— Как был убит папа Иоанн Павел I? — напрямик спрашивает Сара, едва сев в кресло, расположенное в том же зале, где находились Рафаэль и Барнс. Девушка кладет руки на столешницу, чтобы продемонстрировать свое спокойствие.

Магистр стоит у нее за спиной, в задумчивой позе. Услышав вопрос, поворачивается к пленнице и улыбается.

— Вы здесь не для того, чтобы задавать вопросы, синьорина Сара Монтейро. Вы потребовали у моего помощника личной встречи со мной, чтобы сообщить все, что вам известно. И только для этого вы здесь. — Сказанное произнесено старческим, хриплым, дребезжащим голосом, но острый и живой ум не скроешь.

— Между нами состоится небольшой обмен информацией. Вы расскажете мне то, о чем я спросила, а я расскажу ровно столько, сколько сочту нужным. Вы же понимаете, что я все равно не смогу использовать против вас ничего из услышанного.

— Не нужно недооценивать мой интеллект, синьорита. Я вам не какой-то злодей из дешевого бульварного романчика, а настоящий, живой человек, из плоти и крови.

— Не понимаю, для чего вы мне это говорите. — Ответ старика приводит девушку в замешательство.

— Пустяки, забудьте. Просто мысли вслух, — поясняет Джей-Си, усаживаясь в кресло по другую сторону стола. — На самом деле я бы все равно ничего вам не сказал.

— Так как же умер понтифик?

На долгое время в комнате повисает тишина, от которой Саре становится не по себе.

— Согласно официальной версии, Иоанн Павел I скончался от инфаркта миокарда, — отвечает старик поело длительного молчания.

— И вам, и мне известно, что в действительности все было иначе.

— Известно? — переспрашивает Джей-Си, — вот как? Вы оспариваете официальную версию?

— Официальной версии вовсе не обязательно быть правдивой. Недавно я узнала, что все мы — жертвы заговора, — отвечает девушка с таким вызовом, на который она даже не подозревала себя способной.

Джей-Си смеется сдавленным, но искренним смехом.

— Ну, что такая маленькая девочка, как вы, может обо всем этом знать?

— Так вы допускаете, что официальная версия может оказаться неверной?

— Какой бы она ни была, другой у нас все равно нет. — Голоса старика остается по-прежнему ровным.

Он никогда не теряет хладнокровия, не говорит ничего, о чем впоследствии можно было бы пожалеть.

Вместо ответа он принимается что-то искать в принесенном чемодане, оставленном возле стола. Наконец достает бумагу и протягивает ее девушке:

— Прочтите.

— Что это? — спрашивает она и смотрит на лист.

Наверху официальный заголовок: «Свидетельство о смерти».

— Читайте же, — настаивает Джей-Си.

Свидетельство о смерти выписано на имя Альбино Лучиани, папы Иоанна Павла I.

Причина: инфаркт миокарда.

Предполагаемое время: 23.30. Дата: 28 сентября 1978 гола.

Разборчивая подпись — вероятно, ватиканского врача.

— Вот это и есть официальная версия смерти Иоанна Павла I, — заключает Джей-Си и растягивает губы в улыбке.

Сара изучает документ. Интересно, зачем магистр таскает его с собой?

— Давайте перейдем к делу, — торопит старик.

Сара возвращает собеседнику сертификат и смотрит в глаза:

— Нет. Еще рано. Я хочу услышать вашу версию правды.

— О какой правде идет речь?

— Свидетельство составлено, но вскрытия тела понтифика не проводилось! — произносит Сара, вспоминая разговор со своим отцом в монастыре в Мафре. — Скажите мне, как все было на самом деле. Обменяемся информацией.

— Я располагаю и другим средствами получить от вас нужные мне сведения.

— Не сомневаюсь. Но это займет часы, а то и дни, и я не уверена, получится ли у вас… А я предлагаю провести равноценный обмен.

— Зачем вам это знать?

— Да так… Вполне уместное любопытство любого, чьи прежние представления неожиданно оказались разрушены.

Разговор обрывается на несколько минут. Магистр погружен в размышления. Девушка задает вопрос не только из простого любопытства; она старается тянуть время. Впрочем, даже ей не известно, как долго все это продлится.

