Блэйд встал между Джорджем и Ориел.

— Надеюсь, вы воздержитесь от угроз, которые могут окончиться для вас печально.

Джордж взмахнул шпагой, что не вызвало у Блэйда ни малейшего испуга.

— Обещаю, Фитцстивен, ты ответишь мне за это. И благодари Господа, что у Нелл хватило благоразумия прийти ко мне и сказать, что Ориел покинула комнату и надолго пропала.

— Что случилось?

В дверях показался Роберт. Он посмотрел на Блэйда, потом перевел взгляд па Ориел.

— О!..

— Я бросаю тебе вызов и, клянусь, продырявлю тебя своей шпагой, — сказал Джордж.

В другое время Блэйд посмеялся бы над этими словами, но сейчас он был слишком огорчен и раздосадован тем, что не справился со своей страстью. Не успел он ответить, как Ориел метнулась к Джорджу.

— Джордж, ты не должен так говорить. Он и я, мы… Он же мой жених.

Блэйд выругался про себя и потянул Ориел за рукав, но она не обратила на него внимания.

Джордж опустил шпагу.

— Твой жених? Ты хочешь сказать, что вы намерены обвенчаться? Тогда почему ты до сих пор ничего не сказала?

— Подождите, — вмешался Блэйд.

Джордж, не обращая внимания на Блэйда, продолжил:

— Пока вы не станете мужем и женой, подобное не должно повториться. Помолвка состоится завтра утром. Я скажу священнику, чтобы он все подготовил. Венчание последует вскоре после обручения.

Джордж вновь поднял шпагу.

— Есть ли какая-нибудь причина, по которой венчание невозможно? Может быть, вы предпочтете дуэль?

Не успел Блэйд заговорить, как Ориел повернулась к нему и сжала его руку. Ее взгляд заставил его заколебаться. Она смотрела на него так, будто для нее он был единственным человеком в этом мире. Ориел улыбнулась, и он промолчал.

— Послушай, Джордж, — сказала Ориел. — Он уже несколько недель находится в этом печальном доме лишь для того, чтобы добиться моей руки. Мы согрешили до свадьбы. Это правда. Но завтра в церкви мы исправим ошибку.

Вновь опустив шпагу, Джордж взглянул на Блэйда.

— Что скажете вы, милорд? Венчание или дуэль?

Блэйд не сводил глаз с Ориел, она была явно влюблена в него. Да простит его Бог, он был неосторожен, не осознавая до конца, какая она наивная, несмотря на свой возраст и знания. Его опыт общения с другими женщинами, в большинстве своем не отягощенными нравственностью, а также дворцовые интриги и интрижки очерствили его душу. Ориел уверена, что попытки соблазнить ее — прелюдия к бракосочетанию, и сейчас он не мог лишить ее этой веры. Иначе ему придется убить ее двоюродного брата, и тогда уж ни о каких поисках тайного завещания Томаса Ричмонда не может быть и речи. У него нет выбора. Он должен согласиться, а потом попытается отложить свадьбу.

— Дуэль? — сказал он. — Как же я могу драться на дуэли с тем, кто является дорогим кузеном и опекуном моей невесты?!

Джордж окончательно опустил свою шпагу и кивнул. Роберт, ежившийся от холода в ночной рубахе, улыбнулся, довольный таким исходом. Подойдя к Ориел, Джордж притянул ее к себе.

— Больше никаких вольностей, — сказал он. — Я не буду распространяться по поводу твоего грехопадения, но до свадьбы ты должна вести себя, как подобает леди Ричмонд.

— Да, Джордж.

— А теперь-в постель.

Ориел, подскочив к Блэйду, поцеловала его в щеку. Затем в сопровождении двоюродных братьев выпорхнула из библиотеки, оставив Блэйда одного. Обхватив голову руками, он стал поносить себя самыми последними словами, какие только слышал в свое время от Джека Миднайта.

Он совсем спятил от своей страсти. Ориел заманила его в ловушку своей невинностью. Любая другая девушка ее возраста хорошо знает, что постель совсем не обязательно обещает дальнейший брачный союз. Черт бы побрал ее наивность! Если бы она не была такой порядочной, то не ожидала бы от него столь благородных поступков. И тетки тоже хороши. Вывозили бы ее почаще в общество — и она давно бы привыкла к свету и научилась любовной игре, а он не оказался бы в ложной ситуации. Ведь ему придется отвергнуть Ориел после того, как он завершит свою миссию в Ричмонд-Холле.

