ГЛАВА 4
Последние несколько шагов, отделявших Джулиану от компании дам, включающей её сестёр и Иоланду, она преодолела бегом. Только когда между нею и этим викингом оказались пышные формы Лодин, она рискнула бросить взгляд на проём в стене, проверяя, не последовал ли он за ней. Она вздрогнула, обнаружив, что он по-прежнему стоит там, где она его оставила, и наблюдает за ней.
Одетый в чёрную камчатную тунику, подпоясанную золотой цепью, с разрезами на рукавах, открывавших на обозрение нижнюю рубашку алого цвета, де Валенс стоял, прислонившись к стене. Уставившись через весь зал прямо на Джулиану, он одарил её медленной полуулыбкой. Всё в нём: то, как он склонил набок белокурую голову, как скрестил лодыжки, обутые в сапоги из мягкой телячьей кожи, соблазнительный изгиб его губ — предупреждало о волнующей порочности.
У Джулианы пересохло во рту, и она попыталась сглотнуть, не отводя взгляда. Отвернувшись, девушка прокляла тот момент, когда позволила Ричарду убедить её потанцевать. Ему нужен был удобный повод, чтобы оказаться поближе к Иоланде и при случае потанцевать с ней. Что за напасть. Танцы всегда приносили Джулиане только неприятности. Она приказала себе не смотреть в ту сторону, где стоял образчик её неприятностей на нынешний вечер, и постаралась присоединиться к разговору.
— Где ты была? — спросила Лодин. — Ты пропустила большой хоровод.
Большой хоровод был уэллсбрукским обычаем, согласно которому все танцоры вставали в один большой круг, в итоге занимающий почти всю комнату.
— Ты же знаешь, я ненавижу танцевать.
— Можешь в этом винить только себя, — сказала Лодин. — Была бы ты полюбезнее с молодыми людьми, они бы не боялись тебя приглашать.
Джулиана хмуро посмотрела на сестру, от природы одарённую пышными формами, из-за которых у той не было отбоя от поклонников. Лодин почти уже семнадцать. Пухленькая любительница непристойного юмора, она с нетерпимостью относилась к взглядам Джулианы на задиристых рыцарей и никчёмность мужчин. Джулиана всё-таки отважилась бросить взгляд на стенную нишу, но де Валенса там уже не оказалось. Когда Лодин и остальные разразились смехом, она подпрыгнула от неожиданности.
— Что вас так насмешило?
— Иоланда, — ответила Лодин. — Она только что рассказала нам о тех комплиментах, которыми её осыпал господин де Валенс.
Иоланда кивнула и запрыгала на мысочках, одновременно захлопав в ладоши.
— Если я выйду за него, то стану ещё более знатной дамой, чем сейчас.
Джулиана тихо вздохнула, покачав головой. Благодаря благородному воспитанию Иоланда слишком идеалистически смотрела на мир. Для неё все рыцари были храбрыми, а все леди — прекрасными. И когда ей не напоминали об обратном, она была склонна забывать, что не является самой важной персоной во всём королевстве. Когда же Иоланду ругали за это, она всегда ужасно раскаивалась в своём поведении. Джулиана не знала, что с ней делать. Что случится с такой девушкой в руках развратного варвара?
Лодин продолжала говорить:
— М-м-м, ты счастливица, Иоланда. Два петушка бьются под окном твоей светелки: один тёмный, второй светлый, но, могу поклясться, оба с очень красивыми гребешками…
— Лодин! — Бертрад предостерегающе опустила ладонь на руку сестры. — Не будь такой грубой.
Её увещевания не услышал никто, кроме Джулианы. Она залилась румянцем, тогда как Лодин и несколько других девушек продолжали пронзительно смеяться и обмениваться шутками. Джулиана быстро оглядела зал, надеясь, что Грэй де Валенс был слишком далеко, чтобы расслышать замечание Лодин.
