В течение двух лет в середине 1980-х годов главным отмывщиком денег для хорошо организованного картеля по контрабанде марихуаны, управлявшегося семьей Мюррей, был житель Бостона по имени Джон Фицджеральд.
Главой клана являлся Джозеф Мюррей, родом из Чарльстона, штат Массачусетс, ярый сторонник ИРА, выступавший за изгнание Великобритании из Ольстера. Ирландские корни объясняют и его естественную связь с другим сторонником ИРА — Джеймсом Балджером по кличке «Белый», в то время лидером преступной бостонской банды «Зимний холм». В свою очередь, Балджер был связан с семьей Патриарка — самой влиятельной семьей Коза Ностра в Новой Англии.
Объединение сил этих двух групп было лишь вопросом времени. Когда же это произошло, появилась еще одна типичная преступная структура, занимавшаяся торговлей наркотиками, оружием и отмыванием грязных денег. Мюрреи ввозили марихуану на рыболовецких судах. Балджер финансировал закупки и участвовал в распределении. Наркоденьги смешивались с деньгами, собираемыми NORAID — благотворительной организацией, поддерживаемой ИРА. Они отмывались через Bank of Boston, затем использовались для покупки нелегального оружия, поставляемого семьей Патриарка. Оружие переправлялось в ИРА на тех же судах, на которых доставлялись наркотики.
Задачей Фицджеральда было следить за финансами Мюрреев. Он начал с Halcyon Days Investments, международной бизнес-корпорации, зарегистрированной в Санта-Лючии. Используя эту фирму, Фицджеральд открыл счет на 3 млн. долларов в Canadian Imperial Bank of Commerce. Через два месяца он снял деньги со счета и отвез чек на всю сумму на Кайманы, где положил их в Guinness and Mahon Bank. Он постоянно пополнял счет, и, когда тот достиг 5 млн. долларов, перевел эти деньги в один из банков Филадельфии. Оттуда они были переведены в Manufacturers Hanover Bank в Нью-Йорке, затем в Bank of Bermuda и, наконец, в Swiss American Bank (SAB) на Антигуа. Деньги лежали на счетах двух подставных фирм — Rosebud Investments и White Rose Investments — до тех пор, пока Фицджеральд не перевел их в SAB на счет, открытый на имя подставного банка, зарегистрированного на Антигуа. К тому времени 5 млн. долларов превратились уже в 7 миллионов.
Пока проворачивались все эти дела, Мюррея арестовали. Его посадили на 10 лет, он отсидел три года, вернулся домой и через несколько дней поспорил со своей бывшей женой. Этот спор он проиграл: бывшая жена его застрелила.
В конечном счете Фицджеральда тоже арестовали. Решив, что сотрудничество лучше, чем пожизненное заключение, он выполнил все условия федеральных властей, в том числе востребовал 7 млн. долларов с Антигуа. К сожалению, не успев передать эти деньги, Фицджеральд умер, поэтому американцам пришлось ждать до 1994 года, чтобы оформить все необходимые документы в суде. Когда это было сделано, отдел по конфискации активов и отмыванию денег министерства юстиции направил в соответствующие учреждения Антигуа просьбу прислать эти деньги. Но никто на Антигуа не спешил ее выполнять. Прошло два года, прежде чем антигуанцы наконец сообщили, что перед самым запросом американцев SAB перевел 5 млн. долларов на государственный счет. Затем банк списал оставшиеся 2 млн. долларов как банковские сборы. К сожалению, посетовали антигуанцы, больше ничего не осталось.
За этим последовало несколько резких требований в духе «верните нам наши деньги», оставшихся без ответа. Наконец, министерство юстиции подало в суд на Swiss American Bank, Swiss American National Bank, Swiss American Holding Company (Панама) и Bank of New York – InterMaritime Bank (Женева), имевший связи со Swiss American через загадочную личность по имени Брюс Раппапорт. Для того чтобы сдвинуть дело с мертвой точки, требовались некоторые документы, но все запросы оставались без ответа. В конце концов, передача денег была не в интересах Антигуа. Поэтому, чтобы вернуть их, Государственный департамент направил на Антигуа Джона Вайнера, который в то время являлся заместителем помощника госсекретаря по юридическим вопросам. Вайнеру удалось поговорить с премьер-министром.
Объяснив Лестеру Бёрду суть дела, он вежливо напомнил ему, чьи это деньги, и сказал, что американская сторона хотела бы вернуть их, для чего ей были необходимы вышеупомянутые документы.
Именно в этот момент Бёрд спросил, слышал ли Вайнер о большом урагане. Тот не понял и спросил: «О каком большом урагане?» Бёрд объяснил, что на прошлой неделе на Карибы обрушился ураган и все банковские документы были уничтожены. Вайнер поинтересовался, не был ли уничтожен сам банк. Нет, сказал Бёрд, большой ураган уничтожил только документы.
Вайнер был поражен: «Вы утверждаете, что ураган уничтожил документы, имеющие отношение лишь к одному счету, а все остальные счета, за исключением этого, в порядке? Большой ураган уничтожил именно те документы, которые нам нужны? Только эти документы?»
И американцы так и не увидели своих денег.
* * *
Расположенная на двух островах страна под названием Антигуа и Барбуда была открыта Христофором Колумбом в 1493 году. В 1666 году, после недолгого периода вначале испанского, а затем французского владычества, она превратилась в британскую колонию.
Создание в 1951 году законодательного органа, насчитывавшего 13 членов, стало первым шагом на пути к независимости, в результате чего к власти пришел местный профсоюзный деятель по имени Вере Корнуол Бёрд. В 1959 году он договорился о предоставлении стране большей автономии; дальнейшее ее расширение произошло в 1967 году. Свергнутый оппозицией в 1971 году, Бёрд через пять лет вернулся к власти и после достижении Антигуа независимости в 1981 году стал первым премьер-министром страны. Этот последний карибский правитель-автократ старой эпохи оставался на своем посту до 1994 года. После отставки Бёрда его место занял его сын Лестер.
На следующий год после получения независимости Антигуа приняла закон о международных бизнес-корпорациях, превративший ее в офшорный финансовый центр. Этим законом допускалось создание международных деловых корпораций, офшорных банков, трастов и страховых компаний, освобождаемых от налогов сроком на 50 лет, а их анонимные владельцы получали полное право делать практически все что пожелают. Не существовало никаких требований в отношении капитала или валютного контроля, а также обязательного аудита.
За умеренную плату правительство Антигуа занялось продажей лицензий на воровство, и в течение последующих полутора десятилетий даже не пыталось придать законный вид зарегистрированным у себя банкам. С начала и до середины 1990-х годов была зарегистрирована по меньшей мере дюжина российских банков, многие из которых оказались мошенническими. Всего за два года (1994–1996) Антигуа выдала разрешение на создание 27 офшорных банков, четыре из которых принадлежали русским, а один — украинцам. И это происходило в то время, когда правительство упорно отрицало, что поощряет отмывание денег или, по крайней мере, не препятствует ему.
