой. Когда его просьба о предоставлении политического убежища была отвергнута, он начал жениться на американках, чтобы остаться в стране. Каждый раз, когда INS приходила к выводу, что его очередной брак является фиктивным, он женился вновь.
К тому времени, когда федеральные власти готовы были арестовать его команду, состоявшую из 17 человек, они располагали вескими уликами для того, чтобы предъявить им обвинения в мошенничестве с табачными налогами, участии в сговоре и отмывании денег. Однако у них не было достаточного материала, чтобы доказать их связь с «Хезболла». Но они рассчитывали на помощь канадцев. После длительных переговоров CSIS приняла решение передать им записи некоторых разговоров. Судья согласился принять три абзаца этих записей в качестве основания для выдачи ордера на обыск в 18 различных местах. В результате проведенных обысков было найдено оружие, включая автомат АК-47, и множество других улик, достаточных для ареста Харба. А как только он согласился давать показания, были арестованы и остальные члены ячейки. Большинство из них согласились сотрудничать в обмен на некоторые уступки. Хаммуд же проявил упрямство и предстал перед судом.
Хаммуду было предъявлено обвинение в финансировании известной террористической организации. В ходе слушаний по его делу судья разрешил обвинению зачитать почти 100 страниц расшифровок телефонных разговоров, записанных канадцами, после чего выступил старший сотрудник CSIS. Присяжные вынесли вердикт о виновности Хаммуда, и он был приговорен к тюремному заключению сроком на 150 лет.
* * *
Если террористические группы расплачиваются за товары, покупаемые на черном рынке, чеками или если они переводят оплату по телеграфу, след денег может исчезнуть за мельчайшую долю секунду. Если за товары платят наличными, возникают другие проблемы. Например, как доставить эти деньги тем людям, для которых они предназначаются?
Одной из первых финансовых жертв 11 сентября стала компания под названием Al-Barakaat. Через несколько недель после теракта Белый дом опубликовал список 27 компаний, средства которых были заморожены, поскольку они подозревались в связях с «Аль-Каидой». На одном из первых мест в этом списке находилась Al-Barakaat — возможно, крупнейшее финансовое учреждение Сомали с широким международным присутствием.
Al-Barakaat, имеющая банк в Могадишо и разбросанные по всей Северной Америке магазинчики, служащие для перевода денег, использовалась сомалийцами, желавшими отправить деньги своим семьям, примерно так же, как американские туристы в Европе используют American Express. В результате замораживания был заблокирован почти миллион долларов. Были выписаны ордера на арест, и управляющие Al-Barakaat в наручниках отправились в тюрьму. Американцев беспокоило, что часть денег, поступавших из Северной Америки и направлявшихся на Восток, предназначалась для финансирования террористической деятельности в Афганистане, а деньги, поступавшие с Ближнего Востока в Северную Америку, направлялись террористам для финансирования их деятельности.
Хотя прошло уже более трех лет, дело это, однако, еще не завершено. Тем не менее удар по Al-Barakaat стал вполне логичным следствием развития событий. Если даже не удастся доказать ее связь с террористами, нет никаких сомнений в том, что Al-Barakaat являлась частью банковской сети хавалла, и именно здесь должен искать деньги бен Ладена человек, имеющий представление о системе отмывания денег и о самом Ближнем Востоке.
Древняя система долговых обязательств является для террористов самым традиционным и самым безопасным способом перемещения денег. Изобретенная китайцами, которые назвали ее фэй-чиэнь — буквально «летающие деньги», — в других частях мира она известна как чоп, бунди или хавалла.
Своим появлением эта система обязана политическим неурядицам и глубокому недоверию к банкам, она почти всегда основывается на семейных или племенных связях, а инструментом ее поддержания традиционно является насилие.
