Мы приехали на шашлык к Черновым. Странно, что в этом году не все уехали в Куршевель.
По дороге мы захватили Лялю, которая сказала, что ей надо пару часов провести на воздухе. И не есть.
Я представила Александра.
Все суетились вокруг него так, словно я была старой девой и наконец-то пришла к своим друзьям с мужчиной.
Он помогал Чернову жарить шашлык.
– Между прочим, Александр отлично готовит, – похвасталась я, подливая масла в огонь, на котором Александр, надо сказать, без всякого смущения, жарился.
– Неужели? – воскликнула Чернова.
– А почему же он не приглашает нас на обеды? Я с удовольствием попробую что-нибудь вкусненькое… попозже… – Ляля кокетливо улыбалась.
– А я вообще считаю, что лучшие повара – мужчины, – сказал черновскии сын. Он лежал в гамаке, закутавшись в меховые пледы.
– Это норка? – поинтересовалась Ляля.
– Да, отцу откуда-то из Сибири подгоняют, – ответил он.
– Не подгоняют, а охотники дарят, – поправила Чернова. Она была в белой пушистой куртке и чем-то напоминала мне Уитни Хьюстон. В ее лучшие годы.
Весь шашлык съели, и мы стали жарить картошку.
– Я уезжаю, – сказала Ляля. – Спасибо за компанию и за такого замечательного повара.
– А как ты поедешь? Хочешь, я дам тебе машину?
– Я могу подвезти, – предложил черновский сын. – Мне все равно в Москву.
Ляля взяла его под руку и кокетливо улыбнулась всем остальным.
Почему-то мужчины млеют, когда им улыбается Ляля.
Почему-то женщины на это не обижаются.
Женщины снисходительно посмеиваются.
– Лялечка у нас красотка, – говорят женщины. – Даром что блондинка.
Они уехали.
– В процессе взросления ребенка, – философски заметила Чернова, остужая в руках картофелину, – есть два самых высших этапа: когда он начинает ходить – и когда он начинает ездить. Берите картошку!
– Ездить?! – засмеялась я.
– Конечно! Тебе это только предстоит! Весь этот ужас с водителями, которые постоянно увольняются, потому что им кажется, что он невежливо разговаривает!
– А может, он действительно невежливо разговаривает? – спрашивает Александр.
– Может, – она пожала плечами. – Но это такой возраст. Он и с нами не всегда вежливо разговаривает… Если вообще разговаривает.
Мы отвели Антона в кино. Вышел новый «Гарри Поттер».
– Теперь я книгу прочитаю, – пообещал мой сын.
– Ты что? Она такая толстая! – воскликнула я.
– А я всю жизнь ее буду читать, – ответил он.
Хозяйку «Снов i Секретов» звали Ирина Данилина. Эффектная длинноногая блондинка.
Я поверила в то, что у них лучшее постельное белье, после того как встретила Ольгу Слуцкер, подбирающую себе новые простыни.
– Я хочу сделать мир чище, – говорила Ирина, несколько экзальтированная особа, – а начать очень просто! Это может сделать каждый: начните с собственной постели!
Оказывается, подушки надо раз в год менять. В них заводится клещ. За границей есть специальные химчистки, а у нас – нет.
– А потом девушки удивляются, откуда у них морщины! – Ирина проводит рукой по своему лицу. Делает эффектную паузу.
– Ну да, у вас нет, – соглашаюсь я. – Это что, из-за наволочек?
– Из-за наволочек тоже!
Листаю каталог, неожиданно для себя узнаю картинку: розовый куст, голубой букет.
– «Японские сны», – говорю я небрежно. – Любимое постельное белье одного моего знакомого.
– О! Ваш знакомый из тех, кто относится к себе с уважением! – восклицает Ирина Данилина, и я смотрю на нее с благодарностью. Как будто это я купила эти «Японские сны».
– Обратите внимание, – говорит Данилина, бросая мне на колени тончайшие ткани, – микромодал, сделано из специально обработанных волокон бука…
Я трогаю простыни, и мне уже хочется в них завернуться, и мне уже кажется, что глаза мои закрываются, что я маленькая, я засыпаю, и мне так уютно…
– Между прочим, – Данилина вкусно хрустит зеленым яблоком, – Боков говорит, что на микромодале у него всегда стоит!