Много лет в Вашингтоне и Лондоне делали вид, что не слышат этих утверждений, однако о них тут же вспомнили, когда в 1994 году Антигуа зарегистрировала первое в мире финансовое учреждение в киберпространстве — European Union Bank. EUB, как и Hanover Bank и большинство русских банков, ожидал бесславный конец, кроме того, своей деятельностью он превратил антигуанский офшорный сектор финансовых услуг в настоящее посмешище. Действительно, регистрация офшорного банка для ведения бизнеса в кибер-пространстве вызывает ряд вопросов. Где находится кибер-пространство? Какая юрисдикция имеет право расследовать совершаемые там правонарушения? Самым странным было то, что хищения банковских средств, о которых сообщалось, по действующим законам Антигуа не являлись преступлениями.
Правительство Бёрда произнесло немало слов о проведении чистки в собственном доме, но все его ответные действия, связанные со скандалом с EUB, были не более чем переоформлением витрины.
«Нет уверенности в том, — пришла к заключению специальная комиссия ООН, — что произошли какие-либо фундаментальные изменения. Власти Антигуа попытались замять дело European Union Bank, одновременно делая вид, что предприняли меры для предотвращения возникновения случаев подобного рода в будущем. Они, однако, не дали разумного ответа на то, как страна с населением в 65–70 тыс. человек может обеспечить должный надзор за бесчисленным множеством имеющихся на острове финансовых учреждений. До тех пор, пока такие возможности не появятся, изменения на Антигуа будут оставаться исключительно косметическими».
Аналогичное предупреждение было высказано и вашингтонским адвокатом Джеком Блумом, яростным критиком существовавшей на острове практики финансовой проверки благонадежности. Когда Антигуа объявила о расследовании аферы EUB, Блум напомнил миру: «В последний раз, когда правительство участвовало в такого рода расследовании — расследовании поставок оружия колумбийским наркокартелям под прикрытием антигуанского сертификата конечного пользователя, — никто не был пойман, никто не был наказан, а американскому юристу, нанятому для проведения расследования, не заплатили за работу. Короче говоря, не ожидайте слишком многого».
Примерно в то же время, когда о деле EUB кричали заголовки всех крупнейших газет, в связи с фиаско Bank of New York под подозрением оказался Swiss American Bank of Antigua. Это был тот самый Swiss American Bank, в котором когда-то хранились неизвестно куда исчезнувшие впоследствии 7 млн. долларов Джона Фицджеральда, заработанные им на торговле марихуаной.
Этот банк был основан швейцарским предпринимателем Брюсом Раппапортом, владельцем влиятельной антигуанской West Indian Oil Company, которого New York Times когда-то назвала «швейцарским банкиром, на которого пытались завести дело государственные следователи». Имя Раппапорта, родившегося в Хайфе в 1923 году, появилось в прессе в 1980-х годах в связи со скандалом «Иран — контрас». Поговаривали, что он был связан с передачей султаном Брунея 10 млн. долларов полковнику Оливеру Норту, которых, как позднее утверждал Норт, он так и не получил. Раппапорт наотрез отрицал любую причастность к пропавшим деньгам. Его имя вновь замелькало на страницах газет во время скандала вокруг BCCI в связи с утверждениями о его деловых отношениях с ближневосточным судовым магнатом, получавшим деньги от BCCI. Никогда не привлекавшийся к суду Раппапорт был партнером по гольфу покойного директора ЦРУ Уильяма Кейси, а благодаря своей дружбе с семьей Бёрдов он получил статус почетного консула Антигуа в России.
Когда разразился скандал с Bank of New York, имя Раппапорта связывалось с швейцарским Inter-Maritime Bank, принадлежавшим ему и затем частично проданным Bank of New York. В заявлении, выпущенном его офисом, отрицалась какая-либо его причастность к связям Bank of New York с русскими. В нем также отмечалось, что начиная с 1996 года Bank of New York владел 28% InterMaritime, а Раппапорт, которому одно время принадлежало 8% Bank of New York, держал тогда менее 5%. В BoNY–InterMaritime он занимал должность неисполнительного председателя. В заявлении подчеркивалось, что Раппапорт не рекомендовал Bank of New York каких-либо клиентов, не занимался повседневными делами банка и не имел ничего общего с отмыванием русских денег. Раппапорт настаивал на том, что не имел личных или профессиональных отношений ни с кем из лиц или компаний, упомянутых в связи с этой аферой.
Однако через три года, когда банковский комитет палаты представителей США проводил слушания по делу Bank of New York, среди людей, приглашенных дать показания, был и Брюс Раппапорт — потому что комитет считал, что «он располагал информацией по этим вопросам». Раппапорт, всегда старательно избегавший публичности, отказался.
Раппапорт больше не имел дел с антигуанским сектором финансовых услуг. Принадлежавшая ему собственность — офшорный Swiss American Bank, оншорный Swiss American National Bank и Antigua International Trust — была продана местным предпринимателям. Еще более запутывало дело то, что, когда его предприятия регистрировались на Антигуа, Swiss American Bank и Swiss American National Bank являлись собственностью Swiss American Holding Company, которая находилась под юрисдикцией Панамы. Более того, Swiss American Holding Company, похоже, принадлежит бермудской международной бизнес-корпорации, владельцем которой, в свою очередь, является благотворительный траст, контролируемый, как утверждается, Раппапортом. Итак, у него, возможно, больше нет никаких дел с антигуанским финансовым сектором, а возможно, и есть. Антигуа — не то место, где поощряется полная прозрачность. Панамская и бермудская собственность Раппапорта, говорят местные источники, является личным делом господина Раппапорта и не имеет никакого отношения к Антигуа. Он больше не является почетным консулом острова в России и, похоже, уже долгое время не показывался на острове.
В отчете сената США, в котором содержалась критика политики властей Антигуа и упоминалась собственность Раппапорта, утверждалось: «На протяжении всей истории существования этих банков под юрисдикцией Антигуа деятельность их руководства и служащих вызывала множество претензий; на их счетах хранились средства, вырученные от крупных финансовых махинаций и другой незаконной деятельности». По словам членов следственной комиссии сената, «Swiss American Banking Group принимала участие в противоречивых и сомнительных финансовых операциях и банковской деятельности». Следствие пришло к выводу, что, несмотря на доказанность существования счетов, на которых хранятся деньги, вырученные в результате мошеннических операций и другой незаконной деятельности, власти Антигуа продемонстрировали нежелание сотрудничать с правоохранительными органами, намеренными конфисковать средства, полученные преступным путем. «В настоящее время SAB обслуживает счета, связанные с игорным бизнесом в Интернете, т.е. деятельностью, которая может использоваться для отмывания денег».