В простейшей ее форме вместо денег используются фишки. Деньги кладут в ювелирный магазин в Карачи, а взамен получают невинный клочок бумаги, содержащий секретный код, или что-нибудь столь же безобидное, например десятидолларовую банкноту, на которой проставлена специальная печать. Когда записка или банкнота предъявляются меняле, ее податель получает деньги. Гигантский треугольник хавалла, образованный Дубаем, Пакистаном и Индией, тесно связан с террористическим миром. По оценкам, через него ежегодно проходят 4-5 млрд. долларов. Это в 4-5 раз больше сумм, перемещаемых через обычные банковские каналы.
Хотя некоторые из 19 угонщиков самолетов, совершивших зверские преступления 11 сентября, использовали банкоматы, банковская система хавалла тем не менее остается главным источником финансирования стратегических планов «Аль-Каиды» в Северной Америке. Это стало абсолютно ясно после того, как была раскрыта одна из многочисленных связей группы бен Ладена.
В 1991 году война в Югославии серьезно подорвала традиционный маршрут доставки героина из Турции и Афганистана, где он был главной статьей экспорта, через Балканы в Европу. Были разработаны два альтернативных пути: один через Болгарию, Румынию и Венгрию, а другой — из Болгарии через Косово и Албанию. Второй путь стал наиболее предпочтительным.
Албанские банды перевозили наркотики через Адриатику в Италию, и в результате возник союз между итальянской мафией и Армией освобождения Косово (KLA). Вместе они нелегально переправляли людей с Балканского полуострова в Италию, перевозили поддельные лекарства из Италии на Балканы, обменивали наркотики на оружие. Они, кроме того, поставляли героин русским, которые расплачивались за него ракетными установками и автоматическим оружием. В те годы одни лишь наркотики приносили KLA более 2 млрд. долларов ежегодно, превратив Албанию в европейскую Колумбию.
Война на Балканах затянулась, и албанские беженцы расселились по всему миру. Как русские эмигранты в 1970-х, эти албанцы распространили влияние KLA на Европу и Северную Америку, создав целые банды, занимающиеся кражами, вооруженными грабежами и угоном автомобилей. Некоторые албанские иммигранты, кроме того, занимались сбором денег для албанских и косовских благотворительных организаций. Все это приносило немало денег. Принадлежавшие KLA и некоторым косовским организациям банковские счета были открыты в Канаде, Германии, Швеции, Италии, Бельгии и Соединенных Штатах.
Деньги, которые могли понадобиться группе бен Ладена, можно было легко получить в одной из этих стран. Известно также, что «Талибан» обменивал героин на оружие в Чечне. Доставка этого оружия в Косово означала, что деньги для его покупки легко можно было получить в любой из контролируемых им благотворительных организаций, разбросанных по всему миру. Это частично объясняет, почему никому долгое время не удавалось найти деньги бен Ладена.
Во-первых, бен Ладену не нужно было тратить свои собственные деньги. В любом случае, к 11 сентября у него, возможно, собственных денег и не оставалось. Когда в сентябре о нем заговорил весь мир, личное состояние бен Ладена, по некоторым оценкам, не намного превышало 300 млн. долларов. Можно лишь предполагать, насколько точна эта оценка, но она кажется вполне правдоподобной — по крайней мере, эта цифра озвучивалась не один раз. Но в то время бен Ладен скрывался в пещере, а это не самое подходящее место для хранения сбережений. И сегодня есть причины подозревать, что к 11 сентября он был разорен, или почти разорен.
Нет никаких сомнений в том, что в свое время бен Ладену принадлежало несколько предприятий в Судане и Йемене, среди них импортно-экспортная фирма, цементный завод, предприятия по производству меда, гуммиарабика и ингредиентов для изготовления фруктовых соков, а также инвестиционная фирма, предположительно владевшая недвижимостью на Западе. Возможно, крупнейшей частью его собственности была принадлежавшая ему доля в банке Al-Shamal Bank. По слухам, существует также некая суданская подставная компания со счетами на Кипре.
Однако большинство его активов находилось в той части мира, где нельзя оставить без присмотра даже осла — обязательно найдется человек, который поможет ему уйти. Поскольку бен Ладен некоторое время отсутствовал и ни у кого не было особой надежды на то, что он появится на следующем заседании совета директоров, то сегодня никому доподлинно не известно, какая часть этих активов, если таковые вообще имеются, находится под его контролем. Суданцы выдворили его из страны, и это позволяет предположить, что его собственность в этой стране была разграблена. За время его отсутствия такая же судьба могла постичь и принадлежавшие ему активы в Йемене.
