Учитывая испытания, которым подверглось сегодня самообладание Алексиса, Кейт не была удивлена, когда, вернувшись из Тайм Холла, узнала, что он отругал своего секретаря и отправился в Доуэр Хауз. Она прошла в свою комнату, чтобы переодеться и спрятать свою книгу. С тех пор как она решила улучшить свои манеры, ей приходилось прятать все интересные книги. На виду остались только пользующиеся одобрением общества религиозные тома и поэзия.

Вордсворта, например, читать разрешалось. Кейт ненавидела Вордсворта. Все эти излияния насчет нарциссов, лопающихся почек и облаков. Эти слюнявые восторги наверняка вызвали бы тошноту у самой природы.

Кейт скрипнула зубами. У нее в ушах звучал тихий голос Ханны, шепчущей эти строки.

Она как раз засовывала свою книгу под матрац, когда вошла горничная с письмом. Через полчаса она уже бежала вниз с письмом, держа в руках ответ на него. Она перепрыгнула через последние несколько ступенек, и ее юбки взметнулись вверх. Она со стуком приземлилась на покрытый ковром пол и бросилась за угол, но внезапно почувствовала, как кто-то поймал ее за плечи и развернул.

— Кейт?

— Проклятье!

Кейт прикусила губу. Это был Алексис, и он видел, как она бежала. Он был вместе с графом Кардиганом и лордом Синклером, и он нахмурился, глядя на нее с тем отстраненным видом, какой у него всегда бывал в тех случаях, когда он был разъярен, но не мог показать этого из-за присутствия свидетелей.

— Что-то случилось, моя дорогая?

Кейт, забыв о приличиях, гневно взорвалась:

— Этот идиот Поггс уволил моего кораблестроителя.

Если бы она не была так рассержена, она поняла бы намек по напряженной челюсти Алексиса и по нахмуренным бровям Фалька. Но она была слишком сердита, и поэтому она продолжала:

— Меня не волнует, что Уэйнрайт пьет виски и держит дома трех шлюх. Он строит самые быстрые клипера, и он будет строить их для меня.

Граф издал сдавленное восклицание. Фальк поспешил удалиться и пригласил с собой изумленного Кардигана. Кейт бросила взгляд на Алексиса и попыталась было побежать дальше по коридору, но он снова поймал ее и втащил в комнату рядом с лестницей. С грохотом захлопнув за собой двери, он угрожающе навис над ней.

— Ты — просто позор.

— Извини, но Поггс…

— Меня не волнует Поггс. Ты поставила в неловкое положение себя и меня. Снова. Перед Фальком и Кардиганом, ни более ни менее. Фальк и без того считает тебя легкомысленной. После этого случая он наверняка станет считать тебя ненормальной.

— Но Поггс…

— К черту Поггса. Сколько раз я должен просить тебя вести себя так, как если бы ты заслуживала чести быть хозяйкой замка Ричфилд?

Чувство унижения тут же охватило Кейт. Волна жара залила шею и лицо, а в горле тут же образовался комок, который она безуспешно пыталась проглотить. Алексис продолжал говорить, но она не слышала его, настолько она была переполнена страданием. Она чувствовала, что сейчас заплачет, и никак не могла остановить слезы.

Господи, не дай мне заплакать. Она снова сглотнула. Ее глаза наполнились слезами, и она закрыла их в надежде не дать им пролиться. Ей это удалось бы, если бы Алексис не бросился внезапно к ней.

Безо всякого предупреждения она была поднята в воздух. Он отнес ее к кушетке и сел, держа ее на коленях и прижимая к своей груди ее голову. Эти объятия открыли путь слезам. Всхлипывая, она слышала только тихий голос, нежно шепчущий извинения.

— Я не хотел, маленькая дикарка. Извини. Не плачь. Не плачь, я сказал. Кейт, перестань плакать, — резко сказал он ей. — Перестань сейчас же. Я чувствую себя как какой-то злобный пес.