Эти обвинения и ряд других скандалов, подмочивших репутацию острова, никак не отразились на правительстве Бёрда. За пятьдесят с лишним лет острова-близнецы, по словам одного противника главы правительства Антигуа, превратились в его «семейное владение». Семья Бёрда контролирует большую часть местных средств информации и через богатых и преданных друзей установила реальную власть над многими важнейшими предприятиями страны. Членам семьи предъявлялись обвинения в коррупции и торговле наркотиками, они были замешаны в скандале, связанном с поставками оружия картелю Кали. И во всех этих случаях премьер-министр категорически отрицал причастность Антигуа к наркоторговле или отмыванию денег. Оппозиционная партия утверждает обратное, но, в конце концов, так ведет себя любая оппозиционная партия. Один из политических оппонентов семьи Бёрд утверждал в середине 1990-х годов, что без наркодолларов экономика страны не могла бы выжить. Правительство же утверждает, что это не соответствует действительности.
И, тем не менее, за прошедшие годы на Антигуа было отмыто столько денег, что доверие, на которое мог бы претендовать здешний финансовый сектор, на самом деле давным-давно вместе с грязной водой смыло в канализацию.
* * *
Человеком, непосредственно связанным с формированием нынешней репутации острова, был Уильям Купер, осевший в этих краях выходец из Калифорнии, который помог Раппапорту организовать швейцарско-американские предприятия, подписав лицензию SAB в качестве вице-президента панамской холдинговой компании Раппапорта. Будучи членом совета директоров SAB, Купер являлся главой этой банковской группы с 1981 по 1984 год.
В 1990 году Купер возглавил American International Bank (AIB), зарегистрированный им для неких людей во Флориде. Когда же те решили, что банк им больше не нужен, он купил его. Внеся необходимую минимальную сумму в 1 млн. долларов, Купер сформировал компанию под названием AMT. Эта компания заняла 1 млн. долларов у AIB, что позволило Куперу использовать для поддержки своего банка миллион долларов в виде оплаченных акций AMT. Затем он создал AMT Management, AMT Trust и компанию под названием Ship Registry Services, объединив их с банком под зонтиком American International Banking Group. Наконец, ко всему этому он добавил American International Bank and Trust, который был зарегистрирован в Доминиканской Республике.
Через пять лет, по словам Купера, его банковская группа имела 8 тыс. клиентов и активы в размере 100 млн. долларов. На самом же деле в течение этих пяти лет AIB отмыл миллионы долларов через корреспондентские счета в США. Новые клиенты принимались в банк через подставные компании, что обеспечивало максимальную конфиденциальность. Группа, кроме того, создавала для клиентов офшорные банки, и AIB служил корреспондентом более чем для 30 из них, причем ни один из этих банков не имел физического присутствия в какой-либо точке мира. Среди банков, которые представлял AIB, были Caribbean American Bank, Hanover Bank и Overseas Development Bank and Trust.
Купер сумел объединить эти банки и незаконные операции их клиентов в одну сеть с собственными банками-корреспондентами AIB, среди которых были: Jamaica Citizens Bank Ltd (в настоящее время Union Bank of Jamaica) в Майами, Toronto Dominion Bank в Нью-Йорке, Bank of America, Popular Bank of Florida (в настоящее время BAC Florida Bank), Chase Manhattan Bank, Norwest Bank в Миннесоте и Barnett Bank во Флориде. Созданные Купером банки имели также корреспондентские отношения с Privat Kredit Bank в Швейцарии, Toronto Dominion Bank в Канаде, Midland Bank в Британии и Berenberg Bank в Германии. Кроме того, AIB был связан с Antigua Overseas Bank, который, в свою очередь, имел корреспондентские счета в Bank of America, Chase Manhattan Bank и Bank of New York.
Он создал сложную, но очень эффективную схему отмывания денег. Одновременно с нею действовала весьма подозрительная инвестиционная схема под названием «Форум». Суть этой схемы, названной Комиссией по ценным бумагам и биржам «пирамидой хвалебных писем», заключалась в том, что инвесторов заманивали обещанием огромных прибылей от крайне спекулятивных инвестиций, большинство из которых так и не были осуществлены. Значительная часть денег инвесторов перекачивалась через Антигуа Марку Харрису, чрезвычайно подозрительному субъекту, в то время проживавшему в Панаме.
25-летний гражданин США, бухгалтер по профессии, Харрис лишился своей лицензии в 1990 году, после того как, проводя аудит одного взаимного фонда, скрыл тот факт, что одновременно являлся также его владельцем и управляющим. Вскоре после этого он уехал из Штатов. Через 8 лет в управлении принадлежащей ему Harris Organisation находилось несколько банков, страховые компании, трасты и брокерская фирма. По словам Харриса, на него работало 150 человек, он являлся крупнейшим поставщиком офшорных услуг в мире и управлял активами, составлявшими более миллиарда долларов. Хотя, похоже, Харрис так и не озаботился получением нужных лицензий для предоставления большинства этих услуг, а в его управлении в действительности находилось лишь примерно 40 млн. долларов. При этом у него была масса долгов.
В марте 1998 года в статьях, опубликованных в информационном бюллетене Offshore Alert, Харрис был обвинен в хищении средств клиентов и отмывании денег. В издании также утверждалось, что он разорен. Харрис подал в суд на издателя и журналиста Дэвида Марчанта за клевету и попытался взыскать с него компенсацию в размере 30 млн. долларов. Уроженец Великобритании и житель Майами Марчант стоял на своем. Суд состоялся в Майами в июле 1999 года. Харрис на него не явился, вероятно опасаясь, что по прибытии во Флориду его будет ждать повестка из Комиссии по ценным бумагам и биржам: такие повестки уже получили двое служащих Харриса. Харрис проиграл дело и подал апелляцию, но решение суда было оставлено в силе. Через три года он был изгнан из своего офиса в Панаме, предположительно за неуплату аренды. Харрис перебрался в Никарагуа и изменил название своей компании, чтобы не вызывать каких-либо ассоциаций со своей персоной. Его новая фирма Mitchell Astor Gilbert Trust была зарегистрирована на острове Невис, где слово «траст» может использоваться в названии компании, даже если она и не является трастом.
По словам людей, посещавших семинары, проводимые Харрисом для богатых клиентов, стремящихся избежать уплаты налогов, его план назывался «Спрут». В центре его находилась подставная панамская компания. От нее, как щупальца, отходило множество казалось бы не связанных с нею торговых компаний, банков, страховых компаний, трастов и лизинговых фирм, зарегистрированных в различных точках офшорного мира. Единственной задачей этих международных деловых корпораций было создание расходов, вычитаемых из налогооблагаемой прибыли. Уплачиваемые им деньги затем аккумулировались в панамской подставной компании. Благодаря законам о тайне, действующим в различных офшорных юрисдикциях, невозможно было связать вышеназванные компании с панамским офшором и с человеком, уклоняющимся от уплаты налогов. По оценке следователей, за 18 месяцев по схеме «Форум» — Купер — AIB — Харрис через 1600 банков и международных деловых корпораций на Багамах, Антигуа, Невисе, Панаме и Сент-Винсенте было проведено 100 млн. долларов для 30 тыс. клиентов.