С учетом этого, а также того, что нам известно о стиле работы «Аль-Каиды», можно прийти к выводу, что бен Ладен, вероятно, был не более чем президентом холдинговой компании, продающей франшизы на ведение террористической деятельности автономным и полуавтономным дочерним компаниям. «Аль-Каида» имеет ячейки и союзников в самых разных частях мира, в том числе в Ливане (секретные банковские услуги), Малайзии (организованные банды), Уругвае (отмывание денег), Великобритании (офшорные банки) и Канаде (легкий доступ в Соединенные Штаты). Но бен Ладен не занимался их финансированием либо потому, что не мог этого сделать, либо потому, что ему не нужно было это делать, либо по обеим этим причинам. Его спонсорами были богатые предприниматели в разных частях исламского мира. В число их, вероятно, входили и некоторые члены саудовской королевской семьи. Кроме того, это могли быть и люди, которых вынуждали оказывать ему поддержку с помощью шантажа. Как бы то ни было, все эти «спящие» ячейки, так же как и ячейка в Монреале, почти наверняка находились на самофинансировании.
Поэтому вероятность обнаружения подставных офшорных компаний и банковских счетов на имя бен Ладена является крайне незначительной. Существовала якобы некая благотворительная организация на Джерси, которая привлекла к себе внимание после 11 сентября. Необходимо заметить, что деньги, направляемые на поддержку террористической деятельности в любой части мира, очень часто маскируются под благотворительность. Хотя доказать это очень трудно, потому что на деньгах, которыми финансируется терроризм, не остается следов крови.
* * *
А вот найти заначку Саддама Хусейна оказалось гораздо легче. Помогло этому установление местонахождения его офшорных компаний — и, конечно же, выявление его швейцарских связей.
В мае 2003 года в отчетах из Багдада сообщалось, что за несколько дней до того, как союзники вновь начали бомбить город, сын Саддама Кусай забрал из Центрального банка Ирака более 900 млн. долларов наличными. Кусай и его помощники явились в банк с каким-то документом, вероятно подписанным самим Саддамом, и приказали, чтобы деньги, большая часть которых хранилась в долларах США, а примерно 90 млн. долларов — в евро, были погружены на три трейлера. Затем в прессе появилось сообщение, что эти три грузовика были замечены на дороге, ведущей к сирийской границе.
Несомненно, это крупнейшее в истории ограбление банка — шаг, продиктованный отчаянием находившегося в бегах диктатора, — было довольно глупой затеей, ибо денег было, попросту говоря, слишком много.
Начнем с того, что 900 млн. долларов в наиболее компактной форме — в новеньких 100-долларовых купюрах — весили бы примерно 10 тонн, а сложенные друг на друга достигли бы высоты в километр. Это примерно в два с лишним раза больше высоты Эмпайр-стейт-билдинг. Если бы они находились в купюрах другого достоинства, соответственно увеличились бы и их вес и высота. Поэтому с самого начала возникли весьма серьезные проблемы с их транспортировкой.
А как оказалось позже, затея эта была обречена. Не успели деньги вывезти, как большая их часть была обнаружена. Примерно 600 млн. долларов оказались спрятанными в одном из дворцов Саддама, а еще 100 млн. долларов и 90 млн. евро были найдены уже после того, как были погружены в иракские бронеавтомобили. Несколько позже американские солдаты остановили два микроавтобуса, направлявшихся в Сирию, в которых оказались золотые слитки общей стоимостью более полумиллиарда долларов.
Но даже если бы эти деньги не удалось найти, даже если бы Саддам сумел вывезти такой груз из страны, у него все равно не было ни малейшего шанса на то, чтобы когда-либо увидеть его снова. Наркокурьерам это известно давным-давно. Чтобы вывезти деньги из страны, нужно иметь людей, которых вы контролируете. А Саддам потерял контроль над людьми задолго до того, как потерял свои деньги.
