Если при цене 12 долларов за баррель в Саудовской Аравии начался бум, нетрудно вообразить, что творилось в этой стране, когда баррель нефти стал стоить 36 долларов.

К услугам арабов отныне был весь мир.

Они покупали самолеты и яхты, «роллс-ройсы», «кадиллаки», «даймлеры» и «мерседесы», вторые дома в Лондоне, третьи в Париже и четвертые во Флориде.

Они покупали кирпичи и известь на Уолл-стрит, банки в Сити, ювелирные изделия во Франции.

И если многие частные лица ломали голову, отыскивая способ потратить деньги за границей, министерство планирования, которое возглавлял Хишам Назер, занималось тем же самым внутри страны.

— Зрелище было просто неправдоподобным, — вспоминает бум 1979—1981 гг. сэр Джеймс Крейг. — Когда вы приезжали из аэропорта в Эр-Рияд, то видели везде одну и ту же картину. Город превратился в гигантскую стройплощадку. Это казалось нелепым сном. Куда бы вы ни посмотрели, всюду высились гигантские краны, всюду строили, строили, строили…

Мало того что саудовцы внезапно оказались в стране сказочного изобилия — большинство из них уверовало, что изобилию этому никогда не будет конца.

— Видимо, многие просто наслаждались и ни о чем не думали, — говорит Крейг. — Но кое-кто испытывал сомнения. Как правило, это были представители старшего поколения. Люди помоложе были охвачены общим воодушевлением. Задним числом можно подтвердить, что страх перед эйфорией, которая отрицательным образом сказывалась и на экономике, и на национальной психологии, до известной степени оправдался. Но тогда этот страх испытывали лишь немногие пожилые люди.

Крейг помнит, как на горизонте появилось первое, еще небольшое облачко. Это было в середине 1981 г. Цены на нефть прошли пиковое значение и начали снижаться. Никто не знал, как сильно они упадут. Все свидетельствовало о крайней перенасыщенности нефтяного рынка.

Однажды, беседуя с директором финансового агентства Саудовской Аравии, Крейг поинтересовался:

— Если это лишь предвестье бури, что вы будете делать, когда она начнется всерьез?

— Некоторые из нас не на шутку встревожены происходящим, — ответил саудовский банкир. — Мы считаем, что экономика перегрелась, и из-за слишком быстрого экономического роста мы испытываем социальное давление. Все это нам ни к чему.

Крейг был несколько обескуражен такой откровенностью:

— В самом деле?

— Конечно, — ответил банкир. — К примеру, у нас в семье семь человек прислуги. Но мы спокойно могли бы обходиться двумя. Автомобилей у нас, кажется, девять. Нужно же никак не больше двух.

Тут он на мгновение умолк, и по его лицу проскользнула усмешка:

— Не знаю, правда, согласятся ли с этим мои сыновья.

Прогноз Ямани относительно перенасыщения рынка теперь не выглядел странным.

— Мне было ясно, что это рано или поздно случится, — повторяет Ямани. — Обычно при товарном избытке люди начинают создавать запасы, а когда возникает нехватка, черпают из этих запасов. На сей раз произошло прямо противоположное. В период дефицита, возникшего из-за иранской революции, компании стали лихорадочно скупать нефть и создавать запасы. Когда в 1981 г. на рынке возник избыток, те же самые компании начали в больших количествах извлекать нефть из своих запасов. Ситуация конечно же была нездоровой. Но с этим ничего нельзя было поделать.

К середине 1981 г. цены опустились с 40 до 32—36 долларов за баррель, причем саудовцы находились у нижней границы этого диапазона, а большинство стран ОПЕК у верхней.

Чтобы поддержать этот уровень цен, почти все страны ОПЕК сократили добычу. Только Саудовская Аравия не снижала оборотов.

В июле министры нефти Алжира, Ливии, Ирака, Кувейта и Объединенных Арабских Эмиратов прибыли в Таиф, надеясь убедить Ямани сократить добычу и поддержать высокий уровень цен.

Но Ямани не согласился.

Иракский президент Хусейн даже обратился непосредственно к королю Халеду, прося его о том же. Но король сказал, что Саудовская Аравия хочет снижения цен.

Назревал кризис.

Индонезийский министр доктор Суброто вел обработку членов картеля, уговаривая их созвать чрезвычайное совещание, которое разрядило бы наконец атмосферу. Прошло почти две недели, прежде чем Ямани дал согласие, и практически сразу же после этого 13 министров и их команды собрались в Женеве.

