Авиалайнер А320 летит на высоте одиннадцать тысяч метров над уровнем моря со скоростью девятьсот километров в час. Примерно через два часа самолет приземлится в аэропорту Портела, в Лиссабоне, куда направляются сто одиннадцать пассажиром, среди которых Сара Монтейро, ныне французская подданная Шэрон Стоун, и Рафаэль, чье официальное имя — Джон Донн, рожденный в Соединенном королевстве. Самолет рейса ТР433 вылетел из аэропорта Орли двадцать минут тому назад, с задержкой. Поскольку ни Рафаэль, ни его спутница не спят, бывшему масону приходится отвечать на град вопросов, которыми осыпает его журналистка.

Когда-то Рафаэль слышал такую фразу: «праотцы в Иерусалиме». Вероятно, имелись в виду мифические создатели Храма Соломона. Мудрые архитекторы передали свои знания каменщикам и плотникам Запада — тем самым людям, которые в средние века возводили храмы и соборы. Их называли «масоны» — «каменщики», потому что они использован мастерок, долото, угломер, компас и отвес. Могущественным древним братствам были известны божественные тайны; если взглянуть на Реймский собор, Нотр-Дам де Пари или Амьенский храм, то можно поверить, что их строителям действительно были ведомы и священные тайны, и замыслы Создателя. Еще Христос говорил: «Кесарю — кесарево, Богу — богово». Истина эта была известна повсеместно, политикам, преподавателям университетов, врачам, финансистам, служащим, военным, писателям и журналистам. Даже Святому Отцу. «Бог присутствует везде, сын мой — и в банковских ячейках для депонирования, и на заводах по производству оружия».

Рафаэль, само собой, был наслышан о том, что масоны стояли на эшафотах революционной Франции, откуда скатывались окровавленные головы аристократов и королей. Ложи стояли и за воинами и насильственными переворотами в Европе и Америке.

Великую ложу Востока в Риме начала XX века раздирали внутренние распри. Именно тогда и была основана «Пропаганда-2». Те, кто управлял миром, словно марионеткой, сетовали, что масонство стало темой публичного обсуждения, что имена влиятельных фигур появляются в прессе, а их действия контролируют неумелые и самодовольные политики. Цифра «два» придавала организации таинственность, столь необходимую политикам. Хищения средств, скандальные сообщения и публикации фотографий прекратились. П-2 попросту не существовала. Никто ничего не должен был о ней знать. В loggia copperta собрались все те, кто, удостоившись постижения божественного, все свои усилия направлял на создание царства Божьего на земле.

— Для вольных каменщиков настали крайне тяжелые времена, — говорит Рафаэль жадно слушавшей его Саре, — их привлекали Гитлер и Муссолини, но, по мнению масонов, лидеры фашизма изменили идее…

Личио Джелли, возглавлявший итальянское масонство в середине XX века, был подлинным локомотивом ложи П-2. «Замыслов у Джелли было больше, чем возможностей осуществить задуманное», — сообщает Саре ее спутник. — Великий магистр Великой итальянской ложи был удостоен полномочий, намного превышающих его способности скромного импресарио из Тосканы, боготворившего фюрера, дуче и генералиссимуса. И потому он ушел добровольцем сражаться против республиканцев во время Гражданской войны в Испании. Побывал он и нацистским шпионом на Балканах, активно сотрудничал с ЦРУ и организовал несколько государственных переворотов в латиноамериканских странах.

— Продвижение Джелли внутри организации — полнейшая загадка, — продолжает Рафаэль. — Пути господни неисповедимы, а потому идиотов, удостоенных власти или славы, бесконечно много.

Лично Джелли находился во главе ложи П-2 в начале шестидесятых, а в 1971 году он стал одной из наиболее могущественных фигур теневого мира. Джелли всегда нравились тайны, а потому он основал ложу П-1, еще более засекреченную, чем П-2, в которую принимали исключительно президентов, высокопоставленных лиц, генеральных секретарей и директоров.

Старшие товарищи рассказывали Рафаэлю о собраниях ложи: около двух десятков черных, блестящих, лакированных, с тонированными стеклами автомобилей дорогих моделей подъезжали к отелю класса «Люкс» на берегу озера Комо, в Женеве или Баден-Бадене. Собравшиеся оставались на заседании клуба около двух или трех часов, после чего выходили, рассаживались по машинам, и автомобили разъезжались в разные стороны по трассам Европы.