Он стоял у очага и разговаривал со своим кузеном Артуром, ещё одним из этих проклятых Стрэйнджей. Де Валенс наклонил голову и слушал молодого человека, а на щёку ему упала прядь волос цветом, как лунный свет. Внезапно он выпрямился, помрачнев. Тогда Джулиана заметила, что Артур протягивает ему чёрный плащ. Де Валенс взял этот предмет одежды, накинул его на одно плечо и направился к выходу. По пути он задержался, чтобы что-то сказать её отцу, а затем вышел.
Отлично. Она была рада, что он ушёл. Возможно, он совсем уедет из Уэллсбрука. Когда Ричард лестью заставил её пойти танцевать, она и подумать не могла, что окажется в паре с Грэем де Валенсом. Теперь она была рада, что ей удалось вмешаться в процесс его пагубного ухаживания за Иоландой. Она всё никак не могла забыть глупое выражение лица подруги, когда де Валенс начал осыпать её безвкусными комплиментами. Гром Господень! Как только женщины могут верить подобной мерзости?
И как она сама могла поверить в заверения де Валенса о его невиновности? Этот человек был воплощением зла. С тех самых пор, как, будучи юношей, соблазнил жену своего лорда. Джулиана облизнула пересохшие губы, вспомнив, как он прижал её в нише. Он был так близко, что она ощутила кожей тепло его тела. Не дотрагиваясь до неё, он заставил её внутренне задрожать от осознания сдерживаемой мощи его тела, его готовности и жара. Джулиана слегка помотала головой. Да что это с ней? Она задыхалась и вся пылала.
Она чувствовала трепет в таких местах, которые никак не должны были трепетать при одной только мысли о Грэе де Валенсе. Только не после того, как она увидела, что он преследует каждую девушку в пределах своей досягаемости. Она взглянула на Иоланду, краснеющую от всё более откровенных замечаний по поводу её первого знакомства с де Валенсом. Милая, доверчивая Иоланда оставалась её подругой, несмотря на всю вспыльчивость Джулианы.
Как удачно, что она пообещала отцу пойти на этот турнир. Было абсолютно очевидно, что Иоланде требовался защитник. Да, у неё была ещё мать Джулианы, но она была занята приёмом гостей, а от сестёр не было никакой помощи.
Де Валенс думал, что своими угрозами помешает ей рассказать отцу об их встрече. Скоро он увидит, что Джулиану Уэллс так просто не запугать. Чёртов наглец и задира!
Лодин потянула её за руку.
— Пошли, Джулиана, начинается следующий танец.
Однако Джулиана высвободилась.
— Хватит. Я устала от всех этих глупых прыжков. Мне нужно собрать травы к завтрашнему утру, ещё до того, как начнётся турнир.
— О, Джулиана, ты ведешь себя как старуха.
— Кто-то должен обеспечивать этот замок лекарствами, и уж конечно, это будешь не ты, моя прекрасная госпожа.
— Врачевание — великая добродетель, — сказала Бертрад. — Священное писание учит нас уважать целителей.
Лодин рассмеялась.
— Джулиана-лекарка.
Джулиана приподняла бровь.
— Я много раз излечивала твою головную боль, госпожа Любительница Эля.
Круто повернувшись, она оставила сестёр, присоединившихся к ещё одному хороводу. Но когда она пробиралась мимо групп гостей к выходу, её рукава коснулась Иоланда. Прежде чем Джулиана смогла сказать хоть что-то, младшая подруга затащила её за колонну и начала щебетать:
— Что ты думаешь об этом господине де Валенсе? Разве он не самый галантный из рыцарей? А глаза у него такие зелёные, прямо как весенние листья, отражающиеся в фонтане. Когда он улыбается, я дрожу всем телом…
— Святые угодники!
Иоланда покраснела и потупила взгляд.
— О, прости меня, — сказала Джулиана, — но ты такое противоречивое создание, Иоланда. Я знаю, что ты разумная девушка, но ты теряешь рассудок в присутствии симпатичных мужчин.