Даже если бы он каким-то образом умудрился вывезти их в Сирию, ему все равно пришлось бы довериться кому-то, над кем он не имел власти: банкиру, члену правящей партии — кому-то, кто оказался бы достаточно циничным, чтобы помочь ему и его же обокрасть. И что бы он делал, если бы после того, как он вывез деньги, а затем каким-то образом выбрался и сам, человек, присматривавший за этими деньгами в Сирии, вдруг объявил: «Да я и цента из них не видел»?
Кроме того, как только стало известно об изъятии из банка этих денег, их сразу начали искать самые разные организации, включая ФБР, таможню США и, пожалуй, самое важное, — Федеральный резервный банк.
Одной из задач Федерального резервного банка является отслеживание движения долларов во всем мире. По оценкам, до 70% американской валюты обращается за пределами США. Примерно 60% этой суммы, как полагают, находится в России или как-то иначе контролируется русскими, например в офшорах. Хотя по меркам Федерального резервного банка миллиард — это не так уж и много, если такие деньги вдруг появятся в Сирии, это может привести к непредсказуемым последствиям.
Попытка Саддама отмыть миллиард долларов наличными наряду с развязанной им войной против Ирана и войной в Персидском заливе входит в список его серьезнейших ошибок. И дело даже не в том, что ему нужен был еще один миллиард. Его состояние, по всей видимости, в то время уже приближалось к 30–40 млрд. долларов, и большая его часть уже была успешно отмыта, в основном через Великобританию.
Известно, что, напав на Кувейт в 1990 году, Саддам приказал конфисковать все автомобили, которые смогли захватить его солдаты. Несколько самых дорогих машин — «роллс-ройсы», «мерседесы», «ламборжини», «порше», БМВ и «феррари» — были переданы в качестве подарка руководителям партии БААС. Однако 50 таких автомобилей, включая бронированные «мерседес» и БМВ, были переправлены из Багдада в Оман, а затем грузовыми самолетами Royal Jordanian Airline доставлены в Женеву в качестве дипломатического груза. В Швейцарии они были выставлены на продажу и превратились в наличные деньги.
И не то чтобы ему уж очень нужны были эти деньги. Он давно усвоил урок Калуста Саркиса Гулбенкяна — о том, как управлять нефтяной компанией. Турк армянского происхождения, Гулбенкян основал фирму, известную в то время как Iraqi Petroleum Company. В качестве платы за свои труды он потребовал отчислений с каждой капли нефти, за что и получил прозвище «Мистер Пять Процентов». Когда он умер в Лиссабоне в 1955 году, нефтяные отчисления стал получать его сын Нубар. Примерно через 17 лет Саддам конфисковал 5% Нубара в пользу партии БААС и присвоил себе право распоряжаться этими средствами совместно с министром обороны Аднаном Хайраллой и министром нефти Аднаном Хамдани. В 1979 году Саддам приказал казнить своего старого друга Аднана Хамдани, а через 10 лет при не до конца выясненных обстоятельствах потерпел катастрофу вертолет, в котором находился его приятель Аднан Хайралла.
Согласно якобы подлинному отчету об использовании этих средств, в 1972 году в крупный швейцарский банк в Женеве был положен 51 млн. долларов. На следующий год с учетом процентов эта сумма увеличилась до 92 млн. долларов, а в 1974 году, во время «войны Йом-Киппура», когда цена на нефть выросла в четыре раза, она составила 327 млн. долларов. К началу ирано-иракской войны, когда Саддам ввел в стране жесткий контроль, на этом счету хранилось уже свыше 1,69 млрд. долларов.
В 1995 году, по всей вероятности, Саддам контролировал средства, значительно превышавшие 32 млрд. долларов. Маловероятно, чтобы ко времени краха его режима в 2003 году эта цифра уменьшилась, она скорее раза в два увеличилась.