Возможно, именно Джелли убедил многих масонов из организации «Джустиция э Либерта» пополнить ряды П-2. В этой ложе состояли политики всевозможной направленности, банкиры и военные, каждый из которых был счастлив принадлежать к избранному обществу.

— Тщеславие, Сара — это пагубное заблуждение. Джелио не мог отказать себе в удовольствии сняться на общей фотографии с Хуаном Доминго Пероном в президентском дворце.

Когда в середине шестидесятых годов Джелли понял, что ему грозит суд, он закрыл свою организацию от внешних связей и приостановил всяческую активность. Так П-2 стала сверхсекретной организацией, а сам Джелли получил титул великого магистра. Эти времена назвали «семейной эпохой»: в своих действиях П-2 была неотличима от мафии или каморры (ложу называли «кланом Джелли»), а неофашистские воззрения Джелли мешали организации продвинуться дальше в воплощении великого божественного замысла. Тем не менее, деятельность ложи оказалась весьма эффективной в другой сфере: ее членам удалось проникнуть во все области итальянской политики, в Ватикан и даже во всевозможные филиалы американских спецслужб.

В те времена многие политики считали Личио Джелли настоящим президентом страны, который тайно руководит СМИ, опросами, голосованием и предвыборными кампаниями так, чтобы во главе страны оказался назначенный им человек.

Рафаэль поднимает глаза на Сару.

— Для Джелли наступил конец, когда этот несчастный… как там его фамилия… ах да, Пекорелли! Так вот, клан Джелли сам вырыл себе могилу, едва его члены допустили, чтобы список состоящих в организации людей попал в руки журналиста.

У следствия возникло множество вопросов, и престарелому магистру пришлось скрываться в Уругвае.

Как только Джелли отошел от дел, началось подлинное управление ложей. Организация встала на более праведный путь. Последовали годы напряженной работы: пришлось менять Конституцию, судебную и образовательную систему, приобщать к делу новых участников… Андреотти, Бизалья… Собственно, было не важно, к каким партиям они принадлежали. Главное, они «сотрудничали» — порой даже не понимая до конца, что оказывают кому-то помощь. Как правило, журналисты оказывались «хорошими парнями». Они по-настоящему любили… деньги.

Сейчас ложа превратилась в сообщество неуловимых теневых фигур. Вымысел охотников за сенсациями, неуловимая городская легенда, организация, одно имя которой внушает страх всякому, кто решит воспользоваться Интернетом. Ее нет. Это очень удобно, когда нужно реализовать план наподобие того, что замыслили они.

Сара начинает осознавать, что сеть организации раскинута по всему миру. Вплоть до Ватикана — там организация называлась «Лоджия Экклезиа». Когда внезапно скончался папа Иоанн Павел I, во дворце Святого Престола было множество агентов этой ложи.

— В то время Рим был восьмым из лучших городов мира. Финансами занимался епископ Марцинкус, и все, что проходило через его руки, превращалось в золото, — продолжает Рафаэль. — Разумеется, корни процветания были в распространении порнографических изданий, производстве противозачаточных средств или в прочих занятиях, не одобряемых церковью, но производство оружия, политические махинации, взятки, шантаж или отмывание денег оказались гораздо выгоднее в долгосрочной перспективе.

— Даже не понимаю, хочешь ли ты рассказать мне всю правду или, наоборот, пытаешься меня испугать, — замечает Сара.

Девушка задумчиво безмолвствует, и Рафаэль тоже решил сосредоточиться на собственных размышлениях. Теперь их объединяет умиротворенное молчание.

Стюардесса протягивает поднос. Рафаэль и его спутница сосредотачиваются на еде.

— Сейчас было бы как нельзя более кстати принять душ, — Сара потягивается в кресле, чтобы размять руки и ноги.

— Душ можно организовать, — заверяет ее Рафаэль. — Как только приземлимся.

— Это обещание? — с еле заметной улыбкой спрашивает девушка.

— Нет, я никогда не даю обещаний. Но всегда держу свое слово.

Молчание продолжается еще несколько минут. Разговоры и бормотание пассажиров заглушаются шумом двигателей. Сара вновь поворачивается к молодому человеку:

— Как думаешь, с отцом все в порядке?

— Да. Не волнуйся, — твердость, звучащая в голосе спутника, успокаивает.