Иоланда тихо ответила:
— Я знаю, но ты забываешь про всё то время, что я провела под замком в башне, будучи заложницей собственного наследства. Я часто мечтала о кавалере. Я молилась об этом Богу, а потом появился Эдмунд и обманул меня так же, как и тебя, но теперь я, возможно, нашла…
Иоланда искоса бросила на неё полный любопытства взгляд, напомнивший Джулиане кошек, которые по ночам, крадучись, рыскали по амбарам. Затем девушка упрямо подняла подбородок.
— Это поклонник достойный меня.
Глядя, как подруга решительно направилась к танцующим, Джулиана покачала головой. Иоланда всегда была беспокойной и переменчивой. Она знала обо всех осложнениях в связи со своим огромным состоянием и всё же находила радость в простых развлечениях, которые у Джулианы вызывали скуку. А вспышки её крутого нрава, хотя и редкие, могли быть гораздо страшнее, чем у самой Джулианы, поскольку доходили до неистовства и долго не утихали, в то время как Джулиана быстро успокаивалась. Но с тех пор, как Джулиана излечила её от опасной лихорадки, они были очень близки друг другу. Иоланда относилась к старшей подруге с уважением, которого удостаивались ей лишь немногие. Тем не менее, Джулиана подозревала, что та не прислушается к её мнению о господине де Валенсе.
Бормоча проклятия в адрес высокомерных рыцарей-викингов, Джулиана нашла свою служанку и вышла из Нью-Холла. Она уже направлялась в главную башню, но её окликнул Ричард, спешивший к ней через двор замка. Отослав Элис вперёд, она ждала его, стоя на редкой травке, росшей перед деревянной лестницей главной башни.
— Джулиана, — сказал Ричард, приближаясь к ней. — Я хотел поблагодарить тебя за то, что ты уговорила Иоланду потанцевать. Твой отец хочет, чтобы я подружился с ней. Думаю, он планирует организовать наш брак.
Ричард жил в имении своего отца-барона в нескольких днях езды от Уэллсбрука, и его обязанности редко позволяли ему подолгу гостить у родственников.
— Это пустяк.
— Вовсе нет. Я знаю, как ты ненавидишь танцевать, особенно с тех пор, как Эдмунд Стрэйндж… — Он откашлялся и поковырял землю мыском сапога, примяв траву, а затем потёр пальцем бровь, которую пересекал тонкий шрам. Эта привычка всегда выдавала его озабоченность. — Прошу прощения, кузина, но я также хотел просить о знаке благосклонности для моего копья на завтрашнем поединке.
Джулиана застыла.
— Это ненужный жест, кузен, но я благодарю тебя.
— Но я хочу это сделать.
— Ричард Уэллс, ты думаешь, я хочу, чтобы на состязании знак моей благосклонности носил мой кузен? Я могла бы с таким же успехом дать его Тибальту, если бы он был здесь.
— О, я не подумал…
— Я знаю, — огрызнулась Джулиана, а затем со вздохом улыбнулась. — Бедный кузен! Иногда я забываю, как сильно ты хочешь быть похожим на своего тёзку, но я бы и Ричарду Львиное Сердце не дала знака своей благосклонности, если бы он просил его из жалости.
— Прости.
— Спокойной тебе ночи, Ричард.
Она смотрела, как он идёт обратно к Нью-Холлу, пробираясь сквозь толпу шутов и слуг. Это было правдой. Ричард воспринимал своё рыцарское звание гораздо серьёзнее, чем большинство людей. Он старался быть настоящим, идеальным, благородным рыцарем. Она видела, как он наказывает вассалов за проступки, на которые другие и не обратили бы внимания. Заповеди рыцарства: правдивость, честь, доблесть, великодушие и учтивость — управляли всеми его поступками.
И хотя рыцарские идеалы Ричарда делали его также немного напыщенным и утомительным, сердце у него было доброе. Качая головой, Джулиана поднялась по лестнице. Рыцарские представления о жизни не раз доводили Ричарда почти до разорения. Хьюго был вынужден обеспечивать племянника деньгами, когда идеи Ричарда о рыцарской щедрости заставляли того раздавать своим вассалам слишком большие суммы.
