Алек не знал, почему для него так важно уложить Мэри в кровать, на которой он спал мальчиком. Сентиментальность и такое нетерпение совсем не в его духе. Богу известно, что в юности он нередко представлял себе темными ночами женщину, которая лежит с ним в этой постели, держа в руках его плоть, однако, надеялся Алек, он уже перерос подобные мечтания.

Мэри рассчитывает, что он научит ее искусству любви, – она зависит от его предполагаемых умений и опыта. Она доверяет ему. Алек не привык к подобной неуместной чести. Ему хотелось как-нибудь невнятно рассказать о своих неудачах, а затем задрать ее юбку, как мечтал тот мальчик, каким он был когда-то.

Тонкость, напомнил себе Алек. Обольщение. Она невинна, несмотря на их короткие чувственные встречи в последние дни. Он сомневался, что до прошлой ночи хоть один мужчина видел ее обнаженной, кроме доктора, который помог ей появиться на свет.

Сам Алек видел только небольшие кусочки ее надушенной белой кожи, но уже знал, какова она на вкус, чувствовал, какое у нее хрупкое тело, когда он обнимал ее, видел, как трепещут ее рыжеватые ресницы, когда он ее целует. Алеку хотелось развернуть ее, как подарок, и это помогло бы уменьшить чувство напряжения, сковывавшее его последние месяцы. Он очертя голову бросился в легкомысленную театральную толпу, но актрисы были не единственными, кто притворялся в той игре.

Неуклюжие пальцы Алека ухватили прикрытый одеждой крючок. Дьявольски трудно было вытащить его из петельки, а ведь оставалось еще с полдюжины крючков, прежде чем он доберется только до маленькой перламутровой пуговки. Мэри стояла, затаив дыхание, пока Алек позади нее возился с застежками на ее платье. Как только она умудрилась одеться утром без помощи горничной? Его Мэри Арден на все руки мастерица.

Наконец платье упало ей на бедра, и Алек бережно повернул ее к себе лицом. Должно быть, она застегнула свой корсет спереди – снова эти чертовы крючки! – и он с еще большим трудом расстегнул их. Пальцы Алека предательски дрожали, пока он продвигался вперед дюйм за дюймом. На Мэри была кружевная сорочка, казавшаяся более белой на ее кремово-золотистой коже. На ее ключице и одном плече темнела россыпь крохотных веснушек, и Алек наклонился, чтобы поцеловать их.

Пошарив рукой за спиной, Мэри потянула за поясок. Батистовое платье упало на пол, и она задрожала, оставшись только в нижней юбке и белье.

– Тебе холодно? – спросил Алек.

– Я просто нервничаю, – ответила Мэри. – А вот на вас что-то слишком много одежды, милорд.

Алеку очень хотелось, чтобы ее руки сделали с его одеждой то же, что он и его руки только что сделали с ее платьем, но он слишком многого хочет.

– Ложись в постель, милая.

– В туфлях? – дерзко спросила она.

– Сядь! – приказал Алек.

Мэри шагнула к кровати и уселась, сложив руки на коленях, как примерная ученица. Алек в мгновение ока оказался на коленях и сорвал с нее лайковые ботиночки. Чулок зацепился за его грубую руку, когда он высвобождал его из подвязки.

Черт! Он груб даже тогда, когда пытается быть нежным. Алек скатал шелковый чулок вниз, задевая руками нежный золотистый пушок. Мэри замерла, его накрыло облако ее женского аромата. Он был так близко к ней – почему бы и нет? На главное событие у них еще будет время, а пока им предстоит несколько приятных минут.

Уложив Мэри на край кровати, Алек стал продвигаться вверх от ее изящных пальчиков к бедрам, осыпая мелкими поцелуями ее ароматную кожу. Догадавшись, что ему нужно, она раскрылась перед ним.

Алек зарылся языком между розовых складок. Тело Мэри напряглось еще больше, из ее груди вырвался резкий крик. Его язык ласкал ее, пока ногти не впились ему в плечо, а бедра не задрожали. Нежная, трепещущая плоть Мэри утопала в меду и была почти готова принять его.