— Сейчас меня сильнее всего тревожит то, что нас могут задержать в аэропорту, — замечает Сара.

— Успокойся, этого не случится.

— Откуда у тебя такая уверенность?

— Одно из преимуществ моего положения. Кто бы нас ни преследовал, самое необходимое — понимать их образ мыслей. Мы всегда будем опережать их на один шаг. Главное — идти своим путем. И сохранять инициативу.

— И как же они думают?

— Прежде всего, попытаются устранить следы перестрелки и слезоточивого газа.

Голос Рафаэля по-прежнему непостижимым образом успокаивает ее. Сара понимает, что это — голос безжалостного убийцы, но, тем не менее, она по-прежнему ощущает спокойствие.

— А что мы будем делать, когда встретимся с отцом?

— Там видно будет. Лучше продвигаться вперед постепенно.

— Ты постоянно что-то от меня утаиваешь.

— Разумеется. Но в этом случае я не так уж много могу тебе рассказать. Прежде всего нужно помочь тебе встретиться с отцом. А там посмотрим, что делать дальше.

— А разве мы не рискуем увидеть свои фотографии в местных газетах? Вполне возможно, нас разыскивают.

— Вряд ли. В интересах властей, чтобы мы оставались незамеченными. Ведь нас собираются пристроить на два метра под землей или же на дне реки, предварительно закатав ноги в тазик с цементом. К тому же никто не допустит, чтобы наши имена упоминались в периодических изданиях — до тех пор, пока мы фигурируем в печати. Иначе наши противники окончательно проиграют.

«Надеюсь, ты прав», — думает Сара.

— Фиренци… Как у него оказался мой адрес? — вслух удивляется Сара. — Разумеется, если учесть, что мой отец состоял в организации, выяснить адрес не составило труда. Но я никак не могу взять в толк, отчего этот человек отправил письмо именно мне…

Рафаэль даже не шелохнулся в ответ, только прижимал руку к раненому плечу.

— Больно?

— Да, — произносит он, мягко массируя рану. Несколько часов тому назад ему удалось сделать перевязку в туалете едущего поезда. Боль ненадолго отступила, но сейчас вернулась с прежней силой.

— Тебе что-нибудь нужно? Помочь?

— Нет, спасибо: я сам справлюсь, — отвечает Рафаэль.

На полпути к аэропорту, когда лайнер пролетает над северной частью родной страны Сары, ее внезапно охватывает беспокойство. Становится трудно дышать.

— Ты знаешь, кто был у меня в доме?

— Да.

Рафаэль вновь замолкает, задумчиво глядя в иллюминатор.

— И кто же это был?

— Американский агент. То есть он — натурализировавшийся в Америке чех, но это не важно. Недавно умерло еще несколько человек, связанных с тобой: испанский священник Фелипе Арагон и аргентинский пастор Пабло Ринкон. Каждый из них располагал информацией о документах Иоанна Павла I.

— Наподобие тех, что оказались у меня?

— В ночь своей смерти понтифик работал со множеством разных бумаг. Список, полученный тобой, — лишь малая часть всех документов, которые находились в его распоряжении. — Кажется, Рафаэль решает поддержать беседу.

— И все они тоже получили письма?

— Вполне возможно, хотя им не повезло так, как тебе: Пабло не удалось избавиться от преследователей. Да и Фелипе скончался от инфаркта, почти в то же самое время.

— Если Пабло получил какой-то документ, то сейчас бумага должна находиться в руках П-2. Если же священник всего лишь знал о том, где находятся те или иные документы, то люди из П-2, конечно же, выпытали у него эти сведения, прежде чем убить, — вслух размышляет Сара.

— Вполне возможно; я не знаю наверняка. Может быть, твой отец нам все разъяснит.

— Как ты можешь принимать решения, не располагая достаточной информацией?

— Моя работа — быть простой пешкой в гигантской шахматной партии. Главное — понимать свою роль и играть от души. Что же касается целой головоломки, полной комбинации, то ответ известен лишь тому, кто ее придумал.

— Неужели тебе ничуть не интересно?

— Любопытство может быть опасным…

Самолет выпускает шасси, снижается над взлетной полосой, и через несколько минут приземляется.

— Наш самолет совершил посадку в аэропорту Портела, в Лиссабоне, — будничным тоном произносит заученную речь стюардесса.

— Спасибо, что не сбили с воздуха ракетами, — шутит Сара, чтобы снять напряжение.