Элис ждала её в комнате почти на самом верху Девичьей башни. Лодин и Бертрад делили комнату этажом ниже, а Иоланда со своей компаньонкой расположилась в комнатах под ними. Джулиана сидела молча, пока Элис снимала с неё головной убор. В то время как служанка занималась её волосами, она размышляла, почему её попытка замаскироваться с треском провалилась. Он узнал её по глазам. Ей и в голову не могло прийти, что он запомнит её треклятые глаза. Вот если бы они были сверкающего изумрудного оттенка, как его собственные, она могла бы это понять. Но её глаза были обычного светло-серого цвета, как грозовые облака.
Почувствовав себя неуютно при воспоминании о том, как он дразнил и мучил её, Джулиана забралась под одеяла. Она свернулась калачиком и обхватила руками колени, а Элис тем временем убрала её одежду. Хотя комнату освещали только несколько сальных свечей, фрески с выбранными ею самой сюжетами были отчетливо видны на белых оштукатуренных стенах.
На одной из них была изображёна легенда о единороге, а на другой — Франциск Ассизский в окружении обитателей леса. Ей особенно нравилась эта фреска, потому что она следовала его учению. Её привлекали его заповеди об умеренности, единстве природы и человека, гармонии, смирении и любви к сирым и убогим. Брат Клемент, монах-францисканец, живший в пещере в холмах за Уэллсбруком, был её другом. Он постоянно говорил о том, что люди состояли из плоти и крови, а не из одной лишь души, и что они должны быть добрее и вежливее друг с другом.
Мысли о проповедях Франциска Ассизского и брата Клемента успокоили её смятение и привели в приподнятое настроение. Во время их долгих прогулок по холмам брат Клемент говорил о том, что все земные красоты были свидетельством присутствия Бога: птицы, цветы, животные, небо. Когда она подумала об открывающемся с холмов виде переливающейся реки Клэр и тёмной зелени растущего за ней леса, на Джулиану снизошло умиротворение.
Хотя о человеческой красоте брат Клемент никогда не говорил. Что бы он сказал об утончённом Грэе де Валенсе? Была ли его красота ещё одним свидетельством божественного присутствия? Или же его мягкие светлые волосы и сильное тело были всего лишь приманкой, личиной Сатаны? Джулиана раздумывала над этим вопросом, когда послышался стук в дверь, и Элис пошла открывать.
Служанка шёпотом поговорила с пажом.
— Госпожа, слуга одного из наших гостей заболел. Приехал всадник за лекарем, которого ваш отец нанял на время турнира, но этот дурак напился.
— Ладно, — Джулиана сбросила покрывала. — Принеси мой сундучок с лекарствами, а также прихвати мою шкатулку.
Она уже привыкла, что по ночам её звали к постелям больных. Однажды, когда её мать уже отчаялась отучить её от любви к метанию ножей и прочим боевым забавам вместе с братьями, она посвятила Джулиану в тайны трав.
Быстро облачившись в простое льняное платье и накидку, Джулиана приняла у Элис свой сундучок с лекарствами. Служанка и паж пошли впереди вниз по винтовой лестнице, держа в руках свечи. В сводчатой галерее старого зала ждал вооруженный рыцарь, и вскоре Джулиана уже следовала за ним из замка через ворота, ведущие к берегу.
Участок земли между усаженной зубцами оградой и рвом был занят лагерем, и их группа пробиралась среди разноцветных шатров рыцарей и баронов, прибывших на турнир. Джулиана обошла коновязь с лошадьми, прошла мимо оруженосцев, чистивших кольчуги перед сном, придержала юбки, осторожно проходя мимо костров. Затем она замедлила шаг, потому что рыцарь направлялся к палаткам зелёного и белого цветов с золотой отделкой.
Знамя развевалось на ветру, и она увидела на нём изображение дракона, в чьих золотых крыльях отражался свет зажжённых у входа в шатёр факелов. Она замешкалась, поняв, что и плащ стража скрывал цвета, по которым можно было бы определить, что он человек де Валенса. Когда процессия остановилась у маленькой палатки рядом с шатром, занимаемым господином де Валенсом, Джулиана чуть не издала вздох облегчения.