Беседуя наедине с избранными министрами, Ямани деликатно намекал, что Саудовская Аравия согласилась бы поднять цены на 2 доллара, если остальные члены ОПЕК пройдут свою половину пути и опустят цены до 34 долларов за баррель.

Но венесуэльский министр, прожженный политик, который пожимает руки даже официантам, когда уходит из ресторана, сказал, что его страна будет придерживаться прежней цены — 36 долларов за баррель. Снижение официального уровня цен, по его мнению, уменьшило бы доходы его страны.

Он сказал, что пока существует хоть какая-то возможность сохранять нынешний уровень цен, его вовсе не обязательно снижать даже в условиях падения спроса.

Саудовская Аравия не хотела поднимать цены до уровня Венесуэлы, Венесуэла не хотела поднимать цены до уровня Саудовской Аравии.

Сессия ОПЕК с самого начала приобрела острый характер, определявшийся противостоянием Венесуэлы и Саудовской Аравии.

Ямани находился в явном меньшинстве.

Все «ястребы» и большинство «умеренных» — таких, как министр Кувейта, — примкнули к венесуэльцу.

Но Ямани не сдавался.

Обстановка очень быстро накалялась.

Министры с трудом держали себя в руках.

Надеясь хоть как-то ослабить напряжение, Ямани сделал характерный для арабов жест примирения. Он послал каждому из остальных двенадцати министров по корзине фиников. Но после четырех дней ожесточенных баталий, в течение которых обе стороны безуспешно пытались выбить противника из его окопов, все испытывали полное изнеможение, и жест не был оценен по достоинству.

Видя, что Ямани нельзя взять ни кнутом, пряником, некоторые делегаты решили зайти с черного хода. По меньшей мере четыре министра отправили телеграммы главам своих государств, прося их обратиться непосредственно к королю Халеду и немедленно информировать его о происходящем.

В ночь на 20 августа Халеду позвонили президенты Ирака, Индонезии, Венесуэлы и правитель Кувейта.

Но Ямани надежно защитил свои тылы: Халед повел себя как заправский клерк и отфутболил всех звонивших, правда облекая свой ответ в слова, приличествовавшие королевскому сану.

— Простите, но вам лучше обратиться к Фахду, — вежливо говорил король.

— Хорошо, — соглашались звонившие, — соедините нас с Фахдом.

— К сожалению, Фахд находится на отдыхе вне пределов королевства, с ним никак нельзя связаться, — говорил Халед.

Это, видимо, не вполне соответствовало истине, но зато отвечало целям саудовцев.

Фахд отдыхал в Марокко. Ямани, однако, «сумел» до него дозвониться. Он описал кронпринцу ситуацию, и Фахд велел своему министру нефти не соглашаться на цену выше 34 долларов за баррель.

Доктор Суброто, потихоньку добивавшийся компромисса на уровне 35 долларов, посетил Ямани в его номере на верхнем этаже «Интерконтиненталя» и попытался его уговорить в последний раз.

Ямани сказал, что вынужден почтительнейше отказаться.

Тогда Суброто попытался склонить остальных к варианту Ямани: 34 доллара за баррель.

Алжир, Ливия, Иран, Ирак и, разумеется, Венесуэла ответили отказом.

На этом все и кончилось.

Не сделав каких-либо заявлений для печати, венесуэльский министр покинул Швейцарию. Некоторые министры сказали представителям прессы, что с ОПЕК покончено. Кувейтский шейх Али Халифа ас-Сабах, который должен был сменить на посту президента ОПЕК доктора Суброто, был остановлен репортерами на пути из «Интерконтиненталя»:

— Правда ли, что ОПЕК больше не существует?

— Известия о смерти ОПЕК являются сильным преувеличением, — пробурчал кувейтец.

Кто и вправду был теперь нужен журналистам, так это министр Саудовской Аравии.

— Я не знаток психологии, — попытался воздействовать на скептически настроенных западных журналистов Ямани. — То, что произошло здесь, носит чисто политический характер. Саудовская Аравия может устранить перенасыщение только в том случае, если резко уменьшит добычу, а этого она делать не собирается. Что касается меня, то я не вижу ничего унизительного в сообразовании наших действий с экономической реальностью. Все важнейшие мировые организации поднимают и опускают цены в зависимости от состояния рынка. Тут нет никакого политического унижения.

В государственном департаменте были искренне убеждены в противоположном. Нечего лить слезы об ОПЕК, говорили высокопоставленные рейганисты в Вашингтоне.