— Итак, начнем. Расскажите, что случилось в ночь на 29 сентября 1978 года.

Старик отвечает не сразу.

— Прежде всего, мне хотелось бы исправить досадную историческую неточность. Альбино Лучиани скончался ранним утром 29 сентября 1978 года. Не спрашивайте, откуда мне это известно. Я был последним, кто видел понтифика живым, и первым, кто видел его мертвым. Отчего умер Иоанн Павел, вам наверняка и без того известно: он стал слишком неудобен, превратившись в опасного врага, которого было необходимо устранить.

Я говорю не о вопросах веры. Просто мы допустили ошибку, недооценив будущего понтифика. Если после завершения конклава мы и питали какие-то надежды, то вскоре осознали всю их беспочвенность, папа был слабым лишь с виду. Он решил незамедлительно навести порядок в курии.

Первыми жертвами должны были стать архиепископ Марцинкус и кардинал Жан-Мари Вийо. Поверьте, их судьбу предстояло разделить множеству остальных священников. После отстранения епископа и кардинала настала бы очередь Джелли и Кальви, тогда мы потерпели бы окончательное поражение, папа Иоанн Павел I сам рыл себе могилу. Не то, что Павел VI, занимавшийся лишь проблемами вероисповедания и догматами, предоставив курии и профессионалам решать остальные вопросы. Нет, Иоанн Павел собирался покончить с Церковью в том виде, какой мы ее знали.

— Это еще почему? — Сара внимательно слушает итальянца.

— А вы действительно считаете, что Церковь выстояла бы после той чистки, которую собирался устроить Лучиани? Вряд ли. Верующие пришли бы в ужас, узнай они хотя бы о малой части экономических преступлений, совершенных «институтом праведников». Павла VI, пусть и несправедливо, посчитали бы преступником, приказавшим своим сотрудникам отмывать деньги, инвестируя в производство продукции, осуждаемой Церковью — например, противозачаточных пилюль, презервативов или оружия. А все для того, чтобы заработать побольше денег и пополнить личные счета.

— Но ведь это было известно и раньше, а ничего так и не произошло…

— Вот именно. В то время мы еще не контролировали информационные потоки, и огласка была неизбежна. Тем не менее, нам удалось минимизировать потери.

— Как вы можете с таким спокойствием говорить об убийстве Иоанна Павла I? — спрашивает девушка.

— Цель оправдывает средства, синьорита. Слишком многое оказалось поставлено на карту, и я говорю не только о правосудии. Из-за действий, которые собирался предпринять понтифик, благополучие многих лиц, да и государств тоже, оказалось бы под угрозой.

— Папа всего лишь хотел восстановить справедливость.

— Понимание которой весьма субъективно. Вы наверняка уже успели это осознать. Личио Джелли счел своим долгом создать план, осуществимый в кратчайшее время, в считанные часы. Вот тогда я и вступил в игру в качестве палача Альбино Лучиани. Я должен был ждать телефонного звонка. Вийо пытался отсрочить выполнение замысла, старался переубедить, предлагал разумные решения. Но папа оказался непреклонен. Он подписал свой смертный приговор 28 сентября, когда сообщил Вийо и остальным кардиналам о перестановках, намеченных на ближайшие дни. Первым предстояло оставить свой пост Марцинкусу, и притом незамедлительно. Как только о решении понтифика стало известно, мы уже не могли не вмешаться.

— Окончательное решение вопроса, — произносит Сара со смешанным чувством насмешки и бешенства. — Решение всех проблем. Кто не с нами, тот против нас и должен погибнуть, чем раньше, тем лучше. Список жертв такого образа мыслей можно пополнять до бесконечности.

— Вы даже представить себе не можете, сколько таких жертв. Как бы там ни было, в ночь с 28 на 29 сентября я находился в Апостольском дворце. Один из кардиналов взялся проследить за тем, чтобы тайные ходы оставались открытыми и чтобы не произошло непредвиденных случайностей. Так и вышло. Ему удалось с блеском выполнить собственную миссию.

— Вы хотите сказать, что среди ночи разгуливали по Апостольскому дворцу?