В это же время Купер находился в центре еще одной аферы по отмыванию денег, которой расследовавшие ее сотрудники таможни США дали название «Рискованный бизнес».
За шесть лет, с 1991 по 1997 год, восемь преступников, действуя во Флориде, Канаде и Великобритании, и среди них убийца, приговоренный к пожизненному тюремному заключению, вытянули из 400 с лишним людей, проживавших в различных уголках земного шара, более 60 млн. долларов. Банда размещала в New York Times, Wall Street Journal, USA Today и International Herald Tribune объявления, в которых предлагала венчурное финансирование предприятиям. Предприниматели, юристы, врачи, звезды спорта и артисты — включая певицу Дайон Ворвик и Уильяма Шетнера, знакомого нам по фильму «Звездный путь», — вовлекались в эту схему, соблазнившись привлекательными процентными ставками. Ворвик, говорят, потеряла 100 тыс. долларов, Шетнеру же в конце концов хватило ума отказаться.
Каждого откликнувшегося на объявление приглашали на ряд интервью. Создание видимости процесса отбора, длившегося несколько месяцев, усиливало желание жертвы попасть в число счастливчиков. При этом на каждой последующей встрече вопрос выдачи ссуды рассматривал все более высокопоставленный «оперативный руководитель». Предположительно собеседования проводились для того, чтобы установить потребности жертвы, определить способ доступа к имеющимся средствам и составить план выплаты гонорара. На каждом этапе жертвам говорили, что они уже практически приблизились к моменту получения капитала. Ко времени подписания контракта они были уже настолько умело обработаны, что охотно выписывали чеки для оплаты гонораров. Затем наступал следующий этап. Контрактом предусматривалось получение аккредитива или банковской гарантии — на сумму от 2 до 20 млн. долларов, — которые требовались «совету инвесторов».
Разумеется, ни один банк не гарантировал выдачу такой суммы без залога. Однако если бы у жертвы имелся залог, достаточный для ее получения, ей не пришлось бы прибегать к услугам жуликов. В результате к окончанию намеренно короткого периода времени, отведенного на получение банковской гарантии, — обычно от пяти до семи дней — жертвы были вынуждены признать, что не смогли собрать деньги. Тогда один из участников синдиката объявлял им, что они, к сожалению, нарушили контракт, и сделка аннулировалась, а уплаченный ими гонорар изымался для покрытия издержек.
Одни уходили в ярости, другие предпочитали поверить, когда им говорили, что проблему можно решить. Тогда жертву знакомили с различными «помощниками» и «андеррайтерами» — другими членами банды, которые якобы имели возможность помочь им получить необходимые гарантии. Это, разумеется, влекло за собой дополнительные авансовые платежи, обычно от 10 до 35 тыс. долларов. Когда и после этого возникали проблемы, появлялись новые помощники и андеррайтеры, также требовавшие гонораров. Самые упорные жертвы выплачивали гонорары в общей сложности шесть раз, и некоторые из них потеряли до двух миллионов долларов.
Эти деньги, в конце концов, оказались в двух подставных банках Антигуа — Caribbean American Bank (CAB) и Caribbean International Bank (CIB), созданных Купером под зонтиком AIB. Было время, когда Купер контролировал целых 16 липовых банков. История эта стала еще более интересной, когда вскоре после того, как Купер основал CAB и CIB, на сцене, желая отмыть деньги, появились российские преступники.
Чтобы обслуживать своих клиентов по «Рискованному бизнесу», Купер создавал для каждого из них подставные компании, а затем выпускал золотые карты Visa через Caribbean American Bank. Это позволяло членам преступной группы свободно пользоваться деньгами, связь с которыми невозможно было установить. Один из этих людей, тративший по 23 тыс. долларов в месяц, использовал свою золотую карту Visa для оплаты пластической операции, посещения игорных домов на Багамах и покупки белья от Victoria’s Secret. Он даже купил с ее помощью машину для женщины, с которой познакомился лишь накануне вечером на Багамах.
В марте 1998 года Большое федеральное жюри в городе Гейнсфилде, штат Флорида, выдвинуло обвинение против восьми участников «Рискованного бизнеса». Сотрудники таможни арестовали членов банды и успешно заморозили несколько счетов в Caribbean American Bank. В последней отчаянной попытке спасти свои средства один из преступников обратился за помощью к брату премьер-министра юристу Вере Бёрду-младшему. Как следует из судебных протоколов, этот человек предложил Бёрду-младшему 20% от суммы замороженных средств за содействие в их размораживании. Когда преступник был арестован, Бёрд-младший отказался от участия в сделке.
По истечении трех лет в федеральной тюрьме оказались все люди, связанные с «Рискованным бизнесом». Но не Купер. Он прекрасно себя чувствовал, находясь в полной безопасности на Антигуа. Американцы пытались добиться его выдачи, но Купер отрицал причастность к делу и сопротивлялся экстрадиции. К тому времени он уже был гражданином Антигуа, и это означало, что для того, чтобы американцы могли посадить его в отправлявшийся в США самолет, его преступления в Соединенных Штатах должны были одновременно являться преступлениями и на Антигуа. Местные адвокаты, действовавшие в интересах американцев, испробовали различные тактики, но безуспешно. Суд постановил, что в соответствии с договором об экстрадиции, подписанным с США в 1996 году, отмывание денег, в котором обвинялся Купер в Штатах, в то время, когда был послан запрос об экстрадиции, не являлось преступлением на Антигуа. Парламент Антигуа объявил отмывание денег назаконным лишь в 1998 году.
Для того чтобы подать повторный запрос об экстрадиции, американцам нужно было связать Купера с преступлением, которое бы уже было признано антигуанцами в течение определенного периода времени. Предположительно для того, чтобы помочь им в этом, в начале 2003 года директор государственного обвинения организовал передачу американцам некоторых документов и пригласил их встретиться с генеральным прокурором Антигуа для рассмотрения того, что на острове теперь стало называться «проблемой Купера».
* * *
Примерно в середине второго президентского срока Билла Клинтона начала созревать идея о необходимости введения новых правил банковского обслуживания, направленных против отмывания денег. Совет управляющих Федеральной резервной системы и Управление контролера денежного обращения пожелали, в частности, ввести более строгие требования в отношении информации о клиентах. Они попытались обязать банки ввести классификацию своих клиентов и докладывать об их подозрительных действиях. Например, сообщать в соответствующие органы, если клиент, никогда не делавший крупных вкладов или изъятий, вдруг вносит на свой счет или снимает с него большую сумму; требовать объяснений в отношении попыток переправить деньги за рубеж. Сторонники таких нововведений считали, что данные меры необходимы для недопущения грязных денег в финансовую систему США; противники же утверждали, что такие правила увеличат стоимость банковских услуг и одновременно превратят финансовые учреждения в полицейские.