Попала под огонь и Саудовская Аравия.

«Саудовцы, как всегда, исходят из своих эгоистических интересов, — писал Хобарт Роун из «Вашингтон пост». — Все их усилия направлены на то, чтобы заставить остальные государства ОПЕК снизить цены до уровня, который, как они считают, позволит сбывать гигантские нефтяные запасы Саудовской Аравии с наибольшей выгодой».

Роун призывал импортеров защитить свои интересы. По его мнению, во время перенасыщенности рынка импортеры не должны вести себя более робко, чем это делала ОПЕК во время нефтяного дефицита.

Но, как выяснилось, импортерам не было нужды беспокоиться. Разногласия между членами ОПЕК уже сделали все, чего они могли желать. Как ни хотели ястребы удержать цены на высоком уровне, рынок им этого попросту не позволил.

Начался длительный период сползания цен, которое быстро набирало скорость, подхлестываемое бартерными сделками (их осуществляли Ливия, Нигерия и Иран, поставляя нефть в обмен на товары), скидками (Нигерия и Иран при подписании неофициальных контрактов сбавляли собственную официальную цену на 4 доллара) и торговлей, которую вели страны, не входившие в ОПЕК прежде всего Великобритания и Норвегия, поддерживавшие перенасыщенность рынка.

Все это время Ямани неустанно предостерегал своих партнеров:

— Средняя цена барреля может упасть ниже 32 долларов. ОПЕК ожидает полный крах, если мы и дальше будем терять свои позиции на мировом нефтяном рынке.

В конце октября 1981 г. ас-Сабах созвал картель на очередное совещание, и 13 членов ОПЕК, смиряясь с реалиями рынка, согласились заморозить цены до конца 1982 г., установив их на уровне 34 долларов за баррель.

В пресс-релизе это заявление смотрелось превосходно. Возможно, его даже удалось бы реализовать, если бы наш мир был более совершенным. Но не прошло и нескольких месяцев, как цены на сырую нефть при немедленной сдаче упали ниже уровня, установленного ОПЕК. Как следствие, Иран, нуждавшийся в деньгах для войны с Ираком, начал выбрасывать на рынок все больше и больше дешевой нефти. Затем цены снизили Венесуэла и Мексика. А БННК уменьшила цены на нефть Северного моря.

Цены вплотную приблизились к 30 долларам за баррель.

В середине марта было созвано еще одно экстренное совещание ОПЕК. Его открыл представитель Нигерии, заявивший, что из-за аннулирования множества контрактов, заключенных его страной, нигерийцы вынуждены резко снизить цены, чтобы не быть вытесненными с рынка.

Ямани понимал, что Нигерия — самое слабое звено ОПЕК, и боялся, что ее панические действия могут спровоцировать войну цен. Поскольку ему было хорошо известно, кто именно мутит воду, вскоре крупнейшие нефтяные компании получили жесткое предупреждение. В «Мидл ист экономик сервей» была напечатана статья, цитировавшая не названного по имени «представителя руководства Саудовской Аравии», который посоветовал нефтяным компаниям, действующим в Нигерии, увеличить закупки нефти в этой стране, чтобы не столкнуться с ответными мерами со стороны других государств.

«Ройал датч-шелл» сделала вид, что не придаст этой статье никакого значения. Ее примеру последовали «Мобил», «Тексако» и «Элф».

Вместе с тем хорошо известно, что и «Мобил» и «Тексако» увеличили закупки нефти в Нигерии; есть основания полагать, что, несмотря на официальные опровержения, так же поступили «Шелл» и «Элф».

Главное, к чему теперь стремился Ямани, это уберечь мировые цены на нефть от дальнейшего скатывания вниз.

Результатом мартовской встречи стало соглашение, предусматривавшее сокращение совокупной добычи ОПЕК с 20 до 18,5 миллиона баррелей в сутки.

Ямани заявил также, что Саудовская Аравия будет занимать особое положение и, если над ценой 34 доллара за баррель вновь нависнет угроза, сократит собственную добычу, чтобы единолично изменить рыночную конъюнктуру.

Это был первый случай в истории ОПЕК, когда картель принял решение по уровням добычи.

И, по мнению некоторых, первое серьезное свидетельство, что ОПЕК близка к краху.

Даниэль Ергин, бостонский специалист по нефтяному бизнесу, увидел в обязательстве, принятом ОПЕК, признак «самого большого кризиса, который происходит с тех пор, как эта организация взяла под свой контроль мировой нефтяной рынок».