— Нет. Я сразу же вошел в покои понтифика по одной из заброшенных лестниц. Обычно двери на первый и третий этажи оставались заперты, но, как вы наверняка догадались, в ту ночь было сделано исключение. Швейцарская гвардия не охраняла покои со времен папы Иоанна XXIII. По пути я не встретил никого, и легко проник в папские покои. Его Святейшество еще бодрствовал, и мы обменялись парой слов. Когда я уходил, моя миссия уже была выполнена. Кардиналам оставалось лишь предать старого папу земле и выбрать нового.

— Вы говорили с понтификом? Я надеюсь, вы еще помните то, что он сказал…

— Это не существенно, — отмахнулся Джей-Си, уже начинающий проявлять признаки нетерпения. — На следующий день тот же кардинал, что помог мне попасть внутрь дворца, попросил меня посетить Ватикан. Я прибыл. Они хотели, чтобы я вернул бумаги — те, которые вы нам сейчас вернете, чтобы они хранились у меня… Так я и поступил. — Старик по-лисьи ухмыляется. — Оставил их в самом надежном в мире хранилище. К тому же меня позабавила сама идея. Разве я мог представить себе, что на записи наткнется этот идиот Фиренци и присвоит их себе?

— Но разве вас не просили уничтожить документы?

— Нет-нет… Не считая списка и Фатимского пророчества, остальные бумаги были вполне безобидны… идеи понтифика насчет церковных преобразований. Одни вызвали бы больше споров, другие — меньше, но ничего сенсационного… по крайней мере, для обычных прихожан.

А вот список — совсем другое дело. Вы же понимаете, что речь идет не о списке членов П-2, известном повсеместно, а о гораздо более деликатной версии. Включающей имена важных лиц, даже самого премьер-министра. Любой мало-мальски приличный судья смог бы упечь упомянутых в нем лиц в тюрьму за смерть понтифика. Никто и представить себе не мог, что случится нечто подобное… эта проклятая римская ищейка…

Вийо так старался, чтобы никто не заметил никаких странностей в гибели понтифика, что допустил целый ряд ошибок. Например, получилось, что тело обнаружила сестра Винченция. С обитателей дворца взяла клятву молчания — совершенно лишнюю, после чего кардинал принялся разрабатывать официальную версию, позднее опровергнутую самим же Ватиканом.

— Не понимаю…

— Согласно первой официальной версии, секретарь понтифика, отец Джуан Мейджи, обнаружил тело между четырьмя и пятью часами утра, хотя на самом деле тело обнаружила его экономка, сестра Винченция, сорока пятью минутами ранее.

— Но почему?

— Для женщины, пусть и старой монахини, считалось неприличным входить в покои понтифика. Имидж — дело серьезное. Позднее Вийо сделал несколько двусмысленных заявлений, принял нестандартные решения. Сказал, что в руках у Святого Отца была его настольная книга, «Следуя Христу» Кемписа — специальное издание, которое в действительности находилось в Венеции. Поторопился пригласить бальзамировщиков. Вскоре выяснилось, что на самом деле тело обнаружила монахиня. А если добавить ко всем этим странностям то, как поспешно произвели уборку апартаментов, то всем станет ясно: так может вести себя только тот, кому есть что скрывать.

С другой стороны, врачи сотрудничали с нами только если им не приходилось сталкиваться с мнениями других врачей. Личным доктором Лучиани был Джузеппе де Рос, регулярно навещавший своего подопечного в Венеции, а также в течение всего месяца, пока тот находился в Ватикане. Было важно обсудить диагноз с римскими коллегами. Вийо запретил проводить посмертное вскрытие, да и каноническое право запрещало аутопсию. Вийо занимал пост камерленга, и в силу своих обязанностей оставался главой Церкви до завершения следующего конклава. Недавние события создали для него немало хлопот, к тому же он был крайне взволнован…

— Могу себе представить, — замечает Сара.

— Доктор Джузеппе де Рос проводил вскрытие вместе с другими врачами, но ему действительно не оставалось другого выхода, кроме как ограничиться поверхностным осмотром. Поскольку аутопсия не состоялась, то преступление можно было бы назвать идеальным, если бы организаторы не действовали с такой поспешностью. Был избран новый понтифик, жизнь продолжалась. Но смерть Иоанна Павла I и без того успела вызвать множество вопросов, события стали выходить из-под контроля, да еще и в форме, крайне неблагоприятной для развалившейся в 1981 году ложи П-2. С тех пор мы предпочитали держаться в тени.