Блэйд опустил руки и вздохнул. Чему быть, того не миновать. Выйдя из библиотеки, он направился в свою комнату. Рене ждал его.

— Ты уже все знаешь? — спросил Блэйд.

— Да.

— Она влюблена в меня.

— Не первая. До нее были другие.

Блэйд набросился на слугу.

— Черт побери, прекрати молоть вздор. Она — не другие. — Он ухватился за пуговицу на своем камзоле и стал машинально крутить ее. — Ориел полностью доверилась мне, она подарила мне свою любовь. Разве ты не видишь? Дело вовсе не в наслаждении, которое я могу ей доставить. Она даже не думает гордиться или хвалиться тем, что у нее есть такой поклонник. Она отдала себя целиком, а я взял, не задумываясь, что я беру, а когда сообразил, было уже поздно.

Швырнув камзол Рене, Блэйд сел на кровать и стал стаскивать башмаки. Сняв один, он с силой запустил им в стену. На душе у него кошки скребли, и он знал причину. Мысль о возможной женитьбе была для него хуже зубной боли. Воспоминание о неудачном родительском браке заставляло его содрогаться при этом слове. Его детство было настоящей пыткой. Каждую ночь он метался в постели, слыша, как ругаются родители. Едва заслышав их крики, он начинал трястись от страха, плакать и молить Бога, чтобы они перестали ссориться, но этого не происходило.

Позднее их ссоры превратились в настоящую войну, и отец начал бить мать. Однажды Блэйд посмел вмешаться, пытался защитить мать и был зверски избит. Он всегда старался гнать от себя эти воспоминания, иначе бы не смог спокойно жить.

Если бы он женился, стал мужем, его воспоминания снова могли бы вернуться к нему. Хуже того — он мог стать таким же, как его отец. Блэйд унаследовал от отца склонность к приступам гнева, которые он тщательно скрывал. Многие ночи подряд ему снилось, как он убивает отца, и Блэйд, коря себя, считал, что тот, кто жаждет убить своего отца, не может связать судьбу с женщиной. Иногда он просыпался в поту, охваченный страхом, что его душа такая же кровожадная, как и его сны.

Вдобавок ко всему, он давно убедил себя, что женитьба ему противопоказана. В течение долгого времени — в очень юном возрасте — он был единственной надеждой и защитой слабой женщины. Смерть матери освободила его от этого бремени. Если он женится, то снова потеряет свободу. И кроме того, ему не удастся скрыть от Ориел свои ночные кошмары.

Утром Блэйд отправился в церковь, снедаемый дурными предчувствиями. В своих многочисленных интригах он никогда не заходил так далеко, чтобы обещать жениться, и никогда не приходилось ему морочить голову такой простодушной и бесхитростной девушке, как Ориел. Он вошел в храм и, подойдя к алтарю, приветствовал семейство Ричмондов, глубоко запрятав смущавшие его мысли. Все члены семьи поднялись спозаранку, чтобы быть готовыми к столь спешно проводимой церемонии. Ливия и ее сыновья обступили его.

— Это не в наших семейных традициях — проводить обряд обручения в такой спешке.

— Мама, мы так условились, — сказал Джордж. — Мы не хотели тебя обременять: тебе и так тяжело в твоей скорби по дедушке Томасу.

Блэйд повернул голову и столкнулся с внимательным взглядом Лесли.

— А ты, смотрю, время не теряешь! Не так ли, Фитцстивен?

— Твоя кузина покорила мое сердце умом и красотой.

— Ориел? — Казалось, Лесли раньше не думал об этих добродетелях двоюродной сестры. — Да, она не глупа, если, конечно, ты убедишь ее отказаться от этих дурацких вопросов-головоломок. Но — красивая? Ты действительно так думаешь?

— Ты слепой, если этого не видишь.

Лесли усмехнулся.

— Возможно, это потому, что я вырос вместе с ней. — Он подтолкнул Блэйда локтем. — Я стану для вас обоих чем-то вроде почетного телохранителя. Буду, как любимая собака хозяев, всегда под ногами.

— Тогда я посажу тебя на цепь и запру в конуре.

Блэйд продолжал пикироваться с Лесли, когда в церковь вошла Ориел в сопровождении Фейт и ее дочерей. Перешагнув порог, она остановилась у входа. Солнечные лучи через открытую дверь падали ей на голову, плечи, и казалось, что она вся светится золотым огнем. Яркий свет, сверкая в ее волосах, создавал впечатление золотой короны у нее на голове. На какое-то мгновение Блэйд забыл о своих тревогах, секретах Томаса Ричмонда и угрозах английскому королевскому престолу.