Биджан Моссавар-Рахмани, в то время работавший в Гарвардском университете, а ранее, до 1978 г., представлявший в ОПЕК Иран, заявил:

— Мировые цены на нефть определяют силы, не подчиняющиеся ОПЕК.

«Петролеум интеллидженс уикли» писал, что саудовская добыча нефти начинает повышаться и что шейх Ямани уже упрекнул некоторые компании, входящие в «Арамко», за то, что они покупают слишком мало.

Одновременно еженедельник замечал:

— Саудовская Аравия действует так, как если бы она оставила всякую мысль о защите цены 34 доллара за баррель, установленной ОПЕК, и не станет возражать против существенного снижения цен.

Прошло еще немного времени, и Ямани возглавил общее отступление.

* * *

Халед умер. На трон взошел Фахд.

Король скончался от сердечного приступа в своем доме в Таифе в возрасте 69 лет.

Спустя несколько часов Фахд провозгласил себя премьер-министром. Абдулла стал кронпринцем и первым заместителем премьер-министра. Вторым заместителем был назначен Султан.

Вновь распространились слухи о скорой отставке Ямани. После смерти Халеда, говорили носители этих слухов, ему не в ком искать защиты. Даже официальные саудовские источники признавали, что министерская перетасовка «выглядит неизбежной».

Все предсказывали, что принц Сауд, сын Фейсала, будет перемещен из министерства иностранных дел в министерство нефти, а портфель министра иностранных дел будет передан принцу Салману.

Если это произойдет и не в ближайшие дни, уверяли сплетники, то чуть позже уж точно.

Но и позже этого не произошло.

Ситуация на мировом рынке нефти продолжала ухудшаться, и, как понимал Ямани, администрация Рейгана не собиралась тут что-нибудь менять.

Бывший киноактер был шестым президентом, который пришел к власти в Соединенных Штатах за то время, что Ямани находился на своем посту. При Рейгане, по мнению Ямани, Белый дом стал местом, где гостей встречали приветливо и радушно.

— Однажды после танцев, которыми завершался официальный обед, я стоял в полумраке возле главного входа и ждал, когда подадут мой автомобиль. Оркестр еще играл. Чета Рейганов вышла проводить каких-то гостей. Меня они не заметили и не догадывались, что я могу их слышать. Так вот, помахав рукой отъезжающим, Рейган обнял Нэнси за плечи и прошептал: «Пойдем, милая, потанцуем. Наконец-то можно повеселиться».

Но о нефтяной политике Рейгана Ямани отзывается уже не так благосклонно.

К великому неудовольствию саудовцев, первое, что сделал Рейган, придя в Белый дом, это распорядился о резком увеличении стратегических топливных резервов.

Пользуясь низкими ценами, Соединенные Штаты стали закупать нефть впрок.

— На третий день после моего вступления в должность министра энергетики, — рассказывает доктор Джеймс Эдвардс, ныне глава медицинского факультета университета Южной Каролины, — президент Рейган приказал мне вмешаться в ход событий и отпустить цены на нефть. Я с трудом представлял себе, скольким галлонам равняется баррель. Но я знал, что с философской точки зрения снятие контроля вполне целесообразно. И все то время, что я занимался скупкой нефти, шейх Ямани вел себя весьма дружелюбно.

Впрочем, говорит Эдвардс, когда он приступил к масштабным операциям по созданию нефтяных запасов, Ямани выразил серьезные опасения.

— Вы извлекаете нефть из земли Саудовской Аравии, — сказал Ямани Эдвардсу, — привозите ее к себе и вновь зарываете в землю, чтобы впоследствии использовать против нас как экономическое оружие.

— Понимаю вашу озабоченность, — кивнул Эдвардс. И нанес удар в самое уязвимое место саудовцев: — Но если русский медведь вломится к вам с севера, оккупирует страну, овладеет вашими промыслами и перекроет поток нефти, поступающий из Саудовской Аравии в остальные страны мира, разве не будут благом запасы, которые обеспечат горючим наши танки, самолеты и корабли и позволят нам возвратить эту страну семье его величества и восстановить поставки нефти в свободный мир?

Ямани посмотрел ему прямо в глаза и спросил:

— Вы хотите сказать, что когда-нибудь перестанете быть сверхдержавой?