В конгрессе разгорелась битва, и могущественный сенатский комитет по банковским делам, возглавляемый республиканцем из Техаса Филом Грэммом, пообещал, что не допустит принятия новых правил.
Примерно в то же время конгрессмен Джим Лич, довольно умеренный республиканец из Айовы, возглавлявший банковский комитет палаты представителей, выступил соавтором законопроекта «Стратегия борьбы с отмыванием денег и финансовыми преступлениями». Этот законопроект наделял президента широкими полномочиями в осуществлении общенациональной стратегии борьбы с отмыванием денег и связанными с ним финансовыми преступлениями. Этот законопроект был принят палатой представителей, а поскольку он был относительно мягким, его также принял сенат. Тогда Лич предложил более жесткую версию закона против отмывания денег. Он считал, что контрабанду грязных денег нужно отнести к той же категории, что и контрабанду наркотиков. В результате американские банки лишились бы возможности действовать в офшорных гаванях, важнейшим продуктом которых была тайна.
Офшорный мир не мог этого допустить. Поэтому его главный представитель в сенате Грэмм вступил на тропу войны. Не случайно он был родом из Техаса. Наиболее активные критики законодательства, предусматривающего наказание банков за работу с грязными деньгами, традиционно происходили из родного штата Джорджа У. Буша. Тамошние банки на протяжении многих лет были излюбленным местом хранения мексиканских состояний — как чистых, так и грязных. Техасские деньги и техасские избиратели не могли допустить, чтобы какой-то северянин из Айовы положил этому конец.
Конгрессмен Рон Пол, еще один республиканец из Техаса и, как и Грэмм, марионетка техасского банковского лобби, возразил оппонентам: «Это по существу силовая дипломатия ХХI столетия. Ибо ее никогда не собираются использовать против крупных торговых партнеров, ее будут применять только в отношении небольших государств».
Его возражения были подкреплены словами и деньгами нескольких заинтересованных лиц, включая сотрудников и директоров двух могущественных пограничных банков — International Bank of Commerce (Ларедо) и Laredo National Bank, а также Stanford Financial Group — расположенной в Хьюстоне компании стоимостью 14 млрд. долларов, имевшей серьезные интересы на Антигуа.
Главой Stanford Financial является Р. Аллен Стэнфорд, человек с двойным гражданством, имеющий американский и антигуанский паспорта. Он владеет онлайновым Bank of Antigua и офшорным Stanford International Bank — крупнейшим офшорным банком страны. Кроме того, ему принадлежат местная газета, местная авиакомпания и крупнейшая на острове строительная компания.
По данным организации Public Citizen, наблюдающей за деятельностью правительства, Stanford Financial, которая никогда до этого не финансировала федеральные избирательные кампании, теперь начала буквально вливать деньги в избирательные комитеты обеих партий. В период между февралем 2000 и июнем 2001 года Стэнфорд передал 208 тыс. долларов республиканцам и 145 тыс. долларов демократам. Но на этом он не остановился. Словно бы имея на это право, он направил еще 95 тыс. долларов в комитеты политических действий лидера демократического большинства в сенате Тома Дэшла, председателя комитета по выборам в палату представителей демократической партии Мартина Фроста и лидера республиканского меньшинства в сенате, также техасца, Трента Лотта. То, что Стэнфорд выступил против этих законопроектов, вполне понятно, ибо они могли поставить под угрозу статус Антигуа как налоговой гавани.
Никто ни разу не усомнился в законности действий Стэнфорда, да они и не были незаконными. Как гражданин Стэнфорд имел полное право делать финансовые пожертвования. В любом случае, Стэнфорд отнюдь не был одинок. Техасское банковское лобби не собиралось допустить принятия этого законопроекта, и, чтобы остановить его, деньги полились рекой. Некоторые из этих денег поступили «отмытыми» из офшорных юрисдикций, защищающих собственные интересы. Свой вклад внесли британские и канадские банки, а также американские финансовые учреждения, владеющие офшорной собственностью, такие как J.P. Morgan Chase, имеющий сильное присутствие в Техасе и поддерживаемый влиятельным лобби на Капитолийском холме.
В конце концов Грэмм сделал то, что ему велели: он отказался поддержать сенатскую версию законопроекта, что исключало какой-либо шанс на то, чтобы он стал законом. Поговаривали об организации в конгрессе совместного голосования по законопроекту, с помощью которого можно было бы надавить на Грэмма, но последний со своими техасскими приятелями-республиканцами — Арми и Дилэем — позаботились о том, чтобы этого не произошло. Позднее Грэмм откровенно хвастался, что уничтожил проект «голыми руками».
Тогда общественность еще не понимала, что действия Грэмма могли быть продиктованы его связью с Enron, техасской электроэнергетической компанией, в настоящее время уже банкротом. В то время еще не был известен масштаб обмана инвесторов и Службы внутренних доходов, неизвестно было и в какой степени компания была связана с офшорным миром; тайной оставалось тот факт, что Enron также финансировала эту схватку, и то, что жена Фила Грэмма Уэнди в течение восьми лет была членом совета директоров Enron. Она входила в состав того самого Комитета по аудиту, который, предположительно, должен был осуществлять надзор за офшорной деятельностью Enron. Public Citizen сообщает, что в течение этого восьмилетнего периода Уэнди Грэмм получала от 915 тыс. до 1,8 млн. долларов в год в виде заработной платы, гонораров, дивидендов и фондовых опционов.
Ее муж в 1989–2001 гг. получил от Enron на избирательные кампании 97 350 долларов наличными и в виде банковских переводов.
* * *
Более 17 лет, начиная с 1982 года, когда Антигуа стала членом офшорного мира, отрасль финансовых услуг острова оставалась абсолютно нерегулируемой. В течение трех лет в 1990-е годы Аллен Стэнфорд входил в состав Управления по урегулированию финансовых услуг Антигуа. Это давало ему возможность защищать офшорный сектор от нападок иностранных налоговых властей. Заинтересованный в том, чтобы остров оставался финансовым центром, он, несомненно, прилагал много усилий к тому, чтобы претворить здесь в жизнь свои представления о стандартах мирового класса. Но некоторые люди, стоящие близко к Лестеру Бёрду, очевидно, полагали, что потеряют слишком много, если правительство Антигуа положит конец деятельности предприятий по отмыванию грязных денег, и в 1997 году могущественные силы внутри страны организовали принятие поправок к существующим законам, касающимся отмывания денег и создания компаний. Эти поправки ограничили возможности надзора правоохранительных органов за этим сектором, усилили банковскую тайну и ослабили международное сотрудничество.
