Никогда прежде в течение своей карьеры в качестве помощников Дока Сэвиджа не испытывали Ренни и Джонни такой тревоги. Собственное их бедственное положение пленников бедуинов беспокоило их гораздо меньше, чем серия несчастий, обрушившихся на Человека из бронзы и остальных участников экспедиции.

Их вера в непобедимость Бронзового человека была слишком тверда, чтобы оказаться поколебленной. Однако смерть, превращающая все живое в тени, лишала их обычного присутствия духа. Разрушение дирижабля само по себе уже было очень таинственным.

Действительно, дирижабль был сконструирован так, что мог противостоять любому виду огня, любому пожару.

И вот воздушный корабль вспыхнул и превратился в воздухе в ничто за какие-нибудь несколько минут.

Когда наступил рассвет, пленники и сопровождавший их большой отряд бедуинов двигались по разоренной, разрушенной стране. По пустыне здесь и там были разбросаны обломки базальтовых скал. Не было ни одного оазиса за все то время, пока всадники двигались вперед, направляясь к какой-то определенной цели.

Руки у Ренни и Джонни были связаны, но ноги их в стременах были свободны. Рядом с ними скакали вооруженные бедуины. Они даже не делали попыток пресечь возникающий временами разговор своих пленников.

- Это всадники, везущие "теневую смерть". Один из них только что заявил, что Всеведущий разберется во всем этом, - сообщил своему другу Джонни, который владел языком бедуинов в совершенстве и говорил на нем не хуже любого араба.

Когда солнце бросило свои первые лучи на выжженную тропическим зноем пустыню, пленники увидали, что число их похитителей превышает сотню. Некоторые всадники ехали так далеко позади, что их лиц нельзя было различить.

Во главе отряда находился высокий нубиец с лицом эбенового цвета. Ренни и Джонни в первый раз видели бывшего невольника - Хадиса, но догадывались, кто он такой. Шесть всадников в масках свинцового цвета скакали за ним.

Хадис размахивал руками так выразительно, что было ясно: он недоволен своими людьми и отчаянно их ругает.

- Смотри, похоже, землетрясение превратило этот край в площадку для гольфа, - заметил Ренни немного погодя.

Они ехали по разрушенной тропинке. Большие груды базальтовых скал выглядели так, как будто какой-то великан выдернул их из земли и разбросал где попало.

Насколько хватало глаз, в хаосе разрушений не было ни одного караванного пути.

- Ты абсолютно прав, - согласился Джонни. - Сублиторальные плиты соседствующей территории, несомненно, находятся в периоде транспозиции. Я не припоминаю ни одного региона здешней пустыни с подобным характером антисинклиналии.

После двух или более часов петляния среди разрушенных и разбросанных землетрясением холмов бедуины вступили в узкий проход. Хадис, ехавший на белой как снег арабской лошади, вдруг остановился и издал пронзительный крик.

- Смотрите! - воскликнул Ренни. - Впереди такое же зеленое свечение!

- Верно, - сказал Джонни. - И оно начинает угасать!

Узость прохода вынуждала всадников двигаться гуськом, вытянувшись в один ряд. В просвете холмов показалось яркое фосфоресцирующее свечение. Солнце поднялось еще недостаточно высоко, чтобы его лучи могли проникнуть внутрь прохода.

По сигналу Хадиса свечение начало затухать. Хадис на несколько минут остановил своих бедуинов, а потом отдал приказ продолжать движение.

- Силы небесные! - пророкотал Ренни. - Если это единственный проход и мы на пути к долине Тасус, легко догадаться, почему отсюда никто не возвращается!

Это был проход в толще базальтовых скал. На них стояла дюжина людей в масках цвета свинца.

Было совершенно очевидно, что проход тщательно охраняется. Узость превращала его в настоящую смертельную западню.

Ренни и Джонни не были готовы к удивительному зрелищу, которое внезапно открылось их взорам. Это выглядело так, как если бы они, пройдя каким-то чудом через выжженную солнцем пустыню, встретились лицом к лицу с одной из воспетых в Библии стран, "текущих молоком и медом".

На участке земли протяженностью примерно в милю, за которым снова простиралась пустыня, росли высокие, колышущиеся финиковые пальмы. Они появились, как зеленые стражи, охраняющие обширную площадь садов.

Деревья выстраивались по их краям, образуя ряды причудливой конфигурации.

Вокруг этого обширного участка орошаемой и обрабатываемой земли, вероятно, обильно снабжаемой водой, пальмы вытягивались в один ряд; кольцо их тянулось на несколько миль вдоль окружающих холмов. По другую сторону этого зеленого строя поверхность холмов состояла из песка и обломков базальта и выглядела сухой, выжженной пустыней в лучах восходящего солнца.

- Вот она, великая тайна скрытого города, который Хафид называл Тасунаном, - произнес Джонни. - Его границы отмечают русло какой-то подземной реки. А по характеру холмов и расщелин я узнаю- местоположение древних гробниц-захоронений, открытых Дэнтоном Картерисом.

- Силы небесные! - воскликнул Ренни. - Да это действительно целый город!