Но, как она уже говорила, на нем слишком много одежды. Алек стал срывать ее с себя так поспешно, словно она была объята огнем. Мэри тем временем робко расстегнула нижнюю юбку и сняла комбинацию через голову, задевая шпильки в своих роскошных волосах. Она была бледна и утонченна, а ее груди – налиты и бархатисты, как абрикосы. Их он тоже осыпал поцелуями, закинув ее голову на мятое и потертое стеганое одеяло.

Дыхание Мэри участилось, когда кончики его пальцев заскользили по гладкой коже, а потом он заставил ее замолчать, зажав губы горячим поцелуем. Слышала ли она его молчаливую мольбу о том, чтобы ей было хорошо? Ждать дольше было невозможно.

Глаза Мэри широко распахнулись, в них застыл вопрос, недавняя затуманенность взора исчезла.

Алек взял ее за руки.

– Ты уверена, Мэри? Назад пути не будет.

Она кивнула.

Один его палец проник к ее лону и осторожно раздвинул его. Она так напряжена, так миниатюрна повсюду. И он собирается проникнуть в нее. Но тут Алеку пришла в голову одна мысль. Она хочет, чтобы он обучил ее искусству любви, но, может, она хочет вести, установить свой темп? Вчера вечером она едва не стала беспомощной жертвой Бауэра. И сегодня он не будет вести себя с нею так же. Ни одна женщина не захочет почувствовать, что у нее отняли независимость, если только она сама не пожелает этого. И почему-то Алек не мог представить себе, что Мэри теряет над собой контроль.

Мэри опоили наркотиком, а Алеку хотелось узнать, о каких ласках она мечтает. Возможно, она еще не знает себя, и он даст ей возможность осознать, что ей больше всего нравится.

Перекатившись на спину, Алек усадил на себя ее пышное тело. Ее волоски щекотали ему грудь, и он крепко держал ее.

– Что ты делаешь? – хрипло спросила Мэри, густо краснея.

Алек не хотел, чтобы она смущалась. Он наградил ее, как ему казалось, одобрительной улыбкой.

– Я передаю поводья тебе, моя любовь. Будем продвигаться вперед с такой скоростью, с какой ты захочешь. Можем не спешить, а можем, напротив, поторопиться, хотя, надеюсь, спешить нам некуда. Вначале будет немного больно. – Он снова ввел палец в ее лоно и стал двигать им осторожно, но уверенно. Мэри не была готова раскрыться больше, несмотря на то, что его терпеливые прикосновения сыграли свою роль.

– Я хочу большего, – простонала Мэри.

– Еще рано, детка, ты сразу хочешь слишком многого. Расслабься!

– Когда кто-то советует мне расслабиться, это обычно приводит к обратному эффекту, – обиженно промолвила Мэри.

– Но ты должна расслабиться, иначе тебе будет больно. Чувствуешь, как ты напряжена? Надо ввести в твое лоно еще один палец, прежде чем пробовать что-то другое. Потрогай меня, Мэри. Моя плоть толще двух пальцев.

Ее рука коснулась его пениса. Даже от этого неопытного прикосновения Алек испытал радость.

– Разве о таких вещах говорят? – спросила Мэри. – Это очень странно. – Она сжала его естество своей маленькой ручкой, и он взмолился, чтобы не взорваться прямо в ее руке.

– Да, некоторые говорят. Иногда можно даже смеяться. Конечно, лучше всего, когда партнеры настолько измождены, что не в состоянии даже думать.

Именно так должно быть сегодня днем – он должен зацеловать ее до беспамятства. Надо бы им выпить шампанского. И еще нужна клубника. Может быть, перья. С перьями весело. Господи, да он четырежды глупец!

Брови Мэри сошлись на переносице.

– Сколько понадобится времени, чтобы сделать меня… лучше?

– Ш-ш-ш… Тебе ни к чему становиться лучше, любимая. Приподнимись на коленях и раздвинь ноги, а потом снова сядь. – И перестань думать!

