Влюблялся же кто-то в Анжелу. Просто так, в каком-то ресторане, за обычным ужином…

А сколько ей таких ужинов пришлось съесть для того, чтобы в итоге встретить Дениса…

Я приехала на дачу.

Слава сказала, что ко мне несколько раз заходила соседка. Моей соседке (через два дома) было лет шестьдесят. Но она почему-то очень хотела со мной дружить. Она приглашала меня к себе на завтраки и передавала для Артема то книги, то игрушки.

В последнее время меня пугают старухи. Они ведут себя так, как будто с ними ничего не произошло. Как будто нет этих морщин вокруг глаз, как будто щеки не висят на скулах, как белье на веревке, как будто их попы не похожи на лопнувший воздушный шарик, — словом, будто с ними не случилась эта ужасная вещь под названием «климакс».

Кстати, в нашей семье он традиционно ранний. Надо ходить в спортзал. Говорят, помогает.

Врут, наверное.

Я решила, что соседка узнала о том, что мы временно не живем с Ромой, и решила поучить меня жизни.

Я попросила Славу не звать меня к телефону.

Я не видела ничего плохого в том, что мы с мужем немного отдохнем друг от друга. Наберемся новых впечатлений. Отсутствие которых является, на мой взгляд, основным минусом семейной жизни.

А через какое-то время наверняка случится чудо, и мы соскучимся друг по другу. Или просто поймем, что лучше никого не найти.

Рома осознает, что он мог потерять, и будет снова носить меня на руках.

Ведь не только Горе хочется, чтобы ее носили на руках. И не только через лужи.

***

Приехала Анжела. С Денисом и коко-джанго.

Мозг под кокаином — как обезумевшая слот-машина, где все комбинации выпадают одновременно, но при этом каждая умудряется существовать сама по себе. Я сделала дорожку, и у меня тут же образовался такой комплекс вины перед самой собой, словно я наелась жареной картошки после хорошей тренировки в тренажерном зале.

Анжела явно была влюблена. Она смотрела на Дениса так, словно вся превратилась в огромные восхищенные глаза. И в этих глазах не было вечно недовольного папы, сверкающей юбки от Luca Luca, счета из SPA на Третьяковке, неудачно выщипанных бровей — был только он. Лениво развалившийся в кресле, озвучивающий шутки, проверенные не на одной сотне девушек. А она хохотала, широко раскрыв рот и зная, что эта ее манера смеяться нравилась не одному десятку мужчин.

Так и начался их роман.

Они очень подходили друг другу. Они оба долго спали, поздно вставали. Им обоим никуда не надо было спешить с утра (Анжелина карьера закончилась, не успев толком начаться. Однажды она исполнила свою угрозу и не вышла на работу). Днем они выезжали в город, где Денис беззаботно тратил заработанные за свою спортивную карьеру деньги в ресторанах, на теннисных кортах, в спортивных клубах, а Анжела не менее легко сокращала баланс на счетах своего папы в салонах красоты, в основном на Третьяковке. 

В SPA. 

Вечером они встречались в ресторанах.

По меню они заказывали одинаковые низкокалорийные салатики или рыбу на пару, ели, курили кальян, пили красное вино. Иногда они пили белое вино, реже — виски. И у него всегда был с собой кокс. Они буквально были созданы друг для друга.

Они филигранно выстраивали отношения: Анжела мастерски вела себя так, что ему никогда не было скучно, а он — чтобы она всегда чувствовала себя женщиной. То есть она иногда по полдня не отвечала на звонки, а он всегда замечал, во что она одета. На них приятно было смотреть со стороны. Хотелось тоже влюбиться. Хотелось ходить с блестящими, как у Анжелы, глазами и не замечать ничего вокруг. Хотелось многозначительно улыбаться, когда кто-то спрашивает: «Как дела?» И с сочувствием относиться к тем, кто улыбается по-другому. Глядя на Анжелу, хотелось тоже прикоснуться к прекрасному, стать членом некоего клуба «посвященных».

Я стала с интересом смотреть по сторонам.

С удивлением обнаружила, как много симпатичных мужчин вокруг. Странно, раньше мне казалось, что кругом одни уроды.

Я строила глазки и с замиранием сердца искала заинтересованные лица. Влюбился же кто-то в Анжелу. Просто так, в каком-то ресторане, за обычным ужином… А сколько ей таких ужинов пришлось съесть для того, чтобы в итоге встретить Дениса?