Сотрудники казначейства США критиковали «выдающегося американского офшорного банкира» за «использование финансового и политического рычагов» для захвата Управления по регулированию финансовых услуг.
Сотрудник Государственного департамента Джон Уайнер назвал эту ситуацию «рычаговым выкупом антигуанского регулирования, осуществленным частным предпринимателем».
Американцы неоднократно предупреждали, что не потерпят расширения безналогового статуса страны, и эти поправки продемонстрировали намерение Антигуа идти своим путем. После бесплодных переговоров с Антигуа американские и британские власти официально предупредили свои финансовые учреждения о необходимости особенно внимательно относиться ко всем операциям по переводу денег с или на Антигуа, а также к операциям с участием ее граждан. Даже французы, чьи собственные интересы на Карибах включали Сент-Мартинс — центр расширяющейся деятельности международной организованной преступности, — выразили свою озабоченность в связи с ситуацией на Антигуа.
В том же духе высказались министры финансов «большой восьмерки», созвав Форум финансовой стабильности и, внутри него, «Рабочую группу по офшорным финансовым центрам». Они разделили офшорный мир на три категории: группа 1 (государства, готовые к сотрудничеству в борьбе с отмыванием денег и допускающие внешний контроль), включающая Швейцарию, Гонконг, Люксембург и Нормандские острова; группа 2 (государства, потенциально готовые к сотрудничеству, но имеющие ограниченные возможности для контроля), куда вошли Бахрейн, Бермуды, Гибралтар, Мальта и Монако; группа 3 (не склонные к сотрудничеству и не предоставляющие возможностей для контроля государства), членами которой стали Лихтенштейн, Науру, Ниуэ, Вануату и большинство стран Карибского бассейна, включая Антигуа.
Вскоре был опубликован обзор FATF, в котором подверглись критике 15 юрисдикций, считавшихся не склонными к сотрудничеству в борьбе с отмыванием денег, в том числе: Багамы, Каймановы острова, острова Кука, Доминиканская Республика, Израиль, Ливан, Лихтенштейн, Маршалловы острова, Науру, Ниуэ, Панама, Филиппины, Россия, Сент-Китс и Невис, а также Сент-Винсент и Гренадины. Антигуа в этот список не попала, однако FATF включила еще 14 юрисдикций в список, озаглавленный «Неполное соответствие»: Белиз, Бермуды, Британские Виргинские острова, Кипр, Гибралтар, Гернси, остров Мэн, Джерси, Мальта, Маврикий, Монако, Самоа, Сент-Люсия и Антигуа.
Чтобы быть исключенной из этого списка, Антигуа необходимо выполнить 40 рекомендаций FATF плюс 19 рекомендаций регионального подразделения FATF, Caribbean Financial Action Task Force (СFATF). В этих рекомендациях изложена роль контролирующих органов и описаны минимальные стандарты ведения отчетности и сотрудничества с правоохранительными органами. Они способствовали созданию среды, в которой могут осуществляться серьезные меры по предотвращению отмывания денег. Однако выполнение этих рекомендаций и принятие серьезных мер в отношении отмывания денег нередко оказываются совершенно разными вещами.
Весь мир ополчился против Антигуа, ограничивая имеющиеся у острова возможности. И правительству Бёрда не оставалось ничего, кроме как уступить. Были подготовлены и приняты законы, отменяющие большинство неприемлемых поправок к законодательству 1997 года. Банковские лицензии были отозваны, владельцы международных деловых корпораций получили предупреждения, окрепло двустороннее и многостороннее сотрудничество в правоохранительной сфере, были подписаны два новых договора с Соединенными Штатами — об экстрадиции и о взаимной юридической помощи.
Затем наступило 11 сентября.
В течение месяца после этой трагедии по меньшей мере 30 стран согласились с тем, что пришло время серьезно заняться офшорным миром. По крайней мере, разобраться со средствами террористов. Администрация Буша уже откликнулась на призывы техасского банковского лобби, объявив несколько ранее, что будет смотреть на налоговые гавани сквозь пальцы. Но 11 сентября оказало настолько сильное влияние на все аспекты жизни на Западе, что Буш просто не мог игнорировать некоторых реалий офшорного мира.
Участники деятельности по отмыванию денег в Карибском бассейне находились в состоянии постоянного страха перед возможным обнаружением денег «Аль-Каиды». Лестеру Бёрду не нужно было напоминать о том, что случится, если это когда-нибудь произойдет. И он предпочел нанести удар первым. Через несколько недель после атак террористов он пропихнул антитеррористический финансовый законопроект, сделавший Антигуа первой страной, откликнувшейся в этом смысле на 11 сентября. Используя данный закон, Бёрд приказал каждому банку на острове изучить американские и британские списки подозрительных организаций и частных лиц, связанных с террористами, и предупредил, что, если какой-либо банк представит ложную информацию, его лицензия будет отозвана, а руководители отправятся в тюрьму. Получив банковские отчеты, Бёрд смог заверить американцев и британцев, что на Антигуа нет ни одной организации или частного лица, связанных с террористами.
В ответ американцы заявили, что проблемой по-прежнему остаются благотворительные и некоммерческие организации. Тогда Бёрд предпринял меры по закрытию и этой лазейки. В 2002 году на Антигуа было создано новое учреждение — Комиссия по регулированию финансовых услуг, обладающая всей полнотой власти в вопросах регулирования деятельности офшорных банков, международных деловых корпораций, страховых и трастовых компаний, а также игорного бизнеса в Интернете.
Власти Антигуа утверждают, что действительно намерены покончить с отмыванием на острове грязных денег. Хотя случаев наказания за это преступление фактически нет, страна, по крайней мере, заняла весьма определенную позицию. Антигуанские власти обвинили бывшего украинского премьер-министра Павла Лазаренко в отмывании денег, заморозили 83 млн. долларов, якобы спрятанных им в офшорном European Federal Credit Bank (Eurofed), приказали конфисковать их, а затем закрыли и сам банк.
Лазаренко, занимавший пост премьер-министра в 1996–1997 гг., был обвинен своим собственным правительством в хищении 2 млн. долларов и лишен парламентской неприкосновенности. После этого он бежал в Штаты, надеясь получить там политическое убежище, однако был арестован по обвинению в отмывании 114 млн. долларов, из которых 70 млн. предположительно отмыл через Антигуа. В соответствии с выдвинутыми против него обвинениями, деньги эти поступали от взяток, откатов и незаконной продажи нефти и газа. По иронии судьбы, в настоящее время старый веб-сайт Eurofed автоматически переключает пользователя на онлайновое казино.