Её провожатый поднял перед ней полог палатки. Держа в одной руке сундучок с лекарствами, а другой, придерживая юбки, она прошла сквозь узкий проход. Оказавшись внутри, она остановилась, чтобы глаза привыкли к тусклому свету свечи. Шёлковые драпировки алого и золотого цветов с абстрактными узорами поразили её взор, кроме того, она заметила большую редкость — опахало из страусиных перьев. Тёмная фигура стояла на коленях подле лежанки, на которой лежал кто-то, укрытый мехом и шелками.
Человек выпрямился во весь свой рост. Джулиана задрала голову. Поворачиваясь к ней, мужчина заговорил:
— Что тебя так задержало, ты, блохастый…
Джулиана почувствовала, как у неё открылся рот, когда Грэй де Валенс хмуро навис над ней, отведя руку назад, чтобы отвесить ленивому ничтожеству оплеуху. Когда они увидели друг друга, он застыл с поднятой рукой. Рука медленно опустилась, пока не повисла вдоль тела. Он пристально посмотрел ей в глаза.
— Боже праведный, да это же та самая нахальная девица с глазами цвета дамасской стали… опять. — Он чуть-чуть улыбнулся, но от кашля больного на походной кровати всё его веселье как рукой сняло. Он уставился на неё. — А где лекарь?
Джулиана пришла в себя, моргнула и ответила:
— Он напился, и послали за мной.
На этот раз он действительно улыбнулся, оглядев её с головы до ног.
— Это дело не для девицы, моя Джулиана. Мой слуга сильно болен, и для неумелого баловства нет времени.
Последовавший за этим продолжительный и мучительный кашель больного завершился стоном. Джулиана бросила взгляд за спину де Валенса и увидела черноволосого мальчика, мотавшего головой из стороны в сторону на подушке.
— Вы, милорд, можете называть меня госпожой Джулианой. — Больной застонал, и она кивнула в его направлении. — Вы хотите, чтобы я помогла ему, или нет? Говорите быстрее, милорд, потому что я не выношу мужчин, считающих, что женщины-лекари — всего лишь шарлатанки или ведьмы. Судя по звуку этого кашля, ваша нетерпимость и невежество могут стоить жизни вашему слуге.
Он хмуро посмотрел на неё, но ничего не сказал, повернувшись обратно к больному. Опускаясь на колени рядом с кроватью, он хрипло произнёс:
— Это Имад, мой слуга. Помогите ему, если сможете, но будьте осторожны.
Проигнорировав грубость де Валенса, Джулиана поставила сундучок с лекарствами на пол и подошла к нему. На краткий миг она удивилась, что де Валенс окружил какого-то слугу такой роскошью. На походной кровати лежал мальчик, подобных которому она никогда раньше не видела. Его кожа была тёплого коричневого цвета, а волосы — цвета чёрного обсидиана. Худой, с острым, прямым носом и миндалевидными глазами, он что-то гортанно бормотал на незнакомом ей языке. Чтобы ему было легче дышать, под головой у него было несколько дорогих парчовых подушек, но он всё равно хрипел. Джулиана положила ладонь ему на лоб и почувствовала жар.
Когда она склонилась над Имадом, тот снова закашлялся. Жестокий приступ сотрясал его тело. Внезапно перегнувшись через неё, де Валенс наклонился и схватил мальчика за плечи, чтобы удержать его на месте. Когда руки Джулианы оказались прижаты ко лбу и шее мальчика, она поджала губы, и стала ждать, пока его кашель не утихнет.
Её руки находились по обе стороны от левой руки де Валенса, едва не касаясь её. Он пошевелился и упёрся плечом ей в грудь. Джулиана вздрогнула и отстранилась, заставив де Валенса повернуть голову в свою сторону.
Она замерла, увидев мýку в его взгляде. На этот раз, когда она посмотрела ему в глаза, в них не было ни насмешки, ни холодной злобы, а только страх, и ещё — какое-то тревожное напряжение.
Она, запинаясь, произнесла.