Она фыркнула, потом икнула и хихикнула. Алексис сделал глубокий вдох и, положив ладони на обе стороны ее лица, поднял его вверх. Он поцеловал ее влажные щеки, ее глаза и, наконец, ее рот.

Откинувшись назад, Кейт прикоснулась к его губам. Не будучи поджатыми в ярости, они были одной из немногих мягких частей его тела.

— Прости, — сказал он.

— И ты меня.

— Просто я никогда не знаю, чего от тебя ожидать. Ты впадаешь в ярость, как медуза, но если я рассержусь на тебя, ты таешь, как кусочек влажного сахара.

Кейт покраснела и принялась внимательно разглядывать носки своих туфель. Сидя у него на коленях, она не могла достать ногами до пола.

— Моя сладкая.

— М-м.

— Ты ведь нечасто плачешь?

— Почти никогда.

— В этом-то, наверное, все дело, — он снова притянул ее к себе и ткнул ее голову себе в плечо.

— Что ты хочешь сказать?

— Ханна постоянно плачет. И Джорджиана Динкль, и близнецы, а также почти все женщины, которых я знаю. Ты же никогда не плачешь, поэтому сейчас, когда из твоих глаз полились слезы, я готов был вырвать свой язык за то, что он стал причиной этого.

— Не надо, — она подняла голову и посмотрела ему в глаза. — Мне нравится твой язык.

Эти ее слова привели к тому, что он снова ее поцеловал, на этот раз более глубоко. Прежде чем она смогла что-либо сообразить, она почувствовала, что лежит на кушетке, а руки Алексиса шарят у нее под юбкой. Он действовал так быстро, что она успела вымолвить всего лишь слово протеста, как он уже оказался у нее между ногами. Следующие слова протеста были заглушены его поцелуем. Он приподнял свои бедра, она услышала шорох ткани, а затем в одно мгновение он очутился у нее внутри.

Она не понимала, как это могло случиться настолько быстро. Он почти полностью вышел наружу, а затем снова глубоко вонзился в нее. Поддерживая себя руками, он с такой силой входил в нее, что ей хотелось кричать. Он забыл о том, что это было для нее шоком. Ее не волновало ничего, кроме того, что делал он. Он выгнул спину и все быстрее двигался взад-вперед. Она ощутила покалывание внутри и почувствовала нарастающее давление в центре своего наслаждения. Чем больше она пыталась насытить его, тем более сильные ощущения переполняли ее. Наконец она вскрикнула и рывком устремилась к нему. На вершине собственного оргазма она почувствовала, как он судорожно сжался, а затем с облегчением выплеснулся внутри нее.

Кейт держала Алексиса, пока он пульсировал у нее внутри. Он поднял голову, и они обменялись недоуменными взглядами.

— Что случилось? — спросил он.

— Мы забыли обо всем, обо всем. О, Алексис, ты не считаешь нас развращенными?

— Только не тебя, — сказал он. — Ведь это не ты была тем человеком, который, войдя в комнату, убедился, что закрыл дверь на замок, даже несмотря на то, что был рассержен.

— Мне было все равно, закрыта дверь или нет. Он улыбнулся:

— Это самый великолепный комплимент, который мне когда-либо делала женщина.

Она хихикнула. Алексис втянул воздух сквозь зубы и окаменел, а затем осторожно поцеловал ее и вышел из нее. Чувствуя теплую липкость его семени у себя между ног, Кейт быстро поправила свои юбки, в то время как Алексис застегнул брюки.

— О Господи, — сказала она.

— Да. — Он вручил ей свой носовой платок. Она покраснела, и он отвернулся от нее. — Прости, моя дорогая. Ты совсем не привыкла к этому, — он снова повернулся и сел рядом с ней. — Нам надо подумать.

— Да, надо.

— Знаешь, я ведь обычно не насилую девственниц.

— Ты тоже испугался.

— Исключительно.

Она вложила свою руку в его ладонь.