Я поднимаю глаза на Данилину, она улыбается.
А Александр купил «Японские сны»…
– Мы открываем пятьдесят магазинов в регионах, – говорит Ирина. Она скидывает телефонный звонок, одновременно листая еженедельник. Она уже не мечтает о чистоте мира, она – обычная деловая женщина. – И нам, естественно, нужна PR-поддержка. Что у вас в среду? Предлагаю встретиться еще раз, пока юристы будут улаживать формальности.
Когда я выходила, Ольга Слуцкер разговаривала по телефону у кассы.
– Я буду лицом компании «Сны i Секреты», – позвонила я Регине.
– Ой, вот здорово! Я уже так по всем соскучилась! Завтра приезжаем.
Я ужинала у Александра. В этот раз на столе красовалась печень по-венециански.
Мне бы хотелось каждый день приходить в эту квартиру и есть то, что для меня готовит мой любимый мужчина.
– Я люблю тебя, – сказала я. – Меня никто и никогда так вкусно не кормил.
– И я люблю тебя, – сказал Александр. – А мне никогда и никого не хотелось кормить.
Мы помолчали.
Я положила в тарелку еще немного печени.
– Только когда тебе надоест, ты мне скажи, – попросила я.
– Что? Готовить? – уточнил он.
– И то и другое.
– Хорошо. И ты тоже.
– Договорились.
– Еще до того, как об этом узнают твои подружки.
– Ладно. Обещаю. А ты скажешь мне еще до того, как тебе захочется переспать с другой женщиной.
– Фи, какая гадость. Алло.
У него редко звонил телефон.
Это мой мне приходилось отключать.
– Да нет, – ответил он сдержанно, – не передумаю. Нет. Конечно, я ценю. Спасибо. Нет, не принципиальная… Хорошо, позвоню. Не звонил, потому что нечего было сказать – мое решение остается прежним. Ладно. Спасибо. Пока.
– Что это? – поинтересовалась я, отправляясь на кухню за кофе.
– Да так…
– И все-таки? – почему-то настаивала я.
– Да насчет работы… – ответил Александр с раздражением.
Я поставила перед ним чашку с капучино.
– Работы? – обрадовалась я. – Какой?
– Телевидение. Да это не в Москве.
– Не в Москве? А где?
– Ты как в анекдоте, помнишь? Когда грузину говорят, что у него не мальчик. «А кто?!» – Александр произнес это с забавным южным акцентом и штопором поднял палец к потолку.
– Ну, ладно, где?
– Краснодарский край. Я тебе говорил.
– И что?
– Там телевидение зовут поднимать.
– А ты не хочешь? Потому что не в Москве?
– Потому что телевидение, – отрезал мой любимый мужчина.
– Хочешь еще кофе? – улыбнулась я.
Он благодарно улыбнулся мне в ответ.
Моя мама послала папе SMS с объяснением в любви.
– И картинку, – гордо рассказывал папа, – амур со стрелами.
– Здорово, пап. Может, вы к нам заедете?
– Заедем. Я-то сразу с дачи примчался, как этот SMS получил… подожди, мама хочет что-то сказать!
– Алло!
– Да, мамочка, привет!
.– Он теперь всем звонит и рассказывает, что я ему SMS прислала! – возмутилась мама, но было ясно, что ей приятно.
– Я так поняла, и графическое изображение тоже?
– А что такого? Меня Антошка научил! Сейчас вообще это модно.
– Мам, заедете в гости?
– Завтра. А то мы сейчас в ресторан собираемся. В «Паризьен». Там какая-то презентация, а мне у них вообще нравится. Кальянчик покурим…
– Ты куришь кальян?
– Только не делай вид, что ты не куришь! Мне в «Паризьене» все про тебя рассказали!
Мы подписали договор со «Снами i Секретами». Во «Fresco».
Самое уютное место в Москве зимой.