Одна рука Алека тем временем ласкала самый чувствительный уголок ее тела, его пальцы скользили внутри ее лона, а другой он сжал свое естество. Ее нежная попка прикасалась к его бедрам. Мэри опустила глаза вниз, туда, где их тела соприкасались, ее спина выпрямилась, соски отвердели. Она покраснела от корней волос до пупка.

Глаза Мэри поднялись от торса Алека к его лицу.

– Ты смотришь на меня.

– Да, а ты – на меня. На нас. До чего же вы хороши, мисс Арден! Медные волосы, перламутровая кожа и изумрудные глаза. Тебе известно, что в них тоже мелькают золотые огоньки? Ты словно ожившая шкатулка с драгоценностями.

– Тебе не нужно говорить такие глупости. – Мэри нервно улыбнулась. Интересно, она хоть знает, насколько безупречна?

– Ты сомневаешься в моей искренности? Не стоит. Не знаю, видел ли я когда-либо более привлекательное зрелище. Смотри, что ты со мной сделала. Нет, не отворачивайся! Это для тебя. – Алек потрогал сверкающую каплю жидкости на своем пенисе. Он был тверд как камень.

Черт! Надо было надеть кондом. У него в чемодане есть несколько штук, но он все испортит, если сейчас встанет с постели. Просто ему придется быть очень осторожным чуть позднее и приподнять ее до того, как…

А так ли ужасно, если от их близости появятся последствия? Долгие годы Алек не позволял себе даже думать о нормальном будущем.

Жена.

Семья.

Но он едва знает Мэри, а она почти не знает его. Может, она не захочет, чтобы жесткий человек на всю жизнь оседлал ее. Он должен радоваться и нескольким дням чудесного греха.

Второй палец осторожно присоединился к первому, и Мэри закрыла свои блестящие зеленые глаза.

– Тебе больно?

– Не совсем. Я просто чувствую тебя.

– Надеюсь, что так. – Алек взглянул на руки Мэри, лениво висящие по бокам ее тела, и его осенила идея: – Где еще мне потрогать тебя?

– Не знаю…

– Мне кажется, твои груди скучают.

Бедра Мэри дрогнули.

– Не смеши меня, – сказала она. – Груди не могут скучать.

– Еще как могут. Почему бы тебе не прикоснуться к ним? Я бы хотел посмотреть на это.

Глаза Мэри широко распахнулись.

– Я?! Это же неприлично!

– Давай же! Я вообще не вижу ничего приличного в том, что мы делаем. А ты? Ты смотришь на то, как я глажу свою плоть, а мои пальцы находятся внутри тебя. Мне бы сейчас хотелось иметь еще две руки, чтобы быть более совершенным, а угадай, чьей паре рук нечего делать? Ты никогда не ласкала сама себя? – Алек понимал, что говорит безнравственные вещи.

Мэри недовольно закатила глаза.

– Только не тогда, когда кто-то смотрел на меня! – возмущенно проговорила она. – Ты сказал мне расслабиться, а я не представляю, как это сделать.

– Стало быть, ты все же ласкала себя.

– Алек, – раздраженно заговорила Мэри, теряя терпение, – мне двадцать девять лет. Я современная женщина. Мое любопытство не случайно вспыхнуло, когда ты зашел в наш офис. Я ведь и раньше видела мужчин в килтах.

Рот Мэри приоткрылся от испуга, а руки Алека замерли.

– Что? Что ты имеешь в виду? – спросил он.

– О! Это не важно. Прошу тебя, не останавливайся. – Мэри отчаянно схватила себя за груди и сжала их. Это оказалось скорее болезненно, чем приятно.

Этого не может быть! Но она так похожа на свою тетю и так много знает о работе «Ивенсон эдженси». Они примерно одного роста. Одного размера. Черт, да у них даже голоса похожи! Неужели она все время обманывала его? Воспользовалась им после того, как он поведал ей о своем неудачном браке? А он-то, как полный идиот, раскрыл свое сердце пожилой женщине!