На расстоянии двух миль от них смутно вырисовывалась высокая толстая стена. Длинные тонкие иглы минаретов сверкали за ней в лучах восходящего солнца.

И вся стена эта была усыпана стражей. В чистом разреженном воздухе пустыни они выглядели, как маленькие черные муравьи.

Бедуины плотно окружили помощников Дока, которые уже поняли, что ведут их, собственно говоря, совсем в другое место, а не в город.

- Глянь-ка, похоже, мы прибыли в месторасположение целой армии, заметил Джонни.

Более двухсот палаток-шатров занимали ровную песчаную площадку за барьером холмов. Это напоминало стоянку, .предназначенную для какого-нибудь шейх-иншейха. Однако быстро выяснилось, что всем тут заправляет Хадис, могучий чернокожий, бывший невольник-нубиец.

Гортанным голосом Хадис отдал команду, как только бедуины въехали в лагерь.

Нубиец был черным, как эбеновое дерево. Цвет его кожи странно контрастировал с прекрасным белым арабским скакуном. Плечи его аббы были расшиты золотой тесьмой-галуном, на поясе висел огромный ятаган в .кривых серебряных ножнах, рукоятка которого была украшена сверкающими самоцветами.

Ничего от рабского смирения не сохранилось в Хадисе. Он въехал в лагерь с широкой самоуверенной улыбкой, гордый, как распустивший перья павлин. Он был воин из воинов.

- Баллах! - вскричал он. - Иностранцы!

Несмотря на критическую ситуацию, в которой они находились, и тяготы ночного путешествия, Ренни и Джонни были голодны. Пряный, отдающий жиром аромат вкусной пищи ударил им в ноздри. Был час, когда под черными шатрами бедуины вкушают раннюю трапезу.

Стройные бронзовокожие женщины с незакрытыми лицами, облаченные в пыльные, волочащиеся по песку одежды, подошли к пленникам. Совершенно голые ребятишки играли перед шатрами меньших размеров. По сравнению с женщинами, которых можно видеть в мусульманских районах Аммана, эти выглядели весьма раскованными, что совсем не характерно для женщинмусульманок.

Бедуины развязали пленникам руки. Подошел Хадис.

Он заговорил по-английски: - Вы будете мудры и примете благословение Аллаха. А пока вы будете "дакхилл" в черных шатрах. Не пытайтесь убежать отсюда нет пути.

Ренни и Джонни знали: слово "дакхилл" означает, что они будут пользоваться неприкосновенностью.

Один из бедуинов отвел их к большому длинному шатру.

Это был девяностофутовый павильон, повернутый фасадом в сторону, противоположную остальным шатрам; вход его был обращен к восходящему солнцу. Этот шатер принадлежал Хадису. Один конец его был отгорожен занавеской; там располагался гарем.

- Гром и молния! - проворчал Ренни. - Мне казалось, что я могу съесть целую корову, но сейчас у меня пропал аппетит!

Джонни скорчил гримасу. Он был, вероятно, еще более брезглив, чем Ренни.

- Возможно, мы и научимся принимать участие в этих первобытных эпикурейских развлечениях, - вздохнул он. - Другими словами, братец, придется нам смириться и полюбить это!

Дюжина бедуинов столпилась вокруг плоской латунной посудины. В ней было добрых пять футов в поперечнике. Арабы с жадностью поглощали пищу, пользуясь естественными столовыми приборами человека - своими руками.

Посредине латунного блюда скалила жуткие обнаженные зубы голова овцы. Ее уши были оттянуты назад и болтались. Жирное месиво покрывало груду пищи. Ноги и ребра плавали в мясном бульоне с рисом. Бедуины черпали пищу горстями.

Все столпившиеся вокруг блюда были облачены в обычные одеяния пустыни.

Ренни и Джонни двинулись туда с некоторой нерешительностью.

- Раз уж я должен это есть таким способом, то я и буду так делать, произнес Ренни с отвращением. - Как бы там ни было, необходимо подкрепиться.

Из шатра донесся тонкий саркастический голос:

- Прекрати облизывать свои пальцы, ты, пропавшее звено! Неужели так трудно забросить в ротовое отверстие комок риса без того, чтобы не вымазать мясным бульоном всего себя с головы до ног!

- Проклятие! - пропищал другой голос. - Для тебя, конечно, естественно есть подобно свинье! Если я сожру еще хоть кусочек этой падали, я начну блеять, как ягненок!

- Тараторить, как мартышка, хочешь ты сказать?

- Силы небесные! - прогудел Ренни. - Джонни, ты слышал? Это же Монах и Хэм! Значит, они все-таки не утонули вместе с яхтой! Погляди-ка на Монаха в этом смешном одеянии! Оно так его маскирует, что он выглядит почти как человек!

Джонни изучающе осмотрел выряженных в одеяния пустыни Монаха и Хэма.

- Несомненно, - изрек он. - Но у меня возникло неприятное ощущение, что мы просто столкнулись с подтверждением теории перевоплощения душ. Это всего лишь астральные тела в новой материальной оболочке. Ну как мог Хэм появиться здесь в таком виде?