Про Рому я не думала. Мысль влюбиться в собственного мужа показалась бы мне слабостью. Хотя ему было бы полезно поревновать.

Думает, что он один такой на свете… Посмотрим.

Еще на коленях приползет…

Я не испытывала никакого зла по отношению к Роме. Просто я не люблю, когда меня воспитывают. Я и замуж так рано вышла, может быть, для того, чтобы сбежать от опеки. Но не только из-за этого. Рома был идеальным мужчиной.

И кстати, никогда меня не воспитывал. Значит, я так думаю, любил. И с чего это пришло ему в голову сейчас, я не понимала.

Я в очередной раз пыталась заснуть. Валидол под языком не помогал.

Мысли кружились, как сломанная карусель.

По кругу.

Рома отбил меня у своего друга.

Они начали одновременно ухаживать за мной.

Целые дни мы проводили втроем.

Я искусно лавировала между обоими, поочередно распределяя свое внимание. Как милость.

Здоровый дух соперничества придавал их ухаживаниям остроту и особый смысл. Каждый из них пытался доказать, что он — лучший, — не только мне, но и своему другу.

Они бешено ревновали меня и ревниво следили за успехами друг друга.

В определенный момент мне стало казаться, что я люблю их обоих. Я даже очень серьезно стала представлять себе уютные сцены нашей совместной семейной жизни. Втроем. Жила же Гала одновременно с Сальвадором Дали и с Элюаром. Чем я не Гала?

Но через какое-то время я поняла, что Рома все-таки не Сальвадор Дали. И, как человек далекий от искусства, на такие отношения никогда в жизни не согласится.

Рома мне нравился все-таки больше, чем его друг. Но его друг так любил меня!

Я сама сообщила Роме о том, что в ту ночь осталась у его друга. С замиранием сердца и с азартом человека, прыгающего с тарзанки: страшно, но наверняка все будет хорошо. Потому что все просчитано: длина резинки, вес прыгуна, высота обрыва…

Я все рассчитала правильно. Рома, как более сильный, быстренько отбил меня у своего друга. Правда, дружить они перестали. Я даже переживала из-за этого какое-то время. Зато Рома ценил меня. Люди всегда ценят только то, что дается им с трудом. Но то время, когда они ухаживали за мной вдвоем, я вспоминаю до сих пор. С улыбкой.

***

Я позвонила Роме поздно вечером:

— Ну, ты никого себе еще не завел?

Я очень старалась, чтобы мой голос был не слишком насмешливым.

— Завел. Отличную привычку жить одному, — ответил Рома, как всегда очень вежливо.

— Ну-ну. — Думаю, что это прозвучало поощрительно. Если бы телефон был с видео, я бы, наверное, даже лакомство достала.

***

Мы смотрели во «Фреско» футбол и ели устрицы. «Жемчужина № 2» — не слишком жирные и раковина красивая. На вкус Дениса — самые лучшие.

Вкус (вообще в еде, одежде, домах) — это инстинкт. Он есть у животных. И детей. Ни одному ребенку не понравятся устрицы. А мне нравятся. Потому что я давно живу. И мой вкус подчинен многолетнему опыту человечества. Хотя это глупо, потому что еще ни одному человеку этот опыт не помог избежать смерти.

С появлением Дениса в Анжелиной жизни мы стали часто смотреть футбол. Нам нравилось. Двадцать два мальчишки, которые играючи зарабатывают свои миллионы. Эстетическое зрелище.

«Фреско» — очень симпатичный ресторан. Хотя и с дурной славой. Так сказал одной моей приятельнице ее муж.

«Туда ходят девиц снимать», — сказал он.

« А что в этом плохого, — удивилась моя приятельница, — когда одинокие люди знакомятся друг с другом?»

В тот день одинокие люди во «Фреско» были представлены только нашей компанией. Если не считать местных завсегдатаев в VIP-зале: бывших мегазвезд футбольного небосклона Шалимова с другом Колей Писаревым и пока еще нынешнюю звезду Мостового.

Шалимов пил вино, курил кальян и терпеливо гонял официантов, а Мостовой хорошо натренированным взглядом встречал и провожал входящих девушек. Коля Писарев ел цыпленка.

Я строила глазки Мостовому до тех пор, пока не приехала Данилина.

Она была подружкой невесты Шалимова на венчании. И часто бывала у них в гостях в Италии.