Данилина была в красивом платье, и я в очередной раз дала себе слово не выезжать из дома в спортивном костюме и без укладки.
– Теперь буду спать только на вашем белье, – пообещала я.
– Не забывай про полотенца. – улыбнулась Ирина – Между прочим, их закупает у нас «World Class».
– Спасибо, – сказал Алик, позвонив, как обычно, ранним утром, – мне поставили визу. Уж не знаю, как тебе удалось договориться, но мне ее чуть ли не на блюдечке с голубой каемочкой принесли.
– Это Ляля. Моя приятельница, ты ее не знаешь. Кстати, познакомлю. Светская львица, мужчины сходят по ней с ума.
– Тогда не надо. Я сейчас отправляюсь на пароме, в Альхесирас. За 37 евро через Гибралтарский пролив. Демократично, правда?
– Я даже не верю, что ты когда-нибудь доберешься до Москвы.
– Ты никуда не летишь?
Мы забирали Катю из больницы.
Уголовное дело все еще не было закрыто, нога оставалась в гипсе.
Ее провожали почти все медсестры. Она шутила по дороге, но у нее получалось зло и беспомощно.
Она отталкивала костылем стриптизера, когда он пытался помочь ей сесть в машину.
Дома ей стало легче, она развалилась на кровати, поставив рядом парочку шкатулок и высыпав прямо на покрывало спутанную горсть пластмассовых бус.
– Хочу торт «Наполеон», – заявила она, – из «Причала».
– Пробки… – нахмурился стриптизер.
– Хочу! – Катя нахально смотрела ему в глаза.
– Ладно, я привезу. Может, тебе чаю налить?
Позвонил Сан Саныч.
– Куда это ты пропала? – поинтересовался он.
– Я не пропала. Я здесь.
– Значит, это он пропал? Звонков больше не было?
Катя аккуратно наклеивала на гипс разноцветные бусинки.
– Не было. Тьфу-тьфу-тьфу. Что бы это значило?
– Может, он умер?
– Ну, серьезно?
– А я что, не серьезно? Представляешь, кирпич на голову упал…
– Ты только не плачь!..
– А вообще сейчас сезон такой…
Катина нога стала похожа на арт-объект. Усыпанный синими, желтыми и красными камешками, гипс становился мечтой для всех, у кого ноги были не переломаны.
– В смысле?
– Все в Куршаве.
– Кто все? Маньяки?
– А что, маньяки, по-твоему, на лыжах не катаются?
– Здорово.
– Приедет, отдохнувший, загорелый, и с новыми силами…
– Очень весело.
– Ладно, не бойся. Мои ребята там нормально работают?
– Ну… вроде нормально.
– И знаешь что еще?
– Ну что?
– Не целуйтесь вы перед калиткой, ладно? У меня же там камера!
Я, наверное, покраснела.
– Ладно.
Представила себе наши лица крупным планом. А у него со звуком пишется? Мы же могли шептать друг другу какие-то слова.
Катя мрачно рассматривала свою нарядную ногу.
Я забралась к ней на кровать, обняла ее.
– Может, мужу позвонить? – произнесла она.
– Конечно! Он тебе это дело мигом закроет, тем более что деньги мы уже дали.
Часть моего гонорара. За книжку, которая еще не написана.
– Да деньги для него не важно, – отмахнулась Катя. – Дашь телефончик?
Я принесла из гостиной трубку.
Катя давно ему не звонила. Когда началась эта история с фотографией в желтой газете и он собрал свои вещи (вернее, попросил домработницу и прислал за чемоданом водителя), Катя звонила ему довольно часто. Раз пятнадцать в день. И ночью. И посылала ему SMS. Она пыталась объяснить ему, что этот актеришко (ведущие роли во всех сериалах) ничего для нее не значит, что это просто кризис среднего возраста, или она была пьяна, или она вообще не понимает, как это произошло. Он не брал трубку. Она кричала ему это на автоответчик. Он его отключил.
– А ты не знаешь, у него сейчас кто-то есть? – спросила я очень осторожно.
– Конечно, есть. Какая-то малолетка. Они же целыми толпами каждый день приезжают на Киевский вокзал! Все, тихо, набираю…
Катя напряженно ждала ответа. Даже я стала дышать пореже.
