Площадь Мая — центр всех исторических событии в жизни аргентинского народа. Здесь находится дом правительства, Касса Росада, и собор Метрополитана. Именно к собору и обращено наше внимание — точно так же, как и внимание подростка, пробегающего мимо колоннады и врывающегося в пустой придел. Мальчик вспотел, дыхание сбито: ему пришлось мчаться от дома приходского священника (назовем его Пабло — именем незамысловатым и как нельзя лучше подходящим для священника, хотя он и не желает, чтобы его имя произносилось вслух).

Собор для посетителей закрыт. Святой отец стоит у алтаря на коленях, сложив руки в молитвенной позе. Вбежавший подросток привлекает внимание священника. В обычной ситуации тот дождался бы окончания молитвы, но сейчас времени нет. Священник встает и, осенив себя крестным знамением, направляется к юноше. Тот никак не может отдышаться.

— Что случилось, сын мой? Ты искал меня? Что-то произошло в приходе?

— Нет, святой отец. Кто-то искал вас, приходил к вам домой, спрашивал.

Отец Пабло замечает, как запыхался молодой человек.

— Мануэль, да ты весь взмок… Ты что, бежал?

— Да, святой отец.

Старик прижимает ладонь к сердцу юноши.

— Сядь, отдохни. Успокойся и расскажи, что случилось. Кто это был? И как ему удалось довести тебя до такого состояния?

— Я не знаю его… Похоже, европеец.

Священник бледнеет, словно внезапно вспоминает о чем-то. Ему не удается скрыть волнения.

— Чего хотел этот человек?

— Поскорее встретиться с вами. Я сказал ему, что это невозможно, а он ответил, что для Господа нет ничего невозможного. Но хуже всего то, что…

— Хуже что? Он что-то сделал тебе?

— Нет, святой отец, но дал понять, что настроен решительно. — Понизив голос, подросток добавляет: — У него было оружие!

Пабло достает носовой платок, вытирает лоб, опускает веки и замирает, не говоря ни слова. Когда он открывает глаза, испарины уже нет, а дыхание успокаивается.

— Что ты сказал ему?

— Что вы отправились в больницу, проведать старого друга.

— Неужели ты соврал, Мануэль?

— Простите, отец Пабло. Я просто не знал, как быть. Человек показался мне очень плохим; у него была татуировка на руке.

— Какая же?

— Змея.

— Человек хотел войти в дом?

Прежде чем ответить, подросток колеблется. Ему не по себе. Не каждый день видишь пистолет, тем более в руках незнакомца.

— Нет, святой отец, — отвечает он, подумав.

— Все хорошо, Мануэль. Успокойся и занимайся своими делами.

Подросток встает, заметно успокоившись. Он целует руку Пабло и направляется к центру придела, где осеняет себя крестным знамением.

— Мануэль…

— Да, отец Пабло?

— Ты видел этого человека вновь по пути сюда?

— Нет, я так испугался, что поспешил предупредить вас, как только он ушел. Мне никто не встречался, хотя… Я бежал как сумасшедший и мог не заметить.

— Хорошо, Мануэль. Можешь идти, и да хранит тебя Господь. Не теряй веры в Него.

Не успел юноша уйти, как отец Пабло вновь опустился на колени в искренней и самозабвенной молитве.

Вновь разлаются шаги. Твердые, решительные. Что-то вновь касается плеча Пабло — на этот раз не ладонь подростка, а холодный ствол.

— Я ждал тебя, — признается священник.

— Неудивительно. Видать, с интуицией у тебя хорошо… А чего именно ты ждал?

Перекрестившись, Пабло встает и пристально смотрит в глаза пришедшему.

— И мое, и твое будущее, и судьба всех остальных в деснице господней. То, что мне суждено испытать, нельзя изменить. Ты не можешь сделать мне ничего такого, чего я бы не заслужил…

— Хватит пустой болтовни.

— Каждый слышит что-то свое…

— Итак. Где они?

— Ну, то ли в Лос-Анджелесе, то ли в Нью-Йорке, то ли в Париже, то ли в Мадриде, то ли в Варшаве, то ли в Женеве… Городов на свете много, сами знаете…

Раздается приглушенный хлопок. Священник падает на молельные скамьи, мелкие щепки разлетаются в стороны. К Пабло приближается тот самый человек с восточным акцентом, которого мы уже видели в Риме. Правую руку священник прижимает к залитому кровью животу, прикрывая рану.

— Досточтимый сеньор, Бог не спасет вас. Лучше говорите, где они.

— Бог уже меня спас! Вам никогда их не найти!

Незнакомец наклоняется над Пабло и что-то нашептывает на ухо, точно на исповеди.

— Видите ли, святой отец, помощники предназначены именно для того, чтобы помогать в повседневных делах, например, в поисках. Особенно ценятся опытные помощники. Не представляете, какой объем информации им приходится перерабатывать. Я не найду их, и вы, конечно же, не скажете всего… Но ведь есть еще множество зацепок: письма, фотографии, записки, электронная почта…

Пабло еще не оправился от выстрела и услышанных слов.

Ставки в новой игре сделаны, и партия будет сыграна без священника. Скорее всего, святому отцу больше не придется участвовать ни в одной игре. Уже нет надежды на то, что незнакомец с татуировкой змеи у запястья блефует.

— Уверен, что он окажется более склонен к сотрудничеству. Припоминаете? — незнакомец показывает священнику фотографию.

И тут же раздается новый выстрел, на этот раз — в голову. Затем незнакомец выходит в середину придела, осеняет себя крестным знамением и покидает собор через боковую дверь.