Однако существует сфера, в которой, несмотря на все заявления правительства Антигуа, это государство по-прежнему не пользуется доверием. Антигуа в числе первых устремилась в игорный бизнес в Интернете, точно так же, как много лет назад первой стала создавать офшорные банки и международные деловые корпорации. Онлайновое казино и спортивный тотализатор были размещены в виртуальной зоне свободной торговли, но надо отметить, что законность существования онлайновых казино, в отличие от спортивного тотализатора, во всем мире подвергается серьезным сомнениям.
Оставив в стороне очевидный вопрос — как человек, находящийся в здравом уме, может доверять рулетке, которую видит лишь на экране компьютера, — отметим, что ряд сотрудников правоохранительных органов, отслеживающих деятельность этих казино, утверждают, что все они являются незаконными. Они говорят, что помимо 100%-ной вероятности того, что игра ведется мошеннически, существует почти такая же вероятность, что любое онлайновое казино в той или иной степени вовлечено в отмывание денег.
«С самого первого дня существования игорного бизнеса в Интернете я утверждал, — говорит сержант Дэйв Тейлор, полицейский из провинции Онтарио, Канада, — что это не что иное, как отмывание денег. Есть, конечно, люди, которые действительно играют, но в ходе многих расследований мы пришли к выводу, что онлайновые казино почти всегда связаны с организованной преступностью».
Признанный эксперт по игорному бизнесу в Интернете, Тейлор анонимно подключался к сотням сайтов онлайновых казино. Он говорит, что некоторые из них в принципе не выплачивают денег, многие не имеют законных банковских счетов, а часть их фактически проводит свои средства через так называемые дежурные магазины.
«Мы видели, как деньги от уличных операций перекачиваются в офшор, проводятся через острова, а затем возвращаются назад в качестве выигрышей. Все это должно выглядеть как честная игра, но мы знаем, что такие заведения задумывались вовсе не для этого».
Нередко, говорит Тейлор, казино предлагает новым игрокам в качестве стимула для участия кредит, который порой может достигать 500 долларов. Но такие кредиты, предполагает он, могут быть лишь еще одной формой отмывания денег.
«Что может помешать им обмануть 30 тыс. игроков? Им доступны списки интернет-пользователей, проживающих во всех частях света. Они покупают обширные базы почтовых адресов или владельцев кредитных карт и вносят в свои документы имена людей, якобы выигравших по 250 долларов. На самом же деле эти люди, может быть, никогда в жизни не прикасались к компьютеру и даже не знают, что их имена используются в сомнительных целях. Можно также залезть на хакерский сайт, за пять минут скачать списки действующих номеров Visa и Mastercard и включить их в базу данных клиентов. Эти карточки кредитуют и дебетуют, деньги перегоняют взад и вперед, и в результате у казино появляются документы, свидетельствующие о деловой активности, показывающие, что все эти люди играют. И на бумаге все выглядит вполне законным. Что же, регулирующие органы должны расспрашивать каждого человека из этого списка, действительно ли он выиграл или проиграл 250 долларов? Не думаю».
Тейлор отмечает, что каждая лицензия, которую ему приходилось проверять, приводила его к офису юриста на каком-нибудь острове. «Случалось, что один из юристов компании одновременно являлся генеральным прокурором острова. Эти группы выбирают острова лишь для того, чтобы избежать проблем с юрисдикцией. Когда их обнаруживают, они просто перемещаются на другой остров. Они переходят туда, где их меньше беспокоят».
В список наиболее часто встречавшихся ему островов вошли Антигуа, Сент-Китс и Невис. Довольно часто упоминались также Австралия и Новая Зеландия, равно как Ниуэ и Науру. Чем «туманнее» место, тем труднее проследить за деньгами. Даже в лучшие времена в этой непростой работе не обойтись без договоров о взаимной юридической помощи, так как ее успех по большей части зависит от доброй воли сторон.
«Как правило, — объясняет Тейлор — на обработку данных уходит года три. Труднее всего в этом смысле работать с Антигуа и Кайманами. Там скопились горы документов, которые необходимо обработать. Нам остается посылать запросы в соответствии с договором о взаимной юридической помощи и надеяться, но тем не менее мы не уверены в том, что в конечном счете что-нибудь получим. А за это время “плохие ребята” успевают четырежды поменять банки и юрисдикции».
* * *
В феврале 2003 года CFATF присвоила Антигуа «категорию А» за ее инициативы, направленные против отмывания денег. На острове говорят, что этот рейтинг был заработан, потому что Антигуа теперь полностью соблюдает все рекомендации FATF и CFATF.
Сэр Рональд Сэндерс представляет Антигуа в CFATF. Давнишний друг Лестера Бёрда и представитель антигуанского правительства в Великобритании, он, кроме того, руководит хором, исполняющим государственный гимн Антигуа.
Хотя реформы в духе CFATF происходили в то время, когда Сэндерс был вице-председателем группы и готовился занять пост ее председателя, он не видел в этом никакого противоречия. «Никакого конфликта интересов здесь нет. Взять хотя бы мое назначение на пост председателя этой организации. Оно должно сказать вам об отношении к Антигуа 30 стран, являющихся ее членами. Если бы они не были уверены в серьезности наших намерений, не думаю, что меня выбрали бы на эту должность».
Он также не считает выполнение рекомендаций FATF и CFATF простым переоформлением витрины. «Не думаю, что это замечание справедливо. Мы все полностью изменили. Сегодня вам не удастся просто так положить в банк Антигуа хотя бы доллар».
Сандерс слишком хорошо знает репутацию Антигуа — «бывшую репутацию», поправляет он, — и говорит, что ему стыдно за обвинения, выдвинутые против страны в 1996 году журналом US News and World Report. В журнале, в частности, утверждалось, что Антигуа является уникальным местом для отмывания денег, поскольку ни одна другая юрисдикция не предлагала таких благоприятных условий для грязных денег, создав практически не регулируемую банковскую индустрию, гарантирующую полную конфиденциальность и отсутствие требований к отчетности. Но Сандерс настаивает на том, что «ситуация радикально изменилась. Бизнес острова постепенно становится безупречно чистым. Я не утверждаю, что мы ответили на все вопросы, но мы стараемся, чтобы с каждым днем дела шли все лучше».
Примечательно, что офшорные компании «на предъявителя» здесь больше не продаются. Представление о том, что компания принадлежит тому, кто владеет сертификатами ее акций, уходит корнями в ту эпоху европейской истории, когда осторожность в финансовых делах считалась добродетелью. Современный финансовый мир в принципе не допускает использования акций на предъявителя. Единственной причиной приобретения офшорных компаний на предъявителя было желание сохранить в тайне факт владения международной деловой корпорацией.
Следуя тенденции, характерной для всего офшорного мира, Антигуа объявила такие корпорации незаконными. Они, кроме того, были запрещены на Багамах (где зарегистрировано приблизительно 47 тыс. международных деловых корпораций), Джерси (30 тыс.) и в Гонконге (500 тыс.). Юрисдикции, где они оставались законными по состоянию на 2003 год, включают Панаму (370 тыс.), Лихтенштейн (75 тыс.) и Люксембург (68 тыс.).