Вдруг глаза ее вспыхнули радостно, и почти одновременно – испуганно.
– Привет! – сказала она и улыбнулась. Так улыбается человек, вернувшись домой из долгой поездки.
– Привет. Я отправлю тебе Морковку вечером. Или что-то изменилось?
По его голосу можно было решить, что он занят или, например, на совещании… Но была суббота.
– Нет, нет, твоя секретарша звонила мне – все правильно. Просто я хотела тебя попросить…
Он молчал.
– Слушай, у меня неприятности…
Он молчал.
Катя начала нервно отрывать бусинки с гипса.
– Ты, наверное, знаешь… я была нетрезвая за рулем… в общем…
– Я знаю, – сказал он.
– Там уголовное дело…
Уже почти все разноцветные бусинки, с остатками клея, валялись на покрывале.
– Я знаю, – перебил он нетерпеливо.
– Ты мне поможешь?
– Положить тебя в наркологический диспансер?
Теперь молчала Катя.
– Или ты хочешь, чтобы я познакомил тебя с какой-нибудь восходящей звездой? А? Может быть, с акробатом? Или исполнителем хип-хопа?
Катя моргнула, и из ее глаз вывалились слезы. Именно вывалились. Огромные и прозрачные. Они упали на скулы, переносицу и подбородок.
Он положил трубку.
– Так противно, – всхлипнула Катя. – Так противно чувствовать себя беспомощной.
– Не поможет? – спросила я.
– Нет. – Она снова всхлипнула. – Но я все равно не пью. Все равно! А знаешь, как хочется!
Она упала на кровать, закрыла лицо подушкой и лежала, иногда вздрагивая и дергая плечами.
Я наклеила бусинки обратно на гипс.
– А я не хочу торт, – грустно сказала Катя стриптизеру, когда он вернулся. – Я хочу бефстроганов.
Я сидела в гримерке на телевидении. Меня красила старенькая, с пергидролью на голове тетенька. Она раньше работала на «Мосфильме». Я таким очень доверяю, они обычно оказываются настоящим профи. Тем более что моя Наташа все еще где-то катается на лыжах. Хотя вся Москва вернулась еще неделю назад.
Открылась дверь, и вошла уборщица.
– Занята? – спросила она мою гримершу.
– Работаю, – ответила та.
У меня зазвонил телефон. Регина. Она вернулась к работе.
– Тебе надо будет приехать заранее, выбрать вечернее платье, – сказала Регина.
– Ты посмотрела размельчитель? – спросила уборщица.
– Хорошо, приеду. А украшения?
– Посмотрела. Ты редьку на нем пробовала? – Гримерша высветляла мне глаза и скулы.
– Они хотят огромные бриллианты. В уши, на шею колье, перстни на каждый палец… – Регину, похоже, завораживали собственные слова.
– И редьку, и морковку, и картошку для жарки, а сноха даже капусту там делает, для закваски.
– Регин, на кого я буду похожа во всех этих бриллиантах? Новый год вроде уже прошел.
– И капусту? А у меня шинковочная доска, я уже приноровилась. Но все равно спасибо тебе.
– У них концепция такая. Всего too much. А бриллианты выберешь сама, какие понравятся. Ну что, даю им добро?
– Пользуйся на здоровье. А я еще фруктовое пюре делаю. Меня Саша научила, из реквизитной.
– Ну, ладно. Давай снимемся. Okay.
– Ладно, спасибо, извини, потом посмотрю, видишь – работаю.
– Это ты извини, я пошла.
Уборщица вышла, я покосилась на «размельчитель».
Картонная коробка стояла на окне. Гримерша красила мне ресницы.
– Я еще раньше в Питере работала. На телевидении. В «Новостях». А там же только по пояс снимают. Так у нас ведущая однажды прибегает, – она накладывала помаду на губы и рассказывала, – снимает сапоги, а ноги – черные! Вот смех! И с черными ногами весь эфир отработала! Сверху улыбочка и белая блузка, снизу – черные ноги! Ха-ха!