Как можно судить, глядя на его дворцы, Саддам не особенно ограничивал себя и не стеснялся тратить деньги. Его ежемесячные расходы на обеспечение лояльности и, в особенности, на личную безопасность, должно быть, составляли внушительную цифру. Крупные суммы тратились на прихоти и капризы. Когда Фарадиба, жена покойного шаха Ирана, продавала часть своих драгоценностей, Саддам, решивший купить их для своей супруги, снял со своего швейцарского счета 352 млн. долларов. Фарадиба, по очевидным причинам, отрицает факт продажи, но эту историю подтверждают два источника, одинаково надежные и независимые друг от друга.
По сообщениям некоторых источников, не верить которым нет причин, Саддам поместил в офшоры огромные суммы денег, создав гигантскую страховочную сеть для себя, своей семьи и ближайших соратников по партии БААС. Очевидно, он перегонял деньги через Женеву и целый ряд компаний. Одна из них, Montana Management, зарегистрирована в Панаме и контролируется женевской подставной компанией Midco Financial. В 1981 году Midco через Montana начала покупать акции французского медиа-конгломерата Hachette SA. Говорят, одно время Саддаму принадлежало 8,4% акций Hachette.
Помимо этого Саддам владел компанией Al-Arabi Trading со штаб-квартирой в Багдаде, которая приобрела крупную долю британской Technology and Development Group (TDG). В 1987 году TDG купила фирму прецизионного оборудования под названием Matrix-Churchill. Через несколько лет таможня Великобритании, узнав об этой сделке, пригляделась к Matrix-Churchill повнимательнее, и в результате проведенной в ней проверки была конфискована часть конструкции, являвшейся якобы «суперпушкой», предназначавшейся для Ирака.
Американцы начали искать его деньги сразу же после того, как он пришел к власти. В апреле 1991 года отделу контроля за иностранными активами Министерства финансов США удалось узнать, что ему принадлежало 52 предприятия, и установить личности 37 частных лиц, имевших прямую финансовую связь с ним или его партией БААС. 24 из этих 52 компаний были расположены в Великобритании, и несколько из них использовали один и тот же адрес — дом №3, Мэндел-вилл-плэйс, Лондон W1. Свыше десяти из 37 частных лиц также проживали в Великобритании.
Большую часть времени «Международная корпорация Саддама» управлялась его сводным братом Баразаном аль-Такрити, который находился в Швейцарии в качестве специального посла Ирака. Баразан был арестован сразу же после падения Багдада в апреле 2003 года. Ему доподлинно известно местонахождение валюты, золота и драгоценностей, прибывавших дипломатической почтой от его сводного брата, потому что именно он размещал их в швейцарских банках. Он также многое может рассказать о приблизительно 500 подставных компаниях: о том, как они были созданы, как связаны друг с другом и в каких направлениях перемещались через них деньги. В конце концов, Баразан почти 20 лет занимался тем, что укрывал деньги своего брата.
Однако и здесь у Саддама есть серьезная проблема. Создавая сеть подставных компаний, Баразан привлек к этому целую команду иракцев, проживающих за пределами страны, а также нескольких иорданцев и палестинцев. Говорят, что деньги Саддама были положены на их имена — чтобы нельзя было установить никакой связи с иракским лидером или его семьей, — и тщательно отмыты через двусторонние кредиты, инвестиции и трасты, а затем переведены в законопослушные предприятия, якобы находящиеся в Испании, Франции, Бразилии, Индонезии, Гонконге, Великобритании и Соединенных Штатах.
До тех пор, пока Саддам находился у власти, до тех пор, пока его приспешники могли угрожать физической расправой семьям людей, служивших ему прикрытием, те не смели прикоснуться к этим деньгам. Наказанием за плохой учет была смерть.
Сегодня такой угрозы больше не существует. Одним из главных недостатков ведения дел в офшорном мире как раз и является то, что приходится иметь дело с подлецами, которым нельзя верить.
Как только была сброшена статуя Саддама в центре Багдада, его деньги стали отмываться через новые подставные компании, тайные банковские счета и трасты на тропических островах. Теперь этим занимались люди, знавшие, что, даже если они их украдут, никто их за это не накажет.