— Я надеялась, что тебе будет что-то известно об этом, особенно если учесть твой богатый опыт.

— Он теряет всякое значение, когда я оказываюсь рядом с тобой. — Он сжал ее руку. — Я должно быть, теряю разум.

— Я уже растеряла свой полностью. Она позволила Алексису помочь ей подняться. Он поцеловал ее и открыл дверь.

— Я должен оставить тебя, прежде чем я снова превращусь в монстра-насильника, — он вышел в коридор. — Я провожу тебя к обеду, если я приду в себя к этому времени.

Кейт улыбнулась. Когда он удалялся от нее по коридору, она услыхала, как он бормочет себе под нос:

— Я должен что-то предпринять. Это не может дольше продолжаться.

Нахмурившись, она уже открыла рот, чтобы спросить у него, что он имеет в виду, но он уже завернул за угол. Она не обратила внимания на мрачные предчувствия и принялась разыскивать по комнате бумаги, которые она уронила, когда Алексис взял ее на руки. Уже почти наступило время обеда, и хотя некоторые гости уже уехали, Кейт ожидал впереди еще один ужасно официальный прием пищи. Ей нужно было время, чтобы помыться и переодеться. И ей нужно было отдохнуть. От общения с Алексисом она устала больше, чем если бы выстирала пять лоханей белья для старателей.

Отдохнуть ей так и не удалось. Она легла в постель, но перед ее закрытыми глазами чередой проходили женщины, падая у элегантно обутых ног Алексиса. Возглавляла этот парад Офелия, за ней шла Ханна, графиня и еще несколько прекрасных безымянных жертв. Сам же Алексис ничего не делал, а только стоял в облаках фимиама и принимал приносимые ему жертвы. Пока не подошла она. Ее он схватил, подмял под себя, и они исчезли в тумане.

Кейт застонала и села в постели. Несмотря на решение, принятое ею в Тайм Холле, она снова повела себя как песчинка. Единственным ее утешением было то, что Алексис был так же сбит с толку, как и она сама.

И все же она устала от неопределенности. Настало время загнать в угол ее уклончивую любовь и выяснить, наконец, некоторые вещи. Она хотела знать, как он относится к ней; она хотела спросить, почему его мать обвиняла его в совершении преступлений, которые, насколько было известно Кейт, были противны его природе. А самое главное, она хотела знать, считает ли он до сих пор их помолвку фарсом.

Конечно же, он не пришел, чтобы проводить ее вниз. Кейт сочла, что он почувствовал приближение неприятного разговора и старался избежать его. Как бы то ни было, раздражать ее было в его привычке. Так почему же он должен сегодня вести себя иначе?

Она спустилась к обеду с матерью. Когда они вошли в Большую столовую, все уже были в сборе, включая и Алексиса. Джулиана поприветствовала Кейт и Софию, и мученический вид этой женщины вызвал у Кейт новый приступ раздражения. С момента объявления об их помолвке мать Алексиса периодически предупреждала Кейт о надвигающейся на нее смерти. Джулиана расхаживала по дому в состоянии меланхолии с еще более, чем обычно, драматическим видом, который находился в странном противоречии с лихорадочным энтузиазмом ее пуделей и обезьянки.

Алексис подошел к Кейт, как только увидел ее, и уделил достаточно много времени беседе с матерью. А затем сразу же отошел. Он поболтал с деканом. Он осыпал комплиментами весь выводок Динклей. Он заставил молчаливого и мрачного Вэла немного пофлиртовать с леди Черчилль-Смайт. Он обменялся охотничьими историями с графом Кардиганом. Он незлобиво поддразнил Фалька. Кейт было ясно, что он охотно проводит время с любым человеком, лишь бы не приближаться к ней.

В результате Кейт ничего не могла есть. Когда обед закончился и все переместились в Красную гостиную, ее уныние переросло в гнев. Как он мог игнорировать ее? Это не она не могла контролировать свою страсть. Ее вины не было в том, что, когда бы они ни оказались рядом, они вспыхивали, как костер, в который подлили нефти. В конце концов, именно у него было тело, которое могло бы служить моделью художнику, и эротическая походка. Во всем был виноват он.