Выполняя распоряжение Рейгана, Эдвардс принялся спешно пополнять стратегические резервы и довел их объем с 90 миллионов баррелей в 1981 г. (когда он появился в Вашингтоне) до 350 миллионов баррелей в 1984 г. (когда он покинул свой пост).

— Это колоссальный резерв нефти, — говорит Эдвардс. — И колоссальный резерв безопасности. Конечно, Заки мог сказать, что не даст нам его создать. Но он тихо уступил. Ямани знает, как устроен этот мир. У него блестящий ум, и я всегда чувствовал в нем друга нашей страны.

Впрочем, говорит Эдвардс, не надо думать, что американо-саудовские отношения — улица с односторонним движением.

— По вопросу о предоставлении саудовцам АВАКС (самолетная система раннего предупреждения и контроля, которая является частью саудовской противовоздушной обороны и позволяет вести непрерывное наблюдение за регионом залива) возникли разногласия. Я знал, что значат эти самолеты для Саудовской Аравии, и потихоньку лоббировал в ее пользу. Когда вопрос был решен я позволил Заки из государственного департамента и поздравил его с получением АВАКС. В тот день он как раз объявил, что саудовцам удалось снизить цены на нефть. Так что я поздравил его и с тем, и с другим. Но представьте себе, позже мои друзья из государственного департамента упрекнули меня за то, что я поздравил Ямани с фиксацией цен на нефть.

Замораживание цен до конца 1982 г. на уровне 34 долларов за баррель не решало проблемы. Оно лишь отсрочило неприятные события, которые не преминули разыграться на совещании ОПЕК в декабре того же года, когда Иран обвинил Ямани в том, что он подрывает картель, не желая сохранить цены на уровне 34 долларов.

По странной иронии судьбы, еще недавно именно Ямани боролся за единство картеля, указывая на серьезный риск, которым было чревато поднятие цен выше 28 долларов за баррель. Он считал увеличение цен исторической ошибкой, которая приведет к структурному сдвигу в мировой экономике. Однако Фахд, уступая давлению Кувейта, Катара и Алжира, согласился поднять цену с 28 до 32 долларов. Ямани решительно возражал против этого шага. Фахд поступил коварно: дождался, когда Ямани отправится в Бали, и тут же послал Хишама Назера в Кувейт и Катар, чтобы подписать желанное соглашение.

История доказала правоту Ямани.

Через несколько дней остальные страны ОПЕК также подняли цены. Охранительные меры произвели чисто внешний эффект. И теперь будущая катастрофа на нефтяном рынке почти наверняка обещала носить несравненно более жестокий характер.

При цене 34 доллара за баррель 13 стран ОПЕК схватились в борьбе за раздел установленной ими совокупной квоты — 18 миллионов баррелей в сутки. Но после того, как 12 из 13 членов изложили свои требования, оказалось, что суммарная цифра равняется 23 с половиной миллионам. И это без Саудовской Аравии, ключевого экспортера!

К согласию прийти не удалось.

Не скрывая своего возмущения, иранцы возложили ответственность за срыв совещания на Ямани.

«Благодаря твердой революционной позиции Исламской Республики Иран, — писала с присущей ей беспристрастностью газета «Тегеран таймс», — шейх Ахмед Заки Ямани, эта известная всем дутая фигура, был вынужден наконец признать свое бессилие; так что теперь Соединенным Штатам придется искать другого агента ему на замену. Мировые экспансионисты во главе с Америкой, используя политические маневры, попытались ослабить ОПЕК и поставить ее на грань уничтожения. Однако исламская революция, не прибегая к политическим, военным и экономическим средствам, сорвала злобные планы США и их лакеев и достигла огромного успеха, приведя цену на нефть к ее подлинному рыночному значению».

Отсюда лишь можно заключить, чему был вынужден противостоять Ямани на некоторых совещаниях ОПЕК.

В конце января 1983 г. ОПЕК еще раз попыталась достигнуть общего согласия.

На сей раз внеочередное совещание проводилось в женевском «Интерконтинентале», и атмосфера на нем лишь немногим отличалась в лучшую сторону от декабрьской встречи. Одиннадцать из тринадцати членов пересмотрели квоты, предлагавшиеся ими в декабре, и были готовы к компромиссу. Исключение составляли Кувейт и Саудовская Аравия.

Ямани не возражал против намеченных квот, он лишь хотел, чтобы новый план предусматривал урегулирование соотношения цен на разные сорта нефти. Он говорил, что согласится с остальными только в том случае, если будут увеличены цены на некоторые дешевые сорта.