– Мэри Арден, вы ничего не хотите мне сказать? Что-то важное?

– Нет. Ничего. – Опустив голову, Мэри с силой сжала сосок.

Алек снял ее с себя.

– Я не выношу обмана, мисс Арден! Даже мои любовницы никогда мне не лгали. Я платил им за правду. И мне кажется, вам я тоже заплатил. Огромную, шокирующую сумму за ваши услуги! Или мне следует говорить: «За услуги вашей племянницы»?

– Черт! – пробормотала Мэри.

Алек помахал рукой между ними.

– Я этого не понимаю. Кто ты на самом деле?

– Ты знаешь, кто я. Мэри Арден… Ивенсон.

Последнее слово она произнесла шепотом. Рука Алека потянулась к несуществующей бороде, а затем он дал себе самому пощечину.

– Повтори! – велел он.

Мэри изучала свои пальцы, словно вместо ногтей у нее были бриллианты, отказываясь поднять глаза.

– Я… – наконец заговорила она, – я вовсе не хотела обманывать именно тебя. Я обманывала всех. Моя тетя заболела, и я выдавала себя за нее.

Алек был потрясен. Агентство «Ивенсон эдженси» было известно повсюду и считалось самым лучшим агентством по набору персонала в стране. Разумеется, они решали и проблемы другого характера, но почему-то он не мог представить себе, что маленькая Мэри Арден… Ивенсон делала все то, чем прославилась ее хитроумная старая тетка.

– И как давно продолжается этот маскарад?

– Ч-четыре года.

Брови Алека взлетели вверх.

– Четыре года?! Означает ли это, что ты ходила к тестю виконта Берли и…

Лицо Мэри стало пунцовым, но это не имело никакого отношения к тому, что они только что делали. Старик заслуживал любого наказания, которое она ему назначила, а леди Берли наконец оказалась в безопасности.

– Да, да! Но пистолет даже не был заряжен! Черт возьми, я никогда не обсуждаю с клиентами, что именно намереваюсь делать! Некоторые из них такие ловкачи, знаешь ли.

– Ловкачи? Я бы сказал, что дело было провернуто ловко. Господи! А ты еще убеждала меня, что чиста, как шотландская метель.

– Я такая и есть! Точнее, была до тех пор, пока не сделала тебе своего предложения. Никогда прежде мне не приходило в голову лечь в постель с клиентом. Это совсем непрофессионально, – добавила она без всякой иронии.

Только сейчас Алек осознал, что он абсолютно обнажен. Мэри догадалась прикрыться простыней после того, как ногти, должно быть, порадовали ее.

– Четыре года! Ты четыре года выдавала себя за пожилую леди? Надо понимать, рассказ про бакалейную лавку – сплошная выдумка?

– О нет! Это абсолютная правда. У моего брата семейный бизнес, и я там как в силках оказалась. Мне было ужасно, ужасно тоскливо, ты должен понять это. Когда тетя Мим предложила мне приехать в Лондон, чтобы помогать ей, я даже подскочила от радости, думая, что мне предоставляется удачный шанс изменить свою жизнь. – Мэри выпрямилась, ее маленький упрямый подбородок подрагивал. И ее соски тоже – под потертой простыней.

Алек отвернулся.

– Помогать ей! Но то, что ты видела и делала… – Он боялся, что им придется рассказать сейчас друг другу всю правду.

– Мне пришлось! Ее бизнес пострадал бы безвозвратно, если бы пошли слухи о том, что она передала его своей невежественной двадцатипятилетней племяннице. Тетя вела весьма деликатные дела до смены столетия. И мне пришлось взять на себя дела агентства.

– Ну да, выполнить невыполнимое, – пробормотал Алек. – Будь я проклят! Так это ты скрывалась под той чудовищной шляпой? Какая актриса!

– Я и не думала обманывать тебя. Конечно, я это сделала, но я не думала, что ты захочешь, чтобы тебя не обманывали. Да и обманывали мы вместе на самом деле.

– Ты еще и словами играешь. – Алек потянулся за своими брюками.

– Что ты делаешь?

– Одеваюсь. И тебе советую сделать то же самое.

Губы Мэри задрожали.

– Ты хочешь сказать, что мы не завершим то, что начали?

– Боюсь, я не в настроении. Это ведь так вы, женщины, говорите? – спросил Алек, чувствуя, как ни странно, что его предали. Действительно, ему-то что за дело, если она в последние четыре года одевалась то как гном, то облачалась в какую-то мешковину? Она выполнила задание, для которого он ее нанял, – Бауэр больше не работает в спа-отеле, Эдит отомщена.

– Не знаю, – ответила Мэри. – Я ведь не леди, а всего лишь дочь бакалейщика. – Она опять вздернула вверх подбородок.

– И еще лгунья, не забывай! И шарлатанка. – Хамелеон, превратившийся из прихрамывающей вдовы в карманную Венеру.

Губы Мэри сжались.

– Чем же тогда я отличаюсь от твоих актрис? Разве каждое слово, сказанное ими на сцене, не ложь? Но они тебя почему-то устраивают. Не менее дюжины актрис, если верить сплетням.

Она бросила в него его же петарду. Черт бы ее побрал за то, что швырнула ему прямо в лицо его репутацию.

– Но мир – не сцена, скажу я, противореча словам этого парня Шекспира, мисс Арден. Мисс Ивенсон. Или как вас там зовут, – проговорил Алек, засовывая ногу в штанину брюк.

– Ты нанял меня для того, чтобы я лгала, – напомнила ему Мэри.

– Только не мне.

– Но сейчас я говорю правду! Однако не буду молить тебя о том, чтобы ты вернулся в постель. Без сомнения, я не из тех женщин, к которым ты привык.

Нет, она совершенно не такая. Алек сердито вздохнул, причем вовсе не из-за отсутствия у себя способности влезть в пару собственных штанов.

– Ты пытаешься заставить меня сделать тебе комплимент?

– Разумеется, нет! – возмутилась Мэри. – Я бы никогда не захотела, чтобы ты сказал или сделал что-то против собственных убеждений. Понятно, что ты испытываешь ко мне отвращение. – Она крепче сжала простыню. – Все это было чудовищной ошибкой. Ты можешь отвезти нас к вечернему поезду, и мы сможем забыть об этом деле. Если хочешь, – добавила она безжалостно, – я верну тебе все деньги.

– Все деньги! Мне не нужны мои деньги, глупая ты женщина! Просто мне не по нраву, когда меня используют. Вы сделали из меня идиота, мисс Арден… Ивенсон. Вы в самом начале могли мне сказать, кто вы на самом деле такая. Все эти ваши заикания, покраснения… Да если бы за такое актерам давали награды, вы оказались бы первой в очереди на их получение!

– С тобой я не играла! – горячо проговорила Мэри. – Мне просто было нужно немного опыта. Неужели это такое больше преступление?! Ты даже представить себе не можешь… – Мэри осеклась, возможно, решив, что он вообще никогда ничего не представляет и никогда не обретет этой способности.

– Ты знаешь гораздо больше, чем я думал, если смогла справиться с грязным делом Берли.

– Любой человек может прочитать книгу, Алек. Мы все что-то слышим в школе и даже за прилавком в бакалейном магазине, если ты можешь в это поверить. Да и тетя Мим всегда была рядом, чтобы дать мне совет. Я именно такая невинная девушка, как ты думал. Точнее, была такой, – заметила она, напоминая ему обо всем, что они делали в последние несколько дней.

Нехорошие вещи. Безнравственные вещи.

– Невинная! – бросил Алек, однако даже не попытался встать. Боже, эта женщина – ведьма!

– Невинная, – подтвердила Мэри. – Но, возможно, в Лондоне найдется кто-то, кто избавит меня от нежеланной девственности. Кто-то, кого не будут так мучить сомнения, если это возможно.

Алек почувствовал, как по его лицу пробежал жар.

– Я тебе покажу сомнения, – прорычал он, выдергивая ногу из штанины.