Кейт сидела на обитой алым шелком кушетке и делала вид, что слушает рассказ Джулианы о королеве и принце Альберте. Алексис, оказавшись на мгновение в одиночестве, отошел к окну. Кейт сердито посмотрела на него, но он не видел ее. Он смотрел на улицу. Он наклонился поближе к окну, а затем, не сказав никому ни слова, пробрался по комнате среди кринолинов дам и выскользнул в дверь.

Ей понадобилось достаточно много времени, чтобы подойти к окну, но ей удалось сделать это. Глядя на улицу, она поначалу не увидела ничего, кроме темноты. Когда она попыталась разглядеть лужайку под окнами, ее глаза уловили какое-то движение. Это было мелькание юбки. Она приложила ладонь к стеклу, чтобы закрыть свет, падающий из гостиной. Рядом с юбкой она увидела ногу, затянутую в черные брюки. Мускулистую от частой верховой езды ногу, которая была слишком длинной, чтобы принадлежать кому-либо, кроме Алексиса или Фалька. Но Фальк был в гостиной.

— Проклятье.

Кейт опустила руки вниз, чтобы удержать кринолин на месте, и выплыла из комнаты. Она добралась до лужайки, но слишком поздно, чтобы увидеть, куда отправились эти двое.

— Змей, — бормотала она, внимательно оглядывая двор. — Червяк. Двуличный осел. Она направилась к Башне духов.

— Если он в комнате .Петиции, то я изрежу ножницами все его роскошные подарки. И я не заплачу. Ну, может быть, потом, но не раньше, чем выскажу ему все.

В Башне духов их не было. Кейт не хотела думать о том, что бы она сделала, если бы они оказались там. Не дав себе времени на раздумья, она обыскала еще несколько комнат. Наконец, она снова вышла во двор. Подняв с земли веточку, она стала разламывать ее на кусочки, продолжая нетерпеливо расхаживать перед входом в Башню духов. Замок был слишком большим, чтобы обыскать его целиком. Проклятье. Она хотела застать его без штанов. Что ей было нужно, так это кнут. Он мог оказаться в Главной башне, и она направилась к ней. Дверь была незаперта, и она вошла внутрь.

Растерявшись в темноте, она на ощупь пробралась от входа мимо ямы, находившейся у подножия лестницы, которая вела наверх на галерею. Она пыталась идти в направлении стола, который она видела, когда Алексис приводил ее сюда.

У нее над головой раздался шорох, затем два глухих удара — один слабее, другой сильнее — и наконец долгий вопль. Услышав первый же звук, Кейт попыталась всмотреться в окружавшую ее темноту, но ей ничего не удалось увидеть. Одновременно с воплем раздался грохот металла о металл, камень и дерево. Что-то прокатилось рядом с ногами Кейт. Она стояла неподвижно, пытаясь понять, откуда послышался звук.

В этот же момент со стороны лестницы появился свет. К ней подплыла лампа, которую держал в руках Алексис. Его галстук был развязан, а сорочка расстегнута. У него за спиной тяжело дышала миссис Бичуит.

— Кейт? — Алексис остановился перед ней. — Что ты наделала?

— Только не надо обвинять меня, ты, сибарит. Шум был где-то там, — Кейт указала рукой.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он.

— Заткнись и дай мне эту лампу, — она вырвала ее у него и пошла с ней в темноту.

Там, где она шла, повсюду было рассыпано различное оружие. Пики, топоры, мечи, щиты, булавы. Кейт двигалась вперед, пока не приблизилась к огромной куче доспехов и оружия, которую ей показывал Алексис. В свете лампы старый металл тускло поблескивал. Она подняла лампу повыше и осветила верхнюю часть кучи, где лежали кирасы, шлемы, копья.