Это означало, что цены должны увеличить африканские государства, в том числе и Нигерия. Но они заявили, что подобный шаг при общем спаде рыночной активности равен самоубийству. Поэтому Саудовская Аравия и Кувейт проголосовали против предложенных квот. Тогда свои «за» на «против» поменяли Объединенные Арабские Эмираты и Катар, и это уже выглядело форменным крушением ОПЕК.

— Конференция окончилась, — сказал Ямани журналистам, покидая зал заседаний. — Это был полный провал. Честно говоря, я не возлагаю на будущее особо радужных надежд. По-видимому, нефть, добываемая в Северном море, через несколько дней подешевеет на 2—3 доллара. И это будет началом цепной реакции.

Ямани спросили, чего следует ожидать в ближайшие месяцы.

— Если бы я мог заглянуть в мой хрустальный шар, то увидел бы, как английское правительство, подчиняясь нажиму нефтяных компаний, снижает цены на нефть Северного моря, — ответил Ямани. — Это для разгона. Потом свои цены будут вынуждены урезать и остальные. Но и это только начало. Нас ожидает очень интересный февраль.

Вернувшись домой, Ямани дал интервью саудовскому журналу «Икра». Он сказал, что альтернативы снижению цен не существует и что если ОПЕК не снизит цены сама, за нее это сделают рыночные силы.

— Я не вижу иного выхода, — сказал Ямани. — Мы не можем и дальше мириться с поведением тех членов ОПЕК, которые проводят недальновидную и эгоистическую политику, нанося ущерб долгосрочным интересам — как всей ОПЕК, так и своим собственным. Эта политика вынудила некоторые страны сократить добычу до неприемлемых уровней. Одни члены ОПЕК, придерживавшиеся установленного для них потолка, оказались в трудной финансовой ситуации. А другие члены, этого не делавшие, практикуют политический радикализм.

Полковник Каддафи, прочитавший интервью, пришел в ярость. Он решил, что критика Ямани направлена лично против него, Каддафи. И пожаловался Фахду.

Уступая внешнему нажиму, король издал официальное постановление, в котором говорилось, что утверждения журнала не соответствуют истине.

Если бы так!

Саудовская добыча достигла столь низкого уровня, что дальнейшее ее сокращение было, по существу, невозможным. И в марте Саудовская Аравия увеличила добычу.

В ответ на это БННК снизила цены на 3 доллара, доведя их до 30,50 доллара за баррель.

А Нигерия снизила цены уже на 5,50 доллара, доведя их до 28,50 доллара.

Найджел Лоусон спровоцировал войну цен.

Когда 3 марта члены ОПЕК собрались на совещание в Лондоне, речь шла о том, чтобы установить цены на уровне 30 долларов.

После одиннадцати дней ожесточенных споров участникам встречи удалось столковаться на 29 долларах за баррель.

Ямани обратился к своим коллегам с серьезным предостережением, сказав, что официальную цену ОПЕК не удастся защитить, если некоторые государства — все понимали, что он имеет в виду Нигерию, — собираются и впредь заключать сделки по сниженным ценам, предоставляя покупателям скидки по отношению к зафиксированному уровню.

Английская пресса публиковала подробнейшие отчеты о совещании ОПЕК. Но журналисты не знали, что в течение этих 11 дней «некоторые представители» ОПЕК заключили неофициальное соглашение с Найджелом Лоусоном, получив обещание, что Великобритания защитит установленную цену, сократив свою добычу до 2,1 миллиона баррелей в сутки.

После совещания Найджел Лоусон, «не поддерживавший официальный контактов с Ямани», внезапно пожелал совершить поездку в Эр-Рияд.

Естественно, неофициальную.

— Теперешнее состояние нефтяного рынка внушает оптимизм, — сказал Лоусон Ямани. — Спрос на нефть обязательно должен возрасти.

Этого, однако, не произошло — ни через неделю, ни через месяц.

Ни даже через год.

Найджел Лоусон был назначен министром финансов, а его место в министерстве энергетики занял Питер Уокер.

В конце 1983 г., видя, что нефть по-прежнему продается со скидкой и это подталкивает цены вниз, Ямани вновь призвал Великобританию к совместным действиям, направленным на защиту цен. Он попросил Уокера не увеличивать добычу в Северном море.

Уокер ответил, что Великобритания не планирует увеличения добычи и намерена сохранять теперешний уровень, составляющий 2,4 миллиона баррелей в сутки, а это уже превосходило на 300 тысяч баррелей величину, оговоренную в неофициальном соглашении.