Я подняла на нее глаза с немым вопросом, и гримерша правильно поняла его.
– Она нам рассказала: проспала, вскочила, прямой эфир, по всей квартире не смогла чулки найти, а время-то поджимает! Она обернула ноги газетой – ив сапоги! А газета-то пачкается!
Снова Регина.
– Слушай, журналисты замучили – спрашивают, куда ты свой миллион денешь? Давай им что-нибудь придумаем?
– Давай. Скажи, что я остров покупаю. Небольшой такой островок. На Карибах. Со своей вертолетной площадкой. А вертолет мне ухажер подарил Тайный.
– Круто! Им понравится.
– Вот такая история! – сказала гримерша, отойдя на два шага и разглядывая меня в зеркало. – Ну, вроде все?
– Все. Спасибо.
Я принимала участие в ток-шоу на тему «Почему дети не слушаются своих родителей?».
Я сказала, что это потому, что родители не слушаются друг друга.
Позвонил Александр и сообщил, что у нас на ужин бычьи хвосты.
– Ты меня пугаешь, – засмеялась я.
– Это только начало, – пообещал он.
Я сказала мужу, что хочу выкупить дом из ипотеки.
– Зачем? – спросил он, как всегда таким тоном, словно я готова совершить очередную глупость.
– Я хочу быть уверена в завтрашнем дне. У меня ребенок, между прочим.
– У нас, – поправил он.
– У нас, – согласилась я.
– Я выплачиваю за дом! Это не должно тебя касаться!
– Это меня касается. Я хочу жить в собственном доме.
– А я хочу, чтобы моя семья жила в моем доме!
– Во-первых, я не твоя семья, во-вторых, ты можешь пойти и выкупить его сам! Пожалуйста! Я не против! А в принципе ты мог его сразу купить! Полностью! А не оформлять в ипотеку, чтобы держать меня на коротком поводке!
– Все сказала?
Он положил трубку.
Я набрала его номер снова.
– И не смей швырять телефон! – заорала я. – Те времена, когда это тебе сходило с рук, прошли!
Он снова отключился.
Идиот! Жалкий в своем бессилии! У него даже не хватает мужества принять ситуацию достойно: он разорился, а я выкупаю дом, в котором живет его сын.
Александр порекомендовал мне адвоката, который обещал утрясти формальности за несколько дней.
– Пожалуйста, скажи Регине, чтобы мне больше не слали пригласительные, – попросила мама, – а то папины газеты в ящик не умещаются!
– А ты что, больше не хочешь ходить на тусовки? – почему-то испугалась я.
– Пока нет. Что я там не видела? Все одно и то же. Сделаю перерыв – пусть меня подзабудут, – а потом неожиданно появлюсь.
На самом деле ей просто было достаточно тех эмоций, которые она получила за эти несколько месяцев активной светской жизни.
Она постоянно рассказывала папе истории:
– Я нормально себя чувствую, когда на меня смотрят со всех сторон. Когда я пришла на показ купальников в лиловом, фотографы не поняли, кто здесь модель!
И не только папе. Или:
– Захожу я на презентацию, кругом одни и те же лица, вдруг чувствую, кто-то смотрит на меня. Подходит. Симпатичный такой мужчина. Оказывается, журналист. Говорит: «Я потрясен! Вы не можете быть ее мамой! Вы слишком молоды!»
Я подарила папе машину «BMW X3», на следующий день он побрился наголо. Антон был в восторге.
– Как Тимати! – шептал он зачарованно. – Дедуля, ты стал совершенно как Тимати!
И поставил фотографию лысого дедушки рядом со своей кроватью.
– Под такую машину я был обязан подстричься, – заявил мой помолодевший папа. – Зато теперь, на «ХЗ», с такой прической и, главное, с такой женщиной… – мама отмахнулась, – я чувствую себя настоящим мачо!
– Мужчиной, – вздохнул Антон. Одобрительно.
Мы все вместе пошли в «Марио». Который рядом с моим домом, на Рублевке.
– Может быть, ты познакомишь нас со своим молодым человеком, – попросила мама, – а то Антон нам столько о нем рассказывал…
Я позвонила Александру.