— У него катар.
— Я знаю это, женщина, — огрызнулся де Валенс. — Сделай что-нибудь.
Его резкость свела на нет её страх, и она, выпрямившись, уставилась на него.
— Вы будете обращаться со мной уважительно, иначе я и пальцем не пошевелю.
— Наглая маленькая…
Джулиана поднялась на ноги, но он схватил её за запястье.
— Нет, не уходи. Прости. Имад дорог мне, и я волнуюсь за него.
Джулиана посмотрела на его руку, удерживавшую её запястье, и он поспешно её отпустил. Это была небольшая победа, но она не собиралась испытывать судьбу и дальше. Она бы стала лечить мальчика, даже если бы его хозяин был груб, но де Валенсу незачем было об этом знать. Позвав Элис, ожидавшую снаружи, она приказала служанке поставить кипятиться воду на нескольких жаровнях.
Пока Элис и всё тот же воин занимались исполнением её поручения, Джулиана вытащила из-за ворота своего платья цепочку, на которой висел ключ от сундучка с лекарствами. Открыв его, она стала перебирать дюжины маленьких пузырьков, тюбиков, баночек и пучков трав. В конце концов, вытащив небольшой черный тюбик, закупоренный пробкой и воском, и сломав печать, она вернулась к походной кровати, рядом с которой всё ещё стоял на коленях де Валенс.
— Мне понадобится вино.
Одно слово де Валенса заставило воина выбежать из палатки. Спустя всего несколько мгновений он вернулся с плоской бутылью и чашей. Де Валенс наполнил чашу и протянул её Джулиане.
— Держите её покрепче, — сказала она, вынимая пробку из тюбика. — Это волкобойник…
Де Валенс завопил и резко убрал чашу за пределы её досягаемости.
— Волкобойник?! Ты отравишь его. Ты не разбираешься в травах или просто безумная?
— Довольно! — властный окрик Джулианы застал де Валенса врасплох. Он часто заморгал и уставился на неё. — Послушайте-ка меня, господин Всезнайка. Кашель этого мальчика опасен.
Повернувшись к Имаду, Джулиана сдвинула покрывала и указала на его грудь.
— Послушайте его дыхание. Давайте. Приложите ухо к его груди.
Де Валенс подчинился и опустил голову на грудь мальчика. Через короткое время он закрыл глаза.
— Боже милостивый!
— Его грудь наполнена жидкостью, — сказала Джулиана. Она указала на котелки воды, которые Элис поставила кипятиться на жаровни. — Он должен дышать тёплым воздухом. Нужно поддерживать кипение воды, а я положу в неё травы, чтобы облегчить ему дыхание. Но воспаление развилось до опасной степени, и его следует лечить волкобойником. Без него ему станет хуже.
— Хуже? — Де Валенс резко развернулся, всё ещё держа чашу с вином в руке, и бросил полный мýки взгляд на Имада.
Джулиана сжала губы и тоже оглядела мальчика. Он пылал от лихорадки, а его дыхание было затруднённым и клокочущим.
— Я не привыкла объяснять свои способы лечения, но вы здесь чужак, поэтому я вам скажу, что лечила с помощью волкобойника и других, включая графиню Чесмор.
Запустив руку в волосы, де Валенс перевёл взгляд с Имада на Джулиану. Он прикусил нижнюю губу, а затем выругался и протянул ей чашу. Джулиана взяла её, высыпала в вино малую толику тёмного порошка и размешала его.
— Приподнимите мальчика, — сказала она.
Де Валенс сделал так, как она просила, и Джулиана поднесла вино к губам Имада. Тот запротестовал, но, когда де Валенс приказал ему, выпил. Отступив назад, она смотрела, как де Валенс устраивал Имада под покрывалами, но вскоре её стало раздражать, что он смотрел на мальчика так, словно ожидал, что тот в любую секунду может умереть. Она повернулась к ним спиной, убрала волкобойник и достала маленькую баночку с лапчаткой.