В августе 1984 г., по пути в Уэльс, где ему должны были присвоить почетную докторскую степень, Ямани сделал остановку в Лондоне и имел там секретную встречу с Питером Уокером.

В речи, которую он намеревался произнести в Уэльсе, утверждалось, что новый виток снижения цен может породить серьезные проблемы в международном банковском сообществе, нанести урон фунту стерлингов и привести к прекращению эксплуатации части месторождений в Северном море.

То же самое он сказал Уокеру во время их неофициальной встречи. Он утверждал, что после того, как цена на нефть упадет ниже 25 долларов за баррель, Венесуэле и Мексике будет трудно выплачивать долги американским банкам. А это, без сомнения, породит хаос на валютных рынках и причинит вред фунту.

Он напомнил Уокеру, что себестоимость нефти Северного моря достаточно высока и что падение цен нанесет непоправимый ущерб британской нефтяной промышленности.

И указал, что все это не может не сказаться отрицательным образом из деятельности Сити.

Уокер, по-видимому, принял слова Ямани к сведению. На следующий день Алик Бьюкенен-Смит, второе лицо в министерстве, следуя распоряжению Уокера, направил восьми крупнейшим потребителям БННК секретное письмо, в котором просил их соблюдать официальные уровни цен, установленные БННК. Это был беспрецедентный шаг.

Так Ямани нащупал слабое место британского правительства.

Ни один из его членов, будь то госпожа Тэтчер, Найджел Лоусон или Питер Уокер, ни при каких обстоятельствах не дал бы развиться кризису, который ставил под угрозу фунт стерлингов.

Разумеется, министерство энергетики отрицало факт какой-либо «координации действий» с ОПЕК или Ямани, равно как и то, что кто-либо из его работников направлял клиентам БННК письма с плохо завуалированными угрозами.

Беседа Ямани с Уокером принесла нужные плоды, по крайней мере, на некоторый срок.

Падение цен удалось затормозить.

Но Ямани не был спокоен: в глубине души он понимал, что это лишь временная передышка.

* * *

Еще до окончания года Великобритания довела добычу в Северном море до 2,6 миллиона баррелей в сутки. Хотя рынок был наводнен нефтью, кое-кому и в голову не приходило положить конец этому явному перепроизводству. Глубоко подавленный происходящим, Ямани считал своим долгом терпеливо разъяснять партнерам, что все они только выигрывают, поддерживая стабильные цены.

Он отправился в Каир и встретился с президентом Мубараком. Египет добывал слишком мало нефти, чтобы быть членом ОПЕК. Но отсюда не следовало, что Ямани не придал значения 50‑процентному понижению цены на сырую нефть, которое осуществили египтяне, отмежевавшиеся от политики картеля. Впрочем, вопрос о ценах отступал на задний план по сравнению с тем обстоятельством, что это была первая встреча египетского президента с членом кабинета министров Саудовской Аравии после 1979 г., когда были подписаны кэмп-дэвидские соглашения.

Ямани посетил также Малайзию, Индонезию, Мексику и Австралию.

Нигерия объявила о снижении цен на 2 доллара — он поспешил туда и попытался внушить военным, правившим этой страной, что они играют с огнем и что война цен, которую они могут развязать, будет иметь роковые последствия.

Но они Ямани не поверили.

Их примеру последовали норвежцы — «Статойл» понизила на 1,50 доллара цену на нефть Северного моря.

— Ямани провел в Осло два дня, — говорит Кааре Кристиансен, тогдашний министр энергетики Норвегии. — Он всегда подчеркивал, что нефтедобывающие страны должны действовать сообща и проявлять солидарность по отношению друг к другу. Он считал также, что мы должны поддерживать определенные связи с ОПЕК. Но мы вовсе к этому не стремились, поскольку были ассоциированным членом МАЭ, а это никак не вязалось с принадлежностью ОПЕК.

Ямани приложил максимум усилий, стараясь доказать норвежскому министру, что нет никакой необходимости повышать цены на 1,5 доллара. Но уговорить Кристиансена было так же трудно, как нигерийских генералов.

— Наши покупатели знали, что официальная цена ОПЕК не совпадает с реальной. И они не соглашались платить нашей государственной компании более высокую цену, чем другим экспортерам.

По мнению Кристиансена, ОПЕК сама была виновата в своем несчастье.