Она шла — легкая, воздушная фигурка; впечатление ее хрупкости усиливалось массивными колоннами и высокими сводами храма. Блэйд заметил, что Фейт уговорила его упрямицу надеть в честь их помолвки платье взрослой леди. Теперь он понял, почему, когда она вошла в церковь, ему показалось, что она вылита из чистого золота. На ней было платье, сшитое из золотой и серебристой шелковой ткани, украшенной золотой вышивкой и жемчугом. Ему даже захотелось зажмуриться, настолько ослепительным было ее одеяние.

Глядя на нее, он не мог сдержать улыбки, ибо, как всегда, она забыла о светских манерах и сжимала в руке веер из перьев так, будто то был кнут наездника. Позади нее вышагивали дочери Фейт, которые, хихикая и шепча что-то друг другу, стали рассаживаться на скамье. На лице Джоан застыло выражение великомученицы. Блэйд заметил, как, садясь, она нагнулась и дернула рукой Ориел за полу платья. Та, продолжая двигаться, неожиданно споткнулась и едва не упала. В тот же момент Блэйд бросился вперед и подхватил ее. Запах лаванды и прочих благовоний ударил ему в голову, и его вновь охватило острое желание.

Церемония была короткой. Они обменялись клятвами, во время которых каждый сказал: «Да» — на вопрос священника. Блэйд почувствовал облегчение: священник не внес в церемонию более подробные вопросы, что значительно осложняло бы в будущем разрыв, и поблагодарил Бога за то, что Джордж оказался не слишком предусмотрительным.

Блэйд позаботился об обручальном кольце заранее, прежде чем Джордж напомнил ему об этом. Он надел его на палец Ориел, с удивлением отметив, какой маленькой выглядит ее ладошка. Кольцо было его собственным, оно переходило в их семье из поколения в поколение, от одного наследника к другому. Тяжелое и толстое, с геральдическим знаком Фитцстивенов — щитом, на котором было написано «per pale» и изображены сокол — на левой стороне и шлем — на правой. Кольцо было слишком широким, и Ориел с интересом поглядывала на него, согнув палец, чтобы оно не соскочило с руки.

Он никак не ожидал, что и она, в свою очередь, тоже позаботится об обручальном кольце. Поэтому, когда она выдохнула — «Да» — и взяла его руку, он просто улыбнулся ей. Ориел улыбнулась в ответ и надела на его палец кольцо, от вида которого Блэйд оторопел.

Выплавленное из червонного золота, с выбитым на нем рисунком, оно было украшено массивным изумрудом квадратной формы. Кольцо было наиболее дорогим из всех драгоценностей Ориел, которые он раньше на ней видел. Он знал, что девушка — наследница крупного состояния, и сейчас еще раз убедился, насколько она безразлична к принадлежащим ей богатствам. За кольцо, которое она ему подарила, можно было купить целый замок.

Обмен кольцами завершил помолвку. Он вздохнул и поцеловал ее. Ориел ответила страстным поцелуем, и он крепко прижал ее к себе. От этого поцелуя Блэйд едва не забыл, где находится из состояния забытья его вывел только голос Фейт. Когда он поднял голову и посмотрел в глаза Ориел, то его вновь унесло далеко от всех, кто находился рядом. Теперь уже Ливия своим трубным голосом призвала их не отвлекаться. Они вновь преклонили колени перед алтарем. Пока священник что-то бубнил над ними, Ориел нашла руку Блэйда и крепко сжала ее. После того как и эта церемония была завершена, Блэйд подал руку Ориел, и они, покинув церковь, направились в Ричмонд-Холл, где уже был накрыт праздничный стол.

Им вновь овладело беспокойство: столько всего случилось за последние сутки. Он почти ничего не мог есть. Стояла середина марта — время Великого поста, — поэтому на столе были лишь рыбные блюда. Блэйд довольствовался тем, что съел немного лосося с тарелки Ориел. Она тоже отказалась от устриц и жареной трески и мило сморщила носик при предложении попробовать угря, чем привела его в удивление. В конце концов ему удалось уговорить ее съесть немного засахаренной клубники.