За ней ухаживал Рональде. Уже тогда это имя знал весь мир.

Он слал ей записки. Он не отходил от нее дальше чем на один шаг.

В то время Данилина была влюблена в другого.

— Ты одна? — поинтересовался Игорь Шалимов, проверяя, достаточно ли холодное вино подал официант.

— Одна. — Данилина кивнула и подошла ко мне поцеловаться.

— А могла бы быть с Рональде, — задумчиво произнес Шалимов, и непонятно было по его тону, хорошо это или плохо.

Ира встречалась с журналисткой. Ее хотели расспросить о том, как это она отказалась на показе Вивьен Вествуд выходить на подиум на ее знаменитых гигантских каблуках. Наоми Кэмпбелл не отказалась, а Ира отказалась. И Наоми грохнулась с них прямо в объективы всех столиц мира. А Данилина продефилировала, изящно хлопнув себя ладошкой по попе. Что соответствовало концепт-задумке великой Вествуд.

К нам за стол уселась блондинка с огромной грудью нараспашку. Новая знакомая Антона.

Два одиноких человека, которые познакомились вчера в «First» в 5 утра. Не переспали только потому, что потерялись где-то в районе туалетов. Но, увидев друг друга сегодня во «Фреско», не удивились. Мир тесен. Хотя и не особо обрадовались. За ее спиной стояли два охранника с автоматами. В нарядных костюмах цвета хаки.

А Антон почему-то весь день флиртовал с Катей.

Блондинку звали Снежанна. Я решила, что это псевдоним.

— Я вышла замуж в двадцать один год, — рассказывала Снежанна, — и только в тридцать освободилась.

Освободившись, Снежанна ловко оказалась любовницей одного нашего олигарха. Его нарядные охранники теперь оберегали Снежанну от встреч с одинокими людьми.

Катя рассказывала о том, что ее знакомая — Светлана, девушка известного певца, — неожиданно для всех и для самой себя стала оперной певицей.

После чего мы стали пророчить Анжеле громкую карьеру на поприще женского футбола, а Снежанне — олигархическое будущее в нефтяном бизнесе.

— Скучно, — протянула Снежанна. Ее верхняя губа была похожа на гусеницу. Она мокро шевелилась, когда Снежанна говорила. — Вот я захожу в магазин и знаю, что могу купить все. И мне ничего не хочется. Ничего вообще.

— Ну, надо заставлять себя, — незло пожурил Антон.

«Челси» играл с ЦСКА. Естественно, выигрывал.

— Не понимаю, — зевнула Снежанна, и ее гусеница-рот скользнула по всему лицу, — зачем Абрамовичу этот «Челси»?

Денис секунды две смотрел Снежанне прямо в глаза, как будто только что ее заметил. Отвернулся к телевизору, не удостоив ответом.

— А правда, зачем он купил футбольную команду? — спросила Анжела, обнимая Дениса.

— А что ему еще покупать? — Я решила поддержать разговор. — Очередную яхту? Очередной самолет? Или остров? Вариантов потратить деньги не так много. Для Абрамовича.

— Не потратить, а вложить, — поправила Катя. Она единственная среди нас была с коммерческой жилкой. — «Челси» принадлежит огромная земля, чуть ли не в центре Лондона. С клубом, рестораном и уж не знаю с чем там еще.

— Вы просто не представляете, о чем говорите! — раздраженно произнес Денис. Его глаза блестели. — Вы представляете, что это такое, когда тебе аплодируют многотысячные трибуны? Когда трибуна просто ревет в твою честь! С чем это может сравниться по количеству эмоций? С самолетом? С яхтой? С новым галстуком?

Денис говорил с таким азартом и смотрел на нас с таким снисходительным сожалением, что я даже почувствовала свою ущербность.

В мою честь трибуны никогда не ревели.

И вряд ли уже будут. Хотя… Если, например, Абрамович разведется со своей женой…

— Я сегодня в журнале прочитал чудное стихотворение. Про осень. — Антон затянулся кальяном и громко продекламировал нараспев, глядя в потолок:

Денис с Антоном недолюбливали друг друга.

Два бездельника, проживающие когда-то заработанные деньги, они относились друг к другу с презрением.

Денис жил своим прошлым. Своими голами, своей славой, своими воспоминаниями. Антон писал свою биографию проявляющимися чернилами. Вот она есть, но наступает утро — и чистый лист.