— Торгуя смешанными сортами нефти, не брезгуя нетто-контрактами и бартерными сделками, страны ОПЕК собственными руками подорвали систему цен. Норвегия не имеет возможности осуществлять подобные махинации, и мы вынуждены заключать наши долгосрочные контракты на основе реальных цен. Мы не отрицаем: реальные цены ниже официальных.

Ямани не был склонен соглашаться с такой оценкой ОПЕК, хотя, как заметил Кристиансен, они с саудовским министром обладали по меньшей мере двумя чертами сходства.

Они были религиозны.

И оба любили вяленую рыбу.

— Это человек, необыкновенно приятный в обращении, — говорит Кристиансен, — и очень набожный. Поскольку я верующий христианин, а он верующий мусульманин, мы обменялись мнениями о религии. По-моему, он чрезвычайно сведущ в этой области. Двое верующих, даже если они принадлежат к разным вероисповеданиям, всегда имеют очень много общего.

А теперь о рыбе.

Кристиансен встретил Ямани в аэропорту, чтобы отвезти его в дом, где живут гости правительства. По дороге в город Ямани завел разговор о норвежском деликатесе — вяленой рыбе. Это треска крутого посола, которую вялят по специальному рецепту в прибрежных горных поселках. Ямани сказал, что пробовал ее в детстве и теперь хочет вновь испытать это полузабытое ощущение. Кристиансен обещал поискать.

Он отвез Ямани в правительственную гостиницу и на некоторое время его оставил. Вскоре он вернулся, но гостя не было на месте.

Ямани уже расспросил гостиничную прислугу, где можно купить вяленую треску. Ему дали точные указания.

И Ямани отправился за треской один.

* * *

Дела у саудовцев шли все хуже и хуже.

Все статьи бюджета 1983—1984 гг., утвержденного Фахдом, подверглись сокращению: с расходов на оборону было срезано 18,5%, на развитие службы занятости — 12,8%, на социальное развитие — 20,1%, на транспорт и связь — 23,3%, на экономические ресурсы — 40,1%, на инфраструктуру — 18,1%, на муниципальные службы — 27,3%, на управление — 5,5%, на внешние займы — 14,5%, на внутренние субсидии — 19,2%.

Страна попросту не зарабатывала тех сумм, которые требовались для удовлетворения ее обычных амбиций, развившихся в эпоху дефицита на мировом нефтяном рынке.

Тот факт, что эти дорогостоящие программы не получили поддержки, был чувствительным ударом по престижу Саудовской Аравии. Кроме того, урезанный бюджет не мог не вызвать политического недовольства населения, привыкшего к постоянному росту жизненного уровня.

В середине мая 1983 г. Фахд начал перетряхивать кабинет. Из-за закрытых дверей дворцов, принадлежавших членам группировки Аль-Фахд, просачивались слухи, что Ямани будет отправлен в отставку.

Его будто бы собирались сделать специальным советником по иностранным делам — из уважения к длительной (21 год) службе на посту министра.

Бейрутская газета «Эрэб рипорт энд мемо» писала, что на место Ямани, видимо, будет назначен Хишам Назер.

В апреле 1984 г. был отправлен в отставку саудовский министр здравоохранения доктор Гази аль-Гусайби.

Его часто называли одним из наиболее компетентных технократов в кабинете Фахда и несколько реже одним из наиболее влиятельных лиц в королевстве, не принадлежащих к правящей семье.

Гусайби был реформатором, не скрывавшим своего отношения к коррупции, которой было поражено правительство. К примеру, он открыто осудил то, как принц Султан распределяет оборонные заказы.

Мало того, он напечатал в газете стихотворение, критикующее короля.

Не прошло и суток, как Гусайби был изгнан с министерского поста.

О своей отставке он узнал из сообщения по радио.

Ямани уже много лет замечал, что следует заставить всех правительственных чиновников ежегодно представлять декларацию о доходах. По его убеждению, таким образом можно было хоть как-то унять взяточников и корыстных посредников, помогавших обогащаться многочисленным проходимцам, чье единственное достоинство заключалось в отменном знании лабиринтов саудовской бюрократии.

Но в саудовской королевской семье подобные разоблачения никогда не вызывали бурного восторга. Как ни смотри, а ее члены сами были в доле. Поэтому Ямани несколько раз вежливо указывали, что ему должно хватать забот в министерстве нефти. Тем более теперь, когда положение было далеко не блестящим.

Саудовцам приходилось несладко.

И Ямани тоже.