– Ты только не пугайся, – попросила я. – Мои родители хотят с тобой познакомиться.
– Ужас.
– Ну, не хочешь, не приезжай.
– Приеду, приеду. Бы где?
– В «Марио»… Алло?
– Понял. Сейчас буду.
Я долго изучала меню.
К тому моменту, как приехал Александр, у меня было к нему несколько вопросов.
– Потрясающе выглядите, – сказал Александр, целуя маме руку, – я, конечно, слышал, но поверить в то, что можно оставаться такой молодой и красивой… это точно твоя мама?
– Точно, – улыбнулась.
– Ты меня не обманываешь? – шутливо уточнил Александр.
– Я-то тебя нет, – многозначительно произнесла я.
Он бросил на меня быстрый взгляд, пожал руку папе и Антону и сел рядом.
– Хочу сказать тебе, что мы заказали, – так же многозначительно улыбнулась я и открыла меню.
– Антон, помой руки! – сказала мама.
– Омар по-каталонски для мамы, – зачитала я торжественно, – бычьи хвосты для папы, печень по-венециански Антону, сибас в шпинате с трюфельным соусом для меня.
– Отличный выбор, – похвалил Александр.
– Ты находишь? – спросила я.
– Конечно. – А потом обратился к маме: – Мне почему-то кажется, что вы очень вкусно готовите.
– Я? Ну, готовлю, конечно. Папе нравится.
– Да, мне нравится, – гордо сказал папа. Подошел официант.
– Будьте добры, теплый салат с морепродуктами, и, я думаю, будет неплохо «Terre di Franciacorta Chardonnay» от CaMel Bosco.
– 2003 года? – поинтересовался официант.
– Конечно, – кивнул Александр. – Возражений нет?
– Нет, на ваш вкус, – улыбнулся папа.
– У меня немного болит голова, – покосилась мама на бутылку.
– Сделайте глоток, и все пройдет. Я вам обещаю, – улыбнулся Александр и поднял бокал. – Какое счастье, что в этом мире еще есть вечные ценности!
– Ну, а ты? – Я никак не могла успокоиться. – Умеешь готовить?
Мама удивленно подняла на меня глаза. По моему тону она поняла, что этот вопрос я задала не просто так.
– Я умею! – сообщил Антошка. – Вареники! Я сам леплю!
– Везет! – сказал Александр. – А я нет. Вообще. Даже яичницу, наверное, себе не поджарю.
Официант принес наш заказ.
– А, например, омара по-каталонски? – спросила я, кивнув на мамину тарелку.
– Никаких шансов, – ответил Александр. – Да и зачем? Это все отлично готовят в «Марио»!
– Потрясающе! – похвалил папа бычьи хвосты.
– А я не хочу печенку, – сказал Антон, – я ее вообще не люблю.
Вино было очень хорошим. Я это поняла по тому, что расслабилась и перестала злиться на Александра за то, что он мне врал. Про свои кулинарные способности.
– У тебя в телефоне есть фотоаппарат? – спросил Александра мой сын.
– Есть.
– А хочешь, я всех сфотографирую?
– Давай.
Мы подняли бокалы и замерли.
– Готово. Хорошо получилось, – похвалил Антон.
– А ты говорил, что твоя миссия – готовить для меня еду, – грустно сказала я вечером, когда мы прощались. Я осталась дома из-за родителей.
Мы стояли, не доходя до калитки, чтобы не попасть в объективы камер наблюдения.
– А что я еще мог сказать? – так же грустно спросил Александр.
Я обняла его и крепко прижала к себе.
– Хочешь, я поеду с тобой в Краснодар? – неожиданно для самой себя спросила я.
– Нет, – он покачал головой.
– Не хочешь, чтобы я поехала или чтобы в Краснодар?
– Чтобы в Краснодар. А с тобой – хоть на край света. Я тебя люблю. – Он говорил очень тихо и все так же грустно.
И это было так необычно и так трогательно.
Чаще всего мы хихикали и поддразнивали друг друга.
– И я тебя люблю, – сказала я. И добавила: – Очень.