— А как именно удалось разрушить организацию?

— Ну, если без лишних подробностей… Скажем так, в течение многих лет судьи, журналисты и некоторые полицейские подразделения шли по следу, и вышли на ИРД, банк Амброзьяно, на П-2 и на все дела, которые связывали организации.

— А какова судьба Вийо, Марцинкуса и директора банка?

— Ко времени убийства Лучиани Вийо был тяжело болен. Даже потерял сон, но и мысли не допускал о том, чтобы его заместил Бенелли. Вийо пытался назначить себе преемника. Бенелли оказался человеком, слишком похожим на Иоанна Павла I, и тоже нанес непоправимый ущерб. После смерти Святого Отца Вийо успокоился и мирно скончался в марте 1979 года, удостоившись приличных похорон.

Марцинкус еще долго продолжал свои махинации в ИРД, пока его не поймали; тогда он вернулся в Чикаго. Там он скрывался в провинциальном приходе в Фениксе, штат Аризона.

Старый Джей-Си считал Марцинкуса настоящей сволочью — ни друзей, ни сообщников, ни союзников. Дружил он только с самим собой, преследуя исключительно собственные интересы. А потому епископ смог продолжать старые дела еще долгое время после того, как и Иоанн Павел I, и кардинал Вийо оставили этот мир. Во главе ИРД он оставался до 1989 года, пока на него не пали подозрения самого папы Войтылы.

— Что же до остальных… Кальви обнаружили мертвым в 1982 году, повешенным под мостом Блэкфрайерс в Лондоне. Объем растрат банка Амброзьяно в конце концов составил два миллиона долларов. Деньги пропали, но Джелли и Марцинкус получили весьма выгодные проценты. Вы хотели бы знать, куда пропал Джелли? — спрашивает старик и выдерживает театральную паузу. Понимает, что рассказ скоро завершится. — Сейчас он под домашним арестом на тихой итальянской вилле, в Ареццо. А я… меня, собственно, нигде нет.

Вновь воцаряется тишина. И Сара задаст вопрос, на который она пока не получила ответа, хотя ей отчаянно хочется выяснить истину:

— Как вы убили понтифика?

— Послушайте, синьорита Монтейро, вы же не рассчитываете, что я расскажу вам все в обмен на ничто, верно? Вы — мне, а я — вам, разве не так мы договаривались? Я свою часть договора выполнил. Теперь ваша очередь, — старик довольно улыбается, как человек, уверенный в собственной правоте.

— Это последний вопрос. Мне важно знать, как произошло убийство.

— А мне — где хранятся бумаги.

— Вы же сами сказали, что никаких сенсационных подробностей в них нет.

— Совершенно верно. И если бы документы оказались на месте преступления в ту ночь, то ничего страшного не случилось бы. Ведь записи содержали планы и проекты покойного. Но если бумаги обнаружатся теперь, столько лет спустя, то к ним отнесутся иначе.

Сара не могла не согласиться со стариком. С точки зрения религиозных организаций, Святая церковь оказалась бы лишена нравственных устоев и идеалов, которые сама же отстаивала.

К тому же документы подтверждали самим своим существованием, что кто-то приложил руку к их исчезновению. А это указывало на самые высокие сферы церковной иерархии, так что Церкви, скорее всего, так и не удалось бы снять с себя чудовищные подозрения в заговоре и убийстве.

— Но какое вам до всего этого дело? Сомневаюсь, что для вас настолько важны религиозные вопросы.

— Некоторые тайны лучше не выносить на свет, а некоторым скелетам лучше оставаться в шкафу.

— Рано или поздно кто-нибудь на них наткнется и вся правда откроется.

— Значит, необходимо приложить усилия к тому, чтобы это произошло как можно позже. Когда я умру, то судьба документов будет мне безразлична. Но пока будет лучше, если бумаги останутся при мне.

— Разве вы не собираетесь их уничтожить?

— Нет… Вероятно, они еще понадобятся мне. А теперь давайте сотрудничать: выполняйте обещание!

— Я сдержу слово. Но ответьте сначала на мой последний вопрос, — настаивает девушка, стараясь выиграть как можно больше времени.