Для них обоих будущее представляло интерес весьма посредственный. Хотя и по разным причинам. Антону было на будущее наплевать, а Денис в него просто не верил, считая, что все самое лучшее в его жизни уже прошло.

— Красивое стихотворение, — сказала Снежанна.

Мне было лень смеяться.

Подошла Данилина.

Журналистка попрощалась. С вежливой улыбкой и цепким взглядом.

— Чай, — бросила Данилина официанту.

Бизнес-леди в обед не выпивают.

— Как твой новый магазин? — Я завела светский разговор.

Это было опасно.

Данилина помешана на своих одеялах, подушках и постельном белье. Она могла говорить про них часами.

— Я тоже думаю магазинчик открыть, — произнесла Снежанна очень вовремя.

— Тебе еще рано, — улыбнулся Антон.

В телевизоре «Челси» оказался в непосредственной близости к нашим воротам. Опасный момент.

— Не галдите, — попросил Денис.

— Вот ты как магазин открыла? — не унималась Снежанна.

— Очень весело, — сказала Данилина без всякой улыбки. — Игорь Чапурин оказался на фабрике Fabric Frontline и абсолютно влюбился в то, что они делают.

— А что это? — спросила Снежанна.

Я завидую людям, которые не боятся выглядеть профанами.

— Очень известная фабрика. — Данилина посмотрела на Снежанну с недоверием. Я малодушно кивнула. — Они делают шелк. От Вивьен Вествуд до Chanel заказывают у них свои ткани. Это лучшее, что есть.

— И что Чапурин? — заинтересовалась Снежанна, падкая на «звездные» имена.

— Чапурин сказал мне: «Ира, я с ними обо всем договорился! Ты хочешь их продавать? Они тебя ждут!»

Данилина улыбнулась;

— И я поехала в Швейцарию. Договорилась о встрече. Мы все обсудили. И только потом выяснилось, что Чапурин ничего им обо мне не говорил! Представляете?

— Как? — спросили мы со Снежанной одновременно.

— Вот так. — Теперь уже Данилина не переставала улыбаться. — А я-то поехала, думала, меня там с транспарантами встречать будут…

— Ну ты даешь… — похвалила Анжела.

— И обо всем договорилась? — уточнила я.

— Да. Мы продаем и Fabric Frontline, и Schlossberg. И Pratesi, конечно.

Мы приготовились к коротенькой лекции о том, что человек проводит в постели треть своей жизни и как важно…

Данилина встала.

— Рада была вас видеть. Я побежала, у меня встреча.

Мы были несколько разочарованы.

Могла бы уделить побольше внимания своим потенциальным клиентам.

У меня подушки уже старые. Я их года три назад покупала. И одеяла. Пора менять.

А если обычный человек проводит в постели треть своей жизни, то я, значит, больше.

Анжела заинтересованно смотрела в окно.

Новенькая блестящая «девятка» («Жигули») в сопровождении джипа с охраной припарковалась около «Фреско».

С ног до головы в Doice&Gabbana, из нее вышел невысокий мужчина с челкой в стиле Адольфа Гитлера.

— Что это? Сережа свою Lamborgini на «девятку» поменял? — удивилась Анжела.

— Наверное, поспорил на что-нибудь или проиграл в карты, — сказала Катя.

Оказалось, что Сережа вместе со своим товарищем, известным предпринимателем, купили себе «девятки», чтобы познакомиться «с простыми девушками». Сережа поехал за «простыми девушками» к какому-то институту.

Сережа предпринял четыре попытки.

— Ну и что? — очень заинтересованно спросил Антон.

— Луры, — вздохнул Сережа, — и все хотят денег.

— А у того что? — не терял надежды наш товарищ.

— То же самое, — махнул рукой Сережа. Он выглядел таким разочарованным, что его хотелось пожалеть.

— Может, в метро? — предложила я.

Сережа вздохнул.

— Поеду на «Веранду», — сказал он, безразлично скользнув взглядом по экрану. «Челси» по-прежнему вел счет. — Там мои друзья ужинают.

Автоматчики из джипа профессионально прикрывали его от прохожих, пока он открывал ключом свои «Жигули».

— Гол! — громко прокомментировал Денис и заказал еще одну бутылку вина. — Ты не думай, — сказал он Сереге-официанту, — мы их считаем.

— Если бы вы их еще и сами приносили, — пробормотал Серега с интонацией Кота Матроскина из мультфильма.

— Мы их сами выпьем, — обнадежил Антон.