Обезьянья фигура Монаха поднялась на ноги. Его кейфих и абба свободно болтались на нем. Одна из его огромных ступней плюхнулась прямо в завтрак бедуинов. Рис и мясной бульон выплеснулись на аскетичную физиономию брезгливого Хэма.

- Ты, неуклюжее животное! - завопил Хэм, вытирая подливу со своего худощавого лица.

По распоряжению Хадиса бедуины соорудили для Ренни и Джонни отдельное помещение. Обезьяноподобная фигура Монаха продолжала исполнять танец восхищения.

Хэм вытер свое лицо и спросил:

- Где Док? Как этот черный дьявол сумел заманить вас в ловушку?

Прежде чем успел прозвучать ответ, из одного маленького, стоящего неподалеку шатра, донесся пронзительный женский крик:

- Ренни! Джонни!

Они увидали странную фигуру, бегущую к ним от шатра. Женщина была одета в волочащееся по песку одеяние пустыни. Голова ее была плотно закутана.

- Это Пат! - взвыл Ренни. - Силы небесные! Но я рад, что с ней все в порядке.

Огромный инженер, отшвырнув в сторону бедуинов, побежал к кузине Дока. Два человека в кейфихах и аббах тоже бросились к девушке.

- Нет, не делай этого, сестричка, - прохрипел один из бедуинов. Женщины не могут встречаться с мужчинами здесь, в этом месте. Таков приказ босса!

По речи и лицам этих двоих было видно, что они - гангстеры Вайти Джейно. То, что они были одеты в кейфихи и аббы, только усиливало отвратительное впечатление, которое производила их дьявольская наружность.

Один из них ударил своей вымазанной жиром рукой по прекрасному личику Пат Сэвидж. Тяжелый удар свалил ее на песок. Когда она попыталась встать, ноги ее запутались в волочащейся одежде.

Бандит схватил ее за руки и рывком поднял на ноги. Из гигантской груди Ренни вырвалось рычание, напоминающее рык взбешенной гориллы. Бедуин, находившийся между ним и бандитами, натолкнулся на его кулак размером с собственную голову, и перекувыркнувшись, приземлился на макушку.

Монах был почти так же быстр, как и Ренни.

- Я вырву вам глотки, вы, двое! - визжал он. - Я сорву ваши головы с плеч!

Два бандита тут же оставили Пат, грубо швырнув ее на землю. Одному из них удалось выхватить из-под полы автоматический пистолет, выбросивший язычок пламени чуть ли не в самое лицо Ренни.

Но у бандита не было времени как следует прицелиться. Пули пропороли полотно шатра Хадиса. Два "бедуина" со стонами упали ничком. Удар кулака Ренни был куда эффективнее, чем выстрел из огнестрельного оружия.

Когда один из бандитов грохнулся на землю, голова его как-то странно подвернулась, как будто он был тряпичной куклой. Редко Ренни бил человека, вкладывая в удар всю свою огромную силу. И не позвоночнику бандита было устоять против такого удара. Гангстер дернулся и остался лежать неподвижно.

Длинная рука Монаха обвила одного из бандитов, напавших на Пат. Какая-то кость хрустнула, как будто переломили сухую палку. Бандит упал на песок, пуская изо рта кровавые пузыри. Похожий на детский голос Монаха издал яростный клич обитателя джунглей.

Огромный химик выбрал себе двух ближайших бедуинов. Хотя арабы и были ошеломлены, они молниеносно выхватили длинные кинжалы. Оба бедуина напали одновременно, но они не учли обезьяньей ловкости Монаха.

Один из кинжалов рассек его волосатую щеку, но через секунду головы бедуинов с треском столкнулись под руками обезьяноподобного химика, а их кинжалы упали на землю. Монах схватил кинжалы и вихрем помчался к большому шатру.

Ренни поддерживал Пат Сэвидж своей мощной рукой.

- Зишахам бисм эр Расуль! - раздалась отрывистая команда Хадиса.

- Баллах! Баллах! - отозвалось полсотни голосов.

Темные лица окружили четверку соратников Дока.

Бедуины держались теперь на почтительном расстоянии, но дюжина или больше вытащили ружья, наставив их на друзей Дока.

Хадис прыгнул к Ренни и Пат Сэвидж.

Тяжелый кривой ятаган заиграл смертоносным блеском над головой нубийца. Лицо его озарилось жаждой крови.

Ренни прижал к себе Пат. Даже его огромные кулаки были бессильны против свистящего клинка.

Хэм и Джонни стояли теперь под дулами ружей, прижатых к их телам. По малейшему знаку нубийца эти люди убьют их. Ренни вдруг нырнул вниз на манер футболиста. Ятаган со свистом рассек воздух.

Но тут прозвучал низкий властный голос. Это был Вайти Джейно. Он говорил по-арабски.

- Хватит, Хадис! - раздалась команда. - Всеведущий приказал оставить этих людей в живых! Никто из противящихся его. воле не может избежать его гнева!

Хадис опустил ятаган и торопливо попятился назад.

Но Ренни и Монах остались придавленными к земле массой обрушившихся на них людей. Вайти Джейно спас им только жизнь.