Танцев решили не устраивать — пост все-таки. К полудню он, наконец, избавился от внимания теток, кузенов и кузин; Ориел ушла еще раньше, чтобы переодеться; ее раздражал пышный наряд, сковывавший ее движения. Блэйд вышагивал по гостиной, представляя, как поведет себя Ориел в ответ на его неминуемую просьбу расторгнуть помолвку. Вдруг он услышал приглушенные всхлипывания, доносившиеся из библиотеки. Он быстро пересек коридор, разделяющий эти комнаты, и увидел Ориел. Та сидела на кресле сэра Томаса и заливалась слезами. Блэйд опустился на колени рядом с девушкой, спрашивая себя, не почувствовала ли она странности в его поведении и в ходе помолвки.

— Милая?

Всхлипывания прекратились. Она подняла голову. Ее глаза, щеки были мокрыми от слез, к носу она прижимала платок.

— Милая, что случилось?

— О, ничего.

Блэйд сжал ее руки в своих ладонях, она отвернулась от него.

— Скажи, кто обидел тебя? Я не выпущу тебя отсюда, пока не скажешь.

Она повернула к нему свое лицо.

— Я поссорилась с теткой Фейт.

— Она этого не переживет.

Ориел слегка улыбнулась.

— Она разгневалась на меня из-за… из-за…

— Вчерашней ночи.

— Да, но не из-за того, что я лишилась девственности. Она сказала, что я специально легла под тебя, чтобы женить на себе и чтобы ты не достался Джоан. Она сказала, что Библия осуждает таких блудных женщин, как я. Там сказано, что нет ничего хуже, чем оказаться в сетях такой женщины. И еще — что Бог жестоко меня покарает.

— Зачем ты слушаешь эту ведьму? — Он погладил ее по щеке. — Послушай лучше меня, милая.

И Блэйд процигировал строку старого стихотворения.

— «Какие чистые, какие невинные глаза у моей возлюбленной».

Ориел наградила его восхитительной улыбкой. Обхватив обеими руками его ладонь, она тихо произнесла:

— «Мой любимый подобен яблоне, поднявшейся среди дикого леса. Я сидела в тени ее листвы и наслаждалась чудесным вкусом ее плодов».

Ни одна женщина не имела такой власти над ним, как она. Что с ним случилось? Блэйд опустил глаза посмотрел на ее руки, спокойно лежащие в его руке.

— Блэйд, — сказала Ориел.

— Да.

— Ты знаешь, мне не по себе. Я назвала ее старой завистливой бабой.

Он засмеялся и поцеловал ее в щеку.

— Другого она не заслуживает.

— Блэйд.

— Я здесь.

Она потупила взор.

— Я… — Она осеклась. Потом, набрав побольше воздуха, продолжила:

— Я забыла о своей добродетели, но, поверь, это было выше моих сил — слишком уж влекло меня к тебе… Я никогда не думала, что встречу человека, который смог бы завоевать мое уважение и одновременно вызвать во мне… желание близости.

Ни одна из женщин, которых он знал раньше, не вызывала в нем такого чувства изумления и восхищения.

Когда Ориел смотрела на него, он видел в ее взгляде сочетание любви и страсти — то, чего не встречал прежде. Блэйд вдруг утратил дар речи, но, к его облегчению, Ориел, видимо, и не ждала от него ответных признаний.

— Я пришла сюда, чтобы подумать. — Перегнувшись через спинку стула, она взяла томик стихов сэра Томаса Уайета. — Я все думаю, почему дедушка так хотел, чтобы я чуть ли не наизусть заучила этот сонет Уайета?

Блэйд, давно уже желавший перейти к этой теме, удовлетворенно кивнул. Настало время перевести ее мысли в нужное русло.

— Томас Уайет, — сказал он, — много лет назад был влюблен в мать Ее Величества. Он любил Анну Болейн.

— Да, это видно из его стихов. А знаешь ли ты, что дедушка был в дружеских отношениях с человеком, за которого Анна Болейн едва не вышла замуж? Его звали Генри Перси, он был наследником графа Нортумберлендского. Однако кардинал Уолси расторг их помолвку. Дедушка говорил, что Генри Перси всю оставшуюся жизнь страдал из-за этой утраты. — Ориел подняла глаза от книги и внимательно посмотрела на Блэйда. — Анна, наверное, была женщиной огромной притягательности?

— Милая, мне сейчас пришла в голову мысль, что все загадки, которые оставил нам твой дед, связаны с Анной Болейн.

Она, подумав, кивнула.

— Пожалуй, да.

И снова погрузилась в раздумья.

Блэйд рассматривал ее тонкое, своеобразное лицо, широкие брови, наполовину скрытые под огненно-рыжими кудрями, подчеркнуто твердый подбородок.

— Дедушка Томас, — нарушила она молчание, — так близко к сердцу принимал все, касающееся матери Ее Величества, что даже приобрел портрет.