Старик погружается в нервное молчание. Сара встревожена. Слова Джей-Си кажутся обманом, но ей все равно необходимо знать, как именно был убит понтифик. Она и сама не понимает, отчего ей так хочется выяснить истину.

— Давайте поступим следующим образом: вы расскажете мне то, что я хочу выяснить, а потом я поделюсь своей информацией…

— Но… — девушка чувствует неуверенность.

— Я всегда выполняю свои обещания, — уверяет старик.

Девушка убеждена: он говорит правду. Вот только рассказав правду, Джей-Си может либо оставить пленницу медленно умирать здесь, либо попытается ее прикончить сразу же.

— Я жду, — настаивает Джей-Си.

— Ну хорошо. Бумаги находятся в надежном месте.

Девушка выдерживает паузу.

— Я и сам это отлично знаю. Продолжайте, прошу вас. — Сухие интонации говорят о потере терпения.

— Настолько надежном, что вы не сможете получить к ним никакого доступа.

— Что вы имеете в виду? — угрожающе повышает голос Джей-Си. — Поясните.

— Документы в Ватикане, — блефует Сара, веря собственным словам. — Оттуда они были изъяты, туда они и должны вернуться. Бумаги понтифика принадлежат Ватикану.

— Вы, конечно же, шутите?

— Ничуть. Я говорю вполне серьезно.

Мрачное выражение на лице Джей-Си красноречивее любых слов. Внезапно проступившая бледность подчеркивает свойственные его возрасту морщины. Стариком овладевает приступ кашля. Сара впервые узнает в нем черты обычного человека Это уже не бездушный автомат, повелевающий жизнями других, а хрупкий старец, приближающийся к концу жизненного пути.

— Вы хоть понимаете, что сделали?

— А что такого? — Сара ощущает смесь страха и негодования.

— Теперь, по вашей вине, ваш отец и друзья — покойники.

— Ну что же… — глаза девушки наполняются слезами, но она старается сдержать рыдания, — я все равно верю, что поступила правильно. Вам своего добиться не удастся.

— Вы что, действительно полагаете, будто мне не удастся получить бумаги только потому, что они в Ватикане? Что никто на меня там не работает, как это было в 1978 году?

— Времена меняются.

— Не стройте иллюзий.

Но девушке очень хочется верить, что времена меняются.

Она убеждена: клерикальный консерватизм раз за разом набирает силу, Церковь становится все менее и менее современной и либеральной, чем хотелось бы Альбино Лучиани, но священники уже стали другими. Что в сегодняшнем Ватикане больше нет ни вийо, ни марцинкусов.

— Если времена не меняются, то вам не о чем беспокоиться. Завтра, самое позднее — в ближайшие несколько дней бумаги вновь окажутся у вас.

Но по взгляду старика Сара понимает: на самом деле все совсем не так…

— А где остальные?

— Остальные?

— Не прикидывайтесь идиоткой! Список имеется только у вас. Где остальные бумаги?

На мгновение возникает соблазн обмануть, но девушка тотчас же отказывается от этой мысли. Лучше не перегибать палку. Возможно, она и без того зашла слишком далеко.

— Я могу говорить только о списке. Об остальном мне ничего не известно.

Собеседник выжидает несколько мгновений. Собравшись с мыслями, трижды ударяет тростью об пол.

Тотчас появляется помощник.

— Заберите ее! Девушку, отца и предателя уничтожьте. Всех троих. Потом приведите ко мне Мариуса Ферриса. Нам предстоит еще многое обсудить. Но сначала я хочу видеть, как они умрут.

— Туда им и дорога! Чтобы язык не распускали, — с ухмылочкой отвечает помощник.

— Куда направить девушку? — спрашивает только что вошедший Барнс.

— На эшафот, — язвит помощник.

Барнс хватает Сару за руку и, недолго думая, вырывает девушку из хватки палача:

— Что вы делаете? — удивляется Джей-Си.

— Садитесь, — приказывает Саре начальник разведуправления, а затем поворачивается к старику:

— Она отправила бумаги в Ватикан.

— Я уже знаю. И она дорого заплатит.

— Несколько минут тому назад я получил звонок… как раз из Ватикана.

Джей-Си вздрагивает. Глаза подергиваются поволокой недоверия:

— И чего же от нас хотят?

— От нас ничего не хотят. От нас требуют.