О своем намерении запретить регистрацию компаний на предъявителя объявил остров Мэн (24,3 тыс.), а Кайманы (45 тыс.) и Британские Виргинские острова (360 тыс.) нашли способ «парализовать» их. Они требуют, чтобы компании на предъявителя находились во владении зарегистрированной третьей стороны. Права собственности могут передаваться, но не тайно. Гибралтар (8300) также уступил этой тенденции, разрешив выпускать акции на предъявителя, но требуя, чтобы фактический владелец был зарегистрирован. Эти акции затем должны помещаться на хранение в банк Гибралтара. Передача собственности не может происходить без разрешения министра финансов и развития, что фактически сводит на нет все преимущества тайного владения акциями.
На Антигуа, где компании на предъявителя участвовали практически в каждом скандале, связанном с отмыванием денег на острове, любой покупатель международной деловой корпорации должен теперь зарегистрировать в соответствующем государственном органе имена и адреса фактических владельцев и директоров.
Но, как и многое другое в антигуанской истории отмывания денег, видимое не всегда совпадает с действительным.
Одна из проблем заключается в том, что 13 500 международных деловых корпораций уже зарегистрированы, так как закон потребовал, чтобы фактические владельцы и директора назвали свои имена. Все международные деловые корпорации, не выполнившие этих требований — возможно, потому, что фактический владелец не хотел, чтобы его имя стало известным, — лишились лицензий. Но в действительности число аннулированных лицензий невелико. В отношении остальных международных деловых корпораций остается лишь надеяться, что их фактические владельцы и директора сообщили свои подлинные имена. На случай, если выяснится, что зарегистрированные имена фактических владельцев и директоров корпораций окажутся ненастоящими, закон предусматривает их уголовное преследование, однако к тому времени мошенников уже будет трудно найти, и на Антигуа так никогда и не узнают, кем они были в действительности.
Иное дело банковские счета. Теперь власти Антигуа требуют, чтобы банки знали настоящие имена владельцев счетов, характер их бизнеса и источники средств. Поскольку фактические директора банков известны, то в случае, если банк не выполнит всех требований, директорам, возможно, придется нести за это ответственность. Достаточно сказать, что если раньше на острове было почти 60 банков, то сегодня осталось лишь пятнадцать.
«Их число так резко сократилось, — говорит Сандерс, — потому что некоторые из них были закрыты правительством, а многие просто не смогли выполнить новые требования, включающие физическое присутствие. Банки теперь должны иметь адрес, бухгалтерские книги и документы, находящиеся по этому адресу, там же должно находиться и их руководство. Люди, управляющие деятельностью банков, должны физически в них присутствовать».
Могут ли появиться новые Hanover или EUB? Сандерс надеется, что нет. «В любой юрисдикции возможно всякое, но если такое опять случится на Антигуа, эти люди отправятся в тюрьму».
«Это, безусловно, относится и к мистеру Куперу, — говорит он. — И к любому другому, кто действует таким же образом».
Он признает, что страна здорово запуталась, и объясняет это небрежностью властей. «Когда на Антигуа началось предоставление банковских офшорных услуг, не существовало никаких правил. Этим занимался всего один человек, представлявший собой вышестоящую власть. Люди обращались к нему, и он выдавал лицензию. Фактически он только и делал, что выдавал лицензии. И ничего не менялось, пока такие люди, как я, не заговорили о необходимости сделать так, чтобы мир забыл о заработанной нами репутации».
Проблема игорного бизнеса в Интернете, однако, до сих пор не решена. Несмотря на то что такой бизнес до сих пор остается незаконным в Соединенных Штатах и послужил причиной принятия закона, который окажет серьезное влияние на офшорные юрисдикции, предлагающие регистрацию онлайновых казино, сохраняется опасность отмывания через них грязных денег.
Здесь Сандерс придерживается стандартной точки зрения. «Наши правила в отношении азартных игр в Интернете строже, чем где-либо еще. Это факт».
Действительно, если раньше существовало более 100 зарегистрированных игорных сайтов в Интернете, действующих из Антигуа, то на середину 2003 года осталось лишь тридцать два. Однако говорить о том, что вы контролируете отрасль, которую в лучшем случае можно назвать жульнической, и действительно ее контролировать, особенно если эта отрасль существует лишь в киберпространстве, — две совершенно разные вещи. Антигуа уже убедилось в этом на примере EUB.
Сандерс, однако, имеет другую точку зрения. Он утверждает, что Антигуа заглядывает далеко вперед. «Я за то, чтобы положить конец отмыванию денег в любой существующей форме. Я за то, чтобы репутация Антигуа укрепилась. Мы счищаем с себя грязь не ради сегодняшнего дня офшорного сектора, а ради того, чем он станет в будущем».
Сколько офшорный сектор стоит сегодня, легко подсчитать. Пятнадцать банков платят Антигуа лицензионный сбор в размере 15 тыс. долларов. Это 225 тыс. долларов. 13,5 тыс. международных деловых корпораций платят по 300 долларов — это еще 4,05 млн. долларов. Увеличим эту сумму вдвое, чтобы учесть трасты, страховые компании и онлайновые игорные сайты, и получим что-то около 10 млн. долларов. Большая часть этих средств, отмечает он, расходуется на регулирование.
Так что же мы имеем? Занятость. Аренду зданий? После этого ничего не остается. Но я всегда был убежден, что можно заработать гораздо больше, если соблюдать законность. Нельзя поддерживать занятость или обеспечивать развитие вашей страны грязными деньгами. Какое-то время это может сходить с рук, может быть даже бум, но затем все это лопнет, а когда лопнет, люди окажутся без работы. Доходы исчезнут. Экономика пойдет ко дну. Ее нельзя будет поддерживать. Единственное, что можно поддерживать, — это честные, чистые трудовые деньги. И именно к этому должна идти Антигуа».
В 2003 году, в то время, когда Сандерс делал эти заявления, Антигуа все еще фигурировало в списке Государственного департамента США как «юрисдикция первоочередного внимания» в связи с проблемой отмывания денег. Эта оценка основывалась не на уровне сотрудничества в борьбе против отмывания денег, а скорее на оценке финансовых учреждений, участвующих в «операциях, включающих значительные суммы, вырученные от серьезных преступлений».
Таким образом, какими бы благими ни были намерения Антигуа, для того чтобы положить конец отмыванию грязных денег, требуется нечто большее.
Возможно, это государство выполняет все рекомендации FATF и CFATF, но нельзя забывать о том, что оно превратилось в зону свободной торговли обманом через Интернет.
Это тот самый случай, когда даже полное соблюдение рекомендаций данных организаций, тем не менее, еще раз доказывает справедливость старой поговорки о том, что некоторых людей можно дурачить лишь некоторое время.