— Какой портрет?

— Вот этот.

Ориел повернулась, указывая на картину, висевшую за ее спиной. Блэйд встал и подал девушке руку.

Подойдя к картине, они стали внимательно ее рассматривать. Это был портрет женщины, одетой в темное платье, украшенное золотом и жемчугом, тонкую шею обвивали бусы из мелкого жемчуга. Кроме того, бусы украшала подвеска в виде буквы «В». С нее свисали три крупные жемчужины.

Женщина, изображенная на портрете, показалась Блэйду не столь привлекательной, какой могла бы быть, учитывая, что ради нее король Генрих VIII бросил вызов церкви и поставил королевство на грань войны. Лицо, пожалуй, излишне удлиненное, как и нос, зато рот слишком мал. Выражение лица строгое и самоуверенное. Темные, миндалевидные глаза смотрели с усмешкой, словно она догадывалась, какую головоломку задала ему.

Ясно, кто передал королеве Елизавете темные, горящие глаза и глубокий ум.

Глаза Блэйда остановились на длинной шее Анны — на той, что позже, когда Генрих VIII понял, что не дождется от Анны сыновей, оказалась под топором палача. Вдруг Ориел, ахнув, приблизила лицо вплотную к портрету, внимательно вглядываясь в фон, на котором была изображена Анна.

— Смотри.

Он посмотрел на то место, куда указывала Ориел. На темном фоне слегка проступало удлиненное пятно.

— Это изображение листа, — сказал он.

— Да, это лист, который как бы летит по воздуху. На заднем плане нет ни деревьев, ни кустов. Откуда же этот лист, да еще едва заметный.

— Может быть, это личный знак художника?

Ориел покачала головой.

— Но его же не было на картине, когда дедушка вешал портрет! Я точно помню, потому что мы внимательно рассматривали его тогда.

— Очень странно. Думаешь, это еще один из тайных символов, оставленных твоим дедом?

— Возможно, но почему лист?

Блэйд внимательно изучал неясные очертания листа.

— Это дубовый лист.

— Дедушка Томас любил дуб. Он рассказывал, что лучшие дни своей жизни провел на севере страны, в долине, поросшей дубом и орешником.

Блэйд в раздражении взмахнул рукой.

— Еще одна загадка сэра Томаса. Неужели мы должны обследовать эту его долину?

— Нет, не думаю, — ответила Ориел.

— Да у нас нет и времени на такие авантюры. Я уже начинаю терять терпение из-за всех этих бесчисленных головоломок, придуманных твоим дедом.

Она улыбнулась и шлепнула его по руке.

— Он был мастер задавать загадки.

— Ага! Вот вы где!

В библиотеку ввалился Лесли и остановился на пороге, глядя на них и ухмыляясь.

— Джордж обеспокоен тем, что вы ушли из-за стола. Поэтому я, ваш преданный пес, здесь, как и обещал, Фитцстивен.

— Вот черт! Думаешь, мы сидели и ждали тебя?

Лесли со смехом поклонился.

— Знаю, что нет. Поэтому предлагаю прогуляться верхом. Прогулка отвлечет тебя от любовных мыслей, и ты не станешь до свадьбы соблазнять мою прекрасную кузину.

— Лесли! — Ориел хлопнула его по плечу.

— Не ругай меня, сестричка. Я же знаю, что ты питаешь склонность к сероглазым удальцам.

— Заткнись, Ричмонд, — прервал его Блэйд, — и двигай-ка лучше к конюшне, пока я не надавал тебе по шее за оскорбление моей леди.

Молодые люди вышли из библиотеки сразу же вслед за Лесли. Когда они проходили галерею, Ориел схватила Блэйда за руку.

— Дубовые листья. Дедушка обычно использовал их для того, чтобы помечать страницы в книгах.

— Тогда в библиотеке мы можем обнаружить не один дубовый лист.

— Да, давай вернемся.

Блэйд покачал головой и потянул ее за собой.

— Нельзя. Лесли увяжется за нами. Нужно найти возможность улизнуть от него.

— Я знаю одно место, — задумчиво произнесла она, — где дубовых листьев больше, чем где бы то ни было.

— Где?

— В дневнике дедушки Томаса. Его обложка вся состоит из тисненых дубовых листьев. О! — Ориел сжала его руку. — Ты думаешь, дедушка убит из-за чего-то, что было в его дневнике?

— Возможно, милая, и если мы найдем это «что-то», то тоже окажемся в опасности.