Элис предугадала её желание и принесла горшок, который использовался для приготовления целебных отваров и прочих лекарств. В нём было доведённое до кипения разбавленное вино, сдобренное мёдом. Джулиана положила в напиток несколько щепоток лапчатки, а также иссоп и немного валерианы. Элис снова поставила горшок на жаровню и помешала содержимое.
Сложив травы обратно в сундучок, Джулиана подняла глаза и обнаружила, что де Валенс пристально на неё смотрит. Под этим оценивающим, задумчивым взглядом ей стало неуютно. Она закрыла крышку сундучка, нашла ключ и завозилась, пытаясь повернуть его в замке. Когда она отважилась взглянуть на де Валенса, он всё ещё смотрел на неё, но на этот раз с удивлением. Он кивнул в сторону Имада:
— Его кашель немного ослаб.
Джулиана услышала нотку изумления в его голосе и фыркнула:
— Вы имеете в виду, что он не умер?
Де Валенс резко повернулся обратно к ней.
— Вы обидчивы, госпожа Джулиана. Пожалуйста, поймите, что я не знал о ваших способностях. Редко можно встретить столь прелестную девушку, владеющую подобным искусством.
Гром Господень, этот мужчина раздавал комплименты так же легко, как приказы. Знал ли он, насколько непривычной для неё была лесть? Джулиана недоверчиво посмотрела на него, но он встретил её взгляд спокойной, непринуждённой улыбкой. Затем он встревожил её, резко поднявшись и подходя к ней.
Она постаралась не отступить назад, держа сундучок перед собой. В конце концов, с ней была Элис. И всё же она слегка подпрыгнула от неожиданности, когда он забрал у неё лекарства, отложил сундучок в сторону и сжал руку Джулианы. Склонившись к ней, он скользнул губами по коже на тыльной стороне её ладони. Она ощутила мягкую податливость его губ, когда они скользнули по поверхности её кожи один раз… два… три в такой интимной ласке, что у неё перехватило дыхание, и она могла лишь молча смотреть на его склонённую голову. Затем её охватила паника. Не выпуская руки Джулианы, де Валенс выпрямился и привлёк её ближе, так, что она почувствовала, как соприкоснулись их бёдра.
Взволнованно, но тихо, чтобы было слышно только ей, он сказал:
— Я ваш должник, прекрасная Джулиана. Скажите мне, моя несгибаемая, чем могу вам отплатить?
Она чувствовала себя пойманной в ловушку его горячим, мускулистым телом и заворожённой воспоминанием о том, как мягкие губы касались её кожи. Ни один мужчина не приближался к ней так дерзко и так близко, и, в конце концов, храбрость покинула Джулиану. Нагнувшись, чтобы поднять свой сундучок, она выскользнула из хватки де Валенса, и ящичек оказался между ними. Она хотела заговорить, но голос сорвался, и ей пришлось начать заново:
— Я… Я оставлю на ночь с мальчиком Элис. — Она торопливо попятилась назад по направлению к выходу из шатра, но он последовал за ней. — Она будет следить, чтобы вода постоянно кипела, и давать ему лечебный чай, который я сделала.
Де Валенс обошёл её и преградил ей путь. Она натолкнулась на руку, которую он выставил, чтобы остановить её.
— Вы не сказали, как я могу вам отплатить.
Джулиана с трудом сглотнула.
— В этом нет необходимости, милорд.
— Посмотрите на меня, госпожа Джулиана, или вы боитесь?
После этих слов она подняла глаза и нахмурилась.
— Ха! Так и есть, маленькая чёрная утка.
С округлившимися от смущения глазами и раздражённая тем, что он так легко мог вывести её из себя, Джулиана подняла подбородок. Она отвела его руку и горделиво вышла из шатра.
— Наглый викинг, — пробормотала она себе под нос и чуть не споткнулась, когда он окликнул её.
— Отлично, моя милая Джулиана. На турнире я придумаю, как мне достойно отблагодарить вас. Я всего себя посвящу этому занятию, а ещё тому, чтобы заставить вас вновь покраснеть и задрожать, как тогда, когда я поцеловал вашу руку.