Но вместе с этим в свете лампы она увидела капли жидкости, падающие на металл. Затем красные капли превратились в ручеек, который вел к руке.

Руки Кейт задрожали, и она схватилась ими за лампу. Не обращая внимания на подходившего сзади к ней Алексиса, она, широко раскрыв глаза, смотрела на тело, лежащее на куче оружия и доспехов, тело, пронзенное копьем и алебардой.

Алексис бросился вперед.

— Ханна?

За спиной у Кейт раздался рыгающий звук. Каролина Бичуит согнулась пополам, прижав руки ко рту, а затем побежала прочь.

Кейт и сама пыталась проглотить подступивший к горлу комок. Она почувствовала, как у нее закружилась голова, а руки и ноги стали очень легкими. «Прекрати. Это еще не самое страшное, что тебе доводилось видеть. Вспомни того мужчину, которого индейцы поймали в пустыне Карсона».

Она смотрела, как Алексис наклонился к нелепой куче и пытался протянуть руку между оружием, чтобы схватить Ханну за запястье.

— Не стоит, — сказала Кейт. — Она мертва.

— Но как? — спросил Алексис. Он покачал головой и выпрямился, продолжая качать головой, как бы отрицая то, что он видел своими глазами. — Бог мой. Бедная, бедная Ханна.

Кейт знала, что ей необходимо что-то делать, чтобы не стоять, рассматривая открытые глаза и рот мертвой женщины. Она потянула Алексиса за руку.

— Она упала. Подними лампу. Я недостаточно высока.

Когда Алексис поднял руку, они увидели в свете лампы руку, свешивающуюся над ними с галереи. Не говоря ни слова, Алексис бросился к лестнице, ведущей наверх, а Кейт побежала за ним. Поднявшись на галерею, он остановился.

— Будь осторожна. Здесь есть гнилые доски.

Они медленно пробрались к тому месту, которое находилось прямо над Ханной. На полу, лицом вниз, лежал граф Кардиган. Поручни над ним, там, где упала Ханна, были сломаны. Алексис передал лампу Кейт, а сам наклонился над Кардиганом и, прикоснувшись к его голове, перевернул графа на спину.

— Его ударили сзади, — Алексис осмотрелся вокруг и поднял лежащую неподалеку булаву. — Возможно, этим.

— Я не понимаю, — сказала Кейт.

Они молча стояли рядом с графом. Алексис наклонился над ним, чтобы проверить, дышит ли он, а когда он выпрямился, его тело будто окаменело. Он устремил свой неподвижный взгляд в черную пустоту башни.

— Вэл.

Сердце Кейт учащенно забилось.

— О, нет. Возможно, граф позволил себе некоторые вольности и Ханна запаниковала.

— И ударила его булавой, которую она всегда носит с собой?

— Она могла все время лежать здесь. Ханна могла ударить его и из-за этого потерять равновесие.

— Но почему она вообще оказалась здесь? С ним? — Алексис взъерошил рукой свои волосы.

— Может быть, она хотела найти более покладистого жеребца, который согласился бы стать отцом ее ребенка.

Это был сильный удар, и она знала это. Алексис вздрогнул и посмотрел на нее так, будто бы она пронзила его одним из валявшихся неподалеку мечей. Он долго молчал и просто смотрел на нее.

— Ты собираешься разрушить ее репутацию теперь, когда она уже мертва, — наконец спросил он, — или просто сделать Фалька совершенно несчастным?

— Ни то ни другое, — ответила она.

— Тогда сходи за помощью. Обратись к моему слуге и не разговаривай больше ни с кем. Каролина, наверное, уже у себя в комнате, и я знаю, что она никому ничего не скажет.

Кейт ушла, и для нее несколько последующих часов прошли как в тумане. Графа перенесли в его комнаты и вызвали для него врача. Слуги унесли тело Ханны, а Алексис тем временем сообщил трагическую новость Фальку. Приходили и уходили представители властей. Кейт, как и Алексису, пришлось разговаривать с ними, и рассвет наступил прежде, чем она смогла добраться до своей постели. Несмотря на испытанное ею потрясение, а может быть, благодаря ему, она проспала почти до заката.

Когда она проснулась, то узнала, что все гости Джулианы разъехались, а графа допрашивал глава полиции графства. Кардиган не мог ничего припомнить. Он стоял на галерее с леди Ханной, когда кто-то ударил его. Он потерял сознание, а затем пришел в себя уже в своей комнате. Вот и все.

София рассказала Кейт обо всем, что произошло за день, и именно во время этого ее рассказа Кейт впервые почувствовала, что такое английское правосудие в сочетании с привилегиями аристократии. Полиция ненавязчиво появилась в замке и так же ненавязчиво исчезла.

— Они допрашивали лорда Фалька, — сказала София, — и мистера Бофорта тоже, очень долго. Но лорд Алексис не дал им забрать его.

— Кого? — спросила Кейт.

— Мистера Бофорта, конечно. Ты же знаешь, как он не любит графа.

— Но ведь нет никаких доказательств. София кивнула:

— Именно это и сказал лорд Алексис. Мистер Бофорт сказал, что он отдыхал после обеда в своей

комнате. Лорд Алексис сказал, что вокруг очень много людей, которые могли бы убить Ханну. И кроме того, в Доуэр Хаузе много офицеров, которые ненавидят графа. Он не позволил им забрать мистера Бофорта.

— А что говорит Валентин?

— О, он ужасно рассердил маркиза. Они чуть было не подрались.

— Мама, о чем ты говоришь?

— Понимаешь, маркиз защищал мистера Бофорта от суперинтенданта. Но мистер Бофорт сказал им обоим, что он видит различие между дамой и дураком и что если бы он решил сбросить графа на эти ужасные копья, он бы сделал это быстро и не допустил бы при этом ошибки.

— О, нет.

София закивала головой:

— Леди Джулиана подслушивала их, и она сама рассказала мне об этом. Она сказала, что маркиз приказал мистеру Бофорту замолчать, а потом попросил суперинтенданта уйти. Вот такие дела. Бедная Ханна мертва, и никто не знает, кто это сделал и почему.

Кейт ничего не стала говорить о своих собственных подозрениях. Вэл мог попытаться убить графа и столкнуться с Ханной, но она знала, что молодой человек не предпринял бы атаки на графа в присутствии дамы. От Софии она узнала, что Фальк вышел из гостиной вскоре после того, как она сама вышла оттуда. Фальк. Мог ли он узнать о неверности Ханны? Может быть, он все время знал об этом и только выжидал удобного случая убить ее. И кроме того, существовала возможность, что один из выздоравливающих офицеров мог попытаться убить графа, но сделал это очень неумело, что и привело к трагическим последствиям.

— Но ты еще не слышала самого плохого. Голос Софии прервал размышления Кейт.

— Что, мама?

— Леди Джулиана обвинила маркиза в убийстве леди Ханны. Прямо перед полицейскими. На глазах у всех.

— Это абсурд.

— Это же сказал и лорд Синклер. Конечно, все знали, что ты гуляла с ним и с этой Бичуит. Это было совершенно ясно, но Джулиане, казалось, было все равно. Она все время требовала, чтобы констебли арестовали его, а бедный лорд Алексис просто стоял перед ней и позволял ей высказывать чудовищные обвинения. Если бы лорд Синклер не увел Джулиану, я не знаю, что могло бы произойти. Это все так ужасно и неприятно.

— Значит, она унижала его, а он даже не защищался?

— Ну, ты же знаешь, каков лорд Алексис со своей матерью. Он просто каменеет в ее присутствии. Я этого не понимаю.

Кейт направилась к дверям спальни.

— Где он?

— Спит. Мередит наконец уложил его в постель час назад.

Замедлив шаг, Кейт все же решила подождать. Но она все же решила откровенно поговорить с Алексисом де Гранвилем